Сестрички и сестры

   В холле приемного отделения районной больницы на каталке, обтянутой зеленой клеенкой лежал пациент. На вид ему было за восемьдесят. Седые, короткие волосы торчали "ежиком". Его старое, морщинистое лицо обрамляла седая щетина. Весь его вид говорил о том, что он уже давно одинок.

  Мимо него во все стороны сновали бегающие врачи и медсестры. Они забегали в кабинеты, потом выходили из них, перекликаясь друг с другом: " Анализы принесли?"; " Я в хирургии"; "Старшую никто не видел?"; "Приемное отделение слушает."; и так далее.
  Старик лежал с закрытыми глазами. До него доносились обрывки фраз.
   -Господи, зачем его привезли? Ему в мир иной пора, а он жить надумал.
Но закрытые глаза не исключают возможности слышать.
"Сколько у них хлопот, всё бегают, бегают..." - подумал старик и в его памяти стали всплывать военные госпитали. Он на всю жизнь запомнил имена и фамилии всех врачей. Он вспоминал сестричек, которые были добры и ласковы с каждым раненым. Светочка...Танюшка...Любаша...
 

  Его воспоминания прервались, когда его руку небрежно откинули с каталки и укололи в палец. Укололи молча, не предупредив. Старик вздрогнул от неожиданности, открыл на мгновение глаза и вернулся в реальность. Приложенная к пальцу ватка упала на пол. Медсестра тут же высказала: "Зачем ватку на пол бросили?"

  - Поработайте кулачком. Работайте, работайте! В вену не попаду.

  Наконец-то манипуляции закончились, и старик среди прочего шума и голосов, услышал: " Везите его в 1-ю хирургию."
Каталку резко дернули и покатили. Она резко подпрыгивала на каких-то препятствиях, содрогая тело старика.
 
  Старика завезли в палату и перекинули на кровать. На всю палату прогремел сочный  женский голос: Не есть, не пить. Готовьтесь к операции.
  К старику подошел сосед по палате, накрыл его одеялом, поправил подушку.
  - Как зовут тебя, дед?
  - Иван - прошептал дед, не открывая глаз.
Пришла медсестра, молча откинула одеяло, сделала укол и также молча удалилась. Только стук ее каблуков проявлял заботу о больном.

К деду опять вернулись воспоминания. В его памяти всплыл случай, когда в госпитале его соседу по палате Мите, ампутировали ногу. Хирург отдал отрезанную ногу Мити медсестре и сказал : " Люба, захороните ногу на территории госпиталя за кочегаркой." Любашка была совсем молода. Она забежала с отрезанной ногой в палату, обратилась к Ивану: " Вы ведь ходячий уже, миленький, я не могу ..." Дед до сих пор помнит ее бледное личико и полные ужаса глаза...
  Сестрички с ложечки кормили раненых, приговаривая : " Ешь, миленький, ешь, тебе поправляться надо."

  - Дед, почему глаза не открываешь? - прервал сосед воспоминания деда.
  - Не хочу,мне бы там, в прошлом остаться... Не хочу ни настоящего...Ни будущего, - чуть слышно произнес дед Иван.
  На ночь деду сделали укол. Спал ли он?..

  Утром во время обхода к деду подошел врач.
  - У Вас кишечная непроходимость. Есть и пить нельзя. Будем оперировать. Вы поняли меня, Иван Фомич?
Дед, не открывая глаз, молча кивнул головой.

  Вечером пришла медсестра: "Операцию перенесли на завтра. Есть и  пить нельзя."
  - Да он уже двое суток не ест и не пьет, - вступился за деда Ивана сосед.
  - Пока наблюдаем.

  У деда Ивана прибавилось время для воспоминаний. Он вспоминал, как всю войну его ждала любимая Нюся, как он женился на ней, вернувшись в сорок пятом. Как прожили с ней  долгие годы. Вспомнил прощание с сыном, когда его привезли с Афганистана в цинковом гробу, как хоронил Нюсю, у которой не выдержало сердце.
Мысли Ивана постоянно обрывались, одна картинка менялась другой.

  И, вот он отчетливо видит свою черноглазую Нюсю. Она сидит на краешке его больничной койки.
  - Ванечка, пойдем домой, я вылечу тебя.

  Дед открыл глаза, поднялся с подушки, протянул вперед свои тощие руки и отчетливо произнес: " Пойдем, Нюся". Он опустился на подушку, оставив открытыми свои глаза...