Проклятие

                Светлой памяти четы
                Азаровых посвящается

Голодными были военные годы. Но и после войны народ не волновала проблема похудения. Мы, пацаны, от ранней весны до поздней осени были постоянно в поисках пропитания. Лазили по деревьям, по обрывистым берегам за яйцами птиц. Ходили в луга, чтоб пожевать столбунцы, щавель, дикий лук. Ловили не речке корзинами пескарей. Ощупывали подводные норы, надеясь достать угря или рака, иногда с воплем выдёргивая укушенную крысой руку.  А самые ловкие и смелые охотились за голубями. Рядом с рынком стояла церковь, используемая для хранения зерна. В ней обитало несметное количество голубей. Пробираться надо было ночью на хоры и тихонько собирать там птиц. Но ощущения при этом были жуткие. Каждый звук многократным эхом сдавливал дыхание. Не многие, побывав там, отваживались на повторный поход. Мой друг, Пашка, и я, заглянув ночью в разбитое церковное окно, в страхе сбежали сразу после первых же гулких уханий, вздохов и стонов. Дед мой, узнав о нашем приключении, рассказал нам историю проклятия, наложенного на эту церковь.
Более трёхсот лет тому назад в Макарьевском монастыре, стоявшем напротив нашего села на левом берегу Волги, проходили послушания два монаха: Никон и Аввакум, оба преданно служили вере православной, оба пеклись о благе народу и отечеству. Однако ставшие смертельными врагами, ибо Никон, будучи избран патриархом, вводил новые церковные обряды и устав, схожие с греческими. Эти нововведения в немалой степени способствовали присоединению Украины к России. Аввакум, стремясь сохранить вековые традиции русского православия, стал поперёк дороги и у духовной, и у светской власти. Его последователи вынуждены были скрываться в скитах, сооружаемых в таёжных глухих местах. Много их поселилось в верховьях Керженца, потому и называть их стали староверы, кержачи. Они были обвинены в раскольничестве и ереси, и лишены  всех прав. Их силою возвращали из скитов, подвергали пыткам, принуждая следовать новым церковным канонам. А упрямых - сжигали на кострах. Часто и сами староверы прибегали к самосожжению, погибая за истинно русскую православную веру.
В день освящения вновь открываемой в селе церкви на площади должно было состояться четвертование попа-раскольника Порфирия. Его, после зверских истязаний, стрельцы приволокли на сооружённое для этого случая лобное место. Сам настоятель монастыря поднялся к нему на помост: «Последний раз тебе, Порфишка, говорю. Перекрестись троеперстием – жив будешь». Кержач, выпрямившись, поднял закованные в железо руки и перекрестился двумя пальцами: «Проклинаю тебя и  церковь твою новую. Проклинаю на веки вечные. Не будут здрав ни ты, ни все, кто служит в ней и обиходует её». Он плюнул настоятелю в лицо, но от слабости промахнулся.
Лишь на месяц доле Порфирия прожил на Божьем свете настоятель Макарьевского монастыря, весь он покрылся красными пятнами, как огнём спалило его.
Попы и дьяконы той церкви помирали, словно мухи поздней осенью. Прихожане сторонились её, венчаться ездили в соседнее село. Церковь скоро пришла в запустение. Всем миром собрали деньги и получили дозволение на строительство в селе новой церкви, которую нарекли потом именем Казанской Божьей Матери.
« От этой старой церкви держитесь, ребята, подальше» - закончил дед свой рассказ.
Время шло. Мы выросли, друг мой стал строителем, я – электромехаником. Страна восстановила разрушенное войной, начала осваивать космос. Назревали новые веяния, рождаемые средь партийных верхов. Усиленно шла подготовка к празднованию тысячелетия крещения Руси. Входившая в сельский комитет подготовки и проведения праздника Рита, жена Павла Ивановича (так теперь звали моего друга Пашку), узнав, что будут восстанавливать старую церковь, настояла, чтоб муж взялся за это дело. Такая работа открывала ему новый этап карьерного роста, сулила хороший оклад и другие блага.
О рассказе деда и я, и друг мой давным-давно забыли. Но ему напомнила о той истории соседка, древняя старушка богомольного вида, которую всерьёз он конечно не воспринял.
С самого начала всё какие-то препоны досадные попадались ему на пути. То документы ни как не мог согласовать, то со счетами вышла путаница, и долгое время не поступали деньги, то задержалась поставка материалов. Трудно было набрать рабочих, невзирая на очень хорошие ставки.  Наконец начали устанавливать леса. В первый же день они вдруг падают вместе с рабочими.  Началось следствие, все работы были приостановлены на полгода. Наступившие ветра и холода заставили отказаться от намеченных планов. И лишь только с началом весны продолжили строительство лесов. Странное дело, чем выше они возводились, тем  тревожнее чувствовал себя мой друг, его одолевали ночные кошмары, он нервничал, худел, терял силы.  Вынужден был лечь в областную больницу на обследование. Врачи, говоря с умным видом малопонятные слова, не могли поставить диагноз. Болезнь, стремительно прогрессируя, поздней осенью завершила своё чёрное дело.
После его смерти восстановление церкви сошло на нет, и лет десять стояла она окружённая лесами.
А в доме его по ночам начали твориться не объяснимые вещи. Что-то скрипело, хлопали двери, лопалась посуда. Или слышны вдруг разговоры на малопонятном древнерусском диалекте.
Вскоре у Риты обнаружилась редкостная, трудноизлечимая болезнь.