Победители и побежденные

Я хочу рассказать вам одну историю, которая случилась в нашем городе в начале 80-х годов. Наверное, можно добавить «20-го столетия». Хотя, с другой стороны, когда говорят, что «это случилось в прошлом веке», то создается впечатление, что это было очень давно. Между тем, мы живем в 21-м столетии не так давно, всего лишь 14-й год…

Город наш шахтерский, на наших шахтах происходило и происходит много разных историй – и веселых, и трагических. Труд шахтера очень тяжел (и всегда был таким), несмотря на обилие всякого рода техники. Кайлом уголь давно не рубят, его добывают комбайнами. Но чтобы его добыть, надо пробурить дырку в земле глубиной больше километра, опустить туда машины, людей, обеспечить вентиляцию и много чего еще.

Чем глубже, тем выше температура пород и тем жарче в лаве. Трудно это – работать в более чем 30-градусной жаре, в угольной пыли, когда сверху давит тысяча метров «земной коры».

Угольный комбайн – вещь тонкая и сложная, хорошо, когда он надежен и редко ломается. Мы мечтаем о такой технике, чтобы включил ее, а она работает себе и работает. И чтобы не болела голова от мыслей «как бы ее починить». Уголь добывают не только у нас. В Германии шахты тоже имеются и созданы качественные и надежные машины для его добычи.

И вот решили установить немецкий угольный комбайн на одной из наших шахт. Подготовили лаву, доставили иностранную чудо-машину, приехали два специалиста для обучения и передачи опыта. В 80-годах было две Германии – ГДР (Германская Демократическая Республика) и ФРГ (Федеративная Республика Германии). Германские шахты находятся в западной части страны (бывшей ФРГ), и именно оттуда прибыли технические спецы. Их было двое – старый и молодой.

Комбайн опустили в лаву, смонтировали. Весь участок сбежался посмотреть, как работают иностранные профессионалы. Надо напомнить, что в те годы существовал так называемый «железный занавес» между Советским Союзом и капиталистическим Западом, так что контакты между двумя мирами были достаточно редкими.

Прежде всего, поразила немецкая аккуратность, педантичность и вообще отношение к работе. Люди относились к бездушным железкам чуть ли не как к живому существу. И не в последнюю очередь – инструмент, удобный, блестящий, который сам так и просился в руки. Чего не было у немецких специалистов – так это кувалды, первейшего инструмента наших слесарей. То ли не захотели везти издалека, то ли резонно рассудили, что найдут на месте.

Наконец, комбайн был смонтирован и запущен для испытаний. Ровно гудела заморская «бундесмашинен», уверенно вгрызаясь в угольный пласт Донбасса. Технические специалисты двух стран стояли рядом, наблюдали и радовались.

Все было бы хорошо, но нашим ребятам загорелось «усугубить» и посмотреть, на что еще способна иноземная чудо-техника. На следующий день и без того усердную машину стеганули кнутом и дали полторы нормы. В конце смены, почуяв неладное, прибежал старый немец, потрясая воздетыми вверх руками: «Найн, найн!» Что русскому хорошо, то немцу смерть…

Попутно выяснилось еще одно неприятное обстоятельство. Оказалось, что наша бригада слесарей аккуратно подмела весь опрометчиво оставленный немецкий инструмент. Это послужило последней каплей, немцы устроили скандал, требовали консула, грозились уехать. Пытались дозвониться «большим людям», но шахтные телефонные бырышни были предупреждены – не соединять ни в коем случае! Назревал международный скандал.

Тушить пожар и спасать товарищей (а заодно и престиж всей отечественной угольной отрасли) бросили бригадира электрослесарей Василия. Василий был балагур, весельчак, за словом в карман не лез, отличался независимым нравом и перед начальством не заискивал. Запасшись бутылками с горючей смесью, он пошел отбивать немецкую атаку.

2.

… Выпили по первой и по второй, завязался душевный разговор. Как это часто бывает в таких случаях, оказалось «мало». Напомним, что дело происходило в 80-годы, когда с водкой было построже, чем сейчас. После 7-ми вечера купить спиртное можно было только с переплатой в каком-нибудь ресторане или баре (и то продавец рисковал), но откуда ресторан в шахтерском поселке?

Василий торжественно заверил иностранных коллег: «Айн момент!» И отправился к местной самогонщице тете Дусе. Дорогу к спасительнице жаждущих добрая половина мужской части поселка могла найти и ночью с закрытыми глазами. Путь был проложен и автопилоты включены.

Тетя Дуся, узнав причину, поначалу заартачилась: «Не буду супостатов поить! Они у нас в войну постоем стояли, ихний офицер пожрать здоров был, корову со двора свели! И бомбили они нас, бомбы жутко так свистели, прямо душу вытягивали. Вот не слышал ты… Чего они опять приперлись сюда?» Василий, как мог, уговаривал: «Тетя Дуся! Ты пойми, тут международный скандал назревает, честь наша на кону, а тебе бутылька жалко!»

После недолгих препирательств бригадир получил, наконец, заветный «бутылек» и полетел обратно, размышлял дорогой, понравится ли немцам местный продукт. Кто знает, какой их шнапс на вкус? Старый немец на треть наполнил рюмку, посмотрел на свет, выпил мелкими глотками. «О, гут!» Василий облегченно вздохнул.

Немцы размягчились, лопотали по-своему. И все бы ничего, но то ли иностранцам тоскливо стало  в гостях, то ли наоборот захотелось круче повеселиться. Им захотелось «фройлен». Бригадир на это сдержанно заметил: «Фройленов у нас тут нет! Заказывай на своем Рипербане!» Василий не знал, откуда именно гости приехали,  но о Рипербане, знаменитом злачном месте портового Гамбурга, где с незапамятных времен расцвела индустрия "любви" и всех удовольствий мира,  и где можно купить любые механические телодвижения по выбору покупателя, слышал.

И внезапно бригадира охватило злое гадливое чувство. «Смотри-ка, мало мы их били… Приехали сюда королями, пальцы гнут, смотрят искоса, да еще и бабу им подавай!»

Тут еще одно выяснилось. Тетя Дуся как в воду глядела! Оказалось, что старший немец служил во время войны в «Люфтваффе» и воевал в наших местах, бомбил города и поселки Донбасса.  Бригадир набычился и, сам того не замечая, крепко сжал кулаки. «Старого с правой, молодого с левой – и дух вон!» Немцы почувствовали внезапную перемену, поставили рюмки, закурили, отгородившись дымом, тревожно переглянулись.

Взгляд молодого говорил: «Вот видишь! Я же тебя предупреждал!» Молодому немцу все не понравилось с самого начала. Все его раздражало – грунтовая дорога в поселке, запах в шахтерской бане, грязь на промплощадке, угольная пыль на окнах, «внезапное» исчезновение инструмента... Юный наследник тевтонов презрительно кривил губы, плевался, бормотал себе под нос что-то подозрительно похожее на «швайн» и считал дни до отъезда.

У Василия в роду было немало шахтеров, характер он имел решительный, занимался спортом и, выпивши, был скор на руку. Рассказывают, что раньше нравы в шахтерских поселках были суровые и чужакам там появляться крайне не рекомендовалось. Еще немного, и несдобровать бы приезжим…

Внезапно подумалось бригадиру: «Да и мы тоже хороши! Новый комбайн чуть не угробили, инструмент весь как сороки утянули. Позорище…» В полном молчании налили еще по рюмке, выпили. В конце концов немцы расчувствовались, махнули рукой на инструмент, пусть, мол, вам остается «на память».

Дело уладили, иностранные специалисты побыли еще пару дней и уехали. Комбайн много лет служил верой и правдой, рубил донбасский уголек.

Интересными все-таки бывают хитросплетения судьбы! Когда немецкий вояка бомбил наш поселок, он знать не знал и не предполагал, что когда-то потом опять попадет сюда – уже в мирное время – послужить и созиданию. Кто знает, может быть, долгие годы жизни даются в том числе и для того, чтобы исправить то, что натворил в молодости? А вы как думаете?

Рассказ был опубликован в блоге "Компьютер и жизнь" http://vsbot.ru в 2013 г.