Безликий Гл. II

    В первый момент после того самого жуткого взгляда в зеркало, он словно оцепенел, прокручивая в голове всевозможные объяснения случившемуся. Версию о продолжающемся действии наркотика пришлось быстро отбросить. Едва ли можно было поверить в то, что они исказили его восприятие самого себя, но не исказили всё остальное. Примерно также пришлось отказаться от мысли о сумасшествии. И хотя он и читал когда-то про очень экзотические расстройства психики, но не помнил, чтобы среди них попадалось что-то похожее на его нынешнее состояние. Он долго щипал себя за кожу и даже пытался колоть найденной возле зеркала булавкой, надеясь, что сейчас проснется и всё окажется лишь очень реалистичным кошмаром с ложным пробуждением. Всё было без толку. Последним гвоздем в гроб всех этих версий стал маленький телевизор, найденный на кухне. Когда он включил его на новостном канале, оказалось, что там рассказывают в том числе о тех же событиях, о которых он ещё вчера читал в сети, что он правильно помнит нынешнюю дату, имена первых лиц государства и прочие подобные факты. Его всё больше охватывала тихая паника, потому что других сколь-нибудь правдоподобных объяснений не находилось. Он невидящим взглядом смотрел сквозь экран ещё включенного телевизора. Вдруг его внимание привлекли слова диктора: "...Телефонный террорист, сделавший накануне ложное сообщение о заложенной бомбе в городской школе N, был задержан. Им оказался учащийся старших классов этой школы из неблагополучной семьи, утверждающий, что хотел устроить всего лишь розыгрыш. Его родителям грозит штраф...". "Розыгрыш! Ну конечно!" - эта мысль захлестнула его радостью и надеждой. "Меня действительно чем-то опоили накануне, профессионально загримировали, засунули в этот дом, а тут ещё небось стоят скрытые камеры, чтобы заснять, как я тут буду метаться в ужасе. У-у-у! Суки! Дайте мне только добраться до вас" - думал он. Но почти сразу внутренний голос ответил: "Ты же умылся, дубина! И почему изменился цвет глаз?!" - "Ну и что?! Профессиональный водостойкий грим... А глаза... Ну мало ли, линзы, особое освещение в ванной, какая-то хитрость с зеркалом, чтобы оно избирательно искажало оттенки цветов" - мысль о розыгрыше, пусть и сложном и технически совершенном была слишком привлекательной, чтобы отказываться от неё так легко. Но здравая часть его разума продолжала спорить сама с собой: "Опомнись! Какие на ... линзы! Ты же сам давно спрашивал у знакомых, которые их носят, об ощущениях, когда хотел купить сам цветные линзы для розыгрыша. Помнишь, что они сказали? Что с непривычки это дико неудобно и неприятно, а ты их отродясь не носил. Свет? Зеркало? Ну-ну. Иди, сними это зеркало и посмотрись в него у окна, при дневном свете". Он с опаской вернулся с зеркалом и неуверенно подошел к окну. Собравшись с духом, он отодвинул тюль, усиливая поток мертвенного пасмурного света и уставился снова на своё отражение. Сомнений не оставалось, вместо его родных тёмно-серых глаз на него из зеркала смотрели светло-голубые... Он, разумеется, после получаса судорожных поисков нашел в доме ещё пару зеркал, но результат не изменился, как, впрочем, и при попытке посмотреться в отражение в воде. "Думай! Думай! Как проверить ты ли это?" - его мысли метались. Наконец, он осознал, что последняя возможная проверка очевидна и отправился на второй этаж, где раньше уже видел в пыльной и явно давно не используемой гардеробной ростовое зеркало. Он быстро и нервно раздевался, уже почти спокойно отметив, что не узнает одежду, надетую на нем, как и не помнит то, во что был сам одет накануне. Раздевшись до трусов, он повернулся к зеркалу. Увиденное уже практически не оставляло сомнений. Он, разумеется, попытался найти шрамы и родинки, как и хотел сначала, но делал это уже механически и обречённо. Тело было явно не его. Разумеется, шрамов и родинок в ожидавшихся местах не оказалось, но это было уже лишь подтверждение очевидного. Ничто не могло объяснить внезапно искривившиеся ноги и обрюзгший живот, не говоря уже о пропорциях фигуры. С его старым телом нынешнее роднил лишь средний рост.
    Когда схлынула первая волна ужаса, непонимания и неприятия ситуации, он сидел на полу в дальнем углу той же гардеробной обняв руками колени. В чувства его привел холод, так как после своего чудовищного открытия он так и не успел одеться. Хозяин дома, кто и где бы он ни был, явно экономил на отоплении, а по полу змеями струились сквозняки. Во время метаний по дому в поисках других зеркал он уже успел убедиться, что совершенно один, а большая часть комнат вообще оставляли впечатление заброшенности. Тяжело вздохнув, он потянулся за вещами, лежащими кучкой на полу, и тут его взгляд, снова упав на отражение в зеркале, зацепился за детали, ускользнувшие от внимания на фоне главного открытия. Его ощущения при пробуждении были совершенно закономерными, так как, судя по всему, накануне ему крепко досталось. Ссадины и синяки, в обилии покрывавшие его тело, говорили сами за себя, а одежда выглядела так, словно его валяли по земле. Ещё одно открытие ждало его впереди. Сбоку на шее красовалась отметина укуса: четыре пятнышка запекшейся крови с синюшным ободком вокруг. Его охватил приступ нервного смеха, а ощущение абсурдности происходящего стало совершенно невыносимым. "Что за чертовщина! Это похоже на дешевый фильм ужасов или даже пародию, куда напихали в одну кучу сразу несколько стереотипных страшилок. Сначала загадочное перевоплощение, теперь вампиры, что дальше?!". Мысли о безумии снова стали закрадываться в его измученное сознание, они казались едва ли не обнадеживающими, простыми и понятными по сравнению со всем, что обрушилось на него за последний час. "Так, соберись, вспомни всё, что ты сам о себе знаешь, в чём ты уверен" - твердил он себе. Результат был неожиданным и кошмарным. Он не мог вспомнить практически ничего конкретного, хотя в его памяти и оставалось множество разрозненных картинок и образов, которые явно согласовывались с его внутренним представлением о своей жизни. В конце концов, он же знал, как выглядел раньше? С очень большим трудом, он выудил из этого клубка спутанных обрывков имя - Андрей и возраст - тридцать лет, но дату рождения восстановить не удалось, как и фамилию с отчеством... Зато вспомнилась профессия - инженер, но ни названия, ни адреса места работы, ни какой-то конкретики о проектах, которыми он занимался. Он неплохо помнил свою квартиру, но не был уверен даже в том, в каком городе она находится. В его памяти мелькали отдельные картины и чьи-то лица, смутно узнаваемые, но не более. Он с горечью понял, что не может даже уверенно сказать, какие из них принадлежат его родным. Никаких адресов, телефонов, сетевых ников. Ничего, что могло бы позволить ему выйти на связь хоть с кем-то из его жизни. Что бы с ним не происходило, но некого было звать на помощь и некуда идти. Весьма сомнительным поводом для радости был лишь факт того, что его общие представления о мире и жизни не пострадали. "Вызвать полицию или скорую?" - отрешенно подумал он. И, тем не менее, что-то удерживало его от этого, казалось бы, очевидного шага.