Из ниоткуда в никуда

Один месяц из жизни наркологического стационара
1
Открываю глаза - они открываются только наполовину. Где я? Кто я?
Ага, припоминаю: я снова был в запое. То ли месяц, то ли полтора. Последние воспоминания - как меня трясло, как боялся прихода белой горячки, как клянчил у знакомого денег на бутылку. Потом вроде бы выклянчил. А потом? Нет, дальше не помню.

Пытаюсь ощутить своё тело. Оно ощущается плохо - понимаю только, что лежу на кровати. Над головой - белый потолок с разводами трещин.

Медленно, осторожно скашиваю глаза вбок - и вижу кусок окна с решёткой оригинального узора. Пытаюсь вспомнить, где же такая решётка. Попутно замечаю, что меня почти не трясёт. Тело вообще почти не чувствуется - как пустая оболочка, надутая воздухом. Ощущения знакомые... Значит, я в наркушке.

Что же, не самый плохой вариант. Умереть, по крайней мере, не дадут. Слегка поворачиваю голову и вижу, что я накрыт лёгким солдатским одеялом, а около кровати стоит капельница, шланг от которой тянется к руке. Снова пытаюсь ощутить свои руки и ноги и даже пошевелить ими. Не руки, не ноги не привязаны. Ещё один плюс - значит, белой горячки в этот раз не было. Немного сдвигаю тело на кровати - и в ягодице появляется тупая боль, как будто по ней вчера настучали дубиной. Ничего удивительного, перед капельницей туда обычно делают четыре укола. и опять, видимо, засадили их все в одну булку. А здешние медсёстры нежностью не отличаются.
Когда же я сюда поступил? Вчера или сегодня? А главное, как? Сам доехать не мог - это точно. На "скорой" тоже вряд ли - белочки же не было. Значит, кто-то привёз. А кто? Впрочем, на данном этапе это неважно.

Сбоку от меня кто-то что-то бубнит. Поворачиваю голову - на соседней кровати возится привязанный к ней мужик. С белой горячкой или даже подозрением на неё привязывают к кровати - руки, ноги и шею. Человек с алкогольным психозом абсолютно непредсказуем и потенциально опасен. Может и убить.
Он тоже смотрит на меня - чудо-юдо с выпученными глазами. Абсолютно не понимает, где он и что вокруг происходит.
-Слышь, парень - хрипит - развяжи меня! Меня на работе ждут!

Надо попробовать что-нибудь произнести. Не для него, просто попробовать, как получится.
-Ты что, не видишь - хриплю я пересохшим горлом - я сам привязанный!
Я всё равно под одеялом, не видно. Да и не соображает он ни хрена. А я после попытки заговорить понял, что мне нужно. Я хочу пить. Очень.

-Слышь, ты - хрипит этот тип - а зачем нас так?
Мне нужно позвать медсестру, чтобы дала мне попить. У меня капельница, да и сил нет подняться.
-Ты что, ещё не понял? - отвечаю я этому мужику - на органы нас сдали. Печень у тебя вырежут и за большие бабки продадут.

В состоянии белой горячки человек легко внушаем. Я не прогадал.
-АААААААААААА!!! - начинает орать шокированный мужик -СУУУКИ!!!!
Он орёт долго, но никто не приходит. На крики таких типов не очень-то реагируют. Они всё время орут. Наконец открывается дверь и входит медсестра. Молодая, симпатичная. Это здесь редкость.

-Ну чего лаешь? - спрашивает у него. А он её и не видит, продолжает надрываться. Она проходит мимо него, несильно тычет его в грудь кулаком:
-Заткнись!

Как ни странно, помогает. А она подходит ко мне, проверяет капельницу, что-то там регулирует.
-Красавица - шепчу я -принеси попить, пожалуйста - совсем горло пересохло.
-Где я тебе возьму? - ну и ответ! Нет, работа в подобных заведениях ума однозначно не прибавляет.
-Грёбаный Экибастуз, я у тебя что, ананасовый сок со льдом попросил? Воды налей из-под крана. Пожалуйста.
Подозрительно косится на меня.
-Не ругайся! А то привяжу! - и уходит.

Сейчас принесёт. "Привяжу" - это любимая угроза здесь, в изоляторе. Инструмент воздействия, так сказать.
Приходит с кружкой, полной воды. Выдёргивает капельницу - она кончилась. Протягивает мне кружку.
Приподнимаюсь на локте, другой рукой беру кружку, осушаю её одним глотком. Кружка большая, грамм на 300, но мне всё равно мало.
-Ух, спасибо! - я и хрипеть сразу перестал -А можно ещё?
-Чтобы обоссался? - возражает она - на тебе ведь памперса нет.
-Милая - возражаю -я последний раз ходил под себя, когда мне было полтора года. А сейчас - не дождётесь. Мне понятия не позволяют.
-Придурок - бормочет она и уходит. "Приговорённый к вырезанию печени" на соседней кровати тихо скулит.

Возвращается, несёт ещё кружку. Выпиваю. Уффф... Хорошо... Вот чего мне не хватало.
-Спасибо - шепчу я, возвращая кружку. Ты только что не дала мне умереть от жажды. Моя благодарность не знает границ. Я тебя почти люблю.
-Чеегооо? - ну не понимает она юмора - привяжу сейчас, доп...ишься!
-А у тебя извращённые фантазии - улыбаюсь я - мы это попозже обсудим.
-Придурок! -повторяет она и выходит из палаты, неся в одной руке капельницу, в другой кружку.
Мужик на соседней кровати что-то бубнит себе под нос.

Эххх... Да не придурок я, девочка. Просто чувство юмора - это то, что не даёт мне пока пропасть окончательно. С той жизнью, какую я веду последние несколько лет, я давно уже должен сойти с ума. Только на юморе и держусь. И пусть он чёрный и примитивный - какая жизнь, такой и юмор. А у тебя, похоже, и такого нет.

Сосед по палате ведёт диалог с какими-то людьми, которых никто, кроме него, не видит. Я поворачиваю голову к стене и закрываю глаза. Завтра должно быть получше. Скорее всего, даже смогу встать на ноги...
2
День второй.

Открываю глаза. Ага, я в наркушке. Надо попытаться встать...
Тело, как пустой мешок, надутый воздухом. Но надо заставить себя и стащить этот мешок с кровати. Потому что я хочу в туалет. А он на втором этаже.

На первом этаже лежат только свежепривезённые, в тяжёлом состоянии. Это называется изолятор или наблюдательная палата. В этой больнице их две. Между ними - кабинет медсестёр, от них в обе палаты есть окна, в которые они и наблюдают за нами. Лежишь, как на витрине. По- настоящему здесь не изолируют - из палаты выйти можно, но следят за каждым твоим шагом. При малейшем намёке на то, что у тебя поехала крыша - сразу привязывают. Перестраховываются. Лежат здесь в зависимости от состояния - от двух дней до двух недель. Потом переводят на второй этаж. Там палаты на 10 - 12 человек, есть тумбочки, вешалки - всё как у людей. Можно привезти свой телевизор, и почти в каждой палате он есть. Есть комната отдыха, в которой - теннис и бильярд. Что интересно - лежащие на втором этаже презирают лежащих на первом. Называют их "зомби". Хотя сами совсем недавно были такими же.
Медленно вытаскиваю тело из-под одеяла. Оно не слушается. Но встаю всё же. И обнаруживаю, что я в одних трусах. Выхожу из палаты, ёжась от холода. Заглядываю к медсёстрам. Вчерашней молоденькой уже нет. Сидят старуха лет семидесяти и тётка с фигурой борца-тяжеловеса, смотрят телевизор.

-Девочки - зову я от дверей - а можно узнать, где мои шмотки?
«Девочки» синхронно оборачиваются
-А далеко собрался? - подозрительно спрашивает толстуха. Ждёт, наверно, что я сейчас скажу какую-нибудь неадекватную фигню, типа "домой". И моментально привяжет. Нет, шутить я с ней не буду. Эта тем более не поймёт.

-В туалет -застенчиво улыбаюсь я.
-А ты знаешь, где ты сейчас находишься?
Стандартный вопрос. Потеря ориентации во времени или пространстве - первый признак "белки". Я отчеканиваю полный адрес и название заведения.
-А год какой сейчас?
Отвечаю...
-Ладно, иди. А вещи твои у сестры-хозяйки, завтра заберёшь. Пока так сходишь.

Спорить бесполезно. Но босиком я не пойду, в туалете всё зассано. Возвращаюсь в палату - под кроватью у своего привязанного соседа я видел тапочки. Нахожу, одеваю. Двигаюсь к выходу.
-Друг, друг! - орёт он мне вслед -Не бросай меня! Не уходи!
-Я вернусь - произношу я голосом Терминатора, обернувшись на пороге.
Ох, и нелегко это - подниматься по лестнице на второй этаж, когда и по ровной поверхности ноги чуть ходят! Но надо. Поднимаюсь, иду по коридору. На одном из подоконников (они здесь широкие) сидят два молодых пацана, треплются о чём-то. Пытаются изображать из себя крутых.

-О, гляди ещё один зомби! Гы! В труселях!
-Ну, этот вроде ещё ничего такой. Сортир, наверно, пошёл искать.
Не обращая внимания, прохожу мимо.
-Эй, друган - слышу у себя за спиной - туалет - налево по коридору! Смотри, в угол куда-нибудь не нассы! Будешь все полы мыть тогда!
Да, тут такие кадры бывают - не только по маленькому, и по большому могут сходить. И не только в угол. Так что я понимаю его реплику. А вот он, похоже, кое-чего не понял.

Медленно оборачиваюсь. Медленно подхожу к нему (быстрее просто не получается). Приближаюсь вплотную, лицом к лицу.
-Эй, тебе чего надо? - он пятится. А я приближаюсь ещё, вплотную.
-Скажи мне, пожалуйста - я смотрю ему прямо в зрачки - ты здесь в который раз?
-А тебе-то чего? -растерялся он - ну, второй.
-Вот - я выговариваю слова очень медленно - а я примерно двадцать второй. Я здесь знаю такие закутки, что и не все медсёстры в курсе. Давай, ты вон своему корешу, который по первому разу, расскажешь, где здесь туалет?

Молчит. Растерялся. Не ожидал от "зомби".

-А насчёт мыть полы - я выдержал долгую паузу, глядя ему в глаза - ты, сынок, словами поаккуратней раскидывайся. А то как бы тебе не пришлось не только полы, а и унитазы помыть. Понимаешь?
Молчит. Сглатывает слюну.
-Вот и хорошо - говорю. И направляюсь дальше к туалету. Слышу за спиной, как его друган подкалывает его: "Ну что? Понтанулся? Схавал?" "Кто же знал, что он тут постоянный житель" - бубнит тот в ответ.

Да, это так. Я здесь побывал много раз. И не только здесь, а во всех подобных заведениях. Бывал и в психушках - в разных отделениях, с разным режимом. Бывал в таких местах, что до сих пор вспоминать не хочется. Этот стационар по сравнению с большинством - просто курорт. Один из самых лучших - и по качеству лечения, и по режиму содержания.

Захожу в туалет. Спланировать его более дебильно было невозможно. Первая комната - умывальник. Тут пять раковин, из которых, как всегда, краны работают только на двух. Следующая - непосредственно туалет. Кабинок, как таковых нет, только три очка, разгороженных стенками. Верхушки от унитазов вмурованы в пол. Присесть не на что, только на корточках. А дальше - курилка! То есть каждый, кто идёт в курилку и обратно, проходит мимо пыхтящих на очке людей. А они там на всеобщем обозрении.

Быстро делаю свои дела, выхожу в умывальник. А из коридора туда же заходит тот пацан, с которым я только что разговаривал. С полотенцем и зубной щёткой.
Я прошу у него разрешения воспользоваться полотенцем. Даёт. Мою руки, умываю лицо и шею - первый раз с момента приезда сюда. Вытираюсь. Знакомлюсь с этим пацаном, жму ему руку. Напряжение между нами исчезает.

Хочется курить. Но не буду. Сначала надо заставить себя что-нибудь съесть. Скоро позовут на завтрак...
3
День второй...

Завтрак - две ложки манной каши, размазанные по тарелке. Как в детском саду. После запоя и огромного количества препаратов вкусовые ощущения искажаются. Мне кажется, что я жую какой-то горький пластилин. Хлеб идёт ещё хуже. Но заставляю себя проглотить всё. Надо.
Лежащие на первом этаже питаются отдельно - не в столовой, а в коридоре. Привязанных кормят с ложки.

Доедаю, встаю, медленно прогуливаюсь взад-вперёд по коридору. Вообще-то свободное хождение по первому этажу не приветствуется - обитатели второго этажа ходят здесь только на процедуры, иногда - в душ (попасть туда не так-то просто) и ещё реже - на приём к своему лечащему врачу или к заведующему. Просто так здесь ходить не даёт охранник. А обитателей изоляторов он вообще загоняет в палаты чуть ли не пинками. Но сегодняшний охранник мне хорошо знаком, отношения у нас с ним чуть ли не дружеские. Я сажусь рядом с ним на стул, расспрашиваю о житье-бытье. Он иронизирует надо мной, что я снова сюда заехал. Я интересуюсь у него, можно ли как-нибудь попасть в душ. А также забрать свои шмотки.

Нет, шмотки никак. Сегодня воскресенье, сестра-хозяйка придёт только завтра. А куда она их убрала, он не знает. Но что-то со шмотками надо придумать. А также с душем.

Он идёт в кабинет медсестёр и тырит ключ от душа. Пока медсёстры завтракают, я должен успеть помыться. Также он где-то находит одноразовый бритвенный станок. Даёт кусок хозяйственного мыла и казённое вафельное полтенце. Вообще, считается, что в душе моют только свежепривезённых грязных бомжей. На самом деле, таких сюда и не берут, спихивают на другие отделения. А нормальных людей в душ не пускают. Но при определённой доле хитрости и умении находить общий язык с людьми помыться всё же можно. Мне проще, я знаю здесь всех. Если даже медсёстры заметят, что я туда попал, охраннику ничего не будет. Зная об этом, я нахожусь там около часа. И возвращаюсь в палату уже другим человеком - помытый, побритый... И в камуфляжных штанах и куртке. Охранник где-то надыбал. Толстая медсестра увидела, смеётся:
-Ну, прямо второй охранник! Будешь изолятор охранять! А то вон ещё одного привезли. Буйный!
В палату входят врач и охранник. Ведут под руки упирающегося мужика с безумными глазами. Блин... Ещё один с белочкой...

-Ладно, я сама - медсестра отстраняет двоих мужчин, ловко опрокидывает пациента на кровать и одним махом привязывает. А мужик довольно крепкий с виду. Дааа... Бедный её муж... Или он у неё такой же амбал?

Новый пациент орёт какую-то бессвязную пургу. От его криков просыпается второй, и они начинают орать на пару. Ну, это уж слишком. Я выхожу из палаты и направляюсь на второй этаж. Завтрак, видимо, дал какие-то силы, душ тоже подействовал благотворно - походка стала более твёрдой. Да и в одежде чувствуешь себя гораздо уверенней.

Захожу в курилку. Сидят человек 15. Воздух синий от дыма - хоть не кури, подышишь и накуришься.

-Здорово, братва - я окидываю взглядом сидящих.

Раздаются нестройные приветствия: "здорово...","здоровей видали...", "солдат какой-то появился...". Нахожу пару знакомых лиц. Улыбаюсь, подхожу, здороваюсь за руку. Стреляю закурить. Мне дают сигарету, освобождают место на скамейке. Обмениваемся новостями - "сколько пил","когда заехал","кого ещё видел","как поживает такой-то"...
Ничего удивительного. По кругу "наркушка-период воздержания-запой-наркушка" курсируют одни и те же люди. Постоянные клиенты этих заведений в большинстве своём знакомы между собой и даже поддерживают товарищеские отношения. Хотя по воле совершенно не общаются и не пьют вместе, потому что живут в разных городах.
Узнаю местные новости - какая медсестра в отпуске, как изменилось меню с моего последнего пребывания здесь, в какой палате сколько народу. Завтра должны перевести наверх, надо заранее присмотреть палату понормальней и договориться с врачом, чтобы положил меня именно туда.

Я вышел из запоя. Я возвращаюсь в круг привычной жизни...
4
День третий.

Просыпаюсь от разговора своих привязанных соседей:
-Ты что, не понимаешь, я также встать не могу, как и ты!
-А мне пох! Развяжи, сказал!
-Да как?
-Да как хочешь!

Это новенький у нас такой агрессивный. Я сажусь на кровати:
-Доброе утро, господа! Как насчёт чашечки дымящегося, ароматного кофе?
-Водки бы лучше - вздыхает тот, что поступил раньше.
-Развяжи меня! -рычит поступивший вчера.
-Эээ, батенька, как вы дурно воспитаны - отвечаю я первому - шампанское по утрам помните, кто пьёт? А на аристократа вы, вынужден вас огорчить, не тянете.
-На фиг это шампанское... Пузыри одни... Вот водочки холодненькой...
-Развяжи меня! Быстро!
Я потягиваюсь, кошусь на второго, снова поворачиваюсь к первому:
-Фи! Водка, по утрам! И где вас, сударь, учили хорошим манерам? В любом приличном заведении, где собираются настоящие джентльмены, вам разбили бы морду грязным сапогом!

Он хлопает глазами, пытаясь переварить информацию. Второй в грозной форме повторяет своё требование. Поворачиваюсь к нему:

Вынужден вас огорчить, сеньор... Или вы месье? Просьба отклоняется в связи с возможной тяжестью последствий её выполнения. Я не хочу проснуться и обнаружить своё тело на кровати, а голову - в тумбочке. Впрочем, здесь и тумбочек нет...
-Ты, сука, если сейчас не развяжешь, я тебе стул об башку сломаю!
-Вот видите, мистер, у вас и с логикой плохо... Это скорее случится, если я выполню вашу просьбу. Всё господа, неинтересно с вами. Пойду туда, где есть тумбочки.
И я направляюсь на второй этаж.

Там нахожу своих знакомых, они угощают меня чаем с печеньем. Любая еда, кроме казённой, здесь считается деликатесом. Родственники привозят, конечно, но не всем. К тому же родственники сами, как правило, не алкоголики. И не знают, какой нереальный аппетит посыпается в человеке через 5-7 дней после выхода из запоя.

Потом сижу в курилке. Знакомый подарил мне полпачки сигарет. Теперь я со своим куревом.

Гуляю по второму этажу, назад возвращаться крайне не хочется. И тут выясняется, что меня уже обыскались: врач зовёт на приём. Ага, он-то мне и нужен.

Прихожу. Чистый, уютный кабинетик, больше похожий на кабинет какого-нибудь менеджера. Компьютер, оргтехника... О том, что это кабинет врача, напоминает только коробка конфет на столе. Менеджерам конфеты не дарят.

Стандартные вопросы: что пил, сколько пил... Заполнение алкогольного анамнеза... И тут я узнаю потрясающую деталь: оказывается, я приехал сюда САМ! Из другого города, с тремя пересадками... И это при том, что последнюю неделю запоя я даже в похмелённом виде практически не мог ходить - только до соседнего подъезда за самогоном. То есть, это примерно то же самое, что парализованный человек соберётся, встанет и пробежит стометровку. Дааа... Жить захочешь - не такое сделаешь. Вот только я напрочь этого не помню.

Осторожно интересуюсь, не пора ли переводить меня наверх. Он обещает подумать.

Возвращаюсь в палату. Меня встречают сразу два крика:
-Развяжи!
-И меня!
Вот блин, этот тоже от того заразился. В течение следующих 40 минут я пытаюсь то игнорировать их, то что-то объяснить им, то как-то их обмануть... Бесполезно. "Развяжи! Развяжи! Развяжи!"
Мне начинает казаться, что сейчас я сойду с ума. И тут заходит медсестра и сообщает мне, чтобы я шёл с вещами в четвёртую палату. Ура!

Скатываю в трубку матрац вместе с постельным бельём и направляюсь к выходу. Преследуемый криками: "Стой! Куда пошёл?! Развяжи!" На пороге оборачиваюсь:
-Извините, господа, но я вынужден вас покинуть. По причине вашей неисправимой дебильности вам придётся провести здесь ещё несколько увлекательных дней. Не думаю, что это вас исправит, но с прискорбием должен признаться, что я вообще о вас не думаю. Меня ждёт более увлекательная компания. Меня ждёт второй этаж!
-Развяжи!

Нет, неинтересно с ними...
5
День третий.

Захожу в палату с матрацом под мышкой. Останавливаюсь на пороге, оцениваю обстановку. Из 10 кроватей заняты 7 (это сразу видно по наличию и отсутствию постельного белья). Сейчас будет восемь.

-Здорово, братва - и я окидываю взглядом находящихся в палате. Их трое - остальные или в курилке, или ещё где. Два молодых парня, из которых один спит, а другой читает книгу, и дед лет 65 - 70 с умными, живыми глазами, совсем не похожий на алкоголика. Он-то и отвечает мне первый:
-Здорово, коль не шутишь. Снизу?

Голос у него типично стариковский, скрипучий, но с какими-то молодыми, задорными интонациями. Наверняка весёлый дедок.

-Снизу, откуда же.
-Ты храпишь? - и смотрит на меня хитро.
-Что, отец, хочешь соревнование устроить? У тебя здесь, поди, достойных противников нет? - улыбаюсь я -я тоже тебе не противник, уж извини. Вроде старый алкаш, а храпеть так и не научился.
-Да ладно? - радуется он - совсем не храпишь?
-У нас тут палата без храпунов - объясняет мне молодой - прикинь, не один не храпит. Вот мы и боимся, как новенького закидывают, так и ждём, что он нам всё испортит.
Ну надо же... В таких заведениях лежат одни храпуны. Храпит примерно 90% народу. Палата без храпунов... Надо же, как мне подфартило!

-Я вам ничего не испорчу - обещаю я. Куда скатку бросить?
-Да куда хочешь - парень протягивает мне руку - Саня.
-Миша.
-Ты чифир пьёшь?
-Пью. Только заварки у меня нет.
-У нас всё есть. Заварим?
-Давай.

Варить чифир я умею в совершенстве. Научился ещё в психушке. Там было больше азарта - в железной кружке, на огне подожжённой пустой сигаретной пачки, несколько человек на шухере, с риском схлопотать аминазин... Здесь всё проще и будничней - банка, розетка, кипятильник. Почти в открытую.

Я вызываюсь всё приготовить. Во-первых, чтобы не быть нахлебником. Во-вторых, потому что я хорошо умею это делать. И в-третьих, чтобы показать свою активную позицию. Для дальнейшего общения это важно.

В палате - семь человек. Пить будут, вместе со мной, пятеро - те, что в палате, и ещё один малолетка. Остальные не употребляют.

В палате тумбочек на одну больше, чем кроватей. Одна лишняя - общаковская, стоит около единственной розетки. На ней - несколько банок и кружек, в ней - общаковский чай и карамельки. На гвозде висят три кипятильника разных калибров. Я беру литровую банку, иду в умывальник, наливаю в неё примерно 700 мл воды. Часть этой воды выкипит, часть останется в нифелях - и будет примерно поллитра. Как раз на пятерых.

Вставляю кипятильник, жду, когда закипит. Сам в это время отмеряю заварку и высыпаю её на заранее приготовленную газету. Краем глаза замечаю, что за мной наблюдают с интересом. Оценивают, видимо, уровень профессионализма. Ну-ну. Не разочарую, ребята, не волнуйтесь.

Вода кипит. Вынимаю кипятильник и сразу, чтобы не терять температуру, засыпаю чай. Разравниваю ложкой образовавшуюся горку, накрываю крышкой. Теперь он должен опуститься на дно. Пока опускается, заправляю постель. Я расположился рядом с Саней. Саня в это время будит второго:

-Подъём!
-Чего надо? -недовольно мычит тот.
-Подъём! Чифир пить!
-А что, заварили? -тот мгновенно открывает глаза и садится на кровати. Лицо у него после сна мятое.
-Иди рожу пока умой. Скоро заварится. А это наш новый варщик чифира - Михаил. Знакомься.
-Ааа... Понятно... Женя - он жмёт мне руку -снизу?
-Снизу.
-Пойду покурю - он направляется к двери.
-И молодого позови! - кричит ему вслед Санёк -опять в третьей, наверно, трётся!

Потом объясняет мне: их два молодых детдомовских токсикомана. Один лежит у нас, другой - в третьей. Всё время вместе. Здесь мы им тусить не даём, очень уж от них шума много, так они в третьей всё время трутся. Там одни старики, сказать им ничего не могут...

-Может, его покрутить? - спрашивает меня Саня, кивая на банку.
-Не надо. Должен сам упасть. Имей терпение.

Наконец, заварка опускается на дно. Я снова вставляю туда кипятильник и медленно вожу им по дну. Вода снова начинает пузыриться, и скоро вся заварка опять оказывается наверху. Сейчас она опустится по второму разу, и можно сцеживать.

Второй раз опускается гораздо быстрее. Сцеживаю через ситечко в поллитровую кружку, отжимаю нифеля ложкой. Все уже за столом. Мне освобождают место, дают карамельку. Её надо закинуть в рот уже после того, как всё будет выпито.

-Старшему -я пртягиваю кружку деду.
-Нет уж, сынок, взрывай! - хихикает тот - Хто его знает, чего ты там намутил. Если сам не сдохнешь, то и мы попробуем.
Юморной дед. Я делаю два глотка, передаю дальше. И по кругу, вместе с кружкой, звучат похвалы:
-Ништяк!
-Ядрёный!
-Вообще, отлично!
Языки постепенно развязываются, общение становится более непринуждённым. Женя пытается меня напугать:
-Шконку рядом с Саньком выбрал? Ну-ну... Который перед тобой лежал на ней, умер.

-Он просто чифир не умел варить - отвечаю я.
-Кстати, он не шутит - вставляет Санёк - извини, что я тебе сразу не сказал. Сердечник был. Утром проснулись, а он холодный. Так что, если хочешь, переберись куда-нибудь.

-Смысл? - отвечаю я. Тут на каждой шконке кто-нибудь да умирал. Я в каждый почти заезд помогаю какой-нибудь труп выносить.
-Все там будем - философски изрекает малолетка. Все смеются. Дед даёт ему щелбан:
-Ты-то хоть туда не торопись! Я в твоём возрасте в футбол каждый день играл. Центральным нападающим был. В его возрасте - кивает на Санька - меня поставили старшим мастером на заводе. А в твоём - поворачивается ко мне - у меня третий сын родился. А вы... Поколение "пепси", ё-моё.

-А в твоём возрасте, Тимофеич - улыбаюсь я -люди президентами становятся. А ты в дурдоме отвисаешь.

Все смеются. Обмен взаимными подначками имеет совершенно безобидный характер. С целью поддержания разговора.

Чифир кончается. У всех хорошее настроение.
-Курить, курить, пора курить! - поёт Женёк на манер "Сектора Газа". Мне дают сигарету, и в курилку мы идём уже одной дружной компанией...
6
День третий.

Сидим в курилке. Курим, обмениваемся приколами. Тут же мои знакомые, те, кого я знал раньше. Они лежат в других палатах. Наше всеобщее оживление и блеск в глазах они сразу замечают.

-Опять четвёртая палата чайком побаловалась - замечает кто-то.
-Да ты чё, четвёртой палате теперь кранты! - ржёт мой знакомый - все моторы, все ливерки себе посадят! Ты знаешь, кто это? - и показывает на меня.
-Солдат какой-то - лыбится его собеседник (Я всё ещё в камуфляже. Мою одежду сестра-хозяйка обещала отдать после обеда).
-Сам ты солдат! Это самый великий варщик чифира всех больниц закрытого типа по нашей области! Он такую бомбу может сварить - мама не горюй!
-Да ладно? - парень подсаживается ко мне -чё, в натуре хорошо варишь?
-Да вроде никто не жаловался - жму плечами.
-Надо к вам придти на чифирок. Со своей заваркой, естественно. А то я не специалист, и у нас никто не умеет. Не откажете?
Я вопросительно смотрю на своих.
-Ну, приходи перед ужином - кивает дед. Чай не забудь.
Мой новый собеседник достаёт телефон, начинает писать кому-то СМС. Телефоны здесь редкость, денег на счету у всех мало, позвонить, как правило, никто не даст. Но мне звонить и не надо.

-Дашь СМС отправить? -спрашиваю я его.
-Одну?
-Одну. А потом мне перезвонят.
-Пиши -он протягивает мне телефон.
Беру телефон, отхожу в сторону, пишу: "Мама, я в такой-то больнице. Перезвони на этот номер". Отправляю. Отдаю телефон:
-Мне перезвонят. Позовёшь, ладно?
-А когда перезвонят?
-Не знаю.
-Ладно, позову.
Я выхожу из курилки, встаю у окна в коридоре. Упираюсь лбом в холодное стекло.

Мама... Единственный человек, который меня ещё не бросает. А я... Вот опять - она меня уже дней десять как потеряла. А я сейчас пишу - и получается, что опять создаю ей напряги. Езжай, мол, мама, в другой город, вези жрачки и курева сыночку-алкашу... Хорошее настроение от чифира улетучивается. Мамочка... Даже ты, наверно, уже не веришь, что я когда-нибудь стану другим. А я стану!

Я с размаху бью кулаком в стену. Провожу языком по ободранной коже. Как ты там, мама? Прочитала, наверно, мою смс, вздохнула... "Ну, хоть живой".

Снова смотрю в окно, как будто хочу увидеть её за много километров. Шепчу: "прости меня, мамочка"... Вытираю набежавшую слезу. И твёрдой походкой направляюсь обратно в курилку. Свою слабость я не покажу никому.

-Сань, дай ещё сигаретку! О, вы тоже по второй закурили? Слышишь, Тимофеич - я понижаю голос - заговорщицки наклоняюсь к деду - ну мне-то признайся, я свой: от чего мой предшественник умер? Про сердце - это ты вон молодым втирай. Храпел? Да?
Курилка взрывается хохотом.
7
День четвёртый.

Просыпаюсь в 6 утра. Вообще-то мне это не свойственно, но вчера я уснул задолго до отбоя, а также поспал пару часов днём. К тому же, в палате действительно никто не храпел. Удивительно!

Вроде сегодня должно случиться что-то хорошее. А что? Ага, вспоминаю: сегодня приедет мама. Она позвонила вчера. Говорила без особых эмоций. Спросила, кто у меня лечащий врач, в какой я палате. Что привезти, она давно уже знает. Мои попадания в наркушки давно уже стали обыденностью. Это страшно, с одной стороны, а с другой - маме проще, она хоть не шокирована.

Умываюсь и начинаю, пока все спят, готовить чифир. Пока я его готовлю, просыпается один мужик, но он чифир не пьёт. И почти ни с кем не общается. Не поймёшь - то ли угрюмый такой, то ли просто тормознутый. А скорее, и то и другое. Вино ведь ни ума, ни добродушия не прибавляет. Молча кивает мне и идёт умываться. Обратно, скорее всего, до завтрака не придёт. Будет по коридору ходить, как маятник - весь день туда-сюда. Я много подобных людей наблюдал в психушках. Весь день по коридору километры наматывают. Здесь таких меньше, но тоже есть.

И вот чифир готов. Я встаю посреди палаты и трижды громко хлопаю в ладоши. Над подушками поднимаются несколько всколоченных голов. А я радостно возвещаю:
-Господа! Утренний кофэ!

Сейчас, вспоминая себя тогдашнего, поражаюсь: как же можно было так не думать о людях! Ну, моя компания, чифиристы - эти не особо расстроились, что их разбудили. Даже если вставать не хочется, они знают, что сейчас всё изменится. Как в рекламе:"ты только делаешь глоток...". Но ведь есть ещё люди, которые чифир не пьют. И вставать полседьмого утра явно не желают. Но тогда меня это не волновало. Нас больше - и этим всё сказано. И только когда я уже по-настоящему бросил пить и начал работать над собой, стал понимать, как неправильно себя вёл в большинстве случаев. Но это было позже. Гораздо позже...

И вот мы уже сидим за столом, обмениваясь шутками. Горячий, горький напиток маленькими глотками проваливается внутрь и вяжет во рту похлеще черёмухи. С каждым глотком улучшается настроение и прибавляется бодрости.

А чуть попозже, за завтраком, я узнаю настораживающую новость: сегодня, с утра пораньше, привезли сразу трёх наркоманов. И двое у нас уже были. А наркоманы - контингент особый. Бросать наркотики они, как правило, не собираются, и ложатся в отделение, чтобы перекумариться и снизить дозу. А перекумариваться нормально тоже не желают, и начинают, по их собственному выражению, "мутить". То есть, доставать наркотики. А наркотики стоят денег. Поэтому возможны кражи телефонов, других ценных вещей, вымогательство, а то и откровенный грабёж. Пока в отделении один наркоман – его не видно и не слышно. Когда их двое - они потихоньку общаются между собой. Кражи тогда возможны, но маловероятны. А вот когда количество наркоманов в отделении переваливает за цифру "3" - это уже не просто обособленная группа пациентов. Это банда. И надо держаться настороже. Помощи от тех, с кем питаешься вместе, ждать не стоит. Тут каждый сам за себя.

А после завтрака приезжает мама. И мои тревоги на время забываются. Она, кажется, уже научилась воспринимать мои похождения более спокойно. Говорит нормально, даже периодически улыбается. Главное, не смотреть ей в глаза. Там - большая, неприкрытая боль. Боль за почти потерянного сына, которого когда-то поражал всех окружающих своими способностями. Которого она видела в будущем то великим учёным, то великим спортсменом, то ещё кем-то, но опять же великим. И вот он сидит перед ней - обычный, заурядный, серый алкаш.
Она привезла мне всякой еды, блок сигарет, кипятильник. И старенький телефон - для связи с домом. Мы сидим на первом этаже, у входа - дальше посетителей не пускают. Она зачем-то пытается заглянуть мне в глаза, а я отвожу взгляд. Я не могу взглянуть ей в глаза... Я сразу заплачу...
-Мам, ты не живи моими проблемами, ладно? У тебя своих наверняка хватает. Не переживай за меня, ладно? Всё нормально у меня будет, вот увидишь.

Слова звучат фальшиво. Я провожаю её до дверей, мы прощаемся. Она обещает приехать через неделю.

А в палате за это время новость - снизу к нам перевели ещё одного. Он из другого изолятора, я его не знаю.
-Ты храпишь? - задаёт ему главный вопрос Тимофеич.
-Да, есть такое дело! - радостно сообщает тот.

Санёк хватается за голову и заползает под кровать. Женька обматывает вокруг шеи шнур от кипятильника, а конец цепляет за высоко вбитый гвоздь. Шутники... Посмотрим, как ночью смеяться будете.

-Жили они бедно, потом их обокрали - изрекаю я.

-Сильно храпишь? - спрашивает из под кровати Саня. Тот пожимает плечами:
-Да по разному.
И улыбается, гад. Он даже не понял, что только что испортил жизнь целой палате.

Он заправляет постель, ложится... И через несколько секунд начинает раздаваться звук, напоминающий мотоцикл без глушителя. Кто слышал - поймёт.
Мы переглядываемся. Угрюмый дядька, только что вернувшийся в палату, снова из неё уходит. В таком шуме невозможно находиться даже днём. А что делать ночью?
Я подхожу к его кровати и стучу по спинке. Реакции - ноль. Тогда беру железную тарелку и ложку и барабаню у него над ухом. Пацаны ржут. Грохот перекрывает даже его храп. Реакции - ноль. Храп продолжается. Дааа... Вот это мы попали... Храп у него не просто громкий, а с какими-то крайне агрессивными нотками. Как будто он рычит на нас. На подсознательном уровне такие звуки вызывают ответную агрессию.

Я толкаю его в плечо так, что он чуть не падает с кровати. Испуганно открывает глаза:
-А?
Так и хочется ответить: "... на!" Но я сдерживаюсь и говорю в более мягкой форме:
-Ты заканчивай так храпеть! Мы чуть не оглохли!
-А? А, храпел? Ну, да... Бывает...
-На бок повернись!
Он поворачивается на бок... И мотоцикл без глушителя переключается на третью скорость.
-Я сегодня ночую в курилке - заявляет Саня.
-А я в коридоре - вторит ему малолетка. Тимофеич чешет затылок:
-Не, пацаны, так дело не пойдёт! Мы тут жили, не тужили, а он припёрся... Я не только в коридор не пойду, я и в другую палату проситься не буду! Надо что-то придумать!
-А что? Подушку ему в рот затолкать?
-Пошли, покурим. Здесь всё равно разговаривать невозможно.
Мы приходим в курилку, и над нами там сразу начинают подтрунивать. Дикий храп новенького, оказывается, прекрасно слышен и в коридоре.
-Ну, что, четвёртая палата? "Мы не храпим, мы не храпим!" Получили? Такой один всего отделения стоит!
-Что, ночевать сегодня в курилке будете?
-Проситесь к медсёстрам! Авось кого и пригреют!
-Гы-гы-гы!
Дед задорно и вызывающе смотрит на всех:
-Да хрен вот ему на воротник, чтобы шею не продувало! Пацаны, идите сюда! У меня идея!

Мы сбиваемся в кучку и начинаем шептаться, как маленькие дети. Тимофеич излагает свой план...

Дни в наркушке тянутся долго, но всё когда-то кончается. И вот закончился ужин, потом второй ужин, который мы сами себе устроили, раздали вечерние таблетки... И ещё за полчаса до отбоя в палате снова заработал мотоцикл без глушителя. Но мы уже не боимся - у нас есть план Тимофеича. А пока идём в курилку. В курилке нас снова подкалывают, но мы только хитро перемигиваемся и беззаботно посмеиваемся. Курим, играем в карты, пьём чай (простой, не чифир). И через час после отбоя, когда медсёстры уснули, возвращаемся в палату...

Грохот храпа закладывает уши. Угрюмый мужик стоит у окна, обхватив голову руками. Малолетка открывает входную дверь пошире, дед встаёт на шухере, а мы втроём осторожно поднимаем кровать вместе с источником шума...

Тембр храпа не меняется. У него и так, как показал опыт, сон богатырский, а на ночь ему ещё дали феназепам. В принципе, проснуться не должен.

Санёк тихонько посмеивается. Я бросаю на него предупреждающий взгляд, и он замолкает. На выходе слегка задеваем кроватью за дверной косяк. Храп становится тише. Мы несём очень осторожно, и храп вскоре начинает звучать с прежней силой. Относим кровать с храпуном подальше от двери и аккуратно ставим у стены в коридоре. Храп прекращается... И через секунду возобновляется с прежней силой. В коридоре, кроме нас, никого нет.

Мы на цыпочках возвращаемся в палату. Плотно закрываем дверь. Жмём друг другу руки. Если даже он проснётся среди ночи, в одиночку кровать обратно не занесёт. Если пожалуется медсёстрам - никто ничего не видел и не слышал, все спали. Не пойман - не вор.
-Ну, сегодня спим - облегчённо вздыхает Саня. И тут же спохватывается: -А завтра? Это же решение проблемы только на одну ночь...
-А что нам мешает его завтра вынести? - хихикаю я. И все начинают хихикать вслед за мной:
-Попал мужик...

Мы ложимся, и я рассказываю о том, как мы в психушке, выпив денатурата, играли в игру "убей тигра" - били храпунов подушками по голове. Однажды добились того, что весь храп в нашей палате прекратился. Но нам было скучно, спать не хотелось... И мы пошли "на охоту за тиграми" в другие палаты...

Все смеются. Желают друг другу спокойной ночи. И засыпают крепким сном честных деревенских тружеников.
8
День пятый.

Проснулся опять рано, в относительно хорошем настроении. Самочувствие вроде начало улучшаться. Проснулся аппетит. По опыту знаю, что через день-другой я начну проявлять чудеса прожорливости. Организм как будто стремится компенсировать почти полное отсутствие еды во время запоя и съесть всё, что не съел тогда.
"Утренний кофэ" стоит, запаривается. Народ ещё спит.
Эхх... Поотжиматься, что ли?
Когда-то, в далёкой спортивной юности, я мог отжиматься до бесконечности, друзья уставали считать. Сейчас, если не попью месяц-полтора, могу сделать где-то 50.
Раз! (вроде нормально идёт. Раз 20, думаю,  получится).
Два. (нет, не очень нормально).
Триии... (нет, рано мне ещё отжиматься)
Че-тыыы-ре...

Сейчас, вспоминая себя тогдашнего, просто диву даюсь: каким же я был физически слабым! Нет, не после запоя, про это и речи нет, а и между ними! 50 отжиманий считал уже хорошим показателем! Ужас какой-то...

Пя-яяя-яяя-ааа-тть!!!

Я без сил падаю на пол, больно приложившись грудью. И в который раз говорю себе: "нахрен бы это вино...".

И даже спустя минут 20, пока мы пьём чифир, у меня всё ещё дрожат руки и ноют плечи, как будто я весь день грузил вагоны.

На две ложки манной каши сегодня не пойду. У меня полная тумбочка привезённой мамой еды. И я устраиваю себе завтрак, который по калорийности больше напоминает двойной обед. А ведь это только начало пробуждения аппетита... А что же будет завтра, послезавтра?

Чувствую, что дрожь в руках прекратилась. Вот что нормальная еда с людьми делает! Беру привезённый мамой телефон и иду в курилку. Надо с ним разобраться. Телефон хоть и простенький, но всё равно надо понять, как тут и что.

Сижу, курю, разбираюсь с телефоном. В курилке после завтрака много народу. Краем уха слушаю местные новости. Ночью один кадр отжал каким-то образом решётку и попытался вылезти со второго этажа. У него были деньги, и он решил сходить за вином. Интересно, а обратно как собирался?

Но обратно ему и не пришлось. Упал, сломал обе ноги. Увезли на скорой в травматологию. Ну, это так себе новость. Тут такое случается периодически, меня уже подобным не удивишь. А вот вторая новость настораживает больше.

Вчера вечером в отделение положили нового мужика. По блату. В более-менее сохранном состоянии. Положили по традиции вниз, но вообще-то он был вполне нормальный. И у него на шее была приличных объёмов золотая цепь, а на пальце - массивная печатка. Нарики быстренько это дело просекли, зажали его в курилке... Но мужику каким-то чудом удалось вырваться от них и сдать своё золото на хранение медсёстрам.

Я сразу понимаю, чем это чревато. Нарики обломались с хорошей поживой. Обломались с наркотиком. И сейчас у них от тяги наверняка рвёт башню. Жди в отделении краж и прочего криминала.

И вот же лопух - получил такую информацию, а сам тут же расслабился. Нашёл в телефоне прикольную игру. Заигрался и не заметил, что в какой-то момент остался в курилке один. А когда заметил, в курилку вошёл один из нариков. Самый здоровый.

Он быстро просёк ситуацию, засунул за ухо сигарету и решительно двинулся ко мне.
-Что за телефон? Дай посмотрю! - и уже тянет руку, буквально вырывая его у меня. Я отвёл руку с телефоном подальше.
-Ты чего? Дай сюда, посмотрю! - да так решительно, как будто своё требует.
Я встал, убрал телефон в карман. Как можно миролюбивей ответил:
-Я ещё сам с ним не разобрался.
-Да не ссы, щас вместе разберёмся! Давай сюда! - и тянет руку к моему карману.
-Ты, видимо, что-то не понял... - начал я, но он мня перебил:
-Это ты ни хрена не понял! Если сам не дашь, я тебе в голову пару раз двину и всё равно заберу. Понял?! Давай, не ссы! Посмотрю - отдам. Или тебе сразу в голову?!
И одну руку снова тянет к карману, а другой уже сжимает кулак. Он выше меня ростом, намного шире в плечах. А я могу отжаться только пять раз. Помощи мне ждать неоткуда.

И я вытаскиваю руку из кармана. Но в ней уже не телефон. А зажатое между пальцев лезвие от бритвы "Нева".

Он сразу отскакивает на шаг. Но, видимо, не особо пугается:
-Ты чё, в натуре, попутал?! Да я тебе за это знаешь, что...
-Ты мне-ничего - свистящим шёпотом произношу я. А вот я тебе сейчас глаза порежу для начала.
И делаю шаг вперёд. А он - два назад.
-Да ты кем себя возомнил, опойка? Да ты знаешь, с кем ты...
-Знаю - перебиваю я его всё тем же зловещим шёпотом - с беспредельшиком. А за беспредел, если ты не знал, расплачиваются беспределом - и делаю ещё шаг вперёд. А он - ещё два назад.
-Да ты чё, придурок? На тюрьме верхушек нахватался? Здесь не тюрьма тебе, понял?
-Верно - киваю я - здесь не тюрьма. И никаких разборов с тобой не будет. Я тебе просто, без всяких разборов шнифты погашу, а потом кадык выну.
-Ты чего, псих, в натуре?!
Я улыбаюсь во весь рот. У меня нет трёх передних зубов, и те, что по краям, смотрятся, как клыки. Улыбка у меня та ещё, хоть в фильмах ужасов снимайся, и я это знаю. Он делает ещё шаг назад, хотя я с места не двигался. А я подкрепляю свою чудо-улыбку соответствующими словами:
-Псих, говоришь? Если тебе интересно, у меня пять справок из пяти дурок. И в каждой написано, что я неадекватный дурак. Я вот тебя сейчас завалю (он нервно сглатывает), и опять уеду на родную дурку. Пробуду там максимум год. А когда выйду, тебя уже и червячки обглодают.
И вдруг резко меняю шёпот на крик:
-Сомневаешься,что ли?!

И делаю движение, как будто хочу броситься на него. Он отскакивает к самой двери, а потом разворачивается к выходу:
-Ладно, псих... Хрен с тобой... Живи пока...

-Да, кстати - небрежно кидаю я ему в спину, и он останавливается - ты можешь, конечно, пожаловаться своим корешам. И вы меня впятером замесите. А я, в отличие от тебя, жаловаться не привык. Взять у меня, кроме старого телефона, всё равно нечего... Но в одну прекрасную ночь, когда ты уснёшь покрепче - а тебе здесь ещё месяц жить, и такая ночь будет - я приду к тебе в палату и выну тебе кишки. Ты сразу не сдохнешь, ты проживёшь ещё минуты две. И успеешь увидеть, как я твоими кишками удавлю одного из твоих корешей. Я успею, прежде чем меня заломают. Год в психушке, максимум - два. Пусть пять! Но ты этого уже не увидишь. Я не шучу. Я тебе всё сказал.

Он стоит ещё секунд пять, а потом молча уходит. Но уже не с таким героическим видом. Плечи опустил, башку повесил. Кажется, я победил. Ещё бы - он же не знал, что с психушками я слегка преувеличил. И что я не такой уж виртуоз владения лезвием от безопасной бритвы. А самое главное - что этим лезвием нельзя разрезать даже газетный лист. Иначе я не держал бы его в кармане. Вчера я похвалился, что умею делать кипятильник из лезвий, и обещал научить Саню. Для этого он достал где-то два лезвия, и мы с целью безопасности тщательно затупили их о камень. А сделать вчера ничего не успели, отложили на сегодня. И эти две тупых, как валенок, мойки так и лежат у меня в кармане...

У меня снова начинают трястись руки. Я закуриваю сигарету и уничтожаю её в рекордно короткие сроки. Закуриваю вторую... А ведь расслабляться рано. Это я решил, что победил. А если сейчас они зайдут сюда - все пятеро?

Но никто не заходит. В курилке мы больше не пересекались. В столовой и в коридоре он старался делать вид, что меня не видит. Но весь этот день я провёл в нешуточном напряжении. И только перед самым отбоем узнал, что они нашли-таки где-то наркотики. Употребили, были замечены, и их выгнали - всех пятерых.

Я вздыхаю с облегчением. Впереди ещё двадцать пять дней...
9
День пятый (и ночь с пятого на шестой)

Услышав о том, что нарики исчезли, я не на шутку развеселился. Психика после запоя неустойчива, становишься неуравновешенным, бросаешься из одной крайности в другую, как капризный ребёнок. Отнял у мелкого тапочку и начал играть ей в футбол в коридоре. Мелкий гоняется за мной, вопит, пытается отнять своё имущество... Стоп! А почему он в двух тапках? А, понятно: он надел тапочки Санька. Вот и Санёк бежит, босиком, стаскивает тапки прямо у мелкого с ног. Но это оказывается не так просто: на помощь ему приходит второй малолетка. А я, пользуясь тем, что обо мне забыли, прячу тапку мелкого за батарею. Визг, смех... Всем весело, во всех проснулось детство. И только один человек не разделяет нашего веселья: вчерашний храпящий дядька. Он проходит мимо нас по коридору, смотрит на нас так, как будто мы поломали ему всю жизнь, и идёт в курилку.

Я с этими нариками совсем о нём забыл. Когда мы проснулись, кровать его стояла на месте. Кто её туда занёс - неизвестно. А мужик этот ни с кем не разговаривал. Почти весь день просидел в курилке. Сначала мы боялись, что он пожалуется персоналу, и у нас могут быть неприятности. Но он, видимо, никому не пожаловался. В обед сел за стол с другой палатой. После обеда Тимофеич пытался заговорить с ним в курилке, но он прикинулся глухим. Ну и ладно... А что мы должны были сделать? Он, конечно, не виноват, что он так храпит, но и вся палата не должна страдать от этого. Там же не только спать, там вообще находиться невозможно. Ладно хоть, не настучал... А может, и настучал - кто-то же ему помог кровать занести? Это, кстати, так и осталось тайной.

Приближается отбой. Уже в коридоре орут, чтобы все шли в палаты. Вечерний обход, все должны быть на местах, сейчас вечерняя смена будет нас пересчитывать.

Храпун возвращается в палату последним. Заходят врач, медсестра, охранник. Проверяют всех по списку, дают таблетки, кому на ночь назначено. Дают и нашему источнику шума. И я замечаю, что он не пьёт таблетку, а прячет её в рукав.

После обхода он снова уходит в курилку. А я делюсь замеченным со своими.
-Наверно, всю ночь спать не будет! - смеётся мелкий.
-Ну и хорошо! - радуется Саня - зато мы поспим!
-Э, нет, ребята - Тимофеич чешет затылок - это не есть хорошо - он всё равно уснёт, а вот вынести его, как вчера, мы не сможем. Проснётся - представляете, сколько вони будет?

А ведь и правда... Но вот уже отбой, вот медсестра с охранником прошли ещё раз по палатам, проверили, все ли выключили свет, а он так и не появляется. Сидит в курилке. После проверки, разумеется, свет во всех палатах снова включился.

-Мужики, а может, попробуем уснуть? - предлагаю я -когда он ещё вернётся, когда захрапит... А мы уснём за это время.
-Да, наверно, так и надо сделать - кивает дед.
Мы выключаем свет... Видимо, утренний стресс и вечерние игры меня утомили. Я отключился примерно через минуту.

И проснулся, как мне показалось, сразу. В палате раздавался уже знакомый звук. Мотоцикл без глушителя, а то и два сразу.

Посмотрел вокруг. Саня и Женёк уже сидят на кровати. С горестным вздохом поднимается Тимофеич. Малолетка уже сидит за столом. Угрюмого мужика вообще нет в палате.
Я достаю из тумбочки сигареты, натягиваю штаны и направляюсь к выходу. Все молча направляются за мной. Молча приходим в курилку, молча закуриваем... На лицах у всех - самое настоящее горе. Хотя, если вдуматься, ситуация комичная.

-Дааа... - изрекает дед. И смотрит на всех вопросительно.
-Что "да"? - усмехаюсь я - кто у нас тут самый старый и уважаемый аксакал? Кто у нас тут звезда футбола, большой начальник, отец трёх сыновей? Тот пусть что-нибудь и предложит!

Все хихикают. Но решать на самом деле что-то надо.

-Ну что, нам не привыкать... - начинает Женёк.
Все понимают, о чём он. Но вот незадача - "объект" сегодня спит без таблетки. Если проснётся...
-А если.. - начинает Саня мысль.
-Ну, если аккуратно... - отвечаю я.
Мы понимаем друг друга с полуслова.

-Ну что, похоже, и правда другого выхода нет - вздыхает Тимофеич. Но мы сидим. Опасаемся. Я закуриваю вторую сигарету, Саня тоже... Тянем время.
И в этот момент в курилку заходят двое из другой палаты. И сразу начинают над нами ржать:
-Как спится, четвёртая палата?
-Ты что, не видишь - нормально им спится! Правда, в курилке! Они сегодня здесь ночуют!
-Не сегодня, а в ближайший месяц!
-ГЫЫЫ-Ы-Ы!!!

Тимофеич резко, как молодой, вскакивает:
-Пошли, пацаны! Вчера спали и сегодня будем спать! А вы - поворачивается к тем двоим - ничего не видели!
-Да что мы, стукачи, что ли...
Всё отделение уже в курсе, что мы вчера с ним сделали.
Мы выходим из курилки.
-Вот переведут его завтра в вашу палату - скалится на пороге Саня - тогда мы над вами поржём!
-Ага, поржёте - огрызаются те - мы его не в коридор, мы его сразу в сортир вынесем! Пусть у параши спит!

Мы возвращаемся в палату. В палате закладывает уши. Нам всё же страшновато - одно дело, когда он под таблеткой, а другое - так. Я бы, например, сразу проснулся.

Но второй раз всегда легче, чем первый. Открыть дверь, аккуратно поднять... Понесли... Поставили... Дверь закрыли... Храпит. Не проснулся. Уффф!
После этого мы долго не можем заснуть. Говорим на какие-то отвлечённые темы. Но всё-таки в итоге засыпаем...

Утром я просыпаюсь не так рано, как обычно. Точнее, меня будит Саня:
-На завтрак пойдёшь?
-Ааа... Ну его... Я своего поем... - потягиваюсь я. И тут же, вспомнив вчерашнее, сажусь на кровати. Смотрю на кровать храпуна. Кровать стоит, а постельного белья на ней нет. Нет и матраца.

-Не понял? - киваю я на кровать.
-Всё! - радостно возглашает малолетка.
-В другую палату? - уточняю я.
-В другой город! - смеётся Тимофеич. -Он, оказывается, ещё вчера звонил каким-то родственникам, чтобы его забрали отсюда. Они утром, пока вы дрыхли, приехали и забрали! Я не спал. А он со мной даже не попрощался! Всё, короче, вылечился мужик!
-Ну и хрен с ним! - машет рукой Санёк - Из запоя его вывели, и ладно! Миш, ты как, глаза продрал? Чифир варить будешь?

Малолетка встаёт посреди палаты, указывает на пустую кровать и зловещим голосом кинематогрофического злодея изрекает:
-И так будет с каждым храпуном, осмелившимся нарушить покой четвёртой палаты!

Все смеются. У всех хорошее настроение. Я наконец-то выбираюсь из под одеяла и объявляю:
-По такому случаю, господа, ваш шеф-повар приготовит вам сегодня праздничное блюдо! Особый! Праздничный! С дополнительными ингридиентами! Вызывающий гипер-мега-приход... Утренний кофэ!!!

-Ты что там такое варганить собрался? - подозрительно косится на меня Тимофеич.
-Празничный чифир - объясняю я - тебе понравится. Только, братва, медсёстрам на глаза до обеда не попадайтесь. Убойная вещь.
-Я слышал об этом - чешет затылок Санёк - но это же архисложно! Неужели ты и такое умеешь готовить?
-Плохо вы меня знаете - довольно усмехаюсь я.
-От нас что-нибудь нужно? - уточняет дед.
-Нет, спасибо, у меня всё необходимое есть. Но это будет немного подольше...
10
День шестой.

Я, пританцовывая, иду по коридору и напеваю песню. За мной тащатся двое пацанов из другой палаты и ноют:
-Ну Миииш! Ну, ладно тебе! Ну скажи!
Нашу палату с утра уже достали этим вопросом: "чем вы убились?" На алкогольное опьянение не похоже, запаха нет, но все летают, как под допингом, с улыбками до ушей. А остальные достали: "чем убились" да "чем убились". Чем-чем... Это только мы знаем.

-Ну мы никому!... Ну, чем убились?
-Ля-ля-ля... Всё вам расскажи, потом покажи, потом дай попробовать... Ремеслом я выбрал кражу, из тюрьмы я не вылажу...
Разговор с ними причудливо мешается у меня со словами песни. Захожу в курилку, закуриваю десятую за два часа сигарету. Там меня начинает доставать пацан, с которым я был знаком раньше. Он садится рядом и шепчет мне в ухо:
-Ну, может, поделишься секретом? Вино вы явно не пили, наркотики ты не употребляешь... Что такое волшебное употребили?
Он достаёт меня всё то время, пока я курю. Всем интересно, все хотят наше состояние. Но я продолжаю прикидываться:
-Да что вы все? Ничем мы не убивались! Храпун от нас ушёл, и настроение у всех хорошее, понял?

В курилку заходит ещё один. Слышит мою последнюю фразу и лыбится во весь рот:
-И Тимофеич ничем не убивался? И у него настроение хорошее?
-А что Тимофеич? - я начинаю подозревать неладное.
-Иди посмотри! Всё отделение уже там!

Я выбегаю из курилки, мой знакомый следом. Около комнаты отдыха, в которой располагается теннис и бильярд, столпился народ. Я раздвигаю толпу, просачиваюсь в комнату...
Сенсация! 70-летний Тимофеич играет в теннис! С малолеткой из другой палаты! Потому что малолетку из нашей палаты он уже обыграл!

Скачет, как молодой, глаза горят, рука с ракеткой так и мелькает... Вот только улыбка неестественная - счастливо-дебильная...

Мы так и не признались никому, что это было. И не спалились перед медперсоналом. А к обеду нас начало отпускать. После же обеда допинг дал обратный эффект, и мы все дружно отключились и проспали до ужина. И хоть никакого похмелья ни у кого не было, мы, посовещавшись, решили, что больше этого делать не стоит. "Праздничный чифир", кстати, потому и праздничный, что его, в отличие от обычного, нельзя пить каждый день. И сердце, и печень можно посадить очень быстро.

А после ужина в палату заглянул охранник и сказал, что меня вызывает врач. Я насторожился. Мои товарищи тоже. Дело в том, что вечером остаётся только дежурный врач, который занимается тяжёлыми больными, то есть первым этажом. До нас ему нет никакого дела.

Я процентов на 90 был уверен, что нас кто-то сдал. И приготовился, что бы ни случилось, идти в отказ. Нас уже отпустило, сейчас ничего не докажешь.

Но всё оказалось проще. Этот врач знал меня давно, ещё по другой наркушке, где он раньше работал. И попросил сходить в магазин за сигаретами.

Вот это подарок под вечер! Представляет ли кто, что значит "сходить в магазин" для человека, который месяц должен сидеть в четырёх стенах?! Это праздник!

Ну, справедливости ради, следует сказать, что летом мы в четырёх стенах не сидели. Было две прогулки - час после завтрака и час после ужина. Во внутреннем дворике, под присмотром охранника. А когда придёт очередь нашей палате дежурить, появятся дополнительные возможности для выхода на улицу. Но с момента попадания сюда я ещё на улице не был. И не надеялся.

Я возвращаюсь в палату и делюсь своей радостью. Народ завидует мне.
-Не фига себе, а почему не я? - спрашивает Женёк – Он ещё недели не пролежал, а уже такое доверие!
-Такое доверие появляется только после тридцатой ходки - объясняет ему Тимофеич - Его здесь не только врачи и медсёстры, его даже тараканы знают. Вот побываешь здесь столько же раз, и тебе будет доверие. Всё у тебя впереди.
Юморной он всё-таки... Я быстро обуваюсь, показываю всем язык и бегу вниз. Охранник предупреждён, он открывает мне дверь. Выходит вместе со мной. Закуриваем. Эххх... Улица... Воля... Хорошо-то как!

Охранник что-то хочет мне сказать. Мнётся:
-Тут... Короче, это... Мне в магазине тоже кое-что надо... Купишь?
-Да давай, какие проблемы?
-Только... Это... Никому, понял? Я тебя здесь подожду, и ты мне прямо у входа отдашь...
Теперь понятно, что ему надо.
-Оно тебе надо, на ночь?
-Надо... Я не усну... До утра сдохну, нахрен...
И только тут я замечаю, что охранника мелко-мелко потряхивает. Дааа... Наш человек... Как же он, бедолага, целый день продержался?

-Давай деньги. Сколько тебе?
-Чекушку...
-Может, тебе бутылку сразу?
-Не, нафиг... Спалюсь... Мне только до утра дотянуть... Чекушки хватит...

Я беру у него деньги, спускаюсь по лестнице, выхожу за территорию. До магазина всего метров 300, и я иду не торопясь, дышу, наслаждаюсь. У магазина пьют пиво подростки. Эх, пацаны, пацаны... Оно вам надо? Если бы вы знали... Но я не буду им ничего говорить. Бесполезно. Кроме агрессии, ничего не вызовешь.

Покупаю всё, что просили, иду обратно. На входе отдаю охраннику чекушку и сдачу. Сдачи немного.
-Спасибо, братан, выручил... Хрен с ней, со сдачей, оставь себе...

Вот это ништяк! Отказываться не буду. Прихожу, отдаю врачу сигареты и сдачу.
-Спасибо, выручил. Я из всей больницы только тебе доверяю. Сдачу оставь себе.

Вот это фарт! В палате расскажу - не поверят! Прогулялся, да ещё и денег за это дали! Про охранника я, разумеется, рассказывать ничего не буду.

Наступает ночь. Но я никак не могу заснуть. Во-первых, проспал полдня, во-вторых, получил массу хороших впечатлений. Сходил в курилку уже раз 10, курить не хочу. Все спят. А я лежу, смотрю в потолок, думаю...

И тут дверь в палату открывается и входит мужик из другой палаты. Его только сегодня перевели снизу. Видать, рано перевели...

-Эй, дружище, ты палату перепутал - шепчу я ему - Твоя - дальше по коридору!
Он, увидев, что кто-то не спит, подходит ко мне. Ему лет 40, он невысокого роста, но до безобразия широкий в плечах. Мышцы так и играют. Не знаю, кем он был до запоев, но вряд ли скрипачом или шахматистом.

-А чего все спят? - шёпотом спрашивает он.
-Не тормози! Отбой потому что был! Иди в свою палату! - шепчу я ему.
-Ты чего, я только спрятался... Там мусора...

Тааак... Это ещё хуже. Мужика перевели наверх, а он поймал белочку. С его габаритами, если разбуянится - это вилы. Этого допустить нельзя.
-Ты, короче, от мусоров спрятался? - уточняю я.
-Ну да... Они там... - и показывает рукой куда-то на дверь.
-А ты хоть знаешь, где ты находишься?
-Нууу... - он смотрит по сторонам - Дом какой-то...
-А год какой сейчас?
-Восемьдесят шестой...
Ну всё, аут. Как мне теперь его отправить вниз, где ему сделают укол и привяжут?
-Короче, друган, это не "какой-то дом". Это место, где тебя на раз вычислят. Ты понял?
-А что делать? - он и вправду пугается.
-Всё нормально - шепчу я ему - тебе повезло, что ты меня встретил. Я сам милицию не люблю. И помогу тебе от них спрятаться. Пойдём.

Я встаю, надеваю штаны и направляюсь к выходу. Шкафообразный дядька послушно идёт за мной. Но в любую секунду ему может что-то показаться, и он снесёт мне башку. Силы и дури у него точно хватит.

Но мы благополучно спускаемся на первый этаж. Охранник не спит, читает книгу. Увидел нас:
-Не понял! Что за дела?!

Я подхожу к нему, шепчу:
-Не ори. У чувака белка. Он от мусоров прячется.

И только тут до меня доходит, как мне повезло. Охранник-то снял форму, сидит в футболке. А форма у них от милицейской мало чем отличается. Вот бы мужик сейчас подумал, что это мент! Нет, сегодня, определённо, день везения.

Охранник сразу всё понимает - работает здесь не первый год. Подходит к мужику и начинает ему рассказывать, что сейчас спрячет его у одной своей знакомой. Потом приводит "знакомую" - медсестру. Та с ходу въезжает в ситаацию и тоже начинает елозить ему по ушам. Уводит в палату. Охранник идёт за ней, а меня просит:
-Ты побудь здесь пока... Мало ли...

Я и сам это понял, стою. Из палаты доносится воркование медсестры: "сейчас мы вам сделаем укольчик..." Я в напряжении. Но всё тихо. Наконец они оба выходят, медсестра уходит в свой кабинет, а охранник, улыбаясь, подходит ко мне:
-Фффух... Пронесло... Развели, как лоха! Укололи, потом привязали, спит... Я слышал, он какой-то бывший спецназовец, и ещё до кучи бывший штангист. Прикинь, если бы разбуянился?
-Прикидываю. Ты сам-то как - получше?
-Нормально. Только, понимаешь, какое дело... В общем, прав ты оказался... Всё кончилось, а до утра ещё далеко... В общем, это... Ещё одну такую же... Вот... Сдача вся твоя...

Я улыбаюсь во весь рот. Сегодня определённо день везения. Точнее, уже ночь...
11
День десятый.

Я сижу в коридоре и играю в шахматы с Тимофеичем. Мозги у него, однако, работают совсем не по-старчески. Хитрые комбинации закручивает. А проигрывать не хочется. Мозг уже начинает закипать и я, чтобы не проиграть, начинаю разменивать всё, что можно. Партия кончается вничью.

-Ну, так неинтересно! - обижается Тимофеич - Взял и разменял всё! Это тебе что, шашки?
-Погоди - говорю я ему - вот у меня через недельку мозг восстановится, тогда и игра интересней пойдёт.
-Давай, давай, восстанавливайся. А то мне десять дней тут осталось.
-А потом чего? Ты же, наверно, не работаешь?
-Нет, нафига мне? У меня пенсия большая, дети все не последние люди, тоже материально помогают. Что я - за копейки сторожем пойду? Лучше в саду буду возиться, рыбачить...
-А рыбалка без 100 граммов не рыбалка... - подкалываю я его.
-Неее! Я на рыбалке не люблю! А вообще меня сын закодировать хочет. Как думаешь, есть смысл?
-Как ты думаешь, что я тебе отвечу, если я кодировкам уже счёт потерял, и опять здесь?
-Вот-вот, и я ему говорю, что не надо. А он настаивает: "я хорошего врача знаю, то да сё..."
-Тимофеич, от врача ничего не зависит. Он препарат не изготавливал. А укол и я тебе смогу сделать. Фуфло это всё. Пока сам не захочешь, никто тебе не поможет. А когда сам захотел - никакие кодировки тебе не понадобятся, ты и без них пить не будешь.
-А ты, значит, не захотел? - улыбается Тимофеич.
-Я захотел, но... Наверно, ещё недостаточно сильно... Да хрен его знает... Давай не будем об этом, ладно? Все мы тут такие.

И тут к нам подходит врач - тот самый, которому я ходил за сигаретами.
-Ага, ты-то мне и нужен - обращается он ко мне - Ты и ещё три человека. Помочь надо.
-А я? - спрашивает Тимофеич.
-Нет, там тащить надо кое-что...
-Ну и что? А я, думаете, совсем беспомощный?! Да я любого из этих молодых...
-Ладно, ладно - улыбается врач – Значит, ещё двоих.

Мы ловим в коридоре нашего малолетку, а врач находит пацана из другой палаты. Мы спускаемся вниз, врач по дороге объясняет:
-Человека надо переложить на носилки и погрузить в "скорую". Переводят его в другую больницу.
-Чем же он таким серьёзным заболел? - интересуется пацан из другой палаты.
-Тем же, чем и вы все - отвечает врач - Только кто-то из этого состояния выходит, а кто-то нет. Всё, что могли, мы для него сделали. Теперь отправляем в психушку. Скорее всего, навсегда.
-Да ну, навсегда - смеюсь я - ненадолго! Там долго не живут!
-Вот, Миша знает - совершенно серьёзно говорит врач остальным - Спросите его, как там. И подумайте. Никто из вас от этого не застрахован.

Мы спускаемся вниз. Входим в тот изолятор, где лежал я. О, знакомые всё лица! Это же тот самый тип, который доставал меня своей агрессивностью и требованием его развязать. Сейчас он уже не агрессивный, глаза смотрят в разные стороны, рот перекошен, пытается что-то говорить, но это не похоже не на один земной язык - набор звухов, перемежающихся бульканьем и всхрапыванием. Около него возится медсестра, отвязывая последнюю ногу. Около кровати лежат мягкие носилки - кусок брезента с четырьмя ручками.

-Вот -врач указывает на него с видом экскурсовода - поступил с психозом, злой, агрессивный. Потом агрессия ушла, но с каждым днём становилось всё хуже. Перестал отвечать на вопросы, членораздельно разговаривать, понимать обращённую к нему речь. Родные приезжали - никого не узнаёт. Дома они его держать не смогут - мало ли, газ откроет или ещё чего... Шансов на излечение нет никаких. Вот, смотрите, делайте выводы.

Под руководством медсестры мы перекладываем его на носилки и несём к выходу. Он что-то бормочет, взгляд плавает, не на чём не останавливаясь. Охранник открывает дверь, на улице ждёт "скорая". Под руководством уже врача из "скорой" грузим его в кузов. Напоследок он надувает здоровенный пузырь из слюны. "Скорая" уезжает.

-Даааа... -протягивает дед. Остальные молчат.

-Один вылечился - комментирую я. И спрашиваю у врача: -А можно мы на крыльце покурим? Только руки помоем сначала...
-Покурите - разрешает он. Повернувшись к охраннику: -Постоишь с ними? Тот кивает.

Стоим, курим на крыльце. Тимофеич спрашивает:
-Ты уже рассказывал про такое... Много ты таких отправлял?
-На ещё одну больницу примерно - нехотя отзываюсь я.
-И после всего этого опять туда лезешь? Я хоть первый раз это всё увидел...
-У кого-то раньше, у кого-то позже... -задумчиво отвечаю я ему -Прикинь, а ему ведь сейчас, наверно, лучше, чем нам... Я вот иногда об этом думаю - сойти нахрен с ума, и никаких проблем. Умирать всё равно как-то страшно, а вот так... Лежишь, пузыри пускаешь и счастлив...

Тимофеича аж передёргивает:
-Да ты что?! Ты же молодой, у тебя жизнь впереди! Одни вешаются, другие мечтают с ума сойти! Охренели, что ли?! Да ты ещё десять раз женишься и двадцать мерседесов разобьёшь! Всё у тебя будет, понял?!
-Дай Бог... Спасибо, тебе, братан...

После обеда снова играем в шахматы. Тимофеич всё допытывается:
-Нет, ну как можно это видеть в таком количестве, как ты? Мне его глаза теперь всю жизнь сниться будут!
-Это, наверно, самое простое, из того, что я видел - усмехаюсь я - и если обо всём этом много думать - станешь таким же. Вот ты задумался, и уже на глазах тупеешь.
-Почему это я тупею? - обижается он.
-Потому что играть разучился - и я делаю ход ладьёй - Мат!

-Как мат? - дед вытаращивает глаза.
А вот так! - я доволен победой - ты зачем слона отсюда убрал? Напасть хотел? Думать надо, прежде чем нападать! Гы!
-Даааа... И правда... Тьфу ты!...

И тут в палату заходит медсестра. Другая, не та, с которой мы выносили пациента.
-Ребята, кто смелый? Нужно ещё два человека.
-А что там, разборки? Бой стенка на стенку? - хихикает дед.
-Нет - медсестра не разделяет юмора - Там, в изоляторе пациент у нас умер. За ним труповозка приехала, надо его туда загрузить.

-Дед меняется в лице. И решительно заявляет:
-С меня на сегодня хватит!
Да ладно, чего ты - подкалываю я его - смотри, какие у нас тут показатели - ещё один вылечился! Прикольно. Пойдём, закинем!
-Я пойду - вызывается малолетка - я трупы ещё не таскал.
-Точно - бурчит дед - вот трупы-то ты ещё и не таскал...
И повернувшись к остальным, вопрошает:
-Куда я попал, а?

Когда мы возвращаемся, загрузив труп, он первым делом спрашивает:
-Вы руки помыли?
-Да помыли, помыли - успокаиваю я его - Давай ещё партию?

Во время следующей партии в палату заглядывает охранник:
-Мужики, там это... Помощь нужна... Минутное дело... Поможете?
Лицо Тимофеича приобретает бледно-зелёный цвет. Я начинаю хихикать. А охранник продолжает:
-В кабинете врача надо стол передвинуть. Поможете.
Тимофеич с шумом выдыхает воздух. Лицо его начинает приобретать нормальный оттенок. А я начинаю ржать над ним.

-Ну, чего вы ржёте? Так поможете или нет?
Тимофеич с готовностью вскакивает:
-Конечно, не вопрос!
Потом, уже на полпути к выходу, вдруг останавливается и с подозрением уточняет:
-А там точно стол? Только стол, и всё?
Охранник в недоумении:
-Ну да...

А я сгибаюсь пополам от смеха.
12
День двенадцатый.

С утра у нас пополнение - пришёл снизу новый пацан. Молодой, но глубокие залысины и серьёзная морда делают его старше. На первый взгляд - лет 35. Но если присмотреться - 27, не больше. Встречал его, как всегда, Тимофеич.

-Снизу?
-Да.
-Как звать?
-Роман.
-Храпишь?
-Да вроде нет... Никто не жаловался.
-Никто? А с кем живёшь?
-Один...

Мы начинаем хихикать. Тимофеич чешет затылок.
-Никто, говоришь... Ну ладно, ночью посмотрим. А годков тебе сколько?
-Двадцать один.

Все удивлены. Видно, что он молодой, но чтобы настолько... Тимофеич внимательно смотрит на него.
-Дааа... Эка тебя жизнь-то потрепала...

Мы начинаем ржать. Ромка начинает оправдываться, что он всегда выглядел старше своих лет, и рассказывает, как ему в четырнадцать лет продавали спиртное, принимая за взрослого. Постепенно завязывается непринуждённый разговор. В процессе разговора я варю чифир. Выясняется, что новенький его тоже пьёт. Подходит, смотрит:
-Ты, значит, за шеф-повара?
-Ну, типа того.
-Возьми тогда. На общак - он вынимает из принесённого собой пакета две пачки чая и протягивает мне. Чай правильный - мелколистовой, крепкий, дешёвый, без каких-либо вкусовых добавок. На чифир идёт только такой. Я вспоминаю, как в соседней палате какие-то клоуны пытались варить чифир, выкрошив заварку из пакетиков. Мало того, что это не чай, а пыль с чайного склада, так он ещё оказался со вкусом лимона. Воняло в палате так, как будто грузовик переехал мешок с лимонами. Запах стоял даже в коридоре. Пить это, естественно, никто не смог.

В общем, нормального нам соседа подкинули. Если ещё не храпит - лучше и не придумаешь.

А после завтрака событие - несколько человек везут на флюорографию. На неё возят в обычную поликлинику, на больничном микроавтобусе, в сопровождении медсестры. По какому принципу собирают людей - я до сих пор не понимаю. Не по срокам лечения точно. В этот раз попадает так, что едет почти исключительно наша палата. Я, Саня, Женька, новенький Рома и оба малолетки - наш и соседний. Тимофеич не едет - его возили неделю назад.

-Оставляю тебя за старшего - шутит он. За мелкими смотри, чтобы клея по дороге не купили. За новеньким, чтобы не убежал. За медсестрой, чтобы к ней не приставали.

Да, с медсестрой нам повезло. С нами едет та молоденькая, что в изоляторе приносила мне попить. Выходим на улицу, смотрим по сторонам. Погода хорошая.
-Когда уже прогулки разрешат? - возмущается малолетка.

Дело в том, что всё то время, пока я здесь, погода была сырая и дождливая. А в такую погоду прогулки не разрешают. Но вот уже второй день тепло и светит солнышко, а мы так и не гуляем.
-А что, это мысль - говорю я. - Надо будет, как приедем, собрать делегацию человек пять, и сходить с этим вопросом к заведующему.
-Я с тобой! - сразу заявляет мелкий.
-Нет, ты знаешь, не обижайся, но думаю, лучше без тебя. Я аксакалов местных соберу, кто здесь уже раз по пять, по десять. К нам он быстрей прислушается.
-Ну, смотри - мелкий всё-таки обижается. Но в машине уже забывает про свои обиды, потому по дороге они со своим другом начинают дурачиться и угорать над прохожими. Дело в том, что на машине надпись "медслужба" и красный крест. И они высовывают головы в окно и строят всем дебильные рожи. Ну, типа психов везут. Медсестра сидит впереди, с водителем, и ничего этого не видит.

Приехали. Заходим в поликлинику. В кабинет флюорографии здоровенная очередь, преимущественно из бабулек. Около входной двери - окошечко, куда отдаёшь своё направление, а потом сидишь и ждёшь, тебя вызовут. Мы обслуживаемся без очереди. Медсестра подходит к окошечку, протягивает наши направления, ей там что-то говорят, и она поворачивается к нам:
-Сейчас там последний человек выйдет, и заходите.

Очередь это услышала. Естественно, хор возмущённых голосов:
-Почему без очереди?!
-Мы с утра сидим!
-Как вам не стыдно!
-Халат одела, значит всё можно?!
-Да она и не сама, она толпу знакомых привела! Они что, тоже медработники?!

Медсестра у нас хоть и молодая, и красивая, но хитрая, как старая зечка. Поворачивается к вопящим бабулькам и спокойно говорит:
-Это не знакомые. Мы из психбольницы. Нас отпустили без санитаров, поэтому желательно наших больных как можно быстрей вернуть на место.

В коридоре моментально наступает тишина. На нас смотрят со страхом. И только одна шустрая бабулька вполголоса говорит своим соседям:
-Врёт, наверно, всё! Что, это психи, что ли?

Остальные после её слов немного смелеют, начинают смотреть на нас изучающе. Ведь в представлении большинства людей пациент психиатрического стационара настолько безумен, что это сразу бросается в глаза. Ну что же, не будем их разочаровывать.

Я перекашиваю лицо, вытаращиваю глаза, вываливаю язык и направляюсь к этой бабульке. Произношу, растягивая слова, зловещим голосом слабоумного маньяка:
-ДАААА! МЫ ВСЕ ЗДЕСЬ ПСИИИИХИИИ!!!

Бабульки быстро сдвигаются на скамейках как можно дальше от меня. Взвизгивает какая-то женщина.

И в этот момент из кабинета флюорографии выходит, застёгивая не ходу рубашку, какой-то мужик. Медсестра хватает меня за рукав и буквально втаскивает в дверь. Остальные входят сами. Раздеваемся до пояса, все задыхаются от смеха:
-Ну, Миша! Ну, отмочил!
-Тихий, тихий, а уж как выдаст...
Я первым прохожу флюорографию, одеваюсь, жду остальных.
-А чего она? Ей же сказали - из психбольницы! А она не верит, видите ли!
Посмеиваясь, мы выходим из кабинета. Медсестра ждёт нас у дверей. Бабульки, не отрывая от нас взгляда (в основном от меня) испуганно вжимаются в скамейки. У выхода медсестра оборачивается и очаровательно улыбается им:
-Ну вот и всё, мы же недолго, правда?
А малолетка из другой палаты, выглядывая из-за её плеча, с задумчивым видом произносит:
-УУУ.

На этой радостной ноте мы и покидаем больницу. В тамбуре, перед выходом, медсестра довольно чувствительно бьёт мне ладонью по заднице:
-Совсем дурак, что ли? А если бы там у кого-нибудь инфаркт был? Я от неожиданности и то испугалась!
Но по интонациям понятно, что моя выходка ей понравилась.
-Испугалась она... Ещё кому не скажи. Тебя, по-моему, уже ничем не напугаешь.

На обратном пути малолетки уже не высовываются в окно. Но, я думаю, наш микроавтобус принимали за перевозку психов не меньше, чем по дороге туда. Иначе как объяснить, что из машины с красным крестом всю дорогу раздаётся весёлый, неумолкающий хохот в несколько глоток?
13
День четырнадцатый.

Ура! разрешили прогулки! После завтрака, как всегда, сидим в очереди на уколы, а сами косимся на входную дверь - не открыли ещё? А то, может, сначала погулять, а потом вмазаться?

В процедурный кабинет направляется медсестра с корзиночкой, как в супермаркетах. Корзиночка наполнена препаратами, шприцами, ещё чем-то подобным... Среди прочего - пузырьки с медицинским спиртом.
-Фанфурики? - киваю я на корзинку.
-Ага. Они самые - улыбается медсестра.
-Фанфурики - это хорошо - я вынимаю один из корзинки и прячу за спину.
-Это что за шутки?! Ну-ка, давай сюда! - медсестра хватает меня за руку, но пузырька в ней уже нет.
-А гдэ? Нэээту! - тяну я голосом какого-то слабоумного среднеазиата. Разумеется, не с каждой медсестрой так можно шутить. Но с этой, до определённого предела, иногда можно.
-Ладно, мне не до шуток, давайте сюда - лицо медсестры становится серьёзным.
Понял, не дурак. Я киваю мелкому, и он отдаёт ей пузырёк.
-Как это? - лицо медсестры выражает недоумение. Дело в том, что мелкий стоял совсем в другой стороне, метрах в трёх от меня.
-Ловкость рук и никакого мошенства - почти синхронно произносим мы с мелким. Сами же начинаем смеяться. А Тимофеич стоит серьёзный, как профессор. И не подумаешь, что это именно он передал пузырёк от меня к мелкому.

Моя очередь. Захожу в кабинет.
-Снимай штаны.
-Совсем? - улыбаюсь я.
-Можешь совсем, но колоть буду в задницу.
-Что вы сегодня какая серьёзная?
-Да такая же, как всегда.
-А мне показалось... Ё!!! Почему так больно?
-А чтобы спирт не воровал!
Это шутки, конечно. Просто витамины Б1 и Б12 чередуют, колют через день. Сегодня, видимо, очередь Б1 - болезненного.

-Всё, одевай. Теперь в вену.
В вену колят четыре укола, один из них - магнезия, горячий. Многим нравятся эти ощущения. Мне тоже. Я снова начинаю дурачится - изображать нарика.
-Ооо... Вот это прихооод... Клёёёво...
-Иди, наркоман ты наш! - смеётся медсестра.
-Спасибо. Я вам очень благодарен. Вот, возьмите в знак благодарности - и я отдаю ей ещё один пузырёк со спиртом. Глаза у медсестры становятся, как две плошки:
-Жулик! Когда успел?
-Гы... Миша умный... Ловкость рук и никакого мошенства.
Медсестра бросается к своей корзинке и начинает всё пересчитывать. Всё на месте.
-Иди. Хулиган!

Выхожу в коридор... А очередь, бывшая довольно большой, рассосалась. Я сразу понимаю - открыли дверь. И подрываюсь на улицу.
Гуляют во внутреннем дворике, на площадке перед крыльцом примерно 10 на 15 метров. По бокам - деревья, сзади - высокое крыльцо, где сидит на стуле охранник, впереди - забор. Когда здесь был ЛТП, на заборе была колючка, сейчас её нет. Убежать отсюда, в принципе, не проблема, но зачем? Есть, правда, такие дурни - бегут. Не думают о том, что придётся сюда снова обращаться. Сюда, как дорожку протопчешь - всё. Мало кто обходится одной госпитализацией.

Выходу на крыльцо, обвожу взглядом прогулочную площадку. Все довольны, каждый радуется, как умеет. Кто постарше - оживлённо общаются между собой, сидя на лавочках. В тех, кто помладше, проснулось детство - бегают, гоняются друг за другом. Все много курят. Я держу согнутую в локте руку, в которую сделали укол. Несмотря на то, что она согнута, из-под ватки почему-то сочится кровь. Охранник замечает это:
-Смотри, кровь у тебя.

Я снова начинаю дурачиться - медленно передвигаюсь на полусогнутых ногах и дебильным голосом отвечаю:
-Дааа... Я вмааазался... Меня прёёёт...
Многие гуляющие это слышат, и раздаётся дружный, звонкий смех. Я перестаю дурачиться, смотрю вверх, на ясное, солнечное небо и в который раз задумываюсь: как же мало нам надо для счастья!
14
День пятнадцатый.

Наша палата начала дежурить. Это означает следующее: от палаты 2 человека дежурят по кухне и один по отделению. Каждый день. Кто будет дежурить - решаем сами, с вечера, и говорим медсёстрам на обходе. И так десять дней, потом очередь следующей палаты. За десять дней каждый успевает подежурить не по одному разу. Не берут дежурить наркоманов, по кухне не берут тех, у кого гепатит.

Я напросился по отделению. Означает это следующее: в 7 утра выносишь мусор, подметаешь крыльцо (а зимой чистишь снег), и до 5 вечера сидишь на стуле рядом с охранником. К кому приехали - позвать, кого к врачу и т.д. Чтобы охраннику с поста не уходить.

Но я люблю дежурство по отделению не из-за этого. Дежурный идёт в магазин на всё отделение. Собирает деньги, записывает кому что надо, и всем всё покупает. А это - выход на улицу, за территорию, прогулка по свежему воздуху.

Выхожу на крыльцо с метлой, с удовольствием закуриваю после чифира. Крыльцо, в общем, чистое, нечего тут мести. Шаркаю метлой пару раз для вида, смахнув пару листочков. Стою, курю. На крыльцо выходит охранник - сегодня тот, с которым у меня хорошие отношения.
-В магазин не сбегать? - подкалываю я его.
-Да пошёл ты, я шестой день в завязке. Не каркай.
-Слабак! А я пятнадцатый! Учись!
-Выйдешь отсюда - забухаешь - дразнит он меня в ответ.
-Сам не каркай!
Стоим, курим. Задумались оба...

-А ты здесь не пробовал поинтересоваться у врачей насчёт себя? - спрашиваю я у него. -Может, тебя закодировали бы по блату или ещё чего...
-Ага, я и смотрю, вас всех закодировали! - горько усмехается он. -Одни и те же, лежите по десять раз. А кто пропал - или посадили, или умер.

Весёлость улетучивается. Я смотрю вдаль, поверх забора. Скоро туда... Что меня там ждёт? Опять то же самое и возвращение сюда? А может, не сюда, а в более жёсткое заведение? Или, как одного моего собутыльника, выловят из Волги распухшим и почерневшим?

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, беру всё же метлу и начинаю мести. Быстро подметаю всё крыльцо, берусь за дорожки вокруг него. Охранник уходит - он мне доверяет. Вообще, дежурить по отделению берут только тех, кому можно доверять.
Мету около окна наблюдательной палаты. Оттуда доносится невнятный мужской голос и женский смех. Это пациент, заехавший несколько дней назад. Тоже из сошедших с ума, но не до такой степени, как прошлый. Безобидный - его не привязывают, но постоянно несёт всякий бред, чем вызывает смех и у пациентов, и у персонала. Уже успел получить прозвище "Тракторист" - всё ищет какой-то трактор, который у него украли.

-На завтрак пойдёшь? - охранник выходит на крыльцо.
-Ага, бегу! - я подрываюсь, на бегу наглым образом сунув метлу ему в руки. Сам уберёт. Мне ещё надо наверх подняться, руки помыть, ложку с кружкой взять и снова вниз.

Столовая в подвале. Повариха за стойкой разливает жидкую манную кашу. Глядя на фигуры  здешних поваров - глупо спрашивать, куда деваются продукты. А продуктов для наркушки дают нормально - я в прошлый раз сам за ними ездил, помогал грузить. Одного мяса - как будто львов кормить. Вот только до больных всё это не доходит. В отделении ведь не только повара, а ещё врачи, медсёстры, их жёны, мужья и дети. И ещё заведующая складом - добрая, улыбчивая тётя весом около 200 килограммов, которая каждый вечер, уходя с работы, тащит с собой две здоровенные сумки. А приходит всегда налегке.

Дожидаюсь очереди, беру свою тарелку манной каши и хлеб. Наша палата прочно заняла себе один из столов, там сидим только мы и других не пускаем.

Лежащие в наблюдательных палатах питаются отдельно - не в столовой, а на первом этаже. Но некоторые переведённые наверх мало чем отличаются от "зомби". Вот трясущийся мужик, кое-как передвигающийся на полусогнутых ногах, роняет свою тарелку на цементный пол. Тарелка - вдребезги, брызги каши в стороны. Мат поварихи перекрывается дружным хохотом всей столовой:
-Правильно, нафиг эту кашу!
-Вот так надо выражать протест против плохого питания!
-Ты лучший!
Повариха, прооравшись и проматерившись, берёт тарелку с кашей, несёт и ставит на край стола:
-Садись, жри! Кто тебя наверх перевёл, такого?!
Столовая продолжает гоготать:
-Бис!
-Дайте ему чай!
-Разбей ложку, будь лучшим!

В общем, завтрак прошёл в позитивной атмосфере. Жестоко, конечно... Ведь любой после следующего запоя может стать таким же. Если выживет. Но так уж тут принято: над такими смеются.

Кому куда, а мне после завтрака - на стул, к охраннику. Скучно у него там... Телевизор, правда, есть, но днём он его не включает. Сижу, разгадываю с ним на пару дурацкие сканворды. Из наблюдательной палаты выходит Тракторист.
-Тебе чего надо? Иди обратно! - рявкает на него охранник.
-У меня там форму украли - виновато отвечает Тракторист.

То трактор, теперь какую-то форму... Мы с охранником начинаем прикалываться над ним, объясняя, что форма была у него в тракторе, который угнали, но это быстро наскучивает. Мужик выдаёт откровенную ахинею. Бывают дураки и поинтересней.

-Пойду я на улицу, покурю - полувопросительно оборачиваюсь я к охраннику.
-Иди - кивает он. Мусор захвати только для вида.
Врачи не одобряют бессмысленные выходы на улицу, хоть я и дежурный. Я беру пакет с мусором от кабинета врача и иду на улицу. Выбрасываю, ставлю стул у крыльца, сажусь, закуриваю... И снова смотрю вдаль, за забор. Что меня там ждёт?...
15
День восемнадцатый.

Я снова дежурю по отделению. Хожу по палатам, собираю деньги для похода в магазин - кому что купить. С собой ручка с бумажкой, записываю.
-Тебе чего? Деньги даёшь и молчишь. Или это добровольное пожертвование в фонд четвёртой палаты?
-Мне это... пачку "Примы".
-Одну?
-Одну.
А нафига пятихатка?
-А мельче нет.
-Достали уже, один сотку суёт - зажигалку ему купи, другой пятихатку - пачку "Примы", третий штуку - батон ему...
-Ну я же не виноват...
-Ладно, записал. Следующий!

Во второй палате делают прямо царский заказ - фрукты, дорогие сигареты, копчёная колбаса, кофе... У них там появился какой-то богатенький буратино. И два хитрых завсегдатая, неоднократно судимых, взяли его в оборот. Ну, это их дело.
В другой палате мужик перечисляет:
-Две пачки "Беломора", зажигалку, пузырёк одеколона, два пакета кефира и батон какой-нибудь.

Хитрый, одеколон посередине назвал, невзначай так... Тоже из неоднократно судимых. Они все хитрые.

-Одеколон какой?
-Да любой, дешёвый.
-Ну, короче, чтобы пить?
-Нееее, ты чё, я такое не пью...
-Ты мне дуру не включай. Перед кем тут благоухать собрался? ты даже в душе не был не разу. Если пить - так и скажи, там "Тройной" есть, это лучший вариант.
-Ну да, бухнуть хочу... Ты ведь мне "Трояр" не купишь?
-Нет, конечно, нафига мне из больницы вылетать? Но если с одеколоном спалят - я скажу, что это тебе, дальше врачам сам втирай, что тебе для марафета.
-Ладно. Да тебя и шмонать не будут...
-Ещё как будут, сегодня охранник вредный и зав.отделения здесь. Так что за риск с твоих денег я покупаю себе пачку чая, годится?
(У нас в палате сырьё для чифира на исходе)
-Ладно, бери. Только одну.
-Конечно, одну.
(Молодец, не уточнил, какую. Возьму двухсотграммовую)

В общем, сходил, всем всё принёс. Захожу довольный в свою палату, ставлю в общаковскую тумбочку большую пачку чая:
-Мелкий, бери банку, иди воду наливай! А то я и достань, я и завари...
-Не фига себе! - удивляется Ромка. -А откуда? Голяк же у всех?
-Так это ты в столовой картошку чистишь и ничего с этого не имеешь - посмеиваюсь я. Если бы я по столовой дежурил, уже бы как минимум пару пакетов молока достал. А когда мы в позапрошлый заезд у завскладом мясо рубили - каждый день жарили на сковородке это мясо с яйцами. И всю палату кормили.
-В общем, полежишь раз десять - научишься! - смеётся мелкий.
-Если доживёшь до десятого раза - уточняю я.

Спускаемся в столовую на обед. В дальнем конце столовой засела вторая палата. На столе у них, помимо казённой еды - салат, зелень, фрукты, разнообразные соусы. В общем-то, при наличии такого богатого буратины, можно в столовую за этой баландой и не ходить. Многим привозят большие передачи, но устраивать такой пир среди нищебродов - дешёвые понты и просто дурной тон. Лучше устроить второй обед в палате. Завсегдатаи это понимают и посматривают на понторезов снисходительно-насмешливо, новички смотрят с завистью.

-Братан! - машут мне от того стола - Давай к нам! Присоединяйся!
Мои удивлены. Только Тимофеич улыбается и кивает:
-Иди, посмотрим, чего им надо.

Умный он дед, жизнь прожил. Понимает, что зовут меня не из благодарности, что я им продуктов купил - это обязанность дежурного. Надо и впрямь присоединиться, зачем отношения портить? А там посмотрим.

Мне освобождают место на скамейке, расчищают место на столе под мою тарелку. Предлагают положить майонез в суп, угощаться салатом, дают зубчик чеснока, наливают лимонада... И постепенно начинают выпытывать:
-А ты в магазин можешь ходить, когда захочешь?
-Ага, щаззз! -фыркаю я. -Один раз в день, кто что забыл - их проблемы.
-А проблему как-то можно решить? Вот нам ещё много что надо купить, но мы в первый раз тебя не стали напрягать, ты бы всё не донёс. Если надо купить не пачку сигарет, а большая покупка - тебя могут отпустить? Ты всех тут знаешь, тебя все знают...
-Ну, кто кого знает - это дело тех, кто знает - улыбаюсь я. Но попробовать можно. Другой вопрос - зачем это мне?
-Ну, это понятно - улыбаются они. Хозяин денег, кстати, вообще молчит. Разводят его по полной.

Какое-то время едим молча.

-В общем, давай так - нарушает молчание один - Сто рублей.
А хозяин денег опять молчит. Его деньгами вовсю распоряжаются, а он молчит. Лох - это судьба.

Сто рублей - это нормально. Это чай, сигареты, ещё что-нибудь... Я соглашаюсь.

-Теперь о главном - мужичок опасливо оглядывается по сторонам и понижает голос до шёпота - Надо купить кое-что запрещённое...
-Понятно. Без меня. Отдыхайте.
-Двести.
-Продолжай.
-Покупаешь три пузыря водки, покупаешь полторашку минералки, минералку можешь выпить, можешь вылить...
-Как пронести - я без тебя разберусь. Но это не фанфурик боярышника, риск большой. Двести мало.
И тут в разговор наконец-то вступает хозяин денег:
-Мы тебе дадим штуку, напишем ещё какой-нибудь байды в список, чтобы сдачи осталось рублей на 250-300. Сдачу не отдавай, вся твоя.

Голос у него уверенный, чувствуется внутренняя сила. Пожалуй, я ошибся - не лох он. Просто не считал нужным вмешиваться, пока эти говорили за него. Вообще на алкаша не похож. Наверно, наркоман с несильно запущенной формой - лёг дозняк снизить. А может, и алкаш, просто не опустился ещё и здоровье есть - быстро восстанавливается... Надо будет поинтересоваться.

-Ладно, пока едим - думаю.

Я ещё ни разу не проносил в отделение спиртное (сегодняшний одеколон не в счёт). Но очень уж заманчивое предложение, особенно с учётом полного голяка в палате. На местной еде долго не протянешь, да и курить что-то надо... С другой стороны - если спалят, процентов 80 за то, что выгонят из отделения. Я ведь не сдам, кто заказывал, скажу, что себе купил...

Но соглашаюсь всё же. Договариваюсь о том, что в случае изъятия спиртного материальных претензий они ко мне не имеют. И что когда выпьют, если проболтаются, кто им купил - пусть не обижаются.

Их скорей всего спалят, но про меня ничего не докажут. К этому богатому вчера друзья приезжали, привезли пакетов пять продуктов - на них и подумают.

Все трое начинают меня усиленно благодарить, объяснять причину - у этого мужика сегодня какой-то профессиональный праздник... Но я отмахиваюсь - это ваше дело.

После обеда иду к зав.отделением. Второй поход в магазин разрешается только через него. Он в хорошем настроении, в курсе про богатенького пациента, наверняка сам с него немало поимеет... Уточняет:
-А спиртное они тебе не заказывали?
-Нет, только героина пару чеков - улыбаюсь я.
-Понятно - он тоже улыбается. Иди, я тебе доверяю.
И уже в дверях добавляет в спину:
-Но иногда проверяю!

Вот блин... Начинает играть адреналин. Возвращаюсь в свою палату, обуваюсь. Деньги и список продуктов я у них уже взял. Тимофеич смотрит на меня и улыбается, хотя я ему ничего не рассказывал. Наверно, догадывается о чём-то...

Сходил, всё купил. Сдачи осталось аж 340 рублей. Купил на них тушёнки, бэпэшек (макароны быстрого приготовления), чаю и сигарет. Зашёл за магазин, присел на траву, постарался скрутить пробку с минералки вместе с колечком... Как и ожидал, не получилось, но частично колечко на пробке всё же осталось. Может, и не заметят. А заметят - так заметят, раньше надо было бояться. Делаю несколько глотков минералки  (во рту всё же сушит от волнения)  выливаю остальное на землю, заливаю водку, закручиваю крышку, укладываю всё так, чтобы минералка торчала с края пакета. Класть в самый низ - больше подозрений, если шмонать начнут. А шмонать, скорей всего, будут - сегодня вредный пожилой охранник, которого все ненавидят. У меня с ним, правда, конфликтов не было. Говорят, тоже алкоголик.

Захожу в отделение, охранник открывает мне дверь, пропускает. Обыскивать вроде не собирается. Иду, сердце стучит... И тут мимо нас проходит заведующий:

-Уже пришёл? Быстро ты. Ничего запрещённого не принёс?
-Героин, как и обещал - улыбаюсь я.
-Посмотри на всякий случай - показывает заведующий охраннику на пакет. Сердце уходит в пятки...

Тот начинает копаться в пакете, вынимает колбасу, сигареты, чай... Берёт полторашку с минералкой... Сердце даёт сбой... Берётся за пробку... Всё, спалился! И тут же, как ни странно, наступает облегчение - теперь бояться уже нечего. Ну и ладно. Готовлюсь к неприятному разговору про потерянное доверие и досрочной выписке.
Охранник кладёт бутылку обратно в пакет, закидывает туда же всё остальное.  Как он умудрился  не заметить?

-А в бутылке минералка? - кивает на пакет заведующий. Сердце снова проваливается куда-то в живот...

-Минералка, я проверил - равнодушно кивает охранник, кладёт в пакет последнюю пачку печенья и отдаёт ине. Иду с пакетом наверх, ещё чувствуя спиной взгляд то ли охранника, то ли заведующего. И только поднявшись на второй этаж, ощущаю огромное облегчение. По пути захожу в свою палату, выбрасываю своё на ближайшую кровать.  Прихожу во вторую. Они сидят  в напряжении не меньшем, чем я.

-Ну что?
-Нате, всё здесь - я ставлю пакет им на кровать - Не спалился, короче, только чудом. Он уже за пробку взялся, я думал - всё. С вас ещё зажигалка, моя вчера сломалась, только сейчас вспомнил.
-ААА, ништяк, братан! Благодарим, от души! Зажигалка - не вопрос, держи, конечно!

Захожу в свою палату, складываю в тумбочку свой заработок.
-Ну что, чаёк теперь есть, чифирнём ещё перед ужином?
-Конечно, давай! - с удовольствием соглашаются все.

А перед вечерним обходом охранник, загоняя всех в палаты (вредный народ, пока одних загоняешь - другие опять курить пошли), подходит ко мне. На близком расстоянии чувствуется запах спиртного.

-Знаешь, почему я тебя не сдал? - улыбается он.
-Потому что сам выпить хотел - хихикаю я.
-Ага. Я с похмелья был, а зарплата только завтра. Так что повезло и тебе, и второй палате.
-А как вычислил, кому я в магазин ходил? У заведующего интересовался?
-Да зачем? А то я так не знаю, у кого тут денег много! - смеётся он - Это родственник медсестры одной, кого именно - не скажу. Он бизнесмен, она его сюда по блату пристроила, его даже не оформляли. Его лечат не фига не такими лекарствами, как вас, всё дорогое... Ещё дня три - четыре полежит, организм очистит - и свалит.

-Ты сам понял, что сказал? - смеюсь я - Организм он очистит...
16
День двадцатый.

Спускаемся в столовую на обед. По столовой дежурят наши, поэтому я прохожу с наглой рожей без очереди. В другое время бы возмутились, но за стойкой разливают суп сразу двое - повариха и Ромка. Это не входит в обязанности дежурного, он сам напросился ей помочь. За это, когда дойдёт до второго, положит нашей палате по две котлеты вместо одной, а повариха сделает вид, что не заметила. А сам, может, и четыре потом схомячит. Ему надо, он нехват редкостный.

Котлет этих всё время делают с запасом, да ещё в отделении всегда числится больше людей, чем лежит. Плюс - кто-то на обед не ходит, кого-то неожиданно выгнали. Всё лишнее поварихи, естественно, забирают себе. Даже в выходные, когда больше половины отделения в увольнениях, в столовую приходит человек 10, а на подносе 50 котлет - никогда по две не допросишься. Но дежурным делают исключение.

Беру две тарелки - себе и Тимофеичу. Он ещё только ложку на стол положил, хотел встать в очередь, а я уже несу:
-Садись на место, за вторым сходишь!
-Не, ну ты чего... - Тимофеичу становится неловко - Что я, немощный, что ли? Обижаешь прямо.
-Садись, садись. Из уважения за то, что ты меня сегодня в шахматы выиграл.

-Компот возьмите - орёт от раздатки Ромка, держа два стакана. -А то у вас его тут чуть не увели!
-Ну, тогда я компот принесу - Тимофеич подрывается к раздатке.
-Кто посмел покуситься на наш компот? - орёт мелкий - сейчас на того Тракториста натравлю!
Столовая гогочет.

Весь обед мы подкалываем Ромку, стоящего на раздаче:
-Официант! Виски!
-Два кофе вон за тот столик!

Но не все настроены так же позитивно, как мы. Алкаши - народ нервный. Вот двое с соседних столиков ведут тихую, но ожесточённую перебранку. Что-то не поделили. Один - молодой толстячок, сейчас алкоголик, а в детстве был токсикоманом. Другой - пожилой уже, вредный плешивый дядька. Оба - личности неприятные и весьма конфликтные. Забавно будет, если подерутся.

Не успел подумать - молодой бросается на своего оппонента, они сваливаются на цементный пол и начинают кататься по нему, пытаясь ударить друг друга в лицо. Столовая реагирует по-разному: кто-то смехом и улюлюканьем, кто-то возгласами типа "э, пацаны, хорош, чего вы!" Бывалые пациенты, типа меня, просто разворачиваются поудобней и с интересом, продолжая есть, наблюдают бесплатный цирк. Драка, в общем-то, невразумительная, драться ни тот, ни другой толком не умеют. Берут злобой.

-Это что ещё такое?! - орёт повариха -Прекратите сейчас же! А вы чего стоите, разнимите их!

-А по две котлеты всем положишь, если разниму? - лыбится здоровенный, лысый как коленка парень под два метра ростом. Участник боевых действий, раньше кололся, потом соскочил на бухло, стал пить запоями. Своеобразный человек. Конфликтовать с ним по понятным причинам никто не решается.

-Сейчас, по пять вам не положить?! - вопит повариха. Разними их, ты вон какой лоб! А то охранника позову!
-Позови - ещё шире лыбится ветеран. -Мне этот охранник давно не нравится.

Повариха остаётся на месте.

Драчуны, однако, выдохлись. И так не силачи, а тут ещё недавно из запоя - дыхалка кончилась быстро. Встали, тяжело дыша, сверлят друг друга взглядами. Ни у одного даже крови нет. С обеих сторон прозвучало несколько невнятных обещаний продолжить позднее, но я-то по опыту знаю - ничего они не продолжат. Запал кончился.

А после обеда, когда мы покурили (вся курилка жарко обсуждала подробности драки, самих участников не было) и собрались в палате кто с книжкой на кровати, мы с Тимофеичем опять за шахматной доской - к нам заглянула медсестра с не самой лучшей новостью:
-Ребята, к вам сейчас нового положат. Наркоман.

Все переглядываются.

-Нет, ну я не совсем понял - я первый прихожу в себя. -Вроде в этой палате специально собирали самых адекватных людей. Вроде даже так было и в прошлые мои заезды - самые нормальные всегда лежали в четвёртой. Вот нафига нам тут такое счастье?
-Да мы знаем, просто больше некуда - медсестра вроде даже как оправдывается - занято всё. Мест нет нигде.

Это неправда, места есть в каждой палате. Тут всё забито в конце зимы (заканчиваются запои после новогодних праздников) и в начале осени. Но спорить бесполезно.

Вскоре нарик заходит, с огромной сумкой. Оглядывается по сторонам - нервный, дёрганый, весь как на шарнирах:
-Здорово, пацаны! А чё, вот эта шконка свободна?
-Привет. Свободна - нехотя отвечает Тимофеич. Даже не спрашивает, храпит ли он.
Нарик бросает сумку на кровать:
-Мне, короче, ещё бельё постельное не дали. Пойду покурю пока. А где тут курят?
Я объясняю, где курилка. Нарик уходит, оставив сумку. Мы обмениваемся взглядами:
-Я что-то не понял, он что, внизу не был? -недоумевает Саня. -Постельного белья нет, где курилка - не знает.
-По блату, видимо - объясняю я. -Но не платный, а то бы в маленькой палате лежал. Хрен их поймёшь, нариков этих... Они даже лечатся не как все.
Остальные натянуто смеются. Вот, блин, счастье привалило...

И в этот момент в палату заходят заведующий, охранник, медсестра и ещё какая-то женщина, которая здесь не работает. И сразу направляются к сумке нарика. Начинают в ней копаться, что-то вытаскивать, перебирать... Видимо, появилась инфа, что у него там наркотики.
Нарик возвращается из курилки. Навстречу ему от сумки поворачивается заведующий. В руке держит маленький пакетик с белым порошком - чек с героином. Может, два чека, мне с моей кровати плохо видно. Не грамм точно.
-Это что? Ты мне что обещал?
-Ну, я... Это... - мнётся нарик - На крайний случай взял, если уж совсем плохо будет...
Заведующий отдаёт ему сумку:
-Пошли!

Все выходят из палаты. Больше нарик не возвращается. Вечером я узнаю от медсестры, что его выгнали, не успев положить.
Пронесло...
17
День двадцать второй.

Мы с Саней играем в бильярд. Бильярд убитый просто в ноль - сукно на столе отсутствует, шары выщерблены, кий треснутый. Шар катится медленно, с грохотом и неуклюже переваливаясь - примерно так катился бы бетонный шар по асфальту. Полное дерьмо, в общем. Только здесь можно в такое играть.

Я вспоминаю другую наркологию - режим там дурацкий, больше ненужных строгостей и при этом больше беспорядков - но бильярд отменный, как в казино. Говорят, богатый родственник какого-то пациента проспонсировал.

-А в психушках есть бильярд? - спрашивает Саня.
-Ага, там казино, в нём рулетка, бильярд, игровые автоматы, а рядом сауна с девками! - смеюсь я - Здесь курорт, Саня, запомни это. А в психушке только шашки из пробок. Пробки от полторашек, белые и синие, и самодельная доска из фанерки. И то никогда поиграть спокойно не дадут.

Шар, неуклюще переваливаясь, нехотя падает в лузу и громыхает по полу.
-Партия! - провозглашаю я - Давай, погнал!

Саня встаёт на четвереньки и проползает вдоль под бильярдным столом. Это и есть ставка в игре - проигравший должен проползти под столом. Здесь чаще всего играют именно на это, когда не хотят играть на что-то материальное. Игр без личного интереса в таких местах не существует.

-Ещё партию?
-Давай!

В палату возвращаться мы не хотим - там скучно. Сегодня с утра ушёл Тимофеич, вчера устраивали ему проводы. Жалко было с ним расставаться, но он и так два дня перележал - ждал, когда сын сможет за ним приехать. Женёк ушёл ещё вчера. И сразу закинули каких-то двух тупых мужиков снизу, бомжеватого вида, несущих всякую чушь. В палате сразу стало как-то неуютно. Малолетка постоянно трётся в третьей палате со своим другом, а мы с Саней весь день зависаем в бильярдной, иногда подкрепляя себя чифиром. Погода на улице опять испортилась и даже прогулок нет. Тоска...

-А ты когда уходишь? - уточняет Саня - я послезавтра.
-Да по идее мне восемь дней осталось. Но меня иногда раньше выписывают, на несколько дней. Как назначения кончаются, так предлагают: хочешь - лежи до конца, хочешь - выписывайся. Когда выписываюсь, когда и остаюсь...
-По своей воле тут оставаться? Бррр! - Саня передёргивает плечами - это насколько же надо привыкнуть ко всему этому?!
-Дело не в привычке - я отдаю ему кий и подхожу к окну - просто а что там, на свободе, делать?...

За окном моросит мелкий, противный дождь и налетает порывами сильный ветер. Гонит бычки, бумажки и прочий мусор. Скоро и я вот так же полечу отсюда - куда ветер понесёт... А нахрена, спрашивается? Но и здесь делать нечего.

В комнату отдыха заглядывает медсестра - та самая, молодая:
-А здесь... Нет, и здесь его нет.
-Кого потеряли? - спрашивает Саня.
-Да дедушку одного из третьей палаты.
-Там почти все дедушки - смеюсь я - дом престарелых. Если в палате нет - значит, на очке пыхтит ваш дедушка, где ему ещё быть?

Медсестра тоже смеётся. Потом говорит более серьёзным тоном:
-Да, кстати, там вниз друга твоего привезли на Скорой.
-Которого из них? - уточняю я.
-Да я имя не помню, не со мной принимали... Вы тут полгода назад втроём ходили, неразлучная троица: ты, он и ещё такой маленький, коренастый...
-А, ну понял, Макс это! -обрадовался я - Вообще отличный пацан. Надо, как в себя придёт, его к нам перетащить!
-А этого коренастого, третьего, я знаю, мне Миша рассказывал! -оживляется Саня - он же земляк мой! Мы с ним бухали месяца три назад! - и добавил неуверенно: -Жив-здоров был...

И так дико, неестественно прозвучала вдруг эта обычная фраза. Напомнила нам всем, что и напоминать-то не след. И что-то маленькое, острое, горячее кольнуло меня внутри, в районе желудка.
-Как он, Макс? - тихо спросил я, внимательно глядя на медсестру.
-Плохо - так же тихо ответила она - если хочешь, сходи, посмотри.
-Спасибо. Пойду я, Сань, посмотрю правда - решаюсь я - а ты, может, пока чайку заваришь?
Медсестра прекрасно понимает, какой у нас "чаёк". Но ей, в общем-то, наплевать. Здесь вообще с чифиром почти не борются. Главное - не пить его на глазах у персонала и не говорить совсем уж в открытую.

Спускаюсь вниз, один. Медсестра продолжает искать по второму этажу пациента из третьей палаты. В изоляторе нахожу своего знакомого сразу - он лежит под капельницей, а около него сидит врач. Увидел меня:
-Что, сказали?
-Да, пришёл вот проведать - отвечаю я - как он?
-Да нормально для изолятора, ты такой же был - отвечает врач - откачаем. Хочешь, посиди, посмотри.
-А он спит или без сознания?
-Без сознания пока. Но это нормально. Сердце у него крепкое - это главное.
Он встаёт со стула, выходит, я направляюсь к кровати Макса. В этот момент в палату заглядывает другая медсестра:
-Эй! А ты чего здесь забыл в изоляторе?!
-Пусть посидит, я ему разрешил. Это его друг - говорит ей врач, и они выходят. А я сажусь на стул, на котором он только что сидел, и смотрю на Макса.

Другом он мне вряд ли являлся. Мы три раза попадали на лечение вместе, в разных наркушках. Но товарищем я его, пожалуй, мог бы назвать. У него был хороший, лёгкий характер, с ним было приятно общаться на разные темы, он абсолютно не умел обижаться и всегда был душой компании в этих заведениях.
Сейчас он лежал передо мной, похудевший, с заострившимися чертами лица. Глаза были плотно закрыты, губы сжаты в тонкую белую полоску. Лицо было абсолютно неподвижно, и на нём застыла гримаса боли. Я внимательно всматривался в его когда-то веселое лицо... Действительно, совсем плох. Тут даже врачом быть не надо, чтобы это увидеть.

И что-то словно прорвалось во мне. Я привык уже хоронить таких знакомых, одного за другим, и внутри как будто что-то зачерствело. Нет, мне не было наплевать, мне было всех жалко, но как будто сквозь какой-то фильтр, приглушённо. А тут - прорвалось. Неужели и Макс?...
Я осторожно, чтобы не повредить что-нибудь с капельницей, взял его за руку. Рука была тёплой, но какой-то слишком лёгкой, как будто надутой воздухом. И я ещё отчётливей понял, что шансов спасти его мало. Очень мало.

И я тихо, едва слышно зашептал ему, как будто он мог услышать:
-Макс, ну чего ты? Всё будет нормально же! Ты давай, приходи в себя, вставай на ноги. Я тебя в свою палату перетащу, будем опять, как в прошлый раз, медсестёр разыгрывать... Не умирай, братан! Нафига оно тебе? Нас там никто не ждёт. Там для нас ничего хорошего не приготовили. Почему мы все должны так быстро умереть? Ни хрена мы не должны! Пошли все нахер! Все умрут, а мы с тобой будем жить. Не умирай! Мы выпишемся отсюда, бросим пить, найдём себе классных девчонок, женимся на них и будем дружить семьями. А потом наши дети будут дружить и внуки. А умрём мы совсем старыми, искупив все свои косяки и оставив потомство. А сейчас - зачем оно тебе? Не умирай, Макс!

Я нёс ещё какую-то пургу и даже не замечал, что моё лицо стало мокрым от слёз. Почему это так прорвалось именно к этому человеку? Он был, в общем-то не лучше и не хуже других, кто уже умер. Ну, поприятней в общении, повеселей - но и только. Видимо, где-то внутри всё это копилось и прорвалось на нём. А может, просто наложилось беспокойство, связанное с предстоящей выпиской. Я ведь знаю, что дальше ждёт... Чем ближе к выписке - тем тревожней. А тут ещё...

Я встал, вытер лицо и постарался взять себя в руки. Вышел из изолятора, снова пошёл наверх. Зашёл в умывальник, умылся. Пошёл в палату. В палате Саня сразу подскочил ко мне с вопросом:
-Вот смотри, я вот столько воды налил. На выходе сколько будет - кружка?
-Ты давай, давай, раз собрался научиться, делай всё сам - усмехнулся я - пока всё нормально. Если что будет не так - я поправлю.

Снова подхожу к окну. Дождь моросит, небо серое. Ветер гонит бычки и мусор. Совсем рядом умирает человек...
18
День двадцать третий.

После завтрака меня в коридоре останавливает врач:
-Миш, там... Помочь надо, в общем... Ну, пошли вниз, сейчас объясню...
-Да я понял - спокойно отвечаю я - ещё вчера. Посмотрел на него и всё понял.

Врач вздыхает:
-И мне его жалко. Он у нас четыре раза лежал. Весёлый парень... Его надо на каталку переложить, а каталку потом в коридор, около входа. Сегодня его заберут.

Спускаемся вниз. Макс лежит почему-то в одних трусах и почему-то поверх одеяла. Лицо разгладилось и стало спокойным. Даже, кажется, не такое синюшное, как вчера.
-Давай прямо за одеяло - предлагает врач - и вместе с ним переложим.
-А что, вы сами?... Давайте, может, я позову ещё кого-нибудь?
-Да ладно... - машет рукой врач.

Берём, перекладываем. Врач берёт простыню с кровати и накрывает его с головой. Около двери кабинета сестры-хозяйки стоит точно такая же каталка, а на ней - комплекты постельного белья, и сверху так же прикрыто простынёй. Не отличишь. Разве что ступни торчат немного...
-Отвезёшь сам? Понял, куда поставить? - спрашивает врач.
Я молча берусь за каталку и вывожу её в коридор. Со своего места молча смотрит охранник. Санитарка с каким-то ведром остановилась на полдороге, поставила ведро и тоже молча смотрит. Но я их почти не вижу. У меня перед глазами стоит как живое лицо Макса и вспоминается наш последний  разговор...

...
-Так ты не веришь? А давай на что-нибудь поспорим? - азартно говорит Макс.
Я в ответ напеваю, перефразировав песню:
-Я тебе, конечно, верю! Разве могут быть сомнения! Я и сам 3,14здун хороший!...

Оба ржём. Потом Макс всё так же азартно и позитивно говорит мне:
-Я завяжу! Хочешь верь, хочешь нет - это твои проблемы, а я завяжу! Даже с чифиром завяжу! Вот сейчас как раз успеем чифирнуть, и я отсюда сваливаю!  И больше к чифиру не прикоснусь, отвечаю!
-А к вину? - улыбаюсь я.
-А к вину... Ну, у меня ещё в этом году День Пограничника. Это святое. На него я уже настроился. А в следующем году даже его буду без вина отмечать!

-Ну-ну... - посмеиваюсь я.
-Не веришь? А давай поспорим? Я в День Пограничника бухну слегка, на следующий день пивка, и всё! А до него тоже пить не буду! На работу устроюсь!  Я к тебе в гости приеду - трезвый и с баблом! Мы с тобой как-нибудь по-трезвому оторвёмся, вот увидишь! А я уже твёрдо решил. Последняя выпивка летом, и завязываю. Всё!

...Я ставлю каталку в тамбур между дверями, около выхода. Снимаю простыню с лица, ещё раз всматриваюсь в него.
-Вот ты и завязал, Макс. Почти как и обещал: после Дня Пограничника. Прощай, братан. Может, скоро увидимся...

Снова закрываю лицо. Сколько их уже, таких?... Начинают всплывать в памяти лица, имена, какие-то события, связанные с тем или иным человеком... Нет. Надо гнать от себя. Скоро выписка, в депрессию впадать не надо.
А после обеда меня вызвал заведующий:
-Ну что, назначения твои кончились, остались одни витамины. Состояние у тебя хорошее. Парень ты ещё крепкий, восстанавливаешься быстро. Поэтому предлагаю: могу тебя выписать раньше. Но не настаиваю. Хочешь - лежи до конца.

Я ждал этого предложения.

-Не знаю... Здесь делать, конечно, нечего, но и там тоже... Подумать можно?
-Да думай на здоровье. Если завтра в первой половине дня надумаешь - я тебя завтра и выпишу. Что тебе здесь лежать? А выпишешься - постарайся побыстрей устроиться на работу. Чтобы не было времени на всякую ерунду.
-Ладно, посмотрим. До завтра подумаю.
-А хочешь - оставайся до конца, ещё неделя. Я тебя могу даже подольше оставить. Поезди к анонимным алкоголикам, я тебе скажу, где у них группы собираются. Буду отпускать.
-А потом? В моём-то городе их нет. За несколько собраний они меня вряд ли вылечат - горько усмехаюсь я.
Ну, а потом... Может, на работу устроишься. Будут деньги - будешь ездить сюда на собрание, хотя бы раз в неделю. Что ещё тебе посоветовать? Ты верующий вроде? В церковь ходи, что ли...
-Спасибо вам. Правда. А насчёт выписки я подумаю, завтра скажу.
-Ну, иди.

Я выхожу из кабинета заведующего, поднимаюсь на второй этаж. Захожу в свою палату. А там два новых мужика, увидев меня, сразу поворачиваются и один спрашивает:
-А ты здесь кровь сдавал?
-На анализ, что ли? Ну, сдавал. Из пальца и из вены. Потом из пальца ещё раз, на какую-то фигню. А что?
-Да там табличка, на двери, внизу: "забор крови - вторник, четверг". Значит, в эти дни можно сдавать?

Я долго не могу понять, что они имеют в виду. Наконец выясняется: эти два дебила решили, что здесь можно сдавать кровь как донорам.

-А что, у нас на работе брали. Отгул давали и немножко денег. Я раньше сдавал.

В палату заходит Ромка.
-Ром, пойдём покурим? - поворачиваюсь я к нему.
-А я за сигаретами и пришёл. Сейчас возьму, и пойдём.
Выходим в коридор.
-Ты слышал, что эти клоуны городят? - смеюсь я.
-Про кровь, что ли? Да я слышал! Специально не стал их разубеждать, пусть к заведующему сходят с этим вопросом - поржём хоть!
-А я сейчас пытался объяснить - бесполезно!
Оба хохочем. Потом Ромка вдруг серьёзно и испуганно смотрит на меня:
-А прикинь, мы годам к сорока такими же станем?...
-Не бойся, не станем - успокаиваю я его - Макс вон не стал же.

Приходим в курилку, там никого нет. Молча закуриваем и долго курим в абсолютной тишине, глядя в пол.
19
День двадцать четвёртый.

Мы с Саней прощаемся в коридоре. Я, Ромка и мелкий по очереди жмут ему руку, желают удачи. Тот светится от счастья - домой едет.
-Ничего, пацаны! Скоро и вы отсюда свалите! Не возвращайтесь больше!
-Ага, скоро... - бубнит мелкий - это вы скоро, а мы - как интернат распорядится. Сплавили нас сюда... Уроды!
-А там лучше, что ли? -спрашиваю я его - у вас там та же малолетка, по сути, разве что без колючки и без вертухаев.
-Ну, там привычней... Людей много... Весело...
-Молодой ты ещё. Будешь постарше - начнёшь ценить возможность побыть в одиночестве.
-Ой, ой, такой прямо старый! Вот Тимофеич - тот да, аксакал!
-Да, крепкий дед. И морально, и физически. И умный. Не каждый непьющий в его возрасте так соображает.
-Вывод - пить не так уж вредно! -выдаёт Саня.
-Ну-ну... Значит, до следующей встречи здесь. И это лучший вариант.
-Да ладно, ты чего, я же шучу! - начинает оправдываться Саня. -Я же понимаю всё!
-Все мы понимаем... И все по пятому-десятому-пятнадцатому разу здесь...

После его ухода в палате стало совсем тоскливо. Новые мужики несут какую-то пургу. Что интересно - друг друга понимают, на одной волне. А послушаешь - набор слов практически без всякого смысла.

Выхожу в курилку, закуриваю, думаю... Наверно, и впрямь надо отсюда сваливать. Деньги на дорогу у меня есть...
Я представляю, как приезжаю домой, вхожу в свою обшарпанную, пустую квартиру, сажусь на продавленный диван... Ни работы, ни дел никаких, ничего... И такая тоска охватила от всего этого, что  чуть не взвыл прямо в курилке.
Или остаться здесь? Сейчас ведь идти к заведующему, принимать решение... Снова эти кровати, эти пропитые морды, ободранные стены, выщербленный бильярд... Нет уж, наелся за почти месяц. Что же делать?...
А может, не домой, а к корешам, которых давно не видел?... В посёлочек один,  километров четыреста отсюда. Автостопом доберусь и без денег, не вопрос. На крайняк, если жрать будет нечего - отожму пару телефонов, на дорогу хватит. Приеду - они рады будут, давно не виделись... Вот только надо быть честным с самим собой: забухаю я в этом варианте не через неделю или месяц, а сразу, как приеду. Войду в запой, а оттуда до наркологии не доберусь. А в том регионе вряд ли меня положат. А скорей всего - умру там же от перепоя или зарежут по пьянке на какой-нибудь местной дискотеке. А может, и фиг с  ним? Страха нет точно. Задумываюсь об этой перспективе и понимаю, что всё же не хочется. Неужели это и всё? Неужели родился и жил для этого?

Пытаюсь придумать ещё что-нибудь. Ничего не придумывается. Пожалуй, останусь пока. Во внешнем мире ну совсем делать нечего.

Пока думаю, в курилку заходит какой-то страшный мужик с опухшей и ободранной рожей, из другой палаты.
-Покурим? - и тянет руку к моей сигарете, чуть ли не вырывая изо рта.
-Куда ветки тянешь, попутал, что ли?! - взрываюсь я.
-Да я ничего... Я покурить хотел... Давай покурим?
-На! - я даю ему сигарету.
-Спасибо, братан! А это... Спички... Есть у тебя?
От него воняет натуральной бомжатиной.
-На тебе зажигалку, дарю! Вместе с сигаретами! - я бросаю на скамейку пачку, в которой осталось две сигареты, и в ней же зажигалка, всё равно у меня ещё две - не садись рядом, свали вон на ту лавочку!
-Да я чего, я только покурить... - и садится рядом со мной.
Я выбрасываю недокуренную сигарету и направляюсь к выходу.
-Зачем в урну бросил? Отдал бы мне, я бы забычковал!

Спускаюсь на первый этаж, направляюсь к двери кабинета заведующего, а он как раз выходит оттуда:
-Ты ко мне? Надумал что-нибудь?
-Да. Домой я поеду, пожалуй - отвечаю я - попробую на работу устроится.
-Ну и правильно. Только не тяни с работой. А то опять, сам знаешь...
-Знаю. Постараюсь.
-А если, не дай Бог, что - звони. Приезжай. Сам не выходи. У тебя, с твоими травмами головы, инсульт может быть, будешь потом всю жизнь парализованный. Я сейчас скажу, чтобы выписку оформили, после обеда у охранника указание будет, о твоей выписке.
-Спасибо. Пойду на обед схожу, поем капустки на дорожку, последний раз - усмехаюсь я.
-И неизвестно, как хуже... Последний или не последний... - задумчиво говорит он, скорее сам себе, чем мне.

Захожу в палату. Мелкий суетится у тумбочки:
-Ты ложку мою не видел? Сейчас уже на обед, а я ложку потерял!
-Вон, возьми общаковскую, не парься - киваю я на стол.
-Не фига, у меня крутая ложка, с гравировкой, ни у кого такой нет! Ну, если не найду... А, вот она!
-Пошли уже, вон народ затопал по коридору - я тоже беру свою ложку - поем последний раз, да сваливаю отсюда.
-Как сваливаешь?! Тебе же почти неделя ещё!
-Отпустили меня. Условно-досрочно - смеюсь я - пошли, а то опять последние в очереди будем!

-Ну не фига себе, а меня когда заберут?! - возмущается мелкий, не поспевая за мной. По лестнице обгоняем человек десять, чтобы не быть последними.
После обеда в курилку не иду, лучше покурю на улице. Собираю свои вещи... Неужели всё? Как быстро пролетели эти 24 дня, и в то же время как долго они тянулись!
Обхожу все палаты, прощаюсь с теми, кто был мне не безразличен. Мне желают счастливого пути, удачи, здоровья. Желают не возвращаться сюда. А ведь прав заведующий - можно и не вернуться... Не дожить до очередного заезда.
Спускаюсь вниз, охранник открывает мне дверь. Все мои вещи поместились в одном пакете. На улице стало потеплее, но мелкий дождик всё ещё моросит. Стою на крыльце, где он не мочит, курю. Охранник стоит рядом:

-Когда в следующий раз тебя ждать?
-Да хрен знает... Посмотрим...
-У тебя дом-то есть?
-Есть, как же.
-А жена? или только родители?
-Родители. Кому я ещё нужен...
-Ну ладно, удачи тебе. Ты ведь хороший человек. Может, всё у тебя и получится...
Я удивлён. С этим охранником мы почти не общались. Откуда он знает, хороший я или плохой? Я и сам-то не знаю...
Но всё равно говорю ему "спасибо". Жму руку. И выхожу под серый дождь давно ставшего чужим для меня внешнего мира.



P.S. Неделю я помыкался в поисках работы, как и следовало ожидать, ничего не нашёл, потом зашёл к одному собутыльнику. Дома его не застал, но оставил в двери записку, чтобы зашёл ко мне. В этот же вечер мы, как нормальные люди, разгуливали по вечерним улицам, пили пиво и прикидывали, куда же мне устроиться. Спустя ещё пару дней я уже был в глубочайшем запое. И через два месяца снова оказался уже в другой  наркологии.

Про тех, с кем лежал в этот раз, узнавал гораздо поздней, отрывками, из разных источников.

Женька угодил по пьянке под машину, умер в больнице в тот же день.

Саню последний раз видели среди бомжей, грязного, просящего милостыню. Выглядел лет на 20 старше своего возраста. Говорил, что ему дали вторую группу инвалидности. По последним данным - уже умер.

Мелкий благополучно дожил до своего 18-летия, побухивая, понюхивая и покуривая траву. Свой восемнадцатый день рождения и начало взрослой жизни отметил с размахом, зарезав в пьяной драке какого-то собутыльника. Уехал куда и положено, там натворил что-то ещё, раскрутил себе новый срок и след его затерялся.

Крепкий ещё старик Тимофеич, которому бы жить лет до девяноста, полгода спустя решил, что "от пары стопочек ничего не будет". Выпил их, лёг спать практически трезвый и тихо умер во сне от остановки сердца.

Ромка заработал себе язву и не вылезает из больниц. Вроде говорили, что помимо язвы у него ещё и рак желудка. Жив ли ещё - не знаю.

Молодая симпатичная медсестра ушла работать в обычную больницу.