Я ездила домой

               
 Я ездила домой.

Я ехала домой, душа была полна, и пела бы я во всю силу своего, далеко не слабого голоса, если бы не  рейсовый автобус, пассажиры и всякие прочие если. Я ехала на свою малую Родину, в свое беззаботное, а может быть, совсем и нет, детство. Длинная лента дороги, обрамленная зелеными полосками  леса с обеих сторон, лежала как ковровая дорожка, приглашающая куда-то, в до боли знакомое. Я с умилением читала пробегающие мимо таблички с названиями сел и деревень. Какие-то были знакомы, какие-то нет, но я радовалась им, даже сама не знаю почему. Дубки, Голики, Бобрики…
Сами названия эти совершенно отличались от тех, что носили деревеньки там, где я жила сейчас. У нас все больше Сомово да Ломово.  У нас? Интересно, а здесь будет у них или у нас? Так получилось, что я не была в этом городке уже больше двадцати лет. Подумать страшно. Ведь это почти целая жизнь. Но, что делать? В этом городе меня больше некому ждать.
 Еще перед школой родители увезли меня отсюда далеко-далеко, но каждое лето я приезжала к бабушкам и дедушкам  на все каникулы. Тогда еще жили здесь  мои двоюродные братья и сестры. С одной я уже не встречусь никогда, другие разлетелись по всем концам света и хорошо, как созвонимся, чтобы поздравить  друг друга с праздниками да с днями рождения.
Но сейчас я ехала домой, и ехала в никуда. Просто что-то нестерпимо потянуло, и я, благо в отпуске, сорвалась настолько стремительно и неожиданно для всех, что сын, провожая меня, до последнего спрашивал: «Может, передумаешь?»
Я пристально вглядывалась в ленту дороги, где-то там стоит большой каменный лось, за ним начнутся поля, упирающиеся в Оку.  И сразу же, по ту сторону моста, начнется он, самый родной город на земле. Как я могла столько лет жить без тебя?
Ага, вот он ты, сохатый, стоишь, встречаешь всех, А вот и поля, все такие же ровные и бесконечные, что за ними совсем не видно резкого спуска к воде. Я все ждала и ждала, когда же начнется этот спуск, но за полями начались коттеджи, затем другие поля, а реки не было. Неужели я что-то забыла? Да нет же. Я хорошо помню, как мы переходили через большой  мост на деревянных опорах, загорали на редких плешках среди ракитовых кустов и, что греха таить, частенько бегали на поля, подворовывая сладкий зеленый горошек. Так уж велось тут, слева от моста были омуты и люди старались не ходить туда. Правая сторона делилась на купальный левый берег и хозяйственный правый, где женщины и зимой и летом стирали и полоскали белье. Бабушка говорила, что от реки у белья дух особый. На правом же берегу реки находилась маленькая автостанция с двумя большими металлическими буржуйками, не знаю только, были ли они рабочими или стояли просто так, больше для красоты. Почти от самой автостанции вверх по обе стороны дороги поднимались длиннющие каменные лестницы, ведущие в город. Они были такими древними, что на многих полуразрушенных плиточках можно было увидеть старинные буквы. Тогда, в детстве мы все пытались сложить их и прочитать, но, увы, время к ним было беспощадно.
С правой стороны вдоль всей лестницы тянулась высокая монастырская стена. Монастырь был действующим, но полностью скрытым от любопытных глаз. С левой стороны, словно кем-то прилепленные, стояли   каменные домишки, бывшие, в свое время, гордостью купцов и уездного дворянства. В одном из таких домов, разбитом когда-то давно на пять отдельных квартир жили мои бабушка и дедушка, здесь родилась моя мама и спустя годы сюда же принесла меня. Воспоминания мои прервал колокольный звон.
Колокола. Господи, я и забыла, как тут звучат колокола. Еще совсем не видно церквей, а они уже расплываются  малиновым перезвоном, поднимая откуда-то их души такие волшебные родники, что хочется выпустить их наружу потоками добрых очищающих слез.
 Мы въезжали в город со всем с другой стороны, по большому бетонному мосту, который выстроили уже без меня. За окном проплывали частные домики с резными ставенками на окнах. Я не помнила этого района, а может и не знала или не узнавала. Сделав несколько поворотов, автобус остановился у той же маленькой автостанции. Она  по-прежнему была выкрашена в грязно- голубой цвет и внутри стояли все те же черные буржуйки, словно и не было этих прожитых лет. Я поднималась по лестнице вверх, мой город был прежним и совершенно иным. Монастырь почти полностью восстановили, и огромное количество церквей и часовен на его территории светилось в золотом сиянии маковок и крестов. Старинная кирпичная кладка везде была выбелена известкой, от чего монастырь стал необыкновенно красив и торжественен. А дома напротив него, наоборот, обветшали еще больше. Некоторые из них и вовсе смотрели на божий мир пустыми глазницами выбитых окон. Мне так хотелось плакать и кричать от этого вида. К моему счастью, бабушкин дом был цел и обитаем. Я заглянула через забор во двор. Все тот же зеленый ковер низкорослой травки, деревянные сараи, выстроившиеся в ряд, серые доски  крылечек и чья-то игрушечная машинка в песке. В бабушкиных окнах со стороны улицы виднелись красивые занавески. Впрочем, это давно уже были не бабушкины окна. Я прижалась к дому – ты помнишь меня? И словно бы в ответ от стены отвалился маленький кусочек штукатурки, состоящий из стольких слоев, что один из них точно мог меня знать. Я, как реликвию, сжала его в кулачок.
Дома второй бабушки не было уже давно, его снесли и выстроили на той улице целый район пятиэтажек. Об этом писал мне двоюродный брат, даже прислав на «вечную память»  фото, где он  со своей семьей  снят на фоне дома.
Нужно было куда-то устраиваться, не буду же я ночевать на улице? Как мне объяснили, гостиница в городе одна, «на районе», и лучше идти туда пешком, потому, что автобус может быть, а может, поломался.
 Я шла по знакомым улицам, которые были прежними, разве что сильно «состарились». Кое-где поменялись вывески на магазинах, появились новые постройки и вконец развалились старые, но это были все те же улицы старинного, некогда процветающего уездного городка.
 « Район» был выстроен за железнодорожным вокзалом. Я сразу поняла, почему было тихо там, где прежде находился центр города. Вполне современные пяти и девятиэтажные дома, стеклянные торговые центры. Кафешки то тут, то там пестрели своими вывесками, приглашая уютно устроиться за одним из летних столиков. «Район»  и был теперь центром этого города. Он был для меня чужим и совершенно предсказуемым, как все, подобные ему, райончики в других городах. Все правильно, люди должны жить по-людски.
В оставшиеся два дня я исходила всю старую часть города вдоль и поперек. Каждый уголок здесь был связан со мною, моими родными и от того был мне безмерно дорог. Я опять была здесь длинноногой девчонкой  с косичками, любимой и любящей внучкой и чувствовала себя самой счастливой на свете.
Я приехала домой, и мой «дом» встречал меня, радуясь мне улыбкой солнца, запахами цветущего дурмана и всплесками Оки. Он ждал меня мой милый старый городок. И на прощание по-стариковски заплакал грибным дождем. Я смотрела на удаляющийся город и уже твердо знала, что  в следующий отпуск  вернусь к нему  со всей семьей.
 Я ездила домой…