Глава четвертая

О коварстве и мести

Все мои мысли теперь были заняты Хатси – я пытался придумать, как от нее избавиться. И придумал-таки! Способ был незатейлив, но действенен на все сто процентов – в этом я не сомневался, а потому сиял от счастья, вызывая подозрение у врага.
План мой заключался вот в чем. Господа не любят, когда мы самовольничаем, берем вещи, портим их и делаем что-либо без приказа. Так пусть же пай-девочка Хатси станет вредителем номер один! А уж я помогу ей добиться этого титула.
Я не мог дождаться ухода господ и пританцовывал от нетерпения, провожая их у дверей. Это, кстати, одна из моих главных обязанностей – встречать и провожать хозяев дома и их гостей. Я должен был научиться отличать желанного гостя от нежеланного. Это не так-то просто, скажу я вам. Но с годами я освоил все правила этикета настоящего привратника. Не без гордости скажу, что я – один из лучших в своем деле. Господин сам об этом сказал госпоже, я слышал собственными ушами, когда подслушивал в соседней комнате.
Едва закрылась парадная дверь и ключ несколько раз повернулся в замочной скважине, я уставился на Хатси и принялся громко и злобно смеяться. Она явно не была к такому готова, а потому поспешила скрыться в хозяйской спальне.
Я в два прыжка очутился у кровати, которую мерзавка у меня отняла. И испоганил покрывало. Я сотворил с ним все мыслимое и немыслимое, а в конце даже сбросил его на пол и усердно потоптался.
На кухне же устроил настоящий погром. Отмечу, что, обладая от природы низким ростом и грузной фигурой, я умудрился добраться почти до всех шкафов, перебил кучу тарелок и стаканов. Даже скинул с полочки фарфорового петушка, который служил подставкой для ножей. Конечно же, он разлетелся на сотни осколков к моей великой радости.
Но этим я не ограничился. Завершающий штрих – платяной шкаф. Я просто вывернул его наизнанку, иначе и не скажешь. Все, что было аккуратно разложено внутри, теперь в полном беспорядке валялось на полу. Я остался доволен проделанной работой и предвкушал грандиозный скандал.
И грянул гром.
- Кто мог так изничтожить покрывало? – сокрушалась госпожа.
Я стоял рядом, скорчив скорбную мину.
- Я так любил мою кровать и это покрывало, - вот что сказал я голосом, полным сожаления.
- О, господи! На кухне был ураган! – кричал господин.
- Я всегда не пускал ее на кухню. Простите, это моя вина, я не уследил, - таким был мой ответ на хозяйские восклицания. И я с грустью вздыхал над осколками фарфорового петушка.
- Не может быть, Генри, ведь я только на днях сама уложила все выглаженное белье в шкаф! – со слезами в голосе причитала моя хозяйка, стоя среди хаоса маек, сорочек, брюк и халатов.
- Она сказала, что хочет лишь примерить…
Я ликовал. В душе я просто орал от восторга. И очень боялся как-либо проявить эти истинные чувства перед господами. Поэтому, продолжая вздыхать, удалился в коридор и с упоением слушал, как бесполезно пытается оправдаться Хатси, как хозяева ругают ее и дерут за уши.
С этого вечера моя кровать снова вернулась ко мне во владение, а Хатси поняла, что наглым хамством и той пощечиной нажила себе опасного врага.