18 лет на одной странице

Меня зовут Джеффри. Джеффри Картер.  Сегодня, 25 августа, мне исполняется 18 лет.  Возможно, я выбрал не лучший момент для написания данных строк, но я чувствую, что я должен сделать это. Родился я на юге США, воистину худшей страны в мире, в штате Теннеси, город – Нэшвиль. Детство мое проходило, как и у всех других детей, разве что я всегда был необщительным и поэтому я не имел много друзей. Я вообще их не имел. Наверное, в этом виноваты и родители, чрезмерная опека которых, не давала мне раскрыться. Если говорить о моих родителях, то можно сказать одно – совершенно обычные. Именно обычные или нормальные. Отец – Фрэнк Картер, работает менеджером в автомобильном магазине. Мать – Элизабет, она домохозяйка. Ещё есть маленькая Леонсия, моя младшая сестра, у нее странное для американки имя, мать дала ей его в честь героини своего любимого романа. Как уже понятно я рос в этой абсолютно нормальной американской семье, и мне самим Богом было указано идти по стопам отца или же заняться музыкой. Ведь Нэшвиль известный как «Город Музыки». Но, к несчастью я стал представителем потерянного поколения, меня с самого детства тошнило от музыки и от кантри в особенности, также я не хотел идти по стопам отца. Правду говоря, я вообще не хотел ничего делать. Так и рос я в удушье, пока не встретил их – нацистов. В тот момент я нуждался в них, мне  нужно было чувствовать себя частью чего-то большего. Тогда я стал ходить на собрания, каждую субботу мы говорили о том, как каждого из нас достали негры, латиносы и другие. На собраниях каждый старался словами доказать свою ненависть к нашим противникам, я не отставал от остальных, а кричал громче всех. Mobilis in Mobile, как говорится. Но все мы были пассивны.  Так продолжалось несколько месяцев, но к  реальным действиям мы так и не перешли, а потом я бросил и остальные тоже. Сейчас, вспоминая тот период в жизни, мне в голову приходят слова классика: «Толпа способна на что-то, только если  ней есть Настоящий Мужчина».  Видимо, среди нас Настоящего Мужчины не было. Пребывание среди нацистов многому меня научило, в первую очередь я понял, что толпа не для меня. Мне гораздо приятней лежать до обеда под своим одеялом, спрятавшись от людей, чем стоять в толпе, видеть их, выслушивать их проблемы. Примерно через месяц после моего ухода со стана нацистов я познакомился с девушкой – Кэйт –  она недавно поселилась в городе и ещё мало кого знала. Кэйт была весёлой, разговорчивой, жизнерадостной, словом – полная противоположность меня. Но кто-то сказал, что противоположности притягиваются, и, возможно, он был прав. Последующие три  месяца моей жизни я смело могу назвать самыми счастливыми, в моей жизни появился смысл. Кэйт часто, как она выражалась, «выгуливала» меня. Раньше мне не нравились люди, но с ней все преображало другой смысл, наверное, заядлый наркоман вколов очередную дозу героина, чувствует то что  чувствовал в то время я. Но для меня последствия оказались ещё более ужасными, чем для Никки Сикса его любовь к игле. 20 марта, в канун Дня рождения Кэйт, мне позвонили, голос в трубке сообщил, что Кэйт и её отец попали в автомобильную аварию, отец погиб на месте, Кэйт – в реанимации со страшной черепно-мозговой травмой. Позже оказалось, что голос принадлежал матери Кэйт – Линде, но это ничего не значит. Две недели Кэйт лежала в реанимации, а потом умерла, так и не придя в себя.
Прошло уже три месяца, родители решили, что мне нужно поступать в университет, хотя до мартовских событий у меня такого в планах не было. Значит, уже очень скоро мне придется сбросить свою кожу, свою чешую, свои шипы, которые защищают меня от общества людей.