Быт, жильё и буржуазные предрассудки

НА СНИМКЕ: Вера Августовна Лотар-Шевченко за роялем (примерно 60-е годы)


Все, кто знал Веру Августовну, видели, что к вопросам быта Вера Августовна Лотар-Шевченко была равнодушна. Ей было все-равно, где и как жить, в маленькой комнате она жила или в большой, в светлой или тёмной. Ей было все равно, что есть. Могла и забыть поесть во-время. Конечно, у неё была любимая еда, видимо, с детства, например, сыры, особенно камамбер, вино – обязательно красное сухое, а так она готовила себе, что попроще.

Любовь Качан в очерке «Жалеть себя – какая ерунда! Лотар-Шевченко» (http://proza.ru/2012/02/24/310) приводит эпизод с курицей (это, конечно, было уже в другой период её жизни – в Академгородке, в 70-е ):

«Питалась она как попало. Иногда ходила в столовую Дома Ученых. Я иногда приглашала ее к нам, чаще по праздникам, но, обычно, благо рядом, приносила ей что-нибудь из того, что мы ели сами.

В еде она была неприхотливой. На мой вопрос, ела ли она, я часто слышала: «О, я сегодня прекрасно пообедала: съела целую банку рыбных консервов».

Как истая француженка, она совершенно не могла обходиться без сухого красного вина. Сухие вина тогда не пользовались спросом населения, предпочитавшего водку или "Агдам". К счастью, и «борьбы за трезвость» тогда еще тоже не было. Сухих вин в магазинах было много, особенно болгарских. Стоило вино очень дешево, и купить его можно было в любое время. По дороге к ней я просто забегала в соседний магазин за бутылкой ее любимого «Бычьего сердца».

Готовила она редко. Чаще всего, варила курицу. Но иногда, поставив курицу на огонь, садилась к инструменту и… забывала обо всем на свете.

Через какое-то время соседи звонили в дверь: «Вера Августовна, вы горите!». Только тут она обнаруживала, что из кухни валит ядовитый черный дым. И сгоревшая курица выбрасывалась вместе с кастрюлей. О чем потом она со смехом рассказывала».

Заслуженная артистка РСФСР Елена Скрипченко (Барнаул), которая работала вместе с Верой Августовной, вспоминает, как, «…выпив утром чашку кофе, Вера Августовна играла весь день, забывая про обед, окружающих, бытовые проблемы. Не знала, как готовят еду, стирают или покупают одежду.

Студентки музучилища, жившие с ней в одном общежитии на улице Молодёжной, заботились о ней. Не умевшая поджарить себе картошки, но свободно говорившая на пяти языках, она оставалась для Барнаула немножко инопланетянкой». Из статьи Поповой Т. «Вера Лотар-Шевченко жила и работала в Барнауле» // Вечерний Барнаул. 07.07 2008.

Как она питалась в Свердловске, я не знаю. И представляю себе, как трудно ей было во время поездок по городкам области.

Нинель Пляцковская пишет, что «…в бытовом отношении Вере Августовне  жилось нелегко».

Но ещё раз повторяю, что быт Веру Августовну никогда не тяготил. Она всегда довольствовалась тем, что есть. Не знаю, то ли лагерная жизнь приучила её  к этому, то ли это была привычка с детства. Хотя то, что мы знаем о её детстве и юности, говорит как раз о том, что она могла вырасти изнеженным человеком, привыкшим к удобствам, роскоши, слугам и другим атрибутам, окружающим людей с достатком выше среднего.

Правда, видимо, под влиянием мужа она ругала «буржуазию» и «буржуазное общество». Это я слышал сам от неё и не раз. Это слышала и Любовь Николаевна Качан, и многие другие. Причём эти слова её пересказывали с лёгкой усмешкой, поскольку в её устах они выглядели странно.

Но «буржуазные предрассудки» у неё были. Тому свидетельством эпизод, который приводит Любовь Качан:

«Периодически у нас с ней происходил примерно такой разговор:
В.А.: Люба, у меня нет кастрюли (сковородки, веника и т.п.).
Я: Ну, так в чем дело? Надо их купить.
В.А.: А где?
Я: В хозяйственном магазине.
В.А.: А как я их оттуда понесу?
Я: Очень просто.
В.А: Да, но не могу же я их нести по городку!
Я: Почему?
В.А. Но это же неприлично нести веник (кастрюлю, сковородку) по улице.
Я: Вера Августовна, это «буржуазные предрассудки» (она смеётся). Ну, хорошо, давайте пойдем вместе, и я их понесу».

Татьяна Дмитриевне Третьякова вспоминает о том, какой она запомнилась ей в новосибирском Академгородке:

"Её знали везде, во всех магазинах. Она смешная была. Ходила согнутая. Не могла гололёд переносить. У неё были какие-то утеплённые сапожки. Под котик шуба. Сверху шарф, ей кто-то подарил ужасную шапку совершенно – но лучше чем у неё была – и она очень гордилась в ней ходить, что ей подарили. Даже с моей близорукостью, я сразу узнавала её издалека по её согбенной фигуре и сразу неслась к ней – завести её в магазин, помочь купить, проводить до дома. Все очень хорошо относились к ней – те, кто был заинтересован в том, чтобы помочь. У многих же свои ситуации похожие были".

Нинель Семеновна Пляцковская описывает дом, где жила в Свердловске Вера Августовна:

«Она снимала комнату у вдовы профессора А.Г. Соколовой в доме коттеджного типа, который до сих пор стоит, олицетворяя собой маленький осколок старого быта, около огромного здания-купола нового цирка. (У Анны Георгиевны ютились и другие малоимущие одинокие интеллигенты. Помню одного харбинца [«харбинцы» - эмигранты, жившие после революции в Харбине (городе в Китае), после войны они были депортированы в СССР; многие попали в лагеря, некоторые были расстреляны. МК], старорежимного воспитания, целовавшего женщинам ручки и преподававшего итальянский язык вокалистам в консерватории). Все они очень мерзли в холодном доме, особенно Вера Августовна. Она всегда и в помещении филармонии держала руки в меховой потертой муфте».

Это правда. Вера Августовна страдала от холода. В Академгорородке она тоже держала руки в муфте. Но в домах Академгородка было тепло, и я не помню, чтобы Вера Августовна жаловалась на холод в свреё квартире.

Как видите, дом, где она жила в Свердловске,  не был роскошным жилищем. Нинель Семёновна не зря говорит о том, что в нём «ютились … малоимущие интеллигенты».

Эмиль Фискинд описывает саму комнату, где она жила:

«И вот мы в маленькой комнатке, которую Лотар-Шевченко снимала в квартире вдовы профессора политехнического института. Кабинетный рояль, старенькая, видавшая виды, кушетка, стул и, кажется, больше ничего».

Правда, он приводит перед описанием этой комнаты фразу Веры Августовны о том, что «в нашем подъезде живет профессор-невропатолог». И это может свидетельствовать о том, что, что это было её другое место жительства, что, кроме дома коттеджного типа, Вера Августовна, возможно, жила в каком-то многоквартирном доме. Так это или не так, мне неведомо.

Хотелось бы знать, сохранился ли дом Анны Георгиевны сегодня, и если сохранился, нельзя ли организовать в нём музей Веры Августовны Лотар-Шевченко?

Хотелось бы узнать, где ещё могла снимать комнату Вера Августовна, но для этого нужны кропотливые поиски в архивах.

Неясно, просила ли она филармонию поставить её на очередь на получение жилья. С жильём в 50-х было повсеместно трудно, жильё получали по месту работы, очереди были длинные, и за 5-6 лет её работы в Свердловской филармонии очередь на получение жилья могла и не подойти.

Тогда и на многие товары мы стояли в очереди еа получение купонов для покупки в магазинах: за холодильниками, телевизорами, стиральными машинами. Об автомобилях я уже и не говорю.

Конечно, Вера Августовна обо всём этом знала. Не могла не знать. Но интересовало ли её это, я не знаю.

В академгородковской квартире у неё был холодильник. О её «борьбе» с ним рассказывает Любовь Качан:

«Он был старенький, крошечный и со сломанным замком. Дверцу, чтобы не распахивалась, придерживала широкая бельевая резинка, надетая по периметру (изобретение Веры Августовны, которым она очень гордилась). Чтобы открыть хлодильник, резинку надо было сначала оттянуть на себя, а потом приподнять (чтобы вытащить из под нее дверцу), а закрывая, наоборот, натянуть и опустить. Конечно, ни о какой герметичности не могло быть и речи. В нем постоянно нарастал лед, который надо было удалять.

И тогда Вера Августовна начинала с ним бороться.

Это была веселая, со смехом, но настоящая борьба, свидетелем которой я однажды оказалась. С большим длинным ножом, словно со шпагой наперевес Вера Августовна яростно, как на врага, бросалась на лед и откалывала его по кусочку, пока он значительно не уменьшался в объеме. Причем, этот процесс нисколько не раздражал ее, а, похоже, даже забавлял. И она отвергала все предложения о замене холодильника: «Зачем? Он хороший».

По-моему, это для нее было даже некоторым развлечением и физической разминкой».

Продолжение следует: http://proza.ru/2014/02/05/2190