Глава 15-Перелом

-Михаил Викторович, Вы? – голос Костянова был предельно строг и тревожен. Именно по этой причине заспанный Ковальчук не сразу понял, кто ему звонит в такую рань, и чуть было не выругался.

– Михаил Викторович, – снова требовательно переспросил генерал и, услышав ответ с извинениями, но, не дослушав их, ещё более жёстко сказал, – Вашу Наташу в тяжелейшем состоянии доставили в реанимацию военного госпиталя. Какие-то подонки сбросили её с моста по столичной трассе на грузовую машину с прицепом, но она чудом осталась жива. При ней были документы и Ваша фотография в парадной форме. Она то и помогла супруге не остаться в трудную минуту без должного внимания. Врачи уже делают всё возможное, я попросил их об этом лично. Так что летите сейчас в госпиталь. И ещё – попозже я сам разберусь, кого направить к Вам домой, чтобы за детьми присмотрели….

Костянов несколько секунд мучительно помолчал, а потом, уже более спокойно и мягче добавил:
 
– Держись, Миша, и занимайся супругой, а если кто-то будет дёргать, посылай их к чёртовой матери. Можешь, кстати, и от моего имени тоже…
– Спасибо, Сергей Иванович, – отрешённо ответил ему Ковальчук, – а как же Ваше поручение и разработка?
– Всё пока в сторону, Миша, успеется, да и картинка постепенно проясняется, – парировал генерал, – а потому давай скорей к жене. Ей сейчас без твоей поддержки никак нельзя.
– Спасибо, – ещё раз повторил Ковальчук, быстро оделся, привёл себя в порядок, растолкал крепко спящего в соседней комнате Толю Винницкого и вместе с ним уже в начале седьмого утра они были у входа в реанимационное отделение военного госпиталя…

К концу того же дня от Толи Винницкого стало известно, что Наташу похитили вчера вечером в небольшом сквере всего в двух остановках от их дома. Похитили двое неизвестных в милицейской форме и увезли на чёрном «Джипе». Автомобильные номера по базе данных ГАИ не значились, да и милицейская форма, как и в случае на станции Удельная, по всей видимости, была просто прикрытием. До похищения Наташа долго общалась с каким-то третьим неизвестным мужчиной в дорогом светлом костюме. С ним же она (до сквера) около часа провела в кафе, которое находится практически напротив, через дорогу. Там между ними произошла шумная ссора, но её подробностей официанты кафе не знают. С их слов составлен словесный портрет этого импозантного мужчины, но он оказался неполным и противоречивым…

Толя Винницкий перевёл дыхание, чтобы продолжить вводить друга в постепенно проясняющуюся ситуацию вокруг несостоявшегося убийства, а в том, что неизвестные намеревались осуществить именно его, начальник убойного отдела уже не сомневался, но Ковальчук, не дав другу продолжить, тихо спросил:
 
– А что с тем сотрудником охранной фирмы, который якобы случайно оказался в сквере и видел как похищают Наташу?
– Уже допросили, Миша, – ответил Винницкий, – и не случайно он там оказался, а твой Ашот нанял, чтобы за Наташей присмотреть. Опасался он чего-то, и, как видно, не без оснований. Да только ребята неопытные в этом охранном агентстве оказались. Хотя, если честно, они то и дали нам верную ниточку. Кстати, и несколько фотографий того третьего, в светлом костюме сделали. Да только темно уже было. И со спины. Но и здесь зацепка есть, наши эксперты уже работают…
– Покажи их мне, Толя, – вновь перебил друга Ковальчук, – очень хочется на эту мразь посмотреть, хотя она и в приличном костюме землю топчет.
– Посмотришь, Миша, только завтра, – сказал Винницкий, – да и Наташе их покажем, если врачи разрешат. Как она, кстати?
Ковальчук недовольно хмыкнул, но ответил:
– Тоже мне, друг называется, завтра, завтра. А с Наткой, слава Богу, думаю, что всё обойдётся. Хотя побилась она конкретно: сотрясение мозга сильное, множественные ушибы, два перелома, шок… Уже сутки без сознания. Машина, на которую её сбросили, с прицепом оказалась. Вот на этот прицеп моя Наташа и упала. А в нём хлам разный – старые матрацы, подушки, одеяла. На переработку везли, да вот, видишь, в другом пригодились. Так что, Толя, теперь у моей Натки два дня рождения будет: вчера и сегодня. Главное – чтобы выздоровела…
– Выздоровеет, дружище, – поддержал его Винницкий, – а ты, давай, держись, я завтра у тебя. Наташе, когда в сознание придёт, привет. За детей не волнуйся. Сергей Иванович к ним таких «крутых нянек» приставил, что любой президент позавидует. Да и к Наташе сегодня достойную охрану выставим.
– Зачем, Толя, – недоумённо спросил Ковальчук, – я же здесь.
– Положено, Миша, положено, да и тебе спокойней будет, – отрезал Винницкий.

Друзья расстались, а Ковальчук, несмотря на смертельную усталость и свалившиеся больничные хлопоты, позвонил Статнику и попросил его подъехать к госпиталю. Просто Михаил, как опытный опер, отлично понимал, что многое в известной оперативной разработке трижды проклятого канала поставки героина завязано только на него и его источника. А в отделе как выясняется, ещё и «крот» завёлся. И потому, как бы не было сегодня тяжело и больно, подвести своих ребят и генерала Костянова Ковальчук не имел ни морального, ни иного права. «Они то, конечно, меня обязательно поймут, – думал Михаил, но только я сам противен себе стану, если спасую. Ведь с Наташей это всё тоже неспроста. А ключик то к развязке где-то рядом. Совсем рядом».

Михаил предупредил дежурного врача, что отлучится по служебным делам часа на полтора-два, оставил номер своего мобильного телефона на случай, если он вдруг срочно понадобится, и вышел…

Ровно через два часа Ковальчук был опять на месте – у входа палату реанимационного отделения, где лежала Наташа – и не без удовлетворения отметил, что рядом с её входом дежурят два сотрудника милиции в бронежилетах и с короткоствольными автоматами. Он поздоровался с ними, представился и здесь же с удивлением узнал, что около часа назад в палату к его супруге пытался пройти какой-то седоватый смуглый мужчина, представившийся её братом. Никаких документов он не показал, потому в палату его и не пустили, хотя мужчина настойчиво этого требовал, и даже кричал и ругался. От своей неожиданной догадки по поводу того, кто это мог быть, Михаил был почти взбешён, но, придя в себя после нескольких выкуренных сигарет, Ковальчук вновь достал своё служебное удостоверение, снял обложку и вытащил из-под неё небольшую фотографию, на которой был он, Наташа и Костя Шемякин. «Господи, как давно это было, – подумал про себя Михаил и со словами: «Это он?! – показал фотоснимок милиционерам.

Они долго всматривались в старое фото, а потом один из них неуверенно сказал: «Похож, товарищ полковник. Только этот, который приходил, гораздо старше был…».

Ковальчук молча отошёл в сторону и набрал по мобильному Винницкого:
 
– Толя, я, кажется, знаю хозяина дорогого светлого костюма. Это – Шемякин.
– Ты не ошибаешься, Миша, – раздалось в трубке, – ведь это очень серьёзное обвинение, а Шемякин, насколько я помню, когда-то был твоим и Наткиным лучшим другом.
– К сожалению, Толя, был, – грустно ответил ему Ковальчук, – и я действительно очень хочу ошибиться.
– Ладно, Миша, – устало произнёс Винницкий, – давай переспим с этой нехорошей мыслью, а завтра решим, что с ней будем делать дальше. Я у тебя не позже двенадцати. И фотографии привезу, как и обещал. Эксперты их уже отработали…
Закончив разговор, Ковальчук вновь подошёл к милиционерам и уже значительно спокойнее сказал:
– Я буду здесь, ребята, в соседней палате. Поднимать в любое время дня и ночи. И ещё, у моей супруги кроме меня и детей никого больше из близких родственников нет. А всех доморощенных сестёр и братьев задерживать и в кутузку. Да и я в случае чего подмогу.
– Так мы же не знали, товарищ полковник, что тот нервный мужик врёт, – удивлённо и в один голос протянули оба дежуривших у входа в палату милиционера, – а теперь, конечно, «упакуем» всех желающих как положено.
– Да ладно, знаю я Ваше «упакую», – махнул рукой чуть повеселевший Ковальчук и почти скрылся в небольшой комнате, которую временно выделила ему администрация госпиталя для личных нужд. – А впрочем,– добавил Михаил, уже закрывая дверь, – и так уже молодцы….

– Игорь Николаевич, – голос временно исполняющего обязанности начальника управления внутренней безопасности был явно чем-то удручён и обеспокоен, – прошу на доклад. Очень срочно!
– Через десять минут заходи, – недовольно буркнул директор службы «Н» и здесь же дал указание секретарю, чтобы после прибытия на доклад Сергея Борисовича его никто до особого распоряжения не беспокоил.
Ровно через десять минут на рабочем столе перед Директором лежал целый ворох оперативных сводок, разрисованных цветными маркерами.
– Главное, Игорь Николаевич, вот здесь и здесь, – пытался пояснить взволнованный Моряев, но Директор службы неожиданно махнул рукой, чтобы ему не мешали самому вникнуть в содержание сводок, и попросил Сергея Борисовича присесть.
– Понятно, поздравляю, коллега, – торжественно объявил генерал, когда пробежал глазами выделенный текст, и здесь же спросил, – Предложения?
– К сожалению, Игорь Николаевич, изложенные события были очень скоротечны, и мы не смогли предотвратить покушение на убийство жены полковника Ковальчука, – голос Моряева задрожал, ожидая хорошей и вполне заслуженной взбучки, но прежде чем лицо Директора службы налилось кровью, а сам он разразился отборной и доселе неслыханной бранью, Сергей Борисович успел сказать, что Наталья Ковальчук жива, находится под охраной в реанимации, а Шемякин взят под оперативное наблюдение. Директор резко встал, нервно заходил по кабинету, снова несколько раз грубо и недвусмысленно выругался, а потом, немного успокоившись, присел за приставной столик напротив своего старого верного соратника.
– Серёжа, – чуть успокоившись сказал генерал, – мы сейчас не имеем права не ошибку, а трагическая ситуация с женой полковника Ковальчука лишнее тому доказательство. И помни – если мы именно сейчас не сработаем грамотно, профессионально и на упреждение, то через месяц, в крайнем случае – через полгода, нас с тобой в Службе уже не будет. Исподнее этим «Сраковым» и «Мякиным» будем стирать. Ты этого хочешь?
– Я всё понял, товарищ Директор, – еле слышно произнёс полковник и попытался встать.
– Да не дёргайся ты уже, – остановил его генерал, – и вразумительно скажи, что собираешься делать дальше.
– Комиссию, которую возглавляет Шемякин, из региона предлагаю отозвать, – продолжил доклад Сергей Борисович, – а Шемякина по приезду взять под стражу. Материалов для возбуждения против него уголовного дела пока недостаточно, но мы доработаем. Контакты Ракова с неким гражданином Реванши продолжаем отслеживать…
– Да, Серёжа, – озабоченно прервал доклад Директор службы «Н» и вновь беспокойно заходил по кабинету, продолжая свой монолог, – видно ты меня так до конца и не понял. Но к этому вернёмся позже, когда я тебя осенью в холодное озеро за рыбой нырять заставлю, раз ты удочкой её никак ловить не научился. А пока слушай. Сегодня же лично сам выезжаешь на место, изолируешь этого Шемякина всеми доступными, но законными методами, и выбиваешь из него признательные показания. Обещай ему что хочешь, но завтра же его чистосердечное признание должно быть у меня на столе. Это раз. Распечатки по всем контактам Ракова с внешним миром должны быть у меня на докладе не позднее, чем через полчаса после окончания разговора. За каждую просроченную минуту буду снимать часть зарплаты и с Вас, и с ваших подчинённых. Это – два. Список всего этого «осиного гнезда», а точнее «раковой опухоли с метастазами» должен быть у меня на столе к исходу недели. Это – три. А теперь исчезни с моих глаз, пока по шее не надавал. А рука у меня тяжёлая, ты знаешь…
– Спасибо, Игорь Николаевич, – еле слышно произнёс Моряев, быстро собрал документы и ещё быстрее растворился в массивном дверном проёме, сопровождаемый пытливым и оценивающим взглядом своего первого руководителя.

Генерал встал, молча прошёлся по кабинету, а потом, попросив секретаря приготовить чашку крепкого чая, одобрительно хлопнул ладонью по своему рабочему столу, громко и с определённой долей иронии произнеся:
 
– А ведь действительно справится, чертяка…. Эх, были бы все такие кадры, как Сергей, как Ковальчук, как Костянов, такого бы шороху навели… Ух…». Но здесь открылась дверь, и кабинет наполнился непередаваемым ароматом многолетнего китайского чая…

Ковальчук долго вертел в руках полутёмные и нечёткие снимки, сделанные сотрудником охранной фирмы, а потом, презрительно бросив их на рядом стоящую кушетку, уверенно изрёк: «Он это, Толя, он. Я же шестым чувством ощущаю присутствие его подлой душёнки. Всё, поехали в гостиницу, с ним надо срочно поговорить».

– И что ты ему скажешь, – озабоченно спросил Винницкий, – сказать то, Миша, нечего, одни эмоции, а их, как понимаешь, к фактовому уголовному делу не пришьёшь.
– Ну дай я ему хотя бы в его подлючие глаза посмотрю, – просительно продолжил Ковальчук, – просто посмотрю, Толя, и всё. Обещаю.
– Ладно, – недовольно подвёл черту Винницкий, – поехали, но я тебя, и как друга, и как супруга пострадавшей стороны по уголовному делу предупреждаю – без фокусов.

Друзья спустились к служебной машине, которая ждала Винницкого, и вскоре уже были на третьем этаже комерческой гостиницы, в которой остановилась комиссия из столицы.

– Имеют же право, сволочи, – недовольно заметил Ковальчук, осматривая дорогой интерьер и пытаясь разобраться в расположении комнат на этаже, как вдруг в конце длинного коридора в одном из номеров открылась дверь и из него вышло вместе с Шемякиным четыре человека. Увидев незнакомых, один из вышедших мужчин пытался достать табельное оружие, но Винницкий громко крикнул – убойный отдел – и поднял над головой своё служебное удостоверение.

 Мужчина молча подошёл, осмотрел удостоверение, а потом громко крикнул остальным: «Свои», – и попросил Винницкого с Ковальчуком встать вдоль стены. «А Вы кто?», – пытался здесь же выяснить у него Винницкий, но холодный ствол  «Макарова», упёршийся ему в подбородок, оказался самым лучшим аргументом в разговоре двух профессионалов.

 Ковальчук не спрашивал ничего и никого. Он просто молча смотрел, как дёргается нижняя губа на осунувшемся и небритом лице его старого друга, которым когда-то очень давно был темнокожий брюнет, хулиган и задира Костя Шемякин. Когда они поравнялись, Шемякин всего на мгновение приподнял опущенную вниз голову, прямо и нагло посмотрел на Михаила и вымученно выдавил из себя: «Опять твоя взяла, «мангустка» ты наш». Ковальчук хотел броситься на этого подонка, но Винницкий из последних сил придавил его своим локтём к стене и еле слышно шепнул: «Миша, ты обещал…».

Когда странная компания медленно спустилась вниз и села в микроавтобус с тонированными стёклами, из него вышел невысокий мужчина и зашёл в гостиницу. Он поднялся на третий этаж, нашёл в его фойе обескураженных увиденным Винницкого и Ковальчука, и, попросив отойти в сторону последнего, показал ему своё служебное удостоверение Центрального аппарата. Ковальчук был в полной растерянности.
 
– Поверьте, Михаил Викторович, так будет лучше и Вам, и нам, тем более, что действуем мы по личному распоряжению нашего общего Директора. И успокойте своего друга, никто не хотел унижать его профессиональное достоинство. Просто у каждого из нас своя работа. И ещё – будет лучше, если и Вы, и Ваш друг пока ничего не слышали, и ничего не видели. А за понимание большое спасибо.
– И Вам спасибо, Сергей Борисович, – отрешённо ответил Ковальчук и крепко пожал протянутую ему руку…