Сорок дней зимы. 2 глава, часть1 - Евдокия

                Начало:
                http://www.proza.ru/2017/03/08/1181

               Глава2 - "Евдокия", часть1
   
          Красивой росла Евдокия. Одна и радость была у Фёклы - красавица-дочь.
"Может, участь её не так тяжела будет, ноша судьбы не сломает прежде времени", - думала мать.
В семье Федосея росло семеро детей. Чтобы выжили они, молились их родители, за любую работу брались, за самую жалкую плату гнул Федосей на богатых хуторян спину. И жена его не сидела, сложа руки: стирала и шила, ткала и плела кружево. Склоняясь над работой далеко за полночь, вполголоса напевала она грустную песню о молодой казачке. И оттого, что казачке было горько и тяжело, жизнь казалась Фёкле не такой беспросветной. Думалось, что Господь не оставит её, сохранит семью, пошлёт назавтра светлый день и ясное солнышко. Да и грешно роптать было: хороший муж достался Фёкле - ласковый, работящий, не обижал, не напивался до бесчувственности, как многие другие, жалел. Особенно детей любил.
 
          Послал им Господь пятерых сыновей и двух дочек, а младшенькая, Дусенька, такая пригожая да ладная, что и самим удивительно было.  Как пятнадцать годочков исполнилось, вовсе красавицей стала: стройная, сероглазая, коса русая до самых колен, брови, словно два тёмных крыла. Ан, красота эта ей на счастье и не пошла: приглянулась Евдокеюшка сыну самого богатого на селе мужика. И парень-то – ничего. Да уж больно отец-мать его своей жестокостью славились. Особо лют был хозяин-отец: кого в работники брал, работой загружал нещадно, случалось, избивал. Жаден и зол  он был, если к нему нанялся - справедливости не жди…

          Федосей к той поре маленько на ноги встал. Сыновья подросли, все крепкие да высокие, рабочих рук в семье увеличилось. Уж Федосей и хозяйством кое-каким обзавёлся, и хату со своими ребятами расширил, забор хороший поставил. А девочки-помощницы сызмальства всю женскую работу делать умели. И Фёкла - словно помолодела с дочками. Услышал Господь её молитвы, вот и окрепла семья, вот и выросли дети!

        Беда пришла, откуда никто и не ждал.
        Поднималась как-то Евдокия после Рождества с ведром воды от речки. По ледяной тропке не осилить подъем - топтала ступеньки рядом, по снегу. Шла медленно, опустив голову, чтоб не оступиться, аккуратно ставила ноги в чёрных новеньких валенках, чтоб не расплескать воду, не залить обувку. И почти что уткнулась лбом в чей-то полушубок.
       Подняла испуганно большие глаза - взметнулись к бровям длинные ресницы, заиграл пламенем румянец нацелованных морозом щёк: перед нею стоял парень, высокий, ладный, с молодыми озорными глазами, белозубо улыбался в усы.
        Знала его Евдокия: был это Осип Угроватенко, единственный сын местного богача. Ещё года три назад наблюдала она за ним, спрятавшись за спинами ровесниц-девчушек, когда молодёжь по весне затевала игры и хороводы. Да только маленького роста была тогда Евдокия, Осип в то время на неё и смотреть не смотрел, был он на восемь-десять лет старше, но всё ещё не женат. Сейчас парень весело и изумлённо разглядывал её с высоты.
         Большим было их село, многих девушек знал Осип, но такую красавицу как мог не заметить? Впрочем, не мудрено: редко выходила девушка на гуляния, замкнутой росла, застенчивой.
        Нравилось ей у воды летним вечерком посидеть, если случалась свободная минутка, по лугу босиком пройтись. Нравилось кружево плести, сидя у невысокого оконца. Знала о себе, что красива, но не кичилась этим. Трудолюбивой и скромной воспитали её в семье. И стояла она теперь  в нерешительности перед парнем, не умея скрыть своё смущение, не зная, самой обойти его, или ждать, пока он отступит в сугроб, давая ей дорогу.
         Осип, между тем, вдруг посерьёзнел, наклонился и взялся рукой за дужку ведра.
- Я знаю, ты – младшая дочка Федосея, верно? – сказал он.- Давай, я помогу тебе подняться в горку.
         И легко пошёл вверх, по собственным следам, неся ведро так, словно в нем и воды-то не было.
        Евдокия заспешила следом, потирая озябшие пальцы, несмело поглядывая на широкие плечи Осипа, чувствуя какую-то необъяснимую радость, охватившую её.
        На вершине подъёма, когда тропинка заструилась по ровному полю между сугробов прямо к селу, Осип остановился, поставил ведро, посмотрел на девушку.
- Как зовут тебя? – спросил.
- Евдокия, - ответила она тихо, опуская глаза.
- Ты что же, боишься меня? – засмеялся парень.
   Евдокия медленно подняла лицо и посмотрела на него.
-Нет, - ответила она и улыбнулась.

        После этой встречи Евдокия долго не видела Осипа. Перед сном, когда в доме всё утихало, и лунная дорожка прорезала тёмную горницу, девушка тихо улыбалась, вспоминая, как он смотрел на неё, как нёс ведро, во что был одет. Она не смела мечтать о нём, но вспоминать – этого ей никто не мог запретить. И это было грустно и сладостно одновременно.

         Когда во двор вошли сваты, и Федосей понял, что это именно они, он не поверил своим глазам.
         От кого угодно мог ожидать он сватов, но не от самого богатого на селе мужика! Однако очень быстро его растерянность прошла, и волна гордости захлестнула Федосея: а почему бы и нет? Знай наших! К кому же ещё и посвататься Осипу, как не к его красавице Дусеньке?
        И Фёкла тоже обрадовалась.
«Вот оно,- думала она, - сбывается надежда на то, что судьба дочерей будет легче, чем её собственная. Слава Богу!»

         Не ведали родители девушки, какие бури бушевали эти полгода в семье Угроватенко. Не знали, какими словами награждала их дочку будущая свекровь, каких невест готовил для сына старик-отец.
         Осип же был упрям и пообещал уйти из дома, если не женят его по любви. И этот страх потерять любимого сына взял верх.

         Свадьба была богатой. Евдокия верила и не верила своему счастью.
         Когда юная невестка переступила высокий порог нового дома, старик-свёкор так угрюмо оглядел её с головы до ног, что лёгкий озноб пробежал по коже девушки от этого взгляда. Рассматривая её небольшое приданое, свекровь молча поджала губы, но Осип был рядом, глаза его светились любовью, и Евдокия отмахнулась от своих тревог.
       Однако уже через неделю молодая женщина почувствовала себя несчастной в этом большом доме.
       Свекровь без  стеснения называла её босячкой, собачьим отродьем, постылой.
        Евдокия старалась изо всех сил, крутилась по хозяйству с утра до вечера, стирала, варила, но ничто не могло смягчить это жестокое сердце – всё не нравилось свекрови, всё, что делала невестка, было плохо!
       Только по ночам дышалось ей легко и спокойно, когда рядом был Осип, любящий, сильный. Строгий и сдержанный днём, занятый хозяйскими хлопотами, вечером он становился нежным и ласковым. С улыбкой успокаивал молодую жену, шутил, крепко обнимал, гладил её тяжёлую косу.
        Осип вырос любимым дитятей в этом доме, до сих пор родители не чаяли в нем души, разве возможно было поверить ему в нелюбовь матери к его красавице Дусеньке? Не придавал он особого значения ни угрюмости матери, ни слезам жены.
        Так и тянулись дни Евдокии, полные трепета, обид и унижений. Сначала её единственной отрадой был муж, но шло время, пылкая влюблённость его сменилась спокойствием, а потом и равнодушием. Жалобы жены теперь раздражали Осипа.
      Свёкор, укоризненно глядя на невестку, заметил как-то, что пора бы уже молодым обзавестись детьми. Евдокия видела, что и муж охладел к ней по той же причине. Она замкнулась в себе, плакала ночами и горячо молила Бога послать ей младенца, но было пролито немало слёз, выслушано много упрёков, прежде, чем Евдокия почувствовала под сердцем лёгкий нежный толчок.
      Господь услышал её молитвы, у них с Осипом будет ребёнок,- все наладится!
              Продолжение главы "Евдокия" -
              http://www.proza.ru/2014/01/26/1443
              Наталья Коноваленко