Красный флаг

   Они встретились поздно.  У каждого за спиной  уже была длинная сроком в полвека и далеко не безмятежная жизнь. По прихоти, ведомой лишь ей одной, Судьба столкнула  их в стремительном водовороте бытия. И они, такие разные и непонятные друг другу, вместо того, чтобы каждому продолжить свой  путь, вдруг понеслись по его течению рядом.
Их не связывало прошлое, да и настоящее влекло совершенно к иным вершинам. Казалось, ничего не могло быть такого, что объединило бы  этих двоих. Впрочем, не совсем так. Кое-что все-таки было. Он умел рассказывать, а Она обожала слушать. Случалось, темными вечерами, когда за окном небольшой  по-холостяцки неуютной комнаты хозяйничала осенняя непогода или била о стекло колючим снегом вьюга, они подолгу засиживались на жестком старомодном кожаном диване.  Он рассказывал истории из собственной, как казалось ей, необыкновенной жизни. Низкий хрипловатый голос с приятным тембром волновал  неизведанными доселе чувствами сердце и уводил  за горизонты существующего пространства воображение, открывая взору совершенно  новый, неведомый мир.  Это был мир, которому Он безраздельно поклонялся. Мир сильных и умных людей, где ценились лишь беззаветная преданность выбранному делу и крепкая мужская дружба. В нем все было прочно и ясно, без недомолвок и полутонов, как у его любимого поэта: «Познай, где свет - поймешь, где тьма». Глядя с нежностью на щедро тронутую сединой голову, Она украдкой тихо вздыхала. «Милый неисправимый романтик! Что будет, если когда-нибудь жизнь бродяги перестанет быть для тебя заманчивой и влечь за невидимые горизонты?» И еще Она вздыхала оттого, что в Его мире никогда не найдется места для нее. Она была слабой и  Она была женщиной.
В ее же мире, как и в романах, которые Она сочиняла,  все обстояло иначе. Там обретала реальность. Жили обычные люди едва ли способные хоть как-то повлиять на ход истории. Со свойственными им слабостями, чувствами и привязанностями они занимались каждодневными делами, заботились о близких, влюблялись и растили детей. Случались минуты, когда Она испытывала неодолимую потребность поведать о своих мыслях людям, желая, чтобы окружающий мир стал светлее и чище, а живущие в нем добрее и  счастливее. Он слушал. Слушал и улыбался. «Милая моя идеалистка! – говорил чуть насмешливый ласковый взгляд мужчины за толстыми линзами очков. – Просто удивительно, что ты не просидела всю свою жизнь в кресле у камина, закутавшись в плед и созерцая  сочащийся светом и красками  мир из окна гостиной». Нет, ему не нужно было места в ее мире. Там все было знакомо и… скучно.

Они оба знали, что этот день наступит. Не ждали, не  торопили, а просто знали. Это было неотвратимо, как смена дня и ночи или времени года.
Она и сегодня была  такой же, как два года назад в день их знакомства. Он первым заметил ее в толпе. Это случилось летним полднем, когда народ озабоченно спешил по своим делам, и только Она, о чем-то задумавшись, брела в тени берез по аллее сквера, слегка размахивая в такт шагу пестрой сумочкой. Он нагнал ее. Сказал одну из затасканных банальных фраз, к которым порой прибегал, знакомясь на улице с женщинами. В зависимости от их реакции: презрительно поджатых губ, гордого вскидывания головы или ускоренного шага, а иногда не менее расхожей фразы в ответ, он выбирал тактику поведения. Она же нехотя отвлеклась от своих дум и, рассеянно глядя прямо ему в глаза, поинтересовалась, о чем это Он? Повторять сказанное было глупо, и Он молча зашагал рядом. Нет, Она не являла собой  тип его женщины,  Он предпочитал «тициановских мадонн». Но все-таки что-то особенное было в ней. Определенно было.
Он же за прошедшие два года заметно изменился. Длинные волосы сменила короткая стрижка, а благообразная с проседью борода придала облику более строгий, хотя и немного благодушный вид. О внутренних метаморфозах Она судить не бралась. Он и сегодня для нее оставался такой же загадкой, как в начале их знакомства.  Ради любопытства, насколько сильные в дальнейшем тот претерпит изменения в ее собственных представлениях, Она сделала попытку составить психологический портрет нового друга. Но затея потерпела фиаско. Каждая последующая встреча то добавляла новые штрихи, то безоговорочно уничтожала прежние, отчего "портрет" приобретал то уродливые, а то, наоборот, комические формы. И Она оставила это занятие. Зачем?  Он был неуловим и изменчив как ветер, и, если даже ты поймал его в свои паруса, это еще вовсе не значит, что сумеешь им управлять. Просто на какой-то миг вам оказалось по пути. Он был таким, каким был: одиночкой, фанатично преданным своему делу. Далекий от общепринятого понятия  о нормальном быте, Он половину своей сознательной жизни провел в экспедициях, меряя размашистой поступью сотни километров сибирской тайги и заполярной мерзлоты.  Друзей и знакомых удивляла та завидная легкость, с которой Он относился к переменам в собственной судьбе, возможно потому, что заранее уверовал в их временность. В этом смысле и Она, случайно встреченная им в привокзальном сквере, не была исключением. Она это знала. Знала и оттого никогда не стремилась копаться в сути их отношений. Природа точно в насмешку наградила Ее двумя трудно совместимыми качествами: завышенным чувством долга и независимым характером, чем безжалостно обрекла на душевное одиночество. Окруженная многочисленными домочадцами, друзьями и приятелями, Она всегда оставалась «сама по себе». И только в его обществе, где для своего проявления эти качества были напрочь лишены почвы, Она не стеснялась мечтать, фантазировать и  любить.
Последнее время с приближением этого дня  потребность в их встречах возрастала для нее все с большей силой. Она потеряла покой, а каждый телефонный звонок отзывался теперь в ее сердце  болезненно щемящим чувством  тревожного ожидания. Он мог быть последним.
      
                *   *   *
Слившись в одну бесформенную тень, они долго стояли у распахнутого окна. В ночной темноте дробно барабанил по жести карниза летний дождь.
-Когда?
-Завтра. Утренним поездом.
-Навсегда?
-Да. Я не могу тебя обманывать. Для этого я тебя слишком люблю.
-Повтори еще раз.
-Я тебя  люблю.
-Ты никогда не говорил мне этого раньше…
-Боялся.
-Боялся… Но чего?!
-Боялся сделать тебя несчастной.
-Я уже несчастна. Мне сейчас очень больно.
-Я знаю. Но это только сейчас… А потом пройдет.
За каждой фразой, которая произносилась невыразительно и отрешенно, следовала пауза.
-....и у меня нет никакой надежды?
-Никакой.
-Совсем?
На этот раз ее голос предательски дрогнул.
-Совсем.
В комнате надолго повисло молчание. И только дождь за окном продолжал свою бесконечную песнь.
Он зарылся лицом  в ее растрепанные волосы.
-Прелесть!  Они тоже пахнут дождем…
Затем Он прижался губами к ее глазам и почувствовал теплую солоноватую влагу.
-Не надо слез, родная. Я просто реально оцениваю риск. Это урановые залежи и это моя работа. Мое дело. Я очень люблю тебя, но не хочу, чтобы ты меня ждала. Не имею привычки обещать того, что не могу  выполнить наверняка.
-А если ты все же вернешься?
-Не будем об этом.
-Но все же.  Как я узнаю о твоем возвращении?
-Как? Да, очень просто.
Он улыбнулся и крепче сжал ее в своих объятиях.
-Скажи-ка, а из окна вашей учительской виден мой дом?
Она кивнула.
-Когда вернусь, привяжу к перилам своего балкона красный флаг. Такой вариант пойдет?
Она шмыгнула носом, тихо рассмеялась и еще теснее прижалась разгоряченной щекой к его плечу.
 


     -Господи, красотища-то какая!
Молоденькая практикантка, прижав  к груди классный журнал, в восхищении замерла у окна.
     - Марья Петровна! Вероника Васильевна! – ее улыбчивое личико попеременно обратилось к сидевшим у окна женщинам - Вы только посмотрите! Снежинки-то! Как бабочки в вальсе пархают!
-Снег кружиться, летает, летает… - фальшиво пропел физрук и подмигнул хорошенькой практикантке.
Обе женщины, а за ними и все остальные присутствующие в учительской  оторвались от своих дел и подняли глаза на окно, за которым хлопья снега покрывали осеннюю серость девственно чистым ковром.
     Она тоже подняла глаза к окну. Взгляд привычно скользнул по соседнему дому, и…  в тот же миг серое небо как-то странно закачалось, а грудь пронзила острая боль. Не может этого быть! Не может… Но это же было!  Было!
     Она медленно поднялась из-за стола и на негнущихся ногах подошла к окну. Да, да! Это было! На перилах его балкона трепетал на ветру красный лоскут. Она тихо охнула и оперлась  дрожащей рукой о подоконник.
-Вам не хорошо?
Вероника Васильевна посмотрела поверх роговой оправы очков.
Она отрицательно покачала головой, бросилась к шкафу и рывком выхватила из него пальто.
Она бежала к его дому. Ветер трепал волосы, мокрый снег налипал на лицо, мешая дышать, ноги в легких туфлях вязли в  рыхлом  снегу, но Она ничего не замечала. Четыре года безнадежного ожидания спрессовались в короткую звенящую мысль: «Он здесь!» Ей даже в голову не пришло вызвать лифт. Ее мысли  и движения были в едином порыве. Седьмой этаж…  Его дверь…  Кнопка звонка…
Дверь открылась рывком. Он! Смуглый от африканского загара, совсем седой, с намыленной для бритья одной щекой и с перекинутым через плечо полотенцем.
-Ты?!
Тугой комок сжал горло. Она молча протянула к нему руки. Он подхватил  ее, внес в комнату и еще долго не выпускал из объятий.
-Я приехал всего лишь час назад. Как же ты могла об этом узнать?!
Его слова мешались с поцелуями.
-Понимаешь я… Это так неожиданно… Вдруг увидела красный флаг.
-Какой флаг?
Он отстранился, и на лице мужчины отразилось неподдельное удивление.
-Красный. Ну, тот… На твоем  балконе… Помнишь, ты говорил…
В прихожей раздался звонок. Не выпуская из объятий ее плеч, Он  свободной рукой отпер дверь. На пороге смущенно топталась полная блондинка в длинном домашнем халате и шлепанцах на босу ногу.
-Извините за беспокойство, - произнесла она, прикрывая рукой ворот, - я ваша соседка с верхнего этажа. Вот снимала белье и уронила дочкину кофточку… А та как назло зацепилась за ваш балкон…
Он вернулся через минуту, держа в руках красную шелковую блузу. Соседка, получив свою вещь, рассыпалась в благодарности, но Он  нетерпеливо остановил ее.
     -Я могу купить у Вас  эту блузку?
     -Купить?!
     Блондинка в недоумении бросила быстрый взгляд на стоящую рядом  с ним женщину, словно прикидывая могла ли блузка подойти ей по размеру.
     -Ну, да, -Он поспешно вынул из заднего кармана брюк стодолларовую купюру и протянул ее соседке.- Купить.
     Та вернула ему блузку, но деньги принять не решалась.
     -Но… эта тряпка, - в замешательстве произнесла она, - не стоит таких денег…
     -Стоит, стоит, - широко улыбаясь, он вложил их в ладонь женщине, - очень даже стоит!
     И закрыл дверь.
     Он бросил блузку на стоявший тут же в коридоре раскрытый чемодан и снова заключил ее в объятия.
     -Мы сделаем из нее флаг? – Она, счастливо смеясь, обвила  руками его шею. – Да?
     -Непременно. Но….
     -Что? - Она отстранилась и встревожено посмотрела ему в глаза.
     -…. если бы эта блузка упала на балкон до… моего возвращения?
     -Нет, - Она уверенно замотала головой, - этого просто не могло случиться. Не могло!  - и снова счастливо рассмеялась, прижавшись лбом к его губам.