Тараканиада - тараканы ада

Всё только что произошедшее напомнило случай из студенческой жизни, который при воспоминании вызывал отнюдь не гордость и не положительные эмоции. Этот случай был подобен памятнику в честь победы первых над вторыми, когда вторые, приехав на экскурсию к его подножью, смотрят на монумент с совсем другими настроением и чувствами, чем те которые он приносит первым. 
Как-то раз, вернувшись вечером в общежитие, голодный как черт Олег решил незамедлительно перекусить тем, что послал в этот раз сосед, а также общественным продуктом - остатками томатной пасты. Томатная паста была всегда. Единственное, что могло с ней случиться так это то, что она в очередной раз поменяла степень своей свежести. Эта красная вязкая повидло образная масса заменяла целый ряд других продуктов. Она стояла в большой жестяной банке, и ей нередко пользовались как неудобоваримой приправой к таким же плохо усваиваемым  макаронам, пакетированной лапше, пшенной каше или просто мазали на хлеб. В этот раз она представлялась ему восхитительным продуктом, пусть даже изрядно подсохшим сверху. Олег помнил, что минимум того, что послал сосед в этот раз, было две трети буханки черного хлеба и чашку сахара рафинада. Олег открыл створку вмонтированного в стену шкафа и с нескрываемым упоением, даже с каким-то влюблённым чувством, посмотрел на кирпич хлеба в полиэтиленовом пакете. Олег не понял сразу что именно, но этот упоительный миг что-то портило. Очевидно, это было то, что торчало из прозрачной стенки пакета. Он недоверчиво хмыкнул, поскольку в шкафу никогда не водилось ничего крупнее плесени, а то, что торчало, походило скорее на вытянутую коричневую изюмину, которая к тому же интенсивно перебирала ногами. Брюхо таракана настолько раздуло от сожранного хлебного мякиша, что тот не мог протиснуться обратно в тщательно прогрызенное отверстие. Олег представил себе картину из жизни таракана и засмеялся от души:
насекомое бежало, спасаясь от голодной смерти, видимо из соседского блока.
Всё произошло так: сперва, когда соседи отчалили на практику, таракан первые дни бродил по комнате и доедал крошки. Постепенно он обследовал все углы. Потом пролез все щели. Потом, смахивая усами пыль с поверхности тумбочки, прополз через очень узкое отверстие, когда-то проковырянное с непонятной целью в крышке ящика, и дособирал уже и там последние микрочастицы еды. На этом закончилось благополучие, и наступил голодный период. Таракан терпел, пыжился. В брюхе начало постоянно урчать. Белый свет мерк не по дням, а по часам. Тогда таракан пошёл в наступление, хотя ему было очень больно покидать обжитые места. Он знал здесь каждый шорох и сквозняк из щелей. Он провёл здесь всю свою сознательную жизнь. Эта комната была как заколдованная, сюда постоянно поселяли нерях и оболтусов. Он мог беспрепятственно жить как король, водить гостей, потчевать их обильно и разнообразно всем тем, что лежало на полу, рассыпалось по столу, крошилось в руках и падало с тарелок. Но пришло время действовать, если не сейчас, то уже никогда: его засохшим от голода найдут новые жильцы комнаты и с пренебрежением выметут за порог. Насекомое бросилось под дверь, ещё раз под следующую дверь, пробежал по коридору и нырнул в соседний блок. Таракан знал по опыту, что, скорее всего, еда лежит в стандартном шкафу с правой стороны. Пробежав по стене, он по наитию забрался на среднюю полку. Там-то таракан и остановился как зачарованный: перед ним возвышалась буханка чёрного хлеба. Это был бы рай, этому бы не было цены, если бы не одно маленькое НО - броня полиэтиленового пакета, неплотно облегающая дырчатые стены хлеба. Он знал, что где-то должна быть узкая штольня в складках пакета с той стороны, что обычно заворачивается под буханку. В этот раз весь накопленный опыт потерпел фиаско. Он смотрел на конец пакета туго свёрнутого в косу и на самом конце к тому же стянутого узлом. Таракан в лёгком ступоре обошёл вокруг буханки раз, второй, третий. Он очень хотел есть. Он так хотел есть, что готов был заплакать. Отошёл, зашевелил усами и бросился грызть проклятую прозрачную защиту продукта. Блестевший с издёвкой тонкий слой полиэтилена наконец поддался, и тот с ходу, ещё не пролезши до конца в пакет, начал насыщать чрево, истосковавшееся по еде. От жадности таракан несколько переусердствовал, и когда настало время выбираться обратно, он понял, что потерял бдительность. Было уже слишком поздно, когда он смекнул, что это было ощущение не туго набитого брюха, а ощущение стенки пакета плотным кольцом стянувшей его поперек раздувшегося от еды тела. Ничего, ничего, без паники, немного отдохнуть, переварить, подождать, разрядиться и тогда уже сытому и довольному на свободу…
Олег, пофантазировав до этой сцены, понял, что таракан как раз таки вместо того самого момента освобождения дождался его. Олег, было, хотел шлёпнуть противную живность, но представил, как эта дрянь размажется по буханке,  и брезгливо двумя пальцами стал его оттуда вытягивать. Делал он это аккуратно, так чтобы не навредить продукту. В последний момент пальцы так вспотели, что противное насекомое выскользнуло из, казалось бы, мёртвой хватки и ударилось в бега. Олег поморщился, снял тапочек и нехотя шагнул вслед за ним. От таракана такой прыти было трудно ожидать. Но, видимо, раз едва избежав голодной смерти, он почувствовал, что значит её холодное дыхание и решил, что пока туда рановато. Олег даже иной раз просто стал приходить в смятение от того, какие броски на стены и под кровать делал таракан. Как тот уходил, виляя по плинтусу, как галсами он петлял между ножек стульев, как резко тормозил и внезапно ускорялся. Олег, не спуская с таракана глаз, сдвинул кровати на середину комнаты, поставил на них стулья и взял в каждую руку по газете. Это было страшное и неизбежное оружие, от него ещё никто не уходил, даже быстрые мухи. Олег стиснул зубы, собрался с силами и начал погоню снова. Наконец-таки таракан выскочил на стену и забежал по ребру угла на уровень полутора метров. Слава Богу. Это финал! Олег медленно поднял газету на уровень лица, присев так, чтобы газета прицельно находилась напротив насекомыша и обомлел: тот яростно зашевелил конечностями. Он смотрел в мутные глаза таракана. Те налились масляным туманом, так словно тот только что до одури нажрался сливочного масла, грамм сто или может быть все сто двадцать! У него мелькнула глупая мысль: как такое возможно, ведь в комнате уже больше месяца совсем не было никакого масла. Таракан, оторвавшись от стены, поднялся на задние лапы и затарахтел крыльями, о наличии которых Олег не подозревал. У этой мелкой дряни был вид дракона. Пока Олег думал, как отреагировать, таракан подлетел и бросился в правый глаз Олегу. У него всё поплыло перед глазами, мгновенно вспотев, он со стуком грохнулся на всю спину. Когда Олег пришёл в себя, таракана простыл и след… Ничего умнее, чем проверить, не жрёт ли таракан снова их хлеб, Олег не придумал. Таракана там, конечно же, не было. Он ведь был таракан, а не суицидальный придурок.
Олег раздвинул кровати к стенам, сел на край своей и стал думать о том, как такая мелкая козявка смогла его вооруженного двумя газетами победить. К тому времени, когда пришёл сосед, сумерки уже сгустились, и вспыхнувший свет заставил его выйти из своего забытья и поздороваться с соседом. Сосед спросил, отчего это Олег так плохо выглядит, уж не влюбился ли он. На душе у Олега отчего-то было так тошно, что у него не оставалось выбора, как рассказать позорную историю с самого начала. Сосед посмотрел на него и сказал, что вся эта история хороший тому урок. Вместо того чтобы постоянно жаловаться, как тяжело ему живётся и насколько он непонятый и невостребованный талант, тому бы следовало собраться с силами и взяться за выполнение какой-нибудь весомой задачи. На примере того, что таракан смог победить такого великана, Олег наконец-таки мог бы и понять, даже своим не изобильным умом, какие силы скрываются в человеке и могут раскрыться перед лицом неизбежной задачи. Под завязку сосед к тому же в своём стиле подбодрил Олега. Олег выслушал, как ему ужасно повезло, что таракан не бросился его душить, поскольку в таком случае исход этой дурацкой истории мог бы быть и не столь безобидным: со скорой помощью и летальным исходом.
Вообще-то сосед нередко любил посмеяться без разницы над чем. Особое же удовольствие он, видимо, находил в том, чтобы подтрунивать над рассуждениями Олега. Это обычно были речи о человеческом счастье и маленьком уютном мирке, который можно было построить, если добиться всего, что хочешь, и найти ответные чувства любви и благорасположения.
Как-то раз, например, в ответ на подобные рассуждения сосед выдал следующую тираду: «Одни, мол, ищут тёплый  уголок, чтобы там можно было спокойно пропереться. Другие чтобы незаметно пропердеться. Третьи чтобы как следует прокваситься. Ещё какие-то для того чтобы всласть прострадаться или вдоволь отлежаться. Но никто почему-то не ищет этот уютный уголок для того, чтобы там тщательно пропылесосить свои мозги. По меньшей мере, такая закономерность может показаться странной».
Заодно он был очень непочтителен с Олегом во времена депрессий последнего. Обычно сосед подзуживал Олега, что тому нужно пойти поискать ответные чувства у психотерапевта, который знает, как эффективно помочь, потому что сам постоянно пребывает в депрессии.

От соседа деваться было некуда. Переселиться было невозможно. Обижаться было бесполезно потому, как тот не прекратил бы высмеивать в любом случае… да и к тому же тот временами говорил дельные вещи.

Олегу долго не спалось, в голове мельтешили мысли, тело горело, мышцы оставались напряженными. Он подспудно ждал, что таракан вернется, чтобы поквитаться с ним. Олег гнал прочь всю свою тревогу, но газета лежала под рукой, так на всякий случай. Казалось, прошло уже больше половины ночи, и время близилось к предрассветному часу. Таракан вернулся как раз в тот момент, когда сонная дремота наконец-таки одолела Олега и бдительность растаяла вместе с ушедшей тревогой. Таракан взобрался на подушку, осмотрелся. Жесткие кучерявые волосы Олега представляли собой прекрасную лестницу к намеченному месту. Таракан уже долго продумывал план, как ему одолеть великана, и теперь осуществлял самый подходящий вариант. Перебираясь с волосины на волосину, иногда перепрыгивая через глубокие ямы кудряшек, он добрался до искомого места. Таракан остановился на секунду, аккуратно взобрался на ухо и нырнул в его отверстие. Олег почувствовал роковую игру слишком поздно. Он вскочил, нечеловечески заверещал, бросился на пол, прыгнул обратно на кровать и понял, что ему лучше не шевелиться потому, что таракан проник в мозг, и теперь любое его движение будет причинять нестерпимую боль. Он, слава богу, ещё её не почувствовал… Таракан осмотрелся, выбрал удобную позицию в самом центре и стал продумывать дальнейшую стратегию. Во-первых, ему необходимо было обеспечить дальнейший контроль над великаном. Во-вторых, ему хотелось поделиться своим успехом со своими собратьями и, в-третьих,  подчинить своему народу остальных великанов, чтобы обезопаситься навсегда. Да, именно навсегда! Таракан выработал тактику. Ему нужно было изучить, когда великан активен, когда он наиболее непокорен, когда он успокаивается и спит. После этого он сможет оставить контрольный пункт и выйти поведать об успехе своему племени и воодушевить их на наступление и победу.

Прошло немного времени, и он ещё раз убедился в том, что тараканы - высшая раса. Это вывод он сделал, исходя из того, что он стал весьма искусен в управлении этим огромным существом. Теперь таракан перестал сомневаться в том, что необходимо делать, и даже при малейшем намёке на неповиновение он начинал стрекотать или топать конечностями. Эффект был таков, что этот огромный толстолобый мелкомозг тут же пугался настолько, что моментально бросал свою затею. Таракан не знал наверняка, что уж этот великантелло думал, но предположил, что, будучи непосредственно внедренным в мозг, он производит своими слабыми сигналами настолько сильное воздействие, что толстолобу казалось, что это гром небесный или что начинающиеся колебания непременно приведут к страшнейшей боли. Таракан даже вообразил, что функция мозга великана и вовсе сжалась до точки наибольшего возбуждения, то есть его собственных размеров и посмеялся. Теперь таракан называл его любовно на иностранный манер – мой великантес тупицианто. Таракан считал себя настолько оригинальным, что нередко позволял себе похохотать от своего же чувства юмора. Когда таракан смеялся, то Олегу казалось, что вот-вот что-то обрушится, возможно, само небо… и что причиной, вероятно, было не иначе то, что он преступал какой-то закон, покушался на что-то святое. В конце - концов, Олег уже настолько привык быть рабом, что и вовсе забыл про своего руководителя – таракана и про то, как этот шестиногий прохвост завладел им. Скоро таракантелло уже знал всё необходимое: периоды активности, привычки и  нужды своего невольника. Он чувствовал себя великодушным повелителем, ведь он даже особо не вмешивался в то, что Олег делал, лишь направлял его в существенных моментах. Мудроус наслаждался тем, что у него теперь такие большие конечности, что он может брать ими исполинские предметы. Он упивался тем, что такими большими челюстями он может жевать столько пищи, сколько не смог бы съесть при желании, что там за месяц, за целый год! Он восхищался, что теперь, когда он шёл по нужде, это был мощный водопад, а когда чихал, то бурей со стола сносило ковры писчей бумаги. Не без удовольствия он делал огромные прыжки, покрывая за раз сотни своих прежних семенящих переступаний. И всё же он с пренебрежением относился к своему тупицианто. Теперь-то он точно знал, что тараканы высшая раса, потому что так быстро обезволить такую махину мог только представитель одарённого и эволюционно продвинутого народа.
Мудроус долго готовился. Он вначале измотал подопечного подготовкой к экзамену, ловко придавливая на какое-то местечко в мозге, так что тот моментально забывал, что учил за пять минут до этого. Из-за этого тупицианто просидел над учебниками почти до утра, от усталости чуть не рухнув лбом на разбросанные тетради. Затем  после кое-как сданного предмета шестиног вовлек Олега в истерику в очереди в студенческой столовой, в завершение заставил громадину бежать впопыхах за забытой в университете папкой, в которой лежали зачетная книжка и ключи от комнаты. И вот настал час истины. Изначальный вынырнул из уха, когда Олег провалился в глубочайший сон. Он пошёл в свой народ и рассказал о прорыве эволюции их рода и воззвал к тем, кто услышал его и мог осмелиться изменить судьбу. Таракантелло был великолепный оратор, и все, не раздумывая, последовали за ним. Скоро в студенческом городке они захватили большинство простоухих. Так они называли тех, кто спал крепко и не реагировал на то, когда они, перебирая своими лапками, забирались в ухо. Многие так никогда и ничего не почувствовали. Только теперь тараканы подсказывали им что говорить, когда студенты звонили родителям. Теперь тараканы понукали их грубить друг другу в коридорах. Теперь студенты постепенно заражались непомерным чувством собственной важности, которое как вирус распространялось к ним от самодовольных тараканов - ещё бы, такая победа над тупициантами! Старались выводить друг друга из себя и сплетничать. В общем, насекомые находили им занятия, чтобы те даже не вспоминали о том, что тараканы захватили их мозг. Тараканы на своём опыте выяснили, что особенно лёгкой добычей были нытики. Эти настолько были поглощены своим недовольством, что не замечали того, что происходит снаружи. А также легко было овладеть горлопанами, которые так громко себя вели, чтобы произвести эффект на других, что в том шуме терялись и шаги и перекличка тараканов. Легко было проникать  в голову к тем, у кого уже был внутри один-другой таракан. Те помогали своим собратьям, и они без риска забирались в таких особей. Когда подавляющее большинство было захвачено настало время самых непростых свершений… Несмотря на хитрости, большую  осторожность и совместные усилия, сосед Олега оставался неприступным бастионом. Тот с насмешкой передавил уже сотни тараканов, но успех предприятия так и не приблизился ни на ус. Тогда по решению координационного совета они организовали спец группу, которая тренировалась под предводительством Самого Таракана Изначального. Того избранного, который сделал первый шаг к осуществлению мечты времен и народов, то есть произвёл первый захват. Они проходили серьезнейшую подготовку минута за минутой, час за часом, день за днём… Минимум того, в чем им следовало достичь мастерства, был бег задом наперед, гребля в плевках, планирование с потолка на объект размером не больше среднего студенческого уха, сальто на усах и имитация смерти от удара сверху. Но сосед был настолько непредсказуем и обладал иезуитской способностью предвидеть, что группа вся до последнего полегла от его тапочка, утонула в его смачных сморчках, кто-то  даже изжарился на газовой конфорке в общественной кухне. Народ содрогнулся, вера в общее дело поколебалась… Тогда Сам Таракан Изначальный пошёл на дело. Полсотни бойцов помогали ему, ведя наблюдение из углов, со шкафов, из-за занавесок и предметов утвари. Они подавали ему сигналы, корректировали траекторию. Изначальный был искусен и осторожен настолько, что преодолел путь до уха незамеченным. И, о хвала Изначальному,  невредимым нырнул туда. Наконец-таки удалось!!! Весть разнеслась со скоростью инфракрасной волны и тараканы, сидевшие в других студентах, стали посылать ему свои поздравления. Они рукоплескали его отваге и находчивости. Теперь он окончательно знал, что тараканы высшая раса, потому что они, не вылезая из голов простоухих, могли обмениваться сигналами, передавать информацию и согласовывать действия. Он решил начать руководить этой нелепой самонадеянной махиной и устроить тому грубое пробуждение. Но что-то не срабатывало. Вместо того чтобы подскочить, Сосед храпел всё сильнее и сильнее. Таракан стрекотал, потом топал, потом орал во всё горло, так что у великана тряслись гланды, потом даже уговаривал, но, увы, ничего не происходило. Отборный храп мешал Изначальному сосредоточиться и собраться с силами. К тому же сосед во сне изрядно причмокивал и противно скрипел зубами. Таракантелло в этот момент казалось, что его бросили в барабан и в упоении стали, что есть сил палочками лупить по мембране над головой. При этом самое мерзкое было то, что к какофонии барабанщика примешивался скрип пенопласта по стеклу, доносившийся то с той, то с другой стороны барабана. От этого отвратительного скрипа у него начиналась дисфункция конечностей, усы заплетались, накатывали приступы тошноты. И вдруг посреди всего этого безобразия Изначальный почувствовал, как в барабане откуда-то потянуло холодным сквозняком. Это было особенно мучительно, потому как в дополнение храп уже начинал отдаваться в его крохотной голове пронзительной болью. Сквозь этот храп и вой пенопласта он едва расслышал, как что-то с металлическим клацаньем придвигается к нему. Преодолевая боль и оцепенение, Таракантелло обернулся и, о ужас, он увидел, как длинные тонкие как пинцет пальцы тянулись к нему. Изначальный бросился бежать по извилинам мозга, но поздно: пальцы железным обручем сомкнулись на нём. Они стали тянуть его наружу. Холод усиливался. И тут он увидел, как указательный палец другой руки стремительно распрямляется. Он почувствовал удар в лоб и понял, что он на большой скорости приближается к какому-то прямоугольному холодному проёму... 
Олег вздрогнул, открыл глаза и уставился на соседа, который, казалось, прислушивался к звонкому звуку щелбана, который всё ещё раздавался в комнате. Сосед скривил жалостливую мину и промямлил тонким срывающимся голосом: «Я же много раз просил тебя, если на улице холодно, закрывай форточку на ночь. Тебе к тому же и самому, наверняка, не хотелось бы быть закусанным случайным комаром с ледяными ногами и остывшим на улице хоботом, которые тот при влёте не согреет о тёплую батарею».
Олег испытал огромное облегчение. Судя по происходящему, предыдущие события были вымыслом его переутомленного воображения. Хотя для проверки тряхнуть пару раз головой не помешало бы… так для пущей, как говорится, уверенности.