Dusty evsky Kid

То есть это при покойном государе еще вышло-с,ведь вы знаете этот камень, - глупый камень на улице, к чему, зачем, только лишь мешает, так ли-с? Ездил государь много раз, и
каждый раз этот камень. Наконец государю не понравилось, и действительно:
целая гора, стоит гора на улице, портит улицу: "Чтоб не было камня!" Ну,
сказал, чтоб не было, - понимаете, что значит "чтоб не было"? Покойника-то
помните? Что делать с камнем? Все потеряли голову; тут Дума, а главное,
тут, не помню уж кто именно, но один из самых первых тогдашних вельмож, на
которого было возложено. Вот этот вельможа и слушает: говорят, пятнадцать
тысяч будет стоить, не меньше, и серебром-с (потому что ассигнации это при
покойном государе только обратили на серебро). "Как пятнадцать тысяч, что
за дичь!" Сначала англичане рельсы подвести хотели, поставить на рельсы и
отвезти паром; но ведь чего же бы это стоило? Железных-то дорог тогда еще
не было, только вот Царскосельская ходила...
" только как раз подходит один мещанин, и еще молодой, ну, знаете, русский человек, бородка клином, в долгополом кафтане, и чуть ли не хмельной
немножко... впрочем, нет, не хмельной-с. Только стоит этот мещанин, как
они это сговариваются, англичане да Монферан, а это лицо, которому
поручено-то, тут же в коляске подъехал, слушает и сердится: как это так
решают и не могут решить; и вдруг замечает в отдалении, этот мещанинишка
стоит и фальшиво этак улыбается, то есть не фальшиво, я не так, а как бы
это...Насмешливо-с, то есть немножко насмешливо, этакая добрая русская
улыбка такая, знаете; ну, лицу, конечно, под досадную руку, знаете: "Ты
здесь, борода, чего дожидаешься? Кто таков?" - "Да вот, говорит, камушек
смотрю, ваша светлость". Именно, кажется, светлость; да чуть ли это не
князь Суворов был, Италийский, потомок полководца-то... Впрочем, нет, не
Суворов, и как жаль, что забыл, кто именно, только, знаете, хоть и
светлость, а чистый этакий русский человек, русский этакий тип, патриот,
развитое русское сердце; ну, догадался: "Что ж, ты, что ли, говорит,
свезешь камень: чего ухмыляешься?" - "На агличан больше, ваша светлость,
слишком уж несоразмерную цену берут-с, потому что русский кошель толст, а
им дома есть нечего. Сто рубликов определите, ваша светлость, - завтра же
к вечеру сведем камушек". Ну, можете представить подобное предложение.
Англичане, разумеется, съесть хотят; Монферан смеется; только этот
светлейший, русское-то сердце: "Дать, говорит, ему сто рублей! Да неужто,
говорит, свезешь?" - "Завтра к вечеру потрафим, ваша светлость". - "Да как
ты сделаешь?" - "Это уж, если не обидно вашей светлости, - наш секрет-с",
- говорит, и, знаете, русским этаким языком. Понравилось: "Э, дать ему
всё, что потребует!" Ну и оставили; что ж бы, вы думали, он сделал?А вот как он сделал-с,нанял он мужичков с заступами, простых этаких
русских, и стал копать у самого камня, у самого края, яму; всю ночь
копали, огромную выкопали, ровно в рост камню и так только на вершок еще
поглубже, а как выкопали, велел он, помаленьку и осторожно, подкапывать
землю уж из-под самого камня. Ну, натурально, как подкопали, камню-то не
на чем стоять, равновесие-то и покачнулось; а как покачнулось равновесие,
они камушек-то с другой стороны уже руками понаперли, этак на ура,
по-русски: камень-то и бух в яму! Тут же лопатками засыпали, трамбовкой
утрамбовали, камушками замостили, - гладко, исчез камушек!
То есть народу-то, народу-то тут набежало, видимо-невидимо;
англичане эти тут же, давно догадались, злятся. Монферан приехал: это,
говорит, по-мужицки, слишком, говорит, просто. Да ведь в том-то и штука,
что просто, а вы-то не догадались, дураки вы этакие! Так это я вам скажу,
этот начальник-то, государственное-то лицо, только ахнул, обнял его,
поцеловал: "Да откуда ты был такой, говорит?" - "А из Яросла