Серебрянная луна часть седьмая

                ЛОВУШКА ДЛЯ ТИГРА.

                ГЛАВА ПЕРВАЯ.

               


                Нечего нам давиться.  Мы берём своё!
                Это всё наше…
                Г.И. Устинов.

С трудом оторвав перекошенную деревянную дверь от разбухшего косяка, Евгений вышел на воздух, и спустился по рассохшемуся крыльцу в сад, в глухую темноту под ветви деревьев. Сделав несколько шагов, он остановился у ржавой калитки и, не выходя на свет, осторожно бросил взгляд на пустынную улицу…
Колодец духов был своеобразным порталом в мир живых, и судя по всему выходом, без возможности возвращения. Им ли пользовался бывший замполит, или у него был какой либо другой ход, об этом неведомые духи в бессчётном количестве обитавшие в этом портале ему ничего не сказали. Однако они ясно дали ему увидеть личность настоящего преступника и Евгений понял, насколько был близок к разгадке личности Питерского Головолома, что даже не смотря на бездействие некоторых чинов, ему удалось бы схватить его за хвост.  Теперь было уже совсем не в диковину, почему творился такой абсурд на следствии и ясно причина по которой Шагалов был столь внезапно отстранён от дел. Следователь догадывался об этом и раньше, поэтому подобный финал не был для него чем то совершенно неожиданным. Конечно знал он, что поймали совсем не того, кого следовало, но прекрасно видя складывающуюся вокруг обстановку, а так же сильно досадуя на то как с ним поступили, просто плюнул на всё- новые проблемы были не нужны ни кому, и ему в первую очередь. Вот только не мог он знать, что сам был в положении  идущего по следу медведя охотника, находящегося в полном неведении того, что медведь невидимый, сам крадётся следом за ним. И этот медведь только выжидал подходящий момент, что бы его схватить. Однако благодаря создавшейся кратковременной но очень бурной шумихе вокруг поимки подставного преступника, настоящий убийца вынужден был затаиться. Но как только шум уляжется, то он первым делом займётся Шагаловым как наиболее опасным свидетелем. Духи колодца до малейшей детали показали ему, что эта тварь собирается сделать с ним и его близкими. Ужас, охвативший Евгения длился очень недолго, после чего он решил сам завалить этого зверя…
Он чиркнул зажигалкой и, прикурив, вновь стрельнул глазами по улице.
Слежки опасаетесь?- спросил из- за спины скрипучий голос Кондратьева: Правильно. Не выходите на свет.
Шагалов обернулся, под яблоней, в непроницаемом мраке светился огонёк сигареты, вот он ярко вспыхнул, осветив его нос и губы. Следователь аккуратно прошёл между едва видных впотьмах рядов грядок и опустился на траву, рядом с каталкой.
Вы удивлены как я попал сюда из дома?- ответил паралитик на его немой вопрос: Акробатика спуска по ступеням и все дела. Только вот назад подняться помочь уж извольте- будьте любезны.- он кивнул на висевшую на перевязи правую руку, прижатую к телу.
Согласитесь, есть какое то очарование даже в этих местах- продолжил он, затянувшись: Как будто и в самом деле далеко за городом находишься: грядки, сады, нужник деревянный…А вышел с участка, так сразу в город и попадаешь  как по манию палочки волшебной.
Да, от чистого деревенского воздуха здесь наверное голова кругом идёт- съязвил Евгений: И яблочки растут, пальчики оближешь- вся таблица Менделеева. А уж колоритный вид на завод «Звезда» придаёт особое очарование этим местам…
У него раскалывалась голова от многочасового сидения в душной комнате старого деревянного домика, находившегося в остатках Обуховского садоводства и он впервые за это время, пока находился здесь, вышел покурить на воздух.
Вы скептик- материалист, Евгений Генрихович- бросил Кондратьев: В том вся и проблема.
Глядя на тебя тоже не скажешь, что твой духовный мир полон света- искоса посмотрел на него Шагалов: Сначала я принял тебя за ненормального. Но теперь и сам стал не менее ненормальным чем ты.
Кондратьев только хмыкнул в ответ.
 Знаешь, старик, тот кто приходил к тебе тогда, в ту ночь известен теперь и мне.
Не удивлён сему факту?- продолжил Евгений.
Стар я, сударь, чтобы удивляться в этой жизни чему- ответил Кондратьев: Тут уж и сам не знаешь удивляться ли или
- Так вот он затеял здесь игру, для которой выбрал пятерых из самых зловоннейших отбросов нашего поражённого проказой общества. Среди них должен был быть и небезызвестный вам всем господин по фамилии Лобачевский. Он должен был стать избранным. Однако контузия слишком сильно повлияла на его головной мозг и его в итоге отмели, оставив нашего красавца, которому был дан номер пять. Из него то  была сделана та игрушка за которой мы теперь ходим по пятам…Ребятам своим я конечно ничего не сказал. Нечего их во всякую нечисть впутывать. Ну а уж нам то с тобой, на роду видать повязанным быть в деле сём.- прибавил Шагалов после некоторого молчания: Мне то уж скрывать от тебя что либо смысла нет.
Не знаю я то это за тварь- ответил Кондратьев: Да и знать особо не хочу. Одно разумею: должны мы отправить его обратно, откудова появилась она. И ребят своих правильно впутывать не стал, я своим тоже ничего не сказал, нечего им во всякое потустороннее лезть. А вот насчёт нас правильно ты заметил, Евгений Генрихович- повязаны мы с тобой в деле этом и видно не спроста. Одно только скажу: коли суждено тебе знать больше меня, значит глубже ты увяз в этом болоте. Мне то уже бояться нечего, а вот тебе видно от этого не омыться будет так просто…
На несколько минут оба они замолчали, а потом Евгений спросил: Ведь скажи, знал же ты, что вернусь я?
Догадался потом- ответил Кондратьев: Что моего ума дело, то догадку имею.- добавил он словно невзначай, тяжело сплюнув сквозь зубы.
Евгений с силой дал щелбан по окурку и тот, описав красную дугу, исчез в тёмных зарослях, окаймлявших забор.
Неисповедимы пути Господни, так кажется говорят. - Кондратьев загасил окурок о ствол и, поёжившись прибавил: Свежо стало, расцвет скоро… Ну, господин начальник, поехали -ка назад, нас похоже, уже заждались!
Евгений взглянул на серое небе, светлевшее меж ветвей над их головой и раздражённо мотнул головой. «Да, прав старик. На все сто прав- неожиданно вспомнил он слова профессора Кончаловского: Кто вас разберёт, жертва, преступник- всё  думу одну мыслите»…
Покинув больницу, Евгений первым делом собрал всех своих друзей- коллег по работе и поведал об угрожающей ему опасности. Лобачевский на своём сайте оставил подсказку, где хранил собственный архив, информации в котором хватило, что бы утопить весь Союз российского Народа.  Теперь Евгению самому необходимо было сотрудничать с теми от кого ещё совсем недавно ему еле удалось сбежать. Ему довольно быстро удалось найти тот дом, откуда он выпрыгнул из окна, но, естественно, квартира была съёмной, судя по всему на вымышленное имя, так как допрос её сдатчика не выявил ничего полезного. Однако они ждали его- это он сразу понял, как увидел свою машину в целости и сохранности стоящую во дворе, и не теряя времени на разные шпионские игры, попросту заткнул за дворник записку с номером мобильного телефона. Однако найти их удалось далеко не сразу, и только после нескольких проверок ему удалось наконец встретиться опять со всеё компанией Кондратьева…
Итак сэры, чайная пауза окончена- Шагалов присел на скрипучий стул: Продолжим разбор полётов…
Стоящая посреди массивного круглого стола старая лампа под полотняным абажуром освещала лежащие на столе горки бумаг и открытые папки. Свет её выхватывал из темноты напряжённые от бессонной ночи лица сидящих вокруг стола участников этой тайной вече. Ночь была необычно глухая и жаркая- Шагалов взмок почти насквозь и ему то и дело приходилось утираться разбухшим от пота платком.  Душный, спёртый за много часов воздух мутил его, и хотя Волосова нараспашку открыла все окна, но это помогало мало- в маленькой комнатушке собралось четырнадцать человек. Одну сторону представлял сам Евгений Шагалов с четырьмя друзьями- коллегами, предоставившие материалы следственной работы по Питерскому Головолому, а другую Кондратьев, совместно со своими помощниками, выставившие материалы собственного расследования. Вместе с ними была и бывшая жена замполита Ирина Лобачевская, привезшая на сходку архив мужа, спрятанный им под фундаментом церкви Святого Иова. Среди присутствующих был и Володя- бывший член Союза Российского Народа, единственная жертва, оставшаяся в живых после встречи с Питерским головоломом.
Яма вырыта и весьма искусно- продолжил Евгений: И сейчас самое время что бы зверь провалился в неё. А для этого нужна хорошая приманка. Он залёг в берлоге, и у нас нет такой собаки, что бы выгнать его оттуда. Само собой напрашивается вывод, что его может выманить только нечто действительно представляющее особый для него интерес. Это  значит, что на всякое фуфло он не поведётся.
Следователь пытливо оглядел каждого из присутствующих: Никто из нас на эту роль не подойдёт. С любым из нас скорее расправится под шумок его свора, нежели он сам вылезет из своего логова. Тут нужно более сильное средство, чем любой из нас, равно как и мы все вместе взятые. Все согласны со мной?- Шагалов ещё раз обвёл всех взглядом.
Да, пожалуй вы правы- ответил за всех Кондратьев после недолгого молчания: Сейчас он настороже. Однако чутьё мне подсказывает, что вы располагаете нужным козырем.
Есть то средство- сказал Шагалов так же за всех: От которого он не сможет отказаться. При помощи военной прокуратуры мне удалось поднять одно давнее дело. Владимир не единственная оставшаяся в живых жертва нашего красавца и он не знает, что она осталась в живых. Но если он увидит её, то сразу поймёт, что именно она опознает его и укажет точно…




                ГЛАВА   ВТОРАЯ.               
                Быть сытым- значит просто набить желудок               
                всем, что попадается, а вовсе не тем, что идёт
                на пользу.    
                Эрих Мария Ремарк.

Было необычайно жарко и душно, очевидно вечером ожидалась гроза, о чём красноречиво свидетельствовали тяжёлые облака, начавшие собираться у горизонта над заливом. Грузный и тяжёлый мужчина лет сорока с лишним, небритый и обрюзгший, развалившись на шезлонге возле бассейна, с наслаждением потягивал пиво прямо из бутылки. Штук пять, уже опустошенных им же, стояли у его ног. Территорию высокого трёхэтажного коттеджа, с растущими у фасада кремлевскими елями, огораживала глухая каменная стена с видеокамерами по углам, так что никто не смог бы потревожить покой действующего президента Союза Российского Народа, расслаблявшегося сегодня по всей программе.
«Толик!»- высокая девица лет 25, завёрнутая в пёстрое полотенце, появилась на балконе второго этажа.
«Наконец то! А то я уже не надеялся увидеть тебя, мадмуазель!»- раскинув руки, хрипло прокаркал Балашихин, приподнимаясь с лежака.
«Анатолий Васильевич- перед ним вырос охранник, тоже из партийных рядов: К вам гости»
- Кого ещё чёрт приволок?!- Анатолий Васильевич гневно оскалил мелкие желтоватые зубы, жилы на лбу его надулись и на скулах заиграли тёмные желваки: Сколько тебе раз можно повторять, что б ты гнал всех к ****ной матери!
Выкрикнув эти слова, он с яростью саданул по столику кулаком, и стоящие на нём полные бутылки звякнули друг о друга. Скандальная слава партии, которую как нельзя сильно раздул в своё время Лобачевский, не давала покоя и самому Балашихину. Господин президент тогда влез в самую гущу дебатов, стараясь выставить себя в центр внимания, что ему удалось с лихвой. Правда теперь тяжкие лавры этой славы обрушились на его голову словно шишки с сосны: мало того, что его облаивали со всех сторон, так ещё представители прессы готовы были достать его и на луне, а наглые папарацци, которых невозможно было напугать ни стенами, ни  пушками, объявили на него настоящую охоту, пытаясь запечатлеть его в самом неподходящем моменте.
- Это Линчевский.
- Один?- вся злоба моментально слетела с него и его лоснящаяся от жира физиономия тот час же приняла непонимающе- испуганный вид.
- Так точно. Прикажете впустить?
- Да-да, впустить… Давай иди в дом, я скоро…- крикнул он девице, с досадой махнув рукой.
Створки автоматических ворот разъехались и во двор с рёвом ворвалась чёрная Ауди, и со скрежетом осадив по гравию, остановилась посреди двора.
 Балашихин с ненавистью пробуравил взглядом автомобиль, а потом торопливо встал с лежака и вразвалочку заковылял к автомобилю, протягивая руку вышедшему из его салона нежданному гостю.
Приветствую Александр Николаевич! Давненько ты не посещал нас! Совсем забыл уже.- Лицо его прямо расплылось в широчайшей улыбке и засияло первозданной радостью.
Тот молча ответил на рукопожатие и только чуть наклонил голову в ответ, а потом с тем же гробовым молчанием двинулся по мощёной дорожке к дому. Балашихин пошёл следом, почёсывая волосатую шею и с каким то удивлением глядя на его широкую чуть сутулую спину, похожую на каменную глыбу. Общение с Линчевским более двух минут вызывало у него чувство внутреннего отвращения, и поэтому он по возможности всячески старался избегать этой антипатии, но по веским причинам показать этого не мог. Самая главная из них заключалась в том, что этот человек,  бывший лучшим другом ныне покойного замполита, теперь стал лучшим другом самого Яна Вельховского, более известного в определённых кругах под кличкой Вельх, и являвшегося главным учредителем и финансистом Союза. Его Балашихин боялся прогневить до полусмерти, и вынужден был всячески демонстрировать искреннюю радость при появлении незваного гостя.
Больше всего тот напоминал Шемякинского Петра, установленного во дворе Петропавловки- тот же огромный рост; грудь размером с добрый бочонок; ноги, напоминающие колонны Исаакиевского и точно так же непропорционально маленькая, безволосая голова с зловеще-неподвижной маской лица. Даже походка была у него тяжёлая и неживая- создавалось впечатление шагающей статуи, так же как  голос его был глухой, доносящийся словно из стальной бочки, размеренный и совершенно лишённый каких либо эмоций. Разговаривая с кем либо, он имел отвратительную привычку нависать над  собеседником подобно медведю, вперившись в него неподвижным, каменным  взглядом. На человека, впервые увидевшего его, он производил вид злого, медлительного амбала, весьма недалёкого умом. Но стоило только с ним пообщаться подольше, и первое впечатление рушилось прямо на глазах. Движения его были неторопливые, широкие и размашистые, но при всей громоздкости он обладал удивительной быстротой и отменной реакцией. Характер его так же был совершенно противоположен внешности- не смотря на свою замкнутость и нелюдимость он был очень агрессивен, неуравновешен и частенько приходил в ярость, находясь в которой он не орал, размахивая руками, а шипел, стискивая громадные кулаки. В длительном разговоре он очень часто цитировал фразы разных известных людей, налегая в основном на Ницше, чем демонстрировал отнюдь не слабую эрудированность. Однако от его слов так и несло цинизмом, а говорил он постоянно с какой то непонятной двусмыслицей, что создавало при общении с ним угнетающую и враждебную атмосферу.
 Не менее противоречивым казался его жизненный стиль – в самом деле, демонстрируя везде военную выправку и чрезвычайную пунктуальность, он совершенно не отличался чистоплотностью, круглый год нося один и тот же рваный и грязный джинсовый костюм, заправленный в нечищеные берцы. Получая большие деньги и ездя на дорогой автомашине, он обитал в грязной коммуналке с алкоголиками и прочими опустившимися гражданами, располагавшейся посреди трущоб Каменного острова, а регулярные занятия в тренажёрном зале не мешали ему употреблять спиртное в весьма приличных количествах.
 Многие замечали, что и у животных его приближение вызывало негативную реакцию. Кошки шипели на него и пытались скрыться; цепные собаки, обыкновенно рвавшиеся с цепи  на всякого постороннего, начинали беспокоиться, выдавая все признаки панического страха; лошади храпели и шарахались, словно почуяв дикого зверя. Однако всех просто поражало его необычайное суеверие, доходившее временами до паранойи  и неподдающееся никакому объяснению. Кроме того у него была боязнь уколов и он не мог скрыть отвращение при виде шприцов или иголок, что истолковывалось многими как следствие былой наркозависимости. В пользу этого свидетельствовала его одежда- он никогда не носил коротких рукавов и тщательно скрывал   предплечья, по рассказам, сплошь испещренные дорожками.
Шеф просил меня забрать кое что, что он для меня оставил- обернувшись к Балашихину произнёс Линчевский.
А, да. Есть такое. Пройдём в дом.- Балашихин подобрал полы халата и начал подниматься по каменным ступеням крыльца: Виски, водка, или может коньячку?
Я  за рулём.- буркнул тот.
- Друг, с каких это пор ты стал гайцов бояться?! У тебя же бумага теперь есть- вездеход.
- Бумага то бумагой, да жизнь жизнью. Лучше уж сдохнуть, нажравшись мяса, чем водки.
- Ну, за этим дело не станет. Шашлык?
Не откажусь- Линчевский осклабился в улыбке, походившую больше на гримасу, открывшую его кривые, торчащие в разные стороны словно колья расшатанного забора, потемневшие зубы.
Они прошли в просторных холл, где полукругом стояли громадные диваны из чёрной кожи, окружавшие круглый стеклянный стол, на котором лежал чёрный дипломат с блестящими застёжками. Балашихин показал на него рукой и хлопнул три раза в ладоши: Хо Шиян!
В арке прохода, ведущего на кухню, показалась тщедушная фигура повара вьетнамца в белом переднике и маленькой чёрной шапочке. Он коротко поклонился, словно клюнул, после чего внимательно уставился на хозяина. Тот сказал ему несколько слов и повар, кивнув, исчез.
Линчевский опустился на скрипящую кожу дивана и, с щелчком  открыв дипломат, несколько минут рассматривал его содержимое.
Расщедрился шеф чего то- сказал он совершенно не изменившись в лице и, захлопнув крышку дипломата, поставил его на паркет, рядом с ножкой стола.
Не доволен?- спросил Балашихин, встав у противоположного конца стола. Прикусив зубами толстую кубинскую сигару, он отрезал в воздухе её кончик и, поднеся огонь, выпустил клуб ароматного дыма..
Почему же. Доволен. Вполне- Линчевский раздражённо помахал в воздухе рукой, разгоняя душистое облако. Судя по интонации этот вопрос вызвал у него злость, и Балашихин предпочёл оставить гостя одного, выйдя на кухню под предлогом: «…Поторопить эту сонную узкоглазую обезьяну, а то мы с голоду подохнуть успеем, пока она там копается…».
Очутившись в коридоре, Анатолий Васильевич со злобой выдернул изо рта сигару, резко выпустив дым. Наверху его ждала прекрасная нимфа, по слухам чрезвычайно жадная до любви, а он был должен до упора цацкаться с этим уродом, который всегда сваливался как снег на голову, и имел привычку зависать не на один час. Он несколько раз пустил дым, бросил тоскливый взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, а потом, глянув в холл, где сидел каменный гость, с каким то облегчением увидел стюарда, катящего сервировочный столик.  Линчевский махнул ему рукой и накинулся на еду с таким остервенением, словно не ел неделю. В еде он был совершенно не разборчив и мог, по выражению Гоголевского Собакевича, «Съесть хоть лягушку, облепленную сахаром…», а  в манерах вести себя за столом дать фору  любому монгольскому хану или викингу. Из всех столовых приборов он орудовал только ложкой, а то и просто руками, которые перед этим не только не помыл, но даже не протёр. Пищу запихивал в себя прямо  с тарелки, согнувшись над столом и, пожирая её с такой поспешностью, что казалось, глотал не жуя. При этом он громко чавкал, облизывая засаленные пальцы, которыми лазал в тарелку, куда плевал и объедки. У него была так же привычка говорить за столом с набитым ртом, из которого всё летело в разные стороны, так, что после него приходилось усиленно оттирать столешницу и пол вокруг, причём его мало интересовало достаточно ли хорошо его понимает собеседник, на которого во время трапезы даже изредка не бросал взгляда. Пил он прихлёбывая, хватаясь жирными руками за бокал и если на столе была постелена скатерть, то в том месте где он сидел, она сплошь была покрыта пятнами. Немудрено, что Балашихин присел как можно дальше от него, но Линчевский сам задал ему вопрос: Случайно не в курсах, куда шеф намылился?
- Понятия не имею. Я это у тебя хотел спросить.
- А мне по чём знать. Странно как то, то сидел сиднем, из Питера носу не показывал, а тут исчез, ничего не сказав даже. Только позвонил вчера, да как то второпях брякнул, что бы к вам заехал, да посылку от  него получил. И всё тут.
- На сходняк, наверное вызвали. Или проблемы какие у него возникли, что же он меня во всякие тонкости посвящать будет? Это им виднее, они жирафы.
Линчевский что то буркнул в ответ и, брякнув половником по опустевшей супнице, в несколько секунд прикончил последнюю тарелку, после чего протянулся за шашлыком, который был прямо на шампурах. Он хватал их целиком, просто обгладывая в несколько секунд, и скребя зубами по металлу. «Не подавись, собака.»- с отвращением подумал Балашихин, а вслух сказал: Слышал я, готовит ихний начальник, который в Москве, какое то дело непомерной важности, посему мобилизацию и объявил, вот все и забегали.
Это Вильгельм который?- Линчевский со звоном бросил пустой шампур обратно на столик и в первый раз посмотрел на Балашихина.
- Да, кажется, его так зовут. Я то лично не знаком с ним, так видел раз- другой.
Да, а как, позвольте спросить, он выглядит? - Линчевский схватил новый, уже восьмой по счёту шашлык.
Балашихин недовольно покривился, но выложил о таинственном Вильгельме всё, что знал или когда либо слышал.
Да, по ходу дела это он. И он бывал в Питере. Тёмная какая то личность, непонятная- ещё один шампур с лязгом приземлился на кучу остальных.
Прикончив мясо, Линчевский схватился за блюдо с фруктами, а именно за виноград, который начал запихивать в себя целыми гроздьями. Балашихин и раньше слышал о непомерной прожорливости данного субъекта, но увидев её воочию, был просто шокирован.
Они ещё несколько секунд проговорили по этой теме, а когда и фрукты исчезли в его прожорливой пасти, то уже разбираемый интересом, Балашихин участливо спросил: Сыт, али ещё чего хочешь?
-Ну если ещё хотите чем угостить, то я буду весьма признателен.
Хо-Шиян!- крикнул Балашихин: Свинина по-французски и десерт. « Сколько же тебе надо сожрать, чтобы ты лопнул, тварь!»- мысленно пожелал он собеседнику и, дабы избежать дальнейшего разговора вслух сказал: Может, глянем новости, чего в мире происходит. Он вытянул руку с пультом и огромный плазменный экран, занимавший половину противоположной стены, вспыхнул ярким синим цветом. Линчевский буркнул что-то одобрительное, и с нетерпением ожидая продолжения банкета, начал ковырять в зубах отросшим, грязным ногтём. Даже находясь в полном одиночестве, он имел привычку комментировать освещаемые прессой события, на одни просто сварливо ворча, другие же поливая целым потоком нецензурной брани. И в этот раз он ни на миг не изменил своей привычке, с той лишь разницей, что сел в вполоборота к Балашихину, кидая время от времени
на него мимолётный взгляд.
Сегодня в Ленинградской области, в городе Сестрорецк состоялось торжественное открытие и освящение…
- Во, посмотрите на эти хари поповские! Морды отъели- в дверь не пролазят!!! Средства им выделяют- обожраться можно, и куда не плюнь – везде поп: и кабаки этим нуворишам освящать, и проституток этих на мисс Тмутаракань в жюри рассматривать, и за покаяние этих отморозков лбом об пол дубаситься. Это, пожалуйста, сколько угодно! А вот дом для престарелых или приют для сирот под свою опёку взять- так это хер они сделают. Зачем приходные деньги на дела мирские тратить, на что же батюшка тогда себе крест золотой в три пуда приобретать будет?!
Ну, это ты не совсем прав. – Балашихин лениво переменил позу и закинул ногу на ногу: Кто ж тогда народ на путь истинный наставлять будет. КПСС нет более, так все теперь в церковь и ломанулись. Вон смотри даже комуняги крестятся стоят.
-В чём, не прав то?! Думаете не видел я как среди простого люда службу они ведут! Чуть что не по нему, так хайло разевает, как будто не в храме божьем находиться, а на базаре семечками торгует. А как чин какой серьёзный, или шишка покруче, так стоят только лыбу давят- и хоть штаны посреди алтаря снимай! Не Московская патриархия это теперь, а Москальская, поэтому и не головой народ наш православный- он с особым презрением выделил это слово: туда идёт, а стадной привычкой прёт.  Зелёненькие только гони им- так они и из тебя святого сделают. Правда, у нас всё: и блокаду, и День Победы – из всего балаган готовы сделать, только бы бабки с этого состричь.…
- Сегодня около половины первого ночи на шестьдесят седьмом километре Московского шоссе произошло ДТП с участием маршрутного такси…
- О, точно чурбачина нерусская…да, да- типа ехал я, никого не трогал и тут он ка-а-а-к вылетет прямо в меня! А я тут не причём… На ишаке тебе у себя в чуркистане ездить тебе надо! Козёл!
С этими словами он протянул по направлению к экрану угрожающе скрюченные пальцы правой руки, и Балашихин на несколько секунд успел рассмотреть его часы в платиновом корпусе и давнишнее, коряво зарубцевавшееся клеймо \/ . 
- Маленький праздник сегодня получили воспитанники школы-интерната для детей с задержкой умственного развития, расположенного в Посёлке Понтонный Ленинградской области. Этот подарок детям сделали члены Всемирной Ассоциации Красного Креста, посетившие недавно заведении. Наш корреспондент Юлия Агафонова побывала на этом празднике и поделиться впечатлениями с места события…
Линчевский презрительно скривился, но когда на экране пошли кадры сюжета, словно окаменел, и оторвался от пожирания мяса, которым был ещё секунду назад всецело поглощён. Даже недвижимое лицо его словно передёрнулось судорогой, механически вытерев левую руку о штаны, он схватил пульт и нажал стоп-кадр.
Интересное что-то увидел?- спросил Балашихин, подойдя сзади.
Знакомого одного. Хорошего знакомого. Очень.- прошипел он, что выдало в нём степень крайнего возбуждения. Он весь так и подался вперёд, словно высматривая кого то среди замершей на экране многочисленной группы сотрудников интерната. Около минуты он продолжал сканировать панель, подойдя к ней вплотную, а затем медленно  вернулся к столу и продолжил трапезу, сохраняя при этом гробовое молчание.
Мне нужен Интернет- быстро бросил он Балашихину, тот кротко кивнул и через минуту стюард поставил перед ним ноутбук.
Балашихин был нимало поражён, когда через некоторое время любопытства ради заглянув ему через плечо, увидел, что он внимательно изучает сайт того заведения.
Линчевский почувствовав его присутствие, развернулся вполоборота и с улыбкой сказал необычно любезным тоном: К сожалению должен покинуть вас, засиделся я, вижу, засиделся. Меня ждут дела.
Он нажал на крестик и на экране снова возникла заставка с пальмами на фона бескрайней лагуны. Линчевский встал, сгрёб со стола дипломат и, словно клещами, стиснув вялую руку Балашихина, двинулся к выходу. Тот двинулся за ним, с каждым шагом испытывая чувство нарастающего облегчения и, чиркнув зажигалкой, снова прикурил погасшую сигару.
На крышу коттеджа, с громоподобным грохотом обрушился тяжёлый ливень. Гроза дошла  до них и струи дождя бешено молотили по щебёнке, устилавшей двор, воронками закручивались в захлёбывающихся водосточных трубах, поднимали тучу пузырей на поверхности бассейна- казалось что вода в нём кипит. Балашихин остановился под гулким металлическим навесом над крыльцом, с которого скатывалась целая Ниагара, Линчевский же, не оглядываясь, неторопливо двинулся прямо к машине. Антолий Васильевич, облокотившись на перила, молча смотрел как его в считанные секунды промокшая фигура садиться в автомобиль, как вспыхнули сквозь пелену дождя галогеновые фары и когда за машиной незваного гостя захлопнулись створки автоматических ворот, с усмешкой выбросил окурок прямо во двор. Настроение у него было препаршивишее, впрочем, вряд ли у кого ни будь, кроме Вельха да покойного Лобачевского после разговора с этим субъектом оно могло быть другим. Чтобы хоть как то развеяться, он двинулся через дом в гараж, где механик, тоже из партийных, уже битых три часа возился с его Ягуаром.
Как дела?- вырос Балашихин в дверном проёме. Машина стояла на яме, и худощавый усатый мужчина лет 50 возился под днищем, прилаживал глушитель.
Залатал его весь, вот теперь повело к чёртовой матери. Приходиться подлаживать- с остервенением сказал тот: А то ни хера не лезет. 
Он был весь мокрый от пота и, отдуваясь, тяжело снял очки, протирая их чистой тряпкой, украдкой кидая злобные взгляды на хозяина.
А ну-ка, дай посмотрю, чего сробил ты тут- Балашихин неуклюже влез под машину, пару раз выругавшись, взял переноску и уставился на днище. Около минуты он с видом знатока рассматривал каждый шов, щупал указательным пальцем каждый болтик и, недовольно кашлянув, обратился к механику.
А чего так коряво?- вальяжно спросил он.
Металл то толстый, вот пятый катет шва и пустил- развёл руками механик.
- Это я вижу, что пятый, я спрашиваю чего грубо то так?!
- Так, Анатолий Васильевич, во –первых всё равно не видно днище всё таки, а потом лучше то не сделать- он уж совсем никакой был.
- Всё равно подшлифуй, в машине всё должно быть как в аптеке- чисто и аккуратно.
Балашихин прошёлся вдоль машины, по-хозяйски оглядел колёса, зачем то пощупал картер и кряхтя, вылез.
«Баран- подумал механик, глядя ему вслед: Головастиков бы твоим глушаком надо ловить, дырок в нём чуть поменьше, чем в твоей башке…»
Он со злобой взял углошлифовальную машинку и, поставив зачистной камень, начал с визгом и скрежетом подпиливать наплывы. Тем, кому приходилось работать достаточно близко с Балашихиным, не было понятно, чем этот уволенный в запас майор танковых войск, вызвал такое расположение Вельховского, если был лично им назначен на столь высокий пост. Но среди  них он с первых же дней получил кличку «Баньян», словно награду за свою бескрайнюю тупость и крайнюю ограниченность. Тут надо заметить, что все учредители «Союза»  безвылазно сидели в столице, однако центральный штаб был в Питере. Здесь же находился  сам Вельховский, который по сути дела и руководил «Союзом», только делал он это со стороны, находясь от организации на почтительном расстоянии. Очень возможно, что именно поэтому ему нужен был на посту президента, такой кадр, умеющий по чьему-то меткому выражению «…Лишь на плацу глотку драть.»
Балашихин хорошо чувствовал положение вещей, но повлиять не мог ни на что, поэтому он всячески старался показывать свой авторитет, где только не представлялась возможность. Его зычный голос, пробивавшийся через стальную дверь кабинета, был слышен с третьего этажа; он всегда ходил по зданию центра с толстой папкой и надутой физиономией, важно кивая всем, кто с ним здоровался; на внутрепартийных собраниях же орал как резанный, естественно не стесняясь в выражениях и грохая по столу кулаком. Не отвечая фактически ни за что, он всюду изображал кипучую руководительскую деятельность, отчаянно барахлясь этим перед кем только мог и лез в каждую дырку, изображая из себя знатока даже в тех делах, в которых ни черта не смыслил. Если в каком либо деле ему приходилось слышать мудреное изречение, то даже особо не вдаваясь в его смысл, он как попугай использовал его всюду, подкрепляя свои познания  тыканьем пальца. Правда, вместо традиционного указательного, он почему то использовал средний, чем вызывал дикий хохот за спиной. На всё он имел своё, чисто субъективное мнение, не желая прислушиваться ни к кому, кроме вышестоящего начальства, распоряжения которого выполнял сразу, и даже не пытаясь хоть как то осмыслить. Естественно, что из за этого возникало огромное количество разных ляпсусов, но он никогда не признавал свою вину, переваливая всё  на чужие головы. Зато вряд ли кто мог посоперпничать с ним, когда дело касалось доклада об удачно завершённом при его даже самом незначительном участии, предприятии- тут он перетягивал пальму первенства на себя. Однако когда его самого иной раз «брали под зёбры», то он постоянно находил «придурка, не справившегося с порученным ему заданием», тыкал своим указателем в кого либо из подчинённых и бубня: «Вот он…он пусть расскажет почему…», - и как говорили  про него   «улезал под дверную щель».
Жадность Анатолий Васильвич была словно аппетит у волка и разрасталась чуть ли не с каждой минутой. Он командовал  партийной кассой, но воровать из неё даже думать боялся, а вот снимать с зарплат сотрудников небольшие суммы  в виде штрафов за различные нарушения ему никто не мешал. Платили работникам достаточно прилично, что бы выдвигать серьёзные претензии по поводу таких мелочах, а в карманах Балашихина зато оседал приличный куш. Благодаря Яну Станиславовичу, он в 90-х стал владельцем пакетов акций нескольких крупных машиностроительных заводов, что со временем позволило ему иметь весьма крупные счета в нескольких заграничных банках, а покровительство Вельха избавило его тогда от лишних проблем.
Балашихин любил шиковать: в излюбленном кабаке он за ночь мог промотать до нескольких тысяч евро, так как не скупился на чаевые и всякую мишуру. Однако он же до постыдного мог торговаться с собственной прислугой, и готов был растерзать из за ста рублей. Его Ягуар был просто напичкан разнообразной электроникой, которая вызывала восхищение у всякого, кто туда не садился. Однако мало кто знал, что ходовая часть его была сделана как попало, и механики прокляли всё, изготовляя собственными силами многие дорогостоящие навороты, в том числе и ремонт вышеупомянутого глушителя – Анатолий Васильевич просто не мог себе позволить платить за то, что можно было сделать где-либо бесплатно. 
Настроение после визита Линчевского скатилось у него до нуля и, увидев случайно садовника, поправляющего под струями дождя упавший со столба плющ, он подозвал его и наорал за  упавший в оранжерее кипарис, пригрозив увольнением. Хотя садовник был там совершенно не при чём, и на кипарис  Балашихину было абсолютно наплевать, но зато настроение у него стало гораздо лучше, и приняв после этого стакан перцовки, он вновь почувствовал себя на коне. Разгладив перед зеркалом свои пышные, закрученные усы, он самодовольно закурил новую сигару и крякнув, двинулся наконец наверх, туда, куда не мог попасть уже больше часа.
            




                ГЛАВА   ТРЕТЬЯ.
               

                Лучший замысел это тот, который               
                скрыт от неприятеля…
                Никола    Макиавелли




Весь день над Понтонным стояла неимоверное пекло - даже поздним вечером духота не хотела сдавать позиции, однако сейчас резко похолодало и началось редкое падение капель, вот-вот грозившее перерасти в проливной дождь. После отбоя прошло часа наверное четыре и во всех окнах небольшого трёхэтажного здания интерната с решетками на первом этаже было темно, свет горел только в стоящей у ворот пустой будке сторожа и прачечной первого этажа. До городка отсюда было рукой подать, и сквозь стволы деревьев проступали недалёкие огни автострады, откуда вела асфальтированная, но давно разбитая, кривая дорога, упиравшаяся прямо в решетчатые ворота заведения, глухо запертые на ночь. Менее чем за час ночная гроза дошла и до них: белая ночь, расстилавшаяся над окружающем интернат лесом померкла, и первые порывы ветра глухо заворчали в тёмных вершинах деревьев. Сокрытая за деревьями Нева приобрела свинцовый цвет и ощетинилась белыми гребнями барашков- всё вокруг сразу приобрело враждебный и угрожающий вид.
Заира- негромко сказала невысокая, плотная женщина в синем халате, сидящая на табурете в углу: Закрой дверь, аккуратно только, не высовывайся.
Худенькая, темноглазая девчушка лет 17 в платке, отодвинув москитную сетку, перегораживающую вход, вышла на крыльцо и захлопнула за собой настежь распахнутую по дневной жаре дверь. Со звоном поставив возле перил металлическое ведро, она украдкой окинула из под платка глазами надвигающуюся тьму, и быстро проскользнула обратно в дом.
Ничего- шёпотом сказала она, пугливо оглянувшись на темнеющее окно: Темно вокруг совсем.
Сядь сюда- жестко приказала собеседница: Нечего маячить, погаси лишнее освещение.
Та, сжав губы, молча кивнула и, повернув выключатель, села, положив руки на стол- лицо её было белое и неподвижное, словно восковая маска, однако пальцы один за другим нервно постукивали по столешнице, словно наигрывая на фортепьяно какую то мелодию.
Ксения Андреевна, а что, если…-
- Без всяких если! Действуй по плану.
Заира замолчала, уставившись в стол
Громовой раскат потряс здание, казалось до самого фундамента, на крышу с сухим шорохом обрушился мощный ливень. В помещении воцарилась такая тишина, что слышно было как за окном дождевая вода с шипением и бульканьем уходила в водосточные трубы. Напряжённые минуты текли одна за другой, а Заира сидела, словно окаменев - ей казалось, что время остановилось, и холодная темень приобрела бесконечную власть над всем миром. Вновь мигнула яркая электрическая вспышка и от тотчас же раздавшегося удара зазвенела сложенная стопками посуда.
- Ксения Андреевна…
Та внезапно замерла, сделав еле заметный знак рукой, приказывающий замолчать.
Сквозь шорох дождя донёсся еле слышный, словно крадущийся шум двигателя- к ним по просёлочной дороге приближался пока ещё невидимый автомобиль. Шум приблизился совсем, а потом замер- сомнения не было кто-то остановил машину совсем недалеко от здания интерната. Через несколько секунд новая вспышка молнии ясно выхватила из темноты четыре человеческих силуэта, стоящих возле забора. Заира вздрогнула и в ужасе уставилась на собеседницу, казалось, на лице её остались только одни широко раскрытые глаза.
Резкий звонок во входную дверь словно лезвие бритвы резанул по барабанным перепонкам. Заира машинально схватила телефонную трубку- линия была прервана. В дверь позвонили ещё раз, на этот раз уже более настойчиво.
Кто там?- спросила Ксения, подойдя ко входу сбоку.
«Откройте, милиция!» - прохрипел грубый мужской голос из за двери.
- Мы милицию не вызывали…
В ответ с той стороны раздался удар такой силы, что косяк брызнул щепками во все стороны,
дверь распахнулась настежь и возникшая на пороге высокая фигура в армейском дождевике, ломанулась вовнутрь, следом за ним ворвалось ещё трое. Второй вошедший ударом приклада сбил с ног, вскочившую было навстречу вошедшим  Ксению Андреевну- она упала на пол, откатившись в сторону и неподвижно замерла. Все трое встали по периметру комнаты, уставившись на замершую Заиру, в ужасе прислонившуюся к стене. Это были уже не те болтающиеся по улицам бритоголовые недоросли, а прошедшие огонь и воду в горячих точках молодчики лет 30, из числа бывших контрактников, являющимися самыми безжалостными нацистскими боевиками. Лица их скрывали капюшоны дождевиков, по которым скатывались потоки воды, стволы автоматов быстро метнувшись по всем углам, опустились, смотря в пол. Четвёртый, широкий в плечах, роста настолько огромного, что казалось, колпаком своего дождевика уперся под самый потолок, остановился посреди комнаты, и скинул капюшон, обратив лицо прямо к Заире. На свет появилась безжизненная, совершенно лысая голова с ввалившимися щеками, провалившимися вовнутрь черепа глазами и синими, почти уже чёрными губами, обнажившими оскалом злобной улыбки частокол кривых, зазубренных зубов. Громадная кисть руки, больше напоминавшая закоузлую птичью лапу с кривыми, чёрными когтями вместо ногтей, любезно протянулась по направлению к Заире.
Здравствуй, Заирочка. – раздался в тишине его тихий, шипящий голос, словно уходил воздух из проколотого резинового шланга: Ты не узнаёшь меня?
Та отрицательно помотала головой, не в силах выдавить из себя ни слова. Окровавленные тела, лежавшие на полу, среди разорванных мешков и рассыпанного зерна промелькнули перед ней – сейчас он сильно отличался от того, каким она запомнила его тогда, в подвале, однако повадки и движения остались его точно такими же- угловатыми и быстрыми как у змеи…
- Узнала, вижу, узнала. Хотя трудновато сейчас меня узнать, после того, что со мной сделали твои соратники мусульмане. « Взгляните на это бренное тело! Что выстрадало оно и чего так страстно желало, вот что пыталась объяснить себе эта душа- она объясняла это как радость убийства и алчность к счастью ножа!»  Огорчилась, наверное, что никогда больше не встретишь меня? Ну так вот тебе сюрприз, дабы не расстраивалась заранее.
Череп неторопливо сделал несколько шагов и повернулся к Заире, которая смотря на него расширенными глазами, судорожно сглотнула: Как твой мальчишка поживает- небось большим совсем стал?! Так чего, познакомить даже нас не хочешь?
Его нет здесь- испуг на лице девушки неожиданно сменился ненавистью: Ты его не достанешь, бандит.
Череп, заметив эту реакцию, откинулся назад, хрипло рассмеявшись: Вижу, не горишь желанием, ну да ничего, Цвейг познакомит нас… Эй - обратился он к одному из парней: Просеки по этажам, а ты, Шип, сообрази на троих, пока я с дамой поболтаю. О птичках…
Двое неслышно выскользнули из комнаты, третий отступил назад и, прислонившись к стене, с презрительной улыбкой уставился на происходящее, опершись о ствол АК,  поставленного прикладом на пол.
Ты уж извини нас за столь поздний визит, однако не мог я не увидеть тебя лично. Один раз я уже похоронил тебя, не хочется, знаешь ли ошибиться вновь- он захохотал, радуясь сарказму и, вытащив из складок своего дождевика ржавый штык-нож, с треском воткнул его в стол: Эта славная вещь помнит твоего отца и с удовольствием передаст тебе от него привет.
Всё равно милиция тебя поймает, гад!- тяжело дыша произнесла Заира, стиснув кулаки.
И ещё не раз – согласился череп, выдернув нож из столешницы и, глядя на вжавшуюся в стену девушку, любовно провёл им себя по скуле, словно бритвой: Кто теперь становиться больным, на того нападает зло, которое теперь считается злом: страдание он хочет причинять тем самым, что ему причиняет страдание.
 В комнату вошёл Шип, таща с собой большую металлическую канистру, которую он с глухим звоном поставил у двери.
Вторую разлей в коридоре.- приказал череп, полуобернувшись к нему: Да не сейчас, придурок! Где этот козёл застрял, что ему два часа нужно, что бы пацаненка найти?!
Глаза Заиры наполнились слезами: Да что же тебе, скотина, ребёнок сделал то?!
- Заверни её хорошенько и зажми ей рот: иначе опосля она будет кричать во всё горло. Эта маленькая истина…
Череп оглушительно захохотал, и в тот же момент ослепительная вспышка осветила всё вокруг, а отзвуки его хохота потонули в оглушительном громовом раскате. Он вцепился немигающим как у змеи взглядом в свою жертву и, оскалившись, пошёл прямо на неё.
В тот же момент рухнула лёгкая фанерная стенка, которая скрывала притаившихся в засаде бойцов СОБРа, с рёвом ринувшихся в комнату. Череп взвыл от ярости, и махнул рукой, метнув штык в тело девушки, но за миг до этого одна пуля, ударила ему в плечо - нож со звоном полетел в угол, а вторая навылет прошила грудь, после чего он, хрипя, рухнул под ноги оперативников. Стоящий возле двери прыгнул назад, вскинув автомат, но в тот же миг на лбу его появилась красная точка, и он медленно сполз по стене. Снайперы держали на прицеле каждого из гостей, осознав это Шип, даже не подумал сопротивляться и, бросив оружие на пол, поднял руки, но тут же был сметён вторым отрядом, ворвавшимся в двери. Через минуту всё здание и двор вокруг наполнились людьми, и везде вспыхнуло яркое освещение. За всю операцию со стороны бандитов не прозвучало ни единого выстрела и теперь они в наручниках, лежали на полу в кухне у ног оперативников словно кули с мукой.
Цвейг, которого первым захватили как раз в тот момент, когда войдя в палату он с удивлением обнаружил, что она пустая, лежал тут же на полу, корчившись от боли. Старший лейтенант Ксения Мельникова , подстраховывавшая приманку, благодаря хорошей спортивной подготовке сумела отвернуть голову, подставив защищённую бронежилетом ключицу, и мастерски сыграла свою роль, чем позволила боевикам расслабиться. Теперь она с наслаждением отомстила бандиту, врезав со всей силы ему в пах в тот момент, когда его приволокли обратно в комнату.
Шагалов с садисткой улыбкой подошёл к истекающему кровью черепу и, присев перед ним на корточки, участливо спросил: Что, больно? Не боись, господин Питерский Головолом, помереть не дадим. Не для того девчонки жизнью рисковали, что бы ты, мразь сдох раньше времени. – он любовно покрутил в руках видеокамеру, на которую была досконально заснята вся операция, после чего вернул её хозяину: Значит мало тебе бомжей да китайцев, теперь и детей сжечь решил? Ну да не ссы, мы их заранее эвакуировали, дабы тебе не сподручно было. А ребятки то мои покруче твоих будут, тот, что на стрёме возле трактора вашего стоял и пикнуть не успел- повязали его как кутёнка. Так, что не по зубам тебе Евгений Генрихович…
Череп, приподняв голову, плюнул кровью, прорычав что-то невнятное- наручники еле сходились на его громадных запястьях, которыми он яростно крутил, словно пытаясь разорвать оковы.
А, ну полайся, тварь, полайся, пока время есть. Девчонка то правду сказала- не помощник тебе ни кто из твоих дружков- оборотней и Кривдин в первую очередь. Ну, да ладно у нас с тобой ещё куча времени впереди для беседы, теперь уже будем говорить по душам. Тащите это говно собачье на улицу, пущай напоследок воздухом свободы подышат…
Возле Заиры уже вовсю хлопотали врачи- бледная как простыня, она тяжело дышаша, смотря, как черепа с трудом подняли с пола два дюжих спецназовца и поволокли к выходу. Евгений покачал головой и двинулся к выходу следом за ними, чувство безмерной усталости навалилось на него стопудовым грузом- он не чувствовал уже ни радости, ни облегчения, как будто и не с ним вовсе происходило это всё, а с кем то другим, до боли знакомым ему человеком…
Гроза ушла, оставив после себя громадные лужи и срывавшиеся с деревьев крупные капли, земля вокруг парила, в воздухе стоял запах озона, но вокруг было удивительно тепло и в свете прожекторов казалось, что наступил день. Евгений вздохнул полной грудью свежий воздух, и двинулся за территорию интерната к замаскированному под раскидистой елью «Патриоту».
Саша- обратился он к водителю: Плесни кофейку, а то аж в глотке пересохло.
Взяв кружку, руки его слегка подрагивали, он с наслаждением втянул горячий аромат и, тряхнув головой, рассмеялся.
Евгений Генрихович- окликнула его высокая девица в вязанной кофте, державшая в руках микрофон и за которой неотступно следовал толстый бородатый мужик  с видеокамерой на плече.
А, Люба. Молодцы! Отличная работа!- Шагалов показал на них сидевшему на пассажирском месте майору Бестужеву: Так хорошо наживку про детский праздник сняли, что этот гад проглотил её на поперхнувшись. Согласись, девки тоже молодцы, так лохушек сыграли, что всё как по маслу прокатило. Видел бы ты как у этих клоунов рожи по вытягивались, когда они наших ребят увидели.
Ну, Женя, можешь забыть об отпуске!- Бестужев вылез из машины и с силой хлопнул Шагалова по плечу: Работёнки тебе предстоит! Теперь то мы выйдем на всех них. Ну, поздравляю! Разрушитель легенд, ****а мать! Ведь не зря же я…
Евгений Генрихович!- обиженно протянула Люба, вынырнув рядом с ним: Вы же обещали дать интервью в прямой эфир!
Бородатый оператор моментально встал наизготовку, прицелившись объективом, словно готовясь стрелять.
Э, нет, нет, нет! Мне посмотреть надо за этим скелетоном, дабы доктора его сами не угрохали.- Шагалов отрицательно замахал рукой: Ни один самый малый волосок не должен упасть с драгоценной головы этого мерзавца!
Я дам интервью!- встал между ними Бестужев, он откашлялся и, одёрнув мундир, придал своему лицу сурово- важное выражение…
Шагалов боком, под склонившимися от дождевых капель кронами деревьев, побежал к сверкающей синими маячками реанимационной машине, куда бригада медиков уже затаскивала носилки с лежавшим на них длинным телом.








                ГЛАВА     ЧЕТВЁРТАЯ.               
                Покойник, может, и заговорит иногда, но не
                шатается вокруг тебя в саване и не
                заглядывает тебе прямо в лицо, и не
                скрежещет зубами, как все эти привидения...
               
                Марк Твен.
/Из передачи Экстренный вызов 112/
«…Сегодня следственной бригадой Управления по борьбе с организованной преступностью, совместно с ГУВД Санкт-Петербурга и области была успешно проведена заранее разработанная операция, в ходе которой был наконец-то задержан серийный убийца, прозванный следственными органами Питерский Головолом, уже не один год державший в страхе город и область. Им оказался один из лидеров националистической организации «Союз Российского Народа», в своё время являвшейся правой рукой известного Эдуарда Лобачевского. Смотрите прямой репортаж с места событий…»
/Из материалов уголовного дела/
« Александр Николаевич Коротаев 1977 года рождения, русский, родился в Ленинграде, полных двадцать восемь лет. В 1998 году был призван РВК Фрунзенского района на службу в ВДВ, где закончив учебку, был направлен на место дислокации в Нальчик в звании старшего сержанта. В апреле 1999 года попал под следствие в связи с подозрением соучастия в преднамеренном убийстве семьи гражданских лиц, однако дело было прекращено за недостатком улик и в июле 1999 года был возвращён к месту службы. В августе 1999 года попал в плен, и августе 1999 года был признан официально погибшим.
В 2001 году появился вновь, однако не смотря на все прилагаемые усилия не смог восстановить себя в ранге живых. В том же 2001 году вступил в ряды националистической организации «Союз Российского Народа», активным членом которой являлся до самого момента задержания. Из-за сильно изменившейся внешности, он жил по подложным документам на имя внешне похожего на него Александра Николаевича Линчевского, действительно умершего в 1999 году…
/Из статьи в газете Метро/:
Таким образом он действительно стал привидением, так как в случае объявления его в уголовный розыск оказалось, что подобной личности просто не существовало. Однако это не мешало этому призраку быть полноправным членом общества, сидя в тени широких спин криминала и коррупции…
/Из передачи «Особо Опасен»/:
…Не смотря на то, что неонацисты сожгли здание центрального штаба, где хранилась  основная масса документов, следствие уже получило в свои руки необходимую информацию о деяниях организации. Об этом красноречивее всего свидетельствовал архив одного из её главных лидеров- самого Питерского Головолома, найденный во взломанном тайнике в его квартире. Vae victis- так гласила надпись на портфеле, где хранились те фотографии, на которых он запечатлел свои деяния.  Этот двуногий зверь до последней минуты хранил гробовое молчание и никак не желал сотрудничать со следствием, картины же некоторых преступлений удалось создать только со слов его сообщников наотрез отказавшихся от очной ставки с ним, а так же двух жертв, чудом оставшихся в живых после встречи с этим чудовищем. Все его сообщники, являвшимися ярыми членами националистической организации «Союз Российского Народа» получили сроки тюремного заключения:
Владислав Цирлин по кличке Цвейг и Андрей Адонин по кличке Ад получили по двадцать пять лет колонии строгого режима, Алексей Шипов по кличке Шип, за активное сотрудничество со следствием  пятнадцать лет колонии общего режима. Официальный президент организации Александр Балашихин, а так же два его заместителя  взяты под стражу и в данный момент находятся под следствием. Рядовым членам организации, признанным виновными в совершении ряда убийств на почве националистической ненависти и идеологических терактов,  суд вынес различные сроки тюремного заключения.
Коррумпированному полковнику МВД Кривдину, осуществлявшему крышевание  лидеров Союза Российского Народа, было так же предъявлено обвинение и он был заключён под стражу. Однако до суда он так и не дожил, скончавшись в камере предварительного заключения от сердечного приступа. Пострадавший в автокатастрофе, при попытке скрыться от ареста, подполковник Балмусов, обвиняемый в применении насильственных методов к подозреваемому Алушину Валерию Алексеевичу, повлёкшему смерть последнего, так же скончался в больнице через два дня . 
Однако главному учредителю партии Яну Станиславовичу Вельховскому удалось скрыться и местоположение его неизвестно до сих пор. Вглядитесь внимательно в его лицо: человек этот особо опасен и может находиться рядом с вами. Если вы владеете какой либо информацией о местонахождении Яна Станиславовича Вельховского, просьба позвонить по нижеуказанному телефону…
Шагалов нажал на пульте дистанционного управления телевизором кнопку выкл. Не смотря на то что ему впервые за много дней наконец то удалось отоспаться, отдохнувшим себя н не чувствовал. Усталость много тонным грузом навалилась на него, словно придавливая к полу сознание и, казалось никогда ему уже не избавиться от этого чувства- казалось за это время он постарел на несколько десятков лет и чувствовал себя совершенно разбитым и отчуждённым от мира сего. Его жена и дочь уже два дня наслаждались столь долгожданным отдыхом в Сочи, а ему предстояла ещё долгая и кропотливая работа по проработке Союза Российского народа.
Посмотрев на часы, следователь резко встал и двинулся к выходу. Через час он должен быть в главке, однако перед этим у него была запланирована ещё более важная встреча.
Выйдя из парадного, он увидел припаркованный неподалёку чёрный «Вольво» с узкими галогеновыми фарами- тот самый автомобиль, что преследовал его на Петроградке. Подойдя к машине, он открыл дверь и нырнул вовнутрь салона.
«Здравствуй, Ириша- сказал он негромко: Потрясно выглядишь!»
Сидящая за рулём Ирина Лобачевская устало улыбнулась- сейчас она выглядела сильно постаревшей и измученной и краем глаза глянула в зеркальце заднего вида.
Вы вызывали меня, Евгений Генрихович?- спросила она.
Да. Это сугубо личная беседа. Вне рабочего кабинета- сказал Шагалов: Ты не дурно водишь машину, тогда я еле оторвался от вас. Потом ты ловко взяла меня в моём же авто. Одно хочу спросить: продырявила бы меня тогда, если бы попытался сбежать?
Да- ответила Ирина: Честно говорю: «Да». Мы пытались выйти на вас более цивилизованными путями, но всякий раз то вы уходили, то обстоятельства играли против нас. Тогда мы и прибегли к этому… А как вы узнали, что это была я.
Ну- сказал Шагалов: Крупный битюг не уместился бы сзади моей пятёрки так что бы я не заметил его. И голос. Твой голосок, Ириша, не перепутаешь ни с чем.
- А почему вы вернулись?
Надо было вот и вернулся.- ответил Шагалов: А как ты думаешь, почему я зная это всё не привлёк тебя, в отличие от остальных?
Не знаю- Ирина задумчиво закусила губы.
Шагалов вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой четырёхугольный предмет и протянул его Ирине. Это был та самая вещь, что нашёл бывший замполит в пепле мира проклятых душ, та самая что явилась ключом к Храму Шумеров и та самая, что он отдал следователю перед его прыжком в Колодец Духов. Это было единственное что принёс с собой Евгений из того неведомого путешествия. Небольшая деревянная фоторамка заключала в себя фотографию Ирины Лобачевской, державшей на руках маленькую дочку со смешными хвостиками на головёнке.
Лобачевская взяла рамку и на лице её проступило удивление, смешанное с каким то ужасом.
Эдик ещё два года назад бросил её в огонь, он тогда был сильно пьян.- прошептала она: И она сгорела…
Значит была другая- сразу ответил Шагалов.
Другая. Вряд ли- покачала головой Ирина: Вот надпись, я сама её делала на ней. Откуда она у вас?
Следствие располагает всем-отрезал Шагалов: Это всё что тебе нужно знать. Да встречи…- и с этими словами он вышел из автомобиля, крепко прихлопнув за собой дверцу. Через час у него была другая не менее важная встреча.