Зимняя байка

Кто работал на Севере, тот знает, как вахтовикам даётся их хлеб. Работа там тяжёлая, особенно в непогоду, когда там, то непролазная грязь и никогда не просыхающая одежда, то когда летом в жару тебя попросту пожирает всевозможный гнус, а в дожди и снегопады к тебе не доберётся ни один тягач или вертолёт, чтобы привезти пищу, воду или медикаменты. Картина незавидная, и к тому, же опасная. Ведь тайга или горы попросту свои площади не отдают. Её населяют свои жители, лесные, и встречи такие не желательны. Строители по одному не ходили, всегда вдвоём или троём и обязательно с ружьём, топором, провизией.
Дело было в одном отдалённом краю нашей необъятной Родины. Техника ещё летом сделала просеки для газопровода, очень важного для нашей страны, сначала вывозят лес, потом готовят небольшие базы (строят небольшие посёлки с мобильным генератором, парой вагончиков для склада и жилья). Завозят туда топливо, материал, провизию, инструмент, когда тягачом, когда катером, когда вертолётом. И у работающей бригады начиналась работа, но не о ней будет мой рассказ.
 Обустройство жизненноважной зоны, была разумеется первоочередной. Начиналась рубиться баня, очищалось расположение, готовились навесы, (под бочки, ящики). Генератор разумеется тоже прятали получше, хотя бы от заблудшего медведя. Ещё до заморозков вырыли пару ледников – землянок,
для продуктов,  поставили несколько столбов, много чего понастроили. А бригадир дядя Толя лично выкопал выгребную яму и поставил туалет. Он своим сортиром очень гордился и часто всем напоминал, что это его туалет. Поставили его недалеко от вагончика, чтоб далеко не бегать и зимой не мерзнуть, но и не близко. Работу свою конечно тоже делали, но техника вся ушла на другой объект и стало как-то одиноко.
Дело было уже зимой - актированные дни, морозы сильные, носа не высунешь.
К тому же с моря приходили шторма, приносили горы снега, кружили и засыпали наш маленький посёлочек, чуть ли не под крышу. Сидели по вагончикам, кто читал, кто спал, кто играл в карты. Выходили только по нужде и то по двое. К сортиру дяди Толи было уже не пролезть, чистили снег вокруг вагонов, да к генератору, а мочился кто где хотел.
Бригадир упорно копал только к своему туалетику, тропинку тут же засыпало снегом, и обратный путь он проделывал также скрипя лопатой, но гордился необычайно, что сходил в туалет, как человек, а не как …асранцы.
Мы над ним всегда подшучивали, но с ним соглашались: «Ты у нас бугор прямо Папанин какой-то, герой первопроходец»
- Как ледокол Челюскин, смотри не застрянь во льдах!
Совет был разумный потому, что вечером в трёх шагах ничего не видно, и в лицо бьёт позёмка, глаз не хочется открывать. А он упрямо ходил «на двор» вдвоём со своей лопатой.
Однажды пошёл вечером, долго ёрзал на стуле, но всё, же одел свою амуницию, которой тоже очень гордился, - только у него одного в бригаде была ватная подстежка с комбинезоном, у которого сзади было две молнии, (чтобы полностью не раздеваться). Ушёл, опять никого с собой не взял.
Чувствуем дело плохо, долго нет, мы же перестали следом за ним в туалет его бегать, тропку занесло давно. Пошли все вчетвером, гуськом – покричали, так себя не слышно! Сугроб по пояс, снег отбрасывает один, в след ему другой подчищает, третий со своей лопатой, четвёртый идёт уже по колено… Эти десять-пятнадцать метров, и шли столько же. Смотрим черенок лопаты торчит из снега. Перед дверью – целый сугроб.
Откопали дверь, вызволили своего бугра из сортира и гуськом дошли до вагончика. Подшучивали мы над ним и его сортиром долго, но старый хрыч опять раскопав уже целый коридор к своему туалету стал уходить в одиночку не только днём, но и в сумерки.
В хорошую погоду мы, конечно, расчищали все свои владения – И баньку истопить, и к солярке, и к генератору. Ну и разумеется сортир начальства.
Целую площадку соорудили, чтоб  не заблудиться. Зимой дни короткие, а шторма с Охотского моря до самой Антарктики допляшут! Что им Колыма и Камчатка? Ну и история повторяется, - только в другом ракурсе.
Дядя Толя с упорством прокапывал путь к туалету, весь вспотел, плюнул и решил сходить по большому - там где стоит. Расстегнул свои заветные кармашки и сзади и спереди, и убедился, что садится, нужно прямо на сугроб. Сидеть в сугробе на морозе разумеется ему не хотелось и он принялся махать лопатой в разные стороны, образуя тем самым окоп! Окопался, благополучно избавился от лишнего груза и только потом осознал, что не знает в каком направлении ему нужно двигаться!
Со всех сторон была примерно одинаковая масса снега! Он  пошёл интуитивно, вот тут он конечно испугался, в такую пургу генератора не услышишь, фонарей со столбов не увидишь, а если и увидишь можешь по пути замёрзнуть! Нам никому не сказал куда пошёл, искать если не будут – чистая смерть! Мы, конечно, испугались за него, матерились, но шли гуськом откапывать сортир. А там естественно никого! Вернулись так же к вагончику, замёрзли и мысленно его уже похоронили. На его счастье, что шёл он обратно примерно в нужном направлении, и увидел свет из раскрытой двери вагончика, когда мы в него уже возвращались.
Кто и что сказал ему в дверях, я описывать не буду.
«…рать надо меньше»! «…Ещё хоть раз!» и т.д. Больше он по ночам в свой туалет не ходил.