Аркадий Северный - Легенда Русского Шансона

Аркадий Северный –
Легенда Русского Шансона.

Предисловие.

Эта книга посвящается 75-ти летию со дня рождения Аркадия Северного. Легендарному певцу самородку-самоучке, песни которого слушал весь советский народ. Немногие из любителей творчества Северного знали его в лицо. Хотя его песни любили и слушали начиная от уличного пьяницы у пивного ларька и заканчивая людьми, занимающими высокие посты.
 Сама я познакомилась с творчеством Аркадия Северного три года назад. И была просто поражена с каким чувством, самоотдачей и силой он исполнял песни. Его голос своеобразен, баритон с серебристым оттенком, сразу покоряет и завораживает, распевный с каким-то цыганским надрывом, он уникален.
 Меня заинтересовало творчество и биография Северного. За этот небольшой период я прослушала сотни альбомов в его исполнении, перечитала больше сотни статей и воспоминаний о нем, и несколько книг. Посмотрела несколько фильмов, созданных о Северном и о его тяжелой и не простой судьбе.
 Будучи человеком тоже творческим, я после долгих раздумей решила собрать весь этот многочисленный материал воедино, и написать художественную книгу об Аркадии Северном. В ней я пыталась раскрыть и воссоздать образ певца на страницах этой книги. Насколько мне это удалось или нет, судить уже вам, дорогие мои читатели. Так что хочу принести свои извинения, если что не так. Но поверьте, мне это стоило больших трудов, так как я родилась после смерти певца, но большая любовь к творчеству, да и самому Северному сподвигла меня создать эту книгу.
 Эта книга – подарок к Юбилею легендарного певца! И учитывая то, что сам Аркадий Северный большую часть своей жизни дарил свои песни людям не требуя ничего взамен. Я тоже дарю эту книгу, и прошу в память об Аркадии Северном не пытаться заработать не ней денег! Я делаю это от чистого сердца и прошу всех кто ее будет читать, почтить память легендарного певца, так рано покинувшего этот мир.
 Желаю вам приятного прочтения дорогие товарищи!

С уважением, Ирина Шибанова.









Глава 1

Немного о детстве

                …Когда-нибудь наверняка
                Подымет детская рука
                Мои года – мое богатство.
 
 Иваново – крупнейший промышленный город, расположенный в междуречье Волги и Клязьмы, на обоих берегах реки Уводь (притока Клязьмы).
 Этот город интересен не древностями, а следами более недавнего прошлого, а именно – застройкой конца ХIХ – начала ХХ века и конструктивизмом 20-х – начала 30-х годов. В Иванове интересный и оригинальный модерн, некоторые особняки могли бы сделать честь и столицам. Позже для Иваново проектировали виднейшие зодчие советского авангарда, в их числе – братья Веснины. Странный город… один из немногих в России,

развивавшийся преемственно, без отрицаний и резких диссонансов (хотя, конечно, разрушений было немало). В чем-то воплотивший мечту о городе-саде…

(Историческая справка):

 «Впервые Иваново упоминается в 1565 году, когда Иван Грозный пожаловал село князю М.Черкасскому. Во второй половине ХVII века здесь насчитывалось более 300 дворов.
 Основным занятием жителей было изготовление и крашение льняных холстов, а также торговля.

  Бурный рост Иванова в XVIII веке связан с развитием мануфактурного производства. В это время селом владеют Шереметьевы, их крепостные активно строят полотняные мануфактуры (в том числе и каменные здания). С конца XVIII века в Иванове появляются крупные купеческие усадьбы. После войны 1812 года, когда текстильная промышленность Москвы была практически уничтожена, резко вырос спрос на ивановские ткани. Развернулось строительство новых фабрик и жилых домов по окраинам Иванова.

 В 1871 году село Иваново и Вознесенский посад были объединены в город Иваново-Вознесенск, в котором насчитывалось более 10 000 жителей. В начале ХХ века, в связи с новым экономическим подъемом, в Иваново-Вознесенске возводится много кирпичных зданий социального назначения (учебных заведений, больниц и т.п.).

 В 1924-1926 годах был построен Первый Рабочий поселок на 8 000 человек. Генплан поселка, созданный в московском АО «Стандарт» под руководством Л.А.Веснина, воплотил в себе идеи города-сада. В 1925-1926 году был построен Второй Рабочий поселок. …Только в 1932 году город получил свое окончательное название (Иваново)».

  Иваново. В этот солнечный, воскресный весенний день, когда снег еще во всю, застилает ивановские дворы, а ребятишки катаются на санках, но уже где-то чуть слышно в воздухе забрезжило весной, 12 марта 1939 год, в роддоме №1 раздался детский крик и плачь. На свет появился мальчик.
-Елена Макарова, у вас родился мальчик, – объявила акушерка  роженице.
-Дайте мне на него посмотреть, – сказала усталая, но радостная женщина. Акушерка поднесла ребенка матери, та взяла его на руки, и прижала к себе. Мальчик тут же успокоился, перестав плакать на руках матери.
-Хорошенький, правда? – поинтересовалась акушерка, обратившись к матери малыша.
-Он очень похож на Дмитрия, – ответила женщина.
-Как же вы его теперь назовете,  еще не придумали? – спросила акушерка.
-Я назову его Аркадий…. Аркадий Дмитриевич Звездин, – ответила женщина, прижимая ребенка к себе, и целуя. – Ты Аркадий первый, кто родился в городе Иваново. – Нашептывала мать малышу, который от ее тепла мирно посапывая, стал засыпать…
  Аркадий был далеко не первый ребенок у Звездиных, и не последний в этой большой, благополучной, дружной семье.
 Отец Аркадия – Дмитрий Иосифович Звездин как до войны, так и после, занимал солидный и доходный пост по тем временам. Денег хватало, и его супруга, Елена Макарова могла спокойно сидеть дома, и заниматься воспитанием своих детей, которых у них было пятеро: старшие братья Лев, Валентин и сестра Людмила, и самый младший Михаил, который появился уже после войны,- средним был Аркадий.

Спустя семь лет, 1 сентября 1946 года. Маленький Аркадий сегодня собирается в первый класс, естественно, как и каждый первоклассник волнуется. На нем школьная форма того времени: фуражка с фирменной кокардой, ослепительно-белой воротничок, выглядывает из-под темной основной рубашки, которая доходит до середины бедер. На талии широкий черный кожаный ремень с пряжкой, на которой красуется объемная пятиконечная звезда. Аркадий с удовольствием смотрит на отглаженные брючки со стрелкой, как у взрослого,  на ногах ботиночки от старших братьев и ранец в руках.
 Мальчик, заметно волнуясь, раскачивает в руках ранец.
-Аркаша, волнуешься? – спросил у него отец.
-Да, волнуюсь, ведь это же будет мой первый день в школе, – отвечает Аркадий.
-Не волнуйся, все у тебя будет хорошо сынок. Смотри Аркаша на меня и улыбайся, я сфотографирую тебя на память, – сказал отец, наводя объектив фотоаппарата на ребенка. Мальчик поднял огромные карие глаза на отца, и, улыбаясь, стал ему позировать. После того, как Дмитрий Иосифович сфотографировал Аркашу, мальчик пошел на праздничную линейку школы № 39, которая располагалась неподалеку от дома на Союзной улице, где и жила семья Звездиных – в Первом Рабочем поселке. ( Эта школа была только для мальчиков, и учился Аркадий в ней с первого по пятый класс).
 В школе Аркаша учился хорошо, хотя особого рвения к учебе не проявлял. С детских лет мальчик отличался свободолюбием. Он очень любил играть в хоккей, городки. Был очень музыкальный, рано научился играть на семиструнной гитаре, знал и исполнял множество разных песен. В школе Аркадий был примерного поведения, отличался честностью, был тихим, спокойным мальчиком, не любил шумные компании. 

 Как-то раз после уроков Аркаша возвращался домой со своим двоюродным братом Борей Соловьевым. По дороге домой ребята о чем-то оживленно беседовали, весело смеялись.
Только что прошел сильный ливень, и на улицах города Иваново были огромные лужи. Дети подошли к одной из таких луж.
-Ого! Смотри, какая лужа?! – сказал удивленно Боря. – Побежали наперегонки. – И он бросился, весело бежать по луже. -  Аркаш, что ты стоишь?! Догоняй!! Это ж так весело!!! – Крикнул издалека Боря двоюродному брату, но он остался стоять на месте, смотря растерянно вдаль, пытаясь обойти грязную лужу с другой стороны. Тогда Боря подошел к Аркаше, беря его за руку:
-Ты что не хочешь пробежаться?! – с удивлением спросил он у брата.
-Да, я с удовольствием…, но, по-моему, нам придется вернуться, и обойти лужу с другой стороны, – ответил со вздохом Аркаша.
-Ты... чего?! – не понимая в чем дело, спросил Боря у брата.
-Борь, я не могу ходить по воде в этих ботинках, – ответил Аркаша.
-Почему не можешь? – спросил Боря.
-У меня они промокают. Однажды я так прошелся осенью, промочил ноги по холодной воде, потом у меня насморк и кашель начался…, а я так не хочу болеть. – Ответил Аркаша брату. Боря постоял секунду, подумал. Потом взял младшего брата подмышки.
-Ты что делаешь?! – со смехом спросил у него Аркаша.
-Я тебя перенесу, – ответил Боря.
-А ты меня не уронишь в эту лужу?! А то если я приду домой грязный, как свинья, меня мама будет ругать, – поинтересовался Аркаша у брата.
-Не бойся, не уроню. Ведь я тебя старше на год, а значит я тебя сильнее, – сказал Боря, перенося Аркашу через лужу.
И так происходило каждый раз, когда на улице была сырая погода.
  В это время Аркадий уже играл на семиструнной гитаре, и для своих семи лет играл довольно неплохо. Любовь к музыке у Аркадия была от отца. Именно Дмитрий Иосифович показал своему маленькому сыну несколько музыкальных аккордов, так как сам довольно прилично музицировал. И, видя любовь, сына к гитаре, решил научить его нескольким несложным аккордам.
  Аркадий практически не мог обходится без гитары. Очень часто маленький Аркаша играл на семейных праздниках дома, или для друзей на улице. Дома Аркадий мог часами играть и петь для себя. Так как жизнь в Иваново было более чем спокойной, и развлечений было не очень много, приходилось развлекать себя самим.
  Исполняя песни, Аркадий был полностью поглощен музыкой и словами песен. В это время он действительно представлял, себе те места, о чем говорилось в текстах.

Я один возле моря брожу,
Дождь Балтийский с утра моросит,
Я тебе о себе ничего не скажу,
Обо мне все расскажут цветы….

И Аркадий видел себя на берегу Балтийского моря, ранним утром, когда лучи солнца начинают только-только пробиваться сквозь дождевые тучи. Мелкий, летний дождь моросящий в лицо, и он, совершенно босой, бродит по безлюдному пляжу с букетом красных роз в ожидание своей возлюбленной.
 Многие образы вставали перед глазами Аркадия, когда он исполнял песни. Он вживался в образы своих героев, и проживал в песнях их жизни, вкладывая в эти песни свою душу, и пел как будто о самом себе. Со временем с годами, все это будет все ярче и ярче проявляться в его песнях. Именно через песни он будет разговаривать со своими любимыми, и дорогими ему людьми. Ведь не все можно сказать словами человеку находящемуся рядом с тобой, а что-то можно просто не успеть. И вот так спустя годы Аркадий будет общаться с разными людьми, с родными и друзьями, и даже со своими

недругами. Но все это будет потом, а пока юношеский задор и беззаботная школьная, а потом и студенческая жизнь отражаются в песнях совсем еще юного Аркадия Звездина.
  После начальной мужской школы Аркадий переходит в школу №25, потом в общую, и учится в ней до 1956 года.
 Вот и выпускной класс. Это был первый выпуск школы №25 10-го «Б» класса 1956 года. Последний звонок. Казалось бы только вчера маленький Аркаша шел в первый класс, а сегодня у него уже последний звонок. И вот уже Аркадий не маленький мальчик, а довольно интересный юноша. Высокий, худощавый, приятной наружности. Густыми темно-русыми волосами, гладко зачесанные назад, обрамляют красивый лоб. На худощавом юношеском лице огромные карие глаза с длинными, темными, пушистыми ресницами, небольшой прямой нос, полные, красиво очерченные губы, небольшой подбородок закругленной формы, оттопыренные уши – верхними краями слегка повернуты вперед, а на левом виске большое, темное родимое пятно. Интеллигентный красивый юноша, еще конечно с детскими чертами лица, (в эти годы Аркадий выглядел значительно моложе своих сверстников), но уже постепенно приобретая мужскую красоту. На выпускном Аркадий бы в праздничном темном костюме. И вот в таком виде Аркадий будет запечатлен фотографом на выпускной фотографии. А за тем получение аттестата о среднем образовании. Время летело словно птица, принося на своих невидимых крыльях плоды жизни и судьбы. Наступила весна, в марте Аркадий отметил с друзьями свое девятьнадцатилетие, а в первых числах апреля у него умирает отец, для Аркадия это был первый удар в его жизни приготовленный ему судьбой.
 Четвертого апреля 1958 года прошли похороны отца Аркадия. Это всегда тяжело терять родных людей в любом возрасте, тяжело. Но все-таки в юные годы, такие страшные моменты в жизни накладывают больший отпечаток на твою дальнейшую судьбу, чем более в зрелом возрасте. Ведь в девятнадцать лет, тебе еще нужна поддержка и опора в жизни. А тут вдруг как гром среди ясного неба, все в жизни рухнуло в одночасье.
«Ну, почему все так…? Почему...? – думал про себя Аркадий, смотря на бездвижное, мертвецки бледное лицо своего отца. – «Папа, почему ты так рано ушел от нас?» - И горькие, жгучие слезы, сами по себе лились из его глаз, обжигая ему лицо и губы. У изголовья гроба стояли мама с сестрой Милой, было слышно их тихое рыдание, и плач братьев и остальных родственников. На похоронах было много народу: племянники и зять, сослуживцы по работе, друзья со школы ФЗУ и РМК, соседи и просто знакомые.
 В этот день погода стояла пасмурная, и хоть была весна на дворе, все равно, было еще по-зимнему холодно, на земле везде лежал снег. После похорон четверо братьев Звездиных: Лев, Валентин, Аркадий и маленький Михаил пообещали друг другу, что: «Что бы, не случилось, где бы они не были, но каждый год четвертого апреля в день памяти своего отца они всегда будут собираться вместе». И действительно не один из них ни разу не нарушит свое обещание, давшее в молодые годы, и лишь только смерть разорвет слова данной клятвы.
В середине августа 1958 года Аркадий уезжает из Иванова, где у него прошло все детство, в Ленинград, где он будет в дальнейшем учится и, где пройдет большая часть его жизни.








Глава 2

Студенческие годы

                Льется дней моих розовый купол.
                В сердце снов золотых сума.
               
                Сергей Есенин


 В конце августа 1958 год Аркадий по приезду в Ленинград, 19 августа подает документы в Лесотехническую академию имени С. М. Кирова (ЛТА) на лесоинженерный факультет.
 В Ленинграде Аркадий живет у своей тетки.
 Провинциального парнишку из спокойного города Иваново столичная жизнь быстро засасывает. Аркадию здесь все в новинку. Шум огромного города, столько развлечений, столько новых знакомых и, конечно же, музыка и гитара. Здесь Аркадий чувствует себя свободным, самостоятельным, а самое главное взрослым человеком. Здесь нет родителей, а значит, нет и запретов. А когда тебе восемнадцать лет, ты молод, полон энергии и сил, то жизнь бьет ключом…. И когда ты жил до этого в тихом городе, как Иваново, то приехав в шумный Ленинград, тебе так хочется познать все прелести столичной жизни. Запретов больше нет, «НЕТ» запретам, и наступает – «СВОБОДА!!!»
 И молодой Аркадий Звездин очень быстро вписывается в компанию молодых людей, про которых в то время говорили: «Они мешают нам жить».
 Они были такими же студентами, как и Аркадий. В то время молодежи было более интересно познавать столичную жизнь, нежели сидеть на лекциях в душных аудиториях института. Свободолюбивые молодые люди, следившие за модой, отличавшиеся своим внешним обликом, манерой поведения, любовью к запрещенной западной музыке. Этих молодых людей называли «Стилягами».
 Стиляги – молодежная субкультура в СССР, она получила широкое распространения в крупных советских городах с конца 1940-х по начало 1960-х годов, имевшая в качестве эталона преимущество американский образ жизни. Их отличала нарочитая аполитичность, определенный цинизм в суждениях, отрицательное отношение к некоторым нормам советской морали. Стиляги выделялись яркой одеждой, определенной манерой разговора. Им был присущ повышенный интерес к музыке и танцам из-за рубежа.
 Девушки-стиляги ярко красились, носили прически «венчик мира». Для них «особым шиком» считались узкие юбки, обтягивающие бедра, так же они носили крепдешиновые платья, изящные маленькие каблучки, чулки со швом и шляпки. Для молодых людей были предпочтением в одежде брюки-дудочки, взбитый «кок» на голове, элегантные пиджаки с широкими плечами, узкий галстук – «селедочка», завязывающийся на крошечный узел, так же они носили немыслимых расцветок носки, зонтик-тросточка. Из одежды актуальным у стиляг считались свитера «с оленями», тем самым они подражали героям фильмов «Серенада Солнечной Долины» и «Девушка моей мечты». В качестве обуви стиляги носили полуботинки на толстой белой каучуковой подошве. Летом пользовались популярности яркие рубашки в «гавайском стиле». Так образ стиляг постепенно эволюционировал от эпатажа к элегантности.
 Среди этих молодых людей были популярны своеобразные предметы роскоши – трофейные зажигалки и портсигары, американские игральные карты с полуобнаженными девушками (стиль Pin-up), редкие в то время авторучки. В 60-х годах стиляги отчасти переняли рок-н-рольный образ. Эти молодые люди, ревностно следовавшие моде и предпочитавшие джазовую музыку. Именно, по этому, молодой студент Аркадий Звездин впоследствии, так полюбит джазовую музыку.
 В музыкальном репертуаре среди стиляг были популярны: буги-вуги, рок-н-ролл, твист, лирические баллады того времени становятся реальностью для всех желающих! (Сейчас это называют роком, а раньше это называлось буги-вуги, блюзом, ритм-н-блюзом…)
 Причем, советские стиляги не ограничивались довольно скудными познаниями в этой области и изобретали собственные вариации на тему модного танца. Так, существовали «атомный», «канадский» или «тройной Гамбургский» стили. Первые два мало чем отличались друг от друга и были некой вариацией на тему танцев джиттер баг, линди хоп и буги-вуги. «Тройной Гамбургский» был медленным танцем, похожий на слоу-фокс.
 В конце 40-х – вначале 50-х гг. среди стиляг считалась актуальной музыкой свингового оркестра Гленна Миллера, так же среди молодежи популярны такие музыканты, как Луи Армстронг, Бенни Гудмен, Дюк Эллингтон, Чарли Паркер, Элвис Пресли и Билл Хейли.
 Однако грампластинки с записями модных исполнителей в СССР были редкостью. В связи с образовавшимся дефицитом, стал популярен так называемый «рок на костях» - запись музыки производилась на рентгеновских снимках. У стиляг существовало еще одно название таких «пластинок» - «скелет моей бабушки». Своеобразным гимном стиляг стала песня из кинофильма «Серенада Солнечной Долины» под названием «Поезд на Чаттанугу»:

Pardon me, boy
Is that the Chattanooga Choo-Choo
Track twenty nine,
Boy, you can give me a shine.
   
Для Аркадия, конечно же, студенческая жизнь сейчас гораздо интересней, чем зубрежка старых, пыльных книг, и лекций в душных аудиториях по диалектическому материализму и политэкономии.
Общительный и веселый Аркадий быстро знакомится с такими студентами, как и он сам, ребятами из среды «стиляг» Николаем Петровым и Юрием Ивановым.
 Очередной день прошел, занятия закончены. Втроем Аркадий, Петров и Иванов после занятий обсуждают планы на вечер.
-Давайте возьмем бутылку вина, и кинем брэк по Броду. Дринкнем. Ну, как вам такая идея? – спросил Петров.
-Но одной, бутылке будет мало, надо две взять, – ответил Иванов. – Надо еще в общаге у кого-нибудь гитару взять для Аркаши. Он петь любит, пусть что-нибудь сбацает.
-Ну, тогда похиляли, – сказал Петров. Так они и решили. Вышли ребята из института добрались до ближайшего магазина, взяли две бутылки вина и какой-то закуски, и пошли в общагу за гитарой. В общем, там они и остались в этот вечер. В одной из комнат общежития собралась компания, чуваки, чувихи – (юноши, девушки). На столе стояла выпивка и что-то из закуски. В комнате было приоткрыто окно, так как, дым от сигарет стоял столбом. Компания была человек из семи, десяти. В углу стоял проигрыватель, играла джазовая музыка. Аркадий с друзьями быстро присоединились к этой компании. Чем больше народу, тем веселее. Каждый из присутствующих хотел чем-то выделиться, кто разными байками о своей жизни и о жизни своих друзей, кто веселыми нецензурными анекдотами. А Аркадий взял в руки гитару, сел на тумбочку, и запел песню Луи Армстронга:


Ain’t Misbehavin’
No one to talk with
All by myself
No one to walk with
But I’m happy on the shelf
Ain’t misbehavin’
I’m savin’ my love for you 

I know for certain
The one I love
I’m through with flirtin’
It’s just you I’m thinkin’ of
Ain’t misbehavin’
I’m savin’ my love for you….

Он исполнял, настолько похоже, что молодежь отвлеклась от всего в этот момент, и стали слушать пения Аркадия в подражание великому Армстронгу. Аркадий никогда в жизни не изучавший английский (в школе он изучал немецкий) вточности на слух исполнял песни на английском языке с таким правильным произношением, что присутствующим казалось, что перед ними сейчас сидит не парень из их института, а действительно какой-то иностранец. А природная хрипотца в голосе придавала Аркадию особый шарм во время исполнения песен. Ребята были просто в восторге, и они просили еще и еще что-нибудь исполнить Аркадия.
-Что же вам, еще такого исполнить...?! – сказал Аркадий, растерянно смотря на подвыпившую публику. Он уже изрядно устал за сегодняшний вечер. Но, все же, Аркадий вновь взял в руки гитару, и усталыми пальцами стал, что-то наигрывать…, как вдруг в дверь распахнулась и в комнату ворвался взволнованный студент:
-Чуваки, шухер - комендантша делает обход!
Тут начался кипешь, студенты распахнули окно, и одна половина присутствующих выскочили в открытое окно, а другая половина, тут же разбежались по своим комнатам. И через несколько минут в комнате остались лишь несколько студентов, которые быстренько легли по своим кроваткам, и претворились спящими. Так что, когда комендант вошла в комнату, кроме запаха сигарет, и нескольких мирно «спящих» студентов ничего больше не увидела. 
 Было около двух часов ночи, когда Аркадий возвращался домой к тетке, у которой он жил. Какое-то время он блуждал по темным улочкам Ленинграда, в поисках своего дома. Но все-таки к трем часам утра подвыпивший студент отыскал свой дом. Зашел в подъезд, пошатывающейся походкой поднялся по лестнице, открыл дверь ключом, который ему дали, и тихонечко на цыпочках добрался до своей комнаты, разделся, лег в кровать и отключился.   
 Проснулся Аркадий не свет ни заря, в шесть часов. Пошел в ванную комнату, включил прохладную воду и стал под холодный душ. Струи прохладной, бодрящий воды стекали с темно-русых волос Аркадий, попадая на его худенькое тело, и продолжая свое движение вниз по ногам, попадая в ванную, и уходя в канализацию. Он выключил воду, вытерся полотенцем, надел чистое нижнее белье, и подошел к зеркалу. Смотря на свое отражение в зеркале, Аркадий взял расческу и стал укладывать влажные волосы. Парень вышел из ванной комнаты, вернулся вновь в спальню. Включил утюг, подождав, пока он нагреется, достал из чемодана, стоявшего под кроватью, чистую рубашку и брюки. Отгладил их, оделся, и, выйдя из комнаты, пошел на кухню. Разбив несколько яиц в сковородку, поставил ее на огонь, Аркадий поджарил себе яичницу. Позавтракал, выпил чашку кофе и вновь вернулся в свою комнату. Собрав книжки для учебы, молодой студент отправился в институт.
  В ЛТА Аркадия ждали его друзья, помятые после вчерашнего Николай Петров и Юрий Иванов. При виде своего друга, такого наглаженного и причесанного, Петров и Иванов переглянусь между собой.
-По его виду не скажешь, что он был вчера с нами, – сказал Петров.
-Как это ему удается? – вопросительно посмотрев на Колю, ответил Иванов.
-Сейчас узнаем, – ответил Петров. Аркадий подошел к ним, поздоровался.
-Слушай, Звездин, такое впечатление, что тебя вчера с нами не было, – сказал Петров.
-Да, что ты говоришь?! – удивился Аркадий. – И в чем же это выражается?! – спросил он их с улыбкой.
-Да ты такой наглаженный, причесанный. Такое впечатление, что ты весь вечер вчера корпел над книжками, и лег часов в десять спать, – ответил Колька.
-Угу! – усмехнулся Аркадий. – В десять часов?! Ха-ха, ты лучше спроси меня, на самом деле, во сколько я вчера вернулся домой.
-Ну, и во сколько же ты вчера вернулся домой? – спросил Иванов.
-…Ну, значит, поблуждал я маленько по ночным улицам Ленинграда. Я-то еще плохо ориентируюсь в городе, а ночью, да еще и после вчерашней вечеринке…, так, что пришлось мне вчера, то есть пардон сегодня уже поблуждать, поискать свой дом. Вот иду я, все какие-то незнакомые улицы, дворы. Сворачиваю в один из них. Гляжу на номер дома, и думаю про себя: «О, чудо! Наконец-то я нашел свой дом и подъезд. Прихожу домой, глянул на часы. Ого! Уже три часа утра. Ну что ж, лег в кровать и отключился, а в шесть часов будильник дзинь – дзинь! Я глаза открываю, гляжу на часы шесть часов утра, пара вставать. Поднялся с кровати, кое-как добрался до ванной, принял холодный душ, чтобы хоть как-то придти в себя, погладил одежду, приготовил себе завтрак, выпил чашку крепкого кофе, пришел сюда, – ответил Аркадий, зевая. – Так что я вообще не выспался, держусь только на одном кофе. Сейчас, наверное, если сяду за парту, тут же усну. Я уже не говорю об уроках, к ним я сегодня не готов.    
-Да, не переживай мы тоже не готовы, – ответил Юрий Иванов.
 Тут к ним подошел парень. Он был невысокого роста, темноволосый, с голубыми глазами. Он был с другой группы.
-Здорово, чуваки, что вчера весело время провели? – спросил парень со смехом, и тут же обратился к Аркадию. – Слушай я вообще-то пришел к тебе, меня зовут Борис Бродский, а как твое имя?
-Аркадий Звездин.
-Слушай, я же вчера был на этой вечеринке…. И мне очень интересно, где ты так научился петь?! Я вчера обалдел, когда услышал, как ты исполняешь песни Армстронга, так здорово подражая ему. Ты вчера вытворял такое…! Это надо было видеть, – сказал восхищенно Борис. Аркадий в изумлении смотрел на него с улыбкой:
-Прости, а что я такого вытворял?!
-Слушай у нас как раз ушел неделю назад солист из нашего вузовского оркестра. И я уже несколько дней ищу человека на его место. Но когда я увидел твое вчерашнее выступление, то подумал: «Вот этот парень может зажечь публику своим исполнением». Кстати Аркадий, скажи мне, где ты научился, такому хорошему английскому произношению? – спросил Борис.
-Я вообще английский не знаю, в школе я изучал немецкий, – ответил Аркадий.
-Ну, у тебя же такое нормальное произношение, ты, что разучил эти песни?! – изумленно спросил Бродский.
-Да нет, я их не учил, просто где-то слышал в компании, вот вчера, решил исполнить на слух по памяти эти песни. Я с детство очень люблю петь, и играть на гитаре, а еще я стал большим поклонником джаза с недавних пор, так что мне исполнить эти песни не составило никакого труда, я от музыки получаю колоссальное удовольствие, – ответил с улыбкой Аркадий.
-Слушай, я тебе делаю предложение, приходи сегодня после занятий в актовый зал, у нас сегодня репетиция. Я хочу, чтобы ты стал вокалистом в нашем оркестре, познакомлю тебя с ребятами. С таким талантом, как у тебя нужно быть на виду. Ну, как сегодня придешь? – поинтересовался Борис. От этих слов Аркадий даже немного смутился, ведь ему еще никогда раннее не доводилось выступать с оркестром, тем более в качестве вокалиста. Но для молодого студента Звездина, это было все очень интересно.
-Конечно же, я обязательно приду, – ответил Аркадий.
-Хорошо, будем ждать, – ответил Борис и пошел к себе на занятия. Прозвенел звонок и группы студентов разошлись по своим аудиториям.
  Шли занятия одно за другим, на них Аркадий сидел за партой вместе с Николаем Петровым. Он подпер голову рукой и смотрел усталыми глазами на преподавателя, который, что-то объяснял у доски.
-Я больше не могу, точно сейчас усну, – сказал Аркадий Николаю.
-Сейчас, подожди, – сказал Петров. – Сейчас я тут кое-что дорисую. О! Смотри, – сказал Коля, подвигая Аркадию листок с карикатурой. Аркадий усмехнулся:
-Ты этому чуду уши пририсуй подлиннее, тогда вообще будет хохма, – заметил Аркадий.
-Сейчас, пририсую…. Во! Смотри! – сказал Петров.
-Ха-ха-ха! – Засмеялся Аркадий. – Ты ему еще шнобель приделай.
-Сейчас приделаю, – ответил Коля, рисуя человечку на карикатуре еще и огромный нос. – А теперь?! – со смехом спросил Петров. Аркадий посмотрел на это произведение, и отвернувшись к окну закрыл лицо рукой, чтобы не было так заметно, что он укатывался со смеху.
-Чем, ты его так рассмешил?! – спросил удивленно Иванов, который записывал лекцию за преподавателем.
-А ты посмотри, – ответил Коля, подвигая рисунок Юре, на котором был изображен шарж на преподавателя.
-Ого! – сказал Иванов со смехом. Тут их заметил преподаватель:
-Так товарищи, по-моему, меня слушают не все?! Звездин, Иванов, Петров вам, что не интересно то, что я рассказываю по политэкономии?
-Нет, очень интересно, – ответили все хором, еле сдерживая смех.
-Тогда, перестаньте заниматься посторонними делами, – ответил преподаватель, поправляя очки на носу, и вытирая лысину платком. – Между прочим, у вас по этому предмету будет экзамен через несколько дней. Значит так, если я еще услышу с вашего места хоть один звук, пеняйте на себя. Вы у меня все трое получите по паре в журнал, и выйдите из аудитории вон! Вам все ясно?!
-Конечно Григорий Семенович. Мы вас внимательно слушаем, – ответили все трое, и замолчали до конца пары. Кое-как ребята досидели до конца пары. А потом перемена, за тем еще одна скучная пара и, наконец-то, долгожданный звонок, занятия закончены. Аркадий простился со своими друзьями и пошел в актовый зал, где его ждали музыканты, которые проверяли инструменты. Дверь тихонько приоткрылась, и в актовый зал вошел худенький парнишка среднего роста. Музыканты так были увлечены своими делами, что даже и не заметили присутствие нового человека в помещении.
-Борис, – окликнул его Аркадий, тот обернулся назад.
-О-о! Ты пришел, заходи Аркаш, располагайся, – сказал Борис с радостью. Аркадий оставил вещи на стульях в первом ряду и поднялся на сцену.
-Кто это? – спросил один из музыкантов.
-Это наш новый солист, – ответил ему Борис.
-И че хорошо поет? – поинтересовался тот.
-Знаешь, наш Васяня ему и в подметки не годится, – ответил Борис, и обратился к остальным музыкантам. – Ребята я вчера совершенно случайно оказался на одной из вечеринок в общаге, и вдруг я обалдел, когда услышал, как вот этот парень исполняет Луи Армстронга. И я подумал: «Вот кто может стать нашим новым солистом», - знакомтесь – Аркадий Звездин. – В свою очередь Борис представил Аркадию остальных музыкантов. После дружеских рукопожатий и не долгого обсуждения репертуара они приступили к репетиции, им очень хотелось услышать в деле, как поет их новый солист, от которого был в таком восторге Бродский. Аркадий пошел к микрофону и запел. И тут у всех присутствующих по коже побежали мурашки от услышанного. Наичистейший баритональный тенор серебристого оттенка, разливался по всему актовому залу. Песня лилась будто соловьиная трель, переливисто и легко. Какой-то цыганский надрыв присутствовал в его голосе, и это было настолько здорово. Плюс ко всему у парня был какой-то мальчишеский непосредственный задор, такой живой и бесшабашный, который мог расшевелить любого даже самого сухого, ушедшего в себя ханжу. От Аркадия шла такая живая, добрая энергетика, его пение было чем-то вроде глотка свежего воздуха, ворвавшегося в открытое окно в морозное утро, когда ты находился долгое время в затхлой комнате. Когда Аркадий закончил, музыканты были просто в шоке от услышанного.
 Репетиция закончена, то что они будут играть на предстоящем празднике обсуждено, тем более ребята еще не раз прорепетируют и отработают этот концерт. А сейчас музыканты стали собираться по домам, так как им еще нужно было готовиться к завтрашним занятиям. Выходя из актового зала, Борис, обнимая Аркадия за плечо, спросил:
-И кто ж ты такой Аркадий Звездин?
-А собственно, что именно ты хочешь обо мне узнать?! – смущенно поинтересовался у него Аркадий.
-Откуда ты? Чем занимался до этого? Я ведь вижу, что музыкальную школу ты не заканчивал, так как сам я с детских лет играю на фортепиано. И скажем так, взгляд со стороны - ты поешь не так, как учат преподаватели там - в музыкальных школах, – сказал Борис.
-Ну, правильно я нигде не учился ни пению, ни игре на гитаре, и этого не скрываю. Я ведь не стремлюсь стать музыкантом, это скорее мое увлечение в свободное время. Просто очень люблю петь. Не знаю, как это объяснить, но песнями я живу. Конечно ты знаешь, как надо правильно играть и петь, но я чувствую всю эту музыку изнутри. Еще в детстве я очень часто любил наблюдать, как играет мой папа, и мне тоже хотелось научиться. В один прекрасный день он показал мне несколько несложных аккордов на гитаре, и с тех пор я и гитара неразлучны. Я не могу жить без музыки, – ответил Аркадий с каким-то восторгом в глазах.
-А что твой отец музыкант? – спросил Борис.
-Нет, он был начальником на Ивановской железной дороге, просто так он так любил расслабляться после трудового дня, – сказал Аркадий.
-Так ты, что из Иваново?! – удивленно спросил Бродский.
-Да, – ответил Аркадий.
-Слушай, если ты так любишь музыку, почему ты не поступил в музыкальное училище? – спросил Борис.
-Музыкант – это не профессия, так говорил папа, а мама его поддерживала, – сказал Аркадий с какой-то грустью в голосе.
-Мои тоже так говорят, – усмехнулся Борис. – Ну, я – это я, это так…. А ты это совсем другое дело, у тебя действительно талант, если бы ты закончил музыкальное училище, у тебя был бы шанс попасть на эстраду. С таким потенциалом как у тебя, ты бы очень быстро пошел.
-Дело в том, что меня не прельщает то, что поют на нашей эстраде. Только не говори, что тебе это нравится, - ответил Аркадий.
-Конечно, нет. Слушай, давай пойдем и отметим наше с тобой знакомство? – предложил Борис.
-Пойдем, – согласился Аркадий. После чего они вышли из института, и зашли в ближайший магазин, взяли бутылочку вина и пошли в общежитие. 
  После этого знакомства с Борисом, жизнь юного студента Звездина резко меняется. Он постоянно выступает на всех студенческих вечеринках вместе с музыкантами из своего института. Аркадий поет как на официальных праздниках, там, где присутствуют преподаватели, так и на студенческих вечеринках. Вот тут Аркадий раскрывал свой потенциал на полную катушку. Ведь здесь они играли джаз, который студент Звездин очень любил. Аркадий выкладывался, заражая своей неуемной энергией весь зал. Веселый и юморной Аркадий так же не пропускает ни одного К.В.Н. или вечера студенческой самодеятельности, где он имел тоже очень большой успех. Ко всему прочему он играет в хоккей в студенческой команде ЛТА.
 В то же время учеба в институте уходит на второй план. От такой бурной студенческой жизни у Аркадия начинают появляться «хвосты», это очень не нравилось преподавателям института.
 Ленинградская осень пролетела очень быстра со своими постоянными холодными, проливными дождями, наступила зима. Вот уже и декабрь подходит к концу и все начинают готовится к Новому году. Как и все остальные Аркадий тоже готовится к этому празднику. Этот новый год он собирается отметить в Северной столице.
 Двадцать восьмое декабря, обильно засыпает весь Ленинград снегом. Дворы, улицы, мостовые все покрыто белым, пушистым одеялом.
 А в здание ЛТА молодые музыканты готовятся к праздничному вечеру. Идут последние приготовления, небольшая суматоха, настраиваются инструменты. Вроде даже преподаватели обещали на кое-что закрыть глаза в этот раз. Так что можно было позволить себе небольшие вольности в стиле музыкального исполнения: фокстрот и танго. Но эта была своего рода генеральная репетиция Новогоднего вечера под пристальные взоры преподавателей. Настоящая вечеринка, должна была состояться тридцать первого декабря в одном из подпольных залов Ленинграда.
 И вот, наконец-то, долгожданный день наступил. Одиннадцать вечера, на улице сыплет снег, на окнах, искрящимися огоньками от ночных фонарей, красуются морозные узоры. А в одном из ленинградских полуподвальных помещений начинается «слет» молодежи. Еще вчера они были приличными мальчиками и девочками, но сегодня это их вечер. Сброшены скучные и «серые» одежды повседневности: девушки преобразились в клеевых «чувих» - переодевшись в узкие юбки, которые буквально трещали по швам, преобразили свои юные лица ярким вызывающим макияжем, а их волосы превратились в «венчики мира». Молодые люди тоже не отстали от своих спутниц, ведь они крутые «чуваки», а образ их должен соответствовать. Они одели ярких цветов пиджаки с широкими плечами, на шею повязав узкие галстуки – «селедочка», брюки-дудочки, а их прически превратились во взбитый «кок». Их внешний вид был подражание стиля Элвиса Пресли. Пока молодежь заполняла помещение, музыканты играли для них джаз. На сцене у микрофона стоял Аркадий, зажигая зал веселыми шутками и исполняя песни на английском языке, одна из которых была Луи Армстронга “If I Could Be With You (One Hour Tonight)”:

Baby, baby
I wanna be with you tonight


If I could be with you, I’d love you strong
If I could be with you, I’d love you long
I want you to know that I wouldn’t go
Until I told you honey why I love you so

If I could be with you, one hour tonight
If I was free to do the things I might, things I might
I’m telling you true, I’d be anything but blue
If I could be with you, hmm babe
If I could be with you

Он исполнял эту песню, вкладывая в нее частичку своей души, что так заводило танцующую, подвыпившую молодежь. Хотя внешний вид Аркадия мало напоминал облик «стиляги», скорее наоборот он предпочитал более, классический образ. Он был в светлой накрахмаленной рубашке и наглаженных со стрелками брюках. Его слегка растрепанные волосы немного взмокли от пота. Аркадий смотрел в зал на веселящуюся молодежь большими карими лазами. Когда он закончил петь, достал из кармана брюк пачку сигарет, и, вытащив из нее сигарету, закурил. Аркадий спустился со сцены, чтобы немного передохнуть и промочить горло. Веселье повсюду. На полу, да и не только, разбросаны разноцветные конфетти, от выстреливших хлопушек. В углу стояла живая елка, украшенная гирляндами, разноцветными флажками со сказочными персонажами, искрящимися стеклянными шарами и фигурками различных героев из детских книжек. На зеленных ветвях свисая до самого пола, серебряными струями мерцал дождик. На верхушке дерева красовалась красная звезда. А рядом с елкой на стене весел плакат написанный красными огромными буквами: «С Новым 1958 годам!». Аркадий подошел к столу со спиртными напитками. Налил себе в стакан цимлянского шампанского, и только поднес к губам, как в зале раздались выстрелы из хлопушек и громкие крики молодежи: «С Новым годом!!!»
Аркадий выпил шампанское и тут к нему подскочил Борис.
-Ну, это действительно настоящий праздник!- Восторженно говорил он. – Это ты их завел. Ты настоящий талант, тебе нужно обязательно быть на сцене, а не сидеть в душном кабинете за бумажками – это не твое. Аркаш давай с тобой выпьем за то, чтобы в этом году все наши желания исполнились!
-Давай, – согласился Аркадий. - Бродский налил ему еще шампанского, они чокнулись и выпили.
 А потом танцы до утра и до упада под ритмы джаза, и песни, песни, песни…
 Утром Аркадий проснулся в свой комнате у себя в постели. Как он добрался, он помнил смутно, но факт остается фактом Аркадий находился в квартире у своей тети. Аркадий посмотрел на часы. На круглых настольных часиках, стоявших возле кровати, было пол одиннадцатого. «Да, не плохо мы вчера встретили Новый год», – подумал Аркадий, и встав с постели, натягивая на ходу на себя брюки, он вышел на кухню, где тетя накрывала на стол.
-С Новым годом тетя, – сказал Аркадий с наивной улыбкой на лице, прижавшись головой к дверному косяку. Та посмотрела на него с упреком, покачав головой.
-С добрым утром Аркаш, завтракать будешь? – поинтересовалась она.
-Да, я вроде не голоден, – ответил он.
-Ты хоть помнишь, как и во сколько ты вчера пришел домой? – спросила тетя.
-Смутно, – ответил Аркадий, садясь на стул.
-Тебе не кажется что такие вечера стали сильно частыми? – поинтересовалась у него тетя.
-Ну, вчера же был праздник, – ответил Аркадий, с улыбкой смотря на свою тетку огромными глазами, в которых можно было увидеть недоумение и не понимание. Она посмотрела на него.
-Что ты так на меня смотришь?! – удивленно спросила тетя.
-Я не понимаю, за что вы меня сейчас отчитываете? Что я сделал не так?! – поинтересовался у нее Аркадий, не спуская с тети глаз.
-Очень плохо, что ты не понимаешь. Ты ведь связался не с той компанией, эти ребята тебя до хорошего не доведут, – ответила тетя.
-Ну, хорошо я больше так не буду. Сегодня ведь праздник, давайте не будем пускаться в конфликт, – ответил Аркадий с улыбкой. – Я щас иду в магазин, тебе что-нибудь купить?
-Ничего не нужно, – сказала тетя.
 Аркадий вышел в коридор, оделся, звякнул ключами и хлопнув дверью вышел на лестничную площадку. Быстрыми шагами он сбежал по лестнице вниз и, приоткрыв входную дверь, вышел на улицу. Солнце светило яркими, пусть и холодными лучами, ложась на пушистый снег мерцающими искрами. Деревья, дворы, скамейки все занесено снежным одеялом. Морозный январский день. Свежий бодрящий воздух соприкасаясь с лицом Аркадия, разрумянил его щеки. Пройдясь до ближайшего магазина, он купил пачку сигарет, закурил и пошел бродить по заснеженным улицам Ленинграда.
 В те годы у молодежи, помимо музыки, были мечты стать артистами. И в феврале 1958 года по вечерам после занятий в институте Аркадий стал заниматься в театре Ленинского Комсомола. Очень быстро симпатичного энергичного юношу, имеющего ко всему прочему артистический талант и отличный голос, замечает руководство театра. И в один из таких вечеров к ребятам пришел руководитель и объявил:
«Один из троих стажеров пройдет. Нам нужны новые лица». - Но, кто?! Кто будет этим «счастливчиком»? Кому же улыбнется судьба?! И удача улыбнулась Аркадию, что очень не понравилось его друзьям Колесову и Булатову по театру, таким же стажерам, как и он сам. Спустя двадцать лет он сам будет вспоминать об этом случаи так:
«…Я в свое время, когда учился, то мы по вечерам все хотели соответственно быть артистами. Тогда же модно все это дело было… 58-е года, 59-е там. И вот мы, нас была троица такая. Я, еще там сын Булатова Колька, потом сын Колесова. Мы занимались в студии театра Ленинского Комсомола. Но... вот. И вот значит, нам сказали: «Что, в общем-то кого-то из троих, из стажеров, у вас один пройдет. Ну, нужно было, значит, где-то дня за три нам это объявили, и мне почему-то доверили, значит маленькую роль в «Вишневом саде». Там была такая сценка в бильярдной. А может я уже не помню, то ли не в «Вишневом саде». Там бильярдная, значит купцы Иголкины там гужуются. И нужно было подойти к одному и сказать, значит: «А Епихотов кий сломал». – Ну, я такой довольный, что мне доверили роль, что я там что-то буду говорить. Хожу по уборной все время, значит и все время, репетирую: «А Епихотов … кий сломал»,  «А Епихотов, кий сломал»,  «А Епихотов…» - Там, ну, как, более… взволновано что ли там. А ребятам…, им же завидно, ага, что вот мне доверили, и решили: «Ни фига, надо ему козу сделать». Вот я хожу там: «А Епихотов кий сломал». А Булатов подойдет, и так на ухо: «Не Епихотов, а как бы между прочем – Епи…уев». Я там ему: «Иди, отвали, у самого-то…. Ага. Епихотов – Епи…уев». – Мне бы только не смешаться. Опять: «А Епихотов кий сломал». А тут Колесов подойдет: «Дай закурить?» - «Ну, на закури». – А он говорит: «Ни Епихотов, а Епи…уев». Опять я значит…. И у меня вот только одна мысля, только бы мне не перепутать, этот Епихотов, сказать мне точно…. И уже вот представление. А представление днем было. Там же много детей пришло, с родителями. И мне опять только – только выходить, а я тут все: «Епихотов, Епихотов, Епихотов». Коля опять подходит мне на ухо опять: «Епи…уев». А мне уже выходить. Вот я выскакиваю. Значит иду. И одна мысля только: «Епихотов…». И подхожу так к этому и громко. Подхожу и говорю: «А Епихотов …уй сломал!». И все пи…ец...,  тут кончилась моя театральная карьера…. Пришлось опять значит… там учиться… - И вспоминал Аркадий об этом моменте с каким-то ироническим хохотом, и болью в голосе. – В общее много знаете, по этому поводу таких хохом было…».
 Конечно после такого публичного мата на сцене, тем более при детях с их родителями руководство театра Ленинского Комсомола попросила Аркадия Звездина, больше не появляться в стенах их заведения. Так что из-за такой мелкой пакости, вполне возможно, Страна Советов потеряла в лице Аркадия Звездина артиста театра, а возможно потом и кино. И может быть, если бы не было этого случая, этой зависти, то у Аркадия возможно бы судьба сложилась совершенно иначе. И вообще Аркадий, был по жизни оптимистом, человеком очень легким и добрым по характеру, и отзывчивым человеком. Он не всегда хорошо разбирался в людях. А точнее Аркадий видел их такими, какими он сам себе их представлял, а ни такими, какими они были на самом деле. Почему в жизни очень часто попадал в подобные ситуации. Для мужчин, рожденных под знаком рыб, свойственны черты характера: эмоциональность, нестабильность, страстность. Они постоянно страдают от противоречивых желаний. Вероятно это наложило на черты характера Аркадия свой отпечаток. Он был необычайно чувствительным ко всем окружающим, обладал даром притяжения людей. Что собственно и присутствовало в большей степени в его характере.
 С таким человеком трудно жить долгую жизнь, так как он постоянно прибывает в мире собственных иллюзий, практически не замечая, что происходит вокруг него. Он может жить минутным настроением. Его привлекает в людях, и конечно же, в женщинах непохожесть на всех остальных. Для него не столь важно, чтобы женщина была красивая или умная, сколько, чтобы она была чувственная, необычная и дарила необычные эмоции. Аркадий одаренный человек, в меру честолюбив, скромный, сдержанный, утонченный, приятный в общении. Он любил общество, и в свою очередь общество любило его.
Аркадия всегда был аккуратный в одежде. Правда он не всегда умел распоряжаться своим временем, но если давал кому-то слово, что приедет, то в каком бы состоянии он не был, старался сдерживать обещание. По этому, кто бы, что потом не говорил об Аркадии, просто он родился таким человеком с таким характером, и изменить такого человека просто невозможно.

 В один прекрасный дней, когда Аркадий вернулся вечером домой после занятий в институте тетя встретила его в коридоре с вопросом:
-Аркадий, я конечно понимаю, что после кончины твоего отца, твоей матери стало тяжело поднимать вас. Но пойми и ты меня, – она в упор смотрела на парня. - Ведь у меня зарплата не резиновая. – Аркадий посмотрел на нее с недоумением, он не понимал чего от него хотят.
-Я не пойму, что вы хотите? – растерянно спросил парнишка смотря на женщину большими карими глазами.
-Аркадий, твоя мама вышлет мне хоть рублей пятнадцать на твое содержание, в этом месяце или как? – поинтересовалась тетя.
-Пятнадцать рублей? – пробормотал себе под нос Аркадий, проходя мимо женщины, к себе в комнату, и остановился возле двери. - Нет, мам не вышлет денег. Ей хоть бы самой выжить с Мишей…. – ответил  парень, проведя рукой по волосам. Тут в воздухе застыла тревожная нота молчания. - …Помощи ждать теперь не откуда, но я постараюсь найти деньги, – сказал Аркадий, открыл дверь и вошел внутрь своей комнаты, к ужину он так и не вышел. Его все мучила мысль, где он может найти денег? «Пойти работать, так это что бросить институт? Нет, это не выход, так я загублю полностью свою судьбу, ну не на завод же мне идти? Ну, конечно же нет. А что тогда делать? Что делать, а самое главное, где можно взять денег в чужом городе? Если я займу у кого-нибудь из ребят в долг, то все равно придется отдавать, а чем? Нужно заработать деньги…», - думал про себя Аркадий, смотря ну улицу ночного города, и на крупный снег, валивший с небес.
 На следующее утро, он собрался, и отправился на занятия. В институте парень весь день молчал, настроения у него совсем не было.
-Аркаш, что с тобой, почему ты такой расстроенный? – спросил один из его друзей.
-Что…? – растерянно переспросил Аркадий у приятеля.
-Что у тебя случилось? Посмотри, на тебе же лица нет, – сказал парень.
-Толь…да ты не знаешь, где можно денег заработать? – спросил у него Аркадий.
-Денег, а что тебе срочно нужны деньги? – переспросил Анатолий.
-Да, вообще-то нужны, тетя просит, чтобы ей я дал рублей пятнадцать за то, что я живу у нее, – ответил Аркадий.
-Ну, я даже не знаю, где взять столько денег…? – протянул Анатолий. –  Ну, я могу тебе занять рублей пять.
-Да, нет, это не дело, – ответил Аркадий. – Если ты мне займешь, я просто не знаю, чем буду тебе отдавать.
-Слушай Аркаш, да выброси ты на время эти мысли из головы, лучше пойдем сегодня вечером в общежитие, вытьем там, пообщаемся, послушаем музыку. А-а?! Как тебе такое предложение? – поинтересовался Толик.
-Конечно, пойдем, – ответил Аркадий.
 Когда закончились занятия, они пошли небольшой компанией в общежитие. В одной из комнат на проигрывателе играла джазовая музыка, на столе стояло несколько бутылок вина и какая-то закуска, дым от сигарет стоял столбом. Но, даже пропустив стаканчик - другой красненького Аркадия, все не покидала мысль: «Где взять денег?» И тут его проблема решилась сама собой. Когда в комнату вошел парень плотного телосложения, темноволосый модно одетый с сумкой через плечо. Тут все в комнате зашевелились, один из ребят вышел в коридор, став на шухере, а остальные поспешили закрыть дверь на замок. Тут этот чувак открыл свою сумку, и студенты собрались вокруг него.
-Так, по одному, не все сразу, – говорил незнакомец.
-Слушай «Джон» сделай скидку я же в прошлый раз взял у тебя две пары? – спросил один из ребят.
-Чувак не наглей, если я буду каждому делать скидки, то разорюсь. Будешь брать? Нет? Тогда не мешай мне, – ответил он, и продолжил вытаскивать из сумки, диковинные вещи, получая за них деньги. Тут подвыпивший Аркадий тоже подошел к нему, и через спины ребят заглянул в сумку, там были: модные шмотки, рубашки, брюки, зажигалки, которых просто нельзя было найти на прилавках магазинов, и множество разного редкостного барахла, которое стоило немалых денег.
-Что тебя интересует? – поинтересовался Джон у Аркадия.
-Смотря, что ты продаешь, по каким ценам? – ответил Звездин.
-А ты что первый раз здесь?! – даже как-то испуганно спросил у него Джон.
-Да, первый раз, потому и интересуюсь. Я так понимаю, ты занимаешься фарцовкой? – поинтересовался Аркадий.
-Не твое дело, чем я занимаюсь, если что-то заинтересовало, бери, нет - не задавай лишних вопросов, – ответил Джон. Когда тот уже собрался уходить, Аркадий снова подошел к нему, задержав его в дверях.
-Слушай, что тебе еще надо от меня?! – возмущенно спросил Джон. – Я спешу.
-Ты давно уже этил занимаешься? – спросил Аркадий, преграждая ему путь рукой.
-Не твое дело, убери руку, и дай мне выйти! – ответил Джон.
-Че, ты орешь. – полушепотом сказал Аркадий. – Я интересуюсь для себя. Я щас оказался в полной заднице без копейки денег в чужом городе. А тут ты. Я тоже хотел бы заниматься фарцовкой, так как деньги нужны позарез.
-Как тебя зовут? – спросил у него Джон.
-Аркаша.
-Слушай, я сейчас действительно спешу, если тебя действительно интересно это дело…. Ну, то чем я занимаюсь, то давай с тобой встретимся, скажем, в эту субботу часов в одиннадцать утра в парке. Если придешь, я тебе все объясню, ну если стукнешь кому…- начал Джон.
-Да, успокойся ты, никому я не стукну, – ответил Аркадий, убирая руку от двери, и тот спокойно ушел. Прошло какое-то время, и Звездин покинул своих друзей, вернувшись обратно в дом своей тети.
 Утром в субботу в назначенное время Аркадий был уже в парке, через несколько минут к нему подошел Джон.
-Я думал, что ты не придешь, – сказал он, подойдя к Звездину.
-Почему, ты так думал? – спросил у него Аркадий.
-Знаешь, что-то есть в твоей внешности такое? Знаешь, когда тебя видишь, первый раз в голову сразу приходит мысль «интеллигент отличник», спокойный такой примерный мальчик. С такой внешностью, как у тебя не идут на такие рисковые дела, которыми занимаемся мы, - ответил Джон.
-Знаешь, а внешность всегда бывает обманчива, – ответил с усмешкой Аркадий, закурив сигарету.
-Ну, ладно не обижайся, – сказал Джон. – Давай ближе к делу. – Он буквально в двух словах объяснил Аркадию, что от него требуется, а потом достал из-за пазухи небольшой сверток. – Это часы цена у них два-три рублю, но ты можешь толкать их по десять-пятнадцать рублей за штуку, понял.
-Да, конечно, – ответил Аркадий, забирая у него сверток, пряча его у себя.
-Ну, вот и хорошо, с товаром в эту пятницу часов в шесть вечера станешь в районе автобусной станции на Лиговке, там ты не промахнешься, там много наших ребят ошивается. Те, кто будут интересоваться товаром ты сразу их узнаешь, они тоже боятся. Есть, конечно, большой риск, что могут нагрянуть менты, но будем надеяться, что все пройдет гладко, ну а если что вдруг, то беги, главное не попасться им в руки, а то повяжут срок дадут не детский. Ну, ладно удачи тебе, продашь товар, приходи в это же время сюда я тебе еще принесу, – ответил Джон и ушел.
 С того самого момента Аркадий начинает понемногу заниматься фарцовкой. Но занимается он этим делом, так, чтобы это не было заметно для окружающих и для властей. Изредка он продавал по несколько партий часов. Ведь Аркадий не ищет в этом деле путь к обогащению, для него это похоже на игру, в которой можно немного подзаработать деньжат себе на одежду и на жизнь в Ленинграде. Тем более это же круто. Да и перед ровесниками можно понтануться: «Что вот у меня такие друзья фарцовщики, да и сам я кое-что могу в этом деле», – хотя Аркадий прекрасно понимает, что это не его, и сам он к этому делу серьезно не стремится. 
 С 24 июня 1959 года до первого сентября 1959 года Аркадий берет академический отпуск, сославшись на семейные обстоятельства, за это время он успевает, подготовится к экзаменам. Вернулся он в институт уже второго сентября этого же года. Но из-за бурной жизни вне стен института у Аркадия к середине второго семестра накапливается столько хвостов и не сданных зачетов, что 31 марта 1960 года замаячило первое отчисление. Правда, в начале августа этого же года Звездина, после подготовки и сдачи экзаменов, восстанавливают в число студентов второго курса.
 Летом с мая по июль 1961 года Аркадий вместе с остальными студентами прошел студенческую производственную практику в Лугской лесотехнической школе. На военной кафедре получил специальность штурмана.
 Теплые летние деньки пролетели незаметно, на их место пришли пасмурные, дождливые сентябрьско - октябрьские дни. Наступил холодный ноябрь шестьдесят первого. После занятий Аркадия снова, как обычно, задержал преподаватель с ехидной улыбкой на лице. «Что ему еще нужно?», – недовольно подумал про себя Звездин, закрыв дверь, и подайся ближе к профессору. Ему уже надоело, что его постоянно отчитывают, не давая спокойно жить. Ну да, не успел он сдать несколько рефератов, но еще до сессии почти полтора месяца успеет еще. Аркадий понимал, то, что его вновь задержали после занятий, не сулит ничего хорошего, снова насмешки, снова издевки, что, дескать - он нерадивый студент, и ему нечего делать в стенах ЛТА с его любовью к музыке.
-Товарищ Звездин я вас не понимаю, что вы здесь делаете?! – с усмешкой спросил преподаватель, – похоже, что вы просто издеваетесь над нами?!
-С чего вы взяли, что я над вами издеваюсь?! – спросил Аркадий, удивленно посмотрев на профессора.
-Да то, что вам наплевать на все что тут происходит, – ответил профессор, поправляя очки.
-Нет, мне не наплевать, – ответил Аркадий, отодвинув стул и сев на против преподавателя, внимательно посмотрев на него.
-А, по-моему, вам товарищ Звездин совершенно безразлично то, чем мы здесь занимаемся…. – сказал профессор, снова с усмешкой посмотрев на растерянно студента, который даже не понимал, к чему тот клонит. - Слушайте Звездин, вот я вас не пойму объясните мне, уж будьте так любезны. ЧТО ВЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТЕ?!! Зачем вы вообще поступали на этот факультет?! Коль уж вы так любите петь, играть на гитаре, ну и поступали бы в эстрадное училище. Зачем вы занимаете чужое место?! – и эти слова были произнесены с такой издевкой, что у Аркадия внутри все перевернулось. В этот момент ему так хотелось послать преподавателя куда подальше, но его воспитание не позволяло такой дерзости. Поэтому парню просто приходилось спокойно выслушивать все то, что ему выскажет профессор в лицо. Аркадий грустно опустил глаза вниз, как ему хотелось уйти в этот момент от этих насмешек и издевок, сказанных в его адрес. И тут преподаватель вдруг с улыбкой произнес, как бы невзначай. – Товарищ Звездин, вы хоть знаете, что у директора на столе уже лежит приказ о вашем отчислении?! – Тут Аркадий поднял глаза, испуганно смотря на преподавателя.
-НЕТ, НЕ ЗНАЮ?! – с ужасом сказал Аркадий. От этих слов у парня внутри все перевернулось, к горлу подступил сухой ком.
 Его предупреждали, еще, когда в первый раз восстанавливали, что если задолженности будут повторяться, его больше никто восстанавливать не будет. – А когда это решение было принято?!!
-Да вчера, вот я решил вас обрадовать, – усмехнулся преподаватель. – Теперь Звездин, можете петь, сколько вам будет угодно.
-А что я могу сделать, что бы избежать этого отчисления?! – растерянно спросил Аркадий, в этот момент ему казалось, что земля уходит у него из-под ног, и он куда-то проваливается. В глазах у него заблестели слезы. Парнишка не знал, что ему делать теперь, и как исправить ситуацию, в которой он оказался.
-Да уже собственно ничего сделать нельзя, – ответил преподаватель. – Так что можете поступать в эстрадное училище и петь  там, – усмехнулся профессор. Аркадий незаметно смахнул рукой слезы с лица, и  не поднимая глаз спросил:
-Я могу идти?
-Ладно, уже, идите «артист», – сказал с усмешкой преподаватель.
 После этих слов Аркадий резко поднялся со стула, пулей вылетел из аудитории. Он спешил к директору. В его кабинете после долгих убеждений и мольбы Аркадий наконец-то услышал положительный ответ, что может подготовиться и пересдать все несданные предметы. 17 ноября 1961 года парня все же отчислили, правда, дав ему еще один шанс. Восстановился Аркадий на второй курс, только 1 сентября 1962 года, правда, ему пришлось перевестись на инженерно-экономический факультет.
 В этом году Аркадий покидает квартиру своей тети, и поселяется в студенческом общежитии на ул. Пархоменко.
 В этот период своей жизни, на одной из вечеринок Аркадий знакомиться с очень интересной девушкой по имени Нина, которая, была достаточно старше его. И молодой студент быстро влюбляется в более опытную подругу. Вскоре за этими отношениями следует их свадьба. Но этот брак скорее по молодости… Новые чувства и новые ощущения, познания женщины, и страсть. В большей степени из-за не опытности обоих партнеров, не готовых к серьезным отношениям, этот брак очень быстро распадается. У Аркадия начинается снова вольная студенческая жизнь с буднями и праздниками.
 
Глава 3

Знакомство с Николаем Брауном
и Рудольфом Фуксом

                «Пути господние неисповедимы…».

 Конец весны 1962 года. На одной из вечеринок, когда молодежь уже немного раскочегарилась, и стали чувствовать себя более развязано. Играла джазовая музыка, влюбленные пары танцевали под эти зажигательные ритмы. И не только они оттягивались под эту музыку, одинокие юноши тоже отбивали ритмы современных танцев, стоя где-нибудь в углу или у барной стойки. Кто-то из молодежи просто стоял, а кто-то уже и стоять не мог, перебрав маленько.
 На этой вечеринке оказался Николай Браун, студент института культуры им. Крупской.

(Историческая справка):

«Браун Николай Николаевич – диссидент, поэт, автор песен, музыкант. Родился 24 ноября 1938 г. Сын поэта Николая Леопольдовича Брауна, ученика Николая Гумелева. Окончил Ленинградский библиотечный институт. В 1960-е занимался поэтическими переводами с литовского, немецкого, польского и финского языков, публиковался в журналах «Звезда» и «Нева» (псевдоним Н.Бороздин). Арестован 15.04.1969 в Ленинграде, приговорен Ленгорсудом 15.12.1969 по ст. 70УК РСФСР к 7 годам ИТЛ и 2-м годам ссылки. В заключении в лагере ЖХ-385/3 (пос.Барашево, Мордовия), с 1972 в Пермском лагере    ВС-389/36.
 Находясь в заключении, писал стихи и песни. Его отец Николай Леопольдович Браун скончался, когда Николай был в лагере. В 1974 заочно принят в Международный ПЕН-клуб. Освобожден в апреле 1976 года. В ссылке на севере Томской обл. до февраля 1979. Вернулся в Ленинград. С 1990 один из лидеров монархического и казачьего движения в России. С 1996 зам. Начальника Главного штаба Союза казачьих войск России и Зарубежья. Один из учредителей Фонда «Мемориал Н.С.Гумилева» и Всероссийского благотворительного фонда «Храмы России».

 Николай Браун был довольно высокого роста, симпатичный кареглазый парень со светло-русыми волосами, приятной внешности. Он вышел из помещения на улицу и пошел в курилку, где стояла небольшая группа человек из семи десяти студентов. Они все громко смеялись. В центре этой компании стоял Аркадий Звездин. Он рассказывал анекдоты, показывая в лицах героев этих миниатюр. И у него это получалось настолько здорово и смешно, что молодежь, стоявшая рядом, буквально каталась от смеха. Николая Брауна заинтересовал этот веселый парнишка, травивший анекдоты, и он решил подойти к этой компании поближе, чтобы было лучше слышно, достал сигарету и закурил.
-Секунду, сейчас я закурю и продолжу, – сказал Аркадий, закуривая сигарету. – Значит так…, Рабиновича вызывают в ОБХСС. И спрашивают: - Скажите нам товарищ Рабинович, а где это вы взяли деньги на «Москвич»? - а он им отвечает. - Был у меня «Запорожец», и я таки его продал, приодолжил у товарища и купил на эти деньги «Москвич». - Понятно. Хорошо, а где вы взяли деньги на «Запорожец»? – снова его спрашивают. Ну, а он опять отвечает: - Был у меня таки когда-то велосипед. Так вот я его таки продал, одолжил немного денег и потом купил себе «Запорожец». - А собственно, где вы взяли  деньги на велосипед? – снова задает ему вопрос следователь. - Товарищ следователь за велосипед я уже отсидел, - ответил Рабинович». - После этих слов все присутствующие вновь стали надрываться от смеха. Когда толпа немножко рассосалась, Браун подошел к этому парнишке-анекдотисту.
-Здорово анекдоты травишь, – сказал Браун.
-Да, вот смотрю, стоят что-то товарищи скучают. Дай думаю немного повеселю товарищей. Ну и решил рассказать им анекдот - другой, чтобы обстановку разрядить, – ответил парнишка.
-Мое имя Николай, – сказал Браун.
-Арадий, – протягивая ему руку, ответил Звездин. После чего между двумя студентами завязался разговор о том о сем, и вскоре между ними завязалась дружба. Различные компании, вечера и очень скоро Николай Браун узнает, что его новый приятель не только умеет рассказывать анекдоты, но еще и очень хорошо поет, вкладывая в это свою юношескую душу. В любой компании, где бы Аркадий не был, он просто не мог пройти мимо, если видел гитару. Парень брал ее в руки, и начинал петь. И тогда сам того не желая, он оказывался в центре внимания. Николаю Брауну это, конечно, очень нравилось, он был в восторге, но ему хотелось, чтобы их с его другом сближали не только веселые компании, но и кое-что другое. Хоть Аркадий Звездин и Николай Браун и были молодыми студентами, примерно одного возраста, но мировоззрение у них было разное.
 Николай Браун очень скоро станет поэтом-антикоммунистом. За свои убеждения он в будущем отсидит девять лет в лагерях. Но кое-что все-таки у них с Аркадием было общее. Звездин так же не принимал советскую систему. Но конечно не так рьяно, как Браун. Он не увлекался ни какими политическими мотивами и идеологией, как таковой.
 Однажды, когда Аркадий и Николай Браун вновь встретились в парке. Прогуливаясь и дыша свежим воздухом, Браун предложил остановиться. Они подошли к ближайшей скамейке присев на нее. Тут из-за пазухи Николай вытащил книжку и протянул ее Аркадию.
-Не хочешь почитать? – поинтересовался Браун.
-А что это…?! – удивленно спросил Аркадий, нахмурив брови, беря в руки книгу.
-Эта книжка двадцатых годов, ну тут не совсем то, что пишут сейчас…. Эта книга…. В общим ее содержание антибольшевистское, но тут есть интересные мысли, – ответил Браун.
-Хорошо давай, – ответил Аркадий, забирая книгу.
-Ты только спрячь ее, …такая литература запрещена, – предупредил его Браун. Аркадий поспешил спрятать книгу. А когда он вернулся вечером в общежитие, то тут же засел за чтение этой запрещенной литературы. На следующий день Аркадий вернул книгу Николаю.
-Ну, как понравилось? – поинтересовался Браун.
-Да, действительно интересно, слушай, а у тебя есть еще что-нибудь в таком роде? – спросил у него Аркадий.
-Конечно, завтра принесу, - ответил Николай. И действительно на следующий день он принес еще одну книгу того же периода, а потом Самиздат, и даже одну книжку Тамиздата. По прочтению этих книг, когда Аркадий встретился опять с Николаем, в одном тихом местечке, он сказал:
-Слушай, Коль я вот одного не могу понять…? – задумчиво протянул Аркадий, закуривая сигарету.
-Что ты не можешь понять? – спросил у него Браун.
-Ну, вот я родом из Иваново. Иваново находиться рядом со столицей?! Но мне литературы подобного содержание не раз не доводилось держать в руках. Даже как-то странно?! Да и когда в школе учился, мне ничего подобного не попадалось… - размышлял вслух Аркадий.
-Аркаш я не пойму, чего ты заморачиваешься? Из-за чего? – спросил Браун. – Из-за содержания книг?
-Нет. Из-за людей? – ответил Аркадий, вопросительно посмотрев на Николая.
-А причем здесь люди? – спросил Браун.
-Я вот думаю, наверное, такие люди, как ты были и в моем городе, но моя судьба почему-то не пересеклась с ними? Даже как-то странно? – ответил Аркадий.
-Ну, вот видишь, как здорово, что мы с тобой познакомились! – воскликнул Николай. – А то ты бы вообще возможно никогда не прочел бы литературы такого плана. Ведь интересная литература? – поинтересовался Браун у Аркадия.
-Да, есть кое-какие мысли и высказывания, с которыми я согласен, – ответил Аркадий.
-Аркаш, а сам бы ты не хотел заняться распространением подобной литературы? – спросил Николай у Аркадия.
-Что ты, Коль, это не мое?! – с улыбкой ответил Аркадий, докуривая сигарету.
-Ну, не твое, так не твое, – с досадой сказал Браун. Они немного поболтали, а потом разошлись.
 В этот период своей жизни Аркадий действительно интересуется помимо музыки на рентгеновских пленках, джазом, рок-н-роллом, цыганщиной, эмигрантской и даже блатной песней. Эти записи не проходят мимо него. Круг знакомых Аркадия все время растет. И он продолжает интересоваться запрещенной литературой. Но вот только теперь ее содержание уже не политическое, а эротическое. И книги эти теперь принадлежат автору скабрезного жанра И.С. Баркову. 
 И вот однажды в разговоре Николай Броун рассказывает Аркадию об одном своем знакомом:
-Аркаш у меня есть один приятель, зовут его Рудик. Он связан с «Золотой собакой» - эта подпольная фирма Руслана Богословского, он главный производитель ленинградского рентгениздата. Так вот у Рудика огромная коллекция музыкальных записей, а также у него есть интересующая тебя литература. Сейчас я дам тебе его адрес, записывай.
-Да я и так запомню, - ответил Аркадий.
-Значит, едешь на Петроградскую сторону, улица Ропшинская. Поднимешься на второй этаж дома №25, и позвонишь в квартиру номер 14. Скажешь, что от меня. А я предупрежу его заранее, о том, что ты придешь, – ответил Браун. Аркадий запомнил адрес, и  в назначенный день, подъехал к назначенному времени к дому, где жил Рудольф Израилевич Фукс.

(Историческая справка):

«Рудольф Израилевич Фукс (Соловьев). Родился 13 августа 1937 года в городе Луга Ленинградской области. В конце 50-х работал а лаборатории «Русские Самоцветы», учился на вечернем отделении Кораблестроительного института. В те годы он начинает коллекционировать записи рок-н-ролла и других материалов, связанных с этой музыкой. Также сотрудничает с фирмой подпольной звукозаписи Руслана Богословского. За что имел несколько приводов и удостоился фельетонов в прессе.
 
 В 1962-63гг. Рудольф Фукс знакомится с Аркадием Звездиным и делает первые записи блатных песен в его исполнении. Несколько позже, вместе со звукорежиссером из фирмы Богословского Виктором Смирновым и поэтом Борисом Тайгиным, устраивает запись Аркадия в сопровождении ансамбля. В 1965 году за свою подпольную деятельность Рудольф Фукс получает срок. Отбыв два года на зоне в Выборге, выходит по амнистии в связи с 50-летем Октябрьской революции. Работает в институте «Ленпроект» и продолжает свою коллекционерскую и деловую деятельность. Организовывает записи многих авторов-исполнителей, в том числе – А. Лобановского и Е. Клячкина, сам также сочиняет песни и стихи под псевдонимом Рувим Рублев. Немало песен и стилизаций под блат написанные им, которые после исполнения Северного в момент становились народными. В их числе: «Гимн менестрелей», «Вы хочете песен…», «Не лезьте, граждане, в поэты», а также тексты песен на известные мелодии: «Семь сорок», «Красавица моя», «Йозель» и другие. В конце 70-х Рудольф Фукс участвовал в самодеятельном джаз-ансамбле «Ленпроекта» - «Сакс и струны», а в начале 1979 начал сотрудничать с рок-группой «Россияне». 18 июня 1979 г. Рудольф Фукс (поменявший к этому времени фамилию на Соловьев) по израильской визе покидает СССР. Будучи в Нью-Йорке, Рудольф Фукс работает в звукозаписывающей фирме «Кисмет», которая еще с 30-х годов специализировалась на русской музыке. Затем выкупает фирму и становится президентом «Кисмета». Выпускает самый первый диск А. Северного (1982 г.), первый диск-гигант «Машины Времени» (1982 г.), а также альбомы музыкантов нашей эмиграции. Однако поэтическую деятельность «Рувим Рублев» тоже не бросает – пишет и публикует свои стихи и песни в газетах «Новое русское слово», «Возрождение», «Новый американец». Написанный им русский текст «Сингареллы» становится всемирно известен.
 В 1989 году, на пике перестройки Рудольф Фукс приезжает в Питер, и организует выпуск на государственной советской фирме грамзаписи «Мелодия» диска А. Северного. В Нью-Йорке ему довелось выступить и в роли импресарио. С начала 80-х гг. он раскручивает блатной проект – Виктора Слесарева (Чиннова), который спел немало его песен. Но этот проект сейчас прекратился. В 2001 году Рудольф Фукс продюсировал еще один блатной альбом – Валерия Вьюжного. Другие его проекты – группы Gogol Bordello и Black mama – панк-рок; и Moogie-doogie – в стиле «джескон фай». Последние годы Рудольф Фукс много времени проводит в Питере – городе, где когда-то все начиналось…».

 Рудольф Фукс, молодой человек среднего роста с темными волосами и серо-голубыми глазами, смотревшими из-под очков в темной оправе. Стиляга, коллекционер, и как никто другой чувствующий время. Он был на два года старше Аркадия Звездина.
 В тот летний день 1962 года в коммунальной квартире на Петроградской стороне у Рудольфа Фукса собралась компания-коллекционеров возле круглого стола. Они что-то обсуждали, как вдруг в прихожей раздался звонок в дверь. Рудик поднялся, оставив друзей-коллекционеров одних в комнате. А сам вышел в переднюю, поспешив открыть дверь. «Кто же это еще может быть», - подумал про себя Фукс, подходя к двери. Соседи по коммуналке тоже вышли в коридор, недовольно смотря в его сторону: «Ты смотри-ка?! – с усмешкой смотрели они. – Еще кого-то принесло к этому…, нарушителю спокойствия», – переглядываясь, шептали соседи. Рудольф открыл дверь. На лестничной площадке стоял молодой человек среднего роста, худощавого телосложения в светлой рубашке в отглаженных брюках со стрелками, на ногах у него были светлые носки и сандалии, начищенные до блеска. На вид парню было лет двадцать пять. Незнакомец, смотрел на Фукса огромными карими глазами, при этом с его лица не сходила широкая, добродушная улыбка:
-Здравствуйте, вы – Рудольф Фукс? – поинтересовался парень.
-Да, это – я.
-Мое имя Аркадий. Я от Коли Брауна. Это он дал мне ваш адрес, и обещал предупредить вас о том, что я приду. Он вам говорил обо мне? – поинтересовался молодой человек.
-А-а?! Аркадий…. – протянул Фукс, прокручивая в голове, и наконец, вспомнив, что действительно несколько дней назад Браун ему говорил о каком-то Аркадии. – Ну, да припоминаю, на днях мне Коля говорил, что ко мне должен прейти Аркадий. Значит Аркадий – это вы?! Ну, хорошо заходите, – сказал Фукс, впуская в прихожую парня. Рудик в мерах безопасности осмотрелся, чтобы никого не было на лестничной площадке, и, убедившись, что молодой человек пришел один, и за ним никто больше не шел, Фукс закрыл за Аркадием дверь. Рудик проводил Аркадия в соседнюю комнату, усадил его за стол и дал интересующую его книгу.
-Ты пока посмотри книгу, если она тебя заинтересует, то я в соседней комнате, хорошо, – сказал Фукс.
-Да, конечно, если что, я вас позову, спасибо, – ответил Аркадий, и открыл первую страницу книги, а Рудик вернулся к компанию друзей, и они продолжили свой прерванный разговор. Аркадий в это время находясь в полном одиночестве в другой комнате полистал книжку, потом отложил ее в сторону на край стола. Он взглядом обвел всю комнату по сторонам. Да, здесь действительно было все, что угодно: книги которых не было в продаже, дефицитные пластинки с записями зарубежных исполнителей, которых так же не было на прилавках в советских магазинах. Среди всех этих сокровищ красовался магнитофон «ДНЕПР» - роскошь по тем временам. Аркадий встал со стула, став внимательно рассматривать коллекцию пластинок, которая была проста огромной. Медленно, обойдя всю комнату, он уже хотел забрать со стола книгу и уйти, так как содержание книги его устраивало, а больше ему здесь было ничего не нужно. Как вдруг Аркадию на глаза попалась шестиструнная гитара. Он тут же забыл, про то, что собирался уже уходить, подошел к ней, взяв ее в руки сам сел на диванчик, и сделал пару пробных аккордов, подтянул струны, и начал петь. Аркадий запел просто так, для себя, потому, что этого просила его душа. Он совсем не думал, что его сейчас все слышат:

Выткался над озером алый свет зори,
На бору со стонами плачут глухари.
Плачет гдей-то иволга схоронясь в дупло,
Только мне не плачется, на душе светло….

 Мелодия песня на стихи Сергея Есенина разлилась по всей комнате, дивным тенором серебристого оттенка. Пение Аркадий дошло и до соседней комнаты, где по-прежнему сидел Фукс с группой коллекционеров. Это было настолько здорово, с душой, что когда Рудольф Фукс со своими друзьями услышали это великолепное пение, звучавшее под аккорды струн гитары, доносившиеся до них из другой комнаты, то Рудик подумал про себя: «Кто-то включил запись превосходного качества?! Ну, что эта за запись?! У меня такой точно нет». Действительно все песни были не знакомы Фуксу, и он подошел к двери, чтобы посмотреть, что же это за запись включили. Какого же было его удивление, когда он увидел сидевшего на его диванчике парнишку пришедшего минут десять назад, и о котором он уже успел позабыть. Он играл на его гитаре, и пел. Ни запись, а живой человек с таким интересным, красивым голосом. А ведь он пришел только за книжкой, самый обычный человек, а взяв в руки гитару, сразу раскрылся такой талант, такой потенциал. Фукс тут же подскочил к Аркадию с расспросами:
-Слушай, кто ты такой…?! Ты, что артист?! Певец?! – с удивлением спрашивал Рудик.
-Нет, я просто студент, – ответил Аркадий, немного даже смущенно, от такого внезапного интереса к своей персоне. Тут подбежали друзья-коллекционеры из соседней комнаты, окружив Аркадия.
-Ребята, оказывается - это он пел, – сказал Фукс друзьям. – А я думал, что кто-то магнитофон включил! Слушай, а спой еще что-нибудь?!
-Пожалуйста, – ответил Аркадий, и снова запел.
 В тот день он очень много пел для Рудика и его друзей: «Звезды зажигаются хрустальные», «Любил я очи голубые», «Я один возле моря брожу». А напоследок ближе к уходу он исполнил песенку, наверное, чтобы подмахнуть соседей Рудика по коммунальной квартире:

Как у нас, как у нас
Развалился унитаз….

И он исполнил это так, весело и с таким задором. Но пришло время прощаться, Аркадию нужно было уже уходить. Он взял со стола книгу и вышел в прихожую, Рудик пошел его проводить.
-Слушай, приходи, когда хочешь, – сказал Фукс на прощанье.
-Хорошо приду, спасибо за книгу. Вот прочитаю и обязательно приду, – ответил Аркадий.
-Да, можешь завтра придти, – сказал Фукс.
-Хорошо, тогда жди меня завтра, – ответил Аркадий, и ушел. С того самого дня началась дружба между Аркадием Звездиным и Рудольфом Фуксом. В дальнейшем это знакомство кардинально изменит судьбу Аркадия. 

Глава 4

Первая запись Аркадия Звездина – Северного

                «Восхождение северной звезды».
 
 День близился к концу, уже на небе загорелся огненно-красный закат, люди спешили домой к своим семьям. Аркадий шел снова на Петроградскую сторону, чтобы вернуть книгу, да и посидеть за чашечкой чая на кухне у своего нового друга Рудика. Парень зашел в подъезд поднялся по лестнице наверх и позвонил в дверь. Через минуту ему открыл Фукс, радостно улыбаясь при встрече:
-Привет, Аркаша заходи! – сказал он, впуская парня.
-Привет. Я принес тебе книгу, – ответил Аркадий, протягивая ее Рудольфу. Тот взял книгу со словами:
-Слушай не стой на пороге. Давай проходи на кухню.
-Хорошо, а где у тебя кухня? – поинтересовался Аркадий.
-Пойдем, я тебе покажу, – сказал Рудик, и повел друга за собой. Они зашли на кухню, где возле окна за столом сидел Николай Браун.
-Привет, – сказал он, увидев Аркадия.
-Да, как видишь, я сегодня не один. Ну, в общем, я редко бываю один, - усмехнулся Рудик. – Ну, Колю, ты знаешь, присаживайся я щас чайку заварю.
-Рудик, не забудь «чай – чаем, а чифир – чифиром», завари покрепче, – со смехом пошутил Браун.
-Ну, разумеется Коль, – сказал Рудик, и стал крутиться у плиты. Через несколько минут чай был готов, и Фукс подсел к столу к своим друзьям.
-У тебя курить можно? – поинтересовался Аркадий, доставая из пачки сигарету.
-Кури, сколько хочешь, только форточку открой, – ответил Фукс. Звездин открыл форточку и закурил.
-Ну, что Аркаш, понравилась тебе книжка? – поинтересовался Браун.
-Да, очень интересная, – ответил Аркадий.
-Ну, значит, не зря я тебе порекомендовал зайти к Рудику, – сказал Николай.
-Конечно не зря, ты ему меня порекомендовал, – вмешался в разговор Фукс. – Вот я только не пойму?! Коль, че ты мне не сказал, что он поет?!
-Ну, я же не знал, что он будет у тебя петь?! – ответил с удивлением Браун.
-Слушай, Аркаш ты бы не хотел спеть на запись? – поинтересовался Фукс.
-На пленку, что ли? – переспросил у него Аркадий.
-Ну, да?! Ну, а что тут такого посмотрим, что получится? – ответил Рудик.
-Ну, давай попробуем, – сказал Аркадий. Они допил чай, пошли в комнату, где стоял магнитофон. Пока Фукс его настраивал для записи, Аркадий сел на диван взял гитару в руки немного поиграл на ней. Тут Рудольф поставил перед ним микрофон.
-Я щас включу запись, а ты будешь в него петь. Ты главное не волнуйся, не обращай внимания на магнитофон, веди себя как обычно, – сказал Фукс. – Я понимаю, что в первый раз всегда сложно. Не получится, переделаем, еще раз.
-Ну, вообще-то для меня это не в первый раз будет,  – ответил с улыбкой Аркадий. – Около семи лет назад я как-то на память пел под запись у брата на дне рождения.
-Ну, и превосходно, – ответил Фукс, включив магнитофон, и Аркадий запел. Когда Аркадий спел несколько песен, Рудольф прервал запись, чтобы послушать, что же получилось. Когда он включил магнитофон, то просто, обалдел! У парня на редкость оказался голос очень «фоногеничен», прекрасно ложился на пленку, звучал даже лучше, чем просто в живую.
-Ты посмотри, как здорово получилось! – воскликнул Фукс. – Давай еще!
-Давай, – ответил Аркадий, беря снова гитару в руки, и вновь начиная петь. Но тут раздался стук кулаком в стенку. Это были разъяренные соседи:
«СКОЛЬКО МОЖНО, ОРАТЬ! ГОЛОВА РАССКАЛЫВАЕТСЯ!!! ЕСЛИ ВЫ СЕЙЧАС ЖЕ НЕ ПРИКРАТИТЕ, МЫ ВЫЗОВИМ МИЛЛИЦИЮ!!!»
-Слушай, а завтра ты не мог бы прейти с утра?! – поинтересовался Фукс с усмешкой. – Ну, скажем часикам к одиннадцати, когда никого не будет? К тому же я специально все подготовлю?
-Конечно, Рудик, приду, – ответил Аркадий, отложив гитару до следующего раза. Прошло еще некоторое время, и друзья покинули Рудольфа, разойдясь по домам. А на следующее утро Аркадий уже специально пришел к нему, чтобы сделать запись под гитару. С того момента Звездин стал постоянным и всегда желанным гостем в квартире у Рудольфа Фукса. Сколько они тогда сделали записей, уже не один из них не помнил. Так незаметно наступил 1963 год.
 К этому времени Фукса все чаще и чаще посещают мысли: «Нет! Хватит уже заниматься только одной перепродажей пластинок! Хватит! Нужно действовать! Пара бы и самому начать делать, что-то оригинальное! Ну вот что можно сделать…?! …А не записать ли Аркашу Звездина под ансамбль?! А что я думаю, он будет не против». А так как Рудольф Фукс был человеком с неуемной энергией, и имел невероятную способность постоянно поражать всех оригинальными идеями, его задумка надолго не осталась в его мыслях просто «воздушным замком».
 Вот так вот в один из вечеров, 1963 года, когда Аркадий пришел в очередной раз в гости к Рудику. Они мирно сидели на кухне за столом, попивая крепкий чаек, куря сигареты. Как вдруг Фукс предложил Аркадию:
-Знаешь, у меня есть потрясающая идея!
-Какая, идея? – спросил Аркадий, закуривая сигарету, выпуская сигаретный дым через нос.
-У тебя классный голос! И я подумал, а что если тебя записать под ансамбль в студии?! Что интересно из этого получится? Ну, как тебе моя задумка? – поинтересовался Фукс у Аркадия.
-Меня записать под ансамбль?! Здорово! Ну под ансамбль ты же знаешь, я еще ни разу не писался, – ответил Аркадий.
-Ну, ничего, все когда-нибудь бывает впервые. Ты мне лучше скажи, что ты думаешь по этому поводу?! – спросил Фукс.
-Ну, что я думаю…? – протянул Аркадий. – Идея действительно, клеевая! Мне всегда нравится что-то новое. Я согласен, – ответил Аркадий, докуривая сигарету, и запивая ее вкус чаем.
 Решили, постановили. Тем более, что Рудольфу Фуксу особо больших усилий делать не приходится. Он очень быстро находит единомышленников. Этими самыми единомышленниками являются: поэт Борис Павлинов – (он к этому времени уже успел отсидеть срок за «музыкальный самиздат» спустя годы он станет известным ленинградским поэтом под псевдонимом «Тайгин»); Андрей Персов – работающий на Ленинградском радио, музыкант и коллекционер; и еще один коллекционер – Анатолий Копров; и, наконец, талантливый радиоинженер и звукорежиссер из фирмы Богословского – Виктор Смирнов.
 Именно он и берется за обеспечение технической части мероприятия. Именно по этому, его квартиру на углу Гаванской улицы и Среднего проспекта Васильевского острова, и определяют под студию.
 И вот в назначенный день в девять часов утра на квартире Виктора Смирнова начинается собираться вновь испеченный музыкальный коллектив. Рудольф Фукс привел пианиста, а Аркадий привел с собой друга цыганенка Михаила Ланглиба с гитарой, пришел так же подыграть на гитаре Владимир Ершов. Единственным профессионалом из присутствующих был саксофонист – Юрий Маковоз. Анатолий Копров доставляет аккордеон, на котором впоследствии будет играть Виктор Карпов.
 Ну, вот все в сборе. Так же участники этого  «домашнего концерта» затарились, принеся с собой десять бутылок водки и кочан капусты. Не смотря на солидный состав участников, никто из них в серьез этот «домашний концерт» не воспринимали. Выпили по сто, капустой закусили, и понеслась! Аркадий дивным баритоном запел:

Ах, Шарабан – мой Американка,
Какая ночь?! Какая, пьянка?!
Хотите, пейте, посуду бейте?!
Мне все равно, мне все равно…!
 
***

Как-то раз по Ланжирону я брела,
Только, порубав на полный ход.
Вдруг ко мне подходят «мусора»:
«Заплати-ка милая за счет?»

-Алеша – Ша! Бери на полутона ниже,
Брось Арапа заправлять!
Не подсаживайся ближе!
Брось Одессу-маму вспоминать…! 

Аркадий юношеским задором исполнял, как эту песню, так и «Гоп – со – смыком» и много других песен. Но всерьез он это не воспринимал, в перерывах между записями, отдыхом, проработками, пробами он все время шутил. Для него вся эта запись была лишь интересной игрой.
«Музыка народная, слова – НКВД… и понеслась». – Сказал Аркадий, а под хмельком Фукс добавил в самом начале записи: «Эх, люблю блатную жизнь, да воровать боюсь!»
 Все это творчество писалось Виктором на «МАГ-8», который он усовершенствовал – американской тумбе, с тремя моторами, через аппарат «искусственное это» (ревербер). Создавалось такое ощущение, что вся запись действительно проходит в большом зале, а не в обычной ленинградской квартире. Запись проходила достаточно спокойно безо всяких эксцессов, если конечно не учитывая, того маленького нюанса, что Юра – саксофонист упился в дупель и стал играть вперед всех.
-Нет, вы только посмотрите, что он творит?! – удивленно с хохотом сказал Аркадий. – Что ж ты делаешь?! – тут он подошел к Юре, посмотрел на него внимательно с усмешкой. Но Юрка- саксофонист, похоже, даже и не заметил стоявшего перед собой Аркадия, он продолжал настойчиво играть. Аркадий попытался забрать у него сакс, чтобы наконец-то прекратить это самодеятельное – пьяное соло, но тот отвернулся став спиной к присутствующим. Потом как-то смешно присев, продолжая солировать. И тут кому-то из присутствующих пришла в голову мысль связать Юрку. Общими усилиями его повалили на диван, забрали у него саксофон и стали связывать. Пьяный Юрка не потерпев такого издевательства над своей персоной стал грязно ругаться…, тогда пришлось еще и заткнуть ему рот кляпом.
 Запись со всеми пробами, дублями, повторами, проработками заняла целый день, с утра и до позднего вечера. В итоге ближе к ночи вся музыкальная компания была сильно пьяна. А впоследствии после обработки записи Персоном на Ленинградском радио получилось материала всего на два часа.
 К концу записи Аркадий очень сильно устал, ведь хоть для него и было это всего лишь веселым развлечением, но само - собой оно отняло у него много сил в тот вечер. Но, все же уставший он остался очень доволен плодотворным днем.
 Ну, что запись закончена! Теперь нужно народу представить исполнителя песен. Нужно было придумать звучный и запоминающийся псевдоним. Конечно, у Аркадия была звучная и своя фамилия, но в целях конспирации его должны были узнать под другой фамилией (псевдонимом). Стали предлагать различные варианты, и в конечном итоге прозвучало «АРКАДИЙ СЕВЕРНЫЙ» - псевдоним, под которым Аркадию будет суждено прославиться, и впоследствии войти в историю.
 Рудольф Фукс очень скоро дал послушать эту запись молодым «несоветским» людям – любителям вражеской музыки. Одним из них был Екимов – уже вначале шестидесятых он начал составлять энциклопедию рок-н-ролла. Услышав запись Северного они мгновенно загорелись интересом, сделали себе копии, и стали их распространять.
 Тайгин со Смирновым сделали иначе. Они не стали распространять магнитофонные копии, а сделали нарезку гибкой пластинки с записями песен на рентгеновской пленке. И вот на свет так появилась пленка первого концерта Аркадия с красующейся на ней надписью «Аркадий Северный». Именно так советскому народу и запомнилось впервые это звонкое имя.

Глава 5

Работа на Экспортлесе

 Прошло два года после первой записи Аркадия Звездина-(Северного). В декабре 1965 года он заканчивает Лесотехническую академию и защищает дипломную работу. Тема дипломного проекта Аркадия была: «Организация отгрузки экспортных пиломатериалов из Игарского порта и проект мероприятий по снижению претензий иностранных покупателей». Впоследствии Аркадий получает распределение в ленинградскую контору «Экспортлес». Умного и способного молодого специалиста заметили, поэтому Аркадий получил хорошее распределение. Его оставляют в столице, и попадает он в систему внешней торговли….
 В этом же 65-ом году другу Аркадия Рудольфу Фуксу вовсе не повезло. Он получает за свою «музыкальную» деятельность срок с формулировкой «за подделку документов» и отправляется на зону под Выборг.
 Аркадию Звездину в этот новый период своей жизни предстоит трехгодичная служба в конторе «Экспортлеса».
«Экспортлес» - это Всесоюзное объединение, монопольно осуществлявшее экспортно-импортные операции с лесотоварами. И располагалась оно в торговом Ленинградском порту на огромной территории нескольких островов в Финском заливе. Это был огромный «город» из бесчисленных  причалов, столпотворения судов, эстакад, кранов и  прочих портовых сооружений. Бесконечные лабиринты складов и ангаров, пакгаузов и элеваторов. И на одном участке этого города, где находились причалы и лесобиржи, собственно, это непосредственно и была контора «Экспортлесса». Так как название улиц как таковых не было в порту, поэтому адрес конторы назывался просто: «Гладкий остров, дом 1».
Служащие этого места в поте лица трудились над планами погрузки-выгрузки, выполняя указания свыше.
 Люди, работающие здесь были все на своих местах, а вот для Аркадия такая нудная, однообразная работа была не совсем по душе. А в этих душных кабинетах он просто затухал. Все это было не его. Но, все же будучи человеком активным Аркадий и успевает в работе и даже получает  почетную грамоту за первое место в зимней спартакиаде ЛК В/О «Экспортлес» по шахматам и Знака ДОСААФ «За активную работу». После этих заслуг и долгой упорной работы, заслужившей внимание руководства Аркадия замечают, и начальник берет его своим заместителем. А в то время так было принято, если начальник брал себе заместителя, то отправлял его на все мероприятия вместо себя.
 Рабочий день близился к концу, все спешили закончить поскорее свою работу, и наконец-то, начать собираться по домам. В кабинете за столом сидит директор, полный седоватый мужчина лет пятидесяти, и подписывает бумаги, принесенные ему Аркадием.
-Да, и вот еще Павел Исаакович.
-Это, последнее, что я должен подписать? – спрашивает директор.
-Последний документ, – ответил Аркадий, забирая папку с документами.
-Ну, вот и все…, рабочий день закончен… - протяжно сказал Павел Исаакович, потягиваясь в своем кресле. – Пора домой.
-У нас же еще мероприятия по поводу приезда чиновников?! – с удивлением напомнил Аркадий.
-Аркадий Дмитриевич, вы мой заместитель, вы справитесь без меня. Сводите их в ресторан, покажите им достопримечательности. А меня ждет жена. Вы молодой, вам нужно развиваться, расти, общаться с людьми, так что я думаю, что у вас будет все по высшему разряду, – сказал Павел Исаакович, и стал собираться домой. А Аркадий стал собираться на это «мероприятие» по поводу приезда «высоких гостей». Заказал для них такси, которое отвезло их троих в один из ресторанов, где был уже заранее заказан и накрыт столик. Аркадий провел «высоких гостей» к столу.
-Прошу, прошу к столу, – сказал он, усаживая двух толстых чиновников лет сорока – сорока пяти. – Ну, что посмотрим, что у нас есть, присаживайтесь товарищи. Мы решили накрыть по - быстренькому столик. Наша скромная традиционная закуска для простых, советских граждан, таких как, мы с вами, под советскую водочку, которую изобрел Дмитрий Иванович Менделеев, – начал Аркадий, усаживая гостей за столом. Конечно, говоря о «скромной – традиционной закуске», Звездин поскромничал, так как еще с утра ему пришлось договориться, что бы все было по высшему разряду, а заказ был сделан еще за неделю. Стол ломился от разных яств: икра черная, икра красная, лососина, бужинина и др.
-Товарищ Звездин, а вы с нами выпьете? – поинтересовался один из гостей у Аркадия.
-Разумеется, я не только выпью с вами. Я буду вашим гидом на сегодняшний вечер, и буду стараться, чтобы вам понравился…, а главное запомнился наш сегодняшний деловой ужин. И мы хотим, чтобы наше с вами знакомство и деловое сотрудничество было бы продолжено и в дальнейшем, – сказал Аркадий, разливая по рюмкам водку. – Товарищи, у меня по этому поводу тост, давайте выпьем с вами за процветание наших предприятий, и дальнейшее сотрудничество на долгие годы, – произнося этот тост, Звездин поднялся со своего места с рюмкой в руке.
-Аркадий Дмитриевич, вы только что произнесли замечательные слова, – сказал полный мужчина в очках. – Я думаю, что за такое нужно пить стоя. Как вы считаете, Василий Семенович? – обратился он к невысокому лысеющему коллеге, он был очень толстенький, и от этого казался даже смешным.
-Конечно, Андрей Петрович. Вы абсолютно правы, – поднимаясь со своего места, тоненьким голоском одобрил его Василий Семенович, держа в своих пухленьких ручках рюмку с водкой. Они звонко чокнулись рюмками, выпили по первой, а потом и по второй. И как говорится: «Понеслась!» Тост один, второй, третий, закусили. Так графинчик с беленькой один опустел, а за ним и второй, а тут уже и третий на подходе. Незаметно прошел час.
-Товарищ, Звездин…Вы…! – обратился к Аркадию, Андрей Петрович. – Вы… что? ЧТО ТАКОЕ?! ПОЧЕМУ Я ВАС НЕ ВИЖУ?! – возмущенно спросил полный мужчина, отвернув от Аркадия голову в другую сторону. – Где вы…?!
-А-а! Андрей Петрович…, а-а! Вы меня… не видите потому…, - начал Звездин, поворачивая мужчину в свою сторону. – Что у вас… на вас нет очков, – ответил Аркадий с улыбкой.
-ДА?! – спросил с таким удивлением Андрей Петрович у Аркадия, как будто он вообще никогда не носил очков, хотя при его минусе девять он вообще ни черта не видел. – А-а, где они?! Где… эти очки… мои?! 
-А-а, где же ваши очки?! – сказал Аркадий, растерянно окинув взглядом весь стол. - …О-о! А вот и ваши очки! – воскликнул Звездин, доставая их из салата, и вытирая о скатерть. Аркадий отдал очки их владельцу, тот взяв их дрожащими руками снова, чуть не уронил в этот же салат. В конечном итоге Андрей Петрович, приложив некоторое усилие, напялил очки себе на нос, да так, что одно стекло было почти на брови, а другое чуть касалось глаза.
-О! … Теперь я вас… вижу…, спасибо. А что-то я хотел сказать…. Вы не помните?! – спросил Андрей Петрович у Аркадия.
-Андрей Петрович, вы хотели … сказать…, то есть предложить выпить на посошок, – ответил ему Аркадий, наливая из графина водки в рюмку Андрея Петровича.
-А Василий Семенович…, с нами выпьет? – поинтересовался Андрей Петрович. Аркадий посмотрел хмельным взглядом на спящего рядом с ним в тарелке Василия Семеновича.
-Василий Семенович… Василий Семенович…, - попытался растормошить спящего гостя Аркадий. – Просыпайтесь…. А ладно он устал…, у него был сегодня трудный день, пусть пока немножечко отдохнет.  А-а, мы с вами Андрей Петрович…, так как устали меньше, чем наш товарищ Василий Семенович…, выпьем на посошок. А после этого я отвезу вас в гостиницу, – сказал Аркадий Андрею Петровичу. Они чокнулись, разливая содержимое на стол. Выпили, и Аркадий стал собирать гостей в гостиницу. Кое-как ему все-таки удалось разбудить Василия Семеновича. Андрей Петрович вдруг не с того не сего пустился в пляс под игравший ансамбль в ресторане. Усадив на место одного Аркадий пошел ловить другого через чур развеселившегося гостя. Угомонив немного Андрея Петровича, другого гостя Звездину пришлось к выходу тащить практически на себе. Шатающейся походкой они вышли из ресторана. Аркадий держал под мышкой Василия Семеновича, а тот перебирая еле - еле ногами шел вместе с ним к остановке такси. Но, не смотря на свое почти бессознательное состояние, он держал в своих пухленьких руках чемоданчик с важными документами. Будучи на улице Аркадий начал ловить такси, продолжая одной рукой придерживать Василия Семеновича с его чемоданчиком, чтобы тот не свалился на землю вместе со своими важными документами, а другой голосовать. Наконец-то одна из машин подъехала к голосующему Аркадию.
-Шеф, довезешь нас, до гостиницы? - сказал Аркадий, запихивая пьяных товарищей в машину на заднее сидение, а сам сел рядом с водителем. – Сколько это будет стоить?
-Пять рублей, – ответил Шофер.
-Пойдет, – сказал Звездин.
-Товарищ… А-а… Аркадий Д… Дмитриевич…, а куда вы нас везете? – поинтересовался Андрей Петрович еле лыком вязав.
-Отдыхать, – ответил Аркадий.
-А-а… а-а… я совсем не устал, – сказал Андрей Петрович.
-Андрей Петрович вы просто еще не почувствовали, – ответил ему Аркадий.
-Да…? Ну, ладно…, тогда поехали, – сказал Андрей Петрович, и стал, тоже понемногу отключатся.
-Слушай, где ж они так надрались?! – с усмешкой спросил шофер.
-По работе приходится… иногда праздновать, – ответил Аркадий, прикрывая на мгновение глаза. Прошло некоторое время, шофер доставил их по назначенному адресу, Аркадий расплатился с ним, вышел на улицу и стал вытаскивать из такси «подуставших» товарищей. Звездин доставил их в номер, а сам поехал отсыпаться, ведь завтра ему нужно было снова вставать на работу. Рабочий день Аркадия был на этом закончен.
 И подобные мероприятия были довольно частыми явлениями: то квартал удачно завершили, то праздник какой-нибудь, то дни рождения, то встреча важных гостей. Мероприятие одно, другое, и везде посылают товарища Звездина, ведь он заместитель, а значит, он обязан быть вместо своего начальника на всех мероприятиях подобного рода. И постепенно,  Аркадий начинает незаметно для себя привыкать к спиртному.
 В этот период своей жизни, помимо работы, Аркадий продолжает встречаться со своими друзьями. И хотя он на время потерял друга Рудольфа Фукса, которому приходилось отбывать срок за предписанную ему статью, Звездин по-прежнему общается с Николаем Брауном.
 Однажды возвращаясь с работы домой в июньский вечер Аркадий мирно шел по улочкам Ленинграда. Было уже поздно, пришлось задержаться в этот день на работе. Как вдруг из-за угла, навстречу ему вышли двое милиционеров. Они подошли к нему.
-Товарищ, а почему вы так поздно гуляете? – начал один из них, ну надо же к чему-нибудь придраться.
-Да, я вообще-то иду с работы, – ответил им спокойным голосом Аркадий.
-Что вы так долго задерживаетесь на работе? – продолжал тот.
-Ну, дела пришлось с документами задержаться, – ответил Аркадий.
-С документами?! – протянул второй.
-Кстати, а можно ваши документы? – подхватил второй.
-Да, конечно, – ответил Аркадий, доставая из кармана пиджака паспорт, и протягивая одному из них. Тот взял его, раскрыл, посмотрел.
-Товарищ Звездин Аркадий Дмитриевич, так?
-Да, это мой паспорт, – ответил Аркадий.
-А документики – то у вас не в порядке! – с насмешкой сказал милиционер.
-А что там не так?!- растерянно спросил Аркадий.
-Сами вы из Иваново, а находитесь здесь в Ленинграде, а  прописка у вас просрочена. Значит, придется вам пройти с нами в отделение, – сказал тот.
-Я не успел оформить документы, – ответил Аркадий.
-Вот это вы будете объяснять в отделении. Что вы там успели, а что нет, пройдемте, – сказал милиционер, беря Аркадия под руку. В отделении милиции. Аркадию пришлось объяснять, из-за чего у него такие проблемы с документами. Выслушав его, дежурный ответил:
-Товарищ Звездин Аркадий Дмитриевич вы понимаете, что с такими документами вы попадаете под 41 статью? Положения о паспортах, утвержденного Постановление Совета Министров СССР от 21 октября 1953 года №2666-1124с… Вы понимаете, надеюсь, всю серьезность положение в котором оказались. Вам за это грозит срок на два года и выселение из Ленинграда, – когда дежурный говорил эти слова «выселение», «срок» у Аркадия все внутри перевернулось. Он нервно взглотнул, облизав пересохшие от волнения губы. «Срок? Ну, за что?!» - спрашивал себя Аркадий, он растерянно опустил глаза вниз, расстегивая верхнюю пуговицу на рубашке, и ослабляя галстук. И наконец, он осмелился спросить:
-И что меня теперь посадят?!- спросил Аркадий. Милиционер вздохнул, что-то порылся в бумагах, лежавших на столе, потом ответил:
-На первый раз, Аркадий Дмитриевич, вы подвергаетесь административному взысканию, но если вы попадете к нам еще раз с таким паспортом, то в следующий раз это уже будет срок на два года. Я записал ваши паспортные данные, вот распишитесь, – сказал дежурный, подвигая лист бумаги к Аркадию, тот расписался и поставил дату и год, после чего пошел в кассу платить штраф. Когда, все наконец-то закончилось, и Звездина отпустили домой. Настроение у Аркадия было испорчено. Он стал избегать любых встреч и мест, где были милиция и дружинники.
 Как-то однажды Николай Браун назначил встречу Аркадию. Встретились, пообщались и тут Браун заметил, что с другом что-то не то.
-Что с тобой Аркаш? – поинтересовался он.
-Да, даже и не знаю, как сказать, – начел Аркадий. – Недели две назад возвращаюсь я вечером с работы, ну так получилось, задержался. Подходят ко мне менты…, попросили паспорт. А я прописку не продлил, в общем задержали и оштрафовали, – со вздохом ответил Аркадий. – Так легко влипнуть на срок.
-Да-а, – протянул Николай. – Это серьезно.
Так незаметно для них обоих часок проболтали. Вышли на улицу, идут мирно беседуют, не спеша прогуливаясь по ночному Ленинграду. Как вдруг на углу Колпинской и проспекта Щорса навстречу им идет целая «рота» дружинников, человек семь. Увидев их у Аркадия матернулся.
«Вот, черт?! Что делать?!» - думал про себя он, а те уже довольно близко. А ведь действительно, что делать в такой ситуации? Но, слава Богу, есть друзья…, но, слава Богу, есть друзья, и друзья эти не лыком шиты. И Аркадий только и успел, что сказать Николаю Брауну на ухо:
«Прикрой! Повяжут – срок!» И после этих слов побежал в обратную сторону. Аркадий пробежал несколько кварталов, затем остановился. Он наклонился, сплюнул, тяжело дыша, вытер пот со лба, немного отдышался. И когда почувствовал, что опасность миновала, спокойно пошел к себе домой, а в это время Николай Браун оказывал дружинникам очень сильное сопротивление, за что ему пришлось провести этот вечер в отделении милиции, ну зато он поступил действительно, как настоящий друг. Ведь если бы Аркадий попался, в тот день срока ему было бы не избежать. Прошло время постепенно все утряслось, уладил Звездин свои проблемы, и жизнь потекла вновь по обыденному расписанию - работа, встречи с друзьями, и даже командировки по той же работе.      









Глава 6

Годы службы в армии

                А солдата ветры бьют жестокие,
                Ничего он ветру, только рад…

 Прошло два года, и в 1968 году Аркадий Звездин пополняет ряды доблестной советской армии. И службу в армии Аркадий проходит на территории Ленинградской области в вертолетном полку. Еще в академии на военной кафедре он получает звание лейтенанта запаса. Два года его жизни проходят на службе в Советской Армии в Военно-Морском Флоте, в военной части 40932, Военно-Воздушные Силы, лейтенант запаса, штурман   Ми-1.
 Военное расписание и подготовка, постоянные тренировки, подъем обед и отбой тоже по расписанию. Все это изматывает, но в то же время закаляет характер. Так же происходит и с Аркадием, его «отшлифовывают» и «подтачивают», и он уже не тот студент или инженер, каким был несколько лет назад. Более уверенный в себе, более выносливый, более неприхотливый и, именно, эти качества ему очень сильно пригодятся в будущем, когда ему действительно придется выживать. Ну а пока он ежедневно встает в шесть утра… физические нагрузки, завтрак, а потом по обыкновению Аркадий Звездин садится за черчение карт ведь он специалист по вождению вертолета Ми-1. Правда по-настоящему ему так и не пришлось побывать за штурвалом. Ну у него были гораздо более важные задания, ему приходилось составлять курс полета этого вертолета, отмечая движение по военно - географическим картам. И любая неточность в этой кропотливой работе могла бы привести к гибели пилота. Но для Аркадия такая жизнь точно по расписанию по уставу, была конечно не по душе. И когда выпадала свободная минутка, он уходил в свои мечты. Для него казалось, что его занятие штурмана совершенно неинтересное. Ведь в то время все хотели быть героями совершать какие-то невероятные подвиги, а не сидеть за расчетами над картами. И Аркадий тоже хотел быть героем. В своих мечтах он представлял себе, что летает в просторах голубого спокойного неба. Его мечты бороздили военное небо во Вьетнаме, и в дальнейшем Аркадий воплотит эти мечты в своих легендах. После того, как он вернется обратно в Ленинград, спустя несколько лет, он, будучи Аркадием Северным пустит в народ про себя легенду, что он был стрелком-радистом во Вьетнаме.
 Служба, конечно, службой, но даже здесь не только постоянно проходит военная муштра, хождение строем и т.д. Даже в армии есть свои праздники, вечера самодеятельности. Конечно, таких мероприятий тут очень мало почти нет, но все же праздники Октябрьской революции и Новый год здесь отмечают. Для Аркадия эти праздники были возможностью проявить свой талант певца в полной мере. Они были подобны глотку свежего воздуха.
 И вот уже наступает Новый год. В актовом зале солдаты установили пушистую красавицу елку, повесели гирлянды, самодельные игрушки, искрящийся дождик. Подготовили сцену к предстоящему выступлению, повесили красочный плакат. И эта праздничная суматоха, большая радость для солдат в эти серые, суровые будни, а особенно для Аркадия.
 Вот уже и закончены последние приготовления к празднику. Все рассажены на своих местах, и начинаются выступление, подготовленное солдатами. Выходит один, второй, третий, так незаметно подошла очередь и Аркадия Звездина. Он вышел на сцену, держа в руках гитару, сел на стул перед микрофоном:
«Товарищи, я хотел бы поздравить всех вас с наступающим, Новым 1969 годом. Пусть в этом году исполнятся все ваши желания, и пусть он будет лучше, чем прошедший год», – после этого Аркадий берет в руки гитару, и начинает петь:

Звезды зажигаются хрустальные,
Под ногами, чуть хрустит снежок,
Вспоминаю я сторонку дальнюю,
Где моя любимая живет.

О тебе тоскую синеокая,
В сердце, нежный образ твой храня,
Милая, любимая далекая,
Вспоминай и ты меня….

Его голос начинает разливаться эхом по залу, донося до сидящих в зале солдат слова песни, проникая в их умы, трогая их души и сердца, а ведь действительно кто-то уже успел жениться к этому времени, а у кого-то девушка осталась ждать его там. Так что, когда Аркадий закончил петь, после нескольких секунд полной тишины, зал взорвался бурными аплодисментами. Вскоре праздник закончился, наступил новый год. И в этом году в жизни лейтенанта Звездина должны были произойти значительные перемены, о которых он сейчас и не думал. Ну, об этом он и не мог думать, ведь это было просто предначертано ему судьбой, а от нее не уйдешь. А пока он продолжает служить штурманом в ВВС день за днем, неделя за неделей. Так незаметно время проходит и наступает весна.
 Вот уже и дни стали длиннее, а солнце стало пригревать землю сильнее. Снега с полей стали постепенно сходить. На смену им, зазеленела трава, с юга прилетели птицы, природа оживала от зимней спячки.
 И в один из таких дней Аркадию выпала удача съездить по делам в Ленинград. И так бывает, что в такие, казалось бы, незначительные моменты в жизни происходят удивительные события, которые в дальнейшем меняют всю твою судьбу. И для Аркадия был как раз такой момент в жизни.
 Он зашел в вагон электрички, продвигаясь по нему к свободному месту. Усевшись со своими вещами, Звездин устремил свой взгляд в окно на платформу, где стояли люди с чемоданами, дожидавшиеся своего поезда. Как вдруг Аркадий увидел необыкновенную девушку. Она бежала к поезду, но ей была не судьба сесть в него, так как двери начали уже закрываться. И тут Аркадий по велению какого-то шестового чувства вскочил со своего места как ошпаренный, и в одно мгновение выскочил из вагона. Сам Звездин не понял, что это было, и зачем он сошел с поезда, на котором собирался ехать. В душе было какое-то волнение, в голове как будто помутилось. В тот момент ему показалось, что если он не сделал бы этого первого шага навстречу своей судьбе, не выскочил бы из вагона, то жалел бы об этом всю свою жизнь. Душу Аркадия тронула прекрасная незнакомка, стоявшая на платформе. Сердце у него билось с тихой радостью, кровь пульсировала в висках. Он был как во сне, плохо понимая, что с ним в данный момент происходит. И превозмогая какой-то «юношеский» страх, хотя на данный момент ему было уже тридцать лет, Аркадий все-таки подошел к прекрасной незнакомке. Девушка была с роскошными, густыми, длинными волосами, белокожая с серыми светящимися глазами и алыми не большой формы губами. У нее была потрясающая фигура.
-Опоздали на поезд? – поинтересовался Аркадий, подойдя ближе и пытаясь завязать разговор с незнакомкой.
-Да. Вот уехал не повезло, – ответила она с какой-то досадой в голосе.
-Ну, не расстраивайтесь, скоро другой подойдет, – начал успокаивать ее Аркадий. 
-Да, я, в общем-то, не расстраиваюсь, ну теперь придется ждать, когда придет следующая, – сказала девушка.
-Ну, ничего вместе подождем, – сказал Аркадий.
-А мне показалось, что вы сошли с поезда?! – с каким-то удивлением спросила незнакомка.
-Да…, я номера перепутал. Опомнился в самый последний момент, – ответил с улыбкой Аркадий.
-Ну, значит, вам тоже не повезло, как и мне, – сказала она, посмотрев пристально на незнакомца своими серыми завораживающими глазами. «Да как сказать, – думал про себя Аркадий. – Может быть, как раз сегодня мне очень даже сильно повезло». Он смотрел на нее, не отводя глаз. Аркадий пытался поймать ее взгляд, и наконец-то она тоже посмотрела в его глаза. Пристальный взгляд, огромных карих глаз молодого, высокого, приятного внешне человека, и серые ясные глаза молодой красавицы. Они соприкоснулись взглядом друг с другом, и именно в этот момент между ними пробежала искра. Как это бывает любовь с первого взгляда.
-Мое имя Аркадий, – само собой слетело с его уст.
-Меня зовут Валентина, – ответила она. После знакомства между ними завязался разговор, а тут подошла электричка. Молодые люди сели в нее, и поехали вместе.
-А вы далеко едите? – поинтересовался Аркадий, у своей спутницы.
-Я еду домой из поселка Васкелово, у нас там дача, – сказала Валентина. – А вы здесь по делам.
-Да, по делам, попросили, я ведь сейчас служу в ВВС, а до армии работал в Экспортлесе, – ответил Аркадий. – А вы учитесь, работаете?
-Я, работаю врачом, – сказала Валентина.
 Время у них пролетело очень быстро за увлекательной беседой. И вот пришло время прощаться, перед тем как им расстаться Аркадий попросил ее номер телефона, пообещав ей обязательно найти ее. И действительно прошел достаточно не большой период времени с той встречи, и Аркадий действительно нашел Валентину, позвонив ей в один прекрасный день и назначив встречу. А после этой встречи им было просто суждено остаться вместе.
 И 12 декабря 1969 года, судьба Аркадия Дмитриевича Звездина соединилась с судьбой Валентины Сергеевны Бойцовой, в узах брака. Этот счастливый и торжественный момент в их жизни был запечатлен на кинопленку. Снимали целый день с утра и до вечера, а в итоге получилось всего минут на пять времени. Но даже в этот торжественный и волнительный день для них обоих, Аркадий отличается своей оригинальностью. Ближе к концу вечера он берет в руки неизменную гитару, с которой никогда не расставался.
 Кто бы мог подумать, что имена эта любовь к музыке, гитаре «свободно-разгульный» образ жизни Аркадия и его легкий бесшабашный характер, все это в дальнейшем разобьет их счастливый союз. Но это случится только, спустя несколько лет, а пока у Аркадия Звездина с этого момента начинается счастливая семейная жизнь.
 Поселяется он с Валентиной на Таленской в квартире у ее родителей. Общительный, веселый, добрый Аркадий очень быстро находит общий язык с тещей и тестем. И в этот короткий период Звездин становится самым, что не наесть обыкновенным советским гражданином. Он ведь теперь женатый человек. Живет с любимой, красавицей женой. И в этот период жизни Аркадий продолжает работать заместителем начальника на «Экспортлес». Красивый мужчина в самом расцвете сил. Всегда аккуратный, гладко выбрит и подстрижен, с ухоженными руками. Каждый день в белоснежной наглаженной рубашке, при галстуке, в дорогом костюме сшитый из самых лучших тканей того времени, в начищенных до блеска туфлях. Для Аркадия его внешний вид был очень важен. Он сам стирал рубашки, наглаживал брюки, чистил обувь. Не гнушается физической работы, помогает тестю на даче и в саду, как  в летний, так и в зимний периоды. Аркадий также неизменно продолжает играть на гитаре, только теперь уже на домашних застольях для родственников Валентины. Теща Галина Даниловна души не чает в веселом и добродушном зете.
  Все было бы хорошо, если бы не одно «но», от которого по року судьбы никуда не деться. На работе Аркадия все так же продолжают использовать, отправляя его на различные «увеселительные мероприятия», где нужно было пить вместо своего начальника. И Звездин ничего не может с этим поделать, начальник сказал, что нужно идти на торжество - и Аркадий идет. Частенько бывало, что после таких перепоев утром он вообще не мог подняться с кровати, болела голова, мутило, была страшная слабость приходилось звонить начальству и пропускать работу. А какой женщине понравится, когда ее муж пьет, причем очень часто.
 Появление маленькой Наташи, которая родилась 14 июня 1971 года было большой радостью для молодоженов. Новые заботы по уходу за малышкой на некоторое время наладили семейную жизнь. Аркадий и Валентина в это время были очень счастливы.

Глава 7

Встреча со старым другом

 Время идет, пусть не очень быстро, но все же, движется вперед. Вот уже и деревья позолотило, и в Ленинграде наступила осень, дождливая и холодная.
 Аркадий возвращался, как обычно с работы домой, где его ждали любимая жена Валя и маленькая дочурка Наташенька, которую он любил безмерно. Поднимаясь по лестнице, и открывая дверь своим ключом, он все время думал: «Где взять денег?». Ведь все знают, что когда в семье появляется малыш, это всегда очень большая радость для всех, много хлопот, и это всегда большие растраты. А деньги…? Ах, эти бренные деньги, их всегда не хватает. Вот и Аркадий столкнулся с той же самой проблемой. Валя еще была в отпуске по уходу за ребенком, и все материальные расходы были теперь на плечах у Аркадия. В общем-то, зарплата инженера в сто восемьдесят рублей не скажешь, что совсем маленькая, но ее не хватало. Нужны были деньги, а где их взять? «Где можно найти, какую-нибудь подработку, халтуру?», - ломая голову, сам у себя спрашивал Аркадий. Но как не странно, ему ничего не приходило в голову. Он вспоминал, чем занимался в юные годы, когда ему нужны были деньги, но это было не то, чем можно было заработать деньги обычному советскому гражданину. Риск очень большой могли посадить за фарцование, так что этот вариант отпадал полностью. Так прошло еще несколько дней. В течение этого времени Аркадий обзванивает своих старых друзей и знакомых в надежде на то, что может быть, у одного из них найдется какая-нибудь подработка для него. Но все тщетно вместо желаемого результата он только и слышит в телефонной трубке: «Извини, ну сейчас ничего нет для тебя», или «Не чем тебе Аркаш, не могу помочь, сам в подобном положении». И надежды Аркадия начинают рассыпаться, как «карточный домик». Больше обратиться не к кому, помощи просить тоже не у кого. Он уже перебрал все телефонные номера своих знакомых. И тут на глаза на последней странице ему попал номер Рудольфа Фукса. «Стоп! А ведь Рудик возможно и смог бы мне чем-нибудь помочь?! Он обязательно что-нибудь придумал бы, самое главное, чтобы не оказалось, так что Рудик переехал в другое место…», – думал про себя Аркадий, набирая телефонный номер Фукса, и дожидаясь ответа. Гудки, гудки в телефонной трубке, и вот, наконец, кто-то взял трубку на том конце провода.
-Алло, я вас слушаю? – раздался знакомый голос в телефонной трубке.
-Рудик, привет! – начал Аркадий, так как сразу узнал его голос. – Это Аркаша, может… помнишь, когда-то в 63-тем ты записывал Аркадия Северного, так это я, – продолжал Звездин. Рудольф Фукс секунду помолчал в трубку, вспоминая, все-таки прошло почти десять лет с той записи.
-Северный…, - протянул он. И тут у него что-то щелкнуло в голове. Ну, конечно же он помнит Аркадия Северного?! – Аркаша, привет! Как у тебя дела, сколько лет прошло с той пары?! – наконец-то вспомнил Фукс.
-Да, почти десять. А как твои дела Рудик? Я вот женился, у меня дочь…, – спросил Аркадий.
-Это же прекрасно, поздравляю! – ответил Фукс.
-Рудик, ты еще кого-нибудь пишешь сейчас? Мне бы хотелось сделать запись у тебя, а то у меня проблемы с деньгами. Не смог бы ты мне помочь?! – поинтересовался Аркадий, в душе уже надеясь, что опять услышит отказ.
-Аркадий…, – протянул Рудольф.
-Может, ты сможешь, найти для меня, какую-нибудь там халтурку? Ну, или что-нибудь на продажу…? Я тебя очень прошу, помоги, – сказал Аркадий
-Слушай, Аркаш, давай как-нибудь с тобой встретимся. И тогда обсудим все подробнее. Хорошо? – поинтересовался Фукс.
-Хорошо, а когда?! – спросил Аркадий.
-Ну, давай, к примеру, завтра в среду в кафе, после работы сможешь? – ответил Рудольф.
-Да, смогу. Тогда до завтра.
-До завтра, Аркаш, – сказал Фукс, вешая трубку.
 
 На следующий вечер Аркадий пришел к назначенному месту, где его уже дожидался Рудольф Фукс. Они обнялись на радостях при встрече, все-таки столько лет прошло, сколько они не виделись друг с другом. А сколько воды утекло с тех беззаботных студенческих дней. Им столько нужно было сказать друг другу, и они зашли в кафе. Заказав столик, Аркадий вместе с Рудольфом взяли по чашечке кофе, пака они ждали свой заказ, Рудольф спросил:
-Аркаш, значит, ты говоришь, что тебе нужны деньги?
-Да, нужны. Во как нужны! – ответил Аркадий, проведя большим пальцем по горлу.
-Ты меня вчера спрашивал, нет ли у меня что-нибудь на продажу, так? – поинтересовался Фукс.
-Да, так, – согласился Аркадий.
-Так, вот что я тебе скажу Аркаш…. Даже не скажу, а посоветую. Не ввязывайся ты в это дело. Ты ведь всего не знаешь. Мне пришлось срок отмотать, – начал Рудольф.
-Да, нет, почему знаю, мне Коля Браун рассказывал. Я сам, было дело, висел на волоске от срока, а он тогда спас меня. Очень жаль, что сейчас он оказался по ту сторону колючей проволоки, – ответил Аркадий.
-Ну, вот ты теперь семейный человек, зачем тебе это нужно. Я за эти «делишки» отсидел свое, к чему тебе этот необоснованный риск? – спросил Фукс.
-Да, все я прекрасно понимаю…, – сказал со вздохом Аркадий, грустно опустив глаза вниз, и закурив сигарету. Тут им принесли заказ. – Мне очень, нужны деньги, – подвигая к себе чашку, - сказал Аркадий, смотря ему прямо в глаза. Фукс посмотрел на расстроенного друга. «Как ему можно помочь в этом деле?». - Думал про себя Рудольф. Хотя как раз в этот период у Рудольфа Фукса мелькала гениальнейшая мысль, сумасшедшая для обычного человека, практически невозможная. Но Фукс был необычным человеком, так что все было возможно, даже невозможное. Ведь в шестидесятые годы как раз шел взлет авторской песни. И в отличие от Аркадия, который после женитьбы немножечко отошел от музыкальных дел, Рудоль Фукс по-прежнему занимался музыкой. В этот период он коллекционировал записи джаза и рок-н-ролла, ну и соответственно приторговывал ими. Но помимо этой музыки, Фукс начинает не только собирать записи различных «бардов». Он начинает сам их производить. Рудольфу Фуксу хочется сделать что-то свое, совершенно оригинальное из ряда вон выходящие. То, чего еще никогда не было раньше. Как раз к этому времени начинается совершенно сумасшедшие тиражирование записей Владимира Высоцкого, и конечно же Рудольф, с удовольствием ходит на его концерты, собирает его записи. Но в то же время ему было очень обидно, что в Ленинграде не было такой колоритной фигуры, которая могла бы соперничать с Высоцким. Рудольф Фукс уже очень давно задумывался на этим вопросом: «А не вырастить ли в Питерском коллективе такую фигуру?» Но все время чего-то не хватало. А чего именно, Фукс точно не мог и сам разобрать.
 И вот! Тут такая удача в лице Аркадия, у которого такой потрясающий голос и, которому так нужны деньги….
Рудольф Фукс, конечно же понимал, что тягаться с Высоцким в авторской песне идея фантастическая и невыполнимая. А вот попробовать посоревноваться в исполнительском мастерстве - это дело другое, можно было попытаться. Ведь, кто не рискует, тот не пьет шампанское.
-Слушай, Аркаш, вполне возможно, я смогу тебе помочь в твоей проблеме с деньгами, – начал Фукс высказывать свою назревавшую идею. – У меня возникла уже очень давно идея, нужно попробовать, – сказал Рудик. Аркадий оживленно посмотрел на него:
-А что это за идея?! – поинтересовался он у Рудольфа.
-Я уже давно хочу найти человека с нашей Питерской стороны, который смог бы потягаться по мастерству исполнения с Высоцким, – ответил Рудольф.
Аркадий усмехнулся:
-Рудик, я так понимаю, ты считаешь, что этим человеком должен быть я?! Я тебя правильно понимаю?!
-Да, ты правильно меня понимаешь, – ответил Фукс.
-Ну, я – инженер – экономист, выпускник «Лесотехнической академии»? У меня даже образования нет музыкального. Рудик…, ты уверен, что именно я тебе нужен в этом деле. Я ведь никогда в жизни всерьез не занимался музыкой…?! Для меня это скорее полет души, – ответил Аркадий.
-Ты, что хочешь сказать, что ты не согласен?! – встревожено спросил Фукс.
-Слушай, Рудик я не сказал «нет». Идея конечно, очень замечательная, но не сильно ли ты высокую планку ставишь?! – спросил Аркадий с улыбкой.
-Ну что, у тебя классный голос! Аркаш тебе ведь нужны деньги? – спросил Рудольф.
-Да, мне нужны деньги, – ответил расстроено Аркадий.
-Ну, ВОТ?! Денег заработаешь…. Тебе нужно обязательно попробовать! Теперь тебе нужно подобрать оригинальный имидж, жанр в котором ты будешь исполнять песни…, – протянул задумчиво Рудольф. – Ну, как ты согласен?! – поинтересовался Фукс. После этих слов Аркадий на несколько минут замолчал. Он сидел, молча, куря сигарету и смотря в окно кафе на темную улицу за ним.
«Что же мне делать?! – думал про себя Аркадий. – Согласится, или отказаться…? Рудик конечно предложил очень интересную идею…. Мне так нужны деньги…, и поэтому, я уже готов практически на все…. А я ведь всего-навсего простой ленинградский служащий, как я буду тягаться с Высоцким?! Неужели у меня что-нибудь получится?! Или все это ничего не стоит?! – И тут Аркадий перевел взгляд, так, что в стекле окна увидел собственное отражение. – Ну,  что я так переживаю, ведь это не на всю жизнь? Просто сейчас мне нужны деньги, вот подвернулась, наконец-то, халтурка, которую я так долго искал. Ну что ж попою может что-нибудь и получится, ну а если нет, так хоть денег заработаю. Тем более, чего мне бояться ведь я очень люблю музыку и петь, так что я думаю, что особого труда мне это не составит. Мне это занятие по душе не пыльное и не тяжелое, так что буду приносить прибыль в семью с любовью к своему делу…»., – думал Аркадий, сейчас. Но пройдет около семи лет и он скажет, совершенно иначе, тому самому Высоцкому…, что он не просто там какой-то исполнитель…, НЕТ, а он – АРКАДИЙ СЕВЕРНЫЙ! – и этим именем уже все сказано. Но это будет в далеком 1978 году, а пока Аркадий Звездин, снова посмотрел на Рудольфа:
-Рудик, в общем, я согласен, давай попробуем.
-Хорошо, тогда я начну думать, в каком образе ты предстанешь перед народом. Когда будет все закончено, я тебе позвоню, – ответил Рудольф, на этом друзья простились друг с другом, и разошлись. Аркадий вернулся обратно к себе домой, где его уже заждались. Правда денег ему пока так и не удалось достать, и в ближайшее время он мог рассчитывать только на свою зарплату, но зато была идея, которую Рудольфу Фуксу предстояло в ближайшее время воплотить в жизнь. 


Глава 8

Программа для Госконцерта
               
                Аркадий Северный, музыкальный фельетон:
                -Вы таки хочете песни - их есть у меня…!

 В этот день Рудольф Фукс встал раньше обычного, ведь он знал, что с сегодняшнего дня он должен начать работу, по подготовке концерта  для будущей звезды шансона Аркадия Северного. Он ломал голову с чего же ему начать, как правильно создать сценический имидж для Аркадия. И тут решение пришло самого собой, когда он подумал о друге. Ведь сам Аркадий мог часами травить одесские анекдоты безо всяких повторений. Он был прирожденным рассказчиком анекдотов, которых у него было бесчисленное количество. И рассказывал Аркадий эти анекдоты с прекрасной одесской подачей. Было такое впечатление, что он всю свою жизнь прожил в Одессе-маме. «Ну конечно! – подумал про себя Фукс. – Если он так хорошо рассказывает одесские анекдоты, так почему бы ему не попробовать исполнять песни в этом жанре?»
 И после этого Рудольф решает создать образ для Аркадия «старого – одессита», тем более, что голос у него, как нельзя лучше, подходил под этот персонаж. И Рудольф Фукс начинает писать сценарий для будущей программы. Пишет он где придется, сочиняя на ходу в автобусах и на работе подложив под листки бумаги кульман. Пришла мысль в голову записал и т.д. И вот так из этих заметок получилось нечто, очень оригинальный сценарий. И что из этого получилось, уже пришлось оценивать не ему, а другим людям, и в первую очередь, этим человеком был Аркадий Звездин, собственно для кого и писалась вся эта программа. Конечно же, как и любой нормальный человек, Фукс волновался: «А вдруг ему не понравится?!» - думал он про себя. Ведь Аркадий мог и отказаться от этой затеи. Но как бы там не было, Рудольф, наконец-то, закончил свой сценарий, а после того как все было завершено, еще надо было созвониться с Аркадием.
 И вот этот день настал, ближе к обеду Фукс позвонил на работу другу. Несколько долгих гудков в телефонной трубке, и наконец-то, на том конце провода сняли трубку:
-Да, я вас слушаю, – раздался голос Аркадия, который раскладывал бумаги по папкам и уже готовился идти на обед.
-Привет, Аркаш, это Рудик! – взволнованно начал Фукс.
-Рудик, привет! Как у тебя дела? – поинтересовался Аркадий с улыбкой на лице, так как он уже давно ждал этого звонка.
-Я, наконец-то, закончил сценарий! – восторженно ответил Фукс, – так, что когда будешь свободен, можешь приехать посмотреть.
-Хорошо, а где мы тогда встретимся?! – спросил с оживлением Аркадий.
-Где встретимся?! – протянул Рудик. – Да, хотя бы у меня. Приходи ко мне в этот вторник, сможешь?
-Конечно, я приду после работы, обязательно приду, жди, – радостно ответил Аркадий, после чего простившись с другом, он повесил трубку и пошел на обед.

 И вот, наконец-то, наступил решающий день в судьбе Аркадия. Он пришел, в знакомый ему дом, на Ропишинской 25. В ту же самую коммунальную квартиру, где по-прежнему продолжал жить Фукс. Когда Аркадий позвонил в дверной звонок, дверь ему открыл, Рудик. Он встретил друга с радостью и с нетерпением. 
-Заходи, - сказал Рудик, провожая Аркадия в комнату, где стоял ламповый «ДНЕПР-11», а в углу висела гитара. Когда-то девять лет назад Аркадий пришел сюда за книжкой. А в этот день он пришел в эту квартиру, еще не осознавая для самого себя, что сегодня здесь координально изменится его судьба, окончательно и бесповоротно. Он станет – Аркадием Северным, и взяв себе этот псевдоним – Аркадий Звездин навсегда распрощается с судьбой обычного советского гражданина, взяв себе судьбу – «Короля блатной песни»,  судьбу – Аркадия Северного….
 Аркадий, как ни в чем не бывало, сел на знакомый диванчик, а Рудольф взволнованно стал давать ему листки с текстом. Аркадий взяв их в руки, внимательно читал содержание. Вначале в его голове возникли мысли:
«Ну, и что это такое…?! Может все бросить и уйти…?! Но не настолько же, мне нужны деньги…? Чтобы я - человек с высшим образованием, работаю заместителем начальника на «Экспортлес», и я должен на запись для всеобщего прослушивания пел такое?! Нет…, пока что я ничего интересного для себя не вижу в этом тексте…. Может потом будет что-то интересное…», – и тут Аркадий недовольно нахмурил брови, читая сценарий, что очень обеспокоило Фукса. Рудольф очень внимательно следил за реакцией друга. Постепенно сосредоточенность Аркадия стала пропадать, на лице появилась улыбка. И вскоре он начал смеяться. Хохот друга очень обрадовал Фукса: «Значит, он понял мой юмор», – подумал про себя с облегчением Рудольф. Когда Аркадий немножко успокоился, вытирая покрасневшее лицо и глаза руками, он обратился к Фуксу:
-Рудик, ты меня до слез рассмешил. Значит ты хочешь, чтобы я стал тетей Беси?! Мало того, что тетей Бес-си…, - протянул Аркадий. – Так у нее тут еще есть и внебрачный сыночек Моня. Слушай, Рудик скажи мне, где же это я так подзалетел?!! – с хохотом спросил у него Аркадий.
-Да, вот такая у нее, то есть у тебя была бурная жизнь, – ответил Фукс. – Ну, а как сценарий, тебе понравилось?! На этот вопрос Аркадий встал с дивана, подошел к столу, на котором, стояли бутылка с водкой и пару стаканов. Откупорив пробку, он налил в один из стаканов себе горькой, взяв его в руку, залпом выпел содержимое. После чего Аркадий снова сел на диван, взяв в руки гитару, и понеслась…
 «О парне, Георге Петровиче Талмочеву, 14 ноября 1972 год. Аркадий Северный, музыкальный фельетон. Вы таки хочете песен - их есть у меня. Программа для Госконцерта», - и после  этих вступительных слов на одном дыхании Аркадий выдает такое, о чем не подозревал даже Рудольф Фукс, написавший этот сценарий. С шутками, вокальными выкрутасами и с неподражаемыми «одесско – еврейскими» интонациями Северный шпарил прямо с листа, да так, что действительно казалось, что этот человек всю жизнь прожил в Одессе. На мгновение Рудольф и сам поверил, что перед ним настоящий одессит, настолько убедительно Аркадий играл свою роль, не говоря уже об остальных ребятах, которые были приглашены на эту запись. Он выкладывался по полной, когда исполнял песни, казалось, что он сейчас сорвется с дивана и с этой гитарой бросится в пляс. Северный, держа в руках гитару, быстрой моторикой пальцев перебирал по струнам, стуча ногой по полу в так музыке, тряся головой и при этом улыбался и пел:

…Как-то раз по Лонжерону я брела!
Только порубав на полный хо-од!
Вдруг ко мне подходят «мусора»:
-Заплати-ка милая за счет».
«Ну, шо вы мне такое говорите?! – возмущенно спросил Аркадий, посмотрев в сторону так, как будто у него только что действительно кто-то потребовал денег. И снова продолжил:

-Алеша – Ша! Бери на полутона ниже,
Брось арапа заправлять,
Эх, ма! Не подсаживайтся ближе,
Брось Одессу-маму вспоминать.
Алеша - Ша! Нет, нет, нет, – по блатному махая рукой Аркадий как бы подзывая к себе этого не существующего «Алешу», и делает это настолько убедительно, что присутствие этого выдуманного героя становится для остальных, следивших за записью, кажется почти реальным.
-Подсаживайся ближе, будем мы Одессу вспоминать, – и Аркадий начинает вспоминать Одессу, оставив на время струны гитары, и подвигая к себе ближе листок с текстом:
«Эх, Одесса-мама, девятьсот лохматый год, первая Русская Революсия, - говорил он с одесским акцентом. - Революция во Франции, имонсипасия женщины, благополучно закончилась. Второй, еще тогда, и не пахло. Воздух, тогда в Одессе был удивительно ароматным. Сидю я – это на бульваре с одним известным, тогда в Одессе мальчиком. Не буду называть его имени, чтоб вы лишний раз не ахали. В одной руке у него гитара, в другой моя девичья талия. Шо вы так на меня смотрите?! – возмущено произнес Аркадий, так как будто это действительно касалось именно его персоны. – Что я вам «баран» какой-то? Ну, немножечко поправилась?! – и тут Фукс обратил внимание на выражение лица Аркадия. Он говорил это с таким смущением на лице и улыбкой, как будто ему было действительно чуть-чуть стыдно за тети Бесину фигуру. После этой импровизированной «маски» на лице Аркадия Рудольф рассмеялся. Он был просто в ударе, когда увидел, как его друг играет эту роль. А тем временем, Северный все продолжал свой монолог:
…Так разве в этом ж дело?! А дело в песни, которую он мне тогда пел», – и Аркадий снова запел, исполнив сначала одну, потом другую песню. С какой-то любовью Северный начал исполнять песню «Лунной озарились зеркальные воды»:

Луною озарились зеркальные воды,
Где детка сидели мы вдвоем.
Так нежно, так сладко, забилось мое сердце,
Ушла ты не сказала не о чем?

Люби меня детка, покуда я на воле,
Покуда я на воле я твой
Тюрьма нас разлучит, я буду жить в неволе,
Тобою завладеет, коришь мой.

Ты будешь богата, и может быть счастлива?
Я нищий бродяга и вор.
В шикарной коляске, тогда проедешь мимо,
И ты не заметишь мой взор….

 Он действительно вкладывает в это музыкальное произведение свою душу и сердце, тем самым показывая гордое страдание своего героя. Хотя в дальнейшем слушатели будут абсолютно уверены в том, что Аркадий Северный поет именно о своей горькой судьбе. Для самого Аркадия, конечно, тюремная тема не совсем по душе, но ведь автор этих песен сидел, и Северному ничего не остается, как просто, очень хорошо прочувствовать и исполнить те песни, что ему дали, и он вкладывает в них свою душу. И у него это получается. Исполняя песню «На Молдаванке», ближе к концу песни, Аркадий как-то неудачно садится к столу, что локтем умудряется сбить с него стаканы, но делает вид, что ничего не произошло, и продолжает читать текст, импровизирую прямо на ходу. К завершению этого концерта Аркадий исполняет песню «На Дерибасовской»:

«Но и под завязку я выдам таки вам свою последнюю песню «На Дерибасовской»:

На Де-ри-басовской открылася пивная!
Там собиралася компания блатная,
Там были девочки: Тамара, Роза, Рая
И с ними гвоздь Одессы Степка – «Шмаровоз».

Он заходил туда с воздушным поцелуем,
И говорил красотке Розе: «Потанцуем?»
И фраерам здесь всем сидящим растолкуем,
Что есть у нас салонное танго….

Ну вот и все, последняя песня исполнена, и запись закончена. Уставший и подвыпивший Аркадий приглаживает растрепавшиеся и намокшие волосы рукой, переводя взгляд на Фукса.
-Ну, как? – поинтересовался он у Рудольфа.
-Здорово, Аркаш! Ты действительно сделал все настолько классно, что если бы ты не был моим другом я бы, наверное, никогда бы не поверил, что ты не одессит. Ты знаешь нам нужно это дело обязательно отметить. Ты же не сильно торопишься? – спросил Фукс. Аркадий посмотрел на часы, было уже почти десять часов вечера.
-Да, Валя будет конечно недовольна…. – протянул он со вздохом.
-Что не сможешь?! – удивленно спросил Рудольф.
-Ну, я думаю, что у меня есть минут двадцать, – ответил Аркадий с улыбкой. И он вместе с Рудольфом и остальными ребятами продолжили отмечать такой продуктивный день, так что домой товарищу Звездину удалось попасть только ближе к ночи….
 Валентина, конечно, была в шоке, почему ее муж пришел так поздно домой в таком состоянии.
-Аркадий, что случилось? Что опять у вас сегодня «праздник», что на этот раз вы отмечали? Ты мне вроде ни о чем таком не говорил? Почему ты в таком состоянии? – спросила удивленна она.
-Нет, на работе у нас ничего сегодня такого не было…. Просто я, наконец-то, нашел халтурку, которая должна принести большие деньги. Ведь нам нужны деньги? Вот я и решил немножечко попеть для записи. Ну, записали мы сегодня веселенький концертик, – сказал Аркадий, снимая с себя верхнюю одежду. – Валюш, пойми, я сегодня очень устал, давай поговорим обо всем завтра, – ответил он поцеловав жену и пошел спать.
 А на следующий день снова на работу, только вот «механизм» уже был запущен, и обратного пути уже не было, теперь уже нужно было идти только вперед. Пока еще несколько дней никто из участников этой записи не знал, что тот вторник 14 ноября оказался историческим днем, когда на свет появилась новая звезда русского шансона. Именно после этой записи звучный псевдоним «Северный», становится известным всему советскому народу, так как «Программа для Госконцерта» в одно мгновение разлетелась по просторам всей страны. Запись понравилась не только простым слушателям, ею заинтересовались и серьезные коллекционеры. С этого момента у Аркадия начинается стремительный взлет его певческой карьеры. И если ранее имя Аркадия Северного было практически никому не известно, то теперь из каждого окна слышался его голос. Его слава стремительно растет с каждым днем. У Аркадия Звездина и в мыслях не было, пока он сидел, на своей скучной работе, перебирая документы, что он в одночасье станет таким популярным, и его голос и творчество полюбят миллионы.
 Большая часть людей, кто слушал «Программу для Госконцерта» даже не могли подумать, что за микрофоном сидел обычный инженер, ленинградец, уроженец города Иваново. Который просто очень хорошо играл свою роль. И это было настолько убедительно, что они действительно думали, что записали какого-то старого одессита, взяли и записали его разговор на пленку, так неподдельно живо сыграл свою роль Аркадий. 
 По обыкновению вечером после работы Аркадий возвращался к себе домой. В небе стал уже перепархивать небольшой снежок. Воздух был морозным, приближалась зима. Звездин вошел к себе во двор, вдруг из нескольких квартир, окна которых были немного приоткрыты, до него донеслась запись его собственного голоса. Его песни доносились во двор, Аркадия это взволновало: народ его слушает, это было так непривычно. Значит, им понравилось. Аркадий прислушался, действительно эта была запись «Программы для Госконцерта». На лице у него появилась какая-то по - детски радостная улыбка. Он сел на лавочку и закурил, слушая собственную запись. Так прошло несколько минут, потом Аркадий поднялся со скамейки и пошел домой, первым делом, когда он разделся, сразу сел к телефону и стал звонить Фуксу.
-Рудик, привет! – радостно начал Аркадий. – Знаешь, что случилось?! Я сейчас иду домой и вдруг слышу из окон соседних подъездов свой голос! Представляешь?!
-Аркаш, конечно, я все знаю! Хотел тебе как раз позвонить! Это…! Мы сделали это…! Люди тебя любят! Это просто потрясающий, ОШЕЛОМИТЕЛЬНЫЙ успех!!! Я думаю мы должны продолжить эти концерты: «Вы хочете песен – их есть у меня!» Как ты думаешь? – поинтересовался Рудольф.
-Конечно, должны продолжить, – ответил радостно Аркадий. – Ну ладно, до встречи!
-По встречи, Аркаш! – сказал Рудольф Фукс, и повесил трубку.
Аркадий прошел на кухню, где готовила ужин Валентина.
-Валюшенька, - начал он с радостной улыбкой на лице. – Ты можешь себе представить, что сейчас произошло?!!!
-А что произошло? – спросила Валентина, посмотрев на мужа с удивлением.
-Произошло нечто! Помнишь мы делали запись?! – с какой-то неподдельной радостью начал Аркадий, подойдя к жене и нежно обняв ее сзади за талию, целую в шею.
-Помню, - ответила Валентина. – Ты после этой твоей записи еле на ногах стоял!
-Валь, ну что ты опять начинаешь? – возмущенно сказал Аркадий. – Мы ж, по-моему, с тобой все обсудили, - на секунду он замолчал, недовольно нахмурив брови, но радость переполнявшая его сейчас тут же скрасила неприятный разговор с женой произошедший несколько дней назад. – Знаешь я сегодня возвращаюсь с работы, и вдруг слышу доносится из нескольких окон запись, что которую мы сделали с ребятами. Представляешь себе! – сказал Аркадий, прижимая к себе Валентину. – Знаешь, что это значит?
-Что? – с удивлением спросила она, обернувшись к мужу.
-Это значит, что мы будем писать еще такие же программы, и за них будут платить деньги! У нас появятся лишние деньги, которых нам так не хватает!– с восторгом в голосе ответил Аркадий. Глаза у него искрились радостным блеском. – Здорово, правда?! – Валентна с удивлением смотрела на мужа, она не понимала, чему он так радуется.
-Деньги, это конечно… хорошо…, - протянула она. – Но это значит, что эти пьянки будут опять продолжаться! И вообще что это за записи? Нормальные люди выступаю по радио, по телевидению. Не вливнешь ли ты Аркадий в какую-нибудь неприятную историю? Ты же приличный человек, у тебя должность.
-Да все будет в порядке Валюша, это же временное явление. Нам нужно встать на ноги, лишние деньги сейчас не помешают. Радость ты моя, же для вас с Наташенькой стараюсь, - успокоил жену Аркадий. 
-То, что ты поешь, но хоть чего-то стоит? – спросила Валентина.
-Конечно же стоит! – с улыбкой ответил Аркадий. – Вот послушай, - и тут он отошел от жены взял гитару, и сев на стул напел пару вещей из программы. Когда Валентина это услышала, то была просто в шоке, блатные-одесские песни с непонятным говором, неправильной речью, какой-то жаргонный говор. «И что это нравится людям?!» - с ужасом подумала она. Ей казалось, что у мужа просто съехала крыша, восторгаться непонятно чем с его образованием при его-то должности. Ей, конечно, это было не понять, от чего Аркадий ловил такой кайф, исполняли песни такого содержания. В этот момент ее волновала уже не проблема денег, а то что на очередных таких записях муж снова будет пить, и приходить домой в неодыкватном состоянии как в прошлый раз. Собственно так оно и будет в дальнейшем, но эта не только пьянки, как думала Валентина.
 В такие вечера под гитару рождались шедевры, которых так не хватало в то время советским людям которые жили в вакууме песен, пропускаемых на телевидение и радио, о строительстве коммунизма, о героях соцтруда, о партии и т.д.
В этот период Фукс начинает работать над новыми концертами. И он пишет продолжение, второй концерт, полюбившейся всем программы. Но теперь, так как у них есть, множество поклонников, Рудольф решает, что этот концерт должен быть построен в форме «концерта по заявкам», переданного по радио. И вот, когда этот материал закончен, Аркадий вновь приходит в назначенное время. Только теперь не к Фуксу на квартиру, так как из-за соседей по коммуналке, возникло очень много проблем тогда. Запись эта проводится на квартире у жены Рудольфа - Марины по улице Типанова, 29.
 Когда Аркадий пришел, все уже было готова для записи, только и ждали его персоны. Ну, что ж «старый одессит», вновь готов играть свою роль. Аркадий садится к микрофону берет в руки текст.
-Аркадий, ты готов?! – спрашивает его Рудольф, стоявший у магнитофона.
-Да, готов, можно начитать, – ответил он.
-Ну, ладно, как говорится, с Богом, будем надеяться, что эта запись ни чем не уступит предыдущей, и людям она понравится не меньше первой, – после этих слов Рудольф Фукс, включает запись.

 «Здравствуйте, дорогие друзья! Дело в том, что с тех пор как в эфире прозвучал наш последний фельетон: «Вы хочете песен?», в редакцию не прерывным потоком пошли письма. У меня в руках пачка писем. Нас радует, что в общем передача понравилась. Но в письмах содержится самые разные пожелания, просьбы, воспоминания. К сожалению, многие известные песни выпали из нашей первой передачи, по разным причинам, - и Аркадий берет в руки гитару, начиная играть на ней, при это не отрывая взгляд от листка с текстом сценария, - о которых мы сейчас не будем говорить. Как говорит великий Бабель: «Не делайте, Беня, с етих глупастяв, закусывайте, Беня и выпивайте». Но вот целая группа слушателей из Ростова буквально угрожает нам физической расправой, если мы не продолжим наш первый цикл песен из лирического прошлого Одессы-мамы. Они предлагают создать свой цикл песен под названием «Одессе-маме Ростов-папа шлет привэт!». Но нас, конечно, на понт не возьмешь?! Нас можно взять только на «капусту», при чем лучше, на зеленую! Как бы там ни было, предлагаем вашему вниманию цикл второй: «Вы хочете песен…? Их есть у меня!». И… начинается с тех пор, как мы закончили «На Богосьяновской»…, - и вот после этих слов начинается новый концерт, теперь уже по заявкам, в виде передачи, которая проходит в эфире…. Под этого импровизированного «эфира», который создавали участники этот концерта, Аркадий исполняет песню «На Арсенальной улице»:

«И в заключении, дорогие друзья, так как эта передача все ж таки идет из старого города Санкт-Петербурга, хотя я очень много-много раз бывал в Одессе, я вам пропою старую петербуржскую пэсню, которая называется «Старый дом»:

На Арсенальной улице я помню старый дом,
С широкой темной лестницей с решетчетым окном,
Войти в тот домик стоит рубль, выйти два рубля,
И если есть на роже дубль, ты выйдешь без дубля.

Веселые там мальчики, девчата хороши,
Не суй им в ротик пальчики,
На встречу не спеши,
Играют в карты с табуном,
Там шпилют в торец вей,
А я привык у бабушек раскладывать пасьянс….

Когда Аркадий закончил песню, к нему подошел Фукс, показывая ему пальцем на лист с текстом:
-Аркадий смотри в текст.
-А, что такое? – удивленно переспросил он.
-Ты путаешь слова. Я понимаю, что ты устал, ну сделай так как надо. Давай сначала, – сказал Рудольф.
-ОПЯТЬ?! – возмущенно переспросил Аркадий. – Хорошо давай, – ответил со вздохом Северный, и уже с улыбкой на запись продолжил:

«Извините, пожалуйста, я немножко перепутал слова. Потому что вы знаете эта старая-старая песня. Я вам все еще раз под закуску исполню, так как это нужно делать быть…»

На Арсенальной улице я помню старый дом,
С широкой темной лестницей с решетчетым окном,
Войти в тот домик стоит рубль, а выйти два рубля,
И если есть на роже дубль, ты выйдешь без рубля…

…Играют в карты с табушем,
Там шпилят в тэнсеранц,
А я привык у бабушек раскладывать пасьянс,
Разложишь, не разложишься все масти не туда,
У милой дамы рожица скривилась от стыда.

Все карты из газетины,
Наверно дело в том?
Наверно, уж заведено в старинном доме том.
Прошли года по полюшку, собрал я два рубля,
Купил билет на волюшку,
Теперь на воле я….

 Ну, вот наконец-то, закончился второй концерт. После очередной посиделки, участники расходятся, как ни в чем не бывало, по своим домам. И никто из них в тот вечер и не подозревал, что их концерт по так называемым «заявкам в эфире», действительно попадет в прямой эфир.
 В один прекрасный день, Рудольф Фукс включает приемник и вдруг, он слышит нечто…?! По эфиру идет трансляция его «Программы по заявкам». Ноги подкосились, он присел у радиоприемника, долго думая о последствиях: «Интересно, что же теперь будет? Ведь голос Аркадия Северного, теперь слышит вся страна?». Ну, а что могло быть? – Тьфу! Да ничего», - ведь эта запись прошла через десятые руки и попала к какому-то радиохулигану, которому понравилось творчество Аркадия Северного, вот этот человек и пустил запись в эфир. В то время были широко распространено такое «радиохулиганство».
 Такой несанкционированный выход в эфир производился радиолюбителями – самоучками, которые собирали самодельные радиостанции. И так как вторая запись разлетелась среди коллекционеров, ничуть не уступив первой записи, от них она моментально распространилась в народ. После этого эту «Программу» действительно запустили в эфир с разных подпольных радиостанций! И в тот момент, когда Рудольф слушал эту трансляцию, это было как раз вот таким вот несанкционированным включением. А ведь, когда он писал сценарий в форме «радиопередачи», Фукс даже не подозревал, что произойдет такое. Голос Аркадия Северного несся по эфиру и его слышали тысячи советских граждан. И это было просто восхитительно и неожиданно, как для Рудольфа Фукса, так и для самого Аркадия, но именно такое «хулиганство» и называлось всеобщим признанием в любви.
 Пока подпольная слава Аркадия Северного, стремительно росла, его семейное счастье, союз с Валентиной рушился. Работа и подпольные концерты, все это, очень много, отнимало у него свободного времени. Аркадий все чаще стал задерживаться в компаниях друзей, коллекционеров требовавших от него песен. Домой приходил очень часто поздно, в нетрезвом состоянии, а бывало такое, что и вовсе оставался ночевать в чужих квартирах. Частые пьянки как на работе, так и вне работы, приводили к постоянным ссорам с женой. Молодая женщина уже не могла этого выносить, все это изматывало нервную систему, выбивало из колеи, отчуждало ее от мужа. Ее брак с Аркадием начал давать трещину. Аркадий, сам того он не желая, рушил свое семейное счастье - трудно и петь, и сохранять семью. Надо было выбирать что-то одно. И судьба гнала Аркадия вперед, давая ему славу и забирая у него семью.
 В этот период Рудольф Фукс продолжает свою творческую деятельность. Он очень много работает, переделывает старые песни и мелодии, делая совершенно новые вещи. Фукс пишет новый текст на джазовую мелодию 20-х годов «Joseph», тем самым давая путь в жизнь «Тете Хае». И пока образовавшийся тандем между Аркадием и Фуксом работает не покладая рук, создавая все новые записи концертов. Тем временем магнитные записи Аркадия Северного, проходя через десятые руки, попадают на «толкучку», от коллекционеров к продавцам под видом самого обыкновенно «блатняка».
 Но в отличие от других, эти записи сразу же привлекли к себе всеобщее внимание. Настолько они колоритны и оригинальны. На них моментально появляется спрос, а если есть спрос, значит есть и предложение. И многие коллекционеры это прекрасно понимают, что на этих записях можно неплохо заработать! Но, для начала, нужно найти самого Аркадия Северного. У них все чаще возникает вопрос: «а кто же он такой и где живет?» Ухватиться практически не за что, настолько все было хорошо спланировано и законспирировано. Но все-таки просачивается слух, что старый – одессит Аркадий Северный живет не в Одессе, а в Ленинграде. Так же говорят, что живет там же Рудольф Фукс, который вроде бы и нашел этот талант. И тут начинается буквально гонка между коллекционерами с разных городов Союза. Бесчисленными количествами они съезжаются в город на Неве, в желании заполучить к себе Аркадия Северного. Но, в крайнем случае, если не повезет встретиться лично с самим певцом, то хотя бы заполучить его записи. И вот одному из таких желающих, повезло, он добрался до Рудольфа Фукса. Им оказался молодой киевский коллекционер Фридрих Яковлевич Ревельсон - среди своих просто Фред.
 В один прекрасный день в коммунальной квартире Рудольфа Фукса раздался звонок в дверь. Рудик вышел в прихожую. На лестничной площадке у порога его квартиры стоял молодой человек, среднего роста, плотного телосложения. У него было крупное овальное лицо, темно-русые волосы были гладко зачесаны назад. У незнакомца были большие карие глаза, большой нос загнутый к низу и полные губы.
-Здравствуйте, скажите пожалуйста здесь проживает Рудольф Фукс.
-Ну, допустим это я?! – удивленно ответил Фукс, хотя удивляться тут было нечему, он уже привык к таким незнакомым людям, тем более сейчас.
-Меня зовут Фридрих Ревельсон, помните, мы с вами общались по телефону пару недель назад. Мне дал ваш телефон Михаил Пятигорский?! – сказал молодой человек. – Я приехал из Киева, вы мне сказали тогда, что вы действительно знакомы с Аркадием Северным, и у вас есть его записи?!
-Да, конечно я помню наш с вами разговор, – начал Фукс. – Ну что ж мы стоим на пороге, проходите, – предложил Рудольф, заводя гостя к себе в комнату. – Да, действительно я знаком с Аркадием Северным, и более того, он даже исполняет мною написанные песни.
-А вы бы не могли бы дать мне запись Аркадия Северного? – поинтересовался Фридрих Ревельсон.
-Запись… Северного…. Вообще-то я его записи не даю никому. Конечно, я могу пригласить к вам самого Северного…. – начал Фукс.
-О-о! Это было бы еще лучше! – воскликнул Ревельсон.
-Но только не в этом году….- продолжил Рудольф.
-А, что случилось? Почему в этом году Северный не может? Он что на гастролях?! – поинтересовался Фред.
-Да, на «гастролях», – протянул Рудольф. – Гастролирует по местам не столь отдаленным. – Тем самым Фукс положил начало легенды, что Аркадий Северный сидел.
-Да, конечно, очень жаль…, что так получилось, – расстроено, со вздохом сказал Фред. Ревельсон. – Получается, что я зря ехал в Питер.
-Ну, почему же зря, вот вам моя запись песен «Рувима Рублева», – сказал Рудольф, давая небольшую бобину Фреду. – Кстати! Аркадий тоже очень часто исполнял эти песни, когда был на воле. Послушайте, может понравится, – продолжил Фукс, провожая расстроенного Фридриха Ревельсона к выходу. Они распрощались, и Фред уехал обратно к себе в Киев несолоно хлебавши. 

Глава 9

Знакомство с Маклаковым

 Наступил 1973 год, в этот период, Рудольф Фукс продолжает писать ленту за лентой в исполнении Аркадия Северного. Сколько точно было этих записей, уже никто не помнит. Множество из этих материалов, просто канули в лету, так как никто не делал дополнительных копий, и эти пленки просто истлели. Очень много было сделано Аркадием таких записей, которые впоследствии просто стерли, и записали на них другие его концерты.
 В коммунальной квартире Рудольфа Фукса постоянно полно различных людей - его друзей и их знакомых. Здесь бывают коллекционеры, барды, а иногда и просто обыкновенные мелкие спекулянты. И некоторые из них пересекаются с Аркадием Северным. Именно так Аркадий познакомился с Георгием Толмачевым, Валентином Шмагиным и другими деятелями подпольных записей. И многие из них приглашают его к себе на квартиры, чтобы сделать в его исполнении для своих коллекций домашние концерты. А после этих концертов они предлагают Северному спеть не только для них, но и для своих друзей, и он никому не отказывает, исполняя для них свои песни. В конечном итоге и сам Аркадий порой, попадая в очередную компанию, не знает для кого ему придется петь в очередной раз.
 В этот раз, как обычно, на работу ему позвонил один из таких приятелей и попросил Аркадия приехать к ним, дав ему только адрес квартиры, в которой должен был состояться очередной концерт. После работы, к назначенному времени Северный приехал по адресу, который записал на небольшом листке. Он вошел в подъезд, поднялся на пятый этаж, позвонил в дверь. Открыл ему совершенно незнакомый человек.
-Здравствуйте, вы Леня? – спросил Аркадий с улыбкой, при встрече с  незнакомцем.
-Да, я Леня. А простите вы кто? – спросил тот.
-А я - Аркадий Северный, мне звонил ваш друг Василий, и просил приехать к вам, – ответил Аркадий с улыбкой.
-Вы действительно Северный? – переспросил Леня.
-«На Молдаванке музыка играет…», – запел Аркадий.
-Все, все, все! – радостно воскликнул Леня, беря его под руку и заводя в прихожую. – Я представлял тебя немного иначе. Аркадий, ты пока раздевайся и проходи в зал.
 Северный снял с себя верхнюю одежду и вошел в комнату, где был накрыт стол. Вокруг него сидели несколько мужчин и несколько девушек, пришедших послушать концерт.
-Ребята знакомтесь это – Аркадий Северный, – сказал Леня, представляя Аркадия гостям.
-Здравствуйте, товарищи. – Поздоровался с присутствующими людьми Северный.
-Аркаш проходи к нашему столу, – предложил Леня, усаживая гостя за стол. – Давайте сейчас выпьем за знакомство, – продолжил он, наливая водку в рюмки. Спустя некоторое время, когда Аркадий со всеми сидящими в комнате перезнакомился, он взял в руки гитару подвинул к себе поближе микрофон, Леня включил запись.
«Эта кассета посвящается, для людей которых, так сказать, я впервые вижу. Но Аркадий Северный, коль приглашен, он должен сделать что-то. Начинаю… с моей любимой песни…, - и он начинает играть на гитаре, хотя конечно, после такого застолья, ему бы было бы не плохо уже и отдохнуть, но… Аркадию приходится петь для своих «новых друзей»:

Отшумело, отгремело Бабье Лето,
В паутинками опутав лисья веток,
А сегодня журавли взмывают стаей,
И прощаясь над лесом, улетают.

А сегодня ветер гонит злые тучи,
Я теперь ушла к другому, он ведь лучше….
Так за чем ж его лаская у рябины…
Я грущу при виде стаи журавлиной….

После того, как Аркадий закончил эту песню, хозяин квартиры предложил по этому поводу выпить еще, и они выпили еще по одной, закусили, на время прервав запись.
-Аркадий, может быть, ты нам расскажешь что-нибудь? – попросил один из гостей.
-А что именно вы хотите? – спросил Аркадий.
-Ну, не знаю, может быть, анекдот, какой-нибудь. Помнишь, ты рассказывал про маленького Моню, – напомнил ему Леонид.
-А-а! Этот анекдот?! Хорошо значит так...:
«1898 год…, - начал Аркадий.
-Лохматый год, – начали его поправлять гости.
-Послушай сюда, продолжи этот анекдот…, - обратился Аркадий к хозяину квартиры.
-Я его знаю наизусть, – ответил Леня.
-Наизусть знаешь? – переспросил Аркадий, смотря на него. – Да?!
-Он его сто лет тому назад рассказывал его, – Вмешалась подруга Лени.
-Хорошо, давай так 1898 год, – снова продолжил Аркадий.
-Лохматый год, ты обычно говорил, – снова начал поправлять его Леня.
-Я не говорил ничего!!! – возмутился Аркадий.
-Лохматый год ты обычно говорил, – продолжал стоять на своем хозяин.
-А зохен вэй, товарищи бояре! Князя Шуйского не вижу среди тот, ну кому ты говоришь?! После такого Аркадий просто вскипел, матерясь в мыслях, но все же он сдержался, и перевел все на шутку, и немного успокоившись, он продолжил рассказывать анекдот. Но его перебивали несколько раз, Аркадий даже изобразил этот анекдот в лицах, что вызывало бурный смех у присутствующих. Тут опять вмешался Леня, начал опять что-то поправлять. Аркадий распсиховался не на шутку. Под конец анекдота Леня спросил у Аркадия:
-Ну, как-то там…? В чем там соль?! В чем СОЛЬ?!!
-Соль в том, что сахара НЕТ! … твою мать!! – психанул, под конец Аркадий. Ему уже действительно насточертело, что его все время поправляют, подсказывают, но после этих слов гости снова заржали. Хотя, конечно, некоторым из присутствующих, хотелось что-то необычное получить от записи Аркадия Северного, но их ошибка была в том, что они напоили его раньше, чем начали запись. Под конец вечера Аркадий заночевал у Леонида в зале на диванчике, а утром вновь на работу с больной головой. Приведя себя в порядок он отправился в «Экспортлес».
 В этот период, пока товарищ Звездин трудиться над важными бумагами на работе, в мире подпольного музыкального бизнеса начинают шевелиться питерские «бизнесмены», чтобы заполучить к себе Аркадия Северного, так как слух уже прошел, что его хотели забрать к себе коллекционеры из Киева. И первым из этих бизнесменов был Сергей Иванович Маклаков (он еще сыграет немалую роль в судьбе Аркадия).

(Историческая справка):

«Сергей Иванович Маклаков – родился 26 мая 1929 году, в Ленинграде. Когда он пошел в школу, вскоре в 1941 году началась война, а затем и блокада города. Его мать устроила его не работу на завод, чтобы получать хлебную карточку 250гр. В то время детская и служащего карточки были по 125 гр. Там трудились очень много детей, как и Сергей Иванович в возрасте 13 и 14 лет. Они приносили большую пользу стране не смотря на голод и холод, работали, т.к. в то время рабочих рук не хватало.

Работал он с 1942 по 1944 годы, за что в 1944 году был удостоен медали «За оборону Ленинграда».

В 1945 году пошел учиться в морскую школу при морском торговом порте и по окончанию получил аттестат мастера 1-го класса.

В 1950 году он рассчитался и пошел на работу на завод и в этом же году был призван в армию. Но в армии ему случить не пришлось, через пять месяцев его комиссовали по болезни из-за язвы желудка. Он вернулся опять на производство, где продолжил работать слесарем-механиком.
В 1951 году он женился, прожив с молодой женой два месяца. Как-то после работы им дали премию за хорошую работу и он вместе с приятелями решили отметить это событие в ресторане «Приморсий», который находился рядом с его домом. Задержались там до закрытия, а во втором часу ночи их забрали в 18 отделение милиции. Его товарищи позвонили своим родителям, и вскоре за ними приехали их отцы и забрали их домой. У Сергея Ивановича не было отца, и милиционеры стали шутить над ним по этому поводу. В конечном итоге Маклаков не выдержал и назвал их «фашистами», за это получил три года тюрьмы.

В лагерях он познакомился с умными людьми, от которых узнал так можно изготовить грампластинки на рентгеновских снимках и авиа пленках. Срок он отбыл под Москвой. Освободился в конце марта 1953 году. После чего он вновь вернулся в семью и стал работать на том же заводе.

В 1954 году у него с Валентиной родилась дочь, которую назвали Галиной. Жил он с семьей в комнате 13 метров на 6 этаже, безо всяких удобств, даже ванной не было, печь отапливал дровами.

В 1955 году познакомился с людьми, которые изготавливали дома грампластинки музыка «на ребрах». После этого жизнь наладилась. В этом же году он покупает немецкую аппаратуру «Телефункер». Он знакомится с одним человеком, у которого перенял опыт изготовления грампластинок.

На производстве он проработал до 1957 года, а потом прогуляв четыре месяца, был выслан из города на 101 километр, по звонку соседки. Отбывал он срок на Металлстрое под Ленинградом два года и шесть месяцев.

Вскоре он удостоился нескольких статей в газетах, которые вывешивали в витринах Гостиного двора в виде плакатов с его фотографией и надписью: «Они мешают нам жить», а потом и статьи в газете под названием «Пятна на Невском».   

В 1972 году Рудольф Фукс подарил ему моно-магнитную ленту записи Аркадия Северного под гитару. В этом же году Маклаков купил ламповый магнитофон SONY. Записал с Северным домашний концерт «Лука  М…» в 1973 году.

Маклаков очень часто бывал в ресторане «Парус», где познакомился Николаем Резановым. Резанов согласился с предложением Сергея Ивановича сделать запись их ансамбля. Эта запись состоялось 24 декабря 1974 года. Первая запись «Братьев Жемчужных».

В 1975 году Маклаков записывает первый концерт Аркадия Северного с «Жемчужными» на квартире Дмитрия Михайловича Калятина.

В 1982 году Сергей Иванович через Николая Рыжкова узнает о Александре Розенбауме, и через три дня после их знакомства вместе с Николаем Розановым они делают запись Розенбаума под оркестр.

Сергей Иванович Маклаков, Аркадий Северный, «Братья Жемчужные» и Александр Розенбаум дали первые ростки «Русского шансона».

 Сергей Иванович Маклаков был невысокого роста в возрасте сорока четырех лет. У него были удлинненые волосы пепельного цвета. Имел правильный овал лица. Небольшие серо-голубые глаза, удлиненной формы, прямые брови, широкий нос, немного с горбинкой, губы у него были тонкие, слегка розоватые. С Рудольфом Фуксом Сергей Иванович был знаком еще в начале 60-х годов. Они то сотрудничали, то конкурировали друг с другом в торговле пластинками возле крупнейшего в городе универмага ДЛТ.
 Временем позже, Маклаков, как и другие коллекционеры, начал писать не только музыку с запада. Он начинает записывать и отечественных исполнителей. И конечно же, записи Аркадия Северного, само собой, не проходят мимо него.
 Удивительно еще и то, что Сергей Иванович не только был давним знакомым Рудольфа Фукса, но он был еще и практически его соседом. Он жил от него всего через квартал на Большом проспекте Петроградской стороны, в доме 29.
Сергей Иванович был человеком прожженым и закаленным жизнью, и мало уже во что верил, знал, что мог полагаться только на себя и на свою жену Валентину. А в легенду о «старом одессите», почему-то поверил. По-видимому, она была настолько правдоподобной, что когда он договорился с Фуксом, о встрече с Аркадием Северным, то и сам не знал, кто же к нему должен придти.
 Наступил тот день, когда Аркадий должен был придти к Маклакову. Долгожданный звонок в дверь…. Сергей Иванович вышел в прихожую, открыл дверь и обалдел. На пороге возле своей квартиры он увидел симпатичного худощавого, молодого человека высокого роста, в наглаженной рубашке при галстуке, в отглаженных брюках, за спиной на плече он держал гитару. От увиденного у Сергея Ивановича, чуть не сорвалось с губ: «Ты кто такой?!», - но он сдержался.
-Здравствуйте, вы наверное, Сергей Иванович Маклаков? – поинтересовался Аркадий.
-Да, я Сергей Иванович, а вы…? – спросил Маклаков с подозрением посмотрев на человека.
-А я - Аркадий Северный.
-Ну, проходи, – недовольно сказал Сергей Иванович, впуская гостя к себе в квартиру. Вообще-то Маклаков совершенно иначе представлял себе Аркадия Северного. Слушая его записи, он представлял себе здоровенного мужика, огромного плечистого, с седой бородой, отмотавшего не один срок, начиная еще в сталинских лагерях. И Сергей Иванович даже где-то в глубине души, как-то побаивался этого Северного. «Кто его знает, что у него на уме?»,  – думал про себя Маклаков, пока не увидел Аркадия вживую. И тут вдруг перед ним вместо того, кого он себе представлял в своем воображении, у него в прихожей стоял «интеллегентик» с гитарой. Сергей Иванович даже психанул, говоря про себя: «Ну, какой ЭТО АРКАДИЙ СЕВЕРНЫЙ?!! Не может быть, что это - Северный?!! Ну, Рудик, кого же ты мне подсунул?!». А тем временем Аркадий прошел к нему в комнату, сев с гитарой на диван.
-Ну, что может, выпьем за знакомство?! – предложил Сергей Иванович.
-Конечно, само собой, – одобрил Аркадий. Выпили они по рюмочке, Северный взял в руки гитару и запел:

В Кейптаунском порту,
С пробоиной в борту,
Джаннета поправляла такелаж,
Но прежде, чем уйти в далекие пути
На берег был отпущен экипаж….

Тут у Маклакова аж на душе стало легче: «Действительно! Это – Аркадий Северный», – обрадовавшись, подумал про себя Сергей Иванович.
 Сделав несколько записей Маклаков предложил:
-Может, немного прервемся и еще выпьем так сказать за знакомство?
-Конечно, я не против, – ответил Аркадий.
-Слушай ты сам откуда? По тому, как я так понимаю…? – протянул Сергей Иванович. – Ты же не одессит?!
-Нет, я из Иваново, а легенду про «старого одессита», это Рудик придумал. Дело в том, что в то время мне нужны были деньги, а ему человек, который мог бы петь. Вот так общими усилиями я стал этим – «старым одесситом», – со смехом ответил Аркадий.
-ВОТ Я ПОПАЛСЯ! – рассмеялся Сергей Иванович. – Я ведь действительно, ну поверил, что ты из Одессы. А вот Северный, это твоя, что, настоящая фамилия?
-Да, нет, это псевдоним, ну…, если что… ищите Северного, – ответил Аркадий.
-Ну, это правильно, щас загреметь туда ничего не стоит, – сказал Маклаков. – Сам там побывал, не единожды, один раз менты достали…, ну я их послал, а второй раз соседка настучала. А ты-то сам…?
-Я не сидел, но у меня были одно время очень большие проблемы с документами, так что я ходил по лезвию ножа. Любая ментовская проверка, и все - 101 километр, – ответил Аркадий.
-Во! А мне пришлось там побывать! – воскликнул Маклаков.
-Ну, меня тогда спас Коля Браун, за что я ему очень благодарен, – сказал Северный.
-Слушай, давай мы с тобой выпьем за хороших людей, наших друзей и начнем дальше работать, – предложил Сергей Иванович. Они выпили еще по одной, и Аркадий продолжил петь.
 В тот вечер Северный напел Маклакову песен на целую бобину. Но, к великому сожалению, этой записи просто не суждено было сохранится, она просто со временем истлела.
-Знаешь Аркадий, а я ведь мечтал быть моряком, да, вот так вот! Сразу после войны пошел учится в морскую школу…, – вспомнил о былом Маклаков в перерыве между записями. – Вот даже наколку парусника сделал на руке. Так что ты, когда запел про «Джаннету», затронул меня за живое!
-Сергей Иванович…, – начал Аркадий.
-Для тебя Сережа, – сказал Маклаков.
-Сережа, а ведь мы чем-то похожи. Я ведь служил в армии в Военно-Морском Флоте…, – начал Аркадий, но его прервал Сергей Иванович.
-А че не остался дальше служить?!
-Я в то время встретил свою жену… ну, в общем любовь с первого взгляда, после чего я женился на ней. У нас с ней дочка родилась Наташа, – ответил Аркадий с улыбкой.
-У меня тоже дочь, Галиной назвали. Знаешь, Аркаш, мои друзья все мне завидуют: у меня такая чудесная жена Валентина, всегда меня поддерживает, я на нее могу положится, - начал Сергей Иванович.
-У тебя жену Валентиной зовут?! – удивленно переспросил Аркадий.
-Да, а что?
-В общем-то, у моей жены тоже имя Валентина, – с улыбкой ответил Аркадий.
-Да, действительно, как мы похожи, – сказал Маклаков. – Кстати, Валя должна придти с работы с минуты на минуту, надо закругляться с выпивкой. Мне нельзя, у меня язва.
-Хорошо, Сереж, ну если, что звони я еще приду и мы с тобой что-нибудь сделаем, – сказал Аркадий, забирая гитару и прощаясь с Сергеем Ивановичем. Они простились, и Аркадий ушел.
 После этого вечера Северный становится частым гостем в доме у Сергея Ивановича. Теперь Аркадий начинает записываться у Маклакова. На этих записях Северный дает волю своей фантазии, так как здесь нет постановленного сценария, как в концертах у Фукса, здесь Аркадий поет, то что ему нравится, или то, что просят от него гости, пришедшие и принимающие участия в этих концертах. Но эти записи не совсем устраивают Сергея Ивановича, и поэтому многие из них просто уничтожаются, а на их место записывают новые песни Аркадия.
 Но и Маклакову хочется записать что-то оригинальное в исполнение Аркадия. Он даже, как-то невзначай упоминает об этом в одном из разговоров с Рудольфом Фуксом. Тот особо ничего не обещает, но спустя несколько дней он приходит и говорит Сергею Ивановичу:
-Слушай, Сереж у меня возникла потрясающая идея! Я придумал, что ты можешь записать в исполнении Аркадия, то что будет не похоже на все те записи, что ты делал до этого.
-Что же эта за идея? – оживленно поинтересовался Сергей Иванович.
-Завтра к тебе придет Аркадий, мы уже немножечко обговорили с ним эту идею, и ты запишешь с ним «Луку …» Баркова, за концерт заплатишь ему 50 рублей, – ответил Фукс.
-Здорово! – Воскликнул Сергей Иванович. – Действительно это будет необычно.
-Ну, значит я подбросил неплохую идею, и ты сможешь сделать оригинальный концерт, – сказал Рудольф и стал собираться.
-Ты уже уходишь? – спросил Маклаков.
-Да, у меня еще много дел, а если что я, возможно, приду завтра, – ответил Фукс, Сергей Иванович тоже начал собираться, чтобы проводить Рудольфа.
 А на следующий день к десяти часам в дверь позвонили. Сергей Иванович уже знал, что это пришли Фукс с Аркадием. Маклаков открыл им дверь.
-Сережа, привет, мы к тебе, как и обещали, – сказал Рудик, затаскивая в квартиру магнитофон.
-Привет ребята, я уже давно вас дожидаюсь, – сказал Сергей Иванович, впуская друзей в квартиру. – А че ты свой магнитофон притащил, у меня ведь есть прекрасный SONY стерео, у меня запись в отличном качестве получается?! – удивленно спросил Маклаков.
-Ты же знаешь, что у меня идея просто гениальная, вначале я даже подумал, а не сделать ли ее у меня?! Ну, ты же знаешь моих соседей?! Звери, а не люди, и я так подумал, что неплохо бы было бы, чтобы и я поучаствовал в вашей записи, ну вдруг что-то подведет. Может же быть такое? – спросил Фукс.
-Обижаешь, у меня отличная аппаратура, – начал Сергей Иванович.
-Ну все равно, подстраховаться не помешает, – ответил Рудик, затаскивая магнитофон в комнату.
-Ну ладно, я че против что ли?! – сказал Маклаков, проводив Аркадия и Рудольфа в комнату, где в общем-то у него уже было все готово. Вот и магнитофон наготове и столик накрыт, а на нем и закусочка и водочка.
-О-о! А Сергей Иванович нас видно, что ждет. У него уже все путем, – начал Аркадий, увидев стол. – Я так понимаю, что ты предупредил Сережу, что мы к нему придем?! – обратился он к Фуксу.
-А ты как думал! Знаешь, вообще-то Сережа ждал тебя, а я еще не знал вчера, смог бы я придти, или нет. А потом подумал: «Ну, как я могу пропустить такой исторический момент?». Вот поэтому я буду записывать этот концерт вместе с вами, – ответил Рудольф.
-Ха-ха-ха! – рассмеялся Аркадий и обратился к Маклакову. – Сергей Иванович, а я вообще, когда узнал пару дней назад, что мне придется исполнить, чуть со стула не упал!
-Почему?! – удивленно спросил Маклаков. – Ты что раньше не читал Баркова?!
-Да, вот именно в том и дело, что читал! – ответил со мехом Аркадий. – Но читать это одно, а вот исполнить это произведение для всеобщего прослушивания! Это уже совсем другое! Так что с водочкой ты как раз угадал. Лично я его смогу исполнить, только накатив пару стаканов, – продолжил Северный. Для Аркадия эта запись действительно казалось очень тяжелой, так как его воспитание, просто не позволяло нести такой опофигозный мат, из которого состояли произведения Баркова.
 В этот период своей жизни для Аркадия подобное выступлении было вроде пытки, так как ему стыдно исполнять подобные произведения. Но это только дело времени. Сейчас это ему было сложно. Ведь он рос в приличной благополучной семье, и у него просто не было таких слов в его лексиконе. Но в дальнейшем, когда жизнь вытрепит ему последние нервы и истаскает его, как и где только можно, все будет гораздо проще. А пока Аркадий превозмогая стыд интеллигентного человека, в каком-то смысле, наплевав на свое воспитание, он все-таки исполнил этот концерт.
-Ну, что выпьем для начала?! – предложил Маклаков. Они выпили по одной, закусили и тут у них возникла идея посвятить этот концерт Валентине Павловне, жене Сергея Ивановича. Маклакову, как не странно понравилась эта идея, и он восторженно обратился к жене, которая на свое счастье была дома:
-Валя мы тебе, хотим посвятить концерт, – начал восторженно Сергей Иванович.
-Что за концерт?! – спросила Валентина Петровна у мужа.
-О-о! Это шедевр русской литературы, – ответил Маклаков.
-Валентина Петровна, это произведение…, нашего русского классика Баркова…, – начал Аркадий, смотря на Валентину Петровну наивными глазами, но ему даже не пришлось продолжать дальше.
-ЧТО?! – возмутилась Валентина Петровна, зная, что это за поэт, и какие стихи он пишет. – ЗНАЧИТ ТАК, АРКАДИЙ, ЕСЛИ ИЗ ТВОИХ УСТ ПРОЗВУЧИТ, ЧТО ЭТА ЗАПИСЬ ПОСВЕЩАЕТСЯ МНЕ, И Я ЭТО УСЛЫШУ. ТЫ НАДЕЮСЬ МЕНЯ ВНИМАТЕЛЬНО СЛУШАЕШЬ?!
-Да, я внимательно вас слушаю, – ответил Аркадий, смотря на нее огромными карими глазами.
-И НЕ НАДО НА МЕНЯ ТАК СМОТРЕТЬ! ТАК ВОТ ЕСЛИ Я УСЛЫШУ…. ЭТОТ ШЕДЕВР, КАК ГОВОРИТ МОЙ МУЖ, В ТВОЕМ ИСПОЛНЕНИЕ АРКАДИЙ. ПОМЯНИ МОЕ СЛОВО. Я ТЕБЯ БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ПУЩУ НА ПОРОГ СВОЕГО ДОМА! – сказав эти слова, Валентина Петровна вышла из комнаты.
-Слышал Сережа, – начал Аркадий, посмотрев на Маклакова. – Валюша против таких посвящений. Грозится меня больше не пускать к вам домой, так что придется отказаться от этой идеи, – сказал Северный. – Давай не будем посвящать ей концерт?!
-Не будем, – согласился Маклаков.
-Пойду, успокою ее, – поднимаясь с дивана, направляясь на кухню к Валентине Петровне, ответил Аркадий.
-Валюша, я вас очень уважаю и ценю, как женщину, вы потрясающий человек. Я прошу вас пожалуйста простите нас за такую глупую затею, – сказал Аркадий, подходя к маленькой женщине, лет сорока пяти, беря ее руки нежными движениями в свои руки, и целуя их. – Мне очень жаль, что я вас обидел, как я могу искупить свою вину?! – после этих слов Северный стал перед ней на колени. От такого Валентина Петровна даже смутилась:
-Аркадий…, перестань встань с колен…, ну что ты вытворяешь?!
-Я прошу, у вас прощения за нашу нелепую идею, – ответил Аркадий, смотря на нее искрящимися глазами.
-Успокойся, я на вас совершенно не обиделась. Я просто попросила тебя не делать эту пленку в мою честь. Немедленно встань с колен! – сказала Валентина Петровна, послушавшись ее Аркадий поднялся с пола, еще раз извинился, и вернулся обратно в зал. Он сел на диван взяв в руки гитару.
-Ну что, Аркадий, будем записывать концерт, ты готов? – спросил Сергей Иванович.
-Одну секунду, – приостановил его Аркадий, положив перед глазами текст произведения Баркова, и налив в стакан водки. Опрокинув его залпом, Северный сказал. – Вот теперь я готов, можно начинать, – Сергей Иванович и Фукс включили на запись магнитофоны и Аркадий начал исполнять этот концерт. Рудик подсаживается ближе в к микрофону и они начинаю:

-Я просил бы вас маэстро что-нибудь нам спеть.
-Я просил бы вас, сеньоры, тоже мне подпеть, – отвечает ему Аркадий.
«Свой концерт мы начинаем точно, как всегда», – продолжают они вместе.

Барабаны выбивают,
Пум па-ра та-та! – поет Аркадий, вытягивая весь этот концерт.
Много у нас диковин,
Каждый дурак – Бэтховен!
Много чего у нас не есть,
Много всего не перечесть….

Закончив несколько этих песен, Аркадий начинает исполнять произведение, по поводу которого, и был устроен весь этот концерт:

«В рукописях имела характер самых грубых не пристойностях, «Барковщина» стала термином для подобного рода литературы. Наиболее известным произведением Ивана Сергеевича, дошедшего до наших дней, является «Лука …», – произнеся эти вступительные слова, Аркадий с улыбкой на лице начал играть на гитаре. Лицо у него побагровело от смущения и стыда, но не Сергей Иванович, не Рудольф Фукс даже и не поняли, почему их друг такой красный. А Северный начал этот долгожданный матерный концерт:

Не тот лукав, кто в Бога верит,
И каждый день он в Храм идет….

Чуп-тей! – Па риб бет ту дей!

Эх! Дом, двухэтажный занимая,
В рваной Москве жила была
Вдова купчиха молодая, лицом румяна и бела.

Чуп –тей!!! – Па риб бет ту дей!

А муж ее знатой купчина,
Еще не в старой был паре,
Но приключилася кончина,
Ему от жененной дыре.

ВЭЙ!!! Пи – ба рии дай-й…!!!

Сам Аркадий решает исполнить это произведение в рок–н–рольном стиле все триста строк. Так как он с самого начала был не в восторге от предложенного, от исполнения произведения, к середине, он начинает уставать, думая про себя: «Черт побери, когда же эту матерная муть закончится? Нет, ну читать это одно! Но петь?! Ведь это же уже совершенно другое», - и тут он уже сам начинает вставлять матерные веселые реплики от себя самого, находясь при этом в каком-то в отчаянном ударе, и ему самому даже кажется, что ничего в этом произведении ничего такого нет.
 Со стороны казалось, что сам Аркадий вполне доволен, и даже оживленно, по теме комментирует произведение. И вот наконец-то это матерный рок – марафон закончен. Аркадий был просто счастлив, когда, это произведение подошло к концу. Проиграв последние аккорды, Северный отложил гитару, а сам полностью обессиленный, оперся на спинку дивана. Он закрыл на мгновения глаза, в голове у него все гудело, в висках пульсировало с бешенной скоростью. Аркадий был уже просто не в состоянии петь и играть. Руки у него устали до такой степени, что просто отваливались, а пальцы горели огнем от боли.
 Сергей Иванович и Рудольф Фукс были очень довольны продуктивным вечером. Теперь и Маклаков записал в исполнении Северного оригинальный концерт.
-Аркадий, ты молодец, такого концерта еще не было! – восхищенно сказал Сергей Иванович, подходя к Северному.
-Действительно хорошо получилось?! – поинтересовался Аркадий с усталой улыбкой на лице.
-Ну, конечно же, ты же сам знаешь, – ответил Маклаков с лица которого не сошла улыбка, после убойного концерта.
-Да, весело получилось! – со смехом сказал Северный, но он так и не сказал друзьям, насколько он устал в тот вечер, а со стороны это было не заметно.
-Вот, Аркаш, твои деньги, как и договаривались, – протянул Сергей Иванович Аркадию две двадцатьпятки. Северный взял их, положив деньги в карман рубашки.
 Но все деньги до жены не удалось донести, так как Аркадий уже через полчаса вместе с Сергеем Ивановичем и Рудольфом Фуксом на них отмечали удачно завершившийся день. И так было практически всегда, когда у Аркадия появлялись деньги от записей, от домашних концертов, он всегда щедро кутил на них со своими друзьями.
 Северный никогда не скупился на угощение и выпивку, швыряв деньги направо и налево. Если они у него появлялись, то надолго никогда не задерживались. Он был очень щедрым человеком «бессеребряником», как говорили многие его друзья. Сам он отдавал деньги не прося при этом взамен ничего. Некоторые его щедростью просто пользовались. Но для самого Аркадия деньги особой ценности не представляли: если есть хорошо, а если нет, что ж будут…. Для Северного большую роль в жизни играла музыка и его песни, в них он и жил.


Глава 10

Новые шедевры Рудольфа Фукса

 После концерта, записанного у Сергея Ивановича Маклакова, прошло совсем немного времени, но Фукс был просто в ударе, и ему хотелось все больше и больше писать новых сценариев и сюжетов в «театре у микрофона». Теперь он хочет, чтобы Аркадий проявил свой талант не только, как певец, но чтобы он раскрыл свой талант и в драматургической импровизации. И Северный сделает это с большим подъемом, но чуть-чуть позже. А пока Рудольф Фукс пишет для него сценарий за сценарием. Они пишутся и переписываются заново, сам Рудольф точно не знает, сколько у него их написано, а Аркадий тем более не считает.
 Теперь это исключительно литературно-музыкальные композиции-моноспектакли, в которых главную роль играет актер блатного жанра Аркадий Северный.
 После того, как Аркадий так здорово исполнил «Барковщину» Рудольф понимает, что пора бы Северному исполнить несколько концертов на зоновскую тему. Он уже давно хотел написать именно что-то в этом духе, ведь сам он отбывал срок в местах не столь отдаленных, и ему хотелось, посмотреть, как Аркадий сможет исполнить концерт подготовленный именно в этой тематике.
 Фукс пишет сценарий для концерта «О Севере Дальнем», но для него-то самого это очень близко, а вот для интеллигентного Аркадия нет, хоть он и является певцом блатного жанра, все же то что у него в душе, очень далеко от тех сценариев, которые ему пишет Рудольф Фукс. Но постепенно и сам Аркадий начинает вживаться в образ своего героя – «Аркадия Северного», и все чаще он и сам чувствует себя именно таким крутым, прожженным, изведавшим эту жизнь «сизнанки», человеком именно таким, каким хотят его слышать поклонники блатной песни, большинство из которых отбывали или отбывают срок. И Северный выдает для своих слушателей высший класс в жанре блатной песни.
 Об этом выступлении Рудольф заранее договорились с Аркадием, и вот, в назначенный день концерта все уже готово для записи у Фукса. Пришли друзья, приглашенные на этот концерт, прошло полчаса, а Аркадия все нет. Рудольф уже начал волноваться:
«Неужели все?! Придется сворачиваться, и концерт пропал?!», – думал встревожено про себя Фукс. Как вдруг в дверь позвонили. Рудольф поспешил открыть дверь. На пороге стоял Аркадий.
-Аркаш, что случилось?! Почему тебя так долго не было, мы же договаривались, ты что ЗАБЫЛ?! Мы уже полчаса как должны писать концерт! – взволнованно спросил Фукс.
-Ну, извини, на работе задержали, – ответил Аркадий. – Пришли новые поставки, пришлось, с документами возится. Я и сам уже думал, что это займет у меня время до самого вечера. Тогда бы все, ну удалось все уладить за полчаса. Ладно, что там у нас сегодня?! – спросил Северный с усталым голосом, заходя в квартиру к Рудольфу. Быстрыми шагами они вместе вошли в комнату, где сидели гости, все уже было наготове, настроена аппаратура, и по обыкновению, «накрыт» стол. Аркадий поздоровался с присутствующими, сел на диван, чтобы немного отдышатся, видно было, что он бежал. Северный взял текст в руки.
-Аркаш, ты меня, конечно, извини, но у тебя просто нет времени, чтобы читать текс, давай как обычно с листа, – сказал Фукс.
-Ладно, хорошо будем, как обычно, с листа, – согласился Аркадий. – Тогда, давайте вмажем по одной, я хоть немного расслаблюсь, – предложил Северный, проведя рукой по волосам.
-Хорошо, давай выпьем, – согласился Фукс. Они выпели, Аркадий взяв в руки текст подсел к микрофону:
-Ну, ладно давайте теперь писать наш концерт, – сказал Аркадий, немного приободрившись, достав из пачки сигарету и закурив. Отложив ее в пепельницу, он взял в руки гитару, а перед глазами положил на край стола текст. И вот за считанные секунды Аркадий словно преобразился, превратившись из интеллигентного Аркадия Звездина в белой накрахмаленной рубашечке, галстучке в дорогом костюме в блатного певца – Аркадия Северного. Не только голос за какое-то мгновение у него изменился став, более низким и хриплым, но и манера жестов, поведения, все говорило, что он крутой, поведавшие виды человек, прошедший ни одну зону и отмотавший ни одну ходку. Он – АРКАДИЙ СЕВЕРНЫЙ! Он настолько правдоподобно исполнял эту роль, что у людей, которые впоследствии будут слушать этот концерт, и в голову не придет, что у микрофона на записи сидел интеллигентный молодой человек, а не тот, кого они себе представляли, слушая его.
 Запись включена, гитара под рукой, Аркадий садится ближе к микрофону. И так, дорогие слушатели, новый концерт в исполнении блатного артиста Аркадия Северного начался:

«У меня в руках письмо. Один из моих незнакомых многочисленных друзей пишет мне:
«Дорогой, Аркадий Павлович, - тут у Аркадия глаза на лоб полезли от прочитанного. «Сколько мы уже общаемся с Рудиком, а он до сих пор не знает, моего отчества?» - удивленно про себя подумал Аркадий, продолжая читать письмо от несуществующего человека, - пишет Вам ваш почитатель из города Воркуты, который хотел бы передать привэт вам от себя лично и от большой группы любителей вашего редкого таланта, – из рядом стоявшей пепельницы Аркадий, берет дымящеюся сигарету, которую он не успел потушить, когда началась запись. Затянувшись, он продолжает. - Вы давно известны в нашем городе, как собиратель и непревзойденный исполнитель народных песен определенного жанра. Скольким, людям вы доставляете удовольствия вашими песнями. Сколько разбитых сердец…,  поломанных судеб в ваших песнях. Но мне и моим друзьям кажется, что вы плохо оправдываете свою гордую фамилию – Северный, тем, что мало поете песен о севере дальнем. Все как-то вас больше тянет на юг в Одессу-маму, к Ростове-папе, поближе? Да о Воркуте – мачехе, вам и вспомнить-то не хочется. Мы, конечно, понимаем воспоминания не из лучших, - тут Аркадий берет сигарету, затянувшись маленько, у него у самого в этот период не все гладко в личной жизни. Он сейчас играет свою роль, а на самом деле у него самого в этот период рушится его семейное счастье.
 Аркадий уже много месяцев не живет у себя дома, изредка приходя туда к дочери, так что самому ему на душе тоже несладко.
-Ну как говорится: «из песен слова не выкинешь», как не вернуть тех лет в которых счастья не было и нет, как выколото у меня на груди. Ваш друг, известный в прошлом Костя-Капитан, – наконец-то дочитав это письмо от несуществующего друга, Аркадий обращается к нему, а точнее к слушателям ради которых и была написана эта передача. Ведь некоторые из знакомых Фукса заикались о том, что Аркадий действительно очень мало исполняет песен на эту тему.
-«Дорогой, Костя постараюсь сегодня исправить свою ошибку. Специально для вас. – После этих слов Аркадий берет в руки гитару и начинает петь:

Ох, Волюшка! Добрая воля,
Как счастье мое далеко?
Свободы я в воле не вижу    }х2
В тюрьме я сижу не за что.    

Вот слышу этап, собирают,
По камерам слухи идут:
-Эх, братцы, куда отправляют? }х2
-Нас строить канал повезут….

И действительно Аркадий исполняет эту песню с душой с каким-то глухим нарывом в ней, так, как будто, он сам работал на каторжных работах в лагерях, что сам он испытал на свое шкуре весь ужас. Исполнение этой песни как крик души, ведь и его собственная жизнь набирая разгон, катится по наклонной плоскости вниз…. А куда она катится и сам Аркадий еще не понимает. Он еще надеялся, что может все прекратить все эти концерты и вернуться к своей прежней жизни, но ничего уже не повернешь вспять. Его семейная жизнь разрушена.

«Да Беломор-канал, теперь о нем вспоминают, когда покупают пачку папирос за двадцать две копейке со смутной картинкой на этикетке. Это была первая ударная стройка в цепи многих последующих, зеки строили и умирали, а результаты приписывались другим. Этап тридцать третий год, - после этих слов Северный вновь закуривает сигарету, начиная исполнять еще одну песню, - Питерские Кресты».

Идут на север срока огромные,
Кого не спросишь у всех указ
Взгляни, взгляни же в глаза мои суровые?  }х2
Быть может, видимся в последний раз?

А рано утром Кресты покинем мы,
Поедим на север на Воркуту,
ТАМ! Под конвоем работы будут тяжкие,
Быть может, смерть себе я там найду
Под конвоем работы там будут тяжкие,
Быть может, смерть себе я там найду….

И после этой песни Аркадий произносит такие слова, которые по року судьбы в ближайшем будущем будут адресованы именно ему самому.

«А что делать? Нужно было как-то жить. Человек умудряется жить в любых условиях. Нужно было только уметь заставить его. И умели, и жили и даже любили. Ведь, что такое человек? Он привыкает даже к петле, сначала подергается, потом успокоится», – читая эти строки Аркадий в то время, и в мыслях не мог представить себе, что уже на следующий год эти строки про человека, который умудряется жить в любых условиях, и привыкает ко всему, адресованы именно ему самому. Ну, это будет чуть позже, а сейчас Аркадий Звездин продолжает блестяще играть роль – Аркадия Северного. После окончания этого концерта друзья Рудольфа Фукса разошлись по домам.
-Слушай…, Рудик ты не будешь против если я сегодня у тебя переночую? – поинтересовался подвыпивший Аркадий.
-Да, ради Бога оставайся, – сказал Фукс. – Слушай, как ты сегодня исполнил концерт, знаешь, все так! Ты даже себе представить не можешь, как это слушать со стороны. Я думал, что ничего не получится. А тут ты еще и на работе задержался, все думаю: «все пропало», ну зря волновался. Аркаша, я тебе говорю «блатняк» - это твой конек, всегда следуй именно этому жанру!
-Знаешь, Рудик это все прекрасно…, но… мне завтра на работу, я все-таки на нее еще хожу, поэтому я щас иду спать. …Ты не против?! – спросил Аркадий.
-Конечно же нет, ложись спать, – сказал Фукс, отключая аппаратуру.
 На следующие утро, Аркадий проснулся, у него очень сильно болела голова. Он встал с раскладушки, осмотрелся. На диване спал Фукс. «Значит, я остался ночевать вчера у Рудика», - думал про себя Аркадий, после этого он направился в ванную. Протер рукой зеркало посмотрев на свое отражение в нем:
«Нет, б…дь, надо заканчивать с этими пьянками», – сказал Аркадий сам себе, смотря на свое отражение, включая холодную воду в кране. Он умыл лицо ледяной водой, немного тем самым приведя себя в чувства, затем припав губами, к струящейся воде из крана жадно стал пить ее. Побрившись, причесавшись Аркадий поблагодарил Рудольфа за гостеприимство и они вмести вышли из квартиры, спустились вниз на улицу, а там простившись, каждый из них пошел к себе на работу.
 А там как обычно дела. Аркадию нужно было рассчитать сегодня, что и в каком количестве кому отправлять, ошибиться было просто нельзя, поэтому и сегодня, как и вчера у него был напряженный рабочий день. Аркадий провел его у себя в кабинете за расчетами. «Что ж так душно то?» - подумал про себя, ослабив галстук и подойдя к окну. Распахнул его настежь, достал из пачки сигарету, закурил. Подышав свежим воздухом, налил себе чашку кофе и снова сел за бумаги.
 «Может все бросить к чертовой матери? Все эти записи, концерты и вернуться обратно в семью? - думал про себя Аркадий. – Деньги…? Да черт с ними с этими деньгами, ведь не в них заключается счастье, и Валя мне уже не раз говорила об этом, чтобы я все это прекратил. Все, пойду сегодня домой, ну да скажу, что был неправ, ну теперь все, я решил бросить все эти концерты. И уж, точно, сегодня не буду пить», – продолжал он размышлять про себя. Так за работай, в раздумьях Звездин не заметил, как прошел день. Вечером, как обычно Аркадий принес начальнику документы о проделанной работе на подпись. Находясь в кабинете у директора, у Звездина была только одна мысль, как бы ему сегодня уйти пораньше, и вернуться к себе домой. Но начальник все что-то тянул время, просматривая каждый документ, потом он посмотрел на Аркадия:
-Аркадий Дмитриевич, что-то я смотрю, вы сегодня какой-то не такой?! Какой-то усталый? Что с вами?! – поинтересовался Павел Иссакович.
-Я сегодня не выспался, и поэтому неважно себя чувствую. Вы не могли бы отпустить меня сегодня минут на пятнадцать раньше. Я бы отлежался сегодня дома, а завтра был бы к утру здоровым человеком? – спросил Аркадий у начальника.
-Не получится Аркадий Дмитриевич, – сказал Павел Иссакович. – Вы, наверное, забыли, что у нас сегодня намечается мероприятие по поводу удачно завершенного квартала, на котором вы должны присутствовать. 
-Ну, а что они не могут отметить это событие без меня? – спросил Аркадий. – Я сегодня себя действительно очень хорошо чувствую, может быть можно как-то обойтись без меня?
-Товарищ Звездин, а кого вы прикажите послать вместо вас?! – возмутился Павел Иссакович. – Они же упьются без вас. Вы должны присутствовать там, и следить за порядком, – продолжал начальник. «Да хоть со мной, хоть без меня они все равно ужрутся, – думал про себя Аркадий. – А что вы думаете, что если я там буду - пьянки не будет? Станут они как пионеры и будут чаек пить». – Аркадию, так хотелось сказать эти слова вслух, но он сдержался.
-…Ведь у моей дочери сегодня день рождения, и я обязан быть дома, – продолжал свою речь Павел Иссакович.
«Угу. Да, да у тебя всегда найдется уважительная причина, лишь бы только не пить, не губить, так сказать свое здоровье. Ну, конечно же, что тебе его губить, у тебя же есть незаменимый человек для этого - товарищ Звездин. Которого можно куда угодно отправлять вместо себя. А, что хорошо?!! И здоровье будет цело, и везде как бы сам в моем лице присутствует. Му…ак, знал бы ты, чего мне стоит все твои, так сказать эти торжества!!!», – думал про себя Аркадий, матеря в душе своего начальника.
-Я желаю, здоровья и счастья вашей дочери, – с улыбкой ответил Аркадий.
-Спасибо, обязательно передам ей ваши пожелания, – ответил Павел Иссакович. – А на вечер все-таки, пойти надо. НАДО! Кого я еще могу отправить, как не вас, Аркадий Дмитриевич, своего заместителя. Сходите, повеселитесь…, заодно и здоровье поправите, – с усмешкой, сказал начальник, собираясь домой. А Аркадию пришлось вместо него идти на очередную, так называемую, пьянку, на которую ему сегодня так не хотелось идти, но он ничего не мог с этим поделать.
 Прошло около недели, и на работу позвонил Фукс, голос у него был оживленный. Он сообщил Аркадию, что написал еще один сценарий для концерта, этот концерт был «О Шансонье и Шансоньетках», тема собственно с которой и начинаются первые ростки Русского Шансона.
-Тема Аркадий очень, интересная, но это не по телефону, – сказал интригующим голосом Рудольф, приходи, и тогда все узнаешь.
-Хорошо, если ты не хочешь говорить, не говори, – ответил Аркадий.
-Нет ты мне скажи, ты придешь? – поинтересовался Фукс.
-Конечно, приду, – ответил Аркадий с усмешкой. – Ты же меня заинтриговал - не по телефону…. Жди меня сегодня вечером, как обычно, после работы, – сказал Северный с улыбкой, и действительно в семь часов Аркадий был уже на пороге дома Фукса, который его уже ждал с настроенной аппаратурой.
-Заходи Аркаш, сегодня у нас знаменательный день, – сказал с улыбкой Рудольф впуская друга в квартиру.
-Чем же он так знаменателен, и почему ты все держишь в таком секрете? – спросил Аркадий с любопытством.
-Проходи в комнату, ты сейчас поймешь, что я имею в виду, – сказал Фукс, проводя друга в комнату, где всего неделю назад они писали концерт. Аркадий присел на диван, а Рудольф дал ему текст. Северный быстро пробежался по нему глазами, потом посмотрел на друга:
-Речь пойдет о шансонье. Ну, я так понимаю, это о нашей с тобой деятельности?
-Ты правильно меня понимаешь, это исторический день, – ответил Фукс. И он действительно был прав, хотя даже и не задумывался, о чем он тогда говорил. Для него это был лишь очередной концерт, который должен был произвести впечатление на слушателей, а тем не менее это был первый концерт, на котором в открытую упоминалось слово «шансон».

(Историческая справка):

«Слово Шансон (от французского слово chanson – песня) – жанр вокальной музыки; слово употребимо в двух значениях: 1 – светская многоголосная песня на французском языке эпохи позднего Средневековья и Возрождения; 2 – французская эстрадная песня в стиле кабаре. В Русском шансоне (по аналогии с французским шансоном) – то собирательный термин, котором обозначают различные жанры русской музыки: бардовская песня, городской романс, военные, эмигрантские и некоторые эстрадные песни».

 Хотя, конечно, до Аркадий были исполнители этого жанра, но тогда ни слово «шансон», ни слово «шансонье» не упоминались в открытую, на запись, так что это был действительно исторический момент.
 Северный берет в руки гитару и под ее аккорды он начинает с веселой улыбкой на лице концерт, посвященный шансонье – эстрадным певцам и певицам этого жанра:

«Здравствуйте, дорогие друзья. Рад снова видеть вас у себя в гостях. О чем же вы просите меня рассказать в этот раз?! Я думаю, что в этот раз мы могли бы поговорить о песенках шансон, или как их называют в народе «шансоньетках», а также попутно и цыганских романсах шансонного типа. И так, что такое шансонет? Это вопрос, конечно, не имеет никакого отношения к подобному вопросу адресованному в редакцию армянского радио, на который они бодро ответили: «ЧТО? Шансон – это девушка, у которой совсем нету шансов». У тех девушек которые приезжали в нашу страну из Франции со своими песенками, конечно, были шансы и еще какие! И они этими шансами пользовались, настолько успешно, что уже в середине прошлого века на русской эстраде возник особый жанр песен шансонет», – после этих слов Аркадий закурил сигарету. Ему приходилось не только тупо читать с листка, а и самому импровизировать в собственной программе. Он импровизирует прямо на ходу, забывая о том, что у него перед глазами есть текст. Но Аркадий уже в образе, так что уж позвольте, не отвлекайте маэстро от его занятия в котором ему равных нет, - «а их исполнители стали называться шансонетками. Этот жанр включал в себя и исполнитель цыганских романсов, и бытовых песен на русском языке, …до наших дней не многие из этих романсов, например, знаменитый в свое время романс избушка»:

Там, где избушка над речкой стояла,
В этой избушке горел огонек,
Ветер не плачь! Милый ветер не надо! }х2
Прошлые грезы назад не вернешь!!!

Помнишь, как нива в полях колосилась?!
Помнишь, скамейку под липой в саду?!
МИЛОГО МАЛЬЧИКА ЧЕРНЫЕ ОЧИ!!! }х2
Сад утонувший, уснувший в пруду…!

Исполняя этот романс, Аркадий вкладывает в него всю свою душу. Ведь каждый человек в дальнейшем, кто будет слушать эти записи, знает, что в исполнении цыганских песен, романсов Северному не было равных. Он делал это не по правилам ни так как учили в школах и консерваториях, но в этом и было его превосходство. Надрыв с которым он исполнял, мог взбудоражить любого человека. Такой бурный и неистовый, свободный, как свободный ветер в поле, несущейся в далекие дали к чему-то неизведанному. Именно с такой какой-то неистовой и дерзкой свободой в душе исполнял Аркадий Северный романсы и цыганские песни. После этого романса Аркадий исполняет на цыганском языке песню «Мое Счастье», и продолжает концерт:
«А в это время у нас в России был нэп. Еще функционировал фишенэбильный ресторан «Данон», который размещался на Мойке в Питере, там, где сейчас находится «Капелла». Так вот в этой, с позволения сказать, «Капелле», то есть как тогда говорили у «Данона», был таки неплохой кафе «Шантан» с миленькими шансонетками. Как сейчас это было, по-моему на следующий день, после очередного ограбления всех посетителей «Данона» Ленькой Пантелеевым с его мальчиками. Я пошел туда, чтоб посмотреть, что же там осталось? Кроме того было известно, что Леня никогда не грабил дважды одно и тоже место сразу. Если мы сегодня немножко подробим «Данон», то завтра, уж будьте покойнички, он уж как-нибудь оберет ресторан братьев Чвановых на проспекте Карла Либнехта, как тогда назывался Большой Проспект Петроградской стороны. Как сейчас помню, публика собралась пестрая, выходит на эстраду очень миленькая дэвочка в цилиндре на голове и в купальном костюме на теле, в руках она держит тросточку, она пританцовывает и поет:

Цилиндром на солнце сверкая,
Одев самый модный сюртук,
По летнему саду гуляя
С Маруськой я встретился вдруг-угу-уг!

Гулял я с ней четыре года,
На пятый я ей изменил-или-ил,
Однажды в сырую погоду,
Я зуб коренной простудил….

Эту шуточную песенку Аркадий исполнял с юмором и веселым с смехом, пришепетывая. Он отрывается по полной, ведь его не видит зритель, и многие из них никогда не увидят. Поэтому Северный и извращается, как может, стараясь показать весь свой артистический потенциал. Исполнив так, что зритель действительно начинает представлять в своем воображении этого бедного парня, которому, так не повезло с зубами, да и похоже, что и с девушкой тоже. После еще нескольких исполненных песен Аркадием, они прервались на некоторое время, на «антракт», своего рода, потом Северный снова продолжил свое исполнение. Ближе к концу концерта он исполняет еще один цыганский романс:

Табор затих, лишь огни догорают в тумане,
Милый приди нас с тобой не заметят цыгане!!!
О-о-о! Ты приди, залечи мои жгучие раны,
Я как всегда буду ждать там тебя у ручья!

Тебя я навек полюбила, ТЕБЯ разлюбила тогда!
Лишь сирень нашу тайну хранила, та что растет у ручья.
Табор затих, лишь огни догорают в тумане,
Милый приди нас с тобой не заметят цыгане…!

Закончив песню, доиграв на гитаре последние аккорды, Аркадий обратился к Рудольфу:
-Рудик, сколько там еще песен?
-Да еще парочку будет, ну если хочешь, можем немножко передохнуть, – сказал Фукс.
-Скажи мне, как ты думаешь, я к десяти часам успею домой? – спросил Аркадий, посмотрев на часы.
-Ну, успеешь, если сейчас все быстро сделаем, то, наверное, успеешь, – ответил Фукс.
-Так, наверное, или точно? Ты меня пойми, если я приду домой поздно в таком состоянии в котором я нахожусь щас, меня Валя убьет, – начал Аркадий.
-Ну, если ты хочешь, по-быстрому давай сейчас сделаем совсем маленький «антрактик», а там три песни осталось, и если хочешь, пойдешь домой, – ответил Рудольф, после этих слов они вновь сделали перерыв. А после этого Аркадий с большим трудом закончил этот концерт и, конечно же, домой к десяти он не успел в этот раз, как собственно и все последующие.
 На следующее утро снова ссора с женой. Что ему говорила в тот день на кухне Валентина, Аркадий слышал ее слова, находясь в каком-то тумане своих раздумий. Он прекрасно понимал и сам, что ему нужно остановиться, бросить пить, бросить всю эту подпольную музыкальную деятельность. Понимал, но не мог, все это творчество его просто засасывало, как в воронку. Сам Аркадий прекрасно знал, что тонет, ведя такой богемный образ жизни. Но уйти из него он уже не мог. Ведь он всегда стремился быть свободным, а ему все время кто-то что-то навязывал. «Так – можно, а так - нельзя». А почему нельзя? Ведь человек рожден, чтобы получать от жизни радость, ведь он живет один раз, и почему он должен жить так, как ему говорят, а не так как он хочет. Сам Аркадий в данный период жизни оказался на каком-то перекрестке. Вот две дороге. Одна из них – жизнь, к которой Аркадий привык с детских лет: домашний уют, семья, и в данный момент это была его собственная семья, которую он очень любил. Но дело в том, что с самого детства ему самому не хотелось жить по установленным правилам, сам он хотел веселой и свободной жизни. Вторая из этих дорог вела его…, и к чему именно она его вела Аркадий, еще просто не осознавал. Но зато здесь было все то, что раньше было под запретом: и веселье, и свобода, и слава! Хотя, конечно, слава обойдется ему очень дорого, ценой которой будет его собственная жизнь. Он был известен на всю советскую страну, и даже за ее приделами, но его мало кто будет знать в лицо. Каждый раз ему придется всем доказывать, что, он – Аркадий Северный, а ни кто другой. И это самое унизительное и обидное для человека, а тем более для артиста. Для людей ты являешься всего лишь «тенью», ты ходишь среди них, живешь среди них, но они тебя не замечают! Хотя многие из них очень любят твой голос, и ты для них свой парень всегда и везде. О тебе сочиняют легенды, но пройдут мимо не заметив тебя, или начинают сомневаться, что ты – это ты. И официально тебя даже не признают те, кто так любит тебя привозить на закрытые мероприятия. Тебя просто для них не существует. И все это очень больно! Сейчас Аркадий еще не знает, что ему ждать, если он выберет вторую дорогу, и поэтому ему кажется, что это будет лучше для него. Но ведь он человек, а значит вправе распоряжаться своей судьбой сам. Правильный выбор или нет сделает Аркадий, не вправе никому решать…. Но как бы там ни было, пройдет несколько лет, и сам Аркадий пожалеет об этом.
Он пристально посмотрел на Валентину:
-Валь, через пять минут мне нужно выходить на работу. Я все прекрасно понимаю, ты абсолютно права - конечно же я брошу пить, ну только дай мне на это время.
-Сколько тебе еще нужно времени?! – возмущенно спросила Валентина.
-Я щас, если честно, не могу сказать, ну еще немного и я завяжу со всем. А щас мне пора уже идти, – сказал Аркадий, поднимаясь со стула, целуя жену в щеку со словами. – Я тебя люблю - и это самое главное, – после этих слов он взял портфель с документами, и пройдя в коридор, вышел из квартиры. Еще один разговор впустую. Сегодня Аркадий сказал, что завяжу, а завтра у него новый концерт, «шедевр» в его музыкальной деятельности.
 Спустя несколько недель по просьбе друзей Северный пришел, как обычно, на квартиру к Рудольфу, чтобы сделать еще один потрясающий концерт под названием «Анаша». Пока Фукс работал над сценарием другого концерта, Аркадию пришлось сделать этот концерт из простых, но в то же время таких жизненных и очень красивых песен. И в этот раз для самого Аркадия этот концерт не составляет никакого особого труда, он пел проникновенно и с большим чувством песню Сергея Есенина:

Пой же пой на проклятой гитаре,
Пальцы пляшут мои в полукруг,
Захлебнувшейся в пьяном угаре!!!  }х2
Мой последний единственный друг.

Я не знал, что любовь есть зараза?!
Что любовь есть – чума!
Подошла!!!!! И с прищуренным глазом, }х2
Уркагана с собой увела…!

И Аркадий, как эту так и последующие песни исполняет с внутренним надрывом. Где-то в глубине души у него, именно на этом концерте, прорывается какой-то «крик», и это так отражается на его исполнении. Аркадий выкладывается по полной, и не просто по полной, а сегодня он работает на износ. Он поет так, как будто исполняет свой последний концерт. Настолько великолепно Северный исполняет «Звезды зажигаются хрустальные», раскрывая в полную мощь свой голос. В этот раз окружающим казалось, что ему просто не хватило пространства в этой маленькой комнатке. Аркадию бы сейчас на эстраду, чтобы его выступление не только услышали, но и увидели простые советские люди. Мокрый, взмыленный от пота, и сильно уставший, он дает себе небольшую передышку исполняя романс «Миленький ты мой».

«Песня из спектакля «Бэ-Де-Те» «Пять вечеров»:
Миленький ты мой!
Но возьми меня с собой,
И там в краю далеком буду я тебе сестрой! }х2

Ну, здесь видя, как он устал, начинают помогать ему друзья, подпевая, чтобы произвести впечатление хора.

Милая моя взял бы я тебя?!
Но там в стране далекой, }х2
Жена есть у меня…!

Потрясающее исполнение, друзья довольны, после чего они делают небольшой перерыв, чтобы немного передохнуть. Аркадий отложил гитару в сторону и вышел из комнаты, он направился в ванную. Там умывшись холодной водой, через несколько минут он вновь вернулся к друзьям.
-Ребят давайте немного вмажем, и я исполню для вас, то собственно, ради чего мы здесь собрались, – сказал Аркадий, присаживаясь на диван.
-Конечно, дорогой, давайте выпьем и продолжим, – согласился Фукс. После небольшого перерывчика. Северный вновь взял в руки гитару и с оживлением начинает исполнять в каком-то восточном стиле под рок-н-ролльные самодельные реверберации:

Там по сыпучем пискам,
Где лишь гуляет жираф!!!!!
Через границу идет – идет }х2
С контрабандой караван!!!!

Огни потухают в дали,
Перед рассветной мглой
Караван Тунир - Али - али идет в свой край родной…! }х2

Исполняя «Последний желтый лист» сам Аркадий начинает понимать: «Еще немного и я просто сорву голос», – подумал он про себя, чувствуя, что уже его голосовые связки просто на пределе. И действительно, уже на середине следующий композиции, он срывает голос, закашлявшись, просто начинает хрипеть. Кое-как он все-таки заканчивает концерт:

«Эх!!! Понеслась ребята. Эта моя песня, последняя за сегодняшний вечер, – с улыбкой, слегка опьяненный, говорит Аркадий своим друзьям, он берет в руки гитару и начинает петь превозмогая боль в горле:

Как-то раз в саду, девушку одну
Завлекал он песнью и лаской,
И сказал шутя: - «Дэвочка моя,
Девушка с глазами дикой страсти!!!
Девочка моя, девочка моя,
Девочка с глазами дикой страсти!

Говорит она: «Я хочу вина,
И мечтаю о красивой паре!
Или пусть одна, лучше уж одна,
И зачем мне нужен нищей парень…?».

И даже последнюю свою вещь он заканчивает достойно, забывая о боли в горле, взяв последние силы воли в кулак, допев песню на высоких нотах, почти крича, но так, чтобы даже в конце у всех присутствующих здесь и дальнейших слушателей это композиция тронула души. После этого Аркадий отложил гитару в сторону, закрыв лицо руками, положив локти на колени. Так он просидел с минуту в таком положении.
-Аркаш, все в порядке? - поинтересовался у него Рудольф. Аркадий поднял голову, посмотрев на него:
-Да все путем, не переживай за меня. Просто я, похоже, голос сорвал, так что больше не просите, я не буду петь, иначе мне придется на завтра брать выходной.
-Ладно, я вроде больше, чем ты спел и не задумывал, – ответил Рудик. – Ну, с тобой действительно все в порядке?
-Ну, конечно, отдохну немножко, и все восстановится, – сказал Аркадий, собираясь домой. Он оделся, попрощался с друзьями и вышел из квартиры.
 На улице горели желтые фонари, освещая темные улочки Ленинграда. Моросил холодный, промозглый дождь. Такая погода была обыденной для Питера. Вот только сегодня Аркадию уж очень не хотелось идти домой по такой погоде. «Вот черт, только мне не хватало еще ко всему сегодня намокнуть», – думал про себя Северный, поднимая воротник пальто, и ускоряя шаг. Домой он вновь вернулся поздно, ко всему прочему, вымокнув под осенним дождем. А на утро когда Аркадий проснулся, то понял, что может говорить только шепотом, последствие вчерашнего концерта. Ему даже пришлось брать несколько выходных дней на работе в связи с тем, что он просто не мог говорить. И такое явление в будущем будет случаться очень часто с Аркадием. Он часто будет срывать голос из-за постоянных нагрузок и не размеренно длинных, концертных вечеров.
 Под конец жизни его голос, который раньше имел серебристый оттенок, постепенно станет гораздо ниже с присутствием хрипотцы из-за частых недолеченных простуд, курения. Аркадий и так много курил еще работая в «Экспортлесе», но со временем он вообще не будет расставаться с сигаретой, что очень сильно скажется и на его здоровье и на голосе. Ну, это будет еще очень не скоро, а пока Аркадий продолжает разрываться между работой, семьей и подпольными записями.
 Наступил Новый год, 1974, Год Тигра. Вся страна ждала этого праздника, ведь он такой светлый, полный радостных забот и приготовлений. Для Аркадия этот год станет переломным в его жизни, таким моментом, когда после него уже ничего назад не вернешь. Двенадцатое января, на окнах домов красуются морозные узоры, уже во многих из них видны елки, украшенные разноцветными игрушками.
 На улице сыплет, ложась на землю крупными хлопьями снег, а Аркадий спешит к своему другу Рудику, который позвонил ему накануне и попросил его придти к нему, чтобы обсудить некоторые детали следующего концерта. Когда Северный позвонил в дверь, Фукс его уже давно дожидался.
-С новым годом! Рудик, – сказал при встрече с веселой улыбкой Аркадий.
-Аркаш, С новым годом, проходи, – сказал Фукс, впуская в квартиру друга. – Как там сегодня погодка?!
-Рудик, и не говори, по радио обещал минус двадцать, – ответил Аркадий, снимая пальто, отряхивая с него снег и, вешая его в прихожей на вешалку.
-Слушай, проходи пока в комнату, а я сейчас приготовлю горячего чайку, чтоб ты согрелся, хорошо, – сказал Рудик, и пошел на кухню. Аркадий с минуту посидел в зале, а потом, встав с дивана, пришел на кухню.
-Рудик, ты мне вчера звонил на счет записи, что именно ты хотел обсудить со мной? – спросил Аркадий с интересом, присаживаясь на стул, который стоял рядом со столом. Рудольф крутился возле плиты, заваривая для них обоих чай.
-Сейчас, Аркаш я тебе все расскажу, – сказал Фукс, наливая в чашки заварку, и заливая ее кипятком. – Чай.
-Спасибо, Рудик, – поблагодарил Аркадий, подвигая к себе замерзшими руками чашку с чаем. Фукс, налив в другую чашку чая и себе, сел за стол.
-Помнишь наши бурные студенческие годы, как мы отрывались? – начал Рудольф. – Нашу стиляжью одежду, музыку, в особенности джаз.
-Да-а! – протянул Аркадия. – Какие тогда были годы, все только начиналось, казалось что ты на все способен, что весь мир у твоих ног. А к тридцати пяти, почему-то все куда-то исчезло…, и этого уже никогда не вернуть, – с какой-то грустью в голосе, ответил Аркадий.
-Ну, я тебя попросил придти сюда не из-за того, чтобы повспоминать те годы. Хотя конечно, нам придется вспомнить кое-что из того времени. Просто у меня возникла потрясающая идея сделать концерт в этом духе. В духе того периода нашей с тобой беззаботной и непутевой юности. Как тебе такая идея? – спросил Фукс.
-Ну что ты меня спрашиваешь, Рудик? Идея прекрасная, ты же знаешь, что я всегда рад спеть для тебя, – ответил Аркадий.
-А что если ты в этот раз исполнишь некоторые вещи в стиле джаза на английском языке? – спросил Фукс.
-Ну, попробовать нужно, вот только есть маленькая загвоздка, – сказал Аркадий, допивая чай.
-Как загвоздка?! – удивленно спросил Рудольф.
-Дело в том, что я английского совершенно не знаю. В свое время я изучал немецкий, как ты себе это представляешь? – спросил Аркадий с улыбкой.
-Ну, ты вначале попробуй, ты же все на лету схватываешь. Имея твой слух и память, я думаю, тебе это большого труда не составит. Пойдем сейчас в комнату и я тебе поставлю те записи, которые войдут в концерт, – сказал Фукс, и они вышли из кухни, пошли в зал. Там Рудольф, поставил Аркадию несколько вещей в исполнении Луи Армстронга «I Hate To See That Evening Sun Go Down» и «Mack The Knife». Северный послушал эти композиции, и после чего ответил:
-Рудик, сразу могу сказать тебе первую песню я попробую исполнить на иностранном языке, а вот на вторую пеши текст, так как тут нужно четкое знание английского, здесь очень точное произношение, я буду просто не в состоянии передать это все по памяти.
-Ну, хорошо, тогда приходи завтра по репетируем, я приглашу несколько друзей, они тебе подыграют, – ответил Фукс.
 На следующий день Аркадий пришел к другу для репетиции этого концерта.
-Аркадий, смотри, вот тебе текст и той и другой песни на русском языке, если что, – сказал Рудольф, подвигая тексты песен Аркадию.
-Ну давай посмотрим, что у нас получается, – сказал Северный, пробежавшись глазами по тексту. Сделав несколько проигрышей на гитаре подбирая мелодию, и немного попев чисто для себя. Через минуту Аркадий сказал: - Ну давай попробуем, что у нас получится.

I hate to see evenin’ sun go down
I hate to see evenin’ sun go down
Cause it makes me think…, - после чего Аркадий начинает петь опираясь на русский текст.:

О-о! Мой город! О Сен – Луи.
Я бросил взгляд на город свой родной!
Он весь объят вечернюю зарей,
Солнце закат встречаем мы с тобой…, - после этого он снова начинает петь на ломаном английском. Прорепетировали эту вещь несколько раз. Они прослушали запись этой песни и еще нескольких.
-Да, не совсем то, что я хотел, – сказал, задумчиво Рудольф.
-Рудик, че ты переживаешь, все будет путем. Сделаю я тебе эту вещь, вот увидишь, все будет в лучшем виде, – начал его успокаивать Аркадий. – Слушай, давай мы ее сделаем чисто на русском, – предложил Северный.
-Хорошо, давай сделаем так, как хочешь ты, – согласился Фукс. – Тогда, концерт, наверное, будем писать в следующее воскресенье, тебя так устроит, так, как сегодня уже очень поздно, да мы уже и сделали практически все, что я задумал.
-Ну хорошо, тогда жди меня в следующие выходные, – сказал Аркадий, простившись с Рудольфом. Он вышел в коридор и стал одеваться.
Через неделю они записали концерт, посвященный стилягам. Этот концерт очень сильно отличается от всех тех концертов, что до этого делал Аркадий Северный. Это концерт более яркий и насыщенный по содержанию, чем остальные концерты, которые исполнял Аркадий, в нем больше проявлена сама натура блатного барда – Северного.
 Он по обыкновению берет в руки гитару, и под ее аккорды, начинает:

«Привет! Ивану Герасимовичу, одному из самых старых коллекционеров города Ленинграда! И так Аркадий Северный, новый вариант «Кирпичиков», -  говорит Аркадий перед началом концерта, делая посвящение для коллекционера, который заранее попросил, чтобы его имя увековечили на магнитной пленке. В будущем такие посвящения станут обыденностью на концертах Северного, многие любители его таланта станут просить его что-нибудь им посвятить лишь из-за того, чтобы услышать на записи свои имена. Но за это они будут платить Аркадию деньги, причем не плохие.
 Закончив песню «Кирпичики», Северный продолжает свой концерт дальше, насвистывая мелодию из фильма «Крестный отец», а затем начиная дивным баритоном петь:

Туманный вечер опустился за окном,
О нашей встрече не узнает пусть никто,
Ты не молчи и не кричи,
Скажи мне все в мерцание свечи.

Взметнется пламя и любовь твоя живет!
Потухнет и она с тобой уснет!

Туманный вечер опустился за окном!
О! Нашей встречи не узнает пусть никто!
Ты не молчи и не кричи!
Скажи мне все в мерцание свечи….

«Ах, какая песня из современного американского фильма «Крестный отец», который я недавно таки видел в Париже, – говорит Аркадий, вспоминая о его не существующих поездках за границу. И он рассказывает это так, что слушатели действительно верят, что он был за границей, только что вернулся, где кутил в шикарных ресторанах, гулял по улицам Франции. Все это пробуждало в людях какую-то надежду о свободной и красивой жизни, которой жил Аркадий в жизни своего героя, записанного на магнитную ленту, только и всего. Но эта была красочная сказка, в которую верили люди слушавшие его. Они верили, и даже завидовали ему, думая, что когда-нибудь и они смогут тоже, как и Аркадий поехать в Париж. Северный этим концертом приоткрывает для советского человека занавес на западную свободную, без всяких запретов буржуазно-богемную жизнь, о которой и мечтать не могли в это время советские граждане. - Ну что же новое время? Новые песни? Старые песни были тоже хорошие, хотя бы взять вон енту.:

Шумит ночной Марсель,
В притоне трех бродяг,
Там пьют матросы эль,
И девушки с мужчинами жуют табак.
Там жизнь не дорога,
Опасна там любовь.
Недаром негр слуга стирает с прилавков кровь.


Пусть череп проломит кастет!
Сегодня люблю Жигалет!
-Эх! Малый вина! Я пью до дна!
Ночь для страстей дана!!!
«Ты ночь мне красотка отдашь!» -
Так Жигалет сказал Опаж.
Любовь изменой не тревожь,
Иль завтра ждет коварный нож…!

Этой песней Аркадий, пусть и не в открытую, но все же он как бы говорит: «Что нужно жить и радоваться в этой жизни. Жить, так как будто живем в последний раз. Что нужно наслаждаться какими-то яркими моментами в жизни!». Ведь сам Аркадий человек, который действительно живет и радуется каким-то мимолетным мгновениям в своей жизни, при этом не задумываясь о будущем. В нем бьет, бурлит неистовая энергия жизни, которая несвойственна для советского человека, и которой он делится безо всякого, заражая этой неуемной энергией остальных.
«С этой милой песенки 30-х – 20-х годов хотелось бы начать мне сегодняшний разговор о модных песнях прошлых лет. Вы, молодые любители этого жанра, о многих из них, наверное, и не слышали? Остается только пожалеть, что эти вещи часто проникнутые настоящим чувством навсегда ушли от нас в прошлое. Кто сейчас помнит, например, которую я сейчас только что пропел песню, знаменитую в свое время песню «Шумит ночной Марсель в притоне трех бродяг». Кажется, она где-то упоминается у «Ильфа и Петрова». Кто сейчас вспоминает оркестры Вайзяна, и его самого. А ведь оставил он кое-что и в музыке?! Некоторые, наверное, помнет его «Караван», который я щас вам исполню», – сетует в своем рассказе Аркадий, на то что лучшее уходит в небытие, забываясь. И действительно, кое-что уже, то что он любил в юности начало понемногу уходить. И ему это было, тоже немного жаль, ведь вместе с этими песнями безвозвратно улетели его юные, беззаботные годы. Но для него это было сейчас не главным. А что для него было на данный момент главным? Он еще не успел определить, ему на это нужно было какое-то время. Аркадий исполнил для своих слушателей песню «Караван», затем еще несколько песен.
«Вообще-то в то время были в моде все больше медленные вещи, такие, как «Незабываемая голубка», песни «За два сольти». По радио можно было только слышать «Челиту» в исполнении Клавдии Ивановны Шульженко. Эта самая «Чилита», после оказалась ни какой ни «Челитой», а по-испански «Серелита Линда», что означает «голубые глаза», но тогда этого никого не волновало. Из танго были официально разрешены только два «Танго соловья» и оборот «Романтическое танго». Фокстроты тогда были вообще запрещены, их называли быстрый танец или медленный танец. Вообщем время было убогое, лишь в ресторанах кое-где можно было услышать:

Расскажи о чем тоскует саксофон,
Голосом своим терзает душу он,
Приди скорей, приди, прижмись к моей груди.
Любовь и счастье ждут нас впереди.

Зайдем с тобой мы в ресторанный зал,
Нальем вина в искрящийся бокал,
Хочу с тобой танго танцевать,
Меня любимой называй! ….

Аркадий, как эту песню, так и в остальные поет с большим чувством. Перед его глазами проносятся картины его собственной жизни, ресторанные гулянки с друзьями. В его воображении возникают различные красочные картины свободной, богемной жизни, собственно какой постепенно и начинает жить сам Аркадий, все глубже и глубже окунаясь в нее. И он исполняет эти песни о свободной любви мужчин и женщин настолько красиво, с каким-то внутренним благородством, умеренностью, чуть-чуть грустью в голосе, ну ни в коем случае не с отвращением исполняя песню о гулящей жене:

В темном переулке Молдованки,
Ты ни разу не сказала «нет»!
Рестораны пьянки и гулянки,
По ночам отдельный кабинет!

Жду от тебя хоть слова,
Жду от тебя привета?!!
Молчанье и снова и снова!
Где ты?! Где ты…?!

«Что же тогда танцевали? – задает вопрос Аркадий, как бы вспоминая то время, импровизируя на ходу, – после войны широко распространился так называемый «гамбурский стиль» фокстрота. Очевидно вывезенный из покоренной Германии нашими офицерами. Последним криком моды считался танец «Линда», представляющей себе смесь фокстрота с его предшественником…. Шимми? – тут Аркадий пытаясь, разобрать подчерк Рудольфа на секунду остановился, думая про себя: «Как же тяжело разбирать неразборчивый подчерк, тем более, когда ты его видишь впервые. Так что же тут написано?», - но он сделал так, что будто его начала подводить память, прервавшись. И очень обрадовавшись, когда вновь вспомнил, то есть, наконец-то разобрав, что там написано. – А, Шимми! Правильно. Появились какие-то стили. «Кобылка», «Трясучка» и так далее. По-моему название этих танцев говорит само за себя. Кстати, к тому времени и видимо можно отнести возникший смысл слова «стиляга»? Оно конечно пришло из музыкального жаргона, и в ряду таких звонких слов, как: лабук, башли, хилять, берлять, друшлять и так далее. Термин «стиляга» по первозначимости, означал лишь какую-то ультра модную мелодию с импровизацией. Потом это словечко перекачивало на определенный сорт молодых людей, которые старались хоть чем-то выделиться из серой толпы. Первый способ это было…, – тут Аркадий, наконец-то, закурил, чтобы немного расслабиться, и выпуская изо рта дым он продолжал, - яркая одежа, а вторая манера поведения, вот что тогда пели в так называемом гимне стиляг». – Северный, наконец-то, подошел к тому моменту, собственно ради которого и затевался весь концерт, прочитав терминологию чуть-чуть из истории стиляг, он подошел к песням, которые они исполняли.

Эх! Каждый должен быть вызывающе одетым.
Тот плебей, кто не носит узких брюк – «Теперь широкие» - Аркадий умудрялся не только ее петь, но еще и вносил свои комментарии в песню.
У меня пиджак канорееичного цвета, на толстых подошвах каучук – «Платформа».
Ленинград – Бродвей и луна нависла в тучах,
Как всегда по броду я иду. Эй! Эй!
Иду, иду отбивая мамбо-чучу,
Как самый порядочный чувак! Хо-хо…!

Когда Аркадий исполнял эту песню, у него перед глазами возникли картины его беззаботной юности. Тогда все было только впереди, и он вместе со своими друзьями, мог творить все, что только в голову придет. После чего у него поднялось настроение,  и на лице появилась улыбка. Исполнив еще одну песню про стиляг он начал петь «Сен-Луи», которую они вместе в Фуксом неделю назад так долго репетировали:

«Премьера песни, которая старше вас лет на пятьдесят, впервые на русском языке исполняется блюз «Сен – Луи», композитор Хэнди:

 I hate to see evenin’ sun go down
I hate to see evenin’ sun go down
О-о! О Сен-Луи о блюз!

Я бросил взгляд на город свой родной,
Он весь объят вечернюю зарей,
Солнца закат встречаем мы с тобой
I hate to see evenin’ sun go down.
Сен-Луи women прекрасней в мире нет
Сен-Луи women я шлю вам свой привет!
СЕН-ЛУИ women, но есть средь вас одна!!!
Сен-Луи women – она моя жена…!

Аркадий настолько здорово, превосходно исполнил эту песню, что действительно всем казалось, что к ним приехал человек из-за границы, привезя с собой песни той далекой страны Франции, что он действительно только что из Парижа. И вот теперь среди своих друзей делится впечатлениями о той поездке, вспоминая вечера закатов, проведенные вместе с его любимой женщиной. Это было настолько потрясающи, что Рудольф Фукс, прижался к косяку двери, заслушавшись исполнения Аркадия. И если репетиция перед этим была не очень, то сейчас Северный исполнил эту песню, так, с такой душой, что и сомнения не было, он действительно будто за эту неделю побывал за границей. Выступление Аркадия прошло настолько сильно, интересно, что все и не заметили, как оно подошло к концу. И вечер записи одного из самых ярких и популярных концертов Аркадия Северного был завершен.
  Прошло около двух недель. Аркадий после работы вернулся к себе домой. После ужина он занимался своими делами, как вдруг раздался телефонный звонок, это был Рудольф, он вновь пригласил Аркадия на очередную запись, но она отличалась от всех тех, что до этого делал Северный. Теперь ему представляло проявить свой многогранный талант и в драматургической импровизации. Тут к нему подошла Валентина:
-Кто тебе звонил?! – спросила она.
-Рудик, приглашает меня завтра на концерт, – ответил спокойно Аркадий, посмотрев на жену.
-Аркадий, ты мне скажи, сколько это будет продолжаться?! Эти твои концерты?!! Эти постоянные пьянки?! Знаешь, как мне все это надоело?! – возмущенно спросила Валентина.
-Валь я не буду пить. Ну, что ты так расстраиваешься! Ну, пойми, ты меня попросили…, – начал оправдываться Аркадий, подойдя к жене ближе. – Пойми меня…, ну если ты хочешь, я больше не буду ходить на эти записи.
-Да, я очень хотела бы, что бы ты все это бросил! А еще больше я хочу, чтобы ты бросил пить. Бросай пить Аркадий! – сказала Валентина, посмотрев на мужа. – А знаешь, что Аркадий, я тебя отпущу, на этот концерт иди, но при одном условии!
-Каком условие? – спросил Аркадий.
-Это будет твой последний концерт, – сказала Валентина и вышла из комнаты. Аркадий сел за письменный стол, устремив свой взгляд куда-то в пространство. Так он просидел несколько минут. Он и сам прекрасно понимал, что ему нужно остановиться, и вот наступил, наконец-то, тот момент, когда нужно сделать выбор, от которого будет зависеть его дальнейшая жизнь. Аркадий был уже абсолютно готов остаться с семьей, но судьба распорядилась совершенно иначе. Он встал из-за стола и пошел в ванну комнату. Включил воду, когда ванная наполнилась, Аркадий разделся, опустившись в теплую воду. Он долго думал, смотря на свет на потолке от матовой лампы. «Да, Валя права, нужно завтра объявить всем на записи, что все - на этом моя творческо-певческая карьера закончена, и просто после этого уйти и больше никогда к этому не возвращаться», – думал про себя Аркадий, проведя по волосам мокрыми руками, так прошло полчаса. На протяжении всего этого времени Звездин все думал об этом его завтрашним последнем концерте. Вымывшись и отдохнув в теплой воде, Аркадий вытерся полотенцем, одев на себя чистую одежду, отправился спокойно спать. Завтра у него был решающий момент в его дальнейшей судьбе.
 На следующий день к назначенному времени Аркадий приехал по адресу, где должна была состояться запись очередного концерта. Когда он вошел в квартиру все уже давно собрались, только ждали одного его. Сняв с себя верхнюю одежду Аркадий, прошел в комнату, где стояла аппаратура. Перемолвившись несколькими словами с друзьями Северный сел к микрофону. Перед ним лежала книга Куприна, и еще кое какая литература, которую он должен был читать в этот раз. Рядом с ним на стуле стояла гитара. Аркадий сел ближе к микрофону, открыл книжку посмотрел ее, сделав в ней закладку на страницах, которые ему предстояло сегодня читать. Тут ребята включили запись и Северный начал, как он тогда думал свой последний прощальный концерт, на этот раз он был литературным.
«Ну, так вот ребята. В моем распоряжении осталось всего каких-нибудь сорок минут. Я прощаюсь с вами больше, вы никогда не услышите моих записей, – от этих слов были все просто в шоке, но все присутствующие решили, что это очередная импровизация Аркадия Северного, только вот сам Аркадий думал совершенно иначе, сегодня он был решительно настроен завязать раз и на всегда, со всей этой музыкальной деятельностью. Он продолжал говорить дальше. – Но я для вас эти сорок минут сделаю таких! Когда я слов таких не видел! Я очень люблю старые-старые воровские письма, и песни. И некоторые их выражения, таких как Куприна, Бабеля. Я вам позволю щас прочесть некоторый небольшой обзатсик из Куприна «Яма» пятый том, когда там Райкин на привозе говорил, что запрещенная книга «Яма», когда он еще кричал: «покупайте бюстгалтер на меху и галстук на вате», – тут Аркадий открывает нужную ему страницу, поясняя, что он сейчас делает, увековечив этот момент на пленке. – Страница сто сорок седьмая изл. В девятьсот восьмом году:
 «Но тут вдруг к общему удивлению расхохоталась, толстая обычно молчаливая Катька. Она была родом из Одессы…», – Аркадий начинает читать рассказ, углубляясь в суть книги, раскрывая каждого героя по отдельности для слушателей, и он делает это с таким артистизмом, что перед глазами людей начинают возникать картины этой старой Одессы, Молдаванки, этих литературных персонажей с их проблемами и радостями. Северный настолько четко обыгрывает  интонациями своего голоса этих героев, что они начнут оживать в умах слушателей, даже спустя много лет после этой записи. А в данный момент герои этого произведения встают перед глазами людей, которые окружают в данный момент самого Аркадия. Тем более, что Северный дополняет эти литературные произведения еще и песнями, стараясь вставить их даже в произведение книги. И это еще больше вносит жизни в чтение Аркадия Северного. Так прошло некоторое время, запись прерывалась на несколько минут, чтобы дать отдохнуть Аркадию, а потом он начинал свое чтение дальше. Куря сигарету, и уже порядком устав, Аркадий продолжал:
«…Рано утром, когда все разошлись, Стежка села на диван и заплакала. – Мать! – говорила она. – Надоело мне все! Засосал меня Проточный! Давай уедим наконец…?!» – читая эти строки, Аркадий сам про себя думал:
«А ведь меня тоже все это засасывает. Вся это музыка, все эти пьянки, гулянки. Мне и на работе хватает этих застолий! А на записях тем более. Конечно, все это прекрасно и весело: друзья, поклонники, но к чему это все может привести?! Я и сам готов вырваться из всего этого. Но, смогу ли я?! Получится у меня использовать этот единственный шанс. Будет ли этот концерт действительно моим прощальным?! Я думаю что да, это действительно мой прощальный концерт. На этой ноте я поставлю точку в своей певческой карьере», – мечтал мысленно про себя Северный, что вернется опять к своей обыденной жизни, простого советского гражданина. После вчерашнего разговора с Валентиной он действительно был готов закончить все вот на такой вот сильной и высокой ноте, поставить жирную точку в своей музыкальной деятельности. Но как это бывает в жизни, вместо точки у Аркадия выйдет всего на всего запятая, и новый период в его жизни.











Глава 11

Долгие месяцы скитаний

                Бросте меня на улицу,
                На проезжую часть,
                Пусть прохожие мною любуются:
                «Все свиньи, мол, любят грязь».
                А я крикнуть хочу им:
                «Милые! Ну за что вы меня брошенного?!
                За какие грехи мои не зримые?!
                Дорогие вы мои люди хорошие?!»
               
                А.П.Писарев

 Чаще всего судьба нам преподносит «сюрпризы», которые мы не могли увидеть даже в самом страшном кошмаре. Так хочется вспомнить слова великого классика Вильяма Шекспира: «Жизнь – это театр, а люди в нем актеры». И это действительно так. Ни один герой, какой либо пьесы или литературного произведения не сможет испытать то, что приходится испытывать реальным людям в течение своей жизни. Ведь самой истинной неподдельной драмой является сама жизнь.
 В 1974 году Аркадий и Валентина официально оформляют развод.
 Он собрал свои вещи и, положив ключи от квартиры на стол, взяв в руки чемодан со своими вещами, вышел за порог. Спустившись по лестнице вниз, Звездин вышел на улицу. Покидая свой дом, Аркадий с грустью в последний раз посмотрел на окна, где когда-то у него была счастливая семейная жизнь, закурил сигарету и медленными шагами побрел по улице. Он не знал, что ему теперь делать? Как продолжать дальше жить? Так Звездин прошел несколько кварталов в раздумьях, куря одну за другой сигарету, тем самым пытаясь хоть как-то успокоиться. Но это не помогало. Ему сейчас было очень плохо на душе, а как загасить свою боль, он даже и не знал. На улице погода была пасмурная, так как ночью прошел сильный ливень. Небо и сейчас было затянуто серыми, нависшими над городом тучами. Тротуары блестели от дождя. Воздух был пропитан сыростью, казалось, что вот-вот пойдет дождь. Аркадий поднял глаза к небу, тут же прибавил шаг. Он понимал, что сейчас должен пойти дождь. Он добежал до ближайшей автобусной остановки, заскочив в трамвай, который уже собирался уходить, набирая скорость. Трамвай довез Аркадия до работы. Прибыв на место своей службы, Звездин вошел в здание, поднялся по лестнице к своему кабинету. Открыв  дверь кабинета своим ключом, Аркадий вошел внутрь. Он снял с себя верхнюю одежду, повесив ее на вешалку, а чемодан со своими вещами поставил себе под стол, чтобы он не бросался в глаза. После чего, открыв окно настежь, впуская в помещение свежий воздух, вновь закурил. Постаяв несколько минут возле окна, Аркадий сел за рабочий стол. Он несколько минут просидел неподвижно, смотря растерянными глазами в пространство. Аркадию сейчас ничего не хотелось, кроме одного - напиться. В голове у него был полный сумбур. Он не понимал, что ему нужно делать? Почему он здесь и для чего? Так мысли шли по кругу, как в страшном сне. Аркадий пытался осознать, что с ним сегодня произошло, что это не страшный сон, а реальность. И все события, за последние несколько дней произошли именно с ним, а не с кем-то другим. Тут вновь нахлынул поток воспоминаний, Аркадий достал из пачки сигарету, опять закурил. Прошло несколько минут, и Звездин положил руки на стол, лег на них лицом вниз. В таком положении он пролежал около часа. Аркадий пытался не о чем не думать, но в мыслях все вплывали картины из его прошлого, из той его жизни, куда он больше никогда не вернется. Внутри у него все сжималось от боли в душе.
 Его сознание убегало куда-то далеко вдаль за его мыслями, как вдруг в дверь кабинета кто-то постучал. Аркадий поднял голову, посмотрел на дверь усталыми глазами, потом от того, что у него пересохло в горе, хрипловатым  голосом спросил:
-Кто там?
-Аркадий Дмитриевич, это Петров, там поставки пришли, требуют, чтобы вы документы посмотрели. Можно войти? – раздался голос из-за двери прораба. Аркадий выпрямился, постаравшись собраться с мыслями:
-Заходите, – сказал Звездин, положив перед собой папку с документами, делая вид, что он работает. В кабинет Аркадия вошел прораб с папкой документов:
-Здравствуйте, Аркадий Дмитриевич, – сказал Петров, подойдя к столу начальника и положив документы ему на край.
-Здравствуй, Анатолий, – сказал Аркадий тихим голосом, опуская глаза вниз. – Спасибо за документы я их, чуть позже посмотрю.
-Аркадий Дмитриевич, ну они требуют сейчас, – ответил прораб.
-Анатолий, я не понимаю, что у них за спешка?! Пока они все разгрузят, пройдет больше часа или около того. Что, нельзя подождать несколько минут?! – возмущенно спросил Аркадий, подняв глаз на прораба, смотря на него растерянным взглядом. – Я посмотрю сейчас все, и сам подойду. Иди и скажи им, пусть не волнуются, сейчас я лично все проверю.
-Хорошо, Аркадий Дмитриевич я им так и скажу, – ответил прораб, выходя из кабинета. Аркадий подвинул к себе папку с важными документами, открыл ее. Посмотрев ее содержание, он взял, контрольный лист. Сверил числа предыдущих поставок. Так прошло несколько минут, пока Аркадий все рассчитал и сверил, после чего он поставил свою подпись, оставил себе второй экземпляр, вышел из кабинета, взяв с собой папку с документами.
 Ближе к обеду Аркадий поехал в ближайший гастроном. Войдя в магазин, он взял две бутылки водки, и выйдя на улицу, поехал обратно на работу. Вернувшись он сел за стол, достав из чемоданчика бутылку водки. Взял стакан возле графина с водой, налив в него «беленькую». Тяжело вздохнув, Аркадий, залпом выпил стакан водки даже без закуси. Недолго думая, он налил еще стакан, так же выпил не закусывая. После чего на душе у Аркадия стало чуть-чуть легче. Полностью заглушить боль не получилось, но все же он немного расслабился. Встал из-за стола, снова открыл окно и достав из пачки сигарету закурил, смотря в даль на серое, грозовое небо и мелкие струйки дождя.
 На протяжении всего дня Аркадий старался не выходить из своего кабинета, чтобы никто не видел, в каком состоянии он находится, как ему сейчас было тяжело. Так прошел рабочий день. Все стали собираться по своим домам. Сегодня Аркадию некуда, а главное не к кому было спешить. Он закрылся в кабинете, и ближе к ночи, составил несколько стульев вместе, лег на них, и как это не странно мгновенно отключился. На следующий день снова работа, какие-то бумаги, какие-то расчеты, но для Аркадия все это просто не существовало. Мысли у него были заняты только одним:
«Почему, так получилось? Ведь я хотел только, как лучше, я не задумывался о последствиях, когда шел на эти записи. Я не думал, что все будет так? Что все так кончится? Я просто хотел подзаработать денег для своей семьи. А получается, что все разрушилось именно из-за этого. Именно занятие музыкой разлучило меня с семьей. А ведь я хотел, как лучше, а все получилось так…. Я ведь, действительно не хотел, чтобы так все произошло», – когда Аркадий думал о последних событиях, произошедших у него в жизни, у него просто опускались руки, он не мог работать. Звездин плохо понимал, что ему нежно делать. И нужно ли ему делать это вообще, все просто теряло смысл. Аркадий не понимал, зачем он теперь здесь находится. У него просто все валилось из рук. Какие-то бумаги, документы, какие-то проблемы, которые сейчас не волновали его, их просто не существовало в данный момент для Аркадия.
 На работе в обязанность Звездина входило постоянно решать, какие-то проблемы, но он ни понимал зачем ему их решать?! Для чего?! А главное для кого?! Аркадий на протяжении всего времени пребывания  на работе находился в какой-то прострации.  Когда у него выдавался свободный момент от всей этой суеты, он просто напивался, чтобы как-то отрешится, а главное заглушить свою боль. Очень скоро состояние Аркадия стало заметно начальнику. В один из дней Звездин, как обычно принес на подпись в конце дня очередные бумаги для Павла Исааковича. Тот посмотрел на кипу хаотично собранных бумаг, возмущенно спросил:
-Аркадий Дмитриевич, это, что вы мне принесли?!
-Как обычно, на подпись, – сказал Аркадий, смотря на него пустыми глазами.
-Я ничего не могу понять?! – перебирая бумаги сказал Павел Исаакович. – Зачем мне эти накладные? Тем более в которых, вы даже не соизволили расписаться. Они должны быть у вас, и это тоже ваши документы, – перебирая бумаги, говорил начальник. – Товарищ Звездин, вы вообще смотрели, что вы мне принесли?
-Смотрел, – ответил Аркадий, с безразличием в голосе.
-Нет, вы их даже и не проверяли. Что с вами?! Что с вами товарищ Звездин?! – спросил возмущенно Павел Исаакович. – Нет, я конечно понимаю, что у вас там какие-то проблемы в личной жизни. Но это не должно сказываться на вашей работе здесь. И вот еще один вопрос к вам товарищ Звездин. Я не могу понять одного, совсем не могу понять?! Объясните мне, что это за такая самодеятельность?!
-Какая самодеятельность?! – с недоумением переспросил Аркадий, плохо понимая, что от него хотят.
-Не делайте вид, что вы не понимаете, о чем я вас спрашиваю, – сказал Павел Исаакович.
-Но я действительно не понимаю? – ответил Аркадий, усталым голосом.
-Хорошо, тогда я вам объясню подробно. Почему вы пьете?! Вы что думаете, что я не вижу в каком вы состоянии были вчера вечером. Что это такое?! Вы советский гражданин, вы мой заместитель! И такое, все же это видят. Вы вообще в своем уме, такое вытворять на рабочем месте?! – пока начальник кричал, Аркадий находясь где-то в своих мыслях, слышал его речи, как в тумане. – Ну, что вы молчите, дайте мне объяснение этому вашему поведению?! – возмущенно спросил Павел Исаакович. Он смотрел на Аркадия, требуя от него ответа. Но вот Аркадий в данный момент не мог ничего ответить. У него возникали мысли: «Я пью?! Да что ты говоришь, значит это у меня самодеятельность! Я тебе, что в каком-то кружке?! Значит когда, я тебе нужен, ты меня посылаешь на любую пьянку, а если сам, то не имеешь права?! М…дило, побыл бы ты в моем положении, я бы посмотрел тогда, как бы ты заговорил», – но он этого не сказал, потому, что от природы был сдержанным человеком.
-Я… сейчас нахожусь в очень сложном положении, – начал Аркадий. – Поймите меня.
-Нет, я вас не понимаю. Вы позорите нашу организацию и еще просите понять вас. Знаете, если вам хочется пить, пейте, но только в другом месте. Как с работника с вас в последние время все равно толку нет никакого. Мне такой заместитель, как вы больше не нужен. Так что можете считать, что начиная с завтрашнего дня, товарищ Звездин вы у нас не работаете. Можете завтра не приходить на работу. Да и приведите эти документы в надлежащий вид, – сказал Павел Исаакович, отдавая Аркадию обратно папку с документами.
 Он вышел из кабинета начальника, держа в руках папку с бумагами. В голове Аркадия снова и снова, как на испорченной пластинке крутились слова директора: «Вы здесь больше не работаете…. Можете завтра не приходить…». Все, это был конец всему, только когда Аркадий вошел к себе в кабинет он наконец-то осознал, что ему теперь будет негде жить. «Куда же мне теперь идти?! Где я теперь буду жить…?! На что теперь я буду жить?!», – от этих мыслей на душе Аркадия стало жутко, он сел на стул возле стола, положил на него локти, закрыв лицо руками. Так прошел час, Зведзин сидел в полной темноте, и в голове у него была пустота, как теперь и в жизни. Он не заметил, как наступила ночь. Вот только сегодня Аркадий не смог уснуть, из-за мысли: «Что же со мной будет дальше?!».
 Утром в отделе кадров ему поставили печать в трудовой книжке «уволен по статье», после чего Аркадий собрал свои вещи вышел из здания «Экспортлес» на улицу в никуда. Все, что было у Аркадия, все было потеряно! Вся его прежняя жизнь к которой он привык, все что он любил, все к чему ему приходилось столько лет стремится, все рухнуло в одном мгновении. Даже в самом страшном кошмарном сне, Аркадий не мог себе вообразить,  малейшую долю того, что ему было уготовлено судьбой. Что ему предстояло испытать. Он никогда в жизни не мог себе даже представить, что когда-нибудь, в одночасье, он лишится всего семьи, дома, работы. В самом расцвете сил, в тридцать пять лет Аркадий остался на улице без средств, к существованию. Теперь он человек без определенного места жительства, без работы. Правда у Аркадия были кое-какие деньги, но этого надолго не хватит. Аркадий никогда не был запасливым человеком, так что денег у него было совсем немного. Он некоторое время просто стоял на улице, куря сигарету за сигаретой, в руках держа чемодан с вещами. «И куда мне теперь идти?! Что мне теперь делать?!» – думал про себя Аркадий. Он и сам не знал.
 Весь день Аркадий в недоумении просто блуждал по улицам Ленинграда. К вечеру он очень сильно устал, у него очень болели ноги, к тому же он очень сильно проголодался. Усталый и голодный Аркадий зашел в один из дворов Ленинград. Он дошел до скамейки, стоявшей возле одного подъезда. Совершенно обессиленный Аркадий сел на нее, поставив рядом с собой чемодан с вещами.
«Вот куда мне сейчас идти? Меня ведь никто нигде не ждет! Где я буду теперь ночевать?!» – задавал сам себя вопрос Аркадий, и от этих мыслей у него на душе у него становилось еще паршивей. Он прекрасно понимал, что он никому не нужен в этом городе. Бывает же так, что город, где прошли его самые лучшие годы юности, казавшийся таким родным, в одночасье стал чужим, холодным и неприветливым. Аркадий жалел себя, как и любой человек оказавшейся в его ситуации. Ему было паршиво, от всего, что с ним произошло. Он не знал, куда ему сейчас идти, чтобы переночевать. Но решение проблемы пришло само собой. Небо стало темным, и сверху стал капать дождь на руки и лицо Аркадию. Он поднял глаза вверх, посмотрев на темные, грозовые тучи. «Этого мне только не хватало для полного счастья, чтобы я еще и промок», – сказал Аркадий и взяв со скамейки чемодан с вещами вошел в одну из парадных дома.
 Он подошел к окну, закурив. Несколько раскатов грома пронеслись по грозовому небу, и тут же крупные струи дождя полились вниз на землю. Звездин смотрел на струившуюся воду по стеклу, на спешивших домой людей, которых дождь застал на улице. Похоже, что ливень был затяжным, что собственно было и неудивительно для Ленинграда, дожди и туманы здесь были явлением довольно частым. Аркадий посмотрел на часы, время было без двадцати двенадцать. Он прекрасно понимал, что ливень уже не кончится, идти ему не куда, так что ему придется провести эту ночь в этом незнакомом ему подъезде. Если бы дождь сейчас и прекратился, все равно Аркадию ничего не приходило на ум, куда бы он мог податься, и тем более в такое позднее время. Ему просто ничего не оставалось, как переночевать здесь. Недолго думая, он постелил на пол пальто в углу возле батареи, лег на него. Тем самым переступив через свою гордость, и при этом испытывая самое большое унижение. Аркадий прикрыл глаза, чтобы всего этого не видеть, по щекам заструились обжигающие слезы. В мыслях у него начали всплывать разные картины из его счастливого прошлого. Он вспомнил семейный праздник. Вся семья собралась за праздничным столом мама, папа, Лева, Миша, Мила, Валентин. Это был его день рождения. Все отмечали его четырнадцатилетие. Картины воспоминаний из туманных обрывков становились все ярче и отчетливей, как будто все это происходило сейчас. Все были тогда счастливы, и сам Аркадий. Поздравления сыпались в его адрес от всех членов их большой семьи. Они желали ему счастья, здоровья, успехов в жизни. Звон хрустальных бокалов с шампанским… От этих мыслей сам того не замечая Аркадий уснул.
 Утром Звездина разбудил какой-то грохот. Спросонья он не понял что происходит, Аркадий открыл глаза. Он не сразу понял, где он находится, и что за шум его разбудил. Но, тут у него в голове, что-то щелкнуло, секундная мысль: «Черт! Я же вчера ушел с работы», – вспомнил он, поднимаясь с пола, и отряхнув пальто, взял чемодан со свои вещами, и быстрым шагом выбежал из подъезда на улицу. Было еще совсем темно. Аркадий посмотрел на часы без десяти шесть. «Как еще рано?» – подумал про себя Звездин, и от этого у него на душе снова защемило. Он грустно побрел по темным улицам Ленинграда, кое-где еще горели фонари, отражаясь в лужах. Несколько часов он просто слонялся по городу.
 Подойдя к одной из витрин, Аркадий увидел свое отражение. Лицо усталого человека смотрело на него из стеклянного отражения. Не выспавшийся, не бритый, с растрепанными волосами. Он тут же достал из кармана пиджака расческу, стал причесывать волосы, придавая своей прическе обыкновенную гладкость и ухоженность, волосок к волоску. Приведя свою голову в порядок, Аркадий вновь тронулся в путь. Зайдя в один из дворов, он заметил, что со сточной трубы до сих пор струилась вода, стекавшая на землю. Достал из чемодана коробочку со станком, в нее он набрал воды, зайдя в один из подъездов расположившись на подоконнике Аркадий смотрясь, в стекло как в зеркало побрился. Сполоснув бритву, и вылив воду, он вновь спрятал станок в коробочку, положил ее обратно в чемодан. Аркадий вышел из подъезда во двор, закурив сигарету, он пошел по улице в сторону кафе. Ведь он ничего не ел со вчерашнего утра, так что очень проголодался. Зайдя внутрь, и сев за столик Аркадий заказал себе чашку кофе и порцию картошки с рыбной котлетой. Пообедав, Звездин расплатился, и вышел из кафе на улицу. Сытый и немного приободренный Аркадий вновь пошел бродить по улицам до самого вечера, а на ночь он опять переночевал в одной из парадных Ленинграда. Так прошел один, второй, третий день, вот уже скоро неделя, как Аркадий скитался по улицам Северной столицы, ночую, где придется. Голодный и измученный он бродил по улицам не зная, куда ему податься. Проще было, когда были деньги, на них хоть, что-то можно было купить поесть, но они быстро закончились. И тогда для Аркадия начались действительно суровые времена в его жизни. Он уже несколько дней ничего не ел, слоняясь по городу совершенно обессиленный, забрел в парк сев на скамейку, чтобы хоть немного отдохнуть, так как Аркадий от усталости и голода просто валился с ног. Он с грустью смотрел на прогуливавшихся прохожих, сытых, довольных, благополучных. «…Я несколько дней ничего не ел, денег у меня ни копейки нет? Пойти мне собственно некуда, да и не к кому. Ну, даже если я приду к своим знакомым, что я им скажу? Можно я у вас поживу, примите меня, вот такого бедного и несчастного. Ну, побуду я у них несколько дней, и что? А потом опять на улицу?! Да, кому я нужен, чужой человек. Я был бы просто счастлив, чтобы меня хоть кто-нибудь приютил, хотя бы на пару дней. Так хочется чего-нибудь поесть и принять ванну», – думал про себя Аркадий, от голода и хронического недосыпания у него сильно кружилась голова, а в желудке все сводило и пекло горечью. Аркадий очень сильно устал от всего, от постоянных скитаний, и страха того, что его схватят за бродяжничество. Он мечтал о сытном обеде, помыться в теплой ванне и уснуть в чистой постели.
 Удивительно, в этот период Аркадий Северный был на пике своей славы, и число его поклонников только росло, его любила и слушала вся страна, а сам находился в самом унизительном состоянии, голодный не мытый, усталый, он ночевал в парадных и пивнушках Ленинграда.
 Пока Аркадий волочил жалкое существование на улице, в этот период к Рудольфу Фуксу из Киева вновь приехал Фред Ревельсон. Он надеялся на то, что в этот раз ему удастся встретится с Аркадием Северным и записать с ним концерт. Но дело в том, что Фукс уже несколько недель и сам не знал, где же мог быть Аркадий. Он уже долгое время не писал Северного, и чтобы не ударить в грязь лицом, Рудольф дал Ревельсону записи Александра Лобановского, который по словам Фукса, то ли сидел, то ли находился под следствием. Фред Ревельсон, конечно, взял записи, но был расстроен: все же это было не тем результатом, которого ожидал от этой поездки Фред, и он снова уехал к себе обратно в Киев ни с чем.
 А в это время Аркадий продолжал выживать на улицах Ленинграда. Время шло, сколько недель он вел жалкое существование в своей бродяжьей жизни, не знал даже сам Аркадий. Он уже перестал считать дни, так как все они были для него серыми, холодными и унылыми.
 В этот вечер Аркадий в одной из пивных подсел к веселой, уже изрядно подвыпившей компании, чтобы те его напоили, и что-то дали поесть. Как вдруг кто-то подошел к нему сзади хлопнув рукой по плечу со словами:
-Аркадий?! – от неожиданности Аркадий даже вздрогнул. Его уже давно никто не называл по имени, он медленно обернулся, посмотрев усталыми, покрасневшими от недосыпания глазами. За его спиной стоял невысокий человек с кружечкой пива и с улыбкой на лице, это был Леха, Аркадий даже один раз пел лично для него на запись.
-Леха, ты?! – удивленно спросил Аркадий, смотря с неподдельной радостью. На его похудевшем лице появилась слабая улыбка.
-Привет, Аркаш. А я смотрю на тебя и думаю: «ты или не ты?». Ближе подошел, смотрю ты. Что случилось, почему ко мне не заходишь, мы бы выпили вместе, поговорили, ты бы что-нибудь спел. Я очень часто слушаю ту запить, когда ты ко мне приходил, – начал с радостью в голосе вспоминать Алексей.
-Приято, что ты меня вспоминаешь, – сказал Аркадий, проглотив сухой ком, подступивший к горлу.
-Бывает же такая встреча! – воскликнул Леха. – Слушай, это нужно отметить, пойдем ко мне.
-Конечно, пойдем, обмоем это дело! – с радостью согласился Аркадий, он уже потерял всякую надежу, что он кому-то нужен, а тут сама судьба послала ему Алексея.
 Северный взял чемодан с вещами, и они вышли из пивной. Пока они шли к дому, где жил Леха, Аркадий думал про себя: «наконец-то я смогу переночевать в квартире, а не в грязном подъезде», - и от этих мыслей у него на душе стало легче. Наконец-то, пройдя несколько кварталов по темным улицам Ленинграда, они пришли к дому, где жил Алексей. Тот вошел в подъезд, а Аркадий последовал за ним. Вместе они поднялись на четвертый этаж, где и жил знакомый Северного с семьей. Леха открыл дверь ключом впуская Аркадия внутрь.
-Заходи, Аркаш располагайся, а я сейчас чего-нибудь приготовлю, – сказал Леха, отправляясь на кухню.
-А жена твоя не будет против? – поинтересовался Аркадий, ставя свой чемодан возле входа.
-Да, все нормально она сейчас в командировке, а дети у ее родителей, так что квартира до завтрашнего вечера в нашем распоряжении, – с улыбкой сказал Леха. – Ты что будешь пить?
-А что у тебя есть? – спросил Аркадий, заходя в кухню.
-Водка, портвейн? – предложил Леха на выбор.
-Я портвейна выпью, – ответил Аркадий, присаживаясь к столу на табуретку. Леха поставил бутылку на стол, а сам полез в кухонный шкафчик достав оттуда два стакана.
-Сейчас я чего-нибудь приготовлю нам на закусь, – сказал Леха, откупоривая бутылку и разливая по стаканам.
-Да, не гоношись ты, – начал его успокаивать Аркадий. – Что у тебя есть под рукой? Хлеб есть?
-Есть, щас! – ответил Леха, доставая из хлебницы буханку, порезал колбасы.
-А лук, есть?! – поинтересовался Северный.
-Да, тоже имеется, – с улыбкой сказал Леха, достав для своего гостя головку репчатого лука.
-Ну, видишь все у тебя есть, и не надо гоношиться, – сказал Аркадий с улыбкой, беря в руки головку лука, очистив ее от шелухи, и разрезов на четыре части.
-Ну, Аркаш, давай с тобой выпьем за нашу с тобой встречу, - предложил Леха, беря стакан в руку, и подсаживаясь за стол к Аркадию.
-Давай, – согласился Северный, и они чокнулись. Аркадий залпом опрокинул в себя стакан портвейна, закусив его головкой лука, сказал. – Хорошо пошло, давай еще вмажем.
-Конечно, давай, – одобрил Леха, разливая вино по стаканам. Выпили, закусили, от чего у Аркадия на душе стало тепло и хорошо, а когда человеку, хорошо душа требует песен.
-Лех, а где у тебя гитара?
-В комнате.
-Так, что она там у тебя делает? Тащи ее сюда!
-Щас, Аркаш, я щас принесу тебе гитару, – сказал Леха, срываясь со своего места, направляясь в комнату. Через минуту он принес ее на кухню. Отдал гитару в руки Аркадию.
-Сейчас я что-нибудь спою для тебя, – сказал Северный, перебирая пальцами струны гитары. – Я вот что хочу спросить у тебя…?
-Что ты хочешь у меня Аркаш…, спрашивай, – сказал с удивлением, смотря на Аркадия, Леха.
-Можно я потом воспользуюсь твоей ванной? Мне рубашку нужно состирнуть, да и самому вымыться не мешало бы. Ты разрешишь мне?
-А в чем проблема, стирай, – ответил Леха, ему было наплевать, что там хотел Аркадий, для него сейчас было самым главным, чтобы Северный, для него что-нибудь спел.
-Спасибо, тебе, – поблагодарил его Аркадий. 
-Аркаш, спой «На Дерибасовской», – попросил Леха.
-Хорошо, секунду, – сказал Аркадий, подтягивая струны на гитаре. После нескольких секунд Северный запел, одну вторую, третью песню, и они с товарищем не заметили, как вечер закончился. Наступила ночь. Лехе завтра нужно было идти на работу, так что он пошел спать, предложив Аркадию переночевать у себя в зале на диванчике. А утром, когда тот ушел на работу, Северный постирал свои вещи, и принял душ. В обед Аркадий, приготовил себе обед из тех продуктов, что нашел на кухне, а к вечеру поджарил картошки к приходу Алексея. Когда тот вошел в квартиру, то даже немного обалдел, зайдя на кухню.
-Аркаш, это ты тут хозяйничаешь? – сказал он присаживаясь на табуретку.
-Да, я тут немножечко у тебя покушал в обед ты не против? – поинтересовался Аркадий.
-Да, не я не против совсем. Мне только показалось, что жена уже вернулась: так вкусно пахнет жаренным. Она очень вкусно готовит, а я не умею.
-А жена скоро вернется? – поинтересовался Аркадий.
-Говорила, что в семь, ну может автобус задержался, – сказал Леха.
-Ну, я думаю, у нас еще полчаса есть садись, поужинаем, и я пойду, – ответил Аркадий. Они поели, и Северный стал собираться.
-А ты сейчас куда пойдешь? – спросил у него Леха.
-Если честно, я и сам не знаю, – ответил Аркадий, беря чемодан с вещами.
-Ну, я бы тебя оставил еще на ночь, но ты же понимаешь, как к этому отнесется моя жена, – сказал Леха.
-Да, ничего страшного, я все понимаю, – с печальной улыбкой ответил Аркадий и вышел за порог. Он несколько дней скитался и ночевал, где придется. Потом решил поехать по знакомым в поисках ночлега. Но в этот день, обойдя несколько квартир, он получил отказ  в приюте. Ближе к ночи совершенно обессиленный, Аркадий поймал такси и поехал по знакомую ему адресу, где жил Сергей Иванович Маклаков. Когда такси подъехало к дому, Сергея Ивановича, времени уже было около двух часов ночи. Аркадий вышел и машины, сказав таксисту:
-Слушай, подожди секунду, я сейчас позвоню своему другу по телефону, он выйдет и заплатит тебе, well? – после этих слов, Северный пошел к телефонной будке. Шофер удивленно смотрел ему вслед, у него впервые был такой странный пассажир, который не только с ним не расплатился, но еще и денег попросил, чтобы позвонить, но пообещал заплатить. Но водитель такси не очень по этому поводу волновался, так Аркадий в салоне оставил свои вещи. А в это время в квартире Маклаковых  раздался раздирающий телефонный звонок, тем самым разбудив всех. Сергей Иванович посмотрел на часы: два часа ночи.
-Кто так поздно может звонить?! Кому там не спиться?! – недовольно бормоча себе под нос, Сергей Иванович поднялся с постели, и пошел к телефону.
-Да, я вас слушаю? – недовольным голосом спросил Маклаков, беря в руки телефонную трубку.
-Сергей Иванович, здравствуй, – раздался в трубке знакомый голос. – Это Аркадий. Я, наверное, вас разбудил, уж простите меня.
-Здравствуй, Аркадий, ну а сам ты как думаешь разбудил ты нас или нет?! Что у тебя случилось, почему ты так поздно звонишь?! – удивленно спросил Сергей Иванович.
-Сереж, еще раз прости, что я вас разбудил, ну я сейчас нахожусь возле твоего дома, ты не мог бы спуститься вниз ко мне, я тебя очень прошу?! – с волнением в голосе попросил Аркадий.
-Хорошо, сейчас я к тебе выйду, – ответил Сергей Иванович, вешая трубку. Маклаков быстренько оделся и вышел из квартиры на лестничную площадку, и спустился вниз по лестницы с шестого этажа. Сергей Иванович вышел из подъезда на улицу, где его ждал Аркадий с водителем такси. Возле подъезда стояло голубое такси, рядом с ним стоял Аркадий с улыбкой на лице. Маклаков подошел поближе.
-Что случилось Аркадий?! Два часа ночи, почему ты так поздно приехал?! - удивленно спросил Сергей Иванович.
-Сережа я так рад тебя видеть! – ответил Аркадий широко улыбаясь.
-Аркаш, два часа ночи, ты в это время еще и радоваться можешь! Ты что раньше не мог приехать? – поинтересовался Маклаков.
-Нет, не мог, так получилось, что я сегодня объехал весь Ленинград в поиски ночлега. Но они мне все отказали, – ответил Аркадий.
-Ты приехал сюда, переночевать?! – удивленно спросил Сергей Иванович. – А дома почему ты не ночуешь?!
-Сереж, это долгая история, можно я тебе потом расскажу, а сейчас я тебя очень прошу, расплатись с таксистом. Просто у меня в данный момент нет ни копейки денег, ну как только у меня они появятся, я тебе сразу отдам долг, – ответил Аркадий.
-Что ж ты мне раньше не сказал, это ж издевательство Аркаша?! – возмущенно спросил Маклаков. -  У меня же с собой нет денег…, Аркадий…. Ладно сейчас, – махнув рукой, Сергей Иванович пошел обратно на шестой этаж за деньгами за деньгами. Через десять минут Маклаков вышел на улицу с деньгами, заплатил таксисту, и они вместе с Аркадием поднялись к нему домой. Уже дома, раздевшись, Сергей Иванович сказал:
-Аркаш, уже поздно, ты же понимаешь?! Завтра поговорим, – он провел Северного в зал. – Ляжешь на диване, хорошо.
-Спасибо, Сереж, я этого никогда не забуду, – ответил Аркадий, пожелал Сергею Ивановичу спокойный ночи, и сложив свои вещи аккуратно на стуле, лег на диван и тут же уснул.
 С этого момента некоторое время Аркадий стал жить в квартире у Сергея Ивановича Маклакова, и его мытарства на какое-то время закончились.
 На следующее утро за завтраком Сергей Иванович спросил у Аркадия:
-Ну, теперь-то ты можешь мне, наконец-то, объяснить, что у тебя случилось?! Почему ты вчера, то есть уже сегодня, в два часа ночи приехал?! – на вопрос Маклакова Аркадий опустив глаза вниз, и закурив сигарету, выпуская дым изо рта и ноздрей, грустно сказал:
-Сереж, я сейчас нахожусь в крайне тяжелом положении. Недавно я развелся с женой…. Буквально в это же время меня уволили с работы «по статье». Уже много месяцев я…, – вначале он говорил спокойно. Потом голос у Аркадия дрогнул, дрожащий рукой он закрыл лицо. Аркадий плакал, ему было неприятно и стыдно за эти слезы. Но в этот момент от всего, что с ним произошло за последние месяцы, у него просто сдали нервы. Аркадий вытер покрасневшие глаза рукой, и отводя взгляд в сторону, посмотрев в окно на улицу, сказал. - …Я уже много месяцев…, все это время ночевал в парадных.
-Да, ты что Аркадий…?! – обалдевший от услышанного, Маклаков даже не мог подобрать нужные слова, чтобы хоть как-то успокоить друга.
-Сереж, я только тебя очень прошу, никому не рассказывай об этом. Я тебя очень прошу. Я… я не хочу, чтобы кто-то знал об этом, где мне приходилось ночевать. Я ни хочу, чтобы меня жалели, или еще хуже чего издевались бы над моим положением, – сказал Аркадий, пристально посмотрев на Сергея Ивановича, и закурив снова сигарету.
-Не переживай, Аркадий я никому об этом ничего не скажу, – ответил Маклаков. – Ты можешь какое-то время пожить у меня.
-Спасибо, Сереж, – ответил Аркадий, грустно улыбнувшись и затушив сигарету. Сергей Иванович налил горячего чаю себе и другу, чтобы Северный мог хоть как-то успокоиться. После этого разговора прошло несколько дней.
 Однажды, возвращаясь с Сергеем Ивановичам домой, Аркадий предложил ему зайти в один из ленинградских домов. Маклаков сразу не понял, что хотел ему показать Аркадий, и что он там забыл, ну все же согласился на предложение друга. Он зашел в подъезд следом за Северным. Они поднялись наверх по лестнице, и вдруг Аркадий остановился.
-Аркадий, что случилось? Почему ты остановился, что мы дальше не пойдем?! – удивленно спросил Сергей Иванович, не понимая в чем дело.
-А дальше идти никуда, и не надо, – ответил Аркадий, достал из пачки сигарету и закурил. – Вот в этой парадной, возле этой батареи я ночевал, – он продолжал нервно курить сигарету. Они немного постояли, Аркадий докурил сигарету, и они пошли домой.
 После этого момента, Аркадий очень часто показывал Сергею Ивановичу, где и в каких парадных ему приходилось ночевать, и таких мест было очень и очень много. В это время Маклаков устроил Аркадия, на какое-то время, к себе инженером в конструкторское бюро, а так же в этот период он познакомил Северного со всеми коллекционерами Ленинграда. Впоследствии он будит жить и у них.








Глава 12

Первая запись Аркадия Северного под оркестр

                Здравствуйте, мое почтенье,
                От Аркашки нет спасенья,
                Я приехал вас развеселить,
                Зохтер парень я бывалый,
                Расскажу я вам не мало,
                И прошу покорно браво! Бис…!

 Семьдесят четвертый год близился к концу, а Аркадий по-прежнему продолжает жить в семье Сергея Ивановича, записывая гитарные концерты для него и его друзей коллекционеров. Немного оклемавшийся от пережитого он продолжает радовать как друзей, так и поклонников своими песнями. В этот период Северный, больше исполняет песни на грустные темы, изливая тем самым свою израненную душу. А тем временем по всей стране прокатывается волна исполнения блатных песен под оркестр.
 Ленинград тоже не остается в стороне от этих музыкальных событий. Рудольфу Фуксу приходит в голову мысль записать блатные песни под оркестр, вот только где взять этот самый оркестр. Та же самая мысль посещает и Сергея Ивановича Маклакова.
 Перед ноябрьскими праздниками в 1974 году Рудольф Фукс, встречается вновь с Аркадием, когда он пришел в гости к Маклакову.
-Аркаш, где ты был все это время?! – удивленно спросил Рудольф при встрече с другом.
-Гастролировал по Ленинграду, – с улыбкой, отшутившись, ответил Аркадий.
-Слушай, Аркаш, я хочу тебя попросить, точнее спросить, согласишься ты или нет? – начал Фукс, он хотел пригласить друга на день рождения своей дочери, и не знал, что на этот счет ответит ему Аркадий.
-А, что именно, ты хочешь у меня спросить?! – поинтересовался у него Северный.
-У моей дочери завтра день рождения, ты не мог бы придти завтра на праздник, будут гости. Ну, может, ты что-нибудь исполнишь для них. Как тебе мое предложение? – спросил Рудольф.
-Рудик, о чем речь! Конечно, я приду, – ответил с улыбкой Аркадий.
-Слушай, только ты бы не мог придти немного раньше, не к самому началу праздника, а ну скажем на час раньше, просто у меня есть одна идея, - сказал Фукс.
-А че ты хочешь? – спросил у него Аркадий, доставая из пачки сигарету, и закуривая.
-Ну, в общем, я хочу записать что-то вроде концерта под оркестр. Ну, ты же знаешь, что у меня в квартире места мало, но я хочу, чтобы это был концерт не просто под гитару. Понимаешь меня! – Начал Рудольф объяснять свой замысел Аркадию.
-Не совсем, но ты же меня знаешь! Мне всегда интересно все новое, – ответил Аркадий, смотря на друга с недоумением.
 На следующий день Северный пришел к другу в гости. Пока шли последние приготовления к празднику, Фукс взял Аркадия под руку, заводя его в комнату, где все уже было готово к концерту. В этот раз это был не обычный концерт, когда Северный вошел за другом в зал, то немного обалдел от увиденного и со смехом спросил:
-Рудик, а что это?! – Аркадий с изумлением смотрел на расставленные возле стола детские игрушки, такие как органоле или ксилофон, и все то, что издавало хоть какой-то музыкальный звук.
-Это наши инструменты на сегодняшний вечер, – ответил Фукс.
-Оригинально! – сказал Аркадий закурив. – А текст ты приготовил, что мы будем сегодня исполнять?!
-Слушай, сегодня тебе карты в руки, вот что хочешь, то собственно можешь и исполнять, – ответил Фукс, подойдя к столу, и постучав ножом по стаканам. – Приятный звук, а главное необычный, представь, как это будет выглядит, когда все вместе зазвучит. А?! Здорово, правда! Сейчас придут ребята они нам помогут в этом деле.
-Щас посмотрим, как это будет выглядеть, – со смехом сказал Аркадий, подходя к игрушечному органу, и начиная нажимать крошечную клавиатуру на нем. Из него полился мелодичный звук, а Аркадий зашелся в хохоте.
-Что ты смеешься?! – спросил Рудольф.
-Рудик, да тут мне и накатывать не надо! – воскликнул Аркадий с веселым смехом. – Не, ну ты посмотри на меня. – Фукс отвлекся от стаканов, уставившись на друга. Перед ним стоял Северный, и при его не маленьком росте метр семьдесят семь сантиметров, детская игрушка смотрелась смешно. Аркадий нарочно продолжал тарабанить по клавиатуре, дурачась, тем самым пытаясь рассмешить друга. Фукс с минуту внимательно смотрел на Аркадия, который, пританцовывая, тряся головой, подпрыгивая играл на детской игрушке, выделывая разные па, и где он только мог это видеть, может по телевизору на каком-нибудь музыкальном концерте, а может быть Аркадий выдумал это сам, но со стороны это казалось очень смешно, что не смотря на всю серьезность Рудольфа, он все же рассмеялся, смотря на веселое дурачество Северного.
-Здорово, Рудик я тебе щас такой концерт устрою! Вот увидишь! Все просто помрут со смеху. – Аркадий, и сам был, счастлив, что его это вывело из глубокого депрессивного состояния. Через полчаса пришли гости, и немного поболтав о предстоящем концерте, они начинают запись.
«Петь и пить – это синоним, поэтому у меня сегодняшнее настроение очень хорошее, - с веселой улыбкой начинает Аркадий. - Дело в том, что праздник, поэтому сегодня будут в основном веселые песни! А может быть, я даже потравлю анекдоты. И понеслась, значит! ОПА!!!» – и после этих слов они взрослые мужики начинают играть на всех заранее заготовленных детских игрушках, выглядело это со стороны настолько здорово и смешно, что настроение у всех было великолепным.

Эх! По блату, по блату!
Дала сестренка брату        }х2
Билет на Травиату! }х2      
   
А братец, так не пошел,
Путь опера весело идет!   }х2
И Травиата песенки поет!
А братик будет водку пить,
Билетик надобно пропить…!

Закончив эту веселую песенку, Аркадий решает исполнить то, что обещал. Он начинает травить анекдоты.

«…Едет поезд Москва-Ленинград, вот, конечно, это красная стрела, – начинает Северный свой первый анекдот, закуривая сигарету. – В мягком купе едут два солидных мужчины, один постарше другого. Один на нижней полке в руках газета вечерней Ленинград, э-э под подушкой вечерняя Москва. Наверху свешавши ноги, сидит молодой человек. И вот молодой человек стучит по газетке, говорит. – Будте любезны, сколько щас времени? – газета не шелохнулась. Опять по газетке, – и Аркадий пытается изобразить, этого человека стуча рукой аккуратно по плечу одного из присутствующих гостей. – Вы не будете настолько любезны, сказать который час? – Газета не шелохнулась. – Я вас очень прошу, будьте настолько любезны, скажите, пожалуйста, сколько щас времени? – Газета сворачивается, мужчина постарше свешивает ноги в тапочки, и говорит. – Молодой человек. Я, конечно, могу сказать вам сколько времени? Мы разговоримся, познакомимся. Я достану из чемодана бутылочку коньячку грузинского. Мы с вами по сто пятьдесят, беседа будет все оживленнее. Мы перейдем с вами в ночной ресторан. Закажем ужин, выпьем еще шампанского. Мы разговоримся, оказывается, что вы едите в Москву? В командировку. А как вы сами знаете в Москве очень тяжело с билетами, так же очень тяжело с гостиницами?! Так как я очень гостеприимный человек, потому как двенадцать лет все время был у хозяина. Гостеприимство, прежде всего. Я вас провожу к себе домой. Мы придем домой. Я вас познакомлю со своей женой и дочкой. Вас нужно будет куда-то положить спать! Вы не подумайте, что я вас положу со своей женой?! У моей дочери есть отдельная комната. Я положу вас на диван к ней рядом. Утром вы попросите руки моей дочери! Но скажите пожалуйста, молодой человек? Зачем мне нужен таки такой зять, у которого нету даже часов», – после этих слов Аркадий так выразительно посмотрел возмущенно и с недоумением на присутствующих, у него в глазах было такое возмущение и в тоже время такое недоумение, тем самым он изображая этого старого маразматика с газетой в руках. Посмотрев на Аркадия, присутствующие все разом просто зашлись в раздирающем хохоте. Сделав небольшой перерыв, дав отдохнуть от смеха, Аркадий исполнил еще одну песню, а за тем снова начал травить анекдот.
«Так вот мне, по этому поводу, вспомнился еще один анекдот. Который товарищ пошел таки к «Елисею» покушал кетовой икры. Потом зашел чуть-чуть тут напротив невдалеке. Был тогда еще «Пингвинчик», знаете на второй этаж заходишь, – жестикулируя, Аркадий объяснял друзья расположение этого заведения, к этому моменту он сам уже немного нашаробанился. – В «Европу» и прямо таки направо. Ну, и там объелся водки. И вот его ведут два милиционера уже в метро. Он у милиционеров спрашивает. – Скажите пожалуйста? А-а вот действительно здесь лестница сама едет? – Аркадий удивленными глазами посмотрел на окружавших его людей. Он вошел в роль. Всем своим видом показывая, что не понимает, что здесь происходит, и очень удивляется, что все так, а не по другому. Северный удивленно озирался по обеим сторонам, смотря на несуществующих сопровождающих его милиционеров. Аркадий растерянно теребил галстук, смотря недоумевающими глазами перед собой, – они говорят. - Да. – И вот говорит. - Когда спускаешься, то прямо вот такие мраморные колонны! – они говорят. – Да! – Скажите, пожалуйста, вот щас подъедет такой трамвайчик и, двери прямо таки сами раскрываются! Потом закрываются! – Аркадий с радостью почти подскакивая на месте, стал показывать жестами рук, как открываются и закрываются двери. Радуюсь, как ребенок что вот сейчас поедет на трамвайчике, Северный изображал этого пьяного товарища, – они говорят. – Да!! – А потом говорит. – Вот мы с вами будем ехать темным, темным тоннелем, потом опять другая станция! И такие колонны! Такие опять светящиеся! – милиционеры говорят. – Да?!!! – потом подумав. – Молодой человек, что такое?! Вы что ни разу в метро не ездили?!! – он говорит. – Конечно, нет! – А почему?! – говорит. – Так, ведь же у нас пьяных то в метро не пускают», – с озадаченным взглядом говорит Аркадий, тем самым вызывая у присутствующих снова дружный смех. После нескольких песен и анекдотов в голове Аркадия возникли картины из его юности, какие-то моменты из школьной жизни, и тут он вспомнил одну учительницу, которая в свое время доставала его.
«Вы знаете, когда я учился еще в школе?! – начал он с ехидной улыбкой на лице. -  А таки такую я проходил. У нас была учительница русского языка, и она говорила, знаете с таким французским прононсом. И она всегда говорила так, что…, - и тут Аркадий начинает копировать ее, передразнивая. – «Революсия во Франсии и имонсипасия женщины», - и вот я вам хочу пропеть песню «Мансипация».

Во всех моих несчастьях виновен Робеспьер,
Но то, что сняли тыкву в Могилеве.
И вот вам моя Настя свободная, как Пьер,
Безухий помню был такой у Левы.


Ту что она молотит, то ля ми не с серпом,
Не будет даже больше, и трепаться я,
И слово-то такое, что выскажешь с трудом,
Ну, как его там?! Мансипатьсия….               
 
 После этой шуточно пошлой песенки Аркадий вновь травит анекдоты, чередуя их с песнями, тут подходит к нему во время, так называемого антракта Рудольф, со словами:
-Аркаш, ну ты сегодня нас целый вечер развлекаешь анекдотами, но их содержание в общем-то больше для взрослых исполни, что-нибудь и для детей.
-Хорошо, щас исполню для детей, пару песен и анекдотов, – ответил Аркадий, подходя ближе к микрофону.
«Скоро выйдет новая серия, восьмая по счету «Ну, погоди», и я бы хотел рассказать вам анекдот на эту тему. Зайчик по лотерее выиграл фоно. Но, нужно ему донести, так сказать перед этим он построил кооперативную квартиру. Нужно донести на девятый этаж. Он приходит к бобру, и говорит: - Слушай бобер, я…. – говорит. – Тебе поставлю полбани, помоги мне пожалуйста внести на девятый этаж пиано, – он говорит. – Да, ты что за пол банки?! С ума что ли сошел, только пару литров коньяку, и все! – Зайчику дорого, он идет по лесу навстречу ему волк. – Послушай, волк, вот такое дело. Выиграл фоно, надо донести на девятый этаж. Пришел к бобру. Бобер такую цену мне заломил! – волк спрашивает. – А что он хотел? – Он хотел, чтобы я ему поставил литр водки, – он говорит. – Господи, Боже мой! Я тебе за маленькую донесу. Давай, какой этаж? – Девятый. – Ну, пожалуйста. – Волокет его. До седьмого этажа доносит. – Слушай, заяц, ты знаешь, что?! – говорит. – Подожди я щас поссу, всего осталось только два этажа донести. И я, - говорит. – Тебе все сделаю, – а зайчик ему снизу, кричит. – Слушай-ка, пожалуйста, дорогой! Ты можешь даже обосраться! Я….- говорит. – Парадную перепутал! – он кричит. – НУ, ЗАЯЙ ПОГОДИ!», – после этого анекдота Северный, исполняет «Песню для детей». Этот концерт Аркадий с песнями и анекдотами был одним из первых, концертов, где ему пришлось демонстрировать свой талант не только в певческой деятельности, но и показать свое мастерство, как рассказчика анекдотов. В основном весь вечер, как и обещал Северный, был очень веселым. Под конец концерта, когда гости стали расходиться, Фукс подошел к Аркадию со словами:
-Сегодня потрясающий вечер был! Спасибо тебе огромное!
-Да, не за что, мне самому было очень приятно сделать подарок для тебя и для твоей дочери, – ответил Аркадий, даже с каким-то смущением. Он не привык к такой искренней благодарности, с какой к нему в тот день подошел Рудольф, ведь Северный дарил свои песни просто так от чистого сердца.
-Слушай, Аркаш, а как ты смотришь на то, если мы сделаем концерт твоих старых песен под аккомпанемент оркестра?! – после этих слов Аркадий на несколько секунд замолчал, закурив сигарету. Выпустив дым изо рта, он спросил:
-А где ты найдешь этот оркестр? У тебя, что уже есть какие-то наметки по этому поводу?
-Ты на счет оркестра не беспокойся! Это дело времени, было бы желания. Ты мне скажи, как тебе такая идея?! Концерт «старого-одессита» под музыку оркестра, в стиле старой Одессы! Ну, как?! – объяснения Фукса Аркадию сопровождались восторженными жестикуляциями. Северный с минуту внимательно смотрел на друга, потом с улыбкой ответил:
-Я согласен! Идея потрясающая, и думаю это будет здорово, и очень необычно. Ищи музыкантов, а когда найдешь, только дай мне знать и я приеду. Да, кстати, я могу тебя попросить кое о чем?
-О чем, спрашивай, – ответил Фукс.
-Я сегодня выпивши…. Ты же знаешь, я живу сейчас у Сергея Ивановича, ну а его жена Валентина не одобряет того, что я пью. Можно я сегодня у тебя переночую? Можешь мне даже на полу постелить, я не обижусь, – поинтересовался у него Аркадий.
-Да, конечно, я тебе раскладушку поставлю, – ответил Фукс.
-Спасибо тебе, Рудик, – поблагодарил его Аркадий, докуривая сигарету. После этого разговора они еще около часа просидели на кухне за чаем и оживленной беседой о предстоящем творческой работе. Эту ночь Северный провел у Рудольфа Фукса.
 Несколько дней подряд Фукс вынашивал идею о записи концерта старых песен Аркадия под аккомпанемент оркестра. Он еще ни знал, как это будет, и тем более кто будет участвовать в этом концерте. Рудольф ходил на работу и по разным заведениям, но мысль о предстоящей работе его не на минуту не покидала. Наконец, ему в голову пришла идея: «…Точно! Как же я сразу не подумал об этом. Недалеко от меня живет Костя, все его называют Костя-аккордеонист. Я думаю, что он согласиться подыграть за определенную плату для нашего концерта. Тем более ведь он будет играть не просто там для кого-то, а для самого Аркадия Северного. Да, наверное, он будет, возможно, даже рад», – с этой мыслью у Фукса на душе даже стало как-то легче. На следующий день он пошел к дому, где жил Костя-аккордеонист. Когда Рудольф объяснил тому, что он хочет сделать, а самое главное с кем придется работать, Костя тут же согласился. Начало было положено, и аккордеон есть и гитара. Но, вот только Рудольфу кажется, что этого будет все-таки для полного и более-менее насыщенного звучания, как-то недостаточно. И вот так в один из дней, когда он сидел в компании друзей за бутылочкой пива, Фукс вдруг обмолвился в разговоре в двух словах, что он готовит концерт, и ему бы не помешало бы, чтобы кто-то подыграл в этом концерте, хотя бы на фортепиано. Только он это сказал, как вдруг один из его друзей ответил:
-Слушай, а у меня есть знакомый пианист, он играет сейчас в ресторане «Астория», зовут его Саша Резник. Он очень хорошо играет, хочешь, я тебя познакомлю с ним?!
-Конечно, познакомь! – ответил оживленно Рудольф. – А когда, ты меня с ним сведешь?
-Да, хочешь, прямо завтра, после работы, пойдем в ресторан, и я тебя с ним познакомлю? Такой вариант тебе подойдет?
-Конечно, подойдет, – ответил Фукс, допивая пиво. Вот и закончилась его головная боль по поводу аккомпанемента для Аркадия. На следующий день Рудольф пошел вместе с другом в ресторан «Астория», где и играл Александр Резник. После знакомства и разговора Александра с Рудольфом Фуксом, тот выслушав его идею по поводу домашнего концерта, недолго думая согласился принять участия в нем. И вот уже через неделю музыканты собрались на одной Ленинградской квартире, чтобы записать пробный концерт в исполнении Аркадия Северного под аккордеон и фортепиано. Задумка этого концерта была такая, что Аркадию предстояло исполнить большинство ранее исполнявшихся им песен в дворовом стиле, что собственно Северному блестяще удается сделать. И он поет на этот раз нагловато хрипловатым голосом, с экспрессией, не забывая при этом про свой прононс в голосе.

Эх! Гоп со смыком это буду я!
Брацы посмотрите на меня!
Эх! Ремеслом я выбрал кражу, }х2
Из тюрьмы я не вылажу,       
И тюрьма скучает без меня. 

Родился на Фонтанке Гоп со смыком,
Он славился своим басистым криком,
Глотка у него здорова и ревел он как корова, }х2
Вот каков был парень гоп со смыком…!

В этом домашнем концерте Аркадий своим исполнением, интонацией голоса, чем-то становился похож на тех героев из книги Куприна «Яма». Ведь именно, так в своем воображении Северный представлял себе «деятелей» преступного мира, бродяг. И в этот момент он и сам становился таким же бесшабашным и нагловатым парнем, которого вырастила улица. Хотя и сам Аркадий прекрасно понимал, что он теперь тоже стал бродягой в этой жизни, так что выбрав исполнение уличного стиля, он тем самым играл самого себя. В этом концерте Северный умудряется найти место и для лирических песен, и для романса и даже демонстрирует, что он умеет исполнять песни в джазовом стиле. Рудольфу в общем понравился этот концерт, но он не ждал от него чего-то необычного. Для него была главной целью в этой музыкальной работе услышать, как Аркадий будет звучать под оркестр. И теперь он уже точно был уверен, что обязательно нужно сделать настоящий концерт Аркадия под оркестр, причем, как можно скорее. И Фукс понимает, что эта задача не из простых. Музыкантов найти для него не проблема. Все заходило в тупик, когда у Рудольфа возникало в голове мысль: «Где? А главное в каком помещении мы будем все это писать?!» – после чего он начинал ломать голову. Ведь для этого нужно было хорошее помещение. Но Фукс уже загорелся этой идеей, так что теперь ему только оставалось только одно?! Этот найти помещение для записи концерта с оркестром, и он начинает искать его. А пока Рудольф Фукс был занят поисками зала для записи. Тем временем Сергей Иванович Маклаков опережает его.
 Для Сергея Ивановича такой проблемы как у Фукса, просто не существовало. Он находит решение этой проблемы, поступив гораздо проще. У Маклакова просто стаяла простая цель сделать запись ансамбля на квартире.
 Неподалеку от дома, где жил Сергей Иванович находился плавучий ресторан «Парус». Маклаков был частым посетителем в этом месте. И его самого там тоже очень хорошо знали. Знали музыканты этого ресторана что Сергей Иванович модными записями приторговывал. И уже несколько недель Маклаков подходил к музыкантам с предложением сделать на квартире запись их ансамбля. Но вот только каждый раз получал отказ. Вот и в этот раз Сергей Иванович пришел в плавучий ресторан «Парус», как обычно, посидеть в буфете пропустив рюмочку, другую слушая игру музыкантов. Так послушав несколько песен, в перерыве между игрой музыкантов он подошел к ним со словами:
-Здравствуйте ребята. Я смотрю, вы сегодня в ударе, – музыканты обернулись к нему, они уже знали, что Сергей Иванович скажет, но перебивать его не стали все-таки. – Ребят, так как на счет моей идеи, сделать запись вашего ансамбля на квартире?! – поинтересовался Маклаков у музыкантов хитро улыбаясь, почему-то ему казалось, что именно сегодня они ему не откажут, и на этот раз интуиция Сергея Ивановича не повела. Они немножко посовещались между собой, потом один из них ему ответил.
-Ладно, вы нас уговорили. Мы согласны сделать запись нашего ансамбля на квартире. Нам кажется, что эта идея действительно очень интересная. – ответил ему молодой полноватый гитарист Николай Резанов, – сколько мы получим за эту запись?
-Ну, рублей пятьдесят, – протянул Маклаков.
-Ну, это конечно смешные деньги, – улыбнулся Рязанов. – Мы в ресторане зарабатываем гораздо больше за вечер, ну нам все равно интересно принять участие в этом мероприятии. Где и когда будет эта запись?
-Приходите двадцать четвертого декабря, на улицу Пушкарскую, в дом прямо напротив церкви князя Владимира, скажем часам к десяти. Как вам такое время и день подойдет? – спросил Сергей Иванович.
-Так двадцать четвертое, это у нас что? – спросил Резанов у музыкантов.
-Вторник, – ответил один из них.
-Так значит вторник, в десять часов…. Ну ладно, подойдет, – ответил Николай.
-Хорошо, тогда я вас буду ждать, – радостно сказал Сергей Иванович, простившись с музыкантами до следующего вторника.

(Историческая справка):

«Николай Серафимович Резанов - (06.03.1949 – 22.05.2006) - профессиональный джазовый музыкант, исполнитель песен, композитор, аранжировщик, импровизатор, один из основателей популярной в 60-тые годы рок-группы «Лесные братья», создатель и художественный руководитель знаменитого петербургского ансамбля «Братья Жемчужные», один из наиболее ярких представителей «золотого фонда» подпольной звукозаписи 70-х годов в современного жанра «русского шансона», участник популярного джаз-оркестра «Невская восьмерка», ведущий авторской программы «Подсекай» на радио «Шансон-Петербург».

Родился и жил в Ленинграде. Женат, имеет двух дочерей. Музыкой начал заниматься с 9-ти лет в музыкальном кружке дома пионеров. Играл в детском духовом оркестре и учился в музыкальной школе по классу тромбона. В 1963 году играл в юношеских эстрадных оркестрах на контрабасе, банджо и гитаре. В 1964 года, вместе с молодыми музыкантами организовал рок-группу «Лестные братья» (одну из первых в стране). Группа в Ленинграде на конкурсе молодежных любительских ансамблей, в 1967-ом году получила 1-ое место. Начались первые гастроли по городам, иногда давали по четыре «живых» выступления в день, исполняли песни «THE BEATLES» и других популярных англо-язычных групп тех лет. К середине 1968-го «Лесные братья» распались и Николай Резанов, после короткого участия в ВИА «Ломовик» («ведомственном» коллективе завода «ЛОМО»), и к тому времени ставший профессиональным музыкантом, в июле 1968-го ушел из рок-музыке в джаз и был принят на работу в ЛЕНКОНЦЕРТ в оркестр «Традиционал-джаз-бэнд» п/у Романа Моргуля, с которым широко гастролировал по всему Советскому Союзу. Параллельно, недолгое время играл в ленинградском джазовом ансамбле под управлением Геннадия Лахмана, а в конце 1968-го года перешел в известный джаз-оркестр п/у Иосифа Вайнштейна (легендарный биг-бэнд 60-х, вписавший одну из самых ярких страниц в истории российского джаза). Здесь же, с «легкой руки» работавшего тогда в том же оркестре п/у И.Вайнштейна, Севы Новгородцева (В.Левенштейн – впоследствии изв. Ведущий на «Радио Би-Би-Си»), получает звучное прозвище-псевдоним «Мишель Жемчужный» из которого позднее и сложилось название популярного коллектива – «Братья Жемчужные». Почти весь 1969-тый год Николай Резанов проработал в оркестре И.Вайнштейна, а к концу 69-го перешел на работу в Читинскую филармонию, где  летом 1970-го короткое время выступал вместе с начинающим певцом Юрием Антоновым в составе известного ВИА «Добры молодцы». С осени 1970-го по 1972-ой служил в армии, духовном оркестре воинской части (в/ч-37551) в Сертолово под Ленинградом, играл в Доме Офицеров. Вернувшись после службы в армии, в 1972-ом году был принят на работу в оркестр питерского плавучего ресторана «Парус».

В 1975-ом году Н.Резанов женился и вскоре вместе с супругой уехал жить и работать на юг страны, в г. Сочи. К лету 1977-го года Николай Резанов вновь вернулся в Ленинград, где продолжил работу с «подпольным» коллективом «Братья Жемчужные». С 1975-го по 1980-тый годы ансамбль под руководством Николая Резанова активно записываются вместе с легендарным исполнителем 70-х Аркадием Звездиным-Северным, а так же участвует в записях концертов с московскими авторами-исполнителями Е.Абдрахмановым и И.Эренбургом. Одновременно, за время работы с Аркадием Северным, Николай Резанов принимал участие в сборных составах таких ансамблей, как «4 Брата и Лопата» и «Чайка», аккомпанировавших популярному певцу во время записей. За весь период сотрудничества было сделано 16 оригинальных совместных концертов с Аркадием Северным и 4 сольных альбома «Братьев Жемчужных». Через два года после смерти Аркадия Северного, в 1982-83-м Николай Серофимович Резанов вместе с музыкантами своего оркестра записывают два альбома с Александром Розембаумом.
С середины 80-х, в связи с вынужденным перерывом в ансамбле, Николай Резанов играет в различных ресторанных коллективах Ленинграда. Окончив музыкальное училице по классу оркестрового дирижирования. В 1988 году был руководителем варьете в питерском ресторане «Виктория».

В 1989-90 годах, после долгого перерыва Николай Резанов заново возродил популярный коллектив и с обновленным составом «Братьев Жемчужных» записал несколько альбомов с автором-исполнителем Игорем Карташевым. Были записаны совместные альбомы популярными исполнителями 70-х годов Виталием Крестовским и Александром Лобановским. С 1994 года Николай Резанов работал на радио «Рокс» в Санкт-Петербурге (Русское радио, Радио Шансон) и в студии А.Фрумина «Ночное такси». Выпустил серию СД-дисков под названием «Кабацкий мир Братьев Жемчужных». В 1995-96 годах записал два альбома с Михаилом Кругом, вместе с которым участвовал в совместном гастрольном туре по США, а так же сделал серию совместных концертов с известным эмигрантским исполнителем Михаилом Гулько.

Начиная с 90-х, последние пятнадцать лет своего творчества Николай Резанов много и плодотворно работал с огромным количеством исполнителей, таких как: Михаил Гулько, Сергей Трофимов, Владимир Асмолов, Александр Ф.Скляр, Татьяна Кабанова, Андрей Большеохтинский, Иван Московский, Валерий Шунт, Слава Бобков, Георгий Пицхелаури и другие.

В свободное время Николай Резанов увлекался рыбалкой и будучи большим любителем рыбной ловли, с 1998 года стал ведущим популярной программы для рыболовов «Подсекай» на радио «Шансон»(Петербург). В 2002 году, вместе с музыкантами закончил работу в студии «Ночное такси», в котором записывался около восьми лет».

 Наконец-то наступил долгожданный день двадцать четвертое декабря. Музыканты во главе с Николаем Резановым приехали к Сергею Ивановичу к назначенному времени для первой записи их ансамбля. Настроив инструменты музыканты решили исполнить свое выступление, музыкальный концерт в стиле эмигрантов, а в частности под популярного исполнителя Бориса Рубашкина. Тем более, что голос у Николая Резанова был похож, более хрипловатый правда, ну как ни как он был своим отечественным. Ну что ж, музыканты в сборе, с музыкальным стилем определились, а как же быть с названием ансамбля? Ведь они должны будут предстать перед народом, а названия нет, как же их запомнят. Тут Маклаков задал вопрос музыкантам:
-Ребята, под каким названием вы будите выступать? Ведь без названия как-то нельзя, – тут музыканты стали ломать голову, какое же им взять для своего ансамбля название.
-Может назвать ансамбль «Имени завода Степана Разина», как вам такое название?! – предложил один из музыкантов коллективу, те в общем-то уже почти согласились, как вдруг кто-то произнес:
-А может быть «Жемчужный»? А че нормальное название, тем более, что Колю у нас в свое время называли «Мишель Жемчужный», а мы давайте будем «Братьями Жемчужными», ну как вам такое название?!
-А почему именно «Жемчужные», как меня это прозвище достало еще с джазевого оркестра, а вы опять! – психанув, ответил Николай Резанов.
-Ну, ладно ребят давайте не будем ссорится из-за названия, – начал успокаивать их Маклаков, и в конечном итоге, остановились на компромиссе «Ансамбль братья жемчужные имени Завода имени Степана Разина». В результате название получилось очень «лаконичное», но в итоге все же на свет появился ансамбль «Братья Жемчужные». Запись концерта получилась очень качественной, и от проделанной работы все остались довольны.
 В это время Рудольф Фукс, который все это время ломал голову, где же ему найти помещение для записи концерта с оркестром, находит решение своей проблемы. «А что если под этот блатной концерт взять актовый зал?!! А что я здесь работаю, зал у нас хороший, так что, почему бы и нет! А что с заведующем радиорубкой Леонидом я договорюсь, а вахта это вообще не проблема», – от этих мыслей, возникших у него в голове Рудольф был просто счастлив. Весь день он ходил с загадочной улыбкой на лице, теперь ему только оставалось уговорить Леонида Вруцевича. Так в конце дня он вошел в зал, где крутился Вруцевич Фукс подошел к нему.
-Леня, ты еще не уходишь? – поинтересовался Рудольф.
-Нет Рудик, еще поработаю, а что? – спросил тот, повернувшись к Фуксу.
-Ты знаешь у меня, есть к тебе деловой разговор, – начал Рудольф.
-Какой разговор? – спросил Вруцевич.
-Перейду сразу к делу. Знаешь, у меня есть ребята музыканты, у них очень скоро должен состояться концерт. Ну, дело в том, что им сейчас нет места для репетиции. Так вот я подумал, что если в выходные они будут тут пару часов репетировать, ну может не каждые выходные, но хоть пару дней. Ребята очень талантливые, и возможно о них вскоре узнают все, только этот концерт для них решающий. Ты понимаешь, – продолжил Рудольф. – Представь, если ты им разрешил бы воспользоваться актовым залом, то потом бы твое имя вошло бы в историю, и они бы были бы тебе очень благодарны за эту помощь, – Вруцевич внимательно слушал разглагольствование Фукса, потом, наконец, с неподдельным интересом спросил:
-А у них ничего нет, ну противозаконного, ты же знаешь, проблемы мне не нужны?
-Да, ну что ты, они обычные советские граждане, как и мы с тобой, ничего криминального у них нет, можешь не волноваться, – ответил Рудольф.
-Ну тогда, хорошо, пусть играют, – согласился Вруцевич. Фукс очень обрадовался, поблагодарив Леонида. После чего пошел со спокойной душой к себе домой.
 Проектный институт жилищного строительства и культурно-бытовых зданий «Ленпроект» моментально превращается в площадку для записи блатных концертов. Это здание находилось на площади Революции прямо напротив музея Великой Октябрьской Социалистической Революции, бывший особняк Кшесинской. Раньше с балконов этого здания произносились речи самого Вождя мирового пролетариата! Самое место для записи музыки в блатном жанре. Так что получилась вот такая комическая ситуация. Подготовка по поводу концерта у Рудольфа Фукса близится к завершению. Студия у него теперь есть и техническая поддержка. Для него остается последнее: найти музыкантов для концерта. В подборке музыкантов для концерта ему помогает его знакомый Владимир Ефимов. В свое время он работал в системе «Ленконцерта», а временем позже инженером по звуку на «Ленфильме».
 В один из дней Рудольф договорился с Ефимовым о встрече. Они встретились, и Фукс сразу перешел к делу.
-Володь, у меня такое дело, нужно подобрать музыкантов. Это должен быть не просто оркестр, я не знаю, как это объяснить…, но нужно что-то действительно оригинальное, – начал Рудольф. – Мне нужно для Аркадия, чтобы аккомпанировал такой ансамбль, чтобы его музыка соответствовала репертуару Северного. Ведь, он у нас «старый - одессит», значит, и музыка должна быть соответствующей. Под старую Одессу, сможешь мне помочь в этом деле? – После слов Фукса Владимир Ефимов несколько минут поломал голову в молчаливом раздумье, потом радостно воскликнул с улыбкой, что собственно было для его лица нормой. У Ефимова всегда на его круглом лице присутствовала улыбка, но сейчас он действительно обрадовался, так как вспомнил об одном своем давнем хорошем знакомом:
-Слушай, Рудик, а ведь у меня есть хороший знакомый. Я его еще знаю по армейскому оркестру, – слегка покачивая головой и смотря узенькими глазами на Фукса, начал вспоминать Володя. – Да, точно вот кто нам действительно нужен, это Володя Васильев. Ты знаешь, что сейчас он работает басистом в «Поющих гитарах». В музыкальном мире нашего города его, правда, знают больше под кликухой «Царь», но поверь мне, он нам может очень помочь.
-Здорово, Володь, ты тогда сходи к нему, спроси, чем он сможет нам помочь, – обрадовавшись, ответил Рудольф, пообщавшись еще немного, они разошлись. Через пару дней, Ефимов сдержал свое обещание, и действительно пришел с просьбой о помощи к Владимиру Васильеву – «Царю». Тот, выслушав внимательно друга, соглашается помочь Ефимову, а через него и Рудольфу Фуксу подыскать музыкантов для ансамбля для легендарного «старого – одессита» Аркадия Северного.
 И так Володя Васильев собирает состав музыкантов, в который входят: Пианист – Александр Резник. Ведь музыка должна быть под «Старую Одессу», а как же старая Одесса и без скрипочки, здесь просто без нее никак нельзя. А сама музыка должна звучать в стиле «Клезмер». Вот на роль скрипача находят – Семена Шнайдера, на бас гитаре берется играть сам – «Царь», а на роль ударника приглашает своего знакомого Юрия Иванова, который имеет интересное прозвище «Крокодил».
 Ансамбль собран, и теперь он должен вписаться, а точнее слиться воедино со стилистикой, в которой исполняет песни Аркадий Северный. Так как Аркадий по легенде является «старым – одесситом», значит музыканты должны воссоздать музыку, которая будет в умах и воображениях слушателей создавать ту самую старую Одессу. А лучше всего для этого подходит музыка в стиле одесский джаз, или как ее еще называют «клезмер». Музыка, возникшая в среде еврейских музыкантов Восточной Европы.

(Историческая справка):

«Клезмер (из идиш ;;;;;;; кле(й)змер, сложносоставное слово из двух корней, восходящих к ивр. ;;;;;; [клей] инструменты и ;;;;; [земер] напев) – традиционная небогослужебная музыка восточноеврейских евреев и особенный стиль ее исполнения.

Истоки клезмера находятся как в древнем еврейском фольклоре, так и в музыке соседних народов, особенно молдавской. Первоначально клезмерская музыка предназначалась для исполнения на свадебных торжествах, отчего структурно соответствует традиционному обряду бракосочетания. Термин «клезмерская музыка» (идиш ;;;;;;;;;; ;;;;; клезмерише музик) был введен в обиход советским музыковедом Мойше (Моисеем Яковлевичем) Береговскис (1892 – 1961) в 1938 году.

В конце ХIX века и первой половине ХХ века, особенно в юго-западных регионах Российской империи, клезмер оказал влияние на русский городской романс, а также блатную песню. Аранжировки в стиле клезмера до сих пор популярны у многих исполнителей этого жанра».

 Чтобы опробовать новый музыкальный коллектив, Васильев предлагает для начала сделать пробный концерт с их участием у него на квартире, так сказать посмотреть, как будут звучать песни Аркадия в аккомпанементе новоиспеченного ансамбля. Конечно же музыканты на его предложение сразу соглашаются, ведь им и самим интересно послушать, как же все это будет звучать.
 И вот 25 января 1975 года все музыканты собираются на квартире Владимира Васильева, на Наличной улице, в доме № 7. В этот субботний день музыканты, начиная с утра, подтягиваются в квартиру к Васильеву. С неба летят крупные хлопья снега, а у Васильева с десяти часов утра начинают съезжаться музыканты. Владимир Ефимов тоже приходит, принеся с собой свой магнитофон. На этот пробный концерт он приглашает несколько своих знакомых, в число которых входит Владимир Раменский – электрик, проживавший на улице Олега Кошевого. Когда Ефимов вошел в комнату со своим магнитофоном, где должна была проходить запись, ему задал вопрос Васильев:
-Володь, а Фукс, что не придет?
-Володь, я думаю, вначале сделаем пробную запись, а потом уже и Рудику покажем, что из этого получилось, что человека зря дергать. Может еще ничего не получится, – ответила Ефимов, ставя магнитофон к стенке.
-Не переживай, я думаю, что все будет хорошо. Ребята пусть пока присаживаются, а я пока закусочку принесу, – сказал Васильев, отложив гитару, и отлучился из комнаты на кухню. К этому времени к нему в квартиру пришел Аркадий, а с ним подтянулись еще несколько музыкантов. Пока они снимали с себя верхнюю одежду, стряхивая с нее снег, в комнате те, кто уже пришли, настраивали инструменты. Тут с кухни с закусью вышел в коридор Васильев:
-Ребята, что с вами?! – удивленно спросил он.
-Там щас такая метель началась, – ответил ему Аркадий с улыбкой, снимая с головы шляпу. – Пардон, – он открыл дверь и стал на лестничную площадку стряхивать снег со шляпы и пальто. – А то в прихожей будет потоп от снега, если мы здесь все отряхнемся, – после чего Северный, повесил ее на вешалку.
-Ребята, проходите в зал, – сказал Васильев, поправляя рукой свои длинные, густые волосы, и провожая гостей музыкантов в комнату, где должна была состояться запись концерта. – Ну, что ребята, для начала, наверное, нужно, так сказать принять для нашего успешного мероприятия, ну и за знакомство, – предложил Владимир Васильев, откупоривая бутылку водки, и разливая ее по стаканом. Выпили, и каждый из музыкантов, занял свое место. Александр Резник сел за пианино, стоявшее возле двери, исполнив и записав пробную песню «Я с детства был испорченный ребенок». Раздухорившийся Аркадий вновь подошел к микрофону, и неожиданно для всех делает вступление к песне.

«И так друзья мои! Таки здравствуйте вам! Сегодня вы услышите то, что слышали и то, что еще никогда не слышали. Но сегодня я хочу отдать дань моему самому лучшему другу Алехе. Батька которого, пропил все на свете. И так…, – произнеся эти слова, Аркадий тем самым пускает легенду в жизнь, что он очень хорошо знаком с Алешей Дмитриевичем русским певцом, который жил во Франции, и творчество которого, сам Северный очень любил. И он начинает петь цыганским голосом, с неподдельным чувством и цыганским порывом. «Пропил Ванька промотал».

Пропил Ванька, промотал,
Весь отцовский Дмитриевич капитал,
Ай! Нэ- нэ - нэ! Пропил Ванька, пропил Ванька, промотал!

Ты Татьяночка, душа полюбила в раз меня!
Ай! Нэ– нэ! Полюбила, полюбила в раз меня!
Денег, нет! Да ни черта! Только слава Дмитриевич хороша!
Ай! Нэ – нэ – нэ! Только слава, только слава хороша…!

Музыканты были потрясены услышанным - настолько сильно затронуло их души пение Аркадия. Десять минут назад в комнату вошел самый обыкновенный человек, ни чем с виду не выделялся, худенький немного даже усталый на вид, но только если огромные глаза на лице очень запоминались, а в остальном самый обычный советский гражданин, как и все они. Стоило Аркадию запеть, как  он весь преобразился перед ними стоял настоящий артист. Северный обладал превосходным качеством перевоплощения, имея потрясающее обаяние он, как магнитом притягивал к себе людей, а имея ко всему прочему еще и такой необыкновенный голос, его не возможно было не слушать.
 После исполнения этой песни Аркадий сделал еще парочку - одну Есенинскую «Пой мой друг на проклятой гитаре», и не смотря на то, что он исполнял ее уже неоднократно, каждый раз она звучала по-новому ни чем не похожая на предыдущие исполнения. После нее он спел шуточную песню «Цилиндром на солнце сверкая», что собственно очень сильно развеселило всех. И тут вдруг Владимир Ефимов подошел к высокому здоровяку лет сорока на вид, которого он привел с собой на этот концерт. На голове у него были залысины, при этом он имел интересное крупное лицо с карими миндалевидной формы глазами, сурово смотревшими на окружающих.
-Володь, слушай, а что если Аркадий исполнит песню на твои стихи, ты взял с собой тексты песен? – спросил Ефимов, подойдя к Владимиру Раменскому.
-Взял, ну и что, – ответил Раменский, да он действительно взял с собой стихи посвященные своей жене, но это было слишком личное, чтобы показывать их на всеобщее обозрение.
-Давай, мы сейчас дадим текст Аркаше, он ее исполнит, – продолжал стоять на своем Ефимов. Но Раменский стоял на своем, не желая давать свои стихи. Тут вмешались еще несколько музыкантов, не понимая играть им или нет, и почему так долго затянулась пауза. Тут все общими уговорами друзья уломали Владимира Раменского, чтобы тот дал свое стихотворение. Аркадий подошел к микрофону, и тут ему дали текст песни. Он быстро пробежался глазами по тексту, и начал петь.

Как хотел бы я стать Есениным,
Чтобы от ласки моих стихов,
Яркой пламенной и весенней,  }х2
Сохранилась твоя любовь.

Только это от бога положено,
И во мне этой силы нет,
А! В душе мой замороженной!  }х2
Догорает кабацкий свет….

И Северный исполняет эту песню, так, как будто это о его собственной жизни, так будто он сам влюблен в эту женщину. Настолько с искренним чувством он исполнил эту песню, что слушая ее Раменский не выдержал, достал из пачки сигарету и закурил. Он даже в мыслях не мог себе представить, что его стихи могут так звучать. Но Аркадий настолько точно своим исполнением раскрыл эти стихи в своей песне, что Владимиру, казалось Северный именно сейчас, в этот самый момент, исполняя ее, как на рентгене видел всю его душу.
 Аркадий закончил петь песню, и вышел из комнаты на кухню. Он подошел к столу, опершись на него, закурил, тут к нему подошел Раменский, прослушав свои стихи в исполнении Северного, он бы просто в восторге.
-Слушай, мне так понравилось, как ты исполнил песню на мои стихи, – сказал Владимир, пытаясь завязать разговор с Аркадием. – Ты исполнил так…, как я их чувствую, – после этих слов Раменский закурил сигарету.
-Стихотворение действительно очень хорошее, в нем чувствуется душа. А можно узнать, конечно, если эта не тайна, кому оно посвящено? – с улыбкой спросил Аркадий, выпуская сигаретный дым изо рта.
-Ну, тут особо большой тайны нет, я посвятил его своей жене, – ответил Раменский.
-Оно и чувствуется, что это о любимой женщине, – с грустью ответил Аркадий, так как у него рана была на душе очень глубокая и в данный момент зияла вовсю. Северный снова поднес сигарету, глубоко втягивая никотин, пропуская его через свои легкие и выпуская дым из носа. Он грустно опустил глаза вниз, произнеся. – Я просто исполнил песню, так как она звучит во мне, так как я ее чувствую.
-Знаешь я никогда в жизни, даже и представить себе не мог, что когда-нибудь услышу свое стихотворение в таком исполнении! – с восторгом сказал Владимир. – Кстати, меня зовут Владимир Раменский, – представившись, потянул руку Раменский.
-Очень приятно познакомится, мое имя ты уже знаешь, зови меня Аркаша, – подавая ему руку, ответил Северный.
-Слушай, давай выпьем за знакомство, – предложил Раменский. – Может быть, после концерта пойдем ко мне в гости, как тебе мое предложение?!
-Хорошо, с удовольствием, – ответил Аркадий, докуривая сигарету. Потом они вернулись обратно в комнату, где продолжалась запись концерта. Северный после разговора с Раменским начинает исполнять песню, которая так была созвучна с его нынешним настроением:

Вот у меня в словаре появилась
Незнакомое слова – «жена»,
Все в жене моей просто и мило,
Только петь не умеет она,
Значит песням моим грош цена?!

Отбегалась, отпрыгалась от пелось от любилась! }х2
Моя хмельная молодость туманом отклубилась…!

После исполнение этой песни, по просьбе своего нового друга Володи Раменского, Аркадий исполнил его любимую песню «Ямщик не гони лошадей». Выкладываясь Северный в этой песне он не только делает приятное Володе, Аркадий и сам, в данный момент, текст этой песни сопоставляет со своей собственной судьбой. С растрепанными волосами, вспотевший от духоты в комнате из-за большого количества людей в маленьком помещении, Аркадий пританцовывая, с грустью в глазах начинает петь:

Как грустно туманно кругом!
Тосклив, безотраден мой путь!
А! Прошлое кажется сном?!
Тосклив, безотраден мой путь!

Ямщик, не гони лошадей,
Мне некуда больше спешить?!  }х2
Мне некого больше любить?!!
Ямщик, не гони лошадей.
Ой! Ямщик, не гони лошадей…!

После удачного завершения пробного концерта, собравшиеся музыканты выпили перед уходом по стаканчику, и стали расходится по своим домам, а подвыпившему Аркадию сегодня идти было, собственно, некуда, и он, накинув себе на плечи пальто и одев шляпу на голову, с огромным удовольствием пошел вместе с Владимиром Раменским к нему в гости.

(Историческая справка):

«Владимир Николаевич Раменский (20.05.1935 – 22.05.1981гг.) – Ленинградский самодеятельный поэт, автор стихов и текстов песен. Родился 20 мая 1935 года в Ленинграде. Родители Владимира были высокообразованными специалистами. Отец работал профессором на кафедре глазной хирургии, а мама преподавала в медицинском институте. Владимир рос в очень интеллигентной и порядочной семье со старинными дворянскими корнями. Во время Великой Отечественной войны, оставаясь в Ленинграде, он вместе с семьей пережил героически блокаду родного города. Вскоре после войны, родители Владимира разошлись и отец уехал жить и работать на юг страны, в Одессу. Владимир, периодически ездил к отцу в Одессу, несколькими годами позже он заканчивает одесскую школу-десятилетку. После школы он вновь возвращается в Ленинград и в 1955-ом поступает в военно-артиллерийское училище. В 1957-ом году Владимир попал под известно «хрущевское сокращение» армии, и передумав на всю жизнь связывать себя с карьерой военного, решает оставить училище, однако уйдя с последнего курса военного училища он вынужден еще три года дослужить срочную службу. С 1957-го по 1960-тый год, он служит рядовым в воинской части под г.Выборгом (Лен.Воен.Округа). После армии учиться дальше не захотел и вернулся со службы обратно в Ленинград, Владимир устраивается работать на завод. В середине 60-х он был осужден и отбывал срок на «химии» (по некоторым сведениям за драку). После работал электриком на заводе, затем в ЖЭКе, а позднее параллельно устроился в рабочую артель и, в качестве подработки, начал ездить на прибыльные ремонто-отделочные «халтуры» по Ленинградской области и городам Советской Прибалтики.

Еще в молодости, Владимир увлекался поэзией Сергея Есенина, а в 60-е годы творчеством бардов Б.Окуджавы и А.Галича. Но настоящей страстью, стало для него творчество его тезки, Владимира Высоцкого. Владимир был просто потрясен глубиной поэтических образов и надрывной искренностью песен Высоцкого. Под влиянием его творчества, он пробует сочинять свои собственные стихи. Как и многие поэты, пишет исключительно «для себя», «в стол», всерьез не рассчитывая на публикации. В 1971-ом году, через общих друзей, судьба сводит его с крупным питерским коллекционером и подпольным распространителем записей С.И.Маклаковым.

Владимир тоже увлекается звукозаписью. Приобрел магнитофон и начал заниматься коллекционированием самой разной музыки: от джаза, до «классического» английского рока и итальянской эстрады.
В середине 70-х, Владимир Раменский пробует официально публиковаться и решает отправить свои произведения в популярные тогда молодежные печатные издания, журналы «СМЕНА» и «АВРОРА», но в ответ получает лишь категорический отказ: «Ваши стихи непрофессиональные, вы повторяетесь и т.д.».

Вместе с Аркадием Северным и «Братьями Жемчужными» создавал новые и интересные музыкальные произведения. Песни на его стихи звучат в таких, ставших известными оркестровых концертах певца, как: «Творческий вечер», «Юбилейный концерт», «Диксиленд», «Проводы 1977-го года», концерты №1 и №2 с анс. «Химик», с анс. «Божья Обитель» и «Олимпийский концерте».

Кроме своих песенных текстов, специально для Аркадия Северного, Раменский так же создает несколько удачных текстовых «переделок» на мелодии и слова некоторых хорошо известных «народных» песен и произведений советской эстрады тех лет. В декабре 1977-го года, при сотрудничестве А.Северного и организатора ряда записей, музыканта, коллекционера и их друга В.И.Тихомирова, был записан один из лучших концертов, составленный в основном из песенных текстов В.Раменского – концерт «Колода карт» с анс. «Чайка».

С периода 1975-го по 1980-тый год, Владимир Раменский написал более 60-ти песенных текстов, многие из которых стали широко-известными и получили всенародную популярность, позднее по праву войдя в «золотой» фонд советской запрещенной непоцензурной песни.

К концу 70-х годов, квартира семьи Раменских в Петербурге, на несколько лет стала настоящей домашней «студией подпольный записей». В 1978-79 годах, в его квартире были сделаны оригинальные записи известного московского барда Игоря Эренбурга и автора-исполнителя из Зеленограда, Евгения Абдрахманова. В марте 1980-го года, в сопровождении Н.Резанова и В.Тихомирова, Владимир Раменский у себя дома, на бытовой магнитофон, записал последний полноценный (известный на сегодня) акустический концерт А.Северного – «Соло для двух гитар». Эту запись, незадолго до своей смерти, Аркадий Северный посвятил своему близкому другу, поэту Владимиру Раменскому.
Владимир Николаевич Раменский умер внезапно, в мае 1981-го (несчастный случай), в возрасте 46 лет, почти через год после смерти Аркадия Северного, и похоронен на Южном кладбище в Ленинграде.

С начала 90-х, студия «Ночное такси» на компакт-дисках выпускает «Антологию концертов А.Северного», в которой среди прочих популярных песен, звучат и песни на стихи Владимира Раменского, а в 1994 году, спустя 12 лет после смерти поэта, музыкальным издательством «PRS & Мелодия» впервые официально небольшим тиражом вышел СD-диск – «Тост за друга», сборник лучших композиций, созданных на песенные тексты поэта, в исполнении Аркадия Северного.

В начале 2000-х годов, имя талантливого и самодеятельного поэта-песенника – Владимира Николаевича Раменского, было внесено в первое издание «Энциклопедию Русского Шансона».

 Когда Владимир Раменский вместе с Аркадием мирно беседуя о прошедшей записи подошли к его дому № 12 на ул.Олега Кошевого, Северный докуривая сигарету с усмешкой спросил:
-Ха! А ты что здесь живешь?
-Да, здесь, а что?! – удивлено, переспросил Раменский, идя по заснеженной улице к подъезду своего дома.
-Да, просто тут неподалеку живет мой друг Сергей Иванович, хороший человек, – начал Аркадий с веселой улыбкой. – Может, я тебя с ним как-нибудь познакомлю, если ты захочешь, он коллекционер, но это если тебя заинтересуют пластинки.
-Маклаков, что ли? – переспросил Владимир, заходя в подъезд, Северный последовал за ним.
-Так ты знаком с Сережей Маклаковым?! – воскликнул Аркадий. – Да, действительно мир тесен!
-Аркаш, мы с ним постоянно видимся то в магазине, то в гости друг к другу заходим. Ну что проходи, я тебя сейчас познакомлю со своей семьей, – сказал Раменский, открывая дверь своим ключом, находившуюся на первом этаже, и впуская Северного к себе в квартиру.
 В отличие от коммуналок Маклакова и Фукса у Владимира Раменского была большая просторная квартира. Когда Аркадий снял с себя верхнюю одежду, Владимир провел его в зал, и представил его свой жене Елене. Она была симпатичной женщиной невысокого роста, у нее были длинные темные волосы, карие миндалевидные глаза. Елены была восточной внешности. У Владимира было двое сыновей: старший Сергей - ребенок от первого брака Елены, и их общий сын с Владимиром, маленький Денис. Так же с ними жила теща Лидия Валентиновна Иванова.
 Добродушный и веселый Аркадий моментально находит общий язык, как с женой Владимира, так и с его детьми, которым он становится старшим товарищем, и даже теще Лидии Валентиновне понравился интеллигентный и спокойный Аркадий.
 Субботний день близился к вечеру, Владимир с Аркадием сидели на диване, за рюмочкой водочки видя мирный разговор. Северный смотрел грустным взглядом на семью Раменского, понимая, что скоро ему нужно будет уходить. Аркадий, этого хотел меньше всего, уходить из этой квартиры. Было уже полдесятого вечера и, будучи интеллигентным человеком, Аркадий, сказал со вздохом:
-Ну, ладно Володь, мне уже пора идти.
-Аркаш, а куда ты сейчас пойдешь? – спросил Раменский. – Ты ведь выпивши, может останешься у меня переночуешь. Ведь тебе некуда идти, оставайся.
-Правда, можно?! – спросил взволнованно Аркадий, смотря на Раменского растерянным взглядом. Он не ожидал, что его новый друг позволит ему переночевать у себя.
-Ну, а почему нет, оставайся, – ответил Владимир. Поблагодарив, Аркадий остался на ночь в семье Раменских. И с того самого момента, когда у Северного не было крыши над головой он шел к Владимиру Раменскому. Аркадий стал подолгу жить у Владимира. Когда у Северного появлялись деньги, он все отдавал в общий котел. Семья Раменских в трудные периоды жизни Аркадия даже одежду ему по друзьям собирали, когда ему нечего было носить. Бывало даже так, что когда Владимир вместе с Еленой уезжали по работе в Прибалтику, то они оставляли квартиру на него.
 
 Наконец-то, наступил заветный воскресный день февраля 1975 года. День когда должен был состояться настоящий концерт Аркадия Северного под оркестровый аккомпанемент. Актовый зал института «Ленпроекта» был готов к записи блатного концерта. Так как это было воскресенье, администрации и партийного руководства в здании не было, вахтеров института Рудольф Фукс предупредил заранее, что в актовом зале будет проходить репетиция самодеятельности. Разумеется, те ни о чем даже и не догадались.
 А тем временем, в актовом зале начинается подготовка к записи одного из самых ярких  одесских концертов Аркадия Северного, записанного в Ленинграде.
 Участники этого концерта суетятся, настраивая аппаратуру. Основную техническую поддержку, конечно же, обеспечил Леонид Вруцевич, разрешив воспользоваться казенным оборудованием радиорубки актового зала – это и микрофоны со стойками, усилители, и студийный высокоскоростной магнитофон «Тембр». Но, все-таки, имея всю эту аппаратуру, Рудольф Фукс с Ефимовым приносят свои собственные магнитофоны, чтобы записать этот исторический концерт. Владимир Ефимов принес свой – «Яузу – 10», а Рудольф – «Днепр».
 Ну, что ж, аппаратура настроена и проверена, готова к записи концерта. Аркадий становится перед микрофоном, и начинает:
«Что ж ты, меня не узнал что ли? Я же ж - Аркадий Северный!

Здравствуйте, мое почтенье,
От Аркашки не спасенья!
Я приехал вас развеселить!

Зохтер парень - я бывалый,
Расскажу я вам не мало,
И прошу покорно - браво, бис!

Я был у Питере, Одессе, и на юге,
У Кишиневе, Магадане и Калуге,
А в Милитопале пришлось надеть халат,
Азохтер махтер абгемах фартовен ят…!

***

Вы хочите песен? Их есть у меня!
В прекрасной Одессе гитары звенят,
Пройдись по бульварам, швырнись по садам, }х2
Услышишь гитару, увидишь мента.

Эх, Одесса, мать Одесса!
Ростов – папа шлет привэт!
Есть здесь много интереса,
Фраерам покоя нет!

Их будят ночью блатные песни,
Несутся звуки серенад,
И не уснуть ему, хоть тресни,
Под музыкальный этот блат….

Аркадий в этом концерте выкладываясь, вложил в него весь свой талант и шарм, с которым он исполняет одесские песни, тем самым Северный своим артистическим талантом раскрывает советскому слушателю картины солнечной Одессы с ее восхитительными садами и парками, скверами, и это настолько, правдоподобно, что никому и в голову не придет, что этот концерт делался зимой в холодном и сыром Ленинграде.
 Весь концерт Аркадий исполняет на одном дыхании. И ансамбль тоже не подкачал, им действительно удалось исполнить музыку похожую на старинную Одессу. Концерт получается просто потрясающий, ни у кого, кто будет слушать этот концерт в дальнейшем, и сомнения не будет в том, что «старый – одессит» Аркадий Северный, делает эту запись в самой Одессе, взяв себе ансамбль игравший «клезмер», хотя по сути дела самому Аркадию до сих пор, так не разу и не довелось побывать в городе, который по легенде является его родным.
 Между песнями музыканты делают небольшие перерывы, чтобы немного отдохнуть и промочить горло.
 И вдруг внезапно у Владимира Ефимова закончилась 30-ти минутная пленка. Музыканты делают непредвиденный перерыв, пока тот ставит новую бобину. Как вдруг с места срывается барабанщик, начиная собирать свои вещи.
-Юр, а ты куда? – спросил взволнованно у него Фукс.
-Мне нужно уходить, до свиданья, ребята! – сказал Юра Иванов. – Простите, что покидаю вас, но у меня неотложные дела, я и так очень сильно задержался. Удачи вам! – после этих слов Иванов оделся, и вышел из актового зала. Музыканты, конечно, расстроились, теперь у них была одна мысль, как у них пройдет концерт без барабанщика.
-Да, жаль, конечно, что Юра ушел, – начал Рудольф. – А ведь, все так удачно начиналось, – сказал он, тяжело вздыхая, остальным музыкантам.
-Ребят, я тоже скоро уйду, – заявил Александр Резник.
-Саш, да ты что?! Если ты сейчас уйдешь, то нам можно просто сворачивать всю эту затею с концертом. А мы еще даже половины не сыграли из того, что задумывали сыграть, – начинает его уговаривать Рудольф.
-Саш, без тебя наш ансамбль просто рассыпается. Если барабанщика еще как-то можно заменить, то фортепиано никак нельзя, что это получится без тебя? Ну не уходи, – начинает уговаривать его Ефимов. В общем все вместе убеждают Резника остаться.
-Ну, а барабанщик, ну и бог с ним, – говорит «Царь». – Как-нибудь без него обойдемся.
-Слушайте, а давайте я поработаю за барабанщика, – заявил Аркадий.
-Ты?! – с удивлением посмотрели на Северного друзья. – А разве ты умеешь играть на ударных?!!
-А на фиг мне нужны ударные? – возмущенно ответил Аркадий. – Я отобью ритм ни чуть ни хуже и без них, – после этих слов Северный берет в руки обычную газету, сворачивает ее в трубочку, и начинает отбивать ритм.
 После затянувшегося антракта начинается второе отделение. Ефимов подключает микрофон для себя, он решает сделать что-то похожее, что было на концерте на квартире у Васильева, когда он подавал реплики в микрофон, вот и здесь он решает сделать что-то подобное.
 Музыканты начинают играть, а Аркадий беря в руки газету, отбивает ритм на ней и одновременно поет:

Шел трамвай десятый номер,
На площадке кто-то помер,
Тянут, тянут мертвеца,
Ламца - дрица - ца - ца – ца!

Подъехала карета,
В карете места нету –
Мертвые там от винца,
Ламца – дрица –оп –ца – ца!

Вот народ какой упрямый!
Я не мертвый – просто пьяный.
Раздавил я полбанца,
Ламца-дрица –оп-ца-ца!

И в руках я, хоть и пьян,
Все сжимаю чемодан.
В чемодане там маца,
Ламца – дрица – оп –ца – ца…!

И теперь без ударного концерт получается еще более похожий на старинную музыку Одессы, а Аркадий только с одной газетой, умудряется попасть в такт фортепиано, с этими импровизированными ударными получается ничуть не хуже, если не сказать даже лучше.

-Щас таки мы для вас исполним песню из спектакля «Интервенция», - начинает Ефимов с пьяной улыбкой на лице, подсев ближе к микрофону. От его эксперимента Рудольфа аж передернуло, он с недовольством посмотрел на друга, ведь ему хотелось сделать чисто сольный концерт Северного, безо всяких там вставок, а тут такая необговоренная самодеятельность. – Представте себе Одессу-маму…, - продолжает Владимир рисовать в умах слушателей картины старинной Одессы, - восемьнадцатый год. Наполненный деклассированным элементом маленький кабачок. На эстраду поднимается  какой-то фраер, который хочет подделаться под блатную музыку, и начинает петь…, - тут Ефимов исполняет песню своим тоненьким голоском, пытаясь передразнить неудачное пение несуществующего героя. Видя это, подвыпивший Аркадий, взяв в зубы папиросу, блатной походочкой подошел к микрофону, произнес:
-Слушай Ша! Шо ты хочешь здесь таки исполнить? Таки на блатной манер? Ты знаешь таки, КАК ПОЮТ! Натуральные бандыты?!! – с удивлением спросил у него Аркадий, сжав сильнее зубами папиросу, затянувшись ею. – Послушайте сюда маэстро! Пару слов, а ну-ка музычку, - блатным жестом руки он подал знак Александру, и начал петь с такой силой, что у всех в зале от его рева мурашки под кожей побежали:

ГРОМ ПРОГРЕМЕЛ! Залятьсия идеть,
Губерный розыск рассылает телеграммы,
Что вся Одесса переполни-то з ворами,
И что настал криктический момэнт!
Что заедает темный елимент…!
      
 В завершении концерта все участники пьяны и счастливы, от продуктивного вечера, они обнимаются и целуются, потом начинают собирать свои вещи и расходиться. Запись одного из самых ярких и запоминающих концертов завершена, и вскоре этот концерт пополнит магнитные фонотеки крутых советских коллекционеров и обычных людей.




Глава 13

Знакомства с Дмитрием Калятиным

 Наступает весна 1975 года, понемногу начинаю таять снега и льды, а по всему Советскому Союзу раздаются записи Аркадия Северного, его первого концерта под оркестр. Народ в изумлении от услышанного, он создает в своем воображении картины солнечного одесского лета, слушая эти записи веселые, наполненные жизненной радостью и оптимизмом.
 Как и все остальные, Сергей Иванович Маклаков приобретает одним из первых эту запись. Прослушав ее, он решает произвести на свет еще один шедевр. «А что если моих музыкантов совместить с пением Аркадия, – думает вечерами Сергей Иванович. – Ведь у нас получилась отличная запить с «Братьями Жемчужными», лично я, ей остался, очень доволен и, судя по спросу, остальным она тоже понравилась. И вдруг тут такое выдает Фукс с Аркадием! Вот черт! Вот Фукс, молодец! Классный у них концерт получился, ничего не могу сказать. Но…, если моих «Жемчужных» соединить с вокальным пением Аркаши…! То…! – тут Маклаков на секунду прервал полет своих фантазий, закурив сигарету. – ТО! Эта будет настоящей бомбой! Точно, нужно поскорее начинать собирать музыкантов и делать следующий концерт», – с загадочной улыбкой Сергей Иванович, сидел на кухне, куря сигарету и попевая чай, смотрел куда-то вдаль, вдаль будущего своего замысла, и от этих мыслей у него на душе становилось хорошо и тепло.
 Теперь дело заключалось в том, чтобы объединить «Братьев Жемчужных» с Аркадием Северным, но это не проблема для Сергея Ивановича. Загвоздка его проблемы кроется в другом, где он будет искать место для записи.
 За пару дней до предстоящего концерта Сергей Иванович позвонил своему знакомому Дмитрию Михайловичу Калятину. С которым в свое время его свел Рудольф Фукс.
-Дима здравствуй, это Сережа Маклаков, узнал, – начал Сергей Иванович.
-Здравствуй, Сереж, ну конечно узнал, – ответил Дмитрий Михайлович.
-Дим, у меня есть к тебе вопрос. Ты не хотел бы поучаствовать в концерте? – спросил Маклаков у Калятина. Такое предложение Дмитрию Михайловичу показалось очень интересным, принять участия в концерте.
-А, что за концерт?! – поинтересовался Дмитрий Калятин.
-Мы будем записывать второй концерт с «Братьями Жемчужными», а петь будет Аркадий Северный, – ответил Сергей Иванович. Услышав имя – Аркадий Северный Дмитрий Калятин обалдел. У него были, конечно, записи Аркадия. Но запись – это запись, а тут представлялась такая удача увидеть легендарного певца вживую, познакомится и пообщаться с ним лично. Недолго думая Дмитрий Михайлович ответил:
-Конечно же, я хочу поучаствовать в записи!
-Хочешь участвовать, плати «капусту», – ответил Маклаков.
-А сколько нужно? – поинтересовался Калятин.
-Пятьдесят рублей, – сказал Сергей Иванович. Так как Дмитрий Михайлович был человеком весьма обеспеченным, то он тут же ответил:
-Хорошо, я согласен.
-Дим, только вот, место где мы будем записывать наш концерт, я еще не нашел, как  только мы найдем подходящую квартиру, то я тебя сразу же наберу, – ответил Маклаков. Услышав эти слова у Дмитрия Калятина мгновенно приходит мысль в голову: «Они еще не знают, где будет проходить концерт? А ведь у меня просторная квартира, что если я предложу ее им под место записи? А что жены с детьми не будет, интересно они на мое предложение согласятся, или нет?».
-Слушай Сереж, а может вам для записи подойдет моя квартира? – предложил Калятин. – А что у меня очень просторная квартира, мебели в ней мало, что ты на это скажешь?
-Да-а! – протянул Сергей Иванович в телефонную трубку. – Дим, это было бы здорово! Значит проблема с местом записи, полностью ликвидирована. Ну, тогда мы к тебе заедим завезем ударную аппаратуру. Хорошо!
-Конечно, привозите, буду ждать! – ответил Калятин. После этого они простились друг с другом до следующего дня.

(Историческая справка):

«Дмитрий Михайлович Калятин (20.10.1931 – 16.07.1996) – ленинградский коллекционер, один из организаторов записей подпольного певца Аркадия Звездина-Северного.
Родился и провел детство в г.Калинин(Тверь). Отец Дмитрия Калятина был видным «партийным» гос-чиновником в Калининском Обкоме Партии. После окончания школы, в конце 40-х начале 50-х годов, Дмитрий Калятин приехал в Ленинград и поступил в один из ленинградских Инженерных ВУЗов. Окончив Институт и отработав несколько лет по распределению, позднее решил остаться жить в Ленинграде. В середине 60-х женился на Софье Григорьевне, от брака с которой имел сына и дочь. В 60-80е годы работал инженером-кондиционерщиком по обслуживанию автономных промышленных и полупромышленных вентиляционных электро-отопительно-охладительных кондиционеров, в располагавшемся крупном Вычислительном Центре НИИ на Фонтанке. С молодых лет увлекался радио-электроникой и музыкальной аппаратурой, начал коллекционировать записи зарубежных и отечественных исполнителей. Кроме увлечения музыкой, с интересом собирал собственную домашнюю библиотеку. Благодаря своему «хобби» - увлечению радио-электроникой, в свободное время Дмитрий Калятин «подхалтуривал» изготовлением и продажей самодельных транзисторных плат для радио-приемников, способных «ловить» зарубежные коротко-волновые радиостанции с популярной музыкой, работавших в КВ-диапазоне (от 11-ти до 19 метров) не «забиваемых» тогдашними «РПП-глушилками», с начала 70-х годов жестко перекрывших радио-связь советских граждан с западным миром. В те годы приемники были в большой моде и товар шел нарасхват, позволяя Дмитрию Михайловичу неплохо зарабатывать.

В начале 70-х годов, будучи в г.Сестрорецке по делам своей «халтурной подработки» Дмитрий Калятин случайно знакомится с Рудольфом Фуксом, первым организатором концертов Аркадия Северного. В скором времени Рудольф Фукс познакомил Дмитрия Калятина с известным коллекционером Сергеем Ивановичем Маклаковым и другими питерскими собирателями «блатной» музыки. В дальнейшем, через С.И.Маклакова, Дмитрий Калятин знакомится с самодеятельным поэтом Владимиром Раменским, коллекционером Николаем Рышковым и музыкантом Николаем Резановым, а вскоре судьба свела его с талантливым певцом-самородком Аркадием Звездиным-Северным, с «ранними» записями которого, Дмитрий Калятин уже был до этого знаком. В апреле 1975-го года Маклаков подготовил первый совместный концерт с участием Аркадия Северного и коллектива «Братье Жемчужных». Дмитрию Калятину было предложено финансовое участие в организации записи, и в итоге он предложил под место записи свою ленинградскую квартиру на Дальневосточном Проспекте в Веселом поселке. Концерт успешно состоялся и в дальнейшем получил название «Эх, мамочка!».
Во время записи концерта «Эх, мамочка!», Дмитрий Калятин впервые близко знакомится с Аркадием Северным и в дальнейшем у них складываются тесные приятельские отношения. Через несколько месяцев после их знакомства 23 сентября 1975 года Калятин организует у себя дома запись 1-го «гитарного» концерта А.Северного. В последующие осенние месяцы, октябре-ноябре 1975-го года, Дмитрием Калятиным было сделано еще три любительских «гитарных» концертов с участием Аркадия Северного такие как: «Посвящение друзьям»(Концерт №2), «На заливе лед весною тает…» и «Концерт перед ноябрьскими праздниками». Дмитрий Калятин довольно серьезно подошел к процессу записи сольных «гитарных» магнит-альбомов А.Северного, записывает фонограммы исключительно на новой стерео-аппаратуре и только на импортную магнитную пленку.

В конце ноября 1975 года, Д.М.Калятин принял участие в подготовке и записи следующего оркестрового концерта А.Северного, со сборным инструментальным ансамблем «Альбиносы», главным организатором которого, вновь выступил С.И.Маклаков. К концу 1975-го года, Калятин и Аркадий Северный становятся близкими друзьями. Вскоре, 26 марта 1976 года, на дне рождения супруги Д.Калятина Софье Григорьевны, Дмитрий Михайлович без всякой подготовке делает полностью импровизированную и в дальнейшем также ставшую известной – запись дуэта А.Северного под гитару с супругой Дмитрия Михайловича Софьей Григорьевной. Впоследствии эта запись стала одной из немногих дуэтных записей Северного с женским вокалом, и одной из самых популярных в Союзе.

В конце августа 1976 года, вместе с приятелем и коллекционером И.Щегловым, Калятин лично организовал и записал в своей квартире два оригинальных концерта с ансамблем приглашенных джазовых музыкантов, поз названием «Светофор».

В конце ноября 1976-го года, Калятин так же принял участие в подготовке текстов и организации записи очередного концерта «Братьев Жемчужных» и Аркадия Северного, под названием – «Под серией – А», вновь организованный коллекционером С.И.Маклаковым, при участии приглашенного звукооператора В.О.Набоки.

После апреля 1977-го года в последние два года жизни Северного, семья Калятиных и Аркадий почти не общались, поддерживая лишь кратковременные телефонные контакты во время приезда А.Северного из Одессы в Ленинград. К началу 1979-го года Дмитрий Калятин постепенно отошел от коллекционерской «компании» С.И.Маклакова.
Трагическая смерть Аркадия Звездина-Северного в апреле 1980-го, никого не оставила равнодушными, и Дмитрий с Софьей Калятины приняли большое и активное участие в помощи, сборе средств и проведении похорон талантливого исполнителя и близкого друга своей молодости, короткая жизнь которого двух-летним этапом бок-о-бок прошла рядом с ними.

В дальнейшие годы, судьба Дмитрия Михайловича складывается непросто(как и у многих его ровестников, переживших распад СССР и тяжелые экономические трудности первой половины 90-х). В 1988-ом году у Калятиных погибает родной сын, в связи с чем на нервной почве Дмитрий Михайлович перенес инсульт и остался частично парализован. В итоге, в 58 лет пришлось вынужденно уйти на пенсию по инвалидности. Начинались «лихие девяностые», само-собой стало не до записей. Всю аппаратуру, катушки и кассеты, включая все «оригиналы» концертов Аркадия Северного и ценную домашнюю библиотеку, собранную за долгие годы, пришлось продать. Из «оригиналов» записей А.Северного сохранилась лишь небольшая «Сборная пленка Д.М.Калятина», в прошлые годы подаренная Дмитрием Михайловичем на память своей супруге об Аркадии Северном. В последние годы жизни Дмитрий Калятин проживал в квартире на Малом Проспекте в Санкт-Петербурге. Незадолго до смерти, воспоминания Д.М.Калятина о событиях тех лет были записаны коллекционерами-подвижниками в форме аудио и печатного интервью, так же было сделано немало памятных фотографий

Дмитрий Михайлович Калятин – скончался 16 июля 1996 года, вследствие прогрессирующего повторного инсульта, не дожив 3 месяца до своего 65-летия. Кремирован и похоронен Дмитрий Михайлович на кладбище Центрального Ленинградского Крематория, недалеко от могилы своего приятеля Аркадия Звездина-Северного. Через несколько лет после смерти Дмитрия Михайловича, умерла и его бывшая супруга, Софья Григорьевна Калятина».

 Дмитрий Калятин был ниже среднего роста, крепкого телосложения с овальным лицом, с широкими нависшими на нем черными бровями и с большими карими глазками, длинным носом и тонкими губами.
 Сегодня был очень важный день в жизни Дмитрия Михайловича. В эту среду 30 апреля 1975 года должно было состояться его знакомство с Аркадием Северным. Собираясь на встречу, Калятин очень волновался. Он приехал на набережную возле плавучего ресторана «Парус». Воздух был еще прохладным, кое-где на воде плавал лед, и в этот день был сильный туман, застилая видимость всего вокруг. Калятин подошел к Сергею Ивановичу, который уже давно дожидался такси, а музыканты только начинали собираться. После приветственных рукопожатий Маклаков закурил.
-Дима, здравствуй, – произнес он, дымя сигаретой.
-Здравствуй, Сереж, – с радостью в голосе ответил Дмитрий Михайлович.
-Ну, и погодка сегодня, – произнес Маклаков. Но Калятина в данный момент не очень волновала погода, ему было гораздо интереснее, какой из себя «блатной певец» Аркадий Северный. И тут он задал Сергею Ивановичу интересующий его вопрос:
-Слушай, а какой Северный из себя?! Наверное, такой здоровый…, – начал жестикулировать Калятин, пытаясь представить себе фигуру Аркадия. – Сидел наверное?! – с каким-то волнением в голосе спросил Дмитрий. Тут Сергей Иванович чуть не рассмеялся, три года назад о внешности Аркадия он думал и представлял его себе именно, так как сейчас ему описывал его Дмитрий Калятин. Но Маклаков сдержался на мгновение, отвернувшись от Дмитрия.
 Прошло минут десять, Сергей Иванович посмотрев вдаль, сказал:
-А вот, и Аркадий Северный!
-Где?! – удивленно воскликнул Калятин, всматриваясь в нечеткие фигуры в тумане. И вдруг к ним подходит мужичок с гитарой за плечом, в приличном, темном  пальтишке, но такой тощий, доходяга, ручки и ножки Дмитрию Михайловичу показались у него буквально со спичку. Пальто на нем просто весело.
-Привет, Сереж, – сказал он, протягивая руку Маклакову. И тут Калятин обалдел, по голосу он узнал, что это и есть Северный.
-Здравствуй, Аркаш, – ответил ему Маклаков, пожимая его руку. – Аркадий, вот познакомься с Дмитрием Калятиным, именно у него на квартире мы будем сегодня записываться. Аркадий протянул худую руку Калятину, и хриплым голосом представился:
-Аркаша.
-Дима, – ответил Калятин, с удивлением.
-А куда мы поедим? – спросил Аркадий у Дмитрия Калятина.
-В Веселый поселок – это на Дальневосточном проспекте, – ответил Калятин. Аркадий достал из пачки «Беломорканал» папиросу, закурил, пока они дожидались такси.
 Через пару минут к ресторану подъехали две машины. Северный, Маклаков и Калятин сели в одну из них, а остальные музыканты в другую. Обе машины тут же тронулись с места, и поехали через весь город на правый берег Невы на улицу Евдокима Огнева.
 По дороге Сергей Иванович вместе с Аркадием очень оживленно обсуждали детали концерта, Калятин тоже присоединялся к их беседе.
-Значит, делаем вначале одну-две пробных песни, а после этого начинаем писать начисто, – начал Аркадий. – А концерт у нас будет проходить о том, что в Ленинград приехал Аркадий, взяв с собой сыночка Моню, – со смехом продолжил Северный.
-Ну, это уже твоя импровизация Аркаш, тексты песен уже есть, – ответил Маклаков.
-Значит Аркадий Северный, приехал в Ленинград с Одессы? – с улыбкой спросил Дмитрий Калятин.
-Вот именно, так и будет начинаться концерт, – сказал Сергей Иванович. Тут таксист начал оборачиваться на своих пассажиров, а потом не выдержав, сгорая от любопытства вмешался в их разговор:
-Вы что Северного везете?! А кто из вас Аркадий Северный?!
-Да, ты везешь Аркадия Северного, – ответил с улыбкой Аркадий, смотря на таксиста веселыми карими глазами.
-Ты, что ли, Северный?! – удивленно и в то же время с восхищением спросил таксист.
-Ну, по крайней мере, утром я проснулся Аркадием Северным, – с веселым смехом ответил Аркадий.
-Слушайте мужики, а можно я с вами побуду на записи?! – взволнованно спросил таксист. – Меня кстати Юрой зовут.
-Конечно же, можно, но ты же на работе?! – сказал Аркадий.
-Да, черт с ней с этой работой! – воскликнул таксист. – Все, я сейчас же бросаю смену. Ведь это такой случай, который выпадает раз в жизни! – мотая головой и улыбаясь произнес Юра-шофер. – Скажу ребятам, ни за что не поверят, что я самого Северного вез, нет я все таки побуду с вами, Аркадий, а можно попросить ваш автограф на память?
-Конечно, -  ответила Северный, только он это произнес, как их машины уже заехали во двор. Все музыканты вышли на улицу из машин, в которых они ехали целый час. Калятин вышел первым и пошел открывать двери своей квартиры для музыкантов. Придя в дом к Дмитрию Калятину, музыканты прошли в комнату, где стояло фортепиано, где днем была привезена и установлена ударная аппаратура.
 Пока участники концерта настраивали инструменты, а Сергей Иванович аппаратуру для записи, стерео магнитофон «SONY», на который и будет записываться весь этот концерт через несколько минут. Аркадий пользуясь моментом суеты своих друзей, прошелся по просторной квартире, где жил с семьей Дмитрий Калятин. Это была одна из красивейших квартир Ленинграда, где когда либо приходилось находиться Северному, просторная с тремя комнатами. «Какая красивая, просторная, а главная уютная квартира. С какой любовью здесь все сделано. Здесь чувствуется заботливая женская рука, и присутствие детей», – Аркадий восхищался этой квартирой, ведь он так давно не жил в уюте домашнего очага, не спал в своей постели, а по чужим диваном и раскладушкам. В глубине души он очень хотел жить, хоть немного пожить в такой спокойной обстановке, которая чувствовалась здесь. От этих мыслей и мечтаний у него что-то защемило глубоко в душе, и он достал из пачки папиросу.
-Дим, ты не против, если я закурю, не могу жить без сигареты? – поинтересовался Аркадий у Дмитрия Калятина, который подошел к нему.
-Да, конечно, курите, – ответил Дмитрий Калятин, еще немного волнуясь и не веря тому, что стоит и разговаривает с легендарным Аркадием Северным, ему до сих пор казалось, что это сон. Но это был не сон а явь, и Северный не просто с ним разговаривал, а был у него в гостях.
-Дим, у тебя очень красивая квартира, – сказал Аркадий, закурив папиросу «Беломорканал».
-Спасибо, я сам все обставлял с женой, – ответил с улыбкой Дмитрий Калятин.
-Я смотрю, у тебя есть дети? – поинтересовался Аркадий.
-Да, двое сын и дочь, – ответил Калятин. – А у вас есть дети?
-Дим, давай на «ты». Мы сегодня будем совместно писать концерт, причем у тебя дома, и выкать друг другу, как-то я думаю неуместно, – со всей простотой ответил Аркадий.
-Хорошо, давай на «ты», – согласился Дмитрий.
-Да, у меня есть дочь, Наташенька, ей в этом году летом исполниться четыре года, – ответил Аркадий с искренней радостью на лице.
-А жена? Или это не мое дело? – спросил Калятин.
-Мы с ней в разводе, – ответил Северный, выпуская дым от папиросы. Только он произнес эти слова, как к ним подошел Маклаков со словами:
-Аркадий, где ты есть, я тебя везде ищу, уже все готово.
-А, ну хорошо, уже идем, – ответил Аркадий, и они пошли за Сергеем Ивановичем в зал, где собрались все музыканты. Перед началом концерта за успех, все музыканты, включая Дмитрия Калятина и таксера – Юрку, выпили по стакану коньяка, а потом еще по одному. После этого все музыканты заняли свои места. Почетное место за ударной аппаратурой занимает – Геннадий Яковлев, Николай Резанов берет в руки гитару, по переменно он будет играть и на банджо. На плечи Алика Кавлеашвили ложится самая большая ответственность - он должен будет весь концерт фотографировать, запечатлев весь творческий процесс для истории, и на аккордеоне он тоже будет играть, а Лахман и Белокопытов будут играть на саксофоне и трубе.
 Сейчас, через несколько секунд, начнется запись одного из самых лучших джазовых концертов в совместном исполнении Аркадия Северного и ансамбля «Братьев Жемчужных». Аркадий становится ближе к микрофону и с веселой улыбкой на лице,  в приподнятом настроении начинает свой монолог:
«Прослушав концерт «Братьев Жемчужных» в Одессе, я сразу же сел на самолет, и прилетел, таки в наш знаменитый город Петербург. Где вместе с этими «братьями», мы выступаем в новом концерте. Я с собой еще взял своего маленького сыночка Моню, который, надеюсь, продолжит наши традиции, о которых бы всегда знали. О котором говорил еще Робеспьер: «Революсия во Франсии, имансипация женщины. И ТАК, НАЧАЛИ!!! ЭХ!!!», – и после своего монолога, который Аркадий говорил с непревзойденным одесским прононсом, моментально войдя в свою роль «старого одессита», веселого и неунывающего никогда. И под веселую джазовую музыку и радостные выкрики и свисты самих музыкантов они начинают свой концерт.
 А ведь перед Аркадием в этот день предстояла очень сложная работа. Перед ним стояла непростая задача, он должен был вписаться в джазовый стиль музыкантов, а ведь до сегодняшнего момента, он ни разу не выступал под такой музыкальный аккомпанемент. И он блестяще справляется с этой задачей. Благодаря врожденному таланту, Аркадий без всякой репетиции с легкостью может поймать любой ритм.

Эх! Как-то по проспэкту!
С Манькой я гулял,
Фонариком полсвета дорожку освещал,
И шоб было весело с Манькой нам идти!
В кабачок «Жемчужных» решили мы зайти!

Исполняя песню задорным голосом с одесским прононсом, слегка прикартавливая, Аркадий еще и по-молодецки свистит, чтобы его выступление было еще более красочным, задорным и лихим.

Захожу в пивную,
Сидю та я за стол и кидаю кэпи прямо та я на стол,
Спрашиваю Маньку: - Шо ты будешь пить? А она зашаривает. – Аркадий осмотрит на стоящих перед собой музыкантов, один из «Братьев Жемчужных» принимая на себя роль этой самой Маньки женским голосом отвечает Северному:
- Голова болить!
-Ох! Шо ты мне капаешь, что голова болить?
Я же тебя спрашиваю, шо ты будешь пить?
Пеньзенское пиво, самогон, вино?
А она зашаривает, – тут Аркадий снова обращается к Маньке, но на этот раз Манька-то у нас немножечко подохрипла, так как ему отвечает на этот раз Николай Резанов:
-Или ничего…!
Шуточная песня, исполненная по ролям получается в итоге очень веселой и забавной, что-то навроде разогревки перед серьезными вещами. Закончив ее, Аркадий берет в руки гитару и играя на ней, он переходит на лирику.

Ты скучаешь, капает тут с неба,
По неделям вьюги и метели,
У дороги домики под снегом,
Словно белые медведи.

И тут перед глазами Аркадия начинают возникать картины его родного города Иваново, где он родился и рос, где прошло его детство, где когда-то он был счастлив и беспечен, когда еще были живы его мама и папа. Когда ему не нужно было думать, где сегодня ночевать, ведь в то время у него было все и семья и дом.

Заплутали мишки, заплутали,
Заблудились в паутинках улиц,
И к большой медведице, как к маме,  }х2
В брюхо звездное уткнулись.

Молоком течет по снегу ветер,
Обдувая сгорбленные крыши,
Будто белых маленьких медведей,
Языком шершавым лижет….

Сам Аркадий на несколько мгновений, как будто уходил от реальности в свои давние воспоминания, о когда-то счастливом, беззаботном детстве. Но Северный не забывает и о том, что все же он находится сейчас на концерте, а значит надо отбросить свои фантазии и вернуться в реальность, тем более, что именно сейчас на этом концерте, он должен представить поэта самоучку Владимира Раменского, и сделать это, так, чтобы в будущем его имя было узнаваемым для всех, что собственно и делает Аркадий в своем вступлении исполняя песню на стихи Владимира Раменского «Как хотел бы я стать Есениным».

«Двадцать пятого декабря тысяча девятьсот двадцать пятого года, трагически погиб Сергей Есенин. Еще никому не известный поэт, Владимир Раменский, написал песню, посвятив своей жене. И вот мы, вместе с «Братьями Жемчужными» щас сыграем чуть-чуть подражание Есенину», - после этих вступительных слов Северный исполняет эту песню, так чтобы слова ее дошли до каждого, и проникли в умы и души людей, которые в дальнейшем будут слушать их концерт. И у него это получается великолепно. Аркадий заканчивает петь, сделав для себя небольшой антрактик, а в это время на сцену выходят «Братья Жемчужные», и вступление перед следующей песней делает главный из братьев Николай Резанов:

«Ансамбль «Братьев Жемчужных, имени завода, имени Степана Разина» за первую запись был с завода уволен. И переведен на дважды ордена трудового красного знамени ликерно-водочный завод. В цех, где начальником цеха является товарищ Аркадий Северный. Попросим! А сейчас ансамбль «Братьев Жемчужных» споет песню из кинофильма «Русское поле» «Ой, мамочка», – собственно концерт, в дальнейшем так и назовут «Ой, мамочка». После монолога Резанова, ансамбль начинает исполнять эту веселую и поучительную песню. Дав за это время немного передохнуть Аркадию, которому пришлось большую часть этого концерта брать на себя. Северный так же не забывает и про Сергея Ивановича, который сделал для него очень много в трудный период его жизни, и Аркадий в благодарность исполняет для него песню:

Не забывай меня мод друг Серега,
Не забывай, не хмурь своих бровей,
Ведь в жизни нам не так осталось много?! }х2
Давай, смотреть на жизнь повеселей!

Ты не сердись не злись, мой друг Серега,
За то было, будет, что прошло,
Ведь ты ж мужчина, ты ж не недотрога! }х2
А значит, нам с тобою повезло…!

Забудь худое, друг ты мой Серега,
Забудь обиды наших милых жен!
У них прямая в общем-то дорога, }х2
А мы с тобою, делаем углом….

Действительно, сам Аркадий прекрасно к этому времени понимал, что они делают вместе в Маклаковым и другими друзьями музыкантами, вызов советскому строю, и выше стоящем властям. Записывая такие запрещенные в это время подпольные концерты, они шли по кривой дорожке, но эта их жизнь. И они делают то, что считают нужным и правильным для себя. Ведь они изначально были рождены другими, и именно поэтому просто должны были жить по другому. Иначе, чем все остальные, ведь они мужчины и не простые, а люди смелые своей душой, за что их и любил остальной народ.
 Через некоторое время Резанов выходит на сцену с шуточной песней в стиле кантри про молоденькую жену, которая ему почему-то постоянно изменяет:

В первую ночь пришел домой,
Был пьяный в стельку я,
Смотрю чужая лошадь здесь,
Где быть должна моя?!

Своей молоденькой жене,
Сказал с упеком я:
-Зачем чужая лошадь здесь,
Где быть, должна моя?!!

Тут подключается снова один из братьев женским, голосом ему отвечает:

-Эх! Ты пьяный черт!
Шел бы ты лучше спать!
Корова дойная стоит,
Что принесла мне мать!

-Я всю планету обошел,
Везде я побывал,
Ну, чтоб корова под седлом?!
Нигде я не видал….

Продолжает Резанов возмущенно. Пока он исполнял эту песню, стоявший рядом с ним Северный, закуривая папиросу «Беломорканал» и Дмитрий Калятин, который стоял сзади Николая, буквально обссыкались со смеху от исполнения этой композиции, и вся компания музыкантов включая и Сергея Ивановича, так же заходились в безмолвной ржачке. Через несколько песен Аркадий исполняет еще одну лирическую песню:

Я любил тебя издалека,
И считал года до нашей встречи,
Вечерами липкая тоска,                }х2
Тяжестью ложилась мне на плечи.

Ты жила красиво,
Как в раю!
Ты призрела святости, законы,
И глядя на карточку твою,               }х2
Я смотрел как грешник на икону!

Любопытство, глупость или страсть,
Бросила тебя в чужие руки,
Как могла ты душу обокрасть?!     }х2
За два года горестной разлуки!

Что же в любви пройдут еще года!
Мы воспоминания осудим,
Но с тобою больше никогда,            }х2
Близкими, как прежде, мы не будем!

Пусть меня ласкают нежным словом!
Пусть острее бритвы злой язык!
Я живу давно на все готовый,      }х2
Ко всему безжалостно привык…!

Действительно Аркадий уже готов в этой жизни ко всему, и его уже сложно чем либо удивить, ведь он, будучи кумиром тысяч советских граждан, сам при этом находился на самом дне этой жизни, хотя его любил не только простой рабочий народ, в это время его песни слушала вся интеллигенция и профессура, так же его талант начали замечать и в более высоких кругах.
 В заключение этого концерта все музыканты исполнили запрещенную  в то время песню «Ах, Одесса, жемчужина у моря». Первый совместный концерт Аркадия Северного и «Братьев Жемчужных» был завершен. Все в нем очень постарались, но все же «первую скрипку» в этом джазовом концерте пришлось играть Аркадия Северному, и он со своей задачей справился блестяще, не смотря даже на некоторые огрехи, которые от так тонко и красиво тут же исправлял, что придавало еще большую изюминку концерту и его исполнению.
 После этого концерта началась долгая творческая деятельность Аркадия Северного и ансамбля «братьев Жемчужных». В дальнейшем они запишут вместе с Аркадием более двадцати концертов, правда, спустя годы, даже сами участники не знали точно сколько тогда было сделано их. В два месяца они писали один альбом вместе с Северным. Предварительно им всегда звонил Сергей Иванович, и уже через день-два делалась запись.   По завершению концерта, все музыканты собирая инструменты, спешат вернуться на свои рабочие места в ресторан «Парус», ну а Аркадий вместе с Дмитрием Калятиным, будучи навеселе, едут за ними в этот же ресторан отмечать удачную запись концерта.
 В ресторане Аркадий с Дмитрием сели за столик, и заказав графинчик «Столичной» и закуску к ней, оживленно беседовали, обсуждая только что закончившийся концерт.
-Слушай, Дим, как тебе концерт? Здорово, по-моему, получилось?! – начал Аркадий, наливая себе и своему новому другу водки. – Дима, знаешь…, что я хочу придти к тебе…, так сказать отдельно и сделать концерт лично для тебя. Обязательно, пригласи меня еще раз к себе, и я… для тебя сделаю все… в лучшем виде. Обещай мне…, что ты меня пригласишь, и я для тебя сделаю такой концерт, лично для тебя…. Хорошо.
-Аркаш, давай поговорим об этом позже, хорошо, – ответил с улыбкой, подвыпивший Калятин.
-Well, поговорим позже. Ну, я все равно… сделаю для тебя запись. Верь мне. Я за свои слова всегда отвечаю, – сказал Аркадий.
-Аркаш, а давай еще вот щас с тобой выпьем? – предложил с веселой улыбкой Дмитрий.
-Давай, вмажем, – согласился Аркадий, снова наполняя рюмки.
 Сегодня они пили за удачную запись концерта и за знакомство друг с другом. Ближе к ночи, выйдя из ресторана «Парус», они пошли пешком через всю Петроградскую в парк Ленина. Идя по парку шатающейся походной, так как оба были основательно пьяны, и поддерживали друг друга.
-Дим, а давай споем? – предложил Аркадий, держа невысокого Дмитрия под руку.
-Давай! – согласился Калятин. И тут Аркадий запел, а Дмитрий пытался ему подпевать, правда, плохо попадая в такт, так как был пьян, но все он старался:

Споем Жеган, нам не гулять по Бану,
Нам не встречать весенний праздник май!
Споем Жиган, как дэвочку – поцанку!
Везли этапом угоняя в дальний край…!

Вскоре их «дуэт» совершенно не задумываясь, добрел до Кировского моста, и продолжил петь песни еще и там. Когда они окончательно устали, то обменявшись телефонами, и простившись друг с другом, после чего разошлись. Дмитрий поехал к себе домой, а Аркадий поехал к своим знакомым, чтобы переночевать.
 В этот период, через приятеля Дмитрия Калятина, Аркадий устраивается на работу на деревообрабатывающий комбинат начальником лесопильного цеха. Там при каптерке Аркадий устраивает себе импровизированную комнату, ставя для себя раскладушку,  отгородившись ширмой. На какое-то время у Северного появляется свой угол, где он может перекантоваться, и откуда его никто не выгонит за его не всегда трезвое поведение. Там он живет какое-то время.

Глава 14

Концерт для рыбаков

 Весенние месяцы закончились, наступило долгожданное лето, все вокруг цвело и зеленело. Солнце стало более ярким, небо очистилось от хмурых зимних туч, затягивавших его. Сады и парки зазеленели молодой листвой, клумбы и газоны запестрели цветами. Взмылись голубыми струями ввысь ленинградские фонтаны. На смену еще прохладным весенним дням пришли теплые летние деньки.
 Наступила пора летних отпусков. Советские люди, уставшие от холодной зимы, со своими семьями спешили на юг поближе к морю.
 К этому времени творчеством и талантом Аркадия Северного начинают интересоваться уже не только серьезные коллекционеры, такие как Николай Гаврилович Рышков, теперь творчество Северного интересует и «высоких людей». У Аркадия в Ленинграде появляется «высокий покровитель», который может по первому звонку певца вытащить его из любой неприятной ситуации, случившийся с ним. Теперь Северный становится постоянным артистом, приглашаемым на различные закрытые вечера для высокопоставленных лиц, имевших в своих руках большую власть. Видя такую любовь к своему таланту, Аркадий растет не только, как певец, он поднимается в своих глазах как личность. Теперь он - значительный человек, и стоит ему только произнести «я - Аркадий Северный», как тут же все двери перед ним становятся открыты. Многих из его поклонников не знают певца в лицо, но это не сильно смущает Аркадия. Все они слушают его песни, а для него это самое главное. Северный не требует денег, большой роли они в его жизни не играют. Он счастлив от всеобщего признания и любви к его творчеству.
 Как-то поздним летним вечером Аркадий возвращался от друзей под хмельком. Он шел на последнюю электричку, идущую в те края, где находилась лесопилка. Северный уже подходил пошатывающейся походкой к электричке, как вдруг его заметили двое дежуривших в тот вечер милиционеров. Увидев нетрезвого человека, они тут же подошли к Аркадию.
-Товарищ, остановитесь, – попросили они его. Аркадий остановился, обернувшись к ним:
-А в чем собственно дело, товарищи?! – спросил с удивлением Северный.
-Можно ваши документы, – попросил один из милиционеров.
-Хорошо, одну секунду, – сказал Аркадий, доставая паспорт из кармана пиджака, и протягивая его милиционеру. – А в чем собственно дело, я вроде ничего не нарушил. Милиционер, взяв у него паспорт и внимательно посмотрев в него при свете фонаря, ответил:
-Товарищ, Звездин Аркадий Дмитриевич. Я смотрю, что вы расхаживаете по улице в такое поздние время, да еще и в нетрезвом состоянии.
-Товарищи, я иду от друзей на электричку, и очень опаздываю. Поймите, мне завтра на работу, – начал объяснять Аркадий.
-Товарищ Звездин, мы не знаем, куда и откуда вы идете, и собственно нам это совсем не интересно, но вам придется пройти с нами, – вмешался в разговор второй милиционер.
-Хорошо, пойдемте, – сказал спокойно Аркадий, следуя вместе с ними к стоявшей неподалеку машине. По дороге Северный думал про себя матерясь в душе: «Вот черт, этого мне только не хватало! Да…, повезет, так повезет, уж ничего не скажешь». Аркадия отвезли в отделение милиции. Там ему предъявили обвинение в том, что он ходит по улице в нетрезвом виде.
-Ну, хорошо, вы не могли бы позвонить вот по этому телефону, – сказал Аркадий, диктуя номер телефона одного из своих покровителей. – Скажите ему, что Аркадий Северный сейчас находится…. Какое у вас за отделение?
-Петроградский РОВД, – ответил ему милиционер, записывающий телефонный номер. – Слушай, а я не понял, причем здесь Аркадий Северный?! Че к нам еще и Северного привезли? – переспросил тот у Аркадия.
-Северный – это я и есть, – ответил Аркадий спокойно посмотрев на милиционера.
-Так, ты что Аркадий Северный?! – еще с большим удивлением спросил второй милиционер.
-Да, я – Аркадий Северный. Ну, если не верите, хотите я для вас спою, так сказать, сделаю небольшой концерт, специально для вашего отделении? Хотите? – поинтересовался Аркадий, смотря то на одного, то на другого милиционера. Те, усмехнувшись, ответили в один голос:
-Ну, спой, – после этих слов Аркадий начинает петь. И так одна вторая, потом третья песня в исполнении Северного для Петроградского РОВД. Так прошло какое-то время. Звонок по нужному адресу был сделан, но время шло, а за Аркадием почему-то не приезжали. Но он как-то не очень унывал, менты попались хорошие, тоже любители его таланта. Поэтому несколько часов в отделении звучало пение Северного. Спустя некоторое время, Аркадий попросил:
-Извините меня, но я очень сильно устал.
-Ладно, иди отсыпайся Северный, а утром решим, что с тобой делать, – сказал милиционер, записывая в книгу по задержанию, Аркадий Дмитриевич Северный, чтобы потом показать другим своим коллегам, что в его смену был задержан сам Аркадий Северный. После чего Аркадий пошел спать.
 Наутро его разбудил звук, открывающейся двери, в комнату, где он спал вошел дежурный.
-Просыпайся, Северный, – сказал милиционер, отдавая Аркадию его вещи. – Вот твоя одежда, одевайся, за тобой пришли.
-Хорошо, несколько минут, и я буду готов, – ответил Аркадий, свешивая ноги на холодный пол, и берясь руками за голову, которая раскалывалась у него после вчерашнего. Через минуту он оделся и вышел из камеры. Его проводили в кабинет, где сидел молодой офицер.
-Вот вам, Звездин Аркадий Дмитриевич, – сказал дежурный, заводя Аркадия в кабинет, где сидел незнакомый ему  старший лейтенант, тот в свою очередь тоже видел Северного впервые в жизни.
-Что ж ты Аркаша, так-то не хорошо попался, – начинает журить его старший лейтенант, пытаясь показать, что он его действительно очень хорошо знает.
-Да, я и сам ни понимаю, как это со мной произошло, – стал виновато оправдываться Аркадий.
-Ладно, Аркаша, пойдем, выйдем из кабинета, поговорим, – сказал милиционер забирая Аркадия с собой. В коридоре он представился. – Меня зовут Сергей Петрович Соколов, мне вчера позвонили вечером, но я не смог приехать вчера, уже было поздно.
-Сергей Петрович, огромное вам спасибо, – начал благодарить Аркадий Соколова.
-Аркадий Дмитриевич, да не за что. Вы можете идти, только штраф оплатите. Не волнуйтесь на работу, ни какой бумаги не придет, все улажено, – ответил Сергей Соколов.
-Спасибо, вам огромное Сергей Петрович, – еще раз поблагодарил его Аркадий с улыбкой на лице, и пошел оплачивать штраф.
 Прошло полчаса, Северный оплатил штраф и вернулся опять к Соколову.
-Ну, все я штраф оплатил, – сказал Аркадий, подойдя ближе к Сергею Петровичу. Тот посмотрел на него и обалдел. В руках Северный держал бутылку водки. Соколов посмотрел на часы, на них было 10.20, но ведь спиртные напитки начинают продавать только с одиннадцати часов, а раньше их купить было просто невозможно. С изумлением он сказал:
-Еще одиннадцати нет, а ты уже с водкой! Где ты ее достал?! – Аркадий, посмотрев на него с улыбкой, ответил:
-Ну, это не проблема для меня. Сергей Петрович, давайте лучше выпьем с вами за знакомство! – предложил Северный.
-Аркадий Дмитриевич, я молодой офицер, старший лейтенант. Я нахожусь на службе! Мне нельзя, я ведь на работе, – ответил Сергей Соколов.
-Ну, ладно. Я тогда приду к вам сегодня в гости вечером, – ответил Аркадий, Соколов согласился. Северный действительно как и обещал, пришел к нему в гости. И с этого момента молодой офицер становится поклонником «блатного маэстро» - Аркадия Северного и его другом. Оказалось, что хобби у старшего лейтенанта Сергея Соколова была фотография, сам он был отличным фотографом. Вскоре друзья Аркадия стали приглашать его на концерты в качестве фотографа, чтобы запечатлеть исторические моменты их работы на фото. Сергей Соколов прекрасно справляется с поставленной перед ним задачей, делая просто потрясающие снимки с концертов Аркадия. Теперь у Северного в лице Сергея Петровича появляется друг-фотограф. А Сергей Соколов постепенно начинает приобретать его записи из первых рук, которые в дальнейшем он переписывает для своих коллег по работе из ГУВД, где он служит.
 В этот же период не только Аркадий заводит новые знакомства и друзей. Его друг Дмитрий Калятин, через творчество Северного, заводит знакомства в разных сферах, общаясь даже с весьма значимыми людьми. Ими являлись: начальник «Октябрьской» железной дороги, председатель горкома профсоюзов, председатель рыбколхоза и другие видные деятели.
 Особенно хорошие отношения у него складываются с рыбаками в рыбколхозе, с их шофером Феликсом Петровичем. Он возил рыбу в Ленинград и имел с этого неплохой приработок. Феликс был большим поклонником Аркадия, и в дальнейшем он даже будет финансировать записи певца. Познакомившись с Дмитрием Калятиным, Феликс приобретал у него записи Северного, а взамен снабжал его свежей рыбой. Очень скоро Феликс свел Дмитрия Михайловича с представителем рыбколхоза, который оказался так же, поклонником таланта блатного певца Аркадия Северного. Тот, в свою очередь, узнав, что Дмитрий Калятин имеет прямую связь с легендарным певцом, решает сделать широкую рекламу для блатного певца в рыбхозе. И у него эта затея получилась, после этого, буквально, все рыбаки начали требовать у Дмитрия Михайловича, чтобы тот уговорил певца приехать к ним и сделать для них концерт. Калятин, недолго думая, соглашается, и уже на следующий день после разговора с Феликсом, Дмитрий Михайлович решает позвонить Северному на лесопилку.
 В один из дней у Аркадия на работе раздался телефонный звонок. Он поднял трубку, услышав знакомый голос Дмитрия Калятина.
-Здравствуй, Димочка, что ты хотел? – спросил Северный с улыбкой на лице, он был рад слышать голос своего друга.
-Аркаш, тут такое дело! – начал взволнованно, и в тоже время с восторгом в голосе Калятин. – Тебя приглашают рыбаки в рыбколхоз, большие твои поклонники, хотят, чтобы ты выступил перед ними. Что ты на это скажешь, если ты согласен, то приезжай в любую субботу. Как тебе такое предложение?
-Хорошо, я обязательно буду, скажем, в эту субботу. Подойдет, – согласился Аркадий, недолго думая. – Слушай, Дима, я приеду в четыре часа, жди меня у последнего вагона электрички, – веселым голосом сказал Северный.
-Ну тогда, до встречи! – с улыбкой ответил Дмитрий, не ожидавший, что Аркадий, так быстра согласится.
-До субботы! – ответил Аркадий, после этих слов они простились до выходных.
 В назначенный день Дмитрий Михайлович выбрался из дома, и сев, на двухколесный велосипед, к назначенному времени подъехал на станцию, на которой они с Аркадием договорились о встрече. Поставив велосипед в кусты, Дмитрий стал дожидаться приезда Аркадия.
 Солнце уже начинало понемногу садиться, и хоть еще было светло в этот летний день, но жара уже понемногу начинала спадать. Тут подошла электричка, из нее стали выходить люди, Дмитрий пристально стал искать глазами Аркадия, который обещал приехать в последнем вагоне, но Северный, так и не вышел из этой электрички. «Ну, наверное, не успел Аркадий ровно к четырем часам, на следующей, наверное, приедет», – подумал про себя Дмитрий, успокоив себя. Но и со второй электричкой Северный не приехал. Спустя еще время подошла и третья электричка, а Аркадия все нет. После этого Дмитрий Калятин уже совсем потерял надежду, что Северный приедет сегодня. Он разнервничался, и уже хотел уходить, думая про себя: «Вот черт! Аркаша, сколько же можно тебя ждать?! Что у тебя часы стали?! Неужели он забыл о нашем с ним разговоре? Ладно, подвел ты меня Аркаша, но наверное придется уезжать ни с чем», – подумал, про себя Дмитрий.
 Он уже хотел сесть на свой велосипед, который стоял в кустах неподалеку и уехать. Но в это время подошла еще одна электричка. Почему-то Калятин на мгновение остановился. А тем временем в вагоне, Аркадий посмотрев в окно увидев Диму, стоящего на платформе, стал прощаться со своими попутчиками, с которыми собственно он и задержался в пути.
-Ну, все мужики… мне было…, очень приятно с вами… познакомится, – сказал Аркадий, забирая свои вещи и гитару. Он был в дупель пьян, но даже находясь в таком состоянии, Аркадий сдержал свое слово, и все-таки приехал на встречу к Калятину. Северный стал с вещами пробираться к выходу, прощаясь со своими попутчиками. – Не забывайте…, Аркашу Северного, то есть меня. Мне пора… вон на платформе меня ждет мой друг. У меня сегодня… еще концерт, – сказал Аркадий, прощаясь с попутчиками, которых он встретил после работы, когда дожидался своей электрички.
-Удачи, Аркаша! – кричали ему вслед пьяные люди, для которых он только что пел. Аркадий продвигался шатающейся, почти падающей походкой, держа за спиной гитару, а в правой руке нес рюкзак. Он подошел к дверям электрички, которые распахнулись перед ним, и Аркадий выбросил из последнего вагона гитару, которая со звоном стукнулась о землю, следом за ней полетел и рюкзак с вещами. Избавившись от своего багажа, наконец-то, и сам Аркадий стал спускаться из вагона по скользким, неудобным ступенькам. А так как Северный был очень сильно пьян, то неудачно поставив ногу, поскользнулся, нога осталась в тамбуре, в это время двери закрылись, прихватив тем самым ему щиколотку. Тут поезд тронулся, волоча за собой Аркадия по перрону. От адской боли Северный, что есть мочи закричал:
«… ТВОЮ МАТЬ!!!!! БОЛЬНО ЖЕ!!! – его крик был настолько сильным, пронзительным и страшным, что машинист, услышав этот душераздирающий вопль, тут же остановил набирающий ход электричку, и открыл двери, последнего вагона. Только благодаря своему сильному голосу, Аркадий спас себе жизнь. Северный с большим трудом поднялся с пыльной земли, превозмогая сильную боль, он встал на израненную ногу, обложил машиниста трехэтажным матом:
«… твою мать! М…дак! Глаза разуй, пидор! Б…дь, и понасажают же таких козлов, при…денных за штурвал!», – после, немного успокоившись, Аркадий медленно, волоча за собой ногу, останавливаясь через каждые пол шага, из-за ужасной боли в ноге, похромал к Дмитрию. Калятин с ужасом смотрел на Северного, он прекрасно понимал, что если бы Аркадий не закричал, то на его глазах мог бы погибнуть под колесами электрички. 
-Аркаш, сильно нога болит? – взволнованно спросил Дмитрий Калятин. – Давай, я сейчас мигом. У меня тут не далеко в кустах велосипед находится. Давай, я сейчас в колхоз за машиной сгоняю?! А ты меня пока здесь подожди! – Калятин уже собрался бежать, но Аркадий его остановил.
-Да, ерунда, – начал успокаивать его с улыбкой Аркадий, хотя наступая на больную ногу, он от боли даже глаза прикрыл. – У меня «бабки» есть, я пока сюда ехал, встретил одну компанию. Ну…, выпили с ними за знакомства, я им спел, а они мне заплатили. Так что у меня все well, – после этих слов Северный медленным шагом, превозмогая сильную боль, побрел к привокзальной площади, где стояла милицейская машина. Дмитрий Калятин обалдел: «Что же он делает?! Его же сейчас в таком состоянии повяжут!» - думал он про себя. Но он не знал, что Северный, когда выпьет, становился очень крутым человеком, ничего не боясь в этой жизни, и был уверен во всем. Пока Дмитрий был в раздумьях, смотря вперед на Аркадия. Тем временем Северный доковылял до милицейской машины.
-Товарищ…, ты мне не поможешь? – спросил Аркадий, подойдя к машине, в которой сидел милиционер.
-Чем я тебе могу помочь?! – усмехнулся милиционер, посмотрев на пьяного, ободранного, всего в пыли, ели державшегося на ногах, мужика. – В таком состоянии как у тебя, я могу отвезти тебя только в вытрезвитель, хочешь? – спросил милиционер.
-В вытрезвитель…. – промычал себе под нос Аркадий. – Не… мне в вытрезвитель не надо…. У меня сегодня концерт в рыбколхозе, мне бы туда, – начал Северный. – Слушай, Сергея Петровича Соколова знаешь? Он старший лейтенант в ГУВД? – поинтересовался Аркадий у милиционера.
-Соколова?! Конечно, знаю, – ответил с удивлением милиционер.
-Так вот мы с Сергеем Петровичем лучшие друзья, он даже мой… так сказать поклонник, – говорит Аркадий с хмельной улыбкой на лице. – Слушай… если сегодня или на днях встретишь Соколова, передай ему привет… от Аркашки Северного, то есть от меня, – сказал Северный, смотря на милиционера пьяными глазами.
-Конечно, передам, – ответил милиционер. Он уже заинтересовался Аркадием и с неподдельным любопытством спросил у него. – А что ты хотел от меня-то, когда подошел ко мне?
-Да…, я тут… когда с электрички спускался…, ногу повредил…, идти не могу. Ты не мог бы меня подбросить до рыбколхоза… у меня сегодня там концерт.
-Залезай с вещами, – сказал милиционер, выходя из машины и сажая Аркадия в обезьянник. Закрыв за Северным дверь, сам сел за руль, и машина тронулась с места, они поехали.
 Видя эту картину, но не слыша их разговора, Дмитрий Калятин с ужасом подумал: «Ну, все копец! Замели Аркашу! Надо выручать!» – и не теряя не секунды, Калятин, бежит к кустам на ходу сев на велосипед и набирая обороты, едет вслед за милицейской машиной, чтобы, в случаи чего, выручить Аркашу.
 Солнце начало уже садиться, оставляя оранжево-желтые блики на кронах деревьев и на земле. А в это время получилась вот такая комическая картина, которая могла произойти только в жизни Аркадия.
 «Короля блатного жанра» - Аркадия Северного, пьяного в стельку, изодранного всего от падения, в дешевом тренировочном костюме за пять рублей, и в чешках на ногах, везут с комфортом правохранительные органы на концерт в рыбколхоз. А за ними на велосипеде на всех парах, стараясь не отставать от их машины, несется Дмитрий Калятин. Спешив тем самым на помощь другу. Милицейская машина подъехала к назначенному месту и остановилась. Милиционер вышел из машины, открыв Аркадию дверь. Северный вылез из «козла». Увидев это, Калятин вообще обалдел. А в это время Аркадий подойдя к милиционеру протянул ему два рубля:
-Спасибо, что подвез, вот на возьми деньги.
-Ты, что мы со своих не берем, – ответил милиционер.
-Ну, как знаешь, – сказал Аркадий, после чего милицейская машина уехала. А от этих слов Дмитрий Калятин, обалдел еще больше.
Аркадий вместе с Дмитрием Калятиным дошли до рыбхоза. Их ухе ждали рыбаки, они очень обрадовались, увидев Северного. Здесь уже было все готово к празднику готово: три ящика «четвертников» и закуска. По субботам рыбаки не работали, и выходили только чтобы подхалтурить для себя. Буксир раскочегарен, а к нему прикреплены пять-шесть лодок. Увидев Аркадия в таком, состояние рыбаки предложили ему:
-Аркадий, может быть, поспишь немного?
-А как же концерт?! – удивленно спросил у них Северный.
-Да, с концертом еще успеем, давай отдохни немножко, – ответили ему рыбаки, раскачали его на руках, и закинули в трюм, чтобы он мог несколько часов отдохнуть, и заодно немного протрезветь. Дмитрий Калятин, будучи человеком очень предусмотрительным, взял с собой небольшой магнитофончик, включил его, и пока шли последние приготовления, он слушал музыку. Ну вот, все уже и готово, а по традициям, перед тем как выйти в море, нужно обязательно распить бутылочку за удачу, а то иначе рыбалки не будет. Достали рыбаки бутылку  водки, стали разливать по стаканчикам, и как только начали чокаться, тут же проснулся Аркадий, услышав знакомый звук стаканов, он высунул голову из трюма, и обиженным голосом произнес:
-А меня, что, гады, забыли?!
-Да ну что ты, Аркаш, ну как же про тебя можно забыть?! Конечно же, мы помним о тебе, – ответили рыбаки, посмотрев на него с улыбкой на лицах, после этих слов в пустую рюмку налили водки Северному. Аркадий взяв в руку рюмку, выпив ее, сказал:
-О! Теперь как хорошо! – после чего, вновь, он снова лег, отключившись. Пока Аркадий спал, рыбаки вышли в море вместе с ним и Дмитрием Калятиным. Там они расставили вешки и крупные сети для леща и судака.
 Но вечер уже близился к ночи, так что лодки причалили к берегу. В компании рыбаков Дмитрий Михайлович еще выпил, ведя с ними беседу о завтрашнем дне, о ловле рыбы. В своей беседе они немного затрагивали разговор и о концерте. Но время за разговором пролетело незаметно, наступила ночь, все пошли спать, так как утром надо было рано вставать. Спать пришлось прямо в лодках. Дмитрий Калятин спал в одной, а Аркадий в другой. Ночь оказалась очень душной. Рано утром, часа в четыре, только-только забрезжил рассвет. На небе еще сверкали звезды, а речной воды уже коснулись первые лучи солнца. Аркадий проснулся очень рано. Он всегда очень мало спал, и особенно после пьянки. Продрал глаза, посмотрел на розовеющее небо. Взяв в руки гитару, он вышел из лодки, и сев на берегу глядя на восход запел:

Я один возле моря брожу,
Дождь Балтийский с утра моросит,
Я тебе о себе ничего не скажу,
Обо мне все расскажут цветы….

Дивный баритон серебристого оттенка стал разливаться по всей окрестности. Аркадий сидел и пел, здесь была такая акустика, что ни с каким концертным залом нельзя было сравнить. Это было настолько потрясающе, Северный с гитарой с таким удивительно красивым голосом. Первые лучи солнца коснулись его лица, отразившись горящими огоньками в его огромных карих глазах, а затем солнечные лучи остановились на его плечах.
 Огромный лес, где царила тишина, а рядом был расположен туристический лагерь. И вдруг такое чудо, голос Аркадия просто разорвал невидимые сети безмятежно дремлющей тишины, долетев до туристов. Услышав его пение, они тут же потянулись к нему. Как магнитом Аркадий притянул людей к себе, они шли на дивное пение Северного, набралось человек двести. Увидев такое количество восторженно кричащих людей: «Аркадий! Спой для нас еще!». И Аркадий с радостной улыбкой на лице начинает петь для них. Это было его единственное выступление перед такой аудиторией, но зато какое! Северный выложился по полной перед восторженной публикой. Проявив все свое обаяние, весь потенциал и талант. Народ был просто в восторге от того, что они видели и слышали Аркадия Северного вживую. Целый час он без перерыва исполнял свои песни для людей, которые так его любят.
 После этого концерта рыбаки вместе с Дмитрием Калятиныим и Аркадием занимались ловлей рыбы, и вот уже день начал близится к концу. Дмитрия Михайловичу нужно было завтра идти на работу, ведь он просто обычный советский человек, а вот Аркадий остался еще на неделю у рыбаков, продолжив давать им концерты, которых они так ждали.
 Целую неделю он пел для них под гитару, за это время Северный перезнакомился со всеми рыбаками в колхозе. И когда пришло время им расстаться с Аркадием, в благодарность они дали ему огромный мешок рыбы. Северный унес его на работу, где он жил. Там Аркадий развесил ее сушить в каптерке. Аркадий несколько месяцев питался этой рыбой. Вот такой вот потрясающий и спонтанный концерт получился у Аркадия Северного для рыбаков, которые стали в дальнейшем для него хорошими друзьями, и он еще не раз приезжал и пел для них свои песни. 

Глава 15

Пристанище у Дмитрия и Софьи Калятиных

 Наступила осень 1975 года. Первые теплые недели сентября, еще пригревало солнышко и деревья стояли зеленые. И вот в один из дней Аркадий, находясь в одном кабачке, познакомился с двумя весьма сомнительными личностями Гошей – «Циркулем», и Пашей – «Шрамом». И были эти люди из преступного мира. Войдя в тот день в кабачок, оглядевшись вокруг, они тут же приметили худого интеллигентного мужичка при галстуке в светлой, настиранной рубашке. И этим человеком оказался Аркадий, который мирно пил пиво не о чем даже и не подозревая. Они подошли к нему с одной только мыслью, что-нибудь у него дернуть, и завели разговор.
-А че, ты один сидишь? – спросил у Аркадия, длинный светловолосый человек, напоминающий своим видом канцелярский циркуль, и прозвище у него соответствовало его внешности.
-Да, вот компании, как-то нет, вот и сижу один, а выпить хочется, – ответил со спокойным лицом Аркадий, продолжая пить пиво.
-Так давай, мы тебе составим компанию, – предложил второй чуть постарше со шрамом через всю щеку.
-Да, ради бога, втроем только веселее будет, – ответил с радостью Аркадий, те в ответ только нагло ухмыльнулись. – А вы знаете, кому вы сейчас составите компанию? – поинтересовался у них Северный с нагловатой улыбкой.
-И кому же?! – усмехнулся первый, тот, что был похож на циркуль.
-Аркадию Северному, вот так вот, не ожидали?! – цыкнул между зубами Аркадий, продолжая улыбаться и пить пиво.
-Ты, что хочешь сказать, что ты Северный?! – удивленно сказал парень со шрамом. – Ты за базар отвечаешь? У меня коришь двадцать лет отмотал с Северным на Воркуте, понял!
-Да, я-то всегда за свои слова отвечаю, а что ты скажешь на это?! – поинтересовался Аркадий, и он запел со своим обыкновенным одесским прононсом:

Цыпленок, жаренный,
Цыпленок пареный….

Услышав знакомый им голос, они обалдели, что им чуть не пришлось грабануть самого Аркадия Северного.
-Ну, все не продолжай, действительно ты – Северный, – сказал с удивлением первый. – Слушай, а мое имя Гоша – «Циркуль».
-А меня кличут Паша – «Шрамом», – представился второй. – Ты уж зла не держи, что наехал на тебя, давай с тобой выпьем за знакомство.
-Конечно, давай выпьем, – ответил Аркадий с улыбкой на лице. Выпили они за знакомство, а потом «Циркуль» и «Шрам» пригласили Аркадия к себе на «хавиру». Пришли они туда, а там еще несколько людей. Хата была, похоже на притон: выпивка, курево, карты, красивые бабы, в общем «блатная хаза». И Аркадий сам того не ожидая задержался там больше, чем на неделю. Все это время Северный пел для этой блатной компании. И с утра до поздней ночи у них выпивка, карты, девочки. А так как Аркадий был заядлым картежником, то тоже был не прочь перекинуться в картишки одну - вторую партию, но вот только в карты ему редко везло.
 И вот в один из дней, сели они резаться в карты, все здесь бывалые шулера. Сидят играют, а Северный играет на гитаре и поет для них блатные песни. Рядом с ними сидят девочки, украшая мужскую компанию.
-Ну, что может теперь в покер? – предложил один из мужиков. – Аркаш, давай и ты с нами? Будешь играть?
-Буду, – ответил ему Аркадий, отложив гитару в сторону, и подсаживаясь ближе к столу, где уже начали сдавать карты на игроков. Началась игра, так незаметно прошло полчаса. После очередной партии снова раздали карты. Аркадий взял их в руки, посмотрев: «Вот, черт! Не везет, так не везет! – подумал он про себя. – Да с этими тремя шестерками, мне никогда не отыграться», – он прекрасно понимал, что ему нужно что-то делать - иначе его дела будут хуже некуда. После этих мыслей Северный закурил, он знал, что игра ведется нечестно и ему уже никогда не отыграться с такой картой.
-Аркаш, да плюнь ты на эту игру, – сказала одна из девиц, подсаживаясь к Аркадию, и начав своей рукой теребить ему волосы. Девочка была уже изрядно пьяна. – Плюнь…, – продолжала она шептать ему на ухо. – Пойдем лучше отсюда, и я тебе сделаю так хорошо, что ты все забудешь. Ну, как тебе такое предложение? – спросила девица. Аркадий на мгновение задумался, держа в руках карты, и в пальцах левой руки сигарету. У него в голове витали неясные мысли, как ему уйти от сюда. И тут у него возникла идея, Северный взял сигарету в зубы, и попыхивая ей, положил карты на стол рубашками вниз сказал:
-Все мужики, я пас, – после этих слов он вышел из комнаты, в коридор. Ему нужно было позвонить одному человеку, и этим человеком был Дмитрий Калятин. Благо было еще, то что в квартире был телефон. Аркадий подошел к нему, набрав номер друга, и стал ждать, нервно куря сигарету. И, наконец-то, после полуминутного молчания кто-то снял телефонную трубку.
-Да, я вас слушаю, – раздался голос Дмитрия Михайловича.
-Димочка, привет эта Аркадий.
-Привет, Аркаш, как у тебя дела? – поинтересовался Калятин.
-Дима, помоги мне, – взволнованным голосом сказал Аркадий.
-А, что случилось Аркаш?! – спросил Дмитрий с удивлением, но он уже понимал, что Аркадий попал в какую-то неприятную ситуацию.
-Дима, я тебя очень прошу, приезжай на улицу Камышовая дом одиннадцать, квартира тридцать. Дима я тут попал в такую кампанию. Я тебя очень прошу, забери меня отсюда, – по голосу Аркадия было ясно, что ситуация была черезвычайно серьезная.
-Хорошо, Аркаш, жди я скоро, буду, – ответил Калятин, повесив трубку, Северный тоже повесил трубку, и вернулся обратно в комнату, где продолжалось игра криминальной компании. 
-Аркаш, где ты был, мы тебя уже все заждались? Сыграешь еще партию с нами? – предложил ему «Шрам».
-Сыграю, – ответил Аркадий, вновь подсаживаясь к столу, как не в чем не бывало. Вновь началась игра, и пока она шла, за это время Калятин приехал. Он вошел в подъезд и поднялся наверх по лестнице, затем позвонил в звонок квартиры под номером тридцать. Через минуту ему открыла дверь красивая девица легкого поведения, она была чуть прикрыта халатом, эта была хозяйка квартиры, в которой гуживалась та самая блатная компания, в которую случайно пришлось попасть Аркадию. Дмитрий Калятин окинул ее взглядом, и с наглым видом отодвинув девицу в сторону, вошел в квартиру, ничего при этом не сказав.
-Вы к кому?! – с удивлением спросила хозяйка, куря сигарету, и с недоумением смотря на наглого незнакомца. Дмитрий Михайлович, в свою очередь, пытался казаться как можно круче:
-Где Аркадий Северный?!!! – возмущенно почти крича спросил он.
А вы кто?! – спросила девица у Калятина.
-Я его импресарио! – ответил Дмитрий. – Так я дождусь вразумительного ответа от вас! Северный, у вас?! – продолжал на повышенных тонах разговаривать Калятин.
-Ну, да, – ответила она, протяжным голосом, так как была под хмельком. – Вон там с мальчиками в карты режется, в другой комнате, – после этих слов Калятин по-деловому вошел в комнату и с ходу начал кричать:
-Аркадий! Ты почему здесь?!! Ты же уже должен быть на поезде, тебе на БАМ нужно ехать, а ты здесь?! Почему ты до сих пор здесь?!!! – возмущенно спросил Дмитрий Михайлович, разыгрывая целый спектакль перед удивленной публикой. Аркадий с досадой стукнул себя рукой по лбу, проведя ей по всему лицу:
-Е…, точно! Мне же нужно ехать! Мужики сколько время?! – спросил он с растерянным взглядом у присутствующих. 
-Да, уже скоро пять часов будет, – ответил Калятин. – Если ты поторопишься, то еще может успеешь на свой поезд.
-Ну, все мужики, мне нужно ехать, у меня концерт на БАМе, – сказал Аркадий, прощаясь с этой криминальной компанией, и выходя из комнаты в коридор. Вместе с Калятиным они вышли на лестничную площадку. Будучи уже на улице, Дмитрий спросил у смеющегося Аркадия:
-Аркаш, как ты к ним попал-то?
-Да, они сами меня пригласили к себе, – ответил Аркадий, продолжая хохотать. – Ну, ты Димочка, молодец, как ты здорово с БАМом придумал!
-Если бы ты знал, как мне было страшно, – признался Северному Калятин. – У меня прямо душа в пятки ушла, когда я их увидел.
-Дим, спасибо тебе огромное, если бы не ты, я не знаю, что бы со мной случилось, – поблагодарил Аркадий друга. Он действительно был безумно рад, что Дмитрий не оставил его в трудную минуту, и приехал к нему на помощь.
-Да не за что, Аркаш, – ответил смущенно Калятин. – А ты сейчас куда пойдешь?
-Я не знаю, – ответил Аркадий, с грустью опустив глаза вниз. – Может быть к Володе Раменскому, если конечно они не уехали, – Северному действительно некуда было идти, и он сам даже и не представлял, к кому он может податься. Секунду думая, Калятин предложил:
А может, ко мне пойдем?
-Что, правда, можно?! – удивленно спросил Аркадий. – А как на это посмотрит твоя жена, то что ты меня привезешь к себе?
-Ну, я думаю, она поймет, я с ней поговорю, – ответил Дмитрий. – Ну, что Аркаш, едим ко мне?
-Конечно, едим, – ответил Северный с улыбкой. После этих слов они поехали в Веселый поселок, где жил с семьей Дмитрий Калятин.
 К шести часам они уже были дома, сидели в зале на удобном диване, на столике у них стояла бутылочка водочки, которую Дима приобрел по дороге. Дмитрий с Аркадий сидели на диване, вместе выпивая и ведя мирную беседу. Тут подвыпивший Калятин сказал:
-Знаешь, что Аркаш…, а что если ты поживешь у меня?! Что ты на это скажешь?
-Димочка, да я бы с огромным удовольствием, – ответил с грустной улыбкой Аркадий. – Да, вот только, как на это посмотрит твоя супруга?
-Ну, я попытаюсь убедить ее, чтобы она согласилась, – ответил Дмитрий.
 Прошло минут десять, дверной замок щелкнул от поворота в нем ключей, и в квартиру вошла женщина. Она закрыла дверь за собой и включила в прихожей свет, эта была Софья Григорьевна Калятина, которая только что пришла с работы. Она была среднего роста приятной внешности, у нее было круглое лицо и серого-лубые глаза, небольшой нос, алые губы, и русые волосы. У женщины была красивая фигура, она имела миловидную внешность, вот такая вот обыкновенная советская женщина, заботливая мать и любящая жена, от нее так и веяло домашним уютом и покоем. Как только она вошла в квартиру, к ней тут же навстречу, из зала вышел с улыбкой на лице Дмитрий Калятин.
-Софа, здравствуй, – начал он с хмельной улыбкой.
-Здравствуй, Дим, – она посмотрела на него, и тяжело вздохнув, спросила. – Ты, что выпиваешь? А с кем?
-Софа, я тебя прошу, только не ругайся, – начал оправдываться Дмитрий. – Я хочу тебя кое с кем познакомить. Пойдем, он сидит в зале. Помнишь, записи Аркадия Северного, которые я приносил от друзей, вот. А еще концерт у нас писался дома весной, когда ты была с детьми в Сестрорецке. Так вот, он у нас в гостях, – после этих слов Калятин проводил жену в зал, где находился Северный.
 Женщина вошла в комнату, на диване сидел молодой человек лет тридцати шести, очень худой и измотанный, приятной интеллигентной внешности, при галстуке, в светленькой, чистенькой рубашке, хотя было видно, что ее стирали не один раз. На нем были темно-коричневые брючки со стрелками. Всем своим видом мужчина вызывал к себе жалость, было видно, что он очень беден, одежду, которая на нем, он стирает сам, пытаясь поддерживать опрятный внешний вид. Лицо у него, хоть и молодое, но уже такое усталое, и особенно это было видно в его огромных карих глазах. Похоже было, что этому человеку, и поесть-то ни всегда удавалось. Увидев его, в глубине души Софье Григорьевне стало его жалко. Он грустно посмотрел на нее, поднявшись с дивана и приблизившись к ней:
-Здравствуйте, меня зовут Аркадий, – произнес он приятным мелодичным голосом, взял ее руку в свои и поднес ее к свои губам, целуя ее. От такого женщина даже на мгновение дар речи потеряла, но собравшись с мыслями, ответила:
-Добрый вечер, я жена Дмитрия, мое имя Софья Григорьевна, – и в ее голосе чувствовалось какое-то смущение. Ведь друзья Дмитрия Калятина, чаще всего были просто обычными мужиками, порой даже грубыми, а тут такая галантность.
-Мне очень приятно с вами познакомится, – ответил Аркадий, слегка улыбнувшись, от чего его лицо стало еще приятней.
-Мне тоже, приятно, – сказала Софья Григорьевна, и вышла из зала. Дмитрий
Михайлович последовал за ней.
-Софа, тут такое дело…, – начал Калятин, подходя ближе к жене. – Аркадию негде жить….
-Ну, и что?! – спросила Софья Григорьевна, с удивлением посмотрев на мужа.
-Софа, разреши Аркадию немного пожить у нас, – сказал Дмитрий, следуя за женой на кухню.
-Дима, ты понимаешь, о чем ты меня просишь. Он совершенно незнакомый человек, и ты просишь меня, чтобы я разрешила ему жить у нас. Вот ты скажи мне, ты в нем уверен? – спросила Софья Григорьевна, вопросительно посмотрев на мужа.
-Уж поверь мне, я в нем уверен, это очень порядочный человек, – начал убеждать ее Дмитрий. – Если бы ты себе только представила, из какой я его сегодня компании забрал. Это была чуть ли не воровская компания. Представь себе, в каких условиях ему пришлось жить!
-Ты мне лучше скажи, Дима, что он там делал? В этой, как ты сказал воровской, компании?! – возмущенно спросила у мужа Софья  Григорьевна.
-Я сам его об этом спросил, и он мне ответил, что попал туда совершенно случайно, – сказал Калятин. – А сегодня Аркадий позвонил мне, и попросил меня, чтобы я ему помог. Ты бы слышала его голос в этот момент, когда он мне звонил. Аркадий был очень взволнован, если не сказать, даже напуган. И я поехал туда к нему и помог ему. Софа, ну поверь ты мне, он нормальный человек, к тому же Аркадий отличный певец. Разреши ему немного пожить у нас. Ну, что ты скажешь?! – речь Дмитрия Михайловича была очень убедительной. Софья Григорьевна на мгновение замолчала, она думала в этот момент: «Ну, да в общем по внешнему виду, это вроде бы приличный человек. Одет он, конечно, бедненько, но по нему видно, что он не сявка. Интеллигентный молодой человек, очень приятный внешне и такой галантный, руки целует, видно, что он очень воспитанный.  Ладно пусть поживет, некоторое время у нас. Ну если что, то выгнать его будет никогда не поздно», – думала про себя Софья Калятина. Вот только она в этот момент даже в мыслях себе не могла представить, что до какой степени Аркадий вольется в их семью. Что впоследствие он станет не просто другом ее мужа и жильцом у них в квартире. Аркадий для их семьи станет гораздо больше, чем просто другом и квартирантом, но это будет потом. Софья вышла из кухни в коридор, и приоткрыв дверь в зал, сказала:
-Аркадий, вы можете у нас пожить некоторое время, – после этих слов Северный, как ошпаренный подскочил с дивана. Он ожидал всего, но даже в самых своих светлых мыслях, Аркадий не мог себе даже и представить, что ему разрешат остаться.
-Спасибо! Огромное вам спасибо! Я даже не знаю, как я смогу вас отблагодарить! – сказал Северный, в глазах у него были, слезы радости. Да он и не стремился их скрыть. Будучи человеком импульсивным Аркадий снова кинулся целовать руки Софьи Григорьевне, смотря ей в глаза с искренней благодарностью.
-Вы, наверное, голодный? – поинтересовалась Калятина, смущенно опустив глаза вниз.
-Ой, ради бога, не волнуйтесь, мы только, что с Димой перекусили, -  ответил Северный с приободренной улыбкой на лице.
-И чем вы перекусили, огурцами и луком?! – насмешливо спросила Софья Григорьевна. – Это не еда. Я сейчас, приготовлю ужин.
-Хотите, я вам помогу? – спросил Аркадий, следуя за Калятиной на кухню.
-А что, вы умеете готовить? – поинтересовалась Софья у Северного.
-Если честно, я очень люблю готовить. Я ведь вырос в многодетной семье. У мамы нас было пятеро. И еще в раннем детстве она научила нас самостоятельности. Готовить, стирать, – ответил ей Аркадий.
-Ну, ладно помогите, - сказала Софья Григорьевна, одевая фартук и становясь у плиты.
-Аркаш, ты пока возишься, на кухне я пойду, приготовлю для тебя место, где ты будешь спать, – сказал Дмитрий Калятин, заглянув на кухню.
-Димочка не гоношись, – ответил Аркадий с улыбкой на лице, посмотрев в его сторону. – Ты можешь мне даже на полу постелить, и меня это вполне устроит, – но Дмитрий в этот момент уже не слышал, что ему говорил Северный, так как ушел в другую комнату.
-Что мы будем готовить? – спросил Аркадий, подойдя к Софье Григорьевне.
-Суп, – ответила она.
-Ну давайте, я вам помогу покрошить овощи для зажарки, – предложил Северный.
-Ну, помогите, только фартук повяжите, а то испачкаетесь, – сказала Софья. Аркадий одел фартук и продолжил свою беседу с Калятиной.
-Вот я, например, не могу одеть, грязную рубашку, или мятые брюки. Мне обязательно нужно с утра всю отутюжить, а если вещь грязная, то постирать, – говорил Аркадий, продолжая резать овощи. Софья смотрела на него и диву давалась, что совершенно посторонний человек, но такое впечатление, что она его уже давно знает. И ей казалось, что она его уже знает много лет. Но все же ей очень хотелось узнать о ее новом жильце, как можно больше. «Где он жил, с кем он жил, и почему ему в данный момент негде жить, не дебошир ли он? Есть или у него семья или он холост?» – эти вопросы очень мучили Калятину. И она стала незаметно спрашивать у гостя, что он за человек:
-А для меня мужчина на кухне это что-то невообразимое. Вот Дима, вообще готовить не умеет, все у него что-то пригорает. Но для меня является большой наградой, когда я наблюдаю с каким аппетитом он ест, то что приготовила я, – с веселым смехом сказала Софья. – Аркадий, я вот смотрю, вы все сами делаете, и готовите и стираете. Вы, наверное, еще холостой?
-Да, нет, я был женат. Просто мы развелись, – с грустью в голосе ответил Аркадий.
-Это, конечно, не мое дело, но я все же спрошу у вас, почему вы развелись со своей женой? Поймите, Аркадий, все-таки вы будете у нас жить, и мне важно знать, что вы за человек? – со всей своей прямотой спросила Софья Григорьевна.
-Вообще-то мне об этом, не очень приятно говорить, – со вздохом начал Северный. – Но наш развод произошел из-за банальной пьянки. Просто я тогда работал на такой должности, где нужно было выпивать, и причем очень сильно и постоянно, – начал объяснять ей Аркадий, пристально посмотрев на нее, приподняв брови.
-И что же у вас такая за работа была, где нужно было пить?! – возмущенно спросила Софья Калятина.
-Я работал заместителем начальника в организации «Экспортлес», – начал Аркадий свой рассказ. - Софья Григорьевна, я сам из Иваново. Я там родился и закончил школу, затем приехал в Ленинград поступать в ЛТА. Окончив академию, я отработал три года в «Экспортлесе» в отделе сбыта, потом я отслужил два года в армии. И вот представьте себе. Еду я один раз по делам в Ленинград, и вдруг вижу из окошка электрички ее. Свою будущую жену, Валю. Я как только ее увидел, у меня будто в голове все помутилось, и я выскочил к ней из электрички….
-Любовь с первого взгляда? – поинтересовалась у него Софья, прервав Аркадия.
-Да, я сразу полюбил ее. Вот так вот мы с Валюшей познакомились, совершенно случайно, – сказал Аркадий с грустной улыбкой на лице. – А через два года у нас родилась дочь Наташа, – когда он это произнес, у него был какой-то трепет в голосе. – И вот потом меня поставили заместителем. Знаете, Софья Григорьевна меня очень быстро заметило руководство, и решили поставить меня на руководящую должность. И вот началось…. Знаете, там, так принято было…. Если ты становишься замом у начальника, то ты обязан вместо него бывать на всех увеселительных мероприятиях. Я ведь, раньше не пил, – почти оправдываясь, продолжал Аркадий. – А так как я бы на этой должности, меня обязывали ходить на различные мероприятии, где нужно было пить, при чем пить по черному. Ну, и я начал постепенно спиваться. Знаете, иногда доходило до такого, что после этих вечеров, я не мог на следующее утро на работу выйти. Ну, а они… ведь видели все это…, – после этих слов Аркадий растерянным взглядом посмотрел на Софью Григорьевну. Она смотрела на него изумленным взглядом, потом через несколько секунд молчания спросила:
-Вот вы говорите, что начали сильно пить, и начальство это видело, и что они ничего не сделали?
-Но им так было удобно, – ответил Аркадий, как-то нервно поджав губы. – Они так же продолжали меня эксплуатировать после работы. Ну, вот представьте себе. В то время я уже жил с женой, в квартире у ее родителей на Таллиннской. Да это недалеко от вас, – и Северный показал рукой в сторону дома, где, когда жил с семьей. – Кому понравится видеть своего мужа постоянно в таком состоянии? И вот дело дошло до такого, что Валя в один из дней, просто сказала мне: «Уходи, я больше не могу это терпеть», – после этих слов Аркадий замолчал, и сел за стол грустно опустил глаза вниз.
-Спасибо, вам Аркадий, вы мне очень помогли, – ответила Софья, ставя суп на огонь.
-Не за что, – ответил Северный, не поднимая глаз.
-И что вы, после этого ушли? – спросила Калятина, обернувшись в сторону Аркадия.
-Да, я ушел, – ответил он, и снова замолчал, уйдя куда-то в свои мысли.
-Аркадий, может быть мы с вами перейдем на ты? – предложила Софья Григорьевна.
-Простите, что вы сейчас сказали? – переспросил у нее Аркадий, очнувшись от своих мыслей.
-Я говорю, может мы на ты перейдем, а то как-то неудобно, и прошу называйте меня Софа, а то с этим отчеством я себя как-то не ловко чувствую, – ответила Калятина.
-Хорошо, конечно, давайте перейдем на ты, – одобрил ее предложение Северный.
-Вот ты говоришь, ушел из семьи, а где ты жил все это время? – поинтересовалась Софья Григорьевна.
-У друзей, то у одного, то у другого. Потом жил у Володи Раменского, – ответил Аркадий, ему была неприятна эта тема, так как у него сразу перед глазами вставали те парадные, где ему приходилось ночевать, и от этого он вновь замолчал, а потом перевел разговор на другую тему. – Мне Дима сказал, что у вас двое детей, мальчик и девочка.
-Да двое, сын уже взрослый, в старших классах учится, а дочь еще маленькая, – с улыбкой ответила Калятина.
-Я очень люблю детей, – признался Аркадий с улыбкой на лице. – Мы как-то с ними очень быстро находим общий язык. Когда я жил у Володи Раменского, то у меня были очень хорошие отношения с его ребятами.
-Аркадий, позови Диму, пусть идет ужинать, – сказала Софья Григорьевна, ставя тарелки на стол, и наливая в них горячий суп. Приятный запах домашней пище разнесся по всей кухне. Аркадий уже не мечтал, когда-нибудь, вот так просто сидеть в домашней уютной обстановке на кухне, за столом перед домашней едой, приготовленной с такой любовью. Северный, измотанный своей бродяжий жизнью, соскучился, по этому обыденному уюту, и домашней, семейной обстановке, которую обычные люди, просто не замечают, и принимают, как должное.
-Хорошо, я сейчас позову его, – сказал Аркадий, и поднявшись со стула, вышел из кухни. Пройдя по коридору, Северный заглянул в одну из комнат, откуда доносился шум, Калятин поставил раскладушку к стене.
-Дима, ужин готов, пойдем есть, – сказал Аркадий, войдя в комнату, и остановившись в дверях, оторопел от увиденного. Калятин поставил для Северного раскладушку в этой комнате, а возле окна на столе поставил магнитофон, рядом с ним лежали стерео-наушники. Комната напоминала домашнюю студию.
-Аркаш, здесь будешь спать, вот в этой небольшой комнате моей дочери. Ее кровать я переставил к нам. Скажи мне, тебе нравится? – спросил Дмитрий Калятин.
-Димочка, ну зачем ты так гоношишься из-за меня? – смущенно ответил Аркадий, разведя руки в стороны.
-Не ну, тебе нравится? – повторил свой вопрос Калятин.
-Димочка, ну, конечно же, нравится, – сказал Северный с улыбкой на лице, обнимая друга. – Просто не хочу никого стеснять. Ведь я мог бы лечь даже на кухне на матрасе, и был бы очень доволен, – ответил Аркадий, радостно посмотрев на друга.
-Аркаш, ничего страшного ты никого не стеснишь, пока здесь поживешь, – ответил Дмитрий Михайлович с улыбкой.
-Дим…, ну зачем, а как же вы будите жить с Софьей, ведь когда с вами дочь будет в комнате? – удивленно спросил Аркадий.
-Аркаш, я тебе хочу сказать честно, мы с женой редко этим делом занимаемся, так что она нам ни чем не помешает, – сказал Каляитн. – В мои сорок четыре, потребность в этом уже не такая, как в двадцать.
-Дима, мы с тобой тут заболтались, а на кухне суп стынет, пойдем поужинаем, – предложил Аркадий, и они вышли из комнаты. Придя на кухню, все сели за стол ужинать. Северный до сих пор был в каком-то смятении, он медленно пережевывал каждую набранную ложку супа.
-Димочка у тебя прекрасная жена, очень вкусно готовит, – похвалил Аркадий Софью Григорьевну.
-Аркадий, вот ты говоришь, что я вкусно готовлю, но ты так медленно ешь, что я бы лично сказала, что тебе не нравится, – усмехнулась Софья Калятина, ей было интересно и даже смешно, что человек, который двадцать минут ей с таким интузиазмом помогал, а сейчас сидит и так стесняется за столом.
-Ну, что вы, Софья Григорьевна…. Действительно очень вкусно, – ответил смущенно Аркадий, ему очень понравилась домашняя еда Софье Калятиной, он просто не привык в гостях много есть, и всегда очень стеснялся, когда находился в непривычной для него обстановке. Северный до сих пор не мог себе представить, что может, хоть некоторое время пожить в семейной, домашней обстановке. Ему казалось, что он своим присутствием он стесняет эту семью, но все-таки Аркадий попытался пересилить свое смущение, стараясь вести себя естественно.
 После ужина все пошли в зал, Северный взял в руки гитару, и решил что-нибудь спеть для гостеприимных хозяев, так вечер и прошел под песни Аркадия под гитару и анекдоты в перерывах. Пришло время ложиться спать. Пожелав спокойной Дмитрию и Софье, Аркадий пошел спать. Он вошел в небольшую комнату, где стояла раскладушка для него, застеленная чистым, белоснежным бельем. Напротив, стоял небольшой шкафчик. Северный снял с себя вещи, аккуратно повесив их в шкаф на вешалку. Выключил свет в комнате, и лег на раскладушку, укрывшись шерстяным одеялом, заправленным в белоснежный пододеяльник. Он положил руки под перьевую мягкую подушку. Сытый и счастливый Аркадий очень скоро уснул.
 В семье Калятиных Северный прожил почти на два года. Будучи человеком очень веселым, общительным, жизнерадостным Аркадий очень быстро влился в семью Дмитрия и Софьи. Нашел общий язык с и детьми, которые были просто в восторге от присутствия такого умного, начитанного человека умеющего и понимающего их. С появлением Северного, их дом наполнился весельем и юмором пришедшим вместе с энергичным Аркадием. Но в тоже время он внес очень много сложностей, и волнений в их спокойную семейную жизнь. Страстная и неуемная натура Северного, вихрем эмоций и чувств ворвалась в обычную семью Калятиных, тем самым, превратив их размеренную жизнь в череду различных неожиданностей.
 Аркадий живет больше чувствами, чем разумом, и в этом и есть его самая большая сложность характера. Он человек порыва, и какого-то мимолетного мгновения, Аркадий творческая личность, и именно поэтому он такой всегда непредсказуемый. Но в то же время Северный, человек очень добрый и отзывчивый, веселый, он не только становится лучшим другом для Дмитрия Калятина, но так же Аркадий находит общий язык и с Софьей Григорьевной. С ней он очень обходителен, как и с любой женщиной. Ведь Северный по своей натуре джентльмен, к слабому полу он всегда относился с огромным уважениям. Каждая женщине для него была неповторима. Для Аркадия любая дама представляет собой интерес и вызывает чувство преклонения перед слабым полом. Он видит и находит в той или иной особе, то, что не замечают остальные мужчины. Будучи натурой страстной и влюбчивой, он испытывает постоянное чувство необходимости любить и быть любимым. Он никогда не нагрубит и не обидит женщину, слова плохого не скажет. И это действительно было так, до тех пор, пока Аркадия самого глубоко не ранила одна из очень дорогих ему женщин. В будущем он так и не сможет оправится от такого предательства, и после этого ему уже будет в жизни вообще на все наплевать. Но это будет чуть позже, а пока он пытается обрести душевное спокойствие в семье Калятиных.      Аркадий старается показать себя с лучшей стороны перед Софьей Григорьевной. Проявив перед ней свои самые хорошие качества своего характера. Он постепенно начнет сходится с ней, увидев в Софье добрую, заботливую, милую и даже хрупкую особу. Аркадий видит в ней, то, на что не обращал внимания Дмитрий Калятин в своей жене, прожив с ней много лет. И Северного тянет к Софье Григорьевне, она спокойная и домашняя, а ведь он давно уже изголодался по таким особам, как Калятина. Будучи старше его на десять лет она с легкостью дает Аркадию дельные советы, и он старается прислушиваться к ним, хотя может и делает вид, что не замечает то, что говорить ему Софья Григорьевна. Он подчиняется ей во всем. И даже если где-то ему приходится унизится перед ней, от этого он не испытывает большого дискомфорта, ведь она для него всего лишь слабая женщина, и для него ничего не стоит стать перед ней на колени и попросить прощения, целуя ей руки. Своего рода Аркадию даже приятно, что он как-то обольстил и очаровал хозяйку своим поведением. Для Дмитрия Калятина в свою очередь Северный является хорошим другом, с которым они куролесят и весело проводят свободное время. В скором времени Аркадию Калятины доверяют ключи от своей квартиры, и с этого момента он понемногу обретает душевное равновесие.
 Постепенно Северный начинает забывать о том времени, когда он был голодный и ночевал по парадным. Хоть он и живет у чужих людей, на этот период в своей жизни это пристанище он считает своим домом, пусть и на время.
 В один из дней Аркадий как обычно встал рано утром, пошел на кухню сел за стол налил себе рюмочку водочки, и выпив ее, закурив сигарету уставил свой взгляд в окно. Он думал о своих проблемах, накопившихся за последние время, и в своих мыслях Аркадий не мог найти решения. Вскоре проснулся и Дмитрий Калятин, когда он вошел на кухню Северный сразу не заметил его.
-Доброе утро Аркаш, – сказал Дмитрий подойдя к нему. – Я смотрю, ты с утра уже начинаешь пить? – вопрос Калятина, в этот момент, был неуместным, ведь у Северного каждый день начинался с рюмочки чего-нибудь горячительного. И поэтому Аркадий все время находился в состоянии немного под шофе, слегка так сказать, в приподнятом настроении. Тем самым хоть немного успокоив нервы, и на время, позабыв о своих проблемах.
-Прости что, Дим? – переспросил у него Аркадий, повернув к нему голову, тем самым отведя взгляд от окна.
-Я спрашиваю, ты не рано начал пить? – сказал Калятин, подсев к Северному за стол. Аркадий посмотрел на него пристально, и затянувшись сигаретой ответил:
-Дим, я сейчас нахожусь в очень сложной жизненной ситуации. Понимаешь меня, и я не знаю, как ее разрешить.
-Пока не совсем, – сказал Дмитрий, вопросительно посмотрев на Аркадия. – Что за ситуация, и почему ты ее не можешь разрешить?
-На мне висит огромная денежная сумма. Ты себе не представляешь, какие это деньги! – сказал Аркадий, нервно разведя руками в стороны.
-И сколько составляет эта сумма? – спросил Дмитрий.
-Больше, тысячи рублей, – ответил Аркадий, грустно опустив глаза вниз.
-Ого! И каким образом ты умудрился так влететь? – обалдев, спросил Калятин.
-Это кредит, я ведь с женой развелся и ушел из дома, но я до сих пор там прописан. Вот, – со вздохом начал объяснять ему Аркадий. – А я его так и не успел тогда погасить, плюс ко всему это еще и штрафы из вытрезвителя, и алименты. И вот я думаю, когда я смогу погасить всю эту сумму с моими-то доходами? Я бы очень хотел сходить к дочери, но я не могу, там появится…. Дело в том, что меня постоянно пасет участковый. Я бегаю от него, как заяц по минному полю. Дим, я тебя очень прошу, помоги мне? – попросил Аркадий, докуривая сигарету, и нервно стряхивая пепел в пепельницу. Дмитрий подумал несколько минут молча. Потом ответил:
-Ладно, Аркаш, не расстраивайся, я что-нибудь придумаю. Можешь сильно не волноваться, – постарался хоть как-то успокоить друга Калятин.
-Огромное тебе спасибо, – ответил Аркадий с приободренной улыбкой на лице.
 Через творчество Северного Дмитрий Михайлович заводил знакомства в разных сферах жизни с весьма значительными людьми, так что в скором времени весь этот долг спишут по счету, и Аркадий станет совершенно свободен от всяких долгов в своей жизни.
-Аркаш, а с работой у тебя как? – спросил Дмитрий, наливая себе кофе.
-Да…, все я там уже не работаю, – ответил Аркадий, махнув рукой.
-Ну, как же так? Давай я тебя хоть как-то пристрою? – предложил Калятин, попивая кофе.
-Дим, ты и так для меня очень много сделал, я сам как-нибудь разберусь с этим делом, – ответил Северный, ему было действительно неудобно, ведь Дмитрий Михайлович, и так для него очень много, сделал, а он даже и не знал, чем его за это отблагодарить, если только, что песнями на запись.
-И все-таки Аркадий не упрямься, – настаивал на своем Дмитрий. – Давай я тебя устрою в гарантийную радиомастерскую от киевского завода «Юпитер» снабженцем, им как раз требуется человек?
-Хорошо, Дим. Но мне, правда, весьма неудобно перед тобой, – сказал Аркадий с растерянной улыбкой на лице.
-Да, ладно тебе. Неудобно ему, – весело улыбаясь, ответил Дмитрий. – Успеешь еще отблагодарить. Давай завтра пойдем туда и оформим все документы. Ты согласен?
-Конечно, согласен. Вот только я ведь в радиоэлектронике абсолютно ничего не понимаю, как я там буду работать?! – спросил Аркадий, удивленно посмотрев на Дмитрия.
-Ну, ничего, разберешься, я думаю, – ответил Калятин, допив кофе.
 На следующее утро они пошли в ремонтную гарантийную мастерскую устраивать Аркадия. Оформив необходимые документы, Северного приняли на работу снабженцем. Его задача заключалась в том, что ему нужно было ездить в Киев за запчастями и оформлять рекламации. Режимный график не стеснял Аркадия, так как был очень свободным. И Северного он вполне устроил, конечно же, он был очень доволен. Так после первой своей поездки по работе Аркадий вернулся домой, разделся и сел на кухне.
-Аркаш, ну как тебе твоя новая работа? – спросил Калятин. – Нравится?
-Да, ничего хорошая работа, – ответил Северный, ставя небольшой чемоданчик на стол.
-Аркаш, убери чемодан со стола, – сказала Софья Григорьевна. – Мы сейчас ужинать будем.
-Димочка, а ты не хочешь отметить мой первый рабочей день? – с хитрой улыбкой поинтересовался Аркадий.
-Да, я бы не против, вот только у нас ничего нет, – ответил Калятин. – Так что просто поужинаем.
-КАК НИЧЕГНО НЕТ?! – возмущенно спросил Аркадий. – А зохен вэй, товарище бояре, я князя Шульского не вижу среди тот! Димочка, у нас не просто ничего нет. У нас есть нечто, – ответил Северный, и полез в чемоданчик, достав оттуда литр спирту. – Это чистейший спирт. Димочка, тащи стаканы, – предложил он, и Калятин тут же с радостной улыбкой достал две рюмки, поставил их на стол.
-Так что, это будет постоянно так? – возмущенно спросила Софья Григорьевна. – Вы же сопьетесь?
-Софьюшка, да мы по чуть-чуть, – ответил Аркадий, посмотрев на Калятину невинными глазами. Она ничего не ответила, накрыла на стол, и поужинав ушла в свою комнату. Правда по чуть-чуть, у Аркадия с Дмитрием не получилось, а так как Северному ежедневно давали по литру спирта, то пили они потом вместе с Калятиным по - черному, этот самый спирт.
 Спустя неделю Аркадий решает сделать гитарный концерт для Дмитрия Михайловича. Во вторник 23 сентября они начинают запись первого концерта у Калятина. Северный, как всегда, берет в руки гитару, и они включив магнитофон, начинают запись.:
«Сегодня прозвучат цыганские, лирические, ну и как всегда Северный споет из своего репертуара, то есть зоновские песни. И так цыганский романс», – и после этого вступительного слова дивным, чуть усталым баритоном Аркадий начинает исполнять «Тихо табор цыганский уснул».

Тихо табор цыганский уснул,
Только слышны аккорды гитары,
Под цыганский напев медных струн, }х2
Чей-то голос вдали напивает.

Молодая цыганка не спит,
Обняв смуглова парня рукою,
Скоро утро, туманы взойдут,
Над широкую быстрой рекою….

От услышанного и увиденного Дмитрий Михайлович был просто в восторге. Аркадий настолько красиво исполнял этот романс, что у Калятина по спине побежали мурашки от переливов голоса Северного. У Дмитрия вспотели ладони, когда он сидел рядом, слушая пение своего друга под гитару, настолько это было сильно, и именно эта и была самая большая благодарность Аркадия за все, то что сделал для него Калятин.

Что-то стонет душа одинокая,
Где ты радость моя одинокая? }х2
Вспоминаешь ли ты обо мне?

Не забыла ли ночи ты лунные?
Нежных встреч вместе пройденный путь.
Не разбилась ли сердце тревожное?
О чужую холодную грусть.

Аркадий исполняет песни с такой душой, и грустью. Ведь он и сам очень сильно переживает, что у него произошел разрыв с женой, в мыслях он очень хотел бы вернуть все обратно, то, что он недавно потерял. И у самого Северного еще не успела зажить та рада на сердце и в душе, почему большая часть этого концерта состоит в основном из грустных песен.

Вечер над Невою догорает,
Тихо в Ленинграде в этот час,
Я хочу, чтоб ты была со мною,
Но тебя со мною нет сейчас.

Тихий вечер теплый вечер,
Я такие вечера люблю,
В этот тихий теплый вечер,
Для тебя любимая пою….

***

Ты не приедешь, и я не жду тебя,
Не знаешь ты, куда судьбою брошен я.
Я стал не тот, как знала ты меня,
Я стал больной, я стал душой изношенный.

Из края в край летаю я!
В путях тяжелых я истерзал себя,
И жизнь свою веселую простую,
Сменил на жизнь без ласки и огня….

Когда Аркадий начал исполнять эту песню, на глазах Дмитрия даже слезы выступили, настолько душевно Северный исполнял ее. После этого они прервались на небольшой антрактик, а после него Аркадий исполнил еще ряд песен.

«А вот теперь, так сказать из моего репертуара. Песенка называется «Возвращение», – Аркадий перед тем как начать исполнять еще одну рвущую душу песню для начала достал из пачки сигарету, и прикуривая, продолжил, туша спичку. – Только я не знаю скоро ли я вернусь, но все же вернемся».

Как ты встретишь меня, ты любимая?
Если вдруг у людей на виду,
Из-за стенок тюремных и лагерных, }х2
Удивленно к тебе подойду.

Запорошенный пылью дорожную,
Покажусь на себя не похож,
Чем ты душу развеешь тревожную? }х2
Как ко мне ты тогда подойдешь…?!

Исполнив эту песню вывернув, как свою душу наизнанку как и души других людей, Аркадий спел еще несколько душевных песен, а потом немного развеселился, приняв очередную рюмочку. С веселой улыбкой на лице и азартным огоньком в глазах он вспомнил еще одну, но на этот раз более оптимистическую.

«А вот еще тоже песенка одна, такая небольшая».

У меня было сорок фамилий,
У меня было семь паспортов,
Меня тоже женщины любили,
У меня было двести врагов.
Но я не жалею!

Я всегда во все светлое верил,
Например, в наш советский народ,
Но не поставят мне памятник в сквере,
Где-нибудь у Петровских ворот.
Но я не жалею!

И хоть путь мне и длинен и боле,
И не раз заслужил похвалу,
Обо мне не напишут некролог,
На последней страничке в углу.
Но я не жалею!

И действительно слова этой песни для Аркадия впоследствии станут пророческими. Когда он умрет, вся страна будет праздновать, а о его смерти и в правду нигде не напишут. Северный, конечно, сам об этот не мог знать, когда взялся исполнять эту песню. После этой песенки Аркадий исполняет еще ряд превосходных, душевных песен. В заключение концерта он исполнил еще одну, трогающею душу песню.

Словами не лечат НО,
Вспомни тот вечер, 
Огнями окутан дом,
Ты вздрогнул, НО расцвело.

Обнял за плечи,
И думал, что власть,
Надо мной приобрел,
Ошибся мой милый,
Ведь я не любила,
Ведь мы не любили вдвоем….

-Эта запись сделана в Веселом поселке, двадцать третьего сентября тысяча девятьсот семьдесят пятого года, – говорит Аркадий заключительные слова. – Но мы не прощаемся, потому, что будет скоро еще одна запись, – продолжает Северный с веселой улыбкой на лице, доставая из пачки сигарету. – Эта будет, вероятно, дня через два.
-А может быть через три, – добавляет с улыбкой, подвыпивший Калятин. Аркадий обернувшись к нему, так же с улыбкой подтверждает:
-А может через три, да.
-Так всего хорошего, спасибо за внимание. С приветом Аркадий Северный! – прощается со слушателями Аркадий приободренным голосом. Дмитрий понимает, почему он так спешит, ведь они сейчас будут праздновать и от этого ему становится смешно. Оба они очень довольны получившейся записью, особенно потрясен Дмитрия Михайлович, но он даже не мог себе представить, что Аркадий лично для него, может сделать такой потрясающий концерт. Следующий концерт в исполнении Аркадия Северного на квартире Дмитрия Калятина состоится через две недели, аж седьмого октября, на него будет приглашено очень много друзей, которым и будет посвящен этот концерт. Он очень отличается от предыдущего концерта, здесь больше блатных и шуточных песен. И именно после этого концерта, у Северного появляется еще больше новых знакомых, и после него разные музыканты и знакомые Аркадия приходят и пишут его. Дом Калятиных превращается, буквально, в проходной двор с постоянными записями, концертами, и, соответственно, пьянками. Дмитрий Михайлович, который и без Аркадия любил выпить, а теперь помимо мужа Софья Григорьевна вынуждена терпеть и его друга, жившего у них. Но Северного пишут не только приходящие музыканты, которых Калятина даже в лицо не знает. В этот период проживания у Калятиных, Аркадий делает очень много записей для своего друга Дмитрия Михайловича, и по просьбе его друзей. Большинство из этих гитарных концертов Аркадий предпочитает записывать по ночам, ведь в это время суток ему никто не мешает, а спит он по обыкновению, очень мало.
 Так проснувшись, как обычно ночью, Аркадий включил магнитофон взял в руки гитару, и начал петь, включив запись:

Но что же ты грустишь,
Что нынче осень?
И листья золотые на земле,
Но что же не грустишь,
Что ровно в восемь,
Я не пришел любимая к тебе!

Никто тебя не любит, так как я,
Никто не поцелует, так как я,
Никто не приголубит, так как я,
Любимая хорошая моя…!

В этих ночных записях Аркадий не перенапрягает свой голос, поет тихо, и спокойно, но зато с какой душой. В то же время, он не хочет разбудить домочадцев. В каком-то смысле Северный считает себя обязанным Дмитрию Калятину за его старания. И вот днем Аркадий полностью отдает себя гостеприимному хозяину, а ночью пишет для его и его друзей концерты, причем делает все это бесплатно, ведь это же его друзья, а Северный не привык брать денег с друзей.
 Утром проснулся Дмитрий, голова болит после вчерашнего. Шатающейся походкой Калятин зашел в комнату Аркадия, а он сидит за магнитофоном в наушниках с гитарой.
-Слушай, а ты, что уже встал?! – удивленно спросил Калятин, подойдя ближе к Северному. Аркадий снял наушники и посмотрел на Дмитрия с улыбкой:
-С добрым утром, Димочка. Ты знаешь я вот, тут ночью немного поработал, послушай что получилось, – сказал он, давая Калятину наушники.
-Здорово, – ответил Дмитрий, надевая наушники и включая магнитофон. Под словами «немного поработал» Аркадий подразумевал, что половино 525 метровой ленты он уже записал. Прослушав несколько песен, друга Калятин опомнился, и даже немного протрезвел:
-Аркаш, а спишь, та ты когда, если ночью пишешься?! – удивленно спросил он у Северного.
-Дима, выспаться в жизни я еще успею, а сейчас у меня подъем. Я хочу и могу творить в полную силу! – с веселой, жизнерадостной улыбкой на лице и искрящимися огоньками в глазах ответил Калятину Аркадий.
 В дальнейшем Северный запишет очень много домашних концертов у Дмитрия Калятина. Многие из них вообще никуда не войдут, оставшийся только в личной коллекции Дмитрия Михайловича, их никто так и не услышал. А после распада Советского Союза из-за нехватки денег Калятин продаст их, даже не сделав с них копии. Аркадий так же по просьбе Дмитрия Калятина сделает для рыбаков, которым он так полюбился шесть-семь концертов, которые в дальнейшем просто исчезнут.

Глава 16

Перед ноябрьскими праздниками
 
                …С этой маленькой старой гитарой,
                Я смеялся, и плакал, и жил,
                Из-за этой вот струнной забавой,
                Оглянуться на жизнь не успел.

  Наступила золотая осень, деревья преобразились в роскошные цвета, червонного золота наряды. Дни стали более дождливыми, и короткими, изредко начинал падать снег, солнечных дней становилось все меньше. Но все же в один из таких солнечных дней Аркадий, будучи дома у Калятиных, долго думая и очень волнуясь в душе, все-таки, переборов свои сомнения, подошел к телефону и по памяти стал набирать телефонный номер, дома, где раньше жил с семьей. Аркадий поднес трубку к уху, стал ждать. Он тяжело дышал и нервно взглатывал, слушая гудки. Но вскоре на том проводе что-то щелкнуло, и раздался женский голос, эта была теща Аркадия.
-Да, я вас слушаю? – спросила она.
-Здравствуйте, Галина Даниловна, это Аркадий, – сказал Северный, облизывая пересохшие губы.
-Здравствуй, Аркадий, как ты чувствуешь? Где ты сейчас живешь? – поинтересовалась она у бывшего зятя.
-Спасибо, у меня со здоровьем все хорошо, – начал Северный, тяжело дыша в телефонную трубку. – Я сейчас живу на проспекте Огнева, в одной очень хорошей семье…. Я устроился на работу…. Скажите, Галина Даниловна, как себя чувствуют Валя, Наташенька? – спросил Аркадий, облизав пересохшие от волнения губы.
-Спасибо что спрашиваешь, у них все хорошо, – ответила с улыбкой Галина Даниловна.
-Галина Даниловна, я ведь позвонил не просто так, – начал Аркадий свой разговор.
-А что ты хотел? – поинтересовалась у него теща.
-Понимаете…, скоро ноябрьские праздники…. Мне бы очень хотелось увидеться с Наташенькой. Можно, я к вам приду ненадолго? – спросил Аркадий, нервно взглатывая, грустно опустив глаза вниз. Он ждал на свой вопрос отрицательного ответа. Наступило минутное молчание в трубке, потом со вздохом Галина Даниловна сказала:
-Аркаш…, если ты уж так сильно хочешь увидеться с Наташей…. Ты можешь придти завтра к детскому саду. Скажем, после обеда, я выведу ее из группы к тебе во двор. Тебя завтрашней день устроит?
-Да, конечно, я обязательно приду! До свидания! – ответил Аркадий с радостью в голосе, ведь он уже и не надеялся, что ему разрешат придти.
-До свидания, – простилась с ним Галина Даниловна, вешая трубку. После этого разговора с бывшей тещей Аркадий подошел к Софье Григорьевне, которая была сегодня дома, и что-то хлопотала на кухне.
-Софья, мне неудобно просить…, – начал Аркадий, подойдя ближе к Калятиной, и растерянно посмотрев на нее.
-Что ты хотел, Аркаш? – поинтересовалась она, на мгновение прервав свою работу по хозяйству и взглянув на Северного.
-Я завтра иду в госте к дочери, ты не могла бы достать коробку конфет? Ты же знаешь, что у нас в магазинах ничего путевого нет, – ответил Аркадий, пристально смотря ей в глаза.
-Ну то, что ты хочешь, увидится с дочерью это прекрасно, конечно же, я достану конфеты для девочки, – сказала с улыбкой Софья Григорьевна, накрывая на стол. – Сейчас пообедаем, и я схожу к своей знакомой, так что к вечеру у тебя будут конфеты, а может и раньше, зависит от того, как рано я вернусь.
-Спасибо, тебе огромное! – с радостью ответил Аркадия, целуя ее в щеку. От этого Софья Калятина, даже как-то смутилась. Она уже давно начала видеть в Аркадии, не только друга своего мужа, а молодого, обходительного, интересного мужчину. Хоть она и старалась ни давать воли своим чувствам, у нее это очень плохо получалось. Северный все это видел, и абсолютно не понимал, почему Софья скрывает то, что он ей нравится? Для Аркадия это было странно, будучи натурой, очень страстной и влюбчивой, он жил всегда именно чувствами, буйством своих эмоций. И он очень любил жизнь, и все ее наслаждения, данные ему на земле в этом мире. Поэтому Аркадий никогда не скрывал своих чувств, если он любил, тот всем сердцем, и ему чуждо было скрывать свои чувства.
 На следующий день Северный пришел во двор к детскому саду, где Галина Даниловна была заведующей, и где воспитывалась его дочь Наташа. Аркадий пришел на полчаса раньше с огромной коробкой конфет. По нему было видно, что он очень сильно нервничал перед встречей с дочерью, ведь Аркадий уже несколько месяцев не виделся с ней. Он сел на скамейку во дворе, и стал ждать, когда к нему бывшая теща выведет Наташу. С деревьев слетали богрово-красные листья, кружась и падая ему под ноги, кое-где землю уже припорошил снег, становилось по-зимнему прохладно. Небо было пасмурное, затянутое серыми тучами. Аркадий смотрел, то на часы, то на входную дверь в детский сад. И вот, наконец-то, дверь приоткрылась, и вышла Галина Даниловна, в накинутом на плечи пальто и шляпе, держа за руку четырехлетнюю Наташу в теплом пальтишке и теплой шапочке. При виде дочери, Аркадия бросило в жар, сердце стало биться сильнее и чаще, он уже давно мечтал об этой встрече, как ошпаренный, Северный подскочил со скамейки, и быстрыми шагами направился к ним.
-Здравствуйте, Галина Даниловна, – сказал Аркадий с радостной улыбкой на лице, подойдя ближе к бывшей теще, державшей за руку маленькую Наташеньку.
-Здравствуй, Аркадий, – ответила Галина Даниловна, и тут же обратилась у маленькой внучке. – Наташенька, вот видишь, к тебе в гости пришел папа, – после этих слов Аркадий опустился на корточки перед маленькой девочкой. Смотря на нее, он с огромным трудом сдерживал слезы радости, целуя и обнимая ее.
-Девочка, моя, как же я по тебе соскучился, – шептал ей Аркадий на ушко, прижимая ее к себе. Маленькая моя, дай я на тебя хоть посмотрю, как я тебя давно не видел. – Северный снова обнял маленькую Наташеньку. Девочка, тоже была очень рада видеть, пришедшего к ней в гости отца. Она обняла его за шею маленькими ручками.
-Папа, а почему тебя так долго не было? – спросила она с удивлением, смотря на Аркадия.
-Почему?! – взволнованно переспросил у нее отец, от радости у него перепутались все мысли, да если честно Аркадий не мог объяснить маленькому четырех летнему ребенку, из-за чего он так редко у нее бывает. Он не знал, что можно сказать на этот прямой детский вопрос. Аркадий виновато опустил глаза вниз, если бы перед ним стоял взрослый человек, он бы отшутился, или что-нибудь соврал, но перед ним стояла его маленькая дочь, а ей он не мог врать, да и объяснить всего, тоже не мог. Спустя годы, она сама все поймет, а пока Аркадий сидел перед ней на корточках, не зная, что ответить.
-Потому, что твой папа сейчас очень много работает, – сказала Галина Даниловна, тем самым разорвав затянувшуюся паузу.
-Да, это действительно так, – подтвердил Аркадий, посмотрев на дочку огромными карими глазами, при этом взяв в свои большие руки ее маленькие ручонки, и гладя их своими большими пальцами и целуя. – Наташенька, а ты как, как у тебя дела, как ты себя чувствуешь? У тебя все хорошо?! – с волнением спросил он.
-Хорошо, – ответила ему дочка.
-Чем ты занимаешься? – спросил Аркадий с искренней радостью оттого, что наконец-то, может видеть свою маленькую девочку. – Я же тебе принес подарок, – растерянно ответил Северный, отдавая дочери огромную коробку конфет, которую все это время он держал под мышкой. – Вот, кушай на здоровье!
-Спасибо! – поблагодарила Наташенька своего отца, берясь маленькими ручками за коробку.
-Она, наверное, тяжелая для тебя, давай мы ее бабушке отдадим, – предложил Аркадий.
-Давай, – согласилась девочка, отдавая коробку Галине Даниловне.
-Галина Даниловна, можно мы немножко погуляем? – спросил Аркадий, поднимаясь с корточек и взяв дочку за руку.
-Можно, конечно, можно, – ответила она взяв коробку. После этих слов у Аркадия было несколько часов в его распоряжении, чтобы побыть со своей маленькой дочерью Наташей. Он схватил девочку на руки, и понес ее на детскую площадку. Аркадий стал крутить ее возле своей оси, с наслаждением слушая ее веселый, восторженный визг. От этого у него на лице появлялась радостная улыбка. Их разговоры с дочерью не о чем, были самым лучшим подарком в те мгновения для Аркадия. Ведь сейчас он находился рядом со своим ребенком, со своей маленькой дочкой. В эти часы кроме нее для Северного ничего в мире не существовало, и не было столь важным, чем его девочка. Для него Наташенька – это уже и есть весь мир, так безмерно любил Аркадий свою дочь, так как он, наверное, не мог любить своего ребенка ни один мужчина. Для него она была всем в этой жизни.
 Но вот уже время близилось к концу, и пришла пора снова прощаться. Пора расставания, которого Аркадий, так не хотел. Солнце, которое светило для них двоих вновь спряталось опять за тучки, и даже стал моросить мелкий дождь. Северный горячо с безмерной любовью поцеловал дочку в лобик, и со слезами на глазах стал прощаться с ней, отведя Наташеньку обратно к бабушке.
-Наташенька, до свидания. Очень жаль, но время нас уже поджимает, и нам пора прощаться, – с грустью в голосе сказал Аркадий.
-А ты еще придешь? – спросила у него дочка.
-Обязательно приду, вот поверь мне, мы скоро вновь встретимся! Ни скучай. Счастья тебе! Здоровья, хорошего настроения! Слушайся маму и бабушку. Я знаю, что ты хорошая, послушная девочка. С праздником тебя! – сказал Аркадий, погладив рукой дочку по головке.
-Пап, а когда ты придешь опять? – спросила она, целуя отца в щеку.
-Я теперь постараюсь по-чаще приходить, – ответил Аркадий, дрожащим голосом, вытирая рукой с лица слезы, и поднимаясь снова с корточек. 
-С наступающим вас праздником, Галина Даниловна! – сказал он бывшей теще, пытаясь при этом улыбаться.
-И тебя, Аркадий с праздником, – ответила она с улыбкой.
-Галина Даниловна, передавайте Валентине привет, скажите ей, что я ее очень люблю.
-Хорошо, Аркадий передам, – сказала Галина Даниловна, беря за руку Наташу, и уводя ее обратно в детский сад. Аркадий помахал дочери на прощанье рукой, и еще долго смотрел им вслед, пока они не скрылись в дверях детского сада. После этого Северный вышел за ограду, и грустно опустив голову вниз, побрел по улице. В этот день он вновь долго блуждал по улицам Ленинграда, и домой к Калятиным вернулся уже ближе к ночи. Открыл дверь ключом, снял с себя верхнюю одежду, повесив ее в прихожей, и подобно тени, незаметно для всех, прошел к себе в комнату. Аркадий сел к себе на раскладушку, и устремил свой взгляд в темной комнате в никуда. Через пару минут дверь в комнату тихонько отворилась, и в спальню вошла Софья Григорьевна.
-Аркаш, а я и не слышала, как ты пришел, – сказала она, удивленно посмотрев на Северного и подойдя к нему ближе. – А почему, ты сидишь без света? – Калятина включила свет, на что Аркадий даже и не среогировал. Софья Григорьевна посмотрела на него внимательно, и от увиденного ужаснулась. На нем лица не было.
-Аркаша, что случилось?! – спросила с волнением Калятина. – Ты виделся с дочерью?
-Виделся, – сухо, чуть слышно прошептал Аркадий.
-У тебя все в порядке? – поинтересовалась Софья.
-Да, все хорошо, – ответил Северный, посмотрев на нее грустными глазами. – Спасибо, что спрашиваешь.
-Аркаш, ты будешь ужинать? – спросила Софья Григорьевна.
-Нет, спасибо, я не голоден, – ответил Аркадий. – Софа, пожалуйста, только не обижайся на меня…. Ну, я тебя очень прошу, можно я сейчас побуду один.
-Да, за что же мне на тебя обижаться, – ответила спокойно Софья, и вышла из комнаты. А Аркадий, так остался сидеть в комнате с включенным светом совершенно неподвижно. В этот момент Аркадий очень сильно переживал, что ему приходилось, так редко видится со своей маленькой дочерью. И после каждой встречи с Наташей у Северного всегда после расставания с ней было такое состояние. Грустный и подавленный, не реагирующий ни на что. На Аркадия было жалко смотреть в те моменты, когда он приходил после свидания с дочерью, на нем просто не было лица, он очень переживал.
 На следующий день в гости к Калятиным, ближе к вечеру, пришли несколько друзей, и Аркадий предложил Дмитрию сделать концерт:
-Дима, а давай прямо сейчас я сделаю для вас запись, скажем так подарок к ноябрьским праздникам? Как тебе такая идея?
-Конечно, давай, – согласился Калятин. Они быстренько все приготовили для записи концерта под названием «Перед ноябрьскими праздниками». Аркадий сел на стул перед микрофоном взяв в руки гитару, Дмитрий Михайлович включил запись.

«Эта кассета, посвящена моим лучшим друзьям. Перед ноябрьскими праздниками. Я решил спеть лирические песни. И так пою «Любовь нельзя понять».

Как хочется понять!
Последний раз поверить,
Не все ли мне равно,
Что сбудется опять!

Любовь нельзя понять!!!
Любовь нельзя измерить!
Ведь там на дне души,
Как в омуте речном.

Пусть эта даль туманная,
Пусть эта даль бездонная,
Сегодня нитью тонкою,
Связала нас судьба…!

Аркадий настолько сильно, с чувством, наполняя как его собственную душу, так и души и сердца остальных людей, переполняя их неподдельным чувством цыганской страсти и печали. На лице Северного, когда он исполнял эту песню, выражались все чувства его переживаний и грусти. Все лицо у него сжалось, приобретая тем самым маску печали и грусти. Но эта песня оказалась настолько сильной, трогая душу всех присутствующих, что все сразу поняли, что домашний концерт был просто обречен на успех в дальнейшем.

«Тут Кукин сочинил одну песенку. Мы с ним тут это чуть-чуть выступили. Мы решили ее спеть, но на свой манер», – делает небольшое вступление Аркадий, к следующий песни. В которую, он включает все свое обаяние в исполнении еврейских песен, заметно прикартавливая во время исполнения. 


И папа, и мама, и даже тетя Двойра,
Что вечно ходит в порванных чулках,
Кричали, вопили: «влюбилась наша Маня,
А Ваня точно был из гупчека».

А я хожу походкаю почтенною,
Пусть кто-то против, и пусть кто-то за,
Но в жизни все всегда закономерно,
Поверьте мне, я знаю, шо сказать….

После нее Северный исполняет еще несколько песен. Следующая из которых, будет Есенинская песня, в которой очень сильно отражается состояния души самого Аркадия. Вся его жизнь отражена в этих строчках.

«А вот еще Есенинскую песню. …Я ее уже забыл правда, но ничего….», – ударяя по струнам гитары, начинает петь уже подвыпивший Северный:

Месяц морду, полощет в луже,
С неба льется лиловый сатин,
Я стою, никому я не нужен,
Позабытый и пьяный один.

А хорошего в жизни мало,
Боль не гаснет в проклятом вине,
Даже та, что любила, перестала,
Улыбаться при встрече мне.

От того, от того, что пью я!
Пью за это не надо ругать,
Что на этой на пьяной планете,
Родила меня бедная мать….

В строках этих стихов Аркадий видел собственную жизнь и судьбу. Ему было грустно и больно, что вся его жизнь, почему-то шла не так, как он бы того хотел. И ведь он и не делал чего-то особо плохого в жизни, чтобы судьба его так наказывала. Аркадий плохо понимал, почему к нему все так несправедливо. Ну, да он пьет, но ведь пьют многие. Куда не посмотри, все вокруг пьют, и ничего с ними особо страшного не происходит. А вот на голову Северного как из рога изобилия сыплются разного рода неприятности, тем самым проверяя его на прочность. Вот только сам Аркадий не знает, когда чаша его терпения от постоянных ударов судьбы переполнится, и у него просто сдадут нервы. Ведь он, действительно, все больше и больше топит свою боль в вине, но легче ему от этого не становится, ну может только на какое-то время, а на утро мысли снова возвращаются в его голову, причиняя ему тем самым душевные страдания. А сам он все больше и больше начинает тонуть в пьяном омуте. Допев песню до конца Аркадий, тяжело вздохнув, посмотрел на Калятину, которая за чем-то вошла в комнату. И он, глядя на нее грустными глазами, произнес то, что у него сейчас крутилось в голове. Ему очень хотелось, хоть как-то отблагодарить ее за все, что она сделала для него, и Аркадий решает посвятить ей песню.

«Почему-то я тут вспомнил одну песню…, которая называется «Доброта», и я посвящаю ее Софье Григорьевне», – после этих вступительных слов он начинает с надрывом в голосе петь:

Если друг твой в словесном споре,
Мог обиду тебе нанести,
Это горько, но это не горе,  }х2
Ты потом ему все же прости.

В жизни всякое может случиться,
И коль дружба у вас крепка,
Ты не дай ей зря разбиться,
Ты же знай, он любит тебя.

Если ты с любимой в ссоре,
А тоска по ней гореча,
Это тоже еще не горе,  }х2
Не спиши, не руби с плеча.

Пусть не ты явился причиной,
Той разлуки и резких слов,
Встань над собой, будь мужчиной, }х2
Это все же твоя любовь.

В жизни всякое может случиться,
И коль ваша любовь крепка,
Не должна она сейчас разбиться,
Из-за глупого пустяка.

И чтоб больше себя ни корить,
В том, что сделал кому-нибудь больно,
Лучше добрым на свете быть,
Злого в мире и так довольно….

От чувств, переполняющих Аркадия в этот момент, у него на глаза даже слезы наворачиваются. Ему, собственно, сейчас все равно, что там о нем подумают другие. Он чувствует в данный момент горькую тоску и от этого в душе Северный плачет, и в этом нет ничего постыдного для него. Ведь Аркадий чаще всего живет чувствами, только вот в песнях, он с полной силой раскрывает свою душу, проживая в этих мгновениях всю свою жизнь, и судьбы своих героев. Он играет, но в то же время, Северный именно в своих исполнениях песен настоящий, какой он есть на самом деле.

Вы помните, вы все конечно помните,
Как я стоял, приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате,
И что-то резкое в лицо бросали мне.

Вы говорили: Нам пора расстаться,
Что вас измучила моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел катиться дальше вниз.

Любимая, меня вы не любили,
Не знали вы, что в сонмище людском,
Я был как, лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы, что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте,
С того и мучаюсь, что не пойму,
Куда несет нас рок событий….

И действительно, сам Аркадий, как и в строках этого стихотворения не знал, что с ним будет в будущем. Сейчас он здесь сидит в квартире у Дмитрия Калятина, записывая для него очередной концерт. И пока у Северного есть крыша над головой, он счастлив, таким простым человеческим счастьем, а что с ним будет дальше он не знает. Да собственно Аркадия не очень-то и волнует этот вопрос.

…Тот трюм был русским кабаком,
И я склонился над стаканом,
Чтоб не страдая ни о ком,
Себя сгубить в угаре пьяном….

Теперь года прошли,
Я в возрасте ином,
И чувствую и мыслю по-иному,
И говорю за брачным вином: «хвала и слава рулевому».

Сегодня я в ударе нежных чувств,
Я вспомнил вашу грустную усталость,
И вот теперь я сообщить к вам мчусь,
Каков я был и что со мною сталось….

Закончив исполнять Есенинские лирические стихи, во время небольших перерывов между песнями, Аркадий вместе со своими друзьями выпили, и после очередной рюмки водки. Северный немного залив свою грусть, буквально преображается на глазах. На лице у него появляется веселая улыбка, в глазах начинают блестеть беснующиеся огоньки. И в одно мгновение Аркадий Северный превращается в задорного, полного жизненных сил артиста, которому в пору играть на сцене. Его неуемная энергия начинает бить через край, и он заражает ею всех остальных. Аркадий вновь берет гитару и в своем приподнятом настроении начинает петь:

-А щас я вам спою таки новую песню, – начинает Северный с веселой улыбкой на лице. – В смысле, она старая песня, но в новом исполнении.
-Новая обработочка, – подхватывает пьяненький Дмитрий Михайлович, видя что Аркадий уже поймал свою обыденную волну, и сейчас он выдаст всем что-то нечто. Разумеется, Калятин тоже не хочет быть в этот момент в стороне.
«Ой! А зохен вэй! Товарище бояре я князя Шульского не вижу среди тот, – Аркадий начинает аккомпанировать себе на гитаре, и тут же становиться неподражаемо веселым одесситом.

Эх-х! Была бы шляпа!
Пальто из драпа,
И к ним живот и голова,
Была бы водка, а к водке глотка! }х2
А остальное трынь-трава!

Видя такое приподнятое настроение Аркадия, которое моментально передалось и им, они тут же начинают подпевать ему. И будучи в центре внимания, Северный начинает вытворять нечто, положив гитару себе на плечи и играя на ней, тем временем он умудряется еще и пританцовывать.

…Была б жакетка,
А к ней кокетка,
И б не болела голова!
Была бы водка, а к водке глотка! }х2
О! остальное трынь-трава!

Кое-кто, уже немного перебрав, подпевая певцу начинает тянуть куда зря, а Аркадий, вставая со стула старается еще ко всему и пританцовывать цыганский танец и при этом петь:

Оли ла ли ла! Оли ла ли ла! Оли ла ли ла ли ла!!!

Была бы шляпа,
Пальто из драпа,
А к ним живот и голова!
Была бы во-д-ка!
А к водки глотка!
А остальное, трынь-трава!

Хором они заканчивают приподнято веселую песню. Аркадий вновь садиться на стул и, убрав рукой со лба влажные волосы, начинает исполнять следующую композицию.

«А щас вообще новая песня. Которую я исполняю…. В ЭКСТАЗЕ!».

Может быть, випив пол литру!
Некий художник от бед,
Встретил чужую палитру,
И посторонний мольберт.

Дело теперь за немногим!
Нужно натуры живой,
Глядь, симпатичные ноги,
С гордой идут головой.

Аркадий, вживись в роль того самого художника, с большим интересом куда-то в сторону устремил свой взгляд, к несуществующей девушке. Но он настолько правдоподобно исполнял эту роль, что Димочка даже тоже обернулся, думая, что в комнату хотела войти его жена, он просто поддался ролевой игре Северного.

…Кличут меня Леонардо,
Так раздевайся скорей.
Я тебя даже нагую,
Действием не оскорблю! 

Ну, дай я тебя нарисую?!
Или из глины слеплю?!

Ну, отвечала сестричка:
«Как же вам не ай яй яй!
Честная я католичка,
И не согласная я.

Вот испохабились нынче,
Так и таскают в постель?!
Ишь Леонардо Да Винче?!

Аркадий настолько вжился в образ этой неприступной девушки, что от этого ему самому становиться смешно. Он просто не может сдержать своего смеха. «Ха-ха-ха!»:

Тоже, какой Рафаэль…!

К окончанию концерта, исполнив множество веселых песен и изрядно повеселив друзей да и самого себя, у Аркадия возникает мысль исполнить песню, ту что когда-то любила его мама.

«Щас я сыграю…. Не знаю, вспомню или нет любимую песню моей матери. Ее кстати уже нет…. Но….», – Аркадий с грустью и досадой цыкает зубами, и беря в руки гитару начинает петь:

Что… стоишь… качаясь?
Тонкая рябина
Головой склонилась до самого тына.

Под действием нахлынувших воспоминаний и опьяненного состояния на глазах у Аркадия начинают наворачиваться слезы. Он понимает, что не вернуть уже ничего, как не вернуть и его юных лет, провиденных в родном городе. Куда ему уже не вернуться никогда в отчий дом, где он вырос.

Головой склонилась до самого тына.
Там, через дорогу,
Так же одиноко!

Слезы ему начинают застилать глаза, в этих строчках Аркадий видит свою собственную судьбу. Вот он сейчас среди людей, но он абсолютно одинок, и он это прекрасно понимает.

Так же одинока!
Дуб стоял высокий
Так же одиноко
Дуб стоял высокий.
-Как же мне рябине,
К дубу перебраться?
Я б тогда не стала,  }х2
Гнуться и качаться.
Но нельзя рябине к дубу перебраться,      
ВЕК ЕЙ СЕРОТИНЕ, гнуться и качаться! }х2

Этой песней Аркадий заканчивает концерт, записанный «Перед ноябрьскими праздниками».
 Вечер подошел к концу, и подвыпившие гости стали расходиться по домам. Запись очередного, домашнего концерта получилась наредкость очень удачной. А через пару дней начнутся праздники седьмого ноября. Весь советский народ выйдет на площади держа в руках красные флаги, транспоранты. А вот семья Калятиных решают эти праздники провести за городом, тем более, деньки в этот раз выдались как раз кстати, очень теплые, возможно это последнее тепло в этом году, и они, не теряя времени едут в Сестрорецк, за одно с собой берут и Аркадия. По приезду туда, идя по улицам с небольшими загородными одноэтажными домами, Северный был просто в восторге, от увиденного, и в большей степени от услышанного. Пока он шел вместе с семьей Калятиных к дому, где они снимали комнаты, изо всех окон доносились его песни, его голос. Аркадий радовался, как ребенок, слышав свои песни на чужих магнитофонах.
-Смотри-ка! Как они меня любят! – с восторженной улыбкой говорил он, показывая Дмитрию и Софье на распахнутые окна. Софья Григорьевна с улыбкой смотрела на радостного Аркадия, который буквально скакал от восторга. Он радовался в этот момент так искренне, как ребенок, которого похвалили, и в этот момент ему ничего не надо было. Северный был счастлив, что он популярен, что его любят. Заходящее солнце отблесками ложилась на его лицо, играя у него в волосах огоньками, и искрами сверкая у него в глазах. Софье в этот момент, казалось, что он какой-то блаженный, ведь только человек не от мира сего, мог так радоваться, слышав свой голос. Чаще всего другие люди радуются так, когда получают что-то материальное, но Аркадий сильно отличался ото всех остальных, он был человеком творческой натуры, и жил соответственно своему характеру.   Ближе к вечеру, Калятини и Аркадий расположились в комнатах. При свете матового абажура они сели за стол отмечать праздники. Дмитрий Михайлович из сумки достал несколько бутылок водки, Софья Григорьевна поставила на стол разные блюда. Аркадий вместе с Дмитрием Калятиным сели за стол, налив себе по рюмочке водки, выпили и решили еще по одной. Так незаметно мужчины распили на двоих бутылку водки, и решили уже продолжить праздничный ужин, но тут вмешалась Софья Григорьевна, ее взбесило то, что они снова напьются.
-Хватит пить! – сказала она, пытаясь забрать бутылку.
-Софа, но мы еще даже и не начинали?! – возмущенно ответил Дмитрий, забирая у жены бутылку, и ставя ее обратно на стол.
-Да, конечно не пили?! – усмехнулась Калятина. – Вот опять залил глаза вместе со своим дружком! Сколько это будет продолжаться? Ты меня позоришь перед людьми! Хватит пить!
-Софа, ну не ругайся, – пытался успокоить ее Дмитрии. – Мы же уже почти не пьем! – возмущенно посмотрел он на жену.
-Знаешь, что! Иди-ка и пей со своим другом где-нибудь в другом месте! – закричала Софья Григорьевна.
-Софа, ну куда же мы пойдем, уже поздно?! – удивленно спросил Калятин у жены.
-А мне все равно, но мне здесь ваши пьянки не нужны! – резко вскрикнула Калятина. Дмитрий Михайлович на секунду замолчал, сел на стул возле Аркадия. Спустя несколько минут он наконец-то выдал:
-Аркаша….
-Что, Димочка? – спросил Аркадий, обнимая Калятина рукой за шею. – Чо ты хочешь, чтобы я поговорил с твоей женой? Софьюшка, прости нас, пожалуйста! – закричал Северный, поднимаясь со стула и направляясь в сторону Софьи Григорьевны. Но тут Дмитрий схватил его за руку. – Димочка, что такое? Почему, ты меня держишь?! – удивленно спросил у него Аркадий, вновь сев на стул.
-Аркаш, стой…. Не ходи к моей жене…, -  начал объяснять Северному Калятин свою идею.
-Почему? – вновь переспросил Аркадий. – Димочка, ну ты мне объясни, что ты хочешь, а то я не пойму?
-Аркаш… ты послушай меня…. Чтобы моя жена не ругалась… то, что мы вместе празднуем…. Нам нужно разделиться, – продолжил Дмитрий.
-Как это разделиться? – удивленно спросил Аркадий, нахмурив брови. – Что-то я не пойму тебя. Ты…, что хочешь пить без меня?
-Да…, нет! – махая отрицательно руками, ответил Дмитрий.
-Не… Михалыч…, послушай меня, я без тебя пить не буду…. Надеюсь и ты, тоже не будешь пить без меня, – ответил ему Аркадий.
-Аркаш…, посмотри на меня, – вновь продолжил Калятин.
-Ну, я смотрю на тебя, и что? – спросил Аркадий, с трудом понимая, что ему хочет сказать Дмитрий.
-Аркаш…, давай ты сегодня будешь… ночевать не здесь…. Это чтобы Софа не ругалась, – наконец-то, закончил свою мысль Дмитрий Михайлович.
-Димочка…, ты мне скажи…, а где я по-твоему буду ночевать? Ты шо…, хочешь, чтобы я на улице спал?!! – возмущенно спросил Аркадий, выпучив удивленно глаза на Калятина.
-Нет…. Нет…. Аркаш…, не на улице…, а в гостях у нашего соседа по даче, – ответил Дмитрий, хлопая Северного по плечу. – Собирайся, я тебя сейчас к нему отведу.
-Ну, ладно пойдем к твоему соседу, – ответил Аркадий, поднимаясь со стула, и идя в коридор, где весело его пальто, Дмитрий Михайлович последовал за ним. Одевшись, они вдвоем вышли на улицу, Аркадий по дороге закурил, и Дмитрий Михайлович повел его к даче Андрея Андреевича, который был коллекционером и другом Калятина. Его дача находилась в Разливе, совсем неподалеку от дачи, что снимала семья Калятиных. В ближайшем будущем этот человек будет писать Северного совершенного бесплатно, а вместо денег, платой за труд певца будет всего-навсего бутылка водки. Дмитрий Михайлович подвел Аркадия к дому, постучав в дверь кулаком, через минуту на порог вышел мужчина невысокого роста, примерно того же возраста, что был и Калятин.
-Дмитрий, добрый вечер, что случилось? – спросил он, при видя Калятина.
-Здравствуй, Андрей Андреевич, прошу прощения за столь поздний визит. Но у меня такое дело к вам. Мне нужно сегодня на ночь пристроить Аркадия Северного, ты его не приютишь на сегодня? А то у меня жена ругается, то что мы с ним сегодня немного перебрали.
-Дмитрий, ну раз ты просишь, конечно, я приму твоего друга, тем более самого Аркадия Северного. Прошу заходите, – сказал мужчина, открывая дверь в дом, и пропуская Аркадия вперед. Они простились с Калятиным, и Северный вошел в дом.
-Меня зовут Андреем, – сказал мужчина, протягивая руку Аркадию.
-Аркаша, – ответил пожатием Северный, и сняв с себя пальто, повесил его на крючок. Андрей Андреевич провел гостя в свободную комнату, постелив для него на диване.
-Аркадий, вы будите не против, если я вас здесь положу? – спросил он у Аркадия.
-Да, все путем, – ответил Аркадий с улыбкой на лице. – Слушайте, а давайте я для вас, ну скажем так в знак благодарности, что-нибудь спою? – поинтересовался Северный.
-Ну, конечно, если это вас не затруднит, – ответил мужчина. Аркадий взял в руки гитару, присел на диванчик и запел, а Андрей Андреевич сел рядом и стал слушать живое исполнения легендарного певца. Так прошел час, и тут у Аркадию на глаза попался небольшой магнитофон.
-Если хотите мы можем сделать запить моего выступления? – предложил Северный.
-Аркадий, да уже время позднее, как-нибудь в другой раз, – сказал Андрей Андреевич.
-А вы знаете, Дмитрий мне тут, кое-что показал. Он ведь радиоэлектроникой занимается, и я тоже в данный момент работаю в этой сфере. Сейчас я вам кое-что помогу сделать, – начал Аркадий, он знал то, что Калятин ставил дополнительные платы, и ловил запрещенные волны Голос Америки, Би-Би-Си, подпаивая платы к приемникам. И вот у Северный возникла мысль, сделать тоже, что делал у себя дома Дмитрий Михайлович. Но правда, он в электронике ничего не смыслил. Но все-равно, будучи в нетрезвом состоянии Аркадий взял в руки отвертку, и полез к стоящему на столе приемнику, начав его раскручивать.
-Аркадий, что вы делаете? – возмущенно спросил Андрей Андреевич, оттаскивая Северного от приемника.
-Ну, не переживайте, все будет путем. Сейчас чуть-чуть подкручу, и будешь слушать Голос Америки! Че вы…?! Я же…, уже не первый раз этим занимаюсь, – успокаивал его Аркадий.
-Аркадий, немедленно прекратите раскручивать приемник. Я вас очень прошу! – кричал Андрей Андреевич, на этот раз, пытаясь отобрать приемник у Северного. На их шум пришла его жена. Андрей Андреевич, отдал ей приемник, а сам вывел Аркадия в коридор, снял с вешалки его пальто и одел его на Северного.
-Мы что, куда-то идем?! – удивленно спросил Аркадий, смотря на рассерженного мужчину.
-Да, ты сейчас пойдешь ночевать к своему другу, – ответил Андрей Андреевич, надев себе на плечи верхнюю одежду, и выпроваживая певца из дома на улицу.
-А вы что, обиделись на меня, что ли? – спросил Аркадий у него по дороге к дому, где уже спали Калитины. Мужчина ничего не ответил на вопрос Северного, просто нервно постучал кулаком в дверь. Через несколько минут свет в одном из окон зажегся, и на улицу вышел сонный Дмитрий Калятин. Продирая  глаза он удивленно посмотрел на стоявших на пороге Андрея Андреевича и Аркадия.
-А что случилось, час ночи? – спросонья спросил Калятин, потирая глаза рукой.
-Забирай своего друга, он хулиганит! – ответил Андрей Андреевич.
-А что он собственно натворил? – спросил у него Дмитрий.
-Он мне приемник разворотил! – возмущенно закричал Андрей Андреевич.
-А зохен вэй! – воскликнул Аркадий. – Я ему хотел поставить плату, чтобы он слушал зарубежную музыку, а он чего-то расстроился!
-Аркадий…, – протянул Дмитрий, проведя себе рукой по лицу. Он вошел на несколько минут в дом, одевшийся, вновь вышел на улицу. – Пойдем, Аркаш я тебя к нашему приятелю отведу, – сказал Калятин, беря Северного под руку, и ведя его к другому дому, на этот раз председателю рыбколхоза. Они подошли к дому.
-Аркаш, садись сюда и жди, – сказал Дмитрий, сажая Северного на крылечко возле дома.
-А ты…? – удивленно спросил Аркадий, посмотрев на Калятина. Дмитрий подошел к окошку, постучав в него, после чего убежал, и спрятался в кусты. Аркадий обнял колени обеими руками, и уронил голову. Через минуту на улицу вышел председатель рыбколхоза.
-Аркадий!!! Ты что ли?!! – удивленно спросил он, увидев сидящего у себя на крылечке Северного. – Что ты тут делаешь?!
-А меня все выгнали…. Никто меня не любит…, – ответил ему Аркадий, грустно посмотрев на председателя.
-Аркадий, ну что ты так, пойдем ко мне, – сказал председатель рыбколхоза, помогая Северному подняться, и заводя его к себе домой. Аркадий остался ночевать у председателя, а Калятин спокойно пошел к себе.
 На следующий день Северный вернулся в дом к Калятиным, попросив прощения за их непотребное поведение у Софьи Григорьевны, а уже вечером они все вместе вернулись обратно в Веселый Поселок. Через пару дней, Дмитрий Калятин уехал в командировку.  Аркадий и Софья Григорьевна остались дома вдвоем. В один из дней они вместе готовили завтрак, при этом, мирно беседуя о жизни. И вот так получилось, что между ними пробежала искра. Та самая искра, которая бывает между мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине друг с другом. Аркадия уже давно тянула к домашней, уравновешенной Софье. У него уже давно не было хорошей, приличной женщины. Он соскучился и изголодался именно по такой обычной представительнице слабого пола, какой и являлась Калятина. В последнее время у Северного было много женщин, но все они были немного иные - распутные и легкомысленные, с которыми было весело в компании, но они никак не подходили под роль хранительницы домашнего очага. А Калятина, именно такой женщиной и являлась серьезной, заботливой, домашней. Той, которой так не хватало Аркадию. В свою очередь в лице Северного Софья видела молодого, обходительного, интересного, и в конце концов галантного мужчину, непохожего на остальных других. Для него она была привлекательной женщиной, которая погрязла в работе, домашних делах, заботе о детях и муже. Она уже много лет просто за этой обыденной рутиной не дополучила, той самой настоящий женской любви, о которой мечтает, и заслуживает каждая женщина. Вот и Софья Григорьевна за многие годы совместной жизни с Дмитрием Михайловичем уже стала забывать, что такое быть настоящей женщиной, любимой и желанной. А Аркадий, будучи пылким и страстным, сумел раскрыть в ней те чувства, о которых даже и не подозревала сама Софья Калятина. Дмитрий Калятин очень сильно отличался от Северного, будучи мужчиной спокойным, уравновешенным, трудолюбивым. С Калятиным можно было прожить размеренную и спокойную жизнь, но так никогда и не познать настоящей страсти. А Аркадий, подобно ворвавшемуся вихрю, мог закружить женщину в буйных чувствах страсти и любви. И так получилось, что они оказались близки друг с другом, поправ супружеское ложе семьи Калятиных. Но их нельзя за это осуждать, ведь не один из них не виноват, а виновата обыденная, рутинная жизнь.
 Через пару дней, когда Дмитрий Калятин вернулся из командировки домой, он вообще не заметил каких либо изменений между своей супругой и Аркадием в их отношениях. Но они уже произошли, и назад уже ничего нельзя было повернуть.
 В один из ноябрьских вечеров в квартире Калятиных раздался настойчивый телефонный звонок. Каждый был занят своими делами, и наконец, не выдержав раздирающегося телефонного звона, Софья Григорьевна, бросив свои дела на кухне подошла к аппарату: «Да, кто же это может быть? Кто может звонить так настойчиво?» - думала она про себя, снимая телефонную трубку.
-Да, я вас слушаю? – спросила Софья, спокойным голосом. На том конце провода раздался женский, не совсем трезвый голос.
-Аркадия, позови! – закричала надрывистым, истерический голосом молодая женщина. И у нее был такой тон, как будто она звонила к себе домой. Софье Григорьевне не понравился ее тон, и она даже разнервничалась, положив трубку на стол с мыслями: «Опять звонит очередная девица Аркадия, сколько же это будет продолжаться? Какое она имеет право, так разговаривать со мной?!», – но все же, она пошла в комнату, где работал Северный. Подойдя к нему ближе, она сказала:
-Аркадий, тебя к телефону, – тон у Калятиной был недовольный.
-А кто, не представились? – спросил Аркадий, выключая магнитофон.
-Не знаю, мне она не представилась, какая-то девица, и похоже, что она сильно пьяна, – ответила Софья Григорьевна. Северный, не говоря не слова, вышел из своей комнаты, подошел к телефону, взял трубку:
-Алло, я вас слушаю?
-ПРИЕЗЖАЙ НЕМЕДЛЕННО!!! – раздался истерически кричащий женский голос.
-Оль, послушай меня…, – начал Аркадий, но девушка не желала его даже слушать продолжала орать.
-НЕТ, ЭТО ТЫ МЕНЯ ПОСЛУШАЙ!!! ТЫ КУДА-ТО ЗАПРОПАСТИЛСЯ…. ТЕБЯ УЖЕ НЕТ НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ!!! ТАК НЕМЕДЛЕННО ПРИЕЗЖАЙ!!!
-Я сейчас занят, – ответил ей Аркадий.
-А, мне плевать, чем ты там занят!!! Я хочу, чтобы ты был здесь… немедленно!!! – продолжала кричать женщина в трубку.
-Оль, ну я же сказал тебе, что я в данный момент работаю, – продолжал Северный, пытаясь закончить этот бессмысленный разговор.
-Значит так, если ты сейчас не приедешь, я перережу себе вены! – приказным, угрожающим тоном сказала девица.
-Да, ты что е…лась?!!! – выкрикнул ей Аркадий, от таких слов у него душа в пятки ушла.
-Да, я е…лась…. Но если ты сею же секунду, не приедешь, знай, моя смерть будет на твоей совести!!! – продолжила кричать женщина.
-Послушай, меня…. Не делай глупостей!!! – начал успокаивать ее Северный, от услышанного, лицо у него побелело, а руки затряслись. – Я тебя очень прошу!!! Ты сейчас, где находишься?! – спросил взволнованным голосом Аркадий.
-У Раменских…, – ответила она.
-Хорошо, я сейчас приеду!!! Я только тебя очень прошу, не делай глупостей, – сказал Аркадий, и бросив трубку, стал поспешно одеваться.
-Аркадий, что случилось? – спросила Софья, слышавшая их разговор.
-Я еду к Раменским, – ответил взволнованным голосом Северный, посмотрев на Софью испуганными глазами.
-Аркадий, ты же прекрасно знаешь, что если ты туда поедешь, то к нам уже  вернешься, – сказала ему Софья Григорьевна.
-НО, Я НЕ МОГУ ТУДА НЕ ПОЕХАТЬ!!! – Закричал Аркадий. – ОНА ПЕРЕРЕЖИТ СЕБЕ ВЕНЫ!!!... Пойми я не могу!!! – он продолжал на ходу одеваться, мечась по прихожей, ведь Аркадий не знал, что может сделать эта ненормальная, если он туда не приедет, и от этого ему действительно было в тот момент жутко.
-Хорошо, тогда поехали вместе, – предложила Софья Григорьевна, и стала, тоже собираться. Выбежав на улицу, они поймали такси и поехали в дом, где жива семья Раменских. Софья Калятина, до этого никогда не была там, поэтому она не знала, что это была за семья, хотя Владимир Раменский несколько раз приходил к ним домой навестить  Аркадия. И это не совсем нравилось Дмитрию Калятину, ведь Раменский сидел, и ему не очень импонировало, что у Северного такие друзья, и они ходят к ним. 
 Примерно через час Северный и Калятина подъехали к дому, где жили Раменские, расплатившись с таксистом, они зашли в подъезд, поднялись на первый этаж по лестнице. Через несколько секунд дверь им открыла Елена Раменская.
-Привет, Лен, что тут у вас случилось?! – взволнованно спросил у нее прямо с порога Аркадий. – Что с Ольгой?!
-Здравствуй, Аркаш, – сказала Елена. – Заходи, ничего страшного не произошло, просто немножко перебрала. Она сейчас находится в зале, – ответила Раменская, впуская в квартиру Аркадия и Софью Калятину. Из комнаты, куда вошел Северный, он так спешил, что даже на снял с себя верхнюю одежду, доносились крики, хохот, по всей квартире очень сильно несло табачным дымом.
-А вы, наверное…? – спросила Елена, посмотрев на Калятину.
-Софья Григорьевна, Аркадий сейчас живет у нас, – ответила Софья.
-Проходите, в зал не стойте у порога, – гостеприимно провела Калятину по коридору Елена Раменская. Следуя за ней и Аркадием в комнату, Софья Григорьевна вошла в комнату, где сидела большая компания, человек десять людей. Это были мужчины и женщины, все они были в нетрезвом состоянии, дым от сигарет буквально стоял столбом. На столе стояла куча бутылок с водкой и тарелки с какой-то едой. По квартире носилось несколько здоровенных собак. Софья Григорьевна была в шоке от увиденного. Ведь она и не представляла, что бывают еще и такие семьи. «А ведь Аркадий у них жил?!» – подумала  про себя Калятина. Увидев в дверях комнаты Северного, к нему тут же подошел Владимир Раменский обнимая его.
-О! Аркаша, приехал. Ну, как ты?!
-Володь, да у меня все well, – ответил Аркадий, обнимая друга.
-Аркаш, давай с нами. Садись к столу, – сказал Владимир, проводив Северного к столу. Возле которого, сидело несколько человек, в том числе, и очень интересной внешности, подвыпивших женщин. Аркадий сел на стул рядом с одной из этих девиц, обняв ее за плечи рукой.
-Оленька, ну, что произошло?! Смотри я приехал, я здесь. Я рядом, как ты и просила, – начал успокаивать ее Северный, именно она и звонила, угрожая ему свести счеты с жизнью.
-Ты меня не любишь, – ответила женщина, продолжая капризничать, отворачиваясь от него.
-Ну, что ты такое говоришь, – сказал Аркадий, успокаивая ее, гладя по волосам и прижимая ее к себе.
-А почему, тебя столько времени не было…? – спросила Ольга, посмотрев на Аркадия неясным взглядом, от того, что была очень пьяна.
-Оль, ну пойми я ж, человек занятой. У меня концерты, записи, очень много работы, – ответил Аркадий, пытаясь ее успокоить. Тут ему поставили две рюмки с водкой. Северный взял их оби в руки, протягивая одну из них Ольге. – Давай, лучше выпьем, и ты успокоишься. – После этих слов они выпили вместе, и тут подруга Аркадия сникла, и ее положили на диван спать. А Северный выпил еще по одной рюмочке, теперь уже за встречу с Володей Раменским. Тут вмешалась Софья Калятина, боясь, что Аркадий такими темпами напьется:
-Аркаш, нам уже пара ехать домой, – сказала она, волнуясь за Северного.
-Хорошо, Софа, сейчас поедим, – ответил Аркадий, после этих слов они еще выпили с Раменским на посошок, после чего, Северный поднялся и просившись с друзьями, ушел вместе с Софьей Григорьевной.
 Спустя пару дней после этой поездки к Раменским Аркадий по обыкновению сидел за работой, записывая под гитару свои песни в своей комнате. Как тут к нему вошел Дмитрий Калятин, у него уже несколько дней в голове мелькала идея. Ведь на протяжении всего времени, что проживал у них Северный, он записывал концерты для Дмитрия только под гитару. А у Калятина возникла мысль: «А что если и я сделаю, подобный концерт, что был записан у нас на квартире весной с «Братьями Жемчужными». Я думаю, что и у меня получиться концерт, ничуть не хуже, в исполнении Аркадия под ансамбль», – с этими мыслями он подсел ближе к Аркадию.
-Михалыч, ты что-то хотел? – спросил у него Северный, закончив петь, и обратившись к Калятину.
-Слушай, Аркаш, у меня возникла тут мысль, а что если мы с тобой сделаем концерт подобный тому, что ты делал у меня в апреле с «Братьями Жемчужные». …Ну, то есть твои песни под ансамбль, как тебе такая идея? – спросил у него с улыбкой Дмитрий Калятин, ему очень хотелось, чтобы Аркадий согласился. Калятину уже надоели одни только гитарные концерты Северного, и поэтому Дмитрий решил сделать концерт под ансамбль.
-Да, без проблем, давай сделаем, – ответил ему с веселой улыбкой Северный.
-То есть ты согласен? – переспросил Калятин.
-Ну, конечно Димочка, собирай ансамбль, и мы все сделаем, – повторил Аркадий, отложив на время свою работу. После этого разговора Калятина с Северным за несколько дней Дмитрий Михайлович организует такую запись Аркадия под ансамбль.
 В один из дней они собирают вещи и едут на дачу к Калятину в Сестрорецк. Правда, сама запись будет проходить на даче у друга Дмитрия Михайловича - Андрея Андреевича, так как у него достаточно места, и нет хозяев в отличие, от дома, где живет Калятин. Естественно этот новый концерт Аркадия Северного, ни как не проходит без участия Сергея Ивановича Маклакова, которого не забывают пригласить на эту запись. В качестве аккомпанирующего ансамбля для Аркадия были приглашены местные музыканты. Которых в дальнейшем окрестили «Альбиносы». Все музыканты и участники концерта собрались в доме Андрея Андреевича. Правда, из-за того, что дом последний раз топили аж на ноябрьские праздники, а на улице уже во всю лежал снег, помещение совсем не отапливалось, стоял собачий холод, пришлось выступать в верхней одежде, даже стены были все в инее, не говоря уже про ледяной пол. Войдя в дом Сергей Иванович с ходу сказал:
-Да-а! – протянул он, оглядевшись по сторонам. – В таких условиях нам еще не приходилось работать. Ну, что для начало надо, наверное, согреться?! – предложил Маклаков, обратившись к музыкантам. Благо, что он привез с собой несколько ящиков водки, иначе бы все просто вымерзли, даже не начав концерт. Как говорится, хотел для разогрева, а получилось для согрева. Все выпили по быстренькому, затем начали настраивать аппаратуру. Началась запись концерта, во время выступления у всех музыкантов от холода сводило пальцы. Даже музыка соответствовало промерзшему помещению. Члены ансамбля «Альбиносы» разошлись до такой степени, исполняя свои песни, что они совсем забыли про то, что на этот концерт пришел вместе с ними Аркадий Северный, которому, просто пришлось стоять в стороне, и потихоньку вымерзать от холода, только и делая, что согреваясь водкой. Он стоял и прокручивал у себя в голове: «А зачем я здесь нужен? По-моему они из без меня прекрасно справляются!» – и от этого Аркадию становилось обидно, ведь он всегда являлся гвоздем программы, а здесь про него просто забыли. Но все же после десятка исполненных песен музыкантами, Северный все-таки в перерыве между записью и отдыхом, подошел к микрофону, согревая покрасневшие, замершие пальцы своим дыханием тоже, наконец-то, исполнил несколько песен.

«И вдруг в это время входит Аркадий Северный, и хочет исполнить для Сергея Ивановича песню, которую мы так щас и начнем», – делает небольшое вступление к своей первой песне в этом концерте. Изо рта у него идет пар, ноги и руки насквозь промерзли. Но Северный все-таки исполняет песню, так, что все согреваются в этот период уже от его пения.

Я сижу в одиночке,
И плюю в потолочек,
Перед Родиной честен,
Перед совестью чист.

Предо мной лишь окошко,
И запретная зона,
А на вышке с винтовкой,
Равнодушный чекист.

По тундре! По железной по дороге!
Где мчится скорый Воркута-Ленинград,
По тундре! По широкой по дороге!
Где мчится скорый Воркута-Ленинград.

Мы бежали с тобою золотою тайгою,
Когда тундра оделась в свой осенний наряд.
Вохра нас окружила, слышит хруст под ногою.
Винторесы наставив: «Руки в гору!» – кричит.

По тундре! По железной по дороге!
Где мчится скорый Воркута-Ленинград….

Своим пением Северный раскрывает перед стоящим музыкантами и участников концерта картины этой самой тундры, и ее прекрасных осенних просторов, погони. Пение настолько трогает их умы, что от исполнения Аркадия у всех присутствующих мурашки по коже бегут.

«И что тут за компания таки собралась? Входит в это время Андрей Андреевич, – поворачивает голову в сторону двери, откуда вошел хозяин, уходивший за чем-то в другую комнату. Аркадий, докуривая сигарету, начинает свою следующую песню, приятным бархатистым голосом. – Ну, уж так и быть Андрей Андреевич, я тебе спою твою любимую песню», – после этого Северный начинает дивным баритоном исполнять песню для хозяина дома.

Всюду деньги, деньги, деньги!
Всюду деньги господа,
А без денег жизнь плохая, }х2
Не годится никуда!

Деньги есть и ты как барин,
Одеваешься во фрак,
Благороден и шикарен, }х2
А без денег ты червяк.

Денег нет и ты как нищий,
И не знаешь, как он есть?
Всю дорогу ищешь, ищешь, }х2
Чтобы братцы утащить.

Утащить не так-то просто,
Если хорошо лежит,
Ведь не спит наверно пес там, }х2
Дом, который сторожит….

С каким артистизмом Аркадий исполняет эту песенку, небрежными жестами рук демонстрируя, сорящих купцов деньгами, а растерянным выражением глаз играет людей, у которых денег никогда не было, а ведь им тоже хочется. Номер получился превосходный. В этот момент, Северному не хватало только одного, это сцены, где бы он мог выплеснуть весь свой артистический талант. А следующая композиция в исполнении Аркадия получилась еще лучше предыдущей, ведь стихи этой песни сочинил его лучший друг Владимир Раменский на музыку из фильма «Крестный отец».

Когда в осеннем, хмуром небе журавли,
Летят на юг, прощаясь с милыми краями,
Их слышу крик, и в то же миг,
Помчатся мысли вдаль куда-то с журавлями.

И вот осталась уж Россия позади,
Но мчатся дальше, мчатся к солнцу журавли,
Их песня стон…, как дорог он,
А в стоне том, мелодии родной земли.

Придет зима, и вы вернетесь вновь домой,
И возвратите, мне утрачены грезы,
Я буду ждать и тосковать,
Так прилетайте сквозь дожди, ветра и грозы….

Исполняя эту песню друга Аркадий, поет о себе, ведь текст песни своего рода эмигрантский, и хоть сам Северный ни разу не был, да и ему за всю жизнь так и не придется побывать за границей. Все равно он, будучи любимцем миллионов, одинок и своего рода в родной стране является эмигрантом. С каждым днем он все больше это начинает понимать, а через пару лет ему уже вообще будет все равно, что с ним будет завтра, просто надежда, которая в нем всегда жила, постепенно умрет в его сердце. И сам Северный будет прекрасно осознавать, что на протяжении всех этих лет, он не был никому нужен, а нужны были его песни, и от этого в душе ему становилось мучительно больно. Закончив петь, Аркадий отошел от микрофона, закурив сигарету, еще с десяток песен будет спето без него. Чтобы совсем не замерзнуть, он курил сигарету за сигаретой, не забывая пропустить еще рюмочку другую. Но в завершении концерта Северный исполнил еще одну композицию, и она оказалось настолько потрясающей, что ни одна предыдущая уже просто не могла с ней сравнится в тот вечер. 

В Карелии где-то палатка стояла!
Над этой палаткой и свет и простор.
Над озером где-то гитара звучала! }х2
И тихо внимая ей, вторил костер!

Слова этой песни любовью согреты,
Задумчивый парень ее напевал,
Стояли понуро лохматые ели! }х2
И лес, очарованный тихо стонал!

Стояла девчонка, прижавшись к березе,
И ветви березы касались лица,
Стояли в глазах ее набегавшие слезы, }х2
Девчонка любила того паренька.

В Карелии где-то палатка стояла!
Над этой палаткой свет и простор.
Над озером где-то гитара звучала! }х2
И тихо внимая ей, вторил костер.

Вот на такой вот высокой ноте Аркадий закончил свое выступлении в этом концерте, где ему так и не дали раскрыть в полную силу и мощь свой талант, дав ему исполнить всего шесть-семь песен. Но даже за это короткое время, Северный умудряется вложить столько жизненной силы в эти песни, что в итоге, если бы не было даже этих песен, что исполнил Аркадий, то концерт мягко сказать вообще был бы блеклым. В завершение концерта все стали расходится, покидая дом Андрея Андреевича. Северный, поспешил побыстрее уйти вместе с Маклаковым и Виктором Ивановичем Кингисеппом, за ними следом, поспешил Дмитрий Калятин. Сев в машину, они направились в сторону Ленинграда. Всю дорогу Аркадий молчал, смотря в окно на дорогу, каким-то отрешенным взглядом. И только ближе к ночи, когда они вернулись домой, Северный, наконец-то, выразил свою обиду:
-Димочка, я не понимаю, а зачем, вы меня вообще приглашали на этот концерт? Я ведь толком ничего так и не исполнил?! – Аркадий на секунду замолчал, закурив сигарету, опуская с грустью глаза вниз, а потом вновь пристально посмотрел на Калятина и с еще большей обидой в голосе добавил. – Знаешь, как мне надоели все эти оркестры, и скрипки! Все эти жидовские номера! С их шуточками! ЗНАЕШЬ, ГДЕ У МЕНЯ ВСЕ ЭТО СИДИТ?! – спросил Северный у Дмитрия Михайловича. На что тот ему ничего не ответил, видя, что Аркадий был просто не в себе. – Вот здесь у меня все это уже! – Аркадий, провел большим пальцем по горлу. – Я сыт по горло от всего этого! Так что теперь хочешь не хочешь, а я буду делать концерты только под гитару.
-Хорошо, пиши под гитару, – ответил Калятин, он даже не мог ничего возразить Аркадию, потому что, тот был действительно прав, ведь с ним поступили на этом концерте совершенно непорядочно, и он именно поэтому обиделся. Будучи верен своему слову, Северный, действительно, вновь возобновляет записи концертов под гитару. Аркадий начинает записывать новый цикл концертов под гитару.
 В один из дней в дверь квартиры Калятиных позвонили. В тот день Софья Григорьевна была дома, и она поспешила открыть дверь. На лестничной площадке стояло человек шесть-семь, это были музыканты, которые пришли к Аркадию.
-Здравствуйте, а мы пришли записать концерт с Аркадием, – сказал один из них, при встрече с хозяйкой дома. – А он дома?
-Да, конечно дома, проходите, – сказала Софья Григорьевна, удивленно смотря на людей, впуская их в квартиру. «Странно, но Аркадий мне ничего не говорил, что сегодня должны  придти ребята, а тем более, то, что будет запись?», – думала про себя Калятина. Но когда они вошли в зал, то по растерянному виду Аркадия было видно, что на этот раз он, и сам не ожидал, что ему сегодня придется работать. Северный был приятно удивлен, что к нему пришли его друзья, и принял их с соответствующим ему радушием. Кто это пришел, Софья Григорьевна вообще не знала, она плохо разбиралась в знакомых и друзьях Аркадия, а с музыкантами, писавших его, она и вовсе была не знакома. Буквально минут за двадцать, они настроили аппаратуру, микрофоны, гитары, начался незапланированный концерт. В это время Софья Калятина занималась своими домашними делами, наводила порядок на кухне, готовила, чтобы накормить нежданно пришедших гостей. Тут она взглянула на часы, было ровно девять часов утра. Время шло, и Аркадий без устали продолжал петь, записывая песню за песней с пробами и повторами. Они прерывались лишь один раз на обед, а потом вновь начали работу. От этого не прекращающегося шума музыкальных инструментов и подвыпивших людей, Софья Григорьевна уже стала уставать. Наступил вечер, и наконец-то ближе к восьми часам вечера, запись концерта с Аркадием была закончена, и музыканты стали расходиться, прощаясь с Северным и Софьей Григорьевной, благодаря ее за вкусный обед. Наконец-то последний человек ушел, Аркадий с улыбкой на лице закрыл за ним дверь, и совершенно обессиливший пришел на кухню, где сидела Калятина. Северный сел рядом с ней на стул положив усталые руки на стол, по лицу у него струился пот. Софья внимательно посмотрела на измотанного и обессиленного певца, спросила строгим голосом у Аркадия:
-Аркадий, ты знаешь, сколько они тебя сегодня писали?! – Северный поднял голову, посмотрев на нее усталыми глазами.
-Нет, я не знаю, сколько продолжалась сегодняшняя запись. Я не смотрел на часы, – ответил ей охрипшим голосом Аркадий.
-Зато вот я подсчитала…! Девять часов подряд! Девять часов подряд, без перерыва и без отдыха! Перерыв был только когда, я вас на обед пригласила, и все! ВСЕ!!! Да, где это видано, чтобы певец столько пел?!!! Вот ты мне скажи Аркадий?!!! – возмущенно говорила Софья Григорьевна.
-Софа, ну что ты хочешь добиться этим? Я очень устал, у меня просто нет сил, чтобы тебе ответить на твой вопрос, – сказал Аркадий усталым голосом, наливая себе из чайника стакан воды.
-Знаешь, что я тебе скажу Аркадий? То, что ни копейки денег за девять часов работы. ТЫ МНЕ ВОТ ЧТО СКАЖИ, СКОЛЬКО ЭТО МОЖЕТ ПРОДОЛЖАТЬСЯ?!! Аркадий у тебя есть, хоть какое-то чувство собственно достоинства?!! Ты талантливый человек, неужели ты не видишь, что они тебя используют?! Ну, скажи ты им хоть раз, что сегодня я для вас спою столько, а вы мне заплатите столько рублей! Неужели это трудно?!! – возмущенно спросила Софья Григорьевна.
-Софа, ради бога…, я тебя очень прошу не надо мне читать мораль, – ответил Аркадий, охрипшим голосом, он допил стакан воды, с трудом поднялся со стула и совершенно обессиленный вышел с кухни, побрел к себе в комнату, дошел до раскладушке, и упав на нее тут же уснул. В этот период, денег у него действительно не было, так как его вновь уволили с работы, а за концерты он почти ничего не получал. Лишь в декабре 1975 года Северный вновь устроиться, теперь уже в «Пирометр», где строят подлодки, но и там Аркадий пробудет недолго. За концерты он получал, если платили, сущие копейки. Но все таки не смотря на все неприятности, в конце этого года Северный вместе с Фуксом запишет один из своих лучших концертов под названием «Ухарь-Купец» на стихи русских поэтов, и это будет действительно потрясающая запись, которая в будущем по праву войдет в золотой фонд русской песни, которая так понравится старшему поколению.
 Спустя неделю Дмитрий Калятин вместе с Аркадием возвращались домой. Валил крупный снег, они поймали такси, и сев в него по дороге к дому оживленно беседовали.
-Дим, я все-таки поеду к нему завтра, сделаем с ним пару песенок, – начал Аркадий, настаивать на своем.
-Ну, впрочем, ты сам лучше знаешь, я тебя не буду отговаривать, – ответил Калятин. Тут к ним обратился таксист, видя, что везет людей увлекающихся музыкой, он спросил у них:
-Ребят, а как на счет того, чтобы пленочку послушать, хотите?
-Конечно, вставляй, давай послушаем, – ответил ему Аркадий. И тут таксист вставляет в кассетный магнитофон запись Аркадия. Северный с Калятиным, тут же перестали беседовать, весело посмотрев друг на друга. Дмитрий Михайлович, сев поудобней, обратился с улыбкой к таксисту:
-Ты сам-то знаешь, кто это поет?!
-Да! Конечно, знаю. Я и Аркаша Северный, мы с ним давние приятели, – начал заливать таксист. – У нас с ним столько было. Мы с Аркашей уже очень много лет дружим. Он частенько приходит ко мне в гости, а я к нему. Частенько выпиваем с ним, – продолжал травить байки шофер. От этих историй Аркадия в душе разбирал смех, и в этот раз, чтобы не рассмеяться, он прикрыл рот рукой, и отвернулся к окну. А в это время таксист продолжал врать Дмитрию Калятину. – А знаешь, ведь у меня дома столько записей Аркаши.
-И сколько же?! – с интересом полюбопытствовал Дмитрий Михайлович.
-Да двадцать пять бобин по 525 метров на 9-й скорости записано, – с улыбкой ответил таксист. Северный от этих слов обомлел: «Ого, это же когда я успел столько записать?! Во парень умеет врать!» - думал про себя Аркадий. Дмитрий Калятин, тоже начал ломать голову: «Интересно, где же он мог столько записей Аркаши раздобыть?! Ну, пусть Аркаша и спел какие-то концерты для друзей…, те которые неизвестны…. Хотя столько просто у него не может быть записей Северного. У Аркаши всего, наверное, будет десять-двенадцать, которые он записал за это время. Ну, может плюс минус еще несколько записей в тех компаниях, о которых я не знаю…. Но только не столько…, это просто не возможно?!». Но все-таки треп таксиста заинтересовал Калятина.
-Слушай, если ты говоришь, что у тебя действительно столько записей Северного, может быть дашь мне как-нибудь переписать что-нибудь из твоей коллекции? – спросил в шутку Дмитрий Михайлович с улыбкой на лице.
-А чего ж не дать, конечно, дам, – ответил таксист. – Да, для такого хорошего человека, как ты я по-дешевке уступлю.
-Хорошо, тогда договорились, – сказал Калятин. Тут в их разговор хотел вмешаться Аркадий, ему тоже стало интересно на счет такого огромного количества записей, которые как утверждал таксист, были именно его. Только он успел открыть рот, как его в бок толкнул Калятин, посмотрев на Аркадия с ухмылкой: «Дескать, молчи, посмотрим, что из этого выйдет». Они обменялись с таксистом телефонами, и тот пообещал на днях прейти в гости к Дмитрию Калятину.
 Спустя пару дней, таксист действительно пришел домой к Дмитрию Михайловичу, он принес с собой огромный баул с пленками. Калятин провел ее в комнату, где стоял магнитофон. Таксист сел на стул, и посмотрев на Дмитрия, спросил у него:
-Ну, что ты будешь писать из того, что я тебе принес?
-Слушай, давай для начало послушаем, что у тебя есть, а потом я запишу у тебя то, что мне наиболее понравится, – предложил Калятин.
-Хорошо, давай послушаем, – согласился с ним таксист, берет бобину, ставит, включили магнитофон, а запись-то глухая, моно, даже если очень прислушаться все равно не поймешь, кто и о чем там поет. Но даже при такой глухой и некачественной записи по голосу исполнитель совсем не был похож на Аркадия, что-то больше певец был похож на Беляева, который в это время, был широко распространен.
-Хорошо, давай, другую запись поставим, – предложил Дмитрий. – А то что-то мне эта запись не очень нравится. – Калятин поставил еще одну запись, но и здесь опять глухое моно, и ничего не слышно. Аркадий на протяжении всего времени сидит рядом с ними на стуле с интересом слушая свои, якобы, записи. На лице у него легкая улыбка, тут к нему повернулся Дмитрий хитро улыбаясь подмигнув, незаметно поднеся палиц к губам, «дескать, пока молчи», посмотрим, что будет дальше? Тут Калитин, после нескольких прослушанных моно записей предложил гостью:
-Слушай, а хочешь послушать мои записи? – ставя оригинал, и врубив его. От услышанной записи, и качества, шофер обалдел, а Дмитрий подталкивая его добавил. – Тебе нравится эта запись?
-Да, еще как! – воскликнул таксист.
-Ну, ты не стесняйся, надень-ка наушники! – со смехом сказал Калятин. – Давай, ощути всю прелесть стереофонии! – тот одел наушники, никаких и сравнений не было, с тем, что он принес на запись Дмитрию Калятину.
-Ну, как тебе теперь, ощущения?! Нравится?! – поинтересовался Дмитрий, похлопав его по плечу. На его вопрос таксист промолчал, он был немного в шоке от услышанного. Послушав запись, Калятин остановил ее, и сев напротив таксиста спросил у него с большим интересом:
-Слушай, вот ты мне пару дней назад, говорил, что ты с Северным большие приятели, расскажи мне об этом Аркадии Северном, что-нибудь, кто он такой, а то мне его записи нравятся, а я о нем ничего не знаю. А мне же тоже интересно, что-нибудь о нем узнать? Я ведь о нем ничего не знаю, а я ведь тоже его большой поклонник его творчества, ты ведь с ним приятели, может, расскажешь мне хоть что-то об этом певце? – настаивал Дмитрий. Аркадий, смотрел на весь этот цирк, и у него в мыслях мелькала: «Дим, да отстань ты от него, видишь, что обо мне ничего не знает!».
-Да…, мы… уже давно несколько месяцев виделись…. Он сейчас улетел куда-то, – начал невнятно, что-то говорить таксист.
-А куда он улетел, ты не знаешь? - поинтересовался с удивлением у него Калятин.
-Да, он сказал…, что на какие-то острова. Если честно, я уже точно и не помню, – продолжал врать таксист.
-Да, что ты говоришь?! – удивленно переспросил Дмитрий, подойдя к Аркадию и положив ему руку на плече. – Так значит вот, знакомься, Аркадий Северный, – представил Калятин шоферу Аркадия.
-Так…! Вы что разводите меня, это не Аркадий?! – возмущенно ответил таксист, не веря, что это и есть настоящий Северный.
-Да, ты что это и есть Аркадий Северный. Он ведь, только вчера с островов прилетел! – начал убеждать его Дмитрий Калитин.
-Да, что вы мне лапшу на уши вешаете, это не Северный! – продолжал упираться таксист, не веря в убеждения Дмитрия. Наконец-то, не выдержал Аркадий, который и так все это время в душе просто заходился со смеху:
-Шо ж ты меня не узнал? Я ж Аркадий Северный! А зохен вэй! Товарищи бояре я что-то Князя Шуйского не вижу среди тот! – со смехом ответил Аркадий, и тут сразу все стало ясно.
-А давай, мы сотрем эти некачественные записи, и запишем все заново, стерео, ну что скажешь? – предложил Калятин.
-Давай, конечно! – с радостью согласился таксист. Стерли они его записи в замен переписав ему оригиналы с превосходным качеством. В общем Калятин вместе с Аркадием «раздели» таксиста в тот вечер рублей на пятьсот. Но, не смотря на это, шофер все равно, остался очень, доволен. После этого на эти деньги Дмитрий Михайлович с Аркадием гуляли аж две недели.
Глава 17

Концерт - посвященный 85-ти летию Александра Вертинского

 Наступили зимние праздники, все готовились к Новому году, закупая за несколько недель елки, и храня их на балконах, мандарины, сыры другие продукты к праздничному столу. Но не все закупали товары в то время только к праздникам.
 В этот период Сергей Иванович Маклаков вместе со своей женой Валентиной поехали в Москву по делам. Они искали там магнитофон «AKAI» 365, но дело в том, что магнитофон такого уровня можно было купить лишь в комиссионном магазине. В магазине Сергей Иванович стоял с женой, обсуждая свою будущую покупку. Тут к ним подошел весьма представительный мужчина, лет пятидесяти семи на вид, он вежливо поздоровался:
-Здравствуйте, я смотрю, вы, наверное, из Ленинграда? – тут же задал он вопрос, тем самым, ошарашив Сергея Ивановича с женой.
-Ну, вообще-то да, а как вы собственно догадались? – с изумлением спросил Маклаков у незнакомца. Тот немного усмехнулся, ответил:
-Просто такой говор, как у вас можно услышать только у ленинградцев, уж простите я стоял рядом с вами и слышал ваш разговор, кстати, забыл представиться мое имя Георгий Сергеевич Ивановский. Я смотрю, вы интересуетесь весьма профессиональной техникой, вы музыкант? – спросил у них мужчина.
-Мне очень приятно, моя имя Сергей Иванович Маклаков, а это моя жена, – представил Сергей Иванович Валентину, своему новому знакомому. – Вы спрашиваете, музыкант ли я, так я отвечу, что нет, но я записываю музыкантов. Кстати…, – тут Маклаков вспомнил, что взял с собой запись Аркадия Северного, достав ее из сумки, он протянул запись Ивановскому. – Вот то, что я пишу, я могу вам продать эту запись Аркадия Северного всего за пятнадцать рублей, поверьте это совсем задаром, – сказал Сергей Иванович, тот отсчитал деньги, и отдал их Маклакову, забрав запись. Разговорившись, Сергей Маклаков оставил Ивановскому адрес, где они остановились и телефон. Георгий Сергеевич, предложил:
-Если хотите, я могу вам достать магнитофон, который вы ищите, у меня есть друзья и через них будет дешевле, как вам мое предложение?
-Отлично! – одобрил Маклаков. – Только у нас времени не очень много, примерно, на какой срок нам рассчитывать?
-Ну, скажем, через пару дней, будет, – ответил Ивановский.
-Да, нам это подходит, – сказал Сергей Иванович, выходя из комиссионного вместе с супругой и их новым знакомым. Они простились и разошлись.
 Но уже вечером в гостиничном номере раздался телефонный звонок, это был Ивановский. Он послушал запись Аркадия, и был просто потрясен и восхищен ею. После этого звонка Георгий Сергеевич пригласил Маклакова к себе в гости.
Обстановка в квартире соответствовала, хозяину, жившему в ней. Сергей Иванович был поражен, придя к нему в гости. На столе стояли несколько фотографий в рамках, на них были Ивановский рядом с Василием Сталиным, а на другой, он же но уже с Леонидом Утесовым.
-Я смотрю, ты с сыном Сталина знаком? – спросил Сергей Иванович.
-Да, я в свое время был летчиком, ну в общем, мы с ним дружили, – ответил Ивановский. – Но и ты Сережа меня, тоже удивил, когда дал мне эту запись. Здорово! Знаешь, что я тебе скажу, на счет этой записи, такое может родиться только в Ленинграде! Вы очень потрясающий народ, ленинградцы, – продолжил Георгий Сергеевич. После их разговора и прослушанной записи Аркадия, Ивановский стал поклонником творчества Северного, и хорошим приятелем для Сергея Ивановича. Придет время и именно Ивановский, очень сильно поможет Аркадию, по просьбе Маклакова. Через неделю Сергей Иванович вместе с супругой и новым приобретением вернется обратно в Ленинград.
 Наконец-то, наступил Новый год, которого, так долго ждал советский народ, один из любимых и долгожданных праздников считался в то время.
 Спустя пару дней после новогодней ночи, в квартире Калятиных раздался телефонный звонок. Аркадий подошел, к аппарату взяв трубку:
-Да, я вас слушаю?
-Аркаш, привет, с новым годом! Как у тебя дела? – раздался в телефонной трубке хрипловатый голос Николая Резанова.
-И тебя так же, спасибо, Коль, что спрашиваешь, у меня все хорошо, а ты как? – поинтересовался Северный, с улыбкой на лице.
-Да тоже, все нормально. Я вот, что тебе звоню, Аркаш скажи, ты сегодня не занят? – спросил у него Николай Резанов.
-Да, нет, – протянул Аркадий. – А что, я сегодня кому-то нужен?
-Ну в общем, да. Тут с тобой хочет познакомиться один человек, можешь сегодня приехать в «Парус»? – спросил Резанов.
-Хорошо, я приеду. Ну, мне интересно, кто этот человек, ты можешь мне сказать, если, конечно, это удобно говорить по телефону? – поинтересовался Аркадий.
-Конечно, я тебе скажу, эта женщина, поклонница твоего таланта. И вот она сидит у нас в ресторане, – ответил ему Николай. – Ели тебе не трудно, ты не мог бы подъехать сейчас?
-А зохен вэй! Ну, о чем ты говоришь, Коля, жди через час, я буду, надеюсь, она меня дождется? – спросил с улыбкой Аркадий.
-Я думаю, что дождется, – ответил Резанов, после этих слов он повесил трубку. Аркадий пошел в ванную умылся, почистил зубы, причесался, и стал собираться. Одевшись, Северный вышел из квартиры, будучи на улице он поймал такси, и поехал к плавучему ресторану «Парус», где играли «Братья Жемчужные». Через час он был уже на месте. Аркадий вошел внутрь, его с улыбкой встретил Николай Резанов. Они обнялись при встрече.
-Ну, с кем ты меня хотел познакомить, что эта за особа? – с улыбкой спросил у него Аркадий.
-Пойдем, сейчас ты ее сам увидишь. Она уже давно спрашивала меня о тебе. Ей очень хотелось познакомиться с тобой лично, – сказал Николай Резанов, подводя Аркадия к столику возле сцены, за которым сидела интересная женщина лет тридцати пяти, шикарно одетая по последней моде. У нее были короткие, черные волосы, аккуратно подстриженные, темные широкие брови правильной, дугообразной формы, огромные широко расставленные, впалые глаза. Взгляд у нее был живым и задорным. У нее был прямой, широкий нос, но он ее абсолютно не портил, так как у нее черты лица были довольно крупные. Женщина приятно улыбалась, и от этого на щеках у нее появлялись ямочки. Так же у нее был широкий подбородок, на котором тоже была ямочка. Шея у женщины была длинная и широкая. У нее была смуглая кожа, и восточная внешность. Дама была очень эффектная деловая женщина, она на много лет опережала время, и все ее тогда называли «деловой женщиной». На ней был одет дорогой костюм, на руке были дорогие часы, а на пальцах правой руки, помимо обручального кольца, красовался перстень с огромным красным камнем: большая роскошь в 70-е годы. Рядом с ней сидел мужчина, это был ее личный шофер. На столике перед дамой стоял бокал дорогого вина. Резанов подвел Аркадия к ее столику со словами:
-Тамара-Джан, познакомься это - Аркадий Северный.
-Значит, вот вы какой, Аркадий Северный, – сказала она, приятным, мелодичным голосом. – А я вас представляла, немного иначе.
-Мне очень приятно встретится с такой очаровательной женщиной, как вы, – сказал Аркадий с обаятельной улыбкой на лице, целуя ей руку. Приветливым взглядом она предложила ему присесть за ее столик.
-А я представляла вас немного иначе, - повторила Тамар-Джан, продолжая улыбаться.
 -А каким вы меня, представляли? – полюбопытствовал Аркадий, присаживаясь за столик.
-Ну, скажем, я не думала, что вы такой галантный мужчина. Знаете, а в жизни вы гораздо лучше, чем на фотографиях, – ответила Тамара-Джан, по ней было видно, что Аркадий ей очень понравился, и она этого не собиралась скрывать. – Оказывается, вы не только превосходно поете, но вы еще и очень интересный мужчина. С такой внешностью и талантом, вам нужно было бы выступать с вашими песнями на телевидение.
-Спасибо, за комплемент. Это очень приятно слышать о себе, а для меня это еще более приятней слышать, из уст такой обаятельной женщины, как вы, – ответил ей Аркадий, смотря пристально в глаза, и мило улыбаясь.
-Какие же это комплементы, это действительно так, вы Аркадий, поистине, очень талантливый человек, – сказала Тамара-Джан, и она говорила искренне, она и вправду восхищалась талантом Северного. Одна из немногих женщин, которая понимала, и видела в нем настоящую звезду, имя которого, войдет в дальнейшем в историю. – Я слышала ваши записи, но мне очень хотелось познакомиться с вами лично. Я совершенно случайно узнала, что Николай вас очень хорошо знает, и работает с вами. Как-то в один из дней мы с ним встретились, разговорились, и наш разговор зашел о музыке. Он мне говорит: «Сегодня мы будем писать концерт с Аркадием Северным». А я его спрашиваю: «А ты что, с ним лично знаком?». Естественно, Николай мне ответил: «Да я знаком с Аркадием», тогда я ему говорю: «А ты не мог бы меня, познакомить с ним?». Ну, вот он меня и познакомил с вами. Хотя мне бы еще хотелось послушать вас вживую? Я надеюсь это возможно? – спросила Тамара-Джан. 
-Для вас, возможно все, – ответил с улыбкой Аркадий. – Я мог бы спеть вам прями сейчас, но к сожалению, не взял с собой гитару. Но мы можем встретиться в любое время, когда вам будет удобно. Просто скажите мне, и я возьму с собой гитару и приеду к вам, или в любое другое место, куда вы скажите.
-Аркадий, зачем такие сложности?! – удивилась Тамара-Джан. – Скажите лучше, где вы живете? У меня есть машина, и мой водитель меня доставит к вам.
-Правый берег Невы, улица Евдокима Огнева, – ответил Аркадий.
-Хорошо, тогда вы нам сейчас покажите дорогу, как к вам доехать, – сказала с улыбкой Тамара-Джан. – Но перед уходом, давайте с вами выпьем за знакомство по бокалу вина, – предложила она, подозвав официанта, чтобы тот принес бокал и для Аркадия. Они выпили за знакомства, чокнувшись бокалами, и после этого Тамара-Джан облачилась в дорогой, из черной коже плащ, а на голове у нее была шапка из черно-бурой лисы. На стол она положила пятьдесят рублей, расплатившись с официантом, и вышла на улицу, за ней последовали Аркадий с ее шофером. На набережной возле ресторана стояла 21-я «Волга». Ее шофер Володя, поспешил ей открыть заднюю дверь. Тамара-Джан села в салон машины, а с другой стороны к ней подсел Аркадий, шофер закрыл за ней дверь, заняв свое место у руля автомобиля.
-Володя, ну что, поехали на Огнева, – сказала Тамара-Джан своему водителю. – Аркадий, а вы будите нам подсказывать, в каком направлении нам ехать.
-Конечно, сейчас прямо, а там будет поворот налево, – ответил Северный с милой улыбкой на лице. Через час Тамара-Джан вместе с Аркадием были уже у подъезда дома Калятиных.
-Вот здесь вот я живу, – сказал Северный. – Так что приезжайте в любое время, я буду очень рад вашему визиту.
-А если я приеду к вам завтра? – поинтересовалась у него с улыбкой Тамара-Джан.
-Конечно, приезжайте, я буду вас ждать, – ответил Аркадий, целуя ей руку, и выходя из машины. Они простились, и Северный вернулся домой.
 На следующий день ближе к вечеру, в квартире Калятиных раздался звонок в дверь, эта приехала Тамара-Джан. Софья Григорьевна открыла дверь, на пороге стояла шикарно одетая женщина.
-Добрый вечер, меня зовут Тамара, я к Аркадию, – сказал с приятной улыбкой незнакомка.
-Здравствуйте, я Софья Григорьевна, ну раз вы к Аркадию, то проходите, – ответила Софья Калятина, впуская незнакомую ей особу в квартиру. Толька женщина вошла внутрь, как Софья поспешила закрыть за ней дверь.
-Ой! Вы не могли бы, не закрывать пока двери, там мой водитель, сейчас он должен принести гостинцы, – попросила ее Тамара-Джан.
-Хорошо, не буду. – Ответила сухо Калятина, она была ошарашена, что к Аркадию пришла такая особа, молодая, красивая, шикарно одетая, с благородным запахом духов, похоже, что эта был «Шанель №5», да еще ко всему прочему у нее был личный водитель. Она очень сильно отличалась от тех особ, с кем общался Северный в последнее время, и разумеется, у Софьи Григорьевны возникла к их новой гостье неприязнь, просто она приревновала к Тамаре-Джан Аркадия. Через минуту в квартиру вошел мужчина, неся в руках ящик французского коньяка. «Сейчас еще принесу», – сказал он, спустившись вниз, через несколько минут Володя принес еще такой же ящик, а затем еще и целый пакет килограммов на шесть винограда и дынь, и это в зимние-то время года. Продукты положили в холодильник, а Тамара-Джан вошла в комнату, где Аркадий сидел в наушниках за работой, записывая очередную кассету. Женщина дослушала, пока он допоет, затем подошла к нему ближе, прикоснувшись рукой к его плечу. Аркадий обернулся.
-Я был так увлечен работой, что совершенно не услышал, как ты вошла! – с волнением в голосе ответил Северный, увидев перед собой Тамару-Джан.
-Так значит, здесь живет и работает легендарный Аркадий Северный?! – сказала с улыбкой Тамара. – Я наслаждалась твоим пением, и не решилась помешать тебе. Аркадий, а для меня ты споешь? – поинтересовалась она.
-Разумеется, – ответил с улыбкой Аркадий, выключая магнитофон и беря в руки гитару.
-Аркадий, а давай ты возьмешь с собой гитару, и мы поедим ко мне, – сказала она с улыбкой. Северный взял гитару, и выйдя из комнаты, быстро оделся, и Тамара-Джан забрала его с собой к себе.
 Приехав к ней на квартиру, Аркадий вошел в зал, где была с шикарная обстановка, дорогая мебель. Он присел на дорогой, обитый бархатом диван, взял в руки гитару, сделал несколько аккордов и запел:

Скажите девочки подружке вашей,
Что я ночей не сплю, о ней мечтая,
Что нежной страстью,
Как цепью к ней прикован.

Я сам хотел признаться ей!
Но слов я не нашел….

…Очей, прелестных!!!
Огонь я обожаю….

Северный пел для Тамары целый вечер, и его пение настолько потрясло ее, что она совсем забыла про время. Тамаре, казалось, что прошло всего какие-то полчаса, а оказалось, что уже близился третий час, как Аркадий был у нее в гостях. Когда он закончил петь, она сказала:
-Аркадий, ты настолько потрясающе пел! Я просто потрясена, вживую тебя слышать, это еще лучше, чем на записях. Сразу видно, какой ты человек, сколько ты вкладываешь своей души и эмоций в песни, как переживаешь судьбу своих героев, особенно это отражается в твоей мимике. Ты очень талантливый человек. С твоим талантом, тебе обязательно нужно выступать на сцене, чтобы тебя видели все. Я постараюсь устроить для тебя официальный концерт и официальное признание. Ведь ты «народный артист», в этом нет никаких сомнений, тебя любят люди, нужно чтобы признали и власти! Я постараюсь добиться для тебя этого признания! Ну, для начала выступишь у меня дома для друзей, а потом уже в Петродворце! Как тебе такая идея! – Тамара была просто потрясена талантом Аркадия, и в порыве своей бурной натуры, она хотела сделать для Северного что-то, что еще никто не делал, только вот это было просто невозможно. И Тамара-Джан этого не понимала.
-Да, дома для друзей, хоть завтра, – ответил ей Аркадий с печальной улыбкой на лице. – А вот в Петродворце, или где-нибудь в другом месте я думаю, что это вряд ли. Мне просто не разрешат.
-Аркадий, да не будет у тебя, никаких поблеем с выступлением в Петродворце, я ведь являюсь директором этой гостиницы, – с улыбкой ответила Тамара-Джан. – Ну что, уже поздно, завтра на работу, пойдем выпьем на прощание коньяку, а потом Володя отвезет тебя домой. Аркадий, когда будешь свободен, обязательно звони, и я приеду за тобой, а ты для меня что-нибудь споешь.
-Обязательно, – пообещал ей Аркадий с приятной улыбкой на лице, поднося к губам рюмку с коньяком. Северный и Тамара-Джан были очень похожи по темпераменту, оба очень веселые, жизнерадостные люди с неуемным буйством восточной крови. Они были свободными от поставленных канонов, в которых нужно было жить, и именно поэтому, Аркадий и Тамара сразу нашли общий язык, став лучшими друзьями после этого вечера.
Домой Северный вернулся в час ночи, тихонько разделся в прихожей и пошел к себе спать. После этого вечера Аркадий стал частым и желанным гостем в квартире Тамары-Джан.
 Однажды в один из вечеров Северный приехал в вычислительный центр на Фонтанке, где работал Дмитрий Калятин со своим другом, там они обслуживали кондиционеры. Аркадий частенько там бывал, вот и сегодня он решил заглянуть к Дмитрию Михайловичу. Северный поднялся на чердак, где у них был отдельный кабинет.
-Димочка, привет, – сказал Аркадий, зайдя внутрь. – Как у тебя сегодня рабочей день?
-Привет, Аркаш. Да, все нормально, ну а ты как? – с улыбкой спросил Дмитрий.
-Да, все путем, – ответил Северный, снимая с себя верхнюю одежду, и доставая из портфеля бутылку водки. Он поставил ее на стол, а сам подсел рядом. – Дим, может вмажем?
-Конечно, – согласился Калятин, доставая стаканы. Аркадий откупорил бутылочку, наливая в стаканы водку. Выпили они, закусили.
-Дим, ты после этого домой пойдешь? – спросил Северный, закусывая луком, и солеными огурцами.
-Ну да, моя смена подходит к концу, щас еще полчаса, и домой, а ты со мной пойдешь? – поинтересовался Калятин. Аркадий отмахнулся рукой. – А что так?
-Да, я выпивши…, ты же знаешь, как к этому относится Софа, так что…, – он на секунду замолчал, опустив голову вниз, а потом посмотрев на Дмитрия сказал. – Михалыч, оставь мне ключи…. Я наверное, тут заночую, ну будь другом, зачем тебе проблемы с женой из-за меня, а я здесь переночую, и никто ничего не заметит, а завтра я приду домой.
-Да ладно, Аркаш, я же знаю тебя, ради бога, ночуй, – ответил Калятин, переодеваясь. Выпили он еще по одной, немного поговорили о прошедшем дне. Аркадий ему рассказал, что у него сегодня был концерт в квартире в одной компании. Несколько часов подряд его снова просили спеть для них на запись, так что он уже был немного под шофе, а у Дмитрия сегодня особых событий не было, так что день у него прошел весьма спокойно. Калятин оделся и бросил ключи от цеха на стол.
-Ну все, Аркаш, я домой, до завтра, – сказал Дмитрий Михайлович, выходя из кабинета, и направляясь к выходу.
-Спокойный ночи, Димочка, – махнул ему в след Аркадий, попыхивая в зубах сигаретой. Северный, присел на диванчик, стоявший в углу. «Ну, что за жизнь…. Вот у всех все хорошо, живут люди в семье, с детьми, у себя дома. Все у них есть. А я…? Ну, вот чем я хуже остальных? Чем…? Нет у меня ни семьи, живу на птичьих правах, и даже, что будет завтра не знаю, – он иронично усмехнулся себе под нос, налив в стакан еще водки. – Да…, а я если пьяный…, то для меня и места нет…, никому я не нужен такой, а я ведь тоже человек, и как мне хочется, обыкновенной человеческой жизни, как и у всех», – после этих размышлений вслух, Аркадий выпил. Встал с дивана, и пошел в вычислительный цех. Войдя туда, незаметно для себя, он что-то там уронил. «Вот черт, че, там упало», – бормоча себе под нос, Аркадий полез доставать, упавшую на пол деталь, при чем опершись рукой обо что-то там еще, сдвинул еще несколько деталей, в том числе и ручку на приборе, показывающим давление. «Да, ладно все вроде нормально», – успокоил сам себя Аркадий, подняв и положив деталь на место. Тут ему на глаза попались движки показателей давления на приборах. «Так…, а тут что? – посмотрел Аркадий с недоумением. – Че…? Оно так и должно работать…? Надо наверное добавить…? Да, вот так вот, – после этих слов Северный, немножечко подкрутил ручки на показателях давления. - О! вот теперь все в норме. Ладно, пойду-ка я спать». – Аркадий, вышел из цеха обратно в кабинет на чердаке, он добрался до диванчика, лег на него и отрубился. Он проспал всю ночь, а на утро, на свою смену пришел Сергей по кличке «Дубнос» из-за своего огромного шнобеля. Он хорошо знал Аркадия, и Северный с ним был в хороших отношениях. Год назад он даже пел, посвящая для него песню на одном из концертов. Сергей пошел переодеваться в комнату, где мирно спал Аркадий.
-С добрым утром, Аркаш, – сказал тот с веселой улыбкой. – А ты что здесь всю ночь был?
-О! Серега, привет, – ответил Северный, поднимаясь с диванчика, продирая глаза, и берясь руками за голову. – Да…, я всю ночь тут спал.
-Че Аркаш, вечер не задался, или наоборот удался? – спросил у него Сергей.
-Да, голова болит…, ну ни чего скоро пройдет, последнее время у меня часто после вчерашнего сильные головные боли. Но ничего похожу немного часок, два вроде утихнет. Ладно, скоро, наверное, руководство придет, пойду-ка я, – сказал Аркадий, забирая свой портфель,  одевая на себя пальто, и выходя из кабинета.
-Счастливо, Аркаш, – сказал Серега ему вслед.
-До встречи, – ответил Аркадий, помахав ему рукой, и вышел. А когда Сергей «Дубнос» вошел в цех, и подошел к показателем, то увидел, что там беспорядок, высокое давление в установке, «скорректированное» Аркадием по пьяни, сбило показания на приборах, отчего немного пострадали перфокарты. После этого инцидента, руководство вставили по первое число и Калятину и его сменщику за халатность, сняв с Дмитрия Михайловича тринадцатую зарплату, а с Сергея «Дубноса» 50% от нее. После этого, конечно же, в квартире Калятиных был скандал.
-Аркадий! Какого черта! Ты полез туда! – начал кричать Дмитрий, вернувшись вечером с работы.
-А что, случилось?! – удивленно спросил Аркадий, не понимая в чем дело.
-Да, из-за твоих доделок у нас погорели перфокарты! Вот какого хера, ты туда лез! – продолжал орать Калятин.
-Дим, ну, прости меня, – со вздохом сказал Аркадий. – Я хотел как лучше, поверь мне.
-А получилось, как всегда у нас бывает, через жопу! – ответил ему Дмитрий. – С меня из-за твоей помощи тринадцатую зарплату сняли! ПОНЯЛ!!!
-Ну, я виноват, – ответил Аркадий, опустив глаза вниз. – Ну, скажи мне, что мне сделать для тебя, чтобы хоть как-то загладить свою вину перед тобой? – спросил Аркадий, виновато посмотрев на Калятина.
-Знаешь, что я тебе скажу, так сказать дружеский совет. Бросай пить! – выпалил Дмитрий.
-Хорошо, брошу, – ответил Аркадий. И действительно после этого он даже несколько раз сам пытался бросить пить, но все его старания были тщетны. Он страдал и мучился сам от этой пагубной привычки к спиртному, но как бы Северный не старался, все начиналось вновь, снова и снова, как в кошмарном сне. Он вновь возвращался к стакану.
 Десятого февраля его вновь уволили с работы. Ко всему прочему, у Аркадия от постоянно нетрезвой жизни музыканта, стало скакать давление, были частые головные боли. При его-то весьма астеничном телосложении у него было черезмерно высокое давление, от этого цвет лица у Аркадия постоянно был розоватого цвета. Друзья очень сильно переживали за него самого и за его самочувствие, за его дальнейшее здоровье. Так что в феврале этого года, через влиятельных знакомых, Аркадия общими убеждениями решили положить подлечиться в Психоневрологический институт имени В.М. Бехтерева. В этой элитной клинике лечились от алкоголизьма многие известные питерские артисты, так как здесь людей не ломали, как в наркологических диспансерах.
 В один из дней, Сергей Иванович Маклаков вместе с Дмитрием Калятиным привезли Аркадия в этот лечебный центр. Сняв с себя верхнюю одежду, они проводили Северного в кабинет к знакомому врачу. Аркадий вошел в кабинет:
-Здравствуйте, – сказал Северный, тихим хрипловатым голосом.
-Добрый, день, – ответил врач, что писавший. – Присаживайтесь, – предложил он, указал Аркадию на стоявший рядом с его столом стул. Северный сел.
-Ваше полное имя? – обратился к нему врач.
-Аркадий Дмитриевич Звездин, – ответил Аркадий, окинув взглядом кабинет, даже здесь воздух был пропитан каким-то лекарством, что сильно било в нос.
-Аркадий Дмитриевич, вам когда-нибудь приходилось наблюдаться в подобных заведениях? – поинтересовался у него врач.
-Нет, это первый раз, – ответил Аркадий, посмотрев на врача.
-Аркадий Дмитриевич, сейчас я вам задам несколько вопросов, те которые я обычно задаю всем пациентам, просто отвечайте на них честно, – сказал врач, покрутив шариковую ручку в пальцах.
-Хорошо, мне нечего скрывать, я ведь пришел сюда добровольно, – ответил спокойно Аркадий.
-Вы пришли сюда лечиться, а что конкретно вас беспокоит, Аркадий Дмитриевич? Может быть у вас периодически возникает чувство агрессии, или начинается депрессия, или вы видите что-то чего не видят другие, окружающие вас люди? – поинтересовался врач.
-Из того, что вы перечислили, в общем нет у меня ничего. Хотя…, конечно, когда я остаюсь один на один со своими мыслями… у меня бывает депрессивное состояние…, – начал Аркадий, тяжело вздохнув. – Я ведь прекрасно понимаю, все то, что со мной происходит. Я ведь сейчас живу у чужих людей, и похоже, что я…. Из-за меня у всех проблемы…, да я и сам уже не знаю, что мне делать. Я несколько раз пытался бросить пить…, но…. У меня ничего не получалось. Из-за этой пагубной привычки я развелся с женой…, с работы меня постоянно увольняют. Похоже, что я всем этим приношу только страдания близким мне людям…, да если честно я и сам от этого страдаю. Но самостоятельно справится с этой проблемой, я не могу, – ответил Северный, с грустью посмотрев на врача.
-Аркадий Дмитриевич, ну не переживайте вы так, мы вам обязательно поможем. И это очень хорошо, что вы сами хотите избавиться от вашей болезни, значит, ваше лечение будет проходить проще, – сказал врач, посмотрев понимающем и сочувствующем взглядом на Аркадия. – В нашем центре лечение проходит в три этапа. На первом этапе мы вас изолируем от общества. Поместим вас в одиночную палату. На следующем этапе вашего лечения вам будут давать различные препараты и вводить внутримышечные инъекции, с помощью них мы будем вызывать у вас отвращение к спиртному. Ну а когда вам станет уже лучше, то вас начнут привлекать к различной работе внутри нашего заведения, – после этих слов врач, позвонил по телефону, и через пару минут в кабинет вошла медсестра. – Аркадий Дмитриевич, сейчас вместе с медсестрой вы пройдете в  приемное отделение, там вам выдадут больничную пижаму, а ваши вещи останутся там же на хранении до вашей выписки.
-Спасибо, вам, – сказал Аркадий, поднимаясь со стула, и вышел из кабинета вслед за медсестрой. Проведя его по длинному, светлому коридору, она привела Северного в раздевалку, где ему выдали больничную одежду. Медсестра подождала, пока Аркадий переоденется, после пройдя несколько коридоров, она привела его в палату, где Северный должен был провести несколько месяцев. Аркадий вошел в небольшую комнату, и дверь за ним тут же закрылась на ключ. Несколько минут он просто стоял в центре палаты в полном одиночестве, осознавая, что с ним сейчас происходит. Затем Аркадий осмотрелся по сторонам, возле стены стояла металлическая, больничная койка, покрашенная в белый цвет. Постель была аккуратно застелена одеялом, сверху лежала белая подушка. Рядом с кроватью стояла небольшая тумбочка и стул. Стены палаты были окрашены, в темно-зеленый цвет, комнату освещала неоновая лампа холодного белого цвета, изредка мигая. На стене весело небольшое зеркало, под ним была фаянсовая раковина белого цвета с двумя кранами, холодной, горячей воды, рядом с ней стоял унитаз. На окнах были решетки. Немного постояв, Северный, подошел к койке присев на нее, устремив свой взгляд в никуда.
 С этого момента у Аркадия начался очень сложный период в жизни. Ведь он никогда не задумывался, о том, что с ним когда-нибудь такое произойдет. Несколько недель ему предстояло провести в полной изоляции от людей, не выходя за пределы этой палаты. Так прошло некоторое время, Северный разобрал постель и, положив горизонтально подушку, лег на койку укрывшись одеялом. Прикрыв глаза, он не заметил, как через несколько минут заснул. Проснулся он от того, что замок снаружи щелкнул и дверь открылась, в палату вошла медсестра. Она подсела к койке, на которой лежал Аркадий, закатив ему рукав пижамы, перетянув руку жгутом, из вены медсестра взяла у него кровь на анализ. После чего она ушла, вновь закрыв дверь на ключ. Вечером Аркадию принесли поесть. После ужина, через несколько часов, Северный лег спать, правда уснул он не сразу, из-за того, что в палате не выключали свет, днем это было не заметно, но когда время близилось ко сну это немного действовало на нервы. Утром после завтра Аркадию поставили капельницу, с этого момента началось его лечение. Каждый день капельницы, таблетки, уколы. Часы, проведенные под капельницами практически в неподвижном состоянии, лежа на спине, для Северного, казались днями. Сутки однообразные и серые, казалось, тянулись вечно. Аркадий перестал чувствовать, что сейчас день или вечер. Все для него стало в этот период лечения серым, туманным вечером. Он лежал под капельницей, устремив взгляд своих больших карих глаз в потолок. В голове крутились какие-то непонятные мысли. Тонкими пальцами, с удлиненным ногтевым ложем Аркадий провел по прохладной стене, затем посмотрел руку на свет. Он рассматривал линии на ладони своей левой руки. «Если бы я знал, что со мной когда-нибудь такое будет, наверное, никогда бы не согласился…, что мне пришлось пережить из-за этой пагубной привычки. Как бы я хотел, больше никогда не пить», – думал про себя Аркадий, тяжело вздыхая при этом. Что и как сейчас происходит, для него просто не существовало, ему хотелось только одного: поскорее освободиться от своей пагубной привычки, и тогда начать новую жизнь, другую без алкоголя.
 Ежедневно ему приходилось, принимать бесчисленное количество таблеток и препаратов, постоянные внутримышечные инъекции. После которых Аркадий, иногда даже с койки не мог встать. Спустя неделю, в один из дней в палату к Северному вновь пришла медсестра, взяв у него в очередной раз кровь на анализ. Этим же вечером к Аркадию пришел его лечащей врач, вместе с ним в палату вошел санитар, который завез в плату небольшую тележку, на которой были шприцы, и какие-то небольшие мензурки с жидкостью.
-Добрый вечер, Аркадий Дмитриевич, как ваше самочувствие? – поинтересовался врач.
-Здравствуйте, я стал уже лучше себя чувствовать, – ответил Аркадий.
-Ну, и замечательно, – сказал врач, открыв ампулу «адетрофина», содержимое ее набрав в шприц. – Поворачивайтесь ко мне спиной, задрав рубашку так, чтобы мне было удобно сделать вам инъекцию под лопатку. – Аркадий покорно выполнил, все то, что требовал от него в данный момент его врач. Тот ввел препарат Северному под лопатку, тем самым доставив Аркадию болезненное, неприятное ощущение, но за время пребывания в психоневрологическом центре он уже привык к бесконечным таблеткам и уколам. После этого Северный сел к себе на больничную койку. Врач сидел напротив его на стуле.
-Аркадий Дмитриевич, как ваше тяга к спиртному, хочется выпить? – спросил у него доктор. 
-Нет, вроде не хочется, – протянул Аркадий, посмотрев на врача. – Может потому, что его нет.
-Аркадий Дмитриевич, ну если вам хочется выпить, то выпейте, – сказал врач, взяв с тележки мензурку с жидкостью, и протянув ее Аркадию.
-А что это? – спросил Северный, взяв ее в руку.
-Водка, – спокойно ответил врач. – Выпейте, я вам разрешаю, – добавил доктор. Аркадий с удивлением посмотрел на врача, но все же, опрокинул содержимое рюмки в себя.
-Ну, как ощущения? – поинтересовался врач у Северного.
-Я даже, и не знаю, – ответил Аркадий, нахмурив брови, ему было как-то дискомфортно внутри организма. – Вроде бы нормально…, хотя вкус какой-то не такой.
-А что не так во вкусе? – спросил врач.
-Я не могу точно описать, но что-то не то…, – сказал Аркадий, но он не успел закончить свою мысль. Тут ему вдруг стало внезапно плохо, к горлу подступило приступы рвоты. Он тут бросился к унитазу. Не успел Аркадий нагнуться, как его вывернуло наизнанку. Его всего трясло, внутри все жгло огнем.
-Что со мной?! – спросил Аркадий с ужасом, посмотрев на врача слезящимися глазами.
-Это нормальное явление, так и должно быть, после каждого приема спиртных напитков, – ответил спокойно ему врач, после чего он вышел из палаты, за ним последовал санитар, закрыв за собой дверь. Аркадий с трудом дошел до койки, лег на нее, схватившись рукой за желудок. Ему еще так никогда плохо не было, как от этих выпитых десяти грамм водки. От боли он поджал ноги к животу. Прошло минут двадцать, Аркадий продолжал лежать в таком положении не разгинаясь, скорее он заснул. Ему пришлось пережить еще несколько подобных процедуру, промежуток между ними составлял в несколько дней. Но зато после этого с Аркадием начали налаживать контакт, с ним часто проводил беседы врач. Во время этих разговоров сделали даже несколько снимков пациента Звездина, вот такого вот беззащитного, измученного, с бледным цветом лица, с настороженным взглядом, в темно-синей больничной пижаме. На этих фото Аркадий был похож на затравленного «зверя», который прекрасно понимал, что с ним происходит. После нескольких таких бесед, дверь палаты перестали запирать на ключ. Уже через неделю Аркадий мог свободно ходить по коридорам больницы, его начали привлекать к разной работе, клеянию конвертов, он занимался различной канцелярской писаниной, снимал копии с историй болезней. Общительный и обаятельный, Аркадий очень быстро расположил к себе врачей. Вскоре ему разрешили принимать посетителей, а когда узнали, что он Аркадий Северный, у него тут же стали просить врачи для себя его записи.
 Так в один из дней Аркадий позвонил Дмитрию Калятину.
-Михалыч, привет! – сказал Аркадий радостным голосом в телефонную трубку, как только услышал голос Дмитрия.
-Здравствуй, Аркадий. Ну, как ты там…? Как там у тебя лечение проходит? – поинтересовался Калятин.
-Дим, да у меня все хорошо. Мне уже разрешили ходить по больнице. Я тут занимаюсь разной работой, снимаю копии с историй болезни, и всякой разное ерундой. Слушай, Михалыч, тут такие врачи хорошие, у меня с ними такие прекрасные отношения. Они как узнали, что я – Аркадий Северный, тут же мне говорят: «Аркаш, привези нам свои записи»! – весело, со смехом говорил Аркадий. – Хо – хо! А я им говорю: «Ну, я же не могу уйти из больницы», ну, в общем у меня к тебе такое дело, ты не мог бы привезти мои записи для врачей?!
-Аркаш, а что тебя уже можно навещать? – поинтересовался Дмитрий.
-Не только можно! Даже нужно я же скучаю по вам по всем, приезжайте ко мне! Если сможешь, хоть завтра приезжай! – ответил с улыбкой на лице Аркадий.
-Да! Хорошо, ну тогда мы с Левой к тебе завтра приедем, а то, он уже давно меня спрашивал, когда можно будет ему тебя навестить, – сказал Калятин.
-Хорошо, приезжай, я буду вас ждать. Да, Дим и не забудь захватить мои записи для врачей, – ответил Аркадий, прощаясь с Дмитрием и вешая телефонную трубку.
 На следующий день в гости к Аркадию пришли Дмитрий Калятин, и брат Аркадия Лев, который к этому времени был уже в звании майора. На проходной их уже дожидался Аркадий. При встрече Северный горячо обнялся с братом.
-Здравствуй, Аркаш.
-Здравствуй, Лева.
-Аркаш, как ты здесь? Что тут с тобой делают? – поинтересовался взволнованно Лев у Аркадия.
-Ну, закололи меня уже, я уже устал от всех этих препаратов, – ответил Аркадий, смотря на брата большими глазами, в которых столько было искренности, и грусти. – Здесь лечение проходит в три этапа. Два из которых, я уже прошел. Остался последний, и я надеюсь, что очень скоро меня выпишут, – продолжил он с легкой, приятной улыбкой на лице. – Да что мы тут стоим, давайте выйдем на улицу покурим, – предложил Северный. Они вышли на улицу, и там Аркадий закурил сигарету, выпуская дым из носа.
-Аркадий, я же принес тебе твои записи, как ты и просил, – сказал Дмитрий Михайлович, доставая из сумки несколько бобин с записями.
-Спасибо, Дима, – ответил Аркадий, забирая у Калятина пленки.
-Аркаша, скажи мне, – начал Лев, волнуясь за брата. – Ты скоро выйдешь из больницы, чем займешься? Опять будешь петь?
-Лева, ну ты же знаешь, что без песни я просто не могу. Когда я пою, то я живу. Разумеется, я устроюсь на работу, – ответил Аркадий, куря сигарету.
-Аркадий, а пить ты бросишь? Ведь пойми, тебя эта пагубная страсть рано или поздно погубит. Аркаш, ты же понимаешь, что до добра это не доведет, – начал убеждать его Лев.
-Конечно, брошу. Брошу, Лева, и устроюсь на работу, начну жизнь заново, – ответил Аркадий, понимающе посмотрев на брата, соглашаясь со всеми его словами. Северный и сам прекрасно понимал, к чему это может все привести. – Да, все путем будет, – ответил с улыбкой Аркадий, докурив сигарету. Дмитрий Калятин и Лев Звездин, еще некоторое время постояли вместе с Аркадием, затем они простились с ним, и ушли. Они еще несколько раз навещали в больнице Северного. И все было бы тихо и спокойно, Аркадий бы прошел весь курс лечения и вышел на волю из стен больницы. Но когда Сергей Иванович узнал, что Аркашу можно навещать, и он уже свободно ходит по больницы, то ему сразу же пришла в голову мысль: «Что-то наш Аркаша, засиделся в стенах больницы, нужно ему его «принудительный отдых» разнообразить, хватит ему уже болеть. Надо нашего больного вызволить из этого заточения на концерт. Да, – убеждал себя Сергей Иванович. – Я думаю, Аркаша будет очень доволен, от такого предложения». Маклаков остался доволен своей идеей, оставалось только предупредить Аркадия, и вывезти его с территории больницы. Ведь через пару дней, они будут писать новый концерт с участием Аркадия Северного, и это в такой-то период, но творчество, есть творчество. Как говорится, лечение лечением, а концерты писать надо.
 На следующий день Сергей Иванович лично приехал в больницу к Аркадию, чтобы рассказать, и предупредить его о намеченных планах. Северный оказался очень доволен после таких новостей, единственное, что его волновало, так это раз решат ли ему врачи отлучиться на несколько часов из больницы, тем более на такое мероприятие, где, разумеется, будет спиртное. Но он пообещал Маклакову, договорится с врачами. И действительно, Аркадию пришлось очень долго уговаривать врачей дать согласие и отпустить его. Ответ был отрицательным, но после долгих убеждений Северного, врач ответил ему:
-Ладно, Аркадий, езжай куда хочешь! Но помни, вернешься, если от тебя будет нести спиртным, пеняй на себя. Да, что там анализ крови все покажет пил ты или нет. Пойми, я ведь рискую, отпуская тебя, и если ты меня подведешь…!
-Я слово даю, я вас не подведу, – с радостной улыбкой ответил Аркадий. – Спасибо, вам, – после чего он вышел из кабинета врача, чтобы позвонить Сергею Ивановичу и сообщить о приятной новости. После звонка Северного, Маклаков тут же набрал номер Дмитрия Калятина.
-Дима, привет.
-Здравствуй, Сереж, – ответил Калятин.
-Дима, у меня к тебе вот, какое дело. Мы завтра будем писать концерт, нам нужна машина, чтобы Аркашу привезти туда. Сможешь найти машину? – поинтересовался Сергей Иванович.
-Да, меня же не пустят туда с тачкой?! – возмущенно ответил Калятин, от такой просьбы он был просто в шоке. «Забрать не долечившегося Аркадия из больницы и увести черт знает куда, да кто ж такое разрешит?», – подумал, про себя Дмитрий Михайлович.
-Не волнуйся, пустят, – успокоил его Сергей Иванович. – В проходную спустят список по-фамильно, так что не переживай тебя пустят. Так что, за тобой тачка.
-А куда хоть ехать? – поинтересовался Калятин.
-В Институт гриппа, это на Петроградской, – ответил Маклаков.
-Хорошо, будет вам завтра тачка, – согласился Дмитрий Калятин.
-Ну, и отлично, тогда до завтра, – с улыбкой ответил Сергей Иванович, вешая трубку. А Дмитрий Михайлович начал звонить своему приятелю, который на черной «Волге» возил профсоюзного босса товарища Коржова. Калятин объяснил ситуацию, и он, недолго думая, очень быстро согласился предоставить свою помощь. На следующий день все уже было готово.
 Ранним субботним утром за Калятиным заехал его приятель и они поехали прямиком в больницу им. Бехтерева, где их уже дожидался Аркадий. Дмитрий Михайлович со своим приятелям въехали с комфортом, номера у них были «ЛЕБ»овские, блатные. Увидев машину с такими номерами, им поспешили открыть ворота, и они въехали на территорию больницы. Тут из дверей больницы в больничном халатике к ним вышел навстречу Аркадий, на лице у него была неизменно радостная улыбка. Машина немного при тормозила, задняя дверь приоткрылась, и Северный быстро нырнул в салон. Черная «Волга» тут же, не задерживаясь ни на секунду, развернулась и уехала, набирая скорость, да так что на проходной слова не успели сказать. На протяжении всего пути Аркадий просто укатывался со смеху.
-Нет, Михалыч, ну ты тока представь, что вы сейчас делаете?! – изумленно восклицал с улыбкой на лице Северный, обращаясь к Калятину. – Вы же меня похитили! Ха-ха-ха!
-Да, я думал, что ничего не получится, но я ошибался, – ответил с усмешкой Дмитрий Михайлович. Машина приближалась к месту назначения, а в это время в Институте гриппа собирались музыканты и приглашенные ими люди на концерт, посвященный 85-ти летию Александра Вертинского. В этот раз собралось черезвычайно  много народа. Первым из которых, пришел Виктор Ильин – коллекционер, собственно он и арендовал это помещение. Затем подтянулись Рудольф Фукс, Николай Резанов, Владимир Лавров, которому придется сегодня играть на органе. Следом за ними приехали два Евгения, Евгений Налейкин, который весь концерт будет петь и Евгений Федоров, неизменный скрипач и вокалист в этот день. Затем еще несколько человек подтянулось и это были Евгений Драпкин, Виктор Ильин, и еще скрипка – это Рафаил Рывкин. На ударных занимал свое место Анатолий Архангельский. Подъехал Вячеслав Маслов, который тут же начал настраивать свою бас-гитару. Так же на запись концерта приехал Владимир Мазурин, друг Сергея Ивановича.
 В зале начали собираться приглашенные на концерт гости: Георгий Толмачев, Евгений Пиджаков, Анатолий Копров, Анатолий Федин, так же на концерт приехала подруга Аркадия Тамара-Джан, и еще несколько человек. На сей раз организаторов этого концерта было аж четверо ими были Рудольф Фукс, Сергей Иванович Маклаков, Виктор Ильин и Евгений Драпкин. Все уже собрались, ждали только последних, троих человек, это Дмитрия Калятина, который с помощью своих знакомых обещал привезти самого главного участника концерта Аркадия Северного, которому в этот день предстояло быть конферансье. За это время успели сделать предварительный проигрыш, ведь некоторые участники этого концерта видели друг друга впервые. И вот, наконец-то, двери в зал где  все уже собрались, приоткрылись и в помещение, заполненное народом вошли Аркадий Северный и Дмитрий Калятин со своим приятелем. Только Аркадию стоило появиться, как зал взревел от восторга и радости, что вновь видят его. Тут как обычно, начали накрывать на стол. Кто-то из присутствующих обратился к Аркадию, протянув ему рюмку с водкой:
-Аркаш, давай выпей за успех нашего дела.
-Нет, ребят. Все, я не пью. Я же лечусь,  – ответил с растерянной улыбкой на лице Северный, посмотрев на него.
-Ну, может немножко можно? Чуть-чуть, ведь оно никогда не повредит! – продолжали настаивать друзья.
-Нет…. Ну, ребята, ну мне нельзя. Меня и так сюда не хотели отпускать. Нет. Я просто не могу подвести людей, я ведь обещал врачам не пить, – отказался Аркадий.
-Ну, как знаешь, – сказали ребята, выпив по рюмочке для разогрева. – Что ж нет, так нет, на нет и суда нет, – все участники заняли свои места. Аркадий стал у микрофона, худой, в больничном халатике, с бледно-зеленоватым цветом лица. Он стоял с милой улыбкой на лице, смотря на собравшихся людей большими карими глазами. Под ошеломительные аплодисменты, восторженный свист, и выкрики из зала: «Аркадий! Давай, Аркадий!». Немного смущенный от такого внимания Северный начинает концерт:
«Мне очень приятно, дорогие друзья, что вы рады меня видеть, после возвращения с гастролей, Байкалско-Амурской магистрали. Как пишут у нас в прессе, я там делал на просторах, крутых БАМ! – от этих слов, немного подзатихшая публика, вновь взрывается аплодисментами и выкриками. – Но сейчас, я вынужден вас несколько разочаровать тем, что петь сегодня сам не собираюсь. А может, очень ограничусь, только тем, что буду вести наш сегодняшний концерт, посвященный восьмидесятипятилетию со дня рождения выдающегося, русского, шансонье Александра Вертинского! – Аркадий пафосно, как это свойственно конферансье, разводит руками, объявляя о начале концерта. – Меня часто упрекают, что я заказываю дорогу молодым талантам. Сегодня я вам докажу, что это не так. И так представляю вам сегодняшних исполнителей, – и он с улыбкой на лице, вновь жестом протянутых рук указывает на тех, кто сегодня будет петь. – Евгений Нарейко и Евгений Коморовский! Как говорится, сегодня два Жени и один Аркаша расскажут вам про Сашу! – в зале после от импровизаций Северного проносится тихий смех, и гул аплодисментов. – То есть про Александра Вертинского, – объясняет Аркадий свою только что произнесенную шутку. – Выдающегося родоначальника, блестящей плеяды, наших бардов. Таких, как: Булат Окуджава, Владимир Высоцский, Александр Галич, Юлий Ким, Александр Городницкий, Юрий Визбор, Евгений Клячкин, Александр Кукин, Александр Лабоновский, и многих других. Вы заметили, наверное, как много среди перечисленных славных имен, авторов по имени Александр. В этом есть, что-то мистическое, не правда ли? – задает вопрос Аркадий всем присутствующим в зале, и слушателем записи его будущего концерта. А ведь и правда, здесь большая часть людей с таким именем. – Как и в тех песнях, что любил сам Александр Вертинский. Начать сегодняшний концерт мне бы хотелось с довольно символической песни, написанной ленинградским бардом Рувимои Рублевым, – тем самым Северный представляет Рудольфа Фукса, – которая называется «Гимн менестрелям». И посвященный Александру Вертинскому, и так! «Гимн менестрелей» исполняется всеми солистами ансамбля!» - после этого с пафосом он разворачивается ко всем участникам ансамбля лицом. Немного поменявшись местами, разбитые по голосам и партиям, участники начинают исполнять песню, написанную их другом Рудольфом Фуксом. И так они начинают под музыкальное сопровождение исполнять «Гимн менестрелей».

Мы – барды менестрели,
Акины и ашуги,
Мы песнями взлетели,
Вздымая крылья руки,
Мы - шансонье, мы сингеры,
Мы – скальды, мы - резингеры,
Мы песенки из сердца и для души поем.

Наш дедушка – Вертинский с талантом исполинским,
На сцену выбегал он в костюме от Пьеро!
И бублики скотине от доброй Каларбине,
Он песенки из сердца выкидывал хитро.

Но дедушка уехал, и песни взял с собой,
И тридцать лет по свету мотался он в тоске.
А песни пролетали с надеждой и мольбой,
На низких, колумбийских и радиоволне.

Ох! Вернуться так хотелось,
Ведь дома тоже пелось,
А если и не пелось,
То только не для нас!
Нужда для песни спелась!
Нужда для песни спелась!
Нужда для песни спелась!
И ясный звонкий глаз.

Последние два куплета песни, так здорово разложенные по голосовой тональности, исполняют Аркадий Северный и Николай Резанов.

Эх! Так не откажем в славе Булату Окуджаве!
Ведь должен, кто-то стаду дорогу указать!
Он вышел на эстраду! Он вышел на эстраду!
Он вышел на эстраду стихи свои страдать!

Пусть этот славный парень на веки будет с нами,
Высоцскому Володе поставим монумент.
Пусть вечно будет в моде,
Он вечно будет в моде!
Покуда жив в народе, 
Хотя б один поэт….

По окончанию исполнения гимна, участники вновь расходятся по своим местам, и у микрофона остается только Аркадий и Евгений, у которого голос так похож на голос Александра Вертинского. Вот и начинается концерт-рассказ двух Женей и Аркаши про Вертинского Сашу, о чем десять минут назад говорил Северный. И у них все получается превосходно, песни легендарного шансонье просто оживают на глазах у изумленной публики.

«И так Александр Вертинский…, – делает небольшое вступление к песне Аркадий, вспоминая, что Вертинский, страшно, как не любил всякие аплодисменты, но нынешняя  публика просто не может обойтись без них, поэтому Северный делает небольшое предупреждение, чтобы не оскорбить этим человека, кому посвящен этот концерт. – Но прежде чем приступить к исполнению его шедевров…. Мне бы хотелось попросить многоуважаемую публику почтить одну традицию Александра Вертинского. Известно, что он не любил аплодисментов. Так давайте же, мы их не будет хлопать и шуметь, после каждой песни. И так «В бананово-лимонном Сингапуре», – представляет Аркадий жестом руки Евгения, и начинается следующая песня.

В бананого-лимонном Сингапуру – пуре!
Когда поет и плачет океан,
И ходит в ослепительной лазури!
Издали Караван!

В бананого-лимонном Сингапуре,
Когда у вас на сердце тишина,
Вы брови темно-синие, нахмурив,
Тоскуете одна….

Перед публикой, как будто, возникают те молодые годы Вертинского и его песни, которым было тоже уже не один десяток лет, в одном мгновении становились опять юными, как и много лет назад. Чего только стоят музыкальные произведения «Палестинское танго», «Бал Господен», «Бразильский крейсер», «Дорогая пропажа», «Желтый ангел». После нескольких песен Аркадий представляет следующую песню:

«А щас исполняется танго «Чужие города», – вот она эмигранская жизнь, с тоской и болью в сердце по Родине, и никому не нужностью в чужой стране.

Принесла случайная молва!
Милые и нежные слова!
Летний сад, Фонтанка и Нива,
Вы слова залетные, сюда!

Здесь шумят чужие города,
И чужая плещется вода,
И чужая светится звезда.

Вас не взять, не спрятать, не прогнать
Надо жить, не надо вспоминать,
Чтобы больно не было опять,
Чтобы сердцу больше не кричать….

После «Желтого ангела», организаторы концерта понимают, что концерт не будет таким выигрышным, если Аркадий Северный не споет ни одной песни за этот вечер. Один из участником подхватывает его со стула, и давая ему в руки текст с песней, говорит:
-Спой вот эту песню.
-Ну, я ж сегодня, вроде, не должен петь? – удивленно полушепотом спросил Аркадий.
-Аркаш, столько людей пришло, и они хотят слышать именно тебя, – после этих слов, Северный выскакивает к микрофону, оглядываясь на своих друзей, с улыбкой на лице начинает:

«Здесь прислали из публики мне записку. Грозят мне расправой! Шо–то сделать немножечко темно. Но я решил вам спеть одну песню.

Ночь, Париж вид тусклых фонарей,
Пляшут тени, призраки людей!
Сквозь тоску опять рыдаю!
Воет словно волчья стая,
Напевая грусть на радость дней!!

Где остановить мне жизни бег?!
Пес голодный жадно лижет снег!
На углу старик со скрипкой!!
Рот скривил в больной улыбке,
И поет усталый человек!!!

Аркадий исполняет песню Вертинского, но прекрасно понимает, что в тексте этой песни речь идет именно о его судьбе. Он - этот больной человек, которого в его тридцать семь потрепала судьба, как только могла. Конечно, Северный мечтает и надеяться, что у него все измениться. Поэтому и поет песню с улыбкой на лице. Он все-таки верит во что-то светлое в своей дальнейшей судьбе. Хотя он еще и в мыслях себе не может представить, что жить ему осталось ровно четыре года. Для кого-то это очень мало, но для него это целая жизнь, и он еще не раз, за это время, попытается изменить свою судьбу в лучшую сторону.   

Нам все равно никто уж не поможет!
И век судьбы ничто не изменит,
И все тоскливей, тоскливей сердце гложет,
И с каждым часом все тяжелее жить!

Нам все равно скитаться, где попало!
И все равно уж уходить пора,
Ведь в нашей жизни осталось очень мало,
И все равно проиграна игра!

Музыка Парижских казино,
Алой кровью льется здесь вино!
Дождь Париж, бульвары мочит,
Ветер дьявольский хохочет,
Развивая длинное манто!!

Из-под бокалов похоронный звон,
Старый мир танцует чарльстон,
На экранах пляшут маски,
Близок час большой развязки,
Из подвала слышан жалкий стон…!

Но зато как, в этой песне своим исполнением Аркадий раскрывает картины старого Парижа, куда пришлось уехать эмигрантам, и где им приходится страдать, вкушая все ужасы бродячей жизни, собственно, все тоже самое пришлось испытать и самому Северному на собственной шкуре, вот только все эти уроки жизни он прошел в родной стране. Но он не на секунду не унывает, принимая все удары с улыбкой на лице. И вот сейчас Аркадий исполняет песню с озорным блеском в глазах, и своей неуемной энергией он зажигает весь зал, и присутствующих в нем людей, да так, что к концу песни они забывают, о чем их предупреждал Северный, начав хлопать и свистеть. Но Аркадий не отделался только одной песней в этом концерте. Уже через пару песен его вновь попросили исполнить цыганский романс, на что Северный с удовольствием согласился, подойдя вновь к микрофону и бесподобно начав исполнять ее.

Тихо тянутся сонные дороги,
И со скрипом ползут под откос!
И с тоскою глядит на дорогу,
У колодцев распятый Христос.

Что за ветер в степи Молдаванской!
Как поет под ногами земля,
Не легко мне с душою цыганской!  }х2
Кочевать никого, не любя!

Как все эти картины мне близки!
Сколько вижу знакомых я черт,
И две ласточки, как гимназистки,
Провожают меня на концерт…!!!

…А когда засыпают березы,
И поля затихают ко сну,
Ой! Как спать, как больно сквозь слезы! }х2
Хоть взглянуть на родную страну!

Исполняя эту песню, тут уже и Аркадий под рукоплескания и выкрики пускается возле микрофона выплясывать цыганочку.

«Песня посвящается Вере Холодной», – делает  вступление Аркадий к следующей композиции, эту песню написал Вертинский в память легендарной актрисы, так рано покинувший этот мир.

Ваши пальцы пахнут ладонном,
На ресницах спит печаль,
Ничего теперь не надо вам, }х2
Ничего теперь не жаль.

И когда весенней вестницей,
Вы пойдете в дальней край,
Сам Господь по белой лестнице, }х2
Поведет вас в светлый рай!

ТИХО ШЕПЧЕТ ДЪЯКОН СЕДЕНЬКИЙ!!!
ЗА ПОКЛОНОМ БЪЕТ ПОКЛОН!
Все трясет бородкой реденькой, }х2
Вековые пыль с икон…!

И Аркадий вкладывает в эту песню всю сою душу, на лице у него появляется маска печали, а в глазах играют слезы, он начинает кричать, тем самым рвя не только свою собственную душу в этой песне, жалея молодую женщину, так рано ушедшую из этого мира. Но в свое пение он вкладывает всю боль и утрату, написанных в этих строках, в души людей, слушающих его. Но зато к концу, Аркадий зажигает своей энергией уже всю публику сидящую в этом зале.

«В заключение нашего концерта, посвященному Саше Вертинскому. Исполняется его любимая вещь – «Дорогой длинною», – после вступительных слов Северного, начинает играть весь ансамбль, придавая особый колорит этой последней музыкальной композиции. Отбивая ногами цыганские ритмы, Аркадий начинает петь этот романс.

Ездили на тройках с бубенцами!
А вдали мерцали огоньки!
Мне б сейчас соколики за вами,
Душу бы развеять от тоски!

Дорогой длинною, а ночью лунную,
А с песней той, что вдаль летит звеня,
И с той старинною, с той семиструнною,
Что по ночам, так мучила меня!

На – на – на – на, Ла – ла – ла – лай – ла – ла!

Так живя без радости, без муки!
Помню я ушедшие года!
И твои серебряные руки,
В тройке, улетевшей навсегда!!!

Дорогой длинною, и ночкой лунною,
И с песней той, что вдаль летит звеня,
И с той старинною, с той семиструнною,
Что по ночам, так мучила меня…!

Выплясывая перед микрофоном цыганочку, Аркадий, излучая тем самым бешенный выплеск своей положительной энергии, заводит всех музыкантов и собравшихся зрителей, заставляя всех пуститься за ним в пляс. Под конец это уже превращается в сплошной радостный шум восторга, с отбиванием музыкальных ритмов в ладоши, криков и свистов. Со взмокшими, растрепанными волосами и порозовевшим от пения и танцев, улыбающийся Аркадий заканчивает петь, вытирая пот со лба.
 Концерт подходит к концу, и ему уже пора обратно в больницу. Что ж очередная запись с участием Аркадия Северного закончена. Хотя на этот раз пришлось стараться и музыкантам и тем кто писал концерт, из-за того, что на Петроградской стояла телевышка и мощная глушилка на улице Скороходова. Вместе они давали на запись очень сильный фон. Чуть шагнешь в сторону, и начинает идти фон. Из-за нескольких перезаписей песен пришлось сделать всего один концерт, хотя организаторы задумывали целых два, но не получилось. Пришлось делать запись вот в таких вот ужасных условиях. Но тем не менее, Аркадий был очень рад, что у него был такой веселый вечер, ведь он уже устал от этих серых будней в клинике, а тут такой своеобразный праздник для него. Счастливый он просился с друзьями и вместе с Дмитрием Калитиным и его приятелем они вышли на улицу, где стояла черная «волга». Аркадий сел, Дмитрий занял место рядом с водителем. Тут шофер повернулся к Северному, достав из бардачка бутылку «Столичной», и протянул ее Аркадию:
-Вот, Аркаша, держи презент, ты хорошо отпел.
-Но, мне нельзя, – ответил ему Аркадий с улыбкой.
-Бери, бери, не отказывайся! – начал убеждать его шофер, и Аркадию пришлось взять бутылку. Машина тронулась с места, и они направились обратно в Бехтерева.
 Через некоторое время Северный был уже на территории больницы. Он вышел из машины, держа в одной руке бутылку с водкой, в другой захлопывая дверь. Аркадий, проходя через проходную, отдал бутылку, сидящим за столом дежурному.
-Это что такое, водка?! – удивленно спросил тот у Северного.
-Это мне за концерт заплатили, но мне это не нужно, так что бери, пусть это будет тебе в качестве презента, – сказал Аркадий с улыбкой. – Я больше не пью, а тебе пусть это будет подарком от Аркашки Северного, – после этих слов он поднялся по лестнице, зашел в процедурный кабинет, сдал кровь на анализ, как и договаривался с врачами, и вернулся обратно к себе в палату. Не прошло и месяца, как Аркадий выписался из больницы.

Глава 18

Между двух огней

 После полуторамесячного лечения в больнице, Аркадий вышел оттуда совершенно другим человеком. Теперь он смотрел на жизнь трезво, и он был уверен, что у него все должно быть иначе, чем было прежде, так сказать, жизнь с чистого листа. В душе он верил, что у него все теперь будет хорошо, ведь он, наконец-то, справился со своей болезнью, и в этот раз Аркадий выстоял в этой борьбе со своим вторым отрицательным – «я». Ведь Аркадий поистине был уникальным человеком, будучи творческой натурой, в нем и вправду, как будто жило два совершенно два разных человека, совершенно две разные личности. Одной из них был – Аркадий Звездин – мирный, спокойный, добродушный, скромный человек, стремящийся к размеренной жизни, домашнему уюту, он являлся обычным советским человеком. Другой был – Аркадий Северный – веселый, с бушующей энергией, до безрассудства смелый и отчаянный, артист, с не превзойденным талантом, умеющий зажечь публику, где-то немного капризный, и амбициозный, что собственно, нормально для звезды. Да, он такой, и все восхищаются его талантом, и это радует Аркадия, он счастлив, что его знаю и любят. Да, в его характере присутствует доля эгоизма, но это ничуть, не портит его, как человека. Хотя конечно, его вторая натура не  стремиться к тихой семейной жизни, нет он сам – человек «праздник», поэтому и стремится Аркадий к веселой, разгульной, бродячей жизни, полной различных сюрпризов и неожиданностей.
 Сейчас в его жизни наступил спокойный период, и Аркадий Звездин может на какое-то время остановиться, осмыслив свою дальнейшую жизнь, мечтая о светлом будущем, но это пока у него все хорошо. А плохое уже начинает маячить на горизонте.   
 По-прежнему Аркадий живет в доме в семье Калятиных. Теперь он непьющий человек, чем он сам очень гордится. А к Дмитрию Михайловичу по-прежнему продолжают ходить пьющие друзья и музыканты. Они приносят с собой бутылки с водкой и другими горячительными напитками, ставя их перед Аркадиям, и естественно просят его выпить вместе с ними. Но в ответ, на каждую такую просьбу слышат отказ со стороны Северного: «Нет, ребята я больше не пью. Я завязал с этим делом». Его действительно больше не тянуло к спиртному, и сам Аркадий был счастлив от этого.
 В этот период творческая деятельность Северного идет в гору. Он создает очень много превосходных концертов, Аркадий просто великолепно поет в эти месяцы, его уникальный голос, как будто вновь возрождается, создавая шедевры в своем исполнении. Но не только музыкой, занимается Северный. В этот небольшой отрезок своей жизни Аркадий очень любит готовить, и теперь у него уйма времени, что бы посвятить себя кулинарии. Софья Григорьевна частенько теперь просит Аркадия, чтобы он приготовил то или иное блюда к их приходу.
 И вечером, как обычно, Дмитрий и Софья вернулись домой с работы. Аркадий на кухне уже сварил суп, приготовил картофельное «пюре», а к нему поджарил котлеты, и сидел на стуле у стола в белом фартучке, ждет прихода хозяев. Софья Григорьевна вошла на кухню:
-Аркаш, чем это так вкусно пахнет? – спросила с улыбкой она.
-Да, вот приготовил, суп, котлеты пожарил. Сижу вас дожидаюсь, – ответил с улыбкой Аркадий.
-А ты сам уже поел? – спросила Калятина, присаживаясь на стул.
-Еще нет, я же вас жду, – ответил Аркадий, расставляя приборы и раскладывая еду по тарелкам.
-Привет, Аркаш, – сказал Дмитрий, войдя на кухню, и поставив на стол бутылку водки.
-Привет, Михалыч, присаживайся, щас я тебя буду кормить, будешь у нас главным дегустатором моей стряпни, – ответил с улыбкой Аркадий, присаживаясь за стол и подвигая себе тарелку. Дмитрий Михайлович, тоже сел за стол, и начал откупоривать бутылку водки.
-Дим, а что без этого ни как нельзя?! – возмущенно спросила Софья Григорьевна у мужа.
-А что тебя что-то смущает? – спросил Калятин, посмотрев удивленно на жену. – По-моему когда мы с Аркашей бухали, ты особо не переживала?!
-Не начинай, дай мне спокойно поужинать! – воскликнула Софья Григорьевна, один бог знал, чего ей стоили их совместные пьянки, ну теперь все поутихло, и она даже вспоминать не хотела те дни. Хотя теперь Дмитрий стал пить один, и это ее, тоже не очень радовало.
-Дим, попробуй, и скажи мне, как котлеты? – поинтересовался у него Аркадий, пережевывая мясо, – по-моему, получились сочные? Что кажешь?!
-Аркаш, хорошие котлеты, и картошка, жаль, что ты со мной не сможешь выпить, а то мне как-то в одиночку скучно пить, – ответил Дмитрий Михайлович.
-Дим, ну ты же знаешь, что я теперь не пью, зачем спрашиваешь. Я и так очень долго пил, и теперь счастлив, что завязал, – ответил Аркадий, с удивлением посмотрев на Калятина, сидевшего с рюмкой водки в руках.
-И тебя это устраивает? – спросил Дмитрий Михайлович, смотря на Аркадия. Только теперь он начел замечать, что между его женой и его другом какие-то весьма странные отношения. Дружескими их назвать было нельзя, это что-то было большее. Но дело в том, что Аркадий ничего не говорил и Софья молчала. И все же что-то изменилась, очень странно, что Калятин понял это только тогда, когда Северный бросил пить.
-Да, меня это очень устраивает, – отрезал ему Аркадий. Северный был в замешательстве, почему это вдруг не с того не с сего его друг стал разговаривать с ним в таком тоне.
-Почему ты со мной разговариваешь в таком тоне?! – возмущенно спросил Калятин, наливая себе очередную рюмку.
-Михалыч, я не пойму, чего ты заводишься? – удивленно спросил у него Аркадий.
-Да, ничего, – ответил Дмитрий, опрокинув рюмку.
-Дима, хватит пить! – закричала Софья, после чего она вышла из-за стола и пошла в свою комнату. Дмитрий остался сидеть на кухне продолжая пить, а Аркадий, помыв посуду ушел к себе, и сел за работу. Так вот незаметно для всех троих в их отношениях начался раздор. Софья Григорьевна и Дмитрий Михайлович почти ежедневно ссорились, и в их семейных отношениях появилась трещина. Калятина уже не знала, что делать с пьянками своего мужа.
 В один из вечеров, когда Дмитрий Михайлович еще не вернулся с работы домой. Аркадий заметил, что Софья Григорьевна была чем-то сильно расстроена, она практически ничего не говорила, тем самым полностью погрузившись в свои раздумья. Калятина ушла в свою комнату, сев на кровать и уставившись в никуда. Северный последовал за ней, он тихонька открыл дверь к ней в спальню, и присев с ней рядом, обнял ее руками за плечи, прижав к себе.
-Софа, чем ты расстроена? -  поинтересовался Аркадий, посмотрев на нее сочувствующим взглядом.
-Ой, Аркаш, да даже и не знаю, как тебе сказать, с чего начать…, – начала Софья прижавшись к нему, – понимаешь, надоели мне уже все эти Димкины пьянки. Я думаю, о том, чтобы с ним развестись, – ответила Калятина, смотря на Аркадия заплаканными глазами.
-Что я тебе могу ответить на это…, – протянул Северный, пристально смотря ей в глаза. – Развод, это, конечно, всегда очень больно, тем более когда вы прожили столько лет вместе. Ты же знаешь, я сам это пережил….
-Аркадий, но не могу я больше! Понимаешь, не могу! Что-то у меня отгорело, и все, что было в нашей семье святое, Димка убил своими пьянками, – перебила его Софья Григорьевна, ударяя себя кулаком в грудь, и начиная вновь плакать. Аркадий обнял ее крепче, гладя ее рукой по волосам.
-Ну, тихо, тихо. Не надо плакать, успокойся. Ты красивая женщина, и не должна плакать из-за этого. Знаешь, что я тебе скажу, если тебе так плохо, то это правильное решение: подать на развод. Такую женщину, как ты нужно боготворить, на руках носить, а Дима этого совсем не замечает, и не ценит. Правильно, разводись с Димой. Одна ты все равно не останешься, – ответил ей Северный, вытирая с глаз Софьи слезы, своей рукой.
-Аркаш, что ты подразумеваешь под этими словами, «одна не останусь»?! – удивленно спросила Софья Григорьевна, смотря на Аркадия с недоумением.
-Софа, ты же знаешь, что я тебя люблю, и я прекрасно знаю, что нравлюсь тебе. Ведь нам с тобой так хорошо. И то, что я сейчас скажу, может это с моей стороны прозвучит нехорошо, но если честно, я рад, что ты хочешь развестись с мужем, и я сам этого очень хочу. А еще больше, я хочу жениться на тебе, – ответил Аркадий, продолжая пристально смотреть ей в глаза. Софья была в шоке от такого заявления, на протяжении всего этого времени ей казалось, что для Аркадия их связь это всего на всего интрижка, ведь у него помимо нее было столько женщин. А тут такое заявление, и по Аркадию видно было, что он говорит на полном серьезе, а он слов на ветер не бросал.
-Аркадий…, но что на это скажут мои дети, как они ко всему этому отнесутся?! – растерянным голосом спросила у него Софья Калятина.
-У нас с ними прекрасные дружеские, доверительные отношения. Я с ними поговорю сегодня на счет этого, хорошо. Я думаю, они согласятся, – ответил Аркадий, успокоив Софью.
 И действительно, когда дети вернулись домой, и пришли на кухню ужинать, Северный задал им этот вопрос:
-Ребята, вы уже взрослые и все понимаете, и наверное, не раз замечали, что у мамы с папой в последнее время, отношения между ними совсем испортились?
-Конечно, знаем, и не раз это замечали, – ответили ему дети.
-Я понимаю, что, наверное, не я должен вам это говорить, но все же скажу вам. Ваша мама хочет развестись с папой. Я знаю, что это потрясение для вас и, причем очень тяжелое, но вы должны понять свою маму. Она больше не хочет жить вместе с вашим папой, ей это тяжело, – начал Аркадий, смотря на растерянных и расстроенных детей. – И я бы хотел спросить у вас, что если я женюсь на вашей маме? Я ведь ее очень люблю, да и с вами у нас вроде бы хорошие отношения? Как вы к этому отнесетесь? – поинтересовался Северный у дочери и сына Софьи Калятиной. В этот момент он ничего и не ждал, что они на что-то согласятся, так как для них это было шоком. Они на несколько минут погрузились в молчание своих раздумий, но потом все-таки ответили:
-Ну, если мама будет с тобой счастлива, то ладно, мы согласны, сходитесь.
-Конечно, ваша мама будет счастлива, я постараюсь приложить все свои усилия, чтобы она стала счастливой, – ответил с улыбкой Аркадий, после чего он вышел с кухни, и все рассказал Софье Григорьевне. Она конечно была очень рада, что дети согласились, так как очень сильно была влюблена в своего жильца, который ей стал так близок за эти полгода проживания у них в квартире.
 Но через несколько дней сын Сергей пришел к матери в комнату с вопросом:
-Мам, ты что действительно, хочешь выйти замуж за Аркадия?
-Да, мы с ним разговаривали по этому поводу. Я ему сказала, что согласна буду выйти за него, если вы согласитесь, – ответила с улыбкой Софья Григорьевна, посмотрев на сына. – А что?
-Да, так ничего. Он пару дней назад разговаривал с нами на счет этого. И вначале мы согласились. Ведь мы хотим, чтобы ты была счастлива, но потом мы подумали…, – тут Сергей сделал небольшую паузу, смотря на мать. – В общем… мам мы не хотим, чтобы ты сходилась с Аркадием.
-Ну, хорошо если вы не хотите, не буду, – ответила, слегка расстроившись, Софья Григорьевна. Ведь она хотела действительно начать свою жизнь заново, и ей казалось, что с Аркадием у нее все получится. Но дети были против, и она немного посидев молча в полном одиночестве в своей спальне сказала себе мысленно: «Вот глупая…, – усмехнувшись, думала она про себя. – Он моложе меня на десять лет, к тому же у него столько баб, и помимо меня…. Ишь, что захотела замуж…. Да…, – она смотрела на себя в зеркало, поджимая губы. – Ну, действительно, зачем мне Аркадий?! Он ветреный, так что дети правы, не стоит мне с ним сходиться…. Не стоит», – убеждала себя Софья, тяжело вздыхая, но чувства все равно перечили ее разуму, в душе она мечтала об этом союзе.   Вечером к ней подошел Аркадий с радостной улыбкой на лице:
-Софа, когда заявление будем подавать?! – поинтересовался он, смотря на нее искрящимися глазами.
-Мы, не будем Аркадий, ничего и не куда поддавать, – ответила сухо Софья.
-Почему?! – удивленно спросил Аркадий, от услышанного он сразу изменился в лице, Аркадий смотрел на Калятину с недоумением. – Ты передумала? – тихим голосом спросил у нее Северный.
-Аркадий, мои дети не хотят, чтобы я с тобой сходилась. Да собственно, я тоже, так подумала, а зачем мне с тобой сходиться. Ну, посуди Аркадий, мы с тобой разные люди, – сказала Софья Григорьевна, посмотрев на Северного, как-то пытаясь своими словами скрасить свой отказ. – Не обижайся.
-Да, ну что ты, я не обижаюсь, – с грустью ответил Аркадий, пытаясь на лице сотворить улыбку, но у него это плохо получилось. Он очень сильно расстроился ее отказом, так как действительно, очень сильно привязался к Софье. Но Аркадий в жизни уже привык к разного рода разочарованиям, поэтому принял это, как должное своей судьбы.
 Но уже на следующий день Аркадий вел себя так, как будто этого разговор вовсе и не было. Самое неприятное получилось, то что дети рассказали все Дмитрию Михайловичу. Об этом разговоре с Северным по поводу его женитьбы на Софье Григорьевне, и о том, что она собирается с ним развестись. Этим же вечером Калятин вошел в комнату Аркадия, который по обыкновению сидел за работой в наушниках, записывая очередную бобину под гитару. Дмитрий Михайлович подошел к нему, сорвав с Аркадия наушники.
-Михалыч, ты что делаешь?! Я же работаю?! – возмущенно сказал Северный, смотря на Калятина  удивленными глазами.
-Это я должен спросить, что ты делаешь? А?! Что это ты делаешь?! Что это тут такие за разговоры с моими детьми?! – взбешенный, начал кричать Дмитрий. Аркадий опустил глаза вниз.
-Михалыч…, Дим…, – со вздохом начал Аркадий, – пойми меня, Софья была расстроена, у нас с ней возник этот разговор…. Дим, но ведь у вас действительно с ней все рушится. Ты мучаешь и ее и себя. …А с ребятами я действительно говорил на счет вашего развода с Софьей, и вроде они согласились…, чтобы я стал их отчимом…, но потом решили, чтобы все осталось по-прежнему. Вот и все! – Северный смотрел на Калятина большими растерянными глазами.
-И все, ВОТ И ВСЕ! И это ты мне говоришь, после такого?! – возмущенно спросил Дмитрий Михайлович, внимательно смотря на Аркадия. – Я смотрю, ты сильно хорошо устроился в моем доме, отъелся на домашних харчах. Тебе так не кажется?! А?!
-Нет, не кажется, – ответил тихим голосом Аркадий, опуская глаза вниз. – Дим, давай мы замнем эту тему, ведь ничего не произошло…, а я не попру против просьбы твоих детей.
-Как у тебя все просто?! Прямо возьмем и замнем. ЗДОРОВО! Я вот одного не пойму, почему ты лезешь в нашу семью?! Ведь это не твое дело, ты вообще здесь никто. Ты даже денег не платишь за проживание здесь! – воскликнул со злобы Дмитрий.
-А тебе нужны от меня деньги? – с недовольством в голосе спросил Аркадий, ему было обидно за такие слова. – Ты же знаешь, что у меня их нет.
-Мне нужно, что бы ты не лез в нашу семью, а тем более к моей жене! Запомни, Аркадий я не идиот, я все вижу, – ответил Калятин и вышел из комнаты. Северный хотел еще что-то сказать ему, но тот хлопнув дверью вышел из комнаты. «Вот и поговорили, – произнес Аркадий вслух, сидя в пустой комнате, и с грустью смотря на дверь. – А ведь я хотел, как лучше, а получилось, опять как всегда», – он меньше всего хотел ссоры со своим другом. Но после этого, их отношения стали весьма натянутыми. Аркадий оказался между двух огней, а ведь он этого не хотел. За это время Северный очень сильно привязался к этой семье, и они стали ему, как родные. Но получилось, так, что у них настолько испортились отношения с Дмитрием Калятиным, что они даже не могли находится в одной комнате вместе.
 Жизнь стала похожа на кошмар, Аркадию из-за этого теперь приходилось частенько ночевать у своих друзей и знакомых, чтобы не становится в очередной раз причиной скандалов между Софьей Григорьевной и Дмитрием Калятиным.
 Спустя несколько дней наступило 26 марта 1976 года, день рождения Софьи Калятиной. С самого утра в квартире Калятиных начались приготовления к праздничному торжеству. Аркадий в эту ночь не ночевал дома, и Софью очень волновало, придет ли он вообще поздравить ее или нет. Ей все-таки очень хотелось, чтобы Северный был в это день рядом с ней. Время приближалось к обеду, приготовления все были закончены, накрыли на стол. В этот день собралось очень много гостей, а Аркадия все не было. Прошел час, собравшиеся люди, уже успели выпить и поесть, как в друг в дверь позвонили. Софья Григорьевна с растерянным взглядом поспешила открыть дверь, она была просто в недоумении, кто же это может быть? Вроде все уже собрались. Когда она открыла дверь, то немного ошалела. На пороге стоял Аркадий с цветами в руках, а рядом с ним был мужчина лет сорока в очень дорогой одежде.
-Аркаш, а почему, ты не открыл своим ключом?! – удивленно спросила Софья Григорьевна, впуская их в квартиру.
-Я не хотел вас стеснять, – ответил Аркадий, вручая Софье цветы, и целуя ее. – Ты прекрасно сегодня, эти цветы для тебя. Поздравляю!
-Спасибо, Аркадий. Ну раздевайтесь, проходите к столу, – сказала Калятина, унося цветы в комнату. Мужчины сняли с себя пальто, и прошли в зал, где сидели подвыпившие гости.
-Здравствуйте, товарищи, – сказал Аркадий, войдя в комнату, полную гостей, те ответили ему тоже приветствием. Они вместе со своим новым приятелем подсели к столу, а Софья поставила для них два чистых прибора.
-Аркадий, как зовут твоего приятеля? – с шепотом спросила у него Софья Григорьевна.
-Спасибо, Софа, – поблагодарил ее Северный, за заботу, постелив на брюки салфетку. – Секундочку, сейчас я представлю его, - ответил он так же полушепотом. – Товарищи, у меня сегодня потрясающий день. Значит так, иду таки, я сегодня по улице, как вдруг совершенно случайно, в цветочном магазине в очереди я встретил, вот его…, – Аркадий немного привстал жестом руки указав на человека, сидящего рядом с ним. – Познакомьтесь, это популярный артист театра и кино Шмагин Валентин Парменович. Тот тоже привстал немного, поздоровавшись со всеми, причем он сильно заикался:
-З… з… здравствуйте, – после чего он вновь сел на место, Дмитрий Михайлович с подозрением посмотрел на нового приятеля Аркадия. «Какой он на фиг актер? Не похож он на актера». – Подумал про себя Калятин. И действительно, хоть Северный был знаком с Олегом Жаковым и Сергеем Филипповым, было время, они вместе выпивали, еще до того, как Аркадий подлечился. В этот раз Северный ошибся, он привел совершенно постороннего человека, который совершенно не имел никакого отношение к сцене. На самом деле человек Шмагин был завом химлаборатории в НИИ. Просто Аркадию в этот день не хотелось придти на день рождения к Софье Григорьевны в одиночку. Если бы он пришел один, вновь был бы скандал, который бы затеял Дмитрий Калятин и вечер тем самым был бы испорчен, а так при чужом человеке он постеснялся. А для Аркадия не стоило никакого труда уболтать Шмагина, чтобы тот пошел вместе с ним на праздник, тем более, что но любил выпить.
 Прошло некоторое время, и подвыпившие гости, сидя за столом, стали петь. Тут Аркадий обратился к Дмитрию Калятину:
-Ну-ка, Димка, тащи быстро магнитофон! – Дмитрий Михайлович, тут же побежал за магнитофоном, поймав мысль Северного, то, что тот хочет что-то сделать в праздничный день. Калятин через несколько минут принес магнитофон. Тут Аркадий встал из-за стола, подошел к Софье Григорьевны, взяв ее за руку.
-Аркадий, что ты делаешь?! – с удивлением Софья посмотрела на него.
-Софа, я хочу в этот праздничный день, спеть с тобой. Я хочу сделать для тебя подарок на память от меня, – ответил ей с улыбкой Аркадий.
-Аркаша, но… я не пела, аж с четырнадцати лет…, это было еще во время войны. Я тогда заболела и охрипла…. Нет, Аркадий я не смогу, – растерянно сказала Софья Григорьевна.
-Ничего, ничего, все получится, – успокоил ее Аркадий, усаживая Калятину на стул рядом с магнитофоном, сам сел рядом взял в руки гитару. И тут без всякой подготовки Северный начинает играть, перебирая удлиненными ногтями по струнам гитары, и тут без всякой подготовки они вместе с Софьей Григорьевной начинают петь на запись свою первую песню:

У Геркулесовых столбов, лежит моя дорога,
У Геркулесовых столбов, где плавал Одиссей,
Меня забыть ты не спеши, ты подожди немного, }х2
И черных платьев не носи, и частых слез не лей.            

Еще под саваном тугим, в чужих морях не спим мы,
Еще к тебе я доберусь, не знаю сам, когда?
У Геркулесовых столбов дельфины греют спины, }х2
И между двух материков, огни несут сюда….

Не смотря на то, что они пели совершенно спонтанно, этой записи возможно, и не было бы, если бы не хоровое пение подвыпивших гостей. У Аркадию и Софьи получился великолепный дуэт. Голос Калятиной, прекрасно сочетался с хрипловатым голосом Северного. Аркадий немного раззадорил Софью начав петь первым, ну а потом будучи джентльменом, вывел ее голос на первый план. Тем более, он сделал это нарочно, что бы было слышно именинницу, он стал петь тише, подделываясь под ее голос. Первая исполненная совместно песня получилась, проста прекрасна, дуэт получился в унисон.
Действительно их голоса очень подходили друг другу, и сочетание было просто замечательным. Они закончили пение, и Софья Григорьевна расстроено сказала:
-Ничего не вышло, – а тут раздались аплодисменты восторженных гостей. Подруга Калятиной с улыбкой сказала:
-Ну, давай посмотрим, че у вас вышло? – ей было очень интересно, услышать на записи, их пение. И действительно, когда включили запись, то поняли, что все получилось, причем очень даже здорово. Северный прослушал запись песни, и сказал:
-Ну, если первый раз получилась, то значит и второй раз получится, - Аркадий тут же загорелся желанием сделать еще несколько песен совместно с Софьей. Взяли листок бумаги, написали слова следующих песен. Они еще исполнили с Калятиной «Сигарета», которую Аркадий начал, а припев уже они пели совместно, «Сладка ягода», эта песня получилась настолько близкой им обоим по духу, тем более она звучала в кинофильме «Любовь земная», где были тоже двое любовников, которых осуждало советское общество. Знал бы Аркадий, тогда, что под эту песню его будут хоронить. В заключение их домашнего концерта, Северный под цокающую игру струн, изображая тем самым звон копыт лошадей, вместе с Калятиной исполнил «Пару гнедых». Запись получилось, получилась очень хорошей.
 Через пару лет Аркадий даже сделает копию этой пленки, и отошлет ее в Одессу по просьбе его друзей. В будущем у Софье Григорьевны останется только эта пленка в память, об Аркадии Северном, человеке, который столько у них прожил, и которого она, так любила. Калятин в дальнейшем, все его записи продаст из-за нехватки денег. Но это будет еще очень нескоро, а пока Аркадий и именинница вновь вернулись за свои места за стол. Тут гости предложили выпить за именинницу, налили рюмку и Аркадию, конечно же, он выпил за здоровье Софьи Григорьевны, тем более, ведь она была ему дорога. Выпив рюмку вина, вначале Аркадий вроде бы ничего не почувствовал, но уже через полчаса ему стало очень плохо. Получился своего рода рецидив после лечения. Лицо у него покраснело, и все покрылось потом, он схватился рукой за желудок. К нему подошла перепуганная Софья Григорьевна:
-Аркадий, что случилось?! Тебе плохо?!
-В желудке все жжет огнем, – произнес сквозь боль Аркадий.
-Сейчас, приляг…, – сказала Софья, и побежала звонить в скорую помощь, а тем временем несколько мужчин взяли Аркадия под руки и отвели его в комнату, где он жил. Через полчаса приехали врачи, сделали ему промывания желудка и внутривенную инъекцию, и после этого уехали обратно.
-Софа, прости меня, пожалуйста, что я своим состоянием испортил тебе праздник, – сказал Аркадий, тихим голосом со слезами на глазах. По лицу у него струился пот, лицо стало бледно-желтоватого цвета.
-Аркаша, ну что ты говоришь…, – успокаивала его Софья Григорьевна, вытирая влажным полотенцем пот с его лба. – Лежи не разговаривай, тебе и так плохо, – сказала она дрожащим голосом, так как очень переживала в этот момент за его жизнь.
-Я немного посплю, – произнес Аркадий, отвернув лицо к стенке, и прикрыв глаза.
-Конечно, отдыхай, – ответила Софья Калятина, и тихонько, вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Северный задремал, но спал очень чутко, болезненным сном, просыпаясь через каждые десять-двадцать минут. Он очень сильно отравился, из-за этого его постоянно знобило. И даже когда Аркадий, через несколько дней стал вставать с постели, то чувствовал себя очень плохо. Он ничего не мог есть, передвигался еле-еле, держась руками за стенки. Ему было настолько плохо, что у него ноги подкашивались, когда он вставал с постели, были сильные головокружения. В этот период на него было жалко смотреть. После такого Аркадий, очень долгое время боялся выпивать. Естественно, Софья Григорьевна ухаживает за Аркадием, пытаясь поставить его на ноги, что очень сильно раздражает ее мужа.
 Через какое-то время, в их семье вновь возникают скандалы. Дмитрий Михайлович не дает на Аркадия ни каких денег, отвечая ей на это «он мне и так должен». Софья Григорьевна понимает, что так дальше продолжаться не может, и в один из дней, после очередного скандала, она подошла к Аркадию с вопросом:
-Аркадий, ты не мог бы мне дать номер телефона Галины Даниловны?
-Да, конечно я тебе дам его, ну а зачем он тебе? – удивленно спросил Аркадий, открывая записную книжку.
-Хочу с ней поговорить на счет размена квартиры, – сказала Калятина. – Ты же сам понимаешь, что тебе жить здесь у нас просто невозможно. Мне уже насточертели эти скандалы.
-Спасибо тебе, Софа, за заботу, – ответил Аркадий, целуя ее в щеку. Он действительно не ожидал от нее, такого участия к своей персоне. Спустя пару дней после этого разговора в квартиру к Калитиным пришли музыканты, чтобы совместно с Аркадием сделать концерт под домашний оркестр. Настроив инструменты и включив магнитофон на запись, они начали играть, а Северный стал исполнять свои песни. Так прошел час, за ним другой, близился третий их музыкального творчества. В этот день Софья Григорьевна вернулась с работы немного раньше. Она открыла дверь, вошла в квартиру, и вдруг слышит, играет ансамбль, а Аркадий для них поет. «Опять они его пишут, – подумала про себя Калятина, положив ключи в сумку. – Снова начались эти их концерты, как же мне это все надоело! Вновь этот шум и, конечно же, ни копейки денег», – после этих мыслей Софья Григорьевна решительно направилась в зал, где вовсю шла запись концерта Аркадия. Она вошла в комнату, где играли музыканты, на стуле сидел подвыпивший Дмитрий Калитин, слегка покачиваясь в такт мелодии, а у микрофона с сигаретой в руке стоял Северный.
-О! Софа, пришла, здравствуй! – воскликнул с улыбкой Дмитрий Калятин, посмотрев в сторону жены осоловевшими глазами.
-Здравствуйте, – поздоровалась Софья Григорьевна с музыкантами. В ответ они, тоже поприветствовали ее. После этих слов она перешла к вопросу, который волновал ее:
-Ребята, мне уже надоели эти ваши постоянные записи. Вы приходите сюда, пишите Аркадия в неограниченных количествах, а взамен вы ему не платите ни копейки денег. А между прочем, мне ему нужно костюм купить. Вы только посмотрите в чем он ходит? Ему же ходить не в чем. Вы не собираетесь дать хоть немного денег? – поинтересовалась Софья Григорьевна у музыкантов.
-Не вмешивайся не в свое дело! – психанув, закричал Дмитрий Калятин. Софья Калятина, тут же вышла из комнаты, где писался концерт, хлопнув дверью. Спустя некоторое время, когда запись закончилась, один из музыкантов подошел к Софье и протянул ей тридцать рублей со словами:
-Вот… мы тут с ребятами насобирали немного денег, я надеюсь, что этого хватит.
-Спасибо, конечно же хватит, – ответила Софья Григорьевна, пересчитав деньги, и положив их в кошелек. Так как Калятин денег на Аркадия не давал, эта была неплохая сумма, что бы хоть как-то одеть Северного, ведь он от Дмитрия копейки не имел. Калятин считал, что он у него жил и питался, и этого достаточно. А после измены жены он и совсем рассверипел. Если бы Калятин платил Северному деньги за записи концертов, то Аркадий на эти деньги мог бы безбедно жить.
 В эту же субботу Софья Григорьевна пошла вместе с Северным в магазин и купила ему болгарский костюм за сто пятьдесят рублей, добавив своих денег к той сумме, что ей дали. В новом костюме Аркадий выглядел просто восхитительно, с иголочки - настоящий денди. Северный, и так сам по себе, был человеком очень приятной внешности, ну а когда он одевал костюм, галстук, новую рубашечку, то в этом прикиде полностью преображался. Внешне он был похож в таком наряде на голливудских актеров с обложек зарубежных глянцевых журналов того времени.
 Спустя несколько месяцев Дмитрий Калятин познакомил Аркадия с одной компанией. Людьми, с которыми он когда-то общался: с Сергеем, Павлом, Николаем и Иваном. Они как и многие люди любили творчество Аркадия Северного, так что они сошлись очень быстро. Помимо этого, они были большими любителями выпить, и так как Дмитрию Михайловичу Аркадий надоел, он его познакомил с этими людьми, чтобы Северный от него отвязался. А этим ребятам понравилось, что с ними такая знаменитость. И стали они частенько приводить время, в ресторане Московского вокзала под названием «Новый Петергоф», где любили «погудеть». Здесь они поили Аркадия на халяву. Так вот в один прекрасный вечер компания друзей вместе с Аркадием, как обычно, гуляли в ресторане. Вечер начался просто замечательно, было очень весело, дорогая выпивка и превосходная закуска. Звон бокалов и веселый смех разносился по ресторану со стороны их столика, за которым Аркадий травил анекдоты для своих новых знакомых. Время шло незаметно. Но тут один из друзей стал собираться, прощаясь:
Ну, все ребята мне пора домой, – сказал Сергей, забирая свои вещи и покидая их веселую компанию, минут через двадцать с ними попрощался и Павел, ему тоже нужно было уже уходить, так как завтра нужно было вставать на работу. Остался Аркадий сидеть вместе с Николаем и Иваном, продолжая выпивать, рассказывая анекдоты.
-Ребята, вы пока сидите, а я сейчас сбегаю в туалет, буквально на пять минут, и тут же вернусь, – сказал Иван, выходя из-за стола.
-Ага, ну когда вернешься, я тебе одну историю расскажу, – ответил Аркадий, закуривая сигарету. Сидят они с Николаем, проходит пять минут, десять минут, а друга все нет.
-Слушай, Аркаш, ты пока сиди, а я схожу за Иваном посмотрю, что его так долго нет, и сразу вернусь, – сказал Николай, поднимаясь с места, и выходя из-за стола.
-Конечно, сходи, – сказал с улыбкой Аркадий, он даже в мыслях представить себе не мог, что Иван уже давным-давно ушел из ресторана, и Николай, тоже сейчас уйдет, оставив Северного сидеть одного за столиком. Естественно Аркадий ничего не заподозрил, он спокойно продолжал есть и пить в одиночестве. Так прошел час, тут Северный, закурив сигарету, засомневался: «Где же они могут, столько времени быть? Неужели они ушли…? – подумал про себя Аркадий, выпуская дым сигареты из носа. – Да ну, не может такого быть», – и пока он размышлял по поводу того, кинули его или нет, к нему подошел официант с вопросом:
-Вы будите еще что-нибудь заказывать?
-Нет, я буду скоро уходить, – ответил Аркадий, посмотрев на часы, и затушив сигарету.
-Хорошо, тогда вот счет, – сказал официант, подсчитав сумму за сегодняшний ужин. Аркадий приоткрыл книжечку, в которой лежа счет, сумма которого, составила аж шестисот рублей. Увидев такую цифру, Северный обалдел. Он прекрасно знал, что у него с собой не было ни копейки денег. Тут Аркадий уже ни на секунду не сомневался, что его, так называемые «приятели» кинули, и расплачиваться в этот вечер за всех придется ему. Тут же в голове Северного возник вопрос: «А чем я буду расплачиваться? Вот гады, канули меня по полной программе, и даже глазом не моргнули», – и пока Аркадий думал про себя, матеря в душе своих приятелей. Тут к нему подошел снова официант с вопросом:
-Вы платить будете?! Ведь ваши друзья я видел, что давно ушли, и они сказали, что вы должны заплатить за ужин.
-Так значит, они ушли, – протянул Аркадий. – Вот козлы, – после этих слов, Северный с ироничной улыбкой на лице обратился к официанту. – Значит, они сказали, что я должен заплатить, только вот в чем проблема, у меня нет ни копейки денег с собой. Так что я не смогу заплатить, но я могу позвонить своим друзьям, и они все оплатят.
-Так вы что сейчас не будите платить?! – возмущенно спросил официант. Аркадий поднял на него глаза, и с неизменной улыбкой ответил:
-Ну я же тебе сказал, что нет, нет у меня сейчас денег с собой, – тут официант жестом руки показал проходящему мимо официанту, что бы то подошел к нему, «что, дескать вот этот товарищ отказывается расплачиваться по счету», таким же жестом указав на Аркадия. Тот задал тот же вопрос, что минуту назад спрашивал его коллега.
-Вы, что отказываетесь платить по счету?
-Я не отказываюсь платить. Ну сколько вам, можно повторять! – возмущенно воскликнул Аркадий. – Я же сказал вот ему, – Северный указал рукой, на первого официанта. – Что у меня в данный момент просто нет с собой денег. Если хотите, я могу позвонить своим друзьям…. Но не успел он закончить последнюю фразу, как тут же двое официантов взяли Аркадия под руки, и не взирая на сопротивление Северного, они вывели его в фойе и в считанные минуты сняли с него пиджак, брюки, рубашку и даже галстук, оставив тем самым его в одни трусах, на глазах у изумленных посетителей ресторана. В это мгновение Аркадий испытал самое большое унижение в своей жизни. Для него это было равносильно, что его прилюдно отимели. Карманы пиджака и брюк стали выворачивать.
-Что ж вы сволочи, делаете! Шо, вообще охренели! Вы хоть знаете, кто я…?! – возмущенно заорал Аркадий, он был просто в шоке от такого свинского обращения с его персоной. Действительно, порывшись в карманах у Северного, официанты ничего не нашли, ни копейки денег. Но зато из внутреннего кармана пиджака вытащили его паспорт.
-Значит денег у него действительно нет, – сказал один официант другому.
-Зато паспорт есть, - ответил ему первый. – Так что паспорт мы у вас забираем, – обратился он к Аркадию и, взяв его под руки с обеих сторон, они вывили его в холл к бюсту Ленина, где там его и оставили.
-Как же я теперь буду без паспорта и без одежды?! – возмущенно спросил Аркадий.
-Ничего страшного, до приезда милиции, считайте, что это в уплату вашего долга, – ответил со смехом второй официант.
-Тебе м…к смешно! ЧТО ТЫ РЖЕШЬ?! ПОБЫЛ БЫ ТЫ НА МОЕМ МЕСТЕ СЕЙЧАС, Я БЫ ПОСМОТРЕЛ ТОГДА, КАК БЫ ТЫ СМЕЯЛСЯ! А мне сейчас совсем не смешно, в таком состоянии. Между прочем у вас здесь холодно, – опустив глаза вниз, сказал Северный. – Я же вам говорю, давайте я позвоню своим друзьям, и они тут же все уладят! Где у вас телефон?
-Прямо по коридору в конце, – ответил официант. После этих слов Аркадий подошел к одному из сидящих в ресторане людей.
-Товарищ, не одолжите мне жетон, мне нужно другу позвонить? – поинтересовался Северный, у сидящего за столиком человека.
-Да, конечно, – ответил тот, доставая из кармана пару жетонов и отдал их Аркадию. Северный поблагодарив, прошел в конец коридора, где находился телефон. Он опустил жетон, и стал набирать номер Дмитрия Калятина, поднес трубку к уху, стал ждать ответа на другом конце провода. Через минуту Дмитрий Михайлович, поднял трубку:
-Алло, я вас слушаю?
-Михалыч, выручай, погорели…! – начал говорить Аркадий взволнованным, срывающимся голосом, тяжело дыша в трубку.
-Аркадий, что у тебя случилось?! – взволнованно спросил Дмитрий Калятин, понимая по голосу Северного, что с ним случилась какая-то неприятность.
-Я сейчас нахожусь в ресторане «Новый Петергоф»…, это возле Московского вокзала….! Эти «мудилы» ушли, а на меня повесили счет в шестьсот рублей. Меня тут раздели до трусов, помоги мне. Они хотят «ментов» вызвать! – продолжал Аркадий говорить взволнованным голосом, выкладывая всю проблему Калятину.
-Ого!!! Не хило вы погуляли?!!! – от услышанного охренел Дмитрий Михайлович, но он понимал, что Северный влетел по-крупному, и его нужно как-то выручать из сложившейся ситуации, но дело в том, что как это сделать? Вот в чем стоял вопрос перед Калятиным.
-Михалыч, я тебя очень прошу, помоги мне?! – попросил Аркадий, он действительно был в отчаянии, и не знал, что ему делать в таком жалком состоянии, без одежды, паспорта и денег, как ему дальше быть. Дмитрий Калятин немного помолчал в телефонную трубку перебирая в голове, чем же он может помочь другу, оказавшемуся в беде. «Значит, так на Октябрьской железной дороге я хорошо знаю начальника, а это ветка Москва-Мурманск, значит начальник посередине - в Ленинграде…», – после этих размышлений Дмитрий Михайлович сказал в трубку Аркадию. – Аркаш, можешь вешать трубку, я сейчас постараюсь дозвониться до своего друга, надеюсь, что он сможет тебе помочь, – после этого Калятин повесил телефонную трубку, и тут же набрал номер своего друга. Гудки, снова гудки раздавались в трубке, а время шло. И тут, наконец-то, на другом конце провода раздался долгожданный мужской голос:
-Я вас слушаю?
-Юрий Михайлович, здравствуйте, это вас беспокоит Дмитрий Калятин, – с улыбкой начал Дмитрий.
-А! Дмитрий, вечер добрый, как жизнь? – поинтересовался приветливым тоном Юрий Михайлович.
-Да, в жизни все нормально, потихоньку. Я что вам звоню, тут такое произошло, мне сейчас позвонил Аркадий Северный, и сказал, что на него повесили счет аж в шестьсот рублей…, его раздели работники ресторана и отобрали у него паспорт, грозят вызвать милицию. Он сейчас в ресторане «Петергоф» у Московского вокзала. Юрий Михайлович, ты же Аркашин почитатель, выручи человека, – рассказал суть проблемы своему другу Дмитрий Калятин. Тот выслушал его, немного помолчал в трубку, потом ответил:
-Хорошо, конечно же, я помогу Аркадию.
 В кратчайшее время Юрий Михайлович по своим каналам вызвал начальника вокзала. По его распоряжению уже на месте, в течение пяти минут, Аркадию вернули его вещи и паспорт, принеся ему свои извинения, а деньги, что повесили на Северного списали по счету, и его отпустили. После этого случая Аркадий стал там всегда желанным гостям. Добродушный и незлопамятный Северный, очень быстро забыл про все те унижения, которые причинили ему в тот вечер. Он подружился с официантами, а те как узнали, что он – Аркадий Северный, им стало было очень стыдно за тот инцидент, и то, как они обошлись с ним с тот злополучный вечер. Неофициально Аркадий стал даже петь в этом ресторане.
 В один из таких дней Северный на свое выступление пригласил своего друга Владимира Ефимова. Владимир был просто ошарашен, когда увидел, как Аркадий поет перед залом, восторженно орущих людей в ресторане. Его пение сопровождалось бурными овациями, выкриками и свистом. Это не было похоже ни на одно его концертное выступление. И когда Аркадий начинал петь:

…В оркестре играю гитары и скрипки!
Шумит полупьяный, ночной ресторан…!

От его выступления, разносившегося эхом по залу бежали мурашки по коже, а на глазах выступали слезы, так проникновенно он пел. Северный выступал очень артистично, умел зажечь публику. Аркадий исполнял, так, будто это было о нем самом. Он прекрасно работал с публикой, с потрясающей тонкостью подходил к людям в зале, чувствуя их настрой души, вкладывая в них те чувства, что он переживал в данный момент. Публика встречала его очень тепло и с большой любовью. В этих выступлениях проявлялась его русская душа во всей ее полноте, радостная и светлая, больная и открытая. Все, кому удалось побывать на его выступлениях в тот небольшой период, были просто поражены, с какой точностью Аркадий чувствует все, что он исполняет, но это, конечно, нужно было и слышать, чтобы прочувствовать то, что чувствовал он в тот момент.

Глава 19

Запись Второго Одесского концерта

 Этой весной 1976 года, как только лед на воде тронулся к Сергею Ивановичу Маклакову стали звонить, писать и даже приезжать иногородние эмиссары с юга. И у всех у них была единственная просьба, привести Аркадия Северного в Одессу. Идея была, конечно, замечательная, уже давно было бы пора «старому одесситу» посетить город по легендам, который являлся ему родным, но Сергей Иванович понимал, что еще было не время, нужно было выждать немного, и тогда уже ехать. Тем более, что Маклаков хотел еще и в Ленинграде сделать несколько концертов вместе с Аркадием, поэтому на просьбы доставить Северного в Одессу, он не давал категорического отказа, так как планы у него все таки были на счет города у моря. Но и с согласием Сергей Иванович, тоже не особо торопился. Прежде всего, ему хотелось обсудить эту проблему с самим Аркадием.
 В один из дней Маклаков позвонил Северному, и попросил приехать его к нему домой, на что Аркадий согласился. Он быстренько собрался и примчался к Сергею Ивановичу. Маклаков встретил с радушной улыбкой Северного, проводив его на кухню.
-Сереж, ну что за срочность?! – удивленно спросил Аркадий, присаживаясь на стул возле стола, и не отводя взгляда от Маклакова. Тот, достав бутылочку водочки, поставил рюмочки на стол, сел напротив Аркадия:
-Аркаш, тебе уже можно? – поинтересовался Сергей Иванович, откручивая пробку в бутылке.
-Не, только можно, – произнес Аркадий, хрипловатым голосом, тяжело откашлявшись в кулак. – Даже нужно, я тут так немножечко подпростыл, поэтому теперь лечусь, – и Северный щелкнул двумя пальцами по кадыку, издав тем самым глухой, своеобразный звук. Этим жестом он успокоил Маклакова, сказав ему, что «можешь наливать, у меня уже кончилась завязка». Сергей Иванович налил Аркадию в рюмку водки. Чокнувшись, они выпили за встречу.
-Ну, а теперь Аркаш, ближе к делу, – сказал Сергей Маклаков, закусывая малосольным огурцом. – Ты тоже закусывай, – предложил он Северному.
-Само собой Сережа, – ответил Аркадий, доставая из банки огурец.
-Так вот Аркаш, что я тебе хочу рассказать. Ко мне тут пару дней назад, приезжали несколько людей весьма деловитых, – начал Сергей Иванович.
-Ну, и что это за люди? – поинтересовался Аркадий, надкусывая огурец, и смотря с неподдельным интересом на Маклакова.
-А люди эти с Одессы и хотят, чтобы ты приехал в их город, как можно быстрее, – ответил Сергей Иванович.
-Ну и замечательно! – воскликнул Аркадий с улыбкой на лице, закурив сигарету. – Ну, если они хотят? Что ж значит поеду, а что мне еще делать? – выпуская изо рта дым, от сигареты сказал Северный, откинувшись на спинку стула и положив ногу на ногу.
-Аркадий, не… не торопись с ответом. Ты пока подожди, не надо сразу соглашаться, уважать будут больше. А то прямо смотри, по первому им зову подавай Аркадия Северного. Мы еще с тобой и здесь поработаем, уж поверь мне. Ты же понимаешь, что один ты не поедешь. Ведь так?! Я же правильно говорю, – начал убеждать Маклаков Аркадия, пока не давать согласие.
-Ну, разумеется, – согласился Северный. – Ну, а что мне тогда делать? – спросил у него Аркадий с удивлением.
-Я бы конечно, хотел с тобой поехать. Но есть одно «но», как мне быть с работой? Вот в чем вопрос. Да, тем более моя Валентина, меня с тобой в другой город не отпустит, – начал рассуждать Сергей Иванович, тоже закурив сигарету.
-Да, я-то все понимаю…, – понимающе покачал головой Аркадий. – И что, мы будем делать, тогда?
-Знаешь, что Аркаш, – сказал решительно Маклаков, глядя Аркадию в глаза. – Пусть, пока подождут…, – махнув убедительно рукой. – Ничего…. А мы для них тем временем, для этих твоих «друзей – поклонников» из Одессы сделаем сценарий, где все объясним, почему ты не смог к ним приехать. Как говориться: «Ну…, не получилось в этом году, что тут поделаешь?! Пусть подождут, ну а чтобы их не забывать ты им из Ленинграда передашь музыкальный привет. Ну, как тебе такое решение проблемы?! – поинтересовался возбужденный своей идеей Сергей Иванович, смотря на Аркадия.
-Well, – одобрил Северный с улыбкой, докуривая сигарету.
-Да, кстати, как ты смотришь, а концерте совместно с нашими «Братьями Жемчужными»? – спросил Сергей Иванович. Тут Аркадий рассмеялся, прикрыв лицо рукой. – Что такое?!
-Сереж…, – продолжая смеяться, сказал Северный. – По-моему это уже входит в традицию?! Каждый год в апреле концерты совместно Аркадий Северный и ансамбль «Братья Жемчужные», – Аркадий облизал пересохшие губы, откашлявшись, сказал. – Ну, конечно же, я согласен, о чем речь, бэз проблем и бэз систем! – пошутил Аркадий.
-Ну, тогда через пару дней будем писать, – ответил с улыбкой Маклаков. Посидев еще некоторое время, и пообщавшись друг с другом, спустя несколько часов они простились, и Аркадий, ушел из квартиры Маклакова. Он пошел в сторону дома, где жил Владимир Раменский, ему хотелось повидаться еще и с ним в это солнечный апрельский день. Владимир, конечно, был очень рад, что к нему пришел в гости его лучший друг, приняв Аркадия с теплым радушием.
 Спустя несколько дней, после этого разговора Сергея Ивановича с Аркадием, они собрались вместе с ансамблем «Братья Жемчужные», что бы записать очередной концерт Северного под оркестр.
 На запись Северный в этот день пришел уже навеселе. Увидев Аркадия в таком состоянии, Сергей Иванович был просто в шоке. С возмущением он подошел к Северному:
-Аркадий, я не понял, почему ты выпивши?! – с возмущением спросил Сергей Маклаков, недовольно смотря на певца. – Как ты будешь петь, ведь мы еще не начинали, а ты уже датый?!
-Сереж, да че ты переживаешь, а зохен вэй! Для меня это не в первый раз, все будет путем, вот увидишь, – ответил Аркадий с хмельной улыбкой на лице, снимая с себя верхнюю одежду и проходя в зал, где должна была начаться с минуты на минуту запись концерта. И Северный действительно не ошибся, ведь концерт получился очень оригинальным. А то что он пришел датым на запись, то это не проблема, ведь Аркадий мог петь в любом состоянии, даже если еле-еле держался на ногах выдавал отличные концертные записи, а иногда, чтобы получить потрясающий драйв, Северного специального накачивали до бесчувственного стояния, чаще всего когда он пел блатные песни, ведь именного в таком состоянии он выдавал высший класс, опофигозного исполнения, блатного маэстро. Перед началом у микрофона собрались Николай Рязанов вместе с Аркадием, чтобы сделать вступительные слова.

-Ансамбль «Братьев Жемчужных», вернувшись с гастролей по Сибири, продолжает свое выступление! – после вступительных слов Николая Резанова, хрипловатым голосом, с неизменой улыбкой на лице и немного подшофе, подхватывает Аркадий:
-Этот концерт предназначен для фонотеки Сергея Ивановича и Владимира Александровича!
-Апрель тысяча девятьсот семьдесят шестого года, – заканчивает Резанов, и так понеслась! Под плачь скрипки, и звон инструментов Северный начинает с той композиции, собственно, под названием, которой, концерт войдет в историю.

Давно ли песни ты мне пела,
Над колыбелью наклонясь!
Но время быстро пролетело,
И в детство нить оборвалась!

Поговори со мною мама!
О чем-нибудь поговори,
До звездной полночи, до самой,
Мне снова детство подари.

Доволен я своей судьбою,
Не малый жизни пройден путь,
Но все же хочется порою,
Мне снова в детство заглянуть….

…Давно ли песни ты мне пела?
Над колыбелью наклонясь,
Но время быстро пролетело,
И в детство нить оборвалась!!!

Поговори со мною мама!
О чем-нибудь поговори,
До звездной полночи, до самой,
Мне снова детство подари.

Для каждого человека в словах этой песни, он видит и слышит строки из своей судьбы, а для Аркадия это особенно ценное слово «мама», ведь он всегда очень трепетно относился к своей матери. И пусть ее уже не было много лет на этой грешной земле, он все равно, будучи уже зрелым человеком, исполняет эту песню так, как он сам ее чувствует. Ему не нужна какая-то стилистика. Аркадий поет душой, просящий хоть немного тепла и любви именно материнской. И все его чувства настолько сильны, и четко проявляются, именно в этой песне. Ведь ему уже тридцать семь, и многое ему пришлось повидать и испытать на своем веку, где то, пришлось очерстветь от этой жизни, на что-то не обращать внимания, но все же при слове «мама», ему, как и каждому человеку, хочется остаться ребенком, хоть на мгновение безо всяких проблем. И Аркадий изливает в своим исполнении душу, настолько проникновенно, насколько он сам это чувствует и может. Но спустя несколько минут, Северный, имея свою двойственную натуру, берет в руки гитару и вместе с Николаем, они выдают соло в две гитары в стиле кантри, под стук барабанов, которые выбивают дробь, похожую на стук лошадиных копыт. Аркадий зажигает своей веселой, неуемной энергией всех музыкантов, исполняя очередную песню в шуточного стиле «Хорошо в степи Скакать».:

Хорошо в степи скакать,
Вольным воздухом дышать,
Лучше места в мире не найти!

Если солнце не печет,
И лошака не трясет,
И пивные попадаются пути.

ХЭЙ – Е?!

После этих слов Северный, мимикой лица, и жестами рук обращается к музыкантам, тем самым включая их в эту веселую песенку, и уже хором они продолжают.

ХЭЙ – Е!!!   - ХЭЙ – Е?!  -  ХЭЙ – Е!!!

Если только конь хороший у ковбоя,
То всегда найдет он счастье свое!

ХЭЙ – Е?!  -  ХЭЙ – Е…!!!

Сколько славных храбрецов,
Ловят диких скакунов,
Чтоб они нас вихрем понесли….

Под хоровые выкрики «хэй – е», дружный свист, отвечают все музыканты Аркадию, на тот же самый вопрос «хэй – е?!». Они буквально мгновенно подхватывают его веселое, жизнерадостное состояние, которым Аркадий зажигает всех присутствующих в зале, в том числе, даже Сергей Иванович начинает подпевать в такт. А после серьезного исполнения Николая Рязанова «Я был батальонный разведчик», который он поет с таким надрывом, Северный вновь рвет все каноны исполнения и стилистики, песней «Нравится мне твоя поза унылая» под аккомпанемент музыкантов на тему «У любви как у пташки крылья» Аркадий поет в стиле песни «Филин ударил крылом». Чего только стоит его исполнение на мотив мелодии «Легко на сердце от жизни веселой», песня «Юнга Билл». Но все же, после нескольких веселых, и оптимистических песенок, Аркадий переходит на лирику.

Мне сегодня, так больно,
Слезы взор мой туманят,
Эти слезы невольно я роняю в тиши.

Сердце вдруг встрепенулось,
Так тревожно заныло,
Все былое проснулась,
Если можешь, прости?!

Мой нежный друг!!!
Часто слезы роняя,
И с тоской я вспоминаю
Дни прошедшей любви…!!!

Но уже сразу после этого, Аркадий исполняет еще одно музыкальное произведение, свойственно неуемной, и баламутной натуре – Аркадия Северного.

Когда фонарики качаются ночные,
И из ворот гулять выходит черный кот,
Я из пивной иду, я никого не жду!  }х2
Я никого уж не в силах полюбить!

Мне девки ноги целовали, как шальные,
Одной вдове помог пропить я отчий дом,
А мой нахальный смех, всегда имел успех,
И моя юность раскололась, как орех….

Собственно в этих строках, очень хорошо раскрывается жизнь самого Аркадия веселая и хмельная, свободная: рестораны, гитары, вино, женщины. Все то, что так нужно молодому и энергичному мужчине, такому, как Аркадий, да и сам он чем-то похож на этого «черного кота», о котором говорится в песне. Такой же свободный, необреминненый ничем, он гуляет сам по себе, и собственно в этом, Северный счастлив, сыт и весел, а что еще нужно для жизни бродячего музыканта.

Будет вам и небо голубое!
Будут вам и в парках карусели!

Начинает с хмельной улыбкой на лице, Аркадий исполнять следующую песню. Он обещает всем находящимся здесь друзьям, взяв в кольцо пальцы правой руки, и этим оптимистическим жестом, самое главное, он уверят самого себя, «что ничего, все еще у него будет прекрасно, вот еще немного, и его жизнь пойдет в гору, и ничего, если что-то не получилось! Получится!» – ведь по жизни Северный большой оптимист, человек, который живет и наслаждается каждым днем этой жизни.

Это не беда, что мы с тобою,  }х2
Вовремя жениться не успели.

Разодетых женщин целовали,
Верили в неискренние ласки,
Мы с тобой тогда еще не знали, }х2
Что любовь бывает только в сказке!

Мы из дома писем ждем крылатых,
Вспоминая девочек знакомых,
Это ничего, что мы матросы,  }х2
Далеко сейчас ушли от дома….

Взглядом Аркадий обратился к Сергею Ивановичу, так как знал, что для него значат песни про матросов и о кораблях, ведь это была его крылатая мечта, которой, так и не суждено было исполниться. И для Маклакова, и для самого Аркадия тема моря была очень близка по душе. Ведь и Северный был моряком с душой артиста.
 Концерт получился очень веселым и красочным по своему содержанию, единственное, что по завершению записи, Аркадий в очередной раз сорвал голос, но это все равно не омрачило ему его приподнятого настроение. Довольные музыканты, отметили такой продуктивный, творческий день своего седьмого по счету концерта.
Через пару дней эта пленка была у всех, в том числе ее приобрел и Рудольф Фукс. И тут же поставил запись, сгорая от любопытства, «Что же там сделал такого оригинального Сергей Иванович…», – размышлял про себя Рудольф, но как только он включил бобину, и прослушал пару песен, настроение у него тут же испортилось. Звучание записи было превосходного качества, настолько, что такое было просто не переплюнуть Фуксу с его техникой. Несколько дней он ходил расстроенный, не зная, что же ему теперь делать. Будучи в своем подавленном состоянии, Фукс отправился к Владимиру Ефимову. Тот проводил своего друга к себе в комнату, они присели на диван, стоявший у стены.
-Рудик, что случилось? – поинтересовался у него Володя, видя, что на том, лица нет. Печально качая головой, Фукс произнес:
-Старик, Маклак нас обскакал.
-А что он собственно сделал? Что случилось?! – с интересом спросил Владимир, удивленно смотря на друга, ведь он и в мыслях не мог подумать, что Рудольфа может, так расстроить последняя запись Аркадия Северного с «Братьями Жемчужными», записанная Сергеем Ивановичем. Фукс посмотрел печально на Ефимова, и произнес:
-Он сделал невозможное, нам его теперь никогда не переплюнуть. Он записал Аркадия с ансамблем на квадро. Ты понимаешь, что это значит…, – после этих слов Рудольф вновь замолчал.
-Да-а! – протянул Владимир, теперь поняв, из-за чего так расстроен его друг. – Это действительно переплюнуть сложно, – он понимающе покачал головой. – Это же какое качество записи! Ну ладно, не переживай, будем и мы теперь думать, что сделать, чтобы наше будущая запись соответствовала той, что сделал Маклаков, – ответил Ефимов, похлопав Рудольфа рукой по плечу. Это конечно, мало успокоило Фукса, ну словом, тоже можно поддержать. Ну слова, это не дело, а нужно было как-то действовать. И теперь перед Ефимовым вставала такая задача как, а главное из чего и каких материалов сделать магнитофон высшего класса. Дни напролет Владимир перерыл сотни книг и статей в журналах по изготовлению техники. И все было впустую. Ефимов продолжал ломать голову над поставленным перед ним задачей. И вот в один прекрасный день «Эврика!» - как говорил Архимед. Ему попалась такая статья, после ее прочтения Владимир садиться за создание такого магнитофона. Спустя несколько недель упорного труда, ему удается это сделать. И уже на следующий день он позвонил Фуксу, чтобы тот оценил проделанную им работу. Прослушав сделанную пробную запись на «чуде – Ефимова», Рудольф остался доволен, теперь можно приглашать музыкантов и делать очередную запись «Одесско – блатного» жанра. За что собственно и берется в ближайшие дни Фукс.   И мая 1976 года в полюбившемся зале «Ленпроекта», начинается вторая запись концерта музыки Одесского жанра в исполнении «Старого Одессита» Аркадия Северного. В этот день Рудольф попросил придти Аркадия на полчаса раньше, чем в прошлый раз, музыканты только-только начинали собираться на сцене, и настраивать инструменты. Пока они были заняты аппаратурой, Рудольф завел Аркадия в безлюдную комнату.
-Аркаш, снимай с себя свою повседневную одежду, сегодня ты будешь настоящим одесситом при полном параде, – сказал Фукс, подавая Северному сценическую одежду. Ведь перед концертом, как-то вскользь Ефимов упомянул о том, как прекрасно Аркадий выступал в ресторане «Новый Петергоф», и эти слова запали в голову Рудольфу. Он тут же загорелся желанием сделать настоящий концерт. Главную роль в котором, будет играть Аркадий, Фукс даже пригласил друзей и знакомых, которые должны были стать зрителями в этот день, правда, набралось таких «проверенных» людей двадцать человек, что очень было не плохо для такого закрытого концерта.
-Рудик, в чем собственно дело? – удивленно, но с интересом спросил Аркадий, снимая с себя пиджак и развязывая галстук.
-Ты сегодня будешь выступать перед публикой! – воскликнул Рудольф.
-Здорово! – воскликнул Аркадий с неподдельной радостью в глазах. Он стал расстегивать пуговицы на рубашке со словами: - А зохен вэй! Рудик, что вы делаете?!
-Все правильно я делаю. Переодевайся, – ответил Фукс, и вышел из комнаты. – Жду тебя на сцене, – сказал он Аркадию через закрытую дверь. Через пять минут Северный облачился в свой новый наряд. Надев на голову шляпу, он подошел к зеркалу. От увиденного в нем своего отражения, на лице у Аркадия появилась довольная улыбка. Сценический костюм был просто потрясающий, настолько все было четко подмечено в образе. Тельняшка одета на голое тело, а поверх нее был одет белый жилет, и того же цвета пиджак. На голове красовалась белая шляпа, дополняя образ. С небрежностью на шее был повязан галстук-бабочка в тон всему наряду. Брюки и туфли были в черных тонах. В таком прикиде Аркадий вышел на сцену, где собрались все музыканты.
-Ну, как я вам?! – обратился с улыбкой Северный.
-Вот это да! – обернувшись в его сторону, воскликнули музыканты. – Настоящий «бэс»! – восхищенно одобрили музыканты.
-«Бэс» не может быть без оружия, – ответил Фукс, подойдя к Аркадию и дав ему в руки бутафорский пистолет. – В нагрудный карман пиджака его положи, чтобы он тебе не мешался во время выступления, но что бы все видели, что ты вооружен и очень опасен, – посмеялся Рудольф. – Да кстати и вот еще в дополнение к образу золотая печатка. Ты живешь шикарно, поэтому она тоже тебе понадобится.
-Благодарю, – ответил Аркадий, надевая печатку на указательный палец правой руки.
-Ну, вроде теперь все! – сказал Фукс, можно начинать.
-У меня, тоже все, – сказал Владимир Васильев. Музыканты были все в сборе, и на этом концерте будет в ансамбле играть помимо всех инструментов, что были на первом концерте, еще и приглашенная Васильевом виолончель, для музыкального разнообразия. Но помимо ансамбля и организаторов, на этот концерте пришел поучаствовать в качестве технической поддержки, Владимир Тихомиров. Володя был красавчиком, женским обольстителем. У него было приятное лицо, удлиненный нос, синие глаза с прищуром, губы капризной формы. Ростам он был ниже среднего, на этот момент ему уже исполнилось тридцать шесть лет. Он был друг Владимира Раменского, конечно пути Тихомирова и Северного пересекались и до этого концерта, но именно после него у Владимира завяжется с Аркадием настоящая дружба.
 И так все участники заняли свои места, и когда в зал вошел последний зритель, они начали свой концерт. Пока Аркадий не начал говорить вступительные слова к концерту Фукс подошел к нему, шепча на ухо:
-Аркаш, сделай во вступлении посвящение нашим друзьям Маклакову, Калятину, Мазурину. Я тебя очень прошу, – с улыбкой произнес Рудольф. Аркадий внимательно посмотрел на него и так же с улыбкой ответил:
-Хорошо, сейчас сделаем, – после этих слов он подошел ближе к микрофону, и под плачь скрипки и проигрыш фортепьяно он начинает:

«Посвящается Сергею Ивановичу, Дмитрию Михылычу, – со смехом произносит Северный, произнося имя Калятина, так как у него самого остался небольшой осадок в душе к нему, после того случая в ресторане и той компании с которой свел его Дмитрий. А тут вроде бы такая маленькая месть. Дескать: «послушайте, что у нас получилось с моим другом Рудиком!». – Володи Мазурину, и всем…, всем, кого с нами нет. Этот концерт «Одесской песни» памяти безвременно ушедшего от нас Кости – аккордиониста. Как всегда начинаем новой песней об «Одессе-маме».

Какие песни пел…, на полосе нейтральной,
Когда границы, открывались предо мной!
Какие груды дел, я в час официальный,
И выворачивал по капле по одной.
Никто не спорь со мной, я человек упрямый,
Такого города на свете не сыскать!
Не даром все его зовут Одессой-мамой, }х2
А слова «мама» надо понимать!

Какие кичи знал, и из каких я бегал,
Не то что бы Централ, а замок Сен жервезн!
На острове стоял, хранил нас от побега,
На память прутик я увез….

Когда Рудольф Фукс своими собственными глазами увидел выступление Северного перед публикой, он понял, что то, что о нем рассказывал Ефимов, побывавший на его выступлении в ресторане «Новый Петергоф», было куда лучше его слов. Между Аркадием и его зрителем возникала какая-то невидимая связь, понятная только одному Северному и его слушателем. Он завораживал их своим голосом, погружая их в своеобразный транс, манипулируя интонациями голоса, начиная петь тише, как будто он вел приватную беседу с ними. А какие у него при этом были телодвижения в так музыке, казалось, что публика следила за каждым его движением, улавливая каждый мускул у него на лице, и внимая каждому его слову. А затем как разбуженные от глубокого сна они на своих местах начинали двигаться, улавливая музыкальный ритм «Старой Одессы», так же, как чувствовал ее сам Северный, который начинал петь быстрее. В его словах и пластике его тела, перед изумленной публикой старая Одесса оживала на глазах, и все вместе с Аркадием как будто уходили в то далекое время.

«…Таким образом, представляя этих четырех братьев! Насума! Лева! Хайм! Абраша, – под бурные аплодисменты встречали зрители каждое сценическое имя, названное Северным, когда он представлял ансамбль. – «Коль вы им-то и попойте, и купите миллионы!!!» Таким образом, вы имеете представление об музыкантах ансамбля «Четыре брата и лопата». Вы, конечно, спросите: «А где же лопата?». Объясняю «лопата» таки вероятно это – я. Потому, что перелопатил все одесские песни», – и вновь зал взрывается бурными аплодисментами, после шуточных слов Северного.

«Песня посвящается Хайму», – сняв с себя пиджак и шляпу, произносит Аркадий и закурив папиросу «Беломор канала».

Было и случилося когда-то,
Когда еще я днями голодал,
Тогда того приятеля и брата,
Я Хайма, таки портного отыскал!

Мы оба с ним страдали и счастья не знали,
Обоих нас гнала вперед беда,
Его гнал предрассудок, меня ж пустой желудок,
Ну, словом нас хватила с ним нужда.

Хайм, мой милый Хайм!!!
Хайм, мой старый друг,
Помнишь ли старый Хайм?
Помнишь ли наш испуг…?

И он продолжает свой Ленинградско - Одесский концерт. С каким чувством Аркадий исполняет свои песни, что только стоит музыкальная композиция «Всюду деньги», которую он в это вечер исполняет в стиле романса. И вот еще одна песня, жестом пальцев Аркадий показывает музыкантом и зрителям, «что ничего сейчас мы вам сделаем!». Так же встречают бурными овациями.   

«Дорогие друзья. Вы как заметили? Песни идут в хронологическом порядке. Щас еще до революционный период. Я вам щас исполню песню, которая исполнялась в фильме «Первый курьер!» - с веселой улыбкой делает небольшое вступление Аркадии.

Раз гляжу я между, кралечка в разрез!
Я имел надежду, а теперь я бэз,
Пиковая дама, ах какая драма,
Всю ты жизнь испортила мою!

А теперь я бэдный, и худой и бледный,
Здесь на Дерибассовской стою…!

***

«Мы таки перешли уже в гражданскую войну. И щас я вам спою песню, которая исполнялась в фильма Александра Порхоменко».

Цыпленок жаренный!!! Цыпленок пареный!
Пошел по Невскому гулять,
Его поймали, арестовали,
Велели паспорт показать.

Паспорта нету?! Гони монету!
Монету нет, снимай пиджак.
-Я не советский?! И не кадетский?!
А я куриный комиссар….

Собственно, чем-то эта песня похожа на недавно произошедшие события с самим Аркадием, так же забрали паспорт, раздели, угрожали вызвать правохранительные органы, а ведь он и виноват-то не был, просто товарищи оказались весьма непорядочными людьми по отношению к нему. Ну, зато на этой музыкальной композиции, подвыпившие музыканты вытворяет такое: выдавая отпадную, бешено ритмическую музыку, с каким-то безрассудно безумным драйвом, и это звучит настолько классно, и потрясно.

«И в то время были всегда модны танцы. Мы всегда ходили на танцы. Семочка, ну-ка там подыграй мне чуть-чуть,  – обращается Аркадий к скрипачу Семену Иванову, смотря на него с хмельной улыбкой. – Молодец, очень хорошо, молодец. И мы старую песню таки нашу еврейскую споем «Школа Соломона Пляг’а!» - при картавливая, начинает Аркадий, под всплеск аплодисментов.

Эта школа Соломона Пляг’а!
Вам говог’ят! Две шаги налево,
Две шаги напг’аво! Шаг впег’ед и две назад.

Кавалеры приглашают дамов,
Там где бг’ешка, там пег’ед,
Две шаги налево, две шаги напг’аво,
Шаг назад, и повог’от….

В этой милой старой еврейской песне Аркадий с улыбкой на лице и сильно картавя при этом, перевоплощается в учителя по бальным танцем. Жестами рук, мимикой лица и тембром голоса он пытался как можно больше походить на этого учителя, пытающегося научить публику бальным танцам. Под конец концерта Северный снял с себя весь сценический наряд «старого одессита», в котором он предстал перед публикой в начале концерта. Аркадий остался только в одной тельняшке и брюках, он очень устал к концу. И так заключительные слова, после столь продуктивного и красочного концерта в котором так постарались не только Аркадий, который был разумеется, гвоздем программы, но и организаторы Рудольф Фукс и Владимир Ефимов, которые сделали подборку песен, и их хронологию, так что концерт действительно был похож на путешествие по «Старой Одессе». А Северный преподнес все с таким артистизмом, что у всех присутствующих в зале людей было такое состояние неподдельного восторга и восхищение от услышано и увиденного, что им действительно казалось, что они вместе с Аркадием сделали скачок в прошлое, в город у Черного моря.

«Заканчивая нас, и наш Одесский концерт, – вытирая неточным движением руки с лица пот, и закуривая папиросу. Усталый, но все же очень довольный, пьяный Аркадий прощался со своими слушателями, обещая им, что он еще приедет в Одессу, но к сожалению эта поездка состоится, только в следующем году. – Я прощаюсь с вами, но не навсегда! Ждите таки меня в гости в Одессе. А Косте…, царство ему небесное, пусть ему земля будет пухом. Спасибо за внимание, до новых встреч дорогие товарищи!» – слегка поклонившись зрителям, он покинул сцену под бурный шум аплодисментов. Аркадий вернулся обратно в комнату, где аккуратно на стуле лежали его вещи. Сняв с себя тельняшку, он вновь облачился в свою рубашку цвета топленого молока, повязав поверх нее атласный темно-коричневый галстук. Тут к нему вбежал Фукс:
-Аркаша! ТО ЧТО ТЫ СЕЙЧАС СДЕЛАЛ! ЭТО ПОТРЯСАЮЩЕ! – воскликнул он, обнимая Северного.
-Я рад, что ты доволен, – ответил с усталой, но счастливой улыбкой на лице Аркадий.
-Мы сделали их! Пусть теперь попробуют нас переплюнуть! – восхищенно сказал Рудольф, под словом «их», он подразумевал Сергея Ивановича Маклакова и его друга Владимира Мазурина. – Знаешь, что Аркадий, а я думаю, что мы не должны останавливаться только на этом концерте, надо продолжить серию наших «Одесских концертов», как ты думаешь?!
-Конечно, продолжим, но только в следующий раз, – надевая пиджак, ответил Северный. – Да кстати, вот кольцо, которое ты мне дал, – снимая с пальца печатку, и вкладывая ее в руку Фуксу. – Спасибо, Рудик. Я сейчас уйду, ты со мной, или как?
-Мне еще аппаратуру нужно собрать, – ответил Фукс.
-Ну, ладно, тогда до встречи, – сказал Аркадий, попрощавшись с другом. На выходе к нему подошел Владимир Тихомиров.
-Слушай, Аркаш, а ты сейчас куда? – поинтересовался он с улыбкой.
-Да, я даже не знаю? – поджав нижнюю губу, растерянно ответил Северный.
-А поехали, куда-нибудь в ресторан, отметим сегодняшний концерт. Как ты на это смотришь? – спросил у него Тихомиров.
-Well, – одобрил его предложение Аркадий, и они вмести вышли из здания, прямиком направились к ближайшему ресторану.

(Историческая справка):

«Владимир Иванович Тихомиров (02.05.1940 – 30.09.2002гг.) – известный ленинградский коллекционер, музыкант, один из организаторов подпольных концертов Аркадия Северного и других артистов жанра. Родился и жил в городе Ленинграде. После школы получил музыкальное образование (в конце 50-х окончил джазовое отделение музыкального училища). Неплохо владел гитарой и банджо. Короткое время работал в составе оркестра «Ленинградский Диксиленд», впоследствии непродолжительный период играл в ресторанных ансамблях. В середине 60-х был осужден за неподчинение «представителю правопорядка». Во время заключения познакомился с Владимиром Раменским. Вначале 70-х Тихомиров серьезно увлекся коллекционированием музыки. Был знаком со многими
крупными коллекционерами «С.Маклаковым, Н.Корниенко, В.Мазуриным и др.), а так же с джазовыми и ресторанными музыкантами Петербурга. Через своего друга Владимира Раменского он познакомился с Аркадием Северным, и к началу 1977-го года у них складываются творческие и дружеские отношения.

В начале декабря 1977-го, при непосредственном организаторском участии Владимира Тихомирова и деятельной помощи коллекционеров Н.И.Корниенко и С.И.Маклакова, был записан известный концерт Аркадия Северного «Колода карт» с ансамблем, на время записи получившем название – «Чайка». К весне 1978-го, при участии практически тех же музыкантов, и финансовой поддержки музыкальных коллекционеров братьев Игоря и Евгения Кадниковых, и специально приглашеного звукооператора Валентина Мирановского, Владимир Тихомиров организует запись двух новых оригинальных концертов Аркадия Северного, под названием «Концерты новые» или «Посвящение двум Владимирам» (концерт №-1, в основном задуманный на песенные тексты Владимира Раменского) и концерт №-2 – «Книжный бум» (на песни известных авторов-исполнителей) с ансамблем, на этот раз в «конспиративных» целях получившим название – «Химик». По воспоминаниям отдельных очевидцев, Владимир Тихомиров участвовал в этих записях не только как организатор и звукооператор, но и как ритм-гитарист. Во втором концерте в качестве технической подготовки концерта принял участие звукооператор и коллекционер Сергей Иванович Маклаков. В совместной вокальной  программе обоих концертов ансамбля «Химик» в качестве вокалистки участвовала певица Мария Иванова.

Через год после записи серии концертов с анс. «Химик», в начале 1979-го Тихомиров вновь организует, на этот раз интересную полу-акустическую запись Аркадия Северного – «Концерт у Александра Крупнина (Терца)», с участием скрипача Е.Федорова и ритм-гитариста В.Маслова, в котором принимает участие в качестве соло-гитары. Владимир Тихомиров так же выступил в качестве одного из организаторов и участников нескольких «гитарных» и «оркестровых» записей известного и талантливого подпольного ленинградского исполнителя Михаила Невского (А.И.Грудено), а в марте 1980го года, Тихомиров вместе с Владимиром Раменским участвует в организации последней сохранившейся ленинградской записи Аркадия Звездина-Северного – «Соло для двух гитар, в котором вместе с руководителем оркестра «Братья Жемчужные» Николай Резановым, аккомпанировали А.Северному на двух гитарах. Кроме этого, в последний год жизни певца, Владимир Тихомировым и музыкантами ансамбля п/у Б.Я.Циммера планировалось создание еще одной интересной записи – совместного творческого концерта А.Северного и М.Невского, к сожалению так и не состоявшегося по причине трагической смерти исполнителя в апреле 1980-го.

После смерти Аркадия Звездина-Северного, к концу 80-х годов Владимир Тихомиров постепенно прекратил активную коллекционерскую деятельность. Был несколько раз женат, имеет детей от разных браков. В начале-середине 90-х годов работал в «авторемонтном» бизнесе и являлся совладельцем одной из ленинградских «авто-сервисных» мастерских. Активно занимался политической деятельностью, официальным представителем перербургского филиала известной партии генерала Александра Лебедя («Российская народно-республиканская партия», представляющая интересы «среднего» класса, малых и средних предпринимателей). В последние годы Владимир Тихомиров неоднократно выступал на «Радио Шансон» с воспоминаниями об А.Северном и в качестве приглашенного гостя участвовал в различных праздничных мероприятиях и фестивалях посвященных русскому шансону, а в 1996-ом году принял участия в съмках первого полноценного документального фильма об Аркадии Звездине-Северном «Он был почти что знаменит. В 1998 году, Тихомиров вновь вернулся к музыкальной деятельности и выступил «идейным вдохновителем» и организатором записи СД-альбома «За Державу обидно…», петербургского автора-исполнителя, поэта и публициста Валерия Эргардта (Барон фон Эргардт), при участии анс. «Братья Жемчужные».

Владимир Иванович Тихомиров, трагически погиб при пожаре (отравление угарным  газом), 30 сентября 2002 года. Похоронен в Ленинграде, на Серафимовском Мемориальном кладбище (Приморский р-н, Серебряков переулок, 1-а). В настоящее время сохранились несколько видео и аудио интервью с участием В.И.Тихомирова, а так же многочисленные фотодокументы. С середины-конца 90-х годов, на компакт-дисках студии «Ночное Такси», совместно с фирмой «Пролог-Мьюзик», начал официальное издание полной «Антологии оригинальных концертов» Аркадия Звездина-Северного.

После смерти имя В.И.Тихомирова, как человека внесшего свой заслуженный вклад в развитие и популярного жанра русской «блатной» и «уличной» песни, было занесено в изданную в 2006 году «Энциклопедию русского шансона».

 Зайдя в ресторан Аркадий и Владимир сели за столик и сделали заказ, чтобы отпраздновать сегодняшний вечер. Северный и Тихомиров были очень похожи по характеру, оба очень легких человека, веселых, любящих женщин, вино, богемную жизнь. Вот и в этот вечер поужинав в ресторане и выпив за дальнейшую дружбу коньячку. Они расплатившись, Аркадий и Владимир вышли на улицу.
-Ну, что Аркаш, куда теперь? – поинтересовался Тихомиров, закурив сигарету.
-Подожди, не загашай спичку, – попросил Северный, прикурив от нее, и выпустив изо рта дым, ответил. – Знаешь, может, пойдем к Володе?
-Аркаш, а давай я сейчас звякну своим знакомым девчатам, и мы поедим к ним. А?! Как тебе такой расклад?! – спросил с улыбкой Владимир.
-Звони, только как-то бэз подарка в гости таки не ходят. Нужно им винца купить, что-нибудь покушать, а нам с тобой водочки, – ответил Аркадий.
-Ну, хорошо, тогда я сейчас им наберу, а ты пока купи что-нибудь на свой вкус. Хорошо! – сказал Тихомиров, направившись к телефонной будке. – Да кстати, дать тебе денег на продукты и выпивку? – обернувшись, спросил Владимир.
-Володь…, ты меня обижаешь, – с улыбкой сказал Аркадий. – У меня есть бабки, я сегодня их честно заработал, что ж я не могу угостить друга. А девочки, хоть хорошенькие?! – спросил Северный, подмигнув, держа в зубах сигарету.
-Вот такие, девочки! – ответил Тихомиров, подняв больший палец к верху.
-Тогда тем более, нужно угостить. Ладно, звони уже, – сказал Аркадий, махнув рукой, и в припрыжку пошел в ближайший магазин. Через десять минут он вышел с авоськой полной продуктов и выпивки. Они поймали такси, и поехали по адресу, что назвал Тихомиров. Через двадцать минут машина подъехала к дому, где как уверял Владимир, жили его знакомые. Зайдя в подъезд и поднявшись на третий этаж, Тихомиров остановился о одной из дверей, позвонив в звонок три раза. Через минуту им дверь открыла миловидная женщина лет двадцати пяти – тридцати. У нее была шикарная грудь, огромные голубые глаза, и вьющиеся до плеч каштановые волосы. Из одежды на ней был только маленький атласный халатик.
-Здравствуй, Танечка, а мы к вам, – сказал приветливым голосом Владимир.
-Добрый вечер, Володя я смотрю, ты сегодня с другом? – заинтересованно спросила девица.             
-Да, я сегодня не один, познакомься это Аркаша Северный, – представил Тихомиров Аркадия даме.
-Вечер добрый, – ответил с улыбкой Северный, отдавая ей авоську с гостинцами. – Это вам, так сказать небольшой презэнт от нас.
-О! Как это любезно с вашей стороны. Проходите, – сказала она, впуская гостей в квартиру. – Меня зовут Татьяна, – представилась женщина, и повела Аркадия и Владимира по длинному коридору. Эта была с виду обычная ленинградская коммуналка, только жили здесь в основном «ночные бабочки». Женщина завела друзей в одну из комнат, где было все прибрано, чисто, в женском стиле, коврик на полу и стене, возле окна стояло зеркало трюмо, на тумбочке стояли два флакона духов, две пудреницы, две расчески, два лака для ногтей, две помады. На удобном диванчике сидела полуобнаженная, белокурая девица, куря сигарету, рядом на столике стоял магнитофон, из которого доносилась легкая, не навязчивая музыка. Мужчины присели к ней на диванчик и между ними завязался разговор, вскоре пришла Татьяна, на небольшой столик возле дивана она поставила бутылку водки и шампанское, и закуску, все то что купил Аркадий. Компания выпила, в основном поднимая тосты за любовь и за дам, после непродолжительных танцев, Северный и Тихомиров остались ночевать у «ночных бабочек».
 Весна подходила к концу, и в свою власть вступали теплые, летние месяцы. Ленинград заполонили приезжие туристы, чтобы увидеть роскошные здания, набережные, знаменитые фонтаны, сады и парки, этого замечательного города.
 И в этот чудесный период Рудольф Фукс вместе со своими друзьями делает в полюбившемся, им актовом зале «Ленпроекта» «Третий Одесский концерт». И вот Аркадий, как он и обещал этой весной вернуться в Одессу, предстал перед своими слушателями с новыми песнями. На этот концерт он привел Дмитрия Михайловича, который принес с собой свой магнитофон, чтобы сделать запись для своей личной фонотеки. Помимо Калятина в этом концерте пришли поучаствовать несколько ребят из ансамбля «Братьев Жемчужных»: Архангельский, Маслов, Федоров. Разумеется, этот концерт отличался от двух предыдущих, более. Здесь уже нет ни одесской классики, ни блатной классики. Рудольф Фукс постарался заменить ее на собственные песни. Аркадий вкладывая в них свой талант, исполняя их с таким мастерством, придает этим песням, столько красок и колориту, что когда эти песни попадут в руки обычных людей, они станут моментально народными. И так:

«Дорогие товарищи, я был здесь на гастролях на БАМе. И после этого я получил, тут не большое письмишко, туда прямо телеграмму получил. После этого я заехал таки в Ростов-папу, а потом меня вызвал «Великий косарь», вызвал сюда в Ленинград. Щас нахожусь я у него, и ему хочу целый концерт посвятить. И мы щас начинаем! Товарищи мы не взяли с собой гитару, взяли только там, саксофон и классон и еще что-то. Но мы щас вам! Исполним под наш новый оркестр, под скрипочки и там все такое дело. Надеюсь, что мы еще с вам встретимся. И так начали», – после небольшого вступления Аркадия они начинают.

Вернулся таки я в Одессу,
Иду таки подобно бэсу,
И пяточки о камешки чешу,
Подметочки таки сопрели,
Колеса таки еле-еле,
На пятках моих держится, }х2
Но я спешу!

На с пинжечке таки подкладка,
Сплошная таки есть заплатка,
А воротник наколот ей, ши ей!
При всэх моих припадках, }х2
Я в лайковых пэрчатках,
И кис-кис-кис на шей есть моей е-е-ей!!!

К тому же скажем прямо,
Моя Одесса-мама,
Всегда готова меня,
Приютить!
Всегда она поддэржка,
Король - ты или пешка,
Хоть королем приятней,
В жизни быть….

Вот в такой вот веселой и зажигательной песне Северный открывает очередной сюжетный концерт про Одессу, созданный в Ленинграде. И концерт получился просто замечательный, веселый и какой-то даже более дружеский и сплоченный.
В конце концерта Аркадий решает сделать посвящение песни полюбившейся Софье Григорьевне «Сигарета».

«В ЗАКЛЮЧЕНИЕ НАШЕГО КОН-ЦЭРТА, исполняется любимая песня Софьи Григорьевны «Сигарета», – после этого вступления Аркадий начинает под переливы клавишей рояля исполнять песню:

Если женщина изменит,
Я грустить недолго буду,
Закурю я сигарету,
И о ней я позабуду!

Сигарета, сигарета,
Никогда не изменяет,
Я люблю тебя за это,
Ты сама об этом знаешь.

Сигарета, сигарета,
Только ты не изменяешь,
Я люблю тебя за это,
Ты сама об этом знаешь….

И тут внезапная случайность, ближе к концу песни на основном магнитофоне заканчивается лента, и песня обрывается почти на половине. А вот у приглашенного Дмитрия Калятина осталось еще несколько метров пленки на его личном магнитофоне, и у него эта песня вошла полностью. Ну, не смотря на эту маленькую неприятность, концерт записали. Все музыканты после концерта разъехались по своим делам и домам. Но, а Аркадий, что ему делать, идти ему некуда. И он вместе с Дмитрием Калятинвм едут к нему домой, хотя обстановка в семье уже не такая, как была раньше, когда Северный пришел к ним впервые. Брак Софьи Григорьевны и Дмитрия Михайловича рушится на глазах.
 И вот уже 8 июля 1976 года Софья Калятина официально оформляет развод с Дмитрием Калятиным. После этого у Дмитрия Михайловича начинаются постоянные пьянки, и естественно скандалы с Аркадием. Видя весь этот кошмар, нервы Софьи Григорьевны не выдерживают, она собирает свои вещи и уезжает на дачу в Сестрорецк, но а Аркадий с Дмитрием Калятиным остаются вместе в Ленинграде. И тут уже жизнь Северного превращается в сплошной кошмар.
 В один из июльских дней рано утром Аркадия разбудил грохот и звон битья посуды. Он встал с постели, и кое как продрав глаза пошел на кухню, где сидел на стуле возле стола Дмитрий, он уже был в нетрезвом состоянии, а перед ним стояла бутылка водки, еще даже не откупоренная. При видев Северного в дверях кухни, Дмитрий, открывая бутылку сказал:
-Выпей со мной.
-Михалыч, у меня еще после вчерашнего…, – Аркадий схватился руками за виски, потерев их пальцами. У него страшно болела голова. – В общем, я еще после вчерашнего не оклемался. Хорошо, если ты так хочешь, то я выпью с тобой рюмку, но не больше, – ответил Северный, подсаживаясь на стул стоявший напротив Дмитрия Михайловича. Калятин налил ему в рюмку водки, подвинув ее к Аркадию. Северный выпил ее залпом, поморщился, и после этого поднимаясь со стула хотел уже уходить с кухни.
-Выпей со мной еще, – сказал Дмитрий, схватив Аркадия за руки, и вновь усадив тем самым на стул.
-Дим…, ты понимаешь, что я не хочу! – ответил возмущенно Северный, посмотрев на Дмитрия.
-Давай, выпьем с тобой как два «разведенца», – сказал Калятин, наливая еще на две рюмки беленькой, и подвигая одну из них опять Аркадию. Они выпили еще по одной…, а потом еще и еще. Бутылка закончилась, и Дмитрий пошел еще за одной. Через полчаса он пришел с авоськой, из которой торчали три бутылки водки, и какие-то консервы. Калятин вытащил из сетка все содержимое, и поставил на стол.
-Михалыч, а три бутылки…, это не слишком?! – удивленно спросил Аркадий, смотря на Дмитрия с недоумевающим взглядом.
-Самый то, что надо…, – произнес с улыбкой Калятин. – Как в том анекдоте, пошли мужики в магазин…, и поняли, что одной им будет мало, а две много… а вот три в самый раз. Вот так и у нас будет, что три в самый раз, или ты что, хочешь сказать, что завязал?! – удивленно посмотрел Дмитрий на Северного, открывая банку консервов открывашкой.
-Ну…, че ты такое говоришь?! Нет не завязал, – ответил возмущенно Аркадий.
-Ну, а тогда в чем проблема?! Ты что не хочешь со мной выпить?! – поинтересовался Калятин, открыв очередную бутылку и налив ее содержимое в стаканы. – Ты, что не хочешь выпить со мной?! Со мной, с хозяином этого дома?!
-Димочка, конечно же я хочу выпить с тобой. Давай выпьем с тобой, – ответил Аркадий, беря в руки стакан. – Я только тебя очень прошу, не заводись.
-Не заводись?! ЭТО ТЫ МНЕ ГОВОРИШЬ?! НЕ ЗАВОДИСЬ?! – возмущенно спросил Дмитрий. – Аркадий, да если бы не ты, я бы до сих пор жил бы вместе с женой.
-Михалыч, ну прости меня, поверь мне, я действительно не хотел всего этого, то что у вас произошло в семье, – на мгновение Северный, опустил глаза вниз, а потом вновь пристально посмотрел на Калятина. – Димочка, но ты же в каком-то смысле и сам виноват.
-Я виноват!! В чем ты хочешь, сказать…?! Я ВИНОВАТ! В том, что привел тебя сюда. Ты это хочешь сказать?! – спросил гневно Дмитрий Калятин.
-Нет…, ни это…. Михалыч, ну посуди, ты сам! Ты же совсем не видел Софью…. Ты в ней…, не видел женщины. А ведь она, такая хорошая…, такой прекрасный человек! – размахивая руками, ответил Аркадий.
-Аркаш, я тебя попрошу…, молчи. Давай, лучше выпьем. Давай, – сказал Калятин, взяв в руки стакан, и залпом выпив его. Северный, тоже осушил свой стакан, и Дмитрий наполнил их вновь, и они продолжили, да так, что уже к обеду лежали в отключке. А ночью Аркадий с трудом поднялся с дивана, со страшной головной болью. Его сильно тошнило. Северный пошел на кухню, налил себе рюмочку, выпил, ему стало немного легче. После этого Аркадий пошел к себе в комнату, лег на раскладушку, и снова уснул. А на следующее утро все пошло опять по кругу. А через день к ним в гости пришли друзья Ефимов и Петров, и вновь началось по-новому. Северный сквозь весь этот «пьяный туман» все-таки понимал, что Дмитрий специально приносил, все больше и больше водки, ставил бутылки перед Аркадием, и тем самым он спаивал Северного. А сам при этом Дмитрий Михайлович оставался почти трезвым, но зато Аркадия он умудрялся напоить до придела. После таких винно-водочных марафонов организм у Аркадия спустя некоторое время, был совершенно отравлен.
 Однажды утром его страшно рвало, после этого умывшийся в ванной комнате, Северный произнес про себя: «Если так будет дальше продолжаться, то я просто погибну. Нет надо, куда-то уезжать. А вот куда…? – подумал про себя Аркадий. – Ну, может, если только к Софье на дачу в Сестрорецк…», - после этих мыслей Северный, ушел в свою комнату, там оделся. Пока Дмитрий Калятин отсыпался после вчерашнего, Аркадий тихонько вышел в коридор открыл дверь, затем вышел на лестничную площадку. На улице он поймал такси, и поехал на вокзал. Вскоре Северный приехал на станцию, там он купил билет до Сестрорецка, и когда электричка подошла, Аркадий сел в нее и поехал, на дачу, где Калятины, отдыхали каждый год.
 Ни о чем ни подозревая, в это время Софья Григорьевна сидела в своей комнате, читая книжку, и изредка посматривая на цветущие за окном сады. Как вдруг в окно она увидела, что по лестнице к ней поднимается Аркадий, и заходит в дом. Вид у него, конечно, был ужасный: больной, опухший, усталый. Он с трудом шел. «О, Боже! Что он тут делает?! Зачем он сюда приехал?», – подумала про себя Софья Григорьевна, но тут раздался еле слышный стук в дверь. Она поспешила открыть дверь Аркадию. У видев на пороге Северного, она ужаснулась - он находился в жалком состоянии, по нему было видно, что он уже неделю беспросыпно пьет.
-Аркадий, почему ты здесь?! – удивленно спросила Софья Григорьевна. Аркадий опустил глаза вниз, опершись рукой о косяк двери, держась за него:
-Софа… я больше там не могу находиться…. Я… просто погибну…. Димка, как будто нарочно меня спаивает…. Он все приносит и приносит. …Можно я хоть несколько дней побуду у тебя?
-Аркадий, но у меня полон дом родственников. Ты же знаешь, какие ты фортеля вытворяешь по пьянке, – ответил Софья Калятина.
-Софа, я не буду пить. Я тебя очень прошу, пожалуйста, разреши мне остаться, – со слезами на глазах стал просить Аркадий.
-Ну, ладно, хорошо поживи, – ответила ему Софья Григорьевна, пуская Северного в комнату. – На диване спать будешь.
-Спасибо, Софа, – с улыбкой на лице, поблагодарил ее Аркадий, поцеловав Калятину в щеку.
-Аркадий, ты наверное, голодный? – поинтересовалась Софья Григорьевна. – Я скоро буду готовить ужин.
-Спасибо, за заботу, но я себя неважно чувствую, так что я не буду есть, – ответил Аркадий, устало присев на диван. – Можно я немного полежу? – спросил Северный, откинувшись на подлокотник дивана.
-Чего ты меня спрашиваешь?! – удивилась Софья, посмотрев на Аркадия. – Конечно же, лежи сколько захочешь, – не успела она сказать эти слова, как Северный тихонько захрапел, уже не слышал, что она ему ответила. Софья Григорьевна тихо поднялась со стула и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. После ужина она вновь вернулась к себе в комнату. Калятина включила свет, Аркадий по-прежнему мирно спал, подложив под голову руки вместо подушки. «Тебе же так неудобно, хоть бы подушку у меня попросил, – прошептала тихо Софья. - Горе ты мое», – сказала она со вздохом, подойдя к шкафу, и вытащив из него еще одну подушку. Она подошла к спящему Северному, пытаясь положить ему под голову подушку, но тем самым Софья нечаянно разбудила его. Аркадий приоткрыл ресницы, смотря на нее огромными, полусонными глазами.
-Софа, что ты делаешь? – спросил у нее Аркадий, немного приподнявшись на локтях.
-Аркаш, дай я тебе положу под голову подушку, – ответила Софья Григорьевна, положив ему подушку под голову. Тут Аркадий положил ей руки на талию.
-Аркадий, перестань! – сказала Калятина, пытаясь убрать его руки со своей талии.
-Софа, ну что ты, как маленькая девочка…?! – посмотрев на нее, произнес Аркадий, беря ее одной рукой за шею и целуя ее в губы. Она посмотрела ему на него, в глазах у него отражались огоньки от матового абажура.
-Аркадий, дай я хоть свет потушу, – сказала она, поднявшись с дивана, и подойдя к выключателю. Когда в комнате стало темно, а свет проникал только от фонаря, стоявшего на улице. Софья подошла к дивану, и легла рядом с Аркадием. Этой ночью под тресканье в траве цикад, и разносившегося свежего воздуха по комнате из открытого окна Северный переночевал в комнате у Софье Калятиной.
 Наутро, пока Аркадий, нежился в постели, повернувшись к ней обнаженной спиной, он был укрытый до пояса белым пододеяльником, и обнимая обеими руками белоснежную подушку, уткнулся в нее лицом, Софья Григорьевна собралась, и погладив его рукой по волосам, она вышла из комнаты, и дойдя до станции села на электричку поехала на работу.
 После обеда Софья Калятина, сидела на работе за столом, как вдруг раздался резкий телефонный звонок. Она отложила на мгновение дела в сторону, подняв трубку и поднеся ее к уху, на другой стороне провода раздался нетрезвый голос Дмитрия Калятина, который был сильно возбужден и зол:
-ЧТО ЕЩЕ ЖИВА?! – начал он кричать в телефонную трубку. – СКОРО КТО-ТО ИЗ НАС БУДЕТ ТРУПОМ!!! – Дмитрий истерически засмеялся, он был на гране.
-Дима, ты, что пьяный?! – возмущенно спросила Софья Григорьевна. – Что ты такое несешь?! Что тебе от меня надо?!
-Что мне надо? …Что мне надо? Ты еще спрашиваешь? …Мне надо, что бы ты была моей женой, как раньше! Вот, что мне надо! – ответил Калятин.
-Дима, я развод уже с тобой оформила. Так что какие, у тебя могут быть ко мне претензии?! Мы уже с тобой не муж и жена! – возмущенно ответила Софья Калятина.
-Ха-ха! НЕ МУЖ И ЖЕНА?!!! ...И это ты мне говоришь?! …Да, у тебя еще даже печати нет в паспорте! – ответил с угрожающим смехом Дмитрий Михайлович. 
-Хорошо, я поставлю эту проклятую печать, если она тебя так волнует, – сказала Софья и повесила трубку. В этот же день она сходила и поставила печать в паспорте, подтверждающую о ее разводе с мужем. Вечером она вновь вернулась на дачу в Сестрорецк. Где мирно, ни о чем не подозревая, Аркадий занималсь своими делами. К приходу Софье он приготовил ужин, и теперь мирно сидел на диване, смотря телевизор. Рядом с диваном стояла его гитара, которую Северный всюду таскал за собой.
-Софа, ужинать будешь? – поинтересовался Аркадий. – Я суп приготовил, давай поедим, пока не остыл.
-Аркадий я пока не хочу, – ответила ему Софья Григорьевна, садясь к Северному на диван рядом, и положив ему голову на плечо. – Что ты смотришь?
-Да, так…, только включил телевизор, – сказал Аркадий. Не успел он произнести эти слова, как вдруг в коридоре раздался какой-то грохот, дверь к ним в комнату распахнулась, и в помещение ворвался Дмитрий Калятин. Он тут же бросился на Аркадия с кулаками, и криками:
-Что думал, что спрячешься здесь, от меня! А не получилось?! Любовнички!!!
-Михалыч, это всего лишь твои догадки! Я ни от кого не прятался! – в ответ кричал ему Северный. Между мужчинами завязалась драка, поднялся страшный шум, в комнате все стало биться под истерические вопли Софьи Григорьевны:
«Прекратите! Перестаньте!», – на этот шум и крик в комнату прибежала хозяйка дачи. От увиденного, она пришла в ужас. Двое разъяренных мужиков в крови, бросали друг друга по разным углам комнаты, тем самым снося все вокруг, и при этом, продолжая друг друга дубасить по чем зря. Прижавшись к двери, стояла перепуганная Софья Калятина.
-Что у вас тут происходит?! – возмущенно спросила хозяйка.
-Поймите… я в разводе со своим мужем! – начала оправдываться Софья Григорьевна, она полезла в сумму достав оттуда свой паспорт с печатью о разводе. – Вот посмотрите мой паспорт! Он не имеет ни каких прав, так врываться ко мне.
-Ну, хорошо, давайте это как-то решать, – ответила хозяйка. Общими усилиями женщины кое-как разняли дерущихся мужчин, и спустя некоторое время они даже немного успокоили их.
-Ну, вот и все! Так, чтобы такого больше не было! – возмущенно сказала хозяйка. – Разберитесь вначале со своим мужем, а потом приезжайте сюда! Еще называют себя приличными людьми. Да разве, так себя ведут советские граждане?! – после этих слов она удалилась из комнаты.
-Извините, этого больше никогда не повториться, – ответила ей вслед с виноватым видом Софья Калятина. – Так Аркашка, поднимайся, и поехали домой. – Обратилась она к Северному. Аркадий поднялся со стула, взял гитару, повесив ее за плечо, Софья быстро собрала свои вещи, и они вместе вышли на улицу, где было уже совсем темно, и только тусклый свет фонаря освещал дорогу. Недалеко от дома стояло пять человек, это были друзья Дмитрия Калятина, которых он привел специально сюда. Софья Григорьевна увидев их, очень сильно испугалась. Теперь она поняла смысл слов своего бывшего мужа: «…кто-то из нас будет трупом». Тут Дмитрий Михайлович с усмешкой крикнул им:
-Ребят, как вам такое нравиться, захожу в комнату, а они в кроватке лежат! Любовнички! – от таких слов Софья не выдержала, она подошла к нему, и со всей силы дала ему по морде:
-Ты что, скотина такое делаешь?! Ты почему меня позоришь?!
-Я тебя позорю! Это я тебя позорю?! Это ты меня позоришь! – начал кричать на нее Дмитрий Калятин.
-Я с тобой после всего, что ты сегодня сделал, не хочу разговаривать, – ответила Софья Григорьевна, – Аркадий поехали домой.
-Поехали, – согласился Северный, и они пошли к автовокзалу, а Дмитрий Михайлович последовал за ними
-Аркадий…, поехали домой. Вот как тебя любит моя жена, домой тебя зовет. Не меня своего мужа зовет, а тебя. Смотри Аркадий, как ты у нас прижился?! – начал задевать Северного Дмитрий Калятин, пытаясь вновь вывести его на драку.
-Димка, что тебя надо?! Что ты до него достебался?! – возмущенно спросила Софья Григорьевна. – Ты же знаешь, что я не собираюсь за него замуж. Я просто с тобой таким, жить не хочу!
-Запомни, Софья. Я… тебе все равно не дам с ним жизни. Помяни мои слова, – ответил Дмитрий Михайлович, продолжая следовать за ними тенью.
-И это ты мне говоришь?! – возмущенно спросила Софья Калятина. – Ты лучше вспомни, кто его в дом-то ко мне привел? Что ты замолчал, что крыть не чем, – вместе с Аркадием она добралась до дому, и Дмитрий следовал за ним.
 Уже придя домой Калятин зашел в комнату к Аркадию, который умывшись в ванной от крови, ушел к себе, и там готовился ко сну.
-Что Димочка, снова будешь мне морду бить?! – подмахнул его Северный.
-Да, нет. Не буду. Хотя жаль, что моя-то, не дала моим корешам тебя проучить. Ну, ничего, ни в этом суть проблемы, – со смехом ответил Дмитрий. – Но, ты все равно, запомни мои слова. Пусть они врежутся в твою память, раз и навсегда. Запомни Аркаша, чем я тебя породил, тем и убью, – сказал Дмитрий Калятин, и вышел из комнаты Аркадия, потушив ему свет. Северный, конечно, особо не придал значения этим словам. Поэтому, когда Дмитрий Михайлович начал его сознательно спаивать, Аркадий пил, не понимая, что этим его подводят к могиле. Северный, просто выпивал вместе со своим уже, конечно, бывшим другом, хотя он сам это так не считал. Но у каждого свои понятия о жизни.
 А это же время Рудольф Фукс вновь организует очередной «нэпманский» концерт. Он уже написал новые песни к этому концерту. В этот раз ему пришлось собирать музыкальный состав в не привычном актовом зале «Ленпроекта», а на квартире у Драпкина на Среднем Проспекте Васильевского Острова. И смена места произошла из-за того, что буквально после записи «Третьего Одесского концерта» в автокатастрофе погиб Леонид Вруцевич, и теперь путь записей концертов с таким содержанием был заказаны для Рудольфа. Что ж, ну не всегда в жизни все гладко. Предварительно он как обычно, позвонил Аркадию, назвав ему новый адрес, Северный пообещал приехать в назначенный день, к назначенному времени. Только вот ему сейчас было, совсем не до концертов. Этим вечером Аркадий зашел в винный магазин купил себе бутылку портвейна. Прошел за стол, налив в стакан вина, и выпив его залпом, осушил до дна. На душе у него было хреново. Аркадий понимал, что его жизнь начинает вновь катиться по наклонной плоскости вникуда. Он стоял за стаканом портвейна, смотря на темную улицу. Северный закурил сигарету, и снова осушил еще стакан. Погруженный в свои мысли, он совершенно забыл о том, что где-то там уже вовсю идет запись концерта, организованного его другом вместе с музыкантами, которые, так и не дождались прихода Аркадия, и решили начать без него. Докурив сигарету, и осушив бутылку портвейна, Северный, совершенно случайно обратил внимание на часы. «Вот, черт! – произнес он, и выскочил из магазина на улицу. – Я же опаздываю!», – шатающейся походкой он пошел до трассы, поймав такси, и уже через двадцать минут он приехал к месту записи. Расплатившись с таксистом, Аркадий вошел в подъезд, поднялся по лестнице и позвонил в дверь. Через минуту ему открыл дверь Рудольф, и увидев Северного еле стоявшего на ногах, сказал:
-Где ты все это время был?
-Ой! Рудик, не спрашивай ты меня. Ну, я понимаю…, что опоздал, ну ничего. Сейчас я тебе все сделаю, – ответил Аркадий, проходя внутрь. И он действительно пытается, хоть как-то исправить, и загладить свою вину перед другом. Северный подходит к микрофону, ему перед глазами кладут текст, и без всякой подготовки он начинает:

Помнишь, как на Масленой в Москве,
Были дни, пекли блины!
Жирный блин царил на всей Земле,
Все от блинов были пьяны!
Ты хозяйкой чудною была,
И блины мне вкусные пекла!
Эх! Дуня, люблю твои блины!
Ох! Дуня, твои блины вкусны!
В твоих блинах огонь и нежный вкус.
Твоих блинов съесть много я берусь….

И даже находясь в таком нетрезвом состоянии, Северный своим огнем зажигает всех музыкантов, тем самым заставив их подпевать. Исполнив два варианта этой песни, от духоты в небольшой комнате, из-за столпотворения, Аркадия совсем сморило.
-Ребят, я немного устал, щас я немного отдохну, и мы продолжим, – сказал Северный, и вышел из комнаты.
-Да, иди уже, – ответили ему музыканты, махнув на него рукой. Дескать: «С тебя все равно никакого толку», – но Аркадий не обратил внимания на недовольства музыкантов и его друга Рудольфа. Он лег на диван, стоявший в другой комнате, и тут же уснул, его даже не потревожил грохот музыкальных инструментов. Аркадий уже несколько дней толком не отдыхал. Поэтому Евгений Федоров, начиная второе отделение сказал такие слова в адрес Северного:
«Начинается второе отделение нашей программы, посвящается Аркадию Северному, который спит за шкафом! И так песня «По Питеру ходила большая крокодила», – увековечив этом инцидент. Так и прошел концерт На Проспекте 25 Октября. Что ж очередной «Шедевр – Одесских песне» созданные Рудольфом Фуксом в исполнении Аркадия Северного не получился. Разумеется, после это у Фукса закралась мысль: «Что Аркадий выдохся, и больше подобных концертов в его исполнении ему просто уже от него и не ждать». – С этими мыслями Рудольф прекратил записи концертов в исполнении Аркадия Северного. И когда к нему из Киева, в очередной раз, приехал, знакомый ему коллекционер Фред Ревильсон с просьбой позволить Аркадию приехать к ним со своими песнями для записи, Фукс дал согласие в этот раз. И уже весной 1977 года Северный действительно поедет на гастроли по Киеву и Одессе.

Глава 20

Концерт Проститутка Буриломова

 В один из июльских субботних вечеров в квартире Дмитрия Калятина и Софьи Григорьевны раздался телефонный звонок. В этот вечер Аркадий на счастье оказался дома, потому, что звонил племянник Софьи Калятиной, и хотел пригласить легендарного певца в качестве гостя на свою свадьбу. Северный не был занят, так что он очень быстро подошел к телефону, взяв трубку:
-Да, я вас слушаю?
-Добрый вечер, Аркадий Дмитриевич, здравствуйте, – раздался молодой мужской голос. Они виделись с Северным пару раз, так что ему даже представляться не пришлось Аркадий его сразу узнал. – Аркадий Дмитриевич, вы же знаете, что у меня завтра свадьба?!
-Да, конечно знаю, мне говорила об этом Софья Григорьевна. Поздравляю вас, – ответил с улыбкой Северный.
-Аркадий Дмитриевич, я вот что хотел спросить у вас. Вы завтра не заняты?
-Нет, я завтра абсолютно свободен, а что? – полюбопытствовал Аркадий.
-Да, мне бы очень хотелось, чтобы вы были завтра у меня на свадьбе, – ответил племянник Софьи Григорьевны.
-Конечно же, я приду, а где будет торжество? – спросил Северный.
-Знаете на Крыленко магазин, вот, а наверху там ресторан, может знаете, – ответил племянник Софьи Григорьевны.
-Да, конечно знаю, – сказал Аркадий. – А после ресторана, потом далеко вы поедите? – задал он интересующий его вопрос.
-Да, мы еще пока не решили, – ответил парень. – Может быть к нам.
-Слушай, а что если со мной приедет директор гостиницы из Петродворца Тамара-Джан. Она моя очень хорошая знакомая, я с ней договорюсь, и она для вас все устроит. Ну, как тебе такая идея? – поинтересовался Аркадий.
-Ой! Аркадий Дмитриевич, я даже не знаю…. Для нас это как-то неудобно, то что вы будите беспокоиться из-за нас, – растерянно ответил парень.
-Слушай, ну какие могут быть беспокойства! Считайте что это мой подарок для вас, – воскликнул с улыбкой Аркадий. – Мне стоит только позвонить ей, и все будет в лучшем виде, уж поверь мне, это тебе говорит Аркадий Северный, позволь мне сделать для вас что-то приятное. Будешь потом вспоминать, и рассказывать своим детям, что Аркадий Северный устроил для вас романтический вечер?! Ну, ты согласен или как?!
-Но если вы сможете такое сделать, то мы будем вам благодарны, – ответил племянник Софьи Григорьевны.
-Хорошо, тогда до завтра! – ответил Северный, вешая трубку, и тут же после этого разговора он начал звонить  Тамаре-Джан.
-Да я вас слушаю? – раздался мелодичный голос на другом конце провода.
-Добрый вечер, Тамара, – начал Аркадий. – Это тебя….
-Аркадий, не продолжай, я тебя узнала, твой голос перепутать просто не возможно, – ответила с хохотом Тамара-Джан.
-Слушай, у меня есть к тебе небольшая просьба, – сказал Северный.
-Ну и о чем же будет меня просить сам – Аркадий Северный? – поинтересовалась Тамара.
-Тамар ты же знакома с Софьей Калятиной?
-Ой! Аркадий, ну эту взбалмошную женщину, один раз стоит только увидеть, и больше ее никогда не забудешь, – ответила со смехом Тамара. – А что ты хотел?
-Так вот у ее племянника завтра свадьба. А когда я с ними поговорил, оказалась, что после вечера им некуда поехать. Я ему говорю, что у меня есть подруга Тамара-Джан, и она все может устроит…. В общем ты не могла бы ребятам устроить романическую ночь у себя в гостинице? – поинтересовался Аркадий.
-Ох, Аркадий! – воскликнула Тамара с улыбкой на лице. – Что же мне делать, твои друзья, это и мои друзья, так что можешь им сказать, что я для них все сделаю. Где же эта свадьба будет?! – поинтересовалась она. Северный дал ей адрес, после этого они простились.
 На следующий день одетые в праздничные наряды, Софья Григорьевна вместе с Аркадием подъехали к двум часам дня к ресторану на Крыленко. Поднявшись наверх, они зашли в зал, где был накрыт стол, а молодожены сидели на почетных местах. Сзади них красовалась надпись украшенная шарами «Совет да Любовь!». При виде Аркадия с Софьей Калятиной парень с девушкой очень обрадовались. Тут к ним подошла Тамара-Джан в роскошном искрящимся черном платье, и поцеловав Аркадия при встрече, сказала:
-Здравствуй, Аркадий.
-Здравствуй, Тамара, – ответил он ей тем же приветствием, целуя ее.
-Добрый день, Софья Григорьевна, – обратилась к Калятиной Тамара-Джан.
-Здравствуйте, – сухо ответил ей Софья.
-Ну, что Аркаш, я сейчас познакомилась с молодоженами. Очень чудесная пара, я их предупредила, что после мероприятия я их заберу к себе, – сказала Тамара с улыбкой, проведя рукой по лацкану пиджака Аркадия.
-Спасибо, тебе огромное! – ответил с улыбкой ей Северный, вновь поцеловав ее в щеку.
-Ну, что ты Аркадий, для тебя мне ничего не трудно. Я же тебе говорила, что твои друзья – это и мои друзья, – сказала с улыбкой Тамара.
-Аркадий, нас ждут за столом, – сказала Софья Григорьевна. После этих слов они подошли к молодоженам, и вручая им цветы, Северный с неподдельным чувством радости пожелал им:
-Счастья вам ребята, и долгих лет совместной жизни. Берегите друг друга!
-Спасибо, вам Аркадий Дмитриевич за все, – ответили ему в один голос молодые. Не успели они это сказать, как в зале заиграл оркестр, все пошли танцевать. На сцену в костюме вышел солист, и начал петь. Северного аж, передернуло, когда он услышал его, так называемое пение. Аркадий не теряя зря времени, подошел к нему со словами:
-Слушай, миленький, да разве ж можно так петь? Не позорься ни сам, и людей не оскорбляй своим пением, – от таких слов у вокалиста глаза на лоб полезли от возмущения. Тут к Северному подскочили работники ресторана, хватая ее за руки со словами:
-Ты, что себе позволяешь?! Это превосходный певец, он всегда здесь поет на всех вечерах и свадьбах! Кто ты собственно такой?! Что бы так себя вести?!
-Да, отпустите вы меня, – возмутился Аркадий, дернув руками. – Я – АРКАДИЙ СЕВЕРНЫЙ! Товарищи, давайте лучше я спою для вас! А мальчик пусть отдохнет сегодня! – обратился Аркадий к присутствующем в зале. Работники ресторана его тут же отпустили, а зал взорвался бурными аплодисментами, с выкриками: «Спой, Аркадий!». Когда они немного поутихли, Северный стал возле микрофона, и по щелчку его пальцев тут же заиграл оркестр, и Аркадий запел:

Если бы ты знал?!
Как я могу любить тебя,
Счастье и любовь тебе я принесу!
Приди ж, скорей приди,
Прижмись к моей груди!
Любовь и счастье, ждут нас впереди!

Зайду с тобой я в ресторанный зал!
Нальем вина в искрящийся бокал,
Хочу, что б ты  со мною танцевал!
Меня любимой называл.

Расскажи, о чем рыдает саксофон?!
Голосом своим терзает душу он,
Приди ж, скорей приди,
Прижмись к моей груди!
Любовь и счастья, ждут нас впереди!

Вновь запоем мотив наш «I love you!»
Я для тебя любимая пою!
Под звуки джаза я пою,
О том, как я люблю…!

После исполнения этой песни публика не отпустила Северного со сцены, она требовала от него еще песен. И он стал петь для них еще. Весь этот вечер Аркадий пел для людей под аккомпанирование ресторанного оркестра. Исполняя свои песни, Северный ходил по сцене, подходил к столикам, стоявших возле сцены. Общался с гостями. Он выкладывался перед ними, а особенно перед виновниками этого праздничного вечера, молодой парой, ставший в этот день мужем и женой. Аркадий раскрывал в песнях свою душу, и это было настолько непревзойденно и красиво исполнено, что для молодых выступление Северного вживую, было действительно огромным и незабываемым подарком. Да и не только для них, многие из гостей слушали с искренней любовью восхитительное пение Аркадия, сопровождая каждую его песню бурными аплодисментами. Ближе к концу праздничного вечера Северный действительно устал, он допел свою последнюю песню и ушел со сцены в зал. После нескольких выпитых бокалов шампанского он пригласил на танец Софью Григорьевну, взяв ее за руку, проведя ее в центр зала. Она положила ему руку на плечо, он взял ее за талию, после этого Аркадий и Софья закружились в медленном и плавном танце. Северный не смотря на свое худощавое телосложение, и не маленький рост 177 см, был очень изящный, красивый, грациозно и очень пластично танцевал. Софья Калятина прижалась к нему. Кружась в танце, они вспоминали о былом, и от нахлынувших чувств у обоих у них на глазах заблестели слезы. Они танцевали и плакали. Софья смотрела на него, а Аркадий на нее, и у обоих перед глазами вставала их жизнь. У Северного возникли картины его собственной свадьбы с Валентиной. Какая-то грусть и боль о былом защемило ему сердце, и осколками стало рвать душу. «Ведь и мы когда-то с Валентиной были тоже счастливы…. То двенадцатое декабря, прохладу и ветер, того зимнего дня я как сейчас чувствую на себе…. Чувствую прикосновение того прошлого…. И вот в одно мгновение все наше счастье рухнуло…. Вот и эта молодая пара сейчас счастлива…, если бы это счастье длилось бы вечно», – думал про себя Аркадий. После танцев все гости вернулись снова к столу, и налив в бокалы шампанского, водки, стали кричать: «Горько!», и произносить разные пожелание молодым. Отчего было видно, что скромные молодожены очень смущались от такого большого внимания к их персонам в этот вечер. Заметив это, Аркадий поднялся со своего места со словами:
-Товарищи, не позорьте людей. Вспомните себя в такие моменты жизни, – спустя полчаса после этого к молодым подошла Тамара-Джан, что-то тихонько сказала им, и повезла новобрачным к себе в гостиницу. На этом вечер подошел к концу и гости веселые и довольные стали расходиться по своим домам.
 Спустя несколько дней после торжественного мероприятия, Аркадия вновь приглашают на запись очередного концерта, который имел весьма оригинальное название «Проститутка Буриломова». В этот раз концерт проводился без Николая Резанова, из-за того, что он в этом году уехал на юг страны в город Сочи на заработки. Он вернется в Ленинград только к лету 1977-го, а работа ведь не ждет. Сергей Иванович, конечно, весьма расстроен: «Что же теперь делать? Как быть без Николая, ведь он не только гитарист. Коля всегда организовывал всех, собирал музыкантов…, а теперь кто это будет делать вместо него?», – и пока Маклаков был в глубоких раздумьях по поводу отъезда Резанова. Но не все так плохо. И на этот раз судьба вновь улыбается Сергею Ивановичу в лице бас-гитариста Славы Маслова, который в этот раз, все хлопоты по поводу будущего концерта берет на себя. Музыкальный коллектив, конечно, изменился из-за того, что Слава приводит на концерт двух посторонних людей подыграть основным музыкантам, певца и гитариста. Не смотря на двух этих своеобразных людей, а в частности второго исполнителя песен, который был «блатноватый» на вид, да и пел он чисто в «зековском» стиле, концерт получился весьма неплохим. В конце июля 1976 года на квартире у нового организатора начинается запись концерта «Проститутка Буриломова».

«Хмурым осенним днем тысяча девятьсот шестнадцатого года, мы сошли таки с поезда на Николаевском вокзале. Крикнули извозчика, и понесли нас кони по Знаменской улице. К уютному особняку графа Растопчина, – делает вступление Аркадий, попыхивая сигаретой во рту, к новому концерту. Перед началом записи ему объяснили, о чем пойдет речь на этот раз во вступлении. «Удивительно, что я должен говорить в этом концерте, – со смехом в душе подумал про себя Северный. – Но ведь из людей никто не поймет, что я хотел донести до них», – но размышления Аркадия, остались при нем, а он с усмешкой на устах продолжает. – Теперь от былого великолепного особняка по улице Восстания дом сорок пять, осталось только мраморная лестница и белый концертный рояль. Вокруг которого мы собрались сегодня. И так сегодня мы поем таки новые песни для фонотеки Сергея Ивановича и Володи Мазурина. Начинаем с новой песни…», – по новому сценарию вместе с Аркадием и остальными музыкантами мы отправляемся в начало ХХ века. Правда, занесли нас импровизированные кони вместе с Северным, в весьма странное место, так как в те годы по этому адресу о которых только что упоминал Аркадий во вступительных словах к новому концерту, находилась кожно-венерическая больница. Так что название концерта говорило само за себя, собственно, что и следовало ожидать от нашей «проститутки». Хотя, конечно, эти скрытые намеки были своеобразной шуткой Аркадия Северного и всех остальных музыкантов, над автором этой песни «проститутки» Александром Лобановским.

Осенний вечер в Божехромовой,
Взгрустнулось, что-то шепчет в бороду,
А проститутка Буриломова,  }х2
Сощурив глаз, идет по городу!

Ах! Берегитесь люди – женщины,
В чулан мужей, и по любовникам,
У этих шлюх, такие женщины, }х2
Что разохотят и покойника!

И вы, кто не знакомы с похотью,
И наконец, не одичавшие,
Вы за рукав ее не трогайте,
Она бесстыжая и падшая…!

Исполнив эту песню о падшей женщине, Аркадий подходит к тому моменту, о котором он вместе с Маклаковым говорил еще весной этого года, а именно о поездке в Одессу, но так как Северный не сумел выехать в город у Черного моря, во вступлении к следующей песне с хмельной улыбкой, он объясняет коллекционером-одесситам, почему, именно, он не смог к ним приехать:

«Таки в мае месяце мы хотели с Сергеем Ивановичем выехать в Одессу на гастроли к Ерусланову, но что-то получилось так…, что у нас получился град с дождем, потом пошел снег. Отняли у нас билеты. Но и все же я посвящаю песню Ерусланову Станиславу, который живет в Одессе…. Вот когда ко мне девушка пришла на зону, называется песня «Благодарю тебя».

За твой приезд сюда ко мне,
Благодарю тебя вдвойне!
Благодарю тебя сестра,
Благодарю!

За то, что слова мне дала,
А дав его, не подвела,
Сто тысяч раз тебе «спасибо» - говорю.

За ночь, подаренную мне,
Благодарю тебя втройне!
Благодарю тебя мой друг,
Благодарю!

Она останется со мной,
Как мне волшебница с Землей,
Когда я думаю, о нем огнем горю!

Четырежды благодарю,
Что не прекоснулася, «люблю»,
Благодарю, тебя за честь,
Благодарю!

За то что, не кривя душой,
Сказала просто: «Хорошо»,
Тебе я лучшую из песен подарю….

Великолепнейшая песня в исполнения Аркадия. Он точно раскрывает в ней все чувства людей, находящихся в данный момент по ту сторону проволоки. Северный с искренним чувством мужского «спасибо», исполняет эту песню, как в голосе, так и в мимике лица отражается сдержанность в определенный момент, и в тоже время рвущихся наружу эмоции которые он сдерживает. Как во взгляде четкого упорно смотрящих вперед глаз, так и в сдержанных жестах своих рук, слегка только прикоснувшись к микрофону пальцами, но в душе готового схватить его с неистовой силой. От внутреннего напряжения, у Аркадия даже испарена на лбу выступила. После нескольких исполненных песен, музыканты сделали маленький антрактик, чтобы немного отдохнуть, промочить горло. После него раздухорившийся Северный, пошатывающейся походкой подошел к микрофону. Под плачь скрипки с довольной улыбкой на лице и искрящимся блеском в глазах, с чувствующимся хмелем в голосе, он вспомнил, приятные моменты в своей жизни, как с ним все носятся, а особенно женщины переживая за его здоровье. Аркадий небрежно взяв рукой микрофон произносит:

«Ребята, хочу вам сказать. Это одна из моих любимых песен. Которую посвящаю одной из любимых женщин…, а почему-то это жене Сергея Ивановича, - Вале».

Раздевайся потихоньку не спиши,
До рассвета не сосчитаны минуты,
Эти встречи нашей нежности гроши,
И хмельной туман нас облаком окутал!

Я смотрю, как на юбку наступив,
Вылезешь, как будто ящерка из кожи,
На душе какой-то сладостный мотив,
Не уже ли я до этой ночи… дожил.

Не забудь отбрось от сердце химеру!
Убери от глаз далекие виденья!
Я тебя своей единственной зову,
И прошу, не знаю сам, прощенья?!

Ты потом застенчивым шагом,
Подойди и наклонись мне кожей,
Не вяжи из мня узлов,
Но зато я буду сам похож….

Волнующая песня, в которой Аркадий приоткрывает завесу в самое, что есть святое у людей в их спальни, и он рассказывает о долгожданной ночи с любимой женщиной, так как, будто только что интонациями своего сладострастного голоса раздевает ее. И это прекрасно, ведь ни что не может сравниться для настоящего мужчины, как наслаждение плотскими удовольствиями. Тем более, когда ты их уже давно жаждал с любимым тебе человеком. Музыканты улавливают тут же настроение Северного, начиная ему подыгрывать звоном бубна, и не осознанными, но очень одобрительными, пьяными выкриками. Сергей Маклаков был просто в восторге от такого исполнения Аркадием, это было видно по его довольному лицу. Но Северный не останавливаясь на достигнутом, в перерыве приняв допинга, следующую музыкальную композицию начинает с таким выплеском своей буйной непомерной энергии, тем самым ставит всех «на уши», от восторга. Пританцовывая в так музыке, тряся взмокшими волосами и покрасневшим лицом под возгласы: «Давай! Давай! Давай!» он начинает:

Софка прыгает и скачет раннюю весной!
Из-за этой прощелыги потерял покой!
Софка – ангел! Софка – душка!
Софка мягче, чем подушка,
Хоть ложись и сразу помирай!
Ах! Софьюшка! София Павловна!
Софья Павловна – такая женщина!
Сонька, не стану лгать,
Готов полбанки я отдать,
Что бы лишь тобою обладать…!

Все шло отлично, у всех было прекрасное настроение, но тут в дверь раздался тихий звонок, Маслов поспешил открыть задержавшемуся гостю. Открыв дверь, на пороге своей квартиры, он увидел Дмитрия Калятина.
-Привет, я вам звоню-звоню, а вы не слышите! – раздраженно сказал Дмитрий.
-Дим, да мы тут концерт пишем, ты же знаешь…, как это бывает. Заходи, – предложил Слава, впуская Калятина в квартиру. Дмитрий Михайлович вместе с Масловым, прошел в комнату, где во всю, шла запись песни «Софья Павловна». Естественно, увидев Калятина, Аркадий разгорячился еще больше, весело улыбаясь и жестами показывая на только что пришедшего Дмитрия. Ну откуда же Северный мог знать, что эта шуточная песня будет для Калятина, как красная тряпка для быка, призывающая к борьбе. Но все же Аркадий допел песню до конца, смотря с веселой улыбкой на недовольную физиономию Дмитрия Михайловича. После этого он подошел к Калятину со словами:
-Что-то, Михалыч ты сегодня припозднился? – на вполне нормальный тон Северного Калятин ответил резко:
-А когда хочу тогда и прихожу! Черт тебя побери! Распелся тут…!
-Димочка, ты че, с цепи сорвался?! – с шуткой начал Аркадий, смотря на него с усмешкой. – Че ты психуешь?!
-А какого черта?! Ты поешь…?! К чему там Софья повернулась задом? Какого она хочет, мужчину…? Тебя что ли она хочет?! Да кому ты нужен! Понял!
-А! – протянул Аркадий, врубившись из-за чего, так взбесился Калятин. Вот только нервничать было не из-за чего, ведь в свое время Северный пел эту же самую песню только не про «Софью Павловну», а про «Тоньку». И концерт этот был записан как раз на квартире у Дмитрия Михайловича, просто Аркадий поменял имена, но не какого скрытого подтекста в этой песне, не имел. Но увидев психоз Калятина, он решил подколоть его. – Ну, все понятно! Было дело, да… баловались. А зохэн вэй! Ну, баба-то она у тебя хорошая.
-Слушай, «козел», следи за словами! – заорал Дмитрий, бросившись с кулаками на Северного.
-Да, это еще с какой стороны посмотреть, кто из нас «козел»! – подмахнул его Аркадий, отвечая Дмитрию.
-Мужики перестаньте! – вмешались Маслов и Сергей Иванович, сдерживая одного их.
-Дмитрий успокойся! – сказал настойчиво Маклаков.
-А пусть он закроет свой рот, му…к! – заорал Калятин, обложив Северного трех этажным матом.
-Слушай, ты «гондон обоссаный»! Это еще надо посмотреть, кто из нас му…к! – заорал Аркадий.
-Аркадий, перестань! – успокаивал его Слава.
-А какого х…! Он сюда приперся! Му…ла! Жену е… нужно лучше! Понял, пидор! – продолжал кричать Северный, смотря из-за плеча Маслова взбешенными глазами.
-Закрой рот! От такого слышу! – кричал разъяренный Дмитрий. – Это не твое собачье дело, кого, и как я е…! Понял!
-Что Димочка крыть нечем?! – продолжил Аркадий.
-Аркадий, прекрати! Хватит уже! – закричал Сергей Иванович. – Дмитрий, тебе лучше уйти, не срывай нам концерт, – обратился он к Калятину, сдерживая его руками.
-А какого хрена он поет о моей жене!
-Он пел не о твоей жене! – ответил Маклаков.
-Все хватит с меня! – психанув окончательно, Аркадий выкрикнул. – Хрен вам, а не концерт! Я ухожу! – и в секунду Северный выскочил из квартиры, перед уходом выкрикнув Дмитрию. – Ноги моей не будет в вашем доме! Понял! – после этих слов Аркадий ушел, и действительно в течение нескольких дней он не появится в доме у Дмитрия Калятина.
-Ну, вот что ты наделал, какого черта ты его завел?! – возмутился Маклаков, из-за того, что ему сорвали концерт.
-А какого он хрена он трогает мою жену! – возмущенно ответил Калятин.
-Слушай, иди ты к себе домой! – ответил Сергей Иванович, отпуская Дмитрия. Тот тут же ушел вслед за Аркадием, а оставшимся членам музыкального ансамбля пришлось дописывать вторую сторону бобины уже без Северного.
 Спустя несколько дней после произошедшего инцидента с сорванной записью, Сергей Иванович начинает думать, как сделать еще один концерт в исполнении Аркадия. Ведь он был до сих пор зол на Дмитрия Калятина из-за того, что тот все испортил.
 Вначале августа 1976 года Маклаков сидел за рюмочкой водочки с его другом Владимиром Мазуриным.
-Володь, нужно что-то делать, то, что было прошлый раз, это ни куда не годиться. А ведь все так хорошо начиналось.
-Да, Сереж, я тебя прекрасно понимаю, ну ничего, давай сделаем еще один концерт, – поддержал его Мазурин.
-Б…, ведь из-за этого Калятина, концерт получился черт знает каким! Ну посуди, кому захочется слушать половинную пленку в исполнении Северного…?! Да ладно, Аркадия любят, все и ждут от него песен, не важно сколько он споет, лишь бы спел. Но Слава Маслов…, конечно спасибо ему как организатору, и то что он предоставил для нас свою квартиру под запись. Но…, посуди?! Где он откапал этого зоновского певца…?! – протянул возмущенно Сергей Иванович, закурив сигарету, и взявшись рукой за голову. – Уму непостижимо, где он его раскопал.
-Ну ничего, Сереж, следующий концерт будет то, что надо, безо всяких происшествий, я тебе обещаю, – сказал Владимир.
-Володь, я тебе верю, только вот в чем дело, чтобы собрать концерт, понадобится на все дня три-четыре, что бы ничего там не сорвалось, музыканты, аппаратура, квартира, ну и там все прочие…. Но дело в том, что я через неделю уеду на пару дней по делам…. В общем на концерте меня не будет. Но я тебя во всем помогу, я надеюсь, ты справишься со всем один?! – поинтересовался Маклаков, затянувшись сигаретой.
-Сереж, я думаю, что справлюсь, будь спокоен, – ответил Мазурин, выпив рюмку водки, и закурив сигарету.
-Хорошо, тогда завтра будем готовиться к очередному концерту, – сказал Маклаков. После этого разговора уже на следующий день Сергей Иванович и Владимир Александрович приступили к подготовке очередной записи концерта в исполнении Аркадия Северного.
 Спустя пару дней все было готово, музыканты собрались в назначенном месте в назначенное время. Аркадий в этот раз пригласил на этот концерт свою подругу Тамару-Джан, она уже давно хотела побывать на записи его сольного концерта, а тут подвернулся такой подходящий случай, тем более он же должен был отблагодарить ее за услугу, что она сделала для него на свадьбе у племянника Софьи Григорьевны. Ну что, концерт начинается, на этот раз «Братья Жемчужные» постарались на славу в музыкальном сопровождении. Концерт получился очень сильным по звучанию. Совместное творчество  Северного и ансамбля «Братьев Жемчужны» срасталось. Сила и мощь представлял по звучанию и исполнению этот концерт. И так начинаем.

«Начинаем, «Творческий вечер популярного песенника»! – Аркадия Северного!!! – кричит Аркадий с зажигательной улыбкой на лице, энергично при этом махнув рукой, под звуки скрипки и аплодисменты, приглашенных на концерт зрителей. – Сегодня таки я буду петь для вас, дорогие друзья! Мои старые, забытые песни, которые еще ни разу не исполнялись в таком составе. Благодарю моих больших друзей Сергея Ивановича и Владимир Александровича, которые представили мне такую возможность! Им я и посвящаю эту кассету…. Свое выступление хочу начать песней о Ленинграде, в котором я часто живу, и который я очень и очень люблю, и I love you», – после этих слов Аркадий начинает свою первую песню в этом концерте. Подав ее с такой невиданной силой в голосе, что у присутствующих от его исполнения побежали мурашки по коже, и все они просто застыли слушая Северного.

ЧЕРЕЗ КРЫШИ ВЫСОТНЫХ ДОМОВ!
Сквозь проспектов прямую нить!
Вижу город в дыму облаков, }х2
Без которого, мне не жить!

Не нужны мне бульвары Москвы,
И Одессы роскошный вид!
Лишь бы видеть прибой Невы, }х2
Летним солнцем согретый гранит.

Ты сейчас далеко, город мой!
Город – юности, город – весны,
И по воле судьбы роковой, }х2
О тебе вижу дивные сны….

Аркадий уже в самом начале выложился в этом концерте по полной. А как он исполнил песни «Я институтка», «Черный туман» - который написал его друг Владимир Раменский. «Уличный переулочек», превосходное исполнение – раньше, с таким надрывом, как сегодня, Северный еще ни разу не пел. Конечно, он всегда выкладывался, но сегодня это было нечто. Не смотря на то, что он посвятил свой концерт Маклакову и Мазурину, Аркадий не забывает и про Тамару-Джан, которую сам пригласил на этот концерт. Посвятив ей потрясающе красивую песню «Венгерское Танго».

«На наш концерт пришла очень уважаемая, очень симпатичная женщина, Тамара-Джан, которой я посвящаю «Венгерское Танго», – произносит Аркадий с каким-то трепетом в голосе и искренней улыбкой на лице. Тамара даже привстала от неожиданности со стула, положив руку на грудь, с радостной улыбкой на лице.
-Спасибо, Аркадий, – еле слышно произнесла она, садясь на стул, и внимательно слушая, пение Северного именно для нее. Блестяще исполнив эту песню, Аркадий, пропустив рюмочку перед следующей композицией решает сделать скрытое посвящение Дмитрию Калятину, так сказать немного его подстебнуть этой песней. Музыканты, конечно же знали, что сейчас будет весело, и нарочно во все помогали Северному в песне про «Домового».

«ОЙ! Ой! не могу!», – начинает Аркадий с веселой улыбкой на лице, под возгласы и вопросы с намеком своих друзей. – Не могу!».

У хорошенькой, молоденькой такой,
Муж, измученный чахоточный больной,
Поистратил все силенки в стороне.

-А жене?! – спрашивает Александр Кавлелашвили, с удивлением обратившись к Северному, тем самым еще больше раззадорив Аркадия.

Ой! Да ничего он не оставил своей жене!
-Что ты говоришь?! Аркадий?! Давай, давай Аркадий! – продолжает Кавлелашвили, видя, как от его слов разошелся Северный.

Поистратил все силенки в стороне,
Не оставив ничего своей жене!

Вот однажды муж приходит, говорит:
-Нам жена с тобой разлука предстоит.

-Нам жена все лишь на три дня! – помогают ему ребята.
-Всего лишь?! – удивленно спрашивает Аркадий с улыбкой.

Ты смотри, здесь не балуйся без меня! – погрозив пальцем, ехидно улыбаясь, продолжил петь Аркадий.

-Ну-ка не балуйся!! – подбадривает его Александр. – НУ-КА!!!


Уезжаю я всего лишь на три дня,
Ты смотри здесь, ах, не балуйся, бэз меня!!!

Муж уехал, на диванчик я легла,
-«Почему-то я не лег?! А зохен вэй!», – размышляет с улыбкой на лице Аркадий, откинув руку с сигаретой.
Долго думала, уснуть я не могла,
Вдруг я слышу, шорох,
Боже ж мой! – схватившись рукой за лицо, Северный испуганно посмотрев на всех, изображая при этом женщину, которая не понимала, что сейчас происходит.

Обнимают меня нежную рукой!!!

Испугалась я на первых, да на порах,
Ничего не вижу бэдная впотьмах!!!

Вдруг он шепчет: «Ты не бойся, ангел мой,}х2
Не мужчина я, а добрый домовой!!!!!».

Так ходил ко мне две ночки домовой,
А на утро уходил к себе домой….

…Эх! Мужчины, кто так стар,
И кто так слаб,
Не оставляйте дома,
Ох! Одних баб!
Коль оставишь потом жалобно не вой!

«Дима, не вой!» - обращается Аркадий с насмешливой улыбкой к Дмитрию Калятину.

В доме сразу заведется домовой…!!!

Вот такая вот получилась из этой шуточной песенки маленькая месть Северного Дмитрию Михайловичу, хотя Аркадий делает это без всякой злобы, а с шуткой и весельем. Ну откуда он мог тогда знать, что на него за это обидится Софья Григорьевна. После выступления Северного, к микрофону подходит Александр Кавлелашвили, давая тем самым отдохнуть Аркадию.

«В «Братья Жемчужные» подписался один… человек, кинодраматург, писатель, поэт и музыкант – Александр Галич. Сегодня он у нас в гостях - это я. Позволим ему спеть одну песню. Песня посвящена Ленинграду. Песня «бывшего шофера Смирнова…», – сделал небольшое вступление Кавлелашвили. Произнесенные им только что слова, были подобно «пороховой бочке», к которой только что поднесли зажженную спичку. Ведь он выступал от имени Александра Галича, который был врагом народа, изгнанный из страны. И этим он подвергал всех участников, да и зрителей, ведь за это могли посадить. В свое время Сергей Иванович, чуть не пострадал от того, что приобрел пустую бобину, но не запечатанную. На этой якобы пустой записи был Галич. Маклаков никогда в жизни не давал эту пленку ни кому слушать, а тем более переписывать. Так спустя какое-то время, ему стали поступать незнакомые телефонные звонки с просьбой переписать у него Галича. Так Сергей Иванович вообще совершенно случайно решил послушать эту запись. А тут на концерте, имя врага звучало вживую без всяких прикрытий! Да мало того, еще и на запись! Так что все ребята очень сильно рисковали в этот момент, ведь все они могли получить за свою смелость «небо в клеточку, а жизнь в полосочку». Но, тем не менее, не смотря на страх и риск, а известно, что «кто не рискует, то не поет шампанского», концерт получился просто потрясающим, сильным и мощным как по музыкальному сопровождению, так и по исполнению Аркадия. В заключение он произносит:

«И так, мы заканчиваем наш концэрт, который посвящается для лучших людей Лондона и Жмеренги! Сергей Иваныча! И Владимира…. – Аркадий с приветливой улыбкой посмотрел на Мазурина, сидевшего напротив него, который одобрительно выставил большой палец к верху, тем самым сказав: «Ты сегодня был на высоте». – Очень приятно. bye bye!», – попрощался Северный с радостной улыбкой на лице, помахав всем рукой на прощание, и начав собираться. Тут к нему подошла Тамара-Джан взяв его за руки, она с восторженным взглядом и улыбкой на лице произнесла:
-Аркадий, твое выступление! Это… что такое неимоверное, восхитительное, потрясающее! – она была просто потрясена выступлением Аркадия. Тамара-Джан была пожалуй одной из тех женщин, которая верила в талант Аркадия, и поддерживала его.
-Спасибо, Тамара, мне осень приятно, слышать от тебя эти слова, – ответил ей Северный с довольной улыбкой на лице и радостным блеском в глазах. Он очень любил, когда его хвалили, когда он был в центре всеобщего внимания.
-Аркадий, вот, что я тебе хочу сказать…, – и тут она незаметно для самого Северного перевернула его ладонь к верху поднеся к себе, за эти мгновения Тамара увидела очень много в линиях судьбы Аркадия, и тут она произнесла с неподдельной искренностью. – Аркадий ты войдешь в историю, а мы все перед тобой земные ничтожества! – от этих слов Северный, смутился, покраснев, опустив глаза вниз, прикрыв их длинными ресницами:
-Тамар…, ну зачем ты так говоришь. Вы очень хорошие люди, не надо себя унижать.
-Аркадий, ну это действительно, так. Я вижу в тебе великого человека, поверь мне, о тебе еще будут книги писать, – сказала с улыбкой Тамар-Джан.
-Тамар, мне очень приятны твои слова…, но в какой-то степени ты меня смущаешь, – ответил с искренней, какой-то детской улыбкой Аркадий. Он конечно, не поверил в ее слова. Да к сожалению ему это и не суждено будет узнать, так как помимо славы, Джан увидела у него на руке еще и очень раннюю кончину. Но про это она не решилась ему сказать в этот момент, чтобы не расстраивать его, видя, счастливое лицо Аркадия. Но зато Тамара-Джан пригласила его к себе, чтобы отметить этот вечер, на что Северный с удовольствием согласился.
 Они сели в машину, и поехали прямиком домой к Тамаре, а там накрыли по-быстрому столик - коньячок, бутерброды с красной икрой, виноград и конечно же, песни Аркадия под гитару до полуночи. Они отмечали прекрасно завершенный творческий вечер в исполнении Северного. И это было правильно, ведь концерт получился действительно очень сильным. Буквально в считанные дни он разошелся по всей стране, и одним из первых его обладателем становится Николай Гаврилович Рышков, подпольный коллекционер и миллионер того времени, как его еще тогда называли – «Великий косарь» свое прозвище он получил за то, что умел моментально делать большие деньги на магнитных записях. У него были огромные связи, и он работал в открытую, ничего не боялся в то время.
 Николай Гаврилович был крупным мужчиной, солидных лет, любителем женщин и хорошей музыки. С творчеством Аркадия он уже был знаком, так как очень хорошо знал Сергея Ивановича, но после того, как он услышал его «Творческий вечер…». Сам Рышков, тут же загорелся желанием: «А что если и я сделаю концерт в исполнении Аркадия?», – подумал про себя Николай Гаврилович. И как-то после нескольких дней он пригласил Северного к себе. Жил Рышков на Свердловской набережной, где находился универмаг «Юбилейный». По приходу Северного, он задал ему такой вопрос:
-Аркадий, скажи мне, как ты смотришь на то, что я сделаю запись твоего концерта?
-Николай Гаврилович…, – произнес Аркадий, закурив сигарету, и с какой-то смущенной улыбкой на лице ответил. – Я почту за честь спеть для вас.
-Замечательно, ну тогда я займусь подготовкой к записи, – ответил с радостью Николай Гаврилович. После этого разговора с Северным, в течение нескольких дней, Рыжков был полностью поглощен подготовкой к концерту Аркадия вместе с «Братьями Жемчужными». За пару дней до записи он попросил Северного вновь приехать к нему, что бы обсудить с ним последние мелочи в записи и тексты, которые Аркадий будет петь.  Был уже вечер жаркого августа 1976 года. Окна в квартиры Николая Рышкова были приоткрыты. Сам хозяин сидел на диване, потягивая коньяк, ведя мирную беседу с Владимиром Мазуриным, заглянувшим к нем в гости. Спустя полчаса звонок в дверь.
-О! Это, наверное, Аркадий пришел! – воскликнул Николай Гаврилович, поднимаясь с дивана, и ставя рюмку с коньяком на небольшой журнальный столик, на котором стояла роскошная бронзовая статуэтка. Он вышел в коридор, поспешив открыть дверь, Северному. Но как только он увидел Аркадия, стоявшего у порога своей квартиры, то чуть не упал:
-Аркадий, что с тобой! – в ужасе спросил Рышков, смотря на внешний вид Северного.
-А что такое?! – удивился Аркадий, тут он обратил внимание на рукав своего пиджака, который был в белом мелу. – А вы имеете это в виду?! – сказал Аркадий, обтряхивая рукав. – Так это ерунда, щас обтряхну, и все будет нормально. Это я, наверное, о стену теранулся, – ответил Северный входя в квартиру к Николаю Рышкову, который стоял несколько секунд в шоке от увиденного. Пиджак Аркадия был в какой-то пыли, брюки тоже в грязи, вид у него был кошмарный, где он был в это день, где ночевал, Северный промолчал. Он и сам прекрасно понимал, какой у него внешний вид, но решил не обращать на этом внимания.
-Аркадий, где ты был? – удивленно спросил у него Николай Гаврилович. Но тот на его вопрос ничего не ответил, только опустил глаза вниз, и прошел в комнату, где сидел Мазурин. – Аркадий, ради бога я тебя прошу, не садись на диван, – сказал Рышкой, и тут же обратился к обалдевшему Владимиру Мазурину. – Нет, ну ты только посмотри в чем он пришел?! – возмущено сказал Николай Гаврилович. – Разве так должен быть одет артист?! – от этих слов в душе у Аркадия все перевернулось: «Что вы изголяетесь надо мной, разве я этого заслужил?! Да! У меня нет денег, да у меня нет лишнего костюма, что бы переодеться в чистое, а этот почистить. Но от этого я не перестал быть человеком», – подумал про себя Северный, нервно взглотнув. Он продолжал стоять неподвижно на своем месте, сделав недовольную мину на лице, и смотря вопросительно, что ему делать дальше. Он уже был готов уйти. Рыжков и Мазурин продолжали его мерить взглядами сверху вниз.
- И что мы будем с ним делать? – произнес Владимир. – И что мы будем с ним делать?
-А мы сейчас пойдем в приличный магазин и приоденем нашего «бедного артиста», – ответил весело Николай Рышков. Он на несколько минут вышел из комнаты, а вернулся уже одетый для вечерней прогулки. – Ну что, пойдем Аркадий, менять твой внешний облик, – сказал Николай Гаврилович, беря Северного под руку с одной стороны, а Мазурин подхватил его с другой.
-Что вы делаете мужики, куда вы меня ведете?! – удивленно спросил Северный, когда его друзья вывели из квартиры под руки.
-Сейчас узнаешь, – ответил с улыбкой Николай Рышков. Они спустились вниз на улицу, и направились в сторону универмага. – Разве тебя устраивает, то в чем ты одет? - спросил у Аркадия Николай Гаврилович.
-Ну, в общем-то не совсем, – с улыбкой на лице, делая вид, что ничего не произошло, и что он вообще ничего не понял, ответил ему Северный.
-Ну, раз не устраивает, значит, и не сопротивляйся, – ответил Рышков.
-Ладно, делайте, что угодно, мне уже все равно – мысленно матернувшись, – сказал Аркадий, перестав сопротивляться. Он просто шел между Рышковым и Мазуриным, которые не отпускали его руки не на секунду, и в универмаг завели, его держа под руки. В зале крутились продавщицы занятые своими делами, именно поэтому они не сразу обратили внимание на вошедших в магазин трех мужчин. Николай Рыжков и Мазурин подвели Аркадия к прилавку:
-Девочки, видите этого молодого человека? – сказал Николай Гаврилович, выкладывая на прилавок пачку двадцать пяток, и наконец-то отпустив руки Северного.
-Да, конечно видим, – ответили с улыбкой продавщицы, увидев на стекле прилавка кучу денег, и смотря на высокого молодого мужчину, у которого был растерянный вид. - Что нужно этому молодому человеку? – поинтересовалась продавщица, внимательно посмотрев на Аркадия.
-Его нужно одеть! – ответил решительно Николай Рышков. – Начиная с туфель и заканчивая шляпой.
-Хорошо, все сделаем, – сказали женщины. – Пойдемте с нами. – Обратились они к Аркадию, ведя его за собой.
-А мы пока пойдем, выйдем на свежий воздух, покурим, – сказал Николай Гаврилович Владимиру Мазурину, и они вышли из универмага на улицу. А этим временем с Аркадием начали возиться продавщицы, подбирая ему костюм, сорочку, галстук, туфли и головной убор. Они очень удивились, когда в общении с Северным, поняли, что обслуживают настоящего франта. У которого, был потрясающей вкус к одежде. Не смотря на то, что Аркадию все это время приходилось жить без женщины, которая бы подбирала ему одежду, он потрясающе разбирался, в том, что ему идет, начиная от фасона и заканчивая расцветкой всего костюма в целом. А именно, Северный видел, какая цветовая гамма сочетается со следующей.
-Вот смотрите, а такая сорочка может, подойдет? Нейтральный белый цвет, – предложила продавщица. Аркадий внимательно посмотрел на рубашку.
-Да, мне нравится, – ответил он с улыбкой на лице. – И пожалуйста, вот тот вот галстук с ромбовым рисунком, – попросил Северный.
-Конечно, – сказала продавщица, подавая ему галстук, который он попросил. Аркадий приложил его к сорочке, посмотрел сочетается с костюмом.
-Да, хорошо, и дайте вон ту черную шляпу, – сказал Северный, указав движением руки на головной убор, который ему понравился. Женщина подала ему шляпу. Аркадий взял вещи в руки. – Скажите, а где у вас примерочная? – поинтересовался Северный.
-Там прямо и направо, – ответила продавщица, указав рукой, куда Аркадию нужно идти. Пройдя по залу, Северный зашел в кабинку примерочной. Там он снял с себя всю старую одежду, и стал облачаться во все новое. Черные туфли, темно-коричневый костюм, белоснежная сорочка, похожий по цветовой гамме галстук, только чуть светлее. Аркадий надел черную шляпу, слегка наклонив ее к глазам. Он поправил на шее галстук, застегнул пуговицы пиджака. Северный с довольной улыбкой на лице посмотрелся на себя в зеркало. «Ха, а я симпатичный довольно таки», – усмехнувшись, сказал Аркадий сам себе. После этого он аккуратно свернул свою старую одежу, и выглянул из примерочной:
-Девушка, можно вас на секундочку, – позвал Северный одну из продавщиц.
-Да, что-то еще? – заглянув  к нему в кабинку, спросила она. И тут женщина, ошалела, когда к ней повернулся Аркадий. Мужчина был настолько красивый в этом новом облике.  Еще несколько минут назад, в примерочную вошел мужичок затрапезного вида, и как будто растворился там, уступив место молодому франту. Теперь внешность Аркадия очень сильно напоминала по своей элегантности знаменитых в то время Марлона Брандо, и мафиози 20-х – 30-х гг. ХХ века Аль Капоне.
-Пожалуйста, заверните вот эти вещи в пакет, – сказал Аркадий, смотря на продавщицу огромными карими глазами, и мило улыбаясь ей.
-Конечно, – ответила женщина, забирая с собой его вещи, и через несколько минут принеся Северному сверток с одеждой.
-Спасибо, вам, до свиданья, – ответил продавщицам, Аркадий выходя из магазина.
-До свиданья, приходите к нам еще, – ответили ему с приветливыми улыбками продавщицы. Северный вышел на улицу в своей новой одежде, подойдя к Николаю Рышкову и Владимиру Мазурину.
-Ну, вот совсем другое дело, – сказал Николай Гаврилович, обратив внимание на Аркадия. – А это что за сверток?! – удивленно спросил Рышков.
-Моя одежда, в которой я сюда пришел, – спокойно ответил Северный. – Надо бы ее в химчистку отнести, –  улыбаясь сказал Аркадий.
-Сама доплывет! – ответил Николай Гаврилович, выхватив сверток из рук Северного, и выбросив его в Неву. Аркадий с сожалением посмотрел на уносящийся течением воды сверток с одеждой. Ему было очень жаль, что его вещи, так бесцеремонно вышвырнули, а ведь у Северного ничего не было из одежды, кроме этого нового костюма, который ему подарили. Ему теперь даже переодеться было не во что, если он вдруг вспотеет, после записи концерта. Но этот вопрос никого ни волновал, кроме самого Аркадия.
-Ну, что пойдем, обмоем твою обновку, – предложил Николай Рышков, и они втроем пошли в винный отдел в этом же универмаге.
 А через пару дней 14 августа 1976 года, началась запись нового концерта Аркадия Северного и ансамбля «Братьев Жемчужных», помимо музыкантов на концерт пришли организатор Николай Рыжков и подруга Аркадия Тамара-Джан. В этот раз на концерте у музыкантов получается необычная по звучанию музыка. В основном это, конечно, стилизация под ресторанный джаз, но более старинный и камерный. Хотя песни звучат современные. Некоторые из них были исполнены в модном в свое время еще в 40-х годах стиле «джаз – гол», в котором вокальный джаз исполняли игрой на губных гармошках. В свое время его исполнял Утесов в «Веселых ребятах».
 Музыканты начинают играть джазовую музыку, предавая тем самым атмосферу ресторана, зарубежных кабаков. Аркадий подходит к микрофону под звуки клавишей рояля, за которым сегодня Алик Кавлелашвили. Северный с неизменной улыбкой на лице, произносит вступительную речь импровизируя на ходу:

«Здравствуйте, товарищи. Только что вернулся с БАМа, и таки мы с «Жемчужными» решили сделать «Юбилейный концерт!».

Ой-ой-ой! Да мы ребята все Жемчужные!
Ой-ой-ой! Для вас с играем и с поем!
Мы живем одной семейкой нашей дружною!
А ну, давай! Давай-ка скуку разовьем!

Хоть бей меня, хоть лей в меня!
Мы будем петь для вас!
Хоть режь меня, хоть ешь меня!
Пришел теперь наш час…!

Аркадий с задором заводит всех музыкантов и приглашенных зрителей.

Хмурый вечер скулит за окошком,
Вьюга бродит всю ночь у дверей,
Грусть тоска, словно дикая кошка!
На груди притаилась моей.

В голове и в глазах паутина,
Вспоминаю молитвы слова:
«Мама-мама, ты ждешь еще сына?
Ты жива, ты ведь, правда жива?!

Помолись за грехи мои богу,
Попроси в нашем горе,
Разыскать между нами дорогу,
Сквозь туман, сквозь пургу и сквозь ночь….

Слова этой песни были очень близки Аркадию, все это ему самому пришлось пережить. Поэтому пел он, как бы от своего имени, о своей судьбе, хоть он и не сам писал текст этой песни, но Северный исполнил ее с неподдельной болью в душе. А как превосходно Аркадий спел такие песни, как «Аленушка», «Я тоскую по Родине», «Мой костер» - не с чем несравнимое исполнение. Только Северный мог так чувственно и проникновенно петь. Но в этот вечер, помимо Аркадия, решил спеть даже Николай Рышков песню «Пес», вдохновленный исполнением певца. Выпив пару стаканов портвейна между антрактами, Северный опустив глаза вниз, подошел вновь к микрофону, и с какой-то нахлынувшей грустью начал петь:

Ночь тьмой окутала,
Бульвары и парки Москвы,
А из «Сокольников» пьяненький тащишься ты,
Денег – нет! Мыслей – нет! }х2
Машины уносятся вдаль!
И как всегда со мной пьяненькая печаль!

Ты ночью пьяненький,
Идешь по бульварам один.
И закурить тебе какой-нибудь даст гражданин.
Мимо проносятся огнями, сверкая такси! }х2
В Питере милая видит чудесные сны.

Денег не водится в карманчике модненьких брюк!!!
С болью неподдельной, болью в голосе выкрикивает Аркадий, оттопырив рукой карман, своих новых брюк.

А жить-то ведь так хочется?!  - с ироничной улыбкой на лице и пьяным блеском в глазах произносит Аркадий, смотря на окружающих его людей, у многих из которых денег не мереное количество, и в их руках даже власть. А он стоит перед ними без гроша в кармане, у него ничего нет даже, переодеться не во что. Единственное, что у него есть, так это его превосходный голос и чистая открытая душа. И сейчас Аркадий, не смотря ни на что, должен в течение всего концерта развлекать своих богатых друзей. Невзирая на то, что у него происходит в душе, Северный остается неизменно веселым, надевая на себя маску беззаботного жизнерадостного человека, которую все время от него ждут.

БЕЗ ВСЯКИХ ЗАБОТ И ПОТУГ!!!
Денег – нет! мыслей – нет! }х2
Машины уносятся вдаль!
И как всегда со мной пьяненькая печаль…!

Закончив исполнение, этой музыкальной композиции Северный промочил горло водочкой, и порадовал в этот вечер своих друзей и будущих слушателей еще одной песней:

Цыганка с картами, дорога дальняя,
Дорога дальняя казенный дом,
Быть может старая, тюрьма центральная,
Меня парнишку по новой ждет.

Таганка все ночи полные огня!
Таганка, зачем сгубила ты меня?!
Таганка я – твой бессмертный арестант!!!
Погибли юность и талант в твоих стенах.

Я зная милая, больше не встретимся!!!
Дороги разные нам суждены,
Опять по пятницам, пойдут свидания!!!!!
И слезы падают моей родни….

«Таганку» исполняли многие, но только Аркадий с такой силой и экспрессивной подачей исполнил эту песню. От избытка чувств, вложенных в ее исполнение, у Северного даже на глазах появились слезы. В заключение концерта, все участники концерта решают спеть «частушки». И этот концерт, как и в прошлом, посещает импровизированный гость, точнее гостья. В прошлый раз в кабачок «Братьев Жемчужных» приезжал Галич, а в этот раз гостьей стала Тамара-Джан в образе двоюродной сестры Алеши Дмитриевича. Под выкрики: «ХэЙ! Аркадий, хэй! Ну-ка давай!». Северный начинает петь:

Я любила писаря, Ох! Да вот такого лысого,
Ему нечего писать, только лысину чесать! }х2

От чего, да почему? – подключается Тамара-Джан, своим распевным голосом начиная отвечать Аркадию, подходя к нему в цыганском танце.

По какому случаю! Одного тебя люблю, а двенадцать мучаю!

Эх, раз еще раз! Еще много-много раз!
Раз еще раз. Еще, еще, еще много раз!  - с придыхом говорит она, смотря Аркадию в глаза.

…Эх раз! Еще раз еще много-много раз!
Лучше сорок раз по разу,
Чем ни разу сорок раз! – отвечает с улыбкой ей Аркадий. Подвыпившая Тамара, пошла в цыганском танце, хлопая в ладоши с выкриками: «Эх! Чавалэ! Чавалэ!». Раззадоренный Аркадий бросаясь вместе с ней с пляс, вытанцовывая цыганочку перед ней, отвечает: «ЧАВАЛЭ! ЧАВАЛЭ!».

…У меня миленка два! Два и полагается! – вновь подключается Тамара.
Если Миша не проводит,
Коля догадается…!

…ЭХ РАЗ! ЕЩЕ РАЗ ЕЩЕ МНОГО-МОГО РАЗ…! – и тут она расходится в танце, зажигая уже всех присутствующих в зале своей энергией. Доводя мужиков до какого-то непонятного, даже бешенного состояния, с выкриками, свистами, хлопаньем в ладоши. Все даже кто не мог танцевать, все пытались пританцовывать.

Милый мой в лесу убил рыжую лису, - продолжает Джан. Тут Аркадий кинул на нее взгляд, переспросив у нее: «Что ты говоришь Тамара?», - тем самым сделав песню диалогом мужчины и женщины.

А с моей фигураю! НУЖНО чернобурую!!! – заигрывающим с Северным и взглядом и голосом, Тамара обратилась к нему. – ОЙ! Раз! – «Аркадий» - Еще раз!
-Что ты говоришь Тамара? – подойдя к ней ближе, переспросил у нее Северный с хмельной улыбкой, хлопая в ладоши, и вновь пускаясь в пляс вместе с ней, выдавая мастер класс для всех. И вот именно под конец только, они вдвоем вытворяют совместными танцами настоящее светопреставление, зажигая всех своей буйной энергией. Концерт получился потрясающий, ни чем не похожий на все остальные. Веселый и красочный. Северный выложился как всегда по полной. Дмитрий Михайлович, которого, тоже пригласили в качестве гостя, был просто поражен. Насколько потрясающе «Братья Жемчужные» вместе с Аркадием сделали этот концерт. После завершения, Северный поехал вместе с Калятиным опять к ним домой, и их раздор немного затих. Ведь у Дмитрия Михайловича в голове уже забрезжила новая идея следующего концерта.  Подготовленного в следующий раз именно им самим, и в котором гвоздем программы будет, конечно же, Аркадий Северный.




Глава 21

Неофициальная поездка в Москву

                …Я не принес тебе подарков, Соня,
                На дне души все козыри лежат.
                К обрыву мчат лихие наши кони!
                Ай, Соня, я завернуть коней хочу назад….

                Александр Розенбаум

 Субботним вечером Аркадий вместе с Дмитрием Калятиным сидели на кухне, ведя мирную беседу за рюмочкой вина. Северный курил сигарету, а его друг делился с ним своими идеями, которые у него возникли, после «10 Юбилейного» концерта, который записали меньше недели назад.
-Аркаш, ну посуди, я считаю, что нам нужно с тобой сделать концерт под оркестр, – начал Дмитрий Михайлович. – Нельзя останавливаться на достигнутом, а особенно сейчас.
-Я с тобой абсолютно, согласен, – покачав головой, Аркадий, затянулся сигаретой, -Михалыч, ты же знаешь, я готов сделать для тебя концерт, и даже под оркестр. Вот только есть одно «но», – Северный махнул двумя пальцами правой руки, что держали сигарету в сторону Дмитрия.
-Какое «но»?! – удивленно спросил Калятин, налив себе в рюмку вина. Он внимательно посмотрел на Аркадия, который чем-то был не доволен.
-Я не хочу, чтобы было, как в тот раз с ансамблем «Альбиносы». Помещение не отапливалось, я промерз до мозга костей, а эти мальчики даже толком мне спеть не дали. Я тебе сразу хочу сказать, Дим без обид, если будет так же, я петь не буду, – ответил Аркадий, посмотрев пристально Дмитрию в глаза.
-Нет, Аркаш, все будет совсем иначе, я хочу сделать концерт здесь, у себя на квартире, как тогда, что вы писали с «Жемчужными» «Ой, мамочка». Тогда же все было вроде хорошо. И пусть этот концерт будет твоим сольником, я надеюсь, на такое ты согласен? – поинтересовался Калятин.
-Well. Можешь собирать ансамбль, – ответил с одобрительной улыбкой Аркадий. И сразу же через пару дней после этого разговора Дмитрий Михайлович берется за организаторскую деятельность концерта Аркадия Северного у себя дома. Правда Дмитрий Калятин, в отличие от других друзей Северного не имеет серьезных связей в музыкальном мире, и для него, конечно, это какая ни какая, но проблема. Знакомый Дмитрия Михайловича Иосиф Щеглов, на просьбу Калятина подобрать тексты песен для предстоящего концерта, через пару дней все необходимое достал. В момент Аркадий придумал для них мелодии. Вроде бы все готово, но музыкантов для музыкальных оранжеровок нет. Именно поэтому Калятин начинает создавать ансамбль из тех людей, кого он смог найти в ряду своих знакомых. Он приглашает поучаствовать скрипача Евгения Федорова из «Братьев Жемчужных». Пианистом был директор концерта зала «Юбилейный». Иосиф Щеглов привел своего приятеля контрабасиста. В назначенный день они подъехали к дому Дмитрия Калятина.
 Выходит из машины Иосиф с этим «кадром», и тот полез в багажник такси доставать свой контрабас. Дмитрий Михайлович, очень долго стоял рядом с ними, смотря как тот тужась и кряхтя тащил инструмент, чуть не надорвался. Наконец, Калятину надоело смотреть на это зрелище, он подошел к Щеглову, почесав пальцем нос:
-Слушай, Иосиф, ты мне скажи, где ты его откопал?! – с усмешкой поинтересовался Дмитрий.
-Ты, что это же мой лучший друг. Он как только узнал, что мы будем делать концерт с Аркадием Северным, тут же загорелся желанием нам помочь. Ну как я мог ему отказать, – разведя в стороны руки, ответил Иосиф. – Фимочка, подними еще немножечко повыше, да вот так и на себя, – сказал он, обратившись к своему другу.
-Ничего, ничего мужики! Сей…час! О-ОПА! – сказал контрабасист, наконец-то, поднатужившись и вытащив инструмент из багажника. – Куда идти? – спросил он, в раскоряку, направившись в сторону двери подъезда.
-Сюда, сюда, дорогой, – показывая ему направление, сказал Щеглов.
«Ну-ну…, посмотрим, что у тебя за лучший друг?!», – подумал про себя Дмитрий Калятин, заходя за ними в подъезд своего дома. Как и думал Дмитрий Михайлович, контрабасист оказался никчемным музыкантом, за весь концерт он ни разу ни попал в ноты, ну а когда выпил совсем забросил свою бандуру. Ну, зато у Аркадия все получилось в лучшем виде. Ведь ему на этот раз предстояло петь песни, большая часть которых, состояла из цикла стихов Сергея Есенина «Любовь хулигана». Сами стихи были пошлыми по своему содержанию. Но перед Северным стояла задача сделать лирический концерт. И Аркадий действительно делает невозможное, в своем исполнении он умудряется спеть, так, чтобы текстами песен не оскорбить женщин, настолько он красиво все преподносит. Концерт получается очень интересным. Северному действительно удалось из некоторых песен, имеющий развратное содержание, превратить их в нечто прекрасное. В этакую жгучую страсть мужчины к женщине, и в этом не было ничего пошлого.

«Кто-то очень хорошо сказал в свое время, что «Судьба – злодейка, ловит на аркан». И вот теперь мы начинаем новую серию концертов под новый ансамбль «Светофор», и щас мы исполним вам новую песню очень известного автора, которая называется «Моя судьба».

Ты вошла в мою судьбу, не спросив меня,
Подарила мне любовь полную огня!
И с тех пор душа поет, вся полна тобой!!! }х2
Ты вошла в мою судьбу, став моей судьбой!

Расцвели сады вокруг, рано по весне,
И теперь твои глаза всех дороже мне!
Из-за них не взял бы я даже шар Земной, }х2
Ты вошла в мою судьбу, став моей судьбой…!

***
Ты меня не любишь на жалеешь,
Разве я немного не красив!
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив!

Молодая, с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб,
Расскажи мне, скольких ты ласкала,
Сколько рук ты помнишь, сколько губ….
 
***
Милая, не бойся я не груб,
Я не стал развратником в дали!
Дай коснуться запылавших губ,
Дай прижаться к девичьей груди.

Я пришел к тебе издалека,
Я мечтал назвать тебя своей,
Ты моя и пусть твоя рука,
Навсегда останется в моей.

Глупая, не плачь, не упрекай,
Не пытайся оттолкнуть меня,
Ты ведь знаешь я не негодяй!
Я мужчина, я хочу тебя….

И в том, что и особенно как Аркадий исполняет эти песни на стихи Есенина, нет ничего пошлого, как может показаться на первый взгляд, или если бы это исполнил другой певец, а не Северный. А у Аркадия же выходит только непреодолимая страсть к женщине, такая дикая и необузданная, которая может быть только у восточных мужчин. И это прекрасно, разве можно видеть какую-то пошлость, в том, что естественно, в том, чем люди собственно живут? Конечно же, нет. Ведь мужчина и женщина для того и созданы, чтобы быть друг с другом. И Северный преподносит эти стихи в самом мягком и приятном для слуха исполнении. Даже не смотря на то, что он пьян, Аркадий делает все очень красиво, со своеобразно грубоватой нежностью, которые свойственна для мужчины. Ближе к концу, Северный поет еще одну песню, в которой отражается его собственная судьба. Такая же лихая и безответственная, как и у поэта написавшего их.

Вечер черные брови насупил,
Чьи-то кони стоят у двора!
Не вчера ли я молодость пропил?!
Разлюбил тебя я вчера!!!!!

Не храпи запоздалая тройка!!!
Наша жизнь пронеслась без следа.
Может завтра больничная койка, }х2
Успокоит меня навсегда.

Может завтра совсем по-другому,
Я уйду исцеленный навек,
Слушать песни дождей и черемух, }х2
Чем здоровый живет человек….

Он исполняет эту песню, так как будто у него уже все было и сам Аркадий уже ничему не удивляется в этой жизни, с душой человека, который все в жизни прошел, и ему на все, так сказать, наплевать. В его душе давно уже надрыв, который он выплескивает в песнях и глушит боль в стакане.
 После этого концерта у Дмитрия Калятина и у Аркадия наступает затишье в их отношениях, ссоры постепенно начинают забываться, и они вновь начинают постоянно мирно выпивать друг с другом. Все встает на свои места, как и раньше. Видя все эти пьянки, нервы у Софьи Григорьевны не выдерживают. И в один из дней, когда они в очередной раз вместе с ее бывшим мужем устроили застолье, она подошла к Аркадию со словами:
-Аркадий, ты мне скажи, сколько это будет продолжаться?!! Сколько ты будешь пить?!!! – не дожидаясь ответа, Софья Калятина сказала. – Так все мне это надоело! Аркадий уходи!!! – приподнявшись с дивана, Северный посмотрел на Софью Григорьевну недоуменным взглядом и спросил:
-Ты, что действительно меня выгоняешь?!
-Мне насточертели твои пьянки с Димкой! Все хватит! Вон из этого дома! – закричала Софья Калятина, указав пальцем на дверь Аркадию. Северный внимательно посмотрел на нее.
-Софа, ты не представляешь, что ты сейчас делаешь? – сказал Аркадий, подойдя  к ней.
-Нет, Аркадий я прекрасно понимаю, что я сейчас делаю! Уходи! – ответила ему Софья Григорьевна. Северный не отходя от нее, продолжал пристально ей смотреть в глаза. В голове у него снова возникли воспоминания о грязных парадных, в которых ему приходилось ночевать, и те долгие голодные месяцы скитаний, которые ему пришлось пережить. От внезапной нахлынувшего потока жгучей, горячей боли в душе, у Аркадия все внутри сжалось, к горлу подступил горький сухой комок. Губы у него дрогнули, а из глаз потекли слезы.
-Софа, я тебя очень прошу…. Все, что угодно…, ну только не выгоняй меня, пожалуйста! – Аркадий стал перед ней на колени, продолжая смотреть на нее покрасневшими от слез глазами.
-Прекрати, Аркадий, – сухо ответила Софья Григорьевна, сдерживая себя, так как ей было его безумно жаль. – Аркадий, встань с колен и уходи!
-Софа, пожалуйста, я тебя очень прошу, не выгоняй меня! Я ЖЕ БЕЗ ВАС ПОГИБНУ!!! – продолжал Аркадий, заливаясь в слезах. Чтобы не видеть всего этого Софья Калятина вышла из зала, и зайдя к себе в спальню, закрылась изнутри. Аркадий встав с колен, последовал за Софьей Григорьевной. Он постучал влажной ладонью в закрытую дверь ее спальни:
-Софья, я тебя умоляю…. Не делай этого, – но ответа Аркадий, так и не услышал. В отчаянии он сел на пол возле двери комнаты Софьи Калятиной, уронил голову на колени, и горько заплакал. Его всхлипывания доносились до ушей Софьи Григорьевны, и ей было больно это слышать эти рыдания, но она не могла открыть ему дверь, ведь было решено выгнать Аркадия.
 Прошло какое-то время Северный немного успокоился, поднялся с пола, оделся, и взяв зачехленную гитару с собой, хлопнул входной дверью, вышел в подъезд. В окно Аркадий увидел, что на улице шел проливной дождь. Тяжело вздохнув, Северный набросил на голову пиджак и выскочил на улицу, там он добежал до ближайшего магазина. Зайдя внутрь Аркадий, приобрел в нем бутылку водки. Открыв ее, он тут же выпил треть, чтобы хоть как-то заглушить свою боль, и собраться с мыслями, ведь Аркадий, вновь оказался на улице без крыши над головой. Спустя некоторое время он вышел на улицу поймал такси, и поехал в сторону, где жил Владимир Раменский. Через полчаса такси подвезло Северного к дому, где жил его лучший друг. Расплатившись с таксером, Аркадий вышел из машины, завернул во двор, и прошмыгнув в подъезд, поднялся на первый этаж, стал звонить в первую квартиру. Дверь ему открыла Елена Раменская. Она ужаснулась, когда увидела Аркадия в таком состоянии промокшего до нитки, с гитарой за плечами, пьяного, всего в слезах и с бутылкой водки в руке.
-Привет, Лен, Володя дома? – спросил он, шмурыгая носом.
-Конечно, дома Аркаш, заходи! – сказала она, впуская несчастного Аркадия в квартиру. – Аркадий, что у тебя случилось, на тебе лица нет?! Посмотри на себя, тебя ж хоть отжимай! Тебе нужно срочно посушить мокрую одежду.
-Даже и не спрашивай…. Потом, все потом, – ответил Северный, с отчаяньем махнув рукой. В туфлях у него хлюпала вода, и стекала на пол. – Ой! Лен я тут вам наследил, щас… я уберу, – и он начал искать какую-нибудь тряпку, вытереть мокрые следы.
-Аркадий, успокойся, я все сама уберу. Давай снимай с себя эту мокрую обувь, а то простудишься, и проходи в зал, щас я тебе что-нибудь найду переодеться из вещей Володи. Тут в коридор вышел Раменский, услышав знакомый голос друга.
-О! Аркаша, привет! – сказал Владимир, подойдя к Северному, и горячо обняв его. – Как ты? Что у тебя случилось, почему ты в таком виде?! – с волнением в голосе спросил Володя.
-Володь, лучше и не спрашивай, – ответил Аркадий, он едва сдерживал слезы, чтобы снова не заплакать.
-Ну, ладно проходи в комнату, сейчас что-нибудь придумаем, – сказал Раменский, обняв друга за шею, проводил его в зал, где Северный, частенько у них жил и ночевал. Через пару минут Елена принесла ему сухую одежду Владимира. Аркадий переоделся, а Раменский в это время принес два бокала, поставив их на стол, и бутылку. Наливая водки он, сказал:
-На, Аркаш, выпей, чтобы не заболеть, щас хоть и лето, но ты так вымок, что можешь простудиться, – Северный взял бокал, залпом заглотнув содержимое. – Аркаш, что с тобой все-таки случилось? – поинтересовался Раменский.
-Давай, еще выпьем, – предложил Аркадий, выпили они еще по одной. И после этого Северный решил излить свою душу другу:
-Понимаешь…, меня же выгнал из дома…. Мне теперь жить негде, – сказал Аркадий, и тут у него на глазах вновь заблестели слезы. – Я даже не знаю, как я дальше буду…, куда мне идти теперь?! – с отчаяньем в голосе ответил Северный. – Володь можно я поживу у тебя хоть несколько дней?
-Аркаш, ты же знаешь, что двери моего дома всегда открыты для тебя, – ответил Владимир Раменский, положив руку на плечо друга, пытаясь хоть как-то его этим успокоить.
-Спасибо, Володь, огромное тебе спасибо, – ответил Аркадий, вытирая глаза от слез. Они еще выпили по одной с Раменским, после чего Северный совсем сник, и заботливые друзья уложили его спать на диван. Так Аркадий прожил у Раменских около недели, немного придя в себя от произошедшего с ним. В один прекрасный день, сидя на кухне Аркадий сказал:
-Нет, ребят, я конечно вам очень благодарен, за ваше гостеприимство, но не могу я больше злоупотреблять вашей добротой.
-Да, ну, что ты такое говоришь?! – возмутился Владимир. – Живи сколько тебе угодно.
-Володь, пойми я должен вернуться в семью Калятиных. Ну, я неправильно себя вел, теперь я попытаюсь исправиться. Пойду я, наверное, к ним сейчас, – ответил Аркадий, выходя с кухни и начиная собираться. Он засунул гитару в чехол и, повесив ее за плечо, сказал. – Не обижайтесь на меня, если что не так.
-Аркаш, нам на тебя обижаться не за что. Ты мой лучший друг, – сказал Владимир. – Если у тебя там не получится, приходи сюда опять. А щас давай я тебя провожу. 
-Да, конечно проводи, – ответил с улыбкой Аркадий. Раменский быстро оделся, они вышли на улицу.
-Аркаш, может, пойдем выпьем по пивку? – поинтересовался Владимир. – Тут и пивной ларек неподалеку есть, ты же знаешь.
-Хорошо, пойдем выпьем, – согласился Аркадий. По дороге к пивной они встретили Сергея Ивановича, который, тоже вышел прогуляться. Все вместе они направились к ларьку. Когда они дошли до места, то увидели, впереди себя огромную очередь. Стали в конце, простояли минут пятнадцать, но от этого цепочка людей, тянувшаяся друг за другом не уменьшился.
-Ребят если так будет продолжаться, то мы здесь будем стоять до обеда, нам ничего не достанется, а это еще как минимум час, если не больше, – ответил возмущенно Аркадий, снимая гитару с передавленного плеча, и ставя ее на землю.
-А что, Аркаш у тебя есть какие-то предложения? – поинтересовался у него Владимир.
-Ну, вообще-то кое-какие соображение есть, – ответил Аркадий с улыбкой, выйдя из очереди прошел ближе к началу, подойдя к здоровенным парням, стоявшим в очереди.
-Мужики, пропустите без очереди, – попросил Аркадий, подойдя к ним.
-А ты че, инвалид, что бы тебя без очереди пропускать! – ответили те на его просьбу хохотом ему в лицо.
-Да нет, не инвалид, выпить просто хочется, – ответил Аркадий. – Так как на счет пропустить меня и моих друзей без очереди? А взамен я песню для вас песню, не пожалеете! – с улыбкой ответил Северный.
-Ну, хер с тобой попробуй спой «соловей», только если нам не понравится, запомни мужик, мы тебя отп… так, что тебе мало не покажется! Согласен на такое?! – с насмешкой ответили молодые ребята.
-Хорошо, я согласен, – ответил Аркадий, снимая чехол с гитары, и беря ее в руки. Он даже не заметил, как один из стоявших в очереди мужиков вытащил у него из кармана паспорт.
-Он согласен, чтобы его инвалидом сделали! – засмеялась компания здоровяков. Аркадий ничего не ответил на их усмешки, сделал пару пробных аккордов на гитаре, запел:

Выпьем за мировую,
Выпьем за жизнь блатную –
Рестораны, карты и вино….

Когда Аркадий пел, все стоявшие в очереди мужики заслушались, как он поет, кто-то даже стоявший впереди, оборачивался, чтобы посмотреть, кто же так проникновенно поет. Закончив исполнять песню, Аркадий вновь подошел с вопросом к только что смеявшейся над ним компании здоровенных мужиков:
-Ну, что понравилось, мужики, или нет…?
-Ну, че здорово поешь, проходи со своими друзьями, – ответили они, пропуская Аркадия и его друзей вперед себя.
-Хорошо спел, на Северного чем-то голос похож, – сказал один из них, и хлопнув Сергея Ивановича по плечу спросил у него. – Слушай, а кто этот мужик, что щас пел? – Маклаков на его вопрос усмехнулся и ответил:
-Да, это и есть Северный.
-Че, правда! – удивленно спросил тот.
-Правда, мы с ним кореша, – ответил с улыбкой Сергей Иванович.
-Что ж ты молчал, – сказал парень, махнув с досадой рукой, и тут же бросился догонять Северного. – Аркадий, подожди! – закричал он ему вслед. Северный остановился обернувшись.
-Что? – удивленно спросил Аркадий, посмотрев на мужика, бежавшего за ним.
-Аркадий, подожди не уходи! Ты что действительно Северный?! – догнав его, спросил парень.
-Да, действительно, – ответил с растерянным взглядом Аркадий. – А что?
-Слушай, раз в жизни такое бывает, ты не мог бы дать мне свой автограф? – попросил парень
-Конечно же, давай на чем писать, - ответил с улыбкой на лице Аркадий, тот достал записную книжку, и Северный расписался в ней. После этого он простился с друзьями, поблагодарил Владимира Раменского за гостеприимство, и тронулся в путь. Сразу же, конечно, Аркадий не пошел домой, вначале он зашел в один из ленинградских ресторанов. Там он заказал себе выпить, и пробыл в нем до самого вечера, а уже ближе к ночи поехал в дом Калятиных. Северный зашел в темный подъезд, поднялся по лестнице, открыл дверь своим ключом, и вошел внутрь. Свет был везде погашен, все уже давным-давно спали. Аркадий тихонько добрался до кухни, сев на стул, положил локти на стол, и так и не заметил, как задремал. А когда он открыл глаза уже начало светать. Аркадий посмотрел на чистенькую, ухоженную кухню: чашечки, тарелочки аккуратно стоявшие на полках. «Как ни как у них семья, пусть даже они в разводе…, ну все равно здесь уют в доме… они хоть и ругаются, все равно любят друг друга…. А у меня? Что есть у меня…? Ничего…, даже лишней рубашки нет. Ни дома, ни работы, ни семьи…. Я даже с собственным ребенком не могу видеться. Господи, ну за какие мои грехи, ты меня так караешь! Почему все так?! Почему у меня вся жизнь наизнанку?! Почему именно в моей жизни все так…?!», – думал про себя Аркадий, и от этих мыслей у него на душе стало снова очень больно, и сам того не желая он заплакал. Вскоре встала Софья Калятина, она вошла на кухню, и очень удивилась:
-Аркадий?! Почему ты здесь?! – спросила Софья.
-Софа, прости меня, пожалуйста, я тебя очень прошу, – сказал Аркадий, глотая соленые слезы, которые катились по воспаленному, покрасневшему лицу, падая на стол. Софья Григорьевна подсела к нему на стул, стоявший рядом. Ей было его безумно жаль.
-Аркадий, я тебя прошу, прекрати плакать, – сказала она, посмотрев на несчастный, потерянный вид Аркадия. Он поднял на нее огромные, воспаленные от слез глаза, внимательно посмотрев на Софью:
-Софа! Пойми, я без вас не могу…, я погибну без вас. У меня ведь ничего нет. А ваша семья…. Вы мне дороги…. Ты мне очень дорога, я привык к вам за этот год…. И я очень хочу жить в вашей семье! Прошу тебя, прости меня, пожалуйста!
-Аркадий, вот ты мне сейчас говоришь, что я тебе дорога, наше семья тебя устраивает, и ты хочешь здесь жить. Так сам прояви хоть какую-то силу воли, не пей! Держись! Будь человеком, – сказала Софья Григорьевна. – А что ж ты хочешь, что бы я все это терпела?! Все ваши пьянки с Димкой. С одной стороны ты с другой он! Да я с вами сама погибну!
-Софа, я сам все понимаю, – ответил Аркадий, виноватыми глазами посмотрев на Калятину. – Я осознаю свои ошибки. Я исправлюсь. Я лягу снова в больницу.
-Ну и правильно, Аркадий. Правильно, – одобрила его слова Софья Григорьевна. – Кстати Аркаш, мне вчера звонила Галина Даниловна.
-А что она хотела?! – с растерянным взглядом спросил Аркадий.
-Как, Аркаш…?! Ты, что забыл, она подбирает тебе комнату на обмен. Галина Даниловна просила, чтобы ты ей позвонил, – ответила Софья Калятина. Северный секунду помолчал, потом ответил:
-Хорошо, я ей позвоню сегодня, чуть-чуть попозже, – после этих слов Софья, приготовила завтрак, и они вместе поели. После Калятина оделась и ушла на работу. Аркадий же снял с себя пиджак, вытащив из него несколько монет, положил их на стол. Он проверил карманы, и с досадой сказал вслух: «Вот, черт! У меня паспорт вытащили! – он цыкнул языком, тяжело вздохнул, взявшись рукой за голову. – Этого мне только не хватало для полного счастья», – подумал он про себя. Так Аркадий просидел полчаса в расстроенных чувствах, после этого он все-таки начал звонить своей бывшей теще.
-Здравствуйте, Галина Даниловна.
-Здравствуй, Аркадий. Я вчера звонила Софьи Григорьевне. Знаешь, я ведь подыскала тебе комнату в коммуналке. Если сможешь, давай встретимся, сегодня посмотришь ее.
-Хорошо, а что мне нужно для этого? – поинтересовался Аркадий.
-Да, собственно для того чтобы состоялся обмен, кроме паспорта с собой тебе ничего и не надо брать, – ответила Галина Даниловна. Северный, тяжело вздохнув, сказал:
-Спасибо, вам огромное Галина Даниловна за ваши заботы обо мне. Я этого никогда не забуду. Но, к сожалению, ничего не получится.
-Почему не получится, Аркадий? – удивленно у него спросила его бывшая теща. – В чем проблема?!
-Дело в том, что у меня вчера какой-то поц…, наверное, в ресторане вытащил из кармана паспорт, – ответил с грустью в голосе Аркадий.
-Аркадий, да как же так?! Ты хоть видел, кто это был? Запомнил его…? – спросила Галина Даниловна.
-В том, то и дело я не заметил, как все это произошло, только сегодня утром я обнаружил пропажу. Ну даже если бы я его запомнил, это бы ничего бы не дало. Уж поверьте мне, с моим-то положением в обществе больше проблем было бы у меня, чем у него, если бы я заявил в милицию о потере паспорта. Там бы стали задавать вопросы, «Что и как? Где работаю? Где прописан? Где проживаю?». А у меня нет ни того, ни другого и третьего, вот на меня бы и повесили целых три статьи, и это хорошо, если бы в дальнейшем меня сослали бы 101 километр на каторжные работы. Хуже было бы, если бы меня вообще посадили. Так что я ничего тут не могу сделать, – тяжело вздохнув, ответил Аркадий. – Простите меня, за то, что я вас подвел, – с грустью в голосе произнес Северный.
-Не стоит извиняться, Аркадий, ты здесь ни в чем не виноват, – постаралась хоть как-то успокоить его Галина Даниловна. – Я действительно, очень сильно хотела помочь тебе. Ну ладно, до свидания.
-Галина Даниловна, передайте пожалуйста привет от меня Наташеньке и Вале. Скажите им, что я их очень сильно люблю, – ответил с легкой улыбкой на лице Аркадий.
-Хорошо передам, – сказала Галина Даниловна, вешая телефонную трубку. После этого разговора Северный вновь начал жить в доме Калятиных, жизнь пошла опять своим чередом.
 Спустя пару дней Аркадию позвонил один из его хороших знакомых, это был Вячеслав Волосков, и предложил ему встретиться с ним. Через час они уже сидели в баре, за рюмкой вина мирно беседуя.
-Аркаш, у меня тут такой вопрос к тебе? – начал Вячеслав Волосков.
-Какой Слава? – с интересом спросил Аркадий.
-Ты же знаешь, что многие из наших ребят друзей-музыкантов ездят с гастролями на Воркуту. Я тоже там часто бываю. И сегодня последним рейсом уезжаю туда. Так вот, что я тебя хочу сказать, местные требуют, чтобы их посетил ты – Аркадий Северный. Там бабки немереные платят. Я думаю, что тебе туда обязательно нужно съездить. Как тебе такая идея? – поинтересовался Волосков.
-Идея превосходная, Слав. И лавэ мне нужны, уж поверь мне, во как нужны! – и Северный провел большим пальцем правой руки, держа сигарету по горлу. – Я бы с огромным удовольствием поехал туда, но дело в том, что один-то я туда не поеду. Нужны люди. Хотя…, – тут Аркадий замолчал, перебирая в мыслях своих знакомых, рассуждая про себя: «…Ну кто из ребят мог бы действительно согласиться, если бы я ему предложил поехать со мной на Воркуту, на гастроли…, – и тут ему в голову пришла идея. – Точно… на эту поездку я уговорю Владимира Лаврова…. Думаю, он согласится», – подумал про себя Аркадий, уставившись куда-то вдаль, прищурив глаза, и закурил сигарету. – Знаешь что, Слава, я так думаю, что воркутянцы скоро таки меня дождутся. И я думаю, что, наверное, это будет в самое ближайшее время. Можешь так им и передать, что Аркадий Северный скоро к ним приедет.
-Хорошо, Аркаш, давай еще по одной и мне уже нужно идти, – ответил Вячеслав Волосков, они выпили на посошок, после этого простились и разошлись. Северный вышел на улицу, зайдя по дороге домой, в магазин, купил бутылку водки, но только не себе, а на этот раз в подарок. Вернувшись домой, Аркадий тут же позвонил своему знакомому Жоре, который в свое время мотал срок на Воркуте. В деталях Северный объяснил ему об идеи своей поездки, и предложил на следующий день встретиться с ним, на что тот согласился.
 На следующее утро Аркадий взял с собой приготовленную с вечера бутылку водки, вышел на улицу, завернув за угол, где его уже дожидался Жора. Время было раннее, около восьми, вдвоем они направились на Лужскую, 4, где жил Владимир Лавров. Аркадий вместе с товарищем зашли в подъезд, поднялись по лестнице. Северный позвонил в дверь, где проживал Лавров. Спустя две минуты, за дверью раздался какая-то возня и скрежет дверного замка. И наконец, дверь отварилась, и на площадку выглянул Владимир, лицо у него было, опухшее, в голове звенело, было видно, по нему, что он вчера здорово погулял.
-О! Аркаша! – произнес Лавров, продирая глаза. – А ты чего в такую рань?
-Здорово, Володь, у меня к тебе есть неотложное дело. Можно войти, поговорить надо, так сказать обсудить детали, – ответил Аркадий.
-Ну, заходи, – сказал Лавров, впуская Северного в квартиру, за ним последовал и его зековатый приятель. – А это кто? – возмущенно посмотрел Владимир на человека, пришедшего с Аркадием.
-Не волнуйся, этот шкет со мной, – с улыбкой ответил Северный. – Это Жора, – вместе они прошли на кухню. Садясь за стол Аркадий, достал из кармана пиджака бутылку водки, поставив ее перед Лавровым.
-Володь, давай вмажем для начала, а заодно и поговорим, – предложил Северный, откупоривая бутылку.
-Конечно, Аркаш, давай выпьем, – сказал Лавров с улыбкой, доставая три рюмки, ставя их на стол. Северный наполнил их, они выпили по одной, и Аркадий налил Владимиру еще одну.
-А себе? – удивился тот, поднося рюмку ко рту.
-А я не хочу, тебе сейчас важнее, – заметил Аркадий, что Владимиру очень плохо после вчерашнего. – Тем более у меня к тебе очень серьезный разговор. Послушай Володь, тут мне вчера поступило такое предложение. Меня зовут на гастроли по Воркуте. Я хотел бы тебе сделать предложение, не желаешь ли ты поехать со мной туда? – поинтересовался Северный.
-Аркаш я не готов…, – начал увиливать Лавров.
-А в чем дело?! – удивленно спросил Северный. – Володь, ты только посуди, там такие бабки платят! Я поеду туда на заработки, и хочу тебя взять с собой. Меня туда уже не раз звали, там столько моих знакомых гастролирует. Как-то я был у Володи Раменского, так мои кореша пришли и говорят: «Аркаш, приезжай на Воркуту, там тебя все ждут. Там башляют по триста – пятьсот рублей за одно – два выступления». Ну я тогда был занят. А сейчас бэз всяких проблем я готов. Володь, поедим со мной, денег заработаем! – оживленно размахивая руками, Аркадий убеждал Лаврова.
-Аркаш, это очень сложно, – сказал Владимир. – Конечно, деньги это хорошо, но я, наверное, откажусь, не обижайся.
-Ну ладно, как знаешь, но если, надумаешь позвони мне, – ответил Аркадий с грустью, налил себе в рюмку водки, выпил, и после этого он вместе с приятелем ушли. После этого разговора Северный еще несколько дней ждал звонка от Лаврова, надеясь, что тот передумает, но он так и не дождался, Владимир не позвонил. Аркадий очень сильно расстроился тогда. Свою неудовлетворенность он заглушал в вине: «Вот, б…, значит, как им что-то нужно от Аркаши, Аркаша должен бежать и делать. А как мне понадобилось, так х…, тебе Аркаша, нам некогда…, это сложно. Ну, вот где здесь справедливость?! Почему я всем должен? А как мне что-то понадобиться, то все друзья-товарищи отлынивают…. Ну и черт с ними, пусть на себя пеняют, а я уж как-нибудь и сам проживу…», – думал про себя Северный, сидя на кухне, и смотря в окно на проходящих на улице людей.
 Спустя какое-то время Аркадий попытался вновь лечь в больницу, подлечиться, но все было тщетно, из-за того, что у него не было паспорта, он не мог лечиться официально. В конечном итоге, совершенно отчаявшись, Аркадий плюнул на эту затею. Но, Сергей Иванович, видя, как Северный катится вниз, из-за своей пагубной привычки, решил помочь ему. В один прекрасный день он пригласил Аркадия, чтобы обсудить с ним вопрос о его лечении. Сидя на кухне, Сергей Иванович, смотря на Северного, вдруг сказал:
-Аркадий, а у меня, наконец-то, получилось решить твою проблему.
-Какую проблему?! – удивленно спросил Аркадий, смотря на Маклакова с недоумением.
-Как же Аркаш, ты что, забыл?! – с неменьшим удивлением посмотрел на него Сергей Иванович. – Ты же хотел лечь в клинику, подлечиться.
-А-а! Ты об этом, – протянул Северный, закурив сигарету. – Так я уже плюнул на эту затею…. Все равно ничего не получится.
-Ну, почему же не получится! – ободряющим голосом сказал Маклаков. – Аркаша, все получится. Я тут на днях звонил своему очень хорошему знакомому в Москву, с просьбой посодействовать так сказать, в этой проблеме.
-И что он сказал? – спросил Аркадий.
-И он ответил, что через пару дней ты можешь ехать в Москву и там лечиться. Правда, не официально, но там все схвачено, только нужно твое согласие. Вот почему я тебя и пригласил сюда, чтобы обсудить с тобой этот вопрос, – сказал Сергей Иванович.
-Спасибо, Сереж за твою заботу, – ответил с ободренной улыбкой на лице, Северный.
-Так что ты согласен? – поинтересовался Маклаков.
-Конечно, я согласен, – ответил Аркадий с радостью в голосе и искрящимися глазами. – Сереж ты даже не представляешь, что для меня это значит! Ведь теперь у меня есть шанс все изменить в своей судьбе. Спасибо тебе огромное!
-Да ладно тебе, Аркаш, не меня нужно благодарить, я только позвонил. А все остальное сделал для тебя Георгий Сергеевич Ивановский, он майор авиации, и твой горячий поклонник. Вот его и будешь благодарить, – ответил с улыбкой Сергей Иванович.
-Огромное вам обоим спасибо! – сказал Северный с искренней благодарностью в глазах, докурив сигарету.
-Ну ладно, Аркаш, тогда я могу позвонить Ивановскому, и сказать, что ты согласен. Он сказал, что если ты согласишься, я должен позвонить ему, чтобы по приезду в Москву тебя встретил его сын Борис, – ответил Маклаков. После этих слов он действительно позвонил своему знакомому, чтобы предупредить его о согласии Северного на лечение. Так у Аркадия появился еще одни шанс, пусть не все, но хоть как-то улучшить и изменить свою жизнь, и он был готов.
 Наконец-то, наступил тот день, когда Аркадию нужно было ехать на лечение в Москву. И сопроводить его на поезд взялся Дмитрий Калятин. Но как это не парадоксально, именно в этот день, сосед позвонил ему и пригласил Дмитрия Михайловича и Аркадия на свадьбу своей дочери в кафе. Что поделаешь, здесь отказаться было нельзя, и они поехали туда. По дороге Аркадий сказал Калятину,
-Михалыч, ты ж понимаешь, что я сегодня еду на лечение, так что я пить не буду там. И уйду я раньше, ведь мне еще нужно успеть на поезд. Так что если что, я поеду на станцию один.
-Аркаш, да я тебя отвезу, не переживай. И пить там мы не будем. Ну, может я выпью рюмочку, а тебя вообще никто не заставляет, так что все будет в порядке, и на поезд ты успеешь, – успокоил его Дмитрий, поправляя пакет, который он взял с собой.
-А в пакете у тебя что, подарок? – поинтересовался Северный.
-Нет, это я с собой взял магнитофончик с микрофоном, – ответил Дмитрий Калятин.
-А зачем он тебе?! – удивился Аркадий, приоткрыв пакет, и заглянув внутрь.
-Да, так на всякий случай, мало ли что. Вон, как тогда у рыбаков ты петь начал, а я тебя тогда не записал, обидно было, – сказал Калятин.
-Ты, что думаешь, что я сегодня буду петь! – усмехнулся Аркадий.
-Ну петь ты может сегодня, и не будешь, но на всякий случи пусть будет, он не очень тяжелый, - ответил Дмитрий. Через пару минут их машина подъехала к кафе. Калятин и Аркадий вышли из нее, и направились прямиком внутрь, где уже во всю свадьба пела и плясала. Накрытые столы разными угощениями, за ними сидят гости. У всех налито, а перед ними еще с десятка не откупоренных еще бутылок с водкой и вином, шампанским. Северный вместе с Дмитрием пошли к свободным местам за столом, сели. И тут как бывает, опоздавшим гостям всегда штрафную наливают. Налили Калятину, хотели наполнить бокал и Аркадию, а Дмитрий говорит:
-Так, ребят, Аркадий пить не будет. Ему еще сегодня в Кащенко на лечение ехать.
-Да ладно, ну немножко же можно?! Оно никогда не повредит, – сказал кто-то из гостей.
-Нет, нет, нет! Аркаша пить не будет. Можете даже не настаивать, – продолжал убеждать их Калятин.
-Аркаш, ну что совсем не будешь? – удивлено спросил отец невесты.
-Нет, не уговаривай, – наотрез отказался Северный.
-Аркадий, ну хоть за здоровье молодых, за здоровье моей дочери, выпей, – предложил вновь отец невесты.
-Ну…, – протянул Северный, пытаясь вновь отказаться. Но, не смотря на все его просьбы «не наливать», ему все-таки наполнили бокал. Так через два часа под веселую шумиху напоили Дмитрия Калятина, а заодно и бедного Аркадия. И начались тут танцы, веселье, песни. Отплясав очередной танец, Аркадий, шатающейся походкой пошел к своему месту, чтобы забрать своей пиджак, который он снял, от того, что ему стало жарко.
-Димочка! Все пока! – махнул он ему нечетким движением руки. Веселый Дмитрий поспешил к нему, видя, что Аркадий собирается уходить.
-Аркаш, а ты куда?! – удивленно спросил он, совершенно забыв по пьяной лавочке, что Северному сегодня нужно ехать в Москву на лечение. – Веселье ведь в самом разгаре?!
-Михалый, мне нужно ехать, – ответил Аркадий, направляясь к выходу.
-Куда, тебе нужно ехать? – удивленно спросил Калятин.
-На станцию, а потом в Москву, – ответил Северный, доставая из пачки сигарету, и выходя на улицу.
-А-а! Точно! – воскликнул Дмитрий. - Подожди, я сейчас тебя провожу! – крикнул он Северному вслед, забирая свой пакет с магнитофоном, и выбегая за Аркадием на улицу. Аркадий спокойно стоял, куря сигарету, Калятин приблизился к нему.
-Аркаш, а че ты стоишь? – спросил он у Северного.
-Щас, что-нибудь поймаем и поедим, – ответил Аркадий.
-Подожди, нужно чтобы они нас видели, – сказал Дмитрий, и тал размахивать пакетом с магнитофончиком, чтобы поймать машину. А в это время у Аркадия раз развязался шнурок на ботинке, и он наклонился, чтобы завязать его, и в этот момент Калятин в очередной раз размахнулся пакетом с магнитофончиком и микрофончиком, да так «удачно», что попал Аркадию микрофоном по голове.
-Твою мать…! – взвыл от боли Северный. – Шош ты делаешь?! – сказал Северный поднимаясь с корточек, берясь рукой за голову.
-Что такое, Аркашенька?! – удивленно спросил Калятин, не понимая, почему тот материться. Северный не успел ответить, как к ним подъехало такси. Аркадий сел в него, а Дмитрий Калятин решил с ним не ехать, так как сам еле-еле на ногах стоял, так что Северному пришлось добираться до станции самостоятельно. На станцию, к великому счастью Аркадия, пришла Софья Григорьевна. При виде Северного в таком виде, она обалдела, он ели ноги передвигал:
-Аркадий?! А почему ты один?! – удивилась Софья Калятина. – Где Дима, почему он не с тобой?!
-А-а…! Дима…! – растерянного оглянувшись по сторонам, начал Аркадий. – А-а, он еще, наверное, праздновать остался, – ответил Северный.
-Ну, ладно бог с ним, – махнула расстроено рукой Софья. – Ты мне лучше скажи, у тебя адрес хоть с собой, ну, куда и к кому ты едешь? – спросила Калятина.
-Нет…, у меня ничего нет, ни какого адреса. Ну, я же еду в Москву, а там разберемся, – оптимистично ответил Аркадий, отрицательно покачав головой при этом. – Хотя, я думаю, адрес должен знать Сергей Иванович. Ведь он все организовал.
-Понятно, – тяжело вздохнув сказала Софья Григорьевна. – Аркаш, жди здесь, я сейчас пойду, позвоню Маклаковым, и узнаю куда и к кому тебе нужно ехать, – взволнованно произнесла Калятина, и быстрым шагом пошла к ближайшему телефонному автомату. Она дозвонилась до Маклаковых, трубку сняла его жена:
-Да, я вас слушаю?
-Валентина, Сергея можно к телефону? – взволнованно сказала Софья Григорьевна.
-А он спит, – ответила Валентина Маклакова.
-Как спит?!!! – возмутилась Софья Григорьевна. - Он должен быть сегодня на станции, отправлять Аркадия на лечение в Москву.
-Ну, он выпил, и уснул, – ответила Маклакова.
-Растормошите его, ведь скоро поезд будет уходить! – растерянно сказала Софья, видя, что поезд уже подъехал к станции. В общем, каким-то чудом Валентине Маклаковой удалось в кармане найти у мужа адрес, и передать его Калятиной. Софья Григорьевна передала записку с адресом Аркадию. Северный заскочил в вагон, махнул на прощанье рукой Калятиной, и поезд тут же отошел от перрона, увозя Аркадия в Москву. По проходу поезда Северный прошел к своему купе, зашел в него лег, т тут же уснул. Очнулся он глубокой ночью от сильной головной боли, открыл глаза, и очень сильно испугался, не понимая что происходит, и почему так темно: «Что такое?! …Где я?! – с ужасом подумал про себя Северный потирая рукой лицо и хватаясь за глаза. – Почему…?! Почему так темно вокруг, так сильно болит голова?! ПОЧЕМУ Я НИЧЕГО НЕ ВИЖУ?!», – в поезде у Аркадия началось кровотечение от удара микрофона по голове. Кровью ему залило глаза. На ощупь Северный выбрался из купе, ничего не видя, он хватался за ручки дверей, кровь текла по всему лицу капая на рубашку и пол. Аркадий идя по салону поезда, закричал:
-Товарищи, помогите! Прошу вас! – на его крики, кто-то из пассажиров вышел в коридор, и увидев сидящего на полу Северного всего в крови, тут же позвали проводницу. Та тут же прибежала, увидев в таком состоянии пассажира, беспомощного, сидящего на полу, жалобно просящего о помощи. Она подошла к нему, взяв его за руку, и поддерживая, отвела его обратно в купе, посадив Северного на постель:
-Мужчина, успокойтесь, – сказал она, с жалостью смотря на Аркадия.
-Что со мной? – спросил он, опустив голову вниз. Проводница осмотрела его и ответила:
-У вас течет кровь, у вас товарищ голова пробита.
-Почему я ничего не вижу?! – спросил у нее Северный.
-Кровью вам глаза залило. Но не переживайте, сейчас я принесу аптечку, подождите минуту, – сказала она, и побежал за аптечкой. Через несколько минут проводница вернулась в купе, где сидел Аркадий, уже держа в руках аптечку. Она промыла ему глаза от крови чистой водой, и обработала рану, заклеив ее пластырем и перевязав.
-Мужчина, так что с вами случилось, из-за чего у вас открылось кровотечение? У вас голова пробита, вас били? – спросила проводница у Аркадия.
-Если честно, то я плохо помню, что произошло, – ответил растерянно Северный, прикрывая лицо рукой. – Я уже в поезде проснулся от сильной головной боли…, ну я плохо помню детали того вечера.
-Ну все, я вам рану обработала, можете лечь поспать, если хотите, – ответила проводница, пряча бинты в аптечку.
-Спасибо, вам огромное, – ответил Аркадий, ложась на кушетку, и закрывая глаза. 
-Не за что товарищ. Ложитесь, отдыхайте, а утром я вас разбужу, – сказала женщина, выходя из купе, закрыв за собой дверь. Через несколько минут Северный уснул, а на утро, как и обещала проводница разбудила Аркадия, как только они начали подъезжать к Москве. Когда поезд остановился, двери открылись и Северный аккуратно спустился на платформу. На мгновение он остановился, осмотревшись по сторонам, ведь Аркадий не знал, кто его должен встречать. Ну, что самое главное, его тоже встречающий никогда до этого не видел в лицо. И тут к Северному подошел молодой человек с вопросом:
-Вы, Аркадий? Аркадий Северный?
-Да, действительно я – Аркадий Северный. А вы наверное Борис? – поинтересовался Северный.
-Да, мое имя Борис, вам, наверное, сказал мой отец, что я буду вас встречать.
-Слушай, ты, наверное, понял по моему внешнему виду, что я вчера бухал. И мне действительно сейчас очень хреново…, – начал Аркадий, берясь рукой за голову, в висках у него стучало и звенело, а головная боль не прекращалась.
-Ну, в общем, да. У вас помятый вид, – ответил Борис.
-Слушай, у вас есть здесь, где-нибудь поблизости где можно выпить? – поинтересовался Северный, потирая пальцами вески. – Мне нужно похмелиться, а иначе я сдохну.
-Да, здесь неподалеку есть привокзальный буфет, буквально в десяти шагах?! – ответил Борис, посмотрев с удивлением на Аркадия. Ему казалось, что Северный ведет себя не серьезно: «Какие могут быть буфеты и выпивка, когда он приехал на лечение?», – думал он про себя, с удивлением смотря на Аркадия, но все-таки он повел певца в буфет. Зайдя внутрь, Северный остановился возле винной стойки. Аркадий стал выбирать сорта вин, и цены на них. Он по блатному оперся локтем о прилавок, скрестив ноги. Вдруг Северный на чем-то остановил свой взгляд. Почесав рукой подбородок, Аркадий сказал:
-Хорошо, значит, так портвейн сейчас будет лучше всего, пожалуй, – после этих слов, Северный, полез в карманы брюк за деньгами, ну как назло, вывернув их наизнанку не нашел ни копейки. – Вот, черт! Не задача, – тут он обратился к Борису. – Слушай, ты не мог бы мне купить стакан портвейна за сорок две копейки? – поинтересовался Аркадий. – Просто у меня, как назло нет с собой денег. Ну, я обязательно верну, – сказал Северный.
-Хорошо, – ответил Борис, доставая из кармана кошелек и выкладывая деньги на прилавок. – Будьте добры стакан портвейна за сорок две копейки, – попросил Ивановский младший у продавщицы. Та забрала деньги и налила в стакан вина, ставя его на прилавок.
-Спасибо, – поблагодарил Аркадий Бориса. Он, взяв стакан в правую руку, отставив при этом интеллигентно мизинец в сторону, залпом выпил портвейн, ставя стакан на прилавок с просьбой. – Возьми еще. Ивановский младший не смог ему отказать, купив Аркадию и второй стакан. Северный, немного сморщившись, залпом выпил и второй стакан, поставил его на прилавок, вытер губы рукой. И с веселой улыбкой на лице, с заблестевшими глазами Аркадий ответил: - Ну, вот теперь мне гораздо лучше. Поехали в больницу, лечить меня от алкоголизма, – по его приободрившемуся лицу стало видно, что ему стало лучше, после этих слов они поехали в больницу, где их уже ждали. Борис завел Аркадия в кабинет к врачу.
-Здравствуйте, Аркадий Дмитриевич,  – сказал с улыбкой врач, смотря на помятый внешний вид Северного, от которого при этот еще и сильно несло только что выпетым алкоголем. – Присаживайтесь, – предложил врач певцу указа рукой на стул.
-Здравствуйте, – ответил Аркадий, садясь.
-Аркадий Дмитриевич, вы настроены на лечение? – поинтересовался доктор, внимательно смотря на Северного.
-Ну, само собой, А зохе вэй! – ответил Аркадий с улыбкой, развалившись небрежно на стуле, положив нога на ногу. – Но, для начала принесите меня три литра спирта.
-Вы это серьезно? – спросил с улыбкой врач.
-Ну, конечно же, серьезно. Мне нужно выпить. Я щас выпью, и мне тут станет легче. И тогда можно приступать к лечению. Тут врач встал со стула, подошел к выходу:
-Аркадий Дмитриевич, пойдемте со мной в палату, в которую вы будете помещены на время лечения, – сказал он, открывая дверь и выходя из кабинета, Аркадий и Борис последовали за ним.
-А, что… я так понимаю, что спирта вы мне не дадите?! – возмущенно спросил Аркадий, следуя по коридору за врачом.
-Аркадий Дмитриевич, ну вы же приехали лечиться, здесь нельзя употреблять спиртное, – ответил с улыбкой врач. – Да, вы абсолютно правы, я не дам вам спирту.
-Что даже рюмочку?! – удивленно спросил Аркадий. – Вы знаете, что я – Аркадий Северный! – в этот момент он вел себя, как настоящая звезда, требуя и капризничая.
-Конечно же, я знаю, что вы – Аркадий Северный, но у нас такие правила, спиртное нельзя, и даже рюмочку я вам не налью. Вы же приехали сюда лечиться, – спокойно ответил врач, заводя Аркадия в палату. 
-Жаль, конечно, – сказал со вздохом Северный. – Ну, ладно, лечиться, так лечиться. Простите если, что ни так, – извинился он перед врачом.
-Аркадий я приеду вас навестить через неделю, – сказал Борис, простившись с Северным. Певцу как и в первый раз выдали пижаму, забрав одежду до выписки. Аркадий переоделся, и с этого момента началось его новое лечение. Вновь потянулись бесконечные серые будни в больницы. Северный опять оказался в аду в больничных стенах. Снова бесконечные капельницы, внутривенные и внутримышечные инъекции, бесчисленным количество приходилось заглатывать аменозинные таблеток. Все лечение проходило почти так же, как и в первый раз, только в более жесткой форме. Хотя, не смотря на все это, духом Аркадий не падал. Чтобы хоть как-то разнообразить свое унылое пребывание в больнице, Северный перезнакомился со всеми врачами, тем самым расположив медперсонал к себе. Когда Аркадию разрешили выходить на улицу покурить, он умудрялся практически ничего особенно не делая для этого, сказав всего лишь несколько слов тому или иному человеку, расположить его к себе. Врачи наблюдали за его общением с такими же пациентами, как и он. Они были поражены тем, как Аркадий просто разговаривая за сигаретой с людьми, моментально мог в течение каких-то трех-пяти минут сделать их своими лучшими друзьями. И тогда их общение начиналось уже так, как будто они знают друг друга сто лет. Это было просто потрясающе. Северному абсолютно не нужно было прилагать ни каких особых усилий, чтобы расположить к себе того или иного человека. Он обладая какой-то внутренней симпатией, обаянием, очень располагал к себе людей. Как только Аркадий начинал разговаривать, он моментально из обычного мужика в пижаме, превращался в необыкновенного человека, умного и начитанного, с красиво поставленной речью, которую он закруглял этакими прибаутками. 
 Спустя неделю Борис Ивановский действительно приехал в больницу, навестить Аркадия, и посмотреть, как он себя чувствует. И когда он в очередной раз увидел Северного после их первой встречи, то очень сильно удивился, как он изменился за эту неделю. В прошлый раз он вел себя неподобающим образом как капризная персона, а сейчас перед ним стоял умный, интеллигентный человек, и очень проницательный. Борис даже и подумать не мог, что за этой маской блатного певца Аркадия Северного, скрывается такой приятный собеседник, с которым было приятно общаться.
-Спасибо вам, Борис, за то, что навестили меня.
-Да, не за что. Я должен был узнать, как вы тут. Как проходит ваше лечение, – ответил Ивановский. – Я принес вам апельсины, – сказал Борис, отдавая Аркадию пакет с продуктами.
-Спасибо за беспокойство. Я даже и не знаю, как вас и чем отблагодарить за ваше беспокойство обо мне. Здесь действительно прекрасный медперсонал, очень умные люди. Знаете Борис, вы уж меня простите за то мое поведение, в прошлый раз. Мне за него стыдно, – начал Аркадий, смущенно опустив глаза вниз. – Но это все из-за алкоголя. Я когда выпью становлюсь баламутным, несу и творю, бог знает что.
-Аркадий Дмитриевич, да вам не за что извиняться передо мной, я все понимаю, – ответил Борис.
-Знаете, я ведь не всегда такой, как тогда, просто под действием спиртного, я всегда сильно меняюсь. Я хотел бы с этим покончить раз и навсегда, – сказал Аркадий, спокойно посмотрев на него.
-Ну, я думаю у вас все получиться, – ответил с улыбкой Борис.
-Да, мне бы очень хотелось в это верить. Я ведь пью не потому, что мне так хочется. Нет. Просто у меня не все гладко в личной жизни. И только в музыке и в вине я заглушаю свою душевную боль.
-Знаете Аркадий, а я и представить не мог, что певец вашего жанра может быть таким человеком, как вы, – начал Борис. – Таким умным, мне казалось, что вы действительно такой и в жизни, как на пленках.
-Ха! Нет в жизни я совершенно другой. Просто, на записях я играю роль, которую от меня ждут мои слушатели. Ведь я пою для определенно круга людей, а там нужно быть крутым и блатным. Вот я и начинаю вести себя, так как никогда не стал бы в жизни, а в этом мне помогает алкоголь, чтобы стать тем самым – Аркадием Северным, блатным певцом, которого ждет публика,  – со вздохом сказал Аркадий, теребя в руках пакет. - Иногда когда я один, просыпаюсь ночью, лежу и долго думаю, что: «рано или поздно, но меня погубит эта роль», но в то же время, я не могу жить без музыки. Хотя если честно, не все, то, что мне приходится делать мне нравится. Я не очень люблю блатную музыку, моя личная страсть это джаз. Иногда слушая на трезвую голову то, что я пел и вытворял под градусом, я выпадаю в осадок. Но людям это нравится, и я просто даю им, то чего они хотят от меня.
-А вот вы после больницы вернетесь в Ленинград, будете снова петь? – поинтересовался Борис.
-Я не могу без музыки, я не могу без песен, ну конечно же, теперь я буду петь что-нибудь более серьезное, лирическое. Я ведь тоже очень сильно изменился за это время. У меня сейчас совершенного иные чувства ко всему, – ответил с грустной улыбкой на лице Аркадий.
-Аркадий Дмитриевич, вы меня извините, но мне уже пора идти, – сказал Борис посмотрев на часы. – Мне было с вами действительно очень приятно пообщаться, – после этих слов Ивановский младший ушел, а Северный вернулся обратно в свою палату.
 Однажды, когда Северный шел по больничному коридору, к нему подошел один из врачей и сказал:
-Аркадий, я слышал, как ты поешь. Ты не хотел бы, выступить, скажем, в эту субботу в нашей больнице. Так сказать, дать что-то типа небольшого концерта?
-Я буду очень рад выступить для вас, – ответил с радостной улыбкой на лице Аркадий, ведь для него музыка эта и была вся его жизнь. На следующий день уборщицы, так тщательно вымыли полы и лестницы, что в некоторых местах можно было просто кататься, настолько бы скользкий пол. Аркадий после обеда спускался по одной из таких лестниц. Тут он подскользнулся на мокрых ступенях, Северный тут же упал вниз, да так неудачно, что сломал ногу. «Больно же как», – думал он про себя, вытирая рукой с глаз слезы, выступившие от мучительной боли, и пытаясь подняться, хватаясь за перила, но все его старания были тщетны. Мимо него проходил врач, увидев, как корчится от боли пациент, он тут же подбежал к нему:
-Аркадий, что случилось?! Ты что подскользнулся?
-Да…, – с придыхом ответил Аркадий, кусая губы, сморщившись от боли. – И по-моему, так удачно, что ногу сломал. Прошу вас посмотрите, это действительно так?! У меня адская боль, -  попросил Северный, жалобным взглядом посмотрев на врача. Тот, подвернув брюки, ощупал место ушиба, и действительно нога была сломана, каждое прикосновение к ней вызывало у Аркадия невыносимую боль. Врач тут же позвал санитаров, те принесли носилки и отнесли  Северного в палату. Уложив его на больничную койку, наложили ему гипс, вкололи обезболивающее. Когда боль немного поутихла Аркадий, тут же уснул. Разумеется, в таком состоянии, ни о каком концерте и речи быть не могло. Врачи, конечно, очень сильно расстроились, ну ничего нельзя было поделать. В одном из разговоров они затронули эту тему, как раз в присутствие Аркадия.
-Очень жаль, конечно, что получилось с Аркадием, – сказал один из врачей. – Хотелось послушать его пение вживую, но, наверное, не судьба.
-Ну, а что поделаешь, что у нас такие ступени в нашей больнице, – ответил со вздохом другой врач. – С каждым могло случиться, я тоже всегда хожу с боязнью, когда полы мокрые. – Северный внимательно смотрел на них, не понимая, почему они так расстроены.
-Скажите, а в чем собственно дело?! – с удивлением спросил Аркадий. – Я же не руку сломал? Играть я на гитаре смогу, и петь я в любом случае буду, гипс мне нисколько не помешает в этом деле. Мне бы только ногу положить на табуретку, что ли?! – начал размышлять Северный.- А в остальном проблем, нет ни каких, - этими словами он обрадовал врачей, предстоящий субботний концерт не стали отменять. Пациенты перенесли Северного на руках на сцену, соорудив для него специальный стул. И не смотря на неудобства из-за загипсованной ноги, Аркадий взял в руки гитару, и запел своим дивным голосом. Он пел для больных и врачей. Концерт получился чудесным, все остались довольны, в том числе и сам Северный. Он проявил на этом вечере свой истинный артистический талант и в полной его мере. Некоторым из присутствующих действительно было его очень жаль, что Аркадий, будучи в таком жалком и беспомощном состоянии находил в себе силы потрясающе петь, и еще при этом улыбаться и шутил, не взирая, на боль. Во всем его пении и чувствах исполнения песен, было видно, что он очень одинок, и у него ничего в жизни нет кроме этой безудержной любви к музыке. Аркадий столько вкладывал души в свои песни, что у многих появлялись на глазах слезы.
 Через несколько дней к Северному в гости вновь приехал Борис Ивановский, он принес очередной гостинец для певца. Увидев Аркадия в гипсе, молодой человек ужаснулся:
-Аркадий Дмитриевич, что вами случилось?! – спросил Борис, ставя пакет с мандаринами на тумбочку.
-А-а! Ничего страшного, – ответил Аркадий с улыбкой на лице, весело махнув рукой на свой недуг. – Подскользнулся, упал, очнулся гипс, – пошутил Северный, коронной фразой Юрия Никулина из фильма «Брильянтовая рука».
-То, что у вас такое хорошее настроение, это радует. Когда вас будут выписывать? – поинтересовался Борис.
-Да, уже скоро. Сейчас еще немного и меня выпишут, вот на ножки, как вставать буду, так меня сразу и отпустят, и поеду я свой родной город Ленинград. Если честно я уже очень соскучился по нему, по моим друзьям. Мне их здесь очень не хватает, – немного с грустью в голосе ответил Аркадий. В этот день Борис очень долго разговаривал с Северным на разные темы, и ему было очень интересно с ним общаться, он удивлялся, настолько Аркадий был умным и проницательным человеком. Время шло быстро, и вот уже Борису пора уходить, он простился с Северным, и вышел из палаты, Аркадий остался в больницы еще на несколько недель.
 В начале октября Северного выписали из лечебницы. Он вышел на волю обновленным человеком, полный энергии и радостных чувств. Ближе к обеду, Аркадий зашел в кафе, заказав себе поесть, пока он дожидался свой заказ, к нему подсел приличный человек лет сорока на вид в очень дорогой одежде. Будучи человеком общительным, Северный разговорился с незнакомцем.
-Я сам музыкант, пою тут и там, – начал Аркадий.
-А в каком жанре ты поешь? – поинтересовался мужчина, подвигая к себе тарелку с едой.
-В одесском стиле, но в основном Аркадий Северный, специализируется на блатной музыке, – стоило Аркадию произнести эти слова, как вдруг мужчина удивленно посмотрел на него.
-Ты что знаком с Северным?! – удивился тот.
-Ну, вообще-то я и есть Северный, – усмехнулся Аркадий. – Если не веришь, давай спою, – и достав из чехла гитару, Северный запел. Мужчина, не верил своим глазам, тут же загорелся желанием:
-Слушай, я ведь дипломат Алексей Петрович, – сказал он, протянув руку Аркадию. – У нас тут сегодня намечается закрытое мероприятие, будут только свои, ты не хотел бы сделать концерт для нас?! Все бы были очень рады!
-Ну, вообще-то я хотел сегодня уехать в Ленинград, но так как я еще не успел купить билет, то, хорошо я согласен спеть сегодня для вас, – ответил с улыбкой Аркадий.
 После обеда, через пару часов вместе с Алексеем Петровичем Северный был в Московском ресторане на закрытой вечеринке для дипломатов, где были только высокопоставленные люди. В том числе на этом вечере был Косыгин, которому очень нравилось, как Северный поет, после этого он несколько раз вызывал Аркадия попеть лично для него на свой день рождения. Своим выступлением в тот вечер Северный произвел настоящий фурор на высокопоставленную публику. За его выступление Аркадию дали полный чемодан денег. На этом банкете Северный был гвоздем программы, дипломаты выпили за его здоровье, и за успех в его творчестве. Аркадий в этот вечер выложился, он еще не оправился от болезни ведь нога у него все еще очень болела, доставляя ему боль во время ходьбы. Он очень устал в этот день, так как большую часть времени ему пришлось проводить стоя перед зрителями. Ослабленный, Аркадий вышел из ресторана с полным дипломатом денег. Добрел до ближайшей скамейки, присел на нее, поставив чемодан рядом с собой. Вечер был теплым, измотанный и обессиленный Северный, совершенно не заметил, как от усталости уснул. В это время, пока он спал, кто-то из прохожих увел у него дипломат с деньгами. Проснувшись, Аркадий сразу же заметил пропажу: «Вот, сволочи!», – произнес он с досадой, но делать было нечего, это мог сделать кто угодно. Не имея ни копейки денег в кармане, Северный поднялся с злополучной скамейки, и побрел на почту. Зайдя в телефонную будку Аркадий стал набирать номер Дмитрия Калятина, и поднеся трубку к ухо стал ждать. Как только Северный услышал голос Калятина, не объясняя причины проблемы, взволнованным голосом он сказал:
-Михалыч, выручай - ни копейки денег, не на что уехать. Я до сих пор в Москве!
-Хорошо, Аркаш, сейчас я вышлю тебе денег, – ответил Калятин,, тут же быстро собравшись пошел на почтамт, и выслал нужную сумму в Москву Аркадию до востребования. Уже на следующий день Северный вернулся в Ленинград. По-приезду в родной город он сразу же со станции поехал к Калятиным домой. Вернувшись домой, радостный и счастливый, Аркадий буквально с порога начал благодарить Дмитрия:
-Димочка, спасибо, тебе огромное! Ты меня выручил, даже не знаю, как тебя отблагодарить! – обнимая Калятина, сказал Северный.
-Аркаш, а что у тебя там случилось?! – удивленно спросил Дмитрий Михайлович. – Ты ведь мне по телефону, толком ничего не объяснил!
-О! Это интересный случай произошел со мной в Москве, – начал с улыбкой Аркадий, проходя в комнату и садясь на диван, прихрамывая.
-А с ногой у тебя что, че хромаешь? – спросил Калятин, садясь рядом с ним.
-Да, это я в больнице с лестницы упал и сломал ногу, – ответил Аркадий, оптимистично махнув рукой. – Ну, уже все срослось за это время. Так вот, Михалыч, что со мной произошло в столице. Захожу я в кафе, таки  пообедать сажусь. Пока ждал свой заказ, тут ко мне подсаживается мужик. Ну, мы с ним разговорились. Я говорю – Аркадий Северный. Он как услышал, что с самим Северным сидит, тут же мне говорит: «Пойдем со мной на закрытое мероприятие, попоешь для дипломатов». А он как раз оказался одним из них. Ну, я ему говорю: «Хорошо, пойдем». Ну, пошли мы с ним, там все по приглашению, стольник с каждого лица. Ну, он за меня заплатил. Ведь у меня таких денег с собой не было, и говорит швейцару: «Сегодня для нас будет петь Аркадий Северный, вот это он», и на меня показывает. Тот сразу автограф у меня попросил, ну я расписался на память, – Аркадий рассказывал Дмитрию с таким оживлением, размахивая руками. Но Калятин, только скептически кивал головой, думая про себя: «Знаю я твои байки Аркаш!». – Ну, в общем, я спел для них. Там столько было известных людей, даже сын Громыко присутствовал на этом банкете. По окончанию они дали мне целый дипломат денег!
-Аркаш, а куда же он делся этот дипломат?! – с усмешкой спросил Калятин.
-После концерта, я вышел на улицу, сел на скамейку, ну и придремал. Просыпаюсь, смотрю, а деньги увели. Ну, я сразу пошел на почтамт звонить тебе. Вот такая история, – иронично улыбаясь, ответил Аркадий. На его рассказ Дмитрий Михайлович тяжело вздохнул, он не верил Северному, решив, что это очередная мистификация Аркадия, а вот Софья Григорьевна поверила его словам. Но верили они его рассказу или нет, для Северного, это никакого смысла уже не имело, ведь ему, так и не удалось воспользоваться этими деньгами.

Глава 22

Концерт с «Крестными отцами»

 По приезду из Москвы Аркадий продолжает жить в семье Калятиных, теперь он больше не пьет, вновь вера в лучшее все больше и больше посещает его. Северный надеяться, что в этот раз он обязательно начнет все с чистого листа, исправив прошлые ошибки. Но почему-то у него теперь портятся отношения с сыном Дмитрия Михайловича Сергеем. Внутри семьи вновь возникают скандалы. Аркадий начинает осознавать, что рано или поздно, но если все будет так продолжаться, ему придется покинуть этот уютный дом, где он прожил столько времени. Чтобы хоть как-то уйти от этих скандалов Северный постоянно обитает у своих друзей. Видя отличное состояние Аркадия, как самочувствие, так и жизненный подъем, Сергей Иванович начинает готовится к новым записям и концертам. И уже в конце ноября 1976 года на квартире у Владимира Раменского начинается запись очередного концерта Северного и ансамбля «Братьев Жемчужных», под названием  «Из серии А». Один из шедевров в исполнении Аркадия Северного, который он записывает на одном дыхании. На этот концерт Сергей Маклаков в качестве звукооператора приглашает Виктора Набока – хохла, малоизвестного ленинградского коллекционера. Он уже давно хотел побывать на записи Аркадия, но его не приглашали, но, наконец-то, Виктор уговорил Сергея Ивановича, чтобы тот разрешил ему принять участие в концерте, и под его натиском Маклаков согласился. На этом концерте Набока и познакомился с Северным. Так же в записи принимал участие Дмитрий Калятин, который занимался подборкой текстов песен для концерта. Все участники в сборе, начинается запись:

«И вот началась наша новая серия, концэртов, которая будет называться «Под серией «А». Очень в Москве меня почему-то полюбили, ГУМ почему-то забыли? И мы таки им споем», – произносит вступительные слова Аркадий с задорной улыбкой на лице, вспомнив свои неофициальные концерты в столице, после этого он начинает петь свой лирический концерт.

В Москве ночные улицы,
В неоновых распятиях!
У ресторана, - Володя, – Аркадий с улыбкой посмотрел на Владимира Раменского, подмигнув ему глазом, дескать, ох знаем мы о ком идет речь, тот же с улыбкой внимательно слушал исполнение друга.

«Умницы» целуются в объятиях.
Средь них и ты влюбляешься,
В семнадцать с половиною,
В чужих ногах валяешься,
С глазами небо синего.

Забыла чистопрудную!
В больных домах начуешь ты,
Зовут тебя там Чудною,
И по рукам кочуешь ты.

Кого-то жадно ищешь ты,
Пойдешь дорогой длинною,
Потом глаза заплаканы,
В семнадцать с половиною….

***

На Колыме, где север и тайга вокруг!
Среди замерзших елей и болот,
Тебя я встретил, тогда с подружкой,
Сидевших, у костра вдвоем.

Шел крупный снег, и падал на ресницы вам!
Вы северным сеяньем увлеклись,
Я подошел к вам, и подал руку вам,
Вы встрепенувшись, поднялись.

Я полюбил очей твоих прекрасных свет,
И внес вам предложение дружить,
Вы дали слово, быть моею,
И вместе, неразлучны быть.
 
В любви и ласки, время не заметно шло,
Настал тот день и кончился ваш срок.
Я провожал вас тогда на пристань,
Мелькнул ваш беленький платок.

И с этим часом началась болезнь моя,
Вначале я не спал и все страдал,
Я проклянаю, тот день разлуки, }х2
Когда на пристань провожал…!

Потрясающе красивая песня о любви ссыльных, которую они пронесли через всю жизнь, в исполнении Аркадия. К этому времени Северный приобрел из-за постоянных срывов и курева хрипловатый голос. Он стал гораздо ниже, чем был в семьдесят четвертом, но именно этот низковатый тембр голоса, предавал особый шарм в исполнении этой и последующих песен. Ему с удивительной четкостью и любовью удалось выразить все чувства написанные в этой песне.

Помню двор занесенный,
Снегом белым пушистым,
Ты стояла у дверцы голубого такси.

У тебя на ресницах,
Серебрились снежинки,  }х2
Взгляд усталый и нежный,
Говорил о любви!

Дни проходят в разлуке,
Твои чувства увяли,
Я как прежде тоскую,
Вспоминая тебя!!!

Пусть суровые годы,
Пролетят безвозвратно! }х2
Ну, тебя я как прежде,
Буду помнить тебя….

***

Я спешил и тихо падал снег,
За окошком метель тихо пела,
Я пришел сказать тебе:  }х2
«Хочешь, буду твоим Ромэо?».

Ты ушла, и тихо падал снег,
Под ногами искрясь сверкая,
Еще долго насмешливый смех, }х2
Раздавался, в ушах стихая.


Пролетела зима давно,
Вот однажды, в середине лета,
Ты пришла, и сказал мне: }х2
«Хочешь, буду твоей Джульеттой?».

Я смотрел тебе долго вслед,
И все думал: «Зачем, мир, так создан?
Почему этот твой ответ, }х2
Прозвучал, так ужасно поздно…».

Аркадий исполняет эти пени, так, как будто он поет о самом себе, с болью и досадой, как в голосе, так и в мимике лица и жестах рук. Ведь и он сам, прошел через боль разочарований в своей жизни, а в своих песнях он просто выплескивал свою душу, все, что в ней накопилось за многие годы одиночества.

Я больной разбитый одинокий,
Пред собой я вижу три пути,
И стою одни на перекрестке, }х2
И не знаю мне куда идти? 

Влево мне знакомая дорога,
Вся она травою поросла!
И по ней не ходят больше ноги, }х2
Знать дорога к гибели вела.

Вправо мне знакомая дорога,
Был парнишкой я по ней ходил,
Ни дошел до берега крутого, }х2
И меня старик остановил….

На концерт пришла Тамара-Джан, в этот раз она принесла с собой кинокамеру, чтобы заснять на память великолепное выступление Аркадия Северного, любимого исполнителя и лучшего своего друга. Только она включила ее, и начала снимать выступления, по залу пошл сильный треск, этот шум пошел на микрофоны. И без того условия записи были ужасные из-за того, что квартира Раменских находилась на первом этаже. Комнату, где планировалось запись концерта, приходилось по периметру всего зала занавешивать марлевыми простынями и одеялами, чтобы хоть как-то убрать посторонние шумы, а тут такой треск. Сергей Иванович не выдержал, понимая, что из-за своей прихоти Тамара сейчас сорвет им запись. Он подошел к ней со словами:
-Вырубай камеру.      
-Ну, почему? Разве вы не хотите, чтобы была запись на память об Аркадии?! – удивленно спросила Тамара-Джан.
-Слушай, ты мне сейчас своей жужжалкой концерт сорвешь на хрен. Ты видишь? Какой фон идет на микрофоны, ни черта не слышно! Вырубай ее, и уходи! – возмущенно ответил Сергей Иванович.
-Хорошо, больше не буду, – ответила с досадой Тамара, выключая видеокамеру.

Я паромщик старый и бывалый,
«Ты постой парнишка, погоди!
Лучше ты иди прямой дорогой, }х2
Ты найдешь и счастье в пути».

Так всю жизнь я шел прямой дорогой
Шел дорогой, а счастье ни искал!
И всю жизнь мечтал о переправе, }х2
На тот берег, где я не бывал….

Закончив петь, Аркадий подошел к Маклакову со словами:
-Сереж, зачем ты Тамару выгнал, она ведь не знала, что так получится?!
-Аркаш, еще немного и все к чертовой матери пришлось бы переделывать! – ответил ему Сергей Иванович. – Ты бы стал?
-Ну, весь концерт, конечно же, не стал. Ну, если что-то с записью в одной двух песнях, то я тебе все перепишу, – сказал Северный.
-Да, ничего ни надо переделывать я во время подсуетился, а Тамара, она умная женщина, должна понять меня, – ответил Сергей Иванович. Тут к микрофону, подошел с вступлением Дмитрий Калятин:
-Дорогие товарищи, Аркадий Дмитриевич, в этом году покидает нас на гастроли. Он поедет в ближайшее время в Рим, потом поедет в Вену, а потом скоро к нам вернется. И так в связи с этим мы хотим ему дать, послушать, что он нам приготовил для нашей программы зарубежной, – после слов Дмитрия, Северный подошел к микрофону, взяв в руки текст песни. Аркадию предстояло исполнить в этот момент еврейскую песню на иврите «Хава Нагила». И под плач скрипки в распевке он начинает:

Хава нагила, хава нагила,
Хава нагила вэнисмэха!
Хава нагила, хава нагила,
Хава нагила вэнисмэха
Хава нэранэна, хава нэранэна
Хава нэранэна вэнисмэха
Хава нэранэна, хава нэранэна
Хава нэранэна вэнисмэха.

У-р’у, у-р’у а-хим
Уру ахим бэлэв самэях

Хава нагила, хава нагила,
Хава нагила вэнисмэха….

Своим зажигательным пением для несуществующих забугорных гастролей, Аркадий заводит весь зал, ни кто из присутствующих и не ожидал, что человек, который собственно и иврит не знает, может так потрясающе исполнить эту песню. Под конец музыканты, наплясавшись вдоволь, закончили выступление под бурные аплодисменты. В общем, концерт получился очень насыщенным по своему содержанию, лирический и местами веселый, так же как и в жизни самого исполнителя песен Аркадия Северного. По завершению концерта, вместе с Калятиным Аркадий поехал к нему домой, но это будут последние дни, когда он живет в их семье.
 Вначале декабря вновь разгорелся внутрисемейный конфликт. На этот раз Сергей Калятин выпалил в гневе Аркадию:
-Зачем вы вновь вернулись в нашу семью?! – кричал сын Дмитрия Михайловича. – Из-за вас мой отец с матерью разошлись! И вы еще смели вернуться в наш дом!
-Сереж, ты же прекрасно знаешь, что мне некуда пойти. Ты же знаешь, что мне негде жить. И поверь мне, я действительно не хотел, чтобы так произошло у твоих родителей, мне, правда очень жаль, – спокойно ответил ему Аркадий.
-Да, вы никому не нужны, вот поэтому и присосались к нашей семье! – выпалил Сергей.
-Зачем ты так…, говоришь, – нервно взглотнув, произнес Северный, подойдя к Калятину младшему, и сев рядом с ним на диван. – Сереж, этими словами…, говоря их мне в лицо, ты мне делаешь очень больно. Зачем?! Ведь я никогда и ни чем тебя не обидел? Я понимаю, что это юношеский максимализм. Ты злишься на меня из-за твоего отца. Но ты не представляешь, насколько сделал мне сейчас больно, бросая мне в лицо такие слова. Ты меня очень обидел…, – ответил Аркадий, тяжело вздохнув, пытаясь заглянуть в глаза парню. Тут вошла в зал Софья Григорьевна:
-Сергей, немедленно извинись перед Аркадием! Ты не имеешь право, так разговаривать с человеком, на много тебя старше!
-Я не буду перед ним извиняться! Пусть он извиняется перед нами! А еще лучше, пусть он уходит отсюда! – продолжал кричать сын Калятина.
-Сергей! Ты меня позоришь своим поведением! – возмутилась Софья, пытаясь хоть как-то успокоить сына.
-Пусть он убирается из нашего дома! – выкрикнул Сергей, отвернувшись от Аркадия. – Мама скажи ему, пусть он уходит!
-Аркадий, пойдем, выйдем, – тихонько, рукой прикоснувшись к плечу Северного, сказала Софья Григорьевна, выводя его из комнаты в коридор. Тяжело вздохнув, Аркадий поднялся с дивана, и последовал за Софьей.
-Аркаш, ты прости его за такое поведение, ну что с него возьмешь, молодость, – начала Калятина смотря в глаза Северному.
-Софа, я на него не обижаюсь, но если честно мне действительно очень больно из-за этих слов, так нельзя, скажи ему это, – опустив глаза вниз, с грустью в голосе сказал Аркадий.
-Аркаш, ты, наверное, понимаешь, что тебе здесь нельзя больше оставаться, – произнесла Софья, тихим голосом. – Тебе лучше уйти, не обижайся только.
-Да, я не обижаюсь, – со слезами на глазах ответил Аркадий. – Все понимаю, – после этих слов Северный собрал свои вещи, отдал ключи Софье Григорьевна, и повесив гитару на плечо ушел из дома Калятиных. На этот раз он направился в дом Николая Гавриловича Рышкова, что бы тот дал ему приют на какое-то время.
 При виде на своем пороге Аркадия, Николай Гаврилович, на его просьбу, чтобы тот разрешил ему пожить у него, без всяких слов согласился принять к себе несчастного человека. Уютная квартира и приличная семья Рышкова вполне устраивает общительного и неприхотливого Аркадия, тем более, что ему отвели диван в зале. Крыша над головой есть и кормят здесь хорошо, и не взирая на то, что его вновь выгнали, Северный по своему счастлив. Он ведь теперь не пьет, и еще надеяться вернуться обратно в свою семью. В одни прекрасный декабрьский день Аркадий позвонил Галине Даниловне:
-Добрый день Галина Даниловна.
-Здравствуй Аркадий, как у тебя дела? – поинтересовалась его бывшая теща.
-Спасибо, что спрашиваете. У меня все хорошо. Я бросил пить, и живу сейчас у Николая Гавриловича Рышкова. Это очень состоятельная и приличная семья, – ответил с улыбкой на лице Аркадий.
-Аркадий, я очень рада, за тебя. Рада, что у тебя все налаживается, – ответила Галина Даниловна, она действительно была рада за бывшего зятя, так как всегда испытывала к Аркадию самые теплые чувства, он для нее был, как сын.
-Галина Даниловна, как Наташенька? – поинтересовался Аркадий, так как у него была только одна мысль в голове: «как с ней встретится?».
-У нее все хорошо, растет наша девочка. Спасибо, что спросил, – ответила ему с улыбкой его бывшая теща.
-Галина Даниловна, я очень давно с ней не виделся. Вы не могли бы придти с ней ко мне в гости, хотя бы на час?! Я вас очень прошу, пожалуйста?! – попросил Северный в этот момент у него даже голос дрогнул от волнения. Галина Даниловна, немного помолчала в телефонную трубку, потом ответила:
-Хорошо, Аркадий, я привезу Наташу к тебе. По какому адресу ты сейчас проживаешь? – спросила Галина Даниловна.
-Огромное вам спасибо! – с радостной улыбкой на лице и блеском в глазах поблагодарил Аркадий. – В данный момент я живу по адресу Свердловская Набережная, – Северный назвал под запись дом и квартиру Галине Даниловне, записав адрес, она простилась с бывшим зятем.
 На следующий день, ближе к вечеру к Николаю Рышкову пришел знакомый, и они расположившись в зале, вели мирную беседу, а Аркадий, сидя в кожаном кресле, положив нога на ногу, курил сигарету травя анекдоты. Он бы в своем костюме, отглаженной рубашке с запонками, в галстуке и домашних тапочках.
-Ну, вот еще тоже из этой серии анекдотов, – продолжил Северный с хитрой усмешкой на лице. – Моня идет у нас по Невскому, а под глазом у него такое фуфло. А навстречу ему Хайм. «Ах!». Увидев у него фуфло под глазом. Ну, он у него и спрашивает: - Послушайте, что с вами случилось? – Ой, не говорите мне за эту жизнь. Иду я вчера домой. И вспомнил, что моя жена просила меня зайти в гомеопатическую аптеку, купи мне там лекарство. Я захожу таки. Только подхожу к аптеке. Хотел в нее уже зайти. Ну, и у меня расшнуровался ботинок. Я нагнулся его зашнуровывать, и чувствую, Рабинович, что мне кто-то целиться в зад. Но я во время успел обернуться! – закончил Северный рассказывать анекдот. Естественно Рышков с гостем, чуть со стульев не попадали со смеху. Аркадий хотел рассказать еще один анекдот, но тут в дверь позвонили. Жена Николая Гавриловича пошла открывать дверь. На пороге стояла Галина Даниловна с Наташенькой.
-Здравствуйте, нас пригласил к вам Аркадий. Он предупредил вас, о том, что сегодня должны придти его дочь с бабушкой? – спросила Галина Даниловна.
-Да, конечно. Заходите, Аркадий сейчас ждет вас вместе с моим мужем в зале, – ответила жена Рышкова. – Прошу вас раздевайтесь, – сказала она, впуская в квартиру Галину Даниловну с маленькой Наташенькой. Гости сняли с себя верхнюю одежду, и прошли в зал, где сидел Аркадий. Увидев дочку, Северный встал с кресла, затушив сигарету в хрустальной пепельнице, и с радостью подскочил к ней обнимая и целуя ее.
-Здравствуй, девочка моя! Как ты, как у тебя дела? – спросил Аркадий, смотря на подросшую дочь, искрящимися от счастья глазами, оттого, что видит ее сейчас, что может ее обнять, прижать к себе.
-Папа, здравствуй, – сказала Наташа, целуя отца. – У меня все хорошо. А ты теперь здесь живешь? – поинтересовалась она, обернувшись в сторону на незнакомых ей людей.
-Да, Наташенька. В данный момент я живу в этой квартире, вот у этого хорошего человека. Познакомься с ним, его зовут Николай Гаврилович, – произнес Северный, представляя дочери Рышкова. – Николай Гаврилович, познакомтесь, это моя дочка Наташенька.
-Здравствуй, Наташа, я смотрю, ты уже большая девочка, сколько же тебе уже лет? – наклонился к ней Рышков. В тот момент он показался маленькой девочке, просто огромным, этот полный человек, с лысеющей головой, маленькими карими глазами и длинным носом.
-Здравствуйте, мне уже пять лет, – ответила Наташенька, посмотрев на мужчину, хотя ее в тот момент волновал только ее папа, с которым она давно не виделась.
-О! Уже много, – ответил с улыбкой Николай Рышков.
-Да, она у меня уже большая девочка, – ответил Аркадий, целуя дочку в щеку, и взяв девочку на руки сел в кресло, посадив Наташеньку к себе на колени.
-Аркадий, а давай я тебя сфотографирую с дочерью на память? – поинтересовался Николай Гаврилович, беря в руки фотоаппарат. – Улыбайтесь, – сказал он, фотографируя улыбающихся, и очень счастливых Аркадия и Наташеньку. Для Северного это был самый радостный и счастливый момент в жизни. От переполнявшей его радости он буквально светился изнутри.
-Николай Гаврилович, а можно я сфотографирую дочку одну на память? – спросил Аркадий, усаживая Наташеньку в кресло, и беря в руки фотоаппарат. – Наташенька, смотри на меня, – сказал Северный с улыбкой на лице, поднося к глазам объектив. Девочка маленьким пальчиком подперла пухленькую щечку, и стала позировать отцу. Сделав снимок, Аркадий отдал фотоаппарат Рышкову, а сам сел опять в кресло, усаживая себе на колени Наташу.
-Расскажи мне, чем ты сейчас занимаешься? Как мама? – поинтересовался Аркадий у дочери, смотря на нее радостными глазами.
-Я сейчас уже изучаю букварь, читаю, пишу, считаю, – ответила Наташенька, смотря на отца.
-Молодец, – одобрил Аркадий, целуя дочку в лобик. Он был безумно счастлив, что у него растет такая умная девочка, и в то же время ему было очень больно в душе, потому что он, не мог видеть ее каждый день, видеть как она растет и взрослеет. – Я думаю, что скоро ты мне будешь читать книжки и писать поздравительные открытки, – сказал Северный, обнимая дочку и прижимая к себе.
-Буду, папа, – ответила Наташа.
-А как мама? Как она себя чувствует, как у нее дела? – с растерянностью в голосе спросил Аркадий.
-Мама хорошо себя чувствует, ходит на работу, лечит людей.
– Я рад за нее, что у нее все хорошо, – ответил Аркадий с улыбкой, он надеялся, что очень скоро он воссоединится с семьей.
-Папа, а ты можешь мне ответить на один вопрос? – сказала Наташа, посмотрев на отца.
-Да, конечна, что ты хочешь у меня спросить? – поинтересовался Аркадий с радостной улыбкой на лице.
-Папа, скажи мне, а разве у ребенка может быть два папы? – спросила девочка, удивленно смотря на отца.
-А почему тебя заинтересовал именно этот вопрос? – переспросил Аркадий, внимательно посмотрев на дочку, перестав при этом улыбаться.
-Просто к маме приходит один дядя, и она мне говорит, что он скоро будет моим новым папой. А ты?! Ты же остаешься тоже моим папой?! – удивленно спросила Наташа, смотря на отца. От этих слов Аркадий тут же изменился в лице. Стал мрачным, нахмурил брови, тяжело вздохнул, взглатывая сухой ком, подступивший к горлу. Но он все-таки попытался скрыть все то, что у него сейчас происходило, под улыбкой.
-Ну, конечно же, я твой папа, и останусь им навсегда…, он будет только для мамы мужем, ну ни как ни отцом для тебя. Мама и папа у ребенка всегда бывают только одни, – ответил Аркадий, грустно опустив глаза вниз. – А он к тебе хорошо относится? – спросил Северный, посмотрев на дочку большими расстроенными глазами.
-Нормально, – ответила Наташа. – Папа, а почему ты с нами не живешь? Ты что нас больше не любишь?
-Ну, что ты такое говоришь, я вас очень люблю! Дороже чем вы с мамой у меня больше нет никого на свете, – прошептал Аркадий, прижимая дочку к себе, и еле сдерживая слезы. Он не знал, что ответить на ее вопрос, у него только и крутилась одна мысль сейчас в голове: «Значит, я потерял Валю. Потерял, и мне больше ее никогда не вернуть. Как жаль…, что все так…, получилось. А я думал, что еще все можно изменить…, что еще все можно вернуть…. Но я опоздал…, и теперь уже ничего не вернешь…. Я потерял моих девочек…. Раз и навсегда. И теперь с ними будет жить какой-то посторонний мужик…, и Наташа будет называть его папой. Ну, он же ей не отец…, он для нее никто! Посторонний человек…. А любить? Он ведь никогда не будет любить ее так, как люблю ее я?! Мою девочку», – подумал про себя Аркадий. Еще некоторое время он побыл с дочкой, хотя на душе у него скреблись кошки. Тут пришло время прощаться. Аркадий проводил Наташеньку в коридор, помогая одеться ей и Галине Даниловне, подав бывшей теще пальто. Пока он ее одевал, задал интересующий его вопрос:
-А, что у Валентины появился мужчина?
-Аркадий…, ты же понимаешь…, – начала Галина Даниловна.
-Да…, я все понимаю. Можете не объяснять, – ответил с болью в голосе Аркадий. – Передайте…, пожалуйста, Вале…, что я ее по-прежнему очень люблю…, и желаю ей быть счастливой с этим мужчиной, – с трудом произнес Аркадий. Наклонившись к Наташеньке, поправил на ней шапочку, поцеловав ее. Он попрощался с дочерью и с Галиной Даниловной, после чего опять вернулся в зал, но на этот раз Северный уже не травил анекдотов. Весь вечер он был угрюмый. Все к чему Аркадий пытался, хоть как-то стремиться, стало для него бессмысленным. Он бросил пить. А для кого он бросил пить? Для себя что ли? Нет, ему это было не нужно, просто Аркадий хотел вновь вернуться в семью, но теперь было уже слишком поздно. И теперь Северному уже стало все равно, что с ни будет, все, что он хотел вернуть, все рухнуло в одночасье. И уже на следующее утро Аркадий снова начал пить, топя свое горе в проклятом вине.
 А тем временем судьба выкинула еще один фортель. По «Голосу» передали песни «Братье Жемчужных», после чего всем ансамблем заинтересовались в КГБ, что было крайне неприятно. Ребята тут же разбежались, кто куда мог, зная, что одного из них загребли в Большой дом. Коллекционеры стали прятать и уничтожать нежелательные записи концертов. Сергей Иванович отвез свои пленки к другу на дачу, там было безопасно их хранить. Вскоре ему позвонили соответствующие органы, пригласили на разговор. Маклаков тогда очень сильно нервничал, ведь у него были судимости, но правда беседа оказалась недолгой, и без последствий, его отпустили, ничего не добившись от него, и не найдя в его квартире. А вот Аркадию повезло меньше. В один из вечеров он шел пьяный по улице. И к нему подошли двое милиционеров, разговор был недолгим, Северного забрали, только на этот раз не в вытрезвитель, а совершенного в другое место. Его отвезли в лечебно-трудовой профилакторий на принудительное лечение. Место это напоминало своеобразную зону, с жестким порядком и режимом, малейшее нарушение которого, строго наказывалось. Обращение с людьми здесь было как в концлагерях. И без того не сладкая жизнь Аркадия превратилась а ад с ужасными условиями жизни, и лечения. В первые же дни, пребывания в этом жутком месте, Северного накачали дисульфирамом, от которого ему стало крайне плохо. Открылась страшная рвота, от боли раскалывалась голова. Аркадий кое-как добрался до койки, лег на нее, скрючившись от боли. Сердце у него колотилось так, что казалось, что оно вот-вот разорвется и выскочит из груди. Северный схватился за сердце рукой. Он долго лежал неподвижно, расширенными зрачками смотря на грязно-желтый облупившийся потолок своей темной, унылой камеры. Аркадий прекрасно понимал, что если так пойдет и дальше, он просто может умереть. Ведь он же совсем недавно прошел курс лечения в Москве. Нужно что-то было делать, ну что можно было сделать, когда ты заперт в четырех стенах, а когда тебя выпускают, то все что ты делаешь, происходит под бдительным контролем надзирателей.  Правда спустя пару дней, судьба ему улыбнулась, их вывезли за территорию ЛТП на работу. Для Аркадия это было большой удачей, рабочих здесь было много, и за всеми уследить было просто невозможно. И как только выдался подходящий момент, когда надзиратели находились на другом участке, Северный оставил свою работу и пошел в сторону ворот, откуда их привез грузовик, прячась за стенами бараков. А когда Северный вышел за пределы трудового лагеря, он пустился бежать прочь от этого проклятого места. В этот момент Аркадий не думал, что с ним будет, если его поймают, ноги несли его по белому снегу, а холодный ветер свистом раздавался в ушах. Когда он оказался на приличном расстоянии от этого места, Северный прильнул спиной к кирпичной стене какого-то дома. Схватился рукой за печень, так как из-за такой пробежки, у него все жгло и болело в правом боку. Сплюнув и немного отдышавшись, Аркадий пошел вперед озираясь по сторонам. Он все еще боялся, что его схватят, тем более на Северном была надета роба, на которой красовался пятый номер, что естественно привлекало к нему внимание. Но не смотря на свой внешний вид, Аркадий все-таки добрался до дома Сергея Ивановича. Когда Маклаков увидел Северного в таком состоянии, он был в шоке:
-Аркадий, что с тобой случилось?! – с ужасом произнес Сергей Иванович, впуская Северного в квартиру.
-Сереж и не спрашивай, – отмахнувшись рукой, сказал Аркадий, снимая с себя робу, и бросив ее на пол. – Я сегодня сбежал из ЛТП. Не знаю, будут они меня искать или нет, но…, – Северный на секунду замолчал.  - …Сереж они там с людьми обращаются как со скотиной, и даже хуже. Понимаешь Сереж это зона…, самая настоящая зона, плюс ко всему прочему тебя еще накачивают такой-то дрянью, от которой копыта можно откинуть.
-Ну, Аркаш, но ты даешь! – произнес Сергей Иванович, удивленно смотря на потрепанный вид Северного. – А с этим, что мне делать? – поинтересовался Маклаков, указав пальцем, на робу, лежащую на полу.
-Хочешь сожги, а можешь выбросить. Мне все равно, что ты с ней сделаешь, у меня сейчас самое большое желание вымыться, переодеться во что-нибудь чистое, лечь и отрубиться, – ответил Аркадий, посмотрев на Сергея Ивановича усталыми глазами. – У тебя же есть, во что переодеться?
-Конечно, щас что-нибудь подыщу для тебя. Иди пока в ванную, – ответил Маклаков, поднимая с пола робу, а Аркадий вошел в ванную комнату, где он, наконец-то, смог нормально помыться, после этого он оделся в чистые вещи, которые ему дал Сергей Иванович, и совершенно обессиленный, лег на диван и уснул. Несколько дней он пробыл в доме Маклакова, а потом покинул его, вернувшись к своей прежней жизни, как будто ничего и не было.    
 После этих событий случившихся с Северным, он погрузился в глубокую депрессию. Но когда все немного поутихло, 26 декабря Владимир Мазурин вместе с Маклаковым решили сделать запись очередного концерта с Аркадием. Он собрал новый ансамбль, дав ему звучное название «Крестные отцы», с которыми Северный должен выступить в этом году, сделав новогодний подарок для своих поклонников. И вот у него на квартире в Купчино собираются музыканты и его знакомые. Предварительно он сделал пробную запись, все получилось в лучшем виде, а сегодня начинается запись концерта Аркадия Северного с ансамблем «Крестные отцы».
 Все уже собрались, уже начали писать концерт, а Аркадия все нет. На запись пришел Сергей Иванович Маклаков. Тут к нему подскочил взволнованный Мазурин:
-Сереж, ты мне скажи что случилось?! Где Аркадий?!
-Я не знаю?! – возмущенно сказал Сергей Иванович. – Сейчас буду звонить ему, – после этих слов Маклаков начал звонить по всем  телефонным адресам, где бы мог находиться Аркадий, но все ему отвечали: «что понятия не имеют, где сейчас Аркадий». Наконец-то Сергей Иванович, позвонил Рышкову:
-Коля, привет! Скажи мне, а Аркадий сейчас часом не у тебя? – поинтересовался Маклаков.
-Да, Аркадий у меня. Мы тут сейчас сидим с ним, выпиваем, – ответил с улыбкой Николай Рышков.
-Коль, я сейчас приеду к вам, – сказал Сергей Иванович, быстро оделся, и сев в машину поехал к Николаю Рышкову. Спустя некоторое время Маклаков был уже у дома Николая Гавриловича, зашел в подъезд поднялся по лестнице. Дверь ему открыл хозяин дома:
-Еще раз здравствуй, Сереж, заходи, – сказал Рыжков, впуская в квартиру Маклакова. Не разуваясь Сергей Иванович прошел на кухню, где сидел Аркадий и мирно, не о чем не подозревая, пил коньяк вместе с Николаем Рышковым.
-Аркадий, ты что тут делаешь?! – возмущенно закричал Сергей Иванович. – Ты, что обалдел! – Северный повернул голову, в сторону Маклакова, внимательно посмотрев на него.
-Сереж, а в чем собственно дело? Ты меня спрашиваешь, что я тут делаю. Отвечаю, я пью коньяк, как ты уже заметил, – ответил Аркадий, наливая себе рюмку и выпивая ее залпом. – Сережа присоединяйся к нам, – с хмельной улыбкой предложил Северный.
-Аркадий, ты что забыл, где ты сейчас должен находиться?! – возмущенно спросил Маклаков. Аркадий вновь посмотрел на него, не понимая в чем дело. – Аркадий у тебя сегодня концерт с «Крестными отцами»!!! – ответил Сергей Иванович.
-А зохэн вэй! Точно! – взявшись рукой за голову, произнес Аркадий. – Я совсем забыл. Прости меня, пожалуйста, – попросил прощения Северный, виновато посмотрев на Маклакова. Он действительно забыл о том, что должен быть на записи концерта сегодня. Но его можно было понять, ведь у Аркадия сейчас мысли были совсем о другом.
-Аркадий, забыл, не забыл! Быстро собирайся, и поехали, машина ждет у подъезда, – произнес Маклаков. Северный в считанные секунды оделся и они вышли из подъезда, сели в машину, и поехали в Купчино.
 Вскоре Сергей Иванович и Аркадий приехали на квартиру Мазурина. Правда, они опоздали на первую половину концерта. Но ничего, Северный снял с себя верхнюю одежду, подошел к микрофону, на ходу импровизируя, делает все в лучшем виде. Невзирая на свое состояние, в котором он сейчас находится, и боль в душе Аркадий Северный перед вами:

«Вы простите меня, пожалуйста…. Я чуть-чуть запоздал. Дело в том, что в Ленинграде начался таки туман, – только туман этот был не Ленинграде, а в душе самого Аркадия. Он с грустью, пьяными глазами смотрел на собравшихся в зале людей. – И поэтому…, я попал только к самому, заключительному концерту нашему. Но все же мы с «Магаданцами» решили исполнить под конец, старые забытые наши вещи, но которые, все с удовольствием слушают, – Аркадия вновь в образе, произнося эти слова с улыбкой на лице. – И таки начнем с той вещи. Когда нам говорили в Одессе еще: «Снимите таки с себя черную шляпу», – и Северный поет «Черную шляпу» для своих слушателей. А после нее Аркадий начинает еще больше импровизировать, да так, что никто и в жизни подумать не мог, что все, что он говорит в этот момент неправда:

«И вот когда, приземлился наш самолет. Меня встречали с цветами…. Хотя теперь это не принято. Когда я увидел розы! Я хочу исполнить вам старинный романс, который называется «Черная роза», – и Аркадий говорит обо всем настолько убедительно, и правдоподобно, что даже музыканты где-то в глубине души начинают верить в то, что Северный действительно только, что сошел с трапа самолета, и его и вправду встречали с букетами красных роз. Очень красивая картина возникала со слов Аркадия в воображении людей. Туманный зимний вечер, везде лежит пушистый снег. На аэродром приземлился самолет, его двери открываются и Северный в длинном черном, зимнем пальто выходит на свежий воздух, а внизу его ждут поклонники с огромными букетами роз. Прекрасная иллюзия, которую создавал и дарил Аркадий для людей, все то, что так не хватало всем в тот время. И что никогда в жизни не получил сам Северный, но он все же еще во что-то верил. Во что-то светлое в своей жизни, хотя надежа была очень слабой. Этот романс «Черная роза» Аркадий исполнил ни для людей, а для самого себя. Именно шипы этой – «черной розы» сейчас очень больно царапали его душу. – Ее многие исполняли, но я исполню ее так, как я представляю эту розу», – и так он начинает:

В оркестре играют, гитары и скрипки,
Шумит полупьяный…, ночной ресторан!
Так что же ты смотришь с печальной улыбкой? }х2
На свой недопитый, с шампанский бокал!!!

Ту черную розу – эмблему печали!
В тот памятный вечер, тебе я принес!!!
Мы оба сидели, и оба молчали,
И плакать хотелось, но не было слез!!!
Мы оба сидели, и оба молчали,
Нам плакать хотелось, но не было слез.

Любил я когда-то цыганские пляски,
И пару гнедых…, полу пьяных коней!
То время прошло, пролетело, как в сказке, }х2
И вот я без ласки, без ласки твоей!!
 
А как бы хотелось начать все сначала?
Начать все сначала, и снова начать!!! –
Слезою залиться…, целовать твои очи!!! }х2
И жгучие губы твои целовать!!!!!

В оркестре играют гитары и скрипки,
Шумит полупьяный, ночной ресторан!
Так что же ТЫ смотришь с печально улыбкой?! }х2
На свой недопитый, с шампанским бокал!!!

Аркадий исполняет этот романс с таким опьяненным надрывом, что у всех присутствующих на глазах навернулись слезы. Увидев такую реакцию, Северный тут же с веселой улыбкой на лице поет шуточную песню «Это было в парке над рекой», и музыканты с оживлением помогают ему, выкрикивая разные веселые реплики.

***

Звезды зажигаются хрустальные,
Под ногами, чуть хрустит снежок.
Вспоминаю я сторонку дальнюю,
Где моя любимая живет!

О тебе тоскую, синеокая,
Всюду, нежный образ твой храня,
Милая, любимая, далекая
Верная мне до конца.
Милая, любимая, далекая
Верная мне до конца.

На лицо снежинки мне спускаются,
И кружась, как слеза.
Сквозь пургу мне мило улыбаются,
Девичьи любимые глаза.

А солдата ветры бьют жестокие!
Ничего, он ветру только рад.
Милая, любимая, далекая,
Ничего он ветру рад.

Аркадий исполняет песню, прекрасно понимает, что не может, справится с дрожью в голосе из-за нахлынувших воспоминаний. У него перед глазами возникают картины, того времени, когда он только, что встретился с Валентиной, когда она опаздывала на уходящую электричку. А потом их свадьба в ветреном декабре, этот счастливый и самый радостный день в их жизни…. А теперь у Северного ничего не осталось от прежней жизни, кроме боли и пустоты. Он совершенно один, хоть и находиться среди друзей. И неумолимо ускользающее прошлое больше никогда не вернуть.

Нас судьба с тобой давно обидела,
Далеко ты от меня живешь,
Мы с тобой давно уже не виделись,
Долго не встречались,
Ну, и что ж?

А ведь любовь не мериться сроками,
Если чувство связаны сердца!
Милая, любимая, далекая, }х2
Верная мне до конца.

Звезды зажигаются хрустальные
Под ногами чуть хрустит снежок,
Вспоминаю - «Сережа я» - дорогу дальнюю.

Аркадий обратился к Маклакову, смотря на него искрящимися от слез глазами, и с печальной улыбкой на лице.

Где, моя Валюшенька живет?!

О тебе тоскую, синеокая,
Всюду нежный образ твой храня,
Милая, любимая, далекая }х2
Верная мне до конца.

Лирику снова сменяет веселая песенка «Серебриться серенький дымок». Северный исполняя ее,  немного оживляется. За ней во время небольшого антракта Аркадий принимает «лекарство от грусти». Он зажигает всех своей энергией под «Выпьем за мировую».

***

«Spring – в переводе с английского языка – весна называется. А щас почему-то решили спеть старую песню! Всеми НЕЗАБЫТУЮ! Называется «Осень».

Осень прозрачное утро,
Небо, как будто в тумане,
Дали, станов перламутра,
Утро холодное тайное.

Где наша первая встреча?!!
Тайная, острая, дальняя.
Тот ли и памятный вечер,
Милая словно случайная.

Не уходи! Тебя я умоляю!
Слова любви стократ я повторю.
Не уходи! Еще не спето столько песен.
Еще звенит в гитаре каждая струна!

У самого же Аркадия звенят струны его души, и во время исполнения ему очень сложно скрыть свои эмоции.

Не уходи!!! Тебя я умоляю!!
Слова любви стократ я повторю.
Пусть осень у дверей,
Я это твердо знаю!

Ну, все ж не уходи,
Тебе я говорю….

Северный закончил петь. Ансамбль «Крестные отцы» исполнил инструменталку «Love Theme From The God father» из фильма «Крестный отец». Получилась превосходная музыкальная аранжировка немного грустная, как будто музыканты ее с чем-то прощались. Хотя собственно это было и неудивительно, ведь уходил очередной год, который уносил с собой еще один год их жизни. И в то же время композиция получилась ликующей, и праздничной, с настроем светлой надежды. Под конец концерта Аркадий исполнил песни «Голубое такси» и «Сладко ягода». Запись подходит к завершению, и Северный, заканчивает ее прощальными словами:

«Заканчивая наш концерт вместе с ансамблем «Крестные отцы». Я желаю всем в наступающем тысяча девятьсот семьдесят седьмом году улыбок, счастья, – и у самого Аркадия на лице улыбка, а в глазах блестят слезы от переполнявших его чувств. – Ну, и всего хорошего, с уважением…, двадцать шестого тысяча девятьсот семьдесят шестого года, без четверти девять. Всего хорошего друзья, – после этих слов под грустную мелодию Северный уже собрался уходить, но тут он вспомнил: «Черт! Я же не сказал, в каком месяце писался этот концерт», - он тут же вернулся, вновь к микрофону с растерянной улыбкой произнося. – Простите, пожалуйста. Я забыл сказать декабрь двадцать шестого тысяча девятьсот семьдесят шестого года. Вы уж меня, ради бога простите, – приложив руку к сердцу, Аркадий стал оправдываться перед слушателями и музыкантами, за свою невинною оплошность, от которой ему самому стало очень смешно. – Ну, у нас в Одессе говорят: «Таки лучше волны уплывают за границу», - что ж концерт на этом закончился, пусть не так как задумывали организаторы, но в целом он получился очень даже неплохим. Все участники стали расходиться по своим домам, готовясь к новому году со своими женами и детьми. А Аркадий, одинокий и пьяный вернулся в дом Николая Гавриловича Рышкова, в свое временное пристанище. Здесь он и встретит очередной новый год, в кругу чужих людей.
 Наступил долгожданный, новый год. За окошками падает пушистый снег, покрывая улицы и мостовые Ленинграда ослепительно белым одеялом. На стеклах заледенелый иней, преобразился в различные узоры от крепкого мороза. На солнце, которые переливались разными цветами радуги. Третье января тысяча девятьсот семьдесят седьмого года 10.00 на часах. Аркадий нежился на диване, обнимая руками белоснежную подушку, и натягивая на плечи одеяло, перевернулся на другой бок, и уткнулся лицом в подушку. Тут в зал, где спал Северный вошел Николай Гаврилович. Он подошел к окну, отдернув шторы на нем. В комнату ворвался яркий солнечный свет. Лучи которого, блеском поиграли в хрустальной люстре, а потом скользнули по стене, пробежали по дивану, и попали на лицо Аркадию.
-У-у! – промычал Северный спросонья. – Что такое?
-С добрым утром, Аркаша, – произнес Николай Гаврилович, сев рядом с ним на кресло. Аркадий оторвал голову от подушки, посмотрел на Рышкова сонными глазами:
-С добрым утром, Николай. А сколько время? – просил Северный, перевенувшись на спину, закрыв нахмуренное лицо рукой от яркого света.
-Да, уже десять минут одиннадцатого, – ответил с улыбкой Николай Гаврилович.
-У-у, – вздохнув Аркадий, произнес, поднявшись, Северный принял вертикальную позу, поставив ноги на палас, прикрыв худые колени одеялом. – Я никогда еще, так долго не спал, – произнес Аркадий, поднимаясь с дивана, на ходу натянул на себя брюки, накинул на плечи рубашку, и открыв балкон вышел подышать свежим воздухом. Его лицо тут же охватил свежий, морозный воздух, оставив на щеках легкий розовый румянец. Из кармана брюк достал пачку сигарет. Взял в рот сигарету, чиркнул спичкой о коробок, поднеся колышущейся огонек к сигарете. Затянувшись, он выпустил дым изо рта и ноздрей. Северный, оперся руками о балкон, и устремил свой взор на красовавшийся Ленинград, белеющий в дали пушистым снегом. Этот потрясающей, зимний пейзаж очень обрадовал взор Аркадия. Он несколько минут смотрел вдаль, наслаждаясь чудесным видом, куря сигарету. Спустя некоторое время, затушив сигарету, и надышавшись вдоволь свежим воздухом, Северный вернулся обратно в дом.
-Аркадий, пока ты там курил на балконе, тут тебе звонили, – сказал Николай Рышков. – И просили, чтобы ты перезвонил.
-А, кто это был, он не представился? – поинтересовался Аркадий.
-Почему же не представился?! – удивленно посмотрел на Северного, Николай Гаврилович, – представился - Виктор Набока.
-Хорошо, я ему минут через пять-десять перезвоню, – ответил Аркадий, и пошел на кухню, чтобы позавтракать. Выпив кофе с бутербродом, Северный вышел с кухни в коридор, сел на стул рядом с телефоном, стал звонить Набоке.
-Виктор, привет! Мне передали, что ты мне звонил полчаса назад. Что ты хотел? – поинтересовался Аркадий, услышав в телефонной трубке голос Набоки.
-Аркадий у меня есть к тебе предложение. Поверь, оно тебе понравится, – сказал Виктор.
-Что за предложение? – спросил Северный, закурив сигарету.
-Давай я организую твой концерт с ансамблем, – сказал Набока.
-Слушай, Виктор я не готов сейчас делать какие-то серьезные концерты с ансамблем. У меня просто нет никакого желания, – сказал Аркадий, выпуская сигаретный дым изо рта, и откинувшись на спинку стула. – Если хочешь, я могу сделать тебе запись под гитару.
-Аркадий, не торопись с ответом, гитарные концерты я твои слышал. Это все не то, что я хотел бы, – сказал растерянно Виктор. – А вот твой концерт с ансамблем, который я хочу организовать, я был бы не против. Только без Сережи Маклакова. Только ты и ансамбль, который я для тебя приглашу. Обещаю хорошо тебе заплатить за концерт.
-Хорошо, это сколько? – спросил Аркадий.
-А сколько ты получаешь за концерт у Маклакова? – поинтересовался Виктор с усмешкой.
-Сергей Иванович, лично мне платит за запись тридцать-пятьдесят рублей, – ответил растерянно Аркадий.
-Ну, это же копейки! – усмехнулся Набока.
-А что ты предложишь больше? – поинтересовался Северный.
-Конечно больше, – ответил Виктор. – Гораздо больше.
-Ну, и сколько это будет? – спросил Аркадий, докуривая сигарету.
-Я заплачу тебе за концерт сто тридцать рублей или даже сто пятьдесят. Ну, как тебе такое предложение? А! Нравится! – поинтересовался Набока с усмешкой.
-Ну-у, это хорошие бабки, – протянул Аркадий, поведя растерянно рукой по волосам.
-То есть, ты согласен? – спросил Виктор.
-Слушай сюда, я еще тебе ничего не говорил, на то что я согласен, – ответил Аркадий. – Я просто согласился, что это неплохие бабки, вот и все.
-Ну, если это хорошие бабки, то в чем проблема? Ведь ты можешь их с легкостью заработать, а может и больше?!! Если согласишься на запись, – сказал Набока, пытаясь, хоть как-то расположить Северного на запись концерта.
-Ну, ладно хорошо, давай запишем концерт. Виктор, а ты за свои слова отвечаешь? – спросил Аркадий, прищурив глаза, с сомнением в душе. - Ведь ты предлагаешь мне огромные деньги?! Ну, я смотри, тебя за язык не тянул. Если ты мне действительно заплатишь эти бабки, то я согласен.
-Ну, что ты Аркадий, верь мне, – ответил Набока. – Конечно же, ты получишь эти деньги сразу, как запишем с тобой концерт, - после этих слов они простились, и Северный повесил трубку. А через неделю Аркадий приступил к записи концерта с ансамблем «Обертон» музыканты, которого, работали в ресторанах «Баку» и «Невский». В будущем ансамбль прославиться своими концертами с львовским автором исполнителем Александром Шеваловским.
 В своем новом концерте Аркадий, вместе с ансамблем «Обертон», демонстрирует свой многогранный талант в исполнении различных стилей музыки. В этот раз Северный берется исполнить рок-н-ролльный стиль. Три года назад, ему уже доводилось сделать что-то в этом духе. А здесь Аркадий уж отрывается на полную, исполняя «буги-буги! Вуги-вуги!», под звучание мелодий блатного рок-н-ролла в этом концерте. Конечно же, это даже близко не совпадает с тем, что приходилось исполнять ранее Северному, но он отлично справляется с этой задачей. Поет с молодым задором, энергично, как бы зажигая будущих слушателей. Ему здесь весело, вот и  все. Название этому концерту дают «Я почти что знаменит», что очень совпадает с жизненной ситуацией самого Аркадия Северного, которого все любят, но в лицо практически никто не знает.

«Здравствуйте…. Дорогие, товарище. Лэди and Джентльмены! – даже во вступительных словах Аркадий создает образ, того, что он в данный момент, только что приехал из-за границы, не говоря уже о музыкальном сопровождении. Складывается такое впечатлении, что наш «старый одессит», только что вернулся из Америки, привезя с собой ритмы свободных зарубежных стран. И вот теперь он знакомит советских граждан с этой музыкальной культурой в полной мере. – Здравствуйте. Очень приятно, что мне предоставили возможность встретиться с ансамблем «Обертон»! – с пафосом Аркадий выбрасывает руку в сторону самого ансамбля, тем самым представляя его. – Молодым и способным коллективом. Свое выступления я начну песней «Я почти что знаменит».

Как хорошо, что ты сейчас со мной!
Как хорошо, что водка деньги есть!
Как хорошо, когда всегда стоит,
Тогда и я почти что знаменит…!

***

«Как говорят критики моего таланта, я не уделяю внимания современным ритмам! Сейчас, таки, вы в этом убедитесь, что это не так!» – делает небольшое вступительное слово Северный, перед следующий композицией вытанцовывает перед микрофоном под зажигательные ритмы рок-н-ролльной музыки.

Вот два года я уж в тюрьме!
Что-то не идет никто ко мне?!
Все же человек? Я как ни как?!
И от скуки выручает, только:

Рок! Эв рок! Эври биди!
Хэй! Гов! Хэй, гов!!!

Ох! Таки! Наконец они ко мне пришли!
Говорят: «Теперь свободны вы!».
Попрощаться не успел ни как!
Всех колбасил, только рок!
Эв рок! Эври бади, Хеври рок…!!!!! 

Аркадий исполняет эту и другие рок-н-роллные вещи с отвязным драйвом, выплескивая тем самым все буйство своей энергии в зажигательных танцах перед микрофоном. Ритм Северный тоже задает для музыкантом, движением рук показывая, кто сейчас должен вступать гитара или сакс. В этих ритмах своей юности он, как будто вернулся в те далекие 50-е годы своей учебы в университете, за что он частенько получал выговоры от преподавателей. Аркадий на этом концерте выложился, так, как еще не выкладывался ни на одной записи. Исполнив шесть песен в это бешенном бешеном ритме, Северный подошел к микрофону стирая с лица пот произнес:

«Друзья, ведь каждый человек, тоже устает? Поэтому пока я пью кофеечек. Уже любимый мной ансамбль «Обертон» исполнит две песни Лещенко!», – он отходит от микрофона. Садясь рядом с музыкантами. Пока они продолжают концерт Аркадий налил себе в чашку кофе с капелькой коньяка, пригубив напиток. К нему подошел Виктор со словами:
-Потрясающе! Я и не думал, что ты способен на такой крутой рок-н-ролльный концерт!
-Хе-хе! – усмехнулся весело Аркадий, смотря на Набоку изподлобья, попивая кофе. – Видел бы ты меня в студенческие годы! Я таки такое на вечерах вытворял! Щас я просто вспомнил то время! Я и сам от этого кайф ловлю! – произнес Северный, допил кофе, и поднявшись со стула, вновь пошел петь. Но уже вскоре он переходит на лирику, которая так свойственно его натуре.

«А когда я был в Бомбэе! – с развязной улыбкой начинает Северный, стоя перед микрофоном. – После концерта, ко мне подошел один господин. Поблагодарил меня за выступление, и подарил мне песню, которую я вам щас спою!».

Я прилетел теперь в Бомбей!
Давно покинул я Россию,
Тревожно на душе моей,
Боюсь и жажду я встречу с нею! 

Все годы помнил я.
До каждой утренней росинки,
Я отдал сердце ей свое,
Без сожаленья бэз заминки!

Я помню все!
Я помню, цвет родных полей,
Я это нес все годы в памяти своей,
И я хочу увидеть юность свою!!!
Вновь мою мечту!
ДАВНИШНЮЮ МОЮ МЕЧТУ!!!

От невероятного напряжения, и силы, с которой Аркадий поет эту песню, у него на шее и на висках вздулись вены, мокрые волосы прилипли к влажному лбу. Пальцами рук он как будто сжимал что-то невидимое, но очень дорогое и желанное ему.

Судьба, тех неспокойных лет.
Нас раскидала всех по свету.
У эмигрантов счастья нет,
Семьи и дома тоже нету!

Северный хоть и поет об эмигрантах в этой песне. Но на лице и в глазах у него появляется грусть, потому, что он поет о своей судьбе. Аркадий хоть и не выездной, но все же, тоже эмигрант в своей родной стране. Ведь у него ничего нет в его жизни, ничего кроме его огромной израненной души и прекрасных песен, в которых ему приходится проживать свою жизнь. Это так мало для обычного человека, но в тоже время – это все для великого артиста! А Северный, он великий артист с трагической судьбой! Пусть его не признают официально, но его любят все, и от этой противоречивой славы самому Аркадию не легче, ведь сам он хочет, хоть немного, простого человеческого счастья.

Но, только я в душе моей.
Тоску и горе не развею,
О дивный, сказочный Бомбей!
Верни далекую Россию….
В дополнении к этим душепроникновенным стихам, что Аркадий исполняет с таким надрывом, его сопровождает потрясающе по силе и мощи музыка. Удары барабанов будто бьются с великой силой его души, внутри самого Северного держа его в напряжении подобно сильно натянутых струн в гитаре, которые вот-вот порвутся. Ну, в этом и заключается искусство высшего класса, в котором и творит Аркадий.

…Пусть пролетело много лет,
Пусть сказки детства все забылись,
Но без России счастья нет,
С тех пор как с нею мы простились!

Пусть я уже давно седой,
Больной, разбитый и усталый.
НО КАК Я ХОЧУ ДОМОЙ!
КАК ТЯЖЕЛО ПОД СТАРОСТЬ СТАЛО…!

…Просить я буду бэз стыда,
У милой родины прощенье!
Что б в ней остаться навсегда,
Что б в ней найти успокоенье. 

Я буду землю целовать!
И поливать траву слезами,
А это пришлось мне испытать,
Об этом товарище,
Ни сказать словами…!

***

Что-то сигарета гаснет?
Что-то так меня тревожит.
Или вспоминает кто-то?
Или проклинает, может?

А может, это ты тоскуя?!
Под окнами проходишь мимо!
И коробку спичек жгу я,
На три сигареты «Прима»!

Дым кольцами! Облака там и тут!
Разные у нас автобусы,                }х2
У тебя другой! ДРУГОЙ МАРШРУТ!

Милая ты стала выше,
Так зачем же лесть в душу?
Видишь, она злобой дышит!
Мы ее печалью служим.

Ты меня считал слабым,
Ты сама тому причина,
Шо с тобою стало, с бабой?!
Я хотел бы быть мужчиной…!!!

…Я ушел на сердце с камнем,
Что сильней, чем от удара,
От тебя ушел навек я!
Для себя нашел гитару.

С нею я по свету шляюсь!!!
Где попутный ветер носит!
И пред ней я приклоняюсь,
Хоть она того не просит….

Под конец концерта, окончательно устав Аркадий исполняет еще одно музыкальное произведение, «Сладка ягода», такое торжественное, печальное прощание в этом концерте. Если бы Северный знал в тогда, что именно эта версия, как сказать «рэквием», будет звучать на его похоронах.

Сладка ягода, в лес поманит,
Щедрой спелостью удивит.
Сладка ягода! Одурманит.
Горька ягода! Отрезвит.

СЛАДКА ЯГОДА!!! ОДУРМАНЕТ!
НУ, а горька ягода, отрезвит.

Ой! Крута судьба, словно горка,
Погляди ей вслед из окна.
Сладкой ягоды, только горстка!
Горькой ягоды два ведра!

СЛАДКОЙ ЯГОДКИ!! Только горстка!
Горькой ягоды два ведра!

Я не ведала, что со мною?
Для чего она, так растет?!
Сладка ягода, лишь весною! }х2
Горька ягода круглый год!

Над бедой моей ты не смейся,
Погляди мне вслед из окна.
Сладку ягоду рвали вместе мы!
Горьку ягоду – я одна!

СЛАДКУ ЯГОДУ РВАЛИ ВМЕСТЕ МЫ!
Горьку ягоду – я одна!!!

Концерт завершен и записан, обессиленный с сорванным голосом Аркадий подошел к Набоке.
-Виктор, где лаве, что ты обещал мне? – спросил охрипшим голосом Северный, вытерев ладонью пот со лба, и поправив растрепавшиеся волосы на голове.
-Аркаша, у меня сейчас с собой нет таких денег, – ответил Набока, собирая вещи.
-Ты, че охренел?! -  возмутился Аркадий, схватив его да руку. – Ты что мне обещал?! Я записываю тебе концерт! Ты мне башляешь! Разве это не твои слова?! Или ты забыл, что мне говорил?!
-Да, все я помню, – ответил Набока, пытаясь уйти от ответа.
-Ты, че за свои слова не отвечаешь?! – продолжал Северный, пристально смотря на него. – Я тут тебе вкалывал, как проклятый! А ты мне говоришь, что у тебя сейчас денег нет! Скажи мне, как я это должен понимать?! Ты посмотри на меня! Меня ведь выжимать можно! – и действительно у Аркадия вся рубашка была мокрая.
-Аркаш, деньги будут, я тебе обещаю. Через пару дней все будет, – начал его успокаивать Виктор. Он прекрасно знал, что Северному негде было жить, и он тут же предложил ему. – Аркаш, а пойдем ко мне, поживешь у меня, отдохнешь. Смотри, как ты устал, а через пару дней я тебе заплачу, – Аркадий немного успокоился от этих слов, а будучи человеком быстро отходчивым, он согласился на предложение Набоки. И после этого концерта Северный перебрался к нему жить.
 В конце января Аркадий вместе с ансамблем «Обертон» записывает концерт под названием «Здравствуйте, мое почтенье». Время идет, Северный по прежнему живет в квартире Виктора Набоки. Вот уже и февраль подходит к концу, а денег, которые Аркадию пообещал Набока, как не было, так и нет. В дом приходят разные люди, знакомые и друзья Виктора. Они просят Северного спеть для них под гитару на запись. За эти домашние концерты Набока в тихую делает неплохие бабки, а самому Аркадию перепадают с них жалкие гроши. В один из дней Северный, сидя на кухне, задал вновь интересующий его вопрос:
-Витя, я тебя не пойму, где те бабки, которые ты мне обещал?! – возмущенно спросил Аркадий, закурив сигарету, и пристально смотря на Набоку.
-Понимаешь, Аркаш…. Сейчас с баблосом напряг. Но ты не переживай, все будет, – начал что-то мямлить Виктор.
-Угу, – покачал головой расстроено Аркадий. – Ну, все понятно? Ты меня за кого держишь? Сколько ты меня будешь своими завтраками да после завтраками кормить, – взяв в зубы сигарету, Северный внимательно посмотрел на Набоку. – Знаешь, Виктор. Я такой человек, для меня деньги это не главное. Но мне не нравятся, когда из меня идиота делают. Это дело принципа, если ты мне сказал, отвечай за свои слова. Или ты не отвечаешь за свои слова?
-Аркаш, да отвечаю я, ну мне сейчас уже нужно уходить, – ответил Набока, собрался и ушел. Северный некоторое время еще посидел на кухне, потом, тоже оделся и пошел в гости к Сергею Ивановичу. Маклаков был очень рад, когда увидел на пороге своей квартиры Аркадия. Впустив его в квартиру, они прошли на кухню. Сергей Иванович приготовил для друга чаю.
-Сереж, я Набоки записал в конце января два концерта с ансамблем «Обертон»? – начал Северный, беря в руки чашку горячего чая. – Так он мне пообещал за каждый из них заплатить по сто пятьдесят рублей. Сейчас уже март месяц, а денег я так и не увидел, – с отчаяньем усмехнулся Аркадий, закурив сигарету. – Он платит мне жалкие копейки, этих денег мне только не сигареты и хватает. Я пашу как проклятый, пою для его корешей, а в итоге он меня все время завтраками кормит. Вот скажи мне, Сереж, что мне делать?
-Знаешь, Аркаша, что я тебе скажу на этот счет. Я был с самого начала против того, чтобы ты с ним связывался, – куря сигарету, произнес Сергей Иванович. – Потому, что Витька Набока, тот еще м…ла. Кстати, я так понимаю, что ты не в курсе, того сколько он залупил за первую копию твоей записи с «Обертоном»? – поинтересовался Маклаков.
-Ну, вообще-то нет. И сколько?! – с удивлением спросил Аркадий.
-400 рублей, – ответил Сергей Иванович, взяв в рот сигарету, и выпуская из ноздрей дым.
-СКОЛЬКО-СКОЛЬКО?!!! – от услышанного у Аркадия от возмущения глаза на лоб полезли, и он чуть чаем не поперхнулся. – Вот пидор! – со злобой произнес Северный, откинувшись на спинку стула.
-Да, Аркаш, так что накалывает он тебя по полной, – ответил Маклаков, с пониманием посмотрев на Аркадия.
-Вот б…! Ну, что мне теперь делать?! Морду ему, что ли набить за это, – сказал Северный, в отчаяние докуривая сигарету.
-Аркаша, ты не горячись. Хочешь хороший совет? – сказал Сергей Иванович.
-Давай, что за совет? – поинтересовался Аркадий, внимательно смотря на Маклакова.
-Он тебя накалывает, так сделай ему в тихую, тоже гадость, – сказал Сергей Иванович с усмешкой.
-А что я могу сделать? – расстроено спросил Аркадий, устремив глаза вдаль.
-Ну, тоже, что и он делает с тобой. Он же наживается на тебе. А ты у него забери оригиналы записей, и продай, – ответил Маклаков.
-Нет…, Сереж я не могу пойти на такое, – возмутился Аркадий, отрицательно покачав головой. – Нет, я не могу опуститься до такого, чтобы воровать.
-Аркадий, ты что, это не воровство! – хлопнул Сергей Иванович его рукой по плечу. – Это Аркадий на воровство, это деньги, которые тебе обещали, но не заплатили. Он заработал на тебе еще больше денег. Аркадий ты просто заберешь свое, вот и все, – сказал Маклаков, пытаясь, хоть как-то успокоить расстроенного Аркадия. Северный несколько минут просидел молча, опустив глаз вниз, для него было тяжело пойти на такое. Но ему тоже не хотелось, чтобы его держали за лоха. Спустя некоторое время он ответил со вздохом:
-Ладно, я подумаю над этим. – Аркадий допил свой чай, и перед уходом спросил у Маклакова. – Сереж, ты мне не одолжишь пятнадцать рублей? Как только у меня появятся бабки, я тебе обязательно отдам.
-Конечно, Аркадий, – сказал Сергей Иванович, и пошел за деньгами. Через минуту он принес Северному деньги.
-Спасибо, Сереж, – ответил Аркадий, прощаясь с Маклаковым. Выйдя из квартиры Сергея Ивановича, Северный пошел к Владимиру Раменскому в гости. В этот день в доме Володи собралась компания его друзей в том числе Валентин Мироновский. Владимир познакомил его с Аркадием. Ребята в этот день гуляли, и Северный сделал в этот день для своего лучшего друга и остальных концерт. После этого вечера, в гостях в кругу друзей Северный вновь вернулся в дом, где жил Набока, хотя ему было противно находиться там. Аркадия несколько дней терзала эта мысль, что предложил ему Сергей Иванович. Но на третий день, когда Набока ушел на работу, Северный взял чемодан, и погрузил в него все пленки, быстро оделся, и выскочил из квартиры.
«Ничего м…! Сколько ты мне месяцев мозги компостировал?! А тут не хрена 400 рублей за копию?!!! Так что я возвращаю свое», – думал про себя Аркадий, идя на станцию. На вокзале он купил себе билет до Таллина, сел в поезд, ехать нужно было почти семь часов. Северный действительно хотел продать эти записи, но ему не удалось заработать на этих пленках, он не доехал с этими записями до Таллина. На одной из станций к нему в купе подсели трое. Аркадий в этот момент мирно спал, а сумка с бобинами была приоткрыта. Вот попутчики этим и воспользовались, забрав все записи, и вышли на следующей станции. Подъезжая к Таллину, Северный проснулся, потянулся к сумке, а ее как будто и не было. Так что Аркадию не удалось продать записи, и заработать на этом. После этого Северному ничего не оставалось, как купить билет, теперь уже до Киева, и уехать туда. Ведь его уже там давно желали видеть, а в Ленинград Аркадию сейчас нельзя было возвращаться после такого. Так что следующая остановка Северного был город Киев.










Глава 23

Киев

 Вечерний поезд подходил к платформе. Северный оделся и вышел из купе, стал продвигаться к выходу. Он сошел с поезда на платформу. Недолго думая, Аркадий стал искать дом Фреда Ревельсона на Борщаговке. Северный поспрашивал местных, как туда добраться. Это была южная окраина Киева. Добраться до этого места было весьма проблематично. Аркадий вышел на плохо освещенную дорогу, пытаясь поймать хоть какой-то идущий транспорт. Спустя полчаса, на счастье Северного, вдали появился автомобиль. Аркадий тормознул его жестом руки. Заглянув в салон машины, он спросил:
-До Борщаговки не подбросишь? Я заплачу.
-Подброшу, садись, – сказал шофер. Аркадий сел в машину, и они тронулись, путь как оказался, был неблизким, когда Северный доехал до нужного ему места, на улице уже было совсем темно. Машина остановилась.
-Сколько я тебе должен? – поинтересовался Аркадий, доставая из кармана деньги.
-Десять рублей, – произнес мужчина. От этих слов у Северного глаза на лоб полезли:
-Шо у вас такие-то дикие цены? – спросил Аркадий, удивленно посмотрев на водителя.
-Ну, вот у нас так. Дорога ведь неближняя, – ответил мужчина.
-Ладно, – с досадой сказал Северный, отдавая десятку за проезд, и выходя на улицу. Машина уехала, а Аркадий побрел по темной улице, среди незнакомых домов, к месту, где жил Фред. Он примерно помнил адрес, но пришлось походить по темным улицам, пока он нашел дом. Когда он позвонил в дверь, ему открыли не сразу, из-за двери раздался не совсем довольный мужской голос:
-Что вам нужно?
-Здравствуйте, скажите, здесь живет Фред Ревельсон? – поинтересовался Аркадий. Тут дверь отварилась, и из квартиры показалось лицо полноватого мужчины.
-Ну допустим, я Фред Ревельсон? А что вам нужно? – удивленно спросил мужчина.
-Я – Аркадий Северный. Помните, вы несколько раз приезжали в Ленинград к Рудику Фуксу, и просили у него, чтобы я к вам приехал. Так вот я, таки наконец-то, прибыл к вам в Киев, – после этих слов дверь полностью открылась, и мужчина с радостным и в то же время удивленным лицом произнес:
-Вы действительно Аркадий Северный? Я уже и не надеялся, что вы сюда приедете?! – воскликнул Фред. – Проходите, – сказал он, впуская Аркадия в дом.
-Извините, что я так поздно, – произнес Северный, снимая с себя пальто.
-Да, ничего, проходите в зал, – сказал Фред, проводив уставшего гостя в просторную комнату. – Аркадий, почему же вы не написали, о том, что приедете?! – Для меня это такая неожиданность?
-Обстоятельства, так сложились, что я не мог, – ответил Аркадий, присаживаясь на диван. – Если честно, я и сам не думал, что буду в Киеве, поездка получилась, так сказать получилась спонтанной. Фред вы будете не против, если мы перейдем на ты? – поинтересовался Северный.
-Ну, конечно же, не против. Аркадий, сейчас уже скажем, так поздно, мы уже собирались ложиться спать. Я надеюсь, ты будешь не против, если я тебя положу здесь на диване? – спросил Ревельсон.
-Конечно же, нет, – ответил с улыбкой Аркадий. – Фред, я человек неприхотливый, даже если бы ты мне постелил на полу, я уснул бы и там, так что не волнуйся за меня. Спасибо, – поблагодарил Северный, готовясь ко сну. Фред достал ему одеяло и подушку, а сам вышел из комнаты, погасив свет. Аркадий снял с себя брюки и рубашку и лег на диван, укрылся одеялом, и тут же уснул.
 С этого момента Северный поселился жить в доме у Фреда Ревельсона. Здесь жила очень интеллигентная и порядочная еврейская семья. Жена Фреда Светлана была очень заботливой и гостеприимной хозяйкой, умела хорошо готовить, славилась своими кулинарными способностями. На следующее утро за завтраком Фред спросил у Аркадия:
-Скажи мне, а ты действительно сидел? А то мне Рудольф сказал, когда я в первый раз к нему приехал, что ты отбываешь срок за драку?
-Нет, – усмехнулся Аркадий, пригубив чашку с чаем. – Я никогда ни сидел, если честно. Это затея больше принадлежит Рудику. Он хотел, чтобы я исполнял песни именно в блатном жанре. Ну, я и сыграл свою роль.
-Да, Рудольф еще тот импровизатор, – ответил Фред. – Ты же знаешь, что три раза приезжал в Ленинград к нему, чтобы привезти тебя сюда? – поинтересовался Рефельсон.
-Да, мне Рудик, как-то упоминал об этом, – ответил Аркадий, беря с тарелки пирожок. – Ну, у нас с ним было очень много работы в тот момент, поэтому я если честно, не мог к вам сюда приехать.
-Да…, чтобы заполучить тебя, мне пришлось с Рудиком сделать обмен, - сказал Фред. –
В последний раз, когда я приехал в Ленинград я сделал Фуксу презент - две книги песен Высоцкого, которые я написал. У меня ведь самая большая коллекция его пластинок. По ним я создал эти книги. Я ведь работаю в Горисполкоме, там я их размножил через своих ребят, и напечатал эти книги. В последний раз я приехал к нему в Проектный институт и отдал ему сборники. Фукс тут же решил их продать прямо там. Тогда очередь собралась  огромная, все стояли за этими книгами. Начиная с верхних этажей, и заканчивалось на улице. Так вот пока он их продавал, мы сидели в машине на улице и тряслись, боясь, что нас схватят. Ведь я мог за это получить срок. Ты меня понимаешь, – начал Ревельсон, наблюдая за изменившемся выражениям лица Аркадия. Улыбка у Северного, тут же сошла с лица, он стал хмурым. Трясущимися руками Северный достал из пачки сигарету и закурил.
-Так значит, он их продал? А за сколько, ты не знаешь? – спросил Аркадий.
-Я не знаю, но учитывая то, что я был в начале 1976 года, он еще их целый год продавал. После этого он дал добро, – ответил Фред. Аркадий замолчал, куря сигарету, опустив глаза вниз, потом произнес. – Да, бизнес он и бизнес, и ничего личного, - потом замолчал.  Молчание Северного, вновь нарушил Фред:
-Слушай, Аркадий у меня появилась идея.
-Какая? – тихим голосом спросил Северный, отведя взгляд в сторону, куря сигарету.
-У меня есть знакомый певец, поет здесь в ресторанах и на свадьбах Гриша Бальбер, давай я тебя с ним познакомлю. Он работает главным инженером в «Рембыттехнике» на Подоле. Поехали сейчас к нему. Я думаю, что было бы неплохо, сделать ваш совместный концерт вместе с ним, – предложил Ревельсон.
-Хорошо, поехали, – согласился Аркадий, допивая чай, и выходя с кухни в коридор, надев пальто, Фред тоже переоделся и, выйдя из дома, они поехали к месту работы Григория Бальбера.





(Историческая справка):

«Григорий Аркадьевич Бальбер (1939 – 17.07.2004) – автор и исполнитель, обладал голосом, похожим на Леонида Утесова.

Полиграфист по образованию, в 1970-х годах жил и работал в Киеве, где записал с Аркадием Северным магнитофонный альбом «Подол» (22 апреля 1977 года), играл на свадьбах и в ресторанах. Самостоятельно Григорий Бальбер записал несколько альбомов с ансамблями и под фортепьяно, пел в Киеве с Любовью Успенской.

В конце 1980-х годов в США эмигрировала дочь Григория, а за ней уехал и сам Бальбер, работал в ресторанах Филадельфии. В 1989 году в Нью-Йорке Григорий Бальбер с Михаилом Шуфутинским записали альбом-подарок в честь дня рождения Александра Фельдмана.

В 2001 году записал очередной концерт, сольный альбом в США, альбом официально не выходил, но имеет хождение среди любителей жанра в России. Умер в Филадельфии (США)».

 Григорий Бальбер, как и предполагал Фред, действительно находился в этот момент на рабочем месте, когда Ревельсон вместе с Северным приехали к нему. Как только Григорий услышал знакомый голос, он тут же вышел в коридор. Бальбер был того же роста и возраста, что и Аркадий. Интеллигентный, холеный мужчина тридцати восьми лет. У него было круглое широкое лицо, высокий лоб, густые темные волосы, широкие прямые брови возвышались над узенькими небольшими глазами, которые разделял широкий прямой нос. Губы у него были тонкие. На нем была одета дорогая рубашка нежно-голубого цвета, которую дополнял атласный галстук. Темные отглаженные брюки со стрелкой, элегантно оттеняли светлый верх, на ногах были дорогие туфли. Увидев Фреда, лицо Григория тут же расплылось в улыбке, и распахнув руки в предстоящем объятье, он подошел к мужчинам со словами:
-Кого я слышу, и вижу. Фредик, какими судьбами? – сказал Бальбер, обнимая Ревельсона. – Я рад тебя видеть.
-Я тоже рад тебя видеть Гриша, – ответил Фред, обняв Григория.
-Фредик, что тебя ко мне привело? – поинтересовался Бальбер с улыбкой на лице.
-Да, вот решил тебя познакомить с одним человеком, – и Фред, погладив по спине рукой Аркадия, тем самым, подвинув Северного ближе к своему другу. – Гриша познакомься, это Аркадий Северный.
-Здравствуйте, – сказал Аркадий с приятной улыбкой на лице.
-Мне очень приятно с вами познакомиться, Григорий Бальбер, – пожимая руку Аркадия ответил с улыбкой мужчина.
-Мне тоже, – ответил Северный.
-Так, значит это вы легендарный ленинградский певец, блатного жанра? – спросил Бальбер, отпуская руку Аркадия.
-Да, это я, – ответил Северный.
-А я знаете, тоже пою по вечерам в ресторанах, – ответил Григорий с улыбкой, и тут же обратился к Ревельсону. – Фредик, как же тебе удалось его к нам привезти?
-Лучше и не спрашивай, – махнул рукой Ревельсон. – Ты знаешь, вчера вечером звонок в дверь. А мы уже со Светой спать ложились. Ну, я ж пошел открывать. Смотрю, стоит незнакомый человек на пороге. Я его спрашиваю: «Что вы хотели?», а он мне вдруг говорит: «Я – Аркадий Северный». Я даже и не знал, что он приедет, да и сам Аркадий, мне сказал, что его поездка сюда совершенно случайная.
-Да, в нашей жизни столько случайностей бывает, – усмехнулся Бальбер.
-Слушай, Гриша у меня сегодня утром возникла идея, именно поэтому мы и приехали к тебе. Я же знаю, что у тебя такой потрясающей голос, как у Утесова, – сказал Фред, обнимая Бальбера.
-Ох! Ну, ты мне льстишь. Но мне приятно, – с довольной улыбкой ответил Григорий.
-Так вот, я тут подумал, что если ты и Аркадий споете вместе под оркестр? – поинтересовался Ревельсон. Бальбер с секунду помолчал, потом ответил:
-А что, я согласен, ребята мои будут, или ты кого найдешь?
-Я подберу ансамбль, – ответил Фред. – Как только все будет готово, созвонимся.
-Конечно Фредик, – с улыбкой ответил Бальбер. Они еще несколько минут поговорили о том, о сем, и после этого Ревельсон вместе с Аркадием вернулись обратно на Борщаговку.  В течение недели Северный продолжает жить у Фреда в доме, знакомясь параллельно с достопримечательностями Киева. Правда Северного, поездки, туда и обратно с окраины в центр бьет сильно по карману. Постепенно сам Аркадий начинает задумываться о том, чтобы жить поближе к центру, ведь там столько интересного, а будучи человеком веселым и активным, Северный постоянно посещает в центре разные бары и рестораны. 
 Однажды поздно вечером, Аркадий в сильно подпитии, шел с центра в сторону Борщаговки по направлению к дороге, чтобы поймать попутную машину. Шатающейся походкой он шел, да в темноте не заметил неровности возле дороги, споткнулся упал в какую-то яму. Северный пытался подняться на ноги, но тут ему кто-то помог подняться, поддерживая под руки.
-Ой, спасибо, за помощь, – поблагодарил Аркадий, поднимаясь с колен. Но когда он, наконец-то, поднялся на ноги, то увидел, что перед ним стоят двое милиционеров.
-Товарищ, где вы так набрались? – спросили они, беря Северного под руки, и ведя его к милицейской машине.
-Да, я тут…. Шел не далеко…. Тут бар есть, – начал Аркадий, показывая рукой в ту сторону, откуда он только что вышел.
-Хорошо же ты там погулял, вон еле на ногах держишься, – усмехнулся один из милиционеров, заталкивая Аркадия в машину.
-Слушайте…, а вы меня не довезете до Борщевке? Я вам даже заплачу, – Аркадий, обшарил карманы, но денег там не нашел. – Странно…?! – удивился Северный. – Я думал, что у меня есть деньги…, а оказывается, что нет. Ну может, вы меня все-таки довезете? – смотря на милиционеров растерянными глазами, спросил Аркадий.
-Не переживай, мы тебя сейчас довезем, туда куда надо, – ответил второй милиционер, заводя машину, и направляясь в ближайший вытрезвитель. Уже в отделении они проверили у него документы. Сидя на стуле, Аркадий с недоумением смотрел на дежурного.
-А почему вы меня привезли сюда? – спросил Северный, берясь руками за голову. У него кололо в висках, и от этого очень сильно болела голова. Он потер виски пальцами и, сморщившись от боли пробормотал себе под нос. – У меня болит голова, зачем вы меня сюда привезли?! Я должен быть сейчас у Фреда.
-Товарищ, Звездин… Аркадий Дмитриевич, вас сюда привезли из-за того, что вы шляетесь в нетрезвом виде по улицам, – ответил ему дежурный, записывая данные паспорта Аркадия в журнал.
-Я вас прошу, позвоните сейчас Фреду, скажите ему, что Аркадий Северный у вас, пусть он приедет за мной, – начал Аркадий, продолжая тереть пальцами виски. – И пожалуйста, дайте таблетку от головы, а то я сейчас сдохну! – после этих слов дежурный даже привстал, удивленно смотря на Аркадия:
-Причем здесь Аркадий Северный?! – удивленно спросил он.
-Причем? Да притом, что я – Аркадий Северный, Фред знает меня, как Аркадия Северного, – ответил Аркадий, возмущенно посмотрев на дежурного.
-Я что-то не понял? У вас паспорт на имя Аркадий Дмитриевич Звездина, как вы можете быть блатным певцом – Северным?! – удивленно спросил дежурный.
-Да очень просто, Северный – это псевдоним, – тяжело вздохнув, ответил Аркадий, смотря покрасневшими, слизящимися глазами на дежурного. – Ну, если вы мне не верите, щас я вам спою, – после этих слов, Аркадий запел, исполнив несколько песен, после чего дежурный, наконец-то, согласился, что Аркадий Северный и Аркадий Звездин - это одно лицо. Но все же, Аркадию пришлось провести ночь в отделении, а на утро его разбудили, и отвезли к Фреду домой. Ревельсон заплатил за Северного штраф, и перед уходом один из милиционеров дал совет Аркадию на будущее:
-Товарищ… Северный, больше не попадайтесь к нам в отделение, иначе мы вас засидим, не смотря на то, что вы известный певец, у вас же документы получаются на другое имя. Так что на первый раз мы вам прощаем, потому что вы очень талантливый певец, но если вы попадетесь в следующий раз, то пеняйте на себя.
-Хорошо, этого больше не повторится, – ответил Аркадий, виновато смотря, то на милиционера, то на Фреда. После этих слов милиционер ушел. Северный расстроенный сел на диван, прикрыв лицо рукой.
-Фред, прости меня, пожалуйста, что так получилось, – извинился Аркадий перед Ревельсоном.
-Аркадий, да не извиняйся, – ответил Фред, сев рядом с ним, похлопав его по плечу рукой. – Единственно, что я тебе хочу сказать, Аркаш, не ходи больше в таком состоянии по улице. Если что-то случиться, то я тебе не смогу помочь.
-Я все понимаю, – сказал тихим голосом Аркадий, посмотрев на Ревельсона виноватым взглядом. – Больше этого никогда не повторится, даю слово, – и действительно Северный сдержал свое слово, это был первый, и последний раз, когда с ним произошел такой неприятный случай в Киеве. В дальнейшем он больше никогда не появлялся на улице в нетрезвом виде. Ведь и сам Аркадий боялся попасть за решетку. Через пару дней после этого случая, Северный попросил Фреда, чтобы тот подыскал ему где-нибудь квартиру в центре, чтобы он не ездил туда - сюда, платя при этом очень большие деньги за дорогу. Ревельсон согласился и в это же день повез Аркадия к своему приятелю к Леше Киринскому. Но когда они к нему приехали, и Фред попросил его, чтобы тот разрешил Северному пожить у него, тот ответил ему так:
-Фредик, пойми меня у меня семья - жена, дети. Я не могу принять Аркадия к себе. Но у меня есть, друг Владимир Криворог. Он один живет в квартире, тем более он очень любит творчество Аркадия. Володя живет на Саксаганского, если хочешь, я ему сейчас позвоню? – предложил Киринский.
-Конечно, Леша, позвони пожалуйста, – сказал Фред, посмотрев на Аркадия, который в знак согласия, кивнул головой, дескать: «Да, мне все равно лишь бы он согласился». После нескольких минут разговора, Киринский сказал:
-Ну, можем идти к нему. Володя очень обрадовался, когда я ему сказал, что у тебя хотел бы пожить Аркадий Северный.
-Ну, и замечательно, тогда пойдем к нему, – сказал Фред, и после этих слов, они втроем пошли до Владимира Криворога. Когда они пришли к нему, Криворог принял их с огромным радушием. Он не верил своим глазам, что Аркадий Северный теперь будет жить у него. Владимир оказался очень веселым человеком, и это очень понравилось Аркадию, они сразу нашли с ним общий язык, став во всем и везде неразлучными. Не смотря даже на то, что Северному Криворог был по плечо. Рост у Владимира был ниже среднего, слегка полноватый, темноволосый с карими небольшими глазками, остреньким носом, тонкими губами. Но зато с отличным чувством юмора. Владимир поселил Аркадия в комнате, где стоял диван, а рядом с ним стол, на окнах весели шторы яркого цвета с огромным рисунком в виде цветов. Возле стенки напротив, стоял еще один стол, на котором стоял телевизор «Горизонт». В общем обстановка была очень уютной и дружеской, комната была очень просторной, в ней запросто помещалось человек семь. Аркадию очень здесь понравилось, он и не мог мечтать о том, что в совершенно чужом городе, незнакомые ему люди примут его, как родного. У него в Ленинграде никогда такого не было, кроме квартир Дмитрия Калятина и Владимира Раменского, где Аркадий жил с комфортом. А в основном Северному приходилось ютиться где-то на кухне на раскладушках, а порой и спать на полу. И ведь у всех его друзей были жены, так что приходилось себя вести более-менее прилично. А здесь лафа - двое мужчин совершенно одни в квартире, делай что хочешь, приводи кого хочешь не жизнь, а сказка! Аркадий не надолго простился с Фредом, начав привыкать к новому месту в гостях у Владимира Криворога. И пока Ревельсон готовится к записи киевского концерта, новый друг Аркадия знакомит его с достопримечательностями красивого города Киева.
 Вечером с очередной прогулки Северный и Владимир вернулись домой. Снимая с себя пальто, Аркадий сказал:
-Слушай Володь, можно я от тебя позвоню своим в Ленинград, а то я тут уже почти неделю, а мои ребята ничего не знают, где я, что со мной? Потеряли меня уже совсем, – поинтересовался Северный, подсаживаясь к телефону.
-Да, ради бога, звони Аркаш, кому хочешь, – ответил Владимир Криворог, снимая с себя куртку. Аркадий стал набирать номер Сергея Ивановича, через несколько минут его соединили с Ленинградом:
-Сереж привет! – начал Северный с радостной улыбкой на лице, как только в трубке услышал знакомый голос.
-Аркадий, я не понял, ты, что сейчас в Киеве?! – удивленно спросил Маклаков.
-Да, ха-ха-ха! – ответил Аркадий со смехом.
-Как ты туда попал?! – снова удивился Сергей Иванович.
-Сереж, да совершенно случайно. Вообще-то я и сам не думал, – сказал Аркадий продолжая смеяться.
-А ты у кого там остановился? – спросил Маклаков. – А то, мне тут звонил из Одессы Владислав Коцишевский, спрашивал у меня, где Аркадий. А я сам не знаю, где ты можешь быть. Вот я ему сказал, что как узнаю, сразу перезвоню ему.
-Я сейчас у Фреда Ревельсона, – ответил Северный. – Мы с ни собираемся концерт делать, так что если он хочет, дай ему телефон Фреда, – сказал Аркадий, диктуя номер телефона Фреда Ревельсона.
-Слушай, Аркадий, ты еще будешь долго в Киеве? – спросил Сергей Иванович с волнением в голосе.
-Как получится, а что? – поинтересовался Северный.
-Аркадий, я тебя сейчас огорчу. Ты только не нервничай, ну и не говори там, что это я тебя сказал, – начал Сергей Иванович.
-Ну, само собой Сережа, все будет путем, я никому ничего не скажу. А что случилось? – поинтересовался Аркадий, прикрывая рот рукой.
-Дело в том Аркадий, что тебе лучше сейчас не появляться в Ленинграде, как можно дольше, это из-за тех записей. Витька Набока сейчас рвет и мечет, кричит буквально на каждом шагу, что: «Мол, для Северного воровать, это легче, чем что-либо делать». Так что Аркаш, если у тебя эти пленки лучше всего избавься от них, так как Набока подал на тебя в розыск. Аркаш, они у тебя?! – взволнованно спросил Сергей Иванович.
-Сереж, дело в том, что у меня их уже нет, – ответил Аркадий, опустив глаза вниз, теребя рукой шнур от телефонной трубки. – Так что пусть этот м…, ищет эти пленки, сколько хочет. Все ровно не найдет.
-Аркаш, ты их продал? – спросил Сергей Иванович.
-Нет. Слушай сюда, Сереж у меня их украли, и если честно я даже не знаю, кто и в какое время. Я ехал в Таллин, ну действительно хотел вначале продать их, но по дороге в поезде задремал, а когда проснулся, их уже при мне не было, так что я как ничего не имел с этого козла, так ничего и не имею. Мне бояться нечего, я абсолютно чист, и совесть моя чиста. Просто не хрена из меня лоха делать, – ответил с обидой в голосе Аркадий.
-Ну, и бог с ними. Ребятам, что передать? – поинтересовался Маклаков.
-Сереж, Володи Раменскому привет от меня передавай, и Володьке Тихомирову, а остальным я сам передам привет в моем следующем концерте, так что ждите. Удачи тебе Сережа, – сказал Северный, прощаясь с Сергеем Ивановичем.
-И тебе тоже удачи, Аркаш, – ответил Маклаков, после этих слов они простились, вешая трубки. После такого неприятного разговора, Аркадий предложил выпить Владимиру Криворогу, на что тот с удовольствием согласился. Северному в этот момент просто необходимо было успокоиться. Ему было обидно, за то, что его обвиняют в том, чего он не совершал, ведь он даже заработать на них не смог, а Набока на нем сумел нажиться, и где здесь справедливость. Сидя за рюмкой вина, и куря сигареты «ТУ-134» Аркадий думал про себя: «Вот гандон! Значит, ты на меня в розыск подал из-за этих пленок?!! Ну-ну, ищи, может, где и найдешь! Вот только у меня их нет. Нечего было меня эксплуатировать, и кормить завтраками. Ну ладно, Набока мы еще с тобой пообщаемся. Я опровергну, те слухи, что ты про меня распускаешь», – думал про себя Аркадий, выпив залпом рюмку вина. А тем временем, пока Северный вместе с Владимиром Криворогом отрывались по полной программе, отдыхая и наслаждаясь беззаботной жизнью. Фред Ревельсон пошел в дом Культуры, и там договорился с музыкантами, что будет писать Северного и Гришу Бальбера под их оркестр. Межу Жедыновского и Горького был электронный клуб, там они и решили сделать концерт. Фред договорился, что на следующий день он приведет к ним в клуб Аркадия и Бальбера. Те согласились, после этого разговора Фред от них ушел, концерт был намечен на завтра, на три часа дня. Придя домой, Ревельсон позвонил Северному и Григорию Бальберу, о времени и месте, где должна была проходить запись предстоящего концерта, чтобы двое певцов приехали пораньше.
 На следующий день Фред Ревельсон, Аркадий, Григорий Бальбер и Юрий которого пригласили в качестве музыкального оранжировщика по технике, и Миша Резник - сосед Фреда был приглашен в качестве друга на концерт. Приехали они впятером к дому культуры к двум часам дня. Смотрят - никого из музыкантов нет.
-Что могло, случится?! – растерянно спросил Фред.
-Давай зайдем внутрь, и спросим у них, где музыканты, – сказал Григорий Бальбер. Зашли они внутрь. На вахте сидел человек.
-Товарищ, здравствуйте, – подошел Фред к вахтеру. – Скажите, а где все музыканты? У нас с ними сегодня должен был быть концерт, где они все?! – вахтер внимательно посмотрел на пришедших к нему людей, потом спокойно ответил:
-А концерта сегодня никакого не будет.
-Как не будет?! – возмущенно спросил Фред.
-А его отменили, – ответил вахтер. – А что вы разве не знаете? – спросил он у мужчин, видя их изумленные лица.
-Нет, мы не ничего не знаем, – ответил Ревельсон. – А что собственно у них случилось, из-за чего отменили концерт?
-Сегодня к часу дня приехал парторгом с автобусом, оркестр погрузили в него, и они уехали в подшефное село. Вот и все! – ответил вахтер, растерянно смотря на людей. – Так что можете уезжать, здесь вам мужики все равно сегодня делать нечего. А я, к сожалению, больше ничего не знаю, так что ничем не могу вам помочь.
-А связи с чем они увезли оркестр? – вмешался в разговор Бальбер, подойдя ближе к вахтеру.
-Ну, я же вам сказал, что ничего не знаю! – ответил возмущенно вахтер.
-Ну, такого быть не может, что просто так, взяли и увезли! – сказал Григорий, поднеся озадачено руку к лицу.
-Ну, значит в вашем случае может, – ответил вахтер, уткнувшись в газету, и тут же секунд через двадцать он ответил. – Хотя я тут вспомнил, что они говорили про какие-то концерт-марки…, вроде они для концерта их делали, и один из музыкантов упомянул, когда уходил, что: «мол, не надо было их парторгу показывать». Вам вообще это о чем-нибудь говорит?
-Фредик, это ты придумал с концерт-марками, чтобы мы больше заработали?! – спросил Бальбер, обратившись к Ревельсону.
-Да ничего я не придумывал. Мне просто хотелось сделать ваш концерт вместе с Аркадием! – ответил возмущенно Фред.
-Ну что, мы таки будем делать в сложившейся ситуации? – поинтересовался Аркадий, подойдя ближе к Фреду и Григорию. – Будем сворачивать наше мероприятие, или как?
-Или как, Аркадий, – обратился к нему задумчиво Бальбер. – У меня есть ребята, мы с ними играем по вечерам в ресторане «Спорт», но я с ними увижусь сегодня, только вечером, – начал размышлять Григорий. – Так что концерт придется отложить до завтрашнего дня, если так.
-А вдруг и завтра ничего не получится, ну мало ли что еще случится?! – поинтересовался взволнованно Фред.
-Ну, а что мы можем еще сделать в такой ситуации? – спросил Григорий, внимательно посмотрев на Ревельсона. – Хотя стоп! Если я сейчас дозвонюсь до своих ребят, мы можем сделать концерт и сегодня.
-Хорошо, ну, допустим, ты дозвонишься до них, а ты мне скажи, где мы будем писать? – возмущенно спросил Фред. – Студии то у нас нет.
-Ничего к тебе поедим, – ответил Бальбер.
-Гришенька, все что угодно, но ко мне нельзя, – сказал Фред.
-Почему нельзя?! – удивленно спросил Бальбер, смотря на друга.
-Потому, что у меня кругом соседи, а вы меня со своей блатной музыкой под монастырь подведете. И тем более…, – после этих слов Ревельсон отвел Григория в сторону, и полушепотом сказал. – У меня под низом живут сексоты, так что если бы я даже очень сильно хотел, то не мог бы привести вас к себе.
-Ну хорошо, а что ты мне прикажешь в таком случае, звонить мне ребятам, или нет? – спросил у него Бальбер. Фред с минуту постоял молча, перебирая в мозгу кто из его знакомых мог бы предоставить им место под запись концерта. И наконец-то, он с улыбкой на лице сказал. – У меня Борис Коваль, у него на Черной горе огромный собственный дом! Вот он бы и мог нам предоставить место под концерт! – похлопал по плечу Бальбера рукой, ответил Фред. – Звони ребятам!
-А он согласится? – спросил взволнованно Григорий у друга.
-Согласиться, я постараюсь его уговорить, – ответил с улыбкой Фред. После этих слов, Бальбер подошел к вахтеру, попросив у него позвонить, через несколько минут он вновь подошел к Фреду:
-Ну, все я дозвонился до своих ребят. Нонка сказал: будут у нас и две гитары, и скрипка с саксофоном, и ударные. Так что все есть, может писать концерт, – ответил Григорий с радостной улыбкой на лице.
-Ну, тогда я сейчас позвоню Борису, – ответил Фред, подошел к телефону, стал набирать номер
Ковальт через минуту ему ответил на другом проводе.
-Борис Маркович, добрый день, это Фред Ревельсон, – начал Фред с улыбкой на лице. – Узнал?
-Фредик, ну как же я тебя не узнаю, конечно, узнал! Что ты хотел? – с радостным голосом спросил у него Ковальт.
-Борис, у меня тут такое дело к тебе. В общем, у нас срывается концерт с Аркадием Северным и Гришей Бальбером, нет помещения, где сделать запись? Я знаю, что у тебя прекрасный дом. Ты не разрешишь нам приехать к тебе и записать концерт у тебя? Я лично был бы очень благодарен тебе, – сказал Ревельсон, продолжая улыбаться. Ковальт несколько минут помолчал в трубку, потом ответил:
-Хорошо, я согласен, сейчас у нас сколько время?
-Два часа дня, третий, – ответил Фред.
-Ну вот, а моя жена приходит в пять, так что если вы, к пол пятому все успеете сделать, записать и уйти, то милости прошу, приезжайте, – сказал с улыбкой Борис Маркович.
-Хорошо, спасибо тебе, Боренька, – ответил Фред, с довольной улыбкой на лице благодаря, и вешая трубку. Теперь вроде все есть, и музыканты, которые вот-вот подъедут, и квартира, правда времени в обрез, но попытаться все равно можно. Единственно чего только не хватало, так это хорошего микшера. Послали Юрия в магазин, чтобы тот приобрел обычный микшер на церидерке, тот что используют для телефонов стоимостью в три рубля. Когда Юрий вернулся к ребятам, принеся с собой советский пятиштырьковый микшер «Тюльпан». Фред выпал в осадок.
-Юрочка, это какой-то кошмар! Ты понимаешь, что у нас с таким микшером теперь нет ни одного магнитофона, на который можно записать этот концерт! Ведь все магнитофоны у нас импортные, японские, что «AKAI», что «Stalper», что мой «Philips». Эта аппаратура просто теперь не пригодна! – в отчаянье развел в стороны руки, сказал Фред. Юрий с минуту помолчал, потом ответил:
-Я сейчас позвоню своему знакомому из милиции капитану Володе Усенко, у них должен быть в отделении я помню, есть «Юпитер», - после этих слов он вошел внутрь, чтобы позвонить. Пока он звонил, к машине, возле которой стояли Аркадий, Фред и Григорий подошли музыканты. Наум Зигмант  с гитарой, рядом с ним шел Леонид Полищуков, неся в чехле бас-гитару, за ними следом шел Александр Фельдман со скрипкой в футляре и саксофоном. Когда Бальбер увидел эту компанию, то обалдел, он тут же подошел к невысокому Науму Зигманту с удивленными глазами:
-Нонка, где наш ударник?! Черт его подери! – Нонка, всем приветственно кивнул, с улыбкой, закурил сигарету, и выпустив дым изо рта, ответил:
-Гриша, хоть плачь, хоть смейся, он не смог придти.
-Твою мать! – выругался Бальбер, хлопнув себя рукой по бедру. - Ты знаешь, я скоро, наверное, буду в истерике биться от смеха. Ну сегодня какой-то день, что все наперекосяк. Ладно, черт с ним. Я сяду за ударные, так что езжайте сейчас прямиком на Черную гору к Борису Марковичу Ковальту, устанавливайте там аппаратуру. А мы скоро, даст бог, подъедим. У вас же машина есть? – поинтересовался Григорий.
-Да, все есть, ну тогда мы пошли, увидимся еще, – ответил Зигмант, махнув ребятам рукой, и тут же удалился. Через минуту Юрий вышел на улицу, по его лицу было видно, что можно ехать. Все сели в машину, и поехали к Борису Марковичу. По дороге Юрий рассказал от том, как ему пришлось уговорить Усенко, что вначале он хоть и согласился, так как ему было очень интересно увидеть вживую Северного. Но когда речь зашла за магнитофон, начал упираться, дескать где, я тебе найду магнитофон в Министерстве, но потом все-таки пообещал привезти «Юпитер». - И так, невзирая на огромные трудности и препятствия, музыканты вскоре приехали в дом Ковальта. Быстро настроили инструменты, а тут на милицейской машине подъехал Владимир Усенко с магнитофоном «Юпитер 201», подтянулся приглашенный на запись и приятель Фреда Ревельсона Модест. Юрий настроил магнитофон на запись. Музыканты поставили коробки из-под телевизора положив на него тексты песен, которые приготовил Фред заранее. Микрофоны установили между подушками. Аркадий и Григорий быстро обсудили, кто за кем будет петь. Взяв в руки инструменты, музыканты начали запись киевского концерта, которая все-таки состоялась 20 апреля 1977 года, и получила название «Привет Киеву», или как его еще потом станут называть «Бессарабка». И так начали!

-Мы начинаем новую серию концэртов, под кликухой таки «Бессарабка». Ох! Уж этот мне Подол и ев бэсс! Мы таки с Гришей хотим чуть-чуть вас повеселить, – делает вступительные слова к концерту Аркадий.
-Ну, шо же это будет за веселье? Аркаша, а?! – задает ему вопрос Бальбер. – Если мы не вспомним, нашим красавцев гитарастов: Леничку, Нону, а того скрипача – Сашку! А?! Он же выворачивает душу наизнанку, своей игрой! А?!
-Гришенька, ты понимаешь, в чем дело, я хочу спеть тобою написанную песню «Про Подол», она мне очень понравилась. И я считаю, мы с нее и начнем. Начали товарищи, – говорит с улыбкой Аркадий, под веселую игру скрипки, они начинает петь, разбив песню по ролям. Вначале Григорий Бальбер:

А мой дедушка родной киевлянин коренной,
Чуть однажды не сошел с ума.
Слух по Киеву прошел, что должны снести Подол,
И построить новые дома! – а припев они уже исполняют дуэтом, разложив его по голосам.

Но без Подола Киев не возможен!
Как святой Владимир без креста.
Аркадий: Это же кусок Одессы!
Григорий: Это новости для прессы!

И мемориальные места.

И в Одессе и в Москве,
И в таежном городке!
Где б ты ни был,
Где б ты таки не пошел!

Пусть ты Киева не знал!
Но уверен, что слыхал:
Гоп-со-Смыком!
Песню Про Подол…! – продолжает Северный.

…А верхний вал и нижней вал!
Сам Хмельницкий здесь бывал. 
И водил поить своего коня!
А там где пил вот этот конь?!
Там щас строят Оболонь,
По проекту завтрашнего дня…! – исполняет свою партию Бальбер.

…Обойдешь все города!
Но, ни где и никогда,
Ты не сможешь помолиться,
Таки богу!
Но маланский наш народ,
Где не ищет, то найдет!
Только на Подоле Синагогу! – отвечает ему Аркадий.

Ведь без Подола Киев не возможен!
Как святой Владимир без креста…!

Закончив эту веселую песенку «про Подол», из которой оба певца сделали целую театральную постановку, следующую музыкальную композицию Северный продолжает сам:

-Меня очень попросили, чтобы я таки в этом Крежопле спел старую мою песню «Вам посылка из Шанхая, – шутит с веселой улыбкой на лице Аркадий.
-Слушай?! Ну, это же Киев, а не Крижопль? – удивленно отвечает ему Григорий.
-Ничего страшного, – отвечает Северный, махнув весело рукой, дескать: «Ребятам все равно будет весело, а название города это, не столь уж важно, главное, чтобы нравилось». – Мне очень приятные здесь люди! Хорошо меня здесь в Киеве приняли. И поэтому, между станцией Крижоплем и ….
-Богодухово! – перебивает его Григорий, боясь, что Аркадий еще что-нибудь переделает в своем роде, и оказывается прав, так как Северный уже завелся, и его уже не остановить
-Да. О! Именно Подухово! – выставив вверх указательный палец, Аркадий, как будто просыпается ото сна, вспомнив что-то очень интересное в своей жизни, начинает исполнять следующую песню:

Ах, Йозеф, Йозеф!
Старый, таки добрый Йозеф!
Какие есть на свете таки имена.
-Состриг ли - «ты Гриша» - свою больную мозель? – с улыбкой обращается Аркадий к Бальберу.
-Где ж ее взять? – растерянно вжившись в роль, отвечает ему Григорий.

Иль до сих пор она в тебе нужна?

Ах, Йозеф, Йозеф!
Славный, добрый Йозеф,
Состриг ли ты любимую мозоль?

Зачем чтоб наступали все!
Лучше б, чтоб упали все!!!
Выставить лишь ножку, ты изволь.

С добрым утром, тетя, Хая!
Ой-ой-ой!
Вам посылка из Шанхая!
Ай-Ай-Ай!   
А в посылке таки три китайца!
Ой-ой-ой!
Три китайца красят яйца!
Ой-ой-ой…!

У Аркадия, исполняющего эту песню, так и стоят перед глазами Виктор Набока, и те картины, которые сейчас происходят в Ленинграде без него. Северного, как разжигает, ведь он не может просто сидеть сложа руки, зная, что там, в Питере на каждом углу позорят его честное имя. К концу с веселой улыбкой на лице, пританцовывая и помахав рукой, Аркадий как бы невзначай поет:

…С добрым утром, тетя, Хая!
Ой-ой-ой!
-«И Набока», - тоже!
Вам посылка из Шанхая!
Ай-ай-ай!
А в посылке три китайца!
Ой-ой-ой!
Три китайца красят яйца!
Ай-ай-ай…!

Каждая песня этого концерта, не смотря на ограниченность во времени, получилась, как театральная постановка, каждую из которой Аркадий вместе с Григорием Бальбером обыгрывают с мастерским артистизмом. Концерт получается великолепным, как по содержанию. Так как певцы, каждый исполняет те композиции, которые действительно соответствуют как по голосовой тембральной раскладке, так и по характеру каждого из исполнителей. Северному достаются песни с более серьезным подтекстом, а Бальбер исполняет музыкальные композиции, несколько иные, более веселые и шуточные. Два артиста сделали действительно очень красочный, веселый и насыщенный концерт. Григорий здесь в большей степени, как радушный хозяин, который гостеприимно встречает дорогого гостя Аркадия Северного. Они потрясающе спелись друг с другом, не смотря даже на то, что им в некоторых местах даже тесно на одном концерте. А в остальном звучание концерта действительно очень качественно, не смотря на то, что писали лишь на одни магнитофон. И ведь даже за эти несколько часов, отведенных им, ребята успели сделать памятные, коллективные фотографии. В завершении, когда музыканты уже собирали инструменты, Аркадий подошел к микрофону, сделав последнюю запись на этом концерте, но она уже имеет более личный характер, нежели концертный:

«После концэра, покидая… между Крижоплем и таки той станцией. Я хочу передать привэт, моим хорошим приятелям, которые меня прекрасно приняли в городе таки этом. Я возвращусь обязательно сюда. Мне нужно слетать еще в одно место, которое должен, я тоже хочу плюнуть… таки своему куму. Что-то сказать ему прямо в глаза. А то, что там Набока сказал, о том что: «я таки это воровать легче, чем что-то?». Так запомни Набока! НИКОГДА В ЖИЗНИ Я НЕ ВОРОВАЛ! Ни крал и там, и никогда, нигде! Я НЕ КРАЛ, НЕ ВОРОВАЛ! НЕ ГУЛЯЛ С ВОРАМИ!!! Дружных не ворал других, и таки не с ворами, – в этих словах Аркадий, выплескивает всю свою обиду, которая накопилась за эти месяцы, когда он вкалывал, как раб на у Набоки, и за то, что его честное имя теперь ни за что позорили. И кто бы там, что не говорил, Северный поступил правильно, он взял свое, за то что его эксплуатировали, тем самым отомстил Виктору за прижимистость. Просто Аркадию надоело, что им пользуются, наживаясь на том, тем более так нагло прося за первую копию четыреста рублей. Северному было очень обидно, когда он узнал об этом. – Рудик… слушай сюда. До тебя дойдет таки эта лента. Так вот запомни! Никогда не нужно меня терять! Я тебе еще понадоблюсь. – И здесь Северный, как в воду глядел, когда говорил эти слова. Ведь действительно будет такой момент, когда Фукс, ну никак уж без него не сможет, делая очередной концерт, но судьба распорядится на этот раз иначе. – Скажу еще другому человеку. Я имею в виду, Ленинградцем своим. Единственный из вас порядочный человек, так это Сергей Иванович. Сережа я тебе шлю ПРИВЭТ! Свой самый хороший, самый порядочный. И тебе будет то, что нужно. Может быть, чуть-чуть они… не правильно делали. Они еще ни разу, так сказать, не имели право и не могли…». Тут к Аркадию подошел Владимир Усенко, выключая магнитофон, забирая оригинал, который у него в этот же день перепишет Фред.
-Аркадий, Модесту очень сильно понравилось твое выступление, хочешь, я тебя отвезу к нему в студию? И ты посмотришь, какие там у него записи и оборудование, пообщаетесь? – предложил Ревельсон, подойдя с другом к Северному после концерта.
-Конечно же, Фред, с удовольствием, – ответил с улыбкой на лице Аркадий, куря сигарету.
-Ребят, ну что, может поедим куда-нибудь, отметим этот концерт? – поинтересовался Григорий Бальбер, собирая вещи.
-А куда мы отправимся? – спросил Модест. – В ресторан к тебе? Или куда еще?
-Ребят, а поехали таки ко мне, – предложил Аркадий. – Володя будет очень рад нам.
-Хорошо, поехали к тебе, – ответил Бальбер.
 После этих слов, большая часть компании вместе с Северным, поехали на квартиру к Владимиру Криворогу, отмечать удачную запись концерта. Спустя пару дней, Аркадий познакомился со старшим братом Владимира, Николаем Криворогом. Вместе с ним они стали отрываться на полную катушку, везде ездили, по разным барам и кабакам. А когда немного потеплело, вместе со своей общей подругой Татьяной – парикмахером они катались на катере, загорали на пляже, беря с собой выпить и закусить, и такие выезды на природу были частыми. В общем у Аркадия был своего рода отпуск, который ему запомнился надолго. Здесь он отдохнул, как душой, так и телом. В это время он пишет очень мало, в это время, большую часть Аркадий поет для обычных людей и своих новых друзей, но киевских коллекционеров в этом списке мало. И делал это все в радость. Он просто в этот период наслаждался жизнью в полной мере. Вкушая все ее прелести и полную свободу. За столько лет каторжных записей и разных концертов в Ленинграде, Северный уже и забыл, что такое настоящая свобода, как она прекрасна, когда ты принадлежишь только себе, и больше никому.
 Однажды в квартире у Владимира собралось много народу, друзей. Пришел Николай, все сидят за столом, выпивают, шутят и смеются, Аркадий сидит в центре с гитарой, исполняет песни для гостей. И тут вдруг зазвонил телефон. Володя вышел из-за стола взял трубку:
-О! Толик привет! Чего ты звонишь? – поинтересовался он, слыша перевозбужденный голос своего знакомого.
-Ты, что сейчас делаешь?! – спросил Толик у Криворога младшего.
-Я сижу с братом в дружеской компании. Тут такие хорошие ребята. Мы сейчас сидим за столом и пьем водку! – ответил весело Володя.
-Вот именно! – возмутился Толик с досадой в голосе. – Вы тут сидите, водку пьете, а между прочим, ты не знаешь последних событий?! – спросил Анатолий.
-Чего я не знаю? О каких событиях ты говоришь? – удивленно спросил Володя, дожевывая помидор.
-Ты знаешь, что в Киев приехал Северный! И между прочим, он сейчас записывается у Рабиновича! – ответил Анатолий.
-Ты говоришь, что Аркадий Северный сейчас в Киеве, и он записывается у Рабиновича?! А кто тебе такое сказал?! – поинтересовался Володя Криворог.
-Он сам, только что мне звонил! Вот так вот! – ответил Анатолий, после чего повесил трубку. Володя вернулся за стол, покатываясь со смеху.
-Вов, что случилось?! Что тебя так рассмешило?! – спросил Николай Криворог, удивленно смотря на брата.
-Ой, не даже и не спрашивай! – держась за живот рукой, и вытирая глаза от слез, ответил Владимир. Через минуту, немного успокоившись, он наконец-то ответил. – Мне сейчас звонил один мой приятель и сказал, что Северный записывается сейчас у Рабиновича! Что дескать сам Рабинович ему это сказал только что…, – после этих слов со смеху умирали уже все в зале. – Представляете, Аркадий сейчас записывается у Рабиновича! – продолжал подогревать веселый хохот Владимир. – У Рабиновича, сейчас записывается Северный! Ха-ха-ха!!! – и только Аркадий сидел с изумлением, смотря на остальных, не понимая, почему они так смеются, главное с чего. Ему, конечно, было смешно от того, что он сейчас сидит за столом в квартире у Володи, поет его друзьям песни, играя для них на гитаре, пьет вместе с ними водку, но в то же время, где-то там умудряется записываться еще и у какого-то Рабиновича. Аркадий некоторое время посмотрел удивленно на ребят, потом спросил:
-А кто такой, собственно этот Рабинович? – поинтересовался Северный у окружающих.
-Аркадий это очень известный киевский коллекционер. У него бабла немерено, и его все знают, – ответил ему Владимир Криворог.
-Так таки, значит, он известный Киевский коллекционер, которого все знают…?! – начал размышлять Аркадий вслух. – И я у него записываюсь?! Володя, ну-ка набери-ка таки номер этого вашего Рабиновича, – попросил Северный. Криворог набрал телефонный номер, и отдал трубку Северному. После нескольких гудков на том конце провода кто-то поднял трубку, и Аркадий  начал вести разговор в своей неподражаемой манере:
-Але. Это Рабинович?
-Да, Рабинович, простите, а с кем я имею честь разговаривать? – поинтересовался мужчина на другом конце провода.
-Это говорит Аркадий Северный, и мне таки сказали, что вы говорите, что я у вас  записываюсь? – поинтересовался Аркадий, сам при этом, еле сдерживая смех.
-Молодой человек, что ви таки мне компостируете мозги? Я что таки не знаю, по-вашему, Северного?! – возмущенно ответил Рабинович. – Да, у меня записывался сегодня Северный, и он пять минут, как ушел. А ви просто не можете быть Северным, его все знают! Ви пьяны, и ви у меня на записывались, я уж точно бы вас запомнил!
-Ну, я таки и есть Аркадий Северный, – ответил с улыбкой Аркадий, прикрывая губы рукой, чтобы не было слышно, как он смеется.
-Молодой человек, перестаньте выдавать себя за того, кем ви не являетесь! И хватит названивать мне по разным пустякам! Я серьезный человек! – после этих слов Рабинович повесил трубку. А Аркадий, аж на пол свалился со смеху:
-Вот, б…! Сказали только что мне, что я?!!! Уж ни как не могу быть Аркадием Северным!!! По сколько у него там кто-то пишется, кося под меня!!! – после этих слов Аркадий вернулся за стол к друзьям, которые после его слов еще больше стали смеяться. – Уж что-что? Ну такое я в первый раз слышу, он даже мне высказаться не дал! Стал меня уверять, что я – это не я! – со смехом возмутился Аркадий. Слушайте ребята, у меня, конечно, разные казусы случались в моей жизни! Ну, чтобы такой?! Это в первый раз! Вначале говорят, что я у кого-то пишусь, даже сам того не ведая, потом выясняется, что я уже во все и Аркадием Северный не являюсь?! После этого мне нужно обязательно выпить, чтобы привести мозги в порядок, – ответил Северный, наливая себе в рюмку водки, и залпом выпивая ее.
-Да ладно, Аркаш, перепутал человек, зато мы посмеялись! – ответил Николай Криворог со смехом. – Не обижайся!
-Да, я не обижаюсь! Я после этого случая, буду всю жизнь смеяться, вспоминая его, – ответил Северный, взял вновь в руки гитару, запел. Весь вечер он радовал своих киевских друзей песнями.
 А через пару дней к нему заглянул Фред Ревельсон и пригласил его в студию к Модесту, по дороге туда, он передал Северному, что ему вчера из Одессы звонил Владислав Коцишевский, и просил Аркадия приехать на запись концерта. Северный давно уже собирался в этот город - легенду его собственной жизни. Пять лет с магнитных пленок сам Аркадий говорил, что он пятнадцать лет жил в Одессе, но в реальной жизни, у него все  как-то не получалось. А теперь солнечный город у моря, наконец-то, увидит «старого одессита», который так долго ждал и хотел приехать туда. На следующий день после того, как Аркадий побывал в студии у Модеста, где они вместе сделали памятные фотографии, Северного. Его киевские друзья с фотоаппаратами и переносными магнитофоном, стоя на платформе, провожают своего знаменитого друга в солнечный город Одессу.

Глава 24

Ах, Одесса! – Мать – Одесса!

 Пробегают быстрым вихрем зеленые деревья и небольшие дома, когда ты смотришь в окно купе, мчащегося вперед поезда. Они уходят куда-то назад, как дни, годы и месяцы человеческой жизни. Аркадий прильнул слегка головой к вагонному стеклу, пытаясь поймать глазами пробегающие мимо его взора старые, знакомые ему до боли, родные края, где он родился, города Иваново. Здесь прошли его самые счастливые годы детства, и часть беззаботной юности. Он давно уже здесь не бывал. А сегодня его поезд в шесть часов прибыл в самый дорогой, сердцу Аркадия город. Правда он приехал сюда еще и по просьбе его старшей сестры, которая тяжело заболела. Северный привез для нее дефицитное лекарство. Сойдя с поезда Аркадий прямиком со станции пошел в родной ему Первый рабочий поселок, где когда-то жила их большая и дружная семья. Усталой походкой Аркадий подошел к дому, где сейчас жила его сестра с семьей. Он тихонько постучал в дверь, и стал ждать, через минуту ему открыла Мила, увидев брата, у нее на глазах появились слезы:
-Аркаша, как долго мы с тобой не виделись, – произнесла она, обнимая Аркадия. В ответ горячо целуя и прижимая сестру к груди, у Северного, внезапно нахлынувшие слезы, от избытка чувств, обожгли лицо.
-Мила, я привез тебе те лекарства, которые ты просила, – тихим голосом, глотая слезы, ответил Аркадий, отдавая ей коробку с ампулами. Сестра забрала их из рук брата, и они вошли в дом. Приехав на пару дней погостить в Иваново, Северный, как будто вернулся на тридцать с лишним лет назад, в свое далекое детство. Сидя за столом на кухне, Аркадий и Мила долго беседовали друг с другом, вспоминая былые, ушедшие годы. Когда-то много лет назад сестра была первой красавицей в городе, а сейчас в свои сорок три было видно, как изменило ее лицо время, оставив на нем след, сетку морщин и потускневшие глаза. Аркадий внимательно слушал сестру, смотря на нее, думая про себя: «Господи, что же с нами делает время? Казалось, еще вчера мы были такими юными полные энергии и жизненных сил, а сегодня понимаешь, что жизнь неумолимо несет нас вперед, с каждым часом и днем забирая у нас самое дорогое, что у нас есть – это жизнь…», – после этого он закурил сигарету, тяжело вздыхая.
-Аркаш, а ты как? – спросила у него Мила.
-Мил, ну что я могу сказать, – затянувшись и выпуская сигаретный дым, начал Северный, устремив взгляд на мерцающей потолок от матовой лампы. Затем он вновь перевел взгляд на сестру. – Я даже и не знаю с чего начать, ведь у меня ничего нет. После развода с Валентиной я так и не смог вернуться к прошлой жизни. У меня теперь куча поклонников и сотни коллекционеров, жаждущие заполучить к себе Аркадия Северного. Но вот только одни меня даже в лицо не разу не видели, а вторым нужен ни я, а то, что я спою, а сам я никому не нужен, как человек. Эта рутина подпольной жизни меня все больше и больше затягивает к себе. Взамен ничего не оставляя,  – после этих слов Аркадий, усмехнулся и на глазах у него заблестели слезы. – У меня даже собственного угла нет, куда бы я мог приткнуть голову. Меня постоянно гонят отовсюду. Я очень сильно устал от такой бродячей жизни, в которой нет для меня просвета. Все чаще и чаще я жалею, что тогда пошел по этой дорожке. Которая, рано или поздно приведет меня…, – тут Аркадий, замолчал, взглатывая сухой ком, подступивший к горлу. Ему не хотелось произносить вслух, то о чем он сейчас подумал. Уже не одну бессонную ночь Северный провел в раздумьях о том, что с ним будет, если в его жизни ничего не изменится. Мила смотрела на измотанное лицо брата, уставшего от всего.
-Аркаш, а если оставить всю эту музыку? – поинтересовалась она.
-Если бы это было бы, так просто, – усмехнулся Аркадий. – Я бы бросил все! Пел бы только для себя, ведь сам я не могу жить без музыки, это моя страсть и моя жизнь. Музыка для меня это светлый луч в моей беспроглядной жизни. Только вот не все так просто. Люди, которые пишут концерты со мной, все равно найдут меня в любом городе. Я уже из этого никуда не смогу вырваться, иногда я чувствую себя этакой птицей с дивным голосом, которую посадили в клетку и заставили петь. И никуда я не могу улететь из нее из-за того, что мне крылья подрезали. Да и лететь уже собственно некуда, - после этих слов наступила тишина, было уже поздно и, сестра предложила брату лечь спать, постелив ему в зале. А на следующее утро Аркадий посетил могилы матери и отца. Долго стоял на коленях на земле в слезах. Когда он полностью излил свою душу, поднялся с сырой земли и пошел обратно в дом к сестре. По дороге он встретился со своими родными и старыми друзьями, с которыми собственно он и провел весь этот день. А вечером Аркадий купил билет на поезд до Одессы.
 Северный опоздал с прибытием в город у Черного моря, приехал лишь на второй день. Сошел с поезда и пошел искать дом, который ему указал Фред. Аркадий шел по прекрасной, солнечной Одессе, наслаждаясь видами этого чудесного города. Поспрашивав у прохожих, Северный вскоре добрался до Франца Мергинга. Огромная коммунальная квартира, места, где ему придется провести двадцать дней. Аркадий зашел в подъезд, поднялся по лестнице, позвонил в дверь. Через минуту дверь ему открыл высокий мужчина, крепкого телосложения, у него были светло русые волосы коротко подстриженные. У мужчины были голубые глаза, суховатое лицо, большой нос, рот был немного набок – это был Владимир Шандриков.

(Историческая справка):

«Владимир Романович Шандриков (настоящая фамилия по отцу – Шендриков; 1940, Омск – 30 января 2003, там же) – «омский Высоцкий», самобытный поэт и композитор, исполнитель песен собственного сочинения.

Родился и жил в Омске. Вырос без отца. По образованию и основному роду деятельности – художник-оформитель. В 1964 году поступил в Пензенское художественное училище, откуда был исключен, в числе других учащихся, за участие в подписании письма в газету «Советская культура» о недостатках экспериментальной программы в своем училище (по его собственным словам – «за организацию бунта против бюрократических сил»).

Дважды был женат. Трижды судим, в том числе один раз приговорен к трем годам лишения свободы, по статье 108 часть 1 – «умышленное тяжкое телесное повреждение». Находясь в заключении, сочинил первые песни – на тюремную тематику. В последующем значительно расширил темы своего творчества, однако в советское время оставался непризнанным автором, творчество которого распространялось в нелегальных магнитофонных записях.

Многие песни 1970-х годов написаны под влиянием творчества Владимира Высоцкого и исполнены в схожей манере, в связи с чем авторство некоторых из них, по незнанию, порой ошибочно приписывается Высоцкому. Именно Высоцкого (которого знал лишь заочно) Шандриков до конца жизни считал своим «и другом, и учителем, и сострадальцем». Однако следует отметить, что в записях Шандрикова, в отличие от Высоцкого, неизменно участвовал аккомпаниатор-гитарист, так как сам Владимир Романович владел гитарой слабо.
 В 1977 году В. Шандриков совместно с Аркадием Северным записал в Одессе три альбома в сопровождении с ансамблем «Черноморская чайка».

Первое официальное выступление Шандрикова состоялось лишь в 1987 году. Уже будучи инвалидом второй группы, в 1999-2000 гг. записал первый студийный альбом «На улице Тарской», до настоящего времени не изданный. Всего же Владимир Шандриков написал около двухсот стихов (большинство из них стало песнями) и свыше 500 частушек.

Похоронен 1 февраля 2003 года на Западном кладбище г. Омска».

 Северный внимательно посмотрел несколько секунд на незнакомого ему человека, потом произнес:
-Здравствуйте, таки здесь Шандриков остановился? – спросил Аркадий с приятной улыбкой на лице, смотря на незнакомца, который в свою очередь ошарашенно глядел на него.
-Да, здесь. Я – Шандриков, – ответил тот, приоткрывая дверь шире.
-Так я буду, Северный, – сказал Аркадий продолжая улыбаться.
-Проходи, – сказал Шандриков, впуская Северного внутрь. По длинному коридору они прошли в комнату, где уже вторые сутки жил Владимир Шандриков. – Меня Володя зовут, – протянув руку, сказал Шандриков.
-Аркаша, – ответил ему пожатием Северный.
-Будем знакомы, – ответил Владимир, садясь за стол, доставая откуда-то из-под низа бутылку водки. – Выпьем за знакомство? – предложил Шандриков, видя состояние Северного.
-Не откажусь, – ответил Аркадий, снимая с себя пиджак, и подсаживаясь к столу. Разливая по стаканам водку, Шандриков спросил:
-Слушай, Аркаш, а где ты был все эти два дня? Вадим звонил, спрашивал тебя.
-Да, таки немножечко тут, в Киеве подзастрял, – с улыбкой ответил Аркадий, беря в руки стакан.
-Ну, за знакомство! – сказал Шандриков, чокнувшись о стакан Северного. Они залпом выпили содержимое, и решили повторить винно-водочную процедуру.
-А ты таки, чем занимался эти дни в Одессе? – поморщившись, спросил Аркадий, после второго выпитого стакана.
-Да еще пока не успел посмотреть город, только расположился. Вот теперь сижу пока здесь, скучаю, вас жду, – ответил Шандриков, заглотнув второй стакан. – Я же вообще сюда приехал только из-за того, чтобы познакомиться с Высоцким.
-А что, он еще не приехал? – спросил Аркадий, потирая рукой двух дневную щетину на лице. – Побриться надо бы, – произнес он вслух.
-Да, пока еще нет, иначе бы я здесь не сидел на сухую. Мы бы с ним загудели бы, – ответил с улыбкой Владимир. – Слушай, а ты в Одессе часто бываешь? – спросил Шандриков, внимательно смотря на Аркадия.
-Знаешь, как это не странно прозвучит, да впервые, – ответил с веселой улыбкой Аркадий, закурив сигарету. – Хотя таки по легенде для меня Одесса-мама - это родной город. Шандриков удивленно посмотрел на Аркадия:
-А сам ты откуда родом? – поинтересовался он у Северного.
-Я родился в городе Иваново, а после окончания школы уехал учиться в Ленинград, – ответил Северный по блатному, куря сигарету, положа нога на ногу.
-А я родом из Омска, и вырос я тоже там, а потом поступил в Пензенское художественное училище на художника-оформителя, правда, не закончил, – ответил Шандриков, закурив сигарету.
-А почему? – поинтересовался Аркадий.
-Да, был там один момент…, – протянул Владимир. – Я был исключен из училища за то, что вместе с другими учащимися подписался в письме в «Советскую культуру», ну типа за организацию бунта против бюрократических сил, – ответил Шандриков.
-Да! Это сильно! Ну, у меня таки было чуть-чуть проще. Я поступил в ЛТА на инженера, эта была последняя воля моего покойного папы. Хотя если честно, меня до хера, сколько раз отчисляли из института, за систематическую неуспеваемость, – начал Аркадий свои воспоминания о жизни.
-Ну и что, ты так и не закончил? – спросил с удивлением Шандриков.
-Ну, почему ж не закончил, закончил таки. Просто когда я приехал в Ленинград, сразу загулял, познакомился с ребятами из студенческого ансамбля, ну и стали мы с ними играть джэз! Им нравилось, как я пою под Луи Армстронга. И я так заигрался, что где-то в июне 1959 и по 1 сентября 1959 года, пришлось брать академотпуск. А потом вновь меня отчислили с первого курса уже 31 марта 1960 года. Ну, опять пришлось сдавать, пересдачу, в августе этого же года восстановили меня. Ха-ха! – рассмеялся Аркадий, прикрыв лицо рукой. –  А 17 ноября уже 1961 года вновь я был отчислен уже теперь со второго курса. После этого мне сказали: «Звездин! С вами столько проблем! Переходите с инженерного на экономический!». После этого, с 1 сентября 1962 года, стал я учится уже на инженерно-экономическом факультете! И уже до декабря 1965 года, – махнув рукой, ответил Аркадий, вновь закурив сигарету.
-Слушай, ты сказал Звездин?! А как же ты стал Северным?! – удивленно спросил Шандриков.
-Это сценический так сказать псевдоним Северный, ну мало ли что. У меня постоянные проблемы из-за этого с ментами. Так как паспорт у меня на фамилию Звездин, а меня-то все знают как Северного. Ну, в общем, каждый раз приходится доказывать, что Аркадий Северный и Аркадий Звездин – это один, и тот же человек, – ответил Аркадий, куря сигарету. – Хотя, конечно, кое о чем я до сих пор жалею, – протянул с грустью в голосе Северный.
-О чем же? – спросил Владимир.
-Я когда учился, это где-то было в 58-мом – 59-отм году, по вечерам вместе с другими ребятами я ходил в студию театра Ленинского Комсомола. Стажировались там, и в общем спустя какое-то время, меня почему-то заметили, дав мне маленькую роль в спектакле. А текст был такой: «А Епихотов кий сломал». Хе-хе! – с горечью в голосе усмехнулся Аркадий, куря сигарету. – Ну, а ребята с которыми я тогда учился позавидовали мне и когда я репетировал свою роль они мне этого «Епихотова переделали в Епиху…ва». Представь себе, когда ты весь на нервах, а тебе кто-то все время на ухо п…т: «Епиху..в, Епиху..в». И вот я выхожу уже на сцену, хе! – снова усмехнувшись, Аркадий продолжил. – А, ха-ха это было дневное выступление, пришли дети с родителями. И вот я выхожу и на весь зал: «А Епихотов х… сломал!». Это было что-то, – покачав головой, прикрыв лицо рукой, ответил с улыбкой Аркадий.
-Да, обидно, конечно. Они тебе большую в жизни свинью подложили, – протянул Владимир, куря сигарету. – И что тебе после этого сказали?
-Сказали: «Звездин, чтобы ноги вашей здесь больше не было!». Так что моя театральная карьера накрылась, тогда и у меня вновь началась учеба, – ответил Аркадий с грустью в голосе, докурив сигарету. – Слушай, пойду, побреюсь, а то не хочется людей на улице пугать своим видом. Где здесь ванна?
-Прямо по коридору и направо, – ответил Шандриков, встав со стула, и открыв настежь окно. Северный вышел из комнаты, пошел в ванную. Приведя свое лицо в порядок Аркадий, вновь вернулся в комнату, и они продолжили с Владимиром свою прерванную беседу. Ближе к вечеру к ним пришел Владислав Коцишевский.

(Историческая справка):

«Владислав Петрович Коцишевский (16.09.1934г.) – музыкант, автор-исполнитель, звукорежиссер, создатель известного одесского ансамбля «Черноморская чайка» и организатор многих концертов подпольных исполнителей.

В 70-80-е годы записывал Евгения Свешникова, Аркадия Северного, Владимира Шандрикова, Владимира Сорокина (Е.Оршуловича), Валю Сергееву, Б.Марковича и нескольких цыганских исполнителей. Для записи исполнителя романсов Евгения Свешникова собрал первый состав ансамбля «Черноморская чайка» (коллектив, в дальнейшем прославившийся одесскими концертами с А.Северным и В.Шандриковым). Сделал три концерта еврейской музыки с несколькими известными в прошлом певцами. Он так же сам сочинял и исполнял песни. С конца 80-х прекратил активную творческую деятельность. Один из наиболее заметных «писарей» и коллекционеров 70-80х годов».

Это был не высокий темноволосый мужчина лет сорока трех на вид. Приятной интеллигентной внешности. Лицо у него было улыбчивое овальной формы, высокий лоб, прямой широкий нос, широкие брови формы домика нависали над глазами. У этого человека был очень интересный, цвет глаз, вроде бы они были карего оттенка, и в то же время на правом глазу у него было большое пятно серо-голубого цвета с внешней стороны, а на левом глазу пятно было с внутренней стороны и уже совсем маленькое. У него был мужской тяжелый подбородок, губы приятной формы, причем верхняя была значительно уж нижней. Вид у него был какой-то расстроенный, но когда он увидел Аркадия, то немного обрадовался.
-Здравствуйте, меня зовут Владик, – сказал он, протягивая руку Аркадию.
-Аркаша, можешь на ты, – ответил Северный, пожимая ему руку.
-Вадим, почему ты такой смурной? – заметив, что Коцишевский чем-то расстроен, спросил у него Володя.
-Накрывается моя идея вашего совместного концерта с Высоцким, только что дозвонился до него…, – и тут Владислав замолчал на секунду, грустно посмотрев на Северного и Шандриково.
-И что, почему он не приедет?! Какие-то дела?! – взволнованно спросил Владимир.
-Нет, не дела, а деньги, мы в цене с ним не сошлись, – с грустью в голосе ответил Коцишевский. – Так что придется вам ребята петь самим.
-Ой! Как жалко! – воскликнул расстроено Шандриков. – Я ведь сюда из Омска прилетел только, чтобы вживую увидится и спеть с Владимиром Семеновичем. Получается, я проделал такой путь и все зря, конечно очень жаль! – Владимира эта новость, конечно очень огорчила, так как он был большим поклонником Высоцкого, Шандриков сам писал стихи, и исполнял их в таком же стиле. Северный тоже был немного ошарашен, так как он всегда очень уважал Высоцкого, как поэта, но все же он был не настолько расстроен, в отличие от Володи.
-Да, не переживай, так сильно, – хлопнув Шандриково по плечу, сказал Аркадий. – Я думаю, что у нас все получится с тобой.
-Конечно, «зайчики» мои, у вас все получится, – с легкой улыбкой на лице ответил Владислав. Он внимательно посмотрел на Аркадия, сказав. – У тебя усталый вид, Аркаша, тебе нужно выспаться, а завтра мы с тобой пройдемся по городу, я тебя познакомлю с одним человеком, который обещал мне помочь с концертом. - Коцишевский  действительно был прав, Северный не выспался, и тем более он отмечал свой отъезд в Одессу с земляками. Так что внешний вид у него действительно был помятым.
 Наступила ночь теплая и душная, в комнате настежь было открыто окно, Аркадий с Владимиром смогли уснуть только к трем часам. А Шандрикова разбудили какие-то незнакомые голоса за дверью. Он стал с постели, приоткрыл слегка дверь. В коридоре вместе с Владиславом стояли двое людей они о чем-то беседовали Владимир прислушался к их разговору.
-И шо ты говоришь, что Высоцкий не приедет? – спросил один из бизнесменов у Коцишевского.
-Нет, – ответил Владислав с досадой в голосе.
-И вот эти два цуцика будут петь? – спросил тот же человек, показав рукой на дверь. – Владик, шош ты мне мозги полощешь. Ты шо хочешь, шо бы я вложил свои деньги, вот в них?!
-Да, именно они и будут петь на этом концерте. А кого мне еще искать? – ответил Коцишевский.
-Владик, я тебя умоляю! Я не буду оплачивать этот концерт! Вкладывать деньги…, а если дело прогорит?! Шо тогда? Ты мне вернешь мои деньги? – поинтересовался бизнесмен. Тут наступила минута молчания. Нет, я пас! – сказал он и выйдя за дверь, хлопнув ею.
-Ну, а ты согласен? – поинтересовался Владислав, растерянно смотря на второго бизнесмена. – Я найду ансамбль, и место где будем писать концерт, тут то и растрат не так уж и много.
-М-м-м…, – протянул тот. – Ну, я бы вложился…, но я не уверен. В общем, Владик я тоже пас, – ответил второй бизнесмен, и тоже ушел. Коцишевский был крайне расстроен, так как все растраты теперь ложились на его карман. А они были очень даже и немалые – это и гонорары артистам и музыкантам, и оплата квартиры, где должна происходить запись этих концертов, в конечном итоге питание Аркадия и Владимира, и еще нужно было хоть как-то на всем этом заработать? А это было весьма сложно для одного человека. Ну, ни чего нельзя было изменить, и Владислав принял это удар судьбы, как должное, так как он по жизни был все-таки оптимистом.
 В восемь часов он зашел в комнату к приезжим артистам.
-С добрым утром, уже проснулся, – сказал Владислав, с улыбкой войдя в комнату, и увидев сидящего с сигаретой возле открытого окна Владимира.
-С добрым утром, Вадим. Да уже встал, – ответил ему Шандриков. – Слушай, я тут слышал краем уха твой разговор с этими ребятами. Это что теперь все затраты лягут на твои плечи?
-Да…, – со вздохом ответил Владислав. – Ну ничего, мы сделаем побольше концертов и все окупится, – после этих слов он подошел к мирно спящему Аркадию, тихонько потормошив его за плечо. – Аркаша, просыпайся. – Северный перевернулся, слегка приоткрыл один глаз, и сморщившись посмотрел на Коцишевского.
-С добрым утром, – произнес хрипловатым голосом Аркадий.
-С добрым утром, – ответил Владислав, который уже был при параде, гладко выбрит и причесан. – Аркаш, вставай, завтракай, и поехали мне нужно с вами многое обсудить сегодня.
-Хорошо, пять минут и я буду готов, – ответил Аркадий, принимая вертикальное положение, продирая руками ото сна глаза. Он встал с постели снял со стула висевшие рядом брюки, и на ходу натягивая их, вышел из комнаты, направившись в ванную. Через пару минут Северный привел себя в порядок, и вернулся обратно в комнату, где уже был накрыт стол, а на нем и водочка стоит, только что с холодильника и поесть что есть. Тут Аркадий стал что-то растерянно искать взглядом.
-Аркаш, что ты ищешь? – поинтересовался Владислав. – Садись лучше позавтракай.
-А где моя рубашка?! – с удивлением спросил Аркадий.
-Вот твоя рубашка, – ответил Коцишеский сняв ее с батареи, и отдав ее Северному. – Я ее постирал и погладил, кстати, Володь и твою тоже.
-Спасибо тебе огромное Владик, но если честно, я привык сам себя обстирывать. Не стоило так беспокоиться, – с улыбкой ответил Аркадий, надевая рубашку и подсаживаясь к столу.
-Да Вадим, я тоже, так считаю, не стоит тебе так беспокоиться о нас, – ответил Шандриков.
-Да, мне нетрудно, – ответил Коцишевский с улыбкой. – «Зайчики мои», ну, вы пока завтракайте, а я вас пока подожду на улице, – сказал Владислав и вышел из комнаты. Через десять минут Северный и Шандриков оделись и вышли к нему. Утро было светлым и солнечным. Вся Одесса расцвела, одевшись в ярко зеленые краски деревьев, кустов, травы. Теплый весенний ветерок обдувал проходящих мимо прохожих, где-то издалека доносились дивные голоса, щебетавших птиц. Потрясающие виды природы, улиц, архитектуры, парков и садов, фонтанов. Идя по пустынным улицам, Владислав Коцишевский вдруг произнес:
-Аркадий, тут есть неподалеку баня, не хочешь зайти попариться?
-Попариться…? – протянул Аркадий, сам при этом размышляя: «Ну, вообще-то это не плохая идея, а то последнее время и ванную толком принять не удавалось, с этими концертами, да разъездами».
-Ну, а что это же баня, а не ванная, там ты такого удовольствия не получишь, – сказал Владислав.
-Да, это хорошая мысль, пойдем, – ответил ему Северный. После этих слов Коцишевский повел Аркадия в баню. Вместе они вошли внутрь, Владислав заплатил за Северного, и он пошел в раздевалку. Сняв с себя все вещи Аркадий, взял мыло и полотенце, войдя в душевую кабинку, Северный отрегулировав в кранах воду, став под теплые струи душа. В эти мгновения Аркадий забыл обо всем на свете. Ему просто было приятно, что теплая вода омывало все его тело. Пока он мылся, Владислав с Шандриковым обговорили оплату концертов.
-Я буду тебе платить за концерт 150 рублей, тебя такая сумма, надеюсь, устроит? – спросил Коцишевский у Владимира.
-О чем базар, Вадим, это огромные деньги, – немного ошалев, ответил Шандриков, и его лицо расплылось в улыбке. Через двадцать минут вышел Аркадий, чистый и довольный, лицо у него раскраснелось. Он аккуратно уложил расческой мокрые волосы. С бодрой улыбкой на лице, Северный подошел к Владиславу и Владимиру.
-Ну, куда пойдем дальше? – поинтересовался Аркадий. Коцишевский внимательно посмотрел на внешний вид певца.
-Слушай Аркаш, я вот смотрю тебе, наверное, очень жарко в этой нейлоновой рубашке? Пойдем, купим тебе новую сорочку хлопчатобумажную, а заодно и остальной гардероб обновим, – предложил Владислав.
-Я согласен, – с улыбкой ответил Северный. Выйдя из бани, они тронулись в сторону ближайшего магазина одежды. Там Аркадия полностью преобразили, купив ему нижнее, свежее белье, новый костюм, сорочку, галстук, сандалии. Все то, что требовалось человеку в повседневном гардеробе. За все заплатил Коцишевский. На глазах у изумленных Владислава и Владимира, Северный изменился до неузнаваемости. Интеллигентный, красивый мужчина, каким и был Аркадий все время в душе, и лишь из-за постоянной нехватки денег, его внешний вид, часто заставлял, желать лучшего. Вот и в этот раз, у Северного не было ни копейки за душой. Его старый костюм уже затерся по разным квартирам, и Владимиру Шандрикову его вид внешний одежды вообще напоминал бомжа. А все из-за того, Аркадий постоянно жил в разных квартирах, спал, где положат, и он не знал, где ему придется ночевать завтра. Именно из-за этого у Северного выработалась привычка ложиться спать во всей одежде, что на нем есть, и это было действительно страшно. Когда, Аркадий даже будучи в квартире, чтобы не потерять ничего из своих вещей. Мог лечь и уснуть в брюках, рубашки, галстуке, носках, и всегда под сорочку он одевал свитер, вот в таком облачении ему приходилось жить изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц, из года в год, он просто не мог отдохнуть по-человечески, будучи постоянно в напряжении. А свитер Аркадий носил постоянно под отглаженной рубашкой, не потому, что ему было холодно, нет. Чаще всего бывало, что Северный буквально умирал от жары. Пьяный, уставший, вспотевший, а Аркадию  приходилось во всем париться из-за того, что он боялся потерять свои вещи. А то, что у него из-за перегревания подскакивало давление, это никого не волновало, всем было гораздо важнее, чтобы он спел для них, а они запишут его песни. И вот в таких ужасных условиях Северному приходилось постоянно выживать, и при таком бродячем образе жизни Аркадий все же не опустился, пытался быть по мере возможности в чистой, опрятной одежде, хотя конечно это не всегда ему удавалось. Но теперь Северный вновь вернулся к своему изначальному облику, каким и он был в далеких шестидесятых.
-Ну, а теперь куда мы пойдем? – поинтересовался с радостной улыбкой на лице Аркадий, подойдя к Владиславу и Владимиру.
-А теперь пойдем к человеку, который будет помогать нам в концертах, – ответил Коцишевский, и они вышли из магазина на улицу. Удивительно как Одесса отличалась от Ленинграда. Здесь можно было увидеть такие картины: на разных концах улиц торговали фруктами, чего уж никак нельзя было увидеть в Северной столице. Пройдя немного дальше, на другой стороне улицы стоял скрипач, и что-то играл. Услышав скрипку, Аркадий обернулся и, увидев уличного музыканта, у которого был какой-то несчастный вид.
-А…, Владик, вон там играет скрипач, – сказал Аркадий, указал рукой в сторону, откуда доносился, плачь скрипки.
-Ну, что играет и пусть играет себе, – ответил спокойно Коцишевский, беря Северного под руку. – Это Шлема местный скрипач, постоянно здесь играет.
-Как постоянно?! – удивился Северный. – И что он играет не только весной и летом?!
-Да, всегда он здесь играет! – возмутился Коцишевский. – Хлеб он так себе зарабатывает, – от этих слов в душе у Аркадия все перевернулось, ему стало безумно жаль уличного музыканта.
-Так давай, денег ему дадим?! – предложил Северный.
-Аркадий, пойдем мы уже опаздываем, – ответил Владислав, пытаясь хоть как-то усмирить Северного, который так рвался заплатить скрипачу.
-Ладно, пойдем, – расстроено ответил Аркадий, плетясь за Коцишевским. А ведь он так хотел хоть чем-то помочь уличному музыканту. Они прошли несколько кварталов, завернув в какой-то переулок. Владислав пропустил Северного вперед, вместе они вошли в подъезд. Коцишевский позвонил в дверной звонок, и ему тут же открыл дверь молодой мужчина.
-Виктор, здравствуй, вот как я и обещал, я привел к тебя познакомиться артистов, с которыми мы будем делать концерт.
-Здравствуй, Вадим, а я думал, что вы раньше придете? Уже сижу в окно гляжу, смотрю ты идешь, ну заходите, – предложил человек, впуская их в квартиру.
-Заходите, ребята, – сказал Владислав, пропуская Аркадия и Владимира вперед. – Ну, вот знакомься Виктор, это Володя Шандриков он автор исполнитель, – указал он рукой на Шандрикова.
-Очень приятно, – ответил Виктор с улыбкой.
-А вот, человек, о котором я тебе говорил, – выдвинув вперед Северного, сказал Коцишевский. – Это Аркадий Звездин, но в Союзе его знают под псевдонимом Аркадий Северный. Виктор внимательно посмотрел на стоявшего перед ним худого мужчину с вытянутым красноватым лицом, большими карими глазами. Внешне ему Аркадий не очень понравился, Виктору он даже показался и несимпатичным, но все ж с улыбкой он протянул ему руку.
-Меня зовут Виктор, я музыкант, я буду помогать вам на концерте.
-Аркаша, – ответил Северный хрипловатым голосом, пожав ему руку.
-Ну, что ж мы стоим в коридоре, раздевайтесь и проходите в комнату,  – предложил Виктор, через несколько минут они уже сидели в зале, обсуждая и прорабатывая все детали будущего концерта. Спустя минут пять в разговоре с Аркадием, Виктор уже не так скептически отнесся к певцу, и если внешне он ему не понравился, то в общении Северный оказался настолько обаятельным человеком, что казалось, будто они знают друг друга уже много лет. Обсудив все детали концерта, Владислав Коцишевский вместе с Аркадием и Владимиром покинули дом Виктора Ефимчука. А уже на следующий день был назначен первый концерт.
 Рано утром в восемь часов Владислав разбудил Северного и Шандрикова, приготовил им завтрак и бутылочку холодной водки. Артисты позавтракали, оделись и поехали к месту, где должен был проходить концерт. По пути заглянули в один из одесских винных магазинов, взяв там пять бутылок дешевого портвейна, который выбрал для себя Северный на предстоящий рабочий день, а Шандриков взял для себя пузырь водки. После этого на запись приехали ровно к девяти часам. Музыканты уже собрались. Аппаратуру настраивают, шнуры подключают, шумят и грохочут инструментами. Ведь все музыканты, а их было восемь человек примерно пришли к одному времени из-за строгой дисциплины. Немного разговоров, выпили перед началом концерта для бодрости. Виктор и Владислав попросили оркестр сесть по кругу, в центр поставили микрофон для солистов. Шандриков достал из портфеля тексты песен, которые он сегодня должен петь. Для Аркадия же приготовил тексты песен Коцишевский.
-Слушай Володя, давай вначале ты поешь, а потом я, – предложил Северный перед началом концерта.
-Хорошо, я согласен, – ответил Шандриков.
-Ребят, ну что вы разобрались, кто из вас первый будет петь? – подошел к ним Коцишевский.
-Да, Володя сейчас исполнит, а потом я, – ответил Аркадий, присаживаясь на стул, который стоял как раз напротив микрофона.
-Ну, и замечательно, давай так, две три песни поешь ты Володя. Потом за тобой поет Аркаша, ты пока скажи музыкантам, название песен, и через пять минут начинаем, – ответил Владислав, и пошел к пульту, который он сам и смастерил, ведь сегодня у него был ответственный день, так как именно ему пришлось работать в качестве звукорежиссера на записи. К нему на пульт Виктор поставил альбомный лист, на котором были написаны огромными буквами названия песен, чтобы было видно всем музыкантам, какая за какой следует. Владимир подошел к микрофону с первой своей песней, рядом с ним стал Виктор, он должен был ему помогать в концерте в том, чтобы подсказывать музыкантам, кто и за кем должен играть. И так начали, заиграла музыка, и во вступлении Виктор представил артистов:

«Дорогие товарищи, сегодня у нас в гостях популярные авторы и исполнители народного фольклора Владимир Шандриков! И не менее популярный исполнитель народного фольклора Аркадий Северный! И так дорогие друзья играет ансамбль «Черноморская чайка», – после этих слов, Виктор немного отошел в сторону, уступая место Шандрикову, но тут к микрофону подошел с улыбкой и Аркадий, показывая жестами рук, что сейчас посмеемся.
-Володя я таки слышал, у вас в Сибири ходят таки, до сих пор, черные медведи, и гималайские даже? – в шутку обратился Северный к Владимиру, но так как они говорили друг с другом на одном языке, Шандриков ответил ему тоже с юмором.
-Это не правда. Медведи не ходят, козлы встречаются.
-Что ты говоришь?! – удивился Аркадий, сам же при этом, помирая со смеху из-за того, что шутка получилось. – Ну, я думаю, что мы с прославленным ансамблем «Черноморская чайка» порадуем нашу публику. Порадуем?!! – обратился Северный к ансамблю, показывая рукой им, что нужно ему ответить. Те в один голос закричали:
-Да-а!
-Ну и слава богу! Володя, ближе к микрофону, – сказал Аркадий, улыбаясь, подталкивая Шандрикова вперед. – И не стесняйся! Начинай!
-Спасибо, – сказал растерянно и даже смущенно Шандриков, ведь он не ожидал, что Северный так может работать, ведь это не было задумано в концерте.

«Песня называется «Моя память», – представил Владимир свою первую песню.

Сквозняки на душе, холода!
Речка вымерзла, наша любовь!
Но под толщей, холодного! Синего льда!
Жизнь пульсирует все же и вновь….

Шандриков пытался, как можно громче кричать, исполняя песню с экспрессий. Закончив ее петь, он остановился. Сделав первый пробный дубль, остановились, включили запись, что-то там получилось не совсем так, как хотел Владислав, начали песню заново, и так несколько раз, затем пошла следующая песня.

«Они и мы» - это песня «Про лебедей». Я написал ее в семьдесят четвертом году, а маленечко ее у меня украли всесоюзное радио и телевидение. Они выдали песню, сделали правильные слова в семьдесят пятом году. У меня она называется «Они и мы»:

Сила тайная есть,
У истоков любви
Словно чудо оно неземное.
Кто-то лебедя бьет!
Из берданки подбил,
А за озером жило их двое.
Тот второй ошалев!
В синеве голубой
Падал комом, взлетая все выше.
Завивая крылом,
Звал ее за собой,
Но она отвечала все тише.
Он так долго кружил!
Он так дико кричал:
«Почему же она не взлетает?!».
Он не стрелянный был,
И такого не зал,                }х2
Как под сердцем свинец остывает…!

Песня очень проникновенная, исполняя ее Шандрико пел с чувством, изливая свою душу в ней. Когда он закончив эту трагическую песню, к Владимиру подошел Аркадий со словами:
-Володя, я конечно понимаю, что это твои песни и стихи. но я тут у тебя увидел одну песню «Мой корабль – судьба – под названием «Жизнь» и мне очень понравился ее текст. В ней отражена моя судьба, позволь мне ее исполнить?
-Ну, если она тебе понравилась, исполни, – ответил Шандриков, откашлявшись. Северный подошел к микрофону, взяв в руки лист с текстом песни, и запел:

Мой корабль – судьба – ПОД НАЗВАНИЕМ «ЖИЗНЬ»!
Сел на мели в надломах и трещинах!
Хочешь – пой! Хочешь – пей! Только крепче держись!
ПО БАРОМЕТРУ БУРИ ОБЕЩЕНЫ…!!!

Когда запел Аркадий эту песню, все музыканты было в шоке, насколько мощно он ее начал петь. Это было ни с чем несравнимое потрясение. Все играли с приоткрытыми ртами, настолько проникновенно Северный исполнял ее. Все прекрасно понимали, что сейчас и здесь в этой маленькой студии перед ними стоит артист непревзойденного таланта. У него песня как будто лилась прямо из открытой души, настолько он чувствовал каждое слово, каждую фразу. После каждого исполненного куплета, Аркадий пальцем показывал кто должен в данный момент, а кто играет следующий. А музыканты уже улавливая каждое его движение импровизировали. Ведь он не имел музыкального образование, но ритм чувствовал даже гораздо лучше, чем любой музыкант.

…Видно, Боги шутя, в день рожденья меня
Не святой окропили водицею
И, как хлеб аржаной, всю судьбу для меня
ГУСТО СМАЗАЛИ КРЕПКОЙ ГОРЧИЦЕЮ!!!

Так бывает в груди солено, горячо,
ЧТО НИ ЖЕНЩИН, НИ ВОДКИ НЕ ХОЧЕТСЯ!!!
А на верного друга тугое плечо
Опереться порою так хочется!!!

Что ж, я с мели сошел, позади страх и риск,
Можно шпарить в любом направлении!
Я СТАРАЮСЬ НАВЕРХ! НО МЕНЯ СНОСИТ ВНИЗ!!!
А ВНИЗУ – В НИЗКОМ ВСЕ ИЗМЕРЕНИИ!!!!!

Где ж мои берега?! Я их должен найти
И, быть может, еще распогодится.
Но туман позади и туман впереди,
А НА ТВЕРДУЮ ЗЕМЛЮ ТАК ХОЧЕТСЯ!!!
А на твердую землю так хочется….

-И вот я таки снова уже в Одессе, – допев песню, с улыбкой начинает Аркадий свои импровизации о том, как он встретился в Шандривовым. – И, что вы думаете? Вчера захожу в «Гамбринус» и шо же я вижу?! Сидит таки он. И кто бы вы думали?! – спрашивает Северный у музыкантов со смехом. - Хо-ой! Володя Шандриков, рубаха таки красная, глаза голубые, и подстрижен немножечко коротко. Что такое?! Какими ветрами?! Лысый черт. Почему же уже ты один?! Но мы же таки с ним шестнадцать бутылок пиво. И тут я глядя на него вспомнил «Показание невинного»! Володя я тебя спрашиваю, можно я спою эту песенку, как она мне очень кажется и нравится? – поинтересовался, с улыбкой на лице Аркадий обратившись к Шандрикову, посмотрев на него.
-Какой может быть разговор, пожалуйста, – отвечает ему Владимир, который только что слышал, как Северный превосходно исполнил предыдущую его песню. Шандриков даже и не думал, что его песни могут звучать так!
-Жаль, у нас нет гитары? Но, нам, возможно, помогут наши мальчики? – размышляет Аркадий, вновь импровизируя. – Вы нам поможете? – обращается он к ансамблю.
-А в чем же дело? Конечно да! – отвечают ему музыканты.
-Так давайте начнем! – предлагает Северный, и они начинают.

Но, я откинулся…, какой базар, вокзал?
Купил билет в колхоз «Большое дышло».
Ведь я железно с бандитизмом завязал!
Все по уму…но, лажа… все же вышла.

Сики начальник, я гулял на склоне дня.
Глядел на шлюх, и мирно кушал пончик.
И вдруг хиляет этот фраер до меня,
Кричит: «А ну, козел! Займи-ка мне червончик!»

Все закипело по натуре во внутрях
И я чуть-чуть меж рог ему не двинул.
Но нас сознанию учили в лагерях,
И я сдержался, даже шабира не вынул.
Я подарил бы ему кровные рубли,
Но я же сам торчал из-за гоп-стопа.
И я сказал ему: «Коллега отвали!
Твое мурло в угрях не нравится мне что-то».

Что б в буре сгнить мне!
Начальник если лгу!
Но если б ночью эту рожу паразита,
Поставить рядом с моей жопой на углу?!
Все заорали бы: «Что это два бандыта…!».

Аркадий допел эту песню, и к микрофону вновь вернулся Владимир Шандриков с песней «Возврат к предкам».
«Мне говорят: «Почему ты так много пишешь на тему алкоголя?». Но я же не виноват, что люди так много пьют. Вот у меня еще одна песня «Атавизм» называется, что в переводе, вернее по латыни называется «Возврат к предкам!».

Это тысячелетье назад,
Животом усмеялася грамота.
Люди пили бурду суррогат,
А на закусь ловили мамонта….

После его исполнения, в двенадцать часов дня, все пошли на обед в ближайшей в этом районе ресторан. Там музыканты хорошо пообедали, выпили и вновь вернулись к записям. Будучи уже изрядно под хмельком, Аркадий встав перед микрофоном сказал:

«Володя ты не устал? – спросил Северный, видя состояние Шандрикова, который действительно устал, и ко всему прочему чувствовал, что вот-вот сорвет горло. – Иди допинг прими, а я помогу», - предложил Аркадий, и стал исполнять песенку про водочку на мотив «Ландыши».

Ты сегодня принесла!
Не перцовая она.
Не лимонная и не тминная…!!!

«Володя не выдыхайся, – закончив эту песню, начал с улыбкой на лице приободрять Шандрикового Аркадий, смотря на него искрящимися веселыми глазами. – Надо еще немножечко поработать. Мальчики, у них пальчики чуть-чуть что-то устали. Но ничего, они же бойцы! Они же мужчины. И надеюсь ты тоже!», – после этих слов Владимир начинает исполнять еще ряд своих песен. После чего окончательно сорвав голос, Шандриков уступает Северному, и он заканчивает своими песнями этот рабочий день.

Дни уходят один, за другим.
Месяца улетают и годы,
Я недавно так, был молодым }х2
И веселым юнцом безбородым!

То прошло, и увяла весна,
Жизнь пошла по распутистым тропкам,
И теперь вот сижу у окна,    }х2
Постарел за тюремной решеткой.

А на воле осень и стужи!
Рощи стонут, под инеем синим.
Все равно я домой возвращусь!  }х2
И родные края меня примут.

Ни по сердце мне здесь ничего.
Край чужой, чужеземные дали,
Извели, измотали всего!  }х2
В сердце, грубо смеясь, наплевали. 

Сидя напротив Аркадия, Владимир, внимательно слушал его проникновенное пение, покачиваясь на стуле в такт музыке. И тут у него перед глазами промелькнула лагерная жизнь, где ему пришлось побывать, что-то в душе екнуло и на глазах у Шандрикова навернулись слезы.

Знаю счастье мое впереди,
Грусть я смою, а грубость упрячу,
И прижмусь к материнской груди, }х2
И тихонько от счастья заплачу.

Заметив слезы на глазах Володи Шандрикова, у Северного тоже сдают нервы, и из глаз потекли слезы, а голос начал срываться! Они вдвоем в этот момент были чем-то единым по разуму, пусть и с разными, но все же чем-то со схожими судьбами.

Здравствуй, милая добрая мать.
Обниму я тебя и целую.
Может быть опоздал целовать }х2
Не застав тебя дома живую….

***

Где ты юность моя?!!
Где пара золотая?!
Скучно, грустно виски
Серебрит седина.

Чуть с дрожью в голосе Аркадий исполняет следующую свою музыкальную композицию. Вспоминая свои годы беззаботной и такой счастливой юности. Картины тех прошедших дней у него быстрой кинолентой проносятся перед глазами.

А в глазах огонек!!!
Чуть блестит догорая,
И в руках все по-прежнему }х2
РЮМКА ВИНА!!!

Разве горе зальешь?
Разве юность вернется?
Не вернуть мне назад,
Что потеряно мной.

А ведь действительно горе в вине не утопишь, сколько Северный уже раз пробовал, но боль по ушедшим годам и по потерянному, почему-то, сколько не пей, все равно прорывалась сквозь память и начинала вновь рвать истерзанную душу.

Да и ты, что была?!
Даже та отвернется!
Не заметив меня!
Под моей сединой!!!

-Володя не скучай! – с улыбкой Северный обращается к Шандрикову, чтобы тот уж совсем не раскисал.

Может, скажет она:
«Вы ошиблись, простите?!» -
I’m sorry.
Улыбнувшись лукаво,
Пройдет стороной.

Но ошибся ли я?!
Вы получше взгляните!
То ошиблась судьба,
ПОДШУТИВ НАДО МНОЙ!

Много горя и бэд,
Мне на долю досталось.

«Ох! Сколько бед досталось!», – с веселой улыбкой на лице Аркадий комментирует свою личную жизнь. Он смеется, хотя это совершенно не смешно, ведь ему действительно пришлось хлебнуть горя сполна, но не смотря на это, он все равно не унывает по жизни.

В диких дебрях тайги,
В рудниках под землей.
И по всюду судьба,  }х2
Надо мною смеялась
Украшая виски, роковой сединой!

Что ж ты смотришь мне вспять?!
Не смеешься уж больше?!
Испугалось, наверное? Седин серебра!!!
Знай, что это моя беспристрастная доля!  }х2
В мои пышные кудри седины вплела!!!

Так играй мой баян,
МОЮ ДУШУ ТЕРЗАЯ!
Не вернуть уж того,
Что потерянно мной.

Я дрожащей рукой,  }х2
Свой бокал поднимаю!
Пью за тех, чьи виски
СЕРЕБРЯТ СЕДИНОЙ…!

Северный закончил петь, исполнив свои последние песни. Этот первый концерт, сделанный в Одессе, дался музыкантам очень тяжело. Все прорабатывали до мельчайших подробностей, иногда одна песня доходила до трех-четырех дублей, именно поэтому, на этот концерт ушло аж два дня записи. Но результат того требовал, здесь уже нет тех халтур, которые были на записях в Ленинграде. После записи к ним подошел довольный Владислав Коцишевский со словами:
-Ну «зайчики», молодцы! Здорово все спели!  Можете сегодня отдыхать, вы этого действительно заслужили! Только сильно уж не «кушайте» там, а то у нас завтра будет запись второго концерта, – после этих слов он отдал им деньги.
-Ну, шо Володя, куда таки пойдем? – обратился Аркадий, пряча деньги в карман пиджака.
-Ну, а ты сам, куда хотел бы? – спросил у него Шандриков.
-А давай в «Гамбринус»?! – предложил с улыбкой Северный, и выйдя из помещения на улицу они пошли именно туда. Там Аркадий и Владимир сели за столик заказали выпить и закусить, через десять минут принесли их заказ. Северный предложил:
-Слушай, Володя, а давай таки выпьем сейчас за завершение такого прекрасного концерта? А еще таки, за то шо нас свела судьба в этом чудесном городе Одессе!
-А давай, Аркаш, – согласился Шандриков. Так они сидели некоторое время, мирно беседуя друг с другом, за рюмочкой красного и вкусной едой, куря сигареты. Тут к ним подсели несколько человек.
-Мужики вы не будете против, если мы к вам присоединимся? – спросил один из них, выдвинув стул и присаживаясь к артистам.
-Конечно же, садитесь! – с улыбкой ответил Аркадий, закуривая сигарету. – Чем больше компания из хороших людей, тем веселее будет. Тем более я сегодня всех угощаю! У меня сегодня таки отличное настроение, мы сегодня празднуем, и я хочу, шо б вы присоединились к нам, – после этих слов Северный, махнул рукой, подзывая к себе официанта. К ним тут же подошел человек в белой рубашке и черных брюках с блокнотам:
-Слушаю вас? Шо вы хотели?
-Слушай, принеси нам пять бутылок красного вина и закусить бутербродиков с красной икрой. А вот тебе на чай, – сказал Аркадий, положив в карман официанту десять рублей.
-Спасибо! – удивленно сказал тот. – Щас я вам все принесу! – и тут же удалился. Через десять минут все было на столе. Северный не скупился, с размахом тратя деньги, угощая совершенно посторонних людей. Компания гудела за его счет, а Аркадий был щедр, как и всегда к своим новым друзьям. Тут к ним подошли несколько девушек легкого поведения.
-О! Ну вот и «ресторанные дюймовочки»! – заметил Шандриков, пальцем указав Аркадию на стоящую позади него одну из этих красоток. Северный обернулся назад, смотря хмельными, веселыми глазами на девушку, стоявшую позади него и мило улыбаясь.
-Добрый вечер, – сказала она, приятным голосом, проведя рукой по плечу Аркадия. – Мужчины не скучают без женского внимания?!
-Мы всегда скучаем, когда женщин нет рядом, тем более, таких таки прекрасных, как вы,- ответил Северный с приятной улыбкой на лице, – присаживайтесь к нам. – И «девочки» тут же подсели за столик Аркадия. Для них он заказал две бутылки шампанского и букеты цветов. В общем вечер прошел на славу. Северный потратил большую часть тех денег, что заработал за этот день на своих новых друзей и «девочек». В коммуналку Аркадий с Владимиром вернулись в час ночи, и еще потом до трех часов, смеясь обсуждали прошедший день. А после этого, наговорившись сполна, легли по своим постелям и уснули.
 На следующее утро к ним пришел Владислав Коцишевский, по обыкновению приготовив им завтрак и бутылочку прохладной водки только что с холодильника. Он разбудил Аркадия и Владимира, они побрились, умылись, позавтракали, и одевшись, вышли на улицу. Сегодня у них должна была состояться вторая по счету запись одесского концерта. Все как обычно, все пришли к девяти часам на запись, настроили инструменты, подключили аппаратуру, шнуры по всей комнате, так что можно было запутаться в них. Начали писать, сделали пару пробных дублей и пару песен начисто. Как вдруг в комнату, где проходила запись, вбегает один из приглашенных людей на концерт, который стоял на стреме, следя, чтобы ничего не случилось. Он был испуган до такой степени, что аж побелел от страха. Все тут же прекратили играть.
-Что случилось?! – спросил у него Коцишевский с ужасом.
-Все мужики сворачиваемся!
-Почему?! – в один голос спросили взволнованно музыканты.
-На улицах облава, менты всех хватают там! Через пару минут они будут здесь! – после этих слов музыканты в две минуты свернули весь концерт. Собрали вещи и инструменты и покинули помещение, разойдясь в разные стороны. Расстроенные, Владислав, Аркадий и Владимир шли по Одесским улицам.
-Ничего, завтра если что будем писать, – сказал со вздохом Коцишевский.
-Вадим, ну если мы сегодня в связи с облавой свободны, может мы, тогда с Аркашей сходим куда-нибудь. После такого выпить хочется, – начал Шандриков. – Аркаш, ты как?! – обратился он к Северному.
-Да, я завсегда, – ответил Аркадий с улыбкой.
-Ну, раз хотите, шош с вами поделаешь, идите, – ответил Владислав, доставая из кармана две двадцатьпятки, и отдавая их своим «зайчикам». По дороге они вновь увидели играющего на улице скрипача. Он стоял возле одного из домов, на земле рядом с ним лежала потертая, черная шляпа с широкими полями, в которой лежало несколько монет. При виде его, у Северного вновь сжалось сердце от боли и возмущения. Ему было очень жалко этого человека. Аркадий подошел к нему и положил в шляпу червонец.
-Благодарю, – сказал скрипач, с почтением кивнув головой. По его глазам было видно, что прежде ему никто не давал таких денег.
-Как тебя зовут? – поинтересовался Северный с понимающей грустью в глазах, посмотрев на уличного музыканта.
-Шлема, – спокойно ответил скрипач.
-Как давно ты здесь уже таки играешь? – спросил хрипловатым голосом Аркадий.
-Уже несколько лет. Я каждый день играю на этом месте, – ответил с улыбкой скрипач, посмотрев внимательно на Северного. – Ви, наверное, желаете, шо б я исполнил для вас что-то особенное?
-Сыграй таки то, что ты таки, сам любишь больше всего. Это и будет мне лучшей из музыки. Ведь таки когда человек исполняет то, шо он любит. В енто таки он вкладывает свою душу, – сказал Аркадий, и скрипач заиграл для него. А Северный просто стоял рядом и смотрел на него, как тот играет.
«Ну вот, бедный человек, ведь он закончил, наверное, музыкальное училище, ну или по крайней мере школу, и теперь стоит на улице уже несколько лет играет для людей. Можно так сказать душу свою отдает, а получает за это копейки. Какая несправедливость! Как это вообще возможно, что человек зарабатывает себе на кусок хлеба, играя на скрипке на улице?! – возмущался в душе Аркадий, глядя расстроенными глазами на скрипача. – А я думал, что у меня все плохо, а оказывается, что есть люди еще более несчастные, чем ты сам. Ведь меня все любят, и все знают Аркадия Северного, пусть и не в лицо, но зато по всему Союзу слушают мои концерты. Все меня уважают, и мне не приходиться, как этому бедняге стоять на улице, и ждать жалких подачек от прохожих», – от этих мыслей у Аркадия даже выступили слезы на глазах. Только он мог своей истерзанной душой понять и  посочувствовать уличному скрипачу, а вот Коцишевский даже психанул, что Северный отдал тому такие большие деньги не понятно за что?! Ведь Владислав считал, что этот скрипач, толком даже играть не умеет. Но такое будет каждый раз, когда Аркадий будет проходить мимо этого места, где постоянно играл скрипач. И всякий раз, подходя к нему Северный ложил в шляпу червонец, и подолгу стоял, смотря, как тот играет. По своей натуре Аркадий был очень добрым, жалостливым и щедрым человеком. Денег вообще никогда не жалел. Вот и в этот день Северный был щедр, как всегда. Коцишевский пошел прямиком домой, а Аркадий с Владимиром отправились в «Гамбринус». По дороге Северный с Шандриковым шли, обсуждая сегодняшнее происшествие по поводу сорванного концерта.
-Если честно, у меня такое впервые, в Ленинграде все так-то было по-тихому, знали у кого пишем, все были люди проверенные, и таких лаж у нас не было. А вот в Киев приехал, так там тоже чуть концерт не сорвался…, – начал Аркадий, нахмурив брови, и закурив сигарету, смотря на Владимира.
-Да, облава, это очень плохо. Мне бы не хотелось попадаться ментам вновь. А здесь в чужом городе, это вообще крайне не желательно, ведь я уже один раз побывал по ту сторону решетки, второй раз как-то не хочется, – ответил Шандриков, тоже закурив сигарету. – А что там у тебя было в Киеве? – поинтересовался он, выпуская из носа дым.
-Ой! Володь, там получилось очень все интересно…, – и только Аркадий произнес эти слова, как вдруг к ним навстречу идет целая рота матросов, все в морской форме, веселые. Северный увидев их сразу командным голосом крикнул им: «СТОЙ!». – А так как у Аркадия голос очень звучный и громкий, рота тут же как по команде остановилась.
-Аркаш, зачем они тебе, что ты с ними будешь делать? – поинтересовался удивленно Шандриков.
-Володь, это ностальгия по прошлому, ведь я в армии, тоже служил в ВМФ и ВВС, так что для меня флот, тоже очень близок, – ответил Аркадий с улыбкой на лице, подойдя ближе к матросам. – Эй! Матросы, куда вы сейчас таки направляетесь?! – спросил у них Северный командным голосом.
-Мы сейчас в увольнении, но к вечеру должны быть уже на борту, а что? – спросил один из них, внимательно смотря на Аркадия, и в то же время, не скрывая удивления.
-Ребят, ну раз вы в увольнительной?! Может айда с нами в «Гамбринус»?! Пивка попьем, я угощаю! Я сам служил в ВМФ, когда-то. Ну, как вам моя идея?! – поинтересовался Северный с приятной улыбкой на лице. Те немного что-то обговорили между собой, встав в круг, потом ответили:
-Мы согласны, пойдем, раз ты угощаешь! – и после этих слов они строем развернулись в обратную сторону, и вместе с Аркадием и Владимиром пошли в «Гамбринус». А придя туда, и расположившись за столиками, начали гудеть за счет Северного, который не скупился для них, вышвыривая деньги, беря матросам пиво и воблу на закусь.
-Аркадий, что ты делаешь?! – с удивлением спросил Шандриков, подойдя к Северному, который взял в две руки по две кружки, наполненного до верху темного, пенистого пива. И неся его опять не за их столик.
-А в чем проблема?! – удивленно спросил у него Аркадий, ставя на стол кружки, и направляясь к барной стойке.
-Да, в том, что нам ничего не достанется! – ответили возмущено Шандриков.
-Володь, да не переживай ты! Все будет путем! – сказал с улыбкой Аркадий. Владимир несколько секунд подумал, что можно в таком случаи сделать. И тут ему пришла в голову идея, и он крикнул матросам:
-Эй! Мужики! Среди вас комсомольцы есть!
-Ну, мы комсомольцы! – ответили ему несколько человек. – А что?!
-Комсомольцы сегодня отдыхают! – сказал Шандриков, забирая с прилавка две кружки пива, и неся их к своему столику. Тут к нему подсел довольный Аркадий. Один из матросов, сидевший рядом с ними спросил:
-Кто хоть ты такой? Шо так щедро соришь деньгами?
-Я?! – с улыбкой посмотрев на него, переспросил Аркадий. – Я – Аркадий Северный.
-Слушайте! Мужики, знаете, кто нас угощает?! – поднявшись, спросил тот.
-Кто?! – хором поинтересовались матросы с довольными улыбками на лицах.
-Аркаша Северный! Давайте за него и выпьем! – предложил матрос.
-Давайте! ЗА ТЕБЯ АРКАША! – гулом пронесся крик по сводам заведения, и звон чокающихся пивных кружок. Вот так вот здорово, с размахом Аркадий провел вечер в компании целой роты матросов, который в этот вечер чествовали его. Вечером Шандриков рассказал об этом случае Коцишевскому, тот был, конечно, немного в шоке из-за того, что Аркадий так странно и расточительно тратил деньги. Ему было сложно, понять Северного, для чего, а главное за чем, он это делал? Да просто так, вот захотелось ему напоить этих матросов, у него были деньги, и он их угостил.
 На следующее утро Владислав, как обычно пошел на «биржу», что находилась на углу Дерибасовской и Ришельевской. Там он брал инструменты для концертов, и приглашал музыкантов, что постоянно толкались здесь. Вот только в этот раз у него ничего не получилось с музыкантами, пришлось второй концерт отложить еще на пару дней. Ну все же, спустя еще некоторое время концерт «Где мои берега», состоялся, и запись прошла удачно. Теперь дело следовало за следующими записями, правда, судьба распорядилась совершенно иначе. Тут немного пообвыкшись в незнакомом городе, начинают куролесить «зайчики» Владислава Коцишевского. Аркадий и Владимир Шандриков отрываются в солнечном городе Одессе по полной программе, вкушая все прелести этого чудного города у моря. И потихоньку у них начинается настоящие разгуляево.
 В один из дней Аркадий после прогулки по городу, вернулся очень грустный, на нам лица не было. Дело в том, что в этот день он в пух и прах проигрался в карты, и у него не было ни копейке денег в кармане. Расстроенный, он сел к себе на стул, стоявший возле стола, подперев лицо рукой. Тут к нему подошел Володя с вопросом:
-Аркаш, что случилось? – поинтересовался Шандриков, видя, что у друга нет настроения.
-Да, не знаю, – ответил Северный, с каким-то отчаяньем махнув рукой.
-Ну может, пойдем, пройдемся, глядишь и настроение, у тебя улучшится? – предложил Владимир.
-Давай, – сказал Аркадий сухо, поднимаясь со стула, и выходя из комнаты. За ним последовал и Шандриков, они пришли к Владиславу Коцишевскому, тот был занят своими домашними делами. Владимир попросил у него немного денег на вечер. Владислав дал ему пятьдесят рублей. Шандриков поблагодарил Владислав, и тут же покинул его, выйдя из комнаты.
-Ну, все Аркаш, можем идти, – сказал Владимир, выходя на лестничную площадку. – Аркаш, ну может, ты мне скажешь, что у тебя стряслось, почему ты такой смурной?
-Если, честно я сам не знаю, что-то внезапно накатило, вот и все, – ответил Северный, грустно опустив глаза вниз. Тут немного поразмыслив, Шандриков подумал про себя: «Может, у него денег нет?» - после этого он полез к себе в карман, достал оттуда пару четвертаков, ведь Володя всегда старался брать с запасом, и сунул их в карман к Аркадию.
-Володь, что ты делаешь?! – немного возмутившись, сказал Северный, сунул руку себе в карман, достав оттуда деньги, которые, только что положил ему Шандриков. – Ну, зачем Володя?! – смущенно спросил Аркадий, пытаясь отдать ему деньги.
-Ничего, бери, – ответил Шандриков, вновь засунув ему деньги обратно в карман.
-Спасибо, Володя, – поблагодарил Северный с улыбкой на лице, он тут же преобразился на глазах, повеселев. После этого они пошли гулять, как обычно, по расписанию в «Гамбринус», где за этот небольшой промежуток времени стали уже завсегдатыми. В коммуналку они вернулись ближе к ночи. Разделись, и открыв окно, сели за стол, куря сигареты и делясь впечатлениями за прошедший вечер. Подвыпившие мужчины, совершенно не заметили, как один из них совершенно случайно, зажженой сигаретой задел шторку на окне, да так удачно, что немного подпалил ее.
-Нет, ну все-таки хорошо мы сегодня погуляли, – с улыбкой сказал Аркадий, закурив сигарету.
-Да, весело было, надо будет на днях снова туда сходить, – куря сигарету, ответил Шандриков улыбаясь.
-Володь, что такое? Почему так горелым несет?! – удивленно спросил Аркадий, принюхавшись. – По-моему что-то горит?!
-Аркаш, да успокойся! Ничего не горит, это, наверное, с улицы какой-то запах, – ответил с улыбкой Владимир. Тут Северный, поднял глаза вверх, и устремил свой взгляд на штору сзади Шандриково.
-Володя, у нас штора горит, – произнес Аркадий, широко раскрыв глаза от удивления.
-Аркаш, да быть такого не может! Брось так шутить! – ответил Владимир.
-Да, ты че?! Володь, мы и вправду горим! – воскликнул Северный, не отводя взгляд от полыхавший в огне шторы. – ОБЕРНИСЬ!!!!! – Шандриков, повернул голову назад и обомлел:
-Твою мать! НИ ХРЕНА СЕБЕ! – воскликнули от неожиданности Владимир. – Надо что-то делать!
-Неси быстрее воду, давай тушить! – закричал Аркадий. Шандриков быстро выскочил из комнаты, побежав в ванную за водой. Пока он бегал, за водой и искал ведро, чтобы набрать туда воды. На дым сбежалось половина коммунальной квартиры. Ну, все же общими усилиями удалось ликвидировать пожар. И немного успокоившись от пережитого шока, Аркадий и Владимир к трем часам ночи легли спать.
 На утро пришел Коцишевский и обалдел от увиденного, одной шторы не было, остались лишь обгоревшие ошметки, обои тоже пострадали, превратившись в куски черной сажи. Он разбудил артистов и с ужасом спросил:
-«Зайчики»! Что тут было!
-Да вчера немного шторы подпалили, ну слова богу во время спохватились, на вторую не успело перекинуться, – ответил Аркадий, который тоже еще до сих пор был в шоке после вчерашнего. Владислав пару секунд постоял молча, потом ответил:
-Ребят, ну больше так не делайте.
-Конечно, этого больше не повторится, Вадим, – ответил Шандриков, пытаясь успокоить Коцишевского.
 Спустя пару дней после этого случая, вечером Аркадий и Владимир, как всегда гудели, наслаждаясь своим свободным временем. Они допили остатки беленькой в бутылке, и поседев несколько минут а разговорах, захотели еще выпить. Вот только, что делать, хочется? А денег нет, и выпивка вся кончилась. Посидели, подумали, и тут одному из них в задурманиную выпивкой голову пришла «гениальная» идея:
-Слушай, Аркаш, а что если мы пленки, то, что мы записали, пойдем сейчас и продадим? – поинтересовался Володя у Северного.
-А… Владик сделал с них копии? – переспросил Аркадий.
-Да, наверное, ведь Вадим, такой предусмотрительный человек. Я думаю, что, он не сильно расстроиться, если мы их продадим. Ну что, пойдем? – спросил Володя.
-Пойдем, – согласился Аркадий, взяли они эти пленки с записями двух концертов, оделись, и выйдя на улицу, далеко не отходя от дома, выменяли их на несколько бутылок водки, и вновь вернулись в комнату в коммуналке. Сели за стол и продолжили свой хмельной вечер, правда этим вечером Шандриков будучи сильно поддатым, споткнулся о стул, и упав через него ударился головой. Северный, тут же позвал соседей по коммуналке. Одна из женщин, принесла бинты, обработала ему рану, и уже после, через некоторое время, они легли спать. А на утро пришел Владислав Коцишевски, кинулся, а пленок с записями нигде нет. В панике он начал будить Аркадия и Владимира.
-Где записи?!! – артисты спросонья не поймут, что он от них хочет. Полусонными глазами Северный с недоумением смотрел на Коцишевского.
-Владик, какие пленки?! – с удивлением спросил Аркадий, еще не придя в себя.
-Те, на которых мы писали с вам ваши концерты! Так, где они?!!! – возмущенно спросил Владислав, с ужасом смотря на Северного.
-Вадим, понимаешь, мы вчера сидим, пьем, и тут у нас бухло, закончилось. Все мы выпили, и нам захотелось еще, ну мы взяли пленки и обменяли их на водку, – ответил спокойно Владимир.
-ДА! ВЫ ЧТО ОХУ…?!!! – возмущенно заорал Коцишевский, схватившись обеими руками за голову, и заметавшись по комнате бормоча себе под нос. – Я даже копии не успел сделать! Вся работа коту под хвост! Что же теперь делать?! Что все сначала писать. Какой кошмар! Нет, вы меня точно в гром сведете!
-Ну, прости нас Владик, мы же не знали. Мы все отработаем, перепишем, – сказал Аркадий виновато опустив глаза вниз.
-Вадим не расстраивайся уж так, все мы сделаем для тебя все эти два концерта, – ответил Шандриков. Коцишевский ничего не ответил, выскочив из комнаты, да у него просто не было слов, одни буквы на его «зайчиков», как он их не поубивал. А на следующий день они вновь записывали первый концерт, а через день второй, здесь уже не было той слаженности, что в первых записях, и второй концерт вообще полностью получился только из песен Шандрикова, хотя вначале все было иначе.
 Спустя пару дней Володя и Аркадий, вновь решили отпроситься у Коцишесвкого в полюбившейся им «Гамбринус». Владислав после тех пропитых концертов уже совсем махнул на них рукой, дал им по полтиннику и продолжил заниматься своими делами. Северный и Шандриков взяли деньги, и пошли кутить. Зайдя в ресторан, заказали столик, пиво, рыбки, сидят беседуют, как вдруг за соседним столиком собралась компания игроков. Владимир посмотрел на них и кивнув Аркадию спросил:
-Давай и мы с ними?
-Давай, – согласился с улыбкой Аркадий. Недолго думая, они подсели к этой компании, и принялись играть в покер. Спустя полчаса, Северный, положил карты на стол со словами:
-Все мужики я пас, – и вышел из-за стола, а вот Шандрикову сегодня вначале везло и очень сильно. Обыграв остальных ему просто нужно было забрать свой выигрыш и уйти, но он уже вошел в раж. И напоследок, решил поставить все деньги, что у них были, желая удвоить свой выигрыш, правда, он не заметил, как один из шулеров подменил колоду. Спустя еще полчаса, за считанные секунды он все проиграл, и в коммуналку они вернулись ни с чем, не солоно хлебавши: совершенно трезвые. Только они вошли, Владислав спросил у них:
-Ну, как погуляли «зайчики»? – и подошел к артистам. Увидев их, он был просто в шоке. Весь вечер их не было дома, а когда они вернулись, то были абсолютно трезвы. – Ребят, а почему вы трезвые?! Вы же хотели попить пива? Что случилось?!!
-А! Володя все бабки в карты проиграл! – ответил Северный с досадой, махнув рукой. – Эх! «Танкист хренов»! Коцишевский с каждым днем все больше и больше изумлялся этим двум шалопаям, которые каждый день вытворяли все новые и новые сюрпризы, не переставая удивлять его. Так сказать, держа постоянно «в тонусе»!
 Шел пятнадцатый день пребывания Аркадия Северного и Владимира Шандрикова в чудном городе Одессе. Володя из-за постоянных концертов и вечеринок с Аркадием совершено забыл о том, чтобы позвонить домой в Омск. Этим утром он встал немного раньше, пока умывался, одеваясь, разбудил Аркадия.
-Володь, а ты далеко в такую рань? – спросонья спросил Северный, отрывая голову от подушки.
-Да мне нужно пойти на телеграф дать телеграмму своим, а то с этими пьянками про все забыл, – ответил Шандриков.
-Слушай, Володь а давай я отправлю за тебя телеграмму твоим, щас я оденусь, – сказал Аркадий, поднимаясь с постели, и натянув на ходу брюки.
-А что я сам не смогу ее отправить?! - удивился Шандриков.
-Да, ты-то само собой сможешь. Ну дело в том, что у меня нет денег с собой, а нам-то похмелиться нужно чем-то. Вот ты пока чего-нибудь нам купишь выпить, а я по быстренькому сгоняю и отправлю за тебя телеграмму. Well? – ответил Аркадий, смотря внимательным взглядом на Владимира.
-Ладно, я согласен, – ответил Шандриков, отдавая деньги и адрес Северному. Аркадий по быстренькому собрался, и они вышли из коммуналки на улицу. Володя пошел за водкой, а Северный пошел на почтамт, чтобы дать телеграмму в Омск. Правда, зайдя туда, Аркадий постоял немного в очереди, и тут ему пришла в голову мысль: «А зачем Володе отправлять эту телеграмму? Все равно через пять дней он поедет домой, что им эта бумажка? Ну, получат они ее, и что? Только зря деньги тратить на всю эту писанину», – после этих мыслей Аркадий вышел из очереди, подошел к одному человеку, перед которым лежал квиток с печатью.
-Скажите, вам он не нужен? – спросил Северный, у мужчины пожилых лет.
-Нет, не нужен, – ответил тот. После этого Аркадий взял этот квиток.
-Ой! Можно попросить у вас ручку, а то я свою дома забыл? – спросил Северный.
-Да, конечно молодой человек, – ответил мужчина, протягивая Аркадия ручку. Он взял ее поставил свою подпить, подтверждая, то что, телеграмма отправлена, и после этого вышел на улицу. Глянув по сторонам Аркадий не нашел глазами Шандрикова, ну решил, пока того нет, заглянуть в пивной ларек. Через пару минут Северный подошел к назначенному месту, где его уже ждал Шандриков.
-Ты отправил телеграмму? – спросил Володя, внимательно смотря на Аркадия.
-Да, – ответил с уверенностью Северный.
-Покажи квиток? – попросил Шандриков, не доверяя все-таки другу. Аркадий из кармана достал квитанцию, там все было действительно правильно, оплачено, дата и подпись. Владимир некоторое время постоял, молча с этим квитком, потом все-таки пошел на почтамт проверить действительно ли Северный, давал телеграмму в Омск, или как обычно солгал, что было ему присуще. Пришел туда с вопросом:
-Скажите? А минут десять назад отправлялась ли телеграмма вот по этому адресу в Омск? -Нет…, никто сегодня не давал телеграмм в Омск, – ответила женщина, внимательно посмотрев, все что сегодня отправляли. – Нет, не было, точно не было.
-Ладно, тогда дайте будьте добры телеграмму в Омск, – сказал Шандриков, диктуя текст. После этого он вышел на улицу, крича Аркадию:
-Слушай, Звездин! Я тебе за такие дела морду сейчас набью! Ты почему не сделал, то что я тебя просил?!
-Володь, ну можешь набить мне морду, хрен с ней! Только вот скажи мне, ты меньше чем через неделю летишь в свой Омск, на кой она тебе сдалась эта телеграмма? – ответил Северный, спокойно смотря на Шандрикова.
-Ладно, черт с этой телеграммой, ты мне скажи-ка лучше, как ты квиток-то достал?! – возмущенно спросил Владимир, нахмурившись.
-Да! Школьная привычка…, – усмехнулся Аркадий.
-Что за привычка?! – спросил Шандриков, недовольно смотря на Северного.
-Ну, зачем тебе это? Ты же такими делами заниматься не будешь. А мне приходилось в свое время, – ответил с улыбкой Северный , внимательно посмотрев на Владимира.
-Ну, ладно, а деньги где? – Спросил Шандриков.
-А я пивка выпил, – ответил Аркадий с хитринкой смотря на Владимира.
-ЧТО?!!! Б… я с тобой больше разговаривать не буду! Понял! – возмутился Шандриков, психанув, замолчал.
-Ну, и хрен с тобой, не разговаривай! Жалко ему прямо стало, эти жалкие гроши, жмот! – закричал в ответ Северный, не понимая, как можно, так мелочиться. Аркадий тронулся в сторону, где они жили, Шандриков последовал за ним. На протяжении всего времени они шли молча стараясь не смотреть друг на друга. Через какое-то время Владимир сказал:
-Слушай, по-моему, мы не в ту сторону идем?
-В ту, – хрипловатым голосом ответил Аркадий.
-Да! НЕ В ТУ! НАДО В ОБРАТНУЮ СТОРОНУ ИДТИ! – закричал возмущенно Шандриков, пытаясь переубедить Северного в своей правоте.
-Слушай сюда! Я тебе говорю, что мы правильно идем, – старался доказать ему Аркадий.
-Нет, не в ту! Давай повернем! – продолжал стоять на своем Владимир.
-Мы, правильно идем! – ответил Северный.
-Нет, надо в другую! – кричал Шандриков. Их спор дошел чуть ли не до драки, на улице на них стали оборачиваться прохожие, с изумлением смотря как они ругаются. Так прошло несколько минут, они стояли посередине тротуара, крича друг на друга. Тут мимо них по бордюру вприпрыжку в белой рубашке и черных брючках с красным галстуком на шее пробегал пионер лет девяти. Под мышкой он нес какой-то учебник, и щелкал семечки.
-Слушай, ну если таки ты не веришь мне, спросил у прохожих, – ответил спокойно Аркадий.
-Хорошо, а у кого?! – удивленно оглянувшись по сторонам, переспросил Шандриков.
-Да хотя бы вот у этого пацана, – ответил Аркадий.
-Ты думаешь, он знает? – спросил Владимир.
-А шо ему не знать, вон у него учебник под мышкой, значит одессит, – сказал Северный. После этих слов Шандриков подошел к парнишке со словами:
-Мальчик, скажи пожалуйста, если мы пойдем вот так вот прямо, вон в ту сторону мы сможем попасть на Франца Меринга? – показывая рукой в ту сторону, куда вел его Аркадий. Парнишка внимательно посмотрел на него огромными голубыли глазами, продолжая щелкать семечки, потом ответил:
-Чудаки! Так ви таки уже на стреме! – с усмешкой ответил парень, наблюдавший за их ссорой. Владимир с Аркадием посмотрели с удивлением друг на друга, от сказанного они были просто в шоке.
-Ну, что я тебе говорил?! – с улыбкой спросил Северный, подмигнув пацану. – Пошли Володя, – и взял Шандрикова рукой за плечо. Так они дошли до дома, где прожили уже пятнадцать дней. Вечером они вновь выпивали, а на следующее утро их разбудил Коцишевский, сегодня у них проходила очередная запись теперь уже третьего одесского концерта с ансамблем «Черноморская чайка» который решили назвать «Возвращение».
 И так Северный вновь перед микрофоном, в музыкальном сопровождении произносит свои бессмертные слова:

«Обычно я начинал всегда: «Здравствуйте, товарищи!». Сегодня почему-то мне не хочется это говорить одесситам. Потому что я снова таки в Одессе. Здесь рядом стоят со мной порядочные люди: Владик, Вова Шандриков, который таки пришел пешком с Омска в своих дырявых лаптях сорок пятого размера! Для того, чтобы спеть пару песен. Ребята мне помогут! Ансамбль «Черноморские чайки»! Хотят сказать: «Что Северный выдохся!» Так пока еще нет. Отвечаю: «Пока слышите мой голос! Таки я еще жив!», – и эти слова поистине стали пророческими в его судьбе. – Или не верьте своим ушам, попробую доказать это на деле, уже таки послушайте! Нашу заставку: «Здравствуй, Серега!», – и после этих вступительных слов он начинает:

Все было ясно, ну что же здесь ловить?
И так зачем же я приехал к вам в Одессу?
Ведь без песен мне так трудно жить, }х2
А может здесь, я попаду и в прессу?

Фонтан! Перессы! Мне с детства все знакомо,
И Молдованка, ведь знает вся меня!
Сегодня здесь, я все равно, как дома! }х2
Хотя по мне скучает Ленинград.

Сережа, ты уйми свои сомненья!
Все будет с толком! Право не секрет.
Здесь Владик встретил меня, как родного. }х2
Тебе он тоже шлет большой привэт!

Здесь дело вкуса, ну как мне не понять,
Шо собрались здесь все толковые ребята.
Играют, так что пыль идет столбом, }х2
Они играют лучше симфо-джаза….

Вот такой вот небольшой музыкальный привет Аркадий передал Сергею Ивановичу, который буквально на днях ему из Ленинграда написал письмо, волнуясь в нем за Аркадия. Но для Северного все и всегда хорошо, тем более здесь его действительно приняли, как родного и обстирывали, и великолепно кормили, да еще и денег в придачу давали помимо концертов, на разные развлечения. О такой жизни Аркадий раньше и мечтать не мог, и даже готовясь покинуть Одессу, Северный уже точно знает, что очень скоро он сюда вернется.

Слышны щелканье пробок от пива,
Денег пропитых стало не жаль.
Ах за чем?! Ах за чем в воскресенье, }х2
Пропил женкину черную шаль.

Слышны щелканье пробок от пива,
От табачного дыма туман,
А в одесской пивной, так красиво! }х2
С бубенцами играет баян.

А во вторник в вагоне трамвае,
Я случайно десятку нашел.
И за эту прокляту находку,
Я не знаю, домой как пришел.

Что же делать я буду во среду?
Положить надо пьянству конец.
Но товарищ явился к обеду! }х2
И опять я напился подлец…!

…А в четверг в день памяти женки,
Надо б мне и ее помянуть!
Продал брюки, купил самогонки, }х2
И напился, что б легче уснуть.

А в пятницу, был удивившись!
Сколько выпито было вина?!
Ах за чем? Ах за чем? Ах за чем же?! }х2
Выпил горькую чару до дна...

…А теперь не дадут мне работы?!
Потому что все пьянствовал я.
А РАЗ ТАК! ТАК НАПЬЮСЬ Я В СУББОТУ! }х2
И от горя галоши продам….
 
После исполнения Аркадия к микрофону подходит Шандриков со своими песнями.

«Грустная песня зека называется «832», - делает небольшое вступление Владимир к песне, которую написал, будучи по ту сторону решетки.

Ветер! Обнаженный сентябрьский ветер!
Где-то в парках хрустит
Золотая листва!
А над лагерем тлеет, }х2
Безрадостный вечер.
Их еще впереди восемьсот тридцать два.

Грустно! На душе не уютно, и пусто!
Волком хочется выть, от тоски иногда!
Но не капельки слез на душе, потому что? }х2
Уж давно на душе полегли холода.

Мысли! Обнаженные трезвые мысли!
Жизнь вторую уже не возьмешь напрокат!
Лысый! Скоро стану совсем я лысый! }х2
Видно близится осень!
Неизбежный закат…!

***

«Еще одна песня, название которой я еще не придумал», – после этих слов Он начинает петь.

Дни мелькают как кадры в кино,
Непогода в душе, непогода!
А я вижу вот это окно. }х2
Лишь полгода, всего лишь полгода.

А свобода вон напрямик!
Вижу небо и нежную веточку.
Хорошо. Только я не привык. }х2
Они ж в клеточку, в мелкую клеточку.

На душе у меня листопад.
Листья падают! Падают листья!
Тридцать лет я прожил наугад. }х2
Ждал любовь, а теперь жду амнистию….

Ближе к концу концерта Коцишевский попросил Аркадия, чтобы тот посвятил песню для его друзей и давних знакомых.

«В память харьковчанам. Владимиру Николаевичу и Василию Антоновичу от Владика, я пою «Харьковское танго».

Снова дождь над Харьковым, идет проливной!
Снова вспоминая этот угол Сумской!
Снова пою, снова грущу. Снова как прежде ЛЮБЛЮ!
Нина! Нина! Посмотри на мой портрет!
Помни Нина, что у дружбы смерти нет.

Нина мы с тобой встречались раннею весной,
Позднюю порой я провожал тебя домой.
И сквозь годы помню, всегда я дорогие глаза.
Нина! Нина! Ты за все меня прости!
Помни Нина, от тебя мне не уйти….

-И так дорогие товарищи, мы прощаемся не надолго с Владимиром Шандриковым. У него уже таки подходит самолет. Он таки теперь в лаптях не будет! – с улыбкой усмехнулся Аркадий, заканчивая концерт. – Летит самолетом, и где-то мы скоро встретимся. Нам очень помогли талантливые ребята «Черноморская чайка»! Ну, я чуть-чуть тоже как-то встрял, Володя, я хочу, чтобы ты сказал пару слов на прощание одесситам, и всем тем, кто потом нас послушают.
-Ну, что я могу сказать. Ребята очень талантливые, было очень приятно. Я буду долго, долго вспоминать это. То прямо надеюсь, что я сюда еще вернусь сюда месяца через три. Вадим, прости нас, мы с Аркашей много тебе хлопот доставили. Вот так рождается искусство! – на прощанье говорит Шандриков.
Этот концерт получился более слаженный, чем два остальных Владиславу Коцишевскому он очень понравился. Он заплатил гонорар за запись артистом, а сам после концерта пошел домой, а Аркадий и Владимир отправились отмечать удачное завершение, тем более им оставалось вместе быть всего на всего пару дней, и они решили не терять зря времени. Этот вечер они как обычно провели очень весело в «Гамбринусе», а ближе к ночи под хмельком возвращались обратно в коммуналку. Пошатывающей походкой, поддерживая друг друга под руки, Аркадий вместе с Владимиром шли по темным улицам ночной Одессы. И совершенно случайно один из них не заметил под ногой небольшую выбоину на дороге. Споткнувшись об нее, подвыпившие мужчины в раз потеряли равновесие, начав падать. И получилось так, что Северный мягко приземлился  в клумбу с цветами, а Шандрикову досталось тяжелое столкновение лицом с бордюром. В общем в коммуналку вернулись вновь с синяками. А на следующее утро в последний день их пребывания в Одессе, Коцишевский пришел с фотоаппаратом, что сделать памятные снимки. А когда увидел фейс Владимира чуть не упал:
-Что с вами случилось? Откуда у тебя фонарь под глазом?! – с ужасом спросил Коцишесвкий.
-Оттуда, – ответил Владимир, завтракая. – Вчера возвращались с Аркашей поздно уже было, ну мы же поддатые, что-то темно там было, ну мы споткнулись, он в клумбу приземлился, а я мордой по асфальту юзанул.
-Н, все равно, я вас сегодня сфотографирую. Надо же памятные снимки сделать. А фингал твой загримируем, – сказал Владислав. – Давайте завтракайте, одевайтесь и пойдем в одно место, там очень приличный фотограф, – после этого артисты довольно быстро собрались, Коцишевский взял их под руки и повел к ближайшему ателье. Правда, уже на Деребасовской, там всегда очень людно, все куда-то идут, спешат. Вот выбрав подходящий момент, Аркадий с Владимиром затерялись в толпе, ускользнув от Владислава, и пока тот их искал глядя в разные стораны, они тем временем зашли в одну из одесских забегаловок, пропустив там по стаканчику, а перед уходом, Владимир взял с собой еще и бутылочку водки в придачу. Вышли на улицу, дошли до того места, где они ускользнули от Коцишевского, подошли к нему.
-Где вы были?! – возмущенно спросил Владислав.
-Да, толпа большая, мы потерялись, – ответил с улыбкой Аркадий.
-Вижу, как вы потерялись! Уже и с водкой! Когда вы успеваете?! – удивленно спросил Коцишевский. – Ладно, пойдемте, здесь рядом, – сказал Владислав, снова взяв их под руки. Он привел их в очень солидное ателье, тут как и рассказывал Коцишевский, работал потрясающего класса фотограф. Зашли они внутрь, к ним тут же подошел старый престарый еврей, на вид ему было лет восемьдесят пять, весь белый от старости в круглых очках.
-Здгравствуйте, молодые люди, чем я могу вам помочь?
-Марк Моисеевич, мы хотим сделать памятное фото, – сказал Коцишевский с улыбкой, подойдя к нему ближе немного наклонившись к его уху, чтобы тот лучше слышал.
-Хорошо, очень хорошо. Проходите сюда, – сказал фотограф, проводя их в комнату, где все стены были завешены синим, очень дорогим бархатом, спадавший на пол. Там стояло несколько стульев обитых черным бархатом.
-Молодые люди, присаживайтесь, – сказал Марк Моисеевич, усаживая Аркадия с левой стороны, а Владимира с правой стороны, в центр он поставил Владислава сзади их, положив своим «зайчикам» руки на плечи, приобняв их.
-А вы бы не могли перед нами поставить такой красивый стульчик? – поинтересовался Шандриков.
-Конечно, если ви так желаете? – ответил фотограф, вопросительно посмотрев на них, не понимая для чего он им нужен, но все же поставил, а сам пошел к своему фотоаппарату-триноге. - Внимание…, приготовились! – сказал Марк Моисеевич, чтобы все смотрели на него. – Улыбаемся…! – и только он это сказал, как Владимир, быстро поставил бутылку с водкой на стульчик, и они с Аркадием положили на нее руки.
-Шо ви таки делаете?! – удивился старик. – Ви шо, это серьезно?!!! – спросил фотограф, смотря в объектив из-под одеяла, таким спокойным голосом.
-Вполне серьезно, – ответил ему Шандриков.
-Нет, но я же таки делаю для вас серьезный снимок. Ви же понимаете, это же вам на память?! – с удивлением спросил фотограф, не понимая их шутки.
-В том-то и дело, что на память, – ответил Владимир.
-Ну, позвольте! Ведь так никто не снимает?! – сказал фотограф.
-Поймите нас, мы хотим именно так. Мы два клоуна, приехали из разных городов. Встретились здесь в этом чудном городе, прекрасно провели в нем время. И вот теперь мы снова уезжаем, по своим городам, и мы не знаем когда еще нам доведется встретиться. Именно поэтому, такая фотография будет для нас лучшей памятью, – ответил ему с улыбкой Шандриков.
-Ну хорошо, тогда я снимаю! – сказал фотограф, делая памятный снимок, а потом еще несколько. После этого Аркадий вместе с Владимиром пошли отмечать их последний день в Одессе, где им вдвоем было так хорошо. А после этого они сделали еще один удивительный снимок на природе в парке, возле фонтана, среди красных тюльпанов с плюшевыми игрушками обезьянкой и волком.   
 Вечером при расставании друг с другом, Шандриков перед своим отъездом в родной Омск, на прощанье подарил Северному свои песни, сказал:
-Аркадий, когда ты будешь их исполнять, вспоминай меня, и те дни, которые мы провели с тобой вместе в Одессе.
-Хорошо, Володь, спасибо тебе огромное. Поверь мне я никогда, не забуду этих чудных  мгновений, и того, что мы с тобой здесь творили, – ответил с улыбкой Аркадий.
-А ты сейчас куда? – спросил Шандриков.
-В Киев, мне неделю назад письмо ребята прислали, и через три часа у меня поезд, – ответил Северный.
-А у меня самолет завтра, давай выпьем с тобой на прощанье, – предложил Владимир, Они выпили, и Аркадий после этого собрал свои вещи, и отправился на вокзал на поезд Одесса-Киев. Именно там он продолжит свои киевские каникулы, которые продлятся с середы мая и до начало лета.

Глава 25

Рецидив болезни

 К утру поезд доставил Северного в Киев, где у него было много друзей, и которые его очень ждали. В окно Аркадий увидел встречавших его Николая Криворога и Бориса. Северный помахал им рукой, они увидев его, тоже поприветствовали. Аркадий взял свои вещи вышел из своего купе, и стал продвигаться по поезду к выходу. С радостной улыбкой на лице он спустился к ребятам. Николай и Борис встретили его горячими объятиями. Криворог как всегда не забыл взять с собой фотоаппарат, чтобы заснять эту радостную встречу на память.
-Аркаш, ну как ты съездил в Одессу, как тебя там приняли? – с радостной улыбкой спросил у него Николай. – Давай расскажи нам, как у вас там дела, как тебе солнечный город у моря? – Дав микрофончик Аркадию, продолжал интересоваться Криворог. Северный взял в руки микрофончик и со смехом начал говорить.
-Ну, шо я могу сказать, приняли меня там, в Одессе, как родного. Владик нам там своего рода устроил курорт. Каждый день рестораны, выпивка, он полностью все оплатил и мне и Володе Шандрикову, с которым я выступал. Мы с ним настолько здорово проводили время, мне очень запомнился этот приезд в Одессу, – с улыбкой ответил Аркадий, отдавая микрофончик Николаю.
-Пойдем Аркаш, мы тоже тебя еще вчера ждали, так что, поехали к Володе, там у него уже стол накрыт, – сказал Николай Криворог, беря Северного под руку, и ведя к машине Бориса, которая находилась совершенно неподалеку. Спустя некоторое время они подъехали к дому Владимира Криворога, где Аркадий уже жил некоторое время, до того как поехал в Одессу. Они зашли к нему в квартиру, а там все как полагается, стол накрыт, вино, закуски. И Северный вновь поселяется у Владимира в квартире. Каждое утро у Аркадия теперь начинается с того, что к нему заезжает Николай Криворог вместе с Татьяной парикмахером, они садятся в яхту и едут отдыхать и загорать на берегу Днепра.
 Вот и сегодня в этот прекрасный солнечный майский день Криворог пришел за Северным пораньше с бутылочкой хорошего, красного вина, с закуской, и с фотоаппаратом. Аркадий конечно же не забыл взять с собой гитару. Они сели в небольшую яхту, Николай за руль, Северный рядом с ним с гитарой, а сзади Татьяна с фотоаппаратом. Аркадий, снял с себя рубашку, взял в руки гитару и запел, пока Криворог вез их к берегу Днепра, а их подруга сделала несколько снимков на память, этой чудесной поездки по реке. Вскоре они добрались до своего излюбленного места. Яхта пристала к берегу, заглушили мотор и сошли на берег. Расстелили на песке плед, достали из сумки бутылку вина, закуску в виде плавленого сыра, пачку сигарет, и несколько граненых стаканов. День выдался, как нельзя лучше, теплое майское солнце ласково согревало плечи Аркадия и Николая и их спутницы. Небо было ярко-голубое с несколькими хлопьями белых облаков по нему.
-Ну, что Коль, давай для начала окунемся? – предложил Северный.
-Конечно, пойдем, – сказал с радостью Криворог, и они пошли босыми ногами по теплому золотому песку к воде. Вода в Днепре была очень теплая, прогретая майским солнцем. Аркадий вошел в чистую, журчащую реку. Вода охватила его худенькое тело, успевшее уже за эти несколько весенних теплых дней приобрести золотистый загар. Северный поплыл вдоль берега, плавными ударами рук и ног рассекая голубовато-зеленую воду. Прекрасный пейзаж виднелся вдали. Небо как бы утонув в реке, отражалось в нем, и было соединено с водой какой-то невидимой обычному глазу линией. Деревья, кустарники, трава, растущие на золотом песке возле берега, купались в зеркальном отражении Днепра. А вдали на другом берегу красовались, великолепно сочетались с остальным пейзажем, новостройки. Сделав несколько заплывов вдоль берега, Аркадий вышел из воды на берег, рухнув на теплый, золотисто-белый песок.
-Как хорошо! А зохен вэй! Как освежает! – сказал Аркадий с довольной улыбкой на лице, ложась на спину, и устремив взгляд в голубое небо.
-Я с тобой абсолютно, согласен! – крикнул ему Николай, выйдя на берег из воды. – Ну что, Аркаша, я думаю, что пришло время освежиться не только с наружи, но и изнутри? – предложил Криворог.
-Конечно, пойдем освежимся, – ответил Северный с улыбкой на лице, поднимаясь с песка, и они пошли к месту где у них лежал плед, на котором был накрыт своеобразный стол. Там их уже минут двадцать дожидалась Татьяна с фотоаппаратом.
-Ребята, давайте я вас сфотографирую? – предложила она, настраивая объектив.
-Разумеется, конечно, нужно сделать памятное фото, – ответил с улыбкой Аркадий, садясь на плед, и закуривая сигарету, Николай тоже опустился, ложась на плед. Северный обнял его сзади, положив ему руку с сигаретой на плечо.
-Мальчики, улыбаемся! – сказала Татьяна, делая фото на память, а потом еще несколько кадров смеющегося Аркадия и Николая. Здесь они пробыли в этом чудном месте до самого вечера, а когда солнце стало уже заходить, Криворог отвез Северного обратно к младшему брату на квартиру. А на следующее утро снова они поехали поближе к воде, чтобы отдохнуть, загореть, выпить по стаканчику вина и искупаться. В основном именно так Аркадий проводил свой приезд в Киев в мая 1977 года. Дурачась, веселясь, наслаждаясь жизнью, отдыхая ото всех записей и концертов, от разных коллекционеров. Здесь он просто живет, как на курорте. Всегда сыт, немного под хмельком, но самое главное, здесь у него нет ни каких забот. Тут он не задумывается, где он будет завтра ночевать, накормят его или нет. В Киеве, собственно, как и в Одессе у Аркадия постоянно есть место, где он может остановиться. Хотя отдыхая и наслаждаясь свободной жизнью, Северный не может без своей гитары. Он поет и играет на ней для друзей и своих новых знакомых. Но это Аркадий делает удовольствия ради.
 Однажды, когда Северный пришел в очередную компанию, где было человек двадцать. Они сели за богато накрытый стол, выпили, закусили, и Аркадий решил для них спеть. Он взял гитару, лихо перевернув ее, положив гитару себе за спину, и стал виртуозно играть. Держа инструмент на плечах струнами назад, при этом Северный еще и пел. И это было настолько потрясающе, что один из присутствующих быстренько взял в руки фотоаппарат, настроил объектив и стал фотографировать выступление Аркадия Северного, стараясь ничего не упустить. Все были просто потрясены, как этот худой, мужичок в светлой чистенькой рубашечке, при галстучке, в отглаженных брючках, имея такой мощный голос, который совершенно не соответствовал его внешности, может так заводить людей, становясь за несколько минут гвоздем вечера. Стоило только ему открыть рот, и Аркадий без устали мог целый вечер развлекать собравшихся людей в той или иной компании. Хотя когда он оказывался в обществе незнакомых ему людей, всегда вел себя очень скромно, местами даже был стеснительным человеком, хотя был очень общительным, веселым и юморным. Но стоило Аркадию выпить, взять в руки гитару и запеть, куда девалась его скованность, в мгновение у всех на глазах стоял уже не просто обычный человек с гитарой, а артист с неуемно-буйной энергией, которой Северный всех заражал и зажигал.
 В этот же период Аркадию позвонил Михаил Резник, сосед и лучший друг Фридриха Ревельсона. Ему очень понравилось выступление Северного с Григорием Бальбером, на котором Резнику выпало счастье побывать, и он пригласил Аркадия к себе домой, с просьбой сделать для него концерт. Северный, конечно же, соглашается, и в один прекрасный день он пришел к нему в квартиру с гитарой. Он выдает Михаилу Резнику гитарный концерт из песен, что ему подарил в Одессе Владимир Шандриков.
 Зайдя в комнату Аркадий сел на диван ближе к микрофону, взял в руки гитару, Резник включил магнитофон на запись, и Северный начал свой «Концерт у Миши».

«И вот я опять в Киеве в очень приятной квартире у Миши. И хочу спеть песню, которую мне в Одессе подарил Володя Шандриков «Кузькина любовь». Он ее назвал так, трагическая поэма, посвящается работникам «БольшереченскогоРайПотребСоюза», где она и произошла», – сделав небольшое вступление, Аркадий начинает:

У молокану, трохи под хмельком,
Пришел тады, маманька попросила!
А ты Клавдия вместе с молоком,
Сквозь сепаратор сердце пропустила.

И так гипнозом женским обожгла!
Что все во мне мужицское заныло.
Ты черта в рай свести тогда могла!
И для него б ужасно это было.

Ну, то да се, я смел после вина!
Спустя чуток, в ботве мы оказались,
За лес ушла тактичная луна,
Поскольку мы в светиле не нуждались….

Допев эту песню и еще несколько шуточных, Северный с веселой улыбкой на лице продолжает свой концерт:

«А вот… песня тоже Володи называется из серии зарисовок характеров «Поговорим за жизнь».

Милиционер, послушай-ка сюды?
Мала Чухно нагадила мне в душу!
Ушла опять, но это полбеды.
Ассенизатор, тот меня не лучше.

Суконка вещи стырила тайком!
Мунштук, и то зараза прихватила.
Пришел от вас, и покати шаром.
А у меня вещей порядком было.

Пиджак ишо, не ношен был почти!
Сапожек пара, хромовые оба,
Рубах штук две, все новые, учти!
Уперла все разгульная особа…!

 Сейчас Аркадий поет эту песню с радостным блеском в глазах, и веселой улыбкой на лице, он же на знает, что через полтора года с ним произойдет тоже самое. Что его обворует самый дорогой и любимый для него человек, женщина, в которую он будет страстно влюблен, и которая будет ему женой. И именно она, та, которой Аркадий доверял больше всего, наплюет ему в душу, обокрав его, и тем самым сломает его окончательно. После такого удара Северный больше не оправится.

«И еще одна песня Вовы Шандрикова, называется «Утренняя песня», – с хмельной улыбкой произносит Аркадий.

Я сегодня до зари встану!
И все стекла, что побил вставлю,
За бодягой хошь, схожу к нашим?
Только ты прости меня, Маша.

Ну, я премию пропил, малость.
Что-то с памятью моей сталось?!
С кем-то дрался я видать? Зубьев мало!
Маш! А где мой воротник, не видала?!
Вот овчарку я изгрыз по запарке.
Пол отреза на унты! Да это жалко!

Взяли с Васькой мы флакон минсныбялу!
На двоих, как не делы, все же мало?!
Тут откуда не возьмись этот ухарь!
Сотворили мы ведро рассыпухи.

Не скажу я, что бы нам было в тягость!
Но по совести, Марусь. Ох! Гадость!
А степная пошла исключительно!
Мы сдурели с нее сатаны!!!!!

Помню все как сейчас!!!
Но, кроме а вытрезвителя?!
Где с меня через голову
Сняли штаны….

***

Это тысячелетие назад,
Животом усвоился грамота,
Люди пили бурду суррогат,
А на закусь ловили мамонта.

И потом, озверевши зазря,
Драли скальпы у собственных жен,
И дикарь пожирал дикаря,
Если тот ему был не нужон.

Там прикрытые ягодицы дам,
Украшеньем считался века.
А теперь тот же стыд, тот же срам,
Показателем стал человека.

Перебитый и гадкий народ,
Ел без меры и пил до без памяти.
И на тысячелетие вперед,
Истребил на планет мамонтов.

Наш двадцатый стремительный век,
Нам смешны первобытные трюки,
Так же жаден и груб человек,
Те ж в крови волосатые руки.

Та ж в глазах озверелая жуть,
Та же боль и тоска все равно.
И все так же друг друга жрут,
Хоть и пьют уж другое вино….

Запись концерта в исполнении Аркадия песен на стихи Владимира Шандрикова, получилось очень удачной. Михаил Резник был просто в восторге от услышанного. Ему настолько понравилось, что уже через пару дней он пригласил Северного, чтобы записать еще одни концерт под гитару. А после этого Аркадий вновь наслаждается вольной жизнью в Киеве, вплоть до начало июня 1977 года.
 А в начале лета Северный берет свою гитару, и вещи и вновь едет в Одессу. Там он поселяется в коммунальной квартире №3  Владислава Коцишевского, что находится на улице Чичерина дом № 111. Владислав очень рад приезду Аркадия, и ему хочется сделать с легендарным певцом новый концерт, еще один, но теперь сольный концерт Северного. Он тут начинает соображать, что бы придумать такое, чтобы эта запись действительно запомнилась, и была чем-то иным, не похожим на все те концерты, которые Аркадий пел в Ленинграде и Киеве.
 Владислав стал думать: «чтобы такого оригинального записать с Северным?», – и наконец-то, он придумал. В один из дней он завел с Аркадием такой разговор.
-Слушай, Аркаш у меня тут возникла мысль пару дней назад на счет предстоящего концерта. Давай-ка мы с тобой отойдем от одесской тематики, да и джаза? – предложил Коцишевский. Северный с удивлением на него посмотрел:
-Владик, ну я же таки в Одессе? Шо же можно сделать в этом городе, кроме «клезмера»?!
-Давай сделаем лирический концерт, времен нашей юности и молодости, «уличный фольклор» 50-60-х гг. Как тебе такая идея? – поинтересовался Владислав у Аркадия. - Ведь посмотри, кто в то время не ходил по дворам с гитарой, не исполняв песни. Ведь это тоже интересно, мы уже зрелые люди, но я думаю, многие, когда услышат этот концерт, у них наступит ностальгия по тем ушедшим безвозвратно временам, – продолжал Коцишевский. После его слов Северный опустил глаза вниз и слегка улыбнулся, так прошло несколько секунд, после этого, он со смехом посмотрел на Владислава сказав:
-Хо-хо! Владик, не говори ты мне за эту жизнь! О чем может быть и речь, я согласен! – ответил Северный, от этого предложения у него даже какой-то в глазах юношеский задор появился. Сразу же после этого разговора через несколько дней Владислав Коцишевский вновь собирает ансамбль «Черноморская чайка» на одной из квартир, и у них начинается запись четвертого концерта по счету под названием «Тетя Шура». В этот раз у Северного особенно приподнято настроение, и он начинает этот новый концерт в джазовой распевке под мелодию «На том же месте, в тот же час» (Неудавшееся свидание):

«ДЛЯ ВАС…! ДЛЯ ВАС…! Пою я в этот час! Для вас! Для вас! Для ваших чудных глаз! Пришла весна! Сердце чего-то ждет?! Сердце поет! Песни моей…, только лишь для вас! О-о-о! Я специально это сделал, что бы мы таки в Одессе! – поясняет Аркадий почему он начал во вступлении петь, а не говорить как обычно: «Здравствуйте, товарищи!», - и в этом вновь проявляется его оригинальность, и непохожесть на остальных исполнителей. Северный каждый раз может быть разным, в любом музыкальном жанре, тем самым демонстрируя свой многогранный талант для своих слушателей. -  И держитесь ребята! Мы еще повторим другой концерт, и не только в Одессе?! Но и в Москве! Потому что за моей спиной сидит москвич! – он жестом руки показал на человека, который так же как и Аркадий, приехал в чудный солнечный город Одессу. Кстати Северный, не очень-то и ошибся, сказав о том, что следующий концерт будет теперь в Москве, ведь действительно, после Одессы осенью он поедет в столицу. – И мы щас продолжим!», – после этого необычного вступления Аркадий начинает свой новый концерт. Сразу же после песни «Тетя Шура» Северный исполняет песню, которую посвятил своей бывшей жене Валентине «Здравствуй, чужая милая».

Здравствуй, чужая милая!
Радость мечты моей,
Как же тебя любил бы я!
ДО САМЫХ ПОСЛЕДНИХ ДНЕЙ!
ПРОШЛОЕ НЕ ВОРОТИТСЯ!
И не поможет слеза,
Как целовать мне хочется
Дочки твоей глаза.

Северный в ней выливает всю свою горечь души, сожалея о том, что он потерял своих самых дорогих людей жену и дочь, отдав их без боя чужому мужчине. Он очень переживает, что не смог сберечь, все то, что так было ему дорого с Валентиной. Но хотя бы в песне он пытается высказать, то, что не смог сказать ей в жизни. Не успел да и не сумел, а здесь Аркадий с полной силой и мощью рассказывает о всей своей и ее жизни в этих строках.

КАК ЖЕ НЕ СМОГЛИ МЫ?!!
Сохранить с тобою!
Тонкими кистями,
Что зовут любовью.

В НАШЕЙ ДРУЖБЕ ОСЕНЬ!!!
БОЛЬНО отзовется!
Над мой весною
Пожалеть придется.

Аркадию безмерно жаль, что его ветреный и разгульный образ жизни стал причиной разлада в его семейной жизни. Ведь он никогда в жизни не желал такого, чтобы расстаться со своей любимой семьей, женой Валентиной и дочерью Наташенькой. Если ему было бы подвластно повернуть время вспять, то он бы избежал всего этого, исправив совершенные тогда ошибка. Но к большому сожалению, уже ничего нельзя изменить. И у Северного осталось в жизни только одно, это одиночество и сильная боль в душе.

Годы бегут, как месяцы
И выбегает слеза!
Верю в глубокой старости,
Вспомнишь ты про меня!

И ведь Северный и тут ни сколько не ошибся. Действительно после его смерти Валентина будет рядом с ним, на его похоронах и в последующие годы, она будет навещать его могилу, и будет очень сожалеть о том, что то время и образ жизни, что был и у Аркадия и у других подобных ему людей, сгубил его.

ДА ГДЕ Ж ТЫ ЧУЖАЯ МИЛАЯ?!!
Та, что была моей!!!
Как бы тебя любил бы я
До самых последних дней!

ПРОШЛОЕ НЕ ВОРОТИТСЯ!!!
И не поможет слеза!!!
Как целовать мне хочется
Дочки твоей глаза.

***

На знакомой скамье,
Не встречаю я больше рассвета,
Только сердцем своим постоянно тебя я зову!
Вот уж тополь отцвел!   }х2
Белым снегом осыпался с веток.
Заметелил дороги, заметелил траву.

Я тебя не найду,
Не пожму твоих рук загорелых.
И записок при встрече с тобой не прочту.
За улыбку твою,  }х2
Что меня так когда-то и грела.
Ни губами, ни взглядом
Понять не могу.

Значит, вышло не так,
Как мечтал, как я думал когда-то…?

***

В каждом сердце есть стремленье к жизни!
В каждом горе не доплакан плачь,
В ресторан он на эстраду вышел,
Нищетой измученный скрипач!

В ресторане на эстраду вышел,
Нищетой измученный скрипач!

Он как тень, раскачиваясь гибко,
Уходил от человечьих мук!
Он играл, и вырывалась скрипка, }х2
Из его ошеломленных рук!

А когда он жалобно и тихо,
Приподнял усталые глаза!
Даже побледнели все девчонки! }х2
И на миг умолкли голоса.

«Скрипка, жить без воли не могу я!
Не грусти, любимая, не плачь…!».

А ведь в этой песне Северный пел именно о себе, все чувства, что написаны в этих строках, живут в сердце и душе Аркадия. Он так же измучен нищетой, и безумно любит музыку, шлясь со своей гитарой по разным городам. Только в музыке Северный от всех проблем уходит, чувствуя только там себя по настоящему свободным.

Четвертые сутки пылают станицы!
Потеет дождями Донская земля!
НЕ ПАДАЙТЕ ДУХОМ!!! Поручик Голицын! }х2
Корнет Оболенский! Налейте вина!

А где-то лишь рядом, проносятся тройки!
Увы, не понять нам?! Загадочных лет!!!
НЕ ПАДАЙТЕ ДУХОМ!!! Поручик Голицын! }х2
Корнет Оболенский! Налейте вина!

Мелькают Арбатом знакомые лица!
Шальные цыганки приходят в кабак!
Придвиньте бокалы, ПОРУЧИК ГОЛИЦЫН!!! }х2
Корнет Оболенский! Налейте вина!

Над Доном угрюмым идем эскадроном,
На бой вдохновляет Россия страна!
Раздайте патроны! ПОРУЧИК ГОЛЦЫН!!! }х2
Корнет Оболенский! Налейте вина…!

С потрясающей силой Аркадий исполнил эту песню, так, как будто ему и самому довелось там побывать. Голосом и жестами рук и мимикой лица он присутствующим показывал, насколько было тогда страшно и жутко в те смутные времена. Вот только за такие белогвардейские песни в то время сажали, если слышали тех, кто их исполнял, так что Северный достаточно сильно рисковал, как и всегда он шел по лезвию бритвы.

На лекцию ты пришла,
И зразу меня пленила!
Я ПОНЯЛ ТОГДА!!
ЧТО ТЫ НАВСЕГДА!!
СЕРДЦЕ МОЕ РАЗБИЛА!!!

И сразу в тот первый миг,
Забыв обо всем на свете,
Лишь только тебя,
Безумно любя!!!
Я видел на всей планете!!!

ВСЕ КОСЫ ТВОИ!!!
ВСЕ БАНТИКИ!!!
ДА ПРЯДЬ ЗОЛОТЫХ ВОЛОС! }х2
НА БЛУЗКИ ВИДНЫЕ КАНТИКИ,
Да милый курносый нос.

Как только пришла весна,
С поличным ты мне попалась!
БЫЛА ВЕСНА С ДИПЛОМНИКОМ ШЛА!
И мило ему улыбалась!

Вся жизнь колесом пошла!
На сессии плавал как губка!
А ЗНАЕШЬ ЛИ ТЫ, ЧТО ЭТИ ХВОСТЫ?!!!
ТЫ МНЕ ПОДАРИЛА, ГОЛУБКА…!!!

***

Мне хочется друга!
И друга такого,
Что б сердце пылало
При мысли о нем!!!

Что б встречи случайны!
Огнем обжигали!  }х2
Чудесным и нежным,
Стыдливым огнем.

Мне хочется ласки!
И теплого слова,
Мне хочется женской
ГОРЯЧЕЙ ЛЮБВИ!!!

Но все это только,
Одни лишь мечтанья! }х2
В моей одинокой и пылкой любви…!

В скором будущем судьба действительно пошлет Аркадию подругу, которая в дальнейшем даже станет ему женой. И он будет очень сильно любить ее. Во всем они будут подходить друг другу, оба свободные, оба полны страсти, но все таки она окажется не из тех женщин, с которой можно прожить всю жизнь. Но наверное, у Северного судьба такая, что у него все время в жизни идет не так.
Концерт подошел к концу, и получился очень хорошим. Пожалуй, одним из лучших записей, который Аркадий Северный исполнял, здесь есть все, и лирика, и шуточные песни, и серьезные и грустные вещи. Коцишевскому настолько понравилось исполнение Аркадия, что он сразу же после концерта стал подумывать о том, чтобы в ближайшее время сделать еще один, а может и несколько концертов в исполнении Северного под аккомпанемент ансамбля «Черноморская чайка». Но пока Владислав Петрович занят своими делами, Аркадий вновь начинает ходить по одесским кабакам, играет в карты, пьет пиво, и проводит время не менее лихо, чем когда они были здесь с Владимиром Шандриковым.
 Будучи в этом чудном городе у моря, Северный вспоминает еще об одном одесском коллекционере, Станиславе Яковлевиче Ерусланове, который занимался подпольными звукозаписями в Одессе. Через Владислава Коцишевского Аркадий узнал, где тот работает, и на следующий день Северный пошел в один из районов Молдаванки, где Ерусланов работал дворником.
 Был теплый солнечный день, время потихоньку шло к полудню. Аркадий не спеша шел по Молдаванке, у него сильно болела голова, вновь подскочило внутричерепное давление. Не зная от чего такая сильная боль, Северный думал, что ему просто нужно было похмелиться. Он завернул за угол и увидел человека с метлой, убиравшего улицы, Аркадий пошел к нему.
-Здравствуйте, – сказал Северный, подойдя к дворнику ближе.
-Здравствуйте, – ответил тот, на секунду взглянув на подошедшего к нему худого мужчину.
-Вы таки являетесь Стасом Яковлевичем Еруслановым? – поинтересовался Аркадий с добродушной улыбкой на лице.
-Да я Стас Ерусланов! А что вам нужно?! – с удивлением дворник посмотрел на незнакомого ему человека. Ну, по всему было видно, что незнакомец знает его.
-А мое имя - Аркадий Северный, помните, вы писали и звонили Сергею Ивановичу Маклакову, – ответил Аркадий продолжая улыбаться. – Ха-ха! Я уже давно хотел с вами познакомиться, но все что-то мешало мне приехать в Одессу, – усмехнулся Северный.
-Неужели Аркадий Северный сейчас стоит передо мной?! – не веря своим глазам, с удивлением спросил Ерусланов, опершись обеими руками на метлу.
-Да, это я, – с улыбкой ответил Аркадий, и запел:

На Молдаванке музыка играет,
А Сонька-лярва пьяная лежит,
Какой-то штымп ей водки наливает!
И на такой мотив ей говорит….

-Действительно вы Аркадий Северный! – воскликнул Стас, и на его лице появилась улыбка. – Но я вас представлял немного иначе? – так же, не скрывая удивления, продолжил Ерусланов.
-Да, я частенько таки слышу от разных людей, которые видят меня впервые, что они Северного представляли немного иначе, – усмехнулся Аркадий. – Но я таки к этому уже привык.
-Потрясающе! А как вы меня разыскали?! – продолжал удивляться Стас.
-Через своих друзей в Одессе. Здесь такие гостеприимные люди, что когда я сюда приехал, меня таки в этом городе приняли, как родного. И мне не составило большого труда, чтобы найти вас. Они сказали, что: «вы работаете дворником на Молдаванке». Я, конечно, вначале не поверил. Но! Одесса таки, такой удивительный город, очень сильно отличающийся от Ленинграда, что здесь, по-моему, уже ничему удивляться не будешь, когда видишь, что у вас идет торговля на углах улиц, и даже таки скрипачи играют на улице! – ответил с не меньшим удивлением в глазах и голосе Аркадий.
-Да, а коллекционеры метут дворы, – усмехнулся Ерусланов. – Ну, вот такая вот у нас жизнь в Одессе. Ну, это потрясающе, что вы меня нашли!
-Я думаю нам надо отметить нашу с вами встречу? – поинтересовался Северный, порывшись у себя в карманах брюк, и достав оттуда пару копеек мелочи. – Вот только денег у меня с собой, как назло нет. Вот это все, что осталось у меня после вчерашней вечеринке, – сказал Аркадий, садясь на корточки, и берясь пальцами за виски. – Боже как больно! – воскликнул Северный, лицо у него покраснело, он прикрыл глаза.
-Что с тобой?! – испуганно спросил Ерусланов, видя как на глазах Аркадию стало плохо.
-Голова с самого утра болит после вчерашнего, да так что терпения нет. Если честно мне бы сейчас стакан портвейна или мадеры, без разницы, и сразу бы стало легче, – ответил Аркадий, подняв глаза на Стаса.
-Слушай, я тебя бы с удовольствием прямо сейчас отвез в ближайший кабак. Но я не могу оставить объект не убранным! – обеспокоенно посмотрев на Северного, ответил Ерусланов.
-И что мне делать? – поинтересовался Аркадий. – Поверь, мне очень хреново.
-Я тебя прекрасно понимаю, но и ты меня пойми, – сказал Стас. – Вот сейчас я уберу, и мы поедим в кабак…. Хотя слушай Аркадий, а что если ты мне поможешь? – спросил Ерусланов. – Так бы получилось гораздо быстрее.
-Хорошо, давай, – ответил Северный, поднимаясь с корточек и принимаясь за работу по уборке Ильичевского района города Одессы. Через полчаса все было убрано, Стас повел Аркадия к своему стоявшему неподалеку мотоциклу, они сели на него и Ерусланов повез Северного к себе домой.
 Так Аркадий прожил у него некоторое время. Стас даже пытался сделать гитарные концерты у себя на квартире в исполнении Северного, но сам Аркадий к этой работе серьезно не относился. И он постоянно просил у Ерусланова, чтобы тот ему приносил бутылочку, так сказать для тонуса. Так что ничего у Стаса не получилось записать у себя дома с Северным. В дальнейшем Ерусланов отвез Аркадия в очень мрачное место, застроенное одноэтажными домами с теплицами во дворах «летними кухнями» и общественными уборными это были трущобы Одессы. И находилось это место в Центральной промышленной зоне Одессы. Называлось это местечко «Сахалинчик», из-за тупиковых дворов и из-за того, что в XIX  веке сюда сгоняли преступников.   
 В этом богом забытом месте Аркадий стал очень часто встречаться со Стасом Еруслановым. В начале просто Северный пел под гитару. Так в один из дней на «Сахалинчик» пришли коллекционеры, решив сделать запись концерта Аркадия. Но естественно, какая может быть запись без водки, а на закуску принесли кочан капусты. Приглашенные на запись люди, сели по своим местам, музыканты настроили аппаратуру, Северный взял в руки гитару. Для успешного дела выпили по одной и понеслось. Прошло какое-то время и Аркадия накачали до такой степени, что он уже плохо понимал, что от него хотят. А все из-за того, что он был голодный: на столе только водка, а из закуски только белокочанная капуста, да и то находится в другой комнате на кухне. Сытые коллекционеры, которые пришли на запись из своих квартир, и им было даже в радость собраться здесь и выпить в такой веселой компании водочки. Но не смотря на такое состояние голодного и пьяного Северного, они просят, что Аркаша что-нибудь спел для них. Северный став перед микрофоном, стал для них петь. Спустя полчаса к ним в комнату вошла особа, приход которой доже для Аркадия был полной неожиданностью, не говоря уже об остальных.
 В комнате, где проходила запись Северного, появилась Софья Григорьевна. Она приехала в Одессу по просьбе Дмитрия Калятина забрать для него какую-то запись. Софья Калятина стояла в дверях в ужасе смотря, в каких ужасных условиях находится Аркадий. Помещение напоминало по своему виду гараж, барак, трущобы. В одной комнате сидит Северный в стельку пьяный среди десятка орущих мужиков, которые буквально насильно заставляли его что-то спеть, и время от времени кто-то выбегал в другую комнату, отламывал кусок капусты, и запись продолжалась дальше.
-Что здесь происходит?! – возмущенно спросила Софья Григорьевна. Тут Аркадий услышав знакомый голос, повернул голову в ее сторону, смотря на нее покрасневшими, усталыми глазами, у него был такой несчастный, измученный вид, что у Софьи Григорьевны сжалось сердце от жалости.
-О! Софочка! – сказал Северный с улыбкой на лице, он был очень рад, что увидел ее здесь. Для него это был очень приятный сюрприз.
-Аркадий, что ты здесь делаешь?! Немедленно уходи от сюда! – сказала Софья в ужасе, но все же строгим голосом.
-Какое ты имеешь право?!! – закричали на нее коллекционеры. – Мы только начали, никуда он не пойдет! Правда, Аркадий? – обратились они к Северному. Он поднялся с дивана, и еле держась на ногах, шатающейся походкой, почти падая, подошел к Софье Григорьевне.
-Это вы какое имеете право?!!! Посмотрите, он еле на ногах стоит, а вы его капустой кормите!!! – закричала на них Софья Калятина. – Нет, Аркадий пошли отсюда, – после этих слов, Северный послушно вышел за ней из комнаты на улицу, так что эта запись сорвалась. Будучи на свежем воздухе Аркадий закурил сигарету, продолжая пошатываться на ногах.
-Аркадий, ты что здесь живешь?!! – с ужасом в голосе спросила Софья Григорьевна.
-Ну…, можно… сказать и так, – ответил ей Северный с хмельной улыбкой на лице.  – Софа, а ты здесь какими судьбами? – поинтересовался Аркадий.
-Меня Дима попросил забрать записи. Но я не думала, что здесь люди живут в таких условиях, – сказала Софья. – Аркадий, а куда ты сейчас пойдешь, опять к ним?! –  спросила она.
-У меня сейчас голова раскалывается, и если честно я очень сильно хочу спать, – ответил Аркадий, куря сигарету. - Так что смысла нет… ехать еще куда-то. Я сейчас пойду, лягу спать. Если что ни так, Софа, прости меня пожалуйста.
-Аркадий, ну что ты, успокойся, что было, то было, – сказала ему Калятина, погладив его рукой по растрепанным волосам.
-Ну, все равно, прости меня…, я не хотел, чтобы все так получилось, – продолжал извиняться перед ней Северный, чувствуя перед Софьей Григорьевной свою вину.
-Аркадий, я на тебя не обижаюсь, – ответила ему Калятина.
-Софа, спасибо тебе за все, пойду я, наверное, обратно спать…, до свидания, – сказал Северный бросил себе под ноги окурок, и затушил его носком туфли. На прощанье он помахал ей рукой и пошел обратно в дом. Его двадцать минут коллекционеры пытались уговорить продолжить запись, но Аркадий только отмахнулся от них, лег на диван, и тут же отрубился.
 Спустя пару дней за Аркадием на своем мотоцикле приехал Ерусланов, забрав его с собой домой, где он все уже подготовил для домашнего гитарного концерта. Северный был не против очередной записи, и взяв в руки гитару, он начинает свои вступительные слова:

«Сергей Иванович, все же таки я добрался с всякими непонятными штучками, я таки добрался до Одессы. И таки нашел Ерусланова Станислава. И вот тебе мой привэт!» - после этого он начинает петь песню, подаренную ему в Киеве Григорием Бальбером «А без Подола Киев не возможен».

…А мой дедушка родной,
Киевлянин коренной,
Чуть однажды не сошел с ума…
…Это же кусок Одессы,
Это новости для прессы! - «Рудик!».

Но как Аркадий может забыть о Фуксе, с которым они столько сделали, конечно же нет.

И мемориальные места,
А что ты там мне про Ланжерон говорил?
Это же кусок для прессы!
И -«Дмитрий Михайлович» -,
Мемориальные места.

Да и о Дмитрии Калятине, с которым столько у него связано воспоминаний, Северный, ну не как не может забыть, упомянув его на этой записи.

Засадил мне адвокат,
Счастье по билетику,
Я три года берегу,
Эту арифметику.

Опять тюрьма, опять конвой,
Опять на вышке часовой,
Опять конвой.

Из тюрьмы не убежишь,
Никуда не денешься….

Сжимая в зубах сигаретку, поет Северный  играя на гитаре. Тут рядом с ним положили новый текст со следующей песней.

…Опять этап, а я все здесь,
И где ж справедливость есть.
А я - «Раменский!» - А я все здесь…!
Ну, Аркадий просто не может не передать музыкальный привет своему самому лучшему другу из Одессы. А так же он передает привет жене Сергея Ивановича, Валентине и жене Володи Раменского, Елене. Закончив эту песню, Аркадий подвинул ближе к глазам листок с текстом, и затянувшись сигаретой продолжил:

«Ребята вы много слышали моих песен, так сказать о журавлях. И мне в Одессу, на Пересе дали новую песню, и я хочу вам спеть… у-у может быть кому не понравится, кому понравится? Песня о журавлях. Поэтому я пою вам ее, мне она понравилась. Вы знаете, что я те вещи, которые мне не нравятся, я их никогда в жизни не спою! Которые мне нравятся, я их пою», – сделав небольшой проигрыш на гитаре, он начинает.

Здесь в огромной тюрьме,
Ни за что я страдаю,
Вижу солнечный луч,
Сквозь решетки окна.
Я на нарах лежу,
Дом родной вспоминаю.
И подкрался к сердцу,
Невольно тоска.
Воля, ласки, покой.
От меня так далеки,
Отделяют меня впереди лагеря.
Так за что же, за что?
Осужден, так жестоко!
И похоже…, поднимут меня журавли!!!
Как в большом перелете, журавли улетают,
На этапе друзья,
Заключенных людей.
Всех на север сгоняют,
Мы уходим этапом.
В чужие края.
Как хотелось бы мне
В журавля превратиться,
Прилететь, покружиться,
Над родной стороной.
У разбитого крыльца      }х2
Под окном покружиться
Посмотреть на тебя
Дорогая… моя!

Допев эту песню, Северный исполняет еще одну, речь в которой идет о малолетней проститутке, у которой вся жизнь наперекосяк.

«Мне таки показали такую хорошую песню, я имею право ее спеть».

Маленькая дэвочка с панели. - «Мазурин слушай».
Нет у ней не дома, не постели,
Ни отца, ни матери не помнит
С малых лет скитается бездомна.

В кабаках с мужчинами кантуясь
С ними пьет вино, гуляет и курит.
В пьяной лихорадке бьет бокалы,
От того что счастье не видала….

«Простите, мне пришлось сочинить эту песню буквально экспромтом. Простите пожалуйста Сережа, Дима, Коля, э-э Софа Григорьевна. То есть меня, потом уже стали называть Софья Аркадьевна, но это не важно», – извиняется Аркадий перед своими друзьями из-за неурядиц, которые происходили по его вине.

…Маленькая дэвочка с панели,
Нет у нее ни дома, ни постели.
Ни отца, ни матери не помнит.
«Я-то помню кстати».
С малых лет скитается бездомно.

После этого гитарного концерта у Стаса Ерусланова, Аркадий уходит от него, и вновь поселяется у Владислава Коцишевского. В эти летние месяцы Северный зарабатывает себе на жизнь, тем, что поет в Одесских кабаках. Платят там неплохо, так что Аркадий даже может кутить на эти деньги. Особенно его очень хорошо принимали в ресторане «Приморский». Здешняя публика была просто в восторге оттого, что видит вживую Северного, там его буквально забрасывали деньгами. После выступлений он очень часто оставался там, садился за столик, заказывал себе ужин, чаще всего к нему тут же кто-нибудь подсаживался, появлялась компания. Аркадий брал гитару и пел для них, а потом вместе со своими новыми друзьями, прокучивал только что заработанные деньги.
 К концу августа 1977 года Северный вместе с ансамблем «Черноморская чайка» записал концерт под названием «Прощание с Одессой». Спустя пару дней после него Владислав сказал Аркадию:
-Слушай Аркаша, если ты будешь продолжать пить и дальше так, я тебя сдам в ЛТП, – он видел, истощенное состояние певца, и понимал, что нужно принимать какие-то меры, иначе Северный погибнет.
-Владик, ты этого не сделаешь?! – с возмущением сказал Аркадий, смотря испуганными глазами на Коцишевского.
-Сделаю, Аркадий, еще как сделаю, если ты не прекратишь пить, – ответил настойчивым голосом Владислав.
-Что, у меня нет никакого больше выбора? – с удрученностью в голосе, спросил у него Северный. – Ты пойми я там сдохну, это же зона! – Аркадий закурил сигарету. – Послушай меня уже насточертели все эти больницы. Лечение там мне не помогает, полтора месяца лечишься, выходишь, а уже через два месяца все возвращается! Вот что мне делать!!!
-Ляг снова в клинику, – ответил Коцишевский, продолжая настаивать на своем.
-Владик, чем ты меня слушаешь, где я только не лечился! И в Кащенко, и в Бехтерево, ну и что все бес толку!!! Ну, пойми ты! – с возмущением объяснял ему Аркадий, размахивая руками.
-Аркадий, мне уже надоели твои пьянки, что хочешь то и делай, но если ты не бросишь в ближайшее время, попомни мои слова, – ответил Владислав.
-Хорошо, я напишу письмо Сергею Ивановичу, может он мне вновь поможет, есть у него один знакомый он меня уже один раз положил в клинику, может и в этот раз получится, – ответил с грустью Аркадий. И уже через пару дней после этого разговора он написал письмо Маклакову с просьбой помочь ему еще раз. Сергей Иванович, конечно же, откликнулся на мольбы Северного, и уже в первых числах сентября ему пришло письмо из Москвы от Бориса Ивановского, в нем говорилась, что но может приезжать в столицу на лечение.
 Через пару дней Аркадий приехал в Москву, на платформе, его как и в первый раз, встретил Борис. На этот раз Северному было совсем плохо, он уже не вел себя как в прошлый раз. Ивановский младший поймал машину и отвез Аркадия в 15-тую Московскую клинику на Каширке, там у них работал знакомый главврач. Аркадия вновь безо всяких проблем положили в клинику. Неделю он там пролежал, в один из дней к нему вошел в палату врач.
-Добрый, день Аркадий Дмитриевич, как вы себя сегодня чувствуете? – поинтересовался он у Северного. Тот посмотрел на него потухшим взглядом.
-Очень плохо, – ответил Аркадий еле слышным голосом, у него действительно было ужасное состояние, и обычное лечение тут уже было бессильно. Доктор подсел на стул, стоявший возле койки, на которой лежал Северный.
-Аркадий Дмитриевич, после проведенных анализов я могу вас огорчить. Но… у вас сейчас идет рецидив болезни, она прогрессирует. Обычное лечение здесь не поможет, да вы, наверное, это и сами понимаете, – ответил ему врач.
-Да, я все понимаю, – расстроенным голосом ответил Аркадий, безнадежным взглядом посмотрев на доктора. – И что, ничего нельзя сделать?
-Можно сделать, но на это нужно ваше письменное согласие, – сказал врач. – Потому, что в этот раз мы не будем травить вас разными препаратами. Просто вошьем вам имплантант дисульфирама под кожу.
-Ну, я согласен, если это единственный способ избавиться от моей болезни, – ответил Аркадий, он уже потерял всякую надежду в жизни. – И что, после этого как вы говорите вшивания, брошу пить?
-На какое-то время вы совершенного забудете о спиртном, это будет зависеть от продолжительности действия препарата, – сказал доктор.
-И сколько будет длиться это действие по времени? – поинтересовался Аркадий.
-Примерно год, – ответил врач.
-Целый год…, – протянул Северный, пристально смотря на доктора. – Это же очень хорошо.
-Аркадий Дмитриевич, я хочу предупредить вас, что после вшивания вам нельзя будет вообще принимать что либо содержащие хоть какой-то алкоголь. То есть если раньше под действием лекарств вы могли употреблять спиртное, и у вас в худшем случаи это вызывало страшную рвоту, то после того как вам вошьют имплантант, употребление алкоголя даже в малых количествах, от воздействия лекарства со спиртным приводит к летальному исходу, – сказал врач, смотря на Аркадия, который грустно опустил глаза вниз и слушал его молча. – Я надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю? Как только вам вошьют эту апмулу, вы должны забыть на год об алкоголе.
-И даже пиво нельзя? – спросил Северный у доктора.
-Нет нельзя, даже пиво, – ответил врач. – Так что перед тем как дать окончательное согласие, хорошо подумайте Аркадий Дмитриевич, я приду к вам завтра, надеюсь, что вы к этому времени примете правильное для себя решение, – после этого доктор вышел из палаты Северного, оставив его одного наедине со своими мыслями. Эту ночь Аркадий почти не спал, думая о том, что с ним будет, если он согласиться, и если нет. А на следующий день пришел снова врач, Северный дал свое письменное согласие, и с этого началось его новое лечение. Неделю проводились анализы, и стали готовить его к операции. Аркадий прекрасно понимал, что после этого его жизнь должна пойти по другому, у него появился еще один шанс начать все сначала.
 Наконец-то настал этот ответственный день. Северному сделали местный наркоз, чтобы он не чувствовал боли, помогли лечь на каталку, и повезли в операционную. Когда проходила операция, Аркадий мог видеть и слышать врачей. Он на секунду прикрыл глаза, в голове был какой-то легкий туман из-за наркоза. Но Северный продолжал все чувствовать, как ему делали разрез на коже, а потом зашивали. Через некоторое время врач сказал:
-Аркадий Дмитриевич, все, операция закончена, – после его слов Северный открыл глаза и туманным взглядом посмотрел на врачей.
-Уже все, как быстро, – прошептал Аркадий.
-Сейчас вас отвезут обратно в палату, постарайтесь поспать, – ответил ему врач, и Аркадия вывезли из операционной. Когда он снова оказался в палате, ему помогли встать с каталки и уложили на больничную койку. Как только Северный остался один в палате, он закрыл глаза, и тут же уснул. Проспал Аркадий очень долго, весь день и ночь. А на следующее утро к нему пришла медсестра, сделав ему перевязку. Так некоторое время Северный провел в больнице, пока у него немного не поджил шов. Через неделю его выписали, перед выпиской врач сказал ему:
-Аркадий Дмитриевич, что я вам хочу сказать перед тем, как выпишу вас. Поймите меня правильно, сейчас для вас будет сложный период, скажем так реабилитационный, может быть депрессия. Это все нормально, единственное, что я вам хочу сказать, так это то, что будет сейчас в течение года. Это одно, но как это не печально но мы ведь только приостановили вашу болезнь. Но это не значит, что по истечению года, все вновь не повторится. Вы ведь неизлечимо больны, а это только ремиссия. А ваша дальнейшая судьба зависит только от вас.
-То есть все может через год возобновиться, и с этим ничего нельзя поделать? – спросил Аркадий, расстроенно посмотрев на доктора.
-Я же говорю, что все будет зависеть от вас. Самое лучшее, что я могу вам предложить, это поменять координально свой образ жизни, и саму обстановку, – ответил врач.
-Спасибо, вам, – сказал Аркадий выходя из кабинета врача, и пройдя по коридору, он вышел на улицу, где его уж ждал Борис с машиной, чтобы забрать Северного из больницы. Несколько дней он прожил у него дома.
 И вот в один прекрасный день судьба сводит Аркадия с известным московским коллекционером Юрием Николаевичем Давидянцом, он был начальником в отделе института снабжения стали и сплавов. Ему очень нравилось творчество Северного, и он предложил певцу сделать у него на квартире гитарный концерт для него и его друзей. Аркадий как всегда согласился, и уже через пару дней он пришел к Давидянцу с гитарой. Юрий Николаевич проводил Северного в зал, где был накрыт стол, и приготовлена аппаратура к записи. Аркадий осмотрелся по сторонам, и тут ему сразу же в глаза бросилась богатая по тем временам библиотека. А так как Северный очень любил читать, он просто не мог пройти мимо такого сокровища. Аркадий ближе подошел к ней, рассматривая увесистые тома книг, и тут ем у на глаза попался небольшой томик со стихами Саши Черного. Северный взял томик со стихами, и стал внимательно читать. Потом сел на диван, взял в руки гитару, став пробовать подобрать музыку к этим стихам.
-Юрий Николаевич, я тут у вас увидел стихи Александра Черного, мне бы хотелось сделать несколько вещей на эти стихи, – предложил Аркадий, раскрывая страницы книги.
-Аркаша, если ты хочешь исполнить, то конечно, исполняй, я думаю, что это придаст еще большую оригинальность нашему домашнему концерту, – ответил Давидянец.  Северный сел ближе к микрофону, настроил гитару, и положив перед глазами стихи, закурив сигарету, он начал свой новый концерт.

«И вот я на квартире у Юрия Николаевича в гостях. И перед отъездом мы просто решили собраться, и я спою несколько песен. А некоторое будут еще никому не известны, потому что я взял стихи Саши Черного, и… не знаю, что получится, попробую несколько песен спеть. Мы сегодня будем петь не одни, вместе с его очаровательной Натальей. А начну я с песенки, которую когда-то пел с одним оркестром «Обертоном» называется она «Не знаю, как мне быть».  Эти слова написал мой приятель Владик, а музыка народная, как всегда. И так «Не знаю, как мне быть», – сделав проигрыш на гитаре, Аркадий начинает петь свою первую песню в этом концерте. А затем еще исполняет несколько песен, за это время зал постепенно начинает наполняться гостями, пришедшими специально к Юрию Давидянцу, чтобы посмотреть и послушать живого Северного.

«Ну, как я вам уже говорил, мы попробуем сегодня песни на стихи Саши Черного. Тем более, что здесь приехал гость с Ташкента, – с улыбкой на лице произносит Аркадий. – Попросим! «Окраины Петербурга» называются стихи, написанные в 1910 году», – после этих слов Северный начинает петь своим дивным голосом, смотря к томик со стихами.

Время года не известно!
Мгла клубится пеленой,
С неба падает отвесно,
Мелкий бисер водяной!

Фонари горят как бельма!!!
Липкий смрад навис кругом!
За рубашку ветер - шельма,
Лезет острым холодком.

Пьяный чуйка обнял нежно,
Мокрый столб и голосит!
Бесконечно безнадежно,
Кислый дождик моросит…!

Аркадий заканчивает эту сотворенную только что им музыкальную композицию, начинает следующую. Пока он поет, собравшиеся гости, начинают пить и закусывать, а Северному приходится на все это смотреть, как будто он из какого-то другого мира, ведь теперь ему нельзя алкоголь, хорошо сказать, что это под запретом. Но как можно смотреть на все это веселье, когда ты знаешь, сам насколько это хорошо посидеть в веселой компании за рюмочкой винца или водочки, а теперь все под запретом. Ты на этом празднике жизни чужой, хоть и в центре внимания. Конечно же, у Аркадия нет никакого настроения, хоть он и пытается развлекать собравшихся здесь людей, но теперь уже без своих веселых шуток, у него теперь все серьезно.

«А вот еще одна песня, тоже будет, наверное, сделана - это Саши Черный называется стихотворение «Недоразумение», написанное в девятьсот девятом году», – он закурил сигарету, и начал со вздохом играть на гитаре.

Она была поэтесса!
Поэтесса бальзаковских лет,
А он был просто повеса
Курчавый и пылкий брюнет!

Повеса пришел к поэтессе,
В полумраке дышали духи!
На софе в торжественной мессе,
Поэтесса гнусила стихи….

Северный размеренно и непринужденно поет песню, раскрывая в воображении публики картины на стихи дореволюционного поэта. Те залы и тех людей и их отношения все какое-то сдержанное и торжественное одновременно, что так было присуще тому времени, да и сам Аркадий находится сейчас в каком-то непонятном для него самого состоянии души. Спев ряд песен, Северный посвящает песенку своей маленькой дочери Наташеньке. Стихи, которые ему подарил Давидянец, зная что у Аркадия есть дочь в Ленинграде.

«А эту песню мне подарил Юрий Николаевич, щас попробую. Правда я чуть-чуть мотив там навру, потому что впервые ее слышал, но все же как получится», – с ободренной улыбкой на лице начинает Аркадий.

Медленно и сонно проплывают облака,
Тихо засыпают и деревья и река
И в твою кроватку, где ты дремлешь сладко!
Звездочки глядят издалека.

Спи, моя хорошая, скорее засыпай,
Спят уже и куклы, и медведь и попугай,
Завтра все проснуться, снова улыбнуться!
Скажут моей доченьке: «Вставай!».

Эх! Завтра можно днем гулять!
Ночью надо всем нам спать,
Видишь, я устал? А ночь уже настала!
Папе тоже нужно спать.

Спи моя дочурка, всюду тихо и тепло,
«Всем спокойной ночи». – Ты сказала уж давно
Завтра солнце встанет и приветно взглянет!
Прямо в наше светлое окно.

Мячик я тебе куплю резиновый цветной,
С ним пойдешь гулять одна по травке молодой
Завтра воскресенье, завтра день весенний,
Папа будет целый день с тобой….

Аркадий исполняет эту песню с таким задором в голосе и теплом, и перед глазами у него возникают картины прошлого, когда он был со своей маленькой девочкой рядом. От этого у него лицо начинает светиться изнутри от радости. У Аркадия появляется какой-то искренней блеск в глазах. У него есть радость и в тоже время печаль в душе из-за того, что он сейчас находится далеко от своего самого дорого человечка в этом грешном мире. Не смотря на то, что он находится сейчас в растрепанных чувствах, Аркадий пытается для уже напившейся публики петь песни блатные. Пусть уже без своего обычного задора более сдержанно, но они просят, что же тут поделаешь приходится петь.

-Аркаш спой что-нибудь шуточное, – попросили его гости.
-Хорошо, щас что-нибудь сделаю для вас. Ну, вы бабахните, а я вам хочу спеть одну песню, которую…. ПОМНИТЕ! Вот слепые! Слепые ходили там это…, – оживленно жестикулируя, закурив сигарету, пытается докричаться до пьяных людей Аркадий. Ему приходится говорить на повышенных тонах, чтобы те, хоть как-то обратили на него внимание. – По электричкам, по поездам.
-Да. Мы выпьем за не пьющего Аркашу! О-о-о! – кричат ему в ответ пьяные, возбужденные гости.
-С одним глазом которые? – спрашивает один из гостей, наконец-то поняв про что только что говорил им Северный.
-Да! Вот которые ходили, – с улыбкой отвечает ему Аркадий, обрадовавшись, что хоть до одного ему на этом вечере, удалось достучаться, так как остальные уже были на хмельной волне. И им уже было все равно, что там говорит Северный, пусть поет, лишь бы весело было. – Песня называлась «Никто не знает, что у него с глазом».
-Хорошее время было, – соглашается с ним еще одни гость, и Аркадий начинает петь

Это было под городом Римом,
Кардинал молодой там служил.
Днем ходил он по церкви с кадилом, }х2
Ночью кровь он крестьянскую пил.

Теплый дождик прошел в Ватикане,
Кардинал собрался по грибы.
И заехал он к римскому папе }х2
«Папа, папа ты мне помоги…!».

И все его пение проходит под дружный звон бокалов и рюмок со спиртным, под хорошую закусь. Аркадию приходится изображать из себя блатного корифея, чтобы хоть как-то его воспринимали, чтобы быть на волне с этими пьяными людьми, хотя для самого Северного это очень тяжело. Одно дело он мог безо всяких проблем и преград быть таким в опьяненном виде, но для трезвого человека это сложно. И постепенно Аркадий вновь переходит на лирику пытаясь заставить слушать себя.

-Коля, смотри русская, советская песня, – предлагает Северный, одному из гостей.
-Хорошая, нет? – интересуется тот.
-Слушай, – отвечает ему Аркадий, и начинает играть на гитаре, исполняя «Сладку ягоду». Хозяйке она понравилась, и женщина начинает ему подпевать в этом романсе, а вот пьяным мужикам такая вещь не по кайфу, не весело ведь. Аркадий действительно проникновенно поет, но уже ближе к концу песни один из гостей начинает его бить рукой по плечу, пытаясь остановить со словами:
-Аркаш, заканчивай.

…Сладкой ягоды только горстка!
Горькой ягоды два ведра…! - не обращая на него внимания, продолжает Северный.

-Я щас плакать буду, – продолжает Николай.
-О! Давай плачь! – с веселой улыбкой отвечает ему Аркадий, закончив петь, он доволен, что хоть в ком-то еще остались человеческие чувства, и их трогает его исполнение. – Ты плакать собрался?
-Тебе кофе налили, а ты плакать собрался, – успокаивает его хозяйка.
-Да, что ж ты будешь плакать. Пей свое кофе, а я сейчас что-нибудь веселое спою, – отвечает ему Аркадий.
-Аркашенька, давай дальше что-нибудь. Что-нибудь твое! – просит один из гостей.
-Комсомолец! – кричит второй гость.
-Давай твое любимое.
-Давай «Комсомолец»! – просят его все присутствующие.
-Пожалуйста?! Пожалуйста, – отвечает им Аркадий, смотря немного с недоумением, на пьяные лица гостей. Это, конечно, не его любимое, но раз просят, то надо петь.

По аллеям тенистого парка,
С пионером гуляла вдова
Пионера вдове стало жалко!
И она пионеру дала…!

И вот эта песня все по душе, они в восторге начинают выкрикивать разные реплики, весело пританцовывая и хором подпевая ему. После веселых песен Аркадия просят спеть:
-Лирическое.
-Лирический тебе романсик один спою, хочешь? – предлагает Северный. – Толя, вот старый романс Вертинского!
-О! Романс!
-Романсик Вертинского, пожалуйста. Вашему вниманию предлагается Вертинского «Желтый дьявол»! – Аркадию приходится вновь кричать, иначе так бы его пьяные гости просто не услышали. – Это одна из моих любимых вещей, кстати, – а они ему кричат по пьянке:
-Давай! Аркашенька, давай! «Казенную простыню»! Давай! Че ты?! – ну, правильно это же про пьянку, а точнее то, что бывает когда «зеленый змей» засосет окончательно. Но Северный все же поет то, что ему по душе.

В парижских балаганах,
Кафе и ресторанах
В дешевом электрическом раю.
Всю ночь ломая руки от ярости и скуки
Я людям что-то жалобна пою…!

«Для вас это не касается», – с улыбкой поясняет Аркадий своим пьяным слушателям, которым все равно не понять, что сейчас на душе у Северного, и хочется ли ему вообще сегодня петь? Им бы лишь бы что-нибудь блатное и веселое, а лирику они просто не слышат, это не для них.
 Концерт подошел к концу, запись сделана, пьяные гости стали расходиться по своим домам, а Аркадий, он прощается со своими новыми приятелями и знакомыми. Еще некоторое время он живет в Москве у разных людей. Но уже скоро он покинет столицу и поедет обратно в Ленинград.

Глава 26

Возвращение в родной Ленинград

 Золотая осенью 1977 года, природа облачилась в золотые и медные наряды, а Аркадий Северный возвращается из Москвы в свой родной город Ленинград. Здесь прошли его студенческие годы и его юность, где было хорошо и плохо, но он все выдержал, ведь Аркадий очень сильный и стойкий по своей натуре человек, не унывающий. Ведь сколько ему еще придется пережить и пройти испытаний на прочность в своей жизни, знает только один Бог, но все же, после каждого удара судьбы, надежда у Северного потихоньку начинает угасать, как гаснет затухающая свеча или огонь в камине. А сейчас Аркадий сильно изменился за этот значительно короткий период в своей жизни. Он теперь не такой как прежде. Северный смотрит на жизнь трезво, и это даже не потому, что он больше не пьет, нет. Просто что-то в одночасье изменилось в нем самом. Пока еще Аркадий не знает, что ему теперь делать и как дальше жить в своем новом состоянии? Ведь он стал другим, а вот жизнь, а точнее условия остались прежними. Он вновь по приезду из Москвы не имеет, как и прежде крыши над головой. Но ему надо где-то жить. И недолго думая, Аркадий берет свои вещи и с платформы едет на улицу Олега Кошевого в дом, где для него всегда открыты двери и где ему всегда рады, где он всегда желанный гость. Ведь Владимир Раменский является ему лучшим другом, и он уже давно ждет Аркадия. Северный подъехал к дому уже ближе к вечеру, вышел из такси, расплатившись с таксером, и зайдя в подъезд, поднялся на первый этаж по лестнице, позвонил в дверной звонок. Через минуту дверь ему открыл Владимир. Увидев на пороге Северного, он воскликнул с радостью, обнимая друга:
-Аркаша, приехал!
-Здравствуй, Володя. Я очень рад тебя видеть, – ответил с улыбкой и искрящимися глазами Северный, обнимая Раменского. – Я так соскучился по Ленинграду, ты себе не можешь представить, как мне было одинока там в Одессе без тебя. Примешь?
-Ну, не стой на пороге, проходи в дом, – сказал с радостной улыбкой Владимир, впуская друга в квартиру. Аркадий вошел в дом, и они снова обнялись, ведь друзья не виделись целых полгода. Северный и Раменский очень соскучились друг без друга. Северный снял с себя верхнюю одежду, разулся и они прошли в зал. Аркадий сел на диван Володя рядом:
-Ну, что Аркаш, может выпьем за встречу? – поинтересовался Раменский с улыбкой на лице.
-Не Володя, я теперь не пью, я подшился, так что можно сказать начинаю теперь новую жизнь, – ответил Северный, пристально посмотрев на друга.
-Я рад за тебя. Ну а сам ты как себя чувствуешь, после этого? – спросил Раменский. – Тяжело, наверное?
-Знаешь Володя, если честно у меня периодически наступает депрессия, а особенно когда в компании все пьют, а ты сидишь один трезвый и смотришь на все это через трезвую призму, и думаешь: «И зачем мне все это? Люди сидят, веселятся, а мне совсем невесело в этом трезвом одиночестве». Вот такие меня мысли посещают. В общем, Володя, конечно, это большое испытание, но мне уже и самому в жизни насточертели все эти пьянки, а тем более, когда тебя гонят отовсюду из-за них, – ответил с грустью в глазах Аркадий.
-Аркаш и на сколько тебя подшили? – спросил Раменский.
-Да где-то на год, ну или что-то около года, так что могу начинать новую жизнь, – ответил Северный.
-Ну, правильно, я думаю, что у тебя будет теперь все хорошо. Слушай Аркаш, слухи, конечно, дошли до Ленинграда о тебе, ну ты мне расскажи, как ты там жил в Киеве, в Одессе? – поинтересовался Владимир.
-Ой, Володь, сколько там всего было. В Киеве я записал концерт с Гришей Бальбером, сделал потом концерт для хоккейной сборной. Потом поехал в Одессу, там аж четыре концерта записал вместе с «Черноморской чайкой». Три из них писали вместе с Володей Шандриковым, ну как мы с ним куролесили, ты себе представить не можешь, настолько было весело и хорошо. Мы с ним здорово время провели, и вообще меня там приняли настолько хорошо, как родного. Владик очень хорошо относился и ко мне, и к Володе. А сколько я делал концертов под гитару для одесситов и киевлян, я уже точно и не помню. Я ж в ресторанах в Одессе выступал, – ответил с веселой улыбкой на лице Аркадий.
-Ну, а платили как, там хорошо? – спросил Раменский.
-Очень хорошо платили, я потом на эти бабки с местными гудел. Ну, а потом поехал в Москву на лечение, там и подшился. Правда перед самым отъездом записал концерт еще и там, – продолжил свой рассказ Северный.
-Аркаш, ну я действительно очень рад за тебя, что ты теперь идешь по правильной дороге, – ответил с улыбкой Володя. Он был очень горд за Аркадия, то, что он решился и сделал такой сложный шаг в своей жизни. А еще больше Раменский был рад, то, что Аркаша вновь вернулся в Ленинград, и был теперь рядом с ним, а ни в каком-то чужом городе. Ведь он очень соскучился без друга.
-Володь, мне ведь опять негде жить, можно я у тебя побуду какое-то время? – спросил Северный у Владимира.
-Аркаш, какой может быть разговор, ты же знаешь, что у меня ты можешь жить, сколько тебе нужно, – ответил Володя.
-Ну, а у вас, что тут происходило без меня, пока я был в разъездах? – поинтересовался Аркадий.
-Да, скучно Аркаш, здесь без тебя. Сергей Иванович уже давно хочет что-нибудь записать, но тебя нет, и у него все разваливается без тебя. Володя Тихомиров на днях ко мне приходил, спрашивал у меня, не знаю ли я что про тебя, как ты там? Я ему отвечаю: «что пока не знаю, что ты и где». Ну, а так как ты сам приехал, то теперь все в порядке, и я очень рад видеть тебя рядом! – ответил Владимир, похлопав Северного рукой по плечу, прижимая его к себе.
-Я тоже очень рад, что снова приехал в родной город. Ведь как ни как, там хорошо, но я очень соскучился и по тебе и по Володьке Тихомиру, и по Сергею Ивановичу. Там вдали от вас я хоть и был среди людей, и хоть завел себе новых друзей, но все равно  был там одинок, – ответил Аркадий с улыбкой, посмотрев радостными глазами на Раменского.
-Да, понятно все, свой город все равно будет всегда роднее и ближе, чем все остальные. Ну, а здесь мы о тебе знаем только по твоим концертам, сделанных в Киеве и в Одессе. Шас они у все ленинградских коллекционеров уже есть, и твоя слава и популярность стала еще больше, чем была до твоего отъезда. Это я узнал от Сережи и от Димки Калятина, они же в этих кругах больше крутятся. Но мне бы было бы интереснее узнать о твоей жизни там и впечатлениях об Одессе и Киеве, о тех гастролях? – спросил Раменский у Северного.
-Конечно, Володичка, я тебе все расскажу, давай сейчас чайку сделаем, посидим, поговорим, ведь времени у нас с тобой теперь очень много, ты же в данное время никуда не спешишь уезжать? – поинтересовался Аркадий у друга.
-Сейчас дома буду некоторое время, а потом поеду в Прибалтику на заработки. Но это еще будет нескоро, что ж я не могу побыть со своим другом, которого я полгода не видел, подольше? Конечно же, могу, – ответил Владимир, и встав с дивана, направился на кухню, чтобы сделать чаю для Аркадия. Они сели на кухне за столом, пока на плите закипала вода для чая, Северный начал свой рассказ:
-У меня Володя впечатлений масса о том времени, что я провел в Киеве и Одессе. Там оказались отличные ребята, принимали меня, как своего. В Киеве я первое время жил у Фреда Ревельсона на «Борщевке», это окраина города, и чтобы добраться до центра нужно было платить десять рублей, за одну только поездку, для меня это очень дорого, и уже через неделю я попросил Фреда подыскать мне жилье, где-нибудь ближе к центру. В
 общем, переехал я жить на Секоганской у Володи Криворога. Он живет один в квартире, так что там для меня было раздолье. Потом я с его старшим братом познакомился, Колей, и мы с нем каждый день на пляж с выпивкой с девочками, гитару беру с собой. Прекрасно провел там время. Ну, а потом после записи концерта в Киеве я поехал в Одессу. Владик хотел сделать наш концерт с Высоцким, но у них что-то там не срослось, пришлось нам с Володей Шандриковым писать вдвоем. Но мы с ним здорово проводили там время, отрывались, как только могли, – со смехом сказал Аркадий, подвигая ближе чашку с горячим чаем к себе, и пригубив напиток, продолжил. Володь, а если бы ты знал, какие там женщины, – протянул Северный с довольной улыбкой на лице и блеском в глазах, откинувшись на спинку стула.
-Могу себе представить, – усмехнувшись, ответил Раменский. Пока Володя с Аркадием мирно беседовали, тут в прихожей скрипнула дверь и в квартиру с работы вернулась Елена Раменская.
-Лена вернулась? – поинтересовался Северный, допивая черный чай и закуривая сигарету.
-Да, – ответил Владимир, и пошел встречать жену.
-Лен, а знаешь кто у нас в гостях? – поинтересовался он с загадочной улыбкой на лице у жены.
-Володь я даже и представить не могу, Вова Тихомиров? – спросила Елена, снимая с себя верхнюю одежду, и вешая ее на вешалку.
-А Аркаше Северному ты будешь рада? – выйдя из кухни, спросил у нее Аркадий с улыбкой на лице, опершись о дверной косяк рукой.
-Аркаша! – воскликнула Елена. – Ты-то какими судьбами?!
-Здравствуй Лен, а я вот к вам из Москвы собственно приехал, – ответил Северный улыбаясь.
-Здравствуй Аркаша. Вот Володе теперь радость будет, а то он уже извелся весь, постоянно говорит о тебя, – ответила Елена, проходя на кухню. – А что вы еще, не ужинали?! – удивленно спросила она.
-Мы чайку попили, – сказал ей Северный, присаживаясь на стул. – Так что можешь не суетиться.
-Это не дело, чаю они попили! – возмутилась Елена, достав из пачки сигарету и закурив. – Сейчас я что-нибудь вам приготовлю, – ответила она, открыв форточку и выпуская дым  на улицу. Через пять минут Елена стала крутиться у плиты. Она приготовила ужин, и они все вместе сели за стол, а после еды у них еще были долгие разговоры до самой поздней ночи. Ведь Аркадий им еще должен столько рассказать о том времени, проведенном вдали от Ленинграда. Их беседа затянулась до полуночи, а после этого все в доме стали готовиться ко сну. Аркадия как обычно уложили в зале, и он лег на диван, спокойно уснул, ведь он теперь вновь вернулся домой. Весть о том, что Северный снова в Ленинграде моментально облетела всех. Сергей Иванович был очень рад, что Аркадий поправил свое здоровье и готов к работе, да и сам Северный стремится сделать новые концерты в родном городе.
 И вот в голове Сергея Маклакова возникает новый музыкальный проект, к которому присоединяется питерский коллекционер Николай Иванович Корниенко. К этому времени с Кавказа вернулся Николай Резанов, и они все вместе решают вновь возродить состав «Братьев Жемчужных». Резанов берет эту затею на себя по восстановлению ансамбля, и у него это получается в высшей степени. На этот раз он собирает очень сильный состав из Виталия Смирного, Валерия Заварина и Григория Чикова, последний из которых, работает в знаменитом «Ленинградском Диксиленде».
 Ну, что ж ансамбль есть, теперь перед Сергеем Ивановичем стоит задача, что будет исполнено в этом новом концерте? Ведь Северный поражал всех своими концертами из Одессы, тексты песен, которые он исполнял, писал для него Владислав Коцишевский. Сергей Иванович очень долго думал над поставленной перед ним проблемой, ведь он тоже хочет сделать на этот раз что-то оригинальное. «Вот только где я могу найти такого человека, который мог бы предоставить мне хорошие тексты стихов, которые подходили бы под Аркадия?», – думал про себя Маклаков, и пока он ломал свою голову над этим вопросом, в один из дней к нему пришел Николай Резанов.
-Сергей Иванович, ну где мы будем делать концерт? – поинтересовался он у Маклакова.
-Коля, Володя Раменский обещал предоставить свою квартиру под запись, но тут не все гладко…, – протянул Сергей Иванович.
-А в чем проблема? – спросил с изумлением Николай. – Все вроде готово, мои ребята только и ждут, когда будет запись, квартира тоже есть, аппаратура прекрасная, что нужно еще для записи?
-Коля да я с тобой полностью согласен, но только ты вот скажи, что будет петь Аркадий на этом концерте опять «Тетю Хаю»?! Нет, это не годится, – ответил расстроено Сергей Иванович.
-Сереж, я тебя не совсем понимаю, Раменский предоставляет тебе свою квартиру, а почему ты не хочешь воспользоваться и его стихами, он же прекрасный поэт. Давай попробуем, если он разрешит, то у тебя нет никаких проблем, – ответил Резанов, с недоумением посмотрев на Маклакова.
-Коля, ты молодец! Как я сразу не догадался взять тексты песен у Володи. Хорошо, так и сделаем, значит проблема решена, – ответил с радостью Сергей Иванович, и облегченно вздохнув, закурил сигарету. На следующий день после этого разговора, музыканты пришли со всей аппаратурой в квартиру к Владимиру Раменскому. Пока они настраивали аппаратуру, Сергей Иванович подошел к Владимиру с вопросом:
-Володь ты сегодня наша надежда на удачный концерт. Я знаю, что ты пишешь прекрасные стихи, и я хочу спросить тебя, не разрешишь ли ты исполнить некоторые из них на концерте?
-Сережа о чем может быть речь, конечно, – сказал Раменский и пошел в другую комнату, где у него в письменном столе лежала тетрадь с его стихами. Через минуту он принес толстую тетрадь Сергею Маклакову, тот взял ее в руки, они сели на диван, и стали смотреть, какие из стихов могли бы подойти для концерта. Через двадцать минут все было уже готово к записи. Аркадий беглым взглядом посмотрел тексты, и встал перед микрофоном с тетрадью в руках. Николай Резанов берет в руки гитару и начинает:

«После длительного перерыва. Известнейший и популярнейший! Ансамбль «Братьев Жемчужных», удалось все-таки собрать снова. Хотя и по частям. Ведь сами понимаете, ликерно-водочный завод это вам не фабрика детской игрушки! – Резанов, конечно же, создает легенду, он же не может сказать, что их стали прессовать, вот и приходится шутить так, хотя все гораздо серьезней в реальной жизни. – Вот… ну и рванули из дурдома, наш неугомонный Сергей ибан Иванович! Встретил он Николая Ивановича, есть такой у нас тут. Скушали они по килограмму наши два Ивановича, закусили! Заскучали! Взгрустнулось им, ну а тут Раменский под рукой попался. Ну, вот что-то стало получаться», – после вступительных слов Николая Резанова, Аркадий демонстрирует музыкантам и будущим слушателям, что у них стало получаться.

Березы! Березы! Березы!
Вам плакать уж больше не в мочь!
Горьки и скупы ваши слезы!
КАК ЖИЗНЬ УХОДЯЩАЯ ПРОЧЬ!!!

Вы плачете ранней весною,
Я плакал всю жизнь напролет!
И годы все жизни со мною,
И мой наступает черед.

Я видел березы с этапа,
Вы плакали кровью тогда!
И я стиснув зубы не плакал,
Но нас унесли поезда!!!

Вагон, правда, мой не купейный,
И окна забиты на нем!
Нам нет в том вагоне забвенья,
Ни утром, ни ночью, ни днем.

Состав наш умчался на север,
Где нету российских берез!
И каждый во что-нибудь верил!
И каждый старался без слез!!!

Я помню березы на зоне,
Вы были и в этом краю!
А вечером в лагерном звоне
Вы жизнь украшали мою!!!

Мне грезились в зоне березы,
Забытые мною края!
Мне грезились матери слезы,
Казалось, что в кроне сам я!

Вся жизнь, словно сказка с березами!
Мне снятся с березами сны!
Ну, с этими жуткими грезами!
Я не доживу до весны…!

Как же последними строками Владимир точно сказал, как бы предсказав судьбу друга в этой песне. Ведь Аркадий действительно умрет очень рано, и совершенно внезапно, для всех это будет большой неожиданностью и горем. В один из апрельских дней его вмиг не станет. Так что слова этой песни стали для Северного почти что пророческими, тем более ему оставалось жить в этом мире, очень мало, чуть больше двух лет, после этого концерта.

Что-то часто мне снятся друзья?!
Ни жены, ни любовниц не снится!
Видно в этом теперь уж сам я,
Мне за сорок и это не снится.

И когда, просыпаясь, лежу!
С неоткрытыми с пьянки газами,
Я вот этими снами живу!
И опять я как будто с друзьями.

Только знаю, что это не так,
Жизнь проходит, а мы остаемся!
Эту жизнь, прожив кое-как
Мы с надеждой теперь расстаемся.

Я ни жду уже лучших времен!
Я ни буду начальником треста!
Я ни буду, ни кем увлечен,
Да и в жизни мне нет уже места.

Был я молод, когда-то и смел,
Я любил и любимым считался
И краснеть я когда-то умел,
Только этого очень стеснялся.

Моя память, мой злейший враг!
Меня мучает, терзает и гложет.
Я б ее умертвил, но как?
И никто в этом мне не поможет.

Я хочу позабыть, не могу
Свои годы далекого детства!
И барахтаясь, будто в снегу,
Не могу я найти себе места!

Я барахтаюсь в жизни давно!
Без надежды на что-то иное,
Только мне уж теперь все равно
Жизнь, как-то прошла стороною….

Северный прекрасно понимает, все что он сейчас поет в этой песне, он говорит о себе и о своей судьбе, пусть и через стихи своего лучшего друга, но в них столько глубокого смысла, что нельзя ни строчки выкинуть, чтобы не сказать, что это о самом Аркадии идет речь. Северный исполнил ряд песен, и присел на диван, следующие музыкальные композиции стали исполнять «Братья Жемчужные».
-Аркаша, тебе ждет сюрприз в этом концерте, – сказал с хитрой улыбкой Владимир Раменский.
-А какой? – полюбопытствовал Северный.
-Ну…, узнаешь сейчас, – ответил Владимир. Тут к микрофону подошел Николай Резанов со словами:

«Эту песню посвятил Владимир Раменский Аркадию Северному».

Ты далеко мой добрый, старый друг,
Ты далеко, и ты не пишешь писем,
Как пусто стало без тебя вокруг. }х2
Когда до этого я даже и не мыслил.

Пишу тебе с надеждой на ответ!
Но ты не женщина,
Ты сам все понимаешь.
И нашей дружбы принял твой совет, }х2
Так в чем, сейчас меня ты упрекаешь?

Я знаю, ты живешь теперь не так!
Ты в этой жизни стал давно разумным!
Так вспомни ж, нашей верный дружбы знак! }х2
Мечтаю быть, как ты таким же умным.

И я хочу, что б счастье стороной,
Не обошло б тебя,
И что бы, ты не плакал!
И чтоб в мечтах ты был всегда со мной, }х2
Над нами помнишь, дождь осенний капал!

Аркадий слушал эту песню, и  на глазах у него появились слезы, он их быстрым движением рук смахнул с лица:
-Спасибо, тебе, Володя за эту песню, – сказал он, смотря на Раменского искрящимися глазами.
-Аркаш, ну что ты? Я же сказал, что хочу, чтобы ты не плакал, – обнимая Северного за плечи рукой, ответил ему Раменский.
-Я не плачу, меня просто песня тронула до глубины души, – ответил Аркадий, дрожащим голосом, но с радостной улыбкой на лице.

А ты тогда-то думал не о том!
О том, что вот теперь сбылось с тобою!
Ведь наши мысли были о другом! }х2
Что наша жизнь проходит стороною.

Но я теперь безмерно горд и рад,
Я за тебя давно уже спокоен,
Не нужно было в жизни, мне других наград! }х2
Лишь нашей дружбы был бы я достоин….

Это действительно очень сильная вещь, которую когда либо, посвящали Аркадию. Обычно он всегда дарил песни для людей, а тут ему сделал такой замечательный подарок его лучший друг, который растрогал его до глубины души, ведь ему так мало что либо, дарили в жизни. Ближе к концу концерта, Аркадий исполни еще одну очень сильную песню.

«Сейчас осень! И прощаясь с Ленинградом, исполняю песню «Золотая осень» на стихи Раменского, мелодию народную».

Если дом мой сейчас без собак,
Значит, плакать хочется очень,
Только сразу нельзя вот так.
Уж теперь наступила осень!

Это осень души моей!
Это осень тоски и грусти,
Как хотел бы я быть не с ней!!! }х2
Только знаю, она не отпусти.

НЕ ОТПУСТИТ, Я СТАЛ РАБОМ!
Тем, чей жизни, цена копейка,
И теперь как не бейся лбом!
НЕ ОТПУСТИТ МЕНЯ ЗЛОДЕЙКА!!!

О! Какая же злая ты!
Злая осень и злые люди,
Ты украла мои мечты!
ДА И СЧАСТЬЕ ТЕПЕРЬ НЕ БУДЕТ…!

Концерт получился очень сильный. Как и хотели организаторы концерта «Диксиленд», как по музыкальному сопровождению, так и по текстам. Мощнейшее сопровождение оркестра и душераздирающие тексты песен, полные глубочайшего смысла. Так что старание музыкантов оправдались, это один из лучших концертов, записанный Аркадием Северным вместе с «Братьями Жемчужными». Сергей Иванович остался очень доволен и впечатлен, и вместе с Рышковым, они начинают записи этого концерта рассылать ящиками по всем городам Советского союза. И пока они заняты своими делами, в это время Аркадию приходит письмо от Владислав Коцишевского. Он вновь просит его приехать в Одессу, чтобы записать очередной концерт с ансамблем «Черноморская чайка». Северный через пару дней после записи «Диксиленда», собирает свои вещи и едет в солнечный город у моря к Владику.
 После такого ошеломительного успеха новый состав «Братьев Жемчужных» задумывает записать еще несколько концертов и, конечно же, они были бы рады, чтобы первую скрипку в них играл бы Аркадий Северный. Но к этому времени Аркадий был уже далеко от них, в Одессе и им и пришлось делать концерт без Северного.
 А в это время в солнечном городе у моря произошли некоторые изменения. Один из одесских коллекционеров собрал ансамбль и решил назвать его тоже «Черноморской чайкой», дабы насолить Владиславу, и только великолепный голос Аркадия мог спасти сложившуюся ситуацию. Настоящей «Черноморской чайке» и Коцишевскому нужен был Аркадий Северный, что бы их слава вновь возобновилась, и он вовремя приехал на помощь. Аркадий вновь поселяется в коммунальной квартире Владислава.
 Сидя на кухне за завтраком Коцишевский начал излагать всю суть проблемы то, что не смог написать в письме:
-Пойми, Аркаш, тут такое получилось, что сразу после твоего отъезда из Одессы один неизвестный ансамбль стал подделываться под нашу любимую «Черноморскую чайку». Да суть даже не в том, что их музыка даже не похожа на ту, что мы играли с нашими музыкантами, которые аккомпанировали тебе. До меня дошли слухи, что ее спонсирует один очень крутой бизнесмен, хотя солист у них никудышний. Аркаша, остается вся надежда на тебя, на твой голос, шарм и обаяние. Я надеюсь, ты мне поможешь? – поинтересовался Коцишевский, расстроено посмотрев на Аркадия.
-Владик, о чем может быть речь, конечно, я тебе помогу, именно поэтому я приехал сюда в Одессу, – ответил с оптимистичной улыбкой на лице Аркадий, похлопав по плечу Владислава. – Не переживай, все будет путем!
-Я тут кое-что уже написал для нового концерта, теперь осталось, только найти место под запись и, конечно же, нужно, чтобы ребята из «Черноморской чайки» были свободны. Это максимум займет неделю, ну может две, так что можешь пока наслаждаться прелестями беззаботной жизни. Ну или как ты там сам захочешь, только пока не уезжай из Одессы, – сСказал Владислав.
-Владик, я сюда приехал не затем, чтобы тут же уехать. Я поживу здесь у тебя, может попою пока в каких-нибудь ресторанах, если получится, а ты пока таки готовься к предстоящему концерту, – ответил ему с улыбкой Северный.
-Ну, вот и хорошо, – сказал приободренным голосом Владислав, и стал заниматься своими делами, а Аркадий несколько дней просто отдыхал, потом снова стал ходить по одесским кабакам петь там для людей. Платили ему очень хорошо за выступления, которые проходили с ажиотажем, народ его очень любил. А так как Северный теперь не пьет, у него в кармане стали водиться деньги, и он купил себе новый очень дорогой костюм, туфли, галстук, пальто отличного качества. Оделся с иголочки, дорого и очень красиво, со вкусом. Весь гардероб Аркадий подбирал в коричневых тонах костюм с выделкой в мелкую сине-красную полоску, сорочка к нему подошла, та, что они покупали с Володей Шандриковым. В дополнение к своему наряду Северный приобрел красный галстук в белую полоску с выделкой, и очень хорошего качества темно-коричневые туфли. Теперь внешний облик Аркадия вновь напоминал, этакого франта, каким он был всегда. Человеком, который с пристрастием следит за своим внешним обликом. Настроение у него было хорошее, с таким мужчиной как он, любая женщина была бы готова пойти, и действительно Аркадий знакомится со многими представительницами прекрасного пола, но ему еще предстоит встретится с той, которую он полюбит, и которая координально изменит ему судьбу, став для него роковой женщиной. А в это время, пока Северный отдыхал в Одессе, готовясь к следующему концерту. Из Ленинграда до него дошли пленки нового концерта «Братьев Жемчужных». Аркадий поставил запись и включил магнитофон. Концерт получился у ребят довольно веселый и красочный по звучанию, но уже на второй стороне Николай Резанов произносит:

«Этой осенью от нас уехал наш самый лучший друг и товарищ, Аркадий Северный. Осенью мы временно потеряли своего друга. Но Аркадий, ты услышишь эту песню, и тебе станет грустно, ты вспомнишь о нашем городе. О твоих «Братьях Жемчужных» и снова вернешься в наш город. Аркашка! Мы ждем тебя! Приезжай к нам быстрее», – с грустью в голосе произнес Николай, и вместе с новоиспеченной сестрой они начали петь:

Не прожить нам в мире этом!
Не прожить нам в мире этом!
Без потерь, без потерь,
Не уйдет, казалось лето!
Не уйдет, казалось лето!
А теперь, а теперь!

Листья желтые над городом кружатся,
С тихим шорохом нам под ноги ложатся,
И от осени не спрятаться, не скрыться
Листья желтые скажите, что вам снится…?

«Аркашка, мы ждем тебя! Приезжай к нам скорей!», – кричит ему Николай Резанов. Северный послушал эту песню адресованную ему, достал из пачки сигарету, закурил, и усмехнувшись с грустью посмотрел в окно, на опадавшее золото с деревьев. Тут в комнату вошел Владислав.
-А, Аркаш, ты уже слышал, что тебя передают твои друзья? – поинтересовался он, подойдя к Северному ближе. Аркадий обернулся в сторону Коцишевского и с улыбкой ответил:
-Похоже, что мои без меня там совсем загрустили, вот требую, чтобы я к ним побыстрее возвращался.
-Аркаш, да ты скоро к ним вернешься, вот только концерт запишем, и можешь ехать к своим друзьям, я не в праве тебя надолго задерживать здесь, – ответил Владислав.
-А у тебя уже все готово к записи? – спросил у него Северный, выпуская изо рта дым.
-Да, завтра можем начинать писать, – ответил с улыбкой Коцишевский. После этих слов он вышел из комнаты.
 На следующий день они поехали на квартиру, где должна была проходить запись концерта с «Черноморской чайкой». Все было готово к записи, аппаратура и музыканты. Перед началом концерта Владислав подошел к Аркадию вместе с очаровательной незнакомкой лет тридцати на вид.
-Аркаш, я тебе очень благодарен, что ты приехал сюда в Одессу, и выручил меня. Я даже не знаю, как тебя отблагодарить за это, – начал Коцишевский.
-Да, брось Владик, мне самому приятно, – ответил Аркадий с улыбкой. – Лучше представь меня своей подруге.
-Да, вот познакомься это Зинаида, – с улыбкой сказал Владислав, подвигая вперед девушку. – Зина, познакомься, это знаменитый ленинградский певец Аркадий Северный.
-Здравствуйте, Зинаида, мне очень приятно познакомиться с такой очаровательной девушкой, как вы, – ответил Аркадий, целуя ей руку.
-О! Какой вы галантный мужчина, – с улыбкой ответила девушка. Она была потрясающе красивой. Маленькая, аккуратная с роскошными формами. Ее сладостный сексуальный, голос ласкал слух Аркадия подобный «медовому яду». Помимо того, у нее была очень эффектная внешность круглое загорелое лицо, карие искрящиеся глаза, томно смотрели из-под длинных ресниц на Северного. Над ними возвышались тонкой формы брови, небольшой нос, полные чувственные губы алого цвета. Ее темные шелковистые волосы были подстрижены и завиты. У нее была красивая грудь и широкие бедра. Она была очень маленького роста, чуть выше плеча Аркадия. Девушка была очень сексуальная, и увидев ее, Северный тут же влюбился.
-Мне приятно слышать от вас, такой комплимент в мой адрес, – ответил с улыбкой Аркадий, не отводя от девушки своих больших карих глаз.
-Я слышала ваши песни, и они мне очень нравятся, у Владика я видела ваши фотографии, но вы в жизни гораздо лучше, – ответила Зина, кокетливо смотря на Северного.
-Слушайте, Зина, а как вы отнесетесь к тому, если я приглашу вас после концерта в ресторан? – поинтересовался у нее Аркадий.
-С удовольствием, не каждый ведь день живая легенда приглашает тебя в ресторан, – ответила с многозначительной, кокетливой улыбкой Зина.
-Хорошо, тогда, присаживайтесь и наслаждайтесь музыкой и тем, что я делаю, – ответил с улыбаясь Аркадий, и пошел к микрофону. Он еще не знал, что эта женщина, очень скоро сломает ему жизнь, окончательно, но в это мгновение Аркадий был счастлив, что судьба свела его с такой красоткой. Началась запись концерта.

«После долгого перерыва, я опять нахожусь в Одессе. И вместе, со своим полюбившемся мне ансамблем «Черноморская чайка». За время моего отсутствия здесь таки кто-то уже подделался под «Черноморскую чайку». У Маяковского есть по этому поводу хорошие слова. Он говорил так: «Не делайтесь под Маяковского, а делайте под себя», – с усмешкой пожурил Аркадий в вступлении тех, кто так хотел насолить Коцишевскому. После этого он начинает свой новый концерт в Одессе.

Ох, не грустите вы, друзья,
Ох, не горюйте вы, братья,
Что далеко от вас живу
В Одессе-маме.

Я далеко от вас живу,
Но с песней вечно я дружу,
В мечтах и песнях }х2
Я всегда бываю с вами.

Чему грустить, братья мои?
Ведь я не на краю земли,
Живу в прекрасном я Одессе граде
Я встрече с вами буду рад,  }х2
Здесь город песнями богат,
Так приезжайте в гости бога ради.

Хожу по городу не знаю,
Что с новой песней повстречаюсь,
Без новой песни мне и дня здесь не прожить,
Здесь песни любят и живут, }х2
И песни новые поют
Одесса-мама каждой песни цену знает.

Не навевайте здесь тоску,
Вы про опавшую листву.

Аркадий просто не мог не ответить своим ленинградским друзьям, тем боле чего ему грустить, у него все хорошо, жизнь начинает налаживаться. Сегодня у него прекрасное настроение, ведь его познакомили с такой очаровательной девушкой по имени Зина, а вечером, они идут с ней ресторан. Так чего ему грустить, у Аркадия сейчас все прекрасно он счастлив, и ему немного не понятно, почему от него хотят, чтобы он грустил. Ведь это же Одесса, здесь не густят, а веселятся! И Северный сейчас тоже радуется и наслаждается жизнью в полной ее мере.

С веселой песней я привык,
Бродить по свету!
С веселой песней я дружу, }х2
Свою я песню вам дарю,
И с грустной песней
Мне дружить, резона нету….

Северный исполнил ряд очень интересных песен, и ближе к концу, Аркадий спел еще пару вещей, которые этот концерт, и без того имевший в будущем успех, буквально вознесли его до небес. Аркадий был в таком ударе, когда исполнял «Голубой цветок я тебе подарил». Его голос, подобно бешенному удару крыльев птицы, вздымался в высь, он и сам когда исполнял этот романс, как будто куда-то улетал вслед за его потрясающим льющемся голосом.

ГОЛУБОЙ ЦВЕТОК!
ТЕБЕ Я ПОМНИШЬ, ПОДАРИЛ?!!!
Он как закат любви,
Для нас с тобою был!

ДНИ ПОЛНЫЕ ЛЮБВИ!
ПОДОБНО ВИХРЮ ПРОНЕСНИСЬ!!!
И тогда с тобой
Навек мы разошлись!

О! КАК НЕ ПРАВ Я БЫЛ!!!
НЕ ОЦЕНИВ ТЕБЯ!  }х2
О! КАК СТРАДАЮ Я,
ЧТО ПОТЕРЯЛ ТЕБЯ…!!!

***

Если я заболею,
К врачам обращаться не стану,
Обращаюсь к друзьям
Не сочтите, что это в бреду.

ПОСТЕЛИТЕ МНЕ СТЕПЬ!
ЗАНОВЕСТЕ МНЕ ОКНА ТУМАНОМ, }х2
В ИЗГОЛОВЬЕ ПОСТАВТЕ,
ПОСТАВТЕ НОЧНУЮ ЗВЕЗДУ!

Я ходил на пролом,
И не слыл я, не слыл недотрогой
Если ж ранят меня!!!
Справедливых ранят в боях.

ЗАВЕЖИТЕ МНЕ РАНУ,
ДЛИННУЮ РУССКОЙ ДОРОГОЙ!!! }х2
И УКРОЙТЕ МЕНЯ
ОДЕЯЛОМ В БЕЛЫХ ЦВЕТАХ!!

От морей и от гор,
Так и веет ночною прохладой!
Как посмотришь на них,
Так почувствуешь, вечно живем!

Ни больничным от вас,
Ухожу я друзья коридором!
Ухожу я мерцающим!
Млечным, млечным путем!

В заключительной песне Аркадий говорит о вечном, а в первую очаредь о самом себе. Почему-то не смотря на свое хорошее настроение, он чувствует приближение собственной смерти, и с каждым месяцем и годом этот конец все ближе. Северный уже начал прощаться со своими друзьями еще в конце 1977 года, хотя сам этого еще не осознавал в полной мере, но почему-то его трогала эта песня, не так как все остальные. И ее текст очень сильно совпадет с тем, что произойдет с Аркадием. Ведь он не будет действительно мучится в больницах, дожидаясь своего последнего часа в душных палатах, все произойдет мгновенно в квартире у чужих людей, а потом множество цветов и слез, и действительно Аркадий уйдет из этого мира млечным путем. Но а пока у него все хорошо, он в хорошем настроении и после записи концерта, Северный вместе с Зиной идут в ресторан.
 Они пришли в «Гамбринус» Аркадий, будучи джентльменом, пропустил даму вперед при входе в ресторан. Внутри, сняв с себя верхнюю одежду, Северный с Зиной прошли за свободный столик. Официант принес им меню. Несколько минут пара выбирала, что они будут есть на ужин, так как был уже вечер. Аркадий не скупился на деньги, заказывая самые дорогие блюда. Зине это очень понравилось, ведь она была из тех женщин, которые очень любят деньги, и еще больше любят, когда их тратят именно на них.
-А что вы будете пить? – вежливо поинтересовался у них официант.
-Даме шампанское, а мне минеральной воды, – ответил Аркадий, отдавая меню официанту. На что тот очень удивился, что такой щедрый клиент поскупился взять для себя что-нибудь из дорогой выпивки. – Ну, что ж пока несут наш заказ, мы можем с тобой поговорить. Зина, ты конечно же, знаешь, кое-что обо мне, и я был бы тоже счастлив узнать о твоей жизни? – поинтересовался Аркадий у Зины, мило улыбаясь ей.
-Кстати, Аркадий я и о тебе не очень-то много знаю, ну ладно начну с себя. Я молдаванка, приехала из Болгарии в Одессу к маме в гости, после того, как мой муж трагически погиб по пьянке. Сел за руль и проезжая через мост на своей машине, протаранил изгородь и на полной скорости упал в воду…, в общем утонул, не смогли спасти, – ответила Зина с грустью в голосе, – вот так вот, прожила с ним пять лет, и все, даже детей не успели завести, ну может это и к лучшему, а то как бы я их растила сейчас одна без мужа. А теперь уже полгода живу у мамы в квартире. Вот такая вот у меня история.
-Соболезную, – ответил Аркадий с горечью в голосе. – Ты наверное, его очень любила.
-Любила, я его была моложе на десять лет, он был очень состоятельный человек, машина, квартира, хорошая работа, ну единственная проблема, очень сильно пил. Я с ним жила как за каменной стеной горя не знала, он меня осыпал деньгами. Все у меня с ним было…, а теперь я даже и не знаю, что делать дальше, в общем, я пока в поиске, – с кокетством посмотрев на Аркадия, сказала Зинаида.
-А я как уже говорил Владик, живу в Ленинграде, я тоже был женат…, но не получилось, ей не очень нравилось то, чем я занимаюсь. Но зато у меня от Вали есть дочь Наташенька, мы с ней видимся иногда, – ответил с грустью в голосе Северный.
-А мне нравятся твои песни, и то что ты делаешь, – сказала Зина с чувством страсти в голосе, смотря на Аркадия искрящимися глазами. Через пару минут им принесли их заказ, и свою беседу Северный со своей новой знакомой продолжил уже за ужином. А затем были танцы под ресторанный ансамбль, и после этого Аркадий пошел провожать Зину до дому. Было около десяти часов вечера, они шли по темным улочкам Одессы, под ноги им падала, срываемая легким ветерком, желтая и багрово-алая листва. Вдали путь освещали фонари, так не заметно друг для друга они пришли к дому, где жила Зина.
-Ну, вот мы и пришли, – сказала она, доставая из сумочки ключи от квартиры. Аркадий понимал, что на этом их свидание подошло к концу, и пришла пора прощаться, но ему так не хотелось расставаться. Северному безумно хотелось зайти к ней, и побыть с Зиной еще какое-то время, но он не хотел навязываться.
-Значит…, ты здесь живешь, – протянул он, опустив глаза вниз. – Зина, когда я еще смогу с тобой увидеться? – поинтересовался Аркадий, посмотрев на девушку.
-А ты, что не хочешь зайти ко мне, и выпить чашечку кофе?! – с изумленным взглядом посмотрела на него Зина, она видела, что Северный очень хотел продолжить этот вечер, но почему-то в последний момент засмущался, или пытался выглядеть в ее глазах более интеллигентным человеком. – Я же вижу, что ты хочешь подняться, так что тебя сдерживает? – спросила она.
-Не хочу выглядеть хамом, ведь уже время позднее, – ответил Аркадий, с улыбкой следуя за Зиной.
-Аркаш, мы уже взрослые люди, нам уже можно в такое время засиживаться друг у друга допоздна, – сказала с кокетливой улыбкой она, позванивая ключами. После этого они вошли в подъезд поднялись на первый этаж. Зина остановилась возле квартиры с номером три, и стала открывать дверь своим ключом. Она впустила гостя внутрь, включив в прихожей свет. Эта была уютная одесская квартира из двух комнат. Сняв с себя верхнюю одежду, Зина провела Аркадия в зал. Он присел на удобный диванчик. А она пошла на кухню, через несколько минут вернувшись с подносом, неся на нем две чашечки черного кофе с каким-то печеньями. Зина поставила поднос на журнальный столик, и присела рядом с Аркадием. Она повернулась к нему лицом, посмотрев ему пристально в глаза, и нежным движением руки, проводя при этом сначала по его волосам, коснулась пальцами его галстука, а затем скользнула по бедру Аркадия. Северный, в ответ провел своей рукой по ее лицу, обнял Зину за шею, и притянул ее к себе. В мгновение их уста слились в страстном поцелуе. После этого она взяла его за руку и повила Аркадия в спальня. Сняв с себя всю одежду, они легли в постель и предались радостям любви, которая только может вспыхивать между мужчиной и женщиной. Северный знал много женщин, все они были разные. Но с Зиной ему в постели было лучше, чем с какой либо до этого. Не смотря на ее молодость, она умела любить так, как ни одна из тех женщин, с которыми Аркадию довелось встречаться. Действительно она была поистине «жрицей любви». Северный испытал верх блаженства, оказавшись на седьмом небе от счастья, проведя ночь с Зиной. А наутро до обеда они вновь провалялись в постели, после этого оделись и пошли в ресторан. Так незаметно для них пролетел ноябрь. Аркадию вновь пришло письмо из Ленинграда, от его друзей с просьбой приехать к ним.
-Зин, меня снова просят мои, приехать в Питер, что мне делать? – поинтересовался Северный у Зинаиды.
-Ну, если просят, то поезжай, в чем проблема, – ответила она, пристально посмотрев на него.
-А как же ты? Может быть, поедешь со мной? – с грустью посмотрев на нее, предложил ей Аркадий.
-Аркаш, я бы с удовольствием поехала, но мне нужно уладить кое-какие дела в Одессе, давай как-нибудь в другой раз, – ответила с улыбкой Зина.
-Ну, хорошо, тогда, после того как я вернусь в следующий раз, мы поедем в Ленинград вместе. Я тебе покажу красоты моего города, и познакомлю со своими друзьями. Я думаю, что ты им понравишься, – с улыбкой сказал Аркадий, собирая вещи. Он поставил чемодан возле кровати, а сам оделся и вышел на улицу за сигаретами. По дороге Аркадий зашел в почтамт. Его переполняло чувство радости, и ему хотелось поделиться ею с кем-нибудь из своих ленинградцев. Самый близкий человек, кто у него там был после родных и Раменских, так это Софья Калятина, она всегда его понимала, вот ей Северный и стал звонить.
-Софа, здравствуй, это Аркадий!
-Здравствуй, Аркаш, как твои дела?! – спросила радостным голосом Софья Калятина, она не ожидала, что ей сегодня позвонит Северный. 
-Спасибо, Софа, что спрашиваешь. У меня все отлично! – с приподнятым настроением ответил Аркадий с улыбкой на лице. – Софа, ты себе не представляешь, я же в Одессе встретил такую потрясающую женщину! Я ее так люблю! Ты бы ее видела, она восхитительная, красавица! – выпалил Аркадий по своей наивности.
-Ой! Аркадий перестань! Я представляю, что эта за женщина. Я тебя очень хорошо знаю, и зная твой вкус, могу себе представить ее! – с усмешкой ответила Софья Григорьевна, она понимала, что у Северного появилась новая подруга из ряда «девушек лебедей» легкого поведения, с которыми чаще всего приходилось общаться Аркадию.
-Софа! А можно я как-нибудь привезу ее к тебе, я так хочу, чтобы ты познакомилась с ней! Вот увидишь она потрясающая девушка! Она бы тебе сразу понравилось бы! – сказал Северный, взволнованным голосом. Он радовался, как ребенок и ему хотелось не примерно поделиться своими чувствами с кем-то, Аркадий хотел, чтобы его поддержали и разделили с ним его счастье. В ответ же он услышал от Софьи Калятиной:
-Аркадий, да ты что! Я догадываюсь, из какой она среды, из какого общества. Ну, скажи мне, зачем мне это надо, с ней знакомиться?! – с усмешкой и даже каким-то недовольством в голосе спросила Софья Григорьевна.
-Софа, ты ее просто не видела! А если бы увидела, то говорила бы совсем по-другому! Ну, я все равно как-нибудь приеду к вам с ней. Удачи тебе, передавай Димке привет! – сказал с улыбкой Аркадий, и после этих слов они простились, и он повесил трубку. А через несколько дней после этого разговора Северный приехал в Ленинград, наступил декабрь месяц.

Глава 27

Новогодняя ночь у Раменских

 Снег падал крупными хлопьями, кружась над покатыми крышами ленинградских домов, покрывая мостовые, проспекты, улицы белым одеялом, Аркадий только что сошел с поезда Одесса-Ленинград, и быстрым шагом, держа в руках чемодан с вещами, стал разгребать каблуком хрустящий снег под ногами. Он дошел до ближайшего такси, и поехал к дому Владимира Раменского. Через некоторое время он был уже у дома своего друга, расплатился с таксистом и вышел на улицу из машины. Крупные хлопья снега, падая с неба на землю, ложились Аркадию на плечи черного драпового пальто и черную фетровую шляпу. Северный вошел в подъезд, поднялся по лестнице и позвонил в первую квартиру. Дверь ему открыла мама Елены Раменской, Лидия Валентиновна, она была очень властная женщина, и не очень любила друзей Владимира и особенно пьющих. Хотя к Аркадию не смотря ни на что, относилась очень хорошо, ведь ему так часто приходилось жить у них.  Даже когда Володя с Еленой уезжали из Ленинграда в Прибалтику на заработки. Северный, живя у них выгуливал собак, помогал по хозяйству, готовил, а если у него появлялись деньги, он отдавал их все до копейки в общий котел. С Лидией Валентиновной у Аркадия  отношения были неплохие, тем более Северный теперь еще и не пил.
-Добрый день, Лидия Валентиновна, а Володя дома? – поинтересовался Аркадий у женщины, сняв с головы фетровую шляпу, и стряхнув с нее снег на лестничную площадку.
-Здравствуй, Аркадий, конечно дома, – ответила Лидия Валентиновна, впуская Северного в квартиру. Он снял с себя верхнюю одежду, разулся, и поставив чемодан с вещами возле входа, прошел в зал, откуда доносились голоса Владимира Раменского и Володи Тихомирова, они громко смеялись, куря сигареты. Аркадий вошел в зал:
-Привэт, ребята! Аркашка Северный вернулся к вам из города Одессы!
-Аркаша, приехал! – с радостью воскликнул Владимир Раменский. – Проходи, – сказал он, обнимая Северного, и усаживая на диван.
-Я же тебе говорил, что он завтра, или после завтра приедет, – усмехнувшись, прищурив глаза, сказал Тихомиров, закурив сигарету. – А ты мне не верил.
-Ну да, ты был прав, – ответил Раменский, сев рядом с Аркадием. – Что же ты так внезапно от нас уехал? – поинтересовался у него.
-По делам Володя, там в Одессе, не очень приятная история получилась у Владика, пришлось ему помочь. Ну, вот теперь я снова в Ленинграде, – с улыбкой ответил Аркадий, подавая руку Владимиру Тихомирову. – Привет, Вов, как у тебя дела?
-Привет, Аркаш, – ответил ему Володя пожатием руки. – Да, дела хорошо. Вот в твое отсутствие концертик сделали с «Братьями Жемчужными», слышал, наверное уже, называется «Листья Желтые»? – поинтересовался Тихомиров.
-Да, слышал, тронули вы мне душу, но у меня сейчас немного другое настроение, так что в Одессе мне не приходилось грустить, – с улыбкой ответил Аркадий, закуривая сигарету.
-Я же хотел сделать концерт для своей фонотеки в твоем исполнении, а ты Аркаша уехал, – начал Владимир Тихомиров.
-Ну, а что поделаешь, мне телеграмма из Одессы от Владика пришла, я не мог оставить его в беде, ведь он тоже для меня немало сделал, – разведя руки в стороны, ответил ему Аркадий, пожав плечами.
-Слушай, Аркаш, тебя пока не было, мы тут с ребятами решили сделать еще один концерт на стихи Володи, но раз ты приехал сюда, то может, обсудим эту тему с тобой более подробно? – спросил с улыбкой Тихомиров.
-Конечно, обсудим, хочешь сегодня, хочешь завтра, – ответил Аркадий, откинувшись на спинку дивана.
-Аркаш, ты мне все-таки скажи, почему ты так внезапно от нас уехал? – спросил у него Раменский. – Что там стряслось у Владика?
-А зохен вэй! В общем, там один крупный коллекционер создал ансамбль и назвал его, так же как и наш в Одессе «Черноморская чайка». Ну, а так как этот ансамбль выступал с Аркадием Северным, то есть со мной, то он получил очень большую популярность, ну и собственно они начали зарабатывать на этом лавэ. Вот и все, а я просто приехал в Одессу и реабилитировал ансамбль, который создал Владик. Он остался очень доволен и благодарен мне. Ребят, он меня так отблагодарил, – с радостной улыбкой и искрящемся блеском в глазах начал Аркадий.
-И что же он такое сделал? – спросил у него с удивлением Владимир Раменский.
-Он меня познакомил с такой потрясающей девушкой, – ответил Аркадий, продолжая улыбаться, по нему было видно, что сейчас он где-то далеко в своих мечтах. – Зиной зовут. Она такая хорошая, что я верите ребята, не хотел уезжать из Одессы.
-Хорошенькая?! – полюбопытствовал с хитрой улыбкой Тихомиров.
-Она потрясающая! Истинная женщина, у меня такой, как она, еще не было, – ответил Северный. – Я вам обязательно в следующий раз привезу ее сюда.
-Опиши, какая она? – попросил Владимир Тихомиров.
-У нее красивое лицо, шикарная грудь, широкие бедра, чувственные алые губы, красивые искрящиеся глаза…. Да что рассказывать я же сказал, что в следующий раз привезу ее в Ленинград, вот сами ее и увидите, – ответил с улыбкой Аркадий. После этих слов, друзья еще долгое время оживленно беседовали обсуждая недавние события. Оба Владимира были очень рады, что Аркадий снова к ним вернулся. Новость о том, что Северный вновь в Питере, облетела всех буквально за пару дней. Вот уже и у продюсеров все готово для новой записи концерта. Все да не все готово. За несколько дней до записи концерта получилось так, что все «Братья Жемчужные», кроме Николая Резанова, поразъехались, но это было и не удивительно, ведь зима, декабрь месяц, многие из них уже начали готовиться к новогодним праздникам заранее. А у Володи Раменского все готово, приходите пишите, но вот в чем дело, а с кем писать? Один Рязанов с гитарой, ну Северный возьмет в руки гитару, и все вечер под гитару, как-то уже не то получится, а ведь задумывали под ансамбль. И вот как раз за пару дней до записи концерта Владимир Тихомиров встретился с Николаем Резановым и предложил ему своих знакомых ребят, с которыми они уже попробовали сделать концерт «Листья Желтые».
-Слушай, Коль, раз твои ребята сейчас разбежались, давай сделаем еще один концерт с моими знакомыми музыкантами? – предложил Владимир. – Ну, а что концерт «Листья Желтые» получился вроде очень даже неплохой. Ты же играл с этой троицей. Володя Вахромеев неплохой ударник, Вася Морозов то же басист классный, а Машенька Иванова, какая вокалистка! – после этих слов Резанов, с минуту подумал, потом ответил:
-Володь, а что я не против мне в тот раз очень понравилось, у них очень дружный, хоть и маленький, но сплоченный коллектив. Да и руководитель как я понял Борис Циммер толковый человек. Ну а что я согласен, так что я думаю, что можно в ближайшие дни приглашать ребят и делать запись, – ответил Николай Резанов. Пообщавшись еще некоторое время они, обсудив все детали дальнейшего концерта Владимир и Николай простившись друг с другом разошлись.
 Спустя три дня после этого разговора на квартире Владимира Раменского началась подготовка к записи. Предварительно комнату в которой должен был происходить концерт, Сергей Иванович вместе с ребятами обтянули по всему периметру сверху вниз марлей, чтобы изолировать посторонние звуки. На этой же записи Аркадий познакомился с подругой Владимира Тихомирова, Марией Ивановой. С которой ему предстояло дуэтом исполнить песню «Хвала и Критика» в которой они протянули всех друзей и недругов, собственно, которая и открывала концерт. И так аппаратура настроена, и с новым ансамблем «Чайка» начинается запись концерта под названием «Колода карт».

«Прослушав в Одессе предыдущий концерт «Братьев Жемчужных». Я срочно сел на самолет, и прилетел в Ленинград. В аэропорту меня встретили Ивановичи и сообщили печальную весть. Грипп скосил всех «Жемчужных», кроме одного, – начал Аркадий, естественно мифическая болезнь не тронула только Николая Резанова. – Поэтому Николаю Ивановичу срочно пришлось вызвать из ФРГ ансамбль «Чайка». С которым я вам сейчас шо-нибудь сделаю из нового репертуара», – Северный на ходу импровизирует так, что никому в голову не может даже придти, что все, что он сейчас произнес, всего навсего его собственная фантазия, ну зато какая!

Концерты лепят в Ленинграде и в Одессе,
И в Николаеве, и в Киеве подчас
И все поют, поют, поют о тете Бесе, }х2
Не надоело это вам, друзья сейчас?

Ведь тетя Бесе уж давно лежит в могиле,
Ей невдомек о популярности такой,
Ее и косточки, теперь наверно сгнили? }х2
Так хоть в могиле дали б тетушке покой.

Мотает ленты километры Шиваловский,
Володя Шандриков в Одессе пиво пьет.
А Шиваловский в этом жанре парень ловкий, }х2
Он и коллег бывает, грязью обольет.

Но согласись, что Саша пел в утробе мамы,
Но шо здесь скажешь?
Разве только: «Во! Дает?!»
Володя Шандриков не знал подобной драмы. }х2
Ведь он в Одессе за Высоцкого идет.

А на Крищатике гремит Беляев Костя,
Он под гитарку диким голосом поет,
Но Костю в песенках бывает так заносит, }х2
Что уши вянут, пот холодный прошибет.
Певцов от музыки живет себе Набока,
Обижен голосом, он песни не поет,
Но сей Набока обнаглел уже на столько! }х2
Что по четыре сто за копию дерет….

Аркадий просто не мог не протянуть человека, который столько времени поливал его грязью, обвиняя в воровстве. А по сути дела, Виктор Набока, сам был хорош, заломив за первую копию Северного с «Обертоном» четыре сотни, вот это действительно грабеж среди белого дня, ни один из коллекционеров, никогда не драл за записи такие деньги. И Аркадий, с большим удовольствием на стихи своего друга Володи Раменского, протягивает Набоку в этом концерте, запечатлев это на долгие десятилетия этот факт.

Не надо грустить господа офицеры,
Что мы потеряли уже не вернуть.
ПУСТЬ НЕТУ ОТЕЧЕСТВА! }х2
НЕТУ УЖ ВЕРЫ!!!
И кровью отмечен нелегкий наш путь.

Пусть мы неприятелем,
К Дону прижаты,
За нами осталась,
Полоска земли.

Пылают станицы, поселки и хаты! }х2
А что же еще там поджечь не смогли?

Оставьте поручик стакан самогона,
Ведь вы не найдете, забвенья в вине.
БЫТЬ МОЖЕТ КОМАНДОВАТЬ! }х2
ВАМ ЭСКАДРОНАМ,
ЧЕМУ УДИВЛЯТЬСЯ?!
Все мы на войне…!

Потрясающая песня, полная смысла и силы. Аркадий вкладывает в нее свою душу настолько, что картины тех лет начинают оживать перед глазами, для зрителей этого концерта, и дальнейших слушателей. Вот только песня опять про белых офицеров, что под запретом в СССР. А Северный поет, да еще и с каким надрывом. Он вновь идет по лезвию бритвы, исполняя такие вещи. Органы после этого заинтересуются некоторыми людьми, и придут даже к Владимиру Раменскому с разными вопросами. Но, Аркадий к этому времени будет уже вновь в Одессе, так что сам Господь его брал под свою опеку. Хотя серьезных последствий за этим особо не последовало, но все равно было неприятно. А пока он продолжает радовать слушателей своим новым репертуаром. 

Далеко, далеко,
ЖУРАВЛИ ПОЛЕТЕЛИ!
Где бушуют метели.
Далеко, далеко!  }х2
Журавлям полететь нет уж мочи!!!
И спустились они
На поляну в лесу среди ночи!!!

А на утро снялись,
И на юг полетели далекий!
Лишь остался один!
На поляне бродить одинокий.
Он кричал им вослед:  }х2
«ПОМОГИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, БРАТЦЫ!!!
БОЛЬШЕ СИЛ МОИХ НЕТ!!!
НЕТ УЖ МОЧИ, НА ВОЗДУХ ПОДНЯТЬСЯ!!!».

Опустились они, помогая усталому братцу,
Хоть и знали о том, что до цели труднее добраться.
И ОПЯТЬ ПОДНЯЛАСЬ! }х2
ЖУРАВЛЕЙ БЫСТРОКРЫЛАЯ СТАЯ!
ОНИ БРАТЦА ТОГО, ПРИХВАТИЛИ С СОБОЙ, УЛЕТАЯ!!!

Вот и в жизни порой,
ОТСТАВАЯ ОТ СТАИ КРЫЛАТОЙ!!!
Хоть и знаем о том,
Что законы о дружбе все святы.

НО БЫВАЕТ СУДЬБА! }х2
НАЧИНАЕТ ШУТИТЬ, НАДСМЕХАТЬСЯ!!!
И друзья мои тут,
И НИКТО НЕ ПОМОЖЕТ ПОДНЯТЬСЯ…!!!

Сам текст этой песни, отражает судьбу Аркадия в полном, смысле этого слова. Ведь, сколько было жизненных ситуаций у Северного, когда его друзья были практически бессильны помочь ему в том или ином деле. Просто обстоятельства складывались, так что ни сам Аркадий не мог справится с ними, и посторонние люди, тоже ничем не могли помочь.

В роскошном зале, свечи тая догорают
В свои владенья вступает тишина, 
И лишь колода карт усталости не знает. }х2
За ночь азарта проведенную без сна.

Они разбросаны небрежною рукою
Белеют пятнами удачи на столах,
Но чье-то счастье унесли они с собою!  }х2
Надежды чьи-то потерпели ночью крах.

Забыты карты, как наложницы в гареме,
Владыка бросил их, насытившись до дна
Они блистали только яркое мгновенье. }х2
Свой век дожить придется им теперь впотьмах.

Судьба их, быть в руках служанки и лакея,
И послужив, они состарятся совсем
Ведь карты людям почему-то лгать не смеют! }х2
Но и не радуют они, людей ничем….

«Эту песню я исполняю для Сергея Ивановича и Владислава Петровича «Последний рассвет», – Аркадий, не может не упомянуть тех двух людей, которые сделали для него в жизни так много. И вновь звучит на этом концерте еще одна белогвардейская песня. Но зато с какой силой Северный исполняет ее, достойное завершение этого скромного, но в то же время такого значимого концерта.

Степь, прошитая пулями, обнимала меня,
И полынь обгоревшая накормила коня
ВСЯ РОССИЯ ИСТОПТАНА! Слезы льется рекой! }х2
Это Родина детства, мне не нужно другой.

Наше лето последнее, рощи плачут по нам,
Я земле низко кланяюсь, поклонюсь я церквям.
ВСЕ ЗДЕСЬ БУДЕТ ПОРУГАНО! Той Россия уж нет! }х2
И как рок приближается наш последний рассвет.

Так прощайте полковники, до свиданья корнет,
Я же в званье поручика встречу этот рассвет.
ШАШКИ ВЫНЕМ МЫ НАГОЛО! На последний наш бой! }х2
Эй! Земля моя русская, я прощаюсь с тобой.

Утром кровью окрасятся, и луга и ковыль,
Станет розово-алаю придорожная пыль.
БЕЗ КРЕСТОВ, БЕЗ СВЯЩЕННИКА! Нас оставят лежать! }х2
Будут ветры российские панихиду справлять.

Степь порубана шашками, похоронят меня.
ВЕТРЫ С ДОНА ПРИВОЛЬНЫЕ! Заберите коня!
Пусть гуляет он по степи не доставшись врагам! }х2
Был он другом мне преданным, я друзей не продам.

От проникновенного пения Аркадия у Сергея Ивановича даже скупая мужская слеза выступила, но не только самого Северного тронул текст этой песни, но и его друзей, и приглашенных на концерт людей.
-Аркадий, ты молодец, – сказал Маклаков, похлопав его по плечу с довольной улыбкой на лице. – Отлично исполнил концерт. Видишь лечение прямо пошло тебя не пользу, у тебя и жизненные силы появились.
-Сереж я рад, что вам понравилось, то, что я делаю, – с улыбкой ответил Аркадий. – Теперь я могу ехать с чистой совестью в Одессу.
-В КАКУЮ ОДЕССУ?! – возмущенно спросил Сергей Иванович, обнимая Северного рукой за плечо. – Ты что Аркадий?! Это же такой успех! Нужно ковать железо, пока горячо! Обязательно надо сделать еще концерт! – Маклаков был на взводе от услышанного. Он был восхищен от исполненных Северным песен, и ему не хотелось терять Аркадия опять. Сергей Иванович закурил сигарету. – Аркадий, что тебя так тянет в эту Одессу?! Что Владик, денег больше платит? Так ты скажи мне, и я тебе буду столько же платить?! – удивленно спросил Маклаков, присаживаясь на диван. Северный сел с ним рядом.
-Сереж, ты же знаешь, что я никогда не работаю ради денег, – произнес Аркадий, тоже закурив сигарету.
-А в чем тогда дело? Что там есть, то чего нет здесь в Ленинграде? – спросил Сергей Иванович, пристально посмотрев на Северного. Тут лицо Аркадия расплылось в радостной улыбке.
-Ну, в общем там есть одна особа…, – протянул Северный выпуская сигаретный дым изо рта. – Я без нее не могу…, я люблю ее.
-А-а! Ну, тогда понятно все с тобой! – протянул Сергей Иванович, с хитрой улыбкой посмотрев на Аркадия. – Женщина? Ох! Уж эти женщины, все они вьют из нас веревки, и мы ничего не можем с этим поделать. Красивая?
-Ты бы ее видел, в следующий раз, когда я приеду из Одессы сюда в Питер, я обязательно привезу ее сюда, – ответил Аркадий, посмотрев на Маклакова искрящимися от радости глазами. – Сереж, по-моему, я нашел себе жену, с которой я начну новую жизнь.
-Ну, и правильно Аркадий, пора бы уже остепениться тебе, но все равно, нас то, когда женишься, не забывай, – с улыбкой сказал Сергей Иванович, докурив сигарету.
-Ты же меня знаешь, я таки без музыки жить не могу. Меня, наверное, с музыкой и похоронят, – ответил Северный, усмехнувшись.
-Ну, что ты такое говоришь, Аркаш ты еще такой молодой. Еще на свадьбе своих внуков будешь петь, – сказал ему Маклаков. – А концерт я думаю, еще один сделать надо, тем более, что скоро Новый год, так сказать подарок для поклонников твоего таланта. Тем более Корниенко и Николай Гаврилович очень хотят сделать еще одну твою запись в Ленинграде. Вон Рышков и тексты подготовил своего собственного производства, и очень хочет, чтобы ты исполнил их на следующим концерте, – продолжил Сергей Иванович.
-Да, я же их даже спел для него на днях, а что он тебе не говорил?! – удивленно спросил Аркадий, посмотрев пристально на Маклакова.
-Да, как-то еще не хвастался, – ответил Сергей Иванович, задумчиво кинув взор куда-то в сторону.
-Я, конечно, исполню песню для него про его дочь, но то, что он написал обо мне, я петь не буду, – ответил Аркадий.
-А что там в этой песне, что ты ее петь не хочешь? – поинтересовался Маклаков.
-Сереж, мне неприятно, когда меня выставляют, полным алкашом, вытаскивая наружу все самое худшее. Я, конечно, спел ее для его личной фонотеки, но для всеобщего прослушивания я петь не буду, – наотрез отказался Аркадий, подняв расстроено глаза к потолку и выпуская дым сигарет из ноздрей. – Да, и кстати таки, я не хочу, чтобы эту песню исполнял кто-нибудь еще про меня.
-А что там в ней такого? – спросил Сергей Иванович, загоревшись желанием. – Ты меня заинтриговал прямо, что там тебе не понравилось?
-Ладно, щас. Володь дайка мне гитару, – попросил Северный у Раменского. Тот подал ему гитару, Аркадий взял ее в руки со словами. – Специально для Сергея Ивановича, больше я ее никогда петь не буду, и остальных прошу не исполнять ее, иначе я обижусь на вас:

Все меломаны Ленинграда!
Твой голос слышали не раз,
А песню твою слушать не возможно!
Не промочив слезами глаз.

Я не верю! Я не верю! Я не верю!
В те слова, которой песни ты поешь!
А мы верим! Все мы верим! Все мы верим!
Что жить по-новому Аркашка ты начнешь!
«Уже начал жить по-новому!», – с возмущением произнес Северный, продолжив петь.

Своим, своеобразным тембром,
Тревожишь ты сердца людей.
И слушая тебя, все забываешь в жизни,
А прошлое становится родней.

Я не верю! Я не верю! Я не верю!
В те слова, которой песни ты поешь!
А мы верим! Все мы верим! Все мы верим!
Что жить по-новому Аркашка ты начнешь!

Все хорошо! Все было бы спокойно!
Одним страдаешь недостатком ты!
Вы помните друзья, как лучшие сыны России
На дне погибли, не раскрыв талант!

Я не верю! Я не верю! Я не верю!
В те слова, которой песни ты поешь!
А мы верим! Все мы верим! Все мы верим!
Что жить по-новому Аркашка ты начнешь!

Так наш герой, имея за плечами!
Два вуза, школу дорогой!
Растратил волю свою и себя без цели!
И катится дорогой столбовой!

Я не верю! Я не верю! Я не верю!
В те слова, которой песни ты поешь!
А мы верим! Все мы верим! Все мы верим!
Что жить по-новому Аркашка ты начнешь!

Пора! Пора! Неистовый Аркадий!
Вам бросить пить! Гулять! Косить!
Встать твердо на ноги как люди,
Советы друга не забыть….

После этого Аркадий, проиграв последние несколько аккордов, замолчал.
-Ну, в общем, песня неплохая, – поджав губы, ответил Сергей Иванович. – Ну, в общем-то, я тебя понимаю.
-Ты меня понимаешь. Вот почему я не хочу ее исполнять. Мне пришлось приложить столько усилий, чтобы хоть как-то исправить свою жизнь, и я уже стал на ровную дорогу! Я выстрадал все это, так почему я должен вспоминать снова о той жизни? – после этих слов Аркадий отложил гитару в сторону. – Просто не хочу и все.
-Ну, это твое право, что тебе петь, а что нет, – ответил Сергей Иванович. – Кстати ребята, когда будем писать новый концерт? – обратился Маклаков к музыкантам и к Николаю Корниенко.
-Ну, моя квартира всегда в вашем распоряжении, – ответил с улыбкой Владимир Раменский. – Тексты песен я еще подготовлю, у меня сейчас вдохновение. То я писал для себя, а теперь для друзей и это еще более приятно.
-Да, я знаю, что ты Володя незаменимый человек у нас. Чтобы мы делали, если бы не Раменский? Коль, ну а «Братьев Жемчужных», хоть в этот раз грипп не скосит?! – усмехнулся Сергей Иванович, обратившись к Резанову.
-Если даже и скосит, то вылечим. Я лично, их буду «лечить», – ответил Николай, упаковывая гитару в чехол.
-Так через какое время, наши «Братья» будут здоровы? – поинтересовался Сергей Иванович.
-Ну, я думаю, через недельку все будут уже на ногах и при инструментах, – ответил Резанов. – Так что через неделю можно будет начинать писать.
-Замечательно, – с улыбкой ответил Маклаков, поднялся с дивана, и вместе с остальными музыкантами вышел в коридор. Они оделись и покинули квартиру Раменских. А хозяин недолго думая, уже на следующий день сел за перо, начав сочинять новые стихи для нового теперь уже предновогоднего концерта.
 И уже двадцать второго декабря 1977 года Сергей Иванович, Николай Гаврилович и Николай Иванович Корниенко организуют очередной концерт на квартире у Владимира Раменского. На этот раз «Братья Жемчужные» выздоровели. Николай Резанов хорошо их «полечил», и теперь все были в сборе. В полной своей мощи духового джаза. В этом заключительном концерте, уходящего тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, все и музыканты и организаторы концерта, и конечно же, Аркадий и Наталья Игнатьевна постарались на славу, сделав очень интересный и запоминающийся концерт под названием «Проводы».

«Наступает зима. Пора снегопадов, метелей и эпидемий гриппа. Неделю назад мы объявили скорбную весть, что грипп скосил «Братьев Жемчужных». Медицина бессильна, врачи чешут затылки, но неугомонный Сергей Иванович. Поставил таки, всех «Братьев» на ноги. Своим способом, конечно. Точного рецепта по своей скромности он не дал. Но примерно мы предполагаем, – начал Аркадий с хитрой улыбкой на лице свою новую легенду уже теперь о сказочном выздоровлении целого ансамбля, к которому якобы приложил свою руку Сергей Маклаков, за что все ему очень благодарны. – Что лекарство состояло из спирта винного, горчицы русской, которой почему-то нет в магазинах? Перца красного, средства от перхоти и какого-то яда для уничтожения насекомых! Остальные компоненты остаются тайной. Но факт остается фактом. «Жемчужные» выздоровели, ансамбль весь в сборе! Аппаратура готова! И поэтому, концерты посвящаются неугомонному Сергею Ивановичу», – после этих слов Северный поправил, свой красный галстук, снял с себя дорогой пиджак, повесив его на спинку стула, и встав вновь перед микрофоном начал петь, под дружескую поддержку «Братьев Жемчужных». Они делают очень сильный концерт местами шуточный, местами, трагический с лирическими песнями, но все равно это превосходный подарок советским людям к Новому году. И первое их музыкальное произведение начинается на мотив мелодии детской песни «От улыбки станет всем светлей», называется «Пьянка начинается с бутылки». И вновь непьющий Аркадий делает для своих друзей шуточную песню о выпивке.

В холод от стакана всем теплей!
От тебя всегда в тебе душа проснется,
Поделись-ка долею своей!!!
И к тебе стакан еще не раз вернется.

И тогда, наверняка, вдруг запляшут облака!
И кузнечик запиликает на скрипке.
С голубого ручейка, начинается река, }х2
Но, а пьянка, начинается с бутылки…!

Потрясающе веселая песня, то что и нужно для новогодней программы, хотя помимо шуточных песен, навроде «Если б я был султан», что исполняет Николай Резанов, участники исполняют и серьезные песни.

Наркоман, алкоголик и пьяница!
Унизительны эти слова,
Тонкой ниточкой все они тянутся, }х2
Вдоль по краю бездонного рва.

Очень просто на дне очутится!
Но обратно взойти нелегко,
Все же надо пытаться, стремится! }х2
Вновь к тому, что теперь далеко.

Чуть поднявшись, и снова срываясь!
Утопая все больше в грязи,
Проклиная, рыдая и каясь! }х2
Впереди я не вижу ни зги!

Слышан лишь пьяный запах угара!
Глупый хохот продажных девиц,
НУДНО, ЖАЛОБНО СТОНЕТ ГИТАРА!!! }х2
Хоть не видя всех пьяных лиц.

С жизнью хочется мне рассчитаться!
Жизнь шальную свою мне не жаль!
Жалко только с тобой расставаться, }х2
Что в глазах твоих стала печаль…!

Хоть сегодня и праздничное выступление, Аркадий поет на стихи своего друга Владимир о наболевшем. Хоть он сейчас и подшит, Северный не знает, что с ним будет дальше? Ведь он неизлечимо болен, но все же он хочет начать новую жизнь. Хоть и в песне вспоминает о тех временах, когда ему приходилось заливать своего горе вином, чтобы хоть немного побыть наедине со своими собственными мыслями. Не видя перед собой тех людей, которые ему даже и приятны-то не были, просто его попросили, как всегда, спеть для них. И Северный, будучи человеком покладистым, поет для них. Все эти картины тех прошлых времен в раз встают перед глазами Аркадия, и от этого ему становится жутко. И сам он пытается больше не повторять тех ошибок, которые были когда-то сделаны по молодости. Теперь он совершенно другой и жизнь у него начнется иначе. Но, правда Северный еще не знает, что его счастье, и все, что с ним связано, надежды на светлое будущее, очень скоро рассыплется в одночасье, оставив Аркадию только горькую боль взамен. И в этот раз он уже ничего не сможет поделать с этим, это будет последним этапом в его жизни, который будет неизбежно вести его к неизбежному концу. Хотя сейчас, не смотря на глубокий смысл этой песни, Аркадий все равно счастлив в этот момент, как никогда, ведь его там в Одессе ждет его любимая девушка, и очень скоро он поедет к ней. А следующую песню Аркадий исполнит дуэтом с Натальей. У них получился восхитительный дуэт в раскладке на мужской и женский голос.

Не уезжай ты мой голубчик!
Печально жить мне без тебя.
Дай на прощанье обещанье,
Что не забудешь ты меня!

Начинает Наталья своим льющимся голосом, а припев они уже раскладывают вдвоем, что получается у них очень красиво, сливаются голоса в прекрасном дуэте с Аркадием.

Скажи ты мне?! Скажи ты мне?!
Что любишь меня! Что любишь меня!
Скажи ты мне?! Скажи ты мне?!
Что любишь ты меня?!!!

Но я и сам, без вас страдаю!!!
В чужих печальных городах!
КОГДА ВЕРНУСЬ! Пока не знаю!!!
Но с вами я всегда в мечтах…!!!

Выдает свою партию Северный, и в этом концерте прекрасный баритон Аркадия и переливестый голос Натальи, получились одним из лучших номеров в этом концерте. Потрясающее слияние их голосов напоминает журчание двух ручейков. Музыканты и организаторы были просто потрясены, тем с какой неистовой силой этот старинный романс, немного обработанный на новый лад, Аркадий и Наталья исполняли. Казалось, что, вот сейчас в этот момент, когда они начали петь, рождалось какое-то Новогодние волшебство, в которое верит так искренне каждый человек. Вот такую красивую сказку наяву Северный исполнил для своих друзей и слушателей в этом концерте. Очень хорошую песню Аркадий исполнил «Катенька» для дочери Николая Резанова, текст которой написал так же Владимир Раменский. Очень жизненный текст, хоть и для маленькой девочки. И в завершение этого праздничного концерта Северный исполнил еще одну музыкальную композицию «Эпилог».

После встряски жизни моей,
Что недавно я перенес!
Остается лишь злость на людей, }х2
Да десяток седых волос!

СКОЛЬКО мне говорили: «Не верь!».
Пышным фразам фальшивых слов,
ЧЕЛОВЕК – ЭТО! ТОТ ЖЕ ЗВЕРЬ! }х2
Что само по себе и не вновь!

ПРЕД ЧУЖИМИ, ДУШУ ЗАКРОЙ!
ВЕДЬ тебя все равно не поймут!
ЛЖИВЫЙ ОБЛИК, НАРУЖНЫЙ СВОЙ!!! }х2
СЛОВНО ШКУРУ ВСЕ БЕРЕГУТ!

После встряски жизни моей,
Что недавно я перенес!
Остается лишь злость на людей, }х2
Да десяток седых волос!

Под конец концерта, конечно же, Аркадий немного устал, ведь это огромный труд, хорошо и качественно исполнить концерт. Но, не смотря на усталость, у него на лице появляется неизменная улыбка, с которой он желает своим слушателем и друзьям:

«Дорогие товарищи! Уходит тысяча девятьсот семьдесят седьмой год, наступает тысяча девятьсот семьдесят восьмой. ПОЗДРАВЛЯЮ ВСЕХ ВАС! С новым годом! И желаю в новом году всем счастья, здоровья и успехов в жизни! ДВАДЦАТЬ второго декабря тысяча девятьсот семьдесят седьмого года», – после этих заключительных слов Северного, музыканты и организаторы концерта стали постепенно расходится по своим домам, не забыв при этом сфотографироваться на память о прошедшем концерте. Этот наступающий новый год Аркадий отметит вместе с семьей Раменских.
 Наконец-то наступило тридцать первое декабря 1977 года. С самого утра начались приготовления к праздничному столу и предстоящему торжеству. Наряжали елку, готовили новогодние блюда, и конечно же, неизменный и всеми любимый салат «Оливье», и советское «Цимлянское» шампанское. Хотя в этот праздник Аркадий не может поддержать компанию друзей, ведь ему нельзя пить.
 Наступил вечер, стол накрыт и ломится от яств, в искрящихся бокалах пенится и шипит шампанское. Только Северному нельзя даже пригубить, даже это легкое вино.
-Аркадий, может тебе салата положить? – поинтересовалось Елена Раменская.
-Спасибо, Лен, одну ложечку, – ответил Северный, закурив сигарету и загрустив. Прошло пару минут, по телевизору перед «Голубым огоньком» куранты часов стали отбивать обратный отчет уходящего тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Все подняли наполненные бокалы с шампанским.
-Ребята, я хочу пожелать вам в этом наступающем году счастья и успехов, больше улыбок, крепчайшего здоровья и всего самого наилучшего, – начал Аркадий поздравлять своих друзей с улыбкой на лице, когда часы только начали отбивать время уходящего года. – И пусть я не могу с вами сегодня выпить в этот торжественный вечер, но я все равно с вами. И вот что я хочу пожелать, еще в этом году. Пусть он будет лучше, чем все остальные годы. Счастья вам, и добра!
-Спасибо тебе, Аркаша, пусть и у тебя в этом году все сложится в жизни, – сказали ему в один голос его друзья. Через несколько минут Аркадий вышел на кухню, и снова закурил сигарету, за ним последовал Володя. Он видел, что Северный чем-то расстроен. Раменский стал рядом с ним, и тоже закурил сигарету.
-Аркаш, а почему ты ушел из зала, ты же знаешь, что у нас можно курить, где угодно? – поинтересовался у него Владимир.
-Володь…, да я вот думаю…, – начал со вздохом Аркадий. – Разрешит ли мне Валя увидится в эти новогодние праздники с дочерью?
-Ты хочешь, увидится с ней сегодня?! – удивленно посмотрел на Северного Раменский.
-Ну, может завтра. Я очень хотел бы ее куда-нибудь сводить. Как ты думаешь, разрешит она мне или нет? Стоит мне идти звонить?! – взволнованным голосом спросил Северный у Владимира.
-Аркаш, ну, конечно, иди звони, че она тебе не разрешит? Ты же теперь не пьешь! Конечно, разрешит, – ответил ему Раменский. После этих слов Владимира, Аркадий быстро докурил сигарету, и пошел в коридор одеваться. Накинул на себя пальто, и одев туфли Северный вышел из квартиры, и быстрым шагом выскочил из подъезда на улицу в ночь. С черного неба падал крупный белый снег, ложась на землю белым, пушистым одеялом. Во дворе было совсем темно, и лишь небольшой фонарь освещал улицу. Аркадий дошел до ближайшей телефонной будки. Войдя внутрь, он взял телефонную трубку, опустил жетон, и стал набирать телефонный номер своей бывшей жены. Северный поднес трубку к уху и стал ждать, когда ему ответят.
-Алло, я вас слушаю, – раздался голос Валентины на том конце провода.
-Здравствуй, Валя, это Аркадий, – произнес Северный с волнением в голосе.
-Здравствуй, Аркадий, – ответила ему Валентина, конечно же, она узнала голос своего бывшего мужа, такой знакомый.
-С новым годом тебя, Валя. Счастья, здоровья…, семейного благополучия, – Аркадий, конечно, с болью в сердце произнес последние слова, но он не мог этого не сказать. После этого, Северный нервно взглотнул, у него от волнения пересохло в горле. – И всего самого лучшего тебе и твоей семье в этом году.
-Спасибо, Аркадий я тебе тоже желаю в этом году счастья, – ответила Валентина, она тоже была взволнованна таким неожиданным звонком Аркадия.
-Валь, как Наташа? – спросил Аркадий, тихим голосом, потирая замерзшие пальцы рук.
-Хорошо, спасибо, что спрашиваешь, а у тебя как дела? – поинтересовалась Валентина.
-И у меня теперь все хорошо, я ведь теперь не пью, – произнес Северный, опуская глаза вниз, на несколько секунд наступила тишина.
-Аркадий…, я рада за тебя, – сказала Валентина, конечно же, ей хотелось, чтобы он произнес эти долгожданные слова, хотя бы пару лет назад, и тогда бы у них все получилось, но сейчас все было слишком поздно. Оба они это прекрасно понимали, что теперь ничего уже ни изменишь, у нее теперь другая семья, да и сам Аркадий уже стал иным, не тем, кем был, когда они только познакомились, да и даже когда разошлись. У него тоже теперь вроде бы в жизни все стало налаживаться. И он по-своему был счастлив.
-Валь, я что звоню…, – тут Северный на мгновение опять замолчал, ему было так сложно произнести эти, такие дорогие его сердцу слова. – Я могу поговорить с Наташей?
-Аркадий, уже поздно она уже спит, – ответила Валентина.
-Валь, а можно… я к вам приду…. Я хочу с ней увидеться? – с волнением в голосе произнес Северный.
-Аркадий…, я думаю, что не стоит. Ты себя будешь чувствовать здесь неловко…, да и я тоже… у меня теперь другая семья… он неправильно поймет твой визит, – сказала Валентина.
-А завтра, я смогу с ней увидится? – спросил Аркадий, достав из пачки сигарету и взяв ее в рот. – Прошу тебя приведи ее…, давай встретимся в парке… я так хочу сводить Наташеньку куда-нибудь на елку, – порывшись в кармане свободной рукой, он достал коробок спичек, чиркнув одной из них, Северный закурил.
-Аркадий…, завтра я думаю, что не получится, мы собирались погулять всей семьей, ты меня извини, но мне нужно вернуться за стол к гостям, – ответила Валентина, повесив трубку. Северный тяжело вздохнул, выпустив сигаретный дым изо рта, и тоже повесив трубку, вышел из телефонной будки. Несколько минут постоял в одиночестве посреди улицы, куря сигарету. Снег с черного неба падал ему на плечи, искрясь в тусклом свете фонаря. Снежинки попадали Аркадию на ресницы и тут же таяли. Мимо него проносились смеющиеся пары, которые о чем-то весело щебетами, как весенние ласточки, держа друг друга за руки. Северный кинул взгляд на одну из них, поджал губы, просил окурок в снег, и тяжело вздохнув, медленно поплелся обратно к Раменским домой. Аркадий войдя в квартиру, снял с себя верхнюю одежду, повесил ее в коридоре. Немного постоял в одиночестве в темноте, затем снова вернулся в зал, где сидели развеселившиеся гости. Тихо, почти незаметно, Северный сел за стол.
-Аркаша, где ты ходишь, все уже давно остыло?! – с удивлением спросила у него с улыбкой Елена Раменская. Она посмотрела на него, и тут же изменилась в лице, увидев расстроенный взгляд Северного. – Что с тобой? Почему ты такой печальный?
-Аркаш, что не разрешила? – спросил с волнением подвыпивший Владимир.
-Пока, нет…, ну я позже позвоню, – ответил Северный с грустью в голосе. Всем было весело, а ему было не до праздника. Спустя полчаса, Аркадий снова оделся и вышел на улицу, чтобы позвонить бывшей жене, но в этот раз она не стала с ним разговаривать. Аркадий мы же уже объяснились! -  только и сказала Валентина. Аркадий расстроенный и потерянный звонил всю ночь, под конец никто уже не брал трубку. Ближе к утру, Северный вернулся опять к Раменским, усталый и неудовлетворенный сел за стол.
-Ну, почему она мне не разрешила увидеться с Наташей…?! – начал твердить себе под нос Аркадий.
-Аркаш, да не переживай ты так, ну может у них какие-то дела, – старались успокоить и ободрить его друзья. Но как бы его не поддерживали, Северный все равно очень сильно переживал. Под утро Аркадий лег спать, но так и не смог уснуть, его мучили мысли и дума о прошедшей новогодние ночи, о прошлых годах своей жизни. Которые Северный видел как в испорченной киноленте, они беспрерывно по кругу мелькали перед глазами, всплывая в голове. И о будущем, конечно, Аркадий тоже задумывался, что с ним будет дальше. Все-таки ближе к девяти часам утра, он закрыл на мгновение глаза, и отключился. После этой новогодней ночи, Северный еще пару дней пробыл у Раменских, а потом в один прекрасный день собрал свои вещи, и пошел на станцию, купил билет на поезд до Одессы, сел в него и уехал из Ленинграда.


Глава 28

Поездка в город Нарву, концерты с ансамблем «ХИМИК»

 Ближе к вечеру Аркадий прибыл в Одессу. Сойдя с поезда, он вышел на платформу. Уже зажглись фонари, а с темного неба падал мелкий снег на пальто и шляпу Северному. Аркадий закурил сигарету, и взяв в руки чемодан с вещами, за спину повесил на плечо зачехленную гитару. Немного постояв на месте куря сигарету, через пару минут Северный тронулся в путь, и на этот раз он не пошел, как обычно к Владиславу Коцишевскому. Мысли у него были только обо одном человеке, живущем в этом городе, это о Зине, которая как надеялся Аркадий ждала его. Он не стал ей звонить, ему хотелось сделать для нее сюрприз. По пути к ней он зашел в цветочный магазин, купив там букет ярко алых роз, затем Северный направился в кондитерскую, там он взял самый лучший торт. Так же Аркадий забежал в винный магазин, купив для своей любимой девушки бутылку шампанского. И со всеми этими подарками на «крыльях любви» Северный быстрым шагом поспешил к своей возлюбленной. Через двадцать минут Аркадий был уже у дома, где жила Зинаида, он вошел в подъезд, поднялся по лестнице и позвонил в квартиру № 3. Через минуту дверь ему открыла Зина.
-О! Аркаша! – воскликнула она, кинувшись ему на шею с поцелуями. От такой радостной встречи лицо Аркадия расплылось в радостной улыбке.
-Привет, – сказал он полушепотом, целуя Зину в губы.
-Аркаш, а почему ты не позвонил, не сказал, что приедешь сегодня? – спросила у него девушка с улыбкой на лице.
-Я хотел, сделать для тебя сюрприз, я надеюсь, он удался? – поинтересовался Аркадий с улыбкой, заходя в квартиру, и вручив Зине цветы. – Это тебе любимая!
-Конечно, удался, – сказала она смотря на Северного радостными глазами, взяв в руки букет, и поднеся цветы к лицу. – Какой запах, спасибо Аркаша. Северный поставил чемодан с вещами на пол, а гитару поставил рядом, на полированную тумбочку он поставил коробку с тортом, а рядом на кружевную, вязаную салфетку, бутылку шампанского. Аркадий снял с себя шляпу и пальто, повесив их на вешалку возле двери, за тем он разулся, пока Зина бегала на кухню за вазой для цветов. Тут Северный бросил взгляд на висевшее рядом с верхней одеждой женское пальто, но он не принадлежало хозяйке этой квартиры. Аркадий надел домашние тапочки, что стояли в углу и прошел на кухню.
-Зин, я смотрю у тебя гости? – тихим голосом спросил у нее Северный. – Там на вешалке я заметил женское пальто.
-Это моей старшей сестры Лили. Она сейчас сидит в зале, телевизор смотрит, я тебя с ней познакомлю, – сказала с улыбкой Зина, обрезая у цветов стебли и ставя их в вазу с водой. – Пойдем, – после этих слов они вместе проследовали в зал, где действительно на диване сидела девушка, интересной внешности. Она даже чем-то была похожа на Зину, тоже темноволосая, с пышными округлостями, правда выше ростом, и лицо у нее было не таким красивым.
-Зин, где ты ходишь, я тут вспомнила один случай из своей жизни, и как раз хотела тебе рассказать, – начала девушка, обернувшись в сторону сестры, вошедшей с хрустальной вазой, в котором находился огромный букет алых роз. За Зиной в комнату вошел Аркадий.
-Добрый вечер, – произнес он, приблизившись к дивану, где сидела девушка.
-Какие изменения произошли за эти несколько минут! – воскликнула Лиля, посмотрев на здоровенный букет цветов. – А мне мужики, никогда столько цветов не дарили, – с завистью в голосе сказала она.
-Да, ты просто не с теми знакомишься, – с улыбкой ответила ей Зина, ставя вазу с цветами на журнальный столик, стоявший напротив дивана.
-А ты с теми знакомишься? Я-то вижу, что тебе с твоим молодым человеком очень повезло, представь мне его? – попросила она у сестры.
-Да, я знакомлюсь с теми, – ответила с ехидной улыбкой Зина. - Лиля знакомься это Аркадий Северный, помнишь, я тебе о нем рассказывала на днях, вот он приехал сюда ко мне из Ленинграда, – сказала она, присаживаясь на диван. Аркадий подошел к Лиле, взяв девушку за руку, легонько пожав ее:
-Мне очень приятно с вами познакомиться, Аркаша. Жаль, я не знал, что Зина не одна, иначе бы я купил бы цветы и вам, – сказал Северный, присаживаясь рядом со своей возлюбленной. – Ну, ничего я купил торт и бутылку шампанского, так что угощайтесь.
-Значит это и есть Аркадий Северный?! – с удивлением спросила Лиля у сестры. – А я его представляла немного иначе.
-Ну, когда я слушала его песни, я тоже думала, что у него другая внешность, но в жизни Аркадий оказался даже лучше, чем на фотографиях, что я видела у Владика, – ответила с улыбкой Зина, от ее слов у Северного на лице появилась довольная улыбка.
-Да, моя сестра поклонница вашего таланта, я тоже слышала ваши песни, ну как-то не придавала особого значения вашему творчеству, – сказала Лиля.
-Ну, ничего сегодня вы можете услышать мои песни уже не на записи, а живьем, у меня есть с собой гитара, – сказал Аркадий, и поднявшись с дивана, вышел в коридор за гитарой, тут же за ним последовала Зина, она пошла на кухню, чтобы приготовить чай. Через минуту Северный вернулся в зал уже с гитарой, присел на диван, и после нескольких слов сказанных Лиле, предложил спеть для нее пару своих романсов. Пока Аркадий пел песни под гитару, Зина вернулась с подносом, на котором стояло три чашки с чаем, а в центре на тарелке был порезан торт. Поставив поднос на стол, девушка села рядом с Северным на диван и после недолгого разговора они стали пить чай.
 Вечер прошел очень весело, под бутылочку шампанского, которую Аркадий купил специально для дам и под его анекдоты, время прошло незаметно. Ближе к девяти часам Лиля собрала свои вещи и покинула дом сестры, а Зина и Аркадием остались вдвоем наедине, о чем они так мечтали. Огонь желаний полностью поглотил их. Обуздав дикую страсть своих мирских желаний и насладившись ими сполна, усталые, но счастливые они лежали в постели, укрывшись белой простыней. Северный, закурив сигарету, повернулся лицом к Зине. Опершись на локоть и проведя нежным движением пальцев своей руки по ее лицу, Аркадий начал разговор, который волновал его еще в Ленинграде: 
-Зин….
-Что, Аркаш? – спросила она, посмотрев ему в глаза.
-Я тебя люблю, – сказал Северный с легкой улыбкой на лице, теребя и гладя своей рукой ее волосы.
-Я тоже люблю тебя, – ответила Зина, целуя его в губы.
-Знаешь мы с тобой взрослые люди, и я человек прямой. Я хочу спросить тебя, ты бы не хотела выйти за меня замуж? – поинтересовался Аркадий.
-Да, ты правда очень быстрый и прямой, мы с тобой знакомы совсем недавно, а ты уже хочешь на мне жениться, – протянула Зина с улыбкой. – Хотя предложение очень заманчивое стать супругой Аркадия Северного. Ну, я как приличная девушка немного должна поломаться…, – тут она замолчала, с загадочной улыбкой на лице уставив взгляд в потолок, а Аркадий замер в ожидании ее ответа. – Физически мы с тобой подходим, вместе нам с тобой хорошо, поэтому я согласна, – сказала девушка, повернувшись к Северному лицом.
-Ты замечательная, – произнес Аркадий, целуя Зину в губы. – И я еще вот хочу, что у тебя спросить, ты уладила свои дела здесь в Одессе?
-Уладила, – ответила девушка.
-Просто когда в следующий раз я поеду в Ленинград я хотел бы взять тебя с собой и познакомить со своими друзьями. Ты поедешь со мной? – поинтересовался Аркадий.
-Конечно, поеду, хоть в Ленинград, хоть в Москву, куда угодно поеду, – ответила с улыбкой Зина. После этих слов они снова предались плотским утехам, уснуть им удалось только под утро. Неделю Аркадий провел вместе с Зиной. Вместе они радовались и наслаждались жизнью, вкушая в полной мере все ее прелести. Северный не жалел денег на свою возлюбленную, одевая ее как куклу, водил по дорогим рестораном, и Зине это нравилось, за что она платила ему своей любовью.
 Не смотря на то, что теперь у Аркадия была в Одессе любовь, но он не забыл и про Владислава Коцишевского. К нему Северный пришел в один из дней с гитарой, и оказалось как раз кстати. Владик написал новые тексты песен, и в этот день к нему пришли его друзья и несколько из них были коллекционеры, и Коцишевский вместе с Северным решили сделать домашний концерт в две гитары. Настроив аппаратуру, сев на стулья перед микрофонами они начали свой новый концерт. В основном на этой записи прозвучали песни на стихи Владислава, да он и сам не прочь спеть под гитару свои произведения. В этом домашнем концерте Аркадий, конечно же, не забывает посвятить песню своей любимой женщине, которая вскоре станет его женой.

«Здесь я в Одессе познакомился с чудесной девушкой Зиной. Эту песню я посвящаю ей, называется «Танго вечер», – с улыбкой на лице, перебирая пальцами струны гитары, ближе к концу концерта, Северный поет именно для нее, которая сейчас для него является тем лучиком света, который все время ускользал из его жизни.

Глаз твоих всегдашняя усталость,
Вся переливается в меня,
Жаль, что даже пепла не осталось }х2
От былого яркого огня.

НЕТ В ОБЪЯТЬЯХ прежней пылкой страсти!
Как в привычке нету новизны,
И не в нашей, дорогая власти }х2
Возвратить волшебный миг весны.

Ну, когда уходишь ты куда-то,
Вдруг меня охватывает грусть,
И как пес у двери виновато }х2
Жду, тебя боясь, что не дождусь.

Там за дверью стылая погода,
Шум толпы, случайная беда.
Полчаса мне кажется полгода, }х2
А часы мне кажутся года.

Ты пришла, и сразу стало легче,
Грусть слетела, как с цветов пыльца.
Утро вместе прожито и вечер }х2
Коротать нам вместе до конца.

Аркадий, когда исполнял эту песню, был счастлив, что ему так повезло, и он встретил Зину, пусть уже и поздно. Ведь она такая еще молодая, и у нее все впереди, а вот  Северного не смотря на его тридцать девять, жизнь потрепала и истерзала, так, что к этому возрасту, он уже был стар своей душой. Ему хотелось просто семейного уюта и покоя, и Аркадий искал его в своей последней надежде это в Зинаиде. Хотя он уже очень устал за те годы, что помотала безжалостно его жизнь. Из-за этого Северный очень переживал, ведь если бы он встретил ее, года на три раньше, то все было бы иначе, они просто бы отрывались в этой жизни, не взирая ни на что, а теперь Аркадий стал другим, и хоть он еще совсем и не старый, прежние силы стали покидать его. А сейчас у него ко всему прочему началась еще и глубокая депрессия. Для Северного данный период в его жизни большое испытание ведь ему нельзя совершенно спиртного, он даже не может с любимой девушкой выпить бокал шампанского. И все это его сильно коробит, и Аркадий начинает баловаться «куревом», чтобы хоть как-то расслабиться и уйти от своего нынешнего состояния. Которое его сейчас тяготит, а когда все кончится он не знает, что с ним будет дальше, и это тоже пугает Северного. Хотя не смотря на все мрачные мысли в сердце Аркадия живет надежда о том, что именно с Зиной он проживет остаток своих дней, что они состарятся вместе. Но он еще не знает, что это ему просто не было предназначено по судьбе. И что самый его любимый человек поступит с ним очень жестоко. А Северный так ей доверяет, как никому другому, и это его окончательно сломает, но это будет потом, а сейчас концерт подошел к концу, и Аркадий спешит домой к совей возлюбленной.
 Спустя пару дней после этой записи, из Ленинграда от Владимира Раменского Северному пришло письмо, в нем он поведал о своем горе, что у него в январе этого года умер отец. Аркадий, тут же пишет ему ответное письмо, говоря в нем, что через пару дней он приедет в Ленинграде, и будет с ним в этот тяжелый для него период.
 Спустя пару дней 26 января 1978 года, ранним зимним утром на поезде Одесса-Ленинград Аркадий вернулся в родной город Ленинград, и на этот раз он приехал сюда не один, а со своей гражданской женой Зиной. Сойдя с поезда, они взяли с собой свои вещи сели в такси, и поехали прямиком к Владимиру Раменскому, здесь они пробудут целую неделю. Аркадий и Зина вышли из такси и, поднялись к квартире Раменского. Дверь ему открыл на этот раз Владимир, прямо с порога после сухих слов приветствия сказанных друг другу, друзья горячо обнялись.
-Володя, держись, – сказал тихим голосом Аркадий, беря друга за плечи, смотря на него понимающим взглядом. – Я соболезную Володя, и как только я получил твое письмо, тут же примчался сюда.
-Спасибо, Аркаш, – сказал Раменский, впуская друга с его спутницей к себе в квартиру.
-Володь, помнишь, когда я был прошлый раз я рассказывал тебе о женщине, с которой я познакомился в Одессе. Я обещал ее привезти сюда, так познакомься - это моя жена Зина, – сказал Аркадий, представляя ее своему лучшему другу.
-Мне очень приятно, Володя, - сказал Раменский, пожимая руку маленькой женщине.
-Мне тоже очень приятно с вами познакомится, – ответила Зина. – Аркадий мне много о вас рассказывал. – В свою очередь Владимир познакомил девушку со своей супругой Еленой. Тут же между двумя женщинами завязался разговор, и Лена Раменская увела с собой Зину в свою комнату, мужчины же прошли в зал. Там расположившись на диване, Аркадий и Владимир стали рассказывать друг другу о случившихся с ними недавних событиях. 
-После смерти отца я очень много писал, – начал Володя, доставая тетрадку с текстами песен, и отдавая их Северному. – Вот, что у меня получилось, посмотри. Тихомиров говорит, что нужно сделать концерт и внести в него эти тексты, он говорит, что здесь очень много смысла. А ты как думаешь? – поинтересовался Раменский у Аркадия. Северный стал внимательно смотреть стихи, написанным другом. Он долго вдумчиво читал тексты песен для нового концерта, потом спустя несколько минут оторвался от них и ответил:
-Да, Володь, это действительно сильные вещи и по смыслу и по содержанию, я тоже согласен с Тихомировым, что они должны звучать вслух, а не пылиться где-то в столе, – сказал Аркадий, и достал из пачки сигарету, похожею на самокрутку и закурил ее.
-Аркаш, я смотрю, ты очень сильно изменился за эти полмесяца, – произнес Раменский, внимательно посмотрев на друга. Действительно Северный за это время, с их последней встречи, очень сильно выхудал до такой степени, что внешне стал напоминать узника концентрационного лагеря, или человека, который неизлечимо болен. На его лице не было не единой жировой прослойки, только кожа, через которую просвечивались все жилы, на щеках появились глубокие впадины, а глаза стали просто громадными и ввалившимися. Нос у него стал тонким и заостренным. Даже темно-синей свитер в обтяжку просто весел на высохшем теле Аркадия, и джинсы просто болтались на нем. Хотя был и плюс в этой нездоровой худобе, Северный стал теперь выглядеть, гораздо моложе, чем раньше. Теперь он внешне напоминал те фотографии, которые были сделаны десять лет назад.
-А что во мне изменилось?! – с удивлением спросил Аркадий Владимира, облокотившись о спинку дивана одной рукой.
-Ты очень сильно похудел, у тебя все со здоровьем в порядке?! Ты у врача не наблюдался?! – с ужасом спросил у него Раменский.
-Володь, да со здоровьем все нормально, правда депрессивное состояние бывает порой, но…. Я как-то с этим научился справляться, – сказал Аркадий, затянувшись сигаретой. – А похудел я из-за того, что не всегда успеваешь поесть. А если честно Зина такая темпераментная женщина, мы с ней день и ночь проводим в постели. А на это сам понимаешь…, нужно очень много сил, – с улыбкой ответил Северный.
-Да, я тебя понимаю, – сказал, успокоившись за друга Владимир.
-С ней я забываю обо всем на свете. А вообще если честно мы немного устали с дороги, и мне бы хотелось, если честно, сегодня отдохнуть. Well, – произнес Аркадий. 
-Конечно, Аркаш отдыхай, – ответил Раменский, и действительно этот вечер они провели в воспоминаниях. Северный рассказал Володе и Лене, как он познакомился с Зинаидой. В свою очередь Володя рассказал ему последние новости, которые произошли в его отсутствие, и как-то невзначай завел разговор о городе Нарва. Аркадий, конечно, не совсем понял, к чему Владимир завел этот разговор, но ему все равно было интересно послушать. Так они просидели до поздней ночи в мирных беседах, а потом Раменские пошли в свою комнату, оставив Аркадия с Зиной одних в зале, где Северный раньше ночевал один. Аркадий разложил диван, выключил свет, и они легли в постель, укрывшись шерстяным пледом. Северный стал нежно целовать Зину, и после этих страстных поцелуев они занялись любовью. Только в этом доме Северному никто не мешал жить полноценной жизнью, не стесняя его как личность. Ведь у Аркадия не было своего угла, а ведь он был интересным, здоровым мужчиной в самом расцвете сил, и только в эту квартиру он мог привести женщину, и насладиться вместе с ней плотскими утехами, и никто ему слова никогда не сказал против. Владимир и Елена прекрасно понимали положение Северного, что ему больше идти некуда, в остальных домах, где Аркадию приходилось жить все было под запретом, и если он начинал нервничать из-за чего-то или куролесить по пьянке, его просто напросто выгоняли.
 На следующее утро после завтрака Аркадий вместе с Зиной поехали домой к Дмитрию и Софье Калятиным. Северному очень хотелось показать Софьи Григорьевне, да и Диме, с какой красавицей он познакомился. В душе Аркадий хотел им доказать, что: «Вот я теперь какой, не пью, и у меня все хорошо, и жизнь у меня налаживается. Что я не пропал, как бы меня не била судьба», – Северному очень хотелось, чтобы за него порадовались близкие ему друзья, что он счастлив, что у него все хорошо. И в каком-то смысле Аркадий хотел сказать Софье Григорьевне, привести и показать ей Зину: «Что, мол зря ты мне отказала тогда. Видишь, а я вот исправился, и теперь я не один, возле меня такая красивая женщина»,-  Северный с Зиной зашли в подъезд, и поднявшись по лестнице Аркадий в позвонил в квартиру Калятиных.
-Зин, вот здесь живут замечательные люди, они тебе очень  понравятся, – сказал Северный своей спутнице.
-Они тоже твои друзья? – поинтересовалась Зина, внимательно посмотрев на Аркадия.
-Да, это очень хорошие люди, – ответил с улыбкой Северный. Тут дверь открылась и на порог вышла Софья Калятина. При виде Аркадия она обалдела. Софья Григорьевна была в ужасе, когда она увидела в каком состоянии он находился, живой скелет, пальто на нем просто висело, как на вешалке.
-Софа, здравствуй, – начал Аркадий с улыбкой на лице.
-Здравствуй, Аркаша, – сказала Софья Калятина, не отводя от него удивленных глаз, она даже не сразу заметила Зину, настолько ее ужаснул внешний вид Северного.
-Софа познакомься, это моя жена Зина, – произнес Аркадий, подвигая маленькую женщину вперед.
-Здравствуйте, – сказала Зина, внимательно посмотрев на Софью Григорьевну.
-Здравствуйте, – ответила сухо Софья Калятина.
-Зина, познакомься, это Софа Григорьевна очень хорошая, и справедливая женщина, – представил Северный своей спутнице Калятину. – Можно мы пройдем в дом? – поинтересовался у нее Аркадий.
-Конечно, заходите, – сказала Софья, впуская Северного с его девушкой в квартиру. Калятина была страшно недовольна, но виду не подала. Аркадий снял шляпу и повесил ее у входа, потом помог снять Зине пальто и повесил его на вешалку, затем разделся сам.
-А Дима дома? – спросил Северный у Калятиной, снимая с себя туфли.
-Нет, он сейчас в командировке, будет, через неделю, – ответила Софья Григорьевна.
-Жаль, я хотел с ним увидится, – ответил с досадой Аркадий, поднимаясь с корточек.
-А ты сам-то надолго в Ленинграде? - поинтересовалась Софья Калятина.
-Да нет, я здесь не надолго. Побуду какое-то время. Мы концерт будем писать у Володи Раменского, а потом мы сразу уедим, – ответил Северный, после этих слов, он вместе с Зиной прошли на кухню. Софья Григорьевна напоила их чаем.
-А чем вы занимаетесь, где работаете? – спросила Калятина у Зины.
-Я торгую золотом, – ответила девушка. Софья Григорьевна ей, конечно, не поверила: «Аферистка какая-то», – подумала про себя Калятина. Ну, как там бы не думала Софья, Аркадий был счастлив, и он не видел больше ничего, кроме своего счастья. Северный вообще был таким человеком, что чаще всего думал о людях лучше, чем они были на самом деле. И в Зине он увидел женщину с которой можно создать семью и прожить всю жизнь до старости, хотя на самом деле все было совсем иначе. Но он был влюблен в нее, и ему больше ничего не надо было. После общения с Софьей Григорьевной Аркадий вместе с Зиной вернулись опять в квартиру к Раменским, а перед уходом Северный просил Калятину передать Дмитрию, что он его пригласил на запись будущего концерта.
 Когда Аркадий с Зиной приехали домой к Володе, то в доме у Раменского они застали Владимира Тихомирова. Северный представил ему свою спутницу как свою супругу. У Тихомирова в голове тут же возникла потрясающая мысль. Он тут же завел разговор, но не о подготовке к концерту, как предполагал Аркадий, а о городе Нарва.
-Володь я что-то тебя не пойму?! – удивленно, спросил у него Северный. – Ты вроде бы хотел сделать концерт, а тут вдруг ты таки начинаешь разговор совсем о другом?
-Да, Аркаш, концерт будет. Все будет. Мы хотим сделать этот концерт…, – тут Тихомиров немного наклонился к Северному, и сказал ему более тихим голосом. – Ну, в общем этот концерт будет для воров, ну это потом. Я смотрю, ты приехал с такой очаровательной женщиной. Мы тут с Володей подумали, и хотим задать тебе один вопрос, а точнее сделать предложение?
-Какое предложение? – полюбопытствовал Аркадий, закурив сигарету, и откинувшись на спинку стула.
-Ты не хотел бы вместе с нами и с твоей супругой съездить на 147 километр на запад Ленинграда в город Нарву. Это очень красивый город, пусть это будет для вас что-то навроде медового месяца. Уж поверь мне, если ты согласишься, то останешься доволен, – ответил Тихомиров с хитрой улыбкой на лице, закурив сигарету. – Ну, что ты на это скажешь?
-Володя ты таки меня спрашиваешь, шо я на это тебе скажу? Но таки это все очень интересно, и я согласен, – ответил ему с улыбкой Аркадий. Ну, раз согласие есть, то можно ехать. Тем более как раз Владимир Раменский и Владимир Тихомиров через пару дней собирались ехать в Эстонию, где они занимались обивкой дверей, и этот бизнес приносил им приличные деньги. А Аркадия только из-за того, чтобы показать ему этот чудесный город, ведь сам бы он туда не поехал, и друзья решили сделать для него своего рода такой вот подарок, как поездку в Прибалтику.
 Через пару дней в первых числа февраля Аркадий вместе с Зиной приезжают в город Нарву, и их сопровождают два Владимира и их друг и коллега по работе Лев Красовский. Который доставил всю компанию на своих «Жигулях» в Советскую Эстонию. Володя Раменский и Тихомиров со своим другом Львом едут по объектам на работу, а Аркадий с Зиной тем временем заселяются в гостинице «Нарва», которое находится над «Старым кафе». Здесь они проведут неделю, своего медового месяца.
 Разобрав свои вещи, Северный подошел к окну, отодвинув рукой красную штору, свисавшую до пола, устремив свой взгляд вдаль простилавшегося города. Это было потрясающее место, несравнимое ни с туманным Ленинградом, ни с Киевом, ни с солнечной Одессой. Здесь все было по-другому, казалось, что Советский Союз где-то совсем далеко. Этот небольшой, но уютный город давал какой-то неимоверный полет души, и свободы. А для Северного это было очень важно. Он несколько минут смотрел на улицу. В дали его взору открылся потрясающий вид на старинный Замок Германа, а рядом с ним находилась Ивангородская крепость, внизу простилалась замерзшая река Нарва. Здесь все было другим, чем где либо в другом городе, где был Северный, он как будто в одночасье очутился в сказке, только наяву. Настолько этот город был прекрасен. Чувствовался запад, и его культура, то, что так не хватало советскому гражданину. Красивые уютные дома, с простыми строениями с четырех угольными башенками наверху, эти чистенькие улочки, аккуратно убранные от снега.
-Зин, иди сюда, посмотри какой отсюда вид, – сказал Аркадий, обернувшись в сторону своей жены. Она подошла к нему, Северный обнял ее обеими руками за талию и прижал к себе, его губы коснулись ее волос. – Смотри как тут красиво, – тихо прошептал он.
-Да, здесь действительно все не так, как у нас в Одессе! – сказал Зина, восторженным голосом, обернувшись к Аркадию, и смотря на него с довольной улыбкой. У нее искрились глаза от изумления и восхищения. Вот он запрещенный запад!
-Здесь, Володя говорил, внизу есть хорошее кафе, может сходим пообедаем? – поинтересовался Аркадий, смотря Зине пристально в глаза.
-Хорошо, пойдем сходим, – согласилась она, и они вышил из номера пройдя по коридору спустились вниз на первый этаж. Сели за свободный столик, официант паре принес меню. И даже блюда здесь были не такие, что подавали в обычных советских ресторанах, все было приготовлено на европейский манер.
-Извините, но мы в вашем городе впервые и не знаем, что лучше выбрать? – сказал Аркадий, растерянно посмотрев на списки блюд. – Может быть вы нам предложите, что-нибудь на свой вкус? – спросил Северный подняв глаза на официанта.
-Я вам посоветую вот это блюда, – сказал тот, указал пальцем в меню. – Поверьте очень вкусно, – с улыбкой сказал официант.
-Хорошо, тогда пожалуйста две порции, – ответил Аркадий, откладывая меню в сторону.
-Я что вы будите пить? Принести вам карту вин? – поинтересовался официант.
-Ну, если только для моей жены что-нибудь легкое, а мне минералку, – ответил Аркадий. Официант записал заказ и тут же удалился, оставил пару наедине, за это время они успели поговорить, поделившись сложившимися впечатлениями. А через десять-пятнадцать минут Аркадий с Зиной смогли пообедать, и остались довольны, приготовленными для них блюдами. После обеда они вновь вернулись к себе в двухместный номер, чистый и очень уютный, где и провели весь день, а вечером к ним пришли двое Владимиров, и все вместе спустились в «Старое кафе». К вечеру в нем собрались музыканты, заиграла живая музыка.
-Вот бы здесь спеть, – смотря на музыкантов, протянул Аркадий.
-Аркаш, споешь обязательно, споешь, – с улыбкой успокоил его Тихомиров. – Я тебя сейчас познакомлю с их руководителем, – после этих слов Владимир встал из-за стола и пошел в сторону сцены, через минуту он привел с собой мужчину лет пятидесяти. Подвел его к Северному. – вот Аркадий, познакомься это руководитель ансамбля, что щас на сцене, Николай Лысиков.
-Мне очень приятно, с вам познакомиться, – сказал Аркадий, с улыбкой поднявшись с места и пожав руку мужчине.
-Николай, знакомтесь это - Аркадий Северный, он потрясающий певец. Помните, я как-то вам рассказывал о нем, – продолжал Тихомиров.
-Мне тоже приятно с вами Аркадий познакомиться, – сказал с улыбкой Лысиков, пожав руку Северному. – Мне Володя очень много рассказывал о вас, и я даже слышал несколько ваших вещей, и знаете, был поражен, как вы поете.
-Мне приятно, что вам понравилось, – ответил с улыбкой Аркадий, садясь на свое место.
-Николай, Аркадию очень понравились ваши музыканты, и он хотел бы спеть вместе с ними, это возможно? – поинтересовался Владимир.
-Ну, почему же нет, – сказал с улыбкой Лысиков. – Пойдемте, Аркадий я вас познакомлю с моими ребятами, – после этих слов увел Северного с собой и во время антракта он представил певца своим музыкантам. Так Аркадий в первый же вечер познакомился с ансамблем из «Старого кафе», а уже на следующий вечер выступал вместе с ними под шквальные овации и восторженно ревущех зале людей. Северный исполнял во время этого выступления песни, которые написал Владимир Раменский для предстоящего нового концерта. Аркадия просто закидали деньгами, а потом концерт плавно перешел из кафе в их номер, где Северный остановился с Зиной. И до поздней ночи он пел под гитару для восторженной публики. Эти непрерывные концерты продолжались целых два дня, и лишь на третий день пребывания Аркадия в городе Нарве, он вместе с Зиной отправился исследовать достопримечательности этого небольшого, но в тоже время такого необычного города. Уютные и чистые улочки, запорошенные снегом, эти необычные эстонские домики, непохожие на те, что приходилось видеть Северному в других городах. Было такое впечатление, что Аркадию действительно удалось вырваться на запад. Здесь было очень красиво, эти старинные монастыри и замки, эти конусообразные крыши домов с башенками, парки со своими достопримечательностями. Аркадий с Зиной просто гуляли по заснеженным улочкам Нарвы, наслаждаясь видами здешних красот. Потом они свернули и оказались на площади, где гуляло очень много людей, молодых пар и пар с детьми. Здесь народные умельцы из снега сделали потрясающей красоты замки, корабли, персонажей из разных сказок и многое другое. Прижимая к себе Зину, Аркадий с восторгом сказал ей:
-Посмотри, как здорово! – он рукой указывал девушке на ту, или иную композицию, сделанною из снега. Это было настолько здорово! Зимний солнечный, морозный день, эти снежные шедевры и двое любящих друг друга людей вместе в центре этих красот, что может быть лучше в жизни? Да пожалуй, ничего больше. После прогулки Аркадий вместе с Зиной вернулись обратно к себе в гостиницу. Они снова обедали в «Старом кафе». А вечером Северный вновь выступал там, вместе с местными музыкантами, так же он давал концерты у себя в номере. Так не заметно пролетела неделя, и наступила пора возвращаться обратно в родной Ленинград. Но перед своим отъездом, Аркадий обещал местным музыкантом и их руководителю, что обязательно приедет сюда еще раз. После этого, собрав свои вещи, вся компания на «Жигулях» вновь вернулась в Питер.
 Три февральские недели 1978 года Аркадий вместе со своей гражданской женой жили в свое удовольствие на квартире у Раменских, ходили в гости к друзьям и по ресторанам. Северный показывал достопримечательности Ленинграда Зине.
 Так незаметно наступила весна, и уже после первого марта на квартире Владимира Раменского собираются музыканты для записи нового концерта. Предварительно помещение, в котором должна была проходить запись, занавесили марлевой тканью, полностью по всему периметру. Марлевое полотно крепились к бордюрам на потолке, и спадало на пол. Таким нехитрым способом комнату звукоизолировали от посторонних звуков. Ведь Владимир Раменский жил на первом этаже, и рядом с его домом часто ходили трамваи. Тихомиров взял у приятеля магнитофон, на который должна была производиться запись концерта. Так же он привел с собой своих знакомых музыкантов вместе с певицей Марией Ивановой, с которыми они писали «Колоду карт». Спонсировать этот концерт взялись два брата Игорь и Евгений Кадниковы, питерские музыкальные коллекционеры. Им было просто интересно поучаствовать в записи концерта, и они согласились вложить в него свои деньги. Так же на эту запись был приглашен Валентин Мироновский радиоинженер из НИИ, хороший друг двух Владимиров, в качестве звукооператора. Именно у него вначале хотели писать этот концерт, но он их отговорил из-за того, что у него были плохие стены и ничего бы в итоге не получилось. Раменский подготовил тексты песен, которые они еще раз пересмотрели с Аркадием. Пока музыканты настраивали аппаратуру, в квартиру пришел еще один человек, который был приглашен на запись, это был Дмитрий Калятин. Он разделся в коридоре и прошел и в комнату, где на диване сидели Владимир Раменский, в центре Тихомиров на гитаре подбирал аккорды для предстоящий записи, рядом с ним сидел возле колонок худой до невозможности человек в синем свитере и джинсах. Они оживленно беседовали. Калятин подошел ближе к ним пожал руки двум Владимиром, и тут он встретился глазами с худым мужчиной.
-Здравствуй, Дима, - прозвучал знакомый голос Аркадия.
-Аркадий…, – протянул Калятин, с ужасом посмотрев на Северного. Он выхудал настолько, что его внешность теперь напоминала живой скелет обтянутой кожей. – Здравствуй, – ответил Дмитрий, пожав худую руку Аркадия.
-Ну, ладно ребят, начинаем концерт, – сказал Северный, поднимаясь с дивана, и беря в руки тексты песен. Он подошел к музыкантам со словами. – Значит так ребят, я думаю примерно будем играть так: та-та-да-та, та-да-да… и так далее. Well. Ре-минор.
-Хорошо, Аркадий, – ответил ему басист, беря в руки гитару, набрав риф, а Борис Циммер стал обрабатывать мелодичеки. Общую картину Северный задал, и музыканты начали играть, а Аркадий стал возле микрофона с текстами в одной руке и сигаретой в другой:

«Звонок из Ленинграда, застал меня в Одессе. На берегу Черного моря, где я весь был поглощен делами, чисто производственными. Но это было приглашение не на концерт от моих ленинградских друзей, а приглашение послушать новые песни и просмотреть их. Я решил приехать и посмотреть, мне правда, по блату зарядили цену небольшую в тридцать пять рублей за песню. Я немножечко подумал, а потом решил все же их купить. Так как песни мне понравились. Дело в том…, что я решил в этот раз ехать поездом. Схожу я с «Витебского» вокзала, немножечко помятый. Шо вы думаете?! Смотрю! Таки на перроне сидят четыре гаврика. На каких-то там ящичках и мешочках. Смотрю, они скидываются по юксовому, чтобы вмазать. Видят таки меня, и говорят: «послушай парень, шо ты таки вроде бы с Одессы едешь, давай с нами в долю». – Я говорю: «какой разговор может после восьми обысков. Конечно, можно». – Я уже не пью, но в доле всегда. Разговорились, оказывается, ребята свалили с химии, да еще с какой! Двое со строя, двое с Ухты. Поговорили за рюмкой чая. Они говорят: «А мы играем немножечко на гитаре». – Я говорю: «что вы говорите?! Подержите мой арбуз». – Поговорили, оказывается, действительно шо-то играют. А ребята оказываются крутые! У них под боком оказалась своя тачка. Они уговорили, закинули меня в эту тачку, и увезли меня на другую химию, что под Нарвой «Фосфорит»! И там мы, сидя на завалинке, решили сразу же спеть эти песни. Эти песни, и наш скромный концэрт я посвящаю двум Владимирам! Владимиру Раменскому и Владимиру Тихомирову. Одно имя вам хорошо известно, а другое будет скоро так же всем известно. Песни новые, но на некоторые старые мотивы, есть совершенно новые песни. И так мы начинаем, наш НОВЫЙ КОНЦЭРТ!», – после этого вступления, полное импровизаций Аркадий начинает с новой песни «Концерты новые», собственно это название дадут в дальнейшем и первому концерту с ансамблем «Химик». А следующая музыкальная композиция посвящается уже Раменскому, для которой он написал новый текст.

«На любимую мелодию Владимира Раменского новые слова».

ЯМЩИК!!! НЕ ГОНИ ЛОШАДЕЙ!!!
НЕ БУДУ Я ПЕТЬ ПРО ЛЮБОВЬ!!!
ОТ ГОРЬКОЙ СУДЬБИНЫ МОЕЙ!!!!!
Застынет горячая кровь!!!

Свобода, прощаясь с тобой!!!
ПОЮ ЭТОТ ГРУСНЫЙ МОТИВ!!!
Я еду с пустою душой!!!
Постой же, ямщик, не спеши!!!

Ямщик, не гони лошадей,
Я знаю, куда ты везешь
Теперь от судьбы не уйдешь!!!
Не будет уж солнечных дней.

ОСТАЛАСЬ ВСЯ ЖИЗНЬ ПОЗАДИ!!!
КОНВОЙ СКОРО ВСТРЕТИТ МЕНЯ!!!
НУ, СТОЙ ЖЕ, ЯМЩИК, ПОГОДИ!!!
Дожить дай остаток хоть дня…!!!

Для Владимира песня в исполнении его друга была еще дороже и ближе, потому что, Аркадий вкладывал в нее свою душу, и переживал так, будто ему и самому пришлось все это пережить, а с каким артистизмом он преподносил эту музыкальную композицию. А следующая вещь серьезно-шуточная песенка уже была до боли близка самому Северному.

«Вы знаете ребята! – начинает Аркадий с веселой улыбкой на лице, ведь истинная мудрость всегда преподносится играючи. Так же и здесь, Северный не может без юмора и импровизации, и не забываемого одесского говора, который стал уже для него родным. – Я опять вспомнил свой город Ленинград. Как-то иду я таки по Лиговскому проспэкту. Правда, без Маньки. Шо вы думаете?! Есть у нас там такой пивной бар «Хмель». Ой! А зохен вэй! Товарищи бояре…! Выходят таки оттуда, кто бы вы думали…?! Два брата КАДНИКОВЫХ! Еще о них потому говорят, еще «Молочные». И напевали небольшую песенку которую они почему-то, переделывали и пели «Из полей доносится таки налей». Щас! Мы для них приделаем одну песенку в этом духе! Называется «Две гостиницы».

В разных мы гостиницах живем,
От тебя Нева за двести метров!
У меня Нарова под окном,
И с Невы бывают, дуют ветры.

Если твой на номер поглядеть,
У тебя не люкс, но что-то вроде
Унитаз и раковина есть,
И бывает ВРАЧ ТУДА ЗАХОДИТ!!!
ЛИШЬ СУДА ДОНОСИТСЯ ПЕЧАЛЬ!!!
ТОЛЬКО ЗДЕСЬ У ВАС В ДУШЕ ТРЕВОГА!!!
ЖИЗНИ ТУТ!!! СВОЕЙ ПОД ЧАС НЕ ЖАЛЬ!!!!!
НЕИЗВЕСТНО, КАК ПОЙДЕТ ДОРОГА!!!

Номер твой пока на четверых,
НО! по блату пятую подбросят.
В десять корпус весь уже затих,
Только лампы в номере не гасят.

Под тобою смертники живут,
В страхе ожидая каждой ночи
Ничего теперь они уже не ждут,
ДА И СУТКИ ИХ УЖЕ КОРОЧЕ…!!!

…Но а я живу теперь один,
Ванная, ковер и вид на реку
Будто иностранный гражданин,
Впрочем, как и надо человеку.

У тебя с питаньем благодать,
Подают тебе обед и ужин,
Только вот меню, ТАКУЮ МАТЬ!
ОТ НЕГО И ТУАЛЕТ НЕ НУЖЕН…!!!

В этой песне Аркадий вместе с музыкантами и Владимиром отрываются по полной, протягивая советские дурбольницы, где Северному пришлось побывать неоднократно из-за его пагубной страсти к спиртному. Аркадий здесь будто проживает жизни двух человек сразу в одной, он уже в городе Нарва, и здесь все по высшему классу, в другой параллельно, он еще до сих пор в одной из больниц. Где человек никому не нужен, даже самому себе, ведь он прекрасно понимает, что это только небольшая отсрочка от неминуемого конца, а дальше действительно, что будет, никто не знает. Да и сам Аркадий это прекрасно понимает, ну как бы там ни было, он пытается идти по жизни с улыбкой.

«И все знают, что… у Володи Раменского папа был… известный профэссор глазник. И вот когда папы не стало. Он написал песню, которую назвал «Осень Петербурга», – Аркадий понимает, как тяжело для Владимира вспоминать об этом, ведь рана на душе у друга еще такая свежая, ну что поделаешь, ведь он так хотел, чтобы эти события остались на память ему от Северного об его отце.

Петербурга зеркальные стекла!
Моет мелкий порывистый дождь,
Вся Россия слезами промокла }х2
И отсюда бежит кто-то прочь.   

Променял кто-то русскую землю
На каштаны парижских полей!
Петербург под дождем будто дремлет, }х2
Но а дождь, все сильней и сильней.

Дождь смывает кровавые пятна,
Что оставлены нынешним днем
Жизнь стала теперь непонятной, }х2
И не ясно, куда мы идем.

Во дворцах сотворенных Расстрели,
Можно видеть казармы солдат
Этим летом и птицы не пели, }х2
Будто время промчалась назад.

И опять песня не смотря на то, что Владимиру уже говорили соответствующие органы, чтобы он не писал белогвардейские песни, он продолжает писать про эмигрантов и о прошедшей революции семнадцатого года, но для него это действительно непонятно, ведь Раменский из дворянской семьи, а тут советская власть, которую он уж никак не хотел принимать, а Аркадий его в этом поддерживал. Хотя стихи очень красивые, умные и жизненные.

А статуи из летнего сада,
Словно пьяные всюду лежат,
И чугунная смята ограда,  }х2
Страшно бросить на все это взгляд.

Петербург словно с пьянки, побитый!
Спит кошмарным измученным сном,
Но страницы историй открыты }х2
И грядущее видится в нем….

Но не смотря на весь ужас случившийся в родной стране, Раменский пишет, о том, что не смотря и на что, он все равно даже в таких условиях согласен жить, лишь бы только на Родине, ведь ближе человеку ничего нет, кроме матери и отца и родной земли.

Цены снизили опять,
Ой-ой-ой!
Люди мчаться покупать,
Ой-ой-ой!
Холодильников по пять
Да машин стиральных взять,
Дяди, тещи и жене.
И НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ МНЕ!
Уценили сапоги,
Ой-ой-ой!
Продавщица помоги,
Ай-ай-ай!
Мне не лезет скороход,
Вот уж не было забот,
Но придется все ж купить,
А НЕ ЗНАЮ, КАК ХОДИТЬ?!
Я пошел за «Каберне»,
Ой-ой-ой!
Два с полтиной не по мне,
Ай-ай-ай!
Я им стены поливал,
А теперь впросак попал,
НО ПРИДЕТСЯ ВСЕ Ж КУПИТЬ,
ЧТО-ТО МНЕ ВЕДЬ НАДО ПТЬ!
Тетка села в «Жигули»,
Ай-ай-ай!
А бензин уж увели!
Ай-ай-ай!
Для жулья теперь резон,
По чужим машинам шмон,
НУ, ЗАЧЕМ ИМ В МАГАЗИН?!
ЕСЛИ МОЖНО СЛИТЬ БЕНЗИН!
Завтра кофе я напьюсь,
Ай-ай-ай!
Если может, протрезвлюсь,
Ай-ай-ай!
Забегу ка я в «Сайгон»,
Там полтинник стоит он,
Но зато теперь двойной,
Не разбавленный водой!
Я считаю, хватит петь,
Ай-ай-ай!
На себя бы поглядеть,
Может, снизят нас в цене?!
Вот тога лафа жене!
МОЖНО ДВУХ МУЖЕЙ ИМЕНЬ!
ОДНОГО КУДА БЫ ДЕТЬ…?!

Вот в такой вот шуточной песенке Аркадий вместе с Владимиром протягивают советскую жизнь, повседневные будни и праздники людей.

«Гостеприимной хозяйке городу Нарве, от Владимира Раменского и Володи Тихомирова, от меня. «Старому кафе», в который…, я наверное скоро таки приеду. Уже кое-что одел из одежды. Какие-то там ботинок черт его знает что? Оркестр, который скучает бэз меня и лично под руководством Николая Лысикова. Тут мне подсказывают, что мы уже где-то на подступах, – Аркадий поправил взмокшие волосы рукой, затянувшись сигаретой. Усталым, опьяненным от сигарет голосом он произносит вступление и посвящение к следующей композиции. – Щас я где-то в Иван-городе застрял, там меня ансамбль «Химик» задержал немножко. Примеряет мне ботинки. Не знаю, какого размера? Шандриков, так тот в лаптях ходил сорок пятого», – Северный еще пытается шутить, хотя уже очень устал к концу концерта и смотрит на всю собравшуюся публику затуманенными глазами.

СТАРЫЙ МОТИВ, ПЕСНЬ ИЗ КАФЕ!
ПОМНЮ ВСЕГДА И НЕ ЗАБУДУ!!!
Только слова будут не те,
И о любви я петь не буду.

НАРВА ВСЕГДА ВСТРЕТИТ МЕНЯ!
НЕ ОТТОЛКНЕТ, А ПРИЛАСКАЕТ!!!
Без Нарвы жить, жить без огня,
И только здесь сердце оттает.

Аркадий докурил сигарету, затушив окурок в пепельнице, пока шло музыкальное сопровождение, и вновь подошел к микрофону, тут же к нему подошла Зина, внимательно смотря на Северного. Он же свободной рукой нежно обнял ее за талию, а в другой руке держа текст, продолжил петь:

В Нарве моей сыпет метель,
Дуют ветра из ЛЕНИНГРАДА!!!
В «Старом кафе» много друзей,
Мне ж ничего больше не надо.

Я не пойму, где же мой дом?
Может быть здесь? Иль в ЛЕНИНГРАДЕ!!!
К старой Неве вернусь потом,
Ну, а пока я на эстраде.

Я вам пою песню души,
И вы меня НЕ ОСУДИТЕ!!!
Вы для меня, все хороши, }х2
Я возвращусь, только вы ждите.

И действительно Северный еще раз вернется в этот чудесный город еще раз, но у же в конце этого года. В заключение концерта, да и во время его, Сергей Петрович Соколов, который был приглашен на запись в качестве фотографа, сделал ряд потрясающих снимков, как коллективных, Аркадия с Зиной и его друзьями двумя Владимирами, так и его одного. Хотя один он получался в основном из-за, того что приглашенные Тихомировым музыканты, старались не попадать в кадр вместе с Северным, они боялись чего бы не вышло, ведь Аркадий был личностью засвеченной. Тем более еще и концерт писался для воров друзей Владимира Тихомирова, и поэтому была такая конспирация. В итоге концерт получился мощнейшим по своей значимости и качеству звука. Один из самых лучших и сильных концертов, в котором пел Северный. За эту запись Аркадий получил двести пятьдесят рублей.
 Спустя пару дней после этого концерта Северный и два Владимира стали готовится к записи второго концерта с ансамблем «Химик». И спустя неделю, уже после дня рождения Аркадия, на квартире Раменского собираются вновь музыканты и приглашенные друзья на новую запись. Состав ансамбля тот же, правда, на эту запись вместо Николая Резаного пришел Женя Федоров со своей скрипкой. И в этом концерте в технической подготовке принимает участие Сергей Иванович. В этом концерте, Северный вместе с двумя Владимирами решили, что здесь будут присутствовать помимо стихов Владимира Раменского стихи других известных поэтов. Пока музыканты настраивали аппаратуру, а Аркадий с Володей просматривал тексты, к Северному подошел Александр Давыдов.
-Аркаш, сделай мне на этом концерте какое-нибудь посвящение, так хочется, что-то услышать о себе, – сказал Давыдов, и после этих слов протянул Северному стольник. Аркадий удивленно посмотрел на Александра, потом ответил:
-Саш, убери немедленно деньги с моих глаз!
-Ну, это же плата за посвящение?! – еще с большим удивлением протянул Давыдов, продолжая растерянно держать в руке сто рублей.
-Саша, я с друзей бабок не беру, – ответил Аркадий, наотрез отказавшись. – Я сделаю это для тебя бесплатно, – произнес с улыбкой Северный.
-Аркаш, ну ты тогда там скажи про меня, что есть такой Саша Давыдов, хороший парень… Может все таки возьмешь деньги? – снова предложил Александр, протягивая Северному стольник.
-Саш, я же тебе уже сказал, что денег с друзей не беру…, – тут на секунду Аркадий замолчал, посмотрев на Владимира, который сидел на диване и дописывал текст новой песни. – Хотя…, если тебе так уж хочется заплатить мне, отдай эти деньги лучше Володе, у него двое пацанов подрастают, ему нужнее, – ответил с улыбкой Аркадий. После этих слов он взял в руки тексты песен, встал с дивана и подойдя к микрофону, начал новый концерт с ансамблем «Химик».

«И так мы таки во время смылись с «Фосфорита» и рванули в Прибалтику. Но с ансамблем «Химик» там нам не повезло. Везде за нами были таки слежки. Но нам помогли братья Кадниковы. Они там случайно появились, но уже не знаю почему? Какие-то у них там были свои дела. Они срочно нас перевезли в мой родной город Ленинград. Здесь нам проще, здесь все нам знакомо. И поэтому в сегодняшнем концерте, который мы делаем для фонотеки Владимира Раменского и Владимира Тихомирова. В этом концерте, будут использованы стихи: Владимира Высоцкого, Евгения Абдурохманова, Дольского, Юрия Гусева и Владимира Раменского. Возможно, будут какие-то небольшие отступления от музыкальной темы. За что я и приношу извинения авторам. Я спою песни так, как я их понимаю, как они звучат во мне», – после этого небольшого вступления-импровизации, Аркадий начинает концерт с песни Абдурохманова «Книжный бум», и именно под таким названием в историю и войдет второй концерт с ансамблем «Химик». А следующая музыкальная композиция еще интереснее.

«С большими извинениями перед Владимиром Высоцким, от Владимира Раменского и от меня».

О ВОЛКАХ МНЕ ПИСАТЬ НЕВОЗМОЖНО!
НЕ СРАВНИТЬСЯ С ВЫСОЦКИМ НИКАК!
ПОТОМУ ЧТО ВОЛК - ЗВЕРЬ БЛАГОРОДНЫЙ! }х2
А ВЫСОЦКИЙ, ОН ГЕНИЙ В СТИХАХ!!

Я СПОЮ ВАМ СЕГОДНЯ О ЛЮДЯХ!
Что «волками» зовутся подчас.
Может зверь обижаться не будет, }х2
И простят «волки» может быть нас!

Зверя можно стрелять без лицензий!
Ну, а шкуру заместо ковра,
Он уже не предъявит претензий! }х2
Что на шкуре у сердца дыра!!

ЭТО ЗВЕРЯ, А ТРОНЬ ЧЕЛОВЕКА!
ОБЗЫВАЮТ КОТОРОГО «ВОЛК»!
ОН НЕ «ВОЛК» - ОН МОРАЛЬНЫЙ КАЛЕКА! }х2
Видно в кличках не знаем мы толк.

За него ты получишь катушку,
Что статьей называют сто два
Не увидишь и маму старушку! }х2
Хоть и пулю послал я незря!!

ЛЮДИ – «ВОЛКИ», ТЕПЕРЬ ВСЕ БОГАТЫ!
СОСТОЯНИЕ, ЦИФЕР НА ПЯТЬ!
Но, а звери при чем виноваты?! }х2
Только мы что, их стали вот так называть!

ПЕРЕД ЗВЕРЕМ ПРОШУ Я ПРОШЕНЬЯ,
МНЕ ВСЕГДА ЭТА КЛИЧКА ПРЕТИТ!
ТОЛЬКО ВОТ ОСТАЮТСЯ СОМНЕНЬЯ?! }х2
ЧТО ВЫСОЦКИЙ МЕНЯ ИЗВЕНИТ!

***

«Мне как всегда неожиданно подложили э-э новый текст. Я посмотрел, послушал, ребят, что такое знакомое? Мелодия. Я посмотрел: «Господи, боже мой!» А песня-то о нас о Вовке Раменском, о Тихомире, в какой-то части и о Сергее Иваныче, и я решил ее спеть».

Годы мчатся, годы мчатся бэз возврата,
Не жалея не фамилий не имен
Пусть осталось жить немного, но однако,
Мы по жизни все ж с улыбкою бредем!

Жизнь ломала наши души, не жалея и не плача! Оставляя боль утрат.
ОТНИМАЛА И СВОБОДУ И СЕМЬЮ!!!
И Аркадий, и Владимир, и Володя,
РАСТЕРЯЛИ В ТЮРЬМАХ МОЛОДОСТЬ,
НАМ СНЯТСЯ НОЧЬЮ ЛАГЕРЯ,
И о прошлом злая память, и о прошлом злые сны.

НО НАДЕЖДА, НО НАДЕЖДА ОСТАЕТСЯ!
ХОТЯ ВМЕСТЕ НАМ УЖ ДО СТОДВАДЦАТЬ ЛЕТ!
НАМ НАДЕЖУ НА ТРОИХ ДЕЛИТЬ ПРЕДЕТСЯ!
В этой песне мы надежде шлем привэт….

…Наша старость не заметно к нам подходит,
Только что она несет с собой? Может, как и всем, семьи покой?
Может, снова злую память? Может, снова злые сны…?

А действительно, что будет у Аркадия? Когда он задал в песне этот вопрос, он надеялся, что у него будет еще все хорошо, но вот судьба распорядится иначе. Ему еще за два года жизни придется испытать столько! И сколько ему еще придется перенести. Знает только Бог. Но он окажется под конец жизни, как в замкнутом круге не имея ничего, ни семьи, ни дома, ни работы, в полном одиночестве, тяжело больной. И вот в таком состоянии ему и придется доживать остаток своих дней. Но Аркадий об этом еще не знает, может и к лучшему, так у него хоть какая-то есть светлая мечта.

«Да пусть извинит меня Владимир Высоцкий, мне очень давно хотелось, спеть «Разбойничью» песню. Я ее буду петь, как я ее чувствую».

КАК ВО СМУТНОЙ ВОЛОСТИ!!!
ЛЮТОЙ, ЗЛОЙ ГУБЕРНИИ!
ВЫ ПОДАЛИ МОЛОДЦУ
ВСЕ Ж ШИПЫ, ДА ТЕРНИИ!

Он напиток зачерпнул, зачерпнул,
Полные пригоршни,
Но, а горе, что хлебнул,
Не бывают горше.

Пей отравы, хоть залейся!
Благо денег не берут, не берут.
СКОЛЬ ВЕРЕВОЧКИ НЕ ВЕЙСЯ!!!
ВСЕ РАВНО СОВЬЕШЬСЯ В КНУТ! }х2

ГОНИТ НЕУДАЧНИКОВ!
ПО МИРУ С КОТОМКАЮ!
ЖИЗНЬ ТЕКЕТ МЕЖ ПАЛЬЧИКОВ!
ПОУТИНКОЙ ТОНКОЮ!!!

А КОТОРЫХ ПОВЛЕКЛО, ПОВЕЛО!
ПО КРУТОЙ ДОРОГЕ,
ТЕХ ВЕТРАМИ СВОЛОКЛО!!!
ПРЯМИКОМ В ОСТРОГИ!

ТУТ НА МИЛОСЬ НЕ НАДЕЙСЯ!
СТИСНУВ ЗЫБЫ, ДА ТЕРПЕТЬ, ДА ТЕРПЕТЬ!!
СКОЛЬ ВЕРЕВОЧКЕ НЕ ВЕЙСЯ!!!
ВСЕ РАВНО СОВЬЕШЬСЯ В ПЛЕТЬ…! }х2

Аркадий постарался исполнить эту песню с такой силой, и экспрессией, с такой агрессивной подачей. Ведь кое-что, очень в этом тексте подходит под его собственную жизнь. И у него получилась действительно, очень сильна вещь, его исполнение по музыкальной обработке, да и исполнению, вышло сильнее, чем у самого автора. Что ж ведь Северный умел выложиться пополной, и здесь он демонстрирует всю мощь своего тембрального голоса и артистизм. Аркадий поет так, что аж стены начинают дрожать от раздавшегося эха, и у всех присутствующих под кожей побежали мурашки. Ему удалось всех музыкантов и приглашенных людей поразить своим исполнением. А следующая музыкальная композиция уже на стихи Владимира Раменского, не менее интересна по звучанию.

«Эта песня посвящается жене Владимира Тихомирова, Тане. Скоро они ждут пополнения семейства, уже в мае».

ЧАСТО НОЧАМИ ИЩА ПОКОЯ!!!
Я ВСПОМИНАЮ ТО, ЧТО ПОМНИТЬ И НЕ СТОИТ!!!
И до рассвета вместо покоя!
Ты, как живая, все стоишь передо мною!

Кончилось лето, осень настанет!
Только во мне твой нежный образ не увянет!
Все дни и ночи ты предо мною!
И я, как прежде, существую лишь тобою!

ТОЛЬКО НЕ ЗНАЮ! Где ты все бродишь? –
МОЖЕТ БЫТЬ, РАДОСЬ БЕЗ МЕНЯ ТЕПЕРЬ НАХОДИШЬ?!!
МЫСЛИ ОБ ЭТОМ МЕНЯ ПОГУБЯТ!
И злую ревность у меня в душе разбудят,
Ревность разбудит, душу погубит!
GUARDA CHE LUNA!!! GUARDA CHE MANE!!!
Da questa notte senza te dovno restare!
FOLLE D’AMORE!!! Vorrei morire!
Mentre la luna di lassu mi sta a guardare!

ВОТ ТАК И ЖИТЬ МНЕ, В МУКХ ПЕЧАЛИ!!!
Пусть же никто подобной муке не узнает!
А я останусь лишь сам собою,
Но, как и прежде, ты в мечтах всегда со мною…!

Аркадий без денег мог сделать для людей, своих друзей самые большие и запоминающиеся подарки, которые на всю жизнь останутся в их памяти, как что-то светлое и радостное из их молодости. Еще не одно посвящение он сделал в этом концерте, увековечив имена тех, кто так просил его. Сам же он на этой записи импровизировал, как мог, и даже некоторые вещи преподнес для слушателя в рок-н-ролльном стиле, что было весьма интересно. Но все когда-нибудь подходит к концу, даже хорошее. Вот и этот вечер близился к завершению, и подошло время прощаться. В завершение концерта усталый, но довольный Аркадий произносит заключительные слова:

«И так закончились мои гастроли с представителями э-э комсомолько-молодежных бригад, и комсомольских строек. «Фосфорита», «Сланцев», Ухты, Прибалтики. Я покидаю гостеприимный мне всегда Ленинград и возвращаюсь опять в Одессу. До новых встреч! Где-то уже в конце весны я опять приеду к вам. Я надеюсь, что мы еще с вами встретимся. Адрес как всегда, все тот же Цимлянское море проплывом. Спасибо ребятам из ансамбля «Химик», – после заключительных слов, музыканты стали собирать свои инструменты, и расходиться, они получили свои деньги, и спешили по своим делам. Аркадию так же заплатили за концерт, как и в предыдущем концерте двести пятьдесят рублей за выступление, только он никуда не торопиться. Северный еще пару дней пробудет в гостях в квартире Раменского, а потом уедет вместе с Зиной в солнечный город у Черного моря. 


Глава 29

Гастроли по Киеву и Одессе

 Проведя еще несколько дней в Ленинграде, Аркадий вместе с Зиной покидают Северную Пальмиру, вернувшись в Одессу. Там они втайне от всех, после такого потрясающего путешествия по Прибалтике, расписываются, но здесь Аркадий и Зина пробудут всего неделю. Ведь сразу же после записи концерта с ансамблем «Химик», Северного просит Геннадий Солдатиков по кликухе – «Дед» приехать а Москву на неделю, может чуть больше, так как в столице Аркадия давным-давно заждались. Недолго думая, Северный вместе с женой из теперь уже родной Одессы уезжает в Москву. Там Аркадий вместе с Зиной  какое-то время живут на квартире у «Деда». Северный дает несколько концертов в столице, правда все они являются закрытыми, для особых персон. Он выступает на разных вечерах и днях рождения, и платят ему там очень хорошо. Но вскоре Аркадий вместе с женой возвращаются обратно в Одессу. Здесь они живут в свое удовольствие, наслаждаясь жизнью. Гуляют и развлекаются, ходят по разным одесским ресторанам. А как только солнышко в мае месяце пригрело чуть сильнее землю, излюбленным местом Аркадиия и Зины стал пляж на Ланжероне, где можно было позагорать и искупаться. Но несмотря на весь этот отдых, Северный не забывает и своих старых одесских друзей Владислава Коцишевского и Стаса Ерусланова, он делает для них несколько записей больше из которых состоит из анекдотов, таких своеобразных вечеров юмора.
 В один майских вечеров в среду двадцать пятого числа по просьбе Владика, Северный приходит с гитарой на квартиру к одному из друзей Коцишевского. Где они собрались в узком кругу. Настроив аппаратуру они начинают очередной вечер анекдотов в исполнении Аркадия.

«Вы знаете, мы сегодня собрались узким кругом людей в одной из одесских хаз. Решили просто посидеть, кирнуть, поговорить о том, о сем. Здесь очень приятная компания, все свои. И всякие истории хотим сегодня рассказать. Что понравится, так может – да, а шо не понравится, так это уже ваше дело. Ну, и в общем-то мы… в основном сегодня вечер анекдотов, прибауток, шуток и тому подобное», – куря сигарету, держа в руках свою гитару Аркадий начинает юмористический вечер для друзей.

«Вот говорят щас на западе очень модно, то есть я имел в виду, уже с запада перешло к нам, всякие там разговоры о сексе. Так вот мне по этому поводу вспоминается один случай, который произошел в Новгородской области. Так вот в Новгородскую область приезжает врач сексолог. Так как это щас очень модно, к нему, конечно, очень большая очередь. Все стоят в очереди, один, второй там, двадцатый. Сто двадцать шестым был молодой такой прыщавый парнишка, но уже чуть-чуть голос у него ломается. Он заходит к доктору и говорит: - «Послушайте доктор, я таки занимаюсь онанизмом», – доктор говорит ему: - «Ну, и что? Щас все занимаются онанизмом», – он говорит: - «Нет. Я онанизмом занимаюсь по-особому», – он говорит: «А как это? Это очень любопытно?». – Он говорит: - «Вы знаете у меня есть портрет своей любимой девушкие, – тут Аркадий взглотнул, так как от курева и от сухой, знойной погоды у него очень сильно пересохло в горле. После этого он снова продолжил. - У нее кудри, прямо локоны, свисают до плеч. И когда гляжу я на этот портрет. Я начинаю мастурбировать». Док говорит: «Да-а?! Это что-то новое. Ну-ка покажите, пожалуйста, ваш портрет?» - парень полез в карман, достает из портмоне портрет своей любимой девушки. Доктор посмотрел на этот портрет и говорит: «Да-а! Вы знаете молодой человек, я должен перед вами извиниться. К сожалению, вы не онанист, а ВЫ – ПЕДЕРАСТ! ЭТО ЖЕ ЛОМОНОСОВ!», – после первого же анекдота по комнате пронесся тихий хохот, развеселившийся публики. Начало положено, и куря одну за другой сигареты, Северный продолжает без устали травить анекдоты.
«…Ну, вот второй значит, уже через пару недель опят же, этот инструктор всем говорит: «Ну что же, значит вы уже первый раз прыгали, щас чуть-чуть сложнее. Уже будете прыгать без фалды. Спокойно вылетаете, досчитываете до десяти, и дергаете за кольцо и раскрывается э-э парашют. Поняли!» - Ну, все: – «Конечно, поняли». – Вот он значит прыгнул. Проходит некоторое время вдруг, так мимо него со свистом камень пролетает и слышит счет. – «Чи… чи… чи… чи… четыре».

-А-а, расскажи Аркаша пожалуйста этот, – попросил его покрасневший от смеха Коцишевский, еще один анекдот, который Северный когда-то ему давно рассказывал, а теперь Владик хочет запечатлеть это на записи. – Как удлиняли ноги этому, сказал….
-А-а?! Да, Это значит, – с улыбкой на лице, смотря на Коцишевского, Аркадий, наконец-то, вспомнил, что тот от него просит. -  Из серии этих, все про врачей. – Северный еще и начать не успел, а Владислав уже стал заранее заходиться от смеха. – У одного антон вырос прямо до… до… до полу, ну ему куда? Носит. Вот он приходит к доктору, говорит: «Слушайте доктор, нужно это мне как-то его укоротить». – Тот посмотрел, говорит: - «Пожалуйста, какой разговор». – Положил его, значит, на стол операционный, сделал укол. И скальпелем по лбу. – «Е… ты?! Я же забыл спросить, сколько оставить ему!». – Ну, тут сестры там все. – Аркадий взял в зубы сигарету, закурив ее, продолжил, выпуская сигаретный дым, – он у сестры спрашивает: - «Слушай, Люся, а как оставить, сколько ему сантиметров?», – она говорит: - Ну, оставьте там двадцать – двадцать пять», – он так думает: «Ага, двадцать – двадцать пять, что-то не определенное-то число? Ну….». - Думает. – «Дай спрошу у старшей сестры. Та все же постарше, уже под пятьдесят лет. Баба более с опытом», – он ей говорит: - Мария Ивановна, скажите, пожалуйста, сколько там оставить?», – она говорит: - Ну, оставьте двадцать пять – тридцать сантиметров», – он так думает. – «Опять нет… число-то какое-то не определенное?». – А в это время заходит уборщица, ей уже там под семьдесят лет. Доктору говорит: - «Доктор, долго ли вы операцию ерундовую тут, делать будете?», – он говорит: - «О! Прасковья! Ты умудренная опытом…, -  говорит. -  Сколько этому оставить? Парню сантиметров-то?». – Она так посмотрела. – Аркадий тоже удивленно уставился глазами на не существующего пациента, и разведя рукой с сигаретой продолжил. – «Тьфу, доктор, а на х… ему портить добро?! Нарасти ему ноги!», – после завершения Северным анекдота, довольный Владик с веселой улыбкой на лице вновь засмеялся. Спустя некоторое время они прервались, потом спели несколько песен, и после чего, Аркадий продолжил травить анекдоты.

«Это, Сара приходит с базара, две кошелки в руках. И смотрит, его маленький сынишка, ему лет всего двенадцать. Пристает к домработнице, лезет, а-а она ему никак не дается. Он хочет ее шпокнуть. Она ставит эти две кошелки на пол и кричит: «Стежка! Антисемитская мор’гда! Отдайся ребенку! Не мучь его, говорят!». – Северный изображает эту еврейскую маму, картавя при разговоре, пытаясь в большей степени показать в лицах эту сцену, что снова вызывает хохот у собравшихся в зале людей. Ближе к завершению концерта, Аркадий берет гитару, опершись на нее обеими руками и куря сигарету, говорит:

-Ну че, надо что-нибудь вам еще сыграть что ли? Я даже… э-э затрудняюсь…, то ли с матом? То ли без мата? – тут ему кивают головой, что дескать: «Аркаша давай с матом». – Северный внимательно на него посмотрел и произнес. – Тут вот говорят с матом, а я так вот не хочу. Ну, что-нибудь щас придумаем, какой-нибудь…, – задумчиво протягивает Северный
-Вариант, – подсказывает ему Владислав.
-Вариант, да типа…, – и после этих слов Аркадий дернув пальцами за струны, начинает вначале шуточно-матерные куплеты, как его и просили, а потом постепенно переходит на лирику.

Снег идет на улице давно,
Ой, давно!
Пальмами узоры на окошке.
Снегом запушило, замело, }х2
К сердцу твоему пути дорожки.
Знать любовь боится холода.

«Холода, Аркаша», – с улыбкой отвечает ему Владислав, который ему так старательно пытается подпевать.

Если для любви зима преграда!
Видно мне тебя уже не ждать? }х2
Ой, не ждать.
Ни искать, ни губ твоих, ни взглядов.

Если счастье было, то прошло.
Да, прошло.
Если задержалось, то немного…!

-Ну, вот и закончился наш сегодняшний капустник, всего вам хорошего! Слушайте на здоровье, кто нас будет слушать. А-а! Кто не будет, плюйтесь это уже ваши дела, – довольно улыбаясь, заканчивает Аркадий. – До новых встреч, мы еще порасскажем вам кое-какие анекдоты, и кое-что еще споем. – До свидания!, – прощается Северный со своими слушателями.
-Всего вам доброго, – подключается к его заключительным словам Коцишевский, ведь и он тоже сегодня поучаствовал в этом концерте, на пару с Аркадием рассказывал анекдоты и пел песни. Северный поднялся с дивана, забирая с собой гитару.
-Ну, все ребят, мне уже пора, – сказал он с довольной улыбкой на лице. – Мне было очень приятно посидеть с вами в такой чудесной компании, но мне нужно идти домой, Зина, наверное, уже с работы вернулась. До свидания, Владик, – сказал Аркадий, махнув рукой на прощание Коцишевскому, и выходя в коридор.
-До свидания, – ответил Владислав ему с улыбкой, собирая аппаратуру. Северный зачехлил гитару, и наклонился, чтобы одеть сандалии. За ним последовали еще несколько ребят к выходу. Пока Аркадий обувался, один из них, сказал ему:
-Аркаш, а ты знаешь, что к нам в Одессу со съемочной группой приехал Высоцкий, говорят вроде, будут здесь снимать как-то фильм.
-Да, ты что! – удивился Северный, поднимаясь с корточек, и внимательно посмотрев на собеседника. – Вот! Здорово, а мы с Владиком и Володей Шандриковым в прошлом году с ним хотели записать концерт, но не получилось, – с улыбкой ответил Аркадий, беря в руки гитару.
-Не получилось, увидеться? – переспросил у него друг.
-Ну да, что-то там не срослось тогда, – ответил Аркадий, вешая гитару в чехле себе за плечо.
-Аркаш, так ты можешь с ним увидеться сейчас, я даже знаю в какой он гостинице поселился, дать тебе номер?! – предложил ему друг Владислава.
-Конечно, дай! – сказал весело Аркадий.
-Ну, тогда пиши, – сказал тот, доставая из кармана блокнот с адресом. – Может, то что не получилось в прошлом году, получится в этом, – с улыбкой ответил парень.
-Спасибо, тебе огромное. Я обязательно на днях к нему зайду, – ответил Северный с улыбкой, и вышел из квартиры на лестничную площадку, закурил сигарету, спустился по лестнице вниз и выскочил во двор. На улице уже зажглись фонари, быстрым шагом Аркадий пошел по вечерней Одессе, по направлению к своему дому. В одной руке он держал сигарету, а за спиной гитару. В голове у него витали какие-то непонятные мысли по поводу завтрашнего дня, что он скажет при встрече Высоцкому, и что будет дальше после их беседы? Глаза у него искрились от радости перед предстоящей встречей. Аркадий посмотрел на темнеющее небо, мерцающие на нем звезды и освещавшую ему путь полную луну. Он свернул во двор и зашел в подъезд, открыл своим ключом дверь. Не успел Северный включить в коридоре свет, к нему тут же вышла Зина, кинувшись ему на шею и целуя.
-Привет, ты давно пришла? – спросил он у нее ласковым голосом, обнимая ее рукой за талию.
-Да, нет только что, – ответила она. – Как у тебя вечер прошел? – спросила Зина.
-Отлично! – ответил с улыбкой Аркадий. – Мы так хорошо сегодня посидели в дружеской компании.
-Как там Владик? – спросила женщина.
-Хорошо, тебе привет передавал, – сказал Аркадий, доставая из кармана деньги. Он снял с себя обувь и прошел в зал, сел на диван, Зина села с ним рядом. – Ты знаешь, мне сегодня один друг сказал, что к нам в Одессу на съемки приехал Высоцкий, и дал мне адрес гостиницы, в которой он остановился. Я хочу к нему завтра сходить, пообщаемся, может уговорю сделать концерт вместе, – произнес Северный, обнимая жену рукой за плечо и прижимая к себе.
-Да, я помню, что у вас что-то в прошлом году не получилось, – сказала Зина, с улыбкой посмотрев на Аркадия.
-Ничего, теперь все будет, так как надо, – ответил с довольной улыбкой Северный. – Я постараюсь его уговорить на запись концерта. – Аркадий был полон надежд на что-то хорошее. Но он и в мыслях не мог себе представить, то что его встреча с Высоцким закончится ничем, и более того, прием будет весьма не дружеский, каким себе представлял его Северный.
 На следующее утро Аркадий встал пораньше, привел себя в порядок, принял душ, позавтракал, как обычно выкурил сигарету. Погладил брюки, надел чистую наглаженную рубашку с коротким рукавом, галстук. Зачехлил гитару, повесил ее за плечо, обулся и вышел из квартиры. Идя по улице, куря сигарету, Северный все думал про себя, чем и как должна закончится встреча. Так в мыслях он не заметно добрался до гостиницы, адрес которой дал ему его друг, и обещал его провести в апартаменты, где остановился Высоцкий. Аркадий прошел со своим приятелям к номеру, тихонько открыл дверь, войдя в номер. Там было несколько людей, в центре которых, Владимир Семенович, они о чем-то оживленно беседовали. Но когда в номере появился Северный, хоть его и не сразу заметили, так как были полностью поглощены разговором. Но когда Аркадий произнес:
-Володя, привэт, – все тут же обернулись в сторону незнакомца, удивленно посмотрев на него. Северный зашел в комнату так, как будто они с Высоцким были давними знакомыми.
-А кто ты такой?! – удивленно спросил у Аркадия, Владимир Семенович, посмотрев на незнакомого мужичка с гитарой недоумевающим взглядом.
-Я – Аркадий Северный.
-Значит Аркадий Северный, – протянул Высоцкий. – ТАК ЭТО ТЫ, ГАДЕНЫШ! ВОРУЕШЬ МОИ ПЕСНИ! ПЛЮС КО ВСЕМУ, СКВЕРНО ИХ ИСПОЛНЯЕШЬ!!! – закричал Высоцкий. Аркадий, неожидавший такого приема, был просто в шоке, что на это ответить, он даже и не знал. Ну, будучи человеком самолюбивым, Северный, просто развернулся к двери, и вышел вон из стен гостиницы. Будучи на улице, он достал из пачки сигарету и закурил, пальцы нервно дрожали. После таких слов выпаленных в свой адрес Аркадий долго не мог придти в себя, он очень расстроился. И как человеку талантливому и очень известному, Северному было очень обидно слышать такое про себя.
 Домой Аркадий вернулся очень подавленным. Сняв с себя обувь, и оставив гитару у входа, Северный прошел на кухню, сев на стул возле стола, и молча уставился в стену. У Аркадия только и крутились в голове эта обидная фраза: «Скверно исполняешь мои песни…! Ты скверно их исполняешь, гаденыш…!». – у Аркадия внутри все кипело и пылало, и что самое главное, раньше он бы залил свою злость и обиду в вине, а сейчас ему еще было нельзя, не вышел срок. Пришлось стерпеть, проглотить свою обиду, как «горькую пилюлю». Северный молча сидел в раздумьях, куря сигарету за сигаретой, уставившись куда-то в пространство, не видя ничего перед собой. Так незаметно наступил вечер. Зина пришла с работы, включила в прихожей свет и положила ключи от квартиры у входа, она сняла туфли и прошла на кухню.
-Аркаша, а почему ты сидишь в темноте? – спросила у него Зина, включая свет. От неожиданности Северный прикрыл глаза рукой, потом немного проморгавшись, посмотрел на жену. – Что-то случилось? – продолжала она, смотря на него удивленным взглядом.
-Ничего, ничего не случилось, – ответил Аркадий, затушив сигарету в пепельнице. – Ты давно пришла? – спросил он, поднявшись со стула подойдя к Зине.
-Нет, только что. Знаешь тут тебе пришло письмо из Ленинграда, – сказала она, доставая из сумки конверт и отдавая его Аркадию. Северный, будто во сне взял письмо у нее из рук. – Аркаш, что случилось? – спросила у него Зина. – На тебе лица нет, из-за чего ты так расстроен?
-Письмо от Володи Тихомирова, – вдруг произнес Северный, раскрывая конверт, и начиная читать письмо, – он пишет, что у него сын родился, – тут у Аркадия на лице появилась какая-то улыбка, вместо каменной маски. – Надо его будет поздравить с этим событием.
-Я рада за него, – сказала Зина, бросил взгляд в листок бумаги. – Аркаша, так ты мне так и не сказал, что у тебя случилось? Почему ты такой? Ты ведь сегодня хотел сходить к Высоцкому. Ты был у него? – поинтересовалась жена у Северного.
-Был, – недовольно ответил Аркадий, садясь с письмом за стол.
-И что он тебе сказал?
-Сказал, что я ворую его песни и скверно их исполняю! – выпалил Аркадий.
-Ой! Аркаша, и ты из-за этого так расстроился? – спросила Зина, подойдя к нему ближе погладив его рукой по волосам. – Ну, что ты так переживаешь, ты же знаешь, как ты поешь, с душой и от всего сердца, забудь об этом, – сказала она с улыбкой, смотря на Северного игривым взглядом. Ну он психанул из-за песни, а тебе-то чего расстраиваться? Ну, исполнил, ну и что, да его песни все поют. Просто ты очень известный, других слушать не будут, кто их поет, а тебя слушают вот он и переживает из-за этого. Ну, ты же сам знаешь, как ты их исполняешь и ничуть не скверно, очень даже хорошо. Вон на концерте в Ленинграде, как здорово спел «Разбойничью песню». Да все были просто в восторге от твоего исполнения.
-Да, я вот и думаю, что ее-то он мне и не простил, – тихим голосом произнес Аркадий, посмотрев Зине в глаза.
-Не переживай так, скоро все забудется и пойдет опять своим чередом. Лучше иди ко мне, – сказала Зина, беря Северного за руку и уводя за собой в спальню. После ее слов у Аркадия немного стало на душе легче, и он сделал вид, что ничего не произошло, хотя в душе у него все равно остался осадок. Если бы все было так просто, как говорила она, только вот ничего не забылось. Пойдет какое-то время и от одного из друзей Северный узнает, что своему знакомому корреспонденту Высоцкий сказал так о Северном: «…В Ленинграде или Одессе появился какой-то идиот, Аркадий Северный. Поет мои песни, «шпанские одесские» и твои, кстати, морские, или как ты их там называешь. Надо с ним разобраться…», – снова эти слова болью врезались в душе Аркадия, и его и без того депрессивное состояние, усугубилось. Ну, он ничего не мог с этим поделать, пришлось ему жить с этим дальше.
 А летом этого же года Владислав Коцишевский уже вновь приглашает Северного на новый концерт с «Черноморской чайкой», все уже готово для него. В начале июня уже решили сделать запись, только вот незадача, как и бывает в жизни, не все гладко. И материалов предостаточно и помещение уже сняли для концерта, но буквально накануне из ансамбля уезжают гитарист Володя Спекторский и барабанщик Петр Райман в Ленинград. Недолго думая, Владислав вместе с клавишником, за день находят им замену этим двум музыкантам, ну а что поделаешь не срывать же из-за этого запись? Общими усилиями выкрутились. И вот уже готов новый ансамбль, которому дали название «6+1». Они готовы творить вместе с Аркадием новые музыкальные шедевры. И действительно у них получается один из лучших лирических концертов в репертуаре Северного. Большая часть песен по музыкальной аранжировке и исполнению напоминают старые вещи, которые создавались в 20-х – 30-х гг. XX века. И это действительно интересно. И вот Аркадий снова перед микрофоном с новыми текстами в руках, и ансамбль «Шесть плюс один» начинают играть мелодию песни «Mack The Knife» Луи Армстронга, в свое время Северный исполнял ее. 

«Закончив гастроли по комсомольско-молодежным стройкам Таллина, Ухты и Ленинграда. Я опять в Одессе, так как часть ансамбля «Черноморская чайка» уехала в это время в Ленинград. С новым ансамблем «Шесть плюс один». Мы делаем концерт для всех Ивановичей, Петровичей, Васильвичей. Короче говоря, всем кто нас еще слушает. Сегодня будут исполнены, э-э много новых песен. Часть которых, уже исполнялись», – после вступительных слов, Аркадий открывает новый концерт песней «Николаевский трамвай», затем исполняет еще несколько песен.

Ветер, не пой мне печальную песню,
Ветер, разгони, ты собой облака.
В облаках спрятан дождь, }х2
А мне кажется, что это слезы
Мне с дождями на сердце приходит тоска.

Ветер, ты листвою мне шепчешь молитву,
Ветер, проводами поешь, как струной!
С песней этой я вспомнил, то далекое детство, }х2
И те годы мои, что прошли стороной….

«Танго «Воспоминание» я посвящаю моему другу из Одессы Виктору Васильевичу. Мы с ним в свое время прошли по моим родным местам Мурому, Витлаге и так далее».

Порой бывает трудный час!
Сплошное невезение,
Тогда я вспоминаю вас, }х2
Как солнышко весеннее.

Мне с вами быть не довелось,
Но это дело давнее.
Тоска прошла, утихла злость }х2
И улеглось страдание…!

«Тихомиров ты слышишь меня, – начинает с легкой улыбкой на лице Аркадий, вспоминая о Ленинграде и о своих друзьях там вдалеке. – Танго «Отчаянье» на мотив таки «Журавлей» поэт Борис Скляров».

В бордовом зале журавли,
Играют музыканты
Вдали от собственной земли,
Тоскуют эмигранты!

А МЫ С ТОБОЮ МИЛЫЙ ДРУГ!
НЕ ЖИЛИ В ЗАГРАНИЦАХ! }х2
А мы чужими стали вдруг,
Где довелось родиться.

Здесь похоронены отцы,
С улыбками во взорах!
Здесь все начала и концы,
Не оборвать, которых.

В БОРДОВОМ ЗАЛЕ ЖУРАВЛИ!
ИГРАЮТ МУЗЫКАНТЫ! }х2
И что б газеты не плели,
Мы тоже эмигранты…!

«Песня посвящается Ольге, жене Виктора Васильевича», – после этих слов, Аркадий начинает исполнять один из красивейших романсов.

Вот и пришел!
Тот конец нашей долгой разлуки.
Я в глаза лишь смотрю:
-«Это ты или нет?»
Это те же глаза!   }х2
Это те же мне милые губы!
Это тоже лицо,
Хоть прошло уже несколько лет.

Все смотрю на тебя,
Не могу наглядеться.
Сам не верил я раньше,
Как бывает порой!
Что друга теряя, }х2
А потом, после долгой разлуки!
Его можно найти,
Когда ты уж покрыт сединой…!

Аркадий, будучи натурой влюбчивой и романтичной, любителем истинной женской красоты. Исполняет эту песню, так будто он поет для своей самой любимой женщины, чтобы слова этой песни тронули души слабого пола. Только Северный может так спеть и тем самым преподнести для нее самый лучший подарок. Ведь только Аркадий так проницательно чувствует женскою натуру и ее душу своим нутром. Не смотря, на то что на концерте большая часть песен лирических и романсов, Северный не забывает исполнить ряд веселых и шуточных песен на этом концерте. Но Аркадий не может не вспомнить о письме, что получил от Тихомирова еще в мае, и конечно, он посвящает ему песню «Почему-то я тебя опять вспоминаю», где во вступление говорит:

«Песня посвящается Тихомирову, которого вы уже все знаете, тем более, что у него родился сын».

Почему-то тебя я опять вспоминаю!
Закрываю глаза, и тебя обнимаю.
Обнимаю, целую, глажу волосы, плечи, }х2
Мы одни, и не знаем, утро, ночь или вечер!

Может быть я не прав?!
Обнять меня ты не сможешь!
А упреком своим, на лопатки не взложишь,
Может просто, не любишь? }х2
И совсем позабыла.
И в сундук свое сердце,
От меня посадила.

Буду рад, если ты обрела себе счастье,
Я ж принес бы тебе вместо солнца ненастье.
Слезы, горе печаль! Ожиданье, тревоги, }х2
Уже сколько ищу, все не выбрал дороги…!

Аркадий вместе с Владиславом, который тоже исполнил в этот вечер, несколько своих песен, постарались на славу, концерт получился очень интересным и запоминающимся. После концерта Коцишевский подошел к Северному со словами:
-Аркаша, ты молодец, мне понравилось, как получился этот концерт. Хоть, конечно, с ребятами с нашими получилась маленькая неприятность. Но как-то все быстро уладилось. Я вот думаю, что нужно будет потом еще сделать один концерт с нашей «Черноморской чайкой».
-Сделаем, Владик. Ты мне только скажи, когда к тебе придти, и я все для тебя сделаю, – ответил с улыбкой Аркадий, доставая из пачки сигарету, закурив ее.
-Аркаш, ну щас можешь отдыхать, пока запишем, копии сделаем. Я материал новый приготовлю, а потом мы с тобой у меня дома все проработаем под гитару, и тогда уже будем писать следующую запись. Тем более я думаю, к тому времени наши ребята вернуться из Ленинграда, – сказал Владислав, доставая из кармана деньги, отсчитывая нужную сумму и отдавая их Аркадию.
-Спасибо, Владик, – с улыбкой ответил Северный, положив деньги в нагрудный карман рубашки.
-Не за что, Аркаш, ты их честно заработал, – ответил Коцишевский с улыбкой. После этих слов они вышили на улицу, несколько минут постояли на свежем воздухе, наслаждаясь вечерней прохладой, после чего, докурив сигарету, Северный простился с Владиславом, и пошел к себе домой.
 Спустя неделю после этого концерта, в один летний день Аркадий вместе с Зиной гуляли по улицам Одессы. Время близилось к часу дня. Жара стояла невыносимая, лучи солнца накалили землю до невозможности, воздух был сухой и горячий. Северный вместе с женой шел по Дерибасовской, они уже уставшие от этого не выносимого пекла, спешили поскорее вернуться домой. Как вдруг совершенно не желая того, Аркадий столкнулся с какой-то женщиной, которая глазами кого-то искала в проходившей толпе.
-Извините, я не хотел вас задеть, – сказал Северный, прикоснувшись к ней рукой.
-Да, ничего страшного, ну все-таки смотреть нужно куда идете, – ответила она, внимательно посмотрев на Аркадия, он тоже приостановился, обратив на нее свое внимание, и тут лицо Северного расплылось в улыбке.
-Света?! Света Ревельсон?! – удивленно смотря на нее спросил Аркадий. – Откуда ты здесь?!! – еще с большим недоумением и неподдельной радостью поинтересовался он у женщины, лицо которой тоже расплылось в улыбке.
-А я здесь с Фредом, – ответила она. – Он щас немножечко приотстал, вот я его тут дожидаюсь.
-Так Фред таки здесь?! – спросил у нее Аркадий.
-Да, он сюда приехал на лечение, – ответила с улыбкой Светлана. – А ты здесь почему, по делам или как? – поинтересовалось она.
-А я теперь здесь живу, я женился. Вот познакомься это моя жена Зина, – сказал Аркадий, прижимая Зинаиду к себе.
-Очень приятно, – сказала Светлана Ревельсон, подавая руку женщине. – А меня зовут Светлана, ваш муж какое-то время жил у нас в Киеве, когда первый раз приехал к нам.
-Мне тоже приятно с вами познакомиться, – с улыбкой ответила Зина, пожав руку Светлане.
-Мы с ее мужем и Гришей Бальбером записали вот такой концерт в Киеве, в прошлом году! – сказал Аркадий с улыбкой посмотрев на Зину. – Правда не все там было гладко, много нам тогда нервов потрепали, ну это того стоило, – тут он кинул взгляд куда-то в сторону, увидев вдали знакомую фигуру Фридриха Ревельсона, тяжело идущего к ним навстречу. – Фред. ФРЕД! – крикнул ему Северный, помахав рукой. – Иди сюда! – Ревельсон тут же прибавил шагу.
-Какие люди?! – с удивлением сказал он, подойдя к жене, увидев стоящего рядом с ней Аркадия. – Ты здесь как оказался?!
-Да я таки, теперь одессит, – с улыбкой ответил Северный, пожав руку Фреду. – Я женился, вот познакомься с моей женой Зиной, и у меня теперь одесская прописка.
-Ну, я тебя поздравляю, Аркадий, – ответил Ревельсон. – Надо, наверное, отметить эту встречу? – предложил Фред.
-Да, Аркадий пойдемте, здесь есть неподалеку хороший ресторан на свежем воздухе, мы приглашаем, – ответила с улыбкой Светлана. После этих слов, они развернули Северного вмести с Зиной в обратную сторону, и все вместе пошли в ближайший ресторан-кафе. Вскоре они дошли до летнего ресторана. Зайдя в него, пары заняли свободный столик. От страшной жары Аркадий достал из нагрудного кармана платок, вытер им струившийся по лицу пот. Тут к ним подошел официант:
-Что вы будите заказывать? – спросил он.
-Сегодня такая жара страшная, дайте что-нибудь холодненькое, – сказал Северный, подняв глаза на официанта.
-У нас есть окрошка, – сказал он. – Будите заказывать?
-О! Окрошка это хорошо, – произнес Аркадий с улыбкой. – А там пива нет?! – поинтересовался он, ведь ему нельзя был спиртное. Официант усмехнувшись, ответил:
-Что же за окрошка без пива?! – после эти слов, Северный секунду помолчал, опустив расстроенно глаза вниз, потом ответил, доставая из пачки сигарету, закуривая ее:
-Тогда…, нет, не надо, – со вздохом ответил Аркадий.
-Хорошо, а что вы будете? – поинтересовался официант у остальных посетителей.
-А нам, пожалуйста, окрошки, – сказал Фред Ревельсон, после чего официант удалился. – Аркаш, а что тебя не устраивает в том, что в окрошке есть пиво? – спросил Фред у Северного.
-Фред, мне нельзя теперь спиртное, из-за того, что я подшился, – ответил Аркадий, выпуская сигаретный дым изо рта.
-И давно ты уже… в таком состоянии? – спросил Ревельсон.
-Да, в сентябре будет год, – сказал Северный, с грустью опустив глаза. – И после этого, как мне говорили врачи, что у меня закончится действие ампулы…, а что потом будет, я даже и не знаю…. Они говорят, что все зависит от меня…, – со вздохом ответил Аркадий. Видя, что ему не приятна эта тема, Фред быстро перевел разговор. Стал спрашивать, как и где они познакомились с Зиной. И Северный с удовольствием начал рассказывать ему и Светлане, все то, что недавно произошло с ними, и о поездке в Нарву, и о концертах в Ленинграде, и о многом еще другом. Больше часа они провели в этом ресторане на свежем воздухе в приятной беседе. Когда время подошло прощаться, Аркадий пообещал, что в ближайшее время он обязательно приедет к ним в Киев, ведь у него там так много друзей, и вполне возможно, уже там они встретятся еще раз.
 Спустя неделю после встречи с Фредом и Светланой Ревельсон, Северного пригласил к себе домой на пробную запись предстоящего концерта Владислав Коцишевский. По обыкновению Аркадий пришел к нему с гитарой. Правда, состояние у него было крайне усталое. Дело в том, что накануне, он вместе с Зиной, развлекались в одном из одесских ресторанов, а дома тоже, до самого утра не пришлось заснуть.
-Аркаш, что с тобой?! – с удивлением спросил Коцишевский. – На тебе лица нет?
-Ой, Владик, даже на спрашивай…, – махнув рукой, сказал Аркадий, присаживаясь на диван, беря в руки гитару. – Вчера с Зиной весь вечер гуляли в ресторане, ну…, а потом всю ночь…. Ну, в общем, ты меня понимаешь, так что я сегодня не выспался, – ответил Северный, усталыми глазами смотря на Коцишевского.
-Ну а как, репетировать сегодня будем, ты сможешь? – спросил Владислав.
-Смогу, конечно, что там ты приготовил? – поинтересовался Северный. Коцишевский подсел к нему ближе, подавая тексты с песнями.
-Ну, что я думаю, начнем, наверное, с этой песни, – предложил Владислав. Аркадий взял тексты, быстро прочитав их. После нескольких пробных аккордов на гитаре, стал петь:

Много песен поют про Джульетту,
Про Ромео болтает эфир
Я не выдумал, я не Шекспир.
Это было на солнечном юге.
Там, где в море бушует прибой,
Там где нету ни снега, ни вьюги,
Там где пальмы и солнце, и зной….

-Ну, что так будет нормально? – спросил Аркадий у Коцишевского, допев песню до конца. – Если буду петь в такой тональности?
-Да, хорошо, примерно так и будешь петь. Аркаш, ну ты ж не забывай, что тебе будет аккомпанировать ансамбль, все будет более красочно, – ответил Владислав.
-Да, все я это прекрасно понимаю, что там следующее? – усталым голосом поинтересовался Северный, откладывая текст в сторону. Коцишевский подал ему следующее стихотворение.

Сад осенний, сад заброшенный,
Опускается туман!
Шепчет сумрак, гость непрошенный
Нет любви, один обман!
Равнодушно отвернулась ты…?! }х2

-Ага, – наконец-то, врубился Аркадий то, что это нужно петь более протяжно.
-Ты-ы-ы! – тут же начал ему помогать Владислав, показывая жестом руки и голосом, как нужно тянуть. – Позабыла про меня а-а!

Кружат, кружат желтые листы!
В сером цвете дня.

-Здесь тоже немножко неправильно, – начал поправлять Северного Коцишеский, когда он сделал повтор куплета. «Иди ты на х…!», – подумал про себя Аркадий, продолжив петь, не обращая на Владислава уже никакого внимания. – «Я так устал, и так пойдет, это же не концерт».

Знаю, знаю, что не встретимся
Мы с тобою никогда,
Знаю, знаю не увидимся,
Но пройдут еще года!

-Неправильно, Аркаша! – начал кричать Коцишевский. – Слушай…!

Пролетят, как вешние мечты,
Нашей юности года а-а!

На ходу начал исправляться Северный, понимая, что если он не сделает так, как хочет Владислав, то он от него не отстанет, и придется, все снова перепевать, а у него сегодня, ну просто не было ни желания, не сил, что либо, переделывать. После этого с улыбкой Коцишевский ответил:

«Правильно, правильно», – Аркадий тоже посмотрел на него с улыбкой, хотя в душе ему хотелось все поскорее закончить. – «Все правильно», – довольно одобрил его Коцишевский. Северный собрал последние силы в кулак, пытаясь сделать эту вещь как можно лучше. Хотя усталость давала о себе знать. Он страшно хотел спать, ну ничего нельзя было поделать, нужно было отрепетировать. И Аркадий старается все исполнить, так как от него этого хотят, и как он сам это чувствует.

Я пришел в ваш клуб на карнавал,
На карнавале, здесь тебя я увидел внезапно!
Все здесь ярким светом залито,
И В ВАЛЬСЕ ПО ЗАЛУ, ТАК ПЛАВНО ТАНЦУЮТ ПАРЫ!

Пусть в карнавальную ночь,
Тоска уходит прочь
Я в этот вечер буду счастлив,
Лишь с тобою!

Я узнал тебя среди людей,
И МАСКОЙ СВОЕЙ, КРАСОТЫ ОТ МЕНЯ ТЫ НЕ СКРОЕШЬ!
Я одной любуюсь, лишь тобой,
ТОБОЮ! ТЫ РАДОСТЬ МОЯ!
И ЛЮБОВЬ. ЛИШЬ ТОБОЮ…!!!

По окончанию репетиции, сделав пробную запись, Аркадий стал собираться уходить, зачехлив гитару, он вышел в коридор. Владислав последовал за ним:
-Аркаш, ну ты себя очень плохо чувствуешь. У нас через два дня концерт, ты отдохни уж, перед ним, – сказал с волнением Коцишевский.
-Хорошо, Владик, обязательно отдохну, – с усталой улыбкой ответил Северный, вешая гитару на плечо, и выходя за порог дома Коцишевского. А через пару дней вместе с ансамблем «Черноморская чайка», Аркадий записал еще один концерт под названием «Я пришел в ваш клуб на карнавал». После этой записи, Северный некоторое время живет еще в Одессе вместе со своей женой.
 Ближе к концу августа Аркадий вместе с Зиной поехали на гастроли по Киеву. Ведь он уже давно обещал своим друзьям, что приедет. И вот, наконец-то, он приехал. Здесь начались его неофициальные концерты по киевским квартирам, кабакам, ресторанам. Правда, к этому времени случилось то, что должно было произойти. Подшивка Аркадия закончилась, и он снова начал пить. Северный вернулся к своему обычному состоянию, он держался целый год, который очень тяжело прошел для него. Частые приливы, постоянно на нервах, и нельзя было даже расслабиться, глубокая депрессия, которую он переживал молча. А сейчас все вновь стало на свои места. Он потихоньку опять начинает пить, что свойственно для натуры Аркадия, но вот для Зины, которая привыкла видеть его «белым и пушистым», постоянно трезвым и спокойным. Конечно же, его новое состояние было в новинку. Она же не видела Северного, никогда пьяным, и не знала, что в таком состоянии он становился неуправляемым, свободным до невозможности, как птица: «Куда хочу, туда лечу». Аркадий мог совершать подшофе поступки, которые для трезвого человека были непонятны, и в особенности это казалось денег. Хотя Северный считал, что он делает все правильно, ведь так подсказывало ему его сердца и разум, и он не понимал, что он делает не так.
 В один из вечеров перед самым отъездом он выступал в одном ресторане под местный оркестр. Поочередно Аркадий пел вместе с солисткой этого ансамбля. Под конец вечера, ему заплатили деньги за его выступление. По договоренности, Северный обещал отдать часть заработанной суммы певице. В конце, когда все музыканты стали уже собираться по домам, он подошел к женщине, держа в руках увесистую пачку денег.
-Сколько вы хотите? – поинтересовался Северный, ведь он знал, что в прошлый раз она просила у него за выступление больше половины, но ему было интересно, сколь ему нужно отдать сегодня. – Сколько вам надо?
-Ну, Аркадий…, – начала она юлить, отводя глаза в сторону. – Ну, вы же у нас уже выступали не первый раз.
-Скажите мне, сколько вам нужно за мой концерт?! – настойчиво спросил Аркадий. – Я вам отдам, назовите сумму?!
-Ну…, вы знаете у меня скоро свадьба!... – протянула она, снова отведя глаза в сторону. – Мне нужны деньги…. Вы спрашиваете у меня, какую сумму в этот раз мне нужно за концерт? – переспросила женщина с хитрой улыбкой на лице.
-Да, назовите сумму? – попросил Аркадий, внимательно смотря на ее.
-Ну, рублей двести пятьдесят…, – протянула она. Северный посчитал деньги, у него всего была такая сумма в руках, и он протянул женщине эти деньги.
-ЭТО ЧТО?! – удивленно спросила она, не ожидая, что Аркадий отдаст ей все деньги.
-У вас же скоро свадьба?! Ведь так? – переспросил Северный, она в ответ только кивнула головой, опустив глаза вниз, но все же взяв, у него из рук пачку денег. – Ну вот, берите, пусть вам это будет подарком от Аркадия Северного.
-Спасибо, вам огромное! – сказала она с улыбкой. – Ну, только я вас очень прошу, не говорите никому, что вы мне отдали все деньги. А то поползут слухи, что я нечестно с вами поступила, не заплатила вам ничего за концерт. А мне это ни к чему.
-Хорошо, я никому не скажу, – ответил Аркадий, после этих слов, певица с деньгами удалилась. Тут к нему с возмущенным взглядом подошла Зина:
-ТЫ ЧТО, ОТДАЛ ЕЙ ВСЕ ДЕНЬГИ?!!
-Ну да, это подарок. Она завтра уезжает в Москву у нее скоро свадьба, – спокойно ответил ей Северный.
-Аркаш! Ты вообще, нормальный! – возмутилась Зина. – На что мы уедем?!
-Зин, это уже наши проблемы, – ответил Северный, доставая из пачки сигарету. – Не переживай, заработаю еще, ну в крайнем случае у друзей займу, – закурив сигарету, сказал Аркадий, и действительно уже на следующий день у него вновь появились деньги. Но все равно Зина очень психанула, что он отдал ни из-за чего, все деньги, какой-то совершенно посторонней бабе. На те деньги, что Северный заработал, они взяли билеты на последний поезд до Одессы, и уже к утру они были дома.

Глава 30

Конец осени 1978г – начало зимы 1979г

 Дни шли незаметно, постепенно летнее солнце сменили осенние дожди. Природа оделась в золотые и багровые наряды. Небо стало серым и пасмурным. Вместе с изменением погоды состояние Аркадия тоже стало ухудшаться. Его болезнь вновь начала прогрессировать, и теперь он уже ничего не мог с этим поделать. Снова появились друзья, любящие выпить и разные компании, где Северного накачивали до неадекватного состояния. Хотя усугубившемуся состоянию Аркадия послужило и еще одно событие -выступление Высоцкого, сказанное в его адрес по телевиденью.
 Как обычно, Северный в этот день был дома. Выступлений в этот день не было, концерты тоже все уже записали. Зина еще была на работе. Аркадий скучая, слонялся по квартире не зная, куда себя деть. Достав из пачки сигарету и закурив ее, он сел на диван, включив телевизор. Как раз в этот момент шел один из концертов Высоцкого, где ему задавали разные вопросы, и наконец, речь зашла об Аркадии Северном. Аркадий подошел к телевизору, сделав звук погромче, ему было интересно, что теперь Владимир Семенович скажет в его адрес после их той встречи. Все-таки Аркадий надеялся на то, что Высоцкий изменил свое отношение к нему, но глубоко ошибся. «…Знаете, я никогда не… не пою похабных слов, понимаете? И значит, всякие Северные появились какие-то…», – после этих слов сказанных в его адрес, настроение у Аркадия совсем упало. Он выключил телевизор, ему было вполне этого достаточно, чтобы понять, что Высоцкий его вообще ни во что не ставит, отождествляя его со многими, и называя певцом халтурщиком, не обладающим индивидуальностью, талантом исполнения и вокальными данными, а лишь паразитирующий жанр. Северного причислили к серой массе, и это для него стало крайне обидно и неприятно.  Аркадий снова сел на диван, закурив сигарету: «Значит ты меня считаешь бездарным рядовым певцом, – тяжело вздохнув произнес Северный сам себе. – И что же я тебе такого плохого сделал? Что ты на весь Союз, так лестно обо мне отзываешься», – Аркадий закрыл лицо рукой, несколько минут проведя в таком неподвижном состоянии. В висках у него стучало, мысли путались. Внутри все просто вскипало, наконец, он кинул взгляд на стоявшую рядом с ним пепельницу. Северный взял ее со стола и с силой бросил о стену. «ЧЕРТ! ПОБЕРИ!!! КАКОГО Х… Я ВООБЩЕ ВЗЯЛСЯ ЗА ЭТИ ПЕСНИ!!!! ЧТОБ МЕНЯ ТАК УНИЖАЛИ на весь Советский Союз!!!!!», – выкрикнул Аркадий в пустоту. Легче ему, конечно, от этого не стало. Что кричать, когда ты один, тебя все рано никто не услышит. Хотя для Северного это было не впервой, даже среди друзей он все равно оставался один, и сейчас его судьба все больше подвигала в бездну одиночества. Да и с любимой женой отношения стали все больше портиться из-за пьянок. И как бы Аркадий не старался  хоть что-то изменить, все начинало рушиться. Правда Северный не совсем понимал, к чему это все может привести, ему казалось, что если он любит человека, и его вторая половинка должна относиться к нему так же, как и он. Ну и пусть, что сейчас у него снова деньги стали утекать сквозь пальцы, как вода. У Аркадия сейчас наступил тяжелый период в его жизни, и он всем сердцем и душой надеялся, что Зина его поддержит во всем. Как никогда ему нужна была ее поддержка сейчас. Но для нее те деньги, что зарабатывал Аркадий на подпольных концертах, имели большое значение. Зине нравилось жить красиво и безбедно. Она думала, что с ним она будет жить не зная горя и бед. А когда у него начались проблемы, да еще ко всему прочему он начал пить, ей это стало постепенно надоедать. Хотя она, конечно, не показывала своих чувств мужу, у нее часто стали появляться мысли, как бы уйти от него. И когда Зина пришла с работы и увидела Аркадия вновь пьяным, для нее это уже не было новостью. Она понимала, что нужно положить конец их отношениям. Ну, вот только как? В Одессе она не могла выгнать его, он бы все равно вернулся, так как очень был привязан к ней. Но судьба разложила карты в нужном направлении для нее. А этот расклад, ничего хорошего не сулил для самого Аркадия.
 Через пару недель Северный получает письмо из Москвы от ребят хоккейной сборной ЦСКА. В нм они просили Аркадия приехать в столицу, ведь московские коллекционеры и коммерсанты уже давно заждались Северного у себя, чтобы сделать с ним ряд подпольных концертов. Для Аркадия такое приглашение от своих старых знакомых, с которыми он познакомился еще весной прошлого года. И провел несколько незабываемых вечеров в квартире у Владимира Криворога в Киеве, было подобно глотку свежего воздуха. Северный в один момент собирает свои вещи, и вместе с Зиной через несколько дней покидают Одессу для подпольных гастролей по Москве и Подмосковью.
 По приезду в столицу, Аркадий вместе с женой останавливаются на квартире у Генриха Соломоновича Сечкина. В этом году уже в середине ноября на улицах Москвы лежал снег, по-зимнему становилось холодно. Несколько дней Северный прожил у своего нового столичного друга, просто наслаждаясь жизнью, пока шли последние приготовления для его новых концертов. В первые же дни, заметив у хозяина квартиры гитару Аркадий задал с улыбкой вопрос Генриху:
-Ты увлекаешься музыкой, любитель или как?
-Аркаш, я профессиональный гитарист, – ответил Сечкин.
-Да, что ты говоришь?! – удивился Северный, сидя на диване с сигаретой. – Так давай, как-нибудь сделаем с тобой концерт в две гитары, у тебя здесь на квартире?! – предложил Аркадий. У Генриха после этих слов на лице появилась довольная улыбка.
-Конечно, Аркаш, я буду счастлив если мы сделаем с тобой домашний концерт. А когда? – поинтересовался Сечкин.
-Ну…, если честно, что тебе ответить на это…, – протянул Северный, размышляя, в какой из дней он может сделать этот концерт. Ведь его предупредили, что концертный график, расписан чуть ли не по дням. – Я думаю…, что дней через пять, можно будет кое-что сделать. Тебя устроит этот вариант?
-Да конечно. Значит через пять дней, – с улыбкой ответил Генрих.
-Слушай Генрих, если хочешь, приходи через пару дней на мой концерт в ресторане «Русь». Я там буду петь для ребят из хоккейной сборной. Придешь? – поинтересовался Северный.
-Конечно, приду, – с радостью ответил Сечкин. Ведь он слышал записи Аркадия, но увидеть его выступление в живую для него было действительно подарком судьбы. – Аркадий, а можно я приеду с собой своего хорошо друга Льва Орлова?
-Разумеется, приводи, – с улыбкой ответил Северный, докурив сигарету. – Слушай, давай выпьем, у тебя есть что-нибудь спиртное? – спросил Аркадий, окинув взглядом комнату. На полу лежал бордовый палас, справа от дивана, на котором сидел Северный было окно, занавешенное красными дорогими шторами в полоску. Напротив в углу стоял телевизор, над ним возвышались полки с книгами. Но нигде не было намека на бар, или что-то вроде этого. В холодильнике на кухне кроме продуктов, тоже ничего не было. – Или ты не пьешь? – поинтересовался Аркадий, с изумлением посмотрев на Сечкина.
-Обижаешь, я такой же, как и все, – ответил с улыбкой Генрих, и вышел в другую комнату, через несколько минут он вернулся с бутылкой французского коньяка в одной руке и двумя бокалами в другой. Поставив выпивку на журнальный столик возле дивана, он подсел к Аркадию. Северный взял бутылку в худощавой рукой, внимательно посмотрев на этикетку.
-Французский коньяк…, – протянул Аркадий, с одобряющей улыбкой на лице. – Я очень люблю его, но… это же такая редкость в наше время, его практически невозможно нигде достать? Где ты его взял?!!!
-Ну…, места нужно знать, – с хитрой улыбкой ответил Генрих, забрав бутылку из рук Аркадия, откупорив ее, и разлив по бокалам. Они выпили по рюмочке, закусили, а через пару минут повторили начатый банкет. После этого, Северный достал из пачки сигарету закурив ее, пуская дым кольцами вверх. Сечкин и не ожидал, что после двух бокалов коньяка Аркадий охмелеет, хотя, чему тут было удивляться, Северный был до невозможности тощим. Темно-синей свитер, одетый на нем и серо-голубоватый пиджак буквально весели на его выхудавшем теле, как на вешалке, а темно-коричневые брюки, вообще казалось, были не его, настолько они были широченными. Лицо Аркадия по-прежнему было обтянуто кожей так, что на нем были глубокие впадины, и просвечивали голубые вены, а огромные карие глаза смотрели на Сечкина из-под длинных ресниц, заблестев радостным хмельком. Губы расплылись в довольной улыбке.
-Спасибо тебе, Генрих, что разрешил нам пожить у себя, на время моих гастролей по Москве, – поблагодарил Аркадий хозяина квартиры, держа в одной руке сигарету, а другой взяв бутылку, налив из нее еще себе выпить.
-Аркаша, да не за что, – ответил Сечкин, смотря на подвыпившего гостя. Северный выпил тритий бокал, и отклонился на спинку дивана.
-Генрих, ты такой хороший человек…, вот поверь мне, я обязательно тебе все сделаю. Мой концерт лично для тебя, – сказал Аркадий с улыбкой, куря сигарету.
-Я верю тебе, Аркаш, – ответил Генрих, забирая бутылку со стола и выходя из комнаты.
-Генрих, а ты куда?! – с удивлением смотря на Сечкина, спросил Северный.
-Я щас приду, – сказал Генрих, и вышел из комнаты. Аркадий несколько минут просидел на диване разглядывая обстановку в комнате. Хотя от спиртного его немного сморило, и ему захотелось спать. Северный прилег на поручень дивана, положив под голову руку, и  незаметно для себя задремал, держа в свесившейся с дивана руке непотушенную сигарету. Через пару минут в комнату вошел Генрих, он кое-что забыл спросит у Аркадия. Но увидев спящего Северного с зажженной сигаретой обалдел, еще немного и он бы уронил окурок на палас, лежавший на полу. Сечкин в секунду подскочил к Аркадию, выхватив из пальцев сонного певца окурок.
-АРКАДИЙ, ЧТО Ж ТЫ ДЕЛАЕШЬ? – закричал Генрих, затушив сигарету в пепельнице, тут Северный приоткрыл глаза не понимая из-за чего шум.
-Генрих…, а-а ты что-то сказал?! – удивленно смотря на Сечкина, спросил Аркадий, опершись на руки, принял вертикальное положение.
-Аркаш, ты щас чуть пожару не наделал! – сказал испуганно Генрих. – Что ж ты уснул с непотушенной сигаретой?!
-Да-а…?! – протянул Аркадий, спросонья не совсем понимая, почему на него кричат. Он потер лицо руками, позевал, закрыв рот ладонью. – Ну да я, кажется, задремал…, может правда не заметил, как уснул с сигаретой. Извини меня, – сказал Северный, смотря на Сечкина усталыми глазами.
-Аркаш, больше так не делай, – сказал Генрих, забирая от греха подальше со стола пепельницу и пачку сигарет от Северного. Аркадий немного посидел на диване, после чего снова лег на мягкий поручень, положив под голову руки, и свернувшись на диване калачиком, отвернулся лицом к стенке и тут же уснул. Когда Сечкин вновь зашел в зал, увидел Северного в таком положении спящего. Он хотел подложить Аркадию под голову подушку, но тут подошла к нему Зина со словами:
-Генрих, да не трогай ты его, пусть спит.
-Ему же неудобно? В таком положении! – удивленно спросил Сечкин у нее.
-Генрих, поверь мне, Аркадий частенько в таком состоянии может уснуть где угодно и в любом положении, даже сидя, – сказала Зина, и вышла из комнаты, Сечкин тоже не задержался надолго в зале, погасил свет, и закрыв за собой дверь. Так Аркадий проспал до самого утра. Проснувшись, Северный несколько минут полежал на спине, подложив руки под голову, с закрытыми глазами. После чего он потянулся рукой к стоявшему возле дивана журнальному столику за пачкой сигарет. Аркадий прекрасно помнил, что еще с вечера положил ее на стол, но нашел ее. Северный открыл глаза, посмотрел в сторону стола на нем не было сигарет. Аркадий принял вертикальное положение, сев на диване, свесив ноги на палас, лицо он закрыл обеими руками, потерев пальцами виски, у него страшно болела голова. Спустя несколько минут, Северный поднялся с дивана и вышел на кухню. Там на столе рядом с холодильником лежали его сигареты. Аркадий взял коробку спичек, достал из пачки сигарету и закурив ее, сел на табуретку возле стола. Через пару минут на кухне появился Генрих.
-Аркаш, ты уже встал?! – с удивлением спросил он. – А че так рано? Только полседьмого утра? – Северный, протер глаза руками, потом посмотрел на Сичкина.
-Да…, для меня это нормально, – спокойным голосом ответил ему Аркадий, прикрыв левую часть лица рукой, локтем опершись о стол. – Я всегда мало сплю…, когда выпью. Ха, – усмехнулся Северный. – Мне это говорят все мои друзья…, да и сам уже не раз замечал за собой такое, – после этих слов, Аркадий взялся снова руками за голову, потерев пальцами виски. – Генрих у меня страшно раскалывается голова, у-у…. У тебя нет чего-нибудь, выпить?
-Аркадий, так мы же все выпили вчера, а щас еще рано, будет одиннадцать, пойду куплю тебе водки, – ответил Сечкин, подойдя к окну и открыв форточку.
-Че, ни чего не осталось?! – с недоумением смотря на Генриха, спросил Аркадий.
-Ничего, – ответил Сечкин.
-Жаль, – произнес Северный, и докурив сигарету, вышел с кухни. Вошел в ванную, открыл на всю кран с холодной водой, подставив голову под него. Когда в висках стало стучать немного меньше, Аркадий выключил воду, а мокрые волосы вытер висевшем на гвозде полотенцем. После чего он вновь вернулся на кухню, налив себе в чашку крепкого чая. Так он дотянул до одиннадцати, после чего Генрих сходил ему за водкой. А вечером у Аркадия было первое его выступление в одном из ресторанов Москвы.
 С этого дня начались его подпольные гастроли по разным столичным местам. Одним из которых, был ресторан «Русь». В нем Северный пел для хоккейной сборной и ЦСКА. Так же на этот концерт пришел Генрих Сечкин и Лев Орлов – известный московский бизнесмен. Аркадий в этот вечер был в ударе, выложившись по полной, для собравшейся публике. Каждую песню, исполненную в этот вечер, встречали бурными аплодисментами. Публика ревела от восторга. Концерт фотографировали, чтобы запечатлеть этот исторический момент, выступление Аркадия на память.
 Спустя несколько дней после концерта, Северный гулял вместе с Зиной и Генрихом Сечкиным по улицам столицы. И проходя мимо, он увидел, что возле одного закутка, собралась достаточно приличная компания людей, человек десять. Аркадий подошел ближе. Мужики играли в парты на деньги. Северного заинтересовало это, ведь он и сам любил переброситься в картишки. Достав из кармана пятьдесят рублей, он сказал:
-Ребят сыграем на полтинник? – парень который раздавал карты, ответил, посмотрев на него:
-Конечно, давай, а чего же не сыграть, – Аркадий положил деньги на столик, и тот начал раскладывать карты. – У меня шесть, – сказал парень, раскрыв карты.
-И у меня шесть, – ответил Северный, положив несколько карт на небольшой столик. – Может, еще сыграем? – поинтересовался Аркадий, не забирая денег.
-Нет, расходимся, видишь мужик, менты идут, – сказал ему картежник, и тут же стал сворачиваться. Северный обернулся, действительно в паре метров от них, шли два милиционера.
-Спасибо, тебе, – поблагодарил его Аркадий, забирая деньги, и тут же завернул за угол. По дороге домой Генрих у него спросил:
-Аркаш, помнишь, ты мне около недели назад говорил о том, чтобы записать концерт. Может, запишем?
-Генрих, обязательно запишем, но только не сегодня, – ответил с улыбкой Северный, закурив сигарету. – Давай, завтра. Well? – предложил Аркадий.
-Хорошо, давай завтра, – согласился Сечкин. Они вошли в подъезд, и поднялись наверх к Сечкину.
 На следующий вечер в квартире у Генриха Сечкина собралась компания, в которую вошли почти большая часть хоккеистов, в том числе здесь был Владимир Лутченко – лучший левый защитник Союза, двукратный олимпийский чемпион, и семикратный чемпион мира. И подающий надежды Вячеслав Фетисов, который в этом году получил свою первую медаль. Они сделали Аркадию шикарный подарок, громадную серебряную печатку, на которой красовались две большие буквы «АС», что означало Аркадий Северный. Так же на вечере присутствовало несколько дам, подруги хоккеистов, и жена Аркадия Зина. Генрих радушно принял гостей, достав из своих запасов бутылочку дефицитного коньяка, и приготовив закуски для собравшихся людей. Выпив пару бокальчиков, ребята решили сделать несколько памятных фотоснимков с легендарным певцом Аркадием Северным. После продолжительной беседы Генрих настроил аппаратуру, взял гитару:
-Ну что, Аркаш, давай что-нибудь сделаем для наших гостей? – предложил он. – Ты споешь, а я тебе подыграю.
-Well, – согласился подвыпивший Аркадий, ближе подсаживаясь к микрофону.
-Давай, ты сделаешь первое посвящение этого домашнего концерта нашему хорошему друг Льву Орлову, – предложил Сечкин.
-Генрих, с удовольствием, включай магнитофон, – ответил ему Северный.

«Эта песня исполняется для нашего…, ОЧЕНЬ! – начал Аркадий с улыбкой на лице. Генрих похлопал его по плечу, жестом показав, чтобы он не забыл упомянуть Льва на этой кассете. – Я понял, – усмехнулся Северный. – Ой! Ради бога щас уже получится это…. Вы поймите ОЧЕНЬ, лучшего друга Левы. Потому, что друзей…, кстати между прочем бывает не много. Но Лева для меня, большое спасибо тебе, – положив руку на сердце, сказал Аркадий. Ведь после выступления в ресторане «Русь» Орлов очень хорошо принял Северного у себя дома, и просил, чтобы он сделал у него концерт как-нибудь на квартире. – Там могут, может быть не понять…. Я просто тебе щас спою, – сказал Аркадий, закурив сигарету, а Генрих начал играть на гитаре. – И все же, как бы ты не хотел, – продолжил Северный, смотря на Сечкина хмельными глазами, – я все же объявляю большую благодарность Генриху Сечкину, что он выделил время для нас, присутствующих, которые здесь находятся. Если можно я исполню песню в его обработке «Летит паровоз». Заранее могу сказать, что получится, значит получится, а может не получится, – затянувшись сигаретой Северный начинает петь.

Летит паровоз, не стучите колеса,
Летит он неведомо куда!
Мальчонка назвал себя жуликом, вором,
И Жизнь его вечная игра….

После этой грустной песни и игры на гитаре Генриха, которая тронула Аркадия до глубины души, он продолжил концерт. Немного помолчал, опустив глаза, решил спеть что-то более веселое для присутствующих людей. На что выбрал песню «Ну, я откинулся» Владимира Шандрикова. Исполнив ее, Генрих предложил следующую музыкальную композицию:

-Аркаш, давай.
-«Темную ночь», что ли? – переспросил у него Северный, с удивлением посмотрев на Генриха. Еще перед началом вечера Сечкин просил Аркадия спеть ее, но ведь певец никогда в жизни не исполнял эту известную песню, и он не знал слов.
-Конечно, – сказал Генрих, вновь беря в руки гитару.
-Там же не так щас же будет?! – с хмельной улыбкой спросил Аркадий, смотря на Сечкина, как тот начал играть. – Слов…, слов…, слов…, слов нету, – шепотом сказал Северный, похлопав рукой, в которой держал сигарету Генриха по плечу.
-Придумай, – ответил ему Генрих, продолжив играть на гитаре. Аркадий покачав головой, подумал про себя: «Что же я могу придумать на известную песню, ведь я никогда в жизни не исполнял ее? Ну ничего, щас что-нибудь сделаем», – успокоил он себя в душе, и начал петь. Известная песня «Темная ночь», в исполнении Аркадия Северного с новыми словами, которые ему пришлось сотворить прямо на ходу, из ряда анекдот из жизни: «Щас мы что-нибудь вам слепим!».

Темная ночь! Только пули свистят по степи,
Только ветер стучит в облаках….

-Жду следующего, Френка Синатру, – сказал Северный, остановившись. – Клянусь! Я…, – положив руку на сердце, Аркадий, покачал головой, говоря тем самым: «Что я не знаю этой песни, и исполнить ее просто не смогу». - Давай мы сейчас сделаем, знаешь что…? Ты меня заведешь этой…. «America»…! А потом будем…, уже я могу…, – постучав ногой по полу, предложил Северный.
-«America», – протянул Генрих. – А куда ставить-то? – спросил Генрих, перестав играть, ведь магнитофон один.
-ФИ-И-и! – свиснув Аркадий, понял, что действительно, ничего здесь не поделаешь, нужно вырубить запись, а так нельзя. И все же он решил сделать то, что ему и по душе, и под силам. – А что там есть? – переспросил Северный, взяв в руки бобину со стола, лежавшую рядом с ним. – Не… если «America» можно?
-Нет, на этой ничего нету, – ответил Сечкин, забрав у Аркадия бобину, и положив ее обратно на стол.
-Я понимаю, что ты можешь меня…, – снова начал Северный настаивать на своем, чтобы исполнить ту вещь, которую он предложил Генриху. Цыкнув языком и уже начав нервничать, Аркадий наклонился ближе к Сечкину. – Если, конечно, вы уверены…? Ты пойми, – пытался убедить Северный своего нового московского друга в том, что затея с песней «Темная ночь» ни получится, и лучше сделать что-то более простое. – Я там…. – Аркадий пытался жестами рук объяснить Генриху, что «America» у него получится куда лучше в этот вечер. – Ты понял меня уже?! – с удивлением посмотрел на него Северный, пытаясь переубедить его в исполнении этой вещи, но Сечкин не обращая на него никакого внимания, продолжил играть на гитаре. – Да, ладно…. Генрих, пожалуйста, прошу тебя, – с улыбкой и смехом сказал Аркадий, прикоснувшись рукой к его плечу. – ГЕНРИХ! СЛУШАЙ, ЖИВЕМ РАЗ В ЖИЗНИ! – психанув, Северный, хотел уже уйти из комнаты, поднявшись с дивана и направившись к выходу, и только после этого Сечкин начал играть мелодию песни «две гитары», Аркадий остановился и снова подошел к микрофону, ну эта вещь ему знакома, он исполнял ее еще в далеком семьдесят пятом.

…А ночь была совсем темна,
А ночь такая ЛУННАЯ!!!
ЭХ! ПОГОВОРИКА ТЫ СО МНОЙ!
Гитара семиструнная.

Под луной….
А ночь, такая ЛУННАЯ…!!!

После этого Северный щелкнул пальцами, лихо хлопнув в худенькие ладоши, пустился в пляс, став вытанцовывать цыганочку.
-Аркаш, давай споем что-нибудь, а? Плясать потом будешь, а то это там…? – остановил его Генрих, сказал тем самым что «идет запись и нужно что-нибудь исполнить.
-Да я-то, понятно. Ежу понятно, – сказал Аркадий присев на диван. После чего Северный исполнил ряд песен, а Генрих попросил его:
-Аркаш, сделай романс! Какой-нибудь, а?! – с улыбкой предложил ему Сечкин.
-Генрих, с удовольствием, в стиле романса я давно не писал. Но просто попробую, понравится, значит вы скажите «что понравилось», не понравится это ваше дело.
-Ну, это твоя собственная вещь? – переспросил у него Сечкин.
-Да, – ответил Аркадий.
-Поехали, – сказал Генрих, и начал играть на гитаре.

К василькам припав губами,
Рухнул на траву.
Одурманил, запах сладкий!
Голову мою….

Закончив петь, Аркадий с довольной улыбкой обратился к Генриху:
-Спасибо, большое Генрих, что вы мне подыграли. В смысле саккомпанировали. Очень великолепно!
-Давай, еще какую-нибудь вещь, Аркаш, – предложил Сечкин.
-Давай, быструю, или какую? – спросил у него Северный, внимательно посмотрев на Генриха. – А?! – он посмотрел пьяным вопросительным взглядом на хозяина дома.
-Любую, – ответил Сечкин, играя на гитаре. – Слав, какую вещь? – обратился он к Вячеславу Фетисову, то немного помолчал, потом ответил:
-Любимую.
-ЛЮБИМУЮ! ПРАВИЛЬНО! – воскликнул Генрих, перебирая пальцами струны гитары.
-Любимую…? – протянул Аркадий. – Вы сами знаете что, любимая у меня только одна вещь, которая называется «Вешние воды».
-Давай «Вешние воды», – разочаровано протянул Генрих.
-Давай, – сказал Аркадий, и Сечкин начал подбирать на гитаре мелодию под эту песню. – Чуть-чуть выше, – шепнул ему Аркадий, понимая, что будет сейчас не то звучание, на этой тональности.
-Выше? – переспросил у него Генрих, Северный в ответ ему моргнул глазами, и начал петь.

Вешние воды бегут с гор ручьями,
Птицы весенние песни поют!
Горькими хочется плакать слезами,
Только к чему все равно не пойму….

Тут Аркадию вспомнились недавние, произошедшие с ним события. На душе стало как-то тоскливо, и обидно, тем более ему очень нравилось, как Генрих играет на гитаре, настолько, что Северный прекрасно понимал, что он играет на струнах его собственной души, и у него за сегодняшний вечер уже не раз на глаза наворачивались слезы. Допев песню, Аркадий решил сказать то, что ему не удалось сказать еще весной этого года в Одессе:

«А теперь я обращаюсь э-э к Высоцкому Володе. Владимир я всегда ценил твой талант. Талант как композитора, если можно, конечно, я…, – Аркадий опустил с грустью глаза вниз. – Кстати, между прочим, я всегда, так сказать, извинялся, что я пою твою вещь. Кстати, твоих вещей я вообще, в принципе если уже на то дело пошло, мало пел. Но перед одной вещью приклоняюсь. Это первый вариант, который… тобой написан, а потом ты ее уже переработал».

За меня мамаша, отольет все слезы,
За меня ребята отдадут долги….

После исполнения этой песни Аркадий исполнил еще ряд песен, которые просили в этот вечер. Северный предложил еще одну вещь.
-Какую? – поинтересовался Генрих, беря вновь в руки гитару.
-Быструю, – сказал ему Аркадий, взяв со столика пачку с сигаретами, достав одну и взяв ее в рот, чиркнул спичками о коробок, закурил. – Очень просто в р-минор и никаких…. –
подсказал ему Северный, чувствуя, что сейчас Генрих снова начнет выделывать разные выкрутасы на гитаре. – Простые просто вещи. Потому, что иначе там же им же тяжело же…. – Аркадий имел в виду слушателей, которые могут не понять то, что они делают, так уже оба были в сильном подпитии. – Не в смысле им очень легко, а нам с тобой тяжело. Да не, мы с тобой сделаем эту…. Просто начинай с «эр»:

Пари-дари-дари-дари…!
Раз в Ростове-на-Дону….

Напел ему Северный и они продолжили. Правда, уже ближе к концу он пьяный и уставший, начал засыпать сидя на диване, глаза у него закрылись и в полусне он попытался допеть эту песню, но тут же замолчал, так как уснул.
-Аркаш, проснись, – толкнул его в бок Генрих. Северный тут же открыл глаза, смотря на публику непонимающим взглядом, он даже и не думал, что на секунду задремал.
-Я ДАВНО УЖЕ ПРОСНУЛСЯ! КЛЯНУСЬ ТЕБЕ! – стал оправдываться Северный, посмотрев сонными глазами на Генриха. После этого Аркадий попытался сделать еще одну вещь, но ему страшно хотелось спать, он обратился к присутствующим в зале людям. – Можно я отдохну, клянусь вам, – положа руку на сердце, Северный пообещал сделать еще что-нибудь для них, но ему нужно было хоть пару минут вздремнуть, и тогда бы он им все сделал. – ГЕНРИХ Я ОТВЕЧУ! КЛЯНУСЬ ТЕБЕ! Как бы тебе объяснить, ГЕНРИХ! Я клянусь тебе, – пытаясь перекричать игру Сечкина, Аркадий, наконец, остановил не мгновение его, и задал ему вопрос. – А можно сказать ему прямо, можно? – Северный хотел все-таки объяснить, пусть и на записи, ну все же ответить Высоцкому за тот раз, на что Генрих ему ответил:
-Скажи, прямо, – после этого Аркадий повернулся ближе к микрофону, жестом руки попросив Сечкина пока не играть.

«Володя Высоцкий я тебя уважаю, как талант, как человек, который ты пишешь песни…. Владимир Высоцкий это я тебе сказал! Я приклоняюсь перед твоим талантом, как песни ты написал, но как перед человеком никогда в жизни. Ты не прав – это я тебе просто прямо говорю, – после этого он взял в руки гитару начал перебирать пальцами по струнам. - …ВОТ ТВОЮ ПЕСНЮ Я ПОЮ, КЛЯНУСЬ ТЕБЕ! Но ты не прав! Как человек, я клянусь тебе. Перед твоими песнями я приклоняюсь. Ты написал их двести пятьдесят две. Володя честно, но как человек, извини меня, так никогда не делают», – Северный просто изливал свою душу, он говорил о наболевшем. Тут вмешался Генрих Сечкин:
-Аркаш, давай выпьем по рюмке еще?
-Давай, – согласился Аркадий, отложив гитару, и подошел к столику, где стояла бутылка французского коньяка.
-А потом дальше, – ответил Генрих, наливая в рюмки коньяк. Спустя несколько минут Северный вспомнил еще один момент из своей жизни:
-Я ей говорю: «Сколько вам нужно?» Вот мой концерт. Я ей сказал: «Сколько надо?» Я вам отдаю. – Она говорит: «Well». – И я ей отдал. Она только единственное, просила говорит: «Ради бога, только, я в Москву приеду, я выхожу замуж. Говорит: «Только ради бога, никому не говорите». – Я говорю: «Хорошо». -  Я честно поступил, я клянусь вам! Я все бабки, которые заработал, я все отдал ей. Вот моя жена, мой свидетель. – Северный жестом руки указал на Зину. В глубине души он понимал, что Зина за этот его поступок была очень обижена на него. – Она потом говорит: «А мы потом на что-нибудь уедем?! – Я говорю: «Это уже наше дело», – после этого рассказа, в разговор вмешался Генрих:
-А я свидетель, как вчера Аркаша выходит с полтинником, несчастным своим. И тут же подходит к такому закутку, и говорит: «Сыграем на полтинник?» – со смехом вспомнил вчерашний случай Сечкин. – Хорошо, что там цифры сошлись, что там ничья получилась. У него остался этот полтинник. А то все… вся работа…, – продолжил со смехам, хлопая себя по коленям Генрих. Тут в разговор вмешалась подвыпившая Зина:
-Не… там цифры не сошлись…, – на нее с удивлением посмотрел Аркадий:
-Сошлись?! Че ты, мы это… по шести с ним разошлись. Че ты, в натуре?! – возмутился Северный. – Вы понимаете я никогда в жизни…! - положил руку на сердце, стал оправдываться Аркадий.
-Значит парень порядочный просто, – перебил его Генрих
-…Я за деньги просто не работаю. Я… клянусь вам, – сказал Северный, и пошел по комнате к столу, где лежали сигареты, достав одну из них взяв в рот. – Что б вы поняли…, что…, как вам объяснить…? Честно! Я никогда в жизни не играл за деньги. А вообще, этот, он играет и душу с меня выворачивает, – жестом руки Аркадий указал на сидящего на диване Генриха. – Понимаете. Это… талант к гитаре, а он еще помимо этого человек, – выпив стакан коньяку, Северный со всей силой ударил им по столу, и в завершение этого вечера решил еще один раз исполнить песню «Сладка ягода». В общем как бы там ни было, Аркадий остался доволен этим вечером, когда гости разошлись, он наконец-то, смог спокойно уснуть.
 На следующее утро Северный проснулся, как всегда очень рано, на часах был пятый час. Он посмотрел на спящую Зину, у которой во время сна с плеч сползло одеяло, Аркадий заботливо укрыл ее, поднялся с дивана и вышел из комнаты в коридор, а затем на кухню. После вчерашнего, у него очень сильно болела голова, и ему срочно нужно было опохмелиться. Северный окинул взглядом стол, на котором стояли пустые бутылки. Аркадий подошел к шкафчикам у холодильника. Открыв их дверцы, он разочаровался, там не было коньяка. Северный снова закрыл шкафчик, заглянул в холодильник, но и там не оказалось того, что он искал. Аркадий вышел с кухни, прошелся по коридору: «Ну, мы не могли все выпить вчера? – думал он про себя. – Что-то мне подсказывает, что у Генриха должно быть еще выпивка. Вот только где?! Что у него тайник, что ли какой-то есть?». – с этими мыслями Северный заглянул в другую комнату, и тут его внимание привлек старинный, очень красивый шкаф. Аркадий тихонько открыл его створки, безрезультатно . Недолго думая Северный решил его отодвинуть. Приложив максимальное усилие, так как шкаф оказался тяжелым. Аркадию все-таки удалось сдвинуть его на небольшое расстояние. Вытерев испарину с покрасневшего лица рукой, которая появившуюся от напруги. Он кинул взгляд вглубь стены, и о чудо! За шкафом действительно был тайник, в нем находился очень приличный запас французского коньяка. Северный усмехнулся, взял с полки в стене бутылку, и пошел на кухню за рюмкой. Там, сев за стол, Аркадий откупорил бутылочку, и налив себе стопочку, стал потихоньку пить коньячок. Прошло некоторое время, тут проснулся Генрих, у него тоже болела голова после вчерашнего концерта, он зашел на кухню, и обалдел, когда увидел там Аркадия, мирно пьющего его коньяк. «Как он мог найти тайник с бутылками?!» - с удивлением подумал про себя Сечкин, и подойдя ближе к Северному, задал ему интересующий его вопрос:
-Аркаш, а где ты взял коньяк?! – поинтересовался Генрих, с недоумением смотря на Аркадия. Северный поднял на него глаза и с улыбкой ответил:
-А там вот за шкафчиком, – жестом руки показав в сторону комнаты, где находился здоровенный шкаф. Генрих стоял как вкопанный, с удивлением смотря на Аркадия, который как ни в чем не бывало, с довольной улыбкой на лице, налил себе еще рюмочку. Почесав затылок, Сечкин спросил Северного:
-Аркаш, как же ты его отодвинул?! Он же такой тяжелый!
-Кто, тяжелый?! – с удивлением переспросил Аркадий, думая в этот момент о своем.
-Шкаф! – воскликнул Генрих.
-Ну, немножечко поднапрягся и отодвинул, – с улыбкой ответил Северный, выпив рюмочку. – Хороший коньячок, – произнес Аркадий, достав еще одну рюмку, теперь уже для Сечкина, наполнил ее. Генрих сел рядом с Северным и недолго думая взял в руки стопочку, залпом выпил ее, и тут же попросил повторить. Сечкин так и не понял, как такой худенький Аркадий мог отодвинуть такой тяжеленный дубовый шкаф, который ему-то и то с трудом давался.
 Еще несколько дней Аркадий вместе с Зиной прожили в квартире у Генриха Сечкина. И даже как и обещал Северный по приезду в столицу, он сделал концерт для фонотеки Льву Викторовичу Орлову вместе с Генрихом в две гитары. И после этого Аркадий вместе с женой продолжают свои гастроли, теперь уже по Подмосковью. Так после очередного выступления Северного в одном из ресторанов, они остановились на ночь в одной гостинице. В этот вечер его просто забросали деньгами. Ближе к ночи подвыпивший Аркадий вместе с Зиной вернулся в номер. Они посидели еще какое-то время за бокалами с шампанским, и после этого Северному, как никогда захотелось спать. Он лег на кровать и тут же уснул. На утро Аркадий проснулся в хорошем настроении после такого удачного вечера. Потянувшись он провел рукой по простыням второй половины кровати, но она была пуста. Северный открыл глаза, повернувшись в ее сторону, но Зины рядом не было. Аркадий посмотрел на часы, на них было семь часов утра. «Странно?! Она вроде так рано никогда не вставала?!». – с удивлением подумал про себя Северный, поднимаясь с постели, потерев ладонями лицо. Аркадий пошел в ванную, чтобы умыться, думая про себя, что Зина там. Когда он открыл дверь в ванную комнату, то очень удивился, не обнаружив там своей жены. Северный, озадаченный, вернулся обратно в комнату. Тут он обратил внимание на то, что рядом с его зимней обувью не оказалось сапог Зины. Аркадий открыл шкаф, где висела их верхняя одежда, его пальто было на месте и чемодан с вещами, но вот пальто Зины как будто и не было вовсе. Северный закрыл дверь шкафа. Он не мог понять, что произошло? Аркадий просто уму приложить не мог: «Где она может быть? И зачем она забрала с собой все свои вещи?», – думал про себя Северный, не понимая что произошло. Он несколько минут простоял неподвижно возле шкафа. Но когда Аркадий взглядом окинул номер, тут он увидел, что барсетки с деньгами, что он заработал вчера, не было, хотя Северный прекрасно помнил, что положил ее на тумбочку. Денег не было, как не было и Зины…, она все забрала с собой! Все что Аркадий заработал за эти концерты. У него от такого подкосились ноги, закололо сердце. Невольно он сел на пол, опершись спиной о стену. Северный не мог поверить в то, что его кинули! Да, кто кинул?! Женщину, которую он безумно любил, доверяя ей так же как самому себе, и даже больше. Она не просто его бросила, причинив ему тем самым непомерную боль. Ко всему прочему, Зина прихватила с собой все деньги. Аркадий долго сидел на полу неподвижно, уставив в потолок огромные глаза. Горячие, обжигающие слезы катились сами собой по щекам. Северный не мог поверить в то, что самый дорогой и близкий человек мог с ним так поступить. «Ну, за что?!!! За что ты со мной так поступила?!!! – думал про себя Аркадий, смахнув рукой с лица слезы. – Зина…, что ты за сука? Как ты могла так поступить…, я же тебя так люблю…», – он не мог поверить в то, что произошло. Несколько часов Северный просидел на полу, ему казалось, что Зина просто ушла, и скоро вернется, но только она так и не вернулась, так постепенно наступил вечер. Своим поступком она не просто причинила сильнейшую боль Аркадию, Зина просто сломала его, после этого он больше не сможет выправиться. Немного успокоившись, Северный поднялся с пола, собрал свои вещи в чемодан оделся и вышел из номера. Спустившись вниз в ресторан, он занял денег у музыкантов, с которыми вчера выступал, заплатил за номер, и поехал на станцию, купив там билет на поезд до Ленинграда.
 Сойдя с поезда, Аркадий взял чемодан с вещами, гитару, и прямиком поехал к Калятиным, по дороге он купил себе бутылку водки. Зайдя в подъезд, Северный шатающейся походкой поднялся по лестнице, в квартиру, в которой он прожил полтора года. Дверь ему открыла Софья Григорьевна.
-Софа, привет, – сказал Аркадий, хватаясь рукой за косяк двери, он еле стоял на ногах.
-АРКАДИЙ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?!! – с ужасом спросила Калятина, впуская Северного в квартиру. Аркадий удрученно покачав головой ей в ответ, с большим трудом разделся, достав из-за пазухи бутылку водки, прошел на кухню, держась руками за стенки. Сел на стул, поставив перед собой еще нераспечатанную бутылку.
-Софа…, как мне плохо, – начал Северный, откручивая пробку от водки, и наливая содержимое в пустой граненый стакан. – Как мне сейчас плохо…, – снова произнес Аркадий, беря стакан в руки, тут у него на глазах появились слезы.
-Аркадий, что случилось?! Почему ты в таком состоянии? – спросила Софья, подсаживаясь к нему рядом на табуретку. – Аркадий, может тебе хватит, смотри ты и так еле на ногах держишься, – сказала Калятина, пытаясь забрать у него бутылку.
-Оставь, – сказал Северный, выпив залпом до краев наполненный стакан водки. – Не надо убирать…. Как мне сейчас плохо…, если бы ты знала, как мне плохо…. Она меня бросила…. ВСЕ! – Аркадий нервно махнул рукой в сторону, и снова принялся наполнять следующий стакан. – Она меня сломала… полностью, плюнула мне в душу…, растерла и ушла… сука! – стиснув зубы, произнес Северный, взявшись рукой за стакан с водкой.
-КАК БРОСИЛА?!! – с удивлением спросила Софья Григорьевна, не отводя глаз от Аркадия.
-Так… сука…! Просыпаюсь я утром… ни ее, ни денег…, – после этого Северный выпил залпом еще налитый им стакан с водкой, положил руки на стол, уронив голову на них, и разрыдался. Софья провела рукой по его растрепанным волосам:
-Аркадий, ну не убивайся ты так. Она этого не стоит.
-Мне жить после этого не хочется…, – пробормотал себе под нос Северный, не поднимая головы.
-Аркадий, ну что ты такое говоришь?!! – испуганно сказала Софья. – Не надо, так говорить. Забудь ее, она этого не стоит, чтобы так убиваться из-за нее, – после этих слов Аркадий поднял голову, посмотрев на Софью покрасневшими от слез глазами.
-Софа, ты пойми – так ее люблю! – сказал Северный, снова налив себе стакан. Калятина тут же забрала у него бутылку.
-Хватит, Аркадий, пить. Давай сейчас пойдем в зал, ляжешь спать, – сказала она, беря Северного под руки, и помогая ему подняться со стула.
-Софа, не беспокойся…, я щас к Раменским поеду, – ответил ей Аркадий. – Вот допью этот стакан и поеду.
-Аркадий, я тебя в таком состоянии, никуда не отпущу, – сказала Софья, проводив его в комнату, и уложив на диван. Она боялась отпускать Аркадия в таком состоянии, ведь он мог попасть опять в какую-нибудь неприятную ситуацию. Эту ночь Северный провел в доме Калятиных, а на следующее утро, похмелившись поехал к Раменским. В этот раз Владимир был не один, у него в гостях сидел незнакомый Аркадию человек. Раменский тут же представил своего гостя другу, как Валерия Шорина, кличка у которого была «Кривой». Он тоже, как и Раменский занимался обивкой дверей. Северный в этот вечер выложил другу всю свою душевную боль. Владимиру, конечно, было очень жалко Аркадия, но к сожалению он ничем не мог помочь ему в его горе. Раменский как мог, пытался утешить Северного. Аркадий пробыл у друга всего пару дней, и после этого снова вместе с двумя Владимирами поехал в Нарву, где, по словам Володи Тихомирова, его уже давно заждались. Что ж Северному хоть и не очень хотелось ехать туда, ведь там все ему напоминало Зину, но ничего не поделаешь. Он снова в этом милом прибалтийском городе. Правда в прошлый раз Аркадий приезжал туда счастливым, а сейчас у него все рухнуло. Но не смотря на свою душевную боль, Северный поет вместе с музыкантами из «Старого кафе», и в ресторане «Балтика». Так в один из вечеров после очередного концерта Аркадий сказал:
-Ну все ребята, я вас должен покинуть.
-А куда ты сейчас, Аркаш? – поинтересовался у него Тихомиров.
-Тут меня внезапно пригласили на концерт в Крым, поеду, попою, может хоть там развеюсь от этих воспоминаний, но здесь мне очень тяжело. Все внутри сжимается, как вспомню…, так в душе все переворачивается, – ответил ему Северный, забирая свои вещи и гитару.
-Аркаш, удачи тебе, – сказал Владимир Раменский, на прощанье обняв друга. После этого Северный расстался со своими друзьями, прямиком поехал на станцию. По прибытию в Крым в Феодосию, Аркадий вместе с ансамблем «Аэлита» записывает один из лучших своих концертов.

«Зима есть зимой, а Крым – Крымом. Почему-то меня занесло в старинный город Кафл. Где так любят Одессу. Вот мы решили с ансамблем «Аэлита» что-нибудь придумать на одесские напевы», – Северный пытается начать этот концерт с веселых песен, но нет у него теперь уже того огонька, что так поражал и зажигал всех в начале 70-х. У него душа болит, и все веселые песни в итоге сводятся к лирике, в которой он изливает всем боль, и прошлые обиды своей израненной души.

«За последнее время, что-то стало модно, обливать всех грязью. Вот Владик с Одессы сочинил песню, которая называется «Кошмарный сон», и я ее щас исполню».

ПРОСЫПАЮСЬ Я НОЧЬЮ, В ХОЛОДНОМ ПОТУ,
СНИЛСЯ СОН, ЧТО ЖИВЬЕМ МЕНЯ РЕЗАЛИ!
ЧТО СТОЯЛ Я БОСЫМ НА ХОЛОДНОМ СНЕГУ, }х2
И КАК БУДТО ДРУЗЬЯ МЕНЯ ПРЕДАЛИ!

РАЗВЕ ЭТО ДРУЗЬЯ?! ЕСЛИ ПИШУТ ОНИ,
АНОНИМОЧКИ ЗЛОСНЫЕ, МЕРЗКИЕ!
БУДТО Я – СИОНИСТ, ПАРАЗИТ И ПРОХВОСТ! }х2
У МЕНЯ БУДТО, ВЫХОДКИ ДЕРЗКИЕ!

БУДТО ПЕСНИ ПОЮ!!! ДА НЕ ТЕ, ЧТО НУЖНЫ!
БУДТО САМ СОЧИНЯЮ БЛАТНЫЕ КУПЛЕТЫ!!!
ЧТО С ИЗРАИЛЕМ ТАЙНО ПЕРЕПЕСЬ ВЕДУ, }х2
КАК СТРАШНЫ МНЕ ЛЮДСКИЕ НАВЕТЫ.

ТАК УЙМИСЬ ЖЕ ТЫ! ТОТ, КТО ПИСАЛ!
НА МЕНЯ АНОНИМОЧКУ СКВЕРНУЮ,
Я ПИШУ ДЛЯ СЕБЯ, А ПОЮ ДЛЯ ДРУЗЕЙ. }х2
НУ И ЧТО ЖЕ ЗДЕСЬ, В ЭТОМ НЕВЕРНОГО?!

И ВОТ СНИТСЯ МНЕ СОН, ЧТО НА КАЗНЬ Я ИДУ!
БОСИКОМ ПО СНЕГУ К ЭШАФОТУ!
А ПАЛАЧ УЖ ДАВНО НАТОЧИЛ СВОЙ ТОПОР, }х2
ТЕРПЕЛИВО ЛИШЬ ЖДЕТ, КАК ЗАЧТУТ ПРИГОВОР!

НЕ КАЗНИЛИ МЕНЯ, В ЭТОМ ЕСТЬ СВОЕ РЕЗОН?
ВЕДЬ ВСЕ БЫЛО НЕ ЯВЬ, А КОШМАРНЫЙ ЛИШЬ СОН,
И ЛЕЖАЛ Я В ХОЛОДНОМ ПОТУ ВНЕ СЕБЯ. }х2
И ПРИСНИТСЯ ТАКОЕ, ЧТО ХУЖЕ НЕЛЬЗЯ…?!

Срывая голос Аркадий исполняет эту песню, так будто это действительно с произошло именно с ним, хотя по сути, последнее время с ним произошли такие ужасные события, что хуже уже нельзя. Судьба вновь испытывает его на прочность, но это и сломало Северного, он уже не может так жить. На этот раз, Аркадий потерял смыл в жизни. Следующий этап будет - падение в бездну, до которого ему остался всего один шаг. Спустя некоторое время, выпив во время концерта, Северный решает сделать посвящение своей маленькой девочке Наташе. Своего рода эта ответ на те вопросы, которые она когда-то ему задавала, только он не знает, поймет она его или нет. Но все же, надеется, что когда она станет взрослой, она услышит эту песню, и чувства что Аркадий вложил в свое исполнение, будут правильно поняты ею. Ведь он не знает, сколько ему еще отпущено в этот мире, но уже точно знает, что время его жизни подходит к концу.

«Эту песню я посвящаю своей дочке».

Наташенька! Глотаю пыль дорог!
Наташенька! Печально дует ветер.
НАТАШЕНЬКА! ЛЮБВИ Я НЕ СБЕРЕГ!!! }х2
И не нашелся, что тебе ответить?!

Когда он исполнял эту песню, у Аркадия все лицо покрывается потом, а из глаз ручьем начинают течь слезы. Он пытается вложить в эту песню всю боль и отчаянье, что ему пришлось пережить в этой жизни, так чтобы самый дорогой человечек понял его. Ведь для Аркадия это так важно.

Гитара плачет в полуночной мгле,
И песня вдаль летит по бездорожью.
Я ЖИЛ ОДНОЙ ТОБОЙ ЛИШЬ НА ЗЕМЛЕ!!! }х2
Нет ничего, что было мне дороже.

Наташенька, тропинка уведет!
Наташенька, идут дожди туманы!
НАТАШЕНЬКА! ТЫ ПЕРВЫЙ ЛЕДОХОД!!! }х2
И зорь багряных первый буревестник!

Наташенька! Глотаю пыль дорог!
Наташенька! Печально дует ветер!
НАТАШЕНЬКА! ЛЮБВИ Я НЕ СБЕРЕГ!!! }х2
И не нашелся, ЧТО ТЕБЕ ОТВЕТИТЬ?!!!

Немного успокоившись, вытерев ладонями лицо, покрасневшее от слез, Северный продолжил петь, и следующие его музыкальные композиции в этом концерте шли одна страшней другой.

Во саду при долине, ГРОМКО ПЕЛ СОЛОВЕЙ!
А я мальчишка на чужбине позабыл всех друзей! }х2
Позабыт, позаброшен с молодых юных лет!
Я остался сиротою, счастья в жизни мне нет! }х2

Часто-часто приходилось, под заборами спать!
Еще чаще приходилось хлеб с водою хлебать!! }х2
Вот возьму и помру я, похоронят меня!
И родные не узнают, где могилка моя. }х2

На мою да на могилку, ЗНАТЬ НИКТО НЕ ПРИДЕТ!!
Только раннюю весною соловей пропоет. }х2
Пропоет и просвищет, и опять улетит!
А сиротская могилка одинока стоит…! }х2

***

«Как вы уже слышали, я… щас… нахожусь в кайфе. А дальше не знаю, куда таки мне идти? То ли в Ленинград податься, то ли в Одессу? Наверное, я все-таки останусь в Крижопле», – Аркадий даже здесь старается шутить, смотря на присутствующих пьяными глазами, с хмельной улыбкой на устах. Он пытается юморить, хотя сам не знает, а где теперь его ждут? Где он нужен ни как Аркадий Северный – крутой певец блатного жанра, а как Аркадий Звездин, у которого свои проблемы, которому негде жить, у которого все идет не так в этой жизни, от чего он и страдает. Недолго думая после записи концерта, Аркадий собирает свои вещи и едет обратно в Одессу, ведь ему так хочется встретиться с Зиной, посмотреть ей в глаза, и задать ей вопрос: «Почему она с ним так поступила?».
 И вот он уже снова, ближе к новому году, прибывает в Одессу. Сойдя с поезда, Северный прямиком едет к дому, где он жил с Зиной. Наступил уже вечер. Аркадий вошел в подъезд поднялся по лестнице на первый этаж к квартире номер три. Позвонил в дверь, ему никто не ответил, он позвонил снова и снова молчание. Аркадий попытался открыть дверь своим ключом, но ключ не подошел. Северный стукнул рукой по обивке двери:
«Зина открой дверь! Мне нужно с тобой поговорить!» - закричал Аркадий, но никто не услышал его, этой в тишине раздался его собственный голос. Северный отошел в темный угол, опершись спиной о стену, и стал ждать, что может быть кто-нибудь войдет или выйдет из квартиры. Так прошел час, и действительно спустя некоторое время, по лестнице раздался легкий стук женских сапог, поднимавшихся наверх с улицы. В темноте Аркадий увидел нечеткий женский силуэт, девушка подошла к двери. Северный чиркнул спичкой, закурив сигарету, тихим голосом произнес:
«Зина, зачем ты так поступила со мной?», – на его вопрос девушка отшатнулась и хотела уже уйти. Аркадий вышел из темноты, быстрым шагом приблизился к ней, схватив ее за руку. – «СТОЙ!».
-Кто вы! – закричала она. – Пустите, больно! – Северный прижал девушку к стене, и тут на ее лицо попал отблеск от фонаря, светившего из окна с улицы.
-Лиля?! – с удивлением, растерянно, опустив глаза вниз и отпустив женщину произнес Аркадий. – Что ты здесь делаешь? – она немного постояла молча, потом сказала:
-Аркадий, а ты что здесь делаешь?
-Сестру твою дожидаюсь, – ответил Северный, отойдя немного в сторону.
-Господи, Аркадий ты меня до смерти напугал, – сказала она, схватившись рукой за сердце. – Я уже думала, что этот какой-то грабитель.
-Прости меня, пожалуйста. Я не хотел тебя напугать, – произнес тихим голосом Аркадий. – Я просто хотел поговорить с твоей сестрой. Она дома? Не хочет мне открывать? – спросил Северный, внимательно посмотрев на Лилю.
-Нет, Аркадий, ее здесь нет. Пару дней она уехала с одним из своих кавалеров, – ответила девушка.
-Как она могла со мной так поступить…, – произнес Аркадий, опершись спиной о стену. – Господи, что ж я ей такое плохое сделал? – у него было крайне подавленное состояние, а в голосе звучали нотки отчаянья. Лиля подошла к нему ближе, взяв его за руку.
-Аркадий, ну не переживай ты так, – сказала она, после этих слов, девушка подошла к двери, открыв ее своим ключом. – Хочешь зайди? – предложила Лиля, зайдя внутрь. Аркадию ничего не оставалось, как последовать за ней.
-А ты что здесь делаешь? – спросил он у нее.
-А мне нужно забрать кое-какие вещи, и я тоже через неделю уеду из Одессы, – Лиля сняла с себя пальто и головной убор, повесив их на вешалку. – Раздевайся, Аркадий тебе ведь все равно некуда идти? – поинтересовалась она у Северного.
-Нет, действительно мне не к кому податься, если только к Владику, – сказал Аркадий, расстроено покачав головой, медленно расстегивая пуговицы на пальто, и вешая его и шляпу на вешалку. Лиля прошла в комнату, а Аркадий последовал за ней. Присев на диван она спросила у него:
-А что там произошло у вас с моей сестренкой?
-Лиля, Лиля…, – покачал головой Аркадий, положив ладонь на лоб. У него в этот момент был такой несчастный вид, что казалось, что он вот-вот заплачет. – Она меня обокрала…. Я заработал на концерте приличную сумму. Мы были с ней в гостинице в номере. Выпили по бокалу шампанского, и я уснул…. На утро просыпаюсь ни Зины, ни денег, как и не было…. Сука! За что она со мной так поступила?! -  сорвалось с губ Аркадия слова злости, и после этого, закрыв рукой глаза, он заплакал.
-Ну…, ну что ты…? Аркаш, не надо так, – пытаясь успокоить его, гладя по волосам рукой, сказала Лиля. Она с жалостью и с удивлением смотрела на Северного. Ей было немного странно, что мужчина так может убиваться из-за женщины, тем более из-за Зины. Которая была очень легкая и всерьез ничего никогда не воспринимала, а вот Аркадий наоборот отнесся к ней очень даже серьезно. – Аркаш, хочешь выпить? – поинтересовалась Лиля у него.
-Хочу, – вытирая руками с глаз слезы, ответил ей Северный. Девушка вышла из комнаты, а через минуту вернулась с двумя рюмками и бутылкой водки.
-Аркадий, уже поздно я думаю, если ты хочешь, можешь остаться здесь на ночь, – сказала Лиля, ставя бутылку перед Северным. Аркадий взял ее в руки, откупорив и разлив содержимое по рюмкам.
-Спасибо тебе, – после этих слов он залпом выпил рюмку водки, и снова налил. До полуночи Северный, опьяненный и потерянный изливал свою душу сестре Зины, потом они легли спать. На утро за завтраком Северный поинтересовался у Лилия мог бы он встретиться с ней еще раз как-нибудь, на что она согласилась. Ближе к одиннадцати часам Аркадий собрался, поблагодарил Лилю за гостеприимство, и отправился к Владиславу Коцишевскому. Но там его ждало еще одно разочарование в жизни. Северный позвонил,  ему открыл Владик. Увидев на пороге Аркадия, он несколько секунд простоял как вкопанный.
-Здравствуй, Владик, – сказал Северный пытаясь улыбаться, и не понимая, что случилось. Тут Коцишевский выдал, то, что Аркадий вообще не ожидал услышать.
-Аркадий, ты живой?!! – с ужасом произнес Владислав.
-Да, живой?!!! – еще с большим удивлением и возмущением спросил Северный. – А что я должен умереть?!
-По Би-би-си передали, что ты повесился. Ко мне тут друг из Москвы пару дней назад приезжал, сказал, что это действительно так, что все москвичи говорят, что Аркадий Северный повесился, – произнес Владислав. После таких слов у Аркадия ноги подкосились, он чуть не упал. Растерянно Северный покачал головой, махнул рукой, потом посмотрел удрученным взглядом на Коцишевского произнес:
-Владик, ну я жив, – не говоря, ни слова, Владислав впустил Аркадия внутрь. Для Северного это был еще один из ударов в жизни, услышав о том, что его похоронили, что его уже нет в живых. Несколько часов Аркадий не мог придти в себя после услышанного. Потом выпив рюмочку, другую он немного отошел, хотя на душе ему все равно было скверно, да и страшно. Северный рассказал Владиславу, что с ним произошло в Москве, и как с ним поступила Зина.
 После недолгой беседы Коцишевский предложил Аркадию сделать, раз он в Одессе, концерт с «Черноморской чайкой», на этот раз на стихи известного русского поэта Сергея Есенина. Тем более, что подходило как раз двадцать пятое декабря, дата гибели поэта. Недолго думая, Аркадий согласился, и уже через пару дней они собираются с ансамблем для записи очередного концерта. На эту запись Северный приходит вмести с Лилей. Уже перед концертом Аркадий выпил, так как на душе у него было в этот раз как никогда паршиво. По его внешнему виду было заметно, что состояние у него было больного, измотанного жизнью человека. Растрепанные волосы, усталое лицо, потухший взгляд. Северный пришел на этот концерт, но в нем больше не было того огонька, что был раньше. Он смотрел на всех потерянным, удрученным взглядом. Казалось, что больше для Аркадия ничего в этом мире не существует, кроме его собственного изломанного мира, в котором он теперь находился. Северный подошел с гитарой к микрофону, тяжело вздохнув и смотря на всех усталыми глазами, начал свой предновогодний концерт:

«Постой, провоз…, и мне сказали что…. Что нет уже…, – для Аркадия было подобно эшафоту, когда он произнес эти слова. Он грустно опустил глаза вниз, понимая, что говорит о себе в прошлом времени. Для многих его уже нет, он умер. «Ну, как же так? Я же еще жив!», – произнес про себя Аркадий. После этого, он быстро подняв глаза и посмотрев на присутствующих потерянным, полный мольбы взглядом. – Северный там…, – ему, как и любому человеку любящему жизнь было страшно произнести эти слова вслух. – Так вот я вам скажу, я опять в Одессе. Часть ребят… с «Черноморской чайки» поехали на теплоходе…. И я чуть-чуть загрустил. Сижу один, в это время входит Воронский. И говорит: «Давай-ка, Аркаша сделаем что-нибудь»…. – Я говорю: «Давай сделаем», – после этих слов, Северный вновь опустил глаза вниз, с грустью смотря на свои руки, медленно перебирающие струны гитары, запел:
К василькам припав губами, рухнул на траву!
Одурманил запах сладкий голову мою….

Допев эту песню Аркадий начал еще одну, тоже грустную, но хотя в ней есть какой-то надрыв его израненной души.

Вьюжится от холода ночь,
Затерялся месяц в ночи.
И никто не сможет помочь,
Отыскать тебя в тишине.

Писем от меня ты не жди!
Почтальон к тебе не придет.
За окном все ноют дожди,
За окном лишь ветер поет.

Опадают листья с берез!
Падают охапкой у ног.
Ничего тебе кроме слез,
В жизни принести я не смог.

Лучше уходи, позабудь,
Позабудь все эти года. }х3
Пусть на веки смоют дожди
Память о тебе навсегда.

Аркадий закончил петь, закурил сигарету. Тяжело вдыхая, обратился к присутствующим здесь в зале музыкантам и людям, пришедшим на его концерт, и слушателям:

«А-а вы простите, пожалуйста, что было немножечко отступление… и я сыграл вам новые песни. Но дело в том, что щас декабрь месяц. И скоро наступит двадцать пятое декабря. Когда… Есенин… мне кажется, поступил глупо. На кружке… повесился…, – Аркадию даже здесь тяжело говорить о смерти, пусть и другого человека. Северный не одобряет суицида, но не может осуждать. Ведь  у него самого были такие моменты, когда жить не хотелось. – Но… я хочу спеть его некоторые вещи», – Аркадий сделал небольшое выступление, начиная концерт бессмертными есенинскими «Глухарями». Северный исполняет эти вещи со слезами на глазах, ведь в этих стихах Есенина, которые он писал в основном о себе, так подходили под судьбу Аркадия. Они были чем-то похоже друг на друга. Находясь среди людей, но в тоже время совершенно одинокие, оба любящие свободную, хмельную разгульную жизнь, женщин, компании, друзей. А в итоге постепенно понимающие, что все, что они создавали вокруг себя, была всего лишь иллюзией сотворенная ими самими. И к этому времени Аркадий, как никто другой начал осознавать это, что у него к сорока годам ничего нет ни денег, ни семьи, ни работы. Даже любимая женщина и та, сбежала, прихватив с собой заработанные им деньги, плюнув тем самым ему в душу. И от всего этого Северному, как никогда, больно и обидно за всю прожитую жизнь, тем более, что к этому моменту и здоровье его стало подводить.

Устал я жить в родном краю,
В тоске по гречневым просторам!
Покину хижину мою, }х2
Уйду БРОДЯГОЮ И ВОРОМ!

Пойду по белым кудрым дням!
ИСКАТЬ УБЕЖИЩЕ! Жилище.
И друг любимый на меня
Наточит нож из голенища!

Весной и солнцем на лугу
Обвита желтая дорога,
И та, чье имя берегу }х2
МЕНЯ ПРОГОНИТ ОТ ПОРОГА!

Тут у Аркадия перед глазами всплывают картины, то как он приехал недавно в Одессу, как ждал в подъезде Зину у ее дверей, чтобы задать ей всего один вопрос, но так и не дождался. По всему телу у него как от гриппа, пробежала страшная дрожь и жар, рубашка тут же взмокла от пота, а из глаз потекли горькие слезы.

И вновь вернусь я в отчий дом,
ЧУЖОЮ РАДОСТЬЮ утешусь!
В зеленый вечер под окном
На рукаве СВОЕМ ПОВЕШУСЬ!!!

Седые вербы у плетня,
Нежнее головы наклонят.
И не обмытого меня. – «Лиля». – Аркадий обратился к сестре Зины, которая в изумлении смотрела, как он, будучи в таком ужасном состоянии, рвет свою души наизнанку, истерзанный как после страшных пыток. Северный предстает перед всеми вот такой вот настоящий человек, безо всяких там масок, обнажая напоказ все свои чувства, которые люди всегда прячут от других. А он наоборот не может уже спрятать их, боль что сжирает его изнутри, просто вырывается наружу и Аркадий начинает рыдать на глазах у всех.

И не обмытого меня, }х2
ПОД ЛАЙ СОБАЧАЙ ПОХОРОНЯТ…!

Немного успокоившись после этой песни, Северный продолжает свой концерт на стихи Есенина.

ПОЙ ЖЕ ПОЙ! НА ПРОКЛЯТОЙ ГИТАРЕ!
Пальцы пляшут мои в полукруг.
Захлебнуться бы в пьяном угаре, }х2
Мой последний, единственный друг!

Не гляди на ее ты запястья
И с плечей нежно вьющийся шелк.
Я искал в этой женщины счастья! }х2
А нечаянно гибель нашел.

Я НЕ ЗНАЛ, что любовь зараза!
Я не знал, что любовь чума!
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума!!
Подошла и прищуренным глазом!!!

«Крыса». – Аркадий не может простить то, что с ним сделала его любимая до этого момента женщина. Он поет в этой песне о Зине, и только о ней, изливая свою душу людям.

Хулигана свела с ума.

ПОЙ МОЙ ДРУГ, напивай мне снова,
Нашу прежнюю бурную рать!
ПУСТЬ ЦЕЛУЕТ ОНА УЖ ДРУГОГО!!!
Молодая красивая ДРЯНЬ!

«ЗИНА – СУКА!!!!!», – сквозь слезы и злость, стиснув зубы, Аркадий все-таки произносит имя той, которую он так любил, но которую так щас ненавидит. Сжав руки в кулаки, Северный даже не замечает, как ногтями сдирает себе кожу с ладоней.

Пусть целует она уж другого,
Молодая красивая дрянь.

Ах постой, я ее не ругаю!
Ах постой, я ее не кляну!
Дай тебе про себя я сыграю! }х2
Под басовую эту струну….

Он с огромным трудом справляется с обжигающими, катящимися по щекам слезами. Но все же Аркадий берет себя в руки, и продолжает петь, хотя под конец песни у него все таки вновь сдают нервы.

…ДАЙ ЖЕ ГОРЬКАЯ! Правда Земли,
Посмотрел я ребячьим оком,
Лижут в очереди кобели! }х2
Истекающую суку соком.

Так чего ж мне ее ревновать?!
Так чего ж мне болеть такому?!
Наше жизнь простыня и кровать! }х2
Наше жизнь поцелуй, ДА И В ОМУТ!

Северный с отчаяньем махнул рукой. Он понимал, что влюбился не в ту, и думал о ней гораздо лучше, чем она есть на самом деле. Ничего здесь не поделаешь, и не изменишь в сложившейся с ним ситуации. Остается Аркадию  надеяться на то, что он постепенно со временем забудет все это.

ПОЙ ЖЕ ПОЙ В РОКОВОМ РАЗМАХЕ!
Этих рук роковая беда,
Только знаешь, пошли их….
Не умру я мой друг никогда.

Не смотря на свое тяжелое состояние души, Аркадий даже здесь сдерживается, чтобы не выразиться в песне крепким словцом. Он говорит всем со слезами на глазах: «Что вот он я! Живой и здоровый, стою перед вами, и пою для вас песни! И не надо меня хоронить живого, раньше времени».

ТОЛЬКО ЗНАЕШЬ, ПОШЛИ ИХ ТЫ НА …!

И все таки нервы у Северного под конец сдают, и ему уже все равно, что у него в уст слетел мат. Ему просто обидно за все, что с ним произошло, и что он услышал за последнее время о себе.

Не умру… я… мой друг… ни-ког-да-а!

Что ж, Аркадий исполнил эту песню, выложившись в ней, так как прежде еще никогда не выкладывался, и не показывал свои чувства на всеобще обозрение. В следующих есенинских стихах, в двух из которых, он вновь говорит о Зине «До печенок меня измучила» и «Разлюбить не сможешь ты», но теперь уже с какой-то даже легкой улыбкой на лице, пытаясь все сказать тем самым: «Ну, что же не получилось?! Бывает! Ничего с этим не поделаешь, она играла со мной, говорила что «любит», а я не разглядел в ней ее притворства». И все равно ему обидно, что она обворовала его. А следующие песни уже о нем самом «Годы молодые» и «Я не буду больше молодым». В заключение концерта Северный решает завершить этот вечер прощальной песней.

«Ребята, вы меня простите, в конце я должен…, а не знаю должен или обязан! Как это называется? Я прощаюсь с вами этой песней Есенина, которую он написал… в последний момент», – только этими словами Аркадий говорит уже о самом себе. Он уже начинает чувствовать где-то глубоко внутри, что осталось ему очень мало, и что смерть уже очень близка. И с каждым разом Северный чувствует ее приближение все отчетливей.

ДО СВИДАНЬЯ, ДРУГ МОЙ ДО СВИДАНЬЯ!
Милый мой ты у меня в груди.

От этих слов и дум, картин встающих в этот момент перед глазами Аркадия, у него снова начинаю литься слезы, а голос дрожать.

Предназначенное… расставанье,
Обещает встречу впереди.
ДО СВИДАНЬЯ, ДРУГ!!!
Мой без руки, без слова.
Не грусти и не печаль бровей!
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
 ДО СВИДАНЬЕ, ДРУГ МОЙ!!!!!
Без руки,  без слова.
Не грусти и не печаль бровей.

Северный в этой песне, как будто заранее успокаивает своих друзей, чтобы они не переживали, так сильно, когда им действительно придется проститься навсегда.

В этой жизни – «Раменский Вова»,
Умирать не ново! – «И Рязан тоже слышит»,
Но и жить. – «Тихомиров»,
Конечно, – «Коцишевский Владик»,
Не новей!

«Черноморская чайка» - Спасибо! – произносит Аркадий с улыбкой на лице и задором в голосе, будто ничего и не произошло за время этого концерта. – Володя Спекторский, большое тебе спасибо, шо ты помог мне, и Толик, который пришел с другого ансамбля, и генералиссимусу, Виктор Васильевич – Спасибо!». – Северный закончил свой концерт, Владислав Коцишевский заплатил ему в конце деньги за запись, и Аркадий вместе с Лилей и еще некоторыми из своих друзей поехали в ближайший ресторан гулять на них. Спустя пару дней Северный встретился с Владом Ващенко, участником «Черноморской чайки». Накануне Аркадий позвонил ему, договорившись о встрече. Когда он увидел Северного, то был в ужасе от его удрученно состояния: потухший взгляд, измотанный, помятый вид.
-Аркаш, что ты хотел? – с удивлением спросил у него Влад.
-Влад, пойми меня правильно, мне нужны деньги, – сказал Северный, внимательно посмотрев на Ващенко. – Позарез нужны, – тут Аркадий снял с руки серебряную печатку, показав ее приятелю. – Влад, купи у меня ее? Пожалуйста, мне очень, нужны деньги. Эта именная печатка, – пальцем Северный указал на красовавшиеся в центре буквы «АС» с его инициалами.
-Красивая, – улыбнулся Ващенко, подержав перстень в руках. – Сколько ты хочешь за него?!
-Семьдесят рублей, – произнес с волнением Аркадий.
-Нет… Аркаш, это слишком дорого, – сказал со вздохом Влад, протянув печатку обратно Северному. Аркадий одел ее на средний палец левой руки, грустно опустил глаза вниз, выйдя на улицу из кафе. Там он закурил сигарету, немного постоял на свежем воздухе, и снова тронулся в путь. Через пару дней Северный все-таки продал свою печатку одному из своих знакомых, и собрав вещи, купил билет до Ленинграда, сел в поезд, и смотря в окно на заснеженную платформу покинул Одессу.

Глава 31

На краю пропасти

 В этом новом 1979 году Аркадий прибыл опять в родной Ленинград. Он долго смотрел в окно в темноту, освященную кое-где тусклыми фонарями. На улице был промозглый ветер с дождем и снегом, мерзкая погода. Поезд, наконец-то, остановился. Северный поднялся со своего места, надел пальто и фетровую шляпу, взял в руки зачехленную гитару и небольшой пакет с вещами и вышел из купе. Сошел с поезда на платформу. Промозглый ветер со снегом и  дождем больно бил ему в лицо. Ветер был настолько сильным, что казалось, он вот-вот сорвет шляпу с головы Аркадия. Северный придерживал ее рукой, прикрыл глаза, чтобы ему не засыпало их мокрыми хлопьями снега. Быстрым шагом он тронулся в неизвестном ему самому направлении. «Куда мне теперь идти…?», – спрашивал сам у себя Аркадий, не зная ответа на свой вопрос. Он вновь один, никому не нужен, и идти ему некуда, да и не к кому. Одинокий и никому не нужный, он прекрасно понимал, что большая часть людей, которые принимали его в своих квартирах, держали Северного только из-за его песен. Которыми он расплачивался с хозяевами за их гостеприимство. И от этого на душе у Аркадия становилось еще паршивей. Как человек он никому не был нужен. С этими мрачными мыслями Северный шел по темным улицам Ленинграда, последняя надежда в этой жизни совсем угасла. Ему нужен был приют хотя бы на эту ночь. Но Аркадий не знал к кому ему на этот раз податься? Завернув за угол, он вошел в один из питерских подъездов, где жил один из его многочисленных приятелей. У него в эту ночь Северный и перекантовался на кухне. А на следующее утро он снова, забрав свои вещи и гитару, тронулся в путь. Побродив по улицам Ленинграда, ближе к вечеру, на счастье Аркадия ему попался совершенно случайно Володя Тихомиров.
-О! Аркаша, а ты  давно вернулся?! – с удивлением и в то же время радостью спросил у него Владимир, подойдя к другу ближе.
-Привет, Володь. Да вчера только с Одессы вернулся, – ответил с улыбкой Северный.
-Ну, такая встреча, может пойдем, обмоем это дело? – предложил Тихомиров, обняв Аркадия рукой за плечо.
-Пойдем, я не против, – ответил Северный, и вместе пройдя несколько метров, они вошли в ближайший бар. Пропустили там по стаканчику, другому, беленькой за разговором. Через час подвыпившие друзья вышли на улицу.
-Аркаш, а ты сейчас куда? – поинтересовался Владимир.
-А черт его знает, Володь. Я даже и не знаю, куда мне идти. Ведь большинству, у кого я жил все эти годы, нужен был не я. Им нужны были блатные песни Аркадия Северного, знаешь, как это противно…, – протянул Северный, закурив сигарету. – Когда ты никому не нужен, а точнее нужно только, что ты делаешь. Прекрати я для них петь! И все они даже имя мое забудут. Вот так вот умру, когда-нибудь и они все! ВСЕ ЭТИ КОЗЛЫ! Даже и не вспомнят меня, – Аркадий удрученно выбросил руку с сигаретой в сторону, показывая пальцем на людей, лица которых стояли у него перед глазами, но которых не видел Тихомиров, хотя внимательно слушал, то что ему говорил Северный. – Пойми Володь, мне жить негде! И я даже не знаю, куда мне идти? – со вздохом сказал Аркадий, с грустью посмотрев на друга. – И вообще, если все будет так продолжаться и дальше…, я долго не выдержу…, я умру. Чувствую я себя уже хреново.
-Аркаш, ну что ты такое говоришь?! – хлопнув его по плечу, пытаясь хоть как-то успокоить, сказал с улыбкой Владимир. – Не расстраивайся, щас мы поедим с тобой к моим друзьям, там посидим, пообщаемся, выпьем еще, и твоя грусть пройдет. Не переживай ты так. Щас, подожди, я только машину подгоню, и мы поедем, – тут Тихомиров быстрым шагом пошел вперед, но пройдя пару метров, вернулся обратно к Аркадию. – Слушай, Аркаш, я тут подумал…, я немного датый уже давай-ка мы с тобой, поймаем такси, хорошо, и поедим к моим друзьям.
-Well, – согласился Северный, и они вместе подошли ближе к дороге, стали ловить проезжавшие мимо такси. Через несколько минут возле тротуара остановилась голубое такси. Владимир постучал пальцем в стекло, шофер опустил его:
-Слушай, довезешь нас до Литейного?
-Садитесь, конечно довезу, – ответил ему таксист.
-О! Хорошо, Аркаш садись, – сказал Тихомиров, открывая дверь, и сел рядом с водителем, а Северный сел сзади. Проехав пару кварталов, Северный обратился к Владимиру.
-Слушай, сюда Володь…, – похлопав Тихомирова по плечу рукой, Владимир повернулся к нему:
-Аркаш, что ты хочешь?
-А «дэвочки» там таки будут, или как?
-Аркаш, ну, как обычно. Там куда мы едим и «девочки» вот такие! – выставив большой палец вверх, ответил ему Тихомиров. – И ребята, то что надо, сейчас приедем к ним, там  столик нам накроят, под водочку может что споем в две гитары. Как Аркаш, ты надеюсь не против, так провести вечер? – поинтересовался у него Владимир.
-А зохен вэй! Само собой, я таки обязательно для вас спою в духе Аркадия Северного! – воскликнул с улыбкой на лице Аркадий. Только успел он это произнести, как водитель посмотрел на него в зеркало, и тут же ничего не говоря, развернул машину, поехав совершенно в другом направлении.
-Слушай, шеф, ты меня не понял…, – протянул Тихомиров, сообразив, что тот везет их не в том направлении. – Ты не туда свернул, – таксист ничего ему не ответил, вскоре завернул в восьмой таксопарк, после чего остановился и, обернувшись назад, обратился к Аркадию:
-Ты что действительно Северный?
-Да, я – Аркадий Северный, – с улыбкой ответил ему Аркадий. – А вы что-то таки хотите от меня?
-Слушай, у нас многие ребята любят твои песни, не хочешь спеть для нас? – поинтересовался таксист.
-Well, – сказал Северный, открывая дверь и выходя из салона машины, забрав с собой гитару. – Конечно, я для вас спою. Пойдем, Володь планы изменились, – Тихомиров вначале растерянно посмотрел на Аркадия, потом вышел из такси, и последовал за другом. Втроем, вместе таксистом, пройдя весь таксопарк, они вошли в небольшое отапливаемое помещение, где сидело человек семь. Было страшно накурено. В центре комнаты стоял небольшой стол, на нем стояла какая-то еда, так как время уже близилось к ужину, возле него у окна был разложен небольшой диванчик, и несколько стульев.
-Ребят, знаете, кого я сейчас привез к вам? – поинтересовался таксер у своих коллег.
-Ну, и кого ты привел?! – с удивлением спросили они, внимательно посмотрев на него и на двух незнакомцев, пришедших с ним.
-Аркадия Северного, – ответил он, выдвигая вперед худенького до невозможности мужину с гитарой в руках. Аркадий потер, покрасневшие от холода худенькие ладони, произнес:
-Здравствуйте, товарищи, – сказал Северный с улыбкой, расчехляя гитару, и снимая с себя верхнюю одежду. Тут же присел за стол, взяв в руки гитару. Владимир, тоже снял с себя одежду, так как в помещении было очень жарко, и подсел на стул рядом с Аркадием.
-Ты, что действительно Аркаша Северный?! – с еще большим удивлением спросили у него сидевшие в комнате люди.
-Действительно, мне ваш коллега предложил спеть для вас, и я тут же согласился. Так что я таки в вашем распоряжении в этот вечер, – ответил Северный продолжая улыбаться. – Гитара у меня есть, что вы хотите, чтобы я исполнил для вас? – поинтересовался Аркадий, гладя на изумленную публику.
-Что-нибудь одесское, – в один голос попросили таксисты.
-Хорошо, – сказал Северный, начав играть на гитаре, и исполняя свою первую песню в этот вечер «На Дерибасовской открылася пивная». Вскоре в их мужской компании появились «девочки», и вечер стал еще оживление. Аркадий без устали пел для присутствующих до самого утра, а потом, немного отдохнув, снова продолжил свой концерт. Здесь Северный встретил очень очаровательную девушку по имени Елена, его она сразу привлекла своей внешностью, тем, что она была очень похожа на Зину. Хоть ему еще было очень больно, но все равно Аркадию хотелось, чтобы рядом с ним кто-то был, а тут такая удача, женщина так похожа, на ту, которую он так любил. Так прошло три дня.
 Под утро с похмелья, Тихомиров встал, и стал собирать свои вещи, он больше не мог находиться в этой компании, ни отдыха ни покоя, ужасное место. Аркадий мирно спал на диванчике. Володя слегка потрепал его по плечу рукой, тихим голосом произнес:
-Аркаш…, Аркаш…, – Северный повернулся к нему лицом, приоткрыв один глаз посмотрев на Владимира, склонившегося над ним. – Аркаша, я ухожу, – снова произнес Тихомиров. – Я больше не могу здесь находиться, я домой.
-А-а, ну, хорошо. Удачи тебе Володь, – ответил Северный спросонья помахав рукой.
-А ты здесь еще останешься? – поинтересовался Тихомиров, одевая пальто
-Угу, – пробурчал Аркадий, закрывая глаза, и начиная снова дремать. Тихомиров ушел, закрыв за собою дверь. Вскоре он добрался до своего дома, где наконец-то, смог нормально отдохнуть, а вот Северный не появлялся целых две недели среди своих друзей. Он жил в этих непредназначенных для жилья условиях, ежедневно давая концерты для таксистов, в течение всех этих двух недель восьмой таксопарк прекратил работу. Когда Аркадий вернулся вновь к своим друзьям, ему снова стало негде жить. Ребята стали по знакомым искать приют для Северного. Один из ребят занимавшийся обивкой дверей привел Аркадия к Вячеславу Андрееву «руководителю» подпольного – обойного бизнеса. Правда Северный проживет в его уютной квартире всего полторы недели. Аркадий прекрасно понимал, что его просто так никто держать не будет, но денег у него не было, чтобы заплатить за ночлег и еду, что ему давали в этом доме, поэтому Северный платил, как всегда, тем, что умел лучше всего, это своими песнями. За этот небольшой период, проведенный в квартире у Андреева, Аркадий делает для него несколько домашних концертов под гитару, просто так. А потом в один из вечеров, когда у него собрались гости, Северный решает спеть и для хозяина и для собравшихся в этот вечер людей, записав свой концерт на магнитофон. Начачал с первой своей песни «Сладка ягода». Исполнив ряд песен, Аркадий внимательно посмотрел на присутствующих в зале. Они сидели за богато накрытом столом, спросил у людей:
-А вот я чувствую, вы цыганщину любите?
-Да, нет, мне очень нравится, как вы поете, – откашлявшись с волнением в голосе, ответила ему молоденькая племянница Вячеслава Андреева. По ее порозовевшему лицу, было видно, что на очень сильно волновалась в присутствии Аркадия. Северному, глядя на нее, было даже немного смешно, он уже и забыл, что люди так могут смущаться, как эта молоденькая особа, и своего рода Аркадию было даже приятно смотреть на эту девочку, красневшую всякий раз, как встречалась взглядом с Аркадием.
-А, вот я…. Хотите вам романс, который по радио не поют, цыганский? – предложил Аркадий, пристально посмотрев на девушку, беря гитару в руки. Она снова откашлялась и восторженно, и в то же время смущенно, посмотрев на Северного, ответила:
-Дело не в цыганском…, не в том. Просто мне очень нравится…, – девушка, теребя длинные волосы руками, хотела снова сказать, как она любит его песни. Но видя ее смущение, которое у Аркадия вызвало умилительную улыбку на лице, перебив ее, он ответил:
-А вот мне нравится, цыганский этот романс, называется «Взгляд твоих черных очей», – после его слов румянец, вновь залил лицо девушки, а глаза заблестели, и со смехом она сказала:
-Мои черный очи согласны с твоими черными очами…, – игриво, племянница Андреева посмотрела на Северного.
-Слова, здесь хорошие, – с искушенной улыбкой на лице, ответил ей Аркадий, перебирая пальцами струны гитары и начиная петь.

Взгляд, твоих черных очей!
Сердце мое пробудил,
Отблеск угаснувших дней.
Отзвук утраченных сил.
ЧЕМ ПОКОРИЛ ты меня?!!

Я пред тобою бес слов,
Но если б жить для тебя!
Жить начала бы я вновь.
Не знаю я никогда,
Не назову тебя, мой.

Рядом с тобой навсегда,
Ты неприглядной судьбой.
ГОРЬКО НА СЕРДЦЕ МОЕМ!!!
Горечи жизни твоей.
Но выдает, хоть молчит,
Взгляд твоих черных очей.

Северный закончил петь, а на глазах у девушки, которая проникновенно слушала его исполнение, появились слезы. Заметив то, что племянница вытирает руками слезы, Вячеслав с улыбкой сказал:
-Расплакались!
-Мне так стало грустно, вот эти черные глаза, – со смехом ответила девушка, и после этого она стала просить, чтобы Аркадий исполнил еще один романс «Любил я очи голубые». С улыбкой на лице Северный с удовольствием исполняет один из своих любимых романсов для молодой особы. Ближе к завершению концерта Вячеслав попросил гостя исполнить песню Вертинского «Желтый дьявол»:
-Аркаш, я, ты помнишь, че там в парижских балаганах…? – поинтересовался Андреев.
-Ну, я ж ее пел?! – удивлением посмотрел на него Северный.
-Ну, так давай еще раз, – начал настаивать на своем Вячеслав. – Так тогда не пели!
-«Черную розу»! – в ажиотаже, попросила его племянница. Аркадий исполнил еще несколько песен, но не тех, что его просили, а то что ему сейчас было ближе по душе.
-Аркадий, так я говорю, мы на этой кассете…, ты всегда ее пел. Ну, спой?! А-а? – вновь начал упрашивать Северного Андреев, недовольным голосом, чтобы он исполнил «Желтого дьявола».
-А это? – грустно переспросил Аркадий, тяжело вздохнув, но все же начав исполнять, то что он него требовали:

В парижских балаганах,
Кафе и ресторанах.
В дешевом электрическом раю.
Всю ночь, ломая руки от ярости и скуки.
Я людям, что-то жалобно пою.

Ревут, визжат джаз-банды,
Танцуют обезьяны.
Мне скалят исковерканные рты.
А я больной и пьяный, сижу за фортепьяно,
И сыплю им в шампанское цветы.

А когда настанет утро, я пройду бульваром темным,
И в испуге, даже дети убегают от меня.
Я больной, я старый клоун,
Я машу мечом картонным,
И в зубцах моей короны,
Догорает светоч дня.

Уж поздно бьют куранты, уходят оркестранты,
И елка догорела до конца.
Давно умолкли речи, лакеи гасят свечи,
А мне уж больше не поднять лица.
И тогда с потухшей елки,
Быстро спрыгнул дьявол желтый.

Он сказал: «Маэстро бедный,
Вы устали, вы больны….».

Северному не очень приятно было исполнять в этот вечер эту песню, так как сегодня у него было хорошее настроение, а текст этого произведения, бередил его израненную душу. Ведь здесь столько сказано в этой песне о самом Аркадии, но все же не смотря на не желание ее петь, он исполнил ее. Вечер удался, и Вячеслав Андрее остался доволен сделанной им записью Аркадия Северного.
 Спустя несколько дней после этого домашнего концерта, в один из зимних вечеров в компании своих новых друзей Вячеслава Андреева, Валеры Шорина по кличке – «Кривой», и Владимира Тихомирова Аркадий пошел гулять в ресторан «Приморский». Сели за столик, заказали себе графинчик коньячку, бутербродов с красной, черной икрой, лимончики. Вечер не предвещал не чего плохого, друзья мирно беседовали, наслаждаясь жизнью, и этими прекрасными моментами, когда можно отдохнуть от трудового дня в компании друзей под хорошую закуску и хорошую выпивку. Для Северного то, что он сегодня не был одинок в этот вечер, было важнее всего. По обыкновению, он слегка выпив, с веселой улыбкой начал травить одесские анекдоты.
-Вот еще один анекдотик, вспомнил, – начал с веселой улыбкой на лице Аркадий, закурив сигарету. – Идут двое евреев по пустыне Сахара. Изможденные все, голодные до невозможности. Вдруг. О! Чудо. Оазис пальм. А у пальмы два чемодана. Вот Цеперович схватил один чемодан, Рабинович второй. Открывает, у Цеперовича бивштексы, а у Рабиновича чемодан золота. Вот Цепирович ест бивштексы, а Рабинович голодный сидит, говорит. – Послушай Цепирович, давай устроим маленький базарчик?! На привозике. – Давай устроим. – Сколько будет стоить один твой бивштексик? – он говорит. - Чемодан золота. – он говорит. – Что ж такие дикие цены?! – со смехом изображая в лицах героев, Северный большую половину вечера смешит своих друзей.
-Да, чаще всего, так оно в жизни и бывает, – с улыбкой ответил ему Тихомиров. – Человеческой жадности нет границ.
-Вот поэтому у меня родился тост, – сказал Аркадий, поднимая рюмку с коньяком. – Давайте выпьем за то, чтобы мы не были жадными.
-Хороший тост, Аркаша, давай выпьем, – согласились остальные, поднимая рюмки. Северный выпил коньячок, закусил его лимончиком, и продолжил травить анекдоты. Рядом с ними за соседним столиком гуляла компания военнослужащих, человек из четырех-пяти. Они уже сидели давно, гораздо раньше, чем пришли Аркадий с друзьями, и к этому времени уже изрядно надрались. Военные сначала косо поглядывали на веселую компанию, но потом их стали раздражать антисоветские разговоры доносящиеся с соседнего столика. Тут один из них громким голосом так произнес своим друзьям, да так, чтобы слышали за соседним столиком:
-Ребят, вы только посмотрите, каких «козлов» приходится нам защищать. Они говорят антисоветские речи, травят пошлые буржуазные анекдоты, и не боятся этого! Да сажать таких нужно!
-Да, да ты прав, сажать нужно таких козлов, – подтвердили остальные. Тут не выдержал Тихомиров, обернувшись к ним со словами:
-Слушай, а ты не боишься, что за свои слова ответить придется?
-Ты че, это мне?!! – возмущенно спросил военный. – Это ты мне, говоришь, офицеру советской армии, что мне придется отвечать перед такими как ты?!! - приподнявшись со стула. – За что это я должен ответить перед тобой?!!
-За козлов, – спокойно произнес Тихомиров
-Володь, да успокойся ты, ответит еще в свое время, не переживай. Каждый должен отвечать за свои слова, – сказал Аркадий, похлопав рукой Тихомирова по плечу.
-А ты вообще не вмешивайся, вякает тут еще, я не с тобой разговариваю! – со злобой в голосе, обратился военный к Северному.
-Слушай, если тебе что-то не нравится, давай выйдем и поговорим, как мужик с мужиком, – предложил Аркадий.
-Да, не нравится, что ты травишь пошлые еврейские анекдоты, – с издевкой ответил военный.
-Слушай му…ла, сидели вы бухали своей компанией, какого хрена вы к нам-то полезли, – вмешался тут Вячеслав Андреев, покрыв их матом.
-Ты кого сейчас м…лой назвал? Ты?!! Ты меня офицера советской армии м…лой назвал?!! Да я за такие слова, щас тебе морду набью! Ты меня понял! – заорал военный, тут встали со своих мест его друзья, подоспев ему на помощь. Обстановка стала все более наколенной, еще немного и произошла бы драка, если бы во время не вмешался один из служащих ресторана:
-Если вы будете продолжать ваши разборки, то мы попросим покинуть наше заведение. Идите и решайте свои проблемы где-нибудь в другом месте, товарищи, а у нас здесь приличный ресторан, – этими словами он успокоил пьяных военных, и они сели обратно за свой столик. Конечно, через пару минут все успокоилось, но неприятный осадок остался. Еще некоторое время Аркадий посидел вместе со своими друзьями, потом, допив рюмку коньяка, и докурив сигарету, произнес:
-Ну, все мужики мне пора, до завтра, – сказал Северный, поднимаясь со стула.
-Аркаш, а ты сейчас куда? – поинтересовался Тихомиров, пожав ему руку на прощание.
-Щас пойду к Володе домой, – ответил с улыбкой Аркадий, простился с друзьями и вышел в фойе, снял с вешалки пальто, и шляпу, оделся, открыл дверь ресторана и вышел в ночь. Через некоторое время Северный на такси подъехал к дому Владимира Раменского. Расплатившись с таксистом, Аркадий вылез из машины на заснеженную улицу. Северный медленным шагом пошел по искрящему снегу, хрустевшего под ногами. Аркадий вошел в подъезд, как не странно, но в этот раз кто-то разбил лампочку в подъезде, так что было темно. На ощупь, Северный нашел рукой перила и ступеньки, стал подниматься вверх по лестнице. Но только он сделал несколько шагов, как вдруг сзади раздался какой-то грохот. Аркадий обернулся назад, и тут на него набросились несколько пьяных человек. Северный даже не успел сообразить, что и почему, как его начали избивать. У него только и хватило сил оттолкнуть одного из них, и врезать ему по морде. Тот немного отступил, взвыв.
-Этот м…к, мне нос сломал! – крикнул он своим друзьям. По голосам Аркадий сразу вспомнил, что это были те военные, что привязались к ним в ресторане. В секунду Северного схватили двое из них за руки, не давая, тем самым ему дернуться, а третий начал наносить удары с еще большим остервенением. После несколько ударов под дых Аркадий почувствовал, что начал терять сознание, колени у него подкосились, и он очутился на холодном бетонном полу. А озверевшие офицеры продолжили избивать его ногами. Сжавшийся от боли со всхлипами и стонами, Северный закрыл лицо обеими руками, чтобы ему его не изуродовали ботинками. Несколько ударов пришлось как раз на руки Аркадию, после чего он потерял сознание. На его счастье, кто-то на верхнем этаже скрипнул дверью, выйдя на лестничную площадку, только это и спугнуло военных, и они оставили Северного в покое, выбежав из подъезда. А несчастный Аркадий так и остался лежать без сознания на ледяном полу в луже собственной крови до самого утра. После этого случая, Северный проживет в этом мире чуть больше года.
 Рано утро Владимир Раменский, одевшись, вышел из квартиры на прогулку с Юноной. Пока он закрывал дверь, собака убежала вперед.
-Девочка, не убегай далеко! – крикнул ей вслед Володя, позвав ее свистом. Собака как будто послушала его, остановившись под лестницей. Она подошла к лежащему без чувств окровавленному Аркадию. Собака положила на него лапы, стала обнюхивать, облизывать ему кончики пальцев, тронула ему лицо мокрым носам и, заскулив, стала лаять на весь подъезд. Раменский закрыл дверь, положил ключи в карман пальто, спустился вниз по лестнице, обратился к собаке:
-Кого ты там нашла…?! – он взял ее за ошейник и стал отводить Юнону в сторону. Но когда Владимир наклонился к собаке, то увидел лежащего без чувств Аркадия, очень сильно избитого. – Аркаша!!! – с ужасом воскликнул Раменский, наклоняясь к Северному. – Какая тварь с тобой такое сделала?!! – Володя прикоснулся рукой к шее друга, пульс еле прощупывался. После этого Раменский со всех ног бросился бежать наверх с криками. – ЛЕНА, БЫСТРЕЕ ИДИ СЮДА!!! – он начал нервно звонить в дверной звонок, забыв от увиденного, что у него в кармане лежат ключи. Тут дверь мужу открыла Елена, растерянно глядя на Владимира.
-Вов, ты что-то забыл? – спросила она, выходя на лестничную площадку. С трясущимися руками и испуганным голосом Раменский произнес:
-Ленка! Там Аркадий без чувств избитый! – Елена не теряя ни секунды, тут же побежала вниз за мужем. Увидела лежавшего без сознания Северного, в луже крови.
-Господи, что с ним сделали? – с ужасом произнесла она. – Бедный, кто ж тебя так избил? – после этих слов она вновь поднялась наверх, зашла в квартиру, и через минуту вернулась уже с пузырьком нашатыря. Наклонившись над Аркадием, Елена стала растирать ему виски, а потом поднесла бутылек к носу Северного. Прошло несколько минут, прежде чем Аркадий начал подавать признаки жизни. С дрожащими веками Северный слегка приоткрыл глаза, смотря смутным взглядом на склонившимися перед ним Володей и Еленой Раменскими. У Аркадия перед глазами все мерцало, а голова очень сильно болела.
-Ну, слава богу, глаза открыл, – обрадовался Володя, произнеся эти слова с дрожащим голосом. Северный поморщился, сказал:
-У-у, что за гадость?!
-Нашатырь, Аркаш, – ответила Елена, закрывая пузырек, и поправляя свалившиеся ей на лоб, белокурые волосы.
-Аркаша, что с тобой случилось, кто тебя так избил? – спросил с волнением Владимир.
-Я не знаю…. Мы… вчера…, гуляли в «Приморском», …и там… к нам привязались… какие-то военные…. Пошел к тебе…, и меня… у-у…, может они…? – ели слышно произнес Аркадий, прикрывая глаза. – Володь я… руку не чувствую…. Эти скоты мне… руку сломали.
-Аркаш! Подожди я сейчас, скорую вызову! – сказал Раменский, и тут же выскочил из подъезда, побежал со всех ног к ближайшему телефонному автомату, чтобы вызвать скорую помощь.
 Через полчаса к подъезду, где жил Раменский подъехала машина скорой помощи. Врачи положили Аркадия на носилки, погрузив его в машину, сели рядом с ним. Владимир поехал вместе с ними, решив сопровождать своего пострадавшего друга до больницы им.Ленина, что находилась на Большом проспекте Васильевского острова, куда и увезли Северного для дальнейшего лечения.
 В приемном отделении врач осмотрел Аркадия. С Северного сняли окровавленную одежду, обработали раны, сделали рентген руки, после чего наложили гипс, выдали больничную пижаму. После этого медсестра проводила Аркадия в палату, помогла ему застелить койку. Северный лег на кровать, ему сделали обезболивающее. После стольких мучений, свалившихся в одночасье на Аркадия, он, наконец-то, смог спокойно заснуть. Вечером к нему в палату пришли его друзья, Володя Раменский, который принес все необходимое для Аркадия, Владимир Тихомиров, Валера Шорин с Вячеславом Андреевом. Они были в ужасе, когда увидели в каком состоянии находился Северный, в кровоподтеках, со сломанной рукой, такой одинокий и несчастный. У него был жалкий вид. При виде друзей, пришедших его навестить, на измученном лице у Аркадия появилась радостная улыбка, он попытался привстать на койке, приняв вертикальное положение, опершись спиной на подушку.
-Аркаш, ну как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Тихомиров, присаживаясь на табуретку возле кровати больного друга, с жалостью смотря на него.
-Володя, лучше и не спрашивай, – ответил Аркадий, прикрывая длинными ресницами глаза.
-Аркаш, я тут принес тебе почитать, кое-какие книги, – сказал Раменский, доставая из пакета несколько книг, и положив их на тумбочку, возле койки Северного.
-Спасибо, Володь, – поблагодарил его Аркадий, с грустью смотря на книги.
-Аркаш, сильно рука болит? – спросил Тихомиров.
-Ну, мне что-то дают, чтобы боль была не такой резкой, – ответил Северный, с грустью посмотрев на опухшие пальцы своей загипсованной руки. – Володь они отбили мне все внутренности…, если бы не таблетки я, наверное, не смог бы выносить адские боли…, – тут Аркадий замолчал, по его глазам было видно, что ему неприятно вспоминать весь этот кошмар, произошедший с ним этой ночью.
-Аркаш, ну не переживай, скоро поправишься, – постарался успокоить его Тихомиров, легонько похлопав рукой по плечу. – Вон, ешь апельсины, и не думай не о чем плохом.
-А вы мне не очистите их от кожуры…, а то одной рукой как-то мне будет трудно чистить, – попросил Северный друзей с улыбкой на лице. Владимир почистил ему апельсины, разломив их на дольки, положив их на тарелку на тумбочке. Ребята еще некоторое время побыли рядом с больным другом.
-Ну, ладно Аркаш, нам уже пора, – сказал Вячеслав. – Мы и так засиделись у тебя, а тебе нужно отдыхать.
-Да, я не устал, мне, наоборот, очень хорошо с вами, – с улыбкой ответил Аркадий, конечно, он лгал, ему было очень приятно, что его навестили в таком состоянии, но все же он очень сильно устал. И как только друзья покинули его. Северный снова лег на подушку, уставив глаза в белый потолок и лампу над ним, освещавшую матовым светом всю палату. Цвет темно зеленых стен придавал палате мрачную обстановку. Перед глазами у Аркадия снова все началось трястись и прыгать. Он закрыл глаза, мысли путались, внутри все болело, но не взирая ни на что, Северный уснул. На следующее утро ему медсестра обработал раны, он позавтракал, и целый день отдыхал в палате читая книжки, принесенные ему Володей Раменским, в том числе рассказы Бабеля, которого Аркадий так любил. После обеда Северный снова проспал до ужина, а вечером его вновь навестили друзья. Которые пытались, хоть как-то скрасить страдание и одиночество Аркадия в больнице. Зато на следующий день, Северного ждал неприятный сюрприз. После процедур он лежал у себя на койке, читая книжку, тут к нему вошла медсестра сказав:
-К вам посетители, – после этих слов она, тут же ушла. Аркадий с удивлением отложил в сторону книжку.
-Сегодня, ребята решили пораньше меня навестить? – только он успел это произнести, как тут в палату ввалились компания тех самых военных, который пару дней назад, так жестоко избили Аркадия. Увидев их Северный тут же изменился в лице, побледнев от ужаса, смотря на них потемневшими глазами. – «Что, они решили меня окончательно добить?!», – подумал про себя Аркадий.
-Здравствуй, – сказал один из них, и они, подходя к койке, на которой лежал Аркадий ближе.
-Что мужики, вам мало, того, что вы со мной сделали тогда в подъезде, и вы решили доконать меня здесь?! – с издевкой в голосе спросил у них Аркадий.
-Слушай, ты нас прости. Нам стало стыдно, за то, что мы с тобой тогда сделали. И вот мы пришли извиниться перед тобой, – начал один из них, присаживаясь на стул, стоявший рядом с койкой Северного. Тут он достал из пакета бутылку коньяка и закуску, поставив их на тумбочку.
-ЭТО ЧТО ТАКОЕ?! – с удивлением спросил у него Аркадий. – Я так поминаю, что это мне на помин! – продолжил Северный свой черный юмор, хотя ему было совершенно не до смеха. Более того у него в голове не укладывалось, сколько наглости было у этих подонков, чтобы вначале угробить его, а теперь придти извиняться. – Что думали, что я уже кони двинул…?! Ну, как видите, я еще пока жив! – вдруг со злобой выпалил Аркадий.
-Прости нас, мы действительно не хотели тебя трогать…, – начал один из них оправдываться перед возмущенным Аркадием, который готов был уже позвать медсестру, чтобы та выпроводила незванных гостей. – Просто мы тебя перепутали с тем, ну который больше всех выступал из вас. Мы хотели его проучить…, но в итоге в темноте перепутали тебя с ним.
-Так Слава живет совершенно по другому адресу. Так вы Славе хотели набить морду…? – спросил Аркадий.
-Да, извини нас, за то, что мы с тобой сделали, – сказали военные в один голос,  виноватыми глазами, посмотрев на Северного. – Может этот коньяк, хоть как-то сможет загладить нашу вину перед тобой?
-Ну…, может быть…, – со вздохом протянул Аркадий. После его слов они начали разливать коньяк по рюмкам, которые, тоже принесли с собой. – А вы разве не хотите узнать мое имя? – поинтересовался у них Северный, беря здоровой рукой рюмку с коньяком.
-Конечно, как тебя зовут? – спросил один из них.
-Я – Аркадий Северный.
-Что, правда?! – с удивлением спросили военные.
-Правда, – спокойным голосом ответил Аркадий.
-А спой что-нибудь? – попросил один из них.
-А что вы хотите услышать? – поинтересовался Северный, внимательно посмотрев на военных.
-Ну то, что тебе больше всего нравится, – ответили они, и после этого Аркадий спел для них«Журавли» на стихи Раменского.
В это время в палату вошла дежурная медсестра и увидев, что больной вместе с посетителями распивает коньяк, с крикнула, чтобы военные немедленно убирались. Она выгнала военных из палаты, и пообещала, Северному, что его сегодня же выпишут из больницы, так как она обо всем доложит главврачу. Но вечером пришли друзья Аркадия, и им все-таки удалось уладить этот маленький инцидент. Они попросили медсестру ничего не рассказывать главному врачу. После долгих убеждений женщина все-таки согласилась ничего не говорить о случившемся сегодня днем.
 Новость о том, что у них лечится Аркадий Северный, облетела на следующий день все отделение. И по многочисленным просьбам больных Аркадий дает концерт для всего отделения. За что его уже на следующий день досрочно выписывают за нарушение больничного режима. Не долечившись, Северный некоторое время живет у Раменских, пока ему не станет немного лучше.
 В один из дней Володя вместе с Аркадием пришли в гости к своему знакомому Валерию Шорину. За мирной беседой Валерий произнес:
-Аркаш, а ты не хочешь пожить у меня?
-А что можно? – переспросил у него Северный.
-Конечно можно, у меня в доме никто не будет против твоего присутствия, – ответил Шорин. – Так что можешь перебираться ко мне, хоть завтра.
-Володь, я наверное, завтра уйду от вас, вон мне «Кривой» предложил пожить у него, – обратился Аркадий к Раменскому.
-Смотри, Аркаш сам, как тебе будет лучше. Ты же знаешь, что из нашей квартиры тебя никто не гонит, – ответил ему Володя, закурив сигарету.
-Знаю, Володь, и очень ценю это. Но ты сам пойми, вы через пару дней уезжаете с Ленкой в Прибалтику, а я буду опять один. Я же сейчас еще не совсем здоров, а нужно гулять с собаками, мне еще с больной рукой будет тяжело все это делать, а перекладывать все на плечи Лидии Валентиновны я не хочу, – ответил с улыбкой Северный.
-Ну, хорошо, если ты считаешь, что здесь тебе будет лучше, то я не против, – сказал Володя, хотя ему не очень хотелось отпускать друга в компанию Шорина, зная их нравы и разгульную жизнь, что они вели. Но в словах Аркадия был смысл.
 И уже на следующий день, в первых числах весны 1979 года, Северный, забрав свои вещи, перебрался жить в квартиру к Валерию Шорину, что находиться Анниковом проспекте. Правда из вещей у Аркадия только и было с собой, что его неизменная гитара, и маленький целафановый пакет. Худой и измученный таким жалким существованием, Аркадий прошел в комнату, присев на софу, стоявшую возле стены, положив гитару рядом с собой.
-Аркаш, а что у тебя в пакете? – поинтересовался Валера, подсаживаясь к нему.
-Сменное белье, – спокойным голосом ответил Аркадий.
-И все?! – с удивлением спросил у него «Кривой».
-И все, – ответил Аркадий, пристально посмотрев на Шорина, в глазах которого застыло удивление.
-А… а, где твои вещи? – переспросил Валера, не совсем понимая, что у Северного больше ничего с собой нет.
-Это и есть все мои вещи, – спокойным голосом ответил Аркадий. – Сменные трусы, носки и майка. – Шорин несколько секунд сидел молча, с удивлением смотря на Аркадия. – Не Валер, ну мне Володя с Леной собрали там, кое-что по знакомым, но, к сожалению, они мне оказались велики. После болезни я сильно похудел. – Северный говорил об этом настолько спокойно, что казалось, что ему уже все равно, что у него есть, а чего нет. Худенькими ладонями он потер осунувшееся до невозможности лицо.
-Аркаш, тебе нужно обязательно что-нибудь купит из вещей, нельзя же так ходить, – предложил Шорин. - Я надеюсь, ты не будешь против. Северный усмехнулся:
-Конечно же, нет.
-Ну, вот и хорошо, завтра пойдем и купим тебе новые рубашки брюки, – с улыбкой ответил «Кривой». – Аркаш, я щас ухожу на работу, ты уж прости меня, что оставляю тебя одного, ну пойдем я тебе кое-что покажу, – после этих слов, Валера встал с дивана и вышел из комнаты Аркадий последовал за ним. Шорин привел его на кухню, где стояло два холодильника. – Смотри, если захочешь, то в этом холодильнике жратва, – он открыл дверцу одного из холодильников, действительно, он доверху был наполнен едой. Аркадий заглянул внутрь холодильника, и Валера закрыл дверцу. – А в этом бухло, пиво, ну если тебе вдруг захочется выпить, – с улыбкой сказал «Кривой», открыв второй холодильник.
-Слушай, Валер… ты мне не одолжишь рублей тридцать? – вдруг произнес Северный, посмотрев на Шорина. – Как только у меня появятся лавэ, я сразу же тебе верну.
-А зачем тебе нужны бабки?! – с удивлением спросил у него Валера. – Тут же все есть, и жратва и бухло, живи себе на здоровье, а одежду я тебе завтра куплю, – ответил Шорин, и тут же начал собираться на работу. Аркадий постоял молча на кухне, подумав про себя: «Что ж ты меня совсем уже за какую-то скотину держишь, чтобы кормить и поить меня как ручного питомца! – в душе Северный психанул, что к нему такое отношение. – Мне бабки нужны, а не твоя жратва и бухло!», – возмущенный до не возможности Аркадий вернулся обратно в зал. Он хоть и разозлился, но виду не подал, и даже очень хорошо простился с «Кривим», когда тот уходил на работу. Северный, когда остался один в квартире, сел на диван закрыл лицо руками и заплакал, ему было до невозможности обидно за такое отношение к нему. Прошло некоторое время, Аркадий немного успокоился, достал из кармана застиранной рубашки, пачку самых дешевых сигарет, закурил. Он сидел молча уставившись глазами в пространство, ничего не видя в этот момент перед собой. Докурив сигарету, Северный поднялся с софы дошел до кухни, открыл дверцу холодильника со спиртным, достал оттуда бутылку водки. Закрыл дверь и сел за стол, откупорил пробку налил себе в чистый стакан «беленькой». Выпив его залпом безо всякой закуски. Через несколько минут Аркадию стало легче на душе, довольный он вернулся в зал, прилег на диван, и не заметил, как заснул. Разбудил его скрежет ключа в дверном проеме. Северный приоткрыл глаза, в комнате было уже совсем темно, и лишь тусклый фонарь, освещавший улицу, светил в окно. В коридоре раздались голоса, это с работы пришел подвыпивший Шорин со своими друзьями. Они смеялись и шутили. Спросонья, Аркадий поднялся с дивана, потирая руками глаза, вышел к ним.
-О! – воскликнул Валера. – Аркаша, ты что спал?
-Да, закрыл глаза на мгновение, а получается, что проспал до вечера, – сонным голосом ответил ему Северный, прищурившись от света, он посмотрел на пришедших вместе с Шориным людей.
-Ребята, познакомтесь это Аркадий Северный, – представил его своим друзьям Валера. – Аркаша, они специально пришли ко мне, чтобы увидеть тебя и послушать твои песни. Аркаш, ты же споешь, что-нибудь для нас? – поинтересовался у него «Кривой». У Северного лицо расплылось в улыбке, ему было очень приятно, что его не забывают. Ведь у него в жизни кроме его громкого имени - Аркадий Северный и его песен, больше ничего не осталось. Только это вызывало в нем чувство радости, когда его просили что-нибудь спеть.
-С удовольствием, – ответил Аркадий, вернувшись в зал. В комнате включили свет, и когда гости расселись, Северный взял в руки гитару стал петь для них свои песни. Аркадий пел, а потом ему после каждой исполненной песни наливали рюмку водки. Так и прошел весь вечер с незнакомыми Северному людьми, которые буквально через пять минут стали для него чуть ли не «лучшими» друзьями. Его песни чередовались с новыми дозами алкоголя. Под конец уже Аркадий плохо понимал, что он здесь делает, он плохо соображал, что от него хотят, а его все просили: «Аркаш, спой!». Северный даже не заметил, как отключился. А на следующий вечер тоже самое. И так изо дня в день, приходили друзья Шорина, которые хотели выпить с Северным, и чтобы он что-нибудь для них спел. Окончательно отравленный алкоголем, Аркадий уже ничего не мог есть, буквально насильно Валера заставлял его есть. Зато в это время Северный очень много поет для «Кривого» и его друзей, кое что, даже делалось на запись, но в дальнейшем они просто не сохранились, кое-какие записи разошлись по рукам.
 Время шло незаметно, вот так и наступило 12 марта 1979 года. В этот день Северный проснулся с хорошим настроением. Он надеялся, что его сегодня обязательно придут поздравить его друзья. Но день так и прошел, никто к нему не пришел в гости, лишь несколько телеграмм Аркадий получил от своих друзей, в которых его поздравляли с днем рождения, и извинялись, что не могут быть рядом с ним. Северный был очень расстроен, что про него забыли в его сорокалетие. Он надеялся до последнего, что хоть кто-нибудь все-таки придет поздравить его. И действительно вечером к нему пришел один из знакомых Шорина Константин Яковлев. Аркадий был счастлив, что хоть один человек вспомнил о нем в этот праздничный для него день.
 В подвальном помещении, где стоял продавленный диванчик, а рядом с ним находился импровизированный стол с водкой и закуской собрались Валера и несколько человек из его бригады, которые тут же на полу обивали двери для завтрашнего дня. Затхлый подвальный запах стоял в помещении. Аркадий взял в руки гитару сел возле небольшого магнитофона с микрофоном, и куря сигарету, решил сделать запись для Кости Яковлева, который пришел к нему в гости. «Ни уже ли я в жизни много прошу? – думал про себя Аркадий, включая магнитофон. – Только чуточку внимания, и теплоты. Тем более в свой день рождения. Разве это много? Ведь меня столькие знают, а сегодня никто даже не пришел поздравить меня. Они все забыли обо мне. Почему так…?», – он задал себе вопрос, но не мог дать на него ответа. Запись включилась, и две магнитные катушки стали медленно крутиться. У Северного путались мысли, в этот момент но, не смотря на это, он делает запись:

«Как это я не знаю Костю Яковлева?! – с возмущением в голосе произносит Аркадий, придавая тем самым этой персоне большую значимость. – Не знаю Костю! Твоего друга! – перебирая по струнам гитары худенькими пальцами, опустив глаза вниз, Северный с грустью в голосе произносит. – Сегодня двенадцатое марта семьдесят девятого года. Мне таки исполнилось несколько лет. Пришел ко мне в гости… Константин Яковлев. Кстати, между прочем… ЕДИНСТВЕННЫЙ! – с болью в голосе произносит Аркадий, сделав длительную паузу. Как человеку ему очень обидно и неприятно говорить об этом.  – Из тысячи, которые меня знают. Правда, я получил сегодня несколько телеграмм?! – вспоминает Аркадий, и даже сам этому удивляется, что от него можно отделаться какой-то бумажкой, дескать «тебе Аркадий и этого будет достаточно». – Но они не пришли. Я хочу ему… а-а! В связи с тем, что он все же…, – Северный закурил сигарету, продолжил. – уделил, внимание и поздравил. Я хочу исполнить песню, песня называется «Показание невиновного», – тут же Валера наполнил стаканы, и пока Аркадий не начал петь, они выпили за здоровье артиста, после чего Северный продолжил свое выступление.

…Но он хамло,
Хотя по виду и босяк.
Кастетом без, заехал мне по морде,
Тут сила воли. – «Костя». Моя кончилася вся! }х2
И вот я здесь,
А эта морда в морге.

Секи начальник, я всю правду рассказал,
И мирно шел сюда в сопровожденье.
Ведь я железно с бандитизмом завязал.
И вот я здесь,                }х2
Верни мне справку, извини меня,
О моем освобожденье.

-Щас я Костя для тебя сыграю а-а, песню, которая написана была, – Аркадий взял в рот сигарету, выпуская изо рта и ноздрей дым. За приоткрытой дверью с улицы доносился радостный детский смех, резвящихся детей. Северный с грустью смотрел на мрачное место, где ему сегодня пришлось отмечать свое сорокалетие. – Давно, она уже стала народная, но была сочинена мною в пятьдесят первом году, когда пришлось мне немножечко э-э пчел на даче разводить, – тяжело вздохнув Аркадий, снова взял в руки гитару, начав играть.
-У хозяина? – поинтересовался со смехом Шорин. «Ага! Б…, какого хозяина? Что ты думаешь, что у меня всегда жизнь была, такая как сейчас? Нет дорогой мой, раньше все было иначе. У меня была хорошая, спокойная, беспечная жизнь», – подумал про себя Аркадий, начав петь.

Вешние воды бегут с гор ручьями
Птицы весенние песни поют.
Горькими хочется плакать слезами, }х2
Только к чему, все равно не поймут.

Разве поймут, что в тяжелой неволе,
Самые юные годы прошли.

Северный поднял глаза, посмотрев на присутствующих. Разве он когда-то мог подумать, что ему придется находиться в такой ужасной компании, и вообще, что так сложится его жизнь, когда ему уже и жить-то не хочется. Аркадий исполняя эту песню, жалеет себя и ушедшие безвозвратно годы.

Вспомнишь о воле, взгрустнешь по неволе,}х2
Сердце забьется, что птица в груди.

Вспомнишь о воле, былое веселье.
Девичий стан, голубые глаза,
Только болит голова, как с похмелья. }х2
Жалея себя в этот момент, Аркадий уже не может скрывать своих чувств, вырвавшихся наружу, сами собой у него из глаз потекли по щекам жгучие слезы.

И на глазах накатится слеза. 

Плохо мой друг мы свободу любили,
Плохо ценили домашний уют.
Только сейчас мы вполне рассудили, }х2
Что не для всех даже птицы поют.

Годы пройдут, и ты выйдешь на волю
Гордо расправишь усталую грудь.
Глянешь на лагерь презренно глазами, }х2
Чуть улыбнешься и тронешься в путь.

Будишь бродить по Российским просторам,
И потихоньку начнешь забывать.
А лагерь окутан колючим забором, }х2
Где приходилось, так долго страдать….

***

За меня мамаша отольет все слезы,
За меня ребята отдадут долги,
А моя невеста ждать меня не станет. }х2
И быть может, выпьют за меня враги?

Не имею больше интереса к жизни.

Как же слова этой песни совпадали с мыслями самого Аркадия, который в последние время все чаще и чаще стал думать и говорить о смерти. В этом мире он уже не живет, а существует. От прежнего здорового, полного жизненной энергии Северного, ничего не осталось. Он теперь больной, разбитый и одинокий человек. И хотя ему только сорок лет, сам Аркадий чувствует себя уже стариком. Нет, у него все такое же приятное интеллигентное лицо, пусть немного и помятое, но вот душа уже совсем состарилась, за эти какие-то пять-шесть лет постоянных мытарств и страданий.

Пой моя гитара, гитара без струны,
И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже.
Можно только прямо,
От окна к двери.

Аркадий действительно заперт в четырех стенах, хотя и совершенно свободен. Ведь его никто и нигде не держит, но в тоже время и свободы, как таковой у него нет и никогда не было. На протяжении многих лет его все время прятали по разным квартирам на подпольных концертах, которые он писал для друзей и крутых коллекционеров, их приятелей и просто случайных знакомых. На нем наживались, а он так и не получил в этой жизни ничего, кроме громкого имени Аркадий Северный, человек – который полностью зачеркнул Аркадия Звездина, как человека и как личность. И теперь для самого Аркадия действительно можно только….

…МОЖНО ТОЛЬКО НЕБА КУСОК!
Можно только сны….

Северный закончил исполнять лирику, решил повеселить загрустивших гостей одесским анекдотами. С улыбкой на лице Аркадий начинает веселить пришедших к нему в гости людей:
-Вы знаете, Костя приехал ко мне в Одессу, и мы встретились с ним в «Гамбринусе», и что-то попили пивка, и я вспомнил свою Мулю, старую, – пока Северный вспоминал анекдот, Шорин наполнил стаканы. В этот момент в помещение вошла женщина с сильного перепоя, по имени Тамара, которая была большой любительницей выпить. С ней Аркадий познакомился неделю назад. Увидев, что он пьет, она тут же вмешалась, перебив его:
-Что ты пиво пьешь?
-Ну, я еще не пьян, – начал оправдываться перед ней Аркадий, посмотрев на нее растерянным взглядом, прося ее тем самым, чтобы она не убирала выпивку со стола. Тем более у него сегодня юбилей сорок лет, он имеет право. Своим появлением женщина сбила Северного с мысли, что он хотел сказать. – А-а вот мы выходим…, – тут Аркадий посмотрел на нее возмущенно, ответил, повысив голос. – ТАМАРА! Я тебе сказал! Не нужно мне никаких вобл! – Он в недоумении смотрел, как она начала собирать тарелки со стола, хотя там еще оставалась недоеденная еда. – Не нужно ни каких вобл! Тамара! Я тебе вчера принес…?! – Аркадий возмущенно посмотрел на нее снизу вверх, забирая у нее тарелку из рук и ставя ее снова на стол.
-У-у…, что ты мне принес?! - недовольным голосом спросила у него женщина, берясь рукой за голову, она уже несколько дней беспросыпно пила, так что уже ничего не помнила, тем более, то что было вчера.
-Я тебе принес воблу! – начал настаивать на своем Аркадий, с недоумением смотря на нее.
-Какую воблу?! – с еще большим возмущением спросила Тамара, посмотрев посоловевшими глазами.
-Подожди, я тебе принес воблу, – сказал Северный, отодвинув ее руку своей рукой, и начав расставлять тарелочки на свои места. Он был в шоке, что она не помнила даже такого элементарного. Аккуратно расставив все на свои места, Аркадий закурил сигарету и выпуская изо рта дым продолжил рассказывать анекдоты для друзей. Закончив травить анекдоты, Северный снова перешел на лирические песни.

«Песня, написанная к кинофильму «Бег», но ее не пропустили, но она когда-нибудь будет все равно».

Четвертые сутки, пылают станицы,
Под нами горит уж Донская земля.
Ни падайте духом, поручик Голицын }х2
Корнет Оболенский, налейте вина.
 
А где-то лишь рядом проносятся тройки,
Увы, не понять нам загадочных лет.
Ни падайте духом, поручик Голицын
Корнет Оболенский, налейте вина.

Мелькают Арбатом знакомые лица,
Лихие цыганки приходят в кабак.
Предвинте бокалы, поручик Голицын,
Корнет – «Шорин» - налейте вина….

Глазами и словами Аркадий предложил Валере наполнить стаканы, на что «Кривой» тут же составил их вместе и стал наливать в них водку. «Щас, пока я еще не выпил, – обняв гитару руками Северный растерянно посмотрел на окружающих пьяными глазами. – Я хочу спеть одну песню, э-э может вы, на меня обидитесь?», – он уже и не знал, чем еще порадовать и удивить их, но не смотря на то, что у него сегодня день рождения на душе у Аркадия хреново, и он снова исполняет со слезами на глазах еще одну лирическую песню «К василькам припав губами». Ближе к завершению Северный решает спеть то, что запрещено, он снова идет по лезвию ножа ради того, чтобы удивить своих друзей. – «Я надеюсь, человек, который ко мне пришел ни кому не даст перепись…!».

Отец мой Ленин,
А мать Надежда Крупская,
А дядя мой Калинин Михаил.
Мы жили весело в Москве на красной площади,
А из карманников родился я один.
Нас было….

Не успел Аркадий закончить песню, подвыпивший Шорин стал требовать от него:
-Про Ватикан, про Ватикан.
-Я не хочу про В…, – с удивлением посмотрел на него Северный, перестав играть, и взял его рукой за плечо. – Понимаешь в чем дело, Валера… дело в том, что кто – я…?
-Нас было пятеро фортовых ребятишек, – начал ему подсказывать Костя, заставляя продолжить песню, что он не допел.
-Да я не хочу… э-э я не то что боюсь, – Аркадий сделал проигрыш на гитаре, и он бы закончил и эту песню, и «Про Ватикан» спел для них, но у него уже были неприятности, когда он пел эти песни. И сейчас Северный просто не хотел повторять прежние ошибки. Он обратился к Яковлеву с просьбой. – Костя, я тебя очень прошу. Кто хочет послушать, пусть приходит, послушает. – После этих слов Аркадий исполнил еще ряд песен для друзей, сделав запись до конца, Яковлев забрал бобину, поблагодарил Северного за выступление, и ушел домой, а Аркадий лег спать прямо здесь, так как у него уже не было сил подняться и дойти до квартиры, где жил Шорин. Он так и проспал на продавленном грязном диване до самого утра.
 Спустя пару дней после дня рождения Аркадия, «Кривой» вместе с Северным пришли, как обычно в ресторан «Арагви», что находился недалеко от его дома. Здесь они были завсегдатаями, и Аркадия тут каждый знал в лицо. Тем более, что буквально неделю назад Северный выступал весь вечер в этом ресторане с местными музыкантами. Вот и сегодня как обычно, они пришли сюда, чтобы промочить горло. Сели за столик, заказали выпивки и закуски. Северный по обыкновению помахал рукой своим знакомым музыкантам, с улыбкой посмотрев в их сторону. Когда они закончили играть, ударник из ансамбля поднес к губам микрофон, и на весь зал громким голосом объявил: «Дамы и господа! Сегодня наш ресторан посетил знаменитый исполнитель Аркадий Северный! Поприветствуем его! Аркаша, встань пожалуйста, чтобы тебя все видели!». – попросил его ударник. Северный, улыбаясь поднялся со стула под бурный шквал аплодисментов, криков и свист.
-Спасибо, Володя! – слегка поклонившись восторженной публике, Северный поблагодарил своего хорошего знакомого. – Мне очень приятно, что вы меня все так любите! – положив руку на сердце, с ни изменой приятной улыбкой на лице, произнес Аркадий.
-Аркадий, спой! Спой Аркадий! – раздались выкрики из зала. Публика была в ожидании, что и сегодня Северный порадует их своими песнями. И Аркадий уже хотел выйти к микрофону, но тут на сцене началась какая-то суета. Руководитель ансамбля, что-то сказал своим музыкантам. Он был очень возмущен, тем, что ударник объявил на весь зал о присутствии в ресторане Аркадия Северного. Потом он подошел к микрофону и произнес:
«Аркадий Северный сегодня не будет выступать, так как он просто гость, ведь артистам тоже нужен отдых. Он пришел в наш ресторан отдохнуть, так же как и вы товарищи. Не будем отвлекать его по пустякам». Аркадий прекрасно понимал, что это значило, его уже не раз так выпроваживали со сцены, не давая выступить, тем самым делая ему очень больно, как артисту. Но людей это нисколько не смущало, ведь он в зале рядом с ними, и поэтому многие из его поклонников подсиживались за его столик, чтобы пообщаться со звездой, взять у него автограф, да и самое главное выпить с самим Северным.
 На следующий день Аркадий предложил Валерию пойти вместе с ним в ресторан «Восток». Сегодня он от кого-то из друзей узнал, что там с ансамблем будет выступать Николай Резанов. Так оно и получилось, на сцене действительно на гитаре играл Николай. При виде друга, Аркадий с радостной улыбкой на лице помахал ему рукой с места, и хотел уже подойти, но почему-то Резанов, увидев в зале Северного, всячески стал ему показывать, чтобы тот не в коем разе не выходил на сцену. Он не совсем понял, почему нельзя, ведь здесь сегодня играет его друг с которым он записал и исполнил ни один десяток концертов. Аркадий, улыбаясь, бодрым шагом поднялся на сцену, подошел к микрофону, обняв его одной рукой, произнес:

«Здравствуйте, товарищи. Сегодня таки я для вас исполню старую, когда-то исполняемую мной песню «Ах, Йозеф, Йозеф…» с уважением ваш Аркадий Северный», – как только он произнес эти слова, народ за столиками заревел от восторга, по залу ресторана пронесся шквал аплодисментов. Аркадий взял в руки микрофон запел.

Ох! Йозеф, Йозеф.
Старый таки, добрый Йозеф,
Какие есть на свете имена?
Состриг ли ты свою больную мозель?
Иль до сих пор она в тебе нужна?

Ах, Йозеф, Йозеф.
Старый добрый, Йозеф.
Состриг ли ты свою любимую мозоль,
Лучше, чтоб не знали все,
Лучше б, что б упали все.
Выставить, лишь ножку ты изволь.

С добрым утром, тетя Хая!
Ай-ай-ай!
Вам посылка из Шанхая…?

Тут на сцену выбежал администратор ресторана, подойдя к Николаю Резанову.
-Почему он на сцене?! – спросил администратор, с возмущением смотря  на Николая.
-Ну, а я что, он сам вышел…, я ему говорил, – ответил Резанов, продолжив играть.
-Ну, все хватит! – выпалил администратор, удалившись со сцены. Он забежал к звукооператору, который следил за тем, чтобы вся аппаратура звучала.
-ТАК, ВЫРУБАЙ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ МИКРОФОН!!! – закричал администратор.
-Ну, тогда певца будет совсем не слышно?! – с удивлением ответил ему звукооператор.
-Я СКАЗАЛ ТЕБЕ, ВЫРУБАЙ!!! – заорал администратор, и выбежал из помещения. Тут же по его приказу микрофон возле которого пел Аркадий, отключили. Северный даже не сразу понял, что случилось.
-Он не работает?! – растерянно произнес Аркадий обратившись к музыкантам, но те продолжили играть, заглушая голос Северного полностью, музыкальными инструментами. Аркадий растерянно постучал пальцем по микрофону, но все было тщетно, микрофон не работал.

«Аркадий! Погромче, тебя не слышно!» – начали доноситься с задних столиков крики людей. «Вот, суки! – подумал про себя Северный. – Они мне микрофон вырубили!». – Музыканты доиграли эту композицию, а расстроенный, оскорбленный и униженный Аркадий вернулся обратно за свой столик. Большего унижения, чем сейчас в этот момент, Северный никогда еще не испытывал. Он налил себе в рюмку водки из графина, стоявшего на столе. Залпом выпил ее, даже не поморщившись, и снова наполнил рюмку. Удрученным взглядом он посмотрел на Шорина.
-Аркаш, что случилось? – поинтересовался Валера. Северный опрокинул в себя содержимое рюмки, ответил:
-Эти м…, мне микрофон вырубили, – после этого Аркадий выпил еще одну рюмку водки.
-Аркаш, ну выключили, и черт с ними, забудь, – безразлично махнув рукой произнес Шорин.
-Валер, ты не понимаешь, что эти суки сейчас сделали…, – начал Аркадий, смотря на «Кривого» покрасневшими, слезящимися  глазами. – Они меня растоптали, как человека на глазах у всех. Ты пойми, что это для меня значит…, – дрожащей рукой Северный взял графин, наливая из него еще себе водки.
-Аркаш, а ты не сильно налегаешь на спиртное? – спросил у него Шорин, видя как Аркадий, намеренно надирается. 
-Отстань от меня, я просто хочу напиться сегодня…, может мне станет немного легче, – ответил Северный, продолжив пить. Через час он был уже в умат пьяный, но легче ему от этого не стало. В антракте Николай Резанов подошел к столику, за которым сидел Аркадий с Валерой Шориным.
-Аркадий, я же тебе говорил, чтобы ты не выходил на сцену, – сказал Коля, сев на стул рядом с Северным. Аркадий повернул голову, посмотрел на него красными глазами:
-Коль… почему?
-Что почему? – переспросил у него Рязанов. – Почему тебе нельзя выходить на сцену и петь?
-Да, объясни мне… пожалуйста, почему это мне нельзя петь, здесь… у вас… в ресторанах? – снова повторил свой вопрос Аркадий, со злобой ударив кулаком по столу.
-В ресторанах Аркадий, могут петь только профессиональные музыканты с утвержденным репертуаром. А у тебя не музыкального образования и ты не числишься ни в одной филармонии, ты здесь посторонний человек, – ответил ему Николай. – И хватит пить Аркадий, тебе по-моему уже хватит. -  Резанов попытался забрать у Северного рюмку из рук.
-Не трогай! – психанул Аркадий, выдернув свою руку, в которой держал рюмку с водкой, да с такой силой, что половину пролил на скатерть. – Значит, мне нельзя петь в ресторанах, – поднимаясь со стула, произнес Северный. – А, какого ХРЕНА! ВЫ СКОТЫ МНЕ ВЫРУБИЛИ МИКРОФОН! ЧЕРТ, ВАС ВОЗЬМИ! – закричал на весь ресторан Аркадий, так что все обернулись в его сторону. – КАКАЯ ТВАРЬ ВЫКЛЮЧИЛА МНЕ СЕГОДНЯ МИКРОФОН?! ПОКАЖИТЕ МНЕ ЕГО! Я ХОЧУ ПОСМОТРЕТЬ ЭТОМУ КОЗЛУ В ГЛАЗА! – Северный рассвирепел, лицо у него побагровело от ярости. – ПУСТЬ ОН БУДЕТ МУЖИКОМ, А НЕ ПЕДЕРАСТОМ! ДАЙТЕ МНЕ ЭТУ СКОТИНУ, Я НАБЬЮ ЕМУ МОРДУ! – продолжал кричать Аркадий, ища глазами по залу, того кто выключил ему сегодня микрофон во время его выступления.
-Слушай, уведи его, – сказал Резанов Шорину. – Видишь, он не в себе. – Валера оставил деньги на столе за выпивку и еду, и взял Северного под руки:
-Аркаш, пошли.
-Отстань от меня! – выпалил Аркадий, отмахнувшись от Шорина. – Я никуда не пойду.
-Пойдем, Аркаш, пойдем, – сказал «Кривой», с силой хватая Северного за худые руки, и прижимая к себе. – Пойдем домой, мне здесь уже надоело. – Невзирая на сопротивление Аркадия, он все-таки увел Северного из ресторана. Только придя домой, Аркадий немного успокоился, и через некоторое время лег на софу и уснул. Хотя таких случаев, когда Северному запрещали петь на публике было очень много в его жизни. Постепенно страдая от этого, Аркадий начал понимать, что официально ему, пожалуй, никогда в жизни не разрешат выступить. Он уже давно смирился, с таким положением артиста, которого все любят, но в тоже время, нигде не пропускают, даже в ресторанах ему не давали спеть.
 Спустя некоторое время Аркадий снова пришел посидеть вместе с Шориным в ресторан «Восток». Северный немного оправился от того, что с ним произошло несколько дней назад здесь, и как не в чем не бывало, сегодня он просто сидел за столиком за рюмкой водки. Тут к ним подошел один из знакомых друзей Аркадия.
-Слушай, Аркаш, тут гуляют одни ребята. Я им когда сказал, что здесь Аркадий Северный они обалдели, и не поверили мне. Можно я приведу их за твой столик?
-Конечно, веди их сюда. Пусть посмотрят на живого Северного, – сказал Аркадий с улыбкой. – А что за ребята?
-Шведы, – ответил парень, и быстрым шагом отошел от столика Северного. А через минуту эти ребята уже сидели за столиком Аркадия и Валеры Шорина.
-Мне сказали, что кто-то из вас Аркадий Северный? – поинтересовался один из них, пальцем указав то на Аркадия то на «Кривова».
-Я – Аркадий Северный.
-Вы? – с удивлением спросил у него швед. Смотря на в упор Аркадия, и не веря в то, что он это он. – Ну, вы молодой человек, мы слышали Северного, он гораздо старше вас, – от этих слов Аркадий даже засмеялся. – Почему вы смеетесь?
-Дело в том, что я действительно Аркадий Северный, ну если вы не верите, хотите я для вас что-нибудь исполню?
-Да, если вам не трудно, – попросили его в один голос шведы.
-Хорошо, что вы хотите услышать? – поинтересовался Аркадий.
-«На Дерибасовской открылася пивная…», – предложил один из них, и Северный запел для них эту всем известную песню, а потом еще несколько. После чего швед с улыбкой воскликнул:
-О! Вы и вправду Аркадий Северный. Знаете, Аркадий, когда нам ваш друг сказал, что здесь находится Аркадий Северный. Мы ему не поверили. Мы думали, что вас уже нет в живых. Вы простите, что я вам так говорю.
-Ничего страшного, не извиняйтесь, я привык слышать про себя множество баек и легенд. Я ничему уже не удивляюсь, – с улыбкой ответил Аркадий.
-И даже то, что вы умерли?! – с возмущением спросил швед.
-И даже это, – с грустью в голосе произнес Северный.
-Вы потрясающий человек! Как это сказать «мистификатор». Кстати меня зовут Борис я русский по происхождению, а здесь я занимаюсь фарцовкой, – протянув руку Аркадию, произнес швед.
-В студенческие годы я фарцевал понемногу, – ответил Северный, пожав ему руку, затем достал из пачки сигарету и закурил, пуская дым кольцами.
-О! Тогда давайте выпьем за это с вами, Аркадий, – предложил Борис, и они выпили по одной, а потом еще по одной. – Знаете, Аркадий, когда мы слушали эти ваши «Госконцерты», мы действительно представляли себе очень пожилого человека, лет семидесяти. А вы оказывается на самом деле, такой молодой и очень интеллигентный человек, – сказал подвыпивший Борис, который был действительно поражен тому, как человек может перевоплощаться и создавать о себе разного рода истории, в которые взрослые деловые люди верят, как наивные дети. Весь этот вечер Северный провел вместе с этими шведами, травя для них анекдоты и исполняя песни. А потом они, простившись разошлись. Шведы пошли к себе в гостиницу, где остановились, а Аркадий вместе с Шорином к нему домой.

Глава 32

Интересное предложение импресарио

 Холодные мартовские ветра постепенно стали отступать, наконец-то, засеяло апрельское солнышко. Льды на реках стали понемногу начали таять. Льдины, разбиваясь друг о друга, пошли ледоходом по Неве. Улицы Ленинграда постепенно очищались от снега. Северный по-прежнему продолжает жить в квартире у Валеры Шорина.
 В один из апрельский день Аркадий сидел дома, играя на гитаре для самого себя, как вдруг в квартире раздался звонок. Кто-то позвонил в дверь. Северный затушил сигарету в пепельнице, отложил гитару в сторону, поднялся с софы: «Кто бы это может быть?» – подумал про себя Аркадий. Валера не мог вернуться так рано, тем более у него были ключи. Северный вышел в коридор, подошел к двери, глянул в глазок. Он тут же обалдел от удивления, на площадке стоял его первый импресарио и друг Рудольф Фукс. Аркадий опустил глаза вниз, тяжело вздохнув, у него в мыслях промелькнуло: «Как же он смог меня разыскать?» – после чего, Северный открыл дверь.
-Аркаша, привет, – произнес Рудольф с каким-то смущением в голосе.
-Привет, Рудик! Какими судьбами ты здесь? – ответил Аркадий, с удивлением и каким-то легким сарказмом в голосе, смотря на Фукса. – А как ты меня разыскал? – поинтересовался у него Северный, внимательно смотря на Рудольфа огромными карими глазами.
-Через друзей, Аркаш. Они мне сказали, что ты уже давно вернулся из Одессы в Ленинград, и дали мне твой адрес. Значит, не обманули, – с улыбкой сказал Фукс.
-Ну, что ж ты Рудик, проходи, – сказал Аркадий, впуская своего старого друга в квартиру. Фукс зашел внутрь, Северный закрыл за ним дверь. Аркадий смотрел на Рудольфа с удивлением и с интересом, понимая, что раз Фукс разыскал его здесь, значит ему что-то нужно от Аркадия. Рудольф снял с себя верхнюю одежду, и Северный проводил его в зал.
-Ты знаешь, Аркаш я же пришел к тебе не просто так, – начал Фукс, Северный внимательно посмотрел на него. – Ты же знаешь рок-группу «Россияне»? – поинтересовался Рудольф у Аркадия.
-Знаю, конечно, – ответил Северный, закурив сигарету.
-Так вот мне их лидер, Жора Ордановский, заказал написать либретто для их рок-оперы. И я сделал это, написав ему либретто о «Пророке Моисее», что вывел еврее из Египта. Мы уже даже сделали несколько репетиций, – продолжил Фукс, внимательно следя за реакцией Аркадия.
-Ну, я рад за тебя Рудик, а от меня-то, что ты хочешь? – поинтересовался Северный, выпуская изо рта сигаретный дым, с интересом смотря на Фукса.
-Аркаш, у меня появилась потрясающая идея! – как всегда восторженно начал Рудольф.
-Какая? – спросил у него Северный, хотя уже знал наперед, что сейчас скажет его друг.
-Аркаш, а что если ты споешь вместе с «Россиянами» некоторые части из этой рок-оперы?! – предложил ему Фукс, внимательно следя за реакцией Северного. Аркадий несколько секунд посидел молча, уставившись большими глазами на Рудольфа, и тут вдруг ни с того ни с сего Северный начал громко смеяться. – Аркаш, что тебя рассмешило в моем предложении? – спросил Фукс.
-Ха-ха! – Аркадий немного успокоился, с веселой улыбкой посмотрел на Рудольфа. – Слушай сюда, Рудик, а помнишь я тебе говорил таки пару лет назад, что не нужно меня еще терять?
-Помню, Аркаш, – с улыбкой ответил Фукс, опустив глаза вниз и поправив рукой очки.
-И вот ты здесь, предлагаешь мне снова спеть для тебя на запись. Значит, все-таки я не ошибся, когда говорил, тогда эти слова, – с усмешкой ответил Аркадий, куря сигарету. Ему было приятно, что он снова стал нужен своему старому другу.
-Аркаш, представь себе ты споешь в рок-опере! Ну, подумай сам как это будет здорово звучать! – начал убеждать Северного, Рудольф, сильно жестикулируя руками при этом. Аркадий немного помолчал, размышляя, что из этого может получиться, хотя ему уже было интересно попробовать свой талант и в этом музыкальном жанре. Ведь Северный пел и в одесском стиле, и в блатном, и в джазовом, и в уличном, а сколько раз ему приходилось исполнять цыганщину и петь романсы, он даже пробовал себя несколько раз в рок-н-ролле. Но тяжелый рок, это было для него в новинку, и именно поэтому, очень интересно. Докурив сигарету, Аркадий произнес:
-Можешь меня не уговаривать, Рудик мне это интересно, как музыканту, так что я согласен.
-Ну, и отлично, Аркаш! Надеюсь тогда, завтра ты сможешь подъехать на запись к котельной, что находится рядом с управлением МВД? – поинтересовался с радостной улыбкой Фукс.
-Конечно, смогу, только я буду не один, со мной будет Валера Шорин, как раз тот парень, у которого я сейчас живу. Кстати, если ты побудешь подольше здесь, то можешь даже встретиться с ним, – ответил Аркадий.
-Ну, весь день я не могу быть у тебя, ты пойми все еще нужно подготовить к завтрашнему мероприятию, а вот выпить с тобой за встречу давай, – сказал Рудик, достав из пакета бутылку водки, поставив ее на стол.
-Хо-хо! – воскликнул Северный. – Вот с этого и нужно начинать, – после этих слов Аркадий быстро сбегал на кухню за стаканами. Фукс откупорил бутылку, сказал:
-А знаешь Аркаш, я в тебе не сомневался. Я думаю, это будет нечто, что когда либо, исполнялось тобой!
-Ну, я надеюсь, ведь и мне интересно попробовать себе в чем-то новом, – ответил Северный, беря в руки стакан. Спустя пару минут немного охмелев, Рудольф произнес:
-Знаешь, Аркадий я уже некоторое время подумываю о том, чтобы покинуть Советский Союз, хочу уехать.
-И куда ты хочешь уехать? – поинтересовался у него Северный.
-В Америку. Там все свободно, можно и писать, и музыкой заниматься в открытую, не боясь ничего. Я иногда вечерами думаю, а что если мы уедим туда вместе? – протянул Фукс.
-Ты хочешь забрать меня с собой?! – с удивлением спросил Аркадий.
-Аркаш, ты ж понимаешь, что здесь тебе не дадут нормальной жизни, а там ты станешь «звездой номер один», ну я так думаю с твоим-то талантом и голосом. Я просто хочу задать тебе вопрос, как ты на это смотришь, если я тебя заберу с собой? – поинтересовался Рудольф. Северный на секунду замолчал, размышляя. – Ну, ты можешь сразу не отвечать, подумай.
-А что для этого нужно? – спросил Аркадий, внимательно посмотрев на Фукса.
-Ну, для этого нужно по крайней мере, чтобы ты был женат на еврейке. Ведь у тебя в паспорте национальность, кажется, стоит «русский»? – спросил Рудольф.
-Ну, «русский»?! – ответил Аркадии, закурив сигарету.
-Ну, вот если бы у тебя стояла там другая национальность, то проблем никаких не было бы, а так…, – протянул Фукс. – Ну, ничего если что, я подыщу тебе хорошую женщину, решим как-нибудь этот вопрос. Я ж надеюсь, что ты не будешь против того, чтобы эмигрировать?
-Да нет, не буду, – ответил Аркадий, опустив глаза вниз, выпуская изо рта дым.
-Ну, хорошо, – сказал Рудольф, посмотрел на часы. – О! Аркаш, мне уже пора, – после этих слов он вышел в коридор, стал одеваться, Северный пошел за ним. – Аркаш, не забудь завтра в десять часов утра, возле управления МВД, – после этих слов Рудольф вышел на лестничную площадку.
-Не забуду. До завтра, - ответил Северный, закрывая дверь за Фуксом.
 На следующий день Аркадий вместе с Валерой Шориным приехал к назначенному месту ровно к десяти часам. Возле котельной стоял Рудольф, а рядом с ним Сергей Иванович, которого Фукс тоже пригласил на эту запись. Через несколько минут на «ПАЗике» подъехали «Россияне», и остановившись у дверей котельной, стали выгружать и устанавливать внутри аппаратуру. Северный вместе с друзьями вошел внутрь. Перекинувшись несколькими фразами с музыкантами, они начинают запись. Звучание инструментов потрясающее, и Аркадий в исполнение выкладывается по полной, как физически, так и вокально, тем самым показывая высший класс своего мастерства вокального исполнения.
-Сереж, посмотри, как здорово получается! Прямо мурашке по коже, как Аркаша поет с «Россиянами»! Великолепно! Ну, скажи свое мнение?! – с радостью поинтересовался Фукс у Маклакова. Сергей Иванович недовольно посмотрел на Рудольфа.
-Рудик, ни черта у тебя не получится из этого концерта, – сказал Сергей Маклаков.
-Почему не получится? – растерянно спросил Фукс.
-Да, ты глянь, тут же акустики ни хрена нет! – недовольно воскликнул Сергей Иванович, пытаясь отговорить Рудольфа от этой затеи.
-Сереж, да все хорошо будет, а то что стены так звук отдают, наоборот, на записи будет вроде дополнительного эффекта! – уверял Маклакова Фукс.
-Вот это и хуже всего, что они так звук отдают. А, ладно! Рудик если ты считаешь, что у тебя все получится, пиши! А я ухожу! – психанув, Сергей Иванович оделся и уехал. Рудольф даже обиделся на него за такие высказывания. Вскоре запись закончилась. Фукс забрал бобину к себе домой. Вечером стал прослушивать этот рок-концерт, но при первом же звучании, понял что запись не получилась. Маклаков оказался прав. Рудольф несколько дней подряд сидел над этой несчастной бобиной, пытаясь хоть что-то выжать из нее, но все его усилия были тщетны. Ничего не получилось. Фукс очень расстроился, единственное, что ему оставалось, так это переписать все заново.
 Через пару дней Рудольф снова пришел к Аркадию.
-Аркаш, а я снова к тебе, – начал Фукс, присаживаясь на стул напротив Северного.
-Рудик, что на этот раз тебя привело ко мне. Ты хочешь, чтобы я что-нибудь еще исполнил? – поинтересовался Аркадий.
-Ты знаешь, Аркаш наша рок-опера, что мы писали с «Россиянами» не получилась, – расстроено сказал Фукс.
-Рудик, ну а я-то тут при чем?! – с удивлением спросил Северный, в вопросительном жесте выставив руку вперед.
-Аркаш, а может, опять соберемся как-нибудь, и перепишем все заново? – предложил Фукс. Северный с удивлением посмотрел на Рудольфа:
-Рудик, ты что смеешься?!
-Как раз нет, я не смеюсь. Мне сейчас хоть плачь, Аркаш скажи ты согласишься переписать этот концерт? – поинтересовался Фукс, внимательно посмотрев на Северного.
-РУДИК! – воскликнул Аркадий, проведя ладонями по лицу. – Господи, боже мой! Нет, ты правда надо мной издеваешься? Ты можешь себе представить, что это-то такое, переписать целый концерт?! – с возмущением сказал Северный, закурив сигарету, смотря на Фукса. Аркадий дублей в концертах никогда не любил. Исполнял всегда с душой, но только один раз, все остальное он делал уже из-под палки, а тут от него требовали переделать весь концерт. Северный был просто в шоке от слов своего друга.
-Я понимаю, тебя прекрасно, – ответил Рудольф, понимающе посмотрев на Аркадия.
-Нет…, я не согласен. Представь это все заново переделывать. ВСЕ ПОЛНОСТЬЮ! Ты только представь себе, какая эта морока! Рудик…! – Аркадий возмущенно смотрел на Фукса, нервно жестикулируя при этом руками. – Нет, я не согласен.
-Ну, извини, – сказал Рудольф, и с печальным видом вышел из комнаты в коридор, оделся и ушел.
 А спустя некоторое время «Пророком Моисеем» заинтересовались органы. Очень скоро после этого неудавшегося концерта Сергей Иванович решает сделать что-то подобное на квартире Владимира Раменского вместе с Аркадием и «Братьями Жемчужными». Вот только на этот раз наши братья станут на время «Святыми Братьями» взяв себе название на этот концерт «Божья Обитель». Аркадий, конечно же, рад, что он снова выступает для записи. В этот вечер он привел с собой своих новых друзей Валерия Шорина с женой Галиной Павловной, и свою подругу Елену, с которой он провел очень много времени до того случая в подъезде. До сих пор у Северного после тех побоев на руках еще не сошли с гематомы. Но он не переживает ведь сегодня Аркадий снова в кругу друзей. Пока музыканты настраивали аппаратуру в другой комнате, Сергей Петрович делает несколько коллективных снимков Северного с его друзьями. Аркадий как всегда прилично одет, на нем в этот день нежно голубого цвета, накрахмаленная и наглаженная рубашка, атласный галстук в бордово-черную полоску, темно-коричневые брюки с отглаженной стрелкой. Веселый и жизнерадостный Аркадий с удовольствием позирует перед фотоаппаратом. Тут в комнату, где сидел Северный с друзьями, вошел Николай Резанов со словами:
-Аркадий все готово, можем писать.
-Секундочку, Коль еще одни снимок, – ответил Сергей Петрович, настраивая объектив на Аркадий, сидящего в центре Елены и Галины. Соколов сфотографировал их и, поднявшись с кровати, Аркадий вместе с друзьями вышел из спальни в другую комнату, где уже все было готово для записи. Став перед микрофоном, под мелодию из фильма «Джентльмены удачи» Северный, с улыбкой на лице, начинает создавать в умах зрителей новые легенды о своих приключениях:

«Устав от шума и суеты, Ленинград и Одессы, Москвы и Харькова, Ростова и Херсона я предоставил сам себе длительный отпуск, и отправился в горы. Побродил два дня в полном одиночестве, успокоенный и умиротворенный….  Вдруг совершенно неожиданно наткнулся в глухом ущелье на каменную стену. За которой похоже, находился маленький монастырь. Зная, что «Святые братья» - люди малообщительные и скромные. Я постучался, надеясь получить трапезу на ХАЛЯВУ! Мне открыли. ОЙ! А зохен вэй! Ужас! Посреди двора стоваттный динамик пел моим пропитым голосом: «Как-то по проспэкту с Манькой я гулял». Оказывается, все братья этого богоугодного заведения занимались разведением всякой живности, которую можно съесть, ну и конечно закусить. Они еще занимались записями музыки от охальной до симфонической. Остальное дело техники. Быстренько собрался ансамбль «Божья Обитель», и вот, что из этого получилось?!». – после такого юмористического вступления Аркадий начинает свой новый концерт с «Танго для «Косаря», который он посвятил Николя Гавриловича Рышкова. 

Я все чаще вижу над чащей,
Догорающий солнца свет.
Равенство есть у лежащих,
У живущих, равенства нет. 

КТО В «ВОЛГЕ», А КТО-ТО В ТРАМВАЕ!
Кто в «Чайке»! А Кто-то пешком!
Сам господь не всегда вспоминает,
Что кому предназначил потом.

КТО-ТО В КРЕСЛЕ! А кто-то у стойки!
С покупателя тянет пятак.
Кто-то в жизни жестокий и стойкий,
А кому-т пройдет все за так.

Аркадий снова с Владимиром затрагивает извечную тему бедных и богатых, исполняя песню «Равенство» с такой силой и темпераментом, присущим только ему самому. Но ведь и сам Северный не раз сталкивался, будучи последние годы на самом низу, с очень «большими» людьми. А ведь парадокс, певца, у которого постоянно нет денег, и порой даже было нечего есть, так любили сильные мира сего.

КТО-ТО ВОДКУ ИЗ ГОРЛЫШКА ГЛУШИТ!
В хрустале кто-то хлещит коньяк!
Жизнь, кого-то сломает, иссушит,
А бывает, что друг - будто «врач».

Кто-то сдохнет в тоскливом запое,
И газеты не станут писать,
«Эх! Мол, постигла тяжелое горе».
Если мать только будет страдать.

Всех нас ждут похоронные звоны,
Этот звук может всех породнить.
Где-то памятник весом за тонны,
Где-то крестик убогий торчит.

Я ЗАПУТАЛСЯ В ЖИЗНЕННОЙ ГУЩЕ!
Мне не светит уж солнце свет,
Равенства нет у живущих,
И у лежащих равенства нет….

«Песня Николая Раменского называется «Бутылка вина»! посвящаю сам себе!». – Аркадий очень часто пел в песнях скрытые подтексты о своей судьбе, но сегодня для этого концерта он попросил написать Владимира песню о нем об – Аркадии, но только уже с откровенным текстом. Северный с улыбкой говорит в ней обо всем, что с ним произошло и еще произойдет в жизни, ведь теперь ему больше нечего бояться и скрывать. К этому моменту он давно уже понял все отношение к нему. 

Я плачу в стихах, и я плачу над песней,
И в этом, поверьте моя лишь вина.
Ведь жизнь моя могла быть,
Вполне и чудесней,
Меня же сгубила бутылка вина.

В далекие годы, когда был мальчишкой,
Девчонки любили меня не одна.
Но вместе с любовью и вместе с улыбкой,
Стояла коварная стопка вина.

А годы промчались, и канули в вечность,
В моей голове уж давно седина.
И вместе со мною бредет в бесконечность,
Как рок, как проклятье бутылка вина.

Бессонные ночи в печальных раздумьях:
«О том, что кончина моя уж видна»,
А утром я снова хватаюсь безумной,
Дрожащей рукою за стопку вина. Эх!

В этой песне Аркадий с улыбкой и шуткой смотрит на смерть, которая с каждым месяцем и днем подкрадывалась к нему все ближе. И жить-то ему оставалось ровно год, но не смотря ни на что, чувствуя приближение своей кончины, Северный все равно не унывает на людях, продолжая веселить и зажигать всех своим задором.

Меня призирают различные люди,
Друзей уже нету, осталась жена.
И зная, что счастья со мною не будет,
Сама наливает мне рюмку вина.

Где будет могила, пока не известно,
Меня может примет чужая страна?
Но в песне печальной я всех умоляю,
Поставьте в могилу бутылку вина.

Я плачу в стихах, и я плачу над песней,
И в этом поверьте, моя лишь вина.
Ведь жизнь моя могла быть,
Вполне и чудесней,
МЕНЯ ЖЕ СГУБИЛА БУТЫЛКА ВИНА!
ГЭЙ!

Выплясывая в так музыке, перед микрофоном с улыбкой на лице и искрящимися глазами, Аркадий разговаривал со всеми через песню о скорой своей кончине. Но все это он делал настолько деликатно, что ни у кого и в мыслях не могло и возникнуть, что очень скоро их лучшего друга Аркашки, не станет. А когда многие задумаются об этом, что значил для них - Аркадий Северный, будет уже слишком поздно.

Я плачу в стихах, и я плачу над песней,
И в этом поверьте, моя лишь вина.
Ведь жизнь моя могла быть,
Вполне и чудесней,
Меня же сгубила БУТЫЛКА ВИНА!

***

Отступали войска по степи,
И испуганно лошади ржали.
Люди драться уже не могли, }х2
А вокруг полыхали пожары.

Дон остался давно позади,
Впереди неизвестность чужбины.
А в России не видно не зги, }х2
Лишь усталые потные спины.

«Эти смутные годы боев,
Безрассудных, кровавых и жутких.
Здесь когда-то все было мое, }х2
Господа, подождите минутку».

Бредил так молодой капитан,
Что-то, сжав побелевшей рукою.
Десять суток страдал он от ран! }х2
Десять суток вел смерть за собою.

«Господа скоро море,
А там вы покинете русские воды.
Я вам символ России отдам! }х2
Сохраните его на все годы».

Губы дрогнули, взгляд стал пустым,
Я глаза его помню поныне.
Из руки, что сжимал он живым, }х2
Выпал кустик сгоревшей полыни.

Пролетели года будто сон,
Кровь от старости в жилах уж стынет.
Я храню для себя и для вас, }х2
Этот кустик сгоревшей полыни.

«Посвящается Юрию Соколову, который сейчас находится на теплоходе «Пушкин» в Роттердаме, и на днях берет курс на Ленинград».

СУДНО МОЕ, КАК ВСЕГДА В ДВИЖЕНИИ!
И в каждой каюте свое и разное,
А я на баке сижу в забвении,
И ПЯЛЮ ГЛАЗА В МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ!
Напрасно.

СЕГОДНЯ Я ВИЖУ ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕСЯТОК!
А это уже далеко не тридцать.
Допью ка вина я в бутылке, остаток,
Быть может, в вине я смогу забыться?

Сегодня бремя, десяток этого…
Лежит тяжелым мешком за плечами.
И в этой жизни, не стал поэтом,
ХОТЯ КАК ПОЭТЫ, НЕ СПАЛ НОЧАМИ!!!

В этой песне Аркадий очень точно голосом, мимикой лица, жестами рук рассказывает о жизни и переживаниях Владимира Раменского, и в кокой-то степени и о своей собственной судьбе. Ведь Северный никогда в жизни не сидел на месте. Судьба его постоянно бросала то туда, то сюда, действительно напоминая корабль на волнах «жизни».

Я счастлив, любим, и люблю, конечно,
Да и девчонка моя здесь, рядом.
Я сердце свое ей отдал навечно,
Она же стрельнула лукавым взглядом.
Подруга моя мне, конечно, верит,
ПОЙДЕТ ЗА МНОЙ В ОГОНЬ И В ВОДУ!
Но нас с ней манит туманный берег,
И в день весенний, и в непогоду.

ГНЕЗДО У ПТИЦЫ, ЧУМ У ИНДЕЙЦА,
А за кормой лишь бездонный омут.
Моя родная, ты все ж надейся,
Туманный берег нас встретит дома…!

Весь концерт получился очень легким по музыкальному сопровождению, но сильным и тяжелым в стихах Раменского в исполнении Аркадия, который как никто другой понимал своего лучшего друга. Очень кстати, пришлась песня «Мерси Боку» в исполнении «Святых Братьев». В общем концерт получился очень не плохим, хотя к конце Аркадий очень устал, пот струился у него по вискам и покрасневшему лицу, рубашка тоже вся взмокла. Но все же Северный, был очень доволен этим вечерам. Он даже не очень расстроился из-за того, что во время записи, когда он перепутал текст песен, они с Володей сильно поспорили. Раменский даже обиделся на друга за эту ошибку. Но Аркадия нельзя было обвинять в этом, потому что после того, как его избили военные, у Северного стало частенько что-то происходить с памятью. Порой он забывал о элементарных вещах, и у него усилились головные боли. Но не смотря на этот небольшой спор, уже спустя некоторое время в конце записи, фотографируясь на память Аркадий и Володя стояли вместе улыбаясь друг другу, и шутя. Так завершилась одна из последних записей Аркадия Северного с ансамблем «Братья Жемчужные». Часть музыкантов и приглашенных людей после концерта разошлись по своим делам, другие же остались в доме у Раменского, продолжив отмечать такой продуктивный вечер.


Глава 33

Снова к Черному морю

 В этот воскресный апрельский солнечный день Аркадий с Валерой Шориным, решили никуда не идти. Время близилось к обеду. Северный сидел на кухне с другом, куря сигарету, выпуская дым в приоткрытое окно, как вдруг в дверь кто-то позвонил.
-Валер, ты кого-то ждешь? – поинтересовался Аркадий, с удивлением посмотрев на Шорина.
-Да, вроде сегодня ни должен, никто придти?! – с еще большим удивлением ответил Валера, обернувшись в сторону двери. – Щас пойду, посмотрю, кто бы это мог быть? – «Кривой» поднялся со стула, и вышел из кухни. Аркадий докурил сигарету, затушив ее в пепельнице, устремил свой взгляд на улицу, где так весело щебетали воробьи, перелетая с ветки на ветку. С коридора донесся недолгий разговор Валеры и еще чей-то незнакомый голос. После нескольких фраз Шорин сказал:
-Проходи на кухню, – после этой фразы, в кухню вошел здоровенный мужик, толстый с красным лицом.
-Здравствуйте, – сказал он, слегка кивнув головой, поздоровавшись с Аркадием.
-Добрый день, – ответил ему Северный, внимательно посмотрев снизу вверх на этого незнакомого бугая.
-Вы – Аркадий Северный? – произнес он, протягивая руку Северному, с восхищенной улыбкой на лице.
-Да, я – Аркадий Северный, – пожимая ему руку, ответил Аркадий.
-А меня зовут Толик, но вы меня можете называть «Бегемот», так меня называют все друзья, – услышав такое странное прозвище, Северный усмехнулся, закурив опять сигарету.
-Прямо таки Кот – Бегемот, – произнес с улыбкой Аркадий.
-Да, почти так, – с улыбкой ответил «Бегемот», и сел на стул рядом с Северным. – Вы знаете, я очень люблю ваше творчество, и когда я узнал, что вы живете у Валеры, то сначала не поверил! Я специально пришел сюда, чтобы послушать, как вы поете! – восторженно размахивая руками, произнес «Бегемот», в ожидании того, когда же он услышит пение Аркадия в живую.
-Что ты хочешь услышать? – поинтересовался у него Северный, беря в руки гитару.
-«Господа офицеры», – ответил с нетерпением «Бегемот», положив руки на колени.
-Голубые князья? – переспросил Аркадий, перебирая пальцами по струнам.
-Да, – сказал Толик. Северный сделал несколько пробных аккордов, подтянул струны, и запел. Как завороженный «Бегемот» слушал исполнение Аркадия, он сидел не шевелясь, пристально смотря на «блатного маэстро». Северный закончил петь, еще несколько секунд парень сидел под впечатлением от пения Аркадия, потом произнес. – Здорово! – тут он вытащил из кармана сто рублей, и положил их на стол перед Северным. – Спасибо огромное, Аркаш, слушай, а ты не мог бы спеть еще раз эту песню?
-Хорошо, – ответил Северный, исполнив на бис, а потом еще раз. – Ну, что ты еще что-нибудь хочешь, чтобы я спел для тебя? – спросил у него Аркадий, отложив гитару в сторону.
-Нет, мне уже пора, – ответил «Бегемот», тут он начал шарить руками по всем карманом. – Слушай, а меня с собой сейчас нет денег. Давай ты завтра придешь ко мне в ресторан, где я работаю официантом, и там я тебе обязательно отдам остальные деньги? Хорошо?!
-Well, – согласился Аркадий, наливая себе в чашку заварки, и ставя на огонь воду, чтобы приготовить чай.
-Ну, тогда до завтра, – сказал с довольной улыбой «Бегемот», прощаясь с Северным. Он ушел. А Аркадий с Валерой, наконец-то, смогли спокойно пообедать в тишине, мирно беседуя.
 Вечером следующего дня Северный вместе с Шориным, пришли в ресторан, где работал «Бегемот». Сели за свободный столик, заказали себе выпить и закусить. С улыбкой на лице Аркадий травил анекдоты, куря сигарету, и потягивая из рюмочки коньячок. Он ждал, когда в зале появится Толик. Так за разговором прошло незаметно полчаса. Как вдруг через несколько столиков от них появился «Бегемот». Северный увидев его, помахал ему рукой, но тот сделал вид, что не увидел певца. Аркадий встал со своего места и стал пробираться через столики к нему.
-Привет, – сказал Северный, хлопнув «Бегемота» по плечу рукой.
-Привет, – ответил тот, посмотрев на Аркадия, так как будто впервые видит.
-«Бегемот», ты мне деньги сейчас отдашь, или когда закончишь смену? – поинтересовался Северный с хмельной улыбкой на лице.
-Какие деньги? – сухо спросил «Бегемот», и пошел с подносом в сторону кухни, делая вид, что он не замечает Аркадия.
-КАК КАКИЕ ДЕНЬГИ?! – с удивлением переспросил Северный. – Ты что не помнишь, что ты мне вчера пообещал отдать остальные «бабки» сегодня? Вот я специально пришел сюда за деньгами, – Аркадий с возмущенным видом стал перед ним.
-Ничего я тебе не обещал, – резко ответил « Бегемот», пытаясь обойти Северного.
-Я что-то не понял, что за дела?! Ты что не отвечаешь за свои слова?! – с удивлением спросил Аркадий, схватив его за рукав. – Ты мне вчера обещал! Тебя ведь никто за язык не тянул! – закричал Северный.
-Да, отвали ты! Дай мне работать! – психанул «Бегемот», выдернул руку от Аркадия, и пытаясь уйти. Северный тоже уже стал выходить из себя, в бешенстве двинув по морде «Бегемота», тут же завязалась драка, подоспели официанты, пытаясь разнять их. Наблюдая за всем этим, «Кривой» быстро среагировал, и подскочил на помощь другу.
-ОТДАЙ МОИ ДЕНЬГИ! – кричал Аркадий, взяв «Бегемота» худенькими руками за грудки.
-УБЕРИ СВОИ РУКИ ОТ МЕНЯ! – пытаясь оторвать, взбешенного певца от себя, кричал «Бегемот». – Я ТЕБЕ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН! – но все его старания были тщетны, Аркадий намертво вцепился с него, требуя свои деньги. Тут вмешался Валера с криком:
-Ты че Аркаше не хочешь отдать деньги?! Ну-ка отдавай! – видя весь этот беспорядок, администратор вызвал милицию. Через десять минут в ресторан вбежали милиционеры, и тут же, в несколько минут разняли дебоширов.
-Так, забирайте всех! – скомандовал один из них. Милицейский наряд схватил за руки Аркадия, «Кривого», «Бегемота» и еще несколько официантов, и вывели их из ресторана на улицу, там стояла машина. Всех погрузили в нее, и увезли в ближайшее отделение милиции. «Дебоширов» в отделении бросили в камеру, дверь со скрипом и грохотом закрыли за ними на железный засов. Тут уже все сразу успокоились, понимая, что дела очень серьезное. «Что же теперь будет?» – думал про себя Валера, мельком поглядывая на Аркадия, было удивительно, насколько он был спокоен в его-то положении, ни кричал не шумел, а спокойно подошел к решетке взявшись за нее содранными покрасневшими руками, не громким голосом подозвал дежурного.
-Аркаш, не усугубляй положение, – произнес Шорин, легонько хлопнув его по плечу рукой.
-Валер успокойся, я знаю что делаю, – спокойно ответил Северный, тут к нему подошел дежурный с усмешкой спросил:
-Че тебе еще надо?
-Дайте позвонить, – произнес Аркадий, смотря на него внимательным взглядом.
-Кому ты будешь звонить, жене что ли, обрадуешь ее, что теперь сядешь лет так на пять за драку в пьяном виде, что ли?! – усмехнулся дежурный, и хотел уже уйти, но Северный стал ему диктовать телефонный номер. Тут же милиционер изменился в лице, стал серьезный, подошел к двери и стал ее открывать ключом. Решетка со скрипом открылась, и он сказал Аркадию. – Выходи, пойдем, позвонишь, – затем вновь захлопнул дверь, и Северный последовал за ним. Минут десять Аркадий с кем-то разговаривал, потом вновь в сопровождении дежурного вернулся в камеру.
-Ну что, разрешили позвонить?! – спросил взволнованным голосом Шорин.
-Разрешили, – ответил спокойно Северный.
-И что?! Кому ты звонил? – поинтересовался Валера.
-Карпову это гебист, который курирует гостиницы, – ответил Аркадий.
-И что он поможет? – поинтересовался Шорин.
-Сказал, что через час приедет, – сказал спокойно Северный. Действительно через час, может чуть больше, приехал в отделение полковник за ним следовал гебист. Когда дежурный увидел их, вытянулся перед ними в струнку, тут же по его приказу побежал к камере, где находился Аркадий с Шориным. Открыл им двери и, отдавая честь, сказал:
-Извините, Аркадий Дмитриевич, вышло нелепое недоразумение. Вы ни в чем не виноваты, мы вас отпускаем. Аркадий вместе с Валерой вышли из камеры в коридор. Северный подошел к своему покровителю, и тот отвел Аркадия в сторону, они перемолвились несколькими словами, и хотели уже уходить, тут подбежал дежурный неся в руках несколько сотен, протянув их Аркадию. – Вот вам передали товарищи того официанта, просили принять эти деньги, и приносили свои самые глубокие извинения за своего коллегу.
-Спасибо, – с улыбкой на лице ответил Северный, забрав деньги и положив их в карман. Вместе с Карповым и гебистом Аркадий и Шорин вышли на улицу. Там у дверей отделения стояла спецмашина, они сели в нее, и поехали в гостиницу «Октябрьская», где у них находился центральный пост. По дороге Карпов недовольно обратился к Аркадию:
-Нехороший ты человек, Аркадий. Сколько времени не звонил, не давал о себе знать. Только и  вспомнил, когда вляпался, – Северный виновато посмотрел на него, ответил:
-Простите, меня, пожалуйста. Я не хотел вас лишний раз беспокоить.
-Да, ладно беспокоить он не хотел, а как припекло, так сразу позвонил, – ответил Карпов,  недовольно смотря на Северного.
-Да, я очень виноват, как я могу загладить свою вину перед вами? – поинтересовался Аркадий, посмотрев на своего покровителя.
-Как ты можешь загладить свою вину…, – протянул Карпов, несколько секунд посидев молча, потом ответил. – Завтра у нас будет мероприятие, ты должен на нем быть, считай, что этим ты и загладишь свою вину.
-Хорошо, обязательно буду, – с растерянной улыбкой ответил Аркадий.
Уже на следующий вечер он выступал на закрытом банкете перед гебистами, так же на этот вечер он взял с собой Валеру. Шорин и представить себе не мог, что Северного так любили, даже в таких кругах. Аркадий пел для них до полуночи, а потом его полупьяного вместе с «Кривым» доставили домой.
 В начале лета 1979 года Северный пришел в гости к Сергею Ивановичу Маклакову. Разместившись в зале на диване, они мирно беседовали, обсуждая последние события в мире подпольной музыки. Тут раздался телефонный звонок, прервав их беседу. Сергей Иванович поднялся с дивана, взяв телефонную трубку.
-Добрый день, - это квартира Сергея Ивановича Маклакова? – раздался незнакомый голос в телефонной трубке.
-Да, вы абсолютно правильно попали, а что собственно вам нужно? – нахмурив брови, спросил Сергей Иванович, так как ему не очень нравились все эти постоянные звонки от незнакомых людей. Улыбка с лица у него сошла, он стал серьезным. Аркадий в этот момент наблюдал за реакцией Маклакова, курил сигарету.
-Меня зовут Станислав Сафонов, ваш телефонный номер мне дал «Дед», – продолжал незнакомец свой телефонный разговор с Сергеем Ивановичем. – Я сам звоню с Кубани. Помог мне разыскать вас мой хороший знакомый Анатолий Мезенцев, руководитель «Магаданцев»  Мне бы очень хотелось сделать концерт с участием Аркадия Северного, – начал Станислав. Услышав слова «Магаданцы», Сергей Иванович тут же изменился в лице, серьезную мину сменила улыбка, ведь он очень давно хотел сделать и сам концерт Аркадия с «Магаданцами» ну все не получалась, а тут такая удача.
-Вы говорите, что хотите сделать запись с Северным…? – протянул Маклаков. Тут услышав разговор «о записи с Северным», придвинулся ближе к Сергею Ивановичу Аркадий, с интересом переспросив:
-Сереж, кто там хочет записать меня? – шепотом произнес Аркадий. Сергей Иванович прикрыл рукой телефонную трубку:
-С Кубани тебя спрашивает Станислав Сафонов.
-Да?! Ну дай ка мне трубочку, – сказал Аркадий.
-Вы знаете Станислав, вам повезло у меня как раз сейчас сидит Северный в гостях, так что вы можете обговорить все лично с ним, – ответил Маклаков Сафонову, и передал телефонную трубку Аркадию.
-Здравствуйте, это Аркадий Северный. Я только что услышал, что вы хотите сделать запись со мной?
-Здравствуйте, Аркадий. Меня зовут Станислав Сафонов, я звоню вам из Кубани. Мне бы очень хотелось, чтобы вы приехали к нам, и мы бы сделали с вами совместную запись? – начал с волнением в голосе Сафонов.
-Да я, не против, – протянул Северный, устремив взгляд в потолок. – Но, дело в том, что вы находитесь от Ленинграда очень далеко…. Вы мне гарантируете, что если я приеду к вам, то буду иметь с этого концерта хорошие деньги. Ведь вы поймите меня, это для меня неближняя дорожка? – поинтересовался Аркадий, ему уже надоело жить у Шорина без гроша в кармане. И на этот раз Северный очень хотел отпеть не просто так, а заработать за свой труд приличные деньги.
-Аркадий, уж поверьте мне, в деньгах, я вас не обижу. Я готов заплатить вам за запись, ну конечно и репетиции 1500 рублей. Вас такая сумма устроит? – спросил Сафонов.
-Well, – одобрил Аркадий, он, конечно, был доволен предложенной суммой, но это пока было только на словах. – Хорошо я приеду, – ответил Северный, и они распрощались. Аркадий положил телефонную трубку.
-Ну че, поедешь?! – с улыбкой переспросил Сергей Иванович.
-Ну, а шо, если он «забашляет» мне то, что пообещал, то поеду, лавэ-то мне нужны, – ответил с улыбкой Серенный, присаживаясь на диван рядом с Маклаковым.
-И сколько же он тебе пообещал? – поинтересовался Сергей Иванович.
-Полторы тысячи, – ответил Аркадий, закурив сигарету.
-Аркаш, это хорошие деньги, тем более я так понял с его слов, что там будет присутствовать руководитель «Магоданцев». Я всегда хотел сделать твою запись с ними. Так что я тебе советую, поезжай, там будут хорошие ребята, – одобрил Маклаков, похлопав Аркадия рукой по плечу. Северный только улыбнулся ему в ответ. Еще некоторое время он пробыл в гостях у Сергея Ивановича, ну а ближе к вечеру, когда Валентина вернулась с работы, Аркадий простился с другом, вновь вернувшись в квартиру к Валерию Шорину. 
 Спустя несколько дней после этого разговора, Северный как обычно находился в квартире «Кривова». Гостей сегодня они не ждали, тем более, что только от них ушел Рудольф Фукс, который приходил к Аркадию, сказать о том, что нашел ему претендентку на выезд за границу. После непродолжительной беседы, он ушел, вдруг минут через десять в дверь позвонили.
-Рудик, наверное, что-то забыл! Пойду, открою, – крикнул Северный Шорину, который находился на кухне. Аркадий поднялся с софы и вышел в коридор, открывать дверь. На пороге стоял незнакомый толстенький человек, невысокого роста.
-Здравствуйте, скажите это квартира Шорина? – поинтересовался он у Аркадия.
-Да, а что вы хотели? – спросил у него Северный, внимательно смотря на незнакомца.
-Мое имя Анатолий, я приехал из города Тихорецка. Меня послал Станислав Семенович Сафонов. Мне сказали, что здесь живет Аркадий Северный, могу я с ним поговорить?
-Я и есть Аркадий Северный, проходите в квартиру, – сказал Аркадий с улыбкой, впуская нежданного гостя в дом.
-Мне очень приятно, познакомиться с вами лично, – пожимая руку Северному, произнес Анатолий.
-Мне тоже, проходите в комнату, – предложил Северный, показывая гостю жестом руки, куда надо идти.
-Аркаш, кто пришел? – выйдя в коридор, спросил Валера.
-Это ко мне по поводу концерта, – ответил Северный, следуя за гостем в зал. Они присели на софу, и Анатолий произнес:
-Как я уже говорил, я приехал к вам от Станислава Сафонова, он просил передать вам, что очень ждет вас с концертом в городе Тихорецке, и вот чтобы вы знали, что его намерения по поводу этой записи являются серьезными, он просил передать вам аванс. – Тут он достал из чемоданчика три сотни, положив их перед Аркадием.
-Огромное спасибо, – начал Северный с довольной улыбкой на лице, забирая деньги, и пряча их в карман рубашки. – Мне очень приятно, что вы меня приглашаете уже второй раз, конечно же, я приеду, – после этих Анатолий не стал долго задерживаться, и простившись с Северным тут же ушел. Недолго думая Аркадий тоже покинул квартиру «Кривого», ведь у него теперь появились вольные «бабки». Северный тут же отправился в ближайший ресторан, здесь он провел весь вечер. Ближе к ночи покинув его, на улице встретил симпатичную «девочку», у которой и провел эту ночь. Его богемная жизнь вновь забурлила, и Аркадий не появлялся у Шорина до тех пор, пока у него не кончились деньги. В этот период, пока Северный наслаждался жизнью, тратя шальные бабки, Фукс приехал еще раз к «Кривому», чтобы повидать Аркадия. Шорин сказал ему:
-Тут недавно, приходил мужик, дал авансом Аркаше деньги за концерт, ну и он после этого загулял. Ты же знаешь Аркашу, так что я сейчас не знаю, где он и что с ним?
-Жаль, конечно, получается, я даже не попрощаюсь с ним, – опустив грустно голову вниз произнес Рудольф. – Ну ладно, передай ему, когда вернется, что я приходил проситься с ним, – после этих Фукс вышел из подъезда, где жил Шорин.
 Уже на следующий день он эмигрировал в Америку, Рудольф даже в мыслях себе не мог представить, что с Северным они больше никогда не увидятся.
 Спустя пару дней, наконец-то, объявился и Аркадий, вновь вернувшись в дом «Кривого». Он пришел поздно вечером, когда все уже спали, тихонько прошел в зал, и лег спать. На следующее утро его разбудил Валера, с удивлением смотря на Северного:
-Аркаш, а когда ты вернулся? Я и не помню, как ты вошел?
-Вчера ночью, - спросонья приоткрыв глаза, ответил ему Аркадий, подложив под голову локоть.
-Пару дней назад, к тебе приходил Рудик, хотел проститься, но не застал тебя, – сказал Шорин.
-Понятно, он уже давно хотел уехать в Америку, – тяжело вздохнув, произнес Северный, закрыв лицо рукой. Вид у него был удрученный, Валера не понял из-за чего Аркадий расстроился.
-Аркаш, что с тобой, – тронув его за руку, произнес Шорин. Тут Северный принял вертикальное положение, протянул недовольно:
-Знаешь, я вот тут подумал…. Вот на хрена мне переться в такую даль, в этот Тихорецк? Что я там забыл? Я не хочу туда ехать. На фига мне это нужно? – Валера несколько секунд помолчал, понимая, что ехать-то надо, ведь бабки Северному уже заплатили.
-Аркаш, ты же сам говорил, что там хорошие «лавэ» обещают? – произнес Шорин. – Я думаю, что ехать нужно.
-Ты думаешь, что надо ехать? – протянул Аркадий, с грустью посмотрев на Валеру. Ему страсть, как не хотелось покидать Ленинград, тем более одному, здоровье у Северного к этому времени совсем пошатнулось, и он в какой-то степени очень боялся ехать черт знает куда, в одиночку. Тут с привычной улыбкой на лице Аркадий произнес. – Ну, если ехать, то только вместе. Поедешь со мной?
-Ну а че, не поехать, – согласился Валера. Уже через пару дней они стали готовится к отъезду, правда их приготовления затянулись на неделю.
 Наконец-то, настал тот день, когда Аркадий Северный вместе с «Кривым» должны были покинуть Ленинград. В этот день стояла хорошая, теплая июньская погода. Друзья и знакомые устроили им шикарные проводы, не хватало лишь оркестра. К вокзалу Аркадия с другом привезли на «Волге». На Московский вокзал пришло огромное количество провожающих. Друг Северного, майор милиции и по совместительству фотограф, Сергей Петрович Соколов привел с собой множество своих знакомых, которые были крупными чинами в милиции. Пришла провожать своего мужа и Аркадия, Галина, которая тогда работала в системе МПС, а с ней куча железнодорожного начальства. Пришли друзья и товарищи, приведя с собой своих друзей и знакомых, а те в свою очередь привели своих знакомых, посмотреть на живую легенду – Аркадия Северного. В этот раз Аркадия провожали, как царскую особу, со всеми почестями сажая его на поезд. Вместе с Шориным и несколькими друзьями Северный прошел по тамбуру поезда. Они вошли в элитное купе, которое было приготовлено специально для них двоих. Ребята занесли к ним ящик коньяку и дорогой закуски, и после этого поезд тронулся с места. Аркадий и Валера, оставшись, наконец-то, одни расположились в купе, сев за столик друг против друга.
-Ну, что Валер, давай вмажем, за наш удачный отъезд и дальнейший путь? – предложил Северный, откупоривая бутылку и наливая коньяк в стаканы.
-Давай, Аркаш, – с улыбкой согласился Шорин, беря один из них в руки. Спустя некоторое время в купе, предварительно постучав, вошла проводница.
-Товарищи, вам ничего не нужно? Может принести вам чаю или еще что? – робким голосом спросила она.
-Спасибо, нам ничего не нужно. У нас все есть, – с улыбкой ответил Аркадий, посмотрев на нее с довольным блеском в глазах. Она несколько секунд постояла молча у двери, потом насмелилась спросить:
-Товарищи, а кто вы такие, что вас провожало столько высокопоставленных людей? – она сгорала от любопытства, узнать, что за большие персоны едут в их поезде, раз их столько высоких чинов пришло проводить.
-Ну, это секрет, – ответил подвыпивший Шорин. – Но поверьте, мы очень значимые люди. – Такой ответ, конечно, не удовлетворил проводницу, и она снова попыталась завести разговор с пассажирами:
-Ну, если вам что-нибудь понадобиться, то обязательно зовите?
-Девушка, милая. Мы вас очень просим, когда будем подъезжать к Тихорецку, пожалуйста, сообщите нам, – попросил Северный, не сводя глаз с проводницы.
-Хорошо, обязательно, – с улыбкой сказала она, и вышла из купе. А Аркадий вместе с «Кривым» продолжили праздновать свой отъезд из Северной столицы. Так незаметно прошло несколько дней. Когда поезд стал подходить к Тихорецку, стояла глубокая ночь, Северный и Шорин мирно спали, тут в купе постучала проводница. Она легким движением руки потрепала Аркадия за плечо. Он приоткрыл глаза, не совсем понимая, в чем дело, и почему его разбудили посреди ночи.
-Тихорецк, как вы просили, – произнесла проводница.
-А-а?! – протянул Северный, вскочив с полки. – Спасибо, – потерев лицо ладонями, встал со своего места стал будить «Кривого». – Валер, вставай, наше станция. Через несколько минут они оделись и, забрав свои вещи, покинули поезд. На улице была глубокая ночь, даже собаки не лаяли, только кое-где горели фонари.
-Ну, и куда мы теперь? – поинтересовался Шорин, с удивлением смотря на Аркадия. – Не на вокзале же ночевать?
-Да на вокзале мы ночевать по любому не будем, – ответил Северный. – Мне на всякий случай Толик дал свой адрес, щас поищем, где его дом? – спокойно произнес Аркадий, ведь ему уже было не впервой быть в чужом городе, и искать дома людей, которых собственно он никогда в жизни и в глаза не видел. Больше двух часов Северный вместе с «Кривым» плутали по разным темным закоулкам ночного Тихорецка, в поисках дома Толика. И когда окончательно устали, произошло чудо, зайдя в очередной переулок, они наткнулись на небольшую хибару, это и был тот дом, где проживал Анатолий. Аркадий постучал, через несколько минут дверь им открыл Толик. Спросонья матерясь в душе, что его разбудили в такой час, он вышел на порог своего дома, и тут же обалдел, когда увидел стоявшего на крыльце Северного с приятелем.
-Я сплю, и вижу сон! – воскликнул Толик, смотря на Аркадия еще сонными глазами.
-Нет, это явь - в Тихорецк Аркашка прибыл, – ответил с усталой улыбкой на лице Северный. – Толик, мы очень устали, пока разыскали твой дом, можно нам войти внутрь? – поинтересовался Аркадий.
-Конечно, проходите! – восторженно воскликнул Анатолий, впуская гостей внутрь. Северный вместе с Валерой вошли в дом, пройдя в комнату, где стоял диван. – Ребят, вы тут пока располагайтесь, а я сейчас! Сейчас! – после этих слов он выбежал на улицу, захлопнув дверь, идя быстрым шагом по улице, Толик спешил обрадовать Сафонова о том, что в Тихорецк приехал Северный. Он позвонил в дверь дома, где жил Станислав Сафонов. Спустя несколько минут Толику открыли дверь.
-Здравствуйте, Станислав Семенович! – начал с восторженной улыбкой на лице Анатолий.
-Слушай, Толик ты в своем уме, знаешь, сколько сейчас время?! – недовольно спросил, еще непроснувшийся Сафонов.
-Знаю, Станислав Семенович, но у меня для вас хорошая новость! – с радостью сказал Анатолий, видно было, что он очень перевозбужден.
-Какая? – сухо спросил Сафонов.
-К нам приехал Аркадий Северный! – воскликнул Толик, не скрывая радостного блеска в глазах, с улыбкой на лице.   
-Северный, здесь в Тихорецке?! – не веря своим ушам, переспросил Станислав. – А где он сейчас?!!
-У меня дома, отдыхает! Похоже, он очень устал с дороги, – ответил Толик.
-Ну, ты же завтра утром скажи, пусть приходит чесам к одиннадцати сюда ко мне, – сказал Сафонов, с радостной улыбкой на лице. Он тоже был очень доволен, что наконец-то, после долгих уговоров, Аркадий приехал к нему.
-Обязательно скажу, – ответил Толик, возвращаясь к себе домой.
 На следующее утро после завтрака Аркадий вместе с Шориным в сопровождении Анатолия пришли к дому, Станислава Семеновича Сафонова. Он жил в роскошной вилле, которая находилась на окраине Тихорецка. Ничего подобного раньше не приходилось видеть Валерию Шорину. Северный, конечно, бывал несколько раз на закрытых банкетах в подобных домах, но даже он был потрясен красотой этого места. Теперь Аркадий понимал, почему Сафонов не поскупился, сказав, что заплатит ему полторы тысячи рублей за концерт. Только человек, живший в таких условиях, действительно мог выложить такие огромные деньги за выступление. Аркадий вместе с Валерой и Анатолием вошли внутрь. Когда Станислав Сафонов увидел Северного в живую в первый раз, он обалдел, от внешнего вида певца. Станислав никогда в жизни не видел, таких худых людей, как Аркадий. На нем даже трикотажная темно-синяя футболка висела, в том числе, и на рукавах. Ткань не соприкасалась с кожей, оставляя по полтора сантиметра между телом, не говоря уже о брюках, которые совсем висели на Северном, как на вешалке. «А я представлял его совершенно другим, но по крайней мере я даже и в мыслях не мог себе представить, что он такой худой, как тростиночка, такое впечатление, что Аркадий вообще ничего не ест», – подумал про себя Сафонов.
-Здравствуйте, я – Аркаша, – сказал Северный с приятной улыбкой на лице, протянув Станиславу худенькую руку, на которой без труда можно было увидеть, все жили и вены.
-А мое имя Слава, – пожав руку Аркадию, с улыбкой ответил Сафонов. – Может быть, пройдем в зал, и там обсудим все детали предстоящего концерта? – предложил Станислав, ведя за собой по длинному, просторному коридору гостей. Они вошли в огромный зал, где была шикарная обстановка. Хозяин этого чудесного места предложил присесть на роскошный бархатный диван.
-Если честно, Аркадий я уже и не думал, что вы приедете, после того, как Толик вернулся сюда один, – начал Станислав, сев напротив них в кресло. – Ваш визит такой неожиданный. У меня ничего не готово для записи, – растерянно разведя руки в стороны, произнес Сафонов. – Конечно, я все подготовлю для предстоящего концерта, если, конечно, вы побудете здесь несколько дней, можете пожить у меня, – предложил он Аркадию. – Я надеюсь, что вы сможете побыть здесь лишние пару дней?
-Конечно, я буду даже рад задержаться здесь. В этом чудесном городке, пока идет подготовка к концерту, – с добродушной улыбкой на лице ответил Аркадий. – Погуляю по городу, посмотрю достопримечательности. Я ведь еще не был в Тихорецке, поэтому мне все интересно. – Северный настольно оказался приятным в общении, что спустя несколько минут беседы с ним, Станиславу показалось, что он знает этого человека уже очень много лет. Настолько Аркадий умел располагать к себе людей. А после парочки анекдотов рассказанных им, они с Сафоновым перешли «на - ты».
-Аркадий, знаешь, пока ты здесь находишься в Тихорецке, я бы тебе советовал, сильно не светится на людях… ну, в общем, не говори никому, что ты – Аркадий Северный, – предупредил его Сафонов.
-Хорошо, не буду, – ответил с улыбкой Аркадий. Тут в комнату вошла симпатичная женщина.
-Добрый день, – сказала она гостям с приятной улыбкой на лице.
-Познакомтесь - это моя жена, Надежда, – сказал Станислав, представив ее гостям.
-Аркадий, мне очень, приятно познакомиться с такой очаровательной женщиной, – ответил Северный с улыбкой, встав с дивана, и поцеловав руку Надежде при знакомстве.
-Надя, это Аркадий Северный, выдающийся Ленинградский певец, – сказал Сафонов жене, обратив ее внимание на Аркадия. – Он поживет у нас несколько дней.
-Мне тоже очень приятно познакомится с вами, – ответила женщина, продолжая улыбаться, и обратилась к мужу. – Слава, а почему бы не проводить гостей в столовую. Уже время обеда я думаю, что они были бы не против, отведать моего кубанского борща, – после этих слов она удалилась из комнаты.
-Ребята, а что может быть, действительно пойдемте в столовую, моя жена готовит потрясающе вкусный кубанский борщ, – предложил Станислав. После этих слов гости проследовали за хозяином в столовую. Аркадию очень понравился борщ, который приготовила Надежда. Ведь он уже столько времени толком не ел домашний пищи.
 После обеда, каждый занялся своими делами, Сафонов стал обзванивать своих друзей, чтобы те помогли ему собрать ансамбль для предстоящего концерта. В этом ему очень хорошо помог его друг Анатолий Мезенцев. Пока Станислав был занят делами по поводу записи, Аркадию только и оставалось, что исследовать увеселительные заведения в Тихорецке. Хоть развлекательных мест здесь не очень много, веселый и озорной Северный находит себе места для веселья. Да и различные местные компании с которыми он под гитару, на свежем воздухе мог распить бутылочку кубанского вина, и исполнить песни для своих новых знакомых. Пока Северный, куролесил, Сафонов с Мезенцевым вели подготовку к концерту. В первый же вечер началась настройка аппаратуры, подключение микрофонов, воссоздавали тексты для Аркадия по старым записям. Анатолий Мезенцев за один день собрал ансамбль, который должен аккомпанировать Северному.
 На протяжении этих нескольких дней подготовки к концерту Аркадий вместе с Валерой живет в доме у Станислава Сафонова. Общительный, веселый, добродушный Аркадий очень быстро находит общий язык, как с хозяином дома, так и с его женой Надеждой. В один из вечеров она, как обычно приготовила ужин, пригласив Северного за стол.
-Наденька, огромное вам спасибо. Я уже сыт, – сказал Аркадий с улыбкой, наливая себе в бокал кубанского вина.
-Да, не за что, Аркадий. Да вы почти ничего и не съели, вы ведь такой худенький, вам нужно лучше питаться, – сказала Надежда.
-Ну, я действительно уже наелся, – ответил Северный, положив руку на сердце. – Спасибо, действительно очень вкусно. Если честно, я давно уже ничего подобного не ел.
-А что вам жена не готовит, или вы не женаты?  - поинтересовалась Надежда, внимательно посмотрев на гостя. Аркадий грустно опустил глаза вниз, сейчас для него разговор о семьи был больной темой, он до сих пор еще не оправился после того случая с Зиной.
-Я был женат у нас… родилась дочь Наташенька…. Я их очень люблю, но так получилось, что мы расстались…. Год назад я попробовал снова начать жизнь с чистого листа с другой женщиной…, но в одни из дней я проснулся, ни ее, ни денег, что я заработал не оказалось. Она просто плюнула мне в душу…. Я до сих пор ни как не могу оправится после такого. Наверное, мне уже не суждено жить в семье…, с семьей, – после этих слов Северный выпил бокал вина, грустно посмотрев на Надежду. – Знаете, Наденька я уже давно не живу, а существую в этом мире, теперь я живу только в своих песнях. Только там я оживаю, больше у меня в жизни ничего не осталось, кроме музыки, – ответил Аркадий, удрученно покачав головой, и снова наполнив бокал вином. Надежда снова посмотрела на гостя, было видно, что человек сидевший перед ней, очень одинок и несчастен. За столько лет бродячая жизнь вымотала его. Аркадий уже давно очень хотел покоя. Он мечтал о домашнем уюте, хотя прекрасно понимал, что никогда уже его не получит. Теперь Северный только и находил, что забвение в вине. Тут на кухню вошел Станислав, сев на стул рядом с Аркадием.
-Ну, все! – произнес он с радостью. – Наконец-то, все готово, правда придется писать в другом месте, так как моя звукозапись располагается на маленькой площадки. Но ничего я уже договорился с фотостудией, так что завтра можем начинать писать.
-Ну, и замечательно, – с улыбкой ответил Аркадий, посмотрев на Сафонова.
-Аркаш, ты очень много пьешь, тебе надо бросить пить, – начал Станислав, внимательно посмотрев на Северного.
-Слав, тебя что-то смущает? – поинтересовался Аркадий, пригубив бокал вина. – У вас очень хорошие вина, что здесь плохого в том, что мне нравятся ваши кубанские вина? – поинтересовался Северный, повернувшись к Сафонову.
-Аркадий, это очень хорошо, что ты ценитель наших вин, но я думаю, что тебе стоит бросить пить, – ответил ему Станислав.
-Хорошо, брошу, – ответил с улыбкой Аркадий, осушив бокал. Поднялся со стула и пошел к себе спать.
 На следующее утро с новоиспеченным ансамблем Аркадий, Станислав и Анатолий Мезенцев пришли в студию, где должна была начаться сегодня запись. Это было полуподвальное помещение, все, сверху донизу занавешенное тканью, без окон, только с одной входной дверью. Когда все, наконец-то, настроили, сделали несколько пробных проигрышей, и начали писать. Исполнив пару песен Аркадий, изнывая от духоты и жары, не выдержав, сказал:
-Все не могу больше! Я от этой духоты сейчас сдохну! Вы уж меня простите, но я буду петь раздетым, – после этих слов он снял с себя футболку и брюки, оставшись в итоге только в одних трусах. После этого началась, наконец-то, настоящая запись.

«Когда я возвращался с поездки и отдыха с Кавказа, где в монастыре немножечко на халяву покушал. Проезжаю какую-то станцию, я выскочил в буфэт за кефиром, – с улыбкой на устах начинает на ходу импровизировать Аркадий, сочиняя новую историю для людских ушей, которую потом спустя многие годы будут принимать за настоящую быль. – Там была небольшая очередь. Выскакиваю, поезд таки ушел. Читаю, ой! А зохен вэй! «Город Тихорецк». Я там еще никогда нэ был! Ну, думаю, пока ждать другого поезда или самолета. Думаю: «Посмотрю, центральные улицы», – иду, встречаю, шо б вы думали кого?! Толика! Этот тот самый, который был в Магадане, и писал ансамбль «Магаданцы», руководитель, органист. – Аркадий с улыбкой посмотрел в сторону Мезенцава. Северный был просто поражен и восхищен, с каким чувством и профессионализмом Анатолий играл на органе. – Я говорю. – Ты-то как с Магадана сюда попал, отдыхать или что?! – Он говорит. – Да нет, меня сослали в ссылку. – Ну, поговорили, туда-сюда, пошли дальше кефир допивать. Встречаем Славу. – Я говорю. – Я тебя здесь есть то какой-то ансамбль? – Он говорит. – Да, новорожденный ансамбль, который называется…, – тут Аркадий бросил взгляд на Сафонова, вопросительно посмотрев на него, тем самым говоря: «Какое название будет у ансамбля?». – «Встреча». – На ходу ответил ему Станислав, и после этих слов Северный продолжил импровизировать дальше. – «ВСТРЕЧА!». - Я думаю. – Что-нибудь можем сделать? – Он говорит. – Да, из старых забытых и новых вещей что-нибудь сделаем. И вот мы с ансамблем «Встреча», хотим кое-что вам преподнести и приделать для личной фонотеки Славы Сафонова», – после этих слов Северного, начинается долгодневная работа записи концерта, который приходилось по несколько раз переписывать из-за разных неурядиц, которые происходили во время записи. Вначале делали запись, а потом уже накладывали голоса, делая все с ходу в реальном времени. За время работы с 13 по 16 июня, Аркадий спел ряд очень веселых, шуточных песен. Такие как «Вот с женою как-то раз…», «Мой - приятель студент», и потрясающе красивых и лирических вещей, таких как «Голубое такси», который получилось в лучшем звучании, чем когда-либо записанный, другой вариант этой музыкальной композиции.

Помню двор занесенный,
Снегом белым пушистым.
Ты стояла у дверцы ГОЛУБОГО ТАКСИ!

У ТЕБЯ НА РЕСНИЦАХ СЕРЕБРИЛИСЬ СНЕЖИНКИ! }х2
Взгляд усталый и нежный говорил о любви!

Дни проходят в разлуке,
Твои чувства увяли.
Я КАК ПРЕЖДЕ! Тоскую, вспоминая тебя.
Пусть суровые годы пролетят бэз возвратно, }х2
Но тебя я как прежде, буду помнить любя…!

По завершению четырехдневного, непрерывного труда записи концерта, Аркадий никак не может забыть сказать и поблагодарить ансамбль, аккомпанировавший ему, и упомянуть людей, с которыми ему пришлось так тесно работать в чудном городе Тихорецк все это время.

«Сделав этот импровизированный концерт, с ансамблем «Встреча», где присутствовал руководитель «Магаданцев» Толя. Я не прощаюсь с городом Тихорецком. Я выражаю благодарность всем ребятам, которые присутствовали, и особенно, инженеру-оператору Славе в нашем концерте. Толя, мы с тобой, еще как-нибудь сделаем что-нибудь?» – обратился Аркадий, смотря на Мезенцава хмельными глазами с неизменной улыбкой на лице.
-Так я думаю, непременно, – ответил ему с улыбкой Анатолий.
-Мне тоже так кажется, – подтвердил свой же вопрос Аркадий.
-И очень даже скоро, – сказал Мезенцев.
-Может быть, прозвучали старые наши вещи, – вновь обратился Северный к своему зрителю. – НО ЗАТО, В КАКОМ КАЧЕСТВЕ! – и он был абсолютно прав, так как еще ни один концерт, записанный Северный не имел такого потрясающего звучания, высочайшего качества.
-Аркаша, я тебе скажу…, – попытался встрять в монолог Северного Анатолий, но не тут то было, Аркадий уже не мог остановится, продолжая с улыбкой на лице благодарить всех с кем ему пришлось поработать.
-Какие здесь, люди - орган – Анатолий! – жестом руки Северный показал на Мезенцава. – Ритм-гитара – Володя, бас-гитара студент – Олег! А этот неугомонный ударник!!! – со смехом начинает Северный, немного подколов тем самым его, потому что именно из-за ударника пришлось переписывать несколько вещей, так как он не попадал в мелодию. - …Ну так отдай, палочки?! Он их вообще сломает, черт его знает на что! И большое спасибо, оператору Славе. Ну, и конечно, составителю песен, которые работали. Город великолепный! Прекрасно приняли! Я еще щас не знаю, куда я уезжаю? – действительно еще не успел закончиться этот концерт. А Северного уже Георгий Полун из Кущевской, который был приглашен на эту запись в качестве спонсора, предоставив питье и еду всему ансамблю, зовет к себе. И естественно, Аркадий, как всегда не может отказать. Именно поэтому он и не знает, куда же он поедет дальше вернется вновь в Северную столицу, или еще куда. - Но по-моему, обратно в Ленинград…? А потом я уже и не знаю? То ли в Одессу? ТО ЛИ В МАГАДАН? То ли в Калугу?! – тут уже разошедшийся в импровизации Аркадий, с улыбкой придумывает дальнейшее свое путешествие. – НО, ТОЛЬКО НЕ В МЕЛИТОПОЛЬ! Где на мне надели халат! И так с уважением к вам Аркадий Северный, вмэсти с ансамблем «Встреча»!
-Аркаша, я думаю, вы не против, если мы вместе с вами поприветствуем, всех наших музыкантов, которые в Одессе, и которые в Питере, которые в Магадане. Как ты считаешь? – предложил Мезенцев обратившись к Северному.
-Толя, большое спасибо потому что? Э-э действительно было очень приятно встретиться! С музыкантами, которые понимают… тем более, Толя ты понимаешь, мне неудобно, но действительно было приятно встретиться. – Аркадий был очень доволен, что судьба свела его с такими людьми, которые знают и понимают толк в музыке.
-Ну, за приятную встречу! – с улыбкой ответил Анатолий.
-ЛЕНЯ ПАВЛОВ! Так ты писал, или не ты писал?! – с улыбкой поинтересовался Северный, вспомнив человека, по просьбе которого, собственно, и была сделана эта запись.
-Для Лени Павлова писали, – ответил Мезинцев.
-А-а? Для Лени Павлова, это другое дело! – воскликнул Аркадий с хмельной улыбкой. – НИКОЛАЙ ГАВРИЛОВИЧ! Так вот когда ты услышишь мою запись! Дай ему немножечко это, по мозгам! – Северный хоть и шутя, но все же психанул, когда пришлось переделывать запись, причем не раз, так как он не любил вообще каких либо переделок. – «ВЕЛИКИЙ КОСАРЬ»! Дай ему немножечко по мозгам!
-Но, я Лене Павлову, непосредственно, шлю свой музыкальный привет, – сказал Анатолий спокойным голосом, видя, что Северный начинает заводиться.
-Лен, я совершенно по-другому говорю, – продолжил Аркадий, но уже перестав шутить. Он даже в лице изменился, став серьезным. – Леня пиши чище а-а? Я тебя очень прошу, – эта очень рассмешило Мезенцава, видя как Северный, начинает заводиться, своим смехом он попытался как-то разрядить обстановку. – Потому, что приходится переделывать вещи, а это такая мука!
-Аркадий, дело в том, что писал не Леня, а писал Слава, – начал Анатолий, пытаясь, хоть как-то успокоить Северного. – О любви для Магадана. Но для Лени. Конечно, если бы писал сам Леня, я уверен, что он записал бы очень не плохо, так как он….
-Может, быт. Толя может быть, – наконец-то, согласился Аркадий, внимательно посмотрев на Мезенцава.
-Да, он очень большой любитель музыки, очень большой любитель. Он бы, конечно, записал на лучшем уровне, я в этом не сомневаюсь, – сказал Анатолий.
-Мы не будем ничего говорить, – продолжил Северный, сделав вид, что согласился, будучи человеком податливым. Аркадию не составило большого труда согласиться, но остаться при своем мнении, переведя все на шутку. -  Не будем делать с этих глупостяв, как говорил СТАРЫЙ БЕНЯ КРИК: «Закусывайте и выпивайте!». Большое спасибо оператору Славе! Потому что кассета была написана для его фонотеки. С уважением Аркадий Северный.
 Запись закончилась, теперь можно немного и расслабиться, а для начала, сделать коллективный фотоснимок на память. Когда фото было готово, Северный перед отъездом в Кущевку, сделал дарственную надпись Анатолию Мезенцеву. «Анатолий! Мне было приятно с Вами поработать. Дай Бог, Вам всю жизнь играть так на органе и обучить многих учеников, которые превзошли бы Вас! Не обижайтесь, но это – дело нашей жизни. А.Северный», – после этого, как обычно это делал Аркадий, он поставил свою роспись Звездин, отдав фотоснимок в руки Мезенцеву.
-Анатолий, если что-то не так. Я вас очень, прошу, не обижайтесь на меня, – с улыбкой ответил Аркадий.
-Аркаш, да за что мне на тебя обижаться, все правильно. Ты сегодня вечером уезжаешь в Кущувку? – поинтересовался Анатолий, аккуратно отложив снимок в сторону, чтобы не помять. 
-Да, но мне бы хотелось еще вернуться в Тихорецк, – ответил Аркадий с какой-то грустью в голосе. Ведь он снова остался совершенно один в чужом городе, так как Валера еще вчера уехал обратно в Ленинград. И теперь Северному было не к кому преткнуться. А щас еще нужно ехать к чужим людям, которых он вообще не знает, и ему очень хотелось, чтобы Анатолий сказал ему: «Аркадий приезжай после этого опять в Тихорецк».
-Аркаш, ну конечно, возвращайся, мы еще с тобой сделаем что-нибудь, – с улыбкой ответил Мезенцев, после этих слов, Северный даже в лице изменился, расцвел в улыбке. И он уже со спокойной душой вечером, отправился на дальнейшие гастроли по Кубани, где Аркадий пробудет недолгие четыре дня с 16 по 18 июня 1979 года. Северный знал, что скоро вновь вернется обратно в Тихорецк, где его ждут друзья.
 В Кущевке Аркадий дает концерт для «скирдятников», трудовых бичей, которые работали за еду. Он делает запись с ансамблем ВИА «Коллектив». Которая прошла буквально экспромтом. Музыкальный коллектив собрали очень быстро. Запись песен происходила буквально с первого дубля на катушечную деку AKAI в клубе.
 На улице стояла невыносимая жара, Аркадий снял с себя сандалии и носки, подвернув кримпленовые светло-коричневые брюки до колен, и по сцене ходил босиком. Северный взял в руки акустическую гитару и подошел ближе к микрофону. С ироничной улыбкой на лице и хмельным блеском в глазах он начал концерт.
 «Вы знаете, все никак не могу доехать до Ленинграда. Как всегда получалась опять хохма. Здесь стоит такая жара, - Аркадий просто не мог не упомянуть этого в концерте, так как в душном клубе, да и еще от стакана выпитого коньяка, который в большом количестве ему ребята принесли заранее. Пот струился по вискам Северного, но не взирая на сильную усталость, и подвыпившие состояние, Аркадий шутил, был очень энергичен, и казалось, что он абсолютно трезв. Манера разговора у него была непередаваемая, для тех кто слышал его впервые, такая уличная, дворовая, именно этим он и брал людей, - что опять выбежал за кефиром, смотрю поезд опять ушел. Читаю: «СТ Кущевка». Призадумался, почесал затылок, но ненадолго. Смотрю, подъезжает машина красная. Спрашивают: - «Куда тебе ехать?», а я и говорю: - может быть Жора, с Колей? Поздороваемся. – Они говорят: - «Господи, боже мой! Кто к нам приехал!». – Ну конечно, меня посадили…, повезли… вот когда, я тогда делал с ансамблем «Химиком»…. Привезли меня тоже, там тапа этого…, и они меня так не отпустили. И вот мы с ансамблем «Казачок»! что-нибудь для вас щас приделаем…», - после этого вступления, Северный начинает концерт с песни «Комиссионный решили брать».

«А эта песня посвящается для музыкальной фонотеки Александра Федоровича»:

Комиссионный решили брать,
Решил я мокрым, рук не марать,
Схватил я фомку, взял чемодан, }х2
А брат Ерема взял большой-большой наган…!

Аркадий исполнял эту шуточно-блатную песенку с таким артистизмом, тем самым заводя своей неуемной энергией музыкантов, поддавая жару этому небольшому концерту. Хотя Северный поет для них свои старые вещи по с своей старенькой тетрадки, которую он всюду возил с собой. Ведь у него в этот период частенько случаются провалы в памяти из-за того случая в подъезде, где он чудом выжил. Но не смотря на это, и музыканты, и «скердятники» были в восторге, то что видят в живую такого известно певца. С которым, можно было пообщаться после концерта, живая легенда была перед ними. После записи с ВИА «Казачком» и этих концертов Аркадий вновь возвращается в Тихорецк к Анатолию Мезенцову и Станиславу Сафонову.
 За пять дней до своего отъезда, сидя в студии у Славы вместе с Толиком, за бутылочкой кубанского вина, Серенный травил как обычно, анекдоты, куря сигарету:
-Ребят, огромное вам спасибо, что вызвали сюда в ваш город. Я и не думал, что здесь меня так примут. Я вам благодарен за это и, где бы я не был потом, я всегда буду вспоминать город Тихорецк, тебя Толя и тебя Слава, – начал Аркадий.
-Слушай, Аркаш, пока мы здесь, давай-ка сделаем гитарный концерт для нашего друга Славы, – предложил Анатолий, беря в руки гитару.
-С удовольствием, – ответил Северный, ставя бокал недопитого вина на небольшой столик, стоявший рядом с ним, и взяв в руки гитару. Он начинает на ходу импровизировать, смотря с улыбкой на Сафонова. – Слава мы к тебе приехали в Тихорецк. Я таки, с Ленинграда, Толя таки, приехал с Магадана! Наконец-то, мы встретились, а Толя? – обратился Аркадий со смехом к Мезенцову.
-Наконец-то, мы с тобой встретились Аркаша! – с улыбкой включился игру Северного Анатолий, подыгрывая ему на второй гитаре. 
-Ой! Таки этот Магаданск! И Слава мы таки хотим тебе кое-что приделать. Но это будет наше, потому, что Толя сам одессит. Это ни что-нибудь, это город герой! – после этих слов Аркадий начинает с одесской темы. Так незаметно за несколько дней с импровизацией Северного, они записали пару кассет для Станислава. После этого спонтанного концерта, Мезенцев пригласил Аркадия к себе домой, решив, продолжить так удачно начавшийся вечер.
-А жена не будет против того, что ты привел меня к себе? – поинтересовался Северный у Анатолия, когда тот открыл дверь своим ключом, впуская Аркадия внутрь.
-Да нет, она очень любит гостей, – ответил с улыбкой Толик, включив свет. Тут в коридор вышла симпатичная женщина.
-Здравствуйте, – сказала она, вначале посмотрев на мужа, потом на Аркадия. – Толик я не ожидала, что ты придешь не один?! – с удивлением спросила женщина.
-Таня, познакомься это легендарный питерский певец Аркадий Северный, – сказал Мезенцев, представив Аркадия своей жене. – Аркадий, а это моя любящая жена Татьяна.
-Мне очень приятно познакомиться с вами, – ответила Таня, с улыбкой на лице, так как муж у нее музыкант, ей доводилось слышать некоторые вещи в исполнении Аркадия. – Я слышала ваши песни, вы очень талантливый человек.
-Спасибо, Танечка, – целуя ей руку, с улыбкой ответил Северный, смотря на нее с хмельной улыбкой на лице. – Вы не против, если я буду называть вас Танечкой, просто вы такая очаровательная и милая женщина…, не обижайтесь на меня.
-Ну, что вы?! – с удивлением и даже с каким-то смущением, ответила ему Татьяна. – Мне не за что на вас обижаться, наоборот мне даже приятно.
-Знаете, вы щас сказали про меня, что я талантливый человек…, – с каким-то смущением в глазах начал Аркадий. – Поверьте, мне очень приятно слышать от вас, но ваш муж… это такой человек! Так он играет на органе, вот это действительно талант.
-Аркадий ты меня прямо вгоняешь в краску, – с улыбкой ответил Анатолий.
-Толик, ну это правда, ты очень талантливый музыкант, – сказала Северный, обратившись к Мезенцову.
-Я знаю, что мой муж очень талантливый человек, и горжусь этим, – ответила с улыбкой Татьяна, тут же она посмотрела на них с озадаченным видом. – Вы, наверное, голодные?! А у меня ничего не готово, потому что я не ожидала, что Толик придет сегодня не один. Я сейчас! – и она тут быстрым шагом побежала на кухню, чтобы что-нибудь приготовить.
-Танечка, да ничего нам не нужно! – крикнул ей вслед Аркадий, положив руку на сердце, и с какой-то жалостью посмотрел в ее сторону.
-Пойдем, Аркаш, щас мы еще с тобой выпьем, поговорим, – сказал Мезенцев, взяв Северного под локоть и проводив его на кухню. – Присаживайся, – они сели за стол, тут же у плиты начала крутиться Татьяна, поспешно готовя им ужин.
-Танечка, да не готовьте вы ничего, я сыт, поверьте мне. Можете если, уж так хотите меня накормить, положить малосольных огурцов, этого мне вполне хватит, – начал Аркадий, пытаясь, успокоить гоношащуюся по кухне женщину. – Я ж вам не Вовка Высоцкий! Это ему сервис подавай, а мне сойдет и так.
-Нет, я так не могу, вы ж гость, что ж я вас голодным не оставлю, сейчас я по-быстрому картошки поджарю, – ответила с улыбкой Татьяна.
-Ну, мне неудобно, что вы из-за меня гоношитесь, – с каким-то смущением ответил Аркадий.
-Аркаш, щас мы поедим, поболтаем, чего тебе неудобно, – начал успокаивать его Анатолий. Через полчаса Татьяна приготовила жаренную картошку, накрыла на стол. Толик достал бутылку охлажденной водки с холодильника, и вечер продолжился, и уже Северного невозможно было выпроводить, из дома, он остался на ночь.
 Но утром Аркадий тоже не спешил уходить, ему было приятно находиться в такой гостеприимной семье своего нового приятеля Анатолия Мезенцева. Для Северного, это было, как ему казалось, еще один шанс обрести приют в жизни у новых друзей. И будучи человеком одиноким и очень привязчивым, он не хотел покидать Анатолия. Но вот сам того не понимая, Аркадий стал постепенно в тягость Мезенцову, да и его семье тоже. Он уже и не знал, как отвертеться от Северного. Но хуже всего стало то, что Аркадий имея такие немалые деньги, что ему заплатили за концерт, начал шляться на турбазу, там он сошелся с какими-то распальцованными мужиками, исполняя для них блатные песни под гитару. Никто уже не знал, как отделаться от надоевшего Северного. Мезенцев стал его избегать, Сафонову тоже уже это было не нужно, единственным выходом было это отправить Аркадия обратно в Ленинград, что собственно и сделал Станислав, купив билет Северному на поезд. После долгих общих убеждений Славы и Анатолия, 22 июня 1979 года Аркадий покидает Тихорецк.

Глава 34

Прощальный концерт с «Черноморской чайкой

 Поезд с бешенной скоростью мчался обратно в Северную столицу. Аркадий с грустью смотрел из окна своего купе, на проносившиеся мимо дома, деревья, сады. Небо окутал багряного - желтый закат, погружая все больше и больше все вокруг в вечернюю мглу. Северный в полном одиночестве сидел в купе, грусть и неизменная печаль переполняла его душу. Снова один, снова никому ненужный он возвращается в родной Ленинград, где его собственно никто и не ждет. Аркадий закурил сигарету, выпуская дым изо рта вверх. Он долго думал над мучившим его вопросом, что же с ним будет дальше? С этими тревожными мыслями Северный не заметил, как вечер сменила ночь. Он посмотрел в темное окно поезда, но там уже ничего не было видно. Аркадий поднялся со своего места, достал с верху чистое белье, застелив им постель, снял с себя брюки и рубашку, потушил свет и лег спать, еще некоторое время он уставил взгляд в потолок, по которому проносились тусклые отблески светивших с улицы фонарей. Так незаметно для себя Аркадий стал погружаться в сон, нечеткие картины чего-то посещали его разум, он прикрыл глаза и стал постепенно уходить в грезы своих сновидений. А в это время поезд подошел к очередной станции, на которой в него сели трое незнакомцев. Проводница проводила их в свободное купе, где по иронии судьбы спал мирно, ни о чем не подозревая, Северный. Они кинули взгляд на спящего Аркадия, и спрятав свои вещи под койки, включили свет стали готовиться ко сну, застилая постели, яркое освещение внезапно включенное, конечно разбудило Северного. Он нахмурившись, приоткрыл глаза увидев в своем купе трое незнакомых людей.
-Мужик, извини, что разбудили, – произнес один из них. – Мы только что сели, щас мы выключим свет, и тоже ляжем спать.
-Да, ничего страшного, – пробурчал себе под нос Аркадий, перевернулся на другой бок, закрыв лицо худой, загорелой рукой, и через несколько секунд снова захрапел, как ни в чем не бывало, так он проспал до самого утра, пока в окно не забрезжил голубовато-розовый рассвет.
 Северный открыл глаза, все еще спали глубоким сном. Аркадий посмотрел на часы, на них было без пяти семь. Он сбросил с себя одеяло сел на койке, свесив босые ноги на пол. Аркадий потер ладонями лицо, потом встал, натянул на себя брюки, одел носки и босоножки, и взяв из пачки сигарету, вышел из своего купе покурить. Когда Северный вновь вернулся в купе, то увидел что ночные попутчики уже проснулись.
-С добрым утром, – сказал один из них, слегка кивнув Аркадию. – Меня зовут Жора, – сказал он, представившись, и протянув руку вперед, Северный приблизился, пожав ему руку, и сел к себе на койку со словами:
-Аркаша.
-Познакомься, а это мои друзья Павел и Сергей, – сказал Жора жестом указав вначале на мощного темноволосого мужика лет сорока, потом на маленького, но очень полного, лет тридцати пяти.
-Мне очень приятно познакомиться с вами, – ответил с добродушной улыбкой Аркадий.
-Слушай, Аркаш, нам как-то не очень приятно, что мы тебя сегодня разбудили посреди ночи, – начал Жора. – Ну, так получилось.
-Да, ничего страшного, – ответил Северный, махнув рукой.
-Аркаш, ну, раз мы будем попутчиками на это время, я думаю, стоит выпить за знакомство. Кстати ты пьешь? – спросил у него Жора, и полез в сумку, достав оттуда бутылку вина и три бутылки водки, поставив их на стол.
-Конечно, – ответил с улыбкой Аркадий, подсаживаясь ближе. Павел достал стаканы, и Жора, откупорив бутылку водки, стал наполнять их. Выпили за знакомство, и беседа стала все оживленней. Ночные попутчики стали с большим интересом спрашивать Северного откуда он едет, и куда дальше держит путь. Аркадий не заметил в этом ничего особенного, и все рассказывал, что он был в Тихорецке, дал там пару концертов, и теперь возвращается обратно в Ленинград. Ему казалось, что он знает этих людей всю свою жизнь, такие приятные ребята. И то, что к его персоне проявляли через мерный интерес, Аркадию абсолютно не показалось это странным. Тут один из них заметил гитару, лежавшую в стороне и попросил Северного что-нибудь спеть, на что Аркадий с удовольствием согласился. Он вышел из-за стола, взяв в руки гитару, за это время он даже не заметил, как в его стакан «новые знакомые» что-то подсыпали. Северный сел обратно за стол, настроил гитару, и запел, так он исполнил несколько песен.
-Аркаш, хорошо спел, – сказал Жора, закурив по блатному сигарету. – Ребят, давайте сейчас выпьем за Аркашу, нашего нового друга, с которым нас свела судьба. Давайте, за тебя Аркаша, – после этих слов Северному в руку дали стакан с водкой, и сами тоже подняли за него бокалы. Осушив до дна стакан, спустя несколько минут у Аркадия почему-то перед глазами все поплыло, появилось непреодолимое желание закрыть глаза, и уснуть.
-Ребят, что-то я хочу спать…, – произнес Северный, понимая, что начинает отключаться.
-Конечно, Аркаш поспи, – сказал один из них, забирая у Аркадия гитару, и укладывая его на койку. Как только Северный захрапел, его новые знакомые, тут же начали обшаривать у него карманы рубашки и брюк. Они искали у него деньги, которые он заработал за концерт в Тихорецке. Вещей у Северного было не так уж много, а точнее почти совсем не было, кроме небольшого пакета и гитары, так что деньги нашли очень быстро. После этого ночные попутчики, тут же собрали свои вещи, и вышли на ближайшей станции. А Аркадий поехал без денег, накаченный непонятно чем, так он проспал несколько часов, а когда проснулся, уже наступил вечер. Он оторвал голову от подушки схватившись за виски, так как у него начались очень сильные головные боли. Северный не сразу понял, что снова едет один. Аркадий с трудом встал с койки, включил свет. Он не понимал, почему ему так плохо. Северный взялся рукой за нагрудный карман, где у него были все деньги, что он заработал за концерт. Тут он понял, что его обокрали. Аркадий снова сел на койку взявшись руками за голову: «Вот твари! Они выгребли у меня все! – с отчаяньем в голосе, и в тоже время со злобой произнес Северный. – Ну, как они могли узнать, что я везу с собой деньги? Ведь я особо не показывал, что у меня есть деньги?», – он не мог понять, почему с ним опять так жестоко и подло поступили. Но было понятно, что эти люди заранее знали о том, что Аркадий имеет при себе огромную сумму денег. Северный подпер подбородок рукой, понимая, что вернувшись в Ленинград без денег, он будет вновь жить в квартире у Шорина, будто в «золотой клетке». Будучи человеком свободолюбивым, Аркадий понимал, что обратно в Питер ему сейчас ехать нельзя, что он будет делать там без денег. Он долго думал, и вдруг решение пришло само собой: «Я вернусь в Одессу, поживу там у Владика, а он наверняка захочет записать со мной концерт. Так что деньги будут, тем более там у меня столько знакомых и друзей», – подумал про себя Аркадий, и с этими мыслями лег спать, а на следующее утро он сошел на ближайшей станции, пересев на поезд до Одессы.
 Через пару дней Северный вновь вернулся в солнечный город у Черного моря. Сойдя с поезда, Аркадий тут же отправился на улицу Чичерина, где по-прежнему жил в своей коммунальной квартире Владислав Коцишевский. Северный вошел в подъезд, позвонил, через минуту ему открыл Владик.
-Аркадий, ты какими судьбами?! – с удивлением произнес Коцишевский. Он был очень удивлен приезду Северного в Одессу.
-Здравствуй, Владик, пустишь? – с улыбкой на лице спросил Аркадий.
-Аркаш, конечно, проходи, – сказал Владислав, впуская Северного в квартиру. Они прошли в комнату, и сели на стулья возле стола, Коцишевский снова повторил свой вопрос. – Аркадий, так как ты приехал, по делам или просто так?
-Владик, и по делам, и по принуждению судьбы, как хочешь, так и понимай, – ответил Северный, нервно закурив сигарету. – Я ведь был на Кубани в Тихорецке, сделал там концерт для Славы вместе с Толей Мезенцевым, он руководитель «Магаданцев». Может слышал про такой ансамбль?
-Ну да, приходилось, – ответил Коцишевский, внимательно слушая рассказ Аркадия.
-Так вот, заплатили мне за работу хорошие бабки, ну и где-то, через неделю я покинул Тихорецк. Хотел уже вернуться в Ленинград, но на одной из станций, подсели ко мне трое. Я вначале и значения не придал, что это за люди. Так вот эти сволочи, что-то подсыпали мне в чай, после чего, я отрубился. Просыпаюсь, ни их, ни денег нет. Это потом я уже понял, что наверное, они пасли меня еще с Тихорецка. Я там ходил на турбазу, познакомился с одними…. – после этих слов, Северный цыкнул языком. – И они-то прекрасно знали, что у меня с собой есть бабки…. Я еще удивляюсь, как они у меня кассеты не вытащили.
-Какие кассеты? – поинтересовался Владислав.
-Копии гитарных концертов, что мы писали с Анатолием Мезенцевым. Я их взял, думал, может потом продам? – тут Аркадий на секунду замолчал. – Слушай, а хочешь я отдам их тебе? – предложил Северный, и тут же полез в пакет, достав оттуда две кассеты. – Только Владик, пойми мне сейчас, очень нужны бабки, так что это небесплатно. Это наши гитарные концерты.
-Ну, я тебя понимаю, – ответил Коцишевский, забирая из рук Аркадия кассеты. – А ты говоришь, что в Тихорецке ты еще сделал концерт под оркестр? – протянул Владислав, посмотрев на Северного.
-Ну, да.
-А его у тебя нет? – переспросил Коцишевский, положив кассеты на стол.
-Нет, но если ты хочешь, я могу написать Станиславу, и он тебе вышлет копии, – предложил Аркадий.
-Ну, я был бы не против. Напиши Аркаш, – с улыбкой ответил Владислав. – Я даже бы у него купил бы их, или переписал бы ему что-нибудь из своей фонотеки.
-Хорошо, Владик обязательно напишу. Вот только, я хотел бы спросить у тебя, ты не хотел бы сделать мой концерт под «Черноморскую чайку» или гитарный? – поинтересовался Аркадий, желая в надежде услышать положительный ответ.
-Аркаш, да я-то не против, и даже за. Ну только вот в чем проблема, я же должен подобрать тексты для него, – протянул Владислав.
-А если ничего не подбирать, а сделать концерт из моих старых вещей? – поинтересовался Северный. – А я тебе придумаю какую-нибудь новую легенду для него, то чего еще ни разу не было? – предложил Аркадий. После этих слов Коцишевский на какое-то время замолчал в размышлениях, потом ответил:
-Хорошо, Аркаш, давай сделаем.
-Слушай, Владик, ну я тогда поживу у тебя какое-то время? – спросил Северный, внимательно посмотрев на Коцишевского.
-Ну, поживи, – ответил Владислав, с недовольством в голосе. Он боялся, что Аркадий снова начнет пить, и куролесить по пьянке. Но Коцишевский зря волновался, здоровье у Северного было уже совсем плохое, да и сам Аркадий уже задумывался о том, чтобы завязать со спиртным раз и навсегда. И в этот период он пытается бороться со своей пагубной привычкой самостоятельно, безо всяких клиник и врачей, и ему это удается. С конца июня, до середины августа 1979 года Северный действительно не пьет. Весь июль Аркадий живет у Коцишеского, к середине месяца по просьбе Владислава, Аркадий пишет письмо Сафонову в Тихорецк, с просьбой выслать его концерт в Одессу:

« Станислав!

Пишу тебе с Одессы-мамы.

Во первых страках своего письма хочу тебе сказать что я бросил пить!!!
Наш деловой разговор. Как ты уже знаешь, что в Одессе мой покровитель это Владик.
Так вот он предлагает тебе это с ним обмениванием концертами, т.е. ты высылаешь ему наш с тобой, где с оркестром, а он тебе любой концерт из 40, либо он платит деньгами.
Можешь написать ему свои условия

270045 г. Одесса – 45 ул. Чичерина дом 111 кв. 3
Коцишевскому Владиславу Петровичу.

С уважением А. Северный».

 В середине августа 1979 года Коцишевский собирает «Черноморскую чайку» для последнего их концерта, в котором они будут аккомпанировать Аркадию Северному. Никто из них и не думал в тот момент, что Аркадий больше никогда не вернется в Одессу, и эта двухчасовая запись станет завершающем итогом в стиле одесской песни исполненной им. Во вступительных словах, Северный вновь создает свою последнюю легенду перед микрофоном:

«После поездки по Кубани я вновь встретился со своими ребятами ансамблем «Черноморская чайка»! И мы специально приехали в Херсон, с тем, чтобы сделать маленький концэрт. Этот концерт посвящается Сергей Сергеичу, Виктору Алексеячу и Владимиру Михайловичу», – истощенный и измученный, больной и разбитый от долгих лет «менестрельной» жизни, Аркадий уже не может порадовать своих слушателей тем задором, с каким он выступал в первых своих одесских концертах. За этот непродолжительный срок, его душа постарела, хоть он сам еще очень молод, но в свои сорок, Северный чувствует себя уже стариком, так как жизнь сломала его, вытянув и иссушив ему душу. И этот концерт, который на этот раз он выбрал сам, становится потрясающе красивым финалом, в роли «старого одессита». Пора подводить итоги, Аркадий больше никогда в жизни не будет петь под аккомпанемент ансамбля песен в одесском стиле. Не будет Северный выдумывать различные легенды, так нравившиеся его поклонникам. Все! Занавес уже приспущен, настала пора исполнить песню, в которой будет сказано обо всей жизни самого Аркадия.

Отчего это нынче, мне немного взгрустнулось?
Отчего это нынче, мне припомнилось вновь,
И отцветшее счастье, и отцветшая юность, }х2
И былая удача, и былая любовь!

«Это танго посвящается маме Николая Гавриловича Рышкова. С уважением Аркадий Северный».

Знать осталось на сердце незажившая ранка?
Эту боль, эту память, я пронес сквозь года.
Помнишь, мы танцевали сумасшедшее танго? }х2
И казалось, что это будет длиться всегда.

Ничего в этой жизни у меня не осталось!
Ни гроша за душою у меня не найдешь,
Только грустное танго, да унылая старость, }х2
Только желтое фото, да сентябрьский дождь.

Отчего это нынче, мне немного взгрустнулось?
Отчего это нынче, мне припомнилось вновь,
И отцветшее счастье, и отцветшая юность, }х2
И былая удача, и былая любовь.

Концерт получился очень сильным, с отличным финальным этюдом, не смотря на то, что в нем прозвучали в основном только старые вещи Аркадия. И как это не странно, именно он, в итоге стал «золотым концертом». Все участники остались довольны проделанной  работой.
 Спустя неделю после записи «Херсоновского концерта», Владиславу нужно было уехать по делам из Одессы. Он не знал, когда точно вернется, поэтому перед уходом положил на тумбочку возле кровати Северного 700 рублей - плата за проделанную работу. Коцишевский заплатил Аркадию заранее, пока тот был еще в Одессе, и в этом Владислав оказался прав, Северный действительно долго не задержался после его отъезда в этом чудном городе. Накануне вечером, перед тем, как покинуть Одессу Аркадий звонил своим друзьям Володе и Коле Криворогам, попросив их придти на станцию, когда его поезд будет проезжать через Киев. Северному нужно было поговорить об одном из своих друзей, который просил Аркадия подыскать ему жилье.
 В полуденный жаркий день Володя Криворог со своим старшим братом Николаем, и еще одним другом пришли на станцию, встретить Северного. Вскоре к платформе подъехал поезд, остановился, через минуту из него вышел Аркадий с сильной головной болью, с опухшим, красным лицом, после нескольких дней загула. Вид у него был измотанный, а состояние ужасное. Отпущенные, длинные волосы, глаза навыкате из-за того, что у него уже давным-давно были проблемы со щитовидной железой, которая у него появилась от такой «спокойной и благополучной» жизни. Врачи, которые знали Аркадия, уже давно говорили ему, что нужно было сделать операцию, но у него все не было времени для поправки здоровья. В этот день на нем была старая, застиранная рубашка двухлетней давности, ту, что он покупал в Одессе на пару с Владимиром Шандриковым. Аркадий с трудом спустился с поезда к своим киевским друзьям, которые его ждали уже полчаса. Сегодня они были не с пустыми руками, Николай взял свой переносной магнитофон, который часто брал с собой, ну как не странно ни разу не записывал на него Северного, и фотоаппарат, которым уже на раз были сделаны фотоснимки его знаменитого друга. Аркадий медленно подошел к ребятам, помахав предварительно издали им рукой.
-Аркаш, почему от тебя так долго не было вестей, что ты так долго не появлялся в нашем городе? – поинтересовался у него Николай.
-Коль, замотался, то одному, то другому, то третьему делал концерты, – начал Аркадий, взявшись рукой за голову. – Слушай у меня к тебе просьба, а точнее к Володе, ну все равно, ребят….
-Какая? – поинтересовался Николай, с улыбкой посмотрев на Северного.
-А это зачем? – спросил Аркадий, обратив внимание на небольшой магнитофон в руках у Криворога.
-Да это мы хотим взять что-то на вроде «интервью для программы «Время». Фред, как узнал, что ты будешь проездом здесь, попросил, вот мы и решили, ха-ха! – со смехом ответил Володя, настраивая магнитофон. - Он сам скоро будет в Одессе, хочет сделать там одну запись.
-Да, ну ладно…. Слушай меня, возможно через несколько дней к вам в Киев приедет мой друг, ну он будет у вас через неделю, или самое большее через две, но это человек все равно скоро посетит ваш город. Ему негде остановиться, так что он приедет к тебе, Володь. Прими его пожалуйста, я тебя очень прошу, – начал Аркадий, и тут Володя Криворог включил свой магнитофон. – Это мой человек, ты ж понимаешь.
-Это Фред, - снова начал Володя, подвигая ближе микрофончик. –«Для программы «Время», он тоже едет в Одессу, Фред, Фред.
-А, Фред?! – хлопнув по плечу Николая, Аркадия жестом руки позвал всех посидеть вместе с ним в купе, так как для него было сейчас очень проблематично стоять на солнцепеке. – Гитара у меня есть, …, – Северный всячески пытался заставить друзей пойти со мной. – Пойдем.
-Да зачем мы здесь постоим, – ответил Николай, продолжая настаивать на своем. После этого Аркадий остановился, снова подойдя ближе к друзьям.
-Слушай сюда, я щас тебе дам телефон, – он достал из кармана пачку сигарет, вытащив зубами одну из них, пошарил по карманам, понял что у него нет спичек. Разневрничавшись, Аркадий произнес. – Да, спичку дайте! – доставая из кармана брюк записную книжку с телефонами, тут ему Николай дал прикурить, и сам тоже закурил.
-Так он говорят, стоит две минуты?! – с удивлением спросил у Северного Николай, видя, что Аркадий не торопиться обратно на поезд.
-Десять минут, – ответил ему Северный, начав смотреть по телефонным номерам, ища нужный номер.
-Десять минут?! – с еще большим удивлением переспросил у него Криворого. – Ну, так что там было? – перебив Аркадия, задал ему вопрос по поводу тех концертов, о которых Северный упоминал ему при встрече.
-Где?! – прикрыв записную книжку, Аркадий удивленно посмотрел на Николая.
-В Одэссе? – повторил свой вопрос, Криворог.
-Шо в Одессе, шо в Одессе было? – растерянно посмотрев на Николая Аркадий, не сразу даже понял, что от него хотят, так как у него мысли были забиты совершенно другим. – В Ленинграде я записал концерт, в Одессе записал концерт. В Тихорецке, на танцах в Кущевке ворам б…, какие они там воры?! – начинает Аркадий рассуждать, понимая, что пел для обычных людей.
-Фред будет седьмого в Одессе, так к кому подойти? – поинтересовался Криворог у Аркадия. – Кто там будет?
-Так ты запиши, – со смехом предложил Аркадий, Николаю записать адрес, по которому Фред Ревельсон, должен будет придти в Одессе к Владиславу, насчет записи.
-Ты говори, зачем писать, ты говори, – ответил Криворог. – Что ты хочешь Фреду сказать?
-А-а?! Фреду. Фред пусть зайдет к этому… к Владику, улица Чичерина. Он не знает, улица Чичерина, сто один, квартира три, верхний звонок, три звонка, – и тут Аркадий снова забывает элементарнейшие вещи, номер дома, где живет Коцишевский, причем делает это совершенно неспециально. Северный вопросительно посмотрел на Николая. – Он седьмого сентября будет?
-Да.
-Вова, слушай сюда, ты позвони, щас я тебе дам… и, к, л, м, н, о, п, р…, – Аркадий снова открыл записную книжку начав искать номер телефона своей знакомой. – Рита. Рита, чита, дрита…, – тут Николай достал из сумки фото, которые были сделаны два года назад, показав их Северному:
-Смотря, как мы тебя встречали, провожали, – положив их сверху телефонных номеров, перед глазами Северного. Увидев фото у Аркадия, заулыбался. – СМОТРИ! А как вот этот «Шел вагон десятый номер»! – с улыбкой начал переворачивать, фотоснимки Николай, пытаясь перекричать, только что подъехавший поезд на других путях.
-Шел вагон десятый номер,
На площадке кто-то помер…! – с улыбкой на лице запел Аркадий, пританцовывая, но тут вновь пдъехал еще один поезд, заглушая даже их самих. Северный снова начал искать телефонный номер в записной книжке. – Во! Рита 360-12-10.
-Во сколько вы будете? – поинтересовался Николай.
-Мы будем…, значит это…. Скажите, что Аркадий Северный… в Москве будет полпятого, сразу ей звоним. К ней подъехать, а потом мы переночуем в другом месте. Просто, чтобы нам на вокзале не быть, – предупредил Аркадий, своих друзей, чтобы они позвонили и предупредили его знакомую о его прибытии в столицу, так как сам он не мог, а ночевать на вокзалах ему было уже не по силам.
-Просто сказать? – переспросил Николай, внимательно посмотрев на Северного.
-Просто пару слов, понял? Да?! Well, – ответил ему Аркадий, закрывая записную книжку, и пряча в карман.
-Так ты Фреду ни че ни хочешь сказать? – спросил Николай, куря сигарету.
-Фред? Я только единственно могу…. Фред! Слушай сюда, с Владиком очень… нераспространяйся, – начал Аркадий, на счет записи в Одессе, что так хотел сделать Ревельсон.
-Ну, что б он знал, – буркнул себе под нос Николай.
-Фред, ты понял меня! Да-да, нет-нет. Пошел он к бениной маме, если что, мы через другие каналы сделаем эту пленку, – продолжил Аркадий свое напутствие Ревельсону по поводу записи в Одессе. Только Северный успел произнести эти слова, как снова еще один из поездов тронулся с места. Володя тут же выключил магнитофон, понимая что здесь им не дадут спокойно поговорить. – Ну, что может ко мне? – предложил Северный, вопросительно посмотрев на друзей.
-Давай, Аркаш, – сказал Володя, после этих слов, они пошли вслед за Аркадием. Поднялись по ступеням в вагон, пройдя по узкому коридору, Северный завел их в свое купе. Тут Николай достал из сумки бутылочку водки. Вчетвером они сели за стол, поставили стаканчики, и откупорили пробку у «беленькой». – Так какую новую песню «Для программы время»? – поинтересовался Владимир Криворог, чокаясь с Аркадием. Северный тут же потянулся за гитарой, взяв ее в руки, и коснувшись пальцами струн, запел:

К василькам….

-Это старое, что-нибудь нам новое, – перебил его Владимир.
-А шо новое? – с удивлением спросил у него Аркадий, посмотрев на Криворога.
-Вот он знаешь, за какую тебя песню любят, – начал Володя.
-За какую? – переспросил Северный, не сводя глаз с друга.
-«Белая акация», – ответил Криворог.
-А-а?! – протянул Северный, чуть отклонившись назад, поправив рукой волосы, упавшие на лоб. – Так надо было чемодан взять, – пошутил Аркадий. Своими словами он очень рассмешил друзей, это же из старых еврейских анекдотов. – Темной-темной ноченькой? Да? – переспросил Северный, ударив пальцам по струнам.
-Да-да-да-да, – с улыбкой ответил Владимир.
-…Разрешил побег! Эх! А зохен вэй! – раздухарившись, и немного поправив здоровье,  Аркадий с улыбкой начла петь «Показание невиновного». Исполнив один куплет, он остановился, положив руки на гитару, обратился к ребятам. -  Как Немицын себя чувствует? – поинтересовался здоровьем одного из своих киевских знакомых.
-Как всегда, – ответил Николай.
-Он пропал, – тут же сказал Павел, вмешавшись в разговор.
-Как пропал?! – с удивлением спросил Аркадий, от таких слов у него глаза на лоб полезли.
-В Перемки его заперли, – начал Владимир.
-Уже?! – с удивлением спросил Аркадий, смотря на Криворога.
-Уже… горло, трое детей, – ответил Владимир, потупив взгляд.
-А все понятно…, – с грустью в голосе сказал Северный, опустив глаза вниз, свистнув при этом. – Ну, он был всегда таким. – Махнув рукой, произнес Аркадий.
-У меня тоже, смотри, – ответил Владимир, достав из пачки с фотоснимок своих ребят, и положив их перед глазами Северного.
-Хи! – с улыбкой воскликнул Аркадий, закурив сигарету. – Черти! Ух! – взяв в руки фото.
-Мы ж были в Ленинграде! – начал Владимир. – Тебя нету… выпили по бутылке водки. Ты ж поехал куда-то с этим?
-В Тихорецк, – ответил Северный.
-В Тихорецк или черт его знает, – сказал Владимир, хотя плохо помнил, о каком ему городе говорил тогда в Питере. Тут в купе вошла проводница, с просьбой предъявить билеты, тем самым на секунду прервав такую непродолжительную беседу старых друзей.
-Мы же уже вам показали! – возмущенно ответил ей Павел, и она тут же вышла из купе.
-Можно два слова «Для программы время»? – снова начал Володя, записывать Аркадия на память. – Мы снова в Киеве на Бессарабке, – тут он показал фотографии Северному, что были сделаны два года назад. Увидев их, от нахлынувших воспоминаний, у Аркадия лицо расплылось в улыбке, и он с интересом стал разглядывать, фотографии, взяв их в руки. – Мы снова в Киеве, – продолжил Криворог, смотря на фотографии. – Какие-нибудь у вас там новые песни? Что-нибудь есть стоящее? КОГДА-НИБУДЬ ОТДАВИЛ ДЛЯ БЕССАРАБКИ! Подола! А то все там каким-то «гусям нерезаным»! – воскликнул Володя, откашлявшись, забирая лишние снимки у Северного.
-Да иди ты! – отмахнулся от него Аркадий со смехом, продолжая разглядывать снимки. -А это ты прав! – тут же согласился с ним Северный.
-Так давайте, ребята, – начал торопить их Павел, налив еще по одной в стаканы.
-Сегодня какое? – спросил Владимир.
-Тридцать первое, – ответил ему Николай. Тридцать первое августа 1979 года, пятница.
-Это слышишь, мы ровно были здесь, два года назад, встречали, – сказал Владимир, беря в руки стакан, и чокнувшись с Аркадием и остальными.
-Это у меня интервью берут…, когда я это…? Ой! – с улыбкой начал Северный, осушив стакан, и снова устремив взгляд на фото, где он с Борисом. – Это брат твой?! – обратился Аркадий с искрящимися глазами и веселой улыбкой к Павлу.
-Да, – ответил он.
-Жидовская морда, – со смехом сказал Аркадий, прикрыв рот рукой. – Передай, – отдавая фото Владимиру. -  Он режет не так как нужно, ты ж понимаешь! – пошутил Северный, развеселив остальных. - Ха-ха-ха!
-Жалко, что лето прошло, так не разу на речке не были, – с грустью произнес Николай.
-Это вот когда ты был в десятом номере, – обратился Владимир к Аркадию, посмотрев на фото. – Вот эта фотография классная! Как она на ходу получилась! Шел трамвай десятый номер, но мы еще живы.
-Меня в Москве уже похоронили, – с грустью в голосе, ответил Аркадий, опустив глаза вниз.
-Где Валера? Как Валера себя чувствует? – поинтересовался Володя у Северного.
-«Кривой» что ли? – переспросил Аркадий, отдавая фото.
-Да.
-Гондон он! – с обидой ответил Северный за то, что тот уехал тогда из Тихорецка, оставив его одного в чужом городе.
-А как Сергей Иванович? – тут же вмешался в разговор Николай.
-А-а?! Сергей Иванович, Well, – ответил Аркадий, кинув взгляд на Николая.
-Вот парень один поет, струнный оркестр какой-то? Как его фамилия? – поинтересовался Владимир, пытливо посмотрев на Северного. – Сергей Иванович его писал.
-Он не знает, – ответил Николай.
-Кристовский что ли? – с удивлением посмотрел на Володю, переспросил Аркадий.
-Кристовский! – воскликнул Володя, вспомнив фамилию. Тут Северного разобрал смех, он закрыл рукой лицо.
-Ха-ха! Он не знает?! Он не знает?!! – с улыбкой начал Аркадий, вытирая глаза руками. – Я не знаю, ты ж понимаешь! – ему стало смешно из-за того, что ему задали такой глупый вопрос, знает ли он Кристовского, или нет. Да если бы ни эта запись, то не поползли бы слухи о том, что Аркадий умер. Так что Северный знал его прекрасно. Тут Аркадий обратил внимание, что у них на столе кроме выпивки ничего нет. – Мы так и пожрать ничего не взяли? – поинтересовался он, внимательно посмотрев на друзей.
-Да, зачем! – воскликнул Володя.
-Мы немножко опростоволосились, не знали, что в поезде ресторана нет, понимаешь, – ответил ему с виноватым видом Павел. Ну что ж, Аркадий уже привык к этому, что выпивка есть, а вот поесть не удается. Он затянулся сигаретой, опустив глаза вниз.
-А-а, значит, передали по Союзу, – начал Северный, выпуская сигаретный дым изо рта. – По Би-би-си передали, что Аркадий Северный повесился, – эти слова вызвали у всех смех, но только не было смешно самому Аркадию. Ведь он жив, здоров, а его уже при жизни похоронили, и ему было от этого очень больно и обидно. Неприятно, что о нем распускают такие страшные, жуткие слухи, зная при том, как Северный любит жизнь, и все что с ней связано. – Этот как его… Мазурин. – Аркадий снова затянулся сигаретой, выпуская дым кольцами вверх. – Сергею Ивановичу и говорит: «Сережа, вон Северный поет».
-Да, но там плохо слышно, – ответил Володя, перестав смеяться, и внимательно посмотрев на Северного, который начал уже заводиться.
-ОН ЧЕТКО ПОДДЕЛАЛ ГОЛОС АРКАДИЯ СЕВЕРНОГО! ЧЕТКО ПОДДЕЛАЛ! – возмущенно ответил Аркадий, о той записи Кристовского. – Ребята, Павлик…, – подвыпивший Северный, размахивая руками, снова перевел разговор о своем друге, которого нужно пристроить. – Все вы! Мы все так сказать… это и торчали и киряли. Я говорю клянусь! Я за него отвечаю, как за себя, хорошо? – размахивая руками с сигаретой, обратился Аркадий снова к Володе.
-Конечно, – кивая головой, ответил Владимир, понинающе, посмотрев на Северного.
-Если что? Мало ли там! Ты понял меня, – внимательно посмотрев на Володю, произнес Аркадий.
-Конечно, – снова подтвердил Криворог Северному, чтобы тот был спокоен за своего друга. После этих слов Аркадий снова взял в руки гитару, и с довольной улыбкой на лице запел для друзей «Но без Подола Киев не возможен». Подвыпившие ребята тут же стали подпевать ему, весело стуча руками то по своим коленям, то по столу.
-А Гриша Бальбер, написал эти слова? – переспросил Владимир у Аркадия. Северный перестал петь, хмельными глазами посмотрев на друга.
-Гриша Бальбер, – подтвердил Аркадий, положив руки на гитару. – Так он уже там? – поинтересовался он у Володи о том, нет ли вестей о Григории из-за бугра. Ведь он ему говорил, что скоро покинет Киев, и уедет в Нью-Йорк. 
-Нет, здесь, – ответил Володя. – Играет на свадьбах.
-Ах! Ну, все понятно, – махнул рукой Аркадий, снова посмотрев на Владимира. – Слушай сюда. Кстати, между прочим, значит…, – Северный повернулся полубоком к Володе Криворогу, положив руку на стол на стаканы, опрокинув их. – Ой! Пардон. У Владика была идея записать…. Это что водка была? – обернувшись Аркадий посмотрел на стол, на опрокинутый стакан, который тут же поставил на свое место Николай.
-Ну, что ты будешь еще? – поинтересовался Володя у брата. – Ну, давайте по двадцать грамм, – после этих слов Николай налил еще по стаканам водки, а пока он разливал «беленькую», Аркадий стал петь для друзей песню «Вешние воды». – Ты нам веселое! По радио услышишь! – перебил его, подвыпивший Володя.
-«С добрым утром, тетя Хая»! – с улыбкой начал Аркадий.
-Вот это, да «С добрым утром, тетя Хая»! – воскликнул радостно Володя, начав подпевать Северному.
-А вот это есть концерт у Игоря Оренбурга, он там поет, вторую серию песню из «Старого катера», – начал Володя с улыбкой, вспомнив еще один неплохой концерт с хорошими песнями. – Там хорошие слова.
-Слушай сюда, – прекратив петь, сказал Аркадий. – Игорь, мне полностью…, полностью дарит мне. Он мне дарит полностью все, и говорит «Аркаша…». Игорюха полностью дарит мне все песни…. Я ему говорю: «Игорь, я тебе сделаю все песни», – подвывивший Северный, куря сигарету, тут же вспоминает, как он познакомился с Игорем Оренбургом. – Мы с ним познакомились очень интересно, понимаешь?! С Игорем, – начал Аркадий, затянувшись сигаретой, выпустив изо рта дым вверх. – Так вот, слушай, Игорек мне звонит. А я даже не знал. Бабах! Звонок! Я у Вальки Бушиваловой в Москве сижу. Вдруг звонок. «Мне Аркадия».
-Сколько он стоит? – с удивлением, перебив Северного, поинтересовался Володя про поезд, понимая, что десять минут прошли уже давным-давно.
-Постоит еще «special for you», – ответил ему недовольно Аркадий, что его перебили, и затянувшись снова сигаретой, продолжил свой рассказ. – «Здравствуйте». – «Здравствуйте». – Я говорю. – Простите, я не знаю вы кто? – Игорь Оренбург. – Я говорю. – ИГОРЕК…! – Потому что я же его песни пел! – прервав свой рассказа Аркадий, похлопал рукой по гитаре. – Вот же его песни?! Вот его песни! Игоря Оренбурга! – широко раскрыв глаза, произнес Северный, снова закурив сигарету. – Я никогда не присваиваю то, что не мое! Ты знаешь Володя, и вы все знаете, – обвел рукой с сигаретой, сказал Аркадий своим друзьям. -  Я всегда вам говорил, – нахмурив брови, Северный нервным жестом ударил по струнам гитары, запев для своих ребят «Мой приятель студент». Но только он начал петь, как тут с места тронулся поезд, в котором они, так мирно сидели эти двенадцать минут. Друзья быстро собрали свои вещи и магнитофон, махнув рукой на прощание Аркадию, выскочили из купе, а затем и из поезда. Северный, так и не успел им сказать своего последнего слова при жизни. Поезд стал набирать скорость, везя одинокого, пьяного и голодного Аркадия в Москву.

Глава 35

Москва сентябрь 1979 – январь 1980 года

                …Сегодня я в ударе нежных чувств,
                Я вспомнил вашу грустную усталость,
                И вот теперь я сообщить вам мчусь,
                Каков я был, и что со мною сталось…

                Сергей Есенин.
 
 Ранним субботним утром первого сентября 1979 года, на поезде Одесса-Москва Аркадий прибыл в столицу. Северный сегодня проснулся очень рано, раньше чем обычно. В пять часов он уже взял свои вещи, пиджак и гитару, и сошел с поезда на перрон. Аркадий осмотрелся по сторонам, набросив на плечи пиджак. В это утро уже по-осеннему было прохладно, и вокруг ничего не было видно из-за тумана. Северный повесил гитару за плечо, и медленным шагом побрел к своей знакомой Рите, которую уже предупредили его друзья о приезде Аркадия в Москву. У нее Северный вздремнув несколько часов, пообедал и после это снова тронулся в путь.
 На некоторое время Аркадий поселяется у своего знакомого Александра Георгиевича Рухлина в тихом районе Москвы, между Яузой и Лосиным островом на улице Игральной в доме №5. Северный неспроста решил пожить именно здесь. Ведь дом его друга находится почти напротив медицинского центра с психоневрологическим диспансером. Аркадий снова хватается за последнюю свою надежду лечь в больницу, и бросить пить. Но все его усилия тщетны. У Северного нет московской прописки, и нет хороших знакомых в столице, которые были у Сергея Ивановича в лице Георгия Ивановича Ивановского. Который несколько раз устраивал певца в московские клиники. В одной из которых у него был знакомый главврач. На этот раз мольбы Аркадия никто не услышал. Совершенно отчаявшись еще раз попытаться начать жизнь с нового листа, Северный через несколько дней покидает дом Рухлина. Выйдя на улицу, тяжело вздохнув, Аркадий достал из пачки сигарету закурил, поправил на плече гитару, быстрым шагом тронулся по направлению к дому Геннадия Солдатенко по кличке «Дед». У которого он неоднократно жил, когда был в столице. «Дед» работал переводчиком у Косыгина, и поэтому, несколько раз по его просьбе, Аркадия привозили неофициально в Москву, где на закрытых вечерах Северный пел у него на днях рождения. А после этих вечеров, Северный останавливался у Геннадия на некоторое время, живя у него в квартире. Во и в этот раз, не имея крыши над головой, Аркадий пошел к нему. С поникшей головой Северный вошел в подъезд, позвонив, через минуту послышалась возня за дверью и негромкий голос Солдатенко:
-Кто?
-Ген, эта Аркаша Северный, – произнес Аркадий. После этих слов дверь ту ж открылась настежь, на площадку вышел «Дед», бородатый с пышной шевелюрой с серебряной проседью в волосах. У него была цыганская внешность, плотное телосложение.
-О! Аркаша! Заходи! – воскликнул он, увидев на пороге своего дома Северного. Геннадий хитро улыбнувшись, и хлопнув рукой по плечу Северного, тут же впустил певца к себе в квартиру. – Откуда ты приехал? – поинтересовался Солдатенко.
-Здравствуй, Ген, – улыбнувшись, ответил Аркадий, обняв «Деда». – Да, я приехал к вам из Одессы.
-Аркаша, твой приезд я думаю обязательно нужно отметить. Как ты думаешь? – спросил «Дед», проводив Северного в зал.
-Разумееться, – с улыбкой ответил Аркадий, присев на диван.
-Слушай, Аркаш, я щас сбегаю в магазин что-нибудь куплю, – сказал Геннадий, и стал собираться уходить.
-«Дед» а купи-ка ты для нас хорошей выпивки, – сказал Аркадий, достав из кармана пиджака увесистую пачку двадцать пяток. Северный откинулся на спинку дивана, с улыбкой произнес. – Лавэ у меня есть, вот возьми! Аркашка Северный сегодня угощает! – после этих слов, Аркадий протянул «Деду» шесть фиолетовых купюр, тот взял деньги из рук Северного, быстро оделся и вышел из квартиры. Прошло минут сорок, прежде чем «Дед» вернулся домой. Он зашел в квартиру держа в руках авоськи доверху набитые продуктами, а вместе с ним было еще несколько незнакомых мужчин, и пара девушек – «лебядей», легкого поведения. Всей компанией они прошли в зал, где на диване сидел Аркадий, тихо играя на гитаре для самого себя. Он поднял огромные карие глаза вверх, с грустью посмотрев на незнакомых людей и «Деда», державшего авоськи с продуктами и выпивкой, с оживившимся лицом и горящими глазами.
-Аркаша, познакомься с ребятами, – начал Геннадий, поставив авоськи на пол, и жестом руки представил своих гостей Северному. – Это Вася, это – Сережа, Павел. А это! Ниночка и Танечка! – обняв за талии двух девиц, «Дед» подвел их ближе к Аркадию.
-Очень, приятно, Аркаша, – ответил Аркадий, с улыбкой на лице, встав с дивана и протянув для приветствия выхудавшую руку, сначала мужчинам, затем и «дамам».
-Познакомьтесь, это Аркадий Северный! – воскликнул «Дед», представив Северного своим друзьям. После этих слов он поднял авоськи с пола, и пошел на кухню, а «девочки» и мужчины тут же окружили Аркадия, и стали просить, чтобы он для них что-нибудь спел. Северный взял в руки гитару, и стал петь для своих новых знакомых, а через пару минут «Дед» вернулся в зал с нарезанной закуской колбасы и сыра и, конечно же, выпивкой, пару бутылками водки и бутылкой «Мадеры» для Аркадия. С этого момента началось веселье, так вечер и прошел. Гости не заметили, как наступила ночь, от выпивки и хорошей закуски очень скоро хозяин и его гости отрубились. А на следующий день снова та же картина. Северный дал денег, и «незапланированный праздник» продолжился. И так каждый день на протяжении двух недель. В квартиру к «Деду» приходили все новые и новые люди и «ночные бабочки». Им было интересно послушать, а главное посмотреть на живую легенду, пообщаться с ним и выпить. Аркадий пел для них сутки напролет, соря деньгами. Вскоре у Северного закончились деньги.
 Так в один из дней, когда «Деда» не было дома, а Аркадий сидел один в квартире, с грустью куря одну за одной сигарету раздался телефонный звонок. Северный поднял трубку:
-Да, я вас слушаю? – сказал он, выпуская сигаретный дым изо рта вверх.
-Аркаш, привет это Владик, – раздался знакомый голос Коцишевского. – Я только несколько дней назад, как вернулся в Одессу, а я так понимаю, ты сейчас у «Деда», это же его номер ты мне дал?
-Да, это его телефон, – ответил с грустью в голосе Аркадий.
-Аркадий, ну как ты нормально добрался? – поинтересовался Коцишевский.
-Да, спасибо, что спросил, нормально, – сказал Северный, затянувшись сигаретой.
-А что голос такой грустный? – спросил Владислав.
-Да-а…, – недовольно ответил Аркадий.
-У тебя что-то случилось? – снова поинтересовался Коцишевский.
-Да ничего Владик не случилось, – успокоил его Северный, хотя по голосу было слышно, что у Аркадия нет настроения.
-Аркаш, а деньги у тебя еще остались, то что я тебе дал? – спросил Коцишевский.
-Владик, я уже несколько дней сижу без копейки денег и голодный, – отрезал Аркадий, снова закурив.
-А! Куда же ты потратил столько денег?!! Ты что, что-то купил себе?! – с удивлением спросил Владислав.
-Ну, в общем я когда таки приехал к «Деду», то мы решили отметить мой приезд. Я дал ему денег, чтобы он купил что-нибудь нам пожрать и выпить. Он пришел с друзьями, и баб с собой привел, а на следующий день снова новые «девочки», и я снова дал ему денег. Около двух недель они гуляли со мной на эти деньги…, – ответил Северный со злобой в голосе.
-Понятно, Аркадий! – протянул Коцишевский. – Ну, что ж тогда до свиданья, – сказал он, и повесил трубку. Северный тоже положил трубку на телефонный аппарат, с грустью посмотрев в окно, через прозрачную тюль. Ему было обидно, что все пользуясь его добротой и щедростью, к нему так относятся. Вечером этого же дня один из друзей «Деда», пригласил Аркадия на «квартирник», чтобы он спел для некоторых, приглашенных людей под гитару. Северный с удовольствием согласился, в надежде, что его хоть там накормят, и может быть что-то заплатят. Аркадий взял с собой гитару, они оделись, вышли из подъезда сели в машину, и поехали к тому месту, где должно было состояться это мероприятие. Вскоре, Северный с приятелем подъехали к незнакомому подъезду. Поднявшись по лестнице, и позвонив условным сигналом, они зашли в квартиру, где собралось много народу. Аркадий сквозь толпу людей, стоявшую в коридоре, протиснулся в зал, где людей было не меньше. Они собрались кругом, оставив небольшое пространство, в центре которого стоял стул, а рядом с ним микрофон. Многие из них принесли с собой магнитофоны, чтобы записать на память гитарный концерт Северного. На этот вечер пришло даже двое иностранцев, молодая пара, и у них с собой тоже были небольшие портативные магнитофончики, роскошь для того времени. Аркадий прошел к своему месту:
-Здравствуйте, товарищи. Мне очень приятно, что столько людей пришло на этот вечер, – произнес с улыбкой Северный, сев на стул, расчехлив гитару. Тут вдруг кто-то из толпы произнес:
-Разве это Аркадий Северный? – многие кто его увидел тогда, вначале не поверили. Ведь они слышали его записи, и представляли себе здоровенного мужика, а щас перед ними сидел худой человек, причем его худоба была даже какой-то нездоровой. Внешне он напоминал подростка, с огромными карими глазами с расширенными зрачками. Аркадий не стал ничего доказывать, просто взял гитару в руки, сделал пару пробных аккордов, и приблизившись губами к микрофону запел:

Не надо грустить, господа офицеры,
Что мы потеряли, уже не вернуть.
ПУСТЬ НЕТУ ОТЕЧЕСТВА! НЕТУ УЖ ВЕРЫ! }х2
И кровью отмечен нелегкий наш путь!

Пусть мы неприятелем к Дону прижаты,
За нами осталась полоска земли!
Пылают станицы, поселки и хаты, }х2
А что же еще там поджечь не смогли…?!

Как только он запел, многие из присутствующих уже не сомневались, что перед ними сидит Аркадий Северный. После нескольких десятков спетых им песен и рассказанных анекдотов и баек. Аркадий устал, так как очень неважно чувствовал себе в этот вечер. И чтобы немного отдохнуть, он сделал небольшой перерыв. Поднялся со стула и вышел на кухню. Северный подошел к столу, где стояла бутылка водки, и банка с малосольными огурцами. Аркадий взял пустой стакан, налил себе в него водки, тут же выпив его залпом немного поморщился, после этого достал из банки малосольный огурец, закусил им. Северный вытащил из кармана пачку сигарет, достав одну из них, закурил выпуская из носа дым. Тут к нему подошел крепкий мужик, примерно его же возраста.
-Аркадий, я потрясен, как ты здорово пел! – начал он восторженно.
-Спасибо, я рад что тебе понравилось, – ответил Северный с легкой улыбкой на лице.
-Я поклонник твоего творчества, меня зовут Толик Писарев, – сказал мужчина, протянув руку Аркадию. Северный ответил ему легким рукопожатием, и Анатолий с восторженным взглядом продолжил. – Меня сюда пригласил мой приятель, говорит: «пойдем со мной, сегодня на одной из квартир будет петь Аркашка Северный». Я естественно вначале не поверил, ну все же пришел. Вначале, когда увидел тебя, вначале не поверил, а как только ты запел, то я сразу понял: «Это – Аркаша». Северный внимательно слушал, что ему говорил Толик. После чего, Аркадий вновь вернулся в зал, допел свой гитарный концерт. Но уже после него, перед самым уходом, Анатолий снова подошел к Северному, и уже вместе они продолжили вечер. Толик дал свой номер телефона Аркадию, и так получилось, что на следующий день они снова встретились, и еще один вечер Северный провел в компании своего нового знакомого Анатолия Писарева. Правда, когда Толик ушел домой,  Аркадий вернулся в квартиру к одному из своих многочисленных знакомых. Он лег на раскладушку в кухне, и тут ему вдруг внезапно стало плохо. Аркадию стало страшно как никогда, он боялся уснуть, ему казалось, что если он заснет, то уже не проснется. Так Северный пролежал всю ночь, напряженно смотря в потолок, истекая холодным потом. Аркадию казалось, что пол ходит ходуном, и вот-вот обрушится, настолько ему было плохо этой ночью. На следующий день Северный позвонил Анатолию.
-Толик, привет это – Аркашка Северный!
-Привет, Аркаш, – радостно сказал Писарев. – Как ты вчера добрался? – поинтересовался он у Северного.
-Да, нормально все, – ответил Аркадий, на секунду замолчав. Тяжело вздохнув, продолжил. – Слушай…, Толь ты не мог бы приютить меня у себя на денек? – поинтересовался Северный, голос у него был не решительный и очень тихий. От волнения Аркадий облизал пересохшие губы. Он думал, что сейчас услышит отрицательный ответ. Северному было настолько плохо, и поэтому Аркадий больше всего боялся услышать «нет», понимая, что оставшись один на улице, в таком состоянии просто не выживет. Бегающим взглядом он растерянно смотрел на номер Писарева, нервно теребя его в руках.
-Да, конечно, – раздался в трубке голос Анатолия. – Подъезжай.
-Правда, можно?! – растерянным голосом переспросил Северный, не веря своим ушам. Глаза у него тут же потеплели и на лице появилась улыбка.
-Конечно, подъезжай, – сказал Толик, он тоже был доволен, что к нему хочет приехать Аркадий.
-Спасибо, Толь, – радостно ответил Северный. – Я щас тогда приеду! – после этих слов он повесил трубку. И действительно через полчаса, Северный уже стоял у двери Писарева. Аркадий легким нажатием, позвонил, и стал ждать, когда ему откроют. Через минуту ему открыл Толик.
-О! Аркаш, проходи! – сказал он с радостью, увидев на пороге своего дома Аркадия. Худой,  истощенный и очень бледный. На нем было одето легкое демисезонное пальто, а руках у Северного был небольшой пакет с вещами, и за спиной гитара. Анатолий впустил Аркадия к себе в дом. Северный нерешительным шагом вошел внутрь. На лице у него была смущенная, но радостная улыбка.
-Спасибо, тебе Толик, – произнес Аркадий, застенчиво улыбаясь.
-За что спасибо, – не понял Писарев, хлопнув Северного по плечу рукой, - проходи в зал. Аркадий снял с себя пальто, аккуратно повесив его на вешалку, разулся, оставив туфли и пакет с вещами у входа. Взял гитару в руки и проследовал за Анатолием в зал. Присев на диванчик и поставив гитару рядом с собой, Северный, взяв руки в замок, произнес:
-Толь мне очень неудобно…, но мне действительно негде остановиться. Хоть на улице ночуй!
-Да, ничего страшного, Аркаш, ляжешь на диване, – с улыбкой ответил Анатолий.
-Спасибо, тебе Толь. Ты уж меня прости…, можно я прилягу… буквально на полчаса, что-то я сегодня себя неважно чувствую.
-Конечно, ложись, – сказал Писарев, посмотрев на Северного. Действительно у певца был жалкий вид. Аркадий сняв с себя пиджак, лег на диван, положив голову на подушку, а Анатолий дал ему шерстяной плед. Северный укрылся им, положив руку на сердце, которое у него сжималось в страшной боли. Аркадию казалось, что оно вот-вот разорвется. Он уставил взгляд в потолок, так же как и сегодня ночью, у Аркадия все скакало и прыгало перед глазами, казалось, что его и самого трясут на диване из стороны в сторону. Лицо у него покрылось испаренной, а с висков заструился пот, хотя у него не было температуры, но Северного трясло в ознобе, как при гриппе, а в области сердца была нестерпимая боль. Аркадий закрыл глаза, на мгновение тихо пошептав: «Господи, почему мне так плохо? Что со мной?» – спустя несколько минут, от боли, голода и усталости он не заметил как уснул. Когда Аркадий проснулся, уже наступил вечер, за окном на улице зажглись фонари. Северный открыл глаза, смотря в темное пространство комнаты и в окно, откуда мерцали уличные фонари, их свет частично освещал темную помещение, в котором лежал на диване Аркадий. По стеклу стекали струи осеннего дождя. Тут в комнату вошла светловолосая женщина, невысокого роста – эта была жена Писарева Валентина. Она кинула взгляд на Северного, который был такой несчастный и беспомощный.
-Здравствуйте, – сказал Аркадий, тихим голосом, худыми руками натянув на себя плед. Женщина обернулась в его сторону:
-Уже проснулись? – спросила она, смотря на Северного, который мирно лежал на диване, укрывшись шерстяным пледом. – Здравствуйте, меня зовут Валентина я жена Толи.
-Очень приятно, я Аркадий. Простите, что я в таком виде, но я себе неважно чувствую, что-то сердце прихватило, – произнес Северный, пытаясь подняться в постели.
-Ничего-ничего, лежите, не вставайте, мне Толя все рассказал, – ответила Валентина, подойдя к Аркадию, и снова уложив его на подушку. – Сейчас я вам накапаю корвалола.
-Спасибо, – тихим голосом ответил Северный, прикрыв на мгновение глаза. – Там что идет дождь? – поинтересовался он, снова натянув на себя спавший с худенькой груди плед.
-Да, уже час идет, льет как из ведра. Под дождь хорошо спиться, – ответила Валентина, и подошла к окну, задернув шторы. – Ничего если я включу вам свет? – спросила она у гостя.
-Ничего, я уже проснулся, – слегка покачав головой, ответил Аркадий. Женщина подошла к двери, рукой нащупала выключатель, и тут в комнате зажегся свет. Северный слегка поморщился. Так как его глаза еще не привыкли к такому яркому освещению.
-Аркадий, вы наверное голодный? Я щас приготовлю ужин, вы выйдите на кухню, или вам сюда принести? – поинтересовалась Валентина.
-Если можно, то принесите сюда, пожалуйста, – ответил Аркадий, снова прикрыв глаза.
-Хорошо, тогда я скоро приготовлю, – сказала женщина, и вышла из комнаты. Северный снова открыл глаза, понимая, что яркий свет уже не даст ему уснуть, а встать с постели, у него просто не была сил, сердце продолжало мучительно болеть. Несколько минут он разглядывал комнату, в которой находился. Огромный, узорчатый ковер в зелено -коричневых тонах весел, занимая всю стену. Довольно приличных размеров стол, находился возле окна, а вокруг него стояло шесть стульев, и шторы на окнах приятного пастельного цвета, а рядом стояла подставка, на которой были три светильника. Слева от дивана, на котором лежал Северный, стоял телевизор на тумбочке. Уютная, домашняя обстановка, о которой Аркадий только и мог, что мечтать. Тут в комнату вбежала маленькая девочка, увидев незнакомого человека в комнате, робко остановилась в дверях.
-Привет, – сказал Северный с легкой улыбкой на лице, все его внимание, тут же переключилось на эту маленькую девчушку. – Как тебя зовут?
-Наташа, – ответила девочка, с удивлением смотря огромными голубыми глазами на Аркадия.
-А меня Аркадий. Я немного заболел и поэтому я немого побуду у вас, – дружелюбно улыбаясь, произнес Северный. После этих слов девочка тут же выбежала из комнаты, оставив Аркадий одного наедине со своими мыслями. Через двадцать минут Анатолий принес Северному поесть. Аркадий совсем немного съел и снова лег в постель. По его лицу было видно, что певцу было очень плохо у него был жалкий вид. Писарев выключил свет в зале, и Аркадий снова уснул, так прошла ночь, наступил новый день. Но утром Северному даже на следующий день лучше не стало. Он пробыл весь день в постели не вставая, так прошел день. Валя и Толик периодически заглядывали в комнату, где лежал Аркадий, периодически спрашивая о самочувствии гостя. От этих слов у Северного все внутри сжималось, и у него была только одна мысль в голове: «Господи, хоть бы они меня не выгнали. Если они скажут мне «уходи», я же погибну», – но Писаревы пока молчали. Наступил второй день пребывания Аркадия в доме Анатолия. Утром Толик подошел к Северному:
-С добрым утром, Аркаш, как ты себя чувствуешь? – поинтересовался он, присев на стул рядом с Северным.
-Мне очень плохо, Толь, – ответил Аркадий, с мольбой в глазах посмотрев на Писарева. Лицо у Северного скривилось от боли, и он снова закрыл глаза, тяжело дыша.
-Ну, отдыхай, – сказал Анатолий, и вышел из комнаты. Писарев подошел к Валентине, которая шила на кухне.
-Он говорит, что ему очень плохо, – сказал Анатолий жене. Валя перестала шить, остановив на мгновение швейную машинку, и посмотрев на мужа.
-Ну, раз плохо себя чувствует, пусть живет у нас, пока совсем не выздоровеет. Его же нельзя отпускать в таком состоянии, посмотри на него, худой, измученный, жалкий, беззащитный. Пусть живет, – ответила Валентина. Хоть они и находились в другой комнате, и говорили тихо, Аркадий слышал их слова, и когда он услышал, что его никто не собираются выгонять, у него на лице появилась легкая улыбка, а на душе стало спокойно и легко, и вскоре Северный уснул. Так прошло еще пару дней, Аркадию стало немного лучше, он потихоньку стал вставать с постели. Правда когда он после нескольких дней поднялся, и встал на ноги, то чуть не упал, так как ноги его не слушались, коленки тряслись, а ступни он почти не чувствовал, как после судороги. Вначале Аркадий подумал, что это из-за долгого времени, проведенного в постели, но это было не так. Северный еще не понимал, что за эти дни у него случился инфаркт, который он перенес практически на ногах безо всякой медицинской помощи. Только спустя некоторое время Аркадий наконец-то понял, что практически не может ходить. Он был этим убит и раздавлен из-за своего состояния здоровья. Всякий раз, становясь на ноги, которые его не слушались, у Аркадии в душе возникало такое чувство отчаянья, что ему хотелось просто плакать. Но он терпел, перенося свою болезнь, молча, не жалуясь. Тем более у него теперь вновь появилось новое пристанище в жизни. И пусть эти люди были чужими для него, но все же, они поддерживали Аркадия, как могли. Общительный, добродушный и обаятельный Северный, очень быстро влился в семью Писаревых, став для них своим человеком, а сам Аркадий полюбил их всем сердцем, тем более, что у него больше никого и не было в этом чужом городе, кроме них. Так что с середины сентября - начало октября 1979 года, Северный стал жить в семье Писаревых на юго-западе Москвы. Некоторое время, Аркадий боялся пить, понимая всю серьезность своего состояния здоровья, хотя на душе у него «кошки скреблись».
 В один из поздних вечеров, когда все в доме уже спали, Северный встал с дивана, и направился на кухню, чтобы выпить чашку кофе и выкурить сигарету. Когда он вошел на кухню, то очень удивился, увидев сидящего Писарева при свете небольшого настольного светильника. Перед ним лежала толстая тетрадка, и Анатолий что-то усердно записывал в нее, на мгновение отвлекался, устремляя взгляд в никуда, и снова начинал писать. Аркадий тихонько подошел к нему, сев на стул возле окна.
-Толь, а почему ты не спишь? – спросил Северный, достав из пачки сигарету, закурив ее.
-Подожди, Аркаш, – ответил Писарев, продолжив что-то записывать в тетрадь. Северный внимательно смотрел на Анатолия, и когда он остановился, Аркадий снова задал интересовавший его вопрос:
-Скажи, а что ты пишешь?
-Стихи, Аркаш, – ответил Писарев. – Я часто пишу по ночам. У меня в это время приходит вдохновение.
-СТИХИ?! – с удивлением спросил Аркадий, смотря на Толика огромными глазами. – Так ты поэт? А о чем ты пишешь?
-О жизни, Аркаш. О своей, да и в общем о нашей гребаной, повседневной жизни, – ответил Писарев. 
-Слушай, а можно почитать? – поинтересовался Северный, беря сигарету в зубы, и протянув руку в тетрадке. Толик дал тетрадь Аркадию, и он открыл первую страницу, начал внимательно читать стихи Писарева. Смысл был очень сильный в текстах, много было, конечно, скабрезных текстов, пошлых. Но в них был смысл, своего рода крик человеческой души, были и очень хорошие стихи. Северному они очень понравились. В этих текстах он видел очень близкое к его собственно душе, такое, что и сам Аркадий хотел бы высказать. – Слушай, Толь это же потрясающие стихи! – сказал Северный, отдавая тетрадь Писареву. – А ты не пробовал их петь?
-Пару раз, – ответил Писарев.
-А хочешь, я с тобой вместе исполню эти стихи на запись? – предложил Аркадий, с восторгом смотря на Анатолия. Писарев немного помолчал, но ему понравилась идея Северного, и он тут же, с улыбкой на лице ответил:
-Да, я думаю, это было бы интересно, давай попробуем. Но давай сегодня вечером, хорошо, – сказал Писарев, забирая с собой тетрадь и выходя с кухни. – Аркаш, а ты еще будешь на кухне?
-Да, Толь я еще немного посижу на кухне, кофе выпью, – ответил Северный, докурив сигарету, и положив себе в чашку несколько ложек кофе. Аркадий еще долго сидел на кухне за чайкой кофе, куря одну за другой сигареты, и только в три часа ночи он пошел спать.
 На следующий вечер, как и обещал Анатолий, он привел с собой своих друзей, и после непродолжительной беседы и знакомства они сели на кухне. Аркадий взял гитару, положив на стол перед глазами тетрадь, а Писарев принес магнитофон «Комета», поставив его возле Северного на стол, подключив микрофон к нему.
-Ну, что Аркаш, может начнем наш вечер песен? – предложил Анатолий.
–Может вначале исполним скабрезные, с матерком песенки? – со смехом сказал Писарев, пальцем указав на одно из таких стихов.
-Да иди ты, – отмахнулся от него Северный, так как уже выбрал ту песню, которая понравилась именно ему. – Вот Анатолий Петрович, – Аркадий перевернул страницу, и взял в руки гитару, и уставив глаза в текст. – Есть такая собачка Индус. Но в свое время он написал песню, а я его сочинил щас, так сказать, мотив, – начав играть на гитаре Северный на запись для домашней фонотеки Писарева.

Голова! Что-то не в порядке,
Заболел я и отупел.
Сам с собою играю я в прятки, }х2
Явно-явно я не у дел!

С улыбкой на лице, Аркадий не отрываясь, начал петь безо всякой подготовки прямо с листа. Поражая все присутствующих своим исполнением, и чувствуя душой и сердцем каждую строчку, написанную Писаревым.

Пес мой, ласт Индус играя,
БЫЛ МАЛЮТКА! А вырос как?!
Годы мчатся, венки смывая, }х2
Жизнь идет, убыстряя шаг.

КАК ИНДУС!!! Я ГОТОВ ЗАЛАЯТЬ!!!
Заскулить, завизжать, завыть.
Может быть моя злость истает, }х2
Пятна грязи, смогу замыть.

Грязь отмоется, отскоблится,
Грязь обычная, от воды.
Мутной лужицей заструится, }х2
Измарав по пути цветы.

А голова, ребята! Что-то у меня не в порядке,
ЗАБОЛЕЛ! Я и отупел.
Сам с собою играю я в прятки! }х2
Явно-явно я не у дел.

Закончив петь, Аркадий перевернул страницу, закурив сигарету, грустно смотря на изумленных людей, которые были потрясены его исполнением. Он опустил снова глаза, посмотрев в текст, стал подбирать мелодию. Спустя несколько секунд, Аркадий произнес с интересом:

«Уж так получилось, что вот прямо не могу оторваться от тетрадки Толькиной. И э-э м-м, все больше и больше, вот тут вот, что-то вижу, – проведя пальцем, с удлиненной ногтевой пластиной по тексту, Северный внимательно вглядывался в текст. Тут он оживленно поднял глаза, посмотрев с улыбкой на лице на гостей, произнес. – И вот в феврале этого года! Э-э была написана песня», – после этих слов, Аркадий снова дернул струны у гитары, и со слезами на глазах запел.

В феврале морозы нынче лютые,
Холодно в февральскую пору.
Ноги мои, в валенки обутые,
С хрустом разрывают тишину.

Как ты не трещи, а в марте радостном,
Звонко заплачешь ты слезой!
Молодость промчалась тройкой сказочной,
Побелив виски нам сединой.

Холодно! Прохожие сутулятся!
Глубже прячут нос свой в воротник!
Жутким холодом объята улица,
Но в глазах твоих тепла родник.

Но зато со мной глаза те серые!
Чрез ресницы в инее седом,
Смотрят на меня с глубокой верою! }х2
И чуть-чуть с грустинкой о былом.

В феврале морозы нынче лютые,
Холодно в февральскую пору.
Ноги мои, в валенки обутые, }х2
С хрустом разрывают тишину.

Писарев сидел как завороженный, слушая пение Северного, он и не думал, что стихи, написанными им самим, могут так превосходно, а главное чувственно и проникновенно звучать. Аркадий говорил в этих стихах языком души, мимикой лица и глаз, и своего голоса. Но он говорил очень понятно для самого автора, так же, как чувствовал их сам Анатолий.

-Спасибо, Аркашенька, – сказал с умиротворенной улыбкой на лице, Писарев, похлопав Северного рукой по плечу.
-Да не за что, Толь, – с улыбкой ответил Аркадий. После небольшого перерыва, Северный продолжил свой домашний концерт для Анатолия и его друзей. До позднего вечера гости и хозяин слушали песни Аркадия на стихи Писарева. Но все когда-нибудь заканчивается, так пошел к концу первый домашний концерт Северного в семье Писаревых. Довольные друзья Анатолия, стали расходиться по своим домам, а сами хозяева стали готовиться ко сну. Лишь Аркадий остался сидеть на кухне, с недопитой бутылкой «Вермута» на столе, остывшей чашкой кофе, куря сигарету за сигаретой, уходя куда-то вдаль за своими мыслями.
-Аркаш, а ты не хочешь спать? – поинтересовался Писарев, заглянув на кухню, забрав свою гитару.
-Толь, я еще немного посижу, – сказал Северный, посмотрев на Анатолия грустными карими глазами. – Щас я допью кофе, «Вермут» и сразу пойду спать.
-Ну хорошо, тогда спокойной ночи, – ответил Писарев, уходя с кухни.
-Спокойной ночи, Толь, – сказал с улыбкой Аркадий, куря сигарету. Прошел час, во всем доме потушили свет, все вокруг давным-давно спали, и только в одном окне горел зеленоватый огонек. Не смотря на то, что было уже два часа ночи, Северный не спешил ложиться спать, он продолжал пить вино и курить сигареты, погрузившись в состояние подобно трансу, его мысли не давали ему уснуть, и только под утро Аркадий, выпив весь «Вермут», и выкурив все сигареты, наконец-то, пошел спать. Правда и спал он очень мало, всего три-четыре часа, а на следующий вечер к Писареву снова пришли его друзья послушать Северного. После их ухода Аркадий провел еще одну бессонную ночь в раздумьях над своей жизнью.
 Прошло несколько дней, и в одни из вечеров к Анатолию Писареву заскочил домой, один его знакомый, в руках у него был с собой том Бабеля. Увидев эту книгу у приятеля Анатолия, Аркадий тут же заинтересовался книгой, глаза его загорелись.:
-Слушай, продай книгу! – начал Северный, ведь он очень любил читать произведения этого автора, его одесские рассказы. Еще будучи студентом, Аркадий зачитывался рассказами Бабеля, и много из того, что Северный делал и говорил потом, он черпал именно из этих произведений. А тут такая удача, целый том, Аркадий всю жизнь мечтал иметь эту книгу, он загорелся желанием купить ее.
-Ну, я в общем-то просто принес почитать ее Толе, но не в коем случае я ее не собираюсь продавать. Мне и самому она нравится, – ответил тот, возмущенно посмотрев на Аркадия.
-Слушай сюда, я всю жизнь мечтал об этой книге, ты мне скажи, сколько она стоит, и я у тебя ее куплю?!! – продолжал настаивать на своем Северный.
-Я же тебе сказал, что не собираюсь ее продавать! – приятель Писарева был в шоке от такого рвения Аркадия купить эту книгу.
-Скажи, сколько ты хочешь за нее, и я у тебя ее куплю?!! – тут Аркадий достал из кармана пиджака пару сотен. Парень посмотрел на него, немного подумал, потом ответил:
-Ладно, раз она тебе так нужна! Хорошо я тебе ее продам за сорок рублей!
-Хорошо, договорились, – с улыбкой сказал Аркадий, отсчитав сорок рублей, и протянув их мужчине, тот взял деньги, положив их в карман, а книгу отдал в руки Северного. Аркадий с довольной улыбкой сел за стол на кухне, бережно открыв первую страницу книги. – Толь есть ручка? – поинтересовался он у Писарева.
-Щас Аркаш, – ответил Анатолий, и вышел с кухни. Через минуту он принес Северному шариковую ручку. – Вот держи, – протянув ее, сказал Писарев. Аркадий взял ручку в руки, сделав памятную надпись на первой странице: «Анатолию Петровичу, Валюше, которая всем нравится не меньше, чем Анатолий. С уважением, А.Северный, читайте и вспоминайте, если конечно, я смог передать Вам Бабеля». После этого, он протянул книгу Писареву со словами:
-Толь, мне очень хочется, сделать что-то приятное для вашей семьи, пусть эта книга будет памятью обо мне вам, – с улыбкой сказал Аркадий.
-Спасибо, Аркаш, но я думал, что ты ее для себя приобрел?! – с удивлением беря в руки книгу, спросил Анатолий.
-Да нет, я просто дарю ее вашей семье от меня, – ответил Северный, сев на стул, и закурив сигарету. – Слушай Толь, а давай-ка я сейчас прочту для тебя на запись? Well! – поинтересовался Аркадий.
-Хорошо, щас я тогда принесу магнитофон, – сказал Писарев, выйдя с кухни. Через минуту он принес магнитофон, поставил его на стол, а сам сел напротив Северного. Аркадий взял в руки том Иссака Бабеля, и начал читать. Исполнение рассказов Бабеля в Северным действительно было потрясающим. Анатолий просто умирал со смеха, с таким подъемом и одесским пафосом Аркадий читал рассказы Бабеля. Прочитав пару рассказов, Северный остановился, дав передохнуть и себе и Писареву от смеха.
-Ну, как? А зохен вэй! Вам Бабель, в моем прочтении?!! – поинтересовался Аркадий, с неподдельным интересом смотря на Анатолия. – Понравилось, получилось у меня?
-Аркаш! Что ты говоришь! – вытирая слезы, и откашлявшись от смеха, ответил Писарев. – Не то слово! Быстренько налей-ка мне, а то я щас умру со смеху! И прочитай-ка что-нибудь еще, boys!
-Хорошо, сейчас. Будет вам нэ хамэ ночь! – ответил Северный, отложив книгу в сторону, и откупорив бутылочку беленькой. Налил содержимое в стакан Анатолию. Писарев выпил, и когда он немного отдохнул от смеха, а у Аркадия отдохнул язык от прочтения рассказов, он продолжил дальше вечер рассказов Бабеля. В этот вечер Северный начитал Анатолию на целую бобину «ORWO». Но, к сожалению, эта запись не сохранилась. Ведь в этот период Аркадий с Анатолием очень много записывали песен и репетиций на стихи Писарева. И так получилось, что у них не было свободной бобины, а так как для Анатолия в тот момент песни Северного были гораздо важнее, нежели литературные произведения в его прочтении, то он решил стереть эту запись, сделав на нее очередной домашний концерт под гитару.
 Спустя много лет Анатолий Петрович, очень будет жалеть об этом.
 Спустя пару дней после длительной репетиции, Аркадий вновь устроил еще один вечер песен для семьи Писаревых и их друзей, которые пришли послушать Северного. Аркадий как обычно, сел на свое место возле окна, взял гитару, и начал петь на запись. В этот день настроение у него было поганое. Снова грусть, тоска забралась к нему в душу и сжирала его изнутри. Сегодня Северный снова очень много пил, и опрокинув очередной стакан с «Вермутом», закусив луком, Аркадий запел песню, которая как будто специально была написано для него, о его не простой судьбе.

«Песня… на слова… Анатолия Петровича, всем заблудшим», – Северный пальцами дернул струны, запел.

Бросьте меня на улицу,
На проезжую часть,
Шоферня, пусть жмурится:
«Объезжать, мол приходиться, мразь».
А я лежу себе пьяненький, в придорожной грязи.
Будто я совсем маленький,
Черт меня забери.
Зачем жить такому плохому?
Устали все от меня давно,
Я тысячу уже не был дома
Мне счастья такого уже не дано.
Я был маленьким и сердобольным,
Я не драл за хвосты собак,
И мир мне казался, такой огромный,
И это поистине было так.
Осилив пятилетку с боем,
На улице рос я и все вбирал
Хорошее, среднее и плохое,
Но видно плохого я лишку взял?
Я сын подворотни, себя мне не жалко,
Видишь, как валяюсь в грязи.
Но я человек? Я же не палка?
Чтоб можно меня на помойку снести.
Я знаю, я жалок и самоунижен,
Любой мне по шее может влепить.
Но ей богу не такой я бесстыжий!
Я ведь тоже могу любить.
У забора я запою налево
Про цветы я солнце, и про любовь,
Но получится как-то скверно,
Осадный хрип, голова в кровь.
В глазах моих разбежались люди,
За маленьким мальчиком я бегу.
Мне кажется, он меня любит?!
Но вот догнать я его не могу.
Женщина идет. Ох! Какая женщина!
В ноги ей бухнуться и лежать,
Мне кажется, со мною она повенчана?
Но нет, начинает меня обзывать.
Бросьте меня на улицу
На проезжую часть.
Пусть прохожие мною любуются:
«Все свиньи, мол любят грязь».
А Я КРИКНУТЬ ХОЧУ им: «МИЛЫЕ!
НО ЗА ЧТО ВЫ ТАК?! Меня брошенного,
За какие мои грехи незримые, }х2
Дорогие вы мои люди, хорошие.

Аркадий с мольбой и со слезами на глазах смотрел на присутствующих рядом людей. В этот момент он пел о себе, о горькой правде своей несчастной судьбы. Такой известный и всеми любимый, но в то же время, вечно гонимый отовсюду, брошенный на улицу в прямом смысле этого слова, одинокий, загнанный обществом, больной, несчастный человек с добрым сердцем, и огромной чистой душой. Северный перестал петь, налив себе еще стакан, выпил его и продолжил свой концерт вместе с Анатолием Писаревым. Ближе к концу он разошелся в своем творческом экстазе да такой степени, что у него на гитаре порвались струны. Сделали небольшой антрактик, пока Анатолий натягивал ему струны, а Аркадий начал травить анекдоты для его друзей. Через пару минут Писарев принес ему гитару с новыми струнами. Северный взял ее в руки пробуя, а Анатолий сев на стул стал играть на свей гитаре. Аркадий сел ближе к микрофону, и смотря на Валентину пьяными глазами, произнес:

« Это я хочу сыграть для Вали одну вещь! Это специально для Вали, для жены… Толи Писарева, – Северный начал пальцами перебирать струны гитары. – Правда я щас пред вами извиняюсь за то, что только, что натянули струны, и у меня одна струна врет. Секунду, – Аркадий остановился, и нахмурив брови, стал подтягивать струны в колках, не смотря на то, что был в умат пьян, он подтянут струны и продолжил. – Вот песня, в принципе то э-э м-м…, – облизав гладкие губы от вина, с какой-то ироничной улыбкой на лице Северный продолжил свою речь. – Исполняется для Вали, а дело в том что? Песен написано э-э м-м…, как-то очень осторожно…, – Аркадий достал из пачки сигарету, взяв ее в рот, чиркнул спичкой закурил. – Но люди, которые если что-то…? – затянулся сигаретой, выпустив дым изо рта вверх, и затушив спичку, а сигарету положил в пепельницу, – ИМЕЮТ ДУШУ! То они поймут. Во! Даже только зачеркну», – дернув пальцами струны гитары, Аркадий запел с улыбкой на устах, и со слезами на глазах.

К василькам припав губами,
Рухнул на траву,
Одурманил запах сладкий
Голову мою.
Вспомнился рассвет….

В этот момент, сидя напротив Аркадия, Писарев стал подыгрывать ему на гитаре, выделывая на ей разные крутые па. Сам того не подозревая Анатолий мешал Северному, когда тот исполнял песню – исповедь своей больной, истерзанной души.

И твои глаза,
Нежных губ тепло.
Сколько уж воды…
С той хмельной поры…
В бездну… утекло.
Не хотел тревожить сердце,
Памятью терзать,
Но души порыв нежданный
Я не смог сдержать.
Сразу вспомнил все…
Даже как сейчас,
Боль сломила грудь.

Аркадию действительно стало очень больно на душе, когда он произнес эти строки, и не смотря на то, что он пытался улыбаться, но горячие слезы потекли двумя ручейками по розовым щекам. Северный попытался сдержать порыв своих эмоций, взяв другую ноту, но ноты его души сегодня пели о другом.

Ой, как захотелось,
ОЙ, КАК ЗАХОТЕЛОСЬ!
Прошлое вернуть.
Не хотел тревожить сердце,
Памятью терзать…,
Но души порыв нежданный
Я не смог сдержать.
Но ведь так как я
Не любил никто…

В этот момент, эмоции были выше всех других чувству Аркадия, он просто закрыл глаза рукой на какое-то мгновение, чтобы окружающие не видели, как ему сейчас больно и заплакал. Проглотив горячие, соленые слезы, Северный снова запел.

Боль сломила грудь.
Ой, как захотелось,
Ой, как захотелось.
Прошлое… вернуть.

Допев последние слова, Аркадий взял гитару обеими руками за гриф, и со всей силы ударил ее о стену, гитара раскололась на две части. У Северного окончательно сдали нервы, он не выдержал, закрыл лицо руками, и зарыдал. Сквозь рыдания Аркадий произнес:
-Да в рот его е… Толя, что ты щас делал? Б….
-Че, я отлажу, – сказал Сергей, один из гостей, в недоумении посмотрев на плачущего Аркадия.
-Гитару сломал! – возмущенно ответил ему Анатолий.
-Ну и х… с ней! – сказал Северный, посмотрев на Писарева красными, заплаканными глазами. – В рот ее …. Я завтра все сделаю. - Толика трех этажный мат Северного очень рассмешил, он выключил магнитофон, понимая, что толку уже не будет, а Аркадий снова закрыл лицо руками и зарыдал. Конечно, из присутствующих никто не понял, что и почему он плачет. Пьяные слезы, разве их поймешь, перебрал человек, вот и все. Никто не знал на самом деле, как сейчас было Северному тяжело, как ему было жалко себе в этот момент, больного никому ненужного человека. Аркадий прекрасно это понимал. Картины из прошлой жизни всплывали у него перед глазами, причиняя тем самым ему сильную боль. Когда Северный немного успокоился, Писарев отвел его в зал, уложив спать, а Сергей забрал поломанную гитару с собой домой, чтобы починить ее. На следующее утро Аркадий проснулся с сильной головной болью, поднялся с дивана пошел на кухню, чтобы выкурить сигарету и выпить чашку кофе. Через некоторое время проснулся и Анатолий. Увидев Северного, сидящего за столом, курящего сигарету он спросил:
-Аркаш, ты хоть помнишь, что ты вчера делал? – Аркадий посмотрел на него усталыми глазами:
-Смутно, а что?
-Ты вчера до такой степени надрался, что гитару сломал, а потом рыдал как младенец, – ответил Писарев, присев на стул напротив Северного.
-Меня музыка тронула…, понимаешь, Толик, – ответил Аркадий, куря сигарету.
-Не совсем? – с недоумением смотря на Северного, произнес Анатолий.
-Толь, со мной бывает так, что иногда я плачу, когда слышу хорошую музыку и подобранные к ней слова. Мои друзья частенько мне об этом говорили. Но это не в моих силах, справиться, скажем так, со своими эмоциями, когда я исполняю некоторые песни. Понимаешь…, я их чувствую! – ответил Аркадий, при этом сильно жестикулируя руками. Писарев, наконец-то, понял, что ему хотел сказать этим Северный.
 Аркадий очень много записывает и поет для своего нового друга Анатолия Писарева, а также его друзей, которые очень часто приходили послушать, Северного в живую и посмотреть на него. Так очень часто в квартиру семьи Писаревых приходили подруги Валентины, любопытным женщинам было очень интересно увидеть легендарного певца. Будучи джентльменом, Аркадий делал для них гитарные концерты, очаровывая дам взглядом своих огромных, блестящих карих глаз, и исполняя для них романсы, которые так нравились женщинам. Чувствуя женскую натуру, он давал им то, что они хотели от него.
 Вот и в этот вечер подруги Валентины пришли как всегда к ним в дом, стеснительные и веселые, сняв с себя верхнюю одежду, женщины прошли на кухню.
-Добрый вечер, дамы, – сказал Аркадий, приветливо смотря на каждую из них.
-Здравствуйте, Аркадий, – весело хихикая, ответили женщины.
-Вы, наверное, хотите, чтобы я для вас что-нибудь спел? – поинтересовался с улыбкой Северный, взяв в руки гитару, и сев на стул возле окна. С восторженными глазами женщины разместились вокруг него, бросая на Северного восхищенные взгляды, в предвкушении, что сейчас Аркадий что-нибудь исполнит для них. Северный поиграл немного на гитаре, настроив ее, смотря на струны из-под опущенных длинных ресниц. Затем он поднял глаза, пристально посмотрев прямо в глаза одной из женщин, произнес приятным, мелодичным голосом:
-Вот сейчас я спою вам романс. И вы поймете, что это ваш романс, – дернув удлиненными ногтями струны, он запел:

Как хочется к груди к твоей прижаться?
Хочется тебя поцеловать,
Как хочется навек с тобой остаться,}х2
Как хочется, и плакать и рыдать!

По ночам мне сниться профиль милый,
А вокруг него такая тьма!
До тебя другой любви не знала, }х2
До тебя другого не ждала.

Первая тебя я полюбила
Жар груди тебя я отдала.
До тебя другого не любила, }х2
До тебя другого не ждала.

Вечер догорал и мы расстались,
По щеке катилася слеза,
Аленькие губки улыбались, }х2
Голубые плакали глаза….

Аркадий закончил петь и играть на гитаре, на секунду остановился, посмотрел на женщину. Она с трепетом в голосе ответила ему:
-ДА! Аркадий! Это правда, мой романс! Это мне так понравилось, это прямо про меня! – она только что рассталась со своим мужчиной, и у нее еще теплилась хоть и разбитая, любовь. Аркадий чувствовал все, что нужно человеку, и преподносил людям то, что они хотят, то, что было близко по душе именно им. Весь вечер Северный пел для дам, даря им самые незабываемые моменты в жизни, и таких вечеров было очень много. Хотя Аркадий пел не только для простых людей, друзей Анатолия и подруг Валентины. Приходили в дом Писаревых к Северному артисты театра и кино, для которых он тоже пел и рассказывал анекдоты и байки, и даже гебисты приходили послушать певца. В этот период Аркадий очень много давал подпольных концертов в ресторанах, кафе, на частных квартирах, большую часть которых организовывал Михаил Дэйнекин (Звездинский). Он организовывал частные ночные программы, нелегальные, на которых присутствовала вся московская элита того времени, многие из них были очень богатыми людьми. Правда и платили на этих подпольных концертах Аркадию очень хорошо по 200-250 рублей за одно выступление.
 Был один концерт в ресторане на Кропоткинской. Когда Аркадий собирался на него, то очень волновался, он очень неважно себя чувствовал, и на вопрос Анатолия:
-Ну, что Аркаш, идешь на очередной концерт? – на что ему Северный ответил с легкой улыбкой на лице:
-Да, пойду, Толь, попою немножечко, – надевая свой пиджак, и поправляя галстук на шее, Аркадий тяжело вздохнув, причесал расческой волосы, посмотрелся в зеркало, в нем сзади отражалась фигура Анатолия. Тут Северный повернулся к Писареву лицом. – Слушай, Толь, а хотите, приходите, послушаете мое выступление? А-а? Приходите! посмотрите, как я пою на сцене. И вам будет приятно, и я не буду один, а то как-то не хочется петь для незнакомых людей, а к вам я привязался. Что скажешь?
-Аркаш, а нас туда пропустят? – поинтересовался у него Анатолий. – Это же все-таки закрытая вечеринка?
-А зохен вэй! Конечно, пропустят! Скажите, что вы от меня. Ну, в крайнем случае попросите, чтобы меня прозвали. Ну, я думаю, вас и так пропустят, назовешь мое имя, и тебя с Валей пропустят. Я заранее предупрежу, чтобы вас пустили, – ответил с улыбкой Северный, надевая пальто и туфли. – Ну, что придете?! – поинтересовался Аркадий, смотря на Писарева пытливым взглядом.
-Придем! – с улыбкой ответил Анатолий, ему было очень интересно побывать на таком мероприятии.
-Но смотрите, чтоб вы обязательно были! Иначе я обижусь, – ответил Северный, погрозив пальцем Писареву, надел фетровую черную шляпу и вышел за дверь. Через десять минут Анатолий и Валентина стали тоже собираться, чтобы успеть на концерт. Приехав на место, постучались в дверь ресторана. Портье выглянул в окошко с вопросом:
-Вы от Аркадия?
-Да, – ответил Анатолий.
-Проходите, – сказал портье, открыв им дверь, и помогая раздеться. – Прямо идите, там для вас уже заказан столик. - Писаревы прошли в зал, где сидела оживленная публика, на сцене пел Аркадий под небольшой оркестр. Удивительно как он завораживал всех присутствующих. Такой худенький, в стареньком пиджаке, легких не по погоде брючках, в худеньких руках Аркадий держал микрофон, исполняя очередную песню под заказ. Когда он увидел в зале Писаревых, у него на лице появилось радостная улыбка. Северный даже как-то духом воспрял, и запел с еще большей силой и мощью, заставив содрогнуться всех от потрясающего звучания его голоса. Он слегка кивнул головой Анатолию и Валентине, когда официант вел их к столику, стоявшему не далеко от сцены в левом углу. Северного очень много фотографировали в этот вечер. Концерт был просто потрясающий, с какой душой и подъемом пел Аркадий! Люди в зале были довольны выступлением «живой легенды». Правда администрация сильно нервничала из-за этого концерта, боясь, как бы чего не произошло, ведь Северный пел запрещенные песни в этот вечер. Писаревы сидели наслаждаясь выступлением Аркадия за своим столиком, и вдруг Анатолий услышал разговор троих военных, сидевших недалеко от них:
-Что мы здесь делаем? Посмотрите ребята, он поет какую-то белогвардейщину! – воскликнул один из них, недовольно выбросил руку с сигаретой вперед.
-Да, это просто возмутительно! – ответил ему другой.
-Ребята, нам здесь не место, – ответил им третий, они еще немного повозмущались, и вскоре покинули ресторан. Прошло полчаса, под бурные аплодисменты Аркадий закончил петь, попрощался со зрителями с радостной улыбкой на лице, и спустился в зал, подойдя к столику семьи Писаревых.
-Аркадий, ты потрясающе пел, – сказала восторженно Валентина.
-Спасибо, ребята, что пришли, – ответил Северный, смотря на друзей искрящимися глазами, присев к ним за столик.
-Да, Аркаш, ты здорово пел, молодец boys! – похлопав по плечу рукой Аркадия, с улыбкой сказал Анатолий.
-Ну, тогда наливай boys(у)? – попросил Северный, удивлено посмотрев на Писарева.
-Щас, налью! – ответил с улыбкой Анатолий, взяв графин с водкой, наполнив рюмочку Северному. Аркадий взял рюмочку, выпил ее и закусил бутербродиком с красной икрой.
-Молодцы ребята, что пришли, – с улыбкой сказал Аркадий, глядя то на Валентину, то на Анатолия. – Я действительно очень вас ждал.
-Аркаш, ну как бы мы тебя оставили, – ответил Толик, наполнив рюмочки еще по одной. – Ты пел действительно очень здорово! Мы с Валюнькой в восторге! Правда, Аркаш были тут трое каких-то военных, все возмущались, что ты белогвардейщину поешь!
-Да?! – с удивлением посмотрел Северный на Писарева. – Ну, и хрен с ними! Не нравится, пусть не слушают, я никогда никого не заставляю. Нравится так нравится, а не нравится, это уже их дело! – махнув рукой, ответил Аркадий, взяв рюмочку со стола. – Вот, давай лучше еще выпьем, и пойдем домой, а то я очень сильно устал, – они выпили еще по одной, и после этого покинули ресторан. Через пару дней к ним пришел человек, который сделал фотографии с этого концерта. Аркадий взял в руки фото и ручку, сделав памятную на нем надпись: «Наташа, когда-нибудь ты услышишь эти песни. Люблю тебя. С уважением А.Северный». После этого он отдал свою фотографию Анатолию со словами:
-Пусть будет на память обо мне твоей дочери. Я к ней так привязался, глядя на нее, я вспоминаю свою Наташеньку и Валюшу, – с какой-то грустью в голосе произнес Северный.
-Спасибо тебе, Аркаш, – ответил Анатолий, спрятав фотографию в альбом. Ведь это действительно такая память о Северном, которая останется у него на долгие годы, после кончины певца.
 В конце 1979 года перед новым годом, несколько друзей Анатолия Писарева, которые в то время приходили послушать Северного, пригласили его к себе домой, чтобы сделать запись Аркадия под гитару для своей фонотеки. Одним из которых был Борис Абрамович Боярский. Северный с удовольствием пришел к нему в гости. Друзья собрались узким кругом в зале за накрытым столом. После нескольких выпитых бокалов вина, Аркадий взял в руки гитару, и сев ближе к микрофону начал домашний концерт для Боярского.

«Эта бобина написана для личной фонотеки Бориса Абрамовича. Э-э я…, – с хмельной улыбкой на устах и искрящимися глазами начал Аркадий. – Перед Новым годом…, Олимпийским…. Так случилось, что попал к нему в гости. И просто щас будет спето несколько моих песен, и песни, которые написаны до этого…. Называемое, так э-э «стиль клоунов». Я начинаю с песни…. С моей, а потом уже перейду на клоунов. Я прошу Бориса Абрамовича не выключать магнитофон, потому что все идет», – предупредил Северный, Боярского и стал играть на гитаре, грустно опустив глаза вниз.

Там в углу за занавескою,
Клоун бледный в парике.
Грим кладет мазками резкими,
А сам думает в тоске: «Нет ее?
С другим ласкается! Нет ее?
Ушла с другим».
Клоун бледен озирается,
Не ложиться даже грим.

А цирк меж тем, шумит, гремит, смеется.
ГУЛ! Несется сверху вниз,
И повсюду раздается: «Браво, Рыжий!
Рыжий, Бис!».

Аркадий в этой песне будто рассказывает о своем одиночестве бытия. Страшной правде жизни, ведь сколько лет он уже играет в маске «старого одессита», как этот клоун, истинного лица которого, никто никогда не видел. Никто не знает в зрительном зале, что на душе у клоуна, все считают, что он просто смешной персонаж. Вот так же в жизни и у самого Северного он веселый персонаж «старого одессита» в реальной драме под названием «Жизнь», и никто не знает, даже его близкие друзья, как Аркадию порой бывает плохо, и тем более, что он уже умирает.

Там наверху на трапеции,
Клоун вертит колесо.
И смеется по инерции,
А сам думает в тоске:
«Нет ее? С другим ласкается.
Нет ее? Ушла с другим».
Клоун бледен, озирается,
Не ложиться даже грим….

…На простой доске товарищи,
Так же в гриме, как и он.
На конюшню из игралища молча вытащили вон.
Клоун бледен озирается,
Смерть витает уж над ним.
«Нет ее, с другим ласкается!
Страстно, нежно, но с другим».

А цирк, меж тем шумит…, гремит, смеется,
Свет витает уж над ним,
И повсюду раздается: «Браво! Рыжий!
Рыжий, бис».

Северный закончил петь, грустно опустив на несколько секунд голову вниз, и закрыв глаза. Все изумленно смотрели на него.

«Вот щас песня в принципе написанная обо мне», – вытерев влажные губу рукой, произнес Аркадий, посмотрев на окружающих после секундной паузы. Публика ждала, что же сейчас скажет еще им Северный, но ему нечего было сказать, и шутить он тоже не особенно был намерен в этот вечер.
-Аркаш, а спой что-нибудь быстрое, – попросил один из гостей.
-А какую? – переспросил Аркадий, глядя на него изумленными глазами.
-Ну, какую-нибудь, – ответил тот.
-А щас! Попросили видите ли это?! – с улыбкой, как не в чем не бывало, начал Северный на запись. – Быструю песню! Вот только я не знаю, какую быструю песню?! – с удивлением посмотрел на окружающих Аркадий. – У меня в принципе много быстрых песен? Вот, а я вам хочу просто спеть одну песню, которая называется «Показание невиновного», – предложил Северный, несколько раз сильно ударил рукой по струнам гитары, проглотил слюну, и задором запел так полюбившеюся ему песню Владимира Шандрикова. После нескольких песен исполненных Аркадием, ближе к концу Борис Абрамович поинтересовался:
-Аркаш, а ты помнишь песню… у-у? Ну, что пела Далида «Parole, parole», – тут он напел мотив Северному, а через минуту Аркадий с улыбкой начал петь на запись:
-Korte byanko! Ай Сэнк Ту Сэнк….
-Не записывай, – сказал Юрий, тронув рукой Бориса по плечу.
-Ай Сэнк Ту Сэнк…, – начал Аркадий петь, то что его просил Борис.
-Боря я тебя очень прошу сделай сначала, я тебя очень прошу, – перебив Аркадия, снова вмешался Юрий, попросив остановить запись, чтобы Северный спел эту песню сначала.
-Ну, не важно! – возмутился Боярский, перебивая пение Аркадия. – Ну, как вырубишь? Надо как-то чтобы он…, – тут Северный постучал рукой ему по плечу, моргнув глазами, дескать выключай, щас сделаем сначала. Взяв гитару Аркадий начал петь на запись песню, «Ай Сэнк Ту Сэнк», изначально которая называлась «Parole, parole».

…Tu es comme le vent qui fait chanter les violons
Et emporte au loin le parfum des roses.
Caramels, bonbons et chocolates
Par momemts, je ne te comprends pas.
Merci, pas pour moi
Mais tu peux bien les offrir a une autre
qui aime le vent et le parfum des roses
Moi, les mots tenders enrobes de douceur
se posent sun ma bouche mais jamais sur mon coer

Paroles, paroles, paroles
Paroles, paroles, paroles
Paroles, paroles, paroles
I won sent I love you I Korte byanko.
Parole, paroles, paroles, parole
encore des paroles que tu semes au vent
Voila mon destin te parler…

 Северный умудрился спеть эту песню сразу на двух языках на (псевдо)итальянском и на (псевдо)английском, на ходу сочинив для нее новые слова. В итоге получилось нечто то, что еще не разу до него не исполнялось. Только никто из присутствующих даже и не понял, что на их глазах родилась совершенно новая вещь, им просто понравилось, как Аркадия спел песню. Немного передохнув, пропустив по рюмочке со своими новыми друзьями и знакомыми, Северный сделал в этот вечер и вторую сторону.

«Написано в пред Новогодний год – Олимпийский от Аркадия Северного, – он хотел сделать приятное, одной молодой девушке в этот вечер. И глядя ей в глаза, Аркадий вдруг произнес. – Мила! Вы меня простите, что я так называю вас. Дело в том, что моя сестра, которая вас намного старше. – Ему вдруг вспомнилась его старшая сестра, к которой он ездил этой осенью в свои родные края. Там он встретился со своими родными и старыми друзьями. И в этот декабрьский вечер, сидя в такой хорошей компании Аркадию вдруг вспомнились его юные годы, когда все они были беззаботными детьми, и те имена, которыми их называли их покойные мама и папа. На душе стало как-то по-особому тепло, то тепло, которое он чувствовал только он один. – Ее… звали Людмила, но мы ее звали Мила. И вы немножечко на нее похожи, хотя она уже щас старая. Она щас действительно старуха, потому что она с тридцать четвертого года. – Северный не сводил своих больших карих глаз с девушки. Бегающим взглядом смотря в ее юные глаза. Ему казалось, что между ними пропасть, так как и сам Аркадий чувствовал себя человеком в возрасте, конечно же, не внешне, ведь у него до сих пор не смотря на бродяжий образ жизни, было очень приятное лицо. Девушка, не выдержав такого пристального взгляда, опустила глаза вниз, и Аркадий понял что смущает ее, перевел глаза на остальных людей, сидевших в зале. – И вот в этот пред Олимпийский год! Мне бы хотелось, чтобы, когда вы иногда ставили эту кассету. Просто вспоминали, Аркашку Северного – меня, – Аркадий не просто так говорил о Северном, как о другом человеке. Он действительно к концу жизни начал понимать, что в его натуре уживаются два человека, и порой даже сам Аркадий не совсем понимал свое второе «Я», которое собственно он сам и создал, но почему-то для него Северный сейчас был чужим человеком, как никогда. Он дотронулся легким движением своей руки до рук Милы, и глазами обвел сидевших здесь людей, останавливая поочередно на каждом из них взгляд. – Юру, вспоминали Бориса, Валентину, – тут из пепельницы Аркадий взял дымящеюся сигарету, затянувшись ей, выпустил дым изо рта вниз, немного откинувшись при этом назад. – И наших знакомых, которые мы, так сказать тут…. Но самое то, что интересное?! – с улыбкой и с какой-то искрой в глазах продолжил Северный. -  Песни, которые вы будите слушать. Вам всегда будут напоминать открытую душу, – одним только этим словом Аркадий сказал все, что можно было только сказать о нем самом. – Чувства! Может быть даже где-то скорбь! МОЖЕТ БЫТЬ ГДЕ-ТО ПЕРЖИВАНИЯ СТРАШНЫЕ! Которые пережили люди, но которые не показывают, – Аркадий разговаривал с девушкой с высоты своих лет, смотря на нее грустными глазами. – Вы еще молоды, вы наш ребенок, и с уважением к вам Аркадий Северный».
-За тебя Аркашенька, – предложив выпить, одни из гостей. После пропущенной стопки, Северный взял в руки гитару, с веселой и задорной улыбкой на лице начал второе отделение:
-А теперь special for you! Для Люды от Аркадия Северного! Ой! А зохен вэй!– Аркадий с силой ударил рукой по струнам гитары, запел.

Раз в Ростове-на-Дону я первый раз попал в тюрьму,
На нары - «Люда» - ты понял! На нары - «Люська!» - ОЙ! На нары. ОЙ!
А за стеною фраера всю ночь играют до утра - «Люся»,
Кошмары, ты понял, Ой! А зохен вэй! Кошмары.
А за стеною фраера, всю ночь играют, таки до утра,
Кошмары, ты понял, кошмары, ты понял, кошмары.

«Мила» Вот захожу я в магазин,
Ко мне подходит гражданин.
Легавый, ты понял, легавый, ты понял, легавый.
Ой! Он говорит такую мать: }х2
«Попался снова ты опять!
Попался, ты понял, попался - «МИЛКА!», попался!

Ой! – «Юра с Милой!» - Ну, какой ж я был тогда дурак,
Надел ворованный пиджак,
И шкары – «Милка» - ты понял, и шкары, ты понял, и шкары.
И вот опять передо мной, }х2
Всю ночь маячит часовой
С обрезом, ты понял, С ОБРЕЗОМ! С обрезом.

Тут у Аркадия на лице появилась какая-то странная улыбка, а в голосе прозвучали нотки пофигического состояния. Ему было на все наплевать, невиданное чувство свободы гнало его, ведь Северный действительно свободный, как ветер.

НО я судьбою не поник!
Судьбу я взял за ВОРОТНИК!
СВОБОДА!!! Ты понял, свобода ты понял, свобода….

Люди с изумлением смотрели на артистическую игру Аркадия. Это было настолько странным, его состояние в этот момент, мимика лица и движение рук. Юра с удивлением глядел на подвыпившего Северного, и тут они встретились взглядом. Аркадий даже перестал играть, вопросительно посмотрев на гостя, сказал:
-Ну, что ж ты на меня так?! Юра посмотрел, – но не взирая ни на что, через секунду Аркадий вновь заиграл на гитаре, продолжив петь, не замечая на себе неприятных взглядов людей. После того как Северный за кончил петь, к нему подошла Мила с вопросом:
-А вы не могли бы спеть песню «Магаданцев»? – поинтересовалась она, глядя на Аркадия.
-Какую именно? – переспросил у нее Северный, смотря на девушку внимательным взглядом, положив руки на гитару.
-Сейчас, Вы ее услышите! – сказала она, подошла к магнитофону, достала пластинку, поставив ее. Пару секунд Аркадий внимательно послушал эту пластинку, потом сказал:
-Хорошо, щас сделаем! – снова сев к микрофону, с улыбкой положив руку на сердце, произнес. – Вы меня простите, пожалуйста. А-а дело-то в том, что а-а Людмиле понравилась одна вещь, которую пели в свое время ансамбль «Магаданцы». Я прослушал эту песню. Но самое, что интересное, я еще знал ее, э-э мне было где-то лет пятнадцать, – Аркадий взял сигарету двумя пальцами, затянувшись ею, медленно выпуская дым изо рта, смотря на девушку с каким-то умилением. – И вы знаете, что интересное, это ж наш ребенок, это же наш маленький бенок, который сегодня сходил в баньку, помылся все хорошо…. И вот я только один куплет вспоминаю. НО! Это настолько э-э порядочный человек, что я просто ей посвящаю этот…, куплет который я вспомнил.

Я не верю, я не верю, я не верю!
Что в глазах твоих обман, а губы яд.
Я не верю, я не верю, я не верю,
Что ребята о тебе мне говорят….

Тут перед глазами Северного промелькнули недавние события, произошедшие с ним. Те прекрасные месяцы когда он был счастлив с Зиной, и потом тот день, когда она исчезла навсегда, прихватив при этом с собой все деньги. От этого на глазах у него появились слезы, и он не желая того сам, заплакал. 

Я НЕ ВЕРЮ! – «Мила» - Я не верю!!! Я не верю,
Что в глазах твоих обман, а губы яд!
Я НЕ ВЕРЮ! Я не верю, я не верю,
Что ребята о тебе мне говорят.

Доиграв, Аркадий посмотрел на гостей искрящимися от слез глазами и улыбкой на лице, спросил:
-А можно теперь одну песню спеть, просто в качестве презэнта? – услышав это Боярский отрицательно замахал руками, дескать говоря тем самым: «Аркадий пой то, что тебя просят, не надо отсебятины». Он очень сильно переживал, что Северный споет что-нибудь из своего белогвардейского репертуара. Но не смотря на запрет Бориса Абрамовича, опустив глаза вниз, цыкнув языком Северный произнес. - Вы меня извините…, для Бориса, который боится кое-чего, и для Валентины. Но… я-то ничего не боюсь. – Аркадий действительно уже ничего не боялся в этой жизни, все, что могло произойти с ним уже произошло, и именно поэтому Северный относился к жизни пофигозно, да и ко всему остальному, так как его уже ни что не страшила, чувствуя, что ему здесь осталось недолго, он жил на полную катушку. -  Но песня просто для Бориса и для Вали, – тут Аркадий запел очень красивую, и трагическую в каком-то смысле песню «Вьюжится от холода ночь». Пока Северный исполнял песню, Борис Абрамович потихоньку подошел к нему, взяв дымящуюся сигарету из пепельницы, загасил ее. Его очень сильно раздражало, что артист курит прямо в комнате, декабрь месяц ведь, сильно не проветришь. Закончив петь, Аркадий обратился к Боярскому:
-Борис Абрамович как всегда…, это… заботится о том, чтобы я не курил. – Северный тут же достал из пачки еще одну сигарету, закурив ее. Боярский с недовольным лицом подошел к нему, забрав у него пачку с сигаретами. И направился к выходу с ней из комнаты. – Стой! Стой, зачем же меня обижать-то. – Жестом руки Аркадий показал, чтобы его сигареты вернули на место, положив на стол. – Я шо хочу сказать…, – выпуская сигаретный дым, отклонившись назад, произнес Аркадий, смотря на Боярского пристальным взглядом. – Перепиши мне эти… и еще раз пригласи… и это. Я же сделаю все.
-Аркадий! – позвал Северного Юра, перебив его тем самым.
-ЧТО?! – недовольно посмотрел на него Аркадий. Юрий подошел к нему, шепотом сказав Северному на ухо:
-Аркаш, не забудь упомянуть на этой записи о дне рождении Милы.
-Конечно, не забуду, – ответил спокойно Северный, взяв в руки гитару. Улыбнувшись, заиграл на ней. – Вы знаете, у нас сегодня именинница оказывается. Я совсем забыл…, что наступает этот Олимпийский год, и мы забыли о том, что у нас присутствует Мила, которой мы сегодня посвящаем практически ПОЛНОСТЬЮ! Всю эту кассету. Но… я когда-то был влюблен в одну еврейку, звали ее Рахиля, и мы как-то будучи э-э в Дагестане, спели вот эту вещь, – Аркадий снова прошелся пальцами по струнам гитары, запев.

РАХИЛЯ! Что б вы сдохли,
Вы мне н’гравитесь…
И без вас я жить таки, не могу…
РАХИЛЯ, МЫ ПОЖЕНИМСЯ! Понравитесь,
И поедим таки, с вами мы в Баку….

Под конец Северный исполнил еще две вещи для собравшихся в этот вечер людей. После непродолжительного разговора гости стали расходиться. Аркадий вышел в коридор, сняв с вешалки свое демисезонное пальто.
-Аркадий, а тебе разве не холодно ходить в демисезонном пальто, все-таки почти двадцать градусов? – спросил Боярский, отдавая Северному его гитару.
-Да, нет, я с конца сентября так хожу, – ответил Аркадий, поместив гитару в чехол, и надев фетровую шляпу на голову. – Борис, слушай сюда, сделай мне все тексты песен, которые ты хочешь услышать в моем исполнении, и пригласи меня еще раз. – Тронув рукой Боярского, глядя ему в глаза попросил Северный. – И я тебе все сделаю, пригласишь?
-Посмотрим, Аркадий, – ответил с улыбкой Борис Абрамович, выпроваживая артиста за порог. Северный повесил гитару за плечо, и выйдя из подъезда, побрел, хрустя туфлями по голубоватому, искрящемуся от фонарей снегу, домой в семью Писаревых. В этот вечер Аркадий до поздней ночи без умолку болтал с Анатолием о своей жизни за чашкой кофе и сигаретами. К трем часам, Северный все же угомонился, наконец-то лег спать. Утром Аркадий проснулся с болью в горле, начался насморк и кашель. Естественно он не придал этому никакого значения, простуда для Северного была обычным явлением, и конечно же, он на это не обращал никакого внимания, но только не в этот раз. Если бы Аркадий знал во что выльется ему эта простуда. Спустя пару дней кашель только обострился. В этот же вечер, один из друзей Писарева, Рудольф Антонченко пригласил певца в гости к своей сестре Марине на домашний концерт. Не взирая на плохое самочувствие, Аркадий с удовольствием приехал к ней на запись. В этот вечер как обычно собрались друзья и знакомые. В зале, где должна была состояться запись, накрыли стол. Выпив пару рюмок с новыми знакомыми, Северный из-за ослабленного здоровья очень быстро охмелел, уже перед началом записи он был к этому времени очень пьян. Но ничего не поделаешь, его пригласили, значит он должен был что-то сделать. Как обычно, Аркадий взял в руки гитару, сев ближе к микрофону:

«Мы находимся таки, в одной хорошей компании, у Рудиковой сестры с мужем. И я бы хотел сыграть несколько вещей, которые… в общем-то, редко когда входят в фонотеку, потому что эти песни выстраданные, – Северный был тронут таким теплым приемом, и ему хотелось спеть для этих людей, те песни, которые трогали его душу, и которые были созвучны с его судьбой. Аркадию больше всего хотелось, чтобы люди, которые сидели рядом с ним, поняли, что он им хотел сказать в этих песнях, чтобы они увидели глубину его истерзанной души. – Они редко к кому попадают. Песня, написанная в стиле цыганского романса…», – плавным движением худых пальцев по струнам гитары Аркадий начал петь песню «К василькам припав губами». Северному как всегда, эта песня рвет душу, каждый раз когда он ее исполняет, заставляя рыдать. Вот и сегодня, к последнему куплету он уже не может сдержать порыва своих чувств, и эмоции вырвались наружи вместе со слезами. После нескольких исполненных песен, Аркадий решился исполнить для этой семьи песню «Отец мой Ленин, а мать – Надежда Крупская».

«Я немногим пою эту вещь. Я полностью не спою вам эту песню, почему? Потому что… я один раз нажегся, но начало спою».

Отец мой Ленин, а мать Наждежда Крупская,
А дядя мой Калинин Михаил.
Мы жили весело в Москве на Красной площади, }х2
А из карманников родился я один….

Допев куплет, Аркадий кинул взгляд на мужа Марины Бориса, который удивленно смотрел на пивца.
-Боря смотрит на меня, и думает: «Господи, боже мой, кто такой?!» – заметил Аркадий, повторив в точности своей мимикой лица, и глаз удивление Бориса. Это немного даже смутило хозяина, и в ответ он только засмеялся, от его смеха у Северного появилась улыбка на лице. – А мы вот такие, вот! – доиграв последний аккорд, сказал Аркадий, продолжив домашний концерт.

…А моя невеста ждать меня не станет,
И встречаться будут с ней мои враги!

Северный закончил петь песню, взявшись рукой за подбородок, посмотрел на Бориса, а потом как-то, туманный взгляд кинул куда-то в пустоту, произнес:
-А вот прихожу… а-а, неожиданно попал на кинофильм, называется «Любовь земная».
-Смотрела, Марин? – обратился Борис к жене. Марина с удивлением посмотрела на мужа, к сожалению, ей не довелось увидеть этот фильм. – Ну, что ж ты?! – усмехнулся тогда Борис, снова переведя взгляд на Северного.
-И вдруг слышу песню, – Аркадий с удивлением устремил взгляд сквозь Бориса, на какое-то мгновение, он снова в своих мыслях очутился в том зале, замолчав на секунду. – А на меня потом двое смотрят, что такое мужик плачет? Да, я заревел. Потому что настолько мелодия сочетается со стихами. Тут вот моя жизнь, – Северный вспоминал этот случай безо вся кого стыда, будучи человеком с тонкой душой, он не испытывал особого стеснения, говоря о том, что он начал плакать. Открытый для всех и для каждого в отдельности. Аркадий не привык скрывать свои чувства, и будучи человеком одиноким, он делился своими впечатлениями даже с совсем малознакомыми ему людьми, лишь бы они хорошо его приняли, и тогда у Северный раскрывал им свою душу. Он взял в руки гитару, начав исполнять песню «Сладка ягода». 

Сладка ягода в лес поманит,
Щедрой спелостью удивит,
Сладка ягода одурманит, }х2
Но, а горька ягода отрезвит…. 

«Спасибо вам», – закончив петь песню, поблагодарил Аркадий с радостной улыбкой на лице людей, пригласивших его к себе в гости, в этот декабрьский вечер.

Не смотрите вы так!
Сквозь прищур ваших глаз,
Бароны, джентльмены и лэди.
Я за двадцать минут!
Опьянеть не смогла,
От бокала холодного бренди.

Ведь я – институтка, я дочь камергера!
Я – черная моль, я – летучая мышь,
Вино и мужчины, моя атмосфэра,
Привет эмигрантам! Свободный Париж.

Исполнив пару куплетов, Северный, остановился, перестав играть. Усмехнувшись, он опустил глаза вниз, продолжив играть на гитаре, но вот только в голову ему ничего не приходило.

-Че ж там дальше будет? – спросил у него Борис, с удивлением посмотрев на Аркадия.
-Че ты орешь?! Б…дь, – полушепотом спросил у него Северный, с недовольством взглянув на Бориса. – Давай, переделаем, че ж ты? – тут же предложил Аркадий.
-Да так пусть будет, – отмахнулся от него Борис.
-А! Семейное? – поинтересовался Северный, смотря на присутствующих широко открытыми глазами.
-Семейное, – подтвердил Борис, и после этого Аркадий продолжил петь. В душе он был счастлив, что его не заставили переделывать вещи, тем более, что он сегодня был не в том состоянии, да и настроение у Северного было сегодня паршивое.

«В качестве призэнта э-э, для сестры Рудика, – обратился Аркадий к ее мужу и гостям. – Борис – вам, и тебе Сережа…», – ударив пальцами по струнам, Северный запел «Арабеллу», которую он пару дней назад исполнял для Боярского. Спустя минуту у Северного возникла идея сделать несколько своих вещей для собравшихся людей. – А вот песня, написанная, которая семьдесят восьмого, семьдесят девятый год…. – Откашлявшись, шмурыгнув носом, Аркадий взял в руки гитару, начал играть.

Дождь притаился за окном, туман поссорился с дождем,
И в беспробудный вечер, и в беспробудный вечер,
О чем-то дальнем неземном, о чем-то близком и родном }х2
Сгорая, плачут свечи.

Казалось, плакать не о чем?
Мы, в общем грамотно живем,
Но иногда под вечер, но иногда под вечер.
Ты вдруг садишься за рояль, }х2
Снимаешь с клавишей вуаль,
И зажигаешь свечи.

И свечи плачут для людей, кто тише плачет, тот сильней,
И утереть горячих слез они не успевают.
И очень важно для меня, что не боится воск огня, }х2
Что свечи плачут для меня, свечи плачут.

Борису очень понравилась вещь, что только что исполнил для него Северный, он с интересом спросил у Аркадия:
-А кто сочинил эту песню? А-а?
-Я в прошлом году…, – начал Северный, сложив руки на гитаре, спокойно смотря на Бориса. – Я ее в Феодосии, когда я ехал… концерт, и я на кухне сочинил.
-Сам?! – с удивлением переспросил Борис с улыбкой на лице. – И слова твои?! Да?!
-Все, и мелодия, все, – ответил Аркадий.
-Ха! – усмехнулся Борис. – А что же ты такие песни сочиняешь?
-А вот это тоже…, – начал Северный играть на гитаре. – У меня… ее… э-э, а это Зацепин украл, перепел, но это ладно, – махнув рукой, сказал Аркадий. – Черт с ним, не будем это сплетничать, черт с ним, пусть бабки зарабатывает, меня это не колотит, – Северный тяжело вздохнул, с какой-то ироничной улыбкой на лице. – А правда, какие слова-то клевые! Второй. Первый куплет не помню, сам сочинял же, Господи, боже мой! – начал оправдываться Аркадий перед гостями, - А второй, второй куплет у меня удался, – опустив с какой-то грустью глаза вниз, Северный дернул худыми пальцами струны гитары, запел.

Опадают листья с берез!
Падают охапкой у ног,
Ничего тебе кроме слез!
В жизни принести я не смог.

Лучше уходи, позабудь,
Позабудь все эти года
Пусть навеки смоют дожди,
Память обо мне навсегда.

-А вот первый куплет забыл, – закончив петь, раздосадовано сказал Аркадий. – Но это бывает, склероз, а че ж такого. Но! «Опадают листья… с берез, падают охапкой у ног…», это чуть-чуть подражание Есенину, конечно получается. - На протяжении всего вечера Северный исполняя заказанные ему песни, вспоминал «Вьюжится от холода ночь», и все же под конец он исполнил эту песню полностью для Марины, что ж все когда-нибудь заканчивается, вот и подошел к концу еще один декабрьский вечер, по его окончанию Аркадий вновь вернулся в семью Писаревых.
 Время незаметно приближалось к Новому году. Северный по-прежнему выступал в ресторанах и кафе, были частыми выступления на частных квартирах, в особенности на Чистых прудах, и просто гитарные концерты в квартире Писаревых.
 Наступил понедельник 31 декабря 1979 года, последний день уходящего года. Утро прошло как обычно, а в зале, где жил Аркадий накрыли праздничный стол, рядом с ним поставили елку, украсив ее цветными стеклянными шарами и искрящемся дождиком. Шли последние приготовления к празднику, Северный помогал Анатолию и Валентине сервировать стол, аккуратно расставляя тарелки и хрустальные рюмочки. Аркадий уже давно не был в такой уютной домашней обстановке, он даже стал понемногу забывать, как это приятно гоношиться по хозяйству в ожидании чего-то хорошего. Войдя в зал, он принес очередное блюдо, миску с толченой картошкой, по кругу утыканную малосольными огурцами.
-Валь, куда мне ее поставить? – поинтересовался Аркадий, приблизившись к столу.
-Поставь, вот здесь, в центре ближе к краю, я здесь сяду, так мне будет проще ухаживать за вами за всеми, – ответила Валентина, ставя холодец на стол, и поправляя тарелки. В этот вечер она одела красивое темно-синие атласное платье, которое сама сшила. И такого же, только чуть темнее цветом, свитер с широким воротником, и украшение к нему, завила и уложила волосы.
-Валь, ты чудесно выглядишь, – с улыбкой ответил Аркадий, ставя возле нее миску с картошкой.
-Спасибо, Аркаш, – ответила Валентина.
-А водку, куда ставить? – поинтересовался Северный.
-Одну, возле вас с Толей, а вторую возле меня и Сергея, – сказала женщина, ставя пепельницу рядом с Аркадием, а вторую возле себя.
-Валь, лук с чесноком ставь ближе ко мне, ты же знаешь, как я их люблю, – попросил Северный, и вышел из комнаты. Зайдя в ванную, Аркадий переоделся в чистую, черную рубашку на замочке, поправил воротничок перед зеркалом, расчесал чистые, шелковистые волосы. Одел поверх пиджак, и снова вернулся в зал. Минут через десять все собрались за праздничным столом, включили телевизор. Анатолий достал бутылку шампанского, сделали несколько памятных фотографий. И вот уже куранты пробили двенадцать, бокалы налиты игристым, пенистым вином. С радостными улыбками на лицах, под бой курантов и звон хрустальных бокалов, ворвался в семьи советских граждан, неумолимо отсчитывая последние секунды, Олимпийский 1980 год. Для большинства людей в этом году будет громадный праздник, и только для Аркадия этот год станет последним в его короткой жизни. Последний раз он праздновал Новый год вместе со всеми, радуясь и веселясь, невзирая на, то что чувствовал себя очень плохо. Жить ему оставалось в этом мире всего три месяца, это так мало, но даже за этот крохотный период Северный еще успеет очень много. Но это будет чуть позже, а пока в эту праздничную ночь Аркадий веселиться вместе со всеми, стараясь радоваться последним месяцам отведенным ему на этот свете. Хотя даже семье Писаревых Северный начинает постепенно надоедать с его сложным характером и израненной судьбой, с постоянными выпивками и ночными посиделками с разговорами, в которых Аркадий изливает им свою израненную душу. Конечно же, Анатолий с Валентиной не показывают своему подзадержавшемуся гостю то, что он им надоел. Но это было видно по их лицам, да и сам Северный это прекрасно понимает, что ему скоро придется покинуть и этот приют. Он еще не знает, куда ему идти или ехать на этот раз, а главное к кому. Но пока вплоть до 15 февраля 1980 года Аркадий продолжает жить в столице в семье Писаревых.
 Ночь, за окном сыпал крупный снег. Северный лежал на диванчике в темной комнате, положив руки под голову. Он не мог уснуть, что-то тревожило его в этот момент, что именно, Аркадий и сам не знал, просто на душе было как-то нехорошо. Северный кинул взгляд на висевший календарь на стене, 31 января, четверг, сегодня вечером ему предстояло выступление в кафе «Печера», но почему-то ему не очень-то хотелось идти туда, но что поделаешь, все было запланировано заранее, так что отказаться было нельзя. Северный отвернулся лицом к стене и закрыл глаза, несколько минут он так и лежал, пока все же сон не пленил его в свои сети. Утро и день прошли как обычно, а ближе к вечеру Аркадий стал готовится к выступлению. Привел себе в порядок, одел чистую рубашку, галстук, пиджак. Анатолий с Валентиной в этот день были увлечены своими домашними делами, когда Северный начал собираться, Писарев выглянул в коридор, с улыбкой спросил:
-Что Аркаш, уже уходишь?
-Да, уже пора, за мной машина приехала, – ответил Аркадий, мельком взглянув на себя в зеркало, и тут же перевел глаза на Анатолия. – Толь, приходите на концерт.
-Хорошо, Аркаш, только закончим свои дела, и придем, – ответил Писарев.
-Но, только обязательно, приходите, а то я без вас петь не буду, – сказал Аркадий, надевая пальто и шляпу.
-Хорошо, не волнуйся, придем, – ответил Писарев, продолжив заниматься своими делами. Северный вышел за дверь на лестничную площадку, спустился вниз по лестнице, вышел на улицу. Возле подъезда стояла машина, Аркадий подошел к ней, тихонько открыл дверь, сев внутрь, и машина тронулась с места.
 Вскоре они подъехали к кафе. Аркадий вошел внутрь, снял с себя верхнюю одежду, и прошел в зал, где уже начали понемногу собираться люди. Он прошел на сцену, где музыканты настраивали инструменты, электрогитара, ударник и клавишные. Вместе с ними крутился Давид Шендерович, один из организаторов этого концерта.
-Привет, Давид, – сказал Аркадий, хлопнув его рукой по плечу. Шендерович обернулся к нему, ответил улыбаясь:
-Здравствуй, Аркаш, прибыл, ну и хорошо, скоро будем начинать.
-Ну, что будет сегодня лавэ? – поинтересовался Северный. – Не зря я приехал.
-Будет, Аркаш, все будет. Даже фотограф из «Известий» будет, – ответил Давид.
-Хорошо, но для начала мне надо выпить, где я могу пропустить стаканчик, другой? – спросил Северный, окинув зал взглядом.
-Аркаш, секунду, щас все будет, – сказал Шендерович, и ушел со цены. Через минуту привел паренька. – Вот Аркадий, он тебе все принесет, и попить и поесть, если захочешь, – после этих слов Давид удалился.
-Как тебя зовут? – поинтересовался Северный у парня.
-Дима, – ответил тот с улыбкой на лице. – Я счастлив, что буду весь вечер с вами, я ваш поклонник.
-Слушай сюда, Дима принеси-ка мне сейчас бутылку водки для начала и стакан, well, – попросил Аркадий, внимательно посмотрев на парнишку.
-Хорошо, щас все будет, – ответил тот, и быстренько сбежал со сцены. Пока его не было, Северный за это время пообщался с музыкантами насчет предстоящего выступления, проработав с ними, объяснил в двух словах то, что они будут сегодня играть. Пока Аркадий разговаривал с музыкантами Дима вернулся, держа в одной руке бутылку водки, а в другой чистый стакан. – Аркадий Дмитриевич, как вы просили, – сказал он, подойдя ближе к Северному.
-А, хорошо, – обернувшись к нему, ответил Аркадий. – Ну, вы меня поняли, в р-миноре по тональности, будете чувствовать, – снова обратился он к музыкантам. После этих слов Северный взял из рук парня бутылку, налив себе водки в стакан, залпом опрокинув его в себя, и снова повторил. После второго выпитого стакана, настроение у Аркадия улучшилось, на лице появилась довольная улыбка. Вскоре зал заполнился людьми, в этот вечер пришло человек пятьдесят-шестьдесят, послушать легендарного певца. Северный допил кофе с коньяком, взял в руки микрофон, и с улыбкой на лице начал свое выступление.

«Здравствуйте, товарищи! В этот зимний вечер, наступившего Олимпийского года, я хотел бы спеть для вас свои старые вещи, надеюсь они вам понравятся! И так начинаем!», – после небольшого вступления Аркадий запел одну из своих блатных песен, поочередно чередуя то романсы, то тюремную лирику, то белогвардейские песни, умело работая при этом с публикой. Так под восторженные выкрики людей, незаметно прошло двадцать минут, ничего не предвещало беды. Северный промочил горло, снова взял микрофон в руки, запел еще одну белогвардейскую вещь, как вдруг двери распахнулись и в зал ворвались гебисты.
-Так, что здесь происходит?! – сказал возмущенно один из них. – Что белогвардейщину поем! Задержать! – двое из них подошли к Аркадию, взяв его под руки. Северный не ожидал такого поворота событий. Трое из них последовали в кабинет зам.деректора, где и расположились. Двери закрылись, всем было приказано оставаться на своих местах. Организаторов концерта тоже задержали. Начался длительный и мучительный допрос. Каждого из присутствующих выдергивали с их мест, и по одному заводили в кабинет для приватной беседы. Люди сидели в страхе, ожидая самого худшего.
 Аркадия усадили на стул со слова:
-Жди здесь, когда тебя позовут, – после чего забрали у него документы. Северный поднял на них глаза, с грустью посмотрев на их насмешливые лица. «Этого мне только не хватало для полного счастья, в череде моих неудач», – подумал про себя Аркадий, опустив голову вниз. Он прекрасно понимал, что сегодня за ним никто не стоит, никто ему не поможет. Дрожащими руками Северный провел по волосам, он даже не заметил, как в этот момент пришли Анатолий с Валентиной на его концерт. В этот момент Аркадий не о чем не мог думать, он просто уставился глазами в пол в ожидании, когда его вызовут. Прошло некоторое время, тут к Северному подошли двое со словами:
-Пошли, – Аркадий поднял на них глаза, поднялся со стула, и на трясущихся ногах, последовал вперед. Его подвели к дверям кабинета, дверь открылась и Аркадия завели внутрь. В центре комнаты стоял стол, за столом сидел один из гебистов, двое стояли по бокам.
-Присаживайтесь, Аркадий Дмитриевич, – сказал он, указав рукой на стул напротив. Северный прошел вперед, сев на стул. – Что же вы Аркадий Дмитриевич поете белогвардейщину? – поинтересовался гебист, подняв глаза на Северного, держа в одной руку сигарету, а в другой его паспорт.
-Можно я закурю? – спросил Аркадий, полушепотом.
-Курите, - сказал тот. Северный закурил, выпустив дым из носа, опустив глаза вниз. – Так вы не ответили на мой вопрос, почему вы поете в общественных местах такие песни. У вас же есть более приличные вещи, которые больше подходят для ушей советских граждан.
-Людям нравится, вот я и пою, да и мне самому по душе, – ответил спокойным голосом Аркадий, безо всякого страха. В этот момент ему уже было все равно, что с ним будет дальше.
-Очень плохо, что они вам по душе, – подперев рукой подбородок, гебист внимательно посмотрел на певца, на секунду они встретились глазами. Было даже удивительно насколько Аркадий, был спокоен в этот момент, куря сигарету, как будто с ним ничего и не происходит. – Я смотрю у вас и прописка-то одесская? Так что вы делаете собственно в столице с такими песнями, тем самым подрывая советский строй, – в этот момент в душе Аркадий даже усмехнулся: «Вот черт, вы же сами любите эти песни, что ж я не знаю. Сколько раз я пел для вас свой обычный репертуар, а теперь я подрываю советский строй?!». – Северный затянувшись сигаретой, произнес:
-Я приехал в Москву на лечение…, – только он это произнес, тут зазвонил телефон. Гебист поднял трубку, после не продолжительного разговора сказал:
-Хорошо, – после этого положил трубку на место, обратившись к Аркадию. – Вот ваш паспорт, можете идти.
-Куда? – поинтересовался Северный, забирая паспорт, и положив его во внутренний карман пиджака.
-Иди, продолжайте свой концерт, а то люди заждались. Щас мне звонил первый секретарь Москвы…, так что можете петь, только безо всяких там блатных песен и белогвардейщины, – после этих слов Северный вышел из кабинета, как ни в чем не бывало.
 В коридоре стояли две молодые девушки, одна из которых была дочерью первого секретаря, она-то и позвонила своему отцу, прося его, чтобы тот попридержал «органы». Они с улыбкой посмотрели на певца, и быстрым шагом отправились обратно в зал, где двадцать минут назад шел концерт. У Аркадия на лице тоже появилась улыбка, когда он их увидел, кто бы мог подумать, что в этот раз его спасителями станут две молоденькие девчушки. Недолго думая, он прошел в зал, поднялся на сцену и взяв в руки микрофон, с улыбкой на лице обратился к взволнованной публике:
-Меня товарищи вызвали и сказали, чтобы я не пел блатных песен. И поэтому я вам, ребята, сейчас спою «Стоял я раз на стреме»,  – после этих слов он начал петь:

Стоял я раз на стреме, держался за карман,
Как вдруг ко мне подходит незнакомый мне граждан.
А он говорит: «В Марселе, такие кабаки!
Какие там ликеры, какие коньяки.
Там девочки танцуют голые, там дамы в соболях,
Лакеи носят вина там, а воры носят фрак»

Потом достал он ключичек, открыл свой чемодан,
Там были деньги, франки и жемчуга стакан….

-Мы же вас просили не петь блатных песен, – предупредили снова Аркадия, гебисты перед уходом, но Северный оставался в своем амплуа. Только они ушли, и он продолжил петь блатные песни из своего репертуара еще с более отвязным драйвом, на изумление некоторых людей. Но Аркадию было уже похоже, все равно, если другие боялись, то он уже не боялся ничего. Весь концерт записывался на «Grundig» через пару микрофонов. В перерывах Северный позировал для фотографа из «Известей». Как ни в чем не бывало, пил кофе с коньяком, куря сигареты, так прошло около двух часов. После чего в одиннадцать часов пришел мент, и стал всех выгонять из кафе. Довольный после выступления, Аркадий подошел к взволнованным Анатолию и Валентине, пряча деньги в карман, полученные за концерт.
-Ну что вы, ребята так поздно пришли? – с улыбкой спросил у них Северный. – Я думал, что вы уже совсем не придете.
-Аркадий, ты еще улыбаешься?! – с удивлением спросила у него Валентина. – Мы когда сюда приехали, не успели мы раздеться, а нам говорят, что тебя взяли. Ты представляешь, какое было наше состояние?!
-Ну, все же обошлось! Отпустили же, – продолжая улыбаться, ответил Северный, закурив сигарету. – Не переживайте, ведь все обошлось.
-Да действительно, Аркаш, когда мы вошли, увидели как тебя уводят двое, и… они на нас смотрят как истуканы, хлещат из бутылки «Фетяску», – начал Анатолий. – Состояние было ужасное.
-Толь, ну все теперь позади, – спокойно ответил Северный, выпуская изо рта дым кольцами вверх.
-Откуда, ты знаешь?! Аркадий, это щас они тебя отпустили! А что потом?! Ты уверен, что тебя отпустили?!! – взволнованно спросила Валентина, озираясь по сторонам.
-Валь, все нормально, ты же видела, они ушли, все путем, – ответил ей Аркадий.
-Аркаш, тебе может и все равно! Я мне очень даже не все равно, у меня ребенок, если со мной что случится, что будет с ней?! – возмущенно спросила Валентина.
-Валюша, да не расстраивайся ты так, все будет с Натуськой в порядке, и с вами ничего не случится, – начал успокаивать ее Северный, погладив рукой по плечу. Но Валентина все равно очень сильно нервничала из-за случившегося в этот вечер. Тут к ним подошел молодой парень, он краем уха слышал их разговор:
-Здравствуйте, меня зовут Саша, – обратился парень к Севрному и его друзьям. – Аркадий я большой ваш поклонник, я тут краем ухо слышал ваш разговор, и прекрасно вас понимаю. Знаете у меня сегодня день рождения, если хотите поедем ко мне?  - предложил он. Аркадий на это вопрос ответил:
-Я с удовольствием, а вы как, ребята? – обратился он к Писаревым.
-Да, я тоже не против, – ответил Анатолий, посмотрев на жену.
-Я поеду сейчас куда угодно, но только не домой, – ответила Валентина.
-Ну, и отлично! Тогда ребят поехали, – сказал Александр, и пошел вперед к выходу из зала. – Вот ребята не поверят, когда расскажу, что у меня дома был Аркадий Северный! – воскликнул он.
-Поверят, мы с тобой сфотографируемся, – ответил с улыбкой Аркадий, спускаясь за ним вниз по лестнице на первый этаж. В раздевалке они забрали свою одежду, и вышли на улицу.
 Снова пошел мелкий снег, запорашивая тротуар. По дороге не смотря на то, что вся компания шли в гости, Валентина все время озиралась по сторонам, ей казалось, что за ними все время кто-то идет. Но обернувшись в очередной раз назад, она увидела, что позади никого нет.
-Валь, что такое? – спросил Анатолий, обнимая ее за плечи рукой.
-Показалось, – ответила она.
-Валюнь, это нервы, нервы, никто за нами не идет, – погладив ее рукой по спине, ответил Писарев.
-Да, нервы, нужно успокоиться, – сказала Валентина, не выдержав, достала из кармана пальто пачку сигарет и спички, закурила. Вскоре они добрались до дома Александра, где собственно и провели ночь. Оттуда Анатолий с Валентиной отправились потом на работу, а вот Аркадий продолжил праздновать с новым своим знакомым, и домой к Писаревым вернулся только вечером.
 Спустя пару дней в одно морозное утро к Северному пришел Давид, он принес ему сделанные плакаты с выступления в «Печере». Когда он увидел Аркадия, то был в ужасе от его состояния. Опухший с перепоя, глаза красные, всего колотит, как при гриппе, руки дрожат.
-Аркаш, смотри, какие фотографии получились, просто прелесть, – начал Давид, разворачивая плакаты. – Может, подпишешь их мне на память? – поинтересовался  Шендерович.
-Проходи в зал, там есть ручка, – ответил Северный, потирая руками худенькие плечи. Давид снял с себя верхнюю одежду и проследовал за Аркадием, они сели на диван. Шендерович подложил под один из плакатов портфель, чтобы Северному было удобней писать. Аркадий взял со стола ручку, он нацелился на плакат, но у него был такой колотун, руки дрожали, не давая писать.
-Что, Аркаш так плохо?! – с ужасом спросил Давид, посмотрев на Северного.
-Сейчас все сделаю, – ответил Аркадий, снова нацелившись на плакат, но все тщетно. На секунду Северный остановился, обратившись к Шендеровичу, посмотрев на него красными, воспаленными глазами. -  Давид, слушай сюда! Извини, я пойду на кухню, выпью немножко, потому что невозможно, колотит всего, well, – сказал Аркадий.
-Конечно, иди, – ответил Шендерович. Северный поднялся с дивана, и поковылял на трясущихся ногах на кухню, там он достал из холодильника бутылку водки и стакан, откупорил ее, и трясущимися руками, проливая содержимое на стол, стал наполнять стакан. После чего, Аркадий поставил бутылку, взял дрожащими руками стакан, облившись, он все-таки поднес его ко рту, выпил, через несколько минут стало немного легче. Северный вновь вернулся в зал, взял в руки ручку пытаясь подписать плакат, но все тщетно, тремор рук не прекращался.
-Давид…, – обратился Северный к Шендеровичу.
-Иди, Аркадий иди, – ответил Давид, взявшись рукой за голову, после этих слов Аркадий вышел из комнаты, вернувшись только через несколько минут. Снова взял ручку, но и в этот раз водка не помогла, так Северный ходил на кухню три-четыре раза, поправлять своего расшатанное здоровье. И только потом Аркадий снова взял шариковую ручку в руку нацелился на плакат, сделал такую размашистую подпись.
-Ну, как…! Сойдет? – поинтересовался Северный, посмотрев на Давида.
-Сойдет, Аркаш, – недовольно, ответил Шендерович, спрятав плакат и подавая Аркадию следующий. Тут уже роспись у Северного получилась чуть лучше. Когда Аркадий подписал все плакаты Давид, собрался и ушел, а Северный пошел на кухню сел за стол, налив еще себе в стакан водки, достал из пачки сигарету закурил, смотря на узорчатые, морозные рисунки на окнах, взяв в руки стакан осушил его. Допив бутылку Аркадий вернулся в зал, лег на диван, и отрубился.
 Через пару дней, в один из вечеров, Северного пригласили на закрытое выступление к бардам. Аркадий недолго собираясь, взял с собой гитару, и свою тетрадку с текстами песен.
-Толя, поехали со мной, – предложил он Писареву.
-Аркаш, ну ты посмотри, какая погода, че я поеду!  Тебя пригласили, ты и езжай! – ответил ему Анатолий.
-Анатолий Петрович! – повысил голос, обратился к нему Северный. – Что вам эта погода?! Но вьюга немного, ну и что, почему ты меня обижаешь, я же тебя пригласил, поехали, Толь не оставляй меня одного! – начал Аркадий уговаривать Писарева все поехать с ним, после чего он все-таки согласился. Анатолий быстро оделся и они вышили из подъезда. На улице промозглый ветер с дождем и мелким снегом, больно бил в лицо, буквально сбивал с ног, и холод при этом собачий.
-Ну, и куда мы щас? – поинтересовался Писарев, пряча лицо в воротник пальто.
-Щас такси поймаем, и поедем, – ответил Аркадий, поправляя гитару, спадавшую с плеча. Поежившись от холода, так как по-прежнему ходил в своем демисезонном пальтишке. Поздним вечером пройдя квартал, они вышли к трассе, тут Северный стал ловить такси, через несколько минут один из водил остановился, друзья сели в машину, и Аркадий назвал адрес. Такси тронулось с места. Ехали очень долго, петляя какими-то закоулками и дворами на окраину Москвы. Писарев то и дело смотрел в окно, матерясь в душе. Наконец-то, спустя полчаса, они прибыли к месту, остановившись в каком-то глухом дворе, где даже фонаря не было, возле старого, мрачного дома.
-Аркаш, ты уверен, что мы правильно приехали? – поинтересовался Анатолий.
-Правильно, Толь, вылезай, – ответил Северный, выходя из машины. Они расплатились с таксистом, и вышли на улицу. Буря по-прежнему не стихала. Аркадий зашел в подъезд спустившись по темной неосвещенной лестнице вниз, Писарев старался не отставать от него. Приоткрыв дверь, они очутились в полуподвальном помещении, пройдя по узкому коридору друзья очутились в зале забитым молодыми людьми, их было человек пятнадцать, в том числе здесь присутствовал и актер Кокшенов. В помещении было очень накурено, практически было нечем дышать. В центре зала стоял какой-то плюгавенький паренек, исполняя песни картавым, противным голоском. Аркадий поздоровался со своими знакомыми.
-Ребят, где здесь кухня? – поинтересовался Северный у них.
-А, что такое Аркаш, – спросил один из них.
-Да, там такой холод собачий, надо согреться, – ответил Аркадий.
-Прямо и налево, – ответил второй, показав направление жестом руки. Северный вместе с Писаревым проследовали на кухню. Там сняв с себя промокшее пальто, Аркадий поставил на огонь чайник. На небольшом обшарпанном столе стояло пара чашек. Северный сполоснул их, поставив обратно на стол. Анатолий сел на шатающую табуретку, с зала доносилось картавое пение, Аркадий недовольно кинул взгляд на дверь.
-Ну, кто так поет?! – возмущенно сказал он.
-Аркаш, да не обращай внимания, – с хохотом ответил Писарев, видя, что Северный начинает заводиться.
-Не, Толь ну, согласись, так же нельзя петь?! – сказал Аркадий, закурив сигарету.
-Да, черт с ним, садись лучше, поговорим, – ответил Анатолий, Северный недовольно подставил вторую табуретку к столу, сев на нее. Через пару минут закипел чайник, Аркадий снял его с плиты, налив кипятку и заварки в чашки. Наконец-то Северный выпил горячего, крепкого чая, немного тем самым согрелся.
-Не, ну ты слышишь, как он поет?! – допивая чай, снова начал Аркадий недовольно смотреть на дверь коридора, из-за которой доносилось визглявое пение.
-Аркаш, да че ты к нему привязался, хрен с ним, пусть поет, – ответил Писарев.
-Толь, его как ты говоришь, пение мне слух режет! – недовольно, сморщив лицо, ответил Аркадий, уставившись на Анатолия. Так прошло еще несколько минут. Наконец Северный не выдержал, расчехлил гитару, взяв ее в руки сказал:
-НЕТ! ВСЕ, Я ТАК НЕ МОГУ! – он поднялся со стула и направился к выходу с кухни.
-Аркаш, ты куда?! – спросил у него Писарев.
-Пойду, покажу им как надо петь! – нервозно крикнул ему Аркадий, будучи абсолютно трезвым, он просто не мог слушать некачественное исполнение. – СЕЙЧАС ПОСАЖУ ВСЕХ НА ЖОПУ! – после этих слов он выскочил с кухни.
-Аркаш, подожди я с тобой! – крикнул ему Анатолий, расчехлив свою гитару, которую он взял на всякий случай, взял ее в руки, и быстрым шагом последовал за Северным. Аркадий подошел к микрофону, попросив паренька уйти, взял в руки гитару сказал:
«Здравствуйте, товарищи! Раз уж меня пригласили сюда, позвольте я спою для вас!» – после этих слов он взял в руки гитару, сделав пару пробных аккордов, зачеркнув по струнам резким движением пальцев, запел:

ЧЕТВЕРТЫЕ СУТКИ!!! ПЫЛАЮТ СТАНИЦЫ!!!!!
ПОТЕЕТ ДОЖДЯМИ ДОНСКАЯ ЗЕМЛЯ!!!            
НЕ ПАДАЙТЕ ДУХОМ, ПОРУТЧИК ГОЛИЦЫН!!! }х2
КОРНЕТ ОБОЛЕНСКИЙ, НАЛЕЙТЕ ВИНА.

А ГДЕ-ТО ЛИШЬ РЯДОМ ПРОНОСЯТСЯ ТРОЙКИ!!!
УВЫ НЕ ПОНЯТЬ НАМ ЗАГАДОЧНЫХ ЛЕТ,
НЕ ПАДАЙТИ ДУХОМ, ПОРУТЧИК ГОЛИЦЫН!!!!! }х2
КОНЕТ ОБОЛЕНСКИЙ, НАЛЕЙТЕ ВИНА…!!!!!

Северный заорал так, что аж стены задрожали от богатства и красоты его голоса. Писарев старался успевать попадать в ритм, играя на второй гитаре. У всех от такого пения челюсти отвисли, и мурашки побежали по коже, они притихли как телята, смотря на Аркадия, как завороженные. После этого, мальчик с картавеньким, визгливым голоском больше не выходил петь. В дальнейшем Северного попросили спеть еще несколько песен, в этот раз подключились несколько гитаристов, попытавшись подыграть ему. Но Аркадий был уже на взводе, и как только они начали играть, резким движением головы Северный обернулся вначале к одному, грозно произнеся:
«ТЫ РИТМ МОЖЕШЬ ДЕРЖАТЬ, СЕГОВИЯ?!!! – потом с нахмуренными бровями кинул взгляд на второго. – А ТЫ ЧЕТЫРЕ ТАКТА МОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ, ИВАНО-КРАМСКОЙ?!!!» – подколол Аркадий второго. В этот вечер происходило нечто, Северный произвел фурор своим выступлением, никто из присутствующих не ожидал, что такой худенький, доходной, дистрофичной внешности человек с длинными волосами, в стареньком пиджачке, на трясущихся ногах, может петь таким, красивым и сильным голосом. Когда вечер Аркадия у бардов подошел к концу, была уже поздняя ночь.     Северный вместе с Писаревым вышли на улицу, благо пурга к этому времени стихла, домой пришлось добираться на попутках. Прошли несколько кварталов по темным, глухим улицам к трассе. К трем часам утра они вернулись, наконец-то, домой, Северный очень долго не мог угомониться после этого, сидя за бутылкой «Вермута» и пачкой  сигарет, он делился впечатлениями с Анатолием. У Аркадия искрились глаза, он без умолку говорил, казалось, что он совсем не устал. На чем держался Северный, было непонятно, ведь он почти ничего толком не ел, только пил и курил, но все же, в нем был такой подъем.
 Вскоре Писарев устал от бесконечных разговоров Аркадия, пошел спать, а Северный еще долгое время сидел на кухне, куря одну за другой сигареты, запивая их горький вкус остывшим кофе. Вскоре в окно забрезжил рассвет, и только тогда Аркадий пошел в зал, где вздремнул пару часов, а потом все началось заново.
 Через неделю после этого вечера из Ленинграда Северному пришло письмо от Сергея Ивановича Маклакова. Слава о выступлениях Аркадия в столице дошла до него очень быстро. В письме он просил Северного приехать в Питер, чтобы с ним сделать очередной концерт под ансамбль. Аркадий больше полугода не был в Ленинграде, но ему не очень-то хотелось возвращаться в город, где прошла его юность и все лучшие годы. Северный прекрасно понимает, что там его ждет. То, что продолжалось в течение долгих семи лет, он не хочет возвращаться, ведь там его снова начнут записывать на частных квартирах, пряча от публичных глаз, а Аркадию это уже надоело, то, что ему ничего нельзя. Не выступать в ресторанах, где ото всюду его гонят, то микрофоны вырубят, то еще что. Северный прекрасно понимал, что его просто эксплуатируют, платя ему взамен гроши. Но ничего не поделаешь, ведь он получил письмо от друга, человека, которому он больше всего доверял и уважал, именно поэтому, Аркадий не может отказаться, хотя и собирается к отъезду безо всякого энтузиазма. И уже после пятнадцатого февраля он покинул гостеприимный дом Писаревых, вернулся в город на Неве.

Глава 36

Снова в Ленинград

 Морозным утром поезд из Москвы привез Аркадия вновь в Петербург. Северный вышел с вещами на заснеженную платформу, с неба слегка перепархивал снежок, Аркадий некоторое время стоял на месте, его мучил сильный кашель, при ходьбе у него появилась одышка. К этому моменту Северный был уже тяжело болен. Немного придя в себя, Аркадий медленно шагая, тронулся в путь. Поймав такси, Северный едет прямиком к Сергею Ивановичу Маклакову, который уже давным-давно думал, о том когда же Аркадией вернется обратно в Ленинград после столь затянувшейся поездки в Тихорецк. Но теперь Северный снова прибыл в город своей юности. Расплатился с таксистом и вошел в подъезд, где жил Маклаков. Тяжело дыша Аркадий поднялся по лестнице наверх, позвонил, стал ждать, когда ему откроют. Тут у него снова начался сильный кашель. Дверь ему открыла Валентина, увидев певца на пороге своего дома, она воскликнула:
-Аркадий, ты? Когда ты приехал!
-Только что, наконец-то, я прибыл вновь в Ленинград, – с улыбкой ответил Северный. Он разговаривал с женой Маклакова так, как будто всю жизнь сам мечтал вернуться в Питер, хотя мысли у него были совершенно иные. Но Аркадий не привык показывать своих эмоций, лишь только в песнях они полностью выходили наружу.
-Проходи, Аркаш, – сказала Валентина, впуская Аркадия внутрь. – Сергей как раз пару дней вспоминал тебя, говорит: «Когда же приедет Аркадий?», и вот ты здесь! – сказала женщина, смотря на Северного. – Я смотрю, ты изменился, волосы отпустил.
-Ой, Валюша, с моими разъездами, выступлениями, некогда и подстричься, – ответил Аркадий, снимая с себя пальто. – А Сержа где? – поинтересовался он, посмотрев радостными глазами на Валентину.
-За хлебом вышел, щас вернется, – ответила женщина. – А ты проходи пока в зал, пусть будет сюрпризом для Сергея, – после этих слов Северный прошел в зал, сел на диван. – Аркаш, ты голоден? – спросила у него Валентина.
-Нет, спасибо, я с вечера неплохо поужинал, так что есть не хочу, – ответил с улыбкой Северный, откинувшись на спинку дивана. – Все-таки как приятно возвращаться туда, где тебя ждут, – произнес Аркадий, прикрыв глаза, но Валентина уже не слышала его слов, так как пошла на кухню. Через несколько минут в коридоре скрипнула дверь, это вернулся с прогулки Сергей Иванович. Сняв кепку, он повесил ее на гвоздь, а когда стал снимать пальто, бросил взгляд на пол, увидев под вешалкой чужие туфли, недовольно спросил:
-Валь, кто к нам пришел? – тут из комнаты вышел Северный, с улыбкой на лице произнес:
-Здравствуй, Сереж Аркашка Северный наконец-то, таки добрался до Ленинграда, ха-ха!
-Аркаша, наконец-то ты приехал! – воскликнул с улыбкой Сергей Иванович, после чего они обнялись. – Сколько тебя не было? Больше чем полгода, – произнес Маклаков, смотря в глаза Северному. – Аркадий, ну это нужно обязательно отметить.
-Конечно, Сереж, отметим, раздевайся, – ответил с радостной улыбкой Северный, Сергей Иванович быстро разделся, и они вместе вернулись в зал. Маклаков принес с кухни бутылку водки и две рюмки. Присаживаясь рядом с Аркадием, он спросил с улыбкой:
-Ну как, Аркаш твоя поездка в Тихорецк?
-Сереж, да все было well, до того самого момента, когда пришлось возвращаться обратно в Ленинград, – со вздохом произнес Северный.
-А что такое, что случилось Аркаш? – полюбопытствовал Сергей Иванович, внимательно посмотрев на Северного.
-Сереж, слушай сюда, заплатил мне Сафонов деньги, как мы и договаривались за запись концерта, – начал Аркадий. – Вот купил мне он билет на поезд до Питера, сажусь я таки в него, все путем, а ночью подсели ко мне в купе «три гаврика», а утром решили они выпить за знакомство, но выпили мы с ними и…, – тут Северный закурил сигарету, выпустив дым изо рта, продолжил. – И я отрубился, не знаю даже как? Проснулся только вечером, голова болит, хреново, как после перепоя, хотя и пил то я немного, и тут я полез рукой в карман, где у меня деньги лежали…, а денег ни хрена нет! Обобрали как липку, все выгребли, козлы! ВСЕ ЧТО Я ЗАРАБОТАЛ! Представляешь! – воскликнул Аркадий, посмотрев на Маклакова.
-Да, Аркаш! Не повезло, – протянул Сергей Иванович, тоже закурив сигарету.
-И не говори, Сереж. И после этого я решил, а на черта мне ехать сюда без денег?! Ну, и рванул в Одессу, там почти до конца августа пробыл, после этого я хотел уже вернуться сюда, но мне пришло письмо от моих знакомых в Москве с предложением сделать там пару - тройку концертов, ну и я поехал туда. Первого числа уже был в столице, – после этих слов, Аркадий налил себе в рюмку водочки со словами. – Сереж, что-то мы с тобой разговорились, давай вначале выпьем?
-Давай, Аркаша, – ответил Сергей Иванович, наливая себе тоже в рюмочку водочки, выпили они по стопочке. Маклаков задал Северному интересующий его вопрос. – Аркадий, ну а в Москве, что там у тебя происходило? Слухи о твоих выступлениях у всех на устах, говорят: «Северный теперь в ресторанах поет в открытую». Я смотрю, Аркаша ты теперь очень популярен, вон самостоятельно выступаешь безо всякого?! – озадаченно покачав головой, Сергей Иванович, боялся как, бы он не остался на задворках.
-Сереж, ну не совсем в открытую…, – протянул Аркадий, жестикулируя руками. – Все же это были закрытые концерты, и публика для них подбиралась, только из проверенных людей. Хотя ты в чем-то как всегда прав, да я действительно теперь выступаю в одиночку. То есть для меня заранее мои знакомые готовили зал, и место, где будет происходить мероприятие, и соответственно сцену, тоже заботясь о том, чтобы я ни в чем не нуждался. – Аркадий рассказывал обо всем с каким-то неподдельным восторгом и гордостью, а Сергей Иванович внимательно его слушал с раздосадованной улыбкой на лице, он понимал, что ему так рисковать, делая выступление Северного в открытую не к чему. Но в то же время, Маклаков безумно хотел сделать с Аркадием что-то свое, что-то необычное, хотя сам он предпочитал идти по протоптанной дорожке и именно Сергей Иванович думал об очередном подпольном концерте. «Не к чему нам так рисковать, а то мало ли что», – подумал про себя Маклаков, налив себе и Аркадию еще по одной рюмочке. – И платили Сереж, мне в Москве очень неплохие бабки, – в завершение своего рассказа, произнес Северный, беря в руки стопку.
-И сколько же? – поинтересовался Сергей Иванович, закурив сигарету.
-По двести-двести пятьдесят рублей за вечер, – ответил Аркадий, чокнулся с Маклаковым, залпом выпил ее.
-Ну да, это хорошие деньги. Но ничего Аркаш и мы что-то еще можем, как говориться, есть порох в пороховницах! – похлопав по плечу Северного рукой, произнес Сергей Иванович. – Ничего открытых выступлений, конечно не обещаю, это не наш уровень, да и риск очень большой.
-Да, риск очень большой, – покачал головой Аркадий. – Ведь в «Печере» меня ж чуть не забрали….
-Слышал, Аркаш об этом от Кости Беляева, – сказал Маклаков, затянувшись сигаретой. - Но нам это не к чему и так нервы трепят кому ни попадя. Так что сделаем концерт с нашими «Братьями», Володю Раменского подключим, пусть что-нибудь для нас напишет.
-Слушай сюда, Сереж, кстати я и сам таки в этот раз не с пустым багажом. У меня с собой тексты новых песен, причем очень приличные по содержанию, – со спокойным взглядом произнес Северный. – Так что в этот раз я тоже могу поучаствовать в подборке текстов для концерта, которые еще ни кем до этого не исполнялись.
-Да что, ты говоришь, Аркаша?! – с удивлением посмотрев на Северного, Маклаков и тут его лицо само собой расплылось в радостной улыбке. – Да это ж просто замечательно! Ну, тогда я думаю, что сегодня вечером нужно пригласить Володю Тихомирова, Сережу Соколова, и остальных сделать пробный концерт. Как ты считаешь? – поинтересовался Сергей Иванович, глядя на Аркадия.
-Конечно, приглашай, – с улыбкой ответил Северный, докурив сигарету.
 И вот уже этим вечером собралась небольшая компания друзей в квартире Сергея Ивановича. Слушали музыку, подбирая мелодии для предстоящего концерта. Северный сидел на диване с наушниками, слушая поставленные ему пленки с записями. Худыми пальцами перебирая струны несуществующей гитары, на ходу Аркадий представлял в своем воображении, как это будет звучать на гитаре. Он настолько увлекся, что не заметил, как к нему незаметно подсел Сергей Соколов, обняв его рукой за плечо. Аркадий обернулся к нему, с улыбкой посмотрев на Сергея Петровича, с которым у него связано столько воспоминаний. Соколов движением руки показал в сторону двери, Северный повернулся и неожиданно его глаза, ослепила вспышка фотоаппарата. Соколов специально пришел, чтобы запечатлеть на память приезд Аркадия в Ленинград. Так весь вечер прошел под сопровождение фотовспышки и подготовки к предстоящему концерту. После нескольких дней, проведенных в квартире Маклакова, Северный вновь перебирается к своему лучшему друга Володе Раменскому. С израненной душой и одинокий Аркадий пытается быть рядом со своими друзьями, которым он может открыть душу безо всякого притворства. В эти последние встречи с другом Северный был полностью подавлен. Какое-то состояние депрессии его не покидало.
 Сидя на диване, Аркадий курил сигарету, грустно уставившись в пространство, тут к нему подошел Володя, сев рядом с ним.
-Аркаш, ты ужинать будешь? – поинтересовался он у друга. Северный повернул голову в его сторону, произнес:
-Да, я как-то не голоден, – после этих слов Аркадий затянулся сигаретой, опустив ресницы вниз.
-Аркаш, о чем ты думаешь? – поинтересовался Владимир, глядя на друга. – Посмотри, на тебе лица нет, что случилось?
-О жизни Володь, думаю, – произнес Северный, не поднимая глаз, потерев лоб худенькой рукой. – Вот моя жизнь, мне сорок, а у меня ничего нет… ничего. Знаешь, когда жизнь на исходе, то ты наконец-то, начинаешь задумываться о своей прожитой жизни. И понимаешь, что все, что ты делал все в пустую…, все зря. Ты столько всего делал, а в итоге ничего не получил. И все в жизни пустота, и ждет меня вечная пустота…, – тут Аркадий на секунду замолчал, снова затянулся сигаретой, посмотрел на Раменского.
-Аркаш, ну что ты такое говоришь?! – испуганно спросил Владимир. – Зачем ты говоришь так, тебе что жить надоело?!
-Володь, я очень сильно устал от этого постоянного мытарства, квартира одна, квартира другая… третья, и все чужое и я одинок, ни имею ничего. А когда у тебя здоровье стало ни к черту, начинаешь понимать, что конец уже близок, – Северный снова затянулся сигаретой, и тут у него начался удушливый кашель.
-Аркаш, ну вот зачем ты так много куришь? Смотри-ка, какой у тебя сильный кашель. Откашлявшись, Северный снова посмотрел на друга:
-Володь, да не переживай так, пройдет, ну простудился немного, все нормально… я уже привык. Знаешь, а вот я думаю, что толку жить? Когда у тебя нет ни угла, ни семьи, ни работы? Вот ответь мне? – он внимательно посмотрел на Владимира. Раменский растерянного посмотрел на друга, и покачав головой, ответил:
-Я не знаю, Аркаш, что ответить тебе на твой вопрос. Я просто не могу собраться с мыслями, но может еще что-то измениться.
-Ха! – усмехнулся Северный, и тут же тяжело вздохнул. – Ничего уже не измениться, ничего Володя, – после этих слов Аркадий грустно опустил голову вниз.
-Аркаш, постарайся не думать об этом, – положив руку на худенькое плечо Северного, Владимир попытался хоть как-то успокоить друга, но это не облегчало душевное состояние Аркадия. Хотя конечно, ему было приятно, что хоть кому-то он не безразличен. Все же после долгих уговоров Володи, Аркадий согласился поужинать, после чего он принял ванну, так как время было уже позднее, лег спать на диване, но вот только Северный уснул как обычно только под утро, всю ночь он провел в раздумьях о своей жизни.
 Спустя несколько дней вечером, в субботу 23 февраля 1980 года на квартире Владимира Раменского начинается запись Аркадия Северного под оркестр, это будет его последний концерт в жизни под такое музыкальное сопровождения. В этот вечер помимо музыкантов, пришло очень много народа Сергей Иванович Маклаков, Александр Мазурин, Николай Корниенко, Владимир Тихомиров, Валентин Мироновский со своей подругой, даже из Москвы приехал «Дед». Так же на концерт пришла давняя подруга Аркадия Тамара-Джан, но и естественно этот вечер посетил Сергей Петрович Соколов, взяв с собой фотоаппарат, чтобы запечатлеть весь этот концерт на пленку. Пока в одной комнате шла настройка инструментов, в другой сидя на диване, Аркадий курил сигарету, обсуждая с друзьями последние детали концерта. Тут вошла в комнату Тамара-Джан, Северный тут же перевел глаз на нее:
-Здравствуй, Тамара, – произнес он с улыбкой, поднимаясь с дивана.
-Здравствуй, Аркаш, не вставай, – ответила она, подойдя ближе и обняв Северного за шею рукой. – Сколько же тебя не было у нас? – с улыбкой поинтересовалась Тамара.
-Больше полугода, то в один город просят, то в другой, все ни как не мог вернуться в Ленинград, – с улыбкой ответил Аркадий, усаживая Тамару возле себя. – Давай-ка с тобой сфотографируемся на память. Предложил ей Северный, положив Тамаре худую руку на плечо. Несколько минут они позировали перед фотоаппаратом с радостными улыбками на лицах, весело болтая при этом. Тут Тамара откинулась на спинку дивана, а Аркадий со смехом лег на ее руку, коснувшись щекой ее лба, положив своей давней подруге руку на колено, вот в такой раскрепощенной позе, их Сергей Петрович и запечатлел на память. Пока они фотографировались, в комнату вошел Николай Резанов:
-Ребят все готово, пойдем, хватит фотографироваться.
-Хорошо, пошли, – с улыбкой ответил Аркадий, поднимаясь с дивана и следуя за Николаем в другую комнату. Северный взял в руки листки с текстами подошел к микрофону, Резанов занял место возле другого микрофона, взяв в руки гитару. Под великолепнейшее музыкальное сопровождение начался концерт.
-Я вас спрашиваю, какой город? – обратился Северный к Николаю, немного говоря в нос, так как был довольно сильно простужен, и вообще он чувствовал себя очень неважно, но это было незаметно во время выступления.
-Ленинград, Аркаша, – ответил ему Резанов.
-А какой год, Коля? – с улыбкой поинтересовался Аркадий.
-Олимпийский, – сказал Резанов, ведь им хотелось, чтобы этот концерт запомнился, и отличался знаменательным событием.
-Что вы говорите, а день? – спросил Северный.
-Тридцатое февраля, – пошутил Николай.
-А время? – поинтересовался с улыбкой Аркадий.
-Девять ноль-ноль, – ответил Резанов.
-Ой, как жалко! – шутливо воскликнул Северный. – Не дают еще, – растерянно с веселой улыбкой на лице Аркадий посмотрел на развеселившихся от его слов друзей. – Поехали!
-Давай начнем, – согласился с ним Николай.
-Здравствуйте, Ивановичи! – обратился Аркадий к Сергею Маклакову и Николаю Корниенко. Те с улыбкой покивали ему головами в ответ, и после этого приветствия начался «Олимпийский концерт». Вначале дуэтом Резанов вместе с Аркадием исполнили переделанную песню Владимиром Раменским «Не забывай меня мой друг Серега». После этого Аркадий начал со своей первой песни на стихи Анатолия Писарева, которую они не раз прорабатывали, когда Северный жил у них дома.

Стоишь ты на углу с убогой миной страждущей,
И вьется на ветру твой локон, ласки жаждущий
В глазах твоих печаль и боль не проходящая, }х2
Но мне тебя не жаль, ты стерва настоящая.

Не жаль мне потому, что и со мной без жалости,
Сыграла ты в игру по прихоти, по малости.
А Я БЫЛ ТАК ВЛЮБЛЕН! Любовью чистой первую,
И был тобой казнен, Бездушною! Неверною. }х2

И МИМО Я ПРОЙДУ!!! И НА ТЕБЯ НЕ ВГЛЯНУ Я!
То чувство умерло!!! То чувство мое раннее!!
Убила ты во мне все доброе и светлое! }х2
И для тебя в душе нет огонька приветного!!

Сжав руки в кулаки, Аркадий, своим мощнейшим исполнением этой песни, рвал себе душу. Перед глазами у него мелькало лицо той, что сломала ему жизнь. Боль и обида так и не затянулись в раненом сердце Северного, он до сих пор простить ее. Тем более что прошло еще очень мало времени с того момента. После нескольких лиричных песен, Аркадий порадовал своих друзей веселыми частушками «Мой миленок - Суперстар».

Мой миленок – Суперстар
Приобрел роскошный «Car»
Налетел на «Жигули»,
Даже джинсов не нашли.

Не ходи ко мне в пальто,
Сразу видно кто есть кто
А в дубленке на меху!
Зразу видно who is who.

От миленка проку нет,
Ходит скучный, как омлет,
Коли любишь, так люби
Иль to be иль or not to be.

Пока Аркадий исполнял эти частушки, все в зале обоссались со смеху, ведь некоторые английские слова на русском звучат как мат, а в исполнении Северного это звучит еще смачней, с легким намеком на пошлость. Тем более что Аркадий настолько показывал все в лицах и жестах, смотря на собравшуюся публику масленым, хитрым взглядом и с веселой улыбкой на лице. Его исполнение настолько понравилось, что он еще не успел допеть до конца, как ему начали аплодировать и кричать «Молодец!».

Был каноник очень строгим,
Он души не чаял в доге,
Говорил он: «I love you,
Если съешь бифштекс, убью».

Ни нашла я к сожаленью,
Жениха по объявленью
Выйду замуж по любви,
Раз такая селяви.

Я миленочка вчера
Пригласила в опера,
Он сказал: «Сошла с ума,
Сходим лучше в синема».

Письма я писала сдуру,
Он их сдал в макулатуру
Приобрел абонемент,
Вот тебе и хиппи end.

Несмотря на плохое самочувствие, в конце песни Аркадий даже станцевал цыганочку. Вечер получился очень зажигательным, так же сегодня прозвучала впервые песня «Достойно, главное достойно» в исполнении Северного, а в заключение этого концерта он исполни песню «Эта бедная Русь».

Эта бедная Русь! И богатые степи.
В это время и беды нам были не в грусть,
Что же вспомнить теперь? Что же скажут нам дети? }х2
Иль простят, иль осудят, ту бедную Русь!

Забери же с собой своего недотрогу,
И поплачем немного, поплачет и пусть.
Нам с тобою опять собираться в дорогу, }х2
И идти через милую, бедную Русь.

Эта бедная Русь! Словно старое тело,
Я жалею, люблю и ласкаю ее.
Сколько лет на Руси у меня пролетело! }х2
В веках памяти вечно! Все будет мое.

Аркадий закончил петь, и отойдя от микрофона, сел на стул возле стола. Он очень сильно устал, выстояв столько времени на больных ногах. Тут к нему подошел Володя Раменский:
-Аркаш, пошли сейчас сделаем памятный, коллективный снимок. Северный поднял глаза, смотря на друга усталым взглядом.
-Хорошо, пойдем, – тихо произнес Аркадий, тяжело поднимаясь со стула и медленно подойдя к остальным участникам концерта. Буквально падая с ног, Северный стал в центре, между Резановым и Раменским. Схватившись обеими руками за Николая, как бы обнимая его, с веселой улыбкой на лице стал позировать перед фотоаппаратом, хотя в данный момент Аркадию хотелось зарыдать, настолько ему было плохо. Но это было только у него в душе, а на лице при этом была радостная, искренняя улыбка, что глядя на Северного, в этот момент можно было сказать, что он самый счастливый человек на свете. Никто из присутствующих особо не замечал, того, что Аркадий умирает и жить ему оставалось какие-то полтора месяца. Тут в комнату вошла Елена Раменская, в руках у нее была огромная кастрюля с шашлыками.
-Ну, что может, стоит перекусить после трудового дня? – поинтересовалась она, ставя миску на стол.
-Конечно, с огромным удовольствием, – ответил ей Николай Корниенко.
-Ну, вы как хотите, а мы будем собираться, у нас еще в ресторане сегодня концерт, – ответил Николай Резанов, выходя из комнаты.
-Подожди, Коль мы тоже пойдем, – окликнул его Тихомиров, сзади которого шел Сергей Иванович. – Спасибо, Лен тебе за теплый приют, – обратился он к Елене. – Володь, мы пошли, пока!
-Пока, Вов, – ответил ему с довольной улыбкой Раменский, выходя в коридор, чтобы проводить друзей, Аркадий тоже вышел попрощаться. Пока ребята прощались, в комнату, где стояла кастрюля с шашлыками, вошла Юнона, она не давала покоя Елене, когда она их еще только жарила, а тут такой запах, и никого из хозяев нет - раздолье. Собака подошла к столу и стала обнюхивать кастрюлю, затем она положила лапы на стол.
-Ребят, я присяду пойду, а то я как-то устал, – сказал Аркадий, простившись с друзьями и вошел в комнату, где собака уже начала своими мощными лапами пытаться открыть крышку кастрюли. – Юся! – воскликнул Северный. – Что ж ты делаешь! – собака на мгновения обернулась на него. – Нельзя! – погрозив ей пальцем, произнес Аркадий, но та сделала вид, что его не замечает, продолжила свое безобразие. Северный подошел к ней, пытаясь оттащить ее от стола, но учитывая то, что собака была почти с человеческий рост, у Аркадия ничего не получилось. – Володь, ты не мог бы мне помочь! – крикнул Северный, на его крик Раменский вошел в зал с вопросом:
-Что случилось, Аркаш?! – но как только он увидел, собаку, рвущуюся к шашлыкам, которую Северный кое-как пытался сдержать за ошейник, Владимир тут же подскочил к ней, схватив здоровенную псину обеими руками, отведя от стола. – Что ж ты делаешь, негодяйка! – поругал ее хозяин. – Нельзя, фу! – только его она и послушала, сев на задние лапы возле ног Аркадия.
-Эх, ты безобразница, – тормоша ее рукой по шерсти, произнес Северный. – Если бы я не вошел в комнату, она бы все сожрала, – обратился он к Раменскому, подняв глаза на друга.
-Ничего она бы не посмела, – ответил Владимир, опускаясь на колени, гладя собаку рукой. Тут в комнату вошел Сергей Петрович.
-Что у вас тут случилось? – поинтересовался он, подойдя ближе к Северному и Раменскому.
-Тут, такая хохма Сергей Петрович у нас получилась, – начал с улыбкой Аркадий, обнимая собаку за шею руками. – Захожу я в комнату, а Юся лезет в миску с шашлыками. Я попытался что-то сделать, ну какой там! Тут же такой запах, не каждый выдержит, хорошо Володя вовремя подоспел.
-Ребята, а давайте я вас сфотографирую? – предложил Сергей Соколов, подойдя к объективу фотоаппарата.
-Конечно, давай, – с улыбкой ответил Володя, тоже обняв собаку обеими руками за шею. Аркадий оперся щекой о ее голову и устремил грустный, удрученный взгляд больших, карих глаз на Сергея Петровича. Только в этот момент можно было прочитать по глазам, да и всему его внешнему виду, насколько Северному было плохо. Тут у него промелькнула в голове мысль:
«Вот даже у собаки есть дом, она всегда сытая, спит в тепле, ее все любят и заботятся, а у меня…? Что есть у меня? Ни дома, ни семьи, ни работы! И нужен я только тогда, когда что-то хотят записать, а потом всем все равно, что там будет с Аркадием? Где будет Аркадий сегодня спать, у кого-нибудь на кухне на полу или на раскладушке, или же в грязном подъезде на батарее. Почти никто не поинтересовался, сыт ли Аркадий? Как здоровья у Аркадия? Что он чувствует, Аркадий? – Северный все глубже уходил в эти секунды в свои мысли. – А со здоровьем у меня совсем плохо…, не знаю, сколько я еще протяну? Надо хотя бы фотографию сделать на памятник на могилу, а то и этого не будет…. И за что мне все это, я ведь вроде ничего плохого никому не делал…?». Тут его мысли нарушил голос Сергея Соколова:
-Все, снято, можете заниматься своими делами, – после этих слов, Аркадий встал со стула, подошел к нему со словами:
-Петрович, сделай мне фотографию на память.
-Хорошо, садись Аркадий, сейчас сделаю, – ответил Соколов, взяв аппарат в руки.
-Нет, мне бы хотелось, чтобы было без микрофона, без фона. Сможешь? – поинтересовался Северный.
-А ты хочешь, портрет?
-Да.
-Ну, конечно, Аркадий, сделаю, – ответил Сергей Петрович. – Давай, тогда я приду к вам сюда завтра скажем часов в двенадцать, хорошо?
-Хорошо, – с легкой улыбкой на лице ответил Аркадий. После ужина и ряда коллективных фотографий, последние гости разошлись по домам, Северный же остался на ночь вновь в квартире у Владимира Раменского. В этот вечер он ничего спиртного не пил, ведь ему предстояло важное и очень неприятное дело, позировать для портрета на собственную могилу.
 На следующий день Сергей Петрович Соколов пришел в дом Раменских с фотоаппаратом. Сняв с себя верхнюю одежду, он вошел в комнату, где находился Аркадий. Северный мирно сидел на диване, куря одну за одной сигареты.
-Здравствуй, Петрович, – сказал Аркадий, обернувшись в сторону Соколова.
-Аркаш, я что-то тебе не пойму, ты же хотел сфотографироваться на память? Что ж ты не подстриженный, привел бы себя в порядок?! – с удивлением в глазах произнес Сергей Петрович. Аркадий внимательно посмотрел на него, закурив сигарету, потом ответил:
-Да…, брось, ты на могилку и так пойдет, – Северный с каким-то отчаяньем махнул рукой, поднимаясь с дивана. – Где мне лучше сесть? – поинтересовался Аркадий.
-Щас, Аркаш вот на эту стенку повесим белую простыню заместо фона, и поставим стул напротив, думаю что здесь будет самое лучшее место, – сказала Соколов, обведя комнату взглядом. Сергей Петрович был немного в шоке от сказанных слов Аркадия «о могилке», хотя уже знал от Галины Павловной Львовской, что Северный очень плохо себя чувствует, все же задал ему вопрос. – Аркаш, а ты что помирать собрался? – на это Северный просто посмотрел на него грустными глазами, ничего при этом не сказав. После этого повесели простынь на стену, сделав тем самым белый фон, поставили напротив стул, Аркадий сел на него перед объективом фотоаппарата, и Соколов стал фотографировать его, худого с длинными волосами, которые почти касались плеч серо-голубоватого пиджака, но зато с таким чистым, и даже каким-то умиротворенным взглядом. У Северного было настолько благородное, красивое лицо, никогда в жизни не подумаешь, что человек уже умирал. Правда съемка эта получилась тоже своеобразной, и очень свободной. Аркадий разговаривал и даже шутил, размахивая руками, улыбался и курил сигарету. Никто никогда бы в жизни увидев эту фотосъемку, никогда бы в жизни не подумал бы, что человек позирует для портрета на могилу. Сделав ряд кадров, Сергей Петрович, спрятал фотоаппарат, простился с Аркадием и ушел пообещав, что скоро сделает ему фото.
 Через пару дней Соколов сделал фотографии и принес их, чтобы  показать Северному. Аркадий взял фото в руки долго рассматривая каждую фотографию, откладывал их в сторону, и тут его взгляд остановился на одном из снимков. На нем он улыбался, лицо было свежим, сытым, глаза искрились, веселый и жизнерадостный, такой, каким и был Аркадий всю жизнь. Он несколько секунд посмотрел на него, потом произнес:
-Вот эту фотографию обязательно мне на памятник, – такие слова снова привели Сергея Петровича в ужас, но он все понимал, взял фото в руки, отложив его в отдельную папку, после непродолжительного разговора, Соколов ушел к себе домой. А Северный остался еще не некоторое время в доме у Раменских. Состояние здоровья у него было ужасное. Он практически не мог ходить из-за перенесенного инфаркта, передвижение по квартире ему довались с большим трудом, а выходя на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, даже пройдя двести метров, Аркадий всегда просил, чтобы кто-нибудь был рядом с ним.
 Вскоре зима закончилась, наступила весна. Льды снова начали свое движение на реках. Ленинградские улицы, мостовые, дворы уже не так заносит снегом. В воздухе понемногу повеяло весной. И в начале марта 1980 года друзья вместе с истощенным и обессиленным Аркадием на квартире у Владимира Раменского решили сделать «Домашний концерт», посвященный именно хозяину этого дома Володе. Эта очень большой подарок для Раменского от друзей, и в особенности от его лучшего друга Аркаши Северного, которому оставалось жить чуть больше месяца, но о том, что он умирает, знал, только сам Аркадий.  Расположившись в зале узким кругом друзей, Северный вместе с Резановым подошли к микрофонам, Николай взял гитару, начав на ней играть, включили запись:
-Вот тут собрались все друзья: Аркаша, Володя, Володя Тихомиров, Володя Раменский. Редко мы видимся очень! – начинает во вступлении Николай Резанов с грустью в голосе. – Очень редко. Сегодняшний наш маленький концерт мы посвятим нашему «большому другу»,  нашему Есенину 70-х годов – Володе Раменскому.
-Володя… это тебе, – усталым, измученным голосом произносит Аркадий, смотря на друга большими глазами, ввалившимися в глазницы из-за сильной худобы, он хочет сделать последний подарок для своего лучшего друга. После этих слов вместе с Резановым он выдает с драйвом и бешеной силой песню «Синие, зеленое, красное, лиловое», не взирая на то, что чувствует себя очень плохо. Но Северный ведь артист с большой буквы, и даже умирая, он собирает свои последние силы в кулак и делает великолепный концерт.

«Это песня посвящается, одной хорошей девушке, москвичке знакомой Георгия Сергеевича», – начинает Резанов, вновь взяв в руки гитару, и дуэтом с Северным они начинают исполнять песню, текст которой так напоминает судьбу Аркадия.

Ты меня когда-нибудь увидишь,
В пьяном и шальном угаре дыма,
Ты поймешь, как низко опустилась }х2
Поспешишь пойти скорее мимо.

Начинает Северный грустно опустив глаза вниз, для него строки этой песни, как будто исповедь о его собственной судьбе.

Я же в кабаки пойду с другими,
Буду! Ночевать в чужих квартирах.
Чтобы не быть похожей на девчонку, }х2
Ту, что выбрал ты всех красивей.

Будут наливать вино в бокалы,
Говорить мне: «Пей и все забудешь!».
Я сегодня буду очень пьяной, }х2
Ты меня за это не осудишь!

Подхватывает Николай, играя на гитаре. Аркадий в этот момент внимательно смотрел на него усталыми глазами, облизывая пересохшие губы.

В пьяном и шальном угаре дыма,
Не бывает легче, понимаешь!
Так что презирать меня не надо, }х2
Сделай вид, что ты меня не знаешь….

Отвечает Северный, Николаю выставив худенькую руку вперед в доказывающем жесте тонких выхудовших пальцев. Эта вещь получается своего рода в виде диалога, все, что нужно Аркадий сказал в ней своим друзьям. Исполнив поочередно с Резановым еще пару песен, Северный вышел из комнаты, пройдя по коридору, он вошел в ванную, открыл  кран с холодной водой. Наполнив худые ладошки ее, умыл себе лицо, стало немного легче, затем Аркадий немного попил из крана, и вновь вернулся обратно в зал, где шла запись. Резанов как раз заканчивал петь:

…Кой приехали строить БАМ!
Так жратву добывайте сами.}х2
Через три обовшивишь там,
Что ни есть мужскими местами
И зачешешься, тут и там! }х2

Политани ведь нет на БАМе.
Эх! Козу бы поймать бы нам!
-Ой! Коля, что ты говоришь?! – с усмешкой спросил Аркадий, подойдя к микрофону.

За место паршивенькой дамы!
Стройте сами вы этот БАМ,

-Естественно, да, – подключился Северный, и в конце дуэтом они допели песню.
А я вертаюсь обратно к маме.
ЭХ! Стройте сами вы этот БАМ!
А я вернусь обратно к маме.

Что ты Аркаша? – с улыбкой обратился к нему Николай.

Не рассказывай мне про БАМ,
Расскажи-ка о БАМе маме.
А на БАМ поезжа-ка сам, }х2
Из башки может, выдует хлам!

-Выдует, Аркаша или не выдует? – поинтересовался Резанов, закончив играть на гитаре.
-Я думаю, так… что выдует, – протяжным голосом ответил ему Аркадий.
-А думаю, что не выдует никогда, ха-ха-ха, – со смехом ответил Николай, и тем самым рассмешил и Володю Раменского. – Ходишь, ты поедешь на БАМ, чи не поедешь на БАМ?! – задал с усмешкой Николай, вопрос Северному. – А хлам в башке останется. – На что с веселой улыбкой Аркадий ответил ему:
-Я не знаю, я уже был на БАМе, но если тебя пошлют на три буквы, – Аркадий с усмешливым взглядом внимательно посмотрел на Резанова. – То не думай, что тебя послали на БАМ.
-А куда меня послали на рельсы? – переспросил Николай.
-До ре ми, до ре ДО! – задал тональность Аркадий, и Резанов тут же проиграл ее на гитаре, после чего Северный залихватски свистнул, тем самым закончив очередное произведение.
-Недавно… к нам на гастроли ЗАЕЗЖАЛ! Залетный фраер - Женя Абдурахманов, – начал вспоминать Николай, играя на гитаре.
-Ой! Какой залетный, – с улыбкой подтвердил Аркадий, ему уже рассказали об этом человеке в двух словах.
-Как таких только Москва держит, Аркаша? – обратившись к Северному поинтересовался Резанов.
-Я тоже думаю, – согласился с ним Аркадий с улыбкой на устах.
-Но он хороший парень, как ты считаешь? – спросил Николай, внимательно смотря на Северного.
-Что вы говорите? – в своем незабываем одесском стиле начал Аркадий отвечать вопросом на вопрос. – Но у него иногда, есть хорошие песни.
-Но он Солженицына ругает, – ответил ему Резанов, что было очень смело с его стороны на записи в такое неспокойное время защищать запрещенного писателя, ведь за такие слова могли посадить. – Ты знаешь?
-Что вы говорите? Да в тиски его нужно, – сказал Аркадий и, улыбка тут же сошла с его лица.
-Мы сразу потеряли к нему уважение, – произнес с какой-то обидой в голосе Николай, посмотрев на присутствующих, которые абсолютно были с ним солидарны.
-Но это уже…?! Так сказать э-э личное мнение, – начал Северный, вопросительно уставив глаза куда-то в сторону, ведь он не мог сейчас согласиться с Николаем, так как никогда в жизни с Абдурахмановым не встречался, а со слов других Аркадий никогда не судил о человеке, пока с ним не пообщался лично. – А вообще-то я не знаю…, я с ним еще не встречался. Но если он мне тоже сделает подлость, я-то точно его в тиски сделаю.
-Но, тем не менее, мы споем его песню, – сказал Резанов.
-Да, – согласился Аркадий.
-Песня хорошая, у него много удачных песен есть, – продолжил рассуждать Николай.
-Есть, да, – подтвердил Аркадий, начав перечислять. – «Бум», и вот «Последний бросок», – после этих слов дуэтом они начинают ее исполнять.
…Последний бросок и в ножны клинок!
Штык в борозду, плуг под узду,
В землю зерно и в глотку вино.
Хлеб на столе, МИР НА ЗЕМЛЕ!
МИР НА ЗЕМЛЕ! Солнце в золе,
В руки добро, войны сторон!
Смерть в дверь! …В грамм….
В девять грамм…. «Пардон, Абдурахманов», – извинился Северный, из-за того что было не разборчиво написано, выругался матом, закончив песню. Ближе к завершению Аркадий исполнил песню Владимира Раменского, которая очень много значила для его друга, страшную, но все же память. Для самого же Северного слова этой песни означали его нынешнее состояние и неизбежный конец.

Даже берег лазурного моря,
Даже пальм чужая краса
Не развеют раздумья и горе }х2
Я живу здесь с душой мертвеца.

Ни калека? Ни бедный? Ни нищий?
Что мне надо, не знаю и сам?
От хорошо, будто не ищут, }х2
Я еще подчиняюсь годам.

Было тридцать, я думал иначе,
Ни назад, ни вперед не глядел.
Были молодость, деньги, удача }х2
Мыслить прошлым тогда я хотел.

На секунду Аркадий опустил глаза вниз, понимая, что эта песня и про него тоже, ведь в свои тридцать он тоже не о чем не задумывался жил так, как велело ему сердце. От этих воспоминаний у него на глазах появились слезы, и чтобы хоть как-то сдержать свои чувства, он начинает кричать:

В ТРИДЦАТ ШЕСТЬ, БУДТО ВЕТРОМ ПОДУЛО!
И в душе моей что-то проснулась, }х2
Стал от севера будто иным.

Ночью сняться не пальма – осины,
Вместо моря я вижу ручьи.
И кровавые ветки рябины!!! }х2
Нежно трогают плечи мои.

Каждой ночью я будто в России!
На земле моих дедов, отцов
Будто предки меня попросили, }х2
К ним хотя бы вернуться из снов.

Эти сны, что названы детством,
По России звериной тоской
Завладели и чувством и сердцем, }х2
Эти сны, днем и ночью со мной.

Даже берег лазурного моря,
Даже пальмы чужая краса
Не развеют раздумья и горе, }х2
Я живу здесь с душой мертвеца.

-Аркаша…, – начал Резанов, сразу после того, как Северный кончил петь, смотря на удрученное состояние Аркадия.

«Песня написанная Владимиром Раменским в семьдесят восьмом году, под впечатлением… своего отца…. И посвящается ему…, которая спета», – произносит Северный, грустно смотря на присутствующих в зале людей, и в частности на самого Володю, который даже прослезился от исполнения Аркадия.

-Аркаша, давай выпьем за то, что бы мы не кончали жизнь, как Серега Есенин, – предложил Николай, поднося Северному стакан. – Споем песню.
-Давай, – согласился Аркадий, повернувшись к нему и взяв худенькой рукой стакан с водкой, поднеся ее ко рту, и снова горькая потекла по его жилам. Северный тут же захмелел. Николай Резанов с силой хлопнул стаканом по столу, взял в руки гитару и запел «До свиданья, друг мой до свиданья», переделанную под наше время Владимиром Раменским. Словами этой песни он даже не подозревал, что прощается с самим Аркадием. В заключение, Северный спел еще одну песню, которая так отражала, то что с ним сейчас происходит.

«Песня посвящается всем мамам. Самое, что дорогое – это «Мама», – начинает Аркадий с каким-то невиданным теплом и дрожью в голосе.

РАЗБУДИ! Меня завтра рано,
О, моя пострадавшая мать
Знаю, ты страдала не мало,
Не хочу, чтоб страдала опять.

ТВОЮ голову снег запорошил
Сеть морщин взбороздило лицо,
Это след недалекого прошлого,
Вся тревога и горечь его.

Я хочу, чтоб в душе твоей, мама!
Моя добрая старая мать,
Не саднила бы горькая рана
Я готов ЗА ТО ДУШУ ОТДАТЬ!!!

С силой он махнул рукой, и из глаз у него потекли горькие, жгучие слезы. В этот раз Аркадий уже не мог сдерживать свои эмоции. Он плакал, мамы его давным-давно нет в этом мире, да и сам он стоит на пороге смерти.

Разбуди ты меня, как в детстве,
Наклони надо мною лицо.
Коль все это не станет мне песней? }х2
Значит, умер уже я давно. 

На такой вот печальной ноте и закончился этот импровизированный, домашний концерт в две гитары. После нескольких часов после этого, друзья сидели беседуя друг с другом за рюмочкой горячительного, после чего каждый из них вернулся к себе домой.
 Спустя пару дней после этого концерта Аркадий лежал на диване, уставив глаза в потолок в размышлениях о своей жизни. Утро уже не наступило, так что в комнате был полумрак, лишь луна ярко освещало помещение.
«Я снова оказался в замкнутом круге…, – думал про себя Северный. – Снова эти квартирные концерты, как же все мне это надоело. Как я устал от всего этого, я просто хочу отдохнуть от всего. Сколько я лет потратил на все эти магнитные записи, концерты и что в итоге я больной, без денег, без жилья, без семьи, без работы, и приглашают меня только тогда, когда нужно записать очередной концерт. Вот на черта мне это все нужно? Когда я умираю», – еще долгое время Аркадий лежал, уставившись широко раскрытыми глазами в потолок. После чего он задремал на пару часов, но в семь Северный был уже на ногах, забрал свою гитару и кое-какие вещи, в том числе и копию «Олимпийского концерта», оделся и вышел на улицу. В это субботнее утро восьмого марта, он брел по белому снегу в направление к автовокзалу, там он купил билет до Москвы, сел в поезд и стартовал из Ленинграда. На протяжение всего пути Аркадий с грустью смотрел в окна на мелькавшие дома, и голые, кое-где заснеженные деревья. В шесть часов вечера Северный прибыл в столицу, сойдя с поезда Аркадий не секунды не думая, тронулся в сторону дома, где жил Анатолий Писарев, к семи часам вечера он добрался до места. Вошел в подъезд и поднявшись по лестнице, позвонил в дверь. Северный боялся, того что хозяев нет дома, в таком случае ему придется искать другое пристанище на ночь, но еще больше он боялся, того, что его больше не пустят в дом. Через минуты дверь ему открыл Анатолий, увидев Аркадия на пороге своего дома, Писарев был очень удивлен, он и не думал, что Северный так быстро вернется.
-О! Аркаша, ты уже вернулся! Как прошла поездка в Ленинград? – поинтересовался Анатолий с удивленной улыбкой на лице.
-Толь, можно войти? – спросил у него Северный, смотря на него растерянными глазами. Вид у него был как у ребенка, который потерялся в толпе, и не знает, где его родители.
-Конечно, проходи, – сказал Писарев, впуская Аркадия внутрь. – Так ты мне так и не сказал, как ты съездил в Ленинград? Что вы записали концерт?
-Записали, – ответил Северный, уставив глаза в пол, потом поднял их и с мольбой во взгляде, произнес. – Толь, я жить без вас не могу! Без тебя, без Вали, без маленькой Наташеньки. Я тебя очень прошу, пусти меня, пожалуйста, к себе снова пожить! Я вас не стесню в этот раз, – в этот момент у него было столько боли и мольбы во взгляде, он был в раздерганных чувствах.  – Я готов спать у тебя на кухне, на табуретке, только ради Бога, я вас очень прошу, не выгоняйте меня! – когда Аркадий это говорил, в глазах у него блестели слезы, чувства были совершенно непонятные для Писарева.
-Аркаша, да что с тобой? Что случилось?!! – взволнованно спросил Анатолий, помогая Северному раздеться и проводив его на кухню. – Давай, щас ты попьешь горячего чаю, и ты мне все расскажешь, хорошо? – Писарев внимательно посмотрел на Аркадия, который смотрел на него какими-то растерянными глазами. Он сел на табуретку, облокотившись о стену спиной, и сложившись пополам, произнес:
-Смотря, Толик, мне здесь очень удобно, вот так вот я и могу спать, – тут Писарев, обернулся в сторону Северного, и увидев его в такой скрюченной позе, сказал:
-Аркаша, успокойся, ты не будешь спать в таком положении, уж поверь мне, я тебе не позволю, ляжешь, как и в прошлый раз на диване, – после этих слов Анатолий, поставил на стол две чашки, налив в них заварки, и залив кипятком.
-Толь, так ты мне разрешаешь остаться?! – не веря своим ушам, произнес Аркадий, гладя на него растерянными глазами, не зная то ли ему плакать, то ли смеяться.
-Ну конечно же, оставайся, – спокойно произнес Писарев, присаживаясь на табуретку напротив Северного.
-Спасибо, тебе Толик! Огромное спасибо! Я твоей доброты никогда не забуду, – ответил Аркадий, смахивая с лица слезы, и закурив сигарету.
-Аркаш, да что у тебя стряслось? Почему ты в таком состоянии? – снова задал вопрос Анатолий, похлопав рукой Северного по плечу.
-Да, все в порядке, – ответил Аркадий, и тут же перевел разговор на другую тему, он так и не дал вразумительного ответа Писареву на то состояние, в котором сейчас прибывал, да и Анатолий больше не стал лезть в душу Аркадию с вопросами. – Я же тебе привез копию концерта.
-Хорошо, Аркаш, обязательно послушаю, а щас вон пей чай, а то остынет, – ответил Анатолий, подвигая ближе к Северному чашку. Аркадий взял ее худыми руками с обеих сторон, поднеся ко рту, стал потихоньку пить. Так вечер и прошел на кухне с разговором до поздней ночи, после чего все пошли спать. В этот раз Северный не сидел до трех часов утра, чтобы тем самым не нервировать хозяев, он лег спать, хотя так и не уснул. Лишь под утро сон унес его в страну грез, правда ненадолго как и всегда. На следующий вечер Аркадий как обычно сидел на кухне, куря сигарету и запивая ее вкус кофе. Некоторое время он сидел молча, смотря в окно, потом как бы невзначай, произнес:
-Через пару дней будет 12 марта, – протянул Северный со вздохом, снова затянувшись сигаретой, выпустив дым вверх.
-Ну, и что? – спросил Анатолий, посмотрев мельком на Аркадия. – Что это за день такой, что ты о нем вспомнил?
-Это день моего рождения, – спокойно ответил Северный, грустно опустив глаза вниз. После этих слов Аркадия, Писарев даже замолчал не несколько минут, ведь это нужно было что-то подарить певцу. Но что можно подарить человеку, у которого нет своего угла? Их разговор слышала Валентина, она вошла на кухню и тихонько вывела мужа в другую комнату.
-Что у Аркадия будет в эту среду день рождения? – спросила она у мужа.
-Да, он так сказал, – ответил Анатолий, растерянно смотря на супругу.
-Ну, и что мы ему подарим? Ведь Аркадию нужно будет что-то подарить, но я вот ума себе не приложу, чему он будет рад, а главное что это должен быть за подарок, чтобы он не потерял его во время своих переездов, – размышляла Валентина, смотря мужу в глаза.
-Ну, я не знаю, но у нас еще есть три дня, что-нибудь придумаем за это время, – ответил Писарев и снова, как ни в чем не бывало, вернулся на кухню. В течение этих трех дней Анатолий с Валентиной ломали себе голову, что же можно подарить Аркадию в его день рождения. И в конечном итоге вечером 11 марта, когда все, в том числе и Северный сидели в зале за просмотром телевизора, Валентина подошла к нему со словами:
-Аркадий, у тебя ведь завтра день рождения, так?
-Да, завтра мне исполниться сорок один год, – с какой-то грустью в голосе ответил Северный.
-Аркадий, я надеюсь, ты на нас не обидишься…, – начала Валентина.
-Валь, а на что мне на вас обижаться, вы меня приютили, накормили, обогрели. Мне не за что на вас обижаться, – ответил с улыбкой Аркадий.
-Но просто, мы тут с Толей поговорили, и решили, что не будем дарить тебе, ни каких подарков. Ведь дома у тебя нет, и даже стеночки нет, куда бы ты мог поставить наш подарок.
-Валь, да бросьте вы, купите мне бутылочку, поздравите на словах, а что мне еще нужно. Поверь, мне будет приятно, что вы проявите участие, – сказал ей Северный, смотря на нее искренними глазами.
-Да, на словах мы тебя поздравим и так, но завтра утром. Мы очень долго думали с Толей, чем тебя порадовать, и наконец, решили, что справим твой день рождения в ресторане – это и будет тебе от нас подарок, – ответила Валентина. От этих слов Аркадий тут же расцвел в лице, глаза заискрились, он разулыбался.
-Спасибо, вам огромное. Я буду счастлив от такого подарка, уж поверьте мне, спасибо, – со слезами на глазах, поблагодарил их Северный, он был тронут их заботой о нем, и поэтому с нетерпением ждал наступление следующего дня.
 На следующий вечер в ресторане «Дружба», на день рождения Аркадия пришла дюжина гостей, поздравить именинника, заказали шикарный стол, вино, шампанское, коньяк, а на закуску салаты «Оливье», бутерброды с красной и черной икрой, и разновидностями рыб, картошка под соусом, жареное мясо. В этот день, Северному от чистой души друзья желали крепкого здоровья и счастья, успехов в творчестве. И в этот свой последний день рождения, Аркадий был счастлив, как никогда. Он пил вино и курил сигареты, и на душе в этот момент у него было спокойно. Правда Северный почти ничего не ел в этот вечер, но он и не был голоден. Аркадий сидел на своем месте с умилением смотрел на игравший на сцене оркестр, слушая музыку, и потягивая из бокала вино. Докурив сигарету, Северный поднялся с места и пошел к сцене.
-Аркадий, а ты куда? – поинтересовался Анатолий.
-Я здесь когда-то выступал, пойду, поговорю с ними, и может и сегодня спою что-нибудь для все, да и для всех остальных, – ответил Аркадий, пройдя по залу он подошел к администратору со слова:
-Добрый вечер, я смотрю, публика немного заскучала, может быть, я что-нибудь исполню таки, из своего репертуара? У меня сегодня день рождения, настроение хорошее. Вы же помните, я у вас несколько раз выступал.
-Да, Аркадий, конечно же, я помню, и концерт тогда был действительно превосходный, – начал администратор, поправляя очки. – И я поздравляю вас с днем рождения! Но Аркадий Дмитриевич, тогда это выступление готовилось заранее, и публика специально была подобрана для этого вечера. А сегодня, вы уж меня извините, но я никак не могу позволить вам выступить. – После этих слов он жестом руки указал на столик, за которым сидели четыре человека, по их виду можно было понять, что они имели весь в определенных кругах, и из-за этого у всех могли быть неприятности, причем очень серьезные. – Поймите меня, Аркадий вы человек скажем так засвеченный, и я не хотел бы чтобы у меня были неприятности из-за вас, – сказал ему полушепотом администратор.
-Да, я все понимаю, – ответил Северный, опустив глаза вниз, улыбнулся и вернулся за свой столик.
-Что Аркаш, не разрешили? – поинтересовался Писарев, наливая себе из графинчика водочки.
-Нет, у них сегодня гуляют люди из органов, в общем, они не хотят неприятностей, – ответил Северный, присаживаясь на стул.
-Ну, не расстраивайся, – успокоила его Валентина. – Споешь еще как-нибудь в другой раз.
-Да, чего мне расстраиваться, ведь я в кругу друзей отмечаю свой день рождения. Выпивка на столе, закуска тоже, у меня прекрасное настроение, чего мне переживать. Но а то что мне выступить не разрешили, так это ерунда, я уже привык к этому, – ответил Аркадий с улыбкой на лице, и легкой грустью в глазах, подняв бокал вина. Конечно же, ему очень хотелось спеть в этот день, но не получилось. И хоть ему было немного неприятно из-за этого, все же это не испортило Северному праздник, и вечер продолжился дальше. А после ужина вместе с Писаревыми Аркадий вернулся к ним домой.
 На протяжении этих двадцати дней певец не бросает записывать домашние концерты для Анатолия под гитару, он поет вновь, как для хозяев квартиры, так и для пришедших к нему друзей. В уютном доме семьи Писаревых время летит незаметно, вот уже и март на исходе, и его сменил апрель. Северный понимает, что скоро он должен будет покинуть эту гостеприимную семью, и вернуться в Ленинград, так как 4-го числа будет годовщина его отцу, и по традиции он должен будет встретиться со своими братьями. С Левой, который к этому времени дослужился до подполковника Советской армии, Валентином, который работал в исполкоме, и младшим Михаилом, жизнь у которого тоже не сложилось, как и у самого Северного. Он пошел по кривой дорожке, став рецидивистом, в будущем он так и умрет в местах лишения свободы.
 Аркадий купил заранее билет на поезд, на ночной поезд, так что у него был почти целый день, который он посвятил семье Писаревых, а именно сегодня он сделал для них прощальную запись на память. Больше Аркадий сюда никогда не вернется. Как обычно, Северный начал этот концерт с полюбившейся песни «Сладка ягода», которую они дуэтом исполнили с Валентиной, а затем небольшое вступление:

«Леди and джентльмены! Ви сен ту мэл. Ай кент, ту райзись ту зе есес, ай камин ту разен ту. We! ай вент, Аркадий Северный, ай вент, «Gold sell» famely Писаревых and play». – Он специально решил сделать вступление на английском, что бы именно эта запись запомнилась хозяевам этого дома. Как всегда он начинает с шуточно веселых песен, но постепенно переходит на лирику. Взяв в худенькие руги гитару, Аркадий положил перед глазами стихи, в строках которых, он видел женщину, принесшую ему столько боли в жизни.

«…Тут же то же в метро, но другая…», – перевернув страницу Северный, не успев закончить свою мысль, зашелся в сильном кашле, пытаясь как-то сдержать его, он все же начал петь.

В метро я с нею повстречался,
Она там кого-то ждала,
А розовый рот улыбался
Стройна, на лицо и бела.
Она говорила, так много, трафаретно.

Намазанными губами,
Шепнула мне что-то приветно.
Одно в ее мыслях я знаю!
За словом идет взгляд.

Я ЗНАЮ ИХ «Б… СТАЮ»!!!
Я чувствую их уклад.
Я знаю – «Зина», их «б… стаю»,
Я чувствую их уклад.

Пустые слова и фразы,
Дешевое тело, вновь.
Вертлявой, пустой ЗАРАЗОЙ! }х2
Опять во мне веет кровь.

Она о политике скажет.

Исполняя песню, у Аркадия не сходила ироничная улыбка с лица. Он не мог понять, почему женщина, которая принесла ему столько горя в жизни, та, которая буквально сломала его. Почему он до сих пор помнил ее, и она тревожило его сердце и разум. Северный понимал, что она своим поступком зацепила его. «Может быть, именно поэтому я и не могу забыть эту тварь? А ведь я ее так любил, и из-за этого это еще больнее. Господи, как жестока бывает судьба, и память, когда ты хочешь забыть ее, но чем больше ты стараешься не вспоминать, как назло все, что было между нами, всплывает в памяти», – думая про себя Северный, не мог сдержать рвущийся с губ смех.

ЧЕЙКОВСКОГО ПАДЛА ПРЕПЛЕТЕТ!!!
И ТУТ ЖЕ С ТОБОЮ ЛЯЖЕТ!
За деньги себя продает.

Она о политике скажет,
За деньги себя продает.

Закурив сигарету, Аркадий посмотрел на часы, произнес:
-Ну, что время еще есть, так что, я вам еще сыграю несколько песен, – выпустив сигаретный дым изо рта, он с улыбкой произнес. – Опять же в исполнении лесопрокатного цеха исполняется песня Есенина…, – тут его перебил подвыпивший Писарев.
-В составе boys(a)! – Аркаши! Вали, Толи и Наташи, – Северный затянулся сигаретой, посмотрев спокойно на Анатолия, который так и не дал ему высказаться, взял в руки гитару, дернул пальцами ее струны, запел дуэтом с Валентиной. Не смотря на то, что Северный был уже пьян, она не спешила вперед, всячески поддерживая больного Аркадия, видя с каким трудом, ему дается все это пение.

Отговорили роща золотая,
Березовым веселым языком.
И журавли печально пролетая, }х2
Уже не жалеют! Больше ни о ком.

Кого жалеть, ведь каждый в мире странник!
Пройдет, зайдет и вновь оставит дом.
О всех ушедших грезит конопляник, }х2
С широким месяцем над голубым прудом.

Стою один среди равнины голой,
А журавлей относит ветер вдаль.
Я полон дум о юности веселой, }х2
Но ничего в прошедшем мне не жаль!

От этих слов у Аркадия перед глазами вновь начинают, мелькать картины из его прошлого, тем самым жгучей болью сдавив ему грудь. От нахлынувших воспоминаний у него на глазах появились слезы, которые он с большим трудом пытается сдержать. Ведь на самом деле, Северный очень сожалеет о том ушедшем времени своей юности и молодости, когда он был здоров и весел, беззаботный, полный сил и энергии. А теперь он тяжело болен, и дни его жизни неумолимо подходят к концу, и ничего уже нельзя изменить, Аркадий это прекрасно понимает.

Не жаль мне лет растраченных напрасно,
Не жаль души сиреневую цветь.
В саду горит костер рябины красной, }х2
Но никого не может он согреть.

Не обагрят рябиновые кисти!
От желтизны не пропадет трава,
Как дерево роняет тихо листья….

После этих слов Северный тихонько закрыл лицо ладонью, чтобы никто не видел его слез, несколько секунд он провел в таком неподвижном положении, склонив голову к коленям. Потом вытер рукой слезы с покрасневшего лица, снова приблизился губами к микрофону.


…И если время ветром разметая,
Сгребет их в один ненужный ком.
Скажите, так что: «Роща золотая,
Отговорила милым языком…».

Закончив петь, Аркадий взглянул на часы, было без пяти одиннадцать. Он тяжело вздохнул, глядя на грустные лица Анатолия и Валентины, произнес:
-В нашем распоряжении еще есть десять – двенадцать минут, еще пару песен я спою для вас, – тронул струны и запел.

СТУК! Монотонных колес,
Будет мне петь до зари.
Песню утраченных грез!
Песню о первой любви.

Долго я буду в пути,
Буду вдали от тебя.
Разве так можно найти,
Счастья, родная моя!

Робок был твой поцелуй,
Как первый шаг малыша.
Нежное слово «люблю»,
Ты мне сказала тогда.

Осень к нам снова пришла,
Желтой лесною порой
Счастье она принесла!
Только тебя нет со мной….

***

«А щас я бы хотел… спеть песню, которую написал… хозяин этого дома Толя Писарев. И мне понравились его слова, а-а… уж мелодия произвольная, потому что просто вот… Я уж ее так вот…, – с улыбкой начал Аркадий, доставая из пачки сигарету, – прямо с ходу. Извините, я щас закурю, – взяв сигарету в рот, Северный чиркнул спичками, прикурив сигарету, загасив спичку. – Называется песня «Не уходи».

Не уходи! Не приноси несчастья,
Когда один, заест меня тоска.
А РАЗВЕ НЕТ В ДУШЕ ТВОЕЙ УЧАСТЬЯ?!!! }х2
И нет желанья малого ростка.

НЕ УХОДИ!!! Живительным бальзамом,
Твое присутствие мне душу изумит.
И без ВИНА! Любовью стану ПЬЯНЫМ! }х2
ЗА БОЛЬ, УШЕДШУЮ ТЕБЯ БЛАГОДАРИТЬ!

Не уходи, А КОЛЬ меня оставишь!
ТО САМ к тебе приду в один из дней!
И коль тогда меня прогнать заставишь, }х2
Я НЕ УЙДУ ОТ МИЛЫХ МНЕ ДВЕРЕЙ!!!
Не уходи, ТЕБЯ НЕ ПРОГАНЯЮ!
Как ты могла подумать обо мне,
Что я кому-то там свиданья назначаю, }х2
Когда все мысли только о тебе!

Не уходи, мне грустно и тоскливо,
И боль мою ни чем не излечить.
И буду я отшельник молчаливый, }х2
Вслед за тобою мысленно бродить.

Не уходи, ты жизнь – ТЫ СВЕТ, ДЕНИЦА!
ТЫ – РАДОСТЬ, ПЕСНЬ, Страдания и мечта.
Ты сказка, что во сне мне так часто сниться,
Голубка, запорхнувшая с куста…!

Аркадий закончил петь, поднялся со стула и, взяв в руки гитару, пошел к выходу. В коридоре поставив ее на пол, он зачехлил гитару, отставив в сторону, стал одеваться. Анатолий и Валентина вышли его проводить.
-Спасибо, вам ребята за все, мне было очень приятно вновь встретиться с вами. А если что не так, вы уж меня простите, – начал Аркадий, одевая пальто и шляпу.
-Аркаш, да нам не за что на тебя обижаться, не спеши мы тебя проводим, – сказал Анатолий, и они вместе с Валентиной стали тоже собираться. Втроем они вышли из квартиры на лестничную площадку, а затем на улицу в ночь. Поймав такси добрались до вокзала. Последний раз, простившись с друзьями Аркадий сел в поезд «Красная стрела», оставив Писаревых на платформе. Северный дошел до своего купе, и войдя в него не раздеваясь приблизился к окну, смотря в темному на улицу, где стояли Анатолий и Валентина. Аркадий с улыбкой на лице помахал им в последний раз, и поезд тронулся с места в 23.55, все быстрее и быстрее набирая скорость. Северный долго смотрел назад. Пока маленькие фигурки Писаревых, вовсе не скрылись из виду. После этого, он снял с себя пальто, повесил его на вешалку, а сам прилег на койку, прикрыл глаза и незаметно для себя заснул.

Глава 37

Последние дни жизни

 Рано утром в 7 часов 55 минут, 4-го числа в пятницу, поезд из Москвы прибыл в Ленинград. Аркадий к этому времени уже проснулся, сидя на койке, смотрел в окно на розово-синее небо. Поезд остановился, Северный взял гитару и пакет с вещами, оделся и вышел на улицу. Трясущимися ногами он ступил на платформу, и медленно побрел до ближайшего такси. Сев в машину, Аркадий назвал адрес, и таксист повез его на Бестужевский проспект, где проживала Галина Павловна Львовская. Когда они прибыли на место, Северный расплатился с таксистом, вышел из машины, с большим трудом он добрался до подъезда, зашел внутрь, стал подниматься по лестнице, через каждые пару шагов делая передышку, и снова двигаясь вперед. Наконец-то, не взирая на трудности Аркадий добрался до квартиры, позвонил, и стал ждать. Через несколько минут ему открыла Галина Львовская.
-Здравствуй, Аркадий, – сказала она, впуская певца в квартиру. – Давно ты приехал?
-Только что, Галь, – ответил Северный снимая, верхнюю одежду. – Я поживу у тебя, ты не против будешь? – поинтересовался он у женщины.
-Конечно нет, Аркадий живи, сколько тебе нужно, – ответила Галина Павловна.
-Спасибо, тебе, а то мне идти некуда, – с улыбкой на лице, поблагодарил ее Аркадий.
-Ты голоден? – поинтересовалась у него Галина.
-Нет, спасибо я вечером чаю попил, так что есть, не хочу, – сказал Аркадий, проходя на кухню. – Галь я где-то, в час уйду, мне нужно будет встретиться с братьями, так как сегодня годовщина моему отцу, тебя не затруднит проводить мне, тут неподалеку есть кафе, там мы сегодня и встречаемся.
-Хорошо, я провожу тебя, а что ты, себя плохо чувствуешь? – поинтересовалась она у Северного.
-Да, нет просто какая-то слабость, – ответила Аркадий. – Ну, все равно, спасибо заранее, что согласилась.
-Да, не за что, все равно я собиралась за продуктами, – ответила Галина, ставя чайник на плиту. – Может чаю или кофе выпьешь?
-От кофе не откажусь, – с улыбкой ответил Аркадий. Выпив кофе, и отдохнув несколько часов с дороги. Как и обещала Львовская, она проводила Северного до кафе, где у него была назначена встреча с его братьями. Аркадий вошел внутрь. Возле окна за столиком уже сидели Валентин, Лев и Михаил. На столе стоял небольшой графин с водкой, перед каждым из них было блюдо. Северный подошел к братьям.
-Здравствуй, Аркаш присаживайся, – сказал Лев, подвигаясь ближе к окну, Аркадий сел рядом с ним.
-Здравствуйте, ребята, – произнес он тихим голосом.
-Аркаш, как у тебя здоровье? – поинтересовался Лев, с ужасом смотря на выхудовшее лицо брата.
-Да, последнее время что-то не очень, – ответил Аркадий. – Неважно себя чувствую, – после этих слов он посмотрел на брата такими глазами, что без слов стало ясно, что это конец. После небольшой минуты молчания, все четыре брата Звездиных стали вспоминать своего отца, выпив и закусив в честь его памяти. Около часа они сидели в кафе, мирно беседуя о жизни и, вспоминая ушедшие безвозвратно годы. После чего, когда все стали расходиться Лев проводил Аркадия до угла дома, в котором он теперь жил. А оттуда Северный сам вошел в подъезд и поднялся на нужный ему этаж. Несмотря на свое ужасное состояние, которое ухудшалось с каждым днем Аркадий в последние дни своей жизни очень много выступал, и даже кое-что производилось на запись. Но со временем они потерялись, как и многие другие, сделанные до этого.
 На протяжение всего времени, пока Северный живет в квартире у Галины Львовской, к ней приходят разные люди, Валера Шорин со своими друзьями, да и просто случайные знакомые, а порой и абсолютно незнакомые люди. Всем хочется увидеть живую легенду, посидеть с ним поговорить, и конечно же, выпить. А потом разумеется, Аркадий брал гитару и исполнял для них то, что просили гости. Часто такие посиделки затягивались на несколько часов. Вот и в этот вечер, как всегда, пришли гости сидели, слушая пение Северного. Грустный, потерянный и тяжело больной он исполнял для них в очередной раз «Свечи плачут для людей», пел Аркадий, красиво беря своим исполнением присутствующих за душу, после чего у него начался сильный кашель.
-Аркаш, что случилось?! – испуганно спросили у него гости. – Подавился?
-Да…, нет…, – кое-как откашлявшись, хриплым голосом ответил Аркадий, вытирая с покрасневшего лица пот. – У меня этот кашель уже давно, еще с февраля, простудился, ерунда.
-Аркаш, так кашель, простуду лучше всего лечить водкой, – сказал ему один из гостей, наливая в рюмку, и подавая ее Северному.
-Ты, думаешь? – переспросил у него Аркадий.
-Конечно, выпей, и тебе сразу полегчает. Завтра встанешь, будешь как огурчик, поверь мне, – убедил его, тот. Недолго думая, Аркадий выпил рюмку с водкой, и через минуту его повело, захотелось сильно спать, и вскоре он действительно уснул. Проспал Северный глубоким, каким-то нездоровым сном до самого утра. На следующее утро проснулся, а ему еще хуже прежнего, подскочила высокая температура, и каждый день от выпитой дозы Аркадию становилось все хуже и хуже. Не смотря на это его друзья продолжали лечить водкой. Начнется у него кашель, нальют ему стакан, он выпьет, затихнет, уснет, а на следующее утро ему его хуже прежнего. С каждым днем от такого лечения Аркадию становилось только хуже, дошло до того, что от слабости он стал ходить по квартире, держась руками за стены, чтобы не упасть, так как сил у него не было совсем. Были страшные головокружения, каждое утро начиналось с пронзительного, сухого кашля, от которого он буквально задыхался.
 В среду девятого апреля, проснулся Аркадий в одиннадцать часов, квартира была пуста, так как все давно уже ушли на работу. У Северного вновь начался сильный, пронзительный кашель. Был сильный озноб из-за высокой температуры, которая с каждым днем только, поднималась все больше. Взявшись худыми пальцами рук за одеяло, Аркадий натянул его еще больше на себя, так укрывшись почти с головой, он пролежал несколько минут. Перед глазами все кружилось и мелькало, было страшно холодно. Но все же не смотря на свое плохое самочувствие, Северный нашел в себе силы подняться с постели, с трудом передвигая ноги он дошел до ванной, умылся затем вышел в коридор оделся, и открыв дверь вышел из квартиры. Дойдя до лестницы, Аркадий схватился за перила обеими руками, и стал медленно спускаться вниз, отдыхая через несколько шагов. Наконец-то, он вскоре вышел на улицу. Северный уже несколько дней не был на свежем воздухе из-за своего плохого самочувствия. На дворе стояла ясная погода. Небо было голубым с легкими белыми облаками, светило яркое, весенние, солнце, согревая своими лучами землю после зимней спячки. Аркадий вдохнул ноздрями свежий воздух, и снова закашлялся, когда он немного пришел в себя, Северный медленно дошел до ближайшего телефонного автомата. Аркадий вошел в кабинку, взяв выхудовшей рукой телефонную трубку, поднеся ее к уху, бросил жетон в аппарат, и стал набирать номер рабочего телефона Софьи Григорьевны. После нескольких гудков на другом конце провода сняли трубку.
-Здравствуй, Софа, это – Аркадий, – произнес Северный, тяжело дыша.
-Здравствуй, Аркадий, ты что-то хочешь, раз мне звонишь?! – с удивлением спросила Софья Григорьевна, она совсем не ожидала услышать сегодня голос Аркадия.
-Софа…, я… не могу забыть…, как я у вас жил…, – начал Северный, останавливаясь после каждого слова, чтобы немного отдышаться, голос у него дрожал, а в глазах искрились слезы. Он понимал, что жить ему оставалось очень мало, и ни сегодня, завтра Аркадий чувствовал всем своим нутром, что его не станет. И ему хотелось в последний раз встретиться с Софьей Калятиной, и может быть она снова сжалиться над ним, и примет его к себе, тем самым дав ему умереть в спокойных условиях. - …Так хочу тебя снова видеть! – после этих слов наступила минута молчания. Софья понимала, что с Аркадием что-то происходит, и по голосу было слышно, что ему очень плохо. В этот момент она была в смятении. Ведь если она скажет сейчас: «приходи Аркадий», то все начнется сначала, и тогда уже ничего не изменишь, а ей все это уже страсть, как надоело. Именно поэтому Софья твердо ответила:
-НЕТ! Аркаша…. Те два года, потраченные на тебя…, слишком дорого мне обошлись, – ей было сложно это сказать, но Софья решила не поддаваться мольбам Аркадия, чего бы ей это не стоило. – Больше я себе этого не позволю, – резко ответила она, после этих слов наступило вновь молчание на несколько секунд, на этот раз тишину нарушил Северный:
-Может быть, ты мне конфет тогда достанешь? - поинтересовался он, так как на днях обещал своей бывшей теще встретиться с Наташенькой. Аркадий затаил дыхание в ожидании, что хоть в этом ему не откажут.
-Нет, Аркаша, я просто не пойду на свидание с тобой, – резко ответила Софья.
-Ну…, что ж…, – со вздохом произнес Аркадий, грустно опустив глаза вниз. - …Очень жалко…, прости меня.
-И ты меня… прости, но я не могу повторить…, все что было. Мне не под силу это, – ответила с горечью в голосе Софья, и после этих слов повесила трубку. Аркадий тоже положил трубку, в которой раздавались пронзительные гудки. Он вышел из стеклянной кабинки на улицу, поднял глаза вверх, устремив взгляд на голубое, почти безоблачное небо. После этого подышав несколько минут свежим воздухом, мелкими шагами на трясущихся ногах, Аркадий дошел обратно до дверей подъезда, вошел внутрь и с огромным трудом стал подниматься опять наверх. Войдя в квартиру, он разделся, пошел в зал, лег на грязные простыни на продавленную тахту, укрылся несвежим пододеяльником с одеялом и уснул. А вечером снова компания друзей вместе с «Кривым» пришли послушать Аркадия и выпить вместе с ним. После нескольких часов непрерывного пения и выпивки, Северный совершенно обессиленный уснул. В эту ночь Аркадию приснился очень красочный и странный сон. Было лето, солнце ярко светило, небо было ярко-синим с белыми облаками, а сам Аркадий во сне был маленьким мальчиком. Он играл вместе с другими ребятами, как вдруг они все побежали быстро, и так получилось, что Аркадий тоже побежал за ними. Но вдруг они все куда-то исчезли, а маленький Аркадий продолжал нестись в одиночестве по широкой, длинной дороге, конца которой не было видно. И вдруг он обо что-то споткнулся, и упал в пыль. Маленький мальчик заплакал, так как ободрал себе колени и ладошки, и вдруг кто-то взял его за руку помогая подняться с земли, и отряхивая его от пыли. Когда Аркадий поднял глаза, чтобы посмотреть, кто же был тот человек, который помог ему подняться, то очень удивился, так как перед ним стоял его покойный отец. Он стоял, улыбаясь Аркадию.
-Я споткнулся, и упал папа, – произнес мальчик.
-Ну ничего, все мы падаем, – успокоил его отец. – У тебя ножка болит и ручка? – в ответ на вопрос, маленький мальчик заплакал, тут слезы ему с глаз стала вытирать его мама покойница, гладя его рукой по голове, по шелковистым волосам.
-Больно сынок? Ну не плачь, Аркаша, потерпи, скоро все закончится, и боль утихнет, – она помогла подняться с колен мальчику, и взяла его за руку с одной стороны, а отец с другой.
-Аркаша, пойдем с нами, – сказал ему отец.
-А куда мы идем? – спросил мальчик.
-Домой Аркаша, ты ведь устал и у тебя болит коленка. Тебе надо отдохнуть, – сказала мать, и они пошли по дороге, держа Аркадия с обеих сторон, вдруг перед ними появился их старый дом, где он провел свое детство. – Пойдем, Аркаша, домой, хватит тебе играть на улице. Не надо оглядываться назад, там для тебя ничего нет, – произнесла мама, двери дома открылись, и они вошли с маленьким Аркадием внутрь. После чего Северный проснулся от сильного кашля, он стонал, задыхаясь в собственной мокроте. Но все же спустя некоторое время бронхиальный кашель немного поутих, вот только Аркадий так и не смог уснуть. 
 Вечером 10 апреля, собралась, как обычно компания людей, жаждавших послушать Северного вживую. После ряда исполненных песен он произнес:
-Ну, хорошо, а сейчас я исполню для вас песню «Пара гнедых», – после этих слов Аркадий взял в руки гитару и запел с такой страстью, его голос разнесся по всей комнате:

Пара гнедых запряженных зарею!
Тощих, голодных, и хилых на вид,
Вечно плететесь, вы милой рысцою }х2
Пара гнедых! Ой! Да, пара гнедых!

Были когда-то и вы молодыми,
И кучеров вы имели иных.
Ваша хозяйка состарилась с вами, }х2
Пара гнедых! Ой! Да, пара гнедых!

Грек из Афин, поляк из Варшавы,
Юный корнет и седой генерал
Каждый искал в ней любви и забавы! }х2
И на груди у нее засыпал.

Утро морозное стало в столице,
Медленно дрожки куда-то ползут
В гробе дубовом остатка блудницы….

И тут Аркадий поднял свои большие глаза, посмотрев куда-то в сторону в пустой угол комнаты. Глаза у него внезапно расширились, он с ужасом смотрел в тот угол, где ничего не было.
-Аркаша, что такое?! - удивленно спросили присутствующие, не понимая, почему он остановился на половине песни.
-Гроб стоит, – почти шепотом произнес Аркадий, и тут у него по вискам потек холодный пот, а в глазах стоял нескончаемый ужас. Люди сидевшие в зале посмотрели в ту сторону, куда смотрел Аркадий, но они ничего не увидели.
-Аркаша, брось, ты что… там нет никакого гроба, кончай! – ответил один из гостей.
-Нет, там действительно гроб стоит, – сказал Северный. Он и вправду видел гроб, и эта была не белая горячка, это смерть пришла за ним. Аркадий даже знал, кому именно этот гроб предназначался. Он отложил гитару в сторону и больше не пел. Когда Северный лег спать, то периодически приоткрывал глаза, и видел в темной комнате все ту же картину, заснуть Аркадию удалось только под утро. Его разбудил Шорин, который собирался на работу. Северный приоткрыл глаза, посмотрел в угол комнаты, но ничего не было. «Значит, мне все показалось!», – подумал про себя Аркадий. Он с огромным трудом оторвал голову от подушки, сел на кровати, у него была страшная слабость. Превозмогая ее, Аркадий все же поднялся с постели, и держась руками за стены поплелся в ванную комнату. Войдя внутрь, Северный посмотрел на себя в зеркало: «Боже мой, как же я плохо выгляжу», – подумал он про себя. Из зеркала не него смотрел изхудавший мужчина, со впалыми щеками, с огромными ввалившимися глазами. Выхудовший рукой Аркадий провел по лицу. «Надо побриться», – подумал про себя он, и хотел взять помазок, но рука у него задрожала, и вместо того, чтобы его взять, Северный все свалил на полочке. Тут Аркадию стало совсем плохо, чтобы не упасть, он схватился рукой о ванную, затем дотянулся до двери, толкнул ее и вышел из ванной комнаты. Аркадий держась одной рукой за голову, а другой за стенку вошел на кухню:
-«Кривой», что-то мне сегодня очень хреново, – произнес он, смотря на Шорина, который укладывал инструменты в чемодан.
-Так, может вмажешь, станет лучше? – предложил Валера, наливая в рюмку водки, и подавая ее Северному. Аркадий взял рюмку, выпил, после этого ему стало чуть легче, и он вернулся в ванную, побрился. После чего Северный вновь вернулся к себе в комнату, лег на тахту, и только его голова коснулась подушки, как он уснул. Проспал он до полудня, а в обед его разбудили незнакомы голоса. Это пришли очередные люди послушать Аркадия. Пришли они как всегда не с пустыми руками, принеся с собой выпивку и закуску. Вся компания вошла в зал, где отдыхал Северный. Поставили стол возле дивана, на котором лежал Аркадий, на него из пакетов достали продукты и несколько бутылок спиртного, и пустые стаканы. Вокруг стола поставили стулья, и когда гости расселись по своим местам, взяв в руки наполненные рюмки, Северный не взирая на страшное недомогание взял в руки гитару, свесил ноги на пол и после выпитой рюмочки начал для них петь. Так прошло несколько часов. После чего довольные и пьяные гости стали расходиться, кто-то из них предложил выпить. Через час после этого Аркадию стало плохо, он лег на продавленную тахту, начал жалобно стонать, а потом захрипел. Правда, подвыпившие гости не обратили внимания, что с ним, им казалось, что певец просто лег спать. Минут через двадцать в комнату вошла Галина, подошла к столу, и стала собирать грязную посуду.
-Валер, вы еще долго? – поинтересовалась она у Шорина.
-Щас на посошок, и все, расходимся, – ответил «Кривой».
-А че ему разве удобно, что гитара под боком? – поинтересовалась Галина, кинув взгляд на постель Аркадия. Рядом с которым, лежала гитара, а его рука как-то неестественно была отброшена в сторону. Шорин обернулся назад, посмотрев на певца.
-Щас, заберу, а то еще толкнет и уронит ее, – он потянулся рукой за гитарой, нечаянно толкнув Аркадия, но он даже никак не среагировал. – Спи Аркаш, щас я гитару заберу, – и тут Валерий кинул взгляд на лицо Северного, и ужаснулся от увиденного. Рот у него перекосило, левый глаз покраснел, вылез из глазницы, зрелище было ужасное. Шорин взяв в руки гитару отшатнулся от кровати, на которой, разметавшись лежал Аркадий.
-Что такое, что ты там увидел? – с удивлением спросила Галина, забирая со стола грязную посуду и стаканы.
-Галь, что-то случилось с Аркадием, его тут всего перекосило, и глаз вылез, – с ужасом произнес Валера. Львовская поставила посуду обратно на стол, и приблизилась к кровати, увидев лицо певца, она ужаснулась, схватившись рукой за сердце, произнесла:
-Как ты думаешь, он жив?
-Но он храпит, значит жив, – ответил Шорин.
-Я щас…! – крикнула Львовская, и выбежала из комнаты в коридор, на ходу она набросила на плечи плащ, вышла из квартиры, побежала вниз по лестнице к ближайшему телефонному автомату, вызвала скорую, и вновь вернулась в квартиру. Стали ждать приезда врачей, так прошел час, затем другой, к концу третьего раздался звонок в дверь. Галина бросилась открывать. На пороге стояли врач с медсестрой.
-Вы скорую вызывали? – поинтересовался он, входя внутрь.
-Да, вызывали, ну почему так долго?! – с удивлением спросила Львовская.
-Ну, вы же у нас не одни, – ответил врач, снимая пальто. – Что у вас случилось?
-Мужчине стало внезапно плохо, – произнесла Галина, испуганно смотря на врача.
-Где, больной, давайте посмотрим, что с ним случилось? – спросил доктор, жестом руки сказал медсестре, чтобы та следовала за ним.
-Он, в зале, проходите, – ведя за собой врача, сказала Галина. Она зашла в комнату, где без чувств лежал Аркадий. Врач подошел к продавленной тахте, на которой на несвежих простынях лежал худенький мужчина. Подвинув стул ближе к постели, доктор сел на него, и наклонился над бесчувственным телом Аркадия. Приоткрыв глаза больного двумя пальцами, доктор осветил зрачки небольшим фонариком, но они так и не среагировали на яркий свет. После чего врач попрасил медсестру расстегнуть рубашку у пациента. Она брезгливо стала расстегивать пуговицы на рубашке Аркадия. Когда медсестра открыла ему грудь, то ужаснулась от увиденного, он был настолько худой, что кожа обтянула грудную клетку до такой степени, что между ребрами свободно можно было вложить палец, а живота не было и вовсе, он ввалился. Врач послушал сердце, потом произнес, обратившись к хозяйки квартиры:
-А вы знали, что он пару месяцев назад перенес инфаркт?
-Нет, не знала, да он особо и не жаловался на свое здоровье, – ответила испуганно Галина.
-Ну, понятно, поэтому его и поили, ведь так? От него ж несет спиртным как из пивной бочки, – сказал врач, недовольно посмотрев на женщину. – И че, он такой худой?
-Но он в последнее время очень плохо ел, говорил, что у него нет аппетита. Ну, а то что запах спиртного, приходили друзья и они по рюмочке выпили, но Аркадий вначале вроде чувствовал себе нормально…, - тут Галина замолчала.
-Да…, – протянул врач. – Выпил и у него случился инсульт. Ладно, застегните ему рубашку, – сказал он медсестре. – Щас его повезем в Мечникова, – после этих слов, доктор поднялся со стула и вышел из комнаты в коридор стал одеваться. – Как его имя? – поинтересовался он у Львовской.
-Аркадий Дмитриевич С… Звездин, – ответила она испуганно смотря на врача. – Он поправится?
-Я еще не знаю, – сказал врач, поправляя очки. – Да и еще вопрос, у него хоть родственники есть, или никого? Если что случиться, кому мы должны звонить?
-Родственники есть…, да есть, – растерянно сказала Галина, вернувшись в комнату, некоторое время она искала записную книжку в кармане пиджака Аркадия, когда женщина нашла ее, то подошла к врачу, отдала ему ее. – Вот здесь все номера телефонов его родных и друзей. Доктор положил ее в карман и вышел из квартиры, за ним последовала медсестра, а через несколько минут пришли двое санитаров с носилками. Положили бездыханное тело Аркадия на них, и вышли из квартиры на лестничную площадку, а затем на улицу, возле дверей стояла скорая помощь. Они занесли носилки с Аркадием в машину, и машина тронулась с места, а так как дом находился недалеко от больницы, то доехали очень быстро. На носилках Аркадия доставили в палату, где ему оказали первую помощь, поставили капельницу. Прошло несколько часов, но уже ближе к ночи Северного перевели в реанимацию, но это не помогло и с 11-го на 12-е апреля накануне пасхи в 1 час 15 минут сердце, которое столько любило и страдало, остановилось навсегда, Аркадий Северный умер. В диагнозе врачи написали, что смерть наступила в результате гипертонической болезни с атеросклерозом и тяжелой формы дистрофии, и осложненной пневмонии. После чего тело отвезли в морг.

 На следующее утро 12 апреля 1980 года, в Союзе с размахом отмечали День космонавтики. Люди радостные шли по площадям с красными флагами и цветами, студенты и школьники отправлялись любоваться достижениями советской науки в павильон Космос на ВДНХа. Телевиденье вещало о запуске очередного спутника, звучали речи стареющих вождей с высоких трибун. Показывали Гагарина, Титова, Терешкову, Королева, космические спутники и корабли, мастера советской эстрады радовали публику в концертных залах.
 В этот субботний солнечный день Валентина, бывшая жена Аркадия, и его маленькая дочь Наташенька были в загородном доме, сидели возле телевизора, наслаждаясь, такой чудесной передачей в честь большого праздника Дня космонавтики. Так прошло некоторое время, Валентина встала с дивана, и вышли на кухню, чтобы приготовить завтрак, только она покинула комнату, как вдруг раздался глухой, но очень громкий удар, и какой-то странный звук, будто музыкальный. Женщина с ужасом вернулась в комнату:
-Наташа, что это было?! – спросила она у дочери.
-Не знаю, но я очень напугалось, – ответила девочка, испуганно смотря на мать. Валентина, окинула взглядом комнату, и тут на полу она увидела старую, обшарпанную семиструнную гитару Аркадия, на которой он часто играл, когда они еще жили вместе, на ней он играл на их свадьбе. Расколотая гитара лежала на полу, струны из нее вывалились, гриф отвалился.
-Наташ, понятно из-за чего произошел такой грохот, эта папина старая гитара сорвалась с гвоздя, и разбилась, – ответила Валентина.
-Мам, а ее нельзя починить? – спросила Наташа, обернувшись в сторону матери.
-Да, похоже, что нет, – сказала Валентина, поднимая расколотую гитару с пола. – Да, Аркадий если был бы здесь, очень бы расстроился, ведь он ее так любил. Жить без нее не мог, – только она это произнесла, как вдруг какой-то ужас охватил ее. Дрожь прошла по всему телу, в этот момент ей показалось, что кто-то пристально смотрит на нее. Она обернулась, но комната была пуста, кроме дочери здесь никого не было. Тут Валентину осенило: «Он жить без нее не мог…», – снова у нее в голове, прокрутились эти слова, а щас гитара была сломана. «Что-то случилось с Аркадием», – подумала про себя Валентина. А в это время в доме Галины Даниловны раздался телефонный звонок, она сняла трубку, и в ней раздался незнакомы мужской голос:
-Галина Даниловна Бойцова?
-Да, простите, а я вас знаю? – поинтересовалась женщина, так как впервые в жизни слышала этот голос.
-Это вам беспокоят из больницы Мечникова, скажите Аркадий Дмитриевич Звездин, это ваш зять? – поинтересовался мужчина.
-Да, а что с ним случилось?! – с волнением спросила Галина Даниловна.
-Сегодня ночью, Аркадий Дмитриевич скончался от обширного кровоизлияния в мозг, вы можете приехать в морг и опознать тело? – спросил мужчина.
-Да, хорошо, я обязательно приеду, – сказала Галина Даниловна, машинально вешая трубку, и сев на стул, от такой шокирующей новости у нее подкосились ноги. Несколько секунд она сидела бездвижно, а потом заплакала. Ей было жалко Аркадия, такой приветливый, обходительный, веселый и такой неустроенный человек. Лицо улыбающегося зятя мелькало у нее перед глазами, и их свадьба. Воспоминания были такие четкие, будто все это было вчера. Через минуту немного собравшись с мыслями, она набрала телефонный номер семьи Калятиных, трубку снял Дмитрий Михайлович:
-Да, а вас слушаю.
-Дмитрий Михайлович…, – начала всхлипывающим голосом бывшая теща Аркадия. – Это Галина Даниловна.
-Да-да, я вас сразу узнал, что случилось Галина Даниловна, почему вы плачете? – взволнованно спросил Дмитрий Калатин.
-Аркадий… он умер…, мне сейчас звонили из больницы, сказали, что он лежит в морге Мечникова…. Они просили, чтобы я приехала и опознала тело… я не смогу туда ехать одна, вы меня туда не отвезете? – сказала Галина Даниловна.
-Хорошо, а приеду к вам, – ответил Дмитрий Калятин, и уже хотел повесить трубку. Тут вошла в коридор Софья Григорьевна со словами:
-К кому ты собираешься сейчас ехать, я обед приготовила? – Калятин посмотрел на нее, из глаз у нее текли слезы. Димка, ты чего?! – с удивлением спросила она.
-Аркадий умер, – ответил он, вытирая слезы.
-Как умер?!! Мы же с ним три дня назад разговаривали, он просился снова пожить у нас, но я ему отказала! – с удивлением спросила Софья Григорьевна, от неожиданности у нее округлились глаза.
-Вот так вот и умер, мне щас его теща звонила. Сказал, что он находиться в морге, просила приехать, поддержать ее, – ответил Дмитрий Михайлович, и тут он зарыдал. Ему было жалко Аркадия, в секунду все обиды забылись, и Калятин начал вспоминать, как они с ним куролесили. Пока бывшая жена разговаривала с Галиной Даниловной, после этого Софья повесила трубку, тут же она закричала на Дмитрия:
-Если ты сейчас не замолчишь!!! Я дам тебе по физиономии!!!
-Почему? – тихим, всхлипывающим голосом спросил Дмитрий Калятин, подняв заплаканные глаза на бывшую жену.
-Потому что ты – мерзавец! – Софья Григорьевна была на взводе, она размахивала руками, и ходили из стороны в сторону. – Это я могу заплакать…. ВЫ! Мне оба столько стоили…!!! – Калятина грозно пальцем ткнула в сторону бывшего мужа. – А ты…!! Мерзавец! Вместе с ними писал Аркадия по девять часов…! И ни разу…, ни разу ты не сказал, что ребята, давайте соберем…, давайте поможем…!! – Софья была возмущена до предела, а Дмитрий слушал ее молча, так как понимал, что был не прав тогда, а сейчас слезами горю уже не поможешь, так как уже Аркадий умер, а чем можно помочь мертвому человеку, только подготовкой похорон. Через несколько секунд Софья Григорьевна, подумав обратилась снова к Калятину. – Димка, немедленно связывайся с моргом. Спроси, может быть там уже был хоть кто-то из родственников, родных Аркадия? После ее слов Дмитрий Михайлович снова сел к телефону, начав звонить в морг. После непродолжительной беседы, он повесил трубку и обратился к бывшей жене:
-Да, мне только что сказали, что приходили какие-то родственники…, – тут Дмитрий замолчал на секунду.
-И ЧТО?! ЧТО ОНИ СКАЗАЛИ?! – с нетерпением спросила Софья Григорьева, широко раскрыв глаза.
-Ну, они сказали, что не будут его хоронить, – ответил Дмитрий Калятин, растерянно смотря на бывшую жену. Софья на мгновение замолчала и тут же ответила:
-Значит так, Дмитрий Михайлович! Спрячь свои слезки, бери машину и по всем… балалайкам поезжай!
-Хорошо, тогда я сейчас, – ответила Дмитрий Калятин, вытирая слезы и начав собираться. В несколько секунд он оделся, выбежал на улицу, поймал такси, и поехал по всем адресам друзей Аркадия, и коллекционерам, которые писали его при жизни. Новость о кончине легендарного певца облетела в мгновении всю страну. Дмитрий Михайлович приехал к Сергею Ивановичу Маклакову.
-Сереж, у нас горе, – начал с порога Дмитрий Калятин.
-Дима, что случилась?! – с волнением спросил Сергей Маклаков.
-Аркаша, умер, – ответил Дмитрий, с грустью посмотрев на Сергея Ивановича. Маклаков ошалел от такой новости.
-Кто тебе такое сказал?! – с ужасом спросил он у Калятина.
-Сегодня его бывшая теща звонила мне, и сообщила эту печальную новость, сказала, что он сейчас находиться в морге на Мечникова, – ответил Дмитрий. Сергей Иванович на несколько секунд замолчал, показав головой.
-Ты уже там был, видел его? – поинтересовался Сергей Иванович, вытащив из пачки сигарету, и закурив. – Пойдем на кухню поговорим, – сказал Маклаков, Дмитрию и он проследовал за ним, сев за стол.
-Нет, Сереж я еще не видел Аркадия, мы завтра поедим в морг. Я туда звонил, мне сказали, что приходили какие-то родственники…, – тут Дмитрий на секунду замолчал. – В общем они сказали, что не будут его хоронить. Я щас объехал нескольких человек, и мне удалось собрать уже кое-какие деньги. Но этого слишком мало, нужно собрать еще.
-Да-да, Дим я займусь этим, а щас нужно обязательно позвонить Володе Раменскому сообщить ему о кончине Аркадия, – после этих слов, Маклаков вышел с кухни в зал сел на диван и стал звонить Раменскому в Прибалтику. Через десять минут он вернулся и сказал Калятину. – Дима, я щас дозвонился Володе…, он сказал, что постарается сегодня приехать, так что мы поможем и деньгами и делами, не волнуйся.
-Ну, ладно я наверное, тогда пойду, – ответил Дмитрий, и поднявшись со стула вышел в коридор, оделся и ушел. А на следующий день, он вместе с Галиной Даниловной поехали в дом на Бестужевском проспекте, откуда Аркадия забрали в больницу. А потом они поехали в морг на опознание, а в это время Сергей Иванович и Владимир Раменский стали заниматься подготовкой к похоронам. У Владимира были знакомые, так что все документы быстро оформили. Но когда речь зашла о вопросе, где будут хоронить, друзья сказали что в Ленинграде. Но организаторы наотрез отказали, ведь у Аркадия была одесская прописка. С огромным трудом удалось договориться о кремации, и местом на кладбище возле крематория. Когда Владимир Раменский договаривался с работниками крематория о захоронении, месте на их кладбище, и установки небольшого надгробья со стихами, которые он сам сочинил. Ему сказали, что для Аркадия все будет бесплатно, но это было только на словах, чуть позже за работу потребуют 440 рублей, но это будет потом, после похорон.
 Во вторник 15 апреля 1980 года в ленинградском крематории прошло прощание с легендарным певцом подпольной песни Аркадием Северным. В этот день в крематории собралось бесчисленное количество людей, пришли близкие и родные Аркадия. Правда его бывшая жена Валентина простилась с ним еще в морге, ей было тяжело и очень жалко смотреть на покойного мужа, а точнее на то, что с ним сделала жизнь. Выхудавший, высохший, с валившимися глазами, и перекосившимся ртом, осунувшимся бледным лицом, заостренным небольшим носом, с длинными волосами. Смотря на Аркадия, она ужаснулась, в ее памяти он остался молодой, энергичный и красивый. Она понимала, что сон его теперь вечен, и через несколько часов он исчезнет с лица земли навсегда, превратившись в печах крематория в прах, как будто и не было вовсе человека. Валентина в последний раз коснулась рукой, холодного лба Аркадия, поцеловала его в бледные, сухие губы и со слезами на глазах вышла из морга.
 Прощальную церемонию пришлось перенести в Большой зал, так как приехало очень большое количество народа проститься с Северным. Сюда пришли его три брата Лев, Валентин и Михаил, бывшая теща Галина Даниловна с мужем, она проплакала на протяжении всей траурной церемонии. Из друзей пришли Владимир Раменский, Сергей Иванович, Вячеслав Андреев который принимал активное участие в сборке денежных средств и не только. Так же в этот скорбный день пришли Дмитрий Калятин с Софьей Григорьевной, Николай Гаврилович Рышков, Мазурин, Николай Резанов, Валерий Шорин с друзьями, и многие-многие другие. Приехали одесситы, москвичи. Возле крематория в этот пасмурный, хмурый день стояло столько машин, что негде было пройти, подъехало очень много черных «Волг». Народ все прибывал, а в это время началась траурная церемония. В центре зала в нише гроб с Аркадием, его буквально забросали желтыми розами и тюльпанами, положив цветы в изголовье Северного и сверху на белое покрывало. Казалось что он спит на подушке из роз, укрывшись одеялом из живых цветов, прямо как в одной из его песен:

…Завяжите мне рану длинную русской дорогой,
И укройте меня одеялом в белых цветах….

Вокруг гроба стаяли люди, образовав огромное полукольцо, на лицах у всех была скорбь, и слезы в глазах. Наверху на балконах стояло три огромных магнитофона, очень много фотографировали. Несмотря на то, что народу было уйма, выступали очень мало всего несколько человек сказали свои прощальные слова Аркадию. В том числе выступила и Софья Григорьевна с резким высказыванием в адрес присутствующих:
«Утром сегодня с тобой прощалась Валя, а теперь прощаемся мы. Прости, что не смогли удержать тебя. Тебе природа дала все: голос, обаяние, ум. Но ты не смог использовать это, как было нужно, и пошел не по тому пути. Сегодня собралось здесь очень много народу, но я не могу сказать, что это твои друзья. Среди них есть немного твоих друзей, а в основном – друзьями твоими они никогда не были. С их помощью ты погибал…». На ее резкие слова многие присутствующие в зале в этот скорбный день, очень сильно обиделись. Ведь все любили Аркадия, и ни в коей мере не желали никогда ему зла, просто никто не задумывался, что такая хмельная жизнь Северного, рано или поздно приведет его к могиле. В завершении выступила женщина из администрации крематория:
«У Аркадия хоть у него и не было музыкального образования, он был самородок, Народным артистом - человеком из народа. Он жил среди нас и пел для нас поистине красивые песни, радуя своим исполнением таких простых людей, как мы с вами, товарищи», - после ее слов наступила минута молчания, и в друг откуда-то сверху из трех магнитофонов раздался голос Аркадия. Музыка зазвучала отовсюду:

Сладка ягода в лес поманит,
Щедрой спелостью удивит.
СЛАДКА ЯГОДА, ОДУРМАНИТ!!! }х2
ГОРЬКА ЯГОДА, ОТРЕЗВИТ!

Ой, крута судьба, словно горка,
Погляди ей в след из окна.
Складкой ягоды только горстка!!! }х2
Горькой ягоды - два ведра.

Я не ведаю, что со мною,
Для чего она так растет.
Сладка ягода лишь весною,
Горька ягода круглый год….

И тут его гроб поплыл вниз. Смотря на уходящего Аркадия, у всех не выдержали нервы, и взрослые жесткие люди зарыдали, как дети, момент был очень тяжелый, когда они провожали Северного в последний путь. Какая-то мистика присутствовала в зале в этот момент, казалось голос Аркадия несся отовсюду и даже из гроба, будто бы душа Северного была в этот момент среди людей, наблюдая за всем происходящим, и будто бы именного его голос звучал в этот момент, а не магнитофонная запись. После церемонии колонна машин вытянулась в длинную цепь, водители включили сирены и так с воем поехали по городу. Все друзья и товарищи поехали на поминки к Владимиру Раменскому домой, ребята из Москвы полностью позаботились, привезя с собой закуску и вино, водку все купив на свои деньги. Родственники собрались у себя, но братья Аркадия поехали вместе со всеми друзьями к Раменским.
 Через несколько дней отдали урну с прахом Северного. Когда друзья ее захоранивали, вместе с ней в могилу поставили две бутылки «Пшеничной» исполнив его последнюю волю. А в мае месяце установили мемориальную плиту со словами стихов, которые сочинил Владимир Раменский для своего покойного друга:

Друг, брат, отец,
Ты ушел слишком рано…
Не выплеснуть горя из
Тысяч сердец.
И только порою
До ужаса странно,
Что песни живут,
Пережив твой конец…

Аркадию Дмитриевичу Звездину – СЕВЕРНОМУ. А рядом выбито на мраморе улыбающиеся лицо Аркадия, как он и просил. И Володя не зря в конце поставил три точки. Ведь Аркадий Северный, не смотря на то, что давно умер, будет жить в наших сердцах вечно, пока мы слушаем и любим его песни, его душа всегда будет рядом с нами.

Послесловие.

 Прошло три года после смерти Аркадия. На одном из концертов в 1983 году, немного поседевший Владимир Шандриков, исполнял концерт. Взяв в руки гитару, после небольшого перерыва, он подошел к микрофону со словами:

«Аркадию Северному посвящается, хотя настоящая его фамилия Звездин. Он умер в тот же год, что и Высоцкий, только он умер в апреле, а Владимир в год олимпиады… это в июле, поехали». – С грустью в голосе произнес Володя Шандриков, зачеркнув пальцами по струнам гитары, тут у него перед глазами стали всплывать дни того далекого мая семьдесят седьмого года, когда они вместе с Аркадием были в солнечном городе Одессе, как они там куролесили и радовались, наслаждаясь жизнью. После этого он запел:

Вот и все! Отшумел, отбузил навсегда.
Отлюбил сколько смог, и отплакал, страдая!
Небосклон зачеркнула шальная звезда,
В пусть последний тебя на земле провожая.

Сколько звезд в темноте посылают нам свет!
И ТОРОПЯТЬ ЛЮДЕЙ к неизбежному часу!
Говорят: «Звездный свет к нам идет много лет»,
Может это и так, только я не согласен.

Ни врагов, ни друзей НА МОГИЛЕ ТЕПЕРЬ!
ТОЛЬКО МАТЬ ПРО ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ЗАБУДЕТ!!
Да еще над полынью заплачет апрель,
Он всегда по весне приходить к тебе будет.

В изголовье твоем расцвела бузина,
Символично вполне? Побузил ты немало!
И басил на распев: «Наливайте сполна!»
Но вина, как всегда до утра не хватало.

Ты и пел про себя, часто с рюмкой в руке!
ЖИЗНЬ НАСМАРКУ ПОШЛА! ПРО РАСПУТЕСТЫМ ТРОПКАМ!
Растворилась дождинками в мутной реке,
По граненым стаканам и маленьким стопкам.

По кофейням смурным! По лихим кабакам!
ПО КВАРТИРАМ ЧУЖИМ! На сомнительных девочек.
Расшвырял, разбросал, ты как деньги года,
Шелухою пустых, исощелконных семечек.

И носила тебя, как осиновый лист!
Ты менял города, колесил, а не ездил.
Для блатных умер СЕВЕРНЫЙ – клевый артист,
Для меня человек по фамилии Звездин.

Сколько спето тобой, СКОЛЬКО выпито вин,
СКОЛЬКО БЫЛО ДРУЗЕЙ И ХОРОШИХ ТОВАРИЩЕЙ!
Но сдается, что был и в толпе ты один,
Одиноким как здесь, на заброшенном кладбище.

Что же нам, что же нам по законом земным,
ЧАС У КАЖДОГО СВОЙ! Он пробьет в этой вечности.
Так звони же, звони, красный цвет бузины.
Ты как песня, как стон по судьбе человеческой.



2012-2014 год.

























Список испольвованных источников и материалов

1. И.Ефимов, Д. Петров «Аркадий Северный, Советский Союз!» - Санкт-Петербург-Киев, 2007.
2. М.Шелег «Аркадий Северный. Две грани одной жизни». М., Издательство «ННН», 1997.
3. Д.Завильгельский фильм «Он был почти что знаменит», 1997.
4. Фильм «Аркадий Северный. Человек, которого не было», Петербург 2008.
5. «Фильм памяти Аркадия Северного», «ООО Шансон» 2011.
6. Видиоролик В.Ефимчук «О А.Северном» - www.blatnoyshanson.narod.ru
7. Интервью Фридриха Яковлевича Ревельсона – 08.12.2012. – www.shanson.org/videoonline/fred-revelson
8. Интервью Дмитрия Михайловича Калятина – Ленинград, 12.1990-10.1991.
9. Воспоминания Бориса Циммера об Аркадии Северном – 15.09.2004. htt://www.blat.dp.ua.simm.htm
10. Валентин Мироновский «Воспоминания об Аркадии Северном» – 06.10.1991. – htt://blat.dp.ua/mironovs.htm
11. Воспоминания Елены Раменской об Аркадии Северном – апрель 1990, Ленинград.
12. Блатной фольклор – Воспоминания Софьи Калятиной об Аркадии Северном – http://www.blat.dp.ua/bs-sgk.htm
13. Влад Ващенко об Аркадии Северном – Одесса. Февраль 2009.
– http://www.shanson.org
14. Интервью Станислава Семеновича Сафонова об Аркадии Северном
15. Резюме Владимира Шандрикова – kirsanov (11.02.2009).
16. Владимир Шандриков: «20 дней в Одессе с Аркадием Северным» – «Новая Сибирь»,
05 октября 1995.
17. Интервью В.П.Коцишевского – 2002. – 18. «Родня Аркадия Северного потеряла его прах», М.Филимонов «Экспресс газета» №8 февраль 2001.
19. «Аркадий Северный. Король блатной песни», М.Шелег «Супермен», газета Уфимская Неделя, №18, 1993.
20. Звездину Аркадию Дмитривичу, Ленинград ул.Таллинская, Архивная Справка, 03 декабря 1975.
21. Высоцкий о Северном
22. Константин Беляев об Аркади Северном
23. Аркадий Северный – Биографии, мемуары, история – http://eternaltown.com.ua/contenet/view/8120/2/
24. Аудиоинтервью Анатолия Писарева об Аркадии Северном – «Сквозь время» (1980-2010) – Светлой памяти Аркадия Северного.
25. Аудиозаписи концертов Аркадия Северного (1963-1980)
26. «Интервью для Программы «Время» 31.08.1979.
27. Исторические справки взяты из интернета.