Горная проза Жизни - мой Ал-Тай

Первые две из размещённых ниже вещей – одни из ранних, о первых двух серьёзных Походах, где я стал «дваждырожденным». Хотя серьёзными были все Походы, каждый раз всегда на грани жизни и смерти. Но оно того стоит, поверьте. И хотя этот цикл работ называется «ГОРНАЯ  ПРОЗА  ЖИЗНИ», всё что будет ниже – написано в ПриРОДном Стихе, это чистой воды Поэзия Гор, Музыка моих мистических озарений и опытов. Это мой внутренний Ал-Тай, моя Земля Богов, моя Вечность.   


Как на лезвии бритвы,
Танцует моя душа
Босыми ногами…


                К О Г Д А   Я   В Е Р Н У С Ь

               
                Отчего так неясна тоска
                Уходящих по прежней дороге?
                Почему так храним те Мгновенья,
                Где мы счастливы были когда-то?
                Вот опять я коснулся тебя –
                И мы снова расстались на взлёте.
                Снова сладостной болью
                Зазвенит мой оборванный нерв,
                Зазвучит моё сердце…


Каждый раз, когда иду в Горы, говорю : «И может быть, я вернусь!»  Каждый раз курносая девушка с косой надеется, ждёт и верит. Но я, неверный любовник, изменяю ей. Подождёт…  Самое высшее наслаждение, какое я только знаю, это страстный флирт с ней на гране безумия. Победив свою боль. Растоптав свои эго-понты. Отбросив сомнения. Превзойдя свои слабость и страх. На пределе возможностей тела. Впрочем, где он – предел?  Окрыляясь ликующим Духом, и пьянящим восторгом полёта, торжеством вдруг запевшего сердца – и вошедшей в тебя силой Жизни! Зазвучать упоительной Песней, в вдохновенном экстазе безумья возносясь в запредельные выси, чуя запах и вкус Вольной Воли!

Нет нужды делать это часто. Нет нужды сто раз падать с коня, в холодном поту висеть над бездной и в бешенных тонуть потоках. Довольно будет однажды – хотя бы раз – понять, что ты не трус :  что ты Избранник, Творец и Владыка своей Суть-бы. И что вся Красота Великого Мира – твоя! А свет твоих глаз и нежность улыбки дороже всего на свете!

И тогда ты – рождённый для Радости и Любви, для Красоты и свещенного Безумия – станешь Свободным… И тогда ты откроешь тайну своего Безсмертия – и вечность тех дивных Мгновений, в коих ты был счастлив.

Снова Время Больших Перелётов – и Дорога зовёт меня… Когда-то нужно уходить, чтоб потом возвращаться. Нужно умирать, чтобы жить. Ненавидеть, чтобы любить. И страдать, чтобы наслаждаться! И поэтому я так люблю этот Мир Живых… И поэтому я боготворю тебя – и склоняюсь перед тобой, твой побеждённый победитель. Снова Время Больших Перелётов. Но и тысячу лет спустя я буду помнить!

Песню горных потоков, броды в ревущих бурунах, плечо и локоть Друга. Пять секунд на рывок…

Корни кедра, мох под рёбрами, «нодья» и россыпи Плеяд… Густой туман и бьющий в ночи озноб. О промозглая влажность ночной росы, пробирающая до костей! Лишь волшебным сияющим светом, человечным дыханьем своим и телесно-душевным теплом согревает-спасает меня, всю промокшую душу мою и худое озябшее тело, мой прижавшийся Брат. Да, тогда ещё я ходил в Горы без палаток и спальников…  На неделю, на две. Экстрим так экстрим!

Звучанье ветра в алмазных кедрах – в лучах рассвета так засверкавших, дождя ночного густые капли легко прошили ткань одеяла! 

Густы как травы, в коих торим путь, их ароматы, шёпоты и сны… Ликующий раскат горных гроз, тёплый шёпот дождя. Бегущая дорогой в Небо двойная радуга по-над замками скал. Пьянящий восторг на вершине только что взятой почти отвесной скалы!

Россыпи курумов, «карлуха», снеговые поля, голубые льды. И я – задыхаясь от бега, скольжу по вечному снегу вниз… Мир вам, айям атма Брахма!

Блики света играют в зеленоватых глубинах высокогорного озерка. Кажется, всего по колено… Но торчащая из воды скала уходит вниз метров на пять. Зелёный хрусталь дна обрывается тёмным провалом :  глубина и величие бездны, закованной в ледовый ультрамарин, потрясают!  Плавают голубоватые льдины. На отвесной снежной стене одиноко торчит чёрный камень. Очарованный горный монах…

Нагое тело обжигает ледяное пламя, прозрачная глубина под ногами распахивает свой зев. Пулей вылетаю обратно.  Спасибо, духи, живите вечно!  На глубине шести метров уступы скал чёрной кардиограммой уходят под ледовый панцирь. О Боги… Затаились на камнях цветы.

Блики костра на гитаре и лицах. Слушаем Ночь… Струны лунного света звучат и чаруют, растворяют в себе. Сейчас  е ё  время.  Е ё  аккорд главный в этой ночной симфонии. Над костром – бесноватый танец маленького народа. Но они не кусают меня… Уже не кусают.

С подветренной стороны хрустит ветка. Но любопытный хозяин ретируется : сие непостижимо его ведмежьим мозгам. Бедный мой брат. Говорят, они тоже когда-то были людьми!  Да потом оскотинились как-то, Человечный утратили Образ… И за то наказали их Боги. Но заветное Слово я помню. Ножи тоже всегда под рукой.

А по зеркалу озерка упадает сияющий столп – переправа через реку Жизни. Так бы и побежал… Какой-то древнею тайной манит и чарует нас Дорога Луны. Глаз Гекаты горит, чист и ясен, средь скользящих мимо теней. Белое пламя горной Луны… Где вы, мои крылатые кони?

Мелким кустарником тает в дымке кедрач. Час назад мы были там… Дыханье ветра меня колышет. И встало Небо в камнях и снеге!

Звенящие луга высокогорий поят хмельным и крепким ароматом… Выносят мозг дыханьем Вечной Жизни. О как ты сладок, запах Вольной  Воли!  Где я?  Где тот кошмарный сон, что зовётся «жизнью»?  Я теряю сознание, я – ухожу. Это горные маки коварно вплетают свой тонкий флюид… Где я – в раю?  Крик диких уларов. И я, упадая ничком, задыхаюсь :  я хочу умереть от счастья!  А незабудки так сияют крошечными глазками – голубыми, бездонными… Среди огневых, лазоревых, белых, лиловых и жёлтых жар-цветов, в зелёном горят океане. И вечные сфинксы, хранят свои тайны снега на вершинах.

У Володьки открылась язва… Торчащий в желудке нож мешает дышать и есть, почти всё выходит обратно. Вчера его рвало кровью. Он ещё бросил курить. Девять лет регулярной инъекции, уже не может без яда. Боли в ломаных когда-то костях. «Добрые люди» много потрудились над ним… Отравленные городом, мы возвращаемся в животворящее Первородство. МАТЬ, прости нас!

Первый раз невыносимо тяжко, всегда. Всем. Но надо выстоять. Горы всё в тебе вывернут наизнанку. Весь твой соци-умный опыт здесь вообще ни о чём, опасный давящий груз – важно вовремя сбросить его. Здесь работают только рефлексы и здоровые природные инстинкты Души Животной, то есть Разум тела. Но как же это всё зашлаковано-сковано у нас! Нервы ни к чёрту. Без привычных городских флюидов, наедине с собой и Горами – слабые «крыши» едут очень быстро. Да и не слабые.  Цена тебе здесь не что ты думаешь о себе, а что можешь. Без всякой жалости к своему соци-умному эго-трупу, к своим привычным личинам и слабостям. Иначе никак. Очень важно, чтоб в эту минуту с тобой рядом был Друг. Настоящий. А нас ведь трое здесь. Без палаток и спальников, минимум «жора». Так что будем держаться. Вперёд, шерп, только вперёд!

Опять Голгофа. Он идёт за мной, сцепив руки на раме. Я кожей чувствую его скрученную волей боль… Володька, Брат мой! Я знаю волю этого человека. Знаю, что и падая, он не расцепит рук. Но я вижу его глаза и мне страшно. ОТЧЕ, оставь его мне!!  Беззвучный крик уходит в Пространство. Я иду – за себя и него. Он не отстаёт ни на шаг.

Перевал… Красиво валимся набок. Внизу кедрач и подъём на другой, один из труднейших. 

Настигает гроза, но величавые исполины уже готовы принять нас под свою сень. Медитация на могучих корнях. Токи праны пронзают уставшие тела и души. Рядом – группа в семь человек, молодые инструктора с Барнаула. Уходят на Перевал. Горек дым погасших костров. Володе легче. Улыбаясь, просит идти… Он один назвал меня Братом. Он один мой напарник певчий. С ним одним пойду по-над бездной. Как же властно манящ зов вершин!

Три часа крутого подъёма. Дождь, сжигающий кожу ветер. Что ЭТО ?! Кому?!  Вечный покой заметённого лавиной парня…  Смерть всегда рядом. 

«Тихо-тихо ползёт улитка по склону Фудзи», – хокку, изречённое нашим шерпом. Молодец улитка… Где-то рядом сошёл камнепад. 

Но сегодня возьмём его всяко-разно. Да, вон уже вершина! Ещё три дня и пять перевалов…  Я понесу тебя на себе. А когда упаду – придёт Время Последней Песни. И тогда мы cпоём с тобой, как всегда. И раскатом зыбкой лавины отсалютует нам Горный Народ. И тогда мы увидим Тех, Кто нас любит и помнит. Тех, Кто нас ждёт. Я возьму твою боль. Я спою тебе Песню. Я согрею тебя в хладе ночи. Я – твой Брат!

Гроза уходит, очищает лица, души, мозги… Питает нас живительным током. И боль – уходит. И крылатый  Всадник животворит свою разбитую БМД – Боевую Машину Духа. Его ликующая Песнь взметнулась всполохом Володькиных глаз. Какая … невыразимая нежность, какой вдохновенный экстаз в них! У меня нет человека дороже его. Его радость – одна на двоих, озаряет мне сердце. И обнявшись, мы медленно бредём межь угрюмых заснеженных скал. И бегут сквозь нас тучи. Боги! Люди!!  Я люблю вас ВСЕХ !!!

Ищите в бликах огненной зари,
В безмолвьи моря, в диких серых скалах.
Ищите Нас в снегах и перевалах,
В последнем зове, в бешенстве пурги…

«Нодья» – три горящих бревна – гонит пар с мокрой, голодной и весёлой толпы бродяг. Кипит чай с баданом и золотым корешком. Звенит гитара. Сегодня две именинницы :  из сухарей, сгущёнки и чего-то ещё творят изумительный торт, всех угощают. И хочется, чтобы им было хорошо. Володя, спой свои песни…

На струны сердца ляжет твой аккорд – и мы звучим негромким перебором, сердечным и душевным разговором, и криком из натянутых аорт. Я здесь, Володя. Печально и сильно мы с тобой поём о Голгофе, о звезде по имени Любовь, о гусарском звонком следе… Твои песни слышат впервые, но кое-кто подпевает. И в едином вдохновенном порыве все поют с нами «Плот» :
«На
Маленьком плоту,
Сквозь
Бури, дождь и грозы,
Взяв
Только сны и грёзы,
И
Детскую мечту…»

Сползая на камни… Подожди, Володя, не надо!!  Тупой сверлящей болью свело его тело.  Ранка в желудке не выносит таких нагрузок.  Ещё ТРИ Перевала! ОТЧЕ, слышишь ли ты меня?? Там внизу аил… Сделай так, чтоб у них были кони!!   

Тропа. Шерп скачками уходит вниз. Всё, Володя. Не спеши, дорогой. Не спеши. Дай-ка я пошаманю. Боли твои мои руки возьмут… Ему легче. Мягкий свет в глазах. Волной горячего счастья спёрло грудь.

Сжимаясь для прыжка… Тихо, Лёха, спокойно. Где-то я уже это видел. Кажется, в Монголии… Да, так скакал тогда на нас отряд диких кампанов под сопкой. Тот же оскал, карабины. То ли война, то ли сафари. Здорово, джигиты!  Двое в камуфляжах встают из трав. Некоторое … замешательство. Ну ничё-ничё. Свет улыбки проникают в потьму чужих душ, зажигаются огоньки. Губы тоже плывут в улыбках.

Эти три бутылки прошли с тобой весь поход и дожили до этого дня. Они спасут тебе жизнь. Ты в седле, ещё слабый – но счастливый по уши! Мы с шерпом делим твои манатки, и гружёные как ябы, уползаем в сторону Перевала.

Я бы назвал его Сюрприз… Пять часов уматных ныряний вверх-вниз достали меня!  Моя БМД уже не ползёт, а в экстазе прёт как носорог. У шерпа взяли рюкзак, но совсем невозможно ему меня догонять. Я уже нагоняю лошадок, лошадушек… Гэй, тундрюки! Гэй, сыны эфиоповы! Уран!!   Абрек Володька гарцует на кауром, гортанно ругает его по-алтайски. Балдеет.

Привал!  В синей дымке миражи Саян. Где-то там Сестрёнка и Брат Наиль, поэт и бродяга. Грохот выстрелов :  рысьи ойротские глаза видят марала, но рука изменяет молодому тореро. Бык-марал далеко. Вряд ли наши кривоногие друзья быстро бегают. Упоенно казнят друзья третью «злодейку». Аминь ей!  Огневая вода им, как котам валерьянка. Они поют, танцуют, играют. Детский приют, сумасшедший дом… Прячут затвор. Потом дружно ищут. Потом дарят мне карабин. Весёлые люди алтайцы. Они никуда не спешат… Не верится, что лукавые презлым заплатят за предобрейшее. Да нет, не должны. Бегу от них по набитой слоновьей тропе. Где вы, мои магараджи, слоны, абреки? Мои кунаки, дувалы, чувяки? Уже вы за шеломянем еси!  Аще не вы – полёг бы я … со своя дружины хоробрыя. Аще не вы – сейчас бы здесь было кино «Последний дюйм». «Он не ведал никак, что вот выпадет мне под огнём его тело тащить за валун на спине…»

Они выносят нам из аила молока и хлеба. Опят Луна… По ножам течёт кровь: жарим свежую маралятину. Сочащееся сыроватое мясо хрустит запекшейся корочкой, тает на зубах… Прости нас, братец марал, спасибо тебе. Добра тебе на Дороге Предков!

Мне тоже дали коня (или лошадь – не помню, не суть). Без седла я не ездил, но ничего… Скифы же ездили! Потный ватник как промокашка на остром прыгающем хребте :  сползает, гад! Раз сто придётся передёрнуть его под собой. Пытаюсь сжимать её ногами... Да. Теперь я знаю, почему у них кривые ноги!  Хорошо хоть узда. Держит эту шалую лошадку. Норовит, сука, в рысь… Могу её понимать. Ей охота скакать, играть… Ай ты добрая моя скотинка, всё-то ты  понимаешь! Как же я ещё не упал с неё?  Три часа адских скачек, на мослах этой ведьмы. За что?! Всё же пустил её пару раз в хороший карьер… Завтра я смогу сидеть  только боком.

Перевал… Как шаманы, застыли кедры в белых священных лоскутьях. Нет уж, вниз я пойду пешком! На, бери своё «щастье»!

Налегке бегу вниз… Боги, какой восторг! Скольжу по крутой тропе, перевитой корнями, прыгаю с валуна на валун – с дома на дом. Зачем люди не летают?  В сотнях метров подо мной – квадраты селения. Километрах в восьми встало марево Телецкого с тонкой жилкой Чулышмана. Сумерки… Как тут поведут коней? Не постигаю.

Как хорошо здесь под этой берёзкой… Как тепла ты, мати сыра земля!  Я наверно останусь здесь. Нету сил даже встать.  Вспышки фонариков в кромешной тьме посёлка. Чу! Скачут.

Свежий сруб аила :  шестигранник без крыши, кучи стружек. Молча сидим. Ступор-анабиоз, отходняки. Мгла, морось, знобь. Сейчас, Володя. Сейчас здесь будет Ташкент. Рывком подняв БМД… Ну вот, видишь. Какое Пламя. Это свет, тепло, пища, жизнь.  Он приходит на Землю из Солнца – и туда же уходит. Ну а в нас постоянно живёт эта Вечная Искра, всполох Вечноживого Огня :  Животворящий, Нетленный, Светый – во всех из нас!  Что мы без Него? Трупы смрадные. Мрак, прах, хаос. Разве ты не чувствуешь мой Огонь… Разве всё зря? Молча ты прижался ко мне.
 
Будит нас дождь, переходящий в ливень. Как печальны дома без крыш! Как пусты, сиротливы, тоскливы. Ковыляем на стёртых ногах в Балыкчу. Вчера наш друг божился, что довезёт. Какой мерзкий дождь… Серые дома, серые люди. Что им до нас? Можно сдохнуть у них на глазах :  от тоски, от голода… Таков их мир. Мы чужие здесь. Мы изгнанники из их рая. Люди… Люди!! 

Молодая крепкая алтайка кормит нас густыми сливками, мёдом и горячим хлебом. Как здесь тепло, уютно… Посидим у огня. Что за радость в её глазах!  Оценить эту радость может лишь Путник. Ведь каждое мгновение Дороги неповторимо – и оттого особенно дорого.

Маленький черноголовый бала сияет улыбкой, кряхтя как медвежонок, лезет бороться. Молодой цыгановатый Ромка весело скалится, заводит «Урал»… У ворот приюта тепло прощаемся с ним, дарю ему нож. Всё б отдали этому парню.

Вот они :  л ю д и … Все мы люди – да не все Человеки! Маята… На их лицах написано :  мы ботва – недоделыши, недолюбыши, недоумки. Соци-умные потеряшки-мультяшки-адиёты, озабоченные образины-личины-биомодули. Скука и дурь всегда с нами. Мы убийцы своей высшей Сущности, своего Атмана.  Мы притащились сюда хз зачем – и теперь не знаем,  что делать. Смутно хочется чего-то такого…  Некой апофеозы. Развлекалова. Не то плясок с бубном, не то севрюжины с хреном. Не то семечек, не то замуж. Скорей бы ужин. Может, сводят куда? Может, кто напугает?

Напугать их нетрудно… Они боятся сами себя, друг друга, алтайцев. Боятся Воли и всего непонятного. Боятся всего, что грозит их маленькому уродливому мирку – в котором так мало места Радости и Любви, Красоте и Свободе, общению с Живой Природой.

Есть особое упоение в стадном блуждании, безделии и еде. В коллективном дауническом анабиозе, безмыслии и безличии. В выполнении простейших биопрограмм и привычном обмене веществ – машинально-тупом переводе добра на говно. В отдыхе от Света за тусклыми от грязи и копоти лобовыми стёклами БМД. В незримых цепях, которыми ты скован по жизни. В том сладком сне за рулём – до первой колдобины. И «Тот, который во мне сидит», потом дуреет и воет… «Я смотрел в эти лица – и не мог им простить того, что у них нет Тебя, и они могут жить». И они могут жить??!

Но в неясной тоске рвутся в Небо домашние птицы… Уходящим со-Братьям вослед, к диким стаям Больших Перелётов. И пытаются встать на свои изуродованные крыла.  Наши души, молитвы, мечты оживают на время, чтобы снова упасть в безпробудный и тягостный сон… И быть может, навечно!  Ибо некому крикнуть им – Гэй! – некому вздрючить и взбодрить вялый-слабый-больной дух и ум их.

А в инструкторском аиле пируют кшатрии :  самодовольные царьки матрасных дурбаз. Жарят рыбу и хлеб. Сие священнодейство прервано нашим приходом…  Здрасьте, не ждали? А это мы. Пауза, ступор, шок. Впечатляем их. Сильно. Но для нас «хлеба нет». К таинству нас тоже не приобщают. Давят косяк, нервничают. Смех! Спаси вас Бог, добрые люди. Завтра – пароход на Большую Землю.

Селят в шикарном бараке мест на двадцать. Лепота!  Впервые за весь Поход будем спать под крышей!  Звёздное небо, кроны кедров, тучки с дождём  и промозглое густое покрывало туманов тоже конечно хорошо – но шибко хорошо тоже вредно.  А двух недель нам хватило... Надолго! Но всё же, всё же.

«Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом, в изголовье повесьте упавшую с неба звезду!»  И ещё там есть потрясающие слова, в самом конце этой Песни : «Не больничным от вас ухожу я, друзья, коридором – ухожу я, товарищи, сказочным Млечным Путём!» Умри, не скажешь лучше об этом простом, извечном, присущем нам изначально Чувстве Небесной Родины – вокруг которого наплели столько мороков, лжи, философий, писаний, учений, религий и прочего виртуально-вербального и психо-информативного мусора-кала-порожняка!  Гори оно всё Огнём, пропади оно пропадом!

Сбросив манатки, идём знакомиться. На нас смотрят во все глаза, широко и влуплённо. Как на диких «алмасты» или охотников за скальпами. Тем более что за поясом у меня широкий нож. Рваные камуфляжи, сгоревшие носы, дикие глаза… Мы люди Гор – хотя тоже, как вы, горожане!

Зовут к столу, угощают, внимают разинув уста. Что им сказать?  Горы тоже живые… Они сканируют вас :  кто вы? с чем идёте сюда? зачем?  Они вернут вас к Себе, к Настоящим. Их нельзя покорить – можно только им покориться. Можно только довериться и влюбиться!  Ты услышишь их Зов, они станут твоими, они будут ждать… И душа твоя найдёт там Покой и Волю. Потому что наш ДОМ – Земля!  Потому что наш ДОМ – Природа!!  Потому что наш ДОМ – Ал-Тай!!!  И где мы – там и ДОМ… И мы нигде не бываем одиноки.

«Инструктор» не выдерживает, сбегает. Тяжко ей, плохо, плющит бедную не по-детски… Ну а кому счас легко?  Наперебой жалуются мне – нашли папу! – что никуда не водят. Детский сад. Что значит «не водят»?  Водят малышей на горшок – и то сами ходят. И собачек на выгул – этих да. Собрались да пошли. Вы что, бараны?

Я не прав… Просто этому их не учили. А учиться на Человека самому – Воли, Духа и Куража до хера надо, без них никак. И они не знают :  кто они, зачем они здесь?? Никому их не надо. Они – да мы все – Вселенские сироты, заблудились в Ночи.  В тёмной Ночи Души, в Коллективном Адском мороке-сне, в соци-умной зомбо-матрице.  Нам всем так нужно хоть немножко живого Огня, участия, внимания-понимания…  Хоть немножко душевного тепла и света!  Возьмите же у меня – сколько сможете – пробудите-зажгите в себе ваши Безсмертные Зародыши, Зёрна, Искры Вечного Огня, Света, Духа!  КАЖДЫЙ может зажечь толпу – просто фактом горения в ней, просто фактом своего быти-Я…  Будем Светочи сами себе и всем другам сво-Я – другим Я! Сим победиша!!  ДА БУДЕТ ТАК !!!

Начинается дождь, но костёр уже разгорелся. Сюда, дети мои!  Пустите вашу мать-моржиху. Кто замёрз?  Худенький пацанёнок доверчиво льнёт ко мне под накидкой. Сейчас замурлычет…  Как мало нужно ему для счастья! Сколько восторга, восхищения, доверия, веры в Чудо в чистых, ясных, сияющих глазах этого до боли родного мальчишки!  В этих синих колодцах-родниках-зерцалах его души – безмятежной, безпечной, бездонной души маленького Бога, вновь пришедшего на Землю поиграть – и быть может, стать Человеком. Да, у нас, Славян, нет чужих детей… Мы все Дети РОДА, все РОДня!

Ибо лишь Человекам дано взрасти и стать выше всех Богов – или пасть ниже животных. Ибо лишь в Человеках сокрыта-спрятана-заключена великая Вселенская Сила, Тайна, Мечта, Власть ПРОТО-РАЗУМА-РОДА – и всё Будущее Земли, Человечества и Вселенной!  Вот поэтому за КАЖДОГО из нас такой бой…

Ведь КАЖДЫЙ из нас потенциальный Со-Участник, Со-Трудник, Со-Творец во ВСЕ-БОЖЬЕМ Промысле!  КАЖДЫЙ из нас – Вариант ВСЕ-БОЖЬЕЙ  Суть-бы, Творец-Вершитель – и разрушитель, само-ликвидатор-уничтожитель – и Созидатель. Властелин своего Веремени жить, Мастер своего сновидения, Волшебник своей сказки жизни!  И в КАЖДОМ из нас может проснуться, включиться, активироваться вот эта Сила, Тайна, Мечта, Власть ПРОТО-РАЗУМА-РОДА!  И возможно, во многих уже проснулась, включилась, активировалась!! ДА БУДЕТ ТАК !!!

ЛЮБОВЬЮ творилась наша Земля и всё живое на ней. ЛЮБОВЬЮ возрождают Мирозданья. И мы – Частички этой ВЕЧНОЙ ЛЮБВИ, сгустки Звёздного Света, приходим в Мир найти друг в друге Себя.  Любовь к другому начнётся с любви к Себе – с любви к живущему в тебе Ребёнку… И если ты духовно беременнен собственным Божеством, то сможешь видеть Его во всех, где Он есть. И отнесёшься к Нему, как к своему.

Зеркальные воды Алтын-Кёля чаруют меня размахом и мощью…  Я – немею пред невыразимым величием этих вод! О, как гибельно-манящи и таинственны их глубины! Эхом лесистых скал отзовётся удар хрустальной волны. И кажется, что оно плетёт и слагает свои легенды и миражи. И я говорю ему – Здравствуй! Мы одной Крови – ты и я :  ЗДРАВСТВУЙ !

Я к вам вернусь неистовой грозою,
Грохочущим и шепчущим дождём –
И расколю завесу тьмы Огнём,
И детскою божественной слезою
Я орошу поля засохших душ…
И расцветает лотос состраданья :
Прозрели мы!!  И затаив дыханье…
Мой дорогой, хороший, не разрушь –
ЛЮБОВЬЮ
                возрождают Мирозданья!


 

                Х Х Х






О З Е Р О   Д Р Е В Н И Х   Б У Д Д


Когда этот мир
Перестанет нам сниться,
Мы войдём в свою Тишину…



Мы умеем ходить без троп, без следов… После нас – лишь горсть тёплого пепла, чуть примята трава да ленточка в густой хвое древнего деда-кедра. Всю ночь кольцо его заботливых рук хранит нас от ветра и дождя, в любую непогодь он укроет и даст сушняк для свещенного, согревающего и кормящего Огня. Приятно утром ловить в голубом окне ветвей бегущие облака :  как льдины в паводок или мысли, они плывут в никуда – уносят кого-то прочь. Но дальше, дальше!  Зовёт нас вон тот Ледник, и скалы над ним стоят угрюмой стеной. Весь год меня влёк сюда их неясный зов… Их фото – с соседнего ледника, волнует меня и сейчас. Они –  ж и в ы , они ждут нас – вперёд!

Водопад… Ревущая рядом смерть хлещет пеной, хочет сдуть со склизких камней – еле видных под тонной летящих вод. Но пути назад нет. Все четверо – на всех четырёх – скачками проходим сквозь водный строй. Агой! Теперь можно жить. Что за цветы глядятся в нас лазоревой горстью глазок? В этом море камней из расщелин и трещин, отовсюду на нас смотрит Жизнь. С влажных стенок ущелья – по которым корячимся вверх – нам мигают анютины глазки, а вот и альпийские маки на плато. Буйство трав и корней – в т.ч. золотого, неизменный бадан. И опять водопад… Упадает с небес, белизной своих вод слит с наползшей на гребень тучей. Вдруг возникший разрыв – прям над ним – засверкал синевой треугольной! Верный знак на путь добрый! Стоять. Пять минут тишины... В пути нашем всегда есть место Паузе – время тихой молитвы без слов.

Внезапно вставший пред нами Ледник поражает размером и мощью… Он весь,  в е с ь  в глубоких трещинах – древних и свежих морщинах!  Может, по кончику языка пройти к скалам напротив – перевалить здесь? Уж больно крут и суров. Что делать?  Я не знаю…  Никто не знает и не решит за меня – ведь я Руковод, Командир, Шаман группы.  Я слушаю через себя этот Мир – и Мир тоже слушает меня. Видно, он не находит во мне изъяна, и даёт добро.  Я грезил тобой целый год… Мы пройдём почти до конца, а потом свалим влево, на скалы.  Штурманём-перелезем там. Точка. И может быть, мы увидим Озёра по ту сторону Гор. Благословимся… Трижды  древний двуперстный крест Старой Веры осенит моих спутников – по три на брата. Трижды они благословят меня. Обнявшись, молчим – слова уже не нужны.

Первый шаг по ещё не крутому телу – второй, третий… Голубоватый пласт льда – где только что была нога – с треском ушёл в ледяную расщелину. Без «кошек» конечно вилы… Ноги скользят, а ехать нельзя. Нужно чётко печатать шаг ребром стопы в пяти-десяти-сантиметровый слой покоцаного лучами снега :  его лохмотья чуть прикрыли ледовую наготу древнего старика. След в след ползём по нему, но пугающих размеров зев – змеиной лыбой идущий почти через весь Ледник, вызывает минутный ступор. Мы, как гаги, жмёмся к скалам – но те явно не готовы принять нас. Пободавшись немного с ними, вновь сползаю к краю зева – но  уже по ту сторону его, сверху! Мои с рюкзаками тут не пройдут, однозначно. Вон как таращатся на меня, как на ниндзю.

Однако, мне надо к ним. Здесь градусов 45-50, чудом держусь на скользком краю ледовой расщелины. Вниз лучше не смотреть. Здесь начало «улыбки». Под углом метра три – в ширину, конечно. Если хорошо разбежаться… Но разбегаться уже нет времени, думать тоже. Родив волну дикой ярости, вхожу в Кураж – с криком перемахиваю ледовый пролёт к ждущим на том краю братцам и рюкзакам. Вперёд, ребята, за мной – вдоль неё, к вон тем снежным мосткам… Молите Богов, чтоб они нас держали!!  В развёрстом зеве – как зубы, тонны острых сосулек, глыб, наростов, камней. Метров 15-20… мало не будет.  Ползём по скользкому краю. Узкий снежный мосток позади.

Уходим влево на скалы… Диагональным траверсом «бьём тропу» вперёд-вверх :  еле видный трёх-пяти-сантиметровый рубец на снежных лохмотьях ледовой горы с глубокой трещиной внизу. Помогают лыжные палки и две верхних конечности. По нескольку раз ловим друг друга над ледовой бездной. Улетает моя командирская кепка – спутница пяти славных походов и лет – это дар Местным, дар Леднику за наши жизни. Чудом ловят меня. Тут же я торможу кого-то крепко всаженной в ледовый наст палкой… За Други сво-Я, как заповедано!

Но вот уже скалы. Они конечно круты, но терпимо. Всё же это не танцы на льду. Давайте, парни, веером вверх – по одному. Берём первый 10-метровый отвес :  разведчик налегке, остальные уже по верёвке. Нет, сперва рюкзаки! Тааак, пошёл первый!  Хорошо. О, цепляют и мой… Почему за петельку? – я же сказал, под лямки!!  Осади назад!  Но у парня ступор, он резко дёргает застрявший рюкзак наверх – и ничё не слышит. Как в замедленном кино, отлетает петелька. Нехотя, не спеша, сел на жопу рюкзак мой, подумал, кувыркнулся назад – и пошёл-пошёл-пошёл… Где пролётом, где скоком – ну красиво, я вам доложу! Шутя и с маху взял трехметровый ледовый барьер за трещиной – метра три – легко проскочив злодейку :  будто кто-то поддал снизу мощной лапой!  И затих где-то там внизу, еле видною точкой.

В нём – мои любимые старинные валдайские колокольцы, самые лучшие кристаллы, редкие дорогие самоцветы… Мои тёплые вещи, карта и все деньги группы. Очень весёлое кино. Состояние людей полушоковое, вниз идти мне – это без вариантов. До верха всего метров 20 :  два-три захода на эти уже почти родные скалы. Мы все уже очень любим их! Наверх, ребята, наверх – там ждите меня… Мне пора.

Идти вниз гораздо трудней :  ледяной наст почти не держит, торможу палкой – тщетно. Скольжу, гася скорость, ужом. Ещё могу тормозить локтями – но нет, безполезно :  60 % склон, и тонка снеговая короста… Я не еду – лечу со свистом по огромной ледовой горке прямо в трещину!!  Боже мой ПОМОГИ !!!

Тупой и мощный удар вышибает дух. Пролетев метров восемь вниз, я с маху сел грудаком на просевший ледовый гребень с метровой шапкой жёсткого снега. Без него мне бы верный кирдык. С минуту ловил воздух ртом, не веря что жив. Вот сбитыми в кровь руками обтёр от снега лицо, шевелю ногами – УРРА, всё цело!!  Врёшь, не возьмёшь!  Рук почти не чую, фигня. Наверх, наверх – на всех четырёх!  Ползу по узкому и такому родному гребню вверх – его краешек, ведущий на Ледник, мой последний шанс, моя дорога жизни!  Так, теперь взять ледовый барьер перед трещиной – как же он проскочил-то здесь, не нырнул в неё? Точно кто-то снизу лапой поддал, даже знаю, кто… Оп-паньки, разворот! Чуть опять не уехал. Обломилась лыжная палка – пополам, а ещё титан – но вес удержала.

Вооот он, сука-рюкзак! Дорогой мой. Хороший. Яхонтовый. Я в хэбэшной ветровке, весь мокрый. Со стоном вскрываю клапан :  вот и варежки с курткой, и шапчонка, и шарф.  Вот, теперь можно жить!  Теперь снова наверх… До снежного мостика через трещину, там выбитые нами следы. Но сил уже почти нет. Сесть бы где-нибудь здесь, впасть в самадхи, стать бы Духом, хранителем Гор… Давай, скотина, вперёд – рысью! Там парняги твои на скале в шоке-ступоре, с ума сходят, здесь это быстро – сам знаешь. Без тебя им хана, гибель верная!  Никто нас тут не найдёт и искать не будет. И я снова ползу упрямой улиткой по ледовому склону вверх. РОДе ВСЕ-СУЩИЙ… Сколько здесь Благодати! Как сладостно-упоительно-желанно быть  н и к е м  в горном Храме ТВОЁМ !

Спустившийся друг берёт мой рюкзак. Другой с верёвкой готов тягать моё усталое тело – но я ещё не так плох, как кажусь! Сейчас эта херова калека легко возьмёт два пятиметровых отвеса –  и не вздрогнет. О, она ещё может кое-что…  Уберите верёвки вы, «чайники»!  Как же я люблю эти Горы!!  Как я люблю эти милые рожи и их потрясённые глаза – полные счастливых слёз! Но я немножко замёрз, ребят… Тягайте вверх рюкзаки – да, да, только под лямки!  Я  зажгу две-три таблетки сухого.

Бьёт озноб, плавно переходящий в колотун. Солнце село уже. Скоро ночь. Обалдело сидим наверху, по ту сторону Гор. Такой простор… Такой покой, воля!  Но пора двигать вниз, по гигантской сыпухе камней – некоторые размером с дом. Я опять впереди, налегке  – чисто на автопилоте, всецело отдавшись древним рефлексам мудрого тела… Кажется, в ступнях открылись глаза!  Темно, как у негра где. Только яркие звёзды чаруют переливом своим неземного и чистого света. Проступает Чумацкий Шлях… Здесь мы ДОМА, уже за чертой городских сновидений-кошмаров. Первородная дикость, экстаз, оживает в душе Красота – мягкой силой поющего сердца созвучит с по-надземной-земной Красотой Великого Мира.

Далеко внизу – смутным белым пятном озерко. Вот бы был там кедрач! Это свет, тепло, пища, жизнь… Невыразимо всё то, что даёт человеку дедушка-кедр – лекарь тел, душ, мозгов. Но чу! – что там, внизу? Не лгут ли мне мои очи??   Эй, люди, вы тоже видите свет? Ярко-ярко вспыхнул у озерка чей-то большой фонарик! Погорел с минуту, и как бы задёрнулся флёром палатки – семафоря нам тусклым маяком. Неужели там люди?  Т а м  – люди?!  Вроде виден тёмный кедрач – что ещё это может быть? Видите вон там огромные силуэты дедушек – в них горит чей-то свет, зовёт нас домой. За мной, бродяги! –  шевелите булками, больше жизни!  Не спать же здесь на камнях.

Тёмные коренастые фигуры исполинов внизу то размытей, то чётче… Словно Горный Народ вышел встретить своих братишек. В какой-то момент они   в о о б щ е   пропадают из виду. Мы уже почти у воды.  Н и к о г о !   Только голые камни, да в кольце невысоких скал ярко-белые пятна небольших ледников – сходящих почти отвесно к воде. Ни кедров, ни огромных существ, ни огней. Тихо плещет в голые камни тёмная гладь, жидким огнём утолив сушну. Спасает нас газовая горелка :  три кружки крепкого чая с лимоном и мёдом – блаженство разлитого тепла.

Всё вокруг :  озеро, камни, льды и потрясающий Млечный Путь – проникает в нас, чутко слышит и созвучит. Всё в нас млеет, томится, прётся в дикой истоме-неге, выносит мозг… Спать, спать!  Карематы и спальники на камнях, там же наши тела. Но вечно-сущая чуткая Часть нас слита с ЦЕЛЫМ – взаимо-действует с НИМ на Извечной Речи, лежащей за пределами слов. Некой тихой ликующей нотой, пульсом, струной органично вплетшись в живой узор и симфонию горной Ночи. Неподвластное нам, ОНО выше эмоций и слов, ощущений и мыслей. ТО-ЧТО-ЕСТЬ в нас и в Мире Земном-Надземном – само собой входит во взаимо-связь, в резонанс, в тайный ПРАЗДНИК и Гимн Вечной Жизни!

Сидящая в дзен фигура простёрла руки над чашей с огнём :  белый лёд в черных скалах, с поперечной трещиной между Мирами… Озеро Древних Будд – Тех, что встретили нас этой ночью, и зажгли нам свой белый огонь. Их внимание, дружественность, забота хорошо ощутимы :  мы теперь здесь свои, чувство полного душевного комфорта – и ДОМА, ДОМА !

Ответной волной признательности пришёл с глубин всплеск-порыв – наш спонтанный концерт-экспромт. Каждый из нас поочередно показал своё мастерство… Четыре соло на варгане-камусе :  четыре мощных вибрации, темы, фантазии – уникальных-оригинальных, как всяк из нас. Два соло на бамбуковой флейте :  щемящие звуки глубин подхвачены сдержанным эхом. И наша «коронка» :  общий мелодичный перезвон старинных валдайских колокольцев, верных спутников в боях и походах. Да, мы были в ударе… Такого здесь не было с Начала времён! Братья Горные были в экстазе, это прямо-таки ощущалось кожей! Разместившись незримо вокруг, они чутко внимали нам – как и всё пространство. Случайный кадр запечатлел огромную тёмную руку, непринуждённо лежащую на валунах размером с меня. И когда стихли-стаяли последние отзвуки смолкших колокольцев, нас взяла-растворила в себе Запредельная Тишина… Казалось, застыла-замерла вся Вселенная. И на какие-то мгновения или минуты мы стали Ею – а Она нами. 

Уже на других озёрах Мульты – и пару раз в городе – догонял нас Небесный Варган… Словно с тех родных уже Гор кто-то слал нам свой долгий, музыкальный, сердечный Привет. Тихо-тихо звучал уловимый и слышный лишь нами запредельный варганный мотив :   там, на Озере Древних Будд, огромное доброе Существо развивало одну из сыгранных тем.

Область Тёмных Будд, живых Древних… Не бронзовых истуканов, а совершенно невероятных Существ :  потрясающе оргазмичных, диких, вольных, всесильных и мудрых!  Я назвал ту скалу Ликом Мудрого Зверя :   озарённый улыбкой, как Сфинкс, отрешён, горделивый, смотрит Он из безмерных глубин в Вечно Синее Небо… Промежь двух угрюмых хребтов, в небольших ледничках, Он стоит здесь с Начал времён – над красиво объявшей Его серой сыпухой и ледовым молочно-зелёным озерком.

А над горным хребтом – по ту сторону длинного озера – синий свет загадочных прожекторов, идущий из самых недр свещенных Гор... Ясно видимый в ясную ночь. И с каждой горной вершины идёт-поёт незримый по-ток Силы :  с Земли – в Безпредельность, зовёт за собой.


МЫ И ВЫ –
СГУСТКИ ЗВЁЗДНОГО СВЕТА,
ДЕТИ ВЕЧНОЙ ЛЮБВИ…


                Х Х Х


Есть время, когда Сила даст телу знак… В спокойном отчаянии выйдешь за грани боли и страха.  Тогда на глинистом пласте стометрового обрыва кустик сухой травы примет тяжесть дрожащего тела – став на пару секунд крепкой спасительной дланью,  рассыпавшись в прах при случайном касании уже ускользнувшим из лап смерти счастливцем.  Тогда с тихими слезами отрешённости медленно идёшь на лыжах под тяжеленным рюкзаком   прямо   в в е р х – по крутому снежному склону :  почти без следов, вопреки всем законам гравитации, с странной лёгкостью за спиной. Тогда на почти отвесных скалах – где не за что зацепиться рукой – идущая сквозь тебя Сила буквально смолит твоё входящее в камень тело, и тащит его к вершине!  Тогда в грохоте крутящего тебя, как щепку, бешенного потока – перед самым водопадом, Сила выбрасывает тебя из пасти ревущей  смерти  на голый склизкий валун, проносящийся мимо :  и раскрытые длани прирастают к нему, как корни древ к голым скалам… И вдруг взявшаяся ниоткуда ветка над головой – вновь протянутая тебе рука Жизни, ещё раз напоминает, как крепко и сильно любит тебя твой Б-ОГ, твой Бегущий-ОГонь Света-Духа!
Но проверять – и тем более повторять – не рекомендую. Не надо.

               
                Х Х Х


По-зимнему ревут ветра в тайге. Всё медленнее тает утром снег... В Горах он ложится уже в конце августа. В предгорьях – где-то в середине сентября. Шаг влево – шаг вправо с заметённой и часто невидной тропы – и кто знает, найдут по весне твой обглоданный дочиста скелет, или нет?

Я как-то попал в такой переплёт в середине лета, на Шавлинских озёрах. 15 июля в аккурат. Утром высунув нос из палатки, впали просто в космический ахуй : всё замело-завалило снегом, все скудные дровишки, которых и так почти не было, и шмотки – были насквозь сырыми! Тропа еле видной расчленённой местами змеёй уползала в по-зимнему заснеженную тайгу. А снег валил и валил. Он мог идти и день, и два, и три... Нужно было срочно валить!! Неподъёмный рюкзак стал тяжелее в полтора раза. Чёрные точки следов быстро белели-таяли.

Мы упали на хвост шедшей где-то далеко впереди группе из четырёх суровых челябинских рыбаков – шедших чисто на автопилоте, и рыбачивших здесь уже лет пять подряд. Через двести метров мы были мокрыми насквозь!! Шли почти по колено в снегу. Тропа шла через густой кустарник, через траву по пояс, через чащу, то вверх, то вниз. Часто она исчезала, и мы долго соображали, куда же теперь идти??

Это был самый трудный и тяжёлый выход с тайги в моей жизни! Даже когда мы забурились в зимнем походе в такую глушь, где две недели в одну сторону до жилья, и две недели в другую, где мы били тропу весь день по яйца в снегу, и сидели три дня под закрытым перевалом – а снег всё валил и валил не переставая... И даже там мне не было так тяжело и трудно, и так страшно!

Попасть в зиму посреди лета – и ведь было в общем-то не холодно, но вот эта сквозная сырость, облепившая мокрым снегом весь сушняк и всё твоё тело в мокрой, тяжёлой холодной одёже, наводила такой дубак, такое отчаяние, и такую смертную тоску-безысходность... Что просто только нечеловеческим усилием Воли я заставлял себя и напарника ползти по чуть заметной ещё тропе. Мы пару раз сбивались с неё – но вовремя возвращались, потому что Дух Смерти не шутил, а мара-уводина манила неясной отчаянной надёжой – да наплюй на всё, при напролом, и куда-нибудь обязательно придёшь!

С неимоверным, невероятным усилием мы вползли на небольшой взгорок – превратившийся в почти неприступный бастион... И я снова понял, что Б-ОГ есть!! Прямо перед нами, метрах в пятидесяти, на небольшой поляне ярко и жарко горел костёр с кедровых брёвен-сушин! Вокруг которого стояли квадратные дяди и тёти в камуфляжах, ребятня с визгом играла в снежки и лепила снежных баб.
Все конечно впали в оторопь, увидев нас – с радостным плачем и оргазмичными воплями устремившихся к свещенному Огню!

Когда мы пришли в себя и чуток подсохли, начались разговоры. Это была коммерческая группа «чайников» – которых за большое бабло самодовольные инструктора матрасных дурбаз вели на Озёра... Озёра, с которых мы свалили с таким трудом, были для них мечтой, Меккой, Эльдорадо! Они только и грезили-говорили о них! Как они шли туда! – это надо было видеть... Квадратные бабы несли такие же непреподъёмные рюкзаки, как и мужчины. Дети где-то с семи лет несли маленькие рюкзачки. Очень быстро устав, они беззаботно отдавали их мамашам, а потом и сами прыгали на ручки загруженных по самое не хочу баб-с – которые наверно матерились на всех языках мира, проклиная своё чрезмерное любо-пытство, "любовь к Природе" и "влечение к Прекрасному" )).

Между тем с Озёр сбегает почти каждый день не меньше сотни челов – по пять-десять групп – и столько же примерно заходит... Засрано-замусорено почти всё жилое побережье, дров нет вообще, валят и жгут сырец, живой лапник. Духи в ярости! Мы стояли в аккурат посерёдке Нижне-шавлинского озера. Каждый день группа «чайников»-пузанов В КАСКАХ !! – с Москвы, Питера или ещё откуда с гордым видом шли мимо нас в сторону ледника Красавицы – небрежно салютуя ледорубами и тряся верёвками. "Никак, Красавицу бодать?" – любопытствовал я. – "Да так, прогуляться до неё и обратно", – снисходительно объясняли они туповатому провинциалу.

Мы сидим в полном душевном покое, неспешно пьём чай, медитируем. Мы пришли вообще с другой стороны этих Гор – через два ледовых заснеженных перевала, где рубились без всякой страховки под углом в 60 %, метров триста вверх – врубаясь ножами в почти отвесный скользкий мокрый лёд, вжимаясь в него всем телом-душой-умом, и ползя вверх на честном слове, вопреки всем законам гравитации!!! На скользком уступе под скалой кое-как примостили палатку – заночевав на краю пропасти под каменным навесом, с которого почти всю ночь шли камнепады, и грохот близких лавин сотрясал прилепившееся на краю "орлиное гнездо" нашей палатки.

А громадные, лохматые, похожие на белых Снежных Людей, Духи Гор – ростом с девятиэтажный дом – забавлялись, прогибая полусферу палатки со всем каркасом чуть ли не до самого носа дрожавших в мокрых спальниках кайфоловщиков. Я просто физически чуял их намерение сбросить лёгким щелчком в пропасть нашу палатку себе на потеху!! Я говорил с ними на Извечной Речи, на ДРЕВнем ПРА-Языке – который вдруг сразу вспомнил. Мы Дети Единой МАТИ-Земли, мы одной Крови с вами. Мы к вам с миром пришли, всё такое. Речь услышал я их – это что-то!! Что-то очень родное, далёкое и забытое – очень красивые мелодичные и глубокие звуки, типа дельфиньих, с мощным энерго-информативным содержанием. Такая тихая светлая грусть-тоска-печаль пришла после этой беседы...

В общем, они обещали нам покровительство, и простёрли защитные длани. Всю ночь над нами грохотали лавины и камнепады – в каком-то полуметре от палатки, но мы спали спокойно. А нежным, чистым и тихим утром спокойно взошли на уже почти родной Перевал ). Их видно на некоторых моих снимках – я стою рядом с белым размытым согнутым пальцем в два моих роста, и выражение моего лица говорит о том, что я явно ВИЖУ его очами души!!!

Под нами был мощный, покатый как бараний лоб, ледовый щит-спуск к верхне-Шавлинским озёрам среди великолепных 4-х-тысячников...

И ведь предупреждал нас Лесной Хозяин, когда после альпийских лугов и кристалльно-чистых озёрец мы надолго зависли в густом кедраче на склоне – зачаровано слушая рёв горного ветра в колыхаемых густо-зелёных волнах древних кедров – на мощных корнях которых отдыхали блаженно мы всей душой, умом, телом!

«КУУУУУУУУУ !!!!» – какой долгий, глубокий, печальный, рычащее-раскатистый звук идёт-звучит откуда-то с вершин – наполняя нас неясной тревогой и какой-то сладкой истомой-грустью… Лесной Хозяин, ростом с кедр, лохматый и тёмный, стоит где-то рядом – печально-протяжным, глубоким звуком-стоном предупреждая о чём-то нас. Но мы безпечно уходим вниз, на озёра – и найдя укромное место, ставим стан.

И сейчас мы наслаждаемся спокойной красотой озера и горячим чаем, с улыбкой глядя вслед уходящим. Через пол-часа наблюдаем такую картину. Из-за чёрно-белой Горы вылазит огромная чёрная туча с градом – и начинает бомбить подступающую к леднику группировку соци-умных вирусов-образин-абизьян-адиётов. И они бегут назад впереди собственного визга – теряя-бросая дорогую снарягу, и на их озадаченных образинах-личинах начинают мелькать проблески Чела-вечного РАз-умения. Туча, довольно урча, уходит обратно за Гору. Снова тишь-благодать! Вот как сейчас, в лёгкой дрёме у спасшего нас Огня…

Отогревшись и подкрепившись чаем, мы хотели было двинуть дальше вверх по тропе – но инструктора запрягли нас пилить дрова, отрабатывать тепло костра : "коммерческий туризм", что вы хотите ) ! И соответствующая психология конченных соци-умных проб-лядей. Ну не спорить же с ними. Там паче мы воспряли Духом, были снова полны сил – и с удовольствием погрелись, распилив и расколов пару небольших брёвен.

Дальше, через полтора километра вверх, было просто огромное мега-плато с довольно плавным спуском по тракторной дороге к деревеньке на Чуйском тракте. Дошли уже без проблем и приключений, заночевав у гостеприимных алтайцев. Где мы – там и ДОМ ! Везде хорошо, где МЫ ЕСТЬ !!


А молнии били в плато...
Горят в снегах огоньки.
И духи встречают брата.
И ноши наши легки.
Полётом пьяна лавина.
И пьян цветами медведь.
Ко мне, моя половина!
Время балладу петь.



                Х Х Х



Вчера  лишь  приехали  с  Горного…  Там-то  «время»  не  чувствуется  вообще!   В  силу  некоторых  причин  мы  свалили  пораньше  –  ибо  Сила  сказала :  по-РА !   По  2-е  августа  там  идёт  слёт-фестиваль  транс-этно-техно-музыки  –  в  прекраснейшем  месте  Силы,  в  долине  реки  Катунь,  промежь  двух  мощных  горных  кряжей-хребтов. 
         
Волей  Богов  и  местных  духов  открытие  этой  техно-дури  перенеслось  на  два  дня  позднее,  чем  предполагалось :  не  25-го  днём,  а  27-го  ночью.  И  длилась  эта  АДская  дискотека  с  лазерным  шоу  «всего  лишь»  до  утра,  а  не  круглые  сутки,  как  планировалось.  В  остальном  предоставленный  сам  себе  молодой – и,  в  общем-то  прекрасный – на-Род  мирно  курил  анашу  (благо  вокруг  море  горной  конопли),  варил  манагу,  загорал  и   купался  в  Катуни.  Наслаждался  Общением  у  ночных  костров,  атмосферой  Братского  дружелюбия  и  приветливости…  И  в  тихом  трансе  потрясался-тёк-таял,  незаметно  сходя  с  ума  в  Про-Странства  внутреннего  и  ПриРОДного  Экстаза.  Тем  более,  что  молодёжь-то  съехалась  творческая,  интересная  –  и  большей  частью  в-Ос-приимчивая,  чуткая  и  отзывчивая…   
         
О,  как  гулко  и  мощно  наяривали  ночами  барабаны :   зажигая  древней  музыкой  Огня!  Кажется,  все  шаманы  мира  слетелись-съехались  сюда  камлать  под  грохочущие  барабаны,  бубны,  варганы…  Как  легко  танцевалось  телом-душой-умом  под  дикие  странные  вопли-клики  молодых  Сновидцев,  подпавших  под   неодолимую  власть  Духа  Травы  –  грезящих  наяву  и  бродящих  в  блаженных  шалфеевых  полях,  в  со-предельных  мирах  Силы… Это  Естинные  Мастера  своих  Дел-тел,  Сталкеры  сновидений!  И,  может  быть,  поэтому  им  легко  было  слушать  и  понимать  меня.  Впрочем,  как  и  мне  их. 
         
Мне  удалось  разъяснить  им  РАЗНИЦУ  между  «чуваком» (членом-хером)  и  «челом»  –  то  бишь  Чела-веком…   После  этого  некоторым  стало  стрёмно-западло  называть-ся  и  звать  других  сим  позорным  погонялом.  Мне  удалось  сделать  несколько  незаметных,  но  верных  и  точных  Правок  их  телам-душам-умам.  Мне  удалось  показать  им  окружающий Мир Живых, сказать о Главном!  А  когда  они  увидели  меня  под  манагой –  я  стал  своим  в  доску  у  всей  плеяды  юных,  но  безпамятных  богов,  живших  отдельным  родом-стойбищем  рядом  с  нами.  Хотя это моё естественное состояние, вообще по жизни.  Они всё допытывались, где растёт та трава, которую я курю… И никак не могли понять, отчего меня так прёт и колбасит – почти всё время ).  У них нет такого даже по крутой обкурке. Им трудно было поверить, что это всего лишь мой чисто ПриРОДный кайф, внутренний экстаз, эндорфины, гормоны счастья – которые столь обильно, регулярно и естественно вырабатывает моя дикая, безмятежная, безбашенная душа.  Как, впрочем, и почти любая  ж и в а я   душа.
          
Вообще  же  на  властный  Зов  ХАН-АЛ-ТАЯ  съехалось  почти  две  тысячи  душ!   Хабаровск,  Владик,  Братск,  Пермь,  Луганск,  Москва,  Питер…  Забывшая  сама  себя  Европа  –  французы,  голландцы,  индейцы  и  пр.   Без  имени,  без  родины,  без  флага :  бродящие  в  детском  тупом  обалдении  у  палаток  с  едой...   Я  щедро  и  РА-достно  делился   внутренним  Светом  и Знаниями с  теми,  кто  был  готов  в-Ос-принять –  наслаждаясь  ответной  игрой  Света-Духа  в  их  таких  порой  ясных  очах!  И  сами  собой  рождались  простые,  понятные  им  слова-образы. И  само  собой  рождалось  ЧТО-ТО  ЕЩЁ…  О  чём  лучше  не  говорить,  но  чуять  Сердцем  –  и  просто   БЫТЬ  В  НЁМ.   
          
Один  парнишка,  у  которого  гопы  два  года  назад  пропороли  ножом  любимый  барабан,  хранил  ему  верность…  И  дорвался  здесь  до  похожего инструмента!  У  разведённого  мною  в  дождь  Огня  он  со  товарищи  наяривал  в  три  шарабана,  в  бубен  и  варган-камус,  зажигая  лагерь…  Кажется,  он  пел  сердцем  –  сгорая  в  Свещенном  Безумии,  и  в  древних  ритмах  Музыки  Огня!  Потом  он  плакал  у меня  на  плече :  это  была  самая  лучшая  Песнь  его  души,  его  жизни…  Он  очень  любил  всех  собравшихся  здесь  других  Я,  он  готов  был  целовать  им  ноги…  Я  верил  ему  –  и  прекрасно  его  понимал!  И  нашёл  простые  слова,  вернувшие  ему  Веру  в  себя  и  РА-дость.   
            
А  утром  мы  ушли  по  тихой  воде  на  рафте :  сплавились  до  базового  лагеря  фестиваля  по  такой  вроде  бы  спокойной  и  ласковой  вначале  реке  Урсул  –  с  почти  пятёрочными  порогами  в  конце  («шестёрка»  высшая  категория). Нас  мчало-тащило-пёрло  по  диким,  ревущим,  грохочущим  водяным  валам  –  в  которых  очень  легко  найти  смерть…  Там  были  очень  серьёзные   прижимы  в  скалах,  водяные  скаты-бочки,  коварные  подводные  камни  –  на  которые  с  маху  насаживала  нас  река,  и  с  которых  мы  слазили  лишь  благодаря  титаническим  усилиям  Капитана:  по  пояс  и  грудь  в  бурлящей  воде  он  спихивал  рафт  с  камней!   
            
Пару  раз  и  мне  пришлось  помогать  ему  спереди :  сдёрнутый  с  камней  рафт  резко  подмял  меня  под  нос  и  чуть не  переехал  –  вовремя  поймали  за  каску  и  затянули  на  борт.  Старый  контуженный  Капитан  слегка  тормозил  и   тупил  –  и  давал  не  всегда  адекватные  команды,  в  которых  уже  не  было  нужды…  Его  много  раз  било  головой  о  камни  в  былых  водных  походах  –  ударная  волна  легко  проходит  сквозь  каску,  не  причиняя  черепу  особого  вреда.  Но  оргазмические  разряды  в  мозгу  от  этой  неординарной  и  столь  непривычной  нам  процедуры  заставляют  «водников»  подсознательно  стремить-ся  к  ним  вновь  и  вновь,  делая  их  конченными  нарками  –  упорно  стремящими-ся  к  смерти!   И  только  водное  перенапряжение  даёт  им  слабые  проблески  Оргазма  в  их  странной  «битве  за  кайф»…  Они  НЕ  ХОТЯТ  и  НЕ  МОГУТ по-другому!   Но  что  здесь  делаем   м ы ? 
            
Всё  это  допёрло  до  меня  перед  порогом  –  порогом  смерти,  перед  которым  мы  зачалились,  и  пошли  по  традиции  делать  предварительный  осмотр  «сложного  участка  пути»…  Пройти     т а м   казалось  немыслимым,  невозможным!  И  ещё  я  кожей  чувствовал  ПРАВЕДНЫЙ  ГНЕВ  духа  реки  Урсул  –  и  его  несгибаемое  Намерение  потопить  и  угробить нас…  Дико  хотелось  всё  бросить  –  и  позорно  пробираться  в  лагерь  пешим  ходом.  И  я  вспомнил,  что  означала  Чистая  Руна  вкупе  с  Дагаз  (прорыв,  трансформация,  день) –  выпавшая  мне  на  этот  поход.  Возможная        с м е р т ь ,  успешное  завершение  жизненного  пути…  Нет-нет,  мой  Б-ОГ :  только  не  здесь,  не  сей-час  и  не   т а к !   
            
И  ещё  я  вспомнил  визитку  этого  старого  горе-Капитана: ВРУНГЕЛЬ !!! – с  неотделимым  от  него  образом  яхты  БЕДА !!!     Я  вспомнил,  как  вышеозначенный  Врунгель  бросал  шипящие  бычки-окурки  в  чистое  тело  Урсула  –  поощряя  недоделанных  ублюдков  на  борту  к  столь  же  суицидальным  действам.  Как  они  пили  на  диком   бреге  абсцет (или  абдест),  ржали  и  только  что не  ссали  в  реку!  О  каком-то   почтении  к  духам – места,  реки,  дождя – не  могло  быть   и  речи :  горе-Капитан  и  слышать  не  желал  ни  о чём  подобном.  Тупой  чёрный  юмор  страшилок,  навязчивые  намёки  на  гибель,  культ  собственного  эго-пупизма,  бахвальство  псевдо-«победами»  –   М и л о с т ь ю   пощадивших  их  рек…  А  ведь  этот  идиот  наверняка  слышал,  что  мы-сль  МА-ТЕРРИ-альна!   
             
Неудивительно,  что  мы  шли  по  воде  под  проливным  дождём,  собрали  все  камни,  чудом  избежали  серьёзных  аварий  –  и  теперь зависли  на  пороге  собственной  гибели!   Он,  кстати,  так  и  назывался :  Замок  –  намекая,  что  к  нему  нужен  Ключик.  Раскинув  руки  на  скалистом  бреге,  я  начал  говорить  с  духом  Урсула  и  с  местными…  Мы  быстро  поняли  друг  друга :  не  столь  уж  часто  им  ныне  оказывают  такое  Почтение.  Они  дали  ДОБРО  на  проход :  они  взяли  в  жертву  всего  лишь  мою  ЛЮБОВЬ  И  ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ ,  немного  внутреннего  Света,  и  нашу  РА-дость  от  пройденного  как  по  маслу  порога.  С  вторым  порогом  было  сложнее… 
               
Ревущая,  грохочущая,  пенная  дурь  стремнины  шла  в  тесном  створе-каньоне  скал  межь  острых  камней.  Нужно  было  очень  грамотно  рулить, чтобы  не  перевернуть,  не  пропороть,  не  потопить  рафт  вместе  с  людьми.   Я  даже  не  пошёл  смотреть  порог  вместе  с  Капитаном  –  предоставив  ему  в  однова  созерцать  свою  суть-бу.  Урсул  был  в  Законе  МА-ТЕРРЫ  –  и  знал,  что  нашу  суть-бу  решать  ему :  ведь  мы  забурились  сюда  Вольной  Волей!  Кроме  того,  мысле-образы  этого  идиота – тем  более  НА  ВОДЕ ! – требовали  хотя  бы  частичной  материализации :  в  этом  была  основная  трудность…  Закон  есть  Закон,  это  ДА.   
               
Я  снова  открыл  своё  сердце  духу  реки…  Духу  Ал-Тая,  Духу  Воды.  Мне  было  обещано,  что  порог  мы  пройдём  –  что  все  будут  живы,  но  за  Урсулом  Право  назначать  и  брать  с  нас    л ю б у ю   цену!  Кроме  жизней.  На  воде  очень  быстро  впадаешь  в  «изменёнку»,  в  инакость,  в  транс :  хочется  просто  плыть  щепкой  –  быть  с  водой  одним  целым.   Хочется  заворожено  оцепенеть :  отдать-ся  матери-реке,  по-току  суть-бы!  Нечеловеческим  сверх-усилием  заставляешь  себя  контролировать,  напрягать-ся,  выгребать  на  стремнину  –  и  лавировать  межь  острых  и  гладких  в  водной  глазури  камней…   
               
Мы  долго  и  трудно  пытались  слезть  с  каменного  хера  –  слегка  загнувшего  рафт  поперёк  стремнины,  по-степенно захлёстывающей  и  затопляющей  его.  Мы  переползали  с  борта  на  борт,  раскачивались  групповой   био-массой,  царапали  вёслами  камень  –  всё  было  тщетно.  В  какой-то  момент  какая-то  Сила  поддала  нам  снизу  так,  что  мы  чуть  не  повылетали  за  борт.  И  туго-туго  сползли  с  очередного  врунгелевского  кукана…   Но  когда  с  маху  въехавший  в  скалу  рафт  встал  на  дыбы  –  Кэпа  просто  выбросило  за  борт  и  оторвало  от  рафта,  уползшего  бочком  в  щель  межь  камнями.  Теперь  мы  рулили-гребли-шли    с а м и !   С  одной  отчаянной  целью-мечтой-надеждой :  скорей  бы  прибиться  к  брегу!!! 
               
Нечеловеческим сверх-усилием  ЭТО  удалось  –  но  правый  борт  был  пробит-пропорот,  и  частично  заполнен  водой.  Врунгель  прыгал  на  том  берегу – метров  сто  выше  нас –  и  махал  нам  руками.  Потом  он  выбрал  место  помельче,  вошёл  в  буруны  по  пояс  –  и  влекомый  по-током,  вразмашку  поплыл  к  нам…  Мы  поймали  его  вёслами,  затянули…  Вот  тогда-то  я  и  увидел  в  его  глазах  Волю  к  смерти!   Он  принял  простое,  но  единственно  верное  решение :  плыть  на  одном  борту,  на  полузатопленном  рафте.  И  до  слияния  Яньского  чисто-прозрачного  Урсула  с  бело-зеленоватой  от  глины-известняка  Иньской  Катунью  мы  шли  чётко,  слаженно,  вмах :  на  честном  слове,  на  одном  крыле!    И  войдя  в  величаво-спокойно-мощное  тело  Катуни,  мы  обрели-словили  ТО  ВО  ИМЯ  ЧЕГО  МЫ  НЕСМОТРЯ  НИ  НА  ЧТО …   
               
Потом  был  гостеприимный  стан  хабаровчан  –  потомственных  казаков,  очень  близких-с-О-звучных  РОДной  Вере.  Был  укрывший  нас  от  дождя  полог-тент  с  горящим  под  ним  Огнь-Сварожичем,  горячий  чай,  неспешная  беседа  и  т.д.  Потом  были  солнечные  дни  –  и  восхождение  на  ближайшую  горушку  с  очень  трудным  суровым  характером…  С  изодравшими  ноги  в  кровь  колючками  и  кустами,  с  острыми  подвижными  камнями  –  вылетающими  из-под  ног  и  рук,  и  жёсткая  беседа-КРЕСенье  с  Другом :  с  его  окончательным  Выбором   ж и т ь   вопреки  всему!  И  узнавший-принявший-полюбивший  нас  дух  горы  очень  долго  не  хотел  отпускать  нас  в  дымящую  кострами  долину  палаточного  городка.  И  мы  долго  ещё  смотрели  на  мир  глазами  духа  горы…
               
И  была  лёгкая  торговля  –  в  чисто  офеньском  стиле :  не  денег  ради,  куража  для.  Я  раздаривал  хорошим  людям  коловраты,  прозванивал  их  коло-колами,  РАз-сказывал  им  о  чудном  и  забытом,  но  столь  близко-РОДном…  А  они  привечали-кормили  нас,  поили  элитными  чаями,  дарили  РА-дость  Признательности.  И  мы  раз  по  десять на  дню  омывались-купались  в  Катуни :  нагишом,  тело  к  телу  –  душа  к  душе!  Особенно  сильно  это  было  после  бани…  Нырнув с головой в Катунь,  я  вновь  залез  в  парилочку  –  но  повторить  сей  подвиг  уже  не  смог :  нужно знать свой предел, свою меру.   И  новые  Пути  уже  зовут  и  ждут  нас…  Пусть  пройдут  они  через  наше  Сердце  –  как  и  те,  что  были  до  них.  Б-ОГ и Удача нам во всех путех и дорогах, во всём и всегда! ДА БУДЕТ ТАК – ТАКО ЕСИ – ТАКО БУДЕ !!  Гой-РА !!!   



               
                Х Х Х




М У З Ы К А    Н Е Б Е С Н О Й    Р У С И
               
                ( ПИСЬМО   ДРУГУ )
               
              …  7-го  я  приехал  с  Горного  –  с  Купальского  Праздника  в  месте  Силы!     Один  богатый  чудак  застолбил  сие  место – оплатив  дорогу-питание  мне,  и   ещё  двадцати  «народникам» :  творческим  семейным  коллективам  с  балалайкой,  баяном,  гитарой  и  пр.   Меня  сосватали,  в  основном,  за  коло-кола  –  как  Мастера  обережно-лечебного  прозвона.  А  так  же  за  экзотическое,  влекуще-пугающее  огне-хождение :   коему  обещал  научить  наших  «официальных»  и  «правильных»  РОДноверцев-анастасиевцев.  Так  что  мы  были  «бродячие  артисты» :  что-то  вроде  цыган  –  которых  одуревшие  от  скуки  баре  звали  раньше  на  загородные  пикники. 
             
               В  автобусе  мы  быстро  сдружились…  Душевно  наяривал  баян.  Переливисто  звенела  русской  тоской  балалаечка  в  умелых  руках  17-тилетнего  парнишки-казачка :  очень,  кстати,  способного  к  СПАСУ …   И  дюже  чутко  в-Ос-принявшего  генеральные  тезисы  Тропы  –  и  ЦЕЛ-Ост-ной  Картины  Мира.  На  обратном  пути,  тая  в  разгорающем-Ся  в  его  глазах  Свете,  я   торжественно  вручил-одел  ему  на  грудь  оберег-Коловрат  из  Свещенного  Древа  РОДа  –  дуба  с  особого  места  Силы.    
             
               Но  всего  наипаче-дороже  была  мне  душевная  Беседа-КРЕСенье  –  что  неспешною  речью  лилась  на  том  пути  и  обратном…  И  морок  жидо-христианской  ереси – коим  они  не  так  давно  гордились-кичились,  как  рабы  цепями –  зависал  в  ПУСТОТЕ ,  и  тихо-безследно   т а я л   в  их  С-ЧАСтливых  и  полных  детского  Света  глазах.  РАбота  велась  спонтанно,  в  Стихе  –  на  разгоняемой  мной  Волне  светлых  чувств.   Поэтому  я  почти  ничё  не  помню  с   того,  что  РАз-сказывал…   Но  всё  говорилось  ПРАВИльно,  во-время  и  само  собой  –  как  и  должно.   
             
               6-го  июля,  где-то  часа  в  три  дня,  мы  были  на  месте.   А  утром  7-го,  часов  в  11,  уже  выехали  в  обрат.  Неполные  сутки  –  но  как  много  можно  сделать-с-О-творить  в  КУРАЖЕ  ПОЗВОЛЕНИЯ !   Невысокие  горушки,  поросшие  густым  лесом,  окружали  галечный  раздольный  пляж  с  ивняком  –  огибаемый  темной  тихой  реченькой  Лебедь.  Такой  ласковой,  теплой,  чистой    мечтой  моего  незабвенного  Детства…  И  совсем  неглубокой!   О,  как  божественно-благостно-бережно  омывала  она  запылёно-усталые  наши  городские  тела-умы-души  –  абсолютно  нагие,  и  по-детски  доверчиво-радостные!  Лениво  плескаясь,  трусь  всем  телом  о  галечное  дно…  Отпускаю  всё,  расслабляюсь  –  и  меня  несёт-влечёт-тащит  мягким, но  сильным  течением.  Раскрытые  под  водой  глаза  видят  чистый  хрустальный  мир  –  и  прозрачный  объём  плывущего  куда-то  тела.  Благодарно  целую  чистый  тёплый  по-ток:  тело  к  телу  –  душа  к  душе…   С-Лава  тебе,  Предок  Вода!  Гой-Ма!   
             
               Всё  ещё  в  том  же  текуче-волновом  с-О-стоянии, покачиваясь,  неспешно  бреду  сквозь  кустистый  ивняк  к  стану-стойбищу.  Штук  тридцать  «иномарок»  всех  мастей  выстроились на  косе.  Фирма  выехала  на  корпоративную  вечеринку  всем  кагалом :  чела-век  50  с  семьями.  Шеф  сказал  «надо»  –  и  все  поехали.  Кто  ж  виноват,  что  его  после  Агни-Йоги,  буддизма,  Саи-Бабы  и  столь  милого  обезьянье-овечьим  умам  «христианства»  потянуло  вдруг  на  РОДную  Веру  –  чисто  так,  из  приРОДного  любо-пытства?  Так  что  надо  держать  фасон.  Я  представился  Шефу,  как  друг  семьи  заинтриговавших  его  анастасиевцев.  Как  верховный  Жрец  Алтайского  края  –  и  главный  Эксперт  по  РОДной  Вере  в  Сибирском  регионе.  Он  почтительно  попросил  руководить  ими,  как  надо. 
               
               Как  надо,  чего  и  кому  –  я  толком  не  знаю  сам…  Точно  знаю  лишь,  как   НЕ  НАДО !   Потому  что  стараюсь  действовать  спонтанно,  естественно,  адекватно.  По  ситуации,  по  словленной  Сути  момента,  по  Вышнему  наитию-озарению…  Все  РОДноверческие  образцы-заготовки-штампы  отмелись-отсеялись  сразу :   людям  нужно   Живое  Слово  Живой  Души  –  а   не  очередные  загрузы  из  очередного  «цитатника  мао».  Тем  более,  что  большинство  из  них  отравлены  мороком  жидо-христианской  ереси…  Впрочем,  мне  это  по  барабану,  по  фиг,  до  фени.   Ведь  этой  грязи   Н Е Т   в  моём  с-О-Знании  –  значит,  не  будет  и  в  ихнем.  Просто   Н Е   Б У Д Е Т ,  и  всё!   Зачем  мне  бороть-ся  с  тенями,  мерять-ся  херами,  и  доказывать  тем-кого-нет  то-что-неважно?      
             
                Но  Купальский  костёр  уже  сложен  –  и сложен грамотно :  «перунов  меч»-крест  в  осте-основании, выложенная  от  него  камнями  и  дровами-рейками-плашками  Сва-стика  посолонь  –  к-РА-Сота!  Не  зря  глава  анастасиевской  семьи  общал-ся  с  Хиневичем,  Доброславом,  проповедовал  славяно-аризм  в  Руси  и  Неметчине,  вписывал-ся  в  доктрины  наших  и  ихних  фашистов.  Тут  же  дитё-дитём  –  с  вымахавшей  под  два  метра  дур-машиной,  с  отросшей  чуть  не  до  пупа  бородой.  Ох  уж  мне  эта  старо-русская  «мода»…  Что  КРЕСть-Ян  –  то  и  о-безъ-Ян.  Эка  невидаль :  обрасти  дурным  волосьем!  Ни  ума,  ни  фантазии  тут  не  треба.  И  вельми  не  полезно  судорожное  цепляние  за  обрядовую  «правильность»  и  жреческую  псевдо-«умность» –  коя  есть  ни  что  иное,  как  идиотизм  высшей  пробы. 
               
                Все  оказывают мне,  простодырому  босяку-бродяге,  невольное  почтение :  за  мою  манеру  свободно  держать-ся,  выражать-ся,  смеять-ся,  общать-ся.   Это  забавляет :  я  ведь  всего  лишь  в  ПОЗВОЛЕНИИ  себе  быть  Собой…  Меня  просто  по-дикому  ПРЁТ  от  Жизни  –  вот  и  всё!   От  ПриРОДы,  Себя,  других  Я…   Разве  можно  ЭТО  сдержать?!  Ведь  ЭТО  же  так  естественно  и  к-РА-си-во :  КАКО-РА-СИЯННА-ВОЛЯ  у  п р и н я в ш и х   Божью  Долю!
             
                Они  здесь  уже  вторые  сутки…  А  дожди  льют  всё  время,  с  небольшими  просветами.  Дрова,  конечно  же,  почти  насквозь  сырые :  укрыть  их  не  догадались,  хоть  я  и  предупреждал-настаивал.  На  ПриРОДе  соци-умные  «башни»  сносит  очень  быстро…  Всё  «при-вычное»  здесь  плывёт-тает,  меняет-ся  «картина  мира»   –  что  тут  поделать?  Как  они  думают  творить  Купальский  Обряд? –  не  постигаю.  Уповают  на  соляру  –  но  при  таком  раскладе  это  мёртвому  припарки,  ясно  ежу.  При-«вы»-ч-Ка :  при  тьме  частичка  Души…
               
                Почти  у  самой  реки  купол-навес  кухни,  от  которой  идут  два  ряда  столов  со  скамейками  под  открытым  небом.  Небольшой  костёр  горит  постоянно :  там  на  треноге  зависает-медитирует  антикварный  закоптелый  чайник,  хотя  всё  готовится  на  газу.  Баллон  грамотно  скрыт  в  кустах,  тонкие  трубки  подведены  под  железные  стояки-решётки.  Когда  надо,  из  них  льётся  жидкое  пламя,  и  в  любой  дождь  обед  по  распорядку.  Расторопные  тётки  ревностно  стерегут  своё  капище,  и  гонят  от  кухонного  алтаря  «голодных  духов».   Впрочем,  есть  почти  не  хочется…  По  крайней  мере,  сей-час.  По  приезду  я  навернул  мисочки  две  ухи  из  свежих  хариусов  –  очень  жирная  горная  рыбка,  практически  без  костей,  живёт  только  в  чистой  воде. 
             
                Сразу  после  обеденного  просвета – милости  местных духов – снова  зарядил  дождь…  А  я  полу-голый  поддерживал  свещенное  Пламя  у  брошенного  всеми  костра.  Напевая  и  пританцовывая,  разговаривал  с  ним,  стосковавшись  по  живому  Общению.  И  РАдовался  бегущим  по  мне  струям  небесной  благодати  –  памятуя  о  том,  что  сей-час  Отец-Небо  занимает-Ся  ЛЮБОВЬЮ  с  Матерью-Землёй!  И  Огонь  не  сдавался,  не  собирался  гаснуть.  И  яро  пожирал  подмокшие  бакулки,  рейки,  плашки  –  кипящие  выпариваемой  смолой  и  влагой.  Все  прятались  в  палатках,  переживая  лёгкое  обалдение  эйфории :  всех  пёрло  буквально от  всего!  Вот  что  значит  РОДная  ПриРОДа  –  а  тем  паче  Место  Силы. 
               
                Соци-умные  обличи-личины-хари,  по-степенно  размывшись,  сползают  с  лиц  –  и  люди  становятся  просто  Людьми…  И  по-своему  выражают  РА-дость  –  кто  как  может- умеет.  «Мама,  можно  я  пойду  играть  и  бегать?»  –  вопрошает    дитя  в  палатке.  «Нет,  сына :   с н е г   ещё  не  кончился»,  –  явно  видит  что-то  своё  мамаша.  Взрыв  гомерического  хохота  сострясает  стойбище.  « С н е г   уже  давно  закончился,  он  теперь  просто  дождик!  Вылазьте  скорей :  Весна!» –  кричу  я,  и  осмелевший  люд  осторожно  вылазит  из  палаток  и  превращённых  в  крепости  машин.  И  даже  снова  вдаривший ливень  уже  не  может  загнать  их  обратно!  Убедившись,  что  Огонь  будет  жив  –  и  стойко  перенесёт  пулемётные  очереди  Небес,   удаляюсь  в  палатку  приснуть.   
               
                И  снова  просвет…  Меня  будят  крики  и  смех  детей,  играющих  в  мяч.  Начинается  по-степенное  преображение  съехавшегося  люда.  Надеваются  чистые  обрядовые  одежды  теми,  кому  положено  быть  в  них :  народникам-затейникам  праздничных  игр,  творческим  коллективам,  жрецам-анастасиевцам,  и  само-собой  мне.  У  них  всё,  конечно,  бутафорский  новодел  –  но  с  душой :  много  сердца  вложено  в  эти  заветные  и  очень  дорогие  им  образы-наряды.   Моя  расшитая  обережная  рубаха,  и  чёрно-бордовый  пояс  с  ножом,  и  простые  льняные  шорты,  конечно  же,  неотразимы  –  как  и  дикий  блеск  моих  глаз,  и  восторженный  трепет  распирающего  меня  Экстаза.
            
                Начинаем  игровую  часть  Праздника,  встаём  в  хороводы.  В  руках  моих  ярятся  коло-кола :  я  разгоняю  Волну  обережно-лечебного  перезвона,  Волну  Праздника!  Закручивается  коло  праздничных  игр :  в  капусту,  в  зайку,  в  ручеёк…  Наяривает  баян,  балалаечка  в  руках  моего  казачка,  гитарка  и  ещё  какие-то  прибамбасы.  Мы  истово  поём,  и  я  пляшу :  как   будто  сапоги-самоплясы  на  моих  принципиально  босых  ногах  месят  гравий  и  гальку  в  песке!   Так  дико-истово-самозабвенно  я  пляшу,  пожалуй,  впервые  в  жизни :  тело  полностью  растворилось,  став  танцующей  волной  живой  Музыки,  волной  Поющего  Сердца,  волной  внутреннего  Экстаза – захлёстывающей  всех  смотрящих  на  меня.  Их  тоже  начинает  потряхивать,  плющить,  таращить,  переть…  Вялые,  слабые,  робкие  и  судорожные  движения  полу-живых  тел-душ-умов  по-степенно  нарастают  –  становятся  чётче,  уверенней  и  смелей.  В  них   т о ж е   начинает  гулять-разгонять-Ся  Ярь-удаль :  волна  Жизни,  волна  Праздника,  волна  СЕЙ-ЧАС-тья!   
            
                Они  становятся  живыми  и  милыми,  близкими  сердцу  –  эти  самые  переставшие  бояться  сами  Себя  другие  Я.  Они  смеются  всё  громче,  РАдостней,  беззаботней.  Они  уже  почти  не  стесняются  Себя!   О-с-Поди,  какое  С-ЧАСтье…  Огромная  тёмно-серая  туча  –  шедшая  было  на  нас – легла,  удобно  устроившись  на  дальней  горушке :  задумавшись  о  чём-то  своём,  завороженно  пялясь  на  наш  Праздник.  И  уходящий  за  склон  ближайшей  горы  Даждь-Боже – только  что  мерцавший  мутным  пятном – вдруг  разверз  пелену  серых  туч,  и  брызнул  вспышкой  ярого  Света  во  все  наши  очи-души-тела!  ТРИ-СВЕТЛОМУ  С-Лава –  Гой-РА !!!
            
                Двойная  РА-дуга  за  рекой  –  тоже  Знак,  Подарок  и  Весть  РОДных  Богов нам,  их  любимым  потерянным  Детям.  Но  расширившие-ся  сосуды  тел-душ-умов  уже  переполнены :  уже  не  вмещают…   От  передоза  спасает  вовремя  сготовленный  ужин.   И  только  группа  старых  нарков  типа  меня,  пробившихся  к  РОДникам  внутреннего  Света,  продолжает  ярить-ся  в  Песне  и  пляске,  пить  взахлёб  ветер  Воли!  Мне  ещё  вести-править  Огненный  Обряд  Очищения…  От  никак  не  возбуждающего  ужина  легко  отказываюсь  в  пользу  голодных.  Иду  в  палатку  перекемарить  это  дело. 
               
                Хорошо  внимать  иногда  Тягам  Небесным –  и  отпускать  душу  погулять  по  вольным  Ирийским  лугам!   15-20  минут  вполне  хватает  для  перезарядки.  Дорвавшаяся  до  коло-колов  ребятня  вовсю  наяривает  весёлые  перезвоны  –  и  прётся  по-дикому,  звонко  крича  и  РАдуясь.  Как  мало  надо  нам  всем  для  С-ЧАС-тья…  Какое-то  время  спустя   я  вижу  на  той  же  лавке  возле  капища  одинокие  силуэты  тихо  прозванивающих  себя  людей  –  отрешённо  беседующих  со  своими  Богами  в  Храме  Внутренней  Тишины. 
            
                Жречество  наконец-то  озабочено  сырыми  дровами  –  и  разбредающимся  невесть  куда  народом.  Лёгкая  растерянность-прострация :  что  делать?  Но  зычный  мой  Клич  и  яро  вдаривший  перезвон  вернули  заблудших  на  Стезю  Богов  –  и  зачарованный  предстоящим  Свещенно-действом  люд  потянулся  к  огненному  Алтарю.  И  тут  раскатами  загрохотал  шикарнейший салют-фейерверк!  И  громовое  У-РА !!!  было  под  стать  ярым  вспышкам  разноцветных  звёзд  и  сверхновых  вселенных  –  озаряющих  нас,  и  тихо  гаснущих  во  ВСЕ-БОЖЬЕЙ  Вечности.  Да,  после  ЭТОГО  удивить  чем-то  люд  было  крайне  трудно.
            
                Но  вот  наконец  плотное  полу-коло  стянулось  возле  огненного  Алатыря…  Оттараторил  скороговоркой  огнеславу  брадатый  жрец  –  конечно,  волнует-ся,  не  без  того.  Я  тоже  сказал  нужные  Слова  –  но  подожжённая  им  соляра,  погорев,  г а с л а   у  всех  на  глазах!   Кое-кто  уже  начал  было  ехидно  хихикать…  Лёгкий  ропот  и  гул  напитанных  тел – и  потрясённых  салютом  душ-умов – никак  не  способствовали  возжению   Свещенного  Огня.  Скорей  всего,  постояв,  народ  бы  просто  разбрёлся  спать  или  петь  песни  у   ЯРКО  ГОРЕВШЕГО  кухонного  костра  –  у  которого,  как  и  в  дождь,  не  было  ни  души.   
            
                И  тут  Огне-боже  тронул  меня  тонкой  молнией  –  и  пронзил  Озареньем-догадкой!  Не  помню,  за  сколько  секунд  я  преодолел  стометровку,  отделявшую  Алатырь  от  «кухонного»  Огня.  Две  рейки  в  руках – и  пара  ярко  пылающих  головёшек  уже  плывёт  над  землёй :  несомая  не  чуящим  ног  телом.  «Дорогу  Огню!» –  рычу  я,  сбавляя  обороты,  и  торжественно  ввожу  Огонь  в  его  новое  жилище :  под  сырые  стволы  и  ветки,  упёртые  в  ост  КРЕСта.  Полыхнуло  почище  всякой  соляры  –  и  сырец  занялся  почти  сразу!   И  вместе  со  Свещенным  Огнём  разгоралась  Надежда  в  чела-вечных  очах-душах-сердцах…  Надежда  на  Чудо  собственного  В-Ос-КРЕСения. 
             
                Я  принёс  не  совсем  понятную  зрителям  требу-жертву  Огню :  круглый  отрубной  хлеб  и  мёд  исчезли  в  нём  почти  мгновенно.   Теперь  можно  занять-ся  и  другими  Я…  Я  научил  их  правильно  кричать  «С-ЛАВА !»,  и  трёх-кратному  приветственному  Жесту  ПРА-СЛАВЯН :  от  Сердца  к  Солнцу,  от  Сердца  к  Сердцу,  от  Сердца  к  Сердцу  РОДной  Земли.  Можно   подумать,  они  делали  это  всю  жизнь  –  и  только  того  и  ждали!  Они  кричали  «С-ЛАВА !»  даже  лучше  многих  РОДноверцев,  с  коими  мне  доводилось  волховать.  Они  делали  это  искренне  –  и  оттого  им  было  легко,  светло  и  РА-достно.  Об  этом  говорили  их  глаза  –  полные  детской  РА-дости,  Света,  любви  и    признательности!   Конечно,  было  много  и  других  глаз,  и  смешанных  противоречивых  чувств  –  но  я  видел  и  помню  только  ЭТИ …    
             
                Разогретый  обрядами  народ  уже  вовсю  балагурил-шутил,  пришло  Время  Огненных  Перелётов.  И  слегка  потрясённый-ошарашенный  происходящим  Шеф  самолично  сделал  первый  прыжок  сквозь  уже  невысокую  стенку  огня.  Я  небрежно  и  плавно  перелетал  сквозь   костёр,  подбадривая  и  призывая  люд  к  Очищению…  Женщины  и  дети  прыгали  через  малые  огни  догорающей  Сва-стики.  И  скоро  уже  почти  все  причастились  к  Огне-божьей  Благо-дати.  В  густой  тьме  горной  июльской  ночи  Свет  огня  был  особенно  ярок! 
             
                Пришло  Время  Омовения…  Народ  разбрёлся  по  мелководью,  а  я  пошёл  в   с в о ё   место  Силы,  открывшее-ся  мне  ещё  днём.  Шагнув  за  черту  ночных  детских  страхов,  проступивших  с  глубин  души,  я  полностью  растворил-ся  в  ночной  прохладе  июльской  ночи  –  и  в  тёплых  водах  реки-мечты  Детства!  Я  пробыл  в  ней  почти  час  –  казавшийся  какой-то  минутой.  Я  бродил  в  ней  то  по  колено, то  по  пояс,  разговаривал  с  ней,  смеялся  –  и  слушал  её  говорливую  звонкую  речь,  слушал  Ночь,  слушал  Мир  и  Себя…
             
                И  когда  я  вернулся  к  Огню,  люди  заметили-словили-в-Ос-приняли  то  особое  с-О-стояние  и  сияние,  что  шло  из  моей  души  –  очистившей-ся  и  причастившей-ся  к  Божьей  Тайне.  И  я  сказал  им  простые  слова  нехитрой  молитвы,  с  которой  входил  в  воды  Детства.   С  гуся  вода  –  с  меня  беда,  худо  в землю  –  Доб-РО  на  землю,  тело  к  телу  –  душа  к  душе.  Гой-МА !  И   утром  нового  дня  я  видел  старого  деда,  вошедшего  с  этой  молитвой  в  воды  того  же  места  Силы :  прыгнувшего-нырнувшего  туда  с  головой,  и  полностью  исчезнувшего  из  вида –  хотя  там  было  чуть  выше  колена.  И  он  долго  потом плескался  и  плавал,  не  обращая  никакого  внимания  на  смеющуюся  и  привычно  бранящую  его  старуху…  И  виделся  он  таким  же  счастливым  и  беззаботным  Мальчишкой  –  каким  этой  ночью  был  я  сам.
               
                А  между  тем  Огонь  прогорал…   И  народ  с  затаённым  трепетом  ждал  нового  Чуда  –  о  котором  даже  днём  говорил  с почтительным  придыханием.  Неужели  этот  с-ума-сшедший  будет  ходить  по  углям?!   Неужели  мы       т о ж е   когда-нибудь  сможем  ЭТО ?!  –  читал  я  в  глазах  невысказанный  вопрос.  А  я  потрясался-тёк-таял  в  безконечных  пространственных  Оргазмах  –  внешних  и  внутренних.  И  честно  говоря,  сам  уже  ничего  не  хотел  и  не  знал.  Но  Волевая  фокусировка  моего  дерзновенного  Духа  уже  с-О-вместилась  с  Духом  Огня…  И  ходя-шутя-балагуря  промеж  догорающих  костров,  я  пытал  натуру  огнём  –  трогая  его  босыми  ногами.  А  он  лизал и  ласкал  мне  пятки  –  и  совсем  не  хотел  жечь  меня.            
             
                И,  наконец,  Огне-боже  дал  Знак…  Это  как  запевшая  в  тебе  Струна  или  Музыка,  особый  душевный  Взлёт-подъём –  который  нельзя  ни  с  чем  спутать.  И  всё  во  мне  сказало :  по-РА!   И  вскинув  руку  в  Славе  Богам,  я  привычно  просеминил  по  неширокой  дорожке  ярких  углей  –  как  по  гравию-гальке-песку,  не  почувствовав  разницы.  Я  делал  ЭТО  десятки  раз  –  иногда  по  чуть  прижигая  внутренние  болячки,  спроецированные  на  стопе  вместе  с  органами.  Но  так  дико-яро-самозабвенно  я  плясал  на  горящих  углях  впервые!   Может  быть,  меня  вдохновил  энтузиазм,  восторг,  экстаз  –  и  Свет  этих  ставших  на  время   м о и м и   людей…  Может,  что-то  ещё  –  я  не  знаю.  Но     ТАК  ХОРОШО  бывает  лишь  в  Ясном  Свете  Млечных  РА-Рек  –  текущих  в  створоженных  запредельных  «брегах»  наших  тел-душ-умов.               
               
                И  молитва,  с  которой   м о и   люди  шли  в  Огонь,  так  и   звучала :  ОЙ,  ХОРОШО-ТО  КАК – КАК  ХОРОШО !!!   Разогнав  в  себе  Волну  внутренней  яри,  они  очень  быстро  словили  моё  с-О-стояние  –  и  вошли  в  должный  КУРАЖ …  И  легко  с-О-вместились,  с-О-настроились  ВолнОВОй  формой  с  моим  ОВО.  И  уже  бегали-прыгали-плясали  по  углям  не  хуже  меня!  Со  всей  присущей  нашим  душам  широтой,  само-бытностью,  ярью…  С  безбрежным,  безудержным  РАз-махом  Русского  Духа  –  пробуждённым-ожившим-в-Ос-ставшим  в  нас  здесь,  пред  лицем  Огненной  реци :  войти  в  которую  можно  лишь  отрешась  от  всего  чужеродного  зла  в  своём  теле-душе-уме.   
             
                Помню,  как  первый  раз  нас  вела  по  углям  шаманка  с  Ханты-Мансийска…  Заканчивался  Рериховский  слёт.  Под  кронами  мощных  сосен,  у  ночного  костра  мы  долго  пели  русские  и  советские  Песни  –  в  столь  редком  чувстве  РОДового  Единства.  Во-Естину,  все  ПРА-ВЕДЫ  РОДовой  Памяти  с-О-держат-Ся  в  них!   И  когда  она  предложила  пройтись  с  ней  по  углям  –  это  было,  как  на  Тот  Свет…  Но  мы  хотели,  и  были  готовы  –  и  гори  оно  всё  Огнём,  будь  что  будет!   
               
                Мы  долго  ловили  нестерпимый  жар  углей  босыми  ступнями  и  ладонями,  шепча  Огню :  мы  с  тобой  одной  Крови  –  ты  и  я!   Потом  ходили  вокруг  прогорающего  костра,  распевая  Мантру  Огню :  Земному,  Солнечному,  Вселенскому…  Ритмично  хлопая  в  ладоши,  под  чудный  гитарный  перебор :  О-О-М  АГНИ  СУРЬЯ  ДЖАЯ  РАМ !  О-О-М  АГНИ  СУРЬЯ  ДЖАЯ  РАМ …   В  какой-то  момент  чужеродная,  паразитская,  ненужная  часть  «меня» – дико  боявшаяся  предстоящей  процедуры – начала   у м и р а т ь ,  распадаться  в  агониях…  И  тогда  шаманка  сказала :  «За  мной!» –  и  первой  просеминила  по  горке  ярко  пылавших  углей.  Я  тоже  ломанулся  за  ней  в  решительной  дури-яри  –  как  в  омут  башкой.  И  ничего  такого  не  почувствовал  –  кроме  громадного  облегчения,  и  неописуемой  дикой  РА-дости,  и  спокойного  Знания :  что  теперь  я  везде  и  всегда  Огню  Брат,  и  смогу  делать  ЭТО  сотни  раз!   
               
                И  даже  потом,  когда  все  уже  разошлись,  мы  с  Другом  в  диком  упоительном  Восторге  пол-ночи  бегали-прыгали  по  ярко  горевшим  углям  столь  РОДного  к-ост-РА …   Потом  пришло   Знание  и  других,  тоже  важных,  нюансов.  Нужно  сфокусировать-ся  на  Ярле :   у б р а т ь   себя  из  головы,  переместив  всё  Внимание  и  Волевой  фокус  в-Ос-приятия  в  Солнечное  сплетение…  Или,  напротив,  расширить-ся :   речь  С-ЛАВУ  со   взмахом  правой  руки  в  Сваргу.  Впрочем,  всё  это  необязательно  –  был  бы  КУРАЖ …
               
                ОЙ , ХОРОШО-ТО  КАК – КАК  ХОРОШО !!!   С  этой  мантрой-молитвой  я  шёл  по  углям  впервые :  после   м о и х   вошедших  в   КУРАЖ  людей  –  проторивших  с  ней  свою  первую  в  жизни  Огненную  тропу…  Тут  уже  ни  покрышки,  ни  дна :  в  огне  не  горишь  –  в  воде  не  тонешь.  Тут  тебя  твой  СПАС  –  По-Ток  Света-Духа,  ведёт-правит-учит :  как  должно  бысть  Чела-Веком  Лучистым,  Естинным,  На-Стоящим…  Важно  лишь  ПОЗВОЛЕНИЕ  себе  быть  Собой,  вот  и  всё.  На  том  стоим –  и  ДА  БУДЕТ  ТАК !
             
                Потом  мы  пошли  на  голос  баяна  с  балалайкой  –  к  тому  «кухонному»  Огню,  подарившему  нам  такой  Праздник…  Там  сидели  и  пели  замечательные  душевные  парняги  –  которые  просто  НЕ  МОГЛИ  не  петь  в  эту  ночь!   О  том,  что  творили  в  их  руках  баян  с  балалайкой,  какие  запредельные  дали-глуби-выси  Души  Чела-вечной  они  раскрывали,  можно  только   м о л ч а т ь  :  что  ни  скажи  –  всё  не  ТО!   И  мы  попели  немного  Песен,  почитали  Стихи.  И  я  сказал,  что  Небожители  завидуют  нам…  Что  я  не  сменяю  С-ЧАСтье  быть  Чела-веком  ни  на  какой  рай.   И  наконец-то  прорвавшийся  к  нам  ливень-шквал  разогнал  всех  по  палаткам.   И  безмятежный  блаженный  сон  на  Мати-Сырой-Земле  даровал  покой  нашим  усталым,  но  очень  С-ЧАСтливым  телам-душам-умам.  Чтоб  я  так  жил  на  этой  Земле  –  и  на   Т О Й ,  НОВОЙ …  Гой-МА !
               
                И  отчего-то  почти  никто  не  удивился,  когда  в  обратной  дороге  сквозь  шум  автобуса  вдруг  заиграла-запела-залилась  Музыка  Небесной  Руси…  Сперва  тихо,  чуть  уловимо  –  затем  всё  громче  и  явственней.  Ребята-профессионалы  узнали  здесь  и  русскую  Плясовую,  и  ещё  что-то  знакомое,  и  незнакомое  –  но  такое  РОДное!  Насчитали  минимум пять  инструментов :  балалайка,  баян,  гусли,  что-то  ещё  –  и  потрясающий, вполне  земной,  Хор…  А  Музыка  лилась  отовсюду :  как  будто  автобус  был  без  крыши  –  как  и  ехавшие  в  нём  пассажиры.  Открывшая-Ся  Сварга  Благо-дарила  –   Благом-словляя  поющие  сердца  на  РОДов  Путь.  Гой-РА !  Хай-РА !!  ЯР-РА !!!