Ничего не стоит!

               
               
                Эссе

                Я решил прогуляться по городу. Был небольшой морозец, солнце с утра не показывалось. Снега для декабря было маловато, но в последние годы это стало нормой. В последнее время все ненормальное стало нормой и к этому привыкли и уже не замечали. Я не поехал на маршрутке, а пошел пешком, опасаясь пробок, совсем забыв, что была суббота. А в субботу, как известно, можно проехать и на маршрутке, да и личном транспорте вполне сносно. Я не спеша шел тихими дворами и улочками, сплошь забитыми отдыхающими машинами. Машины - сплошь иномарки и, как правило, дорогие стоимостью от полутора миллионов и выше. И откуда у людей такие деньги? Или что все кредиты взяли? Но кредиты надо отдавать, значит, зарплата хорошая? Я искренно рад этому, если зарплата по заслугам! Но поражает  другое: воровство и коррупция, и бесконечная борьба с ними. А если можно воровать безнаказанно миллиарды долларов, то взять десяток миллионов  - сущий пустяк. И на эти миллионы нет, чтобы  построить детский сад или больницу с современным оборудованием, а непременно коттедж, недвижимость за границей и шикарную машину. Ведь все это -  ничего не стоит!
               
                Я шел на книжный развал мимо памятника В. Высоцкому. Владимир сидел на стуле и вертикально держал гитару. Мне не составило труда стать рядом и коснуться пальцами грифа гитары чуть выше окна в деке корпуса гитары.
 До кисти руки барда я не дотянулся совсем немного, и у меня возникло ощущение, что памятник должен быть значительно выше, наверное, за счет сцены - пьедестала, который был не более полуметра.  По каким причинам барда приземлили - я не знаю, может, хотели подчеркнуть его близость к народу? Хотя  есть у горожан мнение, что  памятник был и не нужен, так как  Высоцкий никак не связан с городом да  никогда здесь и не был.  Да, есть тысячи городов, где Высоцкий не был, а любовь к нему -  всенародная.
       
              И мне отрадно, что в городе нашелся меценат - человек, предложивший спеть барду в уютном месте для благодарных поклонников  его многогранного таланта. Может он, как и Третьяков, преследовал помимо коммерческой цели (не дал погибнуть русскому золоту – льну) и другую, а именно: привить любовь к искусству и запечатлеть в памяти народной этого  замечательного поэта - человека … да и  в памяти за рубежом. Я  всегда теперь делаю маленький крюк и прихожу с ним поздороваться. Как – то становится хорошо на сердце. А ведь сделать приятное тысячам, десяткам тысяч для кого – то может и не так уж и  затратно, если знаешь, что делаешь благое дело, может тогда оно и не так дорого стоит, ничего не стоит? Затратно ли было для Мамонтовых,  Третьяковых, Морозовых, я не знаю, а вот их  меценатство в памяти народной на века, так как  служит людям. А  это – многого стоит!
             
                На развале  было немного продавцов. Книги укрыты пленкой, хотя с неба не капало. Любовные романы в мягкой обложке, а также детективы Д. Донцовой и А.Марининой - коих было великое множество – все по двадцатке. Я перешел к другому лотку. Здесь была классика  советская и зарубежная как в отдельных изданиях, так и в собрании сочинений.
- Сколько Пришвин?
- 15руб за том.
- А Гоголь?
- Будешь брать восьмитомник, за 150 рублей отдам.
 Нобелевский лауреат Бунин - по 15 рублей за том, а мой любимый Чехов за двенадцатитомник, 1956 года  издания - всего за 250 рублей.
- А поэты - тоже ничего не стоят?
- Смотря какие!
-  Ну, Пушкин, Лермонтов, Есенин, Блок… Евтушенко, Высоцкий, наконец?
-  Да я их и носить перестал, все лето таскал, даже не спросил никто.
- А есть ли  спрос на зарубежную классику, например: Твена, Гюго, Лондона, Драйзера, Дюма, Верна, Мопассана, Бальзака, О Генри?

-  Да начитались их. Иногда возьмут отдельной книжкой. Собрания не нужны никому, разве настоящим любителям книг. Раньше - то все были любители. Часами в очереди на морозе стояли, чтобы сдать макулатуру и получить  «Три мушкетера».
«Лолита» Набокова за 50руб,  Платоновский «Котлован» за тридцатку, правда, трехтомник  Довлатова - за 250руб.
- Бродский – дорогой?
- Да, как и все – ничего не стоит!
- А что же сейчас читают?
- Книжки  вообще мало кто читает, некоторые в интернете что - то, хотя там кроме книг -  есть чем заняться.
- Но книгу  интернетом не заменишь. У книги душа есть! Даже  Стив Джобс и тот читал не с экрана, а с распечатки на бумажном листе.
- Да идите Вы со своей душой, - парень криво усмехнулся, махнув вяло рукой.            
            
              Удрученный я шел с развала. Все, что считал в жизни ценным - а это книги - ничего не стоит. А может это и хорошо: любой купить в состоянии. Да, в состоянии, вот только  нет у нынешнего поколения такого состояния, чтобы читать книгу, размышлять над ней, обсуждать. Теперь другие ценности.  А прежние – ничего не стоят!  Вот и мои сорок лет, отданные заводу, тоже - ничего не стоят. А жизнь человека… чего она стоит? 
          
               На углу пересечения улиц мое внимание привлекла маленькая рыжая собачка, сидящая на снегу рядом с какой - то тележкой, на которой лежало что - то подобие мешка. Собачка изредка поскуливала тоненьким голосом. Подойдя ближе, я увидел, что она привязана коротким, не более метра, поводком к доске - тележке с маленькими колесиками, на которой, сидел, а стало быть, и  перемещался безногий инвалид, которого я принял за мешок. Со спины даже было трудно узнать в нем человека. Он сидел на этой доске – тележке и  был чуть выше маленькой собачки. Я положил в шапку сто рублей, заметив, несколько желтых монет по 10 рублей.

            - А закурить не дашь? Крупное лицо совсем не вязалось с коротким тщедушным обрубком туловища. Ног не было по самые яйца. Я нагнулся, потом присел на корточки и дал прикурить.
- В Чечне? -  я глазами  показал на пустой куль штанов или тряпок на доске.
 Мужик долго затягивался, потом молчал, потом…
- Иди откуда, шел… а ты, небось, думал, по пьянке под трамвай угодил? – лицо мужика перекосила злоба.
- Да, нет… Я так и подумал. У меня зять одиннадцать ходок в Чечню сделал, шоферил.  Живой с ногами… Только с тех пор все потерял: и жену, и ребенка… пьет с братками… кто жив еще.

- А мы - кто Чечню или Афган прошли, и живые остались, теперь долго жить будем, как заговоренные. Чтоб Вам укором быть… власти нашей…
- Да кто на Ваш укор внимание обращает? Сейчас молодые с руками, ногами, а никому не нужны. Мигрантов дешевых полно!..
Мужик долго молчал, опустил голову так, что я, даже сидя на корточках, не видел его лица.

- Вот прошло почти двадцать лет, а она у меня третья, - он потрепал маленькую головку собачки. - Скучно им со мной… убегают… вот я и привязываю. Эта, Рыжая, вроде уже привыкла. Но все равно так надежней. Тогда молодые были, но в первую чеченскую, аккурат, Грозный штурмовали.  Держались вместе:  мы все трое - земляки. А воевали то всего два дня. Как раз на Новый год боевики нам подарок и приготовили.  Они -  то там, у себя, дома.  Стреляли изо всех щелей.  Из города выбирались, кто, как мог - группами:  Серега там остался – пропал без вести, а Володька меня все - таки дотащил, а сам, уже в Моздоке,  в госпитале, концы отдал… Пока  волок меня - дорогу кровью метил… Вот я и говорю: втроем, как в связке - она надежней.  Ну, а теперь мы с Рыжей в связке. Она не смотри что маленькая, она упорная. Когда я в снегу застреваю, она мне помогает: тащит, упирается. Были б колеса побольше у моего вездехода…

К моему изумлению мужик достал из - за пазухи чистую, внушительных размеров, фляжку и сделал глоток.
 - Думаешь паленка?  Коньяк! - мужик сделал большой глоток, бережно завернул пробку и попросил еще закурить.
-  Вот вчера один, вроде тебя, ждал кого то, а потом ко мне и 1000 рублей пожаловал. Ему это ничего не стоит. А мог бы и больше дать.  Ничего не стоит!.. Да, как мне ноги в Чечне оставить! Да, как Президенту Борису приказ отдать: «В Чечню, быстро!..  Ничего не стоит!»
      
          Я долго смотрел вслед надежной паре. Рыжая бежала на привязи впереди хозяина, а он, кулаками рук, отталкиваясь от заснеженного тротуара, медленно двигался вперед, подальше от Чечни. Он мог отталкиваться даже локтями, так коротко отсекла его Чечня. Я подумал: «А почему у него нет инвалидной коляски? А как он вообще существует эти мирные годы?.. А почему ему никто не помогает?
 Да, я видел такой обрубок, но совсем в другом городе…  А, может, мне как то помочь?» Я смотрел на пару, пока она не скрылась за углом… Отогнав  мысли, пришел к удобному выводу: ничего не стоит!
                Виктор Попов