Ответ. продолжение

VI  Выигрыш – восемь рублей

 Грабить кондитерскую лавку Нефедов не пошел, выразив уверенность, что сладкого у консула завались. И тут же со всем ехидством, на которое был способен, поинтересовался, много ли будет отряду «Ответ» пользы от агента, никакими специальными навыками не обладающего. Семенов и Накагава переглянулись.
- Думаю до утра услуги Петра Петровича нам не понадобятся, - несколько неуверенно произнес Накагава. – Всякая связь с его людьми прервана. Никакого влияния на ход событий господин Нефедов пока оказать не может. Так почему бы и нет?
- Ускоренная программа всегда чревата осложнениями, - поморщился Семенов.
- Но без особых способностей у Пети нет шансов не то что оказаться полезным нашему общему делу, но даже на то, чтобы просто выжить, - возразил Кендзо.
- Ладно, согласен, - все еще с сомнением сказал Семенов. – Рукопашный бой и обращение с оружием у Петра Петровича на весьма высоком, профессиональном уровне. Здесь нужна только небольшая коррекция. А вот ментальные способности нужно закачивать по полной.
- Расширение восприятия? – спросил консул.
- По полной программе, - подумав решил Владимир Яковлевич. – И адаптивные способности тоже.
- Многовато конечно за один раз, - теперь сомнение проявил Накагава.
- А что делать? Другого случая может не представиться.
 Они разговаривали так, словно Нефедова рядом не было, или же он представлял собой бессловесный объект интересного, но опасного опыта. Петр Петрович ошалело слушал, как эти два вивисектора решают каким образом ловчее его препарировать.
- Э… э… э… Вы что?.. Вы это… Вы… - очень четко и связанно сформулировал он свою мысль.
- Успокойся, Петя, - досадливо отмахнулся Накагава. – Все будет в порядке.
- Вам действительно необходимы особые способности, - рассудительно заметил Семенов. – Да вы и сами это понимаете.
- Погодите! – взмолился Нефедов. – Объясните хоть, как это происходит? Я вначале думал вы шутите! Я думал – годы тренировок! Думал вас с раннего детства готовят! И вообще, разве можно программировать… человека? Я считал это сказками, дурацкими легендами!
- Сказка то, что нас готовят с детства, - ответил Накагава. – А насчет программирования навыков у человека – чистая правда. Моторная реакция, адаптация…
- Слушайте, а Лёва Калдвелл не из вашей конторы? – спросил Нефедов. – Он чем-то подобным занимался.
- Некоторые его наработки мы используем, - признал Накагава. – Но он и сам об этом не знает.
- А как все будет… происходить? – дрогнувшим голосом спросил Петр Петрович.
- Ничего страшного, - заверил его Семенов. – Сильное снотворное короткого действия, через час вы проснетесь, будете очень раздражены и легко возбудимы. Такое состояние продлиться часов пять -  шесть, потом все вернется к норме. Если сейчас начать, к рассвету управимся. Ну как, готовы?
 Нефедов не нашелся, что сказать и просто согласно кивнул.

                *   *   *

 Первый час после пробуждения Петр Петрович разговаривал только матом. Он орал, рычал, визжал, как случайно забеременевший самец оула, в общем вел себя совершенно нормально.
 Постепенно раздражительность проходила. И когда в выходке Семенова с учебником истории Нефедов разгадал очередную проверку, ему стало ясно, что процесс завершается. Петр Петрович подошел к окну и встал рядом с Владимиром Яковлевичем.
- Как вам вид? - глазами указывая на пожары невинно спросил Семенов.
 Нефедов не заорал и не двинул собрата стулом по башке. Процесс «обучения» закончился.
- Никогда не думал, что придется взирать на подобный… вид! – с чувством, но прекрасно контролируя себя, ответил он. – А что со мной? Мне кажется все в порядке…
 Вместо ответа Семенов сделал молниеносный выпад, целя растопыренными пальцами в горло Нефедову. Петр Петрович ушел и выставил блок, одинаково удобный и для защиты и для атаки.
- С моторикой полный порядок, - улыбнулся Владимир Яковлевич.
- Я рукопашным боем с детства занимаюсь.
- Но толком не тренировались уже лет пять. Ладно, продолжим. – Семенов огляделся вокруг и быстро спросил: - Сколько плашек паркета на полу?
- Примерно тысяча восемьсот пятьдесят – тысяча восемьсот семьдесят, - ответил Нефедов и изумившись собственному ответу забыл закрыть рот.
 Семенов рассмеялся.
- Выключить свет, - скомандовал он.
 Рассвет за окном только занимался, к тому же небо, почти как всегда зимой на Маске, было затянуто  низкой облачностью, но Петр Петрович и без освещения прекрасно видел весь кабинет, он даже различал текст в раскрытом учебнике, лежащем шагах в трех от него.
- Свет, максимум!
 Ярко вспыхнули потолочные панели и настенные светильники, но Нефедов даже не сощурился.
- Отлично! – Семенов уже стоял перед ним и протягивал бутылку знаменитой риолийской водки. – Пейте. Но представьте, что это вода.
 Нефедов понюхал. Это была до такой степени не вода, что легче напиток было представить бензином или иной горючей жидкостью. Он отрицательно помотал головой.
- Это самое важное, - серьезно сказал Владимир Яковлевич. – То что мы проверяли прежде, действует на уровне безусловных рефлексов. Но вы должны научиться контролировать себя. Если вы выпьете эту бутылку, думая, что опьянеете, то вы и опьянеете. И наоборот.
- Если я выпью эту бутылку, я умру!
- Верно, - Семенов пристально посмотрел на Нефедова. – Это тоже особая способность. Вы можете покончить с собой в любой момент. Сможете отравиться обычной водой. Если захотите. А можете сожрать килограмм «радости» и ничего не почувствовать. Если захотите.
 Петр Петрович зафиксировал взгляд на хрустальном графине со своим любимым гранатовым соком, поднес бутылку к губам и преспокойно выдул ее до дна. Все 632 миллилитра. И ничего, даже гранатом вроде бы отдавало.
- Ну вот и все, - удовлетворенно сказал Владимир Яковлевич. – Как ни странно, научиться контролировать метаболизм алкоголя и наркотиков, гораздо сложнее, чем, скажем, не замечать удар парализатора. Теперь вы полностью готовы.
 Нефедов смотрел на пустую бутылку и опасливо прислушивался к своим ощущениям. В туалет слегка хотелось, ведь больше полулитра жидкости разом засосал, но ничего больше.
- Так что? – деловито спросил Семенов. – Выпьем по такому поводу? А?
 Владимир Яковлевич колдовал у бара, сооружая сложный коктейль. Нефедов смотрел на него и думал, что еще и суток не прошло с тех пор, как этот непонятный человек явился на Маску. Он лакомился паштетом из горных крабов, когда шли срочные совещания среди неизвестных заговорщиков; так же вот сосредоточенно мешал коктейль, когда от Постпредства разбегалась и расползалась отравленная древним газом толпа; преспокойно ждал вестей от Накагавы, и вероятно не знал, что это будут за вести, когда он сам праздновал, оказавшуюся призрачной, победу над мятежниками. И только сейчас Нефедов вдруг понял, что все это время настораживало и даже пугало его во Владимире Яковлевиче.
 Неясность целей. Извилистость пути. Причудливость методов.
 Сам Нефедов все сделал бы гораздо проще и эффективнее.
 Закрыть торигусам доступ на Пирамиду? Нет ничего  проще. Не дам и все. Моё, что хочу то и ворочу. Никто бы и пикнуть не посмел.
 Мятеж? В Системе еще две обитаемые планеты. И пусть он давно не ладит с главой мафии на Архипелаге, надменным пигмеем Дебо Хомбри, по кличке Электрик, но в подобной ситуации даже он пришел бы на помощь, не говоря уже о старом приятеле Ицхаке Гольдберге с Хеврона. Собственно и без них вполне можно было справиться. Достаточно было связаться со своим рудным флотом. Около полутора тысяч кораблей работают сейчас в Поясе. Через час – два вся эта армада была бы на орбитах Маски. А руду из астероидов не киркой добывают…
 Он предлагал эти простые и действенные средства, но они были отвергнуты. И что удивительно, Нефедов даже не пытался возражать! Ведь первое, что он собирался сделать прибыв в консульство, это связаться с флотом, с Дебо и Ицхаком. Но когда Семенов, а за ним и Накагава, решительно не согласились с ним, Петр Петрович, почему-то не настаивал, не пытался убедить их в своей правоте. Это не было ментальным воздействием, вроде гипноза, теперь, после «обучения» он знал о невозможности таких методов. Просто в какой-то момент, он понял, что действовать не имея точного представления о конечной цели не стоит. А он никак не мог понять, чего же добивается Семенов. Защитить интересы Человечества? Красиво конечно, но чересчур расплывчато. Не могло не быть у него более конкретной цели. Однако вычислить эту цель Нефедов не мог.
 Семенов разлил коктейль в три бокала, и приоткрыв дверь в кабинет консула позвал:
- Кендзо, оторвись от дел на минутку.
- Да-да, сейчас!
 Накагава вошел в соседнюю с кабинетом комнату, где провели ночь Семенов и Нефедов.
- Ага! - воскликнул он. – Уже все? Очень хорошо! И очень быстро!
- У Петра Петровича очень мощный потенциал, - сказал Владимир Яковлевич. – Я сам не ожидал такого быстрого и прочного результата. Вот, гляди, - он показал пустую бутылку из-под риолийской водки.
- Великолепно! – восхитился консул и пожимая Нефедову руку шепнул ему на ухо. – Я этот тест прошел только с четвертого раза.
- Ты наверное просто нажраться хотел на халяву!
 Кендзо захохотал. Семенов роздал бокалы.
- Как это называется? – спросил Нефедов, указывая на рубиновую жидкость, в которой не смешиваясь с основной массой, словно живая, образуя причудливые петли, скользила тонкая золотистая струйка.
- Это называется «Извилистый путь», - веско сказал Владимир Яковлевич.
- Да… Это как раз в тему, - отозвался Нефедов. – Это то, что сейчас меня больше всего интересует. Извилистый путь.
 Накагава невесело улыбнулся, Семенов скривился, как от кислого.
- Вы догадались… Да путь извилист и цели неясны… Вам все станет понятно, Петр Петрович, но извините, не за пять минут и даже не за пять суток. Это требует известного времени, - проникновенно сказал Семенов. – А теперь выпьем. Выпьем за нашу победу, как бы извилист не был путь к ней! Выпьем!
- И будем думать, что это не цианид, не вода, а вкусный и не очень крепкий коктейль, - добавил Нефедов.
- Вот за вкус я совершенно спокоен, - сказал Накагава. – Шикарные коктейли Володя умел делать задолго до того, как попал в «Ответ», – и перехватив недоуменный взгляд Петра Петровича сообщил: - Он барменом работал у себя на Земле, в Омске. Причем не в самом фешенебельном заведении, а прямо скажем в паршивой забегаловке. Но коктейли в этом кабаке славились на весь район. Да… давно дело было.
- Восемь лет, не так уж и давно, - возразил Семенов.
- Всего восемь лет? А мне казалось лет двадцать! Хотя, тебе же всего тридцать пять.
- Тридцать четыре. Да и тебе Кендзо до полтинника еще два года! Так что не строй из себя ветерана Эламского кризиса!
 Коктейль действительно оказался великолепен, и Нефедов уже хотел спросить рецепт, для своего бармена, но тут же вспомнил, нет у него не бармена не бара.
 Неожиданно на стене засветился экран и компьютер вежливо сказал:
- Вы просили включить вещание, когда начнется информационный выпуск.
 Со вчерашнего вечера планетарное вещание, по веками устоявшейся традиции, крутило классическую музыку. «Билтз», «Пинк Флойд», "Роллинг Стоунз" и "Машина времени" всем уже успели осточертеть.
 Из глубины экрана выплыл полощущийся черно-жемчужный флаг Маски, раздались отрывистые позывные планетарных новостей.
- Ну-ка, кто свое личико покажет? – с любопытством сказал Семенов.
- Ставлю три рубля на Де Хавена, - предложил пари Нефедов.
- Пять на Колесова, – принял вызов Накагава.
- Держу банк против обоих, - хитро усмехнулся Семенов.
 Трижды прозвучали позывные и на экране возник Кулл. Он не был ни политическим обозревателем, ни даже журналистом. Он вел на столичном музыкальном канале тупую передачку для обдолбанных «радостью» подростков.
- С вас восемь рублей, господа! – не забыл напомнить Владимир Яковлевич.
- С добрым утром, сограждане! – прерывающимся, писклявым голоском проблеял Кулл. – Смотрите и слушайте экстренный выпуск общепланетарных новостей. До конца выпуска с вами специальный корреспондент Планетарной информационной сети Андре Штерн.
- Смотри-ка ты, - удивился Нефедов, - у него оказывается имя есть.
- Да-да, - продолжал щебетать Кулл. – Именно с добрым утром! Давно на Маске, нашей многострадальной родине, не было такого доброго утра! Мы долго терпели засилье монополий и мафии, но терпение народа не беспредельно! Пробил час и свершился праведный суд. С властью мафии, с диктатом монополий, наконец покончено! День, которого так долго ждал многострадальный народ Маски настал! Группа патриотически настроенных граждан вырвала власть из алчных, кровавых рук мафии!..
- Ага, значит должности они еще не поделили, - прокомментировал Накагава.
- Не думаю, что Де Хавена можно так легко сковырнуть, - раздумчиво заметил Нефедов. – Он где-то там, среди этих сволочей. Заключает новые союзы, продает старых союзников, торгуется… Но утонуть такое дерьмо просто не может.
- Ты думаешь Де Хавен имеет шансы остаться президентом? – поинтересовался консул.
- Президентом, не президентом… Полагаю они создадут некий коллегиальный орган. Не знаю никого, кто способен взять на себя всю полноту ответственности…
- Да заткнитесь вы оба! – гаркнул Семенов. – Вон, этот клоун до дела дошел!
Кулл уже не нес отсебятину, а зачитывал текст с дисплея блокнота.
- …не имел возможности. И мы конечно не вправе осуждать президента Де Хавена, зная теперь все предшествующие обстоятельства…
- Я же говорил – дерьмо не тонет! – не удержался Нефедов.
-  …есть основания ожидать вмешательства Объединенных флотов и пиратских акций со стороны рудного флота, находящегося в Поясе. В связи с этим все орбитальные крепости и планетарные базы переводятся в режим полной боевой готовности. Маска объявляется закрытой для полетов зоной. Все корабли идущие извне будут беспощадно…
 Петр Петрович не выдержал и взревел:
- Да я их крепости и базы на атомы разотру за пять минут! Напугали ежа задницей! Да на моих кораблях!.. Да я их сволочей!..
- Заткнись!!! – рявкнул Накагава, да так, что оба его гостя шарахнулись в стороны. – Сожжешь, разотрешь, аннигилируешь! И что?! Что дальше?! И самое главное, Петя, какая тебе с того выгода? Думай!
- Что же все так орут-то… - морщась и ковыряя мизинцем в ухе, плаксиво сказал Семенов.
 Нефедов задумчиво глядел на консула.
- Что ты имеешь в виду, Кендзо?
- Ты идиот или придуриваешься?! – невозмутимый японец явно вышел из себя. – Ну сам подумай, чего ты добьешься атакой? Мы вроде уже один раз предупредили тебя!
- Я тогда соображал плохо, - сварливо ответил Петр Петрович. – А вот сейчас думаю, что иного выхода нет!
 Накагава и Семенов одновременно всплеснули руками.
- Петя! – проникновенно заговорил Накагава. – Если ты начнешь стрелять по крепостям, а тем более по базам – люди погибнут! По твоей вине! Пока стреляли только по тебе, и погибших, кстати, очень немного. А если начнешь ты…
- Да, Петр Петрович, подключился Семенов. – С дистанции триста мегаметров, ваши рудные корабли не смогут точно прицелиться. Вернее стрельба будет вестись на пределе точности. Это же провокация. Они специально закрыли именно такую зону.
- На крепостях ветераны сидят, - вновь принял эстафету консул. – Отцы семейств к пенсии прибавку зарабатывают. У них, у всех на планете жены, дети, а у кого и внуки уже! А планетарные базы! Они все рядом с городами! Володя правильно говорит – стрельба будет идти на пределе точности. Города зацепишь наверняка!
- Даже при самом хорошем исходе потери составят десять – пятнадцать процентов флота! – заявил Владимир Яковлевич. – А сколько на планете всего пожжете! Своего, заметьте, добра! Тут ведь больше половины промышленности – ваша собственность! Свои заводы будете в пыль растирать? Хоть приблизительно прикиньте, что вы потеряли и что можете потерять.
- Действительно, Петя, ну что этот чертов орбитальный удар уничтожил? – взял слово Накагава. – Офис твой? «Профсоюзные» твои комитеты? Спортклубы? И только то! Мелочь ведь, согласись. А люди твои почти все спаслись. «Омегу» ты очень вовремя передал.
- Я думаю материальный ущерб можно будет компенсировать! – с энтузиазмом начал Семенов, но Петр Петрович решительно поднял руки.
- Все! Все! Все! Убедили! – он потер виски и виновато сказал: - Действительно, потери минимальны. Но я и впрямь что-то… Извините…
- Ладно, - консул пошарил в кармане, нашел монетку и протянул её Владимиру Яковлевичу. – Твои пять рублей, выиграл.
 Семенов самодовольно ухмыльнулся и взял деньги. Нефедов, который наличных никогда не носил виновато развел руками. Накагава тяжело вздохнул, и словно расставаясь с последним, отдал Семенову еще три рубля.
- Так и прослушали, что еще этот пацан вещал, - сказал Владимир Яковлевич.
- Открутить назад? – предложил Накагава.
- Не надо, - Петр Петрович поморщился. – Так все ясно. Коллективное руководство. Хунта, А кто там какую должность хапнет – не так уж и важно… в нашей ситуации, - последние слова он произнес полувопросительно.
- Все-таки ситуация стала «нашей»? – оживился Семенов.
- Чего уж теперь…
- Теперь нужен четкий план, - своим обычным, сухим тоном сказал консул. – Первоначальный, как я понял, несколько нарушен.
- Есть немного, - согласился Семенов.
- Значит будем корректировать, - кивнул Накагава. – Да, Петя, хочу сразу объяснить тебе одну вещь. Мы все из отряда «Ответ», но я не знаю задания Володи, и не хочу знать. Однако я окажу ему любую помощь. Так же поступит и он, не интересуясь зачем мне или тебе нужно то или иное.
- Я уже понял, - сказал Нефедов. – Но боюсь, особой помощи от меня сейчас ждать не стоит. Хотя сделаю все, что смогу. Что-то вы непростое тут затеваете, господа, ох не простое. И хотя я не привык… хм… подчиняться, сейчас готов и на это. Чувствую, что без вас эту партию не выиграть.
- Ну я например уже выиграл, - с улыбкой сказал Семенов, и поймав недоуменные взгляды, побренчал монетками. – Мой выигрыш – восемь рублей!

VII Пьянству – бой!

  Когда все отсмеялись, Накагава сказал, обращаясь к Семенову:
- Командуйте, адмирал. Решающее слово за вами.
- Мне нужно попасть в округ Фильтр, - чуть помедлив, сказал Владимир Яковлевич.
- Невозможно, - отрезал Накагава. - Город закрыт наглухо. Ни завтра, ни послезавтра, даже не думай покинуть Столицу. Или считаешь такую знаменитость, как ты не будут искать? Дня через три полиции, конечно, все надоест и режим ослабят. Тогда и попробуешь.
  Семенов пожал плечами и повторил:
- Мне нужно попасть в округ Фильтр. Сегодня.
 Консул помолчал секунд пять, что-то обдумывая, и кивнул.
- Ладно, допустим, ты добрался до Фильтра. Что дальше?
- А дальше мне нужно попасть на Пирамиду.
- В качестве наблюдателя от «Астроруды»?- иронично спросил Нефедов.
- Нет, в качестве наблюдателя от Федеральной Академии Наук.
- Вот и летели бы туда прямым ходом, - буркнул Петр Петрович. - Без нанесения визитов вежливости!
- Петя, успокойся, - предостерегающе поднял руку Накагава.
  Нефедов коротко матернулся и отошел к окну.
- На Пирамиду тебе попасть, пожалуй, проще, чем в Фильтр, - заметил консул. - В Фильтре добудешь флаер, с твоим-то опытом, как-нибудь, выйдешь к орбитальному терминалу, пересядешь на свою шхуну…
- Шхуны нет, - перебил Семенов. - Еще ночью «Принцесса» ушла от терминала.  Я рассчитывал идти к Пирамиде на корабле «Астроруды».
- Ну, так чего же проще! – подал голос Нефедов. - Пожалуйста! Я свяжусь с флотом. Вас встретят! В трехстах мегаметрах. Или далековато для флаера?!
- А ведь действительно! – воскликнул Семенов. - Все проще простого! Я могу пересесть на ваш корабль и за пределами закрытой зоны. Стрелять приказано по кораблям, идущим к планете, а не от нее!
- Вы что, собираетесь пройти на флаере триста тысяч километров?
- Нет, конечно. На флаере я доберусь до любого туристического терминала, возьму напрокат, какой-нибудь прогулочный ботик и уже на нем спокойно пойду к точке рандеву.
- Так вас на терминале и ждут!  Все туроператоры в очередь выстроились! На планете, между прочим, чрезвычайное положение!
- Добром не дадут – угоню. Не впервой.
- Хорошо,- Накагава согласно кивнул. - Вторую часть пути, ты можно сказать прошел. Что с первой?
  Все задумались. Накагава бесцельно перебирал бумаги на столе. Семенов сидел в кресле, тупо уставившись в одну точку. Нефедов продолжал глядеть в окно. Вдруг он воскликнул:
- Драконы! Глядите! Целая стая! Штук семь! Я их над Столицей года три уже не видел.
  Семенов подскочил к окну, не желая пропустить редкое зрелище.
  На границе облачного слоя, ярко подсвеченные утренним солнцем парили драконы. Огромные, тридцатиметровые крылья казались неподвижными, узкие, гибкие тела представлялись тонкими штрихами на серебристом фоне облаков.
- Красиво, как…- заворожено, прошептал Владимир Яковлевич. – Не думал, что когда-нибудь их увижу.
- Да, их очень мало осталось, - охотно, мигом потеряв всякую агрессивность и сарказм, заговорил Нефедов. – Вымирают почему-то! И ведь непонятно – почему! Я специальный фонд создал, изучаем их, охраняем, заповедники создаем, ничего не помогает.
- Жалко если вымрут, - Семенов вздохнул. – Какие красавцы! Вот сесть бы на такого, да и свалить из Столицы. Никакие сканеры не засекут.
- Тепловизоры, положим, засекут, - возразил Петр Петрович. – Они же теплокровные. Но закрыться от тепловизора проще простого. Проще простого… - медленно проговорил он и уставился на Семенова.
  Тот в свою очередь недоуменно глядел на него.
- Вы что, хотите сказать…На них можно летать?!!
  Нефедов молчал.
- Э! Петр Петрович! Алло! – Семенов помахал ладонью у него перед лицом. – Очнитесь!
  Нефедов молчал еще несколько секунд, а затем быстро, сбивчиво заговорил:
- От термовизора легко закрыться. Главное чтобы не было излучения в других диапазонах. От двигателей, электроники, гравипанелей. Понимаете?
- Нет! – в один голос ответили Семенов и Накагава.
- Планер! Вы знаете, что такое планер?
- Нет!
- Это безмоторный летательный аппарат. Старинный. Тяжелее воздуха. Паритель. Планер!
- Что-то припоминаю из истории авиации…
- Вот-вот! На заре авиации строили такие безмоторные аппараты и летали на них. Потом появились самолеты, флаеры, а парение на планерах стало спортом. Понимаете?
  Семенов и Накагава переглянулись.
- Петя, - успокаивающе сказал Кендзо, - мы все равно не успеем так быстро сделать этот самый планер. Или допустим, даже успеем. Найдем чертежи, воспроизведем… Хорошо. Но как им управлять? Кто полетит? Это ведь совсем другой принцип пилотирования, нежели на флаере.
- Калдвелл! – проникновенно сказал Нефедов. – Лева Калдвелл, любитель старины!  Который про слезоточивый газ вспомнил. Он этими планерами увлекается. У него их несколько штук, это же спорт такой. Он меня даже катал, как-то пару раз. Ну, теперь-то поняли?
  Но Семенов и Накагава продолжали смотреть на него с большим сомнением.
- Безмоторный аппарат… - пробормотал Кендзо. – А какая же у него дальность полета? Метров сто?
- В том-то и дело, что дальность полета у него не ограничена! Он использует восходящие потоки для набора высоты, а затем парит. Лева, помниться хвастал, что Зеленый океан перелетел. Это семь тысяч километров. Они часов шестьдесят летели. Трое их там было, в экипаже. По очереди пилотировали, отдыхали, спали.
- Восходящие потоки… Их еще найти надо!
- Там приборы специальные установлены. Тот самый термовизор, кстати. А черт! Приборы придется отключать, электронику запеленгуют в один миг. Ну что вы на меня вылупились? Давайте позовем Леву, он все объяснит гораздо лучше меня.
Все еще сомневаясь, Накагава сказал:
- А почему бы и нет?
- Да и других вариантов, как-то не просматривается, - согласился Владимир Яковлевич. – Приглашай Калдвелла, Кендзо. Потолкуем.
  Нельзя сказать, что Лева Калдвелл  от предложения удрать из блокированного города на планере с отключенными приборами пришел в восторг. Он пришел в экстаз.
- Я их сделаю, как детей! - визжал он своим тонким голоском. – Округ Фильтр? Восемьсот километров? Фигня!  Из уважения к нашему спасителю и гостеприимному хозяину, - Калдвелл церемонно поклонился консулу, - мы воспользуемся машиной построенной на Земле, в Стране Восходящего Солнца. «Хаябуса», что означает «сокол». Двухместный планер, одна из самых надежных моделей. Долетим!
- А без электроники справишься? – с изрядной долей скепсиса спросил Семенов.
- Трудновато конечно… - согласился Калдвелл. – Ну да ничего! Возьму самые подробные метеокарты, просчитаю трассу… Долетим!
  Накагава, за несколько минут до этого вышедший из комнаты, вернулся, явно обеспокоенный. Некоторое время он рассеяно слушал развеселый Левин треп, а потом неожиданно спросил:
- Володя, сколько тебе нужно времени для выполнения задания?
- Понятия не имею. Как пойдет.
- Это плохо.
- В чем дело, Кендзо?
  Накагава, стараясь, не глядеть в сторону Нефедова сказал:
- Новое правительство требует выдачи Петра Петровича. Отрицать факт нахождения господина Нефедова в консульстве бессмысленно. У них имеется великолепная запись вашего прибытия. Примерно сутки я смогу тянуть резину под предлогом консультаций с Землей. Итог этих консультаций ясен заранее, мне прикажут выдать Петра Петровича. Я откажусь. Меня снимут с должности. К счастью у меня, здесь совсем небольшой штат, и нет никого, кто мог бы подойти на роль временно исполняющего обязанности. Значит, пришлют замену с Земли. Пока будет идти бюрократическая возня, пока прибудет новый консул… Это от силы двое суток. Итого семьдесят два часа. По истечении этого времени, новый консул выдаст Петра Петровича. Вот такие пироги.
  Нефедов усмехнулся и, подойдя к консулу, дружески хлопнул его по плечу.
- Не надо, Кендзо, не надо. Выдумал тоже – снимут с должности… - Петр Петрович потер виски. – Так, так… Зная о наших дружеских отношениях, они конечно решат, что ты будешь тянуть время… Стало быть мне нужно смываться, как можно скорее. Сейчас я попробую связаться кое с кем, и минут через пять – семь свалю. Думаю, прорвемся.
- Босс! – изумленно–обиженно воскликнул Калдвелл. – Что за бред вы тут несете? Куда вы собрались? Если нельзя остаться здесь, летите с нами!
- Планер же двухместный, - растерянно сказал Нефедов.
- Фигня, какая! Во-первых грузоподъемность у него триста килограммов, во-вторых, если аппаратуру придется отключать, то её можно вообще снять, и в-третьих у меня на «Хаябуса» стоит еще прорва приборов для наблюдения за драконами. По вашей же просьбе ставил. Помните? Все вместе потянет килограммов на девяносто, так что резерв по весу мы имеем очень даже неплохой. Долетим!
- Действительно, Петр Петрович, летите с нами, - поддержал Калдвелла Семенов. – И не только из Столицы, или до Фильтра, а и дальше. Уж на борту собственного «рудника» вам точно ничто не грозит.
  Накагава обвел всех тяжелым взглядом.
- Простите меня друзья, - сказал он. – Прости, Петя…
- Кендзо! – Нефедов приобнял Накагаву, - Ты, что, Кендзо? Ты и так делаешь для нас гораздо больше, чем можешь. Вот так запросто собирался с должностью расстаться! Никто бы большего не смог сделать, так что ты это брось…
- Я обещал убежище и не смог… - кисло улыбаясь, начал Накагава, но Нефедов перебил его заорав:
- Ах ты, самурай чертов! Кодекс Бушидо! Давай еще сепуку сделай! Ты лучше придумай, как нам всем троим, из твоего консульства выбраться. У нас прямо парадоксальное путешествие получается! Самый длинный этап – самый простой, самый короткий – хрен пройдешь! Сейчас вот еще надо сообразить, как до Левиного планера добраться…
- Где, кстати, твой аэродром? – спросил Семенов у Калдвелла.
- Не мой, а аэроклубовский. Это недалеко, в Западном парке, километров пять отсюда.
- Недалеко говоришь… Это, Лева нам с тобой недалеко, а Петра Петровича ждут не дождутся. Хотя… если у них есть видеозапись, то могут и нас заодно упаковать.
- Вот я и говорю, - вмешался Нефедов, – нужно уходить немедленно, пока они все окрестности не обложили.
- Не согласен, - возразил Семенов. – Полагаю, они вначале обложили консульство, а уже потом потребовали выдачи. Прорыва или побега, наши милые друзья ждут либо немедленно, либо на исходе отпущенного ими срока, то есть через сутки. Отсюда вывод – уходить будем где-то посередке, ближе к ночи. Возражения есть?
  Возражений не последовало.
- Сейчас нам нужно все четко спланировать, - продолжал Семенов. – Лева, прежде всего к тебе вопросы. Сколько потребуется времени, чтобы снять аппаратуру с планера, и подготовиться к взлету?
- Минут тридцать – сорок, не больше.
- Хорошо. Но это не главное. Я вот, что подумал… Западный парк, это почти центр города. Сможем мы стартовать незаметно? Если кто заметит взлетающий планер, да сообщит, куда следует…
  Калдвелл задумался.
- Ночью можно, - гораздо менее уверенно, чем прежде, сказал он. – С катапульты старт бесшумный. На западе и юге, высоких зданий нет… Но это как ветер… - он потер серьгу – стимулятор и обратился к Накагаве. – Господин консул, мне нужен хороший компьютер и доступ к информации по метеорологической обстановке.
- Да, да, конечно, - Кендзо что-то сказал в перстень. – Вас проводят.
Когда Калдвелл ушел, Накагава включил крупномасштабную макет – карту Столицы и сказал:
- Лева прокладывает путь небесный, а мы давайте подумаем о пути земном. И кое-что для облегчения этого пути я уже сделал. Камер и газоанализаторов наблюдения можете не опасаться. Один мой знакомый хакер уже удалил из полицейской базы ваши данные. Не по внешнему виду, не по запаху компьютеры слежения вас не опознают.

                *  *  *

Мягко, почти беззвучно, чмокнула «Присоска», и моментально затвердев, соединила тонким сверхпрочным тросом окно консульства на пятнадцатом этаже и балкон на двенадцатом этаже здания стоящего метрах в двухстах напротив. По тросу скользнула почти неразличимая фигура, и через полминуты Семенов уже открывал балконную дверь.
  Это была дверь в обычную квартиру обычного дома. По, неведомо как, полученной консулом информации, хозяева находились на курорте, но Владимир Яковлевич долго прислушивался, прежде чем ступить через порог. Только осмотрев квартиру, и убедившись, что хозяев нет, Семенов позвонил по телефону и сказал одно слово: «Пошли». Вслед за ним, такими же невидимками переправились Нефедов и Калдвелл.
  Все трое были одеты в комбинезоны «Хамелеон – Плюс». «Плюс» означал дополнительный слой, поглощающий тепловое излучение. Беглецы не имели при себе никаких энергетических приборов, термовизоры засечь их не могли, а увидеть размытые фигуры темной, метельной ночью можно было разве, что подойдя вплотную. Конечно, активные сканеры заметили бы их моментально, и оставалось только надеяться, что полиция не рискнет использовать активные системы вблизи консульства, что строжайше запрещалось межправительственными соглашениям.
  Но даже при отсутствии активных сканеров, вся эта маскировка едва ли помогла им, если бы не отчаянный план предложенный Семеновым.
   Патрули стояли буквально везде. На всех улицах, ведущих к консульству, на крышах окрестных домов, в тоннелях подземных коммуникаций. Ситуация казалась безвыходной, и тогда Семенов оглядев приунывшую компанию сказал:
- По земле не уйти, под землей тоже. И по крышам не выбраться. Остается один путь – между крышей и землей.
  Так они и пошли, между землей и крышами, где никто их не ждал. Мощный арбалет, стрелы с «Присоской», катушки супертроса, и роликовые системы с обвязкой представляли из себя стандартное альпинистское снаряжение, нашедшееся в консульском хозяйстве.
  Вошедший последним Калдвелл закрыл балконную дверь.
- Не видно же ни черта! – пожаловался он.
- А я теперь в темноте вижу, - похвастался Нефедов. – Но... куда идти-то?
  В метре от них зажегся экран дешевенького одноразового телефона, слегка отодвинув тьму.
- Идите за мной, и постарайтесь ни за что не зацепиться,- полушепотом сказал Семенов. – Поосторожнее.
  Следуя за голубоватым огоньком, вышли в прихожую. Владимир Яковлевич застыл у двери, прислушиваясь.
- Да глянь ты в "глазок", - прошептал Нефедов. – Не могут же они отслеживать всю бытовую технику в округе. Телефоны ведь мы взяли, и ничего, все в порядке.
- Телефоны, это необходимость, - возразил Семенов, еще с полминуты прислушивался, и лишь потом включил монитор у двери. – Никого… Лева, выходишь первым, вызываешь лифт. Я закрываю замок. Петя, ты на подстраховке. Пошли!
  За последние несколько часов Нефедов и Семенов, как-то незаметно перешли на «ты». И впрямь, было бы глупо, идя на смертельно опасное дело, называть друг  друга по имени – отчеству. Семенов быстро запер дверь и шагнул в кабину лифта.
- Пятнадцатый. Там пустая хата на противоположной стороне дома.
  Тремя этажами выше, сцена повторилась, словно в зеркальном отражении. Вошли беглецы в квартиру с лестничной площадки, а вышли на балкон. Присев за парапетом балкона, Семенов в маленький оптический бинокль пытался, сквозь пургу, разглядеть нужные окна следующего дома. Нефедов тронул его за плечо.
- Володя, я одно не понял, как ты замки открываешь?
  Семенов постучал биноклем по большому пальцу правой руки.
- Имплант.  Помнишь билет у Кендзо?
- Не дай бог, домушники такую технику заимеют, - присвистнул Нефедов.
- Эта техника столько стоит… Ага, вот наш балкончик.
  Первое кольцо патрулей перекрывало три квартала вокруг консульства. Но для пущей страховки они шли «между землей и крышей», пока это было возможно. Второе кольцо, по сведениям, добытым Накагавой, не было сплошным, а состояло из мобильных групп, хаотично патрулирующих город на удалении три – пять километров от консульства. В огромном Западном парке предположительно действовало не более десятка мобильных групп.
- Ну, что, спускаемся на землю? – риторически спросил Семенов. – Высотных зданий по нашему курсу больше нет.
  Они стояли на балконе десятого этажа. Далее начиналась малоэтажная застройка. Уютные, богатенькие коттеджи стояли почти вплотную друг к другу. И широкие улицы, и узенькие переулки в этом фешенебельном районе заливал яркий свет фонарей. И метель, как назло, начала стихать. Спустившись на лифте и выйдя на улицу, беглецы быстро прижались к стене, сливаясь с ней.
- Короткими перебежками, - скомандовал Семенов, и маленькая группа, не жалея ног, ринулась нарушать границы частных владений.
  Они стремглав перебегали улицы, с ходу перелетали через невысокие заборы (Семенов, со своим имплантом, еще умудрялся при этом глушить сигнализацию), пригнувшись, крались по дворам, иногда замирая и прислушиваясь. В одном из двориков Калдвелл сослепу налетел на собачью будку. К счастью, по причине дурной погоды, лучший друг человека, ночевал в коттедже. Поднимаясь и отряхиваясь от снега, Лева заметил валяющийся рядом с будкой ошейник. Калдвелл судорожно сглотнул. Судя по размеру ошейник, песик, окажись он на месте, мог перекусить Леву пополам.
  Перебегая, перепрыгивая, перелезая беглецы минут через сорок достигли Западного парка. Ангары аэроклуба были совсем рядом. За неширокой лесополосой и замерзшим круглым прудом стояли два внушительных эллинга, дальше располагалось полукилометровое ровное поле.
- Мои машины во втором ангаре,- сказал Лева. – Вон его краешек выглядывает.
- А в первом что? – на всякий случай поинтересовался Семенов.
- Спортивные флаеры, аэроглиссеры, снаряжении для гравибола. Секций разных много.
- А в твоей секции много народу? – усмехнулся Нефедов.
- Пять человек! И среди них есть весьма влиятельные люди, - гордо сказал Лева. – Не понимает народ прелестей настоящего полета…
- Ну, даст бог, мы сейчас оценим эти прелести. Пошли!
  Они почти добежали до первого ангара, когда Семенов неожиданно остановился, замер, прошептал: «Ложись!», и рухнул в снег.
- Что такое?!
- Свет! И музыка вроде бы… - Владимир Яковлевич указал на слабые отблески света между двух ангаров. – Кто может сейчас быть в клубе?
- Никого! – удивленно ответил Калдвелл. – Ночь на дворе, да и чрезвычайное положение к тому же!
- Так что там может светиться? На фары не похоже…
- А! – сообразил Лева. – Там между ангарами павильон стоит. Это в нем свет.
- Что за павильон?
- Ну, просто помещение для отдыха. Там столики, можно посидеть, поболтать, выпить. Боулинг, бильярд… Но ночью там никого не должно быть!
- Однако кто-то там есть. Ждите здесь, я погляжу.
  Семенов ползком добрался до угла ангара и заглянул за него. С минуту он что-то высматривал, а затем вернулся к Нефедову и Калдвеллу. На лице его блуждала какая-то странная улыбочка. Он посмотрел на своих спутников, и идиотски подхихикивая, сказал:
- Там…там стоит пять патрульных машин. Доблестным стражам порядка надоело колесить по парку, и они теперь в этом павильоне бухают и веселятся! И, похоже, расходиться не собираются!
  Нефедов растерянно посмотрел на Владимира Яковлевича и не смог даже выругаться. Калдвелл только покачал головой и вымолвил:
- Пьянству – бой!

VIII Старая добрая химия.

С минуту все молчали.
- Пять экипажей, - прошептал Нефедов, - усиленных. Это пятнадцать человек. Нас трое…
- Да хоть бы там один мент был! – зло прошипел Семенов. – Нет, ну одного, двоих, упаковали бы без шума. А такую толпу… Я, конечно, могу их перебить. Даже в одиночку. Но что это нам даст? Шухер они поднять успеют.
- Еще и «маячки» наверняка у каждого, - отозвался Нефедов.
- Вот-вот, - кивнул Владимир Яковлев
- Что за «маячки», - заинтересовался Калдвелл.
- Эх, Лева, не знаком ты с криминальным миром, главной составляющей частью которого является наша доблестная полиция, - вздохнул Семенов. – Когда мент идет на опасное задание, на него навешивают датчики телеметрии. И в управе все видно, жив ли он, здоров ли. Так что, даже если их по-тихому перещелкать, на пульте сразу заметят.
- Хреново, - констатировал Калдвелл. – Но что-то, же можно придумать?!
- Думаю! Думаю! – огрызнулся Семенов. – Петя, у тебя никаких мыслей нет?
- Есть одна, - с заминкой ответил Нефедов. – Можно угнать одну из машин. Остальные ринуться в погоню. Помотать их, оторваться, вернуться.
- Легко сказать…- начал Семенов и осекся. – Ты свою кандидатуру, что ли предлагаешь?
- А кого еще? Лева – пилот. Тебе нужно… Ну, ты сам лучше знаешь, что тебе нужно. А никого другого, кроме себя родимого, я вокруг, что-то не наблюдаю.
- Тебя пристрелят на месте. Арестовывать и отдавать тебя под суд никто не собирается.
- Пристрелят, - легко согласился Петр Петрович. – Но это если поймают. Они все бухие, а я гонщик лихой. Говорю ведь – оторваться и вернуться!
- Тебя будут ловить не только эти придурки, а все патрули в городе!
- Вот уж вряд ли! – ухмыльнулся Нефедов. – Ты что, думаешь, пьяные менты станут звать на помощь, если шутнички – хулиганы у них из-под носа тачку угонят? Сраму не оберешься! Сами будут ловить!
- Резонно, - согласился Семенов. – Но все, же давайте еще подумаем.
- Слушайте, - неуверенно начал Лева. – Я конечно не знаком с криминальным миром и психологией мента обыкновенного, но вот что я подумал… - глаза его начали азартно поблескивать. – Что будут менты делать, если пропадут все их машины?
- Нас только трое, напомнил Петр Петрович, - машин пять.
- Куда пропадут? – уточнил Владимир Яковлевич.
- Туда пропадут! – Лева ткнул пальцем в сторону замерзшего пруда. – Там глубоко, метров пять будет, а лед тонкий.
  Нефедов и Семенов ошеломленно переглянулись. Калдвелл умел удивить.
- Но как?!
 
                *   *   *

  Гулянка в павильоне шла вовсю. Гремела музыка. Роскошный бар аэроклуба подвергался варварскому опустошению. За окнами шарахались неясные тени. Дверь павильона открылась, покачиваясь, на пороге появился худосочный страж порядка, прямо с крыльца справил малую нужду и вернулся в тепло.
- Там туалет есть! – возмутился Калдвелл.
- Так веселее, - сквозь зубы процедил Семенов. – Ну, я пошел!
  Он по-пластунски скользнул в снег, и через пару секунд стал совершенно не виден, словно пропал. Только трос, разматывающийся с катушки, свидетельствовал, что Владимир Яковлевич движется и действует. Невидимкой подкрался он к стоящим рядком полицейским автомобилям. Пять раз чмокнули «присоски», и все машины оказались связанны в одну упряжку. Когда он вернулся к воротам первого ангара, у выхода уже стоял необычного вида, пузатенький флаер, весь облепленный упругими на вид полусферами.
- Это для игры в гравиболл, - пояснил Калдвелл. – Такие машины самые мощные и маневренные, да и скорость хороша.
- То, что надо, - одобрил Семенов.
  Он зацепил трос за флаер, и повернулся к Нефедову.
- Пойду я, - непререкаемым тоном сказал он, заранее предвидя возражения. – Гонщик ты возможно и хороший, но пилот я все равно лучше. Кроме того, меня гораздо сложнее убить.
  Нефедов махнул рукой.
- Связь держим по телефону. Все-таки есть своя прелесть в простейшей бытовой технике, - Владимир Яковлевич замолчал на секунду. – На случай, если я попадусь, (что маловероятно, но все, же возможно), вы уходите без меня. Встретимся в округе Фильтр, возле АКИС, автоматической контрольно – измерительной станции. Она там одна, ошибиться невозможно. На станции, хотя она и автоматическая, есть помещения для людей, запасы пищи и воды. Ждите меня… - он подумал, - двое суток. Если не приду, решайте сами.
- Что–то ты больно мрачные перспективы рисуешь, - вымученно улыбнулся Петр Петрович.
- Эх, на вашей Маске, уже столько проколов получилось, что даже не знаешь, откуда следующую подлянку ждать! Лучше сразу предполагать худший вариант. Ладно, присядем на дорожку.
  Они присели на шипастые борта флаера, посидели несколько секунд, и Семенов нырнул в кабину. Пузатый флаер беззвучно оторвался от земли, и на высоте полуметра поплыл к пруду. Трос натянулся, лязгнули, сдвинувшись с места автомобили, и послушно потянулись за буксиром. Связка полицейских машин неторопливо проследовала мимо окон павильона и начала удаляться от него. Десять метров, двадцать, тридцать… Но никто из загулявших ментов даже ухом не повел!
- Это, что же такое?! – растерянно произнес Нефедов. – Они, что, не видят?!
- Распустили вы, Петр Петрович, полицию на своей планете, - весело и зло сказал Калдвелл. – Преступности, конечно, почти нет, да не их стараниями. Вот и засиделись, хрюкорылы болотные. Ну, сейчас побегут!
  Он пошарил на стеллажах, взял какую-то тяжелую железяку, и со всей дури швырнул её в ярко освещенное окно павильона. Небьющееся стекло, конечно, выдержало, но пронзительно, почти, как сирена, загудело.
- Ходу! Ходу! – крикнул Калдвелл и, схватив Нефедова за руку, метнулся за ангар, в спасительную тьму и метель.
  Через несколько секунд на крыльцо павильона вывалились пьяные менты. Им понадобилось, какое-то время, чтобы осознать происходящее. Когда до них, наконец, дошло, вся толпа с матюгами, ринулась за медленно ползущими к пруду машинами. Бежали, несмотря ни на что, менты довольно хорошо. Они почти догнали свой транспорт. Но только почти. Когда погоню от добычи отделяло не более двух десятков метров, вся упряжка оказалась на льду. Здесь Семенов прибавил скорость и вытащил машины на середину пруда. Лед, на удивление, держал автомобили, но полицейские, столпившиеся на берегу ступить на него не решались. Семенов плавно подал флаер вверх, трос натянулся, передние колеса двух крайних в связке машин оторвались ото льда, и в этот момент Владимир Яковлевич отстрелил буксир. Машины грохнулись. Паутина широких трещин прорезала лед, все пять автомобилей скатились в полынью и… закачались на воде, вовсе не собираясь тонуть! Семенов выругался, и обрушил на неожиданные амфибии мощный удар шипастого брюха флаера.
- Не тонет! – ругался он, бросая флаер вверх – вниз и колотя по крышам полицейских автомобилей, словно вбивая их в полынью. – Никогда оно не тонет! Даже, то в чем его возят, тоже не тонет!
  От могучих ударов у машин прогибались крыши, осыпались стекла, распахивались дверцы, капоты, багажники. Вода хлынула внутрь, и через несколько секунд автомобили погрузились в темный, парящий пруд. Владимир Яковлевич оглядел застывших на берегу ментов.
- Скульптурная группа «Охреневшие», - прокомментировал он увиденное, приоткрыл окно и, крикнув, - Пока, придурки! – резко ушел вверх.

                *   *   *

  Нефедов и Калдвелл, к своему глубокому сожалению, не видели расправы над полицейскими машинами. Они в это время мчались сквозь пургу, по широкой дуге огибая первый ангар, ко второму, где их ждал планер. Подбегая к эллингу, Нефедов, с нарастающей в душе паникой, вдруг сообразил, что Семенов, с его имплантом – отмычкой, далеко, а двери крепкие. Но бежавший впереди Калдвелл, уже остановился у маленькой, неприметной дверцы, и по-хозяйски набирал код. Петр Петрович облегченно вздохнул. Через секунду они были в ангаре. Калдвелл, подсвечивая телефоном, уверенно двинулся вперед. Нефедову неожиданно стало жутко. Ангар был полон странных, приглушенных звуков, шорохов, царапанья.
- Здесь, что, какие-то грызуны водятся? – не узнавая собственного голоса, спросил он.
- Какие грызуны? – не понял Лева.
- Ну, шуршит что-то…
- А! Это метель! Снег по стенкам стучит.
  Нефедов разозлился, раздраженно плюнул и пришел в себя.
- А я, знаешь, испугался, - смущенно сознался он.
  Калдвелл остановился, поднял повыше телефон и непривычным, очень серьезным голосом сказал:
- Чего же тут странного, Петр Петрович. У меня вторые сутки все поджилки трясутся. С тех пор, как вы про десант с Земли помянули, от страха себя не помню.
- Ты?! Никогда бы не подумал! Мне казалось тебе все по фигу! Так, игрушечки, развлечения!
- Ага, игрушечки… Нас ведь уже раз десять на тот свет отправить могли. Какие тут игрушечки…
- Лева… - Нефедов сжал плечо Калдвелла, виновато посмотрел ему в глаза. – Ты прости меня, Лева, что я тебя во все это втянул.
- Втянулся я сам, - возвращаясь к своему обычному тону, сказал Калдвелл. – А вы меня, помнится, как раз вытянули. От пожизненного отмазали. Но дело даже не в этом, хотя я конечно по гроб жизни вам благодарен. Я понимаю, что-то очень серьезное происходит. А я, - он невесело рассмеялся, - я всегда мечтал нечто такое сделать… для всего Человечества… Не прославиться, нет! Это, как раз, я мог сделать по легкому. По-настоящему полезное. Может быть, сейчас это самое и происходит? Понимаете, Петр Петрович?
- Понимаю, Лева. И ты абсолютно прав. Похоже, именно такое дело сейчас нам и предстоит. И славы мы на этом точно не заработаем.
- А если так, - согласно кивнул Калдвелл, - надо свой страх в узел завязать, и засунуть, куда поглубже. Но он, страх, все равно остается. И стыдиться своего страха, перед… перед лицом смерти, не стоит. Это нормальная реакция, как врач говорю.
  Они оба рассмеялись, и смех этот, невеселый смех загнанных, преследуемых, осужденных на смерть людей, словно горькое, но сильное лекарство, влил в них мужество и решимость идти до конца.
- Ну, где твой, как его… «Хаябуса»? – спросил Нефедов.
- Чуть дальше…
  Они прошли несколько десятков метров, и остановились возле изумительно красивой машины. Планер, разрисованный под дракона, казался действительно живым, просто заснувшим, прекрасным и грозным зверем. Серо-стальные крылья с черными прожилками, серебристо - голубой фюзеляж, с нарисованными на носу изумрудными драконьими глазами, все это как-то нелепо выглядело на земле, под крышей ангара. Сразу было видно, что эта машина создана для неба, для свободного, ничем, кроме воли и сил пилота, не ограниченного скольжения по невидимым воздушным рекам. Место её было не здесь, на земле, а там, на границе вечно неспокойных, переменчивых облаков Маски.
- Почти как живой, - сказал Нефедов.
- Ага, - погрустнел Калдвелл, - и сейчас этому почти живому, предстоит почти хирургическая операция. Подайте, Петр Петрович, с красного стеллажа, красный же чемоданчик. Вы, уж извините, пока побудете моим ассистентом, - он похлопал по «морде» планера и добавил, - Не бойтесь, пациент, больно не будет.
- Слушай, а то, что он в два раза меньше настоящих драконов, не заметят, не заподозрят чего? – роясь на стеллаже, спросил Нефедов.
- Ерунда, - отозвался Калдвелл, - просто он у нас молодой еще, вообще птенчик.
 Едва успел Нефедов взять чемоданчик с инструментом, в кармане его загудел телефон.
- Вы там за ментами смотрите? – без предисловий спросил Семенов. – Что они делают?
- Мы только до ангара добрались. Сейчас гляну.
 Петр Петрович отдал инструменты Калдвеллу и спотыкаясь в темноте, побрел к окну выходящему на пруд.
 На берегу шло толковище. Обворованные полицейские вели себя по-разному. Кто стоял столбом, кто суматошно бегал,  кто что-то орал размахивая руками, но сразу было понятно – вся компания пребывает в шоке. В конце концов они собрались в кружок и начали совещаться.
 Психологию мента обыкновенного, Нефедов знал очень хорошо. Он понимал, что события могут развиваться только по двум сценариям – либо сознаться, либо разбежаться.
 На берегу возникла короткая потасовка, а после того, как дерущихся разняли, пятнадцать стражей порядка разбившись на тройки побрели в разные стороны.
 Нефедов не мог слышать, что говорилось возле места упокоения полицейских машин, но представлял себе это очень ясно.
 Сообщить начальству? С чрезвычайным то положением за такое и шлепнуть могут! Да и кто его знает, как еще все повернется? Нефедов, Петр Петрович, это, что ни говори сила! Не взяли его до сих пор, а может и вообще не возьмут. А как начнут полторы тысячи «рудников» палить с дальних орбит, тут уж держись… Если хунта одолеет, нам за эти гребанные машины, как минимум лет по десять корячится. Если Нефедов власть вернет, тоже по головке не погладит. Вначале с его руки жрали, а потом его же и ловили, да еще с приказом стрелять на поражение и без предупреждения. А мы, что самого Нефедова ловим?! Ну ты и ноздреух высокогорный! Нефедова конечно ловим, кого же еще! А может, ну его, все это на фиг, мужики? Что так, что эдак – петля, а если смотаемся, отсидимся где-нибудь в лесах, пока все не уляжется… А там видно будет… А? Отсидимся? Это ты здорово придумал, только вот про «маячки» забыл! Они же, заразы не только твой пульс и состояние простаты показывают, но еще и местоположение! Побрели пятнадцать ментов в леса и горы, хотя им город патрулировать надо! Куда же это они собрались? «Маячки», это да… Это, мужики, проблема… Хотя… Есть одна идейка!
 Когда полицейские, как и ожидал Нефедов разбежались, он перезвонил Семенову.
- Разошлись. Можешь возвращаться. Как ты вообще там?
- Нормально. Сейчас, найду куда флаер спрятать, и минут через тридцать буду у вас.
- А почему и обратно не на флаере?
- Так спокойнее. Меня пока, кажется, не засекли, но кто его знает… И помни, Петя, если вдруг что – уходите без меня.
- Ты бы трепался меньше! – взорвался Нефедов. – И возвращался бы скорее!
- Спокойно, Петр Петрович, спокойно, - Семенов замолчал и как-то нервозно добавил: – Психую я что-то, предчувствия нехорошие. Даже не знаю… - но тут он ругнулся и решительно закончил: - Короче, все по плану. Пока!

                *   *   *

Конечно судьба пятнадцати дезертировавших полицейских особого интереса не представляет, но все же любопытно, что спустя тридцать – сорок минут после событий в Западном парке случилось несколько странных, но совершенно однотипных происшествий. Почти одновременно в пять ночных забегаловок, с весьма сомнительной репутацией, вломились усиленные полицейские патрули. Все менты были не просто злы, а взбешены. Они быстро выбирали из присутствующих забулдыг троих, хорошо им знакомых, и что называется «висящих на крючке», а затем уводили бедолаг неизвестно куда. Оставшаяся публика понимающе переглядывалась и продолжала возлияния. Многие были готовы поднять рюмки за упокой души уведенных корешей. Чрезвычайное положение, как-никак!
 Но ничего плохого с изъятыми из гадючников забулдыгами не произошло. Полицейские, немного попинав алкашей, быстро сдергивали со своих правых запястий липкие пластинки и цепляли их задержанным. После этого менты их больше не били, но строго настрого пообещав самые серьезные неприятности, приказывали держаться вместе, и до полудня не выходить за территорию Западного парка. После этого полицейские стремительно исчезали. Забулдыги покорно брели в парк. Тем из них, что оказались возле аэроклуба несказанно повезло. Павильон стоял распахнутый и манил обилием качественной выпивки.
 Пропавших ментов хватились только в десять часов утра, когда у одного из мобилизованных алкашей от излишней дозы кохианской горькой настойки начались судороги. Прибывший на тревожный сигнал «маячка» наряд обнаружил подмену, но это уже не имело никакого значения.

                *   *   *

 Семенов, утопив полицейские машины, набрал высоту в два километра, заложил вираж, и со снижением пошел к северу, в сторону космопорта. Никто его не преследовал, по связи не поступало приказов назваться или остановиться. Это не понравилось Владимиру Яковлевичу. Он вывесил флаер на высоте пятисот метров, на расстоянии около семи километров от космопорта и задумался.
 Что-то ускользало от его понимания. Какая-то ошибка, недосмотр, прореха были в плане. Но ничего конкретного в голову не шло. Он переговорил с Нефедовым и нерешительно взялся за управление. Интуиция, инстинкты человека бывавшего и охотником и дичью говорили, что за ним следят. Но ничего обнаружить Владимир Яковлевич не мог. И это было хуже всего.
 Используя приборы флаера Семенов огляделся и выбрав полузаброшенный двор какого-то склада опустил машину среди груд невнятной рухляди. Еще с воздуха он заметил на соседней улице тоскливо ползущее в снежных вихрях такси. Семенов бегом пересек двор, по ржавым железякам сваленным у высоченного забора забрался наверх и спрыгнул на улицу. Фары такси уже показались из-за поворота. Владимир Яковлевич торопливо переключил режим «хамелеона», превращая его в какое-то подобие спортивной одежды, хотя и весьма легкомысленной по такой погоде. Обретя видимость он шагнул на обочину и поднял руку. Такси прибавило скорость и лихо тормознуло рядом.
- Ледяная аллея, бар «У Сидоровича», - сказал он садясь в машину.
 Водитель через плечо глянул на него и грустно сообщил:
- Закрыто там. Чрезвычайное положение.
- Во как! – удивился Семенов, - А кабаки тут при чем? Всё закрыто?
- Нет, отчего же, – с той же глухой тоской сказал таксист, - гадючники всякие открыты, а порядочные заведения только до десяти вечера.
- Что за фигня?
- А я знаю? Мне не сообщили. Но я знаю, что публика из тех кабаков, которые сейчас открыты, на такси не ездит. Они все своим ходом. Кто на двух, а кто и на четырех костях. Ну так куда?
- Все же давай на Ледяную. Там заведений много, может кто и работает.
- Поехали, - согласился таксист. – Мне то что.
 Ледяная аллея, столичный район увеселений, находилась километрах в полутора от Западного парка, отделенная от него лабиринтом торговых улочек с кучей мелких лавок, баров, магазинчиков, рассчитанных на подвыпивших туристов, и работавших, как правило, круглосуточно. Затеряться там не составляло труда, и имелось множество подходов к парку.
- А вы одеты, смотрю, не  по сезону, - сказал водитель, вновь глянув на Семенова. – Ограбили что ли?
- Ограбили? Нет, конечно нет! Это костюм с подогревом. Легкий, удобный. А что, разве на вашей планете опасно? Могут ограбить? Я только вчера прилетел, но слышал, что здесь очень спокойно. Это из-за чрезвычайного положения? Но нет, наоборот должно быть! Я сам видел, в центре полиция на каждом шагу! Какие тут могут быть ограбления?
 Семенов говорил хорошо имитируя манеру взволнованного богатого туриста, и старался разглядеть лицо водителя, неясно отражающееся в лобовом стекле. Лицо таксиста, как и его голос, несло печать вселенской скорби.
- Какие ограбления, говорите, - водитель вздохнул как сто грешных душ в аду. – Обычные ограбления. Сейчас начнется. Вот увидите. Полиции – что, ей ни до чего дела нет. Те же чиновники, только с оружием. Был на планете хозяин, да помешал кому-то.
- Хозяин? Что вы имеете в виду?
- Концерн у нас тут, «Астроруда». Вот его владелец, Нефедов Петр Петрович, всю Маску в порядке держал. Хоть и говорят, что он мафиозник, но мне все равно. Наркоту он меня насильно жрать не заставлял, к проституткам или в игорные дома тоже пинками не гнал. А за порядком следил. Да, порядок был. И не такой, как знаете, на этих Вольных колониях, где чуть что человека в лагерь бросают. Нет! Он же понимает, Нефедов-то, что людям нужно.
- И что людям нужно? – с нескрываемым интересом спросил Семенов.
- А очень даже немногое людям нужно! – разом сбрасывая путы мировой скорби, воскликнул таксист. – Чтобы жить не мешали! Чтобы не лезли куда не просят! Чтобы любить себя не заставляли! Вот что самое главное! Чтобы любить себя не заставляли. Это извращенство какое-то! Я про власть, про государство вспоминать должен только если у меня, не дай бог, беда какая. Болезнь там серьезная, пожар, авария. Я налоги плачу? Плачу! То есть деньги даю государству, забочусь о нем, причем постоянно. Ну так и оно обо мне пусть позаботиться, но только тогда, когда это мне самому понадобиться! А сегодня, вон весь день, по всем каналам! Все как один! Интересы государства! Благо государства! А мне на кой черт, такое государство, что мне заработать не дает? Вот разгонят всех туристов, я на что семью кормить буду? Государство даст? Как бы не так. Ему чтобы рубль кому-то дать, вначале десять отнять надо. Да и этот рубль оно не мне даст, а кому-нибудь из своих, из нужных. А я, что, я простой таксист, но пока это государство меня мало касалось, все у меня было в порядке. А теперь сомневаюсь я, сильно сомневаюсь, – водитель увял столь же неожиданно, как и взорвался перед этим и бесцветным голосом сообщил: - Приехали. С вас тридцать рублей.
 Семенов протянул сотню.
- Сдачи не надо. Я, видите ли, в какой-то степени социолог, и ваши высказывания были мне очень интересны. Считайте это гонораром за интервью. И не расстраивайтесь. Все наладиться.
 Водитель улыбнулся, и словно от слов Семенова зависело будущее, с надеждой спросил:
- Правда наладиться?
- Обязательно!

                *   *   *

 Зайдя в ближайший переулок Семенов вновь связался с Нефедовым.
- Как дела, Петя?
- У нас все готово. Где ты, когда будешь?
- Я рядом, на подходе, - он уже хотел отключиться, но подумав добавил: - и вот, что, Петя, я связь прерывать не буду. Ты слушай, что у меня тут твориться. Мало ли…
 Семенов сунул включенный телефон в нагрудный карман, и углубился в запутанную сеть улочек.
 Он почти миновал этот лабиринт и подходил к парку, когда его обостренные инстинкты почуяли засаду.
 Через десяток секунд он увидел их. Шестеро. Всего лишь шестеро, пустяки! Они стояли довольно далеко друг от друга и были чем-то вооружены. Семенов почувствовал как учащается пульс, дыхание, как все органы и ткани накачиваются кислородом и гормонами, переходя в боевой режим.
 Он вновь включил «хамелеон» и стремительной размытой тенью рванулся вперед, вопреки логике, вопреки ожиданиям, в первую очередь атакуя не ближайшего, а самого дальнего противника. Семенов достал его в прыжке, ударом ноги превратив грудную клетку в фарш. Моментально повернулся и ринулся назад. Он даже не заметил, а почувствовал, что на него наводят оружие. Мозг, работающий как баллистический компьютер, оценил траектории стрельбы, и послал тело в замысловатый прыжок – поворот – кувырок. Он бы ушел от лучей или пуль, несущихся сразу с пяти сторон, но только в последний миг Семенов понял, что это было за оружие.
 Расходящиеся широким конусом струи «липучки», летящие казалось отовсюду, зацепили его, свалили наземь, спеленали по рукам и ногам. Владимир Яковлевич даже не пытался освободиться. Он знал, что это бесполезно. Оставалось лежать и ждать.
 Семенов не увидел откуда появился этот невысокий человек, в длинной меховой шубе и мохнатой шапке, почти скрывающей лицо. Несколько секунд он разглядывал пленника а потом сказал:
- Никаких новомодных штучек, вроде депрессаторов или релаксаторов. Химия. Старая добрая химия.

IX  Я от Изи!

 Человек в шубе наклонился к Семенову и слегка сдвинул шапку на затылок.
- Ах вот кто это, - презрительно процедил Владимир Яковлевич. – Генерал Колесов собственной персоной! Что это вы, генерал, самолично по улицам бегаете, не по чину вроде бы?
- Ну-ну, - нехорошо улыбнулся Колесов, - для такого дорогого гостя – все что угодно.
 Генерал присел на корточки, попробовал пальцем нити «липучки», уже затвердевшие и потерявшие клейкость, и сноровисто принялся обыскивать Семенова.
- Телефончик выключить забыли, - сообщил он, вытащив трубку из нагрудного кармана «хамелеона». – Не экономите на связи, а? Хотя сам телефон – дешевка, дрянь полная. Неужто не могли получше трубочку взять? Вот вы говорите, мне не по чину самолично по улицам бегать, ну а вам-то такую паршивую трубу иметь и вовсе должно быть стыдно, – не вставая с корточек он посмотрел в сторону  Западного парка и совершенно невинно спросил: - Как думаете, Нефедов и Калдвелл уже улетели или еще ждут вас?
- А я считал тебя гораздо глупее, Колесов, - спокойно сказал Семенов. – Неужели ошибся?
- Ошиблись, ошиблись! – радостно закивал головой генерал. – Но что это вы грубите? «Тыкаете» мне. Я вот с вами очень вежливо разговариваю.
- Ты и должен со мной вежливо разговаривать. На «вы», и можно даже с поклоном.
- Это почему?
- А потому, что возможно это зачтется, когда будут решать, как тебя казнить.
- Ой-ой-ой, как страшно! – Колесов отшатнулся в притворном испуге, но Семенов понял, что страх это не совсем наигранный. – Как это вы собираетесь поспособствовать моей казни, хотелось бы знать? В вашем-то положении.
- Ты что, всерьез думаешь – это ты меня поймал? – насмешливо спросил Владимир Яковлевич. – Пораскинь-ка умишком, - и припомнив выражение Нефедова, добавил: - Клювохрен бескрылый!
 На клювохрена Колесов почему-то сильно обиделся. Он резко встал, махнул рукой, и набежавшие солдаты поволокли Семенова к военному флаеру. Его грубо впихнули в багажник и флаер сразу взлетел.
 В багажнике было темно, тепло и мягко. Семенов как мог, расслабился и попытался определить направление полета. Это удалось не сразу, мешали наводки от плохо отлаженной аппаратуры на борту, но через несколько секунд он установил, что движутся они на юго-восток, а услышав хлопок при переходе на сверхзвук, понял, что полет предстоит неблизкий. Семенов догадывался, что везут его на единственную базу армии Маски, в чем и смог убедиться спустя сорок минут.
 Колесов к планетарной армии никакого отношения не имел. Генеральский чин он выслужил в пропагандистском отделе Федерального флота, и Семенов прибывал в полном недоумении, почему Колесов избрал местом его заключения базу игрушечной, непонятно для чего созданной, никогда не лезущей в политику армии.
 Его не очень аккуратно выгрузили из багажника, нацепили наручники, ножные кандалы, после чего велели зажмуриться и с ног до головы обрызгали растворителем. Одна рука Семенова была прижата к бедру, другая к голове, но едва нити «липучки» начали распадаться браслеты наручников потянулись друг к другу. Можно было подумать, что Владимир Яковлевич хлопнул в ладоши, когда браслеты стянули его кисти вместе. Ножные кандалы были более затейливы, они позволяли идти только неторопливым шагом, реагируя на любое резкое движение.
 После долгого пути по запутанным коридорам базы его привели в комнату, которая судя по некоторым признакам имела отношение к системам шифровки – дешифровки, а значит была полностью защищена от прослушивания. Здесь его ждал Колесов.
 Семенов уселся на привинченный к полу табурет и одобрительно сказал:
- Значит решил поговорить строго конфиденциально. Это правильно.
Колесов некоторое время, с плохо скрываемой тревогой разглядывал своего пленника.
- Скажите, - начал он, - почему вы, рискуя собой, спасали Нефедова?
- Именно потому, что его следовало спасать, - спокойно сказал Семенов. – Ему угрожала смерть, а меня убить ты не посмеешь.
- Вот опять! Такое впечатление, что вы здесь хозяин положения! – всплеснул руками генерал. – Не я его поймал, видите ли, убить его не посмеют! Кто вы такой, что так в этом уверенны?
- А ты догадайся.
- Да уж догадываюсь… догадываюсь… Большая сила за вами стоит, большая! А вдруг у меня на эту силу другая найдется?
- А вдруг эта твоя другая сила тоже на моей стороне? – усмехнулся Семенов.
- Это как же? – опешил Колесов, и зачастил, словно разговаривая сам с собой. – Нет, нет, нет!.. но если только… На вашей стороне… Нет, нет, нет! Заинтересована в вас? Так вернее будет, а? Заинтересована в вас эта другая сила, не более того!
- А хоть бы и так, - лениво произнес Семенов.
- Да-да… Хоть бы и так… - генерал вымученно рассмеялся. – Да, убить вас и вправду нельзя. Пока.
- Мое «пока», по сравнению с твоим «постоянно» - почти вечность.
 Колесов задумался переваривая эту лингвистическую конструкцию.
- Это что же, вы полагаете, я уже совсем из игры выведен? Ну нет! Нет. Настоящая игра еще и не начиналась. И козыри у меня есть, какие вам и не снились.
- Брось трепаться, - поморщился Семенов. – Скажи лучше, что с Нефедовым и Калдвеллом? Если ты их взял, советую, настоятельно советую, беречь их как зеницу ока.
- Нефедов и Калдвелл? – переспросил генерал. – Они же улетели! Улетели, а куда я не знаю, да и знать не хочу. Они мне здесь не нужны.
- Ясно, - кивнул Семенов. – Нефедов тебе нужен живой, здоровый и на свободе.
- Конечно! – подхватил Колесов. – Пока Петр Петрович на свободе все нестабильно, все на волоске висит. Кому-то из нового правительства может быть и хочется поскорее все утрясти, утихомирить, уладить, да вот не выйдет это у них. Не выйдет!
- А тебе нужна нестабильность, - размышляя сказал Семенов. – Ты в мутной водице и конкурентов потопишь, и всю власть один загребешь, и перед хозяевами выслужишься, - когда Семенов помянул «хозяев» генерал ощутимо вздрогнул. – Стало быть ты и есть главная сука. Буду знать.
- Что же вы опять обзываетесь, да еще матом. А насчет хозяев… Если они в вас заинтересованы, то и у вас должен к ним интерес иметься. Не так разве? Да и не хозяева они никакие. Ну помогли человеку, человек им помог, да и вы сами с ними дела вести собираетесь. Так ведь? Так?
- Мои дела тебя не касаются, - отрезал Семенов. – Ты лучше думай, как шкуру свою продажную спасти. Авось не поздно еще.
 Колесов неожиданно повеселел, заулыбался.
- Не поздно, не поздно! Шкура, говорите, продажная? Продажная! Да только по такой цене продажная, какую никто, никогда ни за одну шкуру не платил! Хоть за золотое руно, хоть за… за все шкуры на свете!
- А ты знаешь в чем ты помог своим «не хозяевам»? – жестко спросил Владимир Яковлевич.
- Не знаю. Но думаю в чем-то о-о-очень серьезном. В таком серьезном, что люди вроде вас, за которыми большая сила стоит, не брезгуют в переговоры с ними вступать, - генерал захихикал. – Да и со мной, шкурой продажной, тоже готовы договариваться, хотя хамите и обзываетесь. Вы ведь для переговоров сюда прибыли? Вот и начинайте с меня. Со мной вначале переговоры будут, а дальше посмотрим.
-Такую гадость я впервые вижу, - с отвращением сказал Семенов. – Предавали и до тебя, и после тебя предавать будут. Но все иуды, подчеркиваю – все, понимали, что особого вреда Человечеству не нанесут. А ты знал, что творишь.
- Знал, знал! Потому и помог им, что знал. С теми, другими, договариваться никто и не думал, верно? А со мной придется.
- Да чего ради кто-то с тобой договариваться будет, амеба ты, водоросль сине-зеленая.
- Опять обзываетесь… Но только договариваться придется. Те, на Пирамиде, - генерал указал пальцем в потолок, - теперь власть получили. А только и у меня тоже власть есть! Есть!
 Владимир Яковлевич пристально посмотрел на Колесова.
- Власть… - тяжело произнес он. – И чего в ней хорошего? Никогда понять не мог, почему уроды, вроде тебя, так власть любят? Любят… - Семенов на секунду задумался, хмыкнул. – Не далее как пару часов назад, один неглупый человек, говорил о власти. О том, что все кто к ней стремиться непременно хотят всеобщей любви. Не просто хотят карать и миловать, города возводить и планеты в пыль стирать, не над телами хотят властвовать, а над чувствами, над душами человеческими. Хотят чтобы их любили… Огнем и мечом, каленым железом любви добиваются. Отчего это? Я вот думаю, что хотят такого люди ущербные, которых никто, никогда не полюбит. Нельзя их любить, и они это, в глубине души, знают. Вот и рвутся к власти. Если никто и не полюбит, всегда можно видимость создать, да и лизоблюды, подхалимы найдутся в изобилии. С древнейших времен и по сегодня изображают из себя любимцев народа. Уж как их, властителей, любили! Пирамиды строили, памятники ваяли, оды слагали, города переименовывали, рейтинги липовые составляли. И наверное, со временем, они начинали верить в собственноручно сотворенную ложь. – Семенов рассмеялся. – И ты того же хочешь, ничтожество?
 Колесов сидел сжав кулаки, стиснув зубы и с лютой ненавистью смотрел на Владимира Яковлевича. Семенов вновь рассмеялся.
- Что молчишь? Челюсти от злобы свело?
 Членораздельная речь действительно давалась генералу нелегко. Почти не шевеля губами, не разжимая зубов он выдавил:
- Врешь! Врешь! У меня теперь настоящая власть. Игра еще не началась, я уже говорил. Говорил и опять повторю. Все за мной пойдут в огонь и в воду! И любить меня все будут! На руках носить и памятники при жизни воздвигать! Вот так-то!
 Семенов удовлетворенно кивнул и совершенно равнодушно сказал:
- А тебя очень легко расколоть, Колесов. Задачка для практиканта из полиции. Спасибо за информацию. Я подозревал, что они снабдят кого-нибудь этой штукой, но не знал точно – кого именно. Теперь знаю, спасибо большое.
- Большое пожалуйста, - ехидно прошипел генерал. – Только зря вы меня благодарите, - он сочувственно покачал головой, - информация эта вам все равно не пригодится. Убить вас нельзя? Нельзя, согласен. Но кое-что другое можно сделать!
 Колесов выдвинул ящик стола и достал довольно массивный пульт.
- Эта штучка, - он постучал пальцем по прибору, - делает убийство совершенно не нужным! Говорите торигусы меня снабдили? Как бы не так! Это я их снабдил! Это моя собственная разработка. Двенадцать лет гениальных исследований!.. Но успех полный, полный!
 Семенов с любопытством смотрел на генерала.
- Так ты еще и изобретатель…
- Да! И это изобретение будет пострашнее всех! Самое совершенное оружие. Порох, атом, излучатели, КВ – все чепуха по сравнением с этим!
- Ну и дурак же ты, Колесов, - брезгливо сказал Семенов. – Валишь все в одну кучу и даже не понимаешь этого. Только об оружии и можешь думать. Но ведь КВ, вообще все, что ты перечислил, не только, и не столько оружие. О КВ и говорить нечего, это прежде всего энергия и транспорт. Излучатели – связь, медицина, наука…да всего и не перечислишь. Атом – то же самое. Ну а порох… Что же, с его помощью можно красивые фейерверки устраивать. Даже простой нож может быть и орудием убийства и инструментом хирурга. Все эти вещи, - Владимир Яковлевич наклонился вперед и назидательно погрозил пальцем, - все они годятся не только для войны. А твое… изобретение, ни на что другое не годно, и стало быть бесполезно.
- Бесполезно?! – заорал Колесов. – Ну это мы сейчас проверим!
 Он торопливо встал и застучал по клавишам пульта. Крышка стола, с легким гудением, поползла вверх, открывая спрятанную аппаратуру. Что-то сдвинулось, повернулось и на Семенова нацелились четыре матово-белые полусферы. Генерал медленно, торжественно нажал главную кнопку и уставился на Семенова.
 Раздался неясный гул, шелест, шипение, полусферы начали ритмично покачиваться из стороны в сторону. Семенов оставался абсолютно равнодушен. Колесов переводил озабоченный взгляд с его лица на приборы пульта. Примерно через минуту он засмеялся и упоенно произнес:
- Вот и все! Отвечайте теперь, кому вы готовы беспрекословно подчиняться?
 Владимир Яковлевич демонстративно зевнул и сказал:
- Ну уж никак не тебе, придурок. И вообще у меня плоховато с дисциплиной. Вечно нарушаю инструкции. Обстановка, понимаешь, все время меняется, приходится самому соображать. Какие уж тут приказы да инструкции…
 Колесов замер, судорожно сжимая пульт, а Семенов продолжал:
- Говорил я тебе – бессмысленно и бесполезно. Думаешь психотропное оружие создал? Не бывает его. Не бывает.
 Генерал промычав что-то принялся, остервенело лупить по клавишам. Сквозь всхлипы и стоны иногда прорывались слова:
- Я же проверял… Сколько раз… На полицейских… В министерствах, на чиновниках… На солдатах… Все работало! Работало!
- Сядь!  - рявкнул Владимир Яковлевич так, что Колесов подпрыгнул на месте. – Сядь, урод, и слушай меня внимательно. И закрой этот… несостоявшийся ящик Пандоры, - он легонько хлопнул по поднятой столешнице.
 Колесов послушно нажал на кнопку, стол закрылся, и генерал робко присел на краешек стула.
- Но почему?.. – потеряно произнес он.
- Потому что испытывать твое чудо-оружие надо было не на ментах и чиновниках, а на людях. Не понял? Ну я объясню. Здесь, как я понимаю, скомбинированы депрессатор низкой мощности с пакетным гипнотизатором, и они должны вызывать переориентацию в иерархии подчинения. Верно?
 Колесов кивнул.
- Ничего нового, - сказал Семенов. – Такие хреновины пытались состряпать давным-давно, как только появились соответствующие приборы. На научном жаргоне это называется «генератор собачьей преданности». Но вот ведь в чем фокус – действовали эти конструкции только на тех, кто уже готов был подчиняться. На тех, кто подчиняться хотел. На рабов по сути своей, на быдло. Ты испытал генератор на солдатах армии Маски. Но кто они, эти солдаты? Лентяи безынициативные. Армия- то игрушечная, и шли в нее соответственно марионетки, те кому нравилось ни за что не отвечать, а за послушание иметь сытную кормежку и стабильный заработок То же и к полиции вашей относиться, и к чиновникам. Стадо, послушное стадо.
 Попробовал бы ты использовать свое «изобретение» в боевых частях! Флот, Пограничная стража, полиция на неспокойных планетах… Да и чиновники, от которых что-то реально зависит, которые дело делают, а не пыжатся… С подобными людьми такой номер не пройдет. Я сейчас скажу избитую истину, но она от этого истиной быть не перестанет. Свободного человека – рабом не сделаешь.
- Не много их… свободных, - прохрипел Колесов.
- Не много, - с грустью согласился Семенов, - но именно они – реальная сила и реальная власть.
- Да – сила, да – власть, и всегда этой силе, этой власти нужны были рабы, скоты безмозглые. И всегда власть и сила этих рабов выращивала, создавала, воспитывала, - генерал хихикнул. – Я-то знаю, я пропагандист.
- Снова верно. И неважно, что именно человека в раба превращает – психотропное оружие, школа, СМИ, фюрер на трибуне… - Владимир Яковлевич тяжело вздохнул и помолчав продолжил, резко сменив лекторские интонации на прокурорские: - Но сейчас все это не важно. Главное, что ты, Колесов, капитально подставил торигусов. Ведь ты уже разрекламировал и запродал им свой аппарат? Они такого не прощают. Хана тебе, генерал.
- Тогда и тебе хана! – от страха и отчаяния Колесов даже перешел на «ты». – Теперь мне тебя никак живым выпускать нельзя! Потом… потом возможно будут проблемы… Но это потом! Совру что-нибудь! Всю жизнь врал, придумаю причину смерти. Да и не знаю я тебя! В глаза не видел! – генерал почувствовал воодушевление. – Вот именно! Никто же не знает куда ты делся. Может быть тебя Нефедов пристукнул, когда вы бежали? Может из планера тебя выкинул? Ищи-свищи! Вот так-то. Ну что, теперь будем договариваться? Будем, а?
- Нет.
- Ну тогда… - генерал развел руками.
- Ты погоди минутку, - Семенов оставался совершенно спокоен. – Ты мне свое чудо-оружие продемонстрировал. Хочешь моим полюбоваться?
 Колесов, не пытаясь скрыть тревогу, с ног до головы оглядел Владимира Яковлевича.
- Да нет! – рассмеялся Семенов. – Не при мне оружие. Оружие на моей шхуне, что болтается вблизи Маски. Хорошее оружие.
- Хоть того лучше! Как вы его применить собрались? – генерал вернулся к обращению на «вы». – В этом бункере никакие системы связи не действуют. Сигнал подать не удастся. А если заранее запрограммировали… Куда ваша шхуна палить будет? По площадям, что ли? Нет, братскую могилу вы устраивать не станете!
- Не стану, - согласно кивнул Семенов. – А связаться со шхуной из этого бункера, такие пустяки… Неужели не слышал о шестимерных системах? – Владимир Яковлевич оглядел помещение в котором кроме стола и двух стульев ничего не было, пожал плечами и сказал в пространство: - «Принцесса», дай точечный удар по столу, что в полуметре от меня, - Он помахал скованными руками над серединой стол, и уточнил: - Примерно сюда. Давай!
 Едва Семенов отдернул руки, на стальной столешнице возникло пятно сантиметров пяти в диаметре. В доли секунды цвет его изменился от темно-красного до ослепительно-белого, дохнуло нестерпимым жаром и расплавленный металл пролился в прожженное отверстие.
- Кранты твоему чудо-оружию, - заметил Владимир Яковлевич, взглянул на съежившегося генерала и добавил: – Как это все работает, я ей богу, не знаю, но ведь работает!
 Глаза генерала панически расширились. Он с ужасом смотрел на прожженный лист стали, растеряно поднял взгляд к потолку. Потолок был цел.
- Здесь действует какая-то шестимерная геометрия, - любезно пояснил Семенов. – Удар наносится в строго определенную точку пространства, и даже время здесь как-то задействовано. Понять я даже не пытался, но стрелять из этой штуки умею, - он усмехнулся, - Ладно, слушай внимательно. Если правильно все сделаешь, может поживешь еще какое-то время. Понял меня? Понял, или ты совсем обалдел от страха?
- Понял… - неживым голосом прошептал Колесов.
- Вначале несколько вопросов. Кто и как меня выследил?
- Я. Правда я. Только я не выслеживал. Как вы ушли из консульства я не знаю, да и никто не знает. Оцепление все еще стоит. Многие думают, что вы до сих пор там находитесь. А я просто подумал, как сам бы уходил из города, если удастся покинуть консульство. Вспомнил Леву Калдвелла. Подумал о планере. Я тоже планерист.
- О черт! Пять человек, среди них очень влиятельные люди! Что ж ты, Лева, не сказал -  кто эти люди!
- Да, в планерной секции пять человек. Я один из них.
- Ясно. Зачем хотел меня взять?
- Но это же понятно! Вы направлялись на переговоры к этим… на Пирамиде. Вы знаете об их планах гораздо больше чем я. Хотелось узнать подробности… Ну и…
- Ну и выторговать еще немного сребреников, - закончил за него Семенов. – А потом возможно и ликвидировать меня, взяв на себя роль посредника в переговорах. Выгодное дельце.
- Нет, нет! – пуще прежнего испугался Колесов. – Я не планировал вас убивать, только угрожал! Я понимал, что на роль посредника не подхожу. Я не хотел вас убивать! Нет, нет!
- Ладно, проехали. Теперь следующее. Садись и составь список всех заговорщиков. Особо отметь тех кто, помимо тебя, имел прямые контакты с торигусами, и кто знает о твоем чудо-оружие.
- Никто кроме меня не контактировал, - воскликнул генерал, молитвенно сложив руки на груди, но с заметной гордостью. – Клянусь! Только я, только я! А список, список сейчас напишу.
 Он пошарил в карманах, достал блокнот, стилус и принялся строчить.
- Пока ты пишешь, - прервал его Владимир Яковлевич, - прикажи подготовить ботик с автономностью не менее тысячи мегаметров. Вооружение навесить по пограничному варианту, все системы идентификации не просто отключить, а снять к чертовой матери.
- Да, да сейчас.
 Колесов нажал на перстень коммуникатора, но в бункере связь действительно не работала. Он торопливо пошел к двери, чтобы распорядиться лично. Генерал приложил ладонь к сканеру, замок щелкнул и в тот же миг дверь, распахнувшись от мощного удара, отшвырнула Колесова в угол.
 Семенов недоуменно повернулся к выходу. На пороге стоял здоровенный молодой детина, одетый в кожаные штаны и жилет. На голой волосатой груди болталась какая-то невообразимая, явно несерийная пушка. Зверскую рожу украшала черная борода и длинные пряди на висках, макушку венчала маленькая белая шапочка.
- Шалом! – проревел детина шагнув в комнату. – Я от Изи!


 Х Главное чудо округа Фильтр.

Семенов несколько раз перевел взгляд с копошащегося в углу Колесова на довольно лыбящегося громилу и очень грустно спросил:
- А если бы у двери стоял я?
- Ой, ну не смешите меня! – верзила кивнул на сканер. – «Открывашка» под левую руку и висит слева. Как же таки, перед дверью могли оказаться вы?
- А вы точно знали где расположен сканер? – ехидно поинтересовался Владимир Яковлевич.
- Тю! Это же военная база. Они все на одно лицо.
 Он подошел к Семенову, отключил наручники и кандалы, тот протянул руку, представился:
- Семенов Владимир Яковлевич, шпион и суперагент.
- Гольдберг Моисей Исаакович, мирный житель кибуца. Можно просто Мойша.
- Мирный… - Семенов уважительно оглядел накачанную фигуру и чудовищное оружие. – Сын?
- Не, племянник. У дяди Изи есть двоюродный брат, тоже Исаак, вот он таки мой папа. Ну что, пойдем?
 Семенов кивнул в сторону Колесова и с легким укором сказал:
- Он только начал составлять список заговорщиков.
- И вам, прямо таки до зарезу, нужен этот список? – Мойша улыбнулся. – Они все и так засветились до самых печенок. Но если необходимо, сейчас этот поц напишет все что угодно! – он сделал шаг в сторону генерала и ласково спросил: - Ты сделаешь то, о чем тебя просит дядя Мойша  и наш уважаемый гость? Или дяде Мойше нужно попросить как следует?
 Генерал, делавший вид, что находиться без сознания, слабо пискнул.
- Черт с ним, - решил Семенов. – Этот список был мне нужен только как дополнительный фактор психологического давления. Но здесь давить больше не на что. Пошли.
- А с этим что делать?
- Уже ничего.
 Видимых разрушений на базе не наблюдалось. Людей тоже. Ни солдат, численность которых на объекте подобного типа должна составлять от восьмисот до тысячи человек, ни тех, кто солдат куда-то девал.
- Мойша, вы что один тут всех перещелкали? – спросил Семенов.
- Ну вы опять со своими шутками! Мойша – мирный поселянин. Мойша ничего такого и подумать себе не мог. Все таки живы и здоровы. И кстати, если вы называете меня Мойшей, то не «выкайте». Это звучит так же глупо, как «кошерная свинина».
 Владимир Яковлевич захохотал.
- Слушай, Мойша, почему ты говоришь как еврей из анекдота?
- Ну таки вы испытали стг-эсс, вам таки нужны по-го-жительные эмо-сии, - добавляя дурашливости в акцент, ответил Моисей Исаакович. – А юмора у меня всегда есть!
- Наибольший стресс я испытал когда ты вломился в бункер! – все еще смеясь сказал Семенов. – Но давай-ка, рассказывай все по порядку. Нефедов, что связался с Гольдбергом? Ему нельзя было этого делать!
- Нефедов ни с кем не связывался, - ответил Мойша. – Во всей Системе, только и говорят о событиях на Маске, но где Петр Петрович, что с ним – нам неизвестно.
- Это хорошо, - дольно кивнул Семенов. – Значит его не засекли и не арестовали.
- Конечно! Об аресте Нефедова трубили бы во все трубы. И я даже у тебя не спрашиваю где он. Дядя Изя вначале сам хотел лететь сюда, но рассудил, коли Петр Петрович не начал активных действий, то и ему не следует соваться.
- Абсолютно правильно! – одобрил Семенов.
- Согласен, - Мойша открыл очередную дверь в бесконечных тоннелях базы. – Но дядя Изя поручил нам присматривать за обстановкой.
- Кому это вам?
- А, я же не сказал! – Мойша театрально хлопнул себя по лбу. – Я и мои ребята – мы местные, с Маски, не с Хеврона. Живем в кибуце Одесса, это километрах в десяти от Столицы. Один из лавочников с Ледяной аллеи, сообщил нам, что люди в армейской форме повязали какого-то крутого парня. А вся заварушка здесь тоже началась с прибытия крутого парня. Несложно было сложить два и два. Где Нефедов мы не знали, но его товарища, попавшего в беду, надо было выручать, - молодой Гольдберг остановился и задумчиво спросил: - Или не надо было?
 Семенов пожал плечами.
- Честно говоря, сам не знаю. Так все запуталось…
- М-да… - Мойша почесал бороду и виновато сказал: – Мы же не в курсе были… Нет, сейчас я понимаю, что ты держал этого козла в своих руках… Но…
- Мойша, - Владимир Яковлевич дружески сжал могучую лапу обеими руками, - я очень тебе благодарен! А что сейчас лучше, что хуже, правда не знаю. Уйти бы я ушел, он как раз собирался отдать приказ готовить ботик, когда ты его… дверью!..
 Семенов фыркнул, а Мойша мрачно заметил:
- Кому бы он отдал тот приказ, хотел бы я знать…
- Кстати, что с персоналом базы? Как вы их… успокоили?
 Мойша сдвинул дверь ведущую во внутренний двор и махнул рукой.
- Сам смотри, что с персоналом базы.
 Солдаты лежали на плацу почти стройными шеренгами. В центре двора стояли три флаера. Один из них, явно поспешно и не очень умело, был размалеван под правительственную машину. На бортах флаеров сидело человек пятнадцать, и телосложением и вооружением мало отличающихся от Мойши. Увидев командира они радостно загудели, но встать никто и не подумал.
- Мы прилетели минут на двадцать позже тебя, - объяснил Мойша. – Могли и раньше, но решили немного подготовиться, - он указал на «правительственный транспорт». – Влезли на служебную волну и сообщили, что на базу пребывает новый командующий. Эти лохи повелись, и все девятьсот человек выстроились на плацу, встречать начальство. Ну мы их из «Колхоза»…
- Опять «Колхоз»!
- Кстати, тот же самый! – развеселился Мойша. – В космопорте сейчас бардак полный, мы и прибрали его к рукам. Полезная машинка.
- Мне сейчас другая машинка нужна, - пробормотал Семенов оглядываясь в поисках стоянки.
- Все аппараты в ангарах, - подсказал Мойша. – Все-таки военная база, - и спросил после паузы: - Ты хочешь сразу улететь?
- А что?
- Нет, кто из нас еврей? - воскликнул Мойша. – Отвечать вопросом на вопрос – моя прерогатива!
- И все же…
- Колесов, - напомнил Гольдберг. – Ты оставил его на свободе.
- Колесов сейчас совершенно не опасен, - заверил Семенов. – Ты уж мне поверь.
- Верю, верю… Просто… Мы можем чем-нибудь помочь?
 Владимир Яковлевич задумался. Все прежние планы полетели в тартарары, ситуация менялась ежеминутно, и отказываться от помощи не стоило.
- Пожалуй можете.

                *   *   *

 Когда Нефедов услышал по телефону крики, топот и характерное шипение «липучки», первым его порывом было броситься на помощь. Остаться на месте стоило ему немалого труда. В бессильной злобе и отчаянии сжимал он в руках трубку, а когда прозвучало имя Колесова, швырнул телефон на землю и растоптал его.
 Планер уже стоял на рулежке у края взлетной полосы. Снег на ярко-оранжевом сверхскользком покрытии не задерживался и полоса лежала среди сугробов, словно наглая ядовитая гусеница, знающая, что ее никто не тронет. В конце взлетки ритмично мигал маячок на невысокой тумбе гравитационной катапульты, и эти вспышки казались Петру Петровичу ехидным подмигиванием омерзительного оранжевого насекомого.
 Он подошел к планеру и тяжело оперся на борт. Калдвелл сидел в кабине, еще и еще раз перепроверяя расчеты на карманном компьютере.
- Ну что там? – спросил Лева и взглянув на Нефедова выронил планшет.
- Володю взяли. Генерал Колесов, сука! – Петр Петрович хотел треснуть кулаком по крылу, но в последний миг отдернул руку.
- Что же делать? – потерянно спросил Калдвелл.
- Делать как договорились, - вздохнул Нефедов и полез в кабину.
 Лева поднял с пола компьютер, тупо посмотрел на монитор, трижды отформатировал кристалл и зашвырнул машинку подальше в снег.
- Пристегнитесь, Петр Петрович, взлетаем.
 Калдвелл закрыл кабину и отпустил тормоза. Гравитационная катапульта потихоньку потащила планер к взлетке. На рулежке машина основательно притормаживала в снегу, но едва колеса коснулись оранжевого покрытия трение словно исчезло. Планер плавно набирая скорость покатил к мигавшему маяку, и вдруг в какой-то момент, маячок словно провалился, исчез. Нефедов недоуменно наклонился к стеклу и увидел внизу слева слабые проблески, едва пробивающиеся сквозь пургу.
- Хорошо взлетели, - облегченно сказал Калдвелл. – Ветер подходящий и машина не нагружена… - он осекся на полуслове.
- Они не посмеют его убить! – упрямо сказал Нефедов. – Не посмеют!
- Будем надеяться, Петр Петрович…
 Лева направил планер на юго-запад, там в пяти километрах от города находилось геотермальное озеро, над которым имелся постоянный мощный восходящий поток. Над озером планер по спирали начал набирать высоту, проткнул облачный слой и беглецы увидели звезды, весьма редкое зрелище зимой  на их планете. «Хаябуса» имел качество – 110, то есть с высоты в тысячу метров мог планировать по горизонтали на сто десять километров. Когда набор высоты закончился альтиметр показывал высоту 2300. Калдвелл довольно пробурчал что-то себе под нос и вновь взялся за метеокарты, распечатанные на обычной бумаге.
- Сейчас немного сменим курс, пойдем на Ветреные увалы. Небольшой крюк, но там гарантированно наберем высоту, - сказал он. – Нормально?
- Тебе виднее, Лева. Здесь ты командир.
 Невеселые мысли одолевали Нефедова. В сотый раз он прокручивал воспоминания о событиях двух последних дней. В его душе вновь начинало разгораться недовольство своей подчиненной, пассивной ролью во всей этой истории. Он не уставал терзаться вопросом, правильно ли было слепо доверяться Семенову (которого фактически не знал), и Накагаве, с которым был знаком много лет. Какие-то неясные подозрения терзали его, некая мелкая деталь в поведении Семенова раздражала и тревожила. Нефедов никогда не полагался на интуицию. Он был холодным, рассудительным аналитиком, а сейчас что-то неопределенное не укладывалось в четкую, вроде бы, схему. Он раздраженно потер виски, наивно пытаясь старым, привычным способом прогнать тяжелые мысли, и спросил Калдвелла:
- А сколько нам лететь, хоть примерно? Я даже и не поинтересовался…
- Часов восемь.
- Ты же говорил планер около двухсот километров в час дает, - удивился Петр Петрович.
- Дает, - подтвердил Лева, - в пикировании. А нам пикировать ни к чему. И лететь нам предстоит не по кратчайшей между двумя точками. Так что – часов восемь.
- Вот черт! – выругался Нефедов. – Надо было хоть пожрать взять.
- Я взял, - успокоил его Калдвелл. – Вы уже есть захотели?
- Нет пока. Просто… тоскливо как-то.
- Попробуйте уснуть, - посоветовал Лева.
- Уснешь тут… - фыркнул Нефедов, но поудобнее устроился в мягком кресле и закрыл глаза.
 Он уснул моментально, как в яму провалился. Ему приснился сон, какой-то дерганный, нервный, наполненный шумом, криками, метаниями. И проснувшись он вначале даже не удивился рывкам, толчкам и  истошному отборному мату. Калдвелл вообще матерился очень редко, но когда делал это, мог заткнуть за пояс легендарного пиратского боцмана. Несколько секунд Петр Петрович не мог отделить сон от яви, но наконец понял, что творится неладное.
 Лева, изрыгая проклятия, ворочал штурвал, и казалось, прилагал к этому огромные усилия. Планер метался из стороны в сторону, неожиданно грузно оседал то на одно крыло, то на другое, то задирал нос почти в зенит, то клевал вниз.
- Что случилось? – спросил Нефедов, страха еще не было, просто недоумение.
- Аэропланктон! – прорычал Калдвелл. – Прямо в стаю вляпались! Его же без приборов ни фига не видно! Пока не напорешься и не поймешь!
 Петр Петрович выглянул наружу. В темноте слабо угадывались очертания крыльев густо усеянных крошечными, слабо фосфоресцирующими точками. Нефедов вздрогнул. Он знал, что стаи аэропланктона, кочующие в тропосфере планеты, состоят из кластеров – соединенных тончайшими нитями нескольких тысяч микроскопических полурачков - полупаучков. В центре каждого кластера находилась светящаяся точка, и судя по количеству этих огоньков, планер облепили многие миллионы микроскопических существ. Но даже микроскопические они имели вес. И их было очень много.
- Надо садиться! – крикнул Калдвелл.
- Куда?!
- Не знаю! Но лучше попытаться сесть, чем ждать пока они окончательно заклинят рули и элероны! Держитесь!
 Лева с натугой подал штурвал от себя и планер перешел в пикирование. Только сейчас Нефедов сообразил, что главная опасность не в дополнительном весе. Планер, в отличии от привычного флаера, имел наружные подвижные части, которые могли оказаться выведенными из строя.
- Где мы находимся? – спросил Петр Петрович. – Сколько времени летим?
- Мы на самой границе округа Фильтр. До станции километров двести. Сейчас без десяти семь, вы дрыхли почти шесть часов.
- Здесь есть место для посадки?
- Не знаю. Когда снизимся до двухсот метров, пущу осветительные ракеты. Их я по счастью не снял – там никакой электроники нет. Вы тоже смотрите по сторонам, ищите ровную площадку, хотя бы метров пятидесяти в длину.
- Этого хватит?
- Этого хватит, чтобы мы живы остались! Машина уже не в счет!
 Нефедов хотел спросить, как же они одолеют оставшиеся двести верст, но вовремя прикусил язык.
 Планер, стремительно набирая скорость, несся к поверхности. Петр Петрович заметил, что светящиеся точки начали скользить по крыльям к задней кромке и срываться.
- Вроде отваливается эта гадость! – воскликнул он.
- Все не стряхнешь! Слишком много, и в зазоры набились! Внимание, пускаю ракеты.
 Из-под брюха планера брызнул веер ослепительных белых искр. Они устремились вперед и расцвели миниатюрными звездами, залив ярким светом пространство на несколько километров вокруг.
- Вижу! Справа, на два часа, ровная площадка! – крикнул Нефедов.
- Ага! – радостно подхватил Калдвелл. – Да это же шоссе! Просто отлично!
 Лева напряг свои невеликие мускулы и повернул планер, выводя его на ось дороги.
- Я знаю это шоссе, - сказал Петр Петрович. – Ширина метров двадцать и не одного поворота.
- Хо-ро-шо… - просипел Калдвелл сражаясь со штурвалом.
 Ракеты начали меркнуть, свет слабел с каждой секундой, но планер уже летел прямо над центром дороги, на высоте нескольких метров. Последняя рукотворная звездочка еще не погасла, когда машина коснулась покрытия. Калдвелл нажал на тормоза, и пробежав сотню метров планер встал.
- Уф, сели! – выдохнул Лева. – И все цело! И мы и планер.
- И двести километров впереди, - добавил Нефедов.
 Калдвелл неунывающе махнул рукой.
- Машина цела. Нужно все почистить и попробуем снова взлететь.
- Без катапульты?
- Давайте решать проблемы по мере их поступления, - предложил Лева. Он открыл небольшой лючок, пошарил в нем, и вручил Нефедову фонарик, щетку и тряпку. – Вам правая половина, мне левая. Но можно и наоборот.
 Нефедов взял нехитрое снаряжение и кряхтя вылез из кабины.
- Мыть машину своему подчиненному! – трагически закатывая глаза простонал он. – Позор на мои седины!
- Ничего, ничего, - подбодрил Лева. – Разнообразие в труде – великая вещь.
 В свете двух фонарей они осмотрели планер. Крылья, фюзеляж, киль, фонарь кабины покрывал слой планктона похожий на липкую серую грязь, местами толщиной до нескольких миллиметров. Все тончайшие зазоры элеронов и рулей оказались забиты этой органической дрянью. Нефедов искренне пожалел Калдвелла представив каких трудов стоило ворочать штурвал и педали.
- Снегом надо, - подсказал Калдвелл, зачерпывая в ладони свежий белый снег.
 Нефедов последовал его примеру. Работа предстояла немалая.
 Оттирая крылья, осторожно выскабливая планктон из зазоров, Петр Петрович неожиданно остановился и хлопнул себя по лбу.
- Я все понял!
 Калдвелл вопросительно взглянул на него.
- Драконы! Последние годы количество аэропланктона резко возросло, это связывают с общим потеплением на планете. Если эти мелкие сволочи нас чуть не угробили, они и драконов могут так же облеплять. А крылья драконов покрыты чешуйками. Чешуйки эти подвижны и играют очень важную роль. Если планктон забьется под чешуйки дракон не сможет держаться в воздухе, упадет. Вот оно что… Ну, это можно решить…
- Тьфу на вас, Петр Петрович, - только и сказал Лева. – Трите давайте!
 Работа продвигалась. Они уже очистили крылья, киль и перешли к фюзеляжу, когда вдалеке на шоссе, со стороны округа Фильтр показался свет. Он приближался и скоро стало понятно, что это фары автомобиля.
- Вот и наша катапульта едет! – жизнерадостно воскликнул Калдвелл.
- Или группа захвата, - охладил его оптимизм Нефедов, доставая из наплечной кобуры тяжелый пистолет-пулемет. – Давай отойдем с дороги. И «хамелеон» включить не забудь.
- Это у вас что? – спросил Лева, ныряя вслед за Петром Петровичем в заснеженные кусты и поглядывая на оружие.
- «Калашников – Сталкер», калибр полтора миллиметра, сто двадцать патронов, две запасные обоймы и полная бесшумность.
- Тогда, если что, вы начинайте первым, - сказал Лева доставая из кармана пластиковую кассету, с десятком закрепленных в ней цилиндриков. – У меня только «Пазл», осколочные гранаты. Я чуть в сторонке залягу.
 Нефедов потрясенно уставился на Калдвелла. Он прекрасно знал его патологическую ненависть ко всем видам летального оружия, и тот факт, что Лева оказался им вооружен просто ошарашил Петра Петровича.
- Ну понимаете, - чуть виновато сказал Калдвелл, - вся нелеталка либо громоздкая, как «Липучка» или «Гололед», либо излучает, как «Мессинг». А из пулевого и лучевого оружия я стрелять не умею. Вот прихватил. Легкое и целиться не надо. Ладно! Уже подъезжает. Я за соседний куст.
 Автомобиль быстро приближался. Его фары осветили стоящий на дороге планер, машина резко остановилась и из нее кто-то вышел.
 Нефедов снял оружие с предохранителя и навел «Сталкер» слегка выше и правее фар.
- Эй! – раздался звонкий женский голос. – Есть здесь кто?
- Баба… - прошептал Нефедов не веря своим ушам.
 В тот же миг в свет фар шагнула стройная девушка одетая в форменный комбинезон работника Особого округа Фильтр.
 Нефедов убрал оружие в кобуру, выключил режим камуфляжа и пошел к дороге. Девушка заметила его и двинулась навстречу.
- Это вы тут фейерверк устроили? – строго спросила она
- Да, мы… Мы исследовали драконов… Напоролись на аэропланктон, искали место для посадки, пустили осветительные ракеты… - запинаясь ответил Петр Петрович. – А вы… Вы что… работаете здесь?
 Девушка рассмеялась.
- Никогда не видели работающую женщину? – с нескрываемой иронией спросила она. – Что же, смотрите! Лариса Антонова. Главное чудо округа Фильтр.

IX Один – один.

 Нефедов стоял не в силах вымолвить не слова. Антонова вновь усмехнулась и спросила:
- Я так понимаю, вам требуется помощь?
- Да, требуется! – ковыляя по сугробам крикнул Калдвелл. – Мы будем вам очень благодарны, – и поравнявшись с Петром Петровичем спросил у него: - Верно?
- Ну еще бы! – Нефедов наконец пришел в себя. – Хоть бюджет нашей исследовательской группы не так уж велик…
 Девушка недоверчиво покачала головой.
- Разве у программы по изучению и охране драконов Маски маленький бюджет? – насмешливо спросила она. – Ведь её финансирует сам Нефедов.
 После этих слов к Петру Петровичу окончательно вернулось самообладание. Он понял, что имеет дело с обычной, алчной, самовлюбленной дамочкой, хотя по какой-то невероятной случайности и работающей. Он пожал плечами и холодно заметил:
- Я сказал – бюджет невелик, но не мал. Это разные вещи. Во всяком случае нам вполне хватит денег заплатить за буксировку планера, да еще останется на покупку вашего джипа.
- Не надо денег, я охотно помогу вам. И совершенно бесплатно, Петр Петрович.
 В тот же миг «Сталкер» уже смотрел прямо в лоб, все еще улыбающейся девушки.
- Откуда ты знаешь кто я такой?! – рявкнул глава мафии. – Кто послал тебя? Где твои дружки?
 Антонова слегка подалась назад, но особо испуганной, казалось, не выглядела.
- Отвечаю по порядку, - ровным голосом, но все же косясь на оружие, сказала она. – Не знать вас в лицо, Петр Петрович, нынче весьма затруднительно. Для этого нужно отключиться от всех планетарных информканалов, которые только и делают, что показывают ваши портреты во всех ракурсах и клеймят во всех смертных грехах. Это про то откуда я вас знаю. А насчет того, кто меня послал… Назвался этот человек Семеновым Владимиром Яковлевичем, и в качестве пароля просил напомнить о каком-то выигрыше в восемь рублей. По-моему мелковато для вас...
- Володя жив?! – не дав ей договорить воскликнул Нефедов опуская пистолет-пулемет. – Слава богу!
- Володя он, или кто другой – не знаю, - заметила Антонова, - но назвался именно так.
 Петр Петрович засунул оружие в кобуру, буркнул:
- Вы уж извините...
- Ничего, - Антонова пыталась продолжать говорит легко и свободно, но чувствовалось, что дается ей это с трудом.
- Мы вас сильно испугали? – сочувственно спросил Лёва. – Не обижайтесь пожалуйста. Но вы так неожиданно назвали имя…
- Сама дура, - Лариса вымученно улыбнулась. – Ошарашить вас хотела.
- Вы очень хорошо держались, - заверил Лёва.
- Зато теперь…  кажется ноги не держат…
 Она слегка покачнулась и Калдвелл подхватил её под руку.
- Давайте сядем в машину, - предложил Нефедов, - там и договорим, а то здесь не жарко.

                *   *   *

- Все началось вчера днем, - рассказывала Антонова сидя в просторном, теплом салоне джипа и прихлебывая горячее какао, заботливо приготовленное Лёвой в микрокухне машины. – Какой-то объект свалился с орбиты, чуть ли не на крышу АКИС. Я была поблизости, ставила видеоловушки на большеухих пушехвостов, и очень сильно испугалась. Всю ночь, на всех каналах крутили классическую музыку, а утром объявили чрезвычайное положение, и предупредили о возможном ударе по планете. Сказали, что ваш рудный флот, Петр Петрович, готовится к обстрелу и атаке. Я и решила, что началось… - она шмыгнула носом, словно маленькая девчонка и пожаловалась: - Я за эти дни страху натерпелась больше чем за всю предыдущую жизнь.
 Нефедов смущенно смотрел в пол. Ему было невыносимо стыдно за те лишние минуты страха, что он причинил этой удивительной девушке.
- Но эта штуковина, что упала возле станции, взрываться вроде не собиралась. Да и зачем бомбить округ Фильтр? Здесь нет ничего кроме АКИС и нескольких домиков персонала, - продолжала Антонова. – Я поняла, что это не бомба почти сразу, но ехать к станции решилась только часа через полтора.
- Удивительно, что вы вообще отважились на такой шаг, - сказал Лёва.
- Отважилась… Надо же было что-то делать… Когда я подъехала, увидела небольшой, сантиметров тридцати в диаметре, шарик. Он совершенно не поврежденный лежал буквально вплотную к стене станции. И там не было никакой воронки от падения. Я очень удивилась, ведь объект падал с огромным ускорением, а тормозить начал совсем недалеко от поверхности. Я еще подумала, что он испытал перегрузку в десятки если не сотни единиц, и просто невероятно, как вообще уцелел. А потом увидела на шарике надпись: « Собственность Федерации. Не вскрывать. Не прикасаться. Не приближаться».
 Калдвелл хмыкнул.
- Ага, надпись дурацкая, - согласно кивнула Антонова. – Но впечатляющая. Конечно ни приближаться, ни прикасаться, ни тем более, вскрывать (интересно – чем?) я не стала. Издалека сделала несколько снимков и поехала домой. Мой коттедж недалеко от АКИС, километров двадцать.
 Еще по дороге я пыталась хоть кому-нибудь сообщить о случившемся. Директор округа сказал, что сейчас не до пустяков. Полиция прервала связь, едва услышав женский голос. Орбитальная Очистка сообщила, что хлама в ближнем космосе пруд пруди, в отличие от мозгов в женской голове, и тоже отключилась. Я подумала-подумала и решила, что мне тоже не больше всех надо. А потом, буквально через минуту после разговора с хамами из Очистки, мне позвонил Владимир Яковлевич…
- Стоп! – прервал её Нефедов. – Выходит Семенов звонил вам вчера днем? А сейчас…
- Сейчас он на АКИС, жив и здоров. Нарушает все инструкции написанные на том шарике.
- А когда?.. Впрочем давайте по порядку.
- По порядку дело было так. Владимир Яковлевич позвонил мне вчера, около шестнадцати часов, и попросил не волноваться относительно упавшего объекта. Сказал, что опасности никакой нет, и еще попросил меня ближайшие сутки провести не дома, а на АКИС. Он сказал, что возможно прибудут гости, которым может понадобиться помощь. Я ответила, что все сделаю, только заскочу домой, покормить свое стадо. Это я их так называю, в шутку, - объяснила Антонова. – У меня шесть пушехвостов и два вислоуха вертлявых, прирученные.
 Нефедов и Калдвелл с огромным удивлением уставились на Ларису.
- Вы согласились помочь просто так? – странным тоном спросил Лёва.
 Антонова слабо улыбнулась.
- Трудно поверить, да? Женщина сама зарабатывающая на жизнь, отказавшаяся от «золотой клетки» - полного обеспечения в обмен на гражданские права, и при этом не ищущая выгоды везде где можно и нельзя… Поверить конечно трудно.
- Я верю, - зачарованно прошептал Лёва. – Вы не такая как все.
 Антонова рассмеялась. Вообще она смеялась часто и очень хорошо, по-доброму, приятно, чисто.
- Вы не такая как все! О, как часто я встречала эту фразу в женских романах!
- Я не читаю женских романов, - набычился Лёва.
- Значит сами дошли до этой мысли? Э-э-э…
- Лёва! – выпалил Калдвелл. – То есть Лев Стивенович. Но Лев Стивенович, это как-то… Я из местных англичан, вот и получилось такое имя.
- Лёва – очень даже хорошо, - сказала Антонова.
 Нефедов нетерпеливо побарабанил пальцами по стеклу.
- Да, да, я продолжаю! Я вернулась на АКИС, немного поработала с приборами… ну это неважно… А где-то около пяти утра, часа за два до вашего фейерверка, прилетел флаер. Пилотировал его молодой человек с внешностью настоящего громилы, но очень милый и веселый. Наверное еврей, у него на голове была такая смешная шапочка. Он почти сразу улетел, а пассажиром, которого он привез, оказался тот самый Владимир Яковлевич, что мне звонил. Он отволок шарик в лабораторный блок АКИС, а мне поручил следить, всеми доступными средствами, за небом на юге. Владимир Яковлевич сказал, что ждет прилета очень странного аппарата, который трудно будет заметить, - Антонова вновь рассмеялась. – Я бы сказала, что вас трудно было не заметить!
- Выходит вы не спали всю ночь? – тихо спросил Лёва. – Из-за нас?
- Почему Семенов отправил вас на джипе, а не на флаере? – вмешался Нефедов. – На станции должен быть флаер.
- Ах да! Флаер конечно есть. А возможно уже и нет…
- Это как?
- Владимир Яковлевич очень быстро разобрался с шариком и занялся флаером. Он что-то там переделывает. Когда я уезжала, от машины разве, что рама оставалась. Вот собственно почти и все. Когда я увидела осветительные ракеты, позвала Владимира Яковлевича. Он и обрадовался и испугался одновременно. Сказал, что видимо возникла аварийная ситуация и вы ищете место для посадки. Вначале он хотел ехать сам, но потом пробурчал что-то вроде: «По мужику Петя, того гляди, сразу палить начнет», и попросил меня встретить вас.
- Вот скотина! – взорвался Калдвелл.
- Все верно Володя сделал, - осадил его Нефедов. – Мужика, я и впрямь, мог вначале пристрелить, а потом начать вопросы задавать. Так-так… Вроде все совсем неплохо получилось. Постойте-ка… Вы узнали меня именно по портретам из передач, уже здесь, или?..
- Или. Владимир Яковлевич сказал кого именно я еду встречать.
- Здорово он вам доверяет, однако. С его-то интуицией это дорогого стоит.
- Так умнейший же человек! – воскликнул Калдвелл.
- Только что скотиной был, - напомнил Петр Петрович.
- Одно другому не мешает, - огрызнулся Лёва.
- Ладно, - Нефедов взял маленькую ладошку Антоновой обеими руками и осторожно пожал. – Огромное вам спасибо! Вы действительно не такая как все. Но что нам делать дальше?
- Ваш аппарат… как его…
- Планер, - подсказал Лёва.
- Да, планер. Он может взлететь или поломки слишком серьезны? Владимир Яковлевич сказал, что бросать машину на дороге нельзя. Нужно или отогнать на АКСИС или уничтожить.
- Никаких поломок! – горячо заверил Калдвелл. – Мы в аэропланктон вляпались. Без приборов ведь шли.
 Теперь настала очередь Антоновой удивленно глядеть на Лёву.
- На такой странной, старинной штуке, без двигателя, без приборов, ночью… Вы летели от самой Столицы? Тут и по прямой восемьсот километров! Какой вы смелый, Лёва!
- Ну двести километров мы не дотянули, - самокритично произнес Калдвелл, расплываясь в довольной улыбке. - А вообще восемьсот километров для планера это…
- Лёва, потом! – оборвал его Нефедов. – Планер взлететь может, нужно только разогнать его. Джип вполне годиться. Трос у нас сесть. Давайте действовать.
 Нефедов говорил энергично и решительно, но все равно понадобилось несколько секунд, чтобы Лёва и Лариса отвели взгляды друг от друга и начали двигаться.

                *   *   *

 Рули, элероны, закрылки – вся сложная механика планера, хоть и действовала, но уже совсем не так легко и плавно, как до столкновения с небесными рачками – паучками. Планер не мешало бы облегчить. Скрепя сердце Лёва предложил Петру Петровичу прокатиться до АКИС на джипе, в компании Антоновой. Нефедов не сомневался – обладай он хоть минимальными пилотскими навыками, Калдвелл обязательно поменялся бы с ним местами.
 «Хаябуса», несмотря на имеющиеся проблемы, взлетел легко, и сразу поймав поток, стал набирать высоту. Неожиданно весь он словно вспыхнул и окрасился в нежный розовый цвет.
- Вот и солнышко встает, - сказала Антонова, глядя на подсвеченный выползающим из-за горизонта светилом планер.
 Нефедов оторвался от распутывания хитрого узла, завязанного Лёвой на форкопе, и тоже загляделся на плывущий в светлеющем небе аппарат.
- Вот странно, - сказал он, - планеты, на которых мы живем, все называют их собственными именами. Маска, Химера, Эльба и так далее. Но звезды, вокруг которых кружат эти планеты, всегда называют солнцем. Пускай и не с большой буквы. Ведь никому и в голову не придет сказать: «Вот и Сандра встает». Забавно, верно?
- Да, - не отрывая взгляда от планера согласилась Антонова. – Мы можем жить на разных землях, но только под одним солнцем.
 Нефедов наконец развязал узел и замер с тросом в руках.
- Это откуда? Какая-то цитата?
- Да  нет. Так просто, в голову пришло. Ну что, готово? Едем?
 Они сели в джип и Антонова резко рванула вперед. Машину, как сразу отметил лихой гонщик – Нефедов, она вела уверенно и изящно.
 Некоторое время они молчали. Нефедов задумчиво поглядывал на девушку.
- Лариса, - наконец сказал он, - я очень хорошо отношусь к Лёве. Можно сказать, я люблю его как сына. Хотя не знаю, как любят сыновей, у меня детей нет. И знаете почему?
- Догадываюсь…
- Да, я крестный отец, бог знает в каком поколении. У нас ценятся традиции. Семья, брак. И каждый крестный отец стремиться стать просто отцом. Передать наследнику дело, власть. Это совершенно естественно. Того же хочет, я думаю, большинство мужчин. Но брак, семья сейчас сохранились только в самых высших и самых низших слоях общества. «Золотая клетка» тоже бывает разной. Ни одно правительство не даст хорошего обеспечения алкоголичке, наркоманке, проститутке. Такая особь и прибивается к себе подобному мужичку. И ни одно же правительство не способно дать такого обеспечения, пусть самой распрекрасной, здоровой, умной, совсем идеальной женщине, какое способен дать муж – миллиардер. Моя матушка была именно такой – почти идеальной. Вот только идеал этот отец выбирал по каталогу. Я так не хочу. Можно, конечно, поступить как делает сейчас большинство мужиков. Не заморачиваться с браком. Агентство подберет женщину, она выносит, родит, получит очень хорошие деньги. Если сын – папе, дочка – маме. За воспитание дочери еще деньжат подбросят. Хотя иногда отцы и девочек берут, сами воспитывают. Я знаю таких. Хорошие девчонки…
 Нефедов неожиданно замолчал и уставился на Ларису. Та, не отрывая взгляда от дороги (перли они под сто пятьдесят), кивнула.
- Да, вы угадали. Меня воспитал отец. Это… это довольно странная и грустная история.
- Расскажите, - попросил Петр Петрович.
- Чего ради?! - возмутилась Антонова. – Это мое личное дело! И я, между прочим, такой же полноправный гражданин, как и вы!
- Вы не забыли с чего я начал этот разговор? – очень мягко спросил Нефедов.
- Ну… С Лёвы… Вы говорили, что он вам почти как сын.
- Вот именно. И я обязан думать о его будущем. Я сделал для него многое, и готов сделать еще больше.
- Не вижу связи, - упрямо сказала девушка.
- Все вы видите! – махнул рукой Петр Петрович. – Вы влюбились друг в друга, если не с первого взгляда, то с первых слов. Нынче это редкость, знаете ли. Женщины на мужчин смотрят как на помесь банкомата с фаллоиммитатором, мужики на баб, как на инкубатор ходячий. Разве не так?
- Вы сами в этом виноваты!
- Я?!
- Не вы лично! Все мужчины, еще тогда, в прошлом, когда придумали «золотую клетку»!
- Лариса! Да побойтесь бога! В то время, о котором вы говорите, у человечества просто не было другого выхода. Вы что историю не учили? Когда пресловутая политкорректность дошла до полного абсурда, когда, извините, тупые, самовлюбленные бабы заграбастали почти всю власть на единственной тогда нашей планете, прогресс, развитие Человечества фактически остановились! Сворачивались научные программы. Под лозунгом « Благоустроим Землю» - прекратились космические полеты – единственная надежда не то что на путь вверх и вперед, а на простое выживание! И это справедливо для любой расы в Галактике. Тогда с высоких трибун звучали очень интересные мысли о том, что дескать новая юбка делает человека более счастливым, чем межзвездный корабль. Вы хотите такого Человечества?
 Антонова молчала вцепившись в баранку.
- Нет. Нет конечно, - тихо сказала он. – Мне больше по душе такое Человечество, для которого чужие звезды становятся своим солнцем.
- Ларисочка, - ласково сказал Нефедов. – Вы умница, вы красавица, вы просто удивительный человек. И то, что вам доверился Семенов – о многом говорит. Может быть только поэтому я завел разговор о вас и Лёве. Сам я не привык верить женщинам, и видимо уже никогда этому не научусь. А Лёва… Он гений, понимаете, обычный гений. Ему тридцать два года. Шесть лет назад он провел серию опытов, которые отправили весь научный мир в глубокий шок, а самого Лёву на скамью подсудимых. Идиоты – эксперты даже не поняли, что он не нарушал закон о генной модификации человека, а разработал методику улучшения отдельно взятого организма, - Петр Петрович махнул рукой. – Да что говорить! Я его вытащил, дал лабораторию, деньги, возможность работать, но это все неважно. Я… Я люблю этого парня и не хочу чтобы он… чтобы его…
- Чтобы его прибрала к рукам некая экстравагантная особа, - продолжила его мысль Антонова.
- Пусть даже так! – агрессивно сказал Нефедов. – Пусть! Возможно это вам обидно слышать, но вы поймите и меня. Мы с ним только что прошли через смертельные опасности, мы возбуждены сверх меры, все сейчас и мне и Лёве может казаться иным, чем в действительности. Я хочу вам верить, Лариса. Я хочу чтобы у Лёвы была такая подруга, такая жена, как вы…
- Но женщинам верить вы не умеете, - вновь закончила его мысль Антонова.
- Не умею.
- Хорошо, - согласно кивнула девушка. – Оставим вопросы доверия в покое. Вас, я думаю, больше устроят голые факты. Хорошо. Я расскажу о себе. Расскажу… - она на миг оторвала взгляд от дороги и посмотрела прямо в глаза Нефедову. – Расскажу, потому что тоже хочу чтобы у меня был такой друг… муж, как Лёва!
 Некоторое время она молчала, потом вдруг сердито мотнула головой и медленно произнесла:
- Погодите. Сегодня действительно слишком много событий. Кое-что я похоже упустила. Словом мне нужны некоторые уточнения.
- Пожалуйста. Если, конечно, я смогу ответить.
- Вы сказали о серии опытов проведенных Лёвой. Это не подобие опытов Кинга?
- Опыты Кинга? – недоуменно переспросил Нефедов. – Ах, это! Почти двухсотлетней давности история о преступных опытах над людьми? Это вы имеете в виду?
- Именно это.
- Но какое отношение… - начал Петр Петрович и наконец сообразив в чем дело протестующее поднял руки. – Вы что, решили – Лёва ставил опыты на людях? Вы с ума сошли, Ларисочка! Конечно нет! Математические модели, клон – ткани, бедные шимпанзе, в конце концов, но никак не люди! Как вы могли такое подумать?
 Антонова смущенно молчала и наконец вымолвила:
- Но его же судили…
- Закон предусматривает равную ответственность, как за сами генетические опыты над человеком, так и за разработку методики подобных опытов, - объяснил Нефедов.
- Я не знала…
- Вот и Лёва не знал, - вздохнул Петр Петрович. – Успокойтесь. Доктор Калдвелл, вовсе не доктор Кинг – излюбленный герой триллеров.
- Ну и хорошо, - прошептала Антонова, и совсем тихо добавила: - А даже если бы и так…

                *   *   *
- Папа говорил: когда ему сообщили, что будет двойня – мальчик и девочка, он сразу решил забрать обоих, - рассказывала Антонова, некоторое время спустя. – Сказал – двойняшек нельзя разлучать, это против природы. Отец владел аэрошхуной и занимался промыслом бриллиантового криля в Центральных проливах. Занятие не то чтобы сверхприбыльное, но зато стабильное. Миллионером вряд ли станешь, но и по миру не пойдешь. Нам с Денисом, так звали брата, было лет пять, когда папа впервые взял нас на промысел. Мы были в полном восторге! Ночь, спокойное, ласковое море, сверкающие струи бриллиантового криля, несущиеся над самой поверхностью… И конечно стремительный, беззвучный полет шхуны – это просто чудо, сказка! – Лариса улыбнулась счастливым воспоминаниям. – Папа нередко брал нас в море, и нам с братом это никогда не надоедало и не наскучивало. Когда мы стали постарше, отец сказал, что с самого нашего рождения откладывает деньги на две аэрошхуны, для меня и брата, и нашему восторгу не было предела. Да, я должна была стать первой женщиной – капитаном на Маске… - девушка замолчала и оживление исчезло с ее лица. – А потом случилось несчастье. Это бывает на море, даже сейчас. Как и везде впрочем… Можно и на автомобиле разбиться… Денис погиб. Одна из тех случайностей, что где-нибудь, да подстережет. Это произошло девять лет назад, нам было по четырнадцать лет…
 Мы с папой еще не до конца осознали случившееся, когда пожаловала моя дорогая мамаша, - лицо Ларисы стало злым, жестким, трудно было даже представить такое лицо у этого милого человека. – Не знаю чего она ожидала. Может, надеялась что папа запьет, или покончит с собой… Она вероятно и сама не имела четких планов. Но зато имела четкую цель – любым путем заполучить ненаглядную дочь, имеющую к тому же солидный банковский счет.
 Я испугалась тогда. Испугалась, что папа возненавидит море, забравшее его сына, откажется от своих планов… Что он отдаст меня этой ужасной женщине. Но… - лицо Ларисы разгладилось, она слабо, грустно улыбнулась. – Но папа просто сказал ей: «Тебе лучше уехать поскорей и подальше. У нас в семье горе, к которому ты не имеешь никакого отношения. Не знаю, что в дальнейшем решит Лариса, но точно знаю, что свою шхуну она теперь просто получит несколько раньше».
 Нефедов зачарованно слушавший рассказ Антоновой, облегченно вздохнул. Девушка услышала его вздох и кивнула:
- Вот-вот! У меня тогда тоже словно камень с души свалился. Мамаша скрылась в неизвестном направлении, даже не вякнув. А я тогда поняла, что никогда, ни за что не стану такой как она! И еще, я поняла, почему люди сумели встать с четверенек и достичь звезд. Из-за таких людей как мой папа! Да, не смейтесь! Из-за таких как он, упрямых, несгибаемых, способных идти до конца, во всем полагающихся на себя, не ищущих ничьей помощи, но всегда готовых оказать её любому. И я хочу быть такой, как бы тяжело это не было для женщины.
 Нефедов молчал, с нежностью и искренним, глубоким уважением глядя на девушку. Он хотел сказать ей что-нибудь доброе, ласковое, обнадеживающее… Он и сам не понял, какой бес дернул его за язык, когда неожиданно для самого себя, весьма ехидно произнес:
- Это все прекрасно. Но почему же вы не в Центральных проливах, а в округе Фильтр?
 Он ожидал бурной реакции, но её не последовало. Антонова совершенно равнодушно ответила:
- Лицензию капитана аэрошхуны можно получить только имея высшее образование. Я учусь заочно, осталось еще два года. Это во-первых. А во-вторых, бывшим госслужащим, какой я стану через те же два года, предоставляются льготные квоты на промысел, - она мельком взглянула на смущенного Петра Петровича, и поинтересовалась: - Это вы сказали за то, что я о Лёве, о его опытах нехорошо подумала?
 Нефедов вновь почувствовал себя последней скотиной. Как и после размахивания оружием на шоссе ему было безумно стыдно.
- Я… - промямлил он. – Нет конечно… Сам не знаю, как такое сорвалось, - он в сердцах шибанул кулаком по панели и выругался: – Вот черт! Впервые в жизни встретил женщину, к которой испытываю подлинное уважение, и все время то пугаю её, то обижаю! Черт, черт, черт! Извините меня ради всего святого! Не хотел я ничего такого говорить, Ларисочка!
 Антонова рассмеялась.
- Все в порядке! Я вас понимаю, - она на секунду задумалась и удивленно произнесла: - Но мне и самой в пору чертыхаться! Ведь я, вовсе того не желая, как самая обычная стерва, вынудила вас виниться в том, в чем вы не виноваты! Однако…
 Нефедов развел руками и сказал:
- Значит: один – один.

XII Мы все из этого клуба.

- Ой, лейтенант, не смешите меня! Если бы я хотел, то уже давно высадился бы на Маске. Но я слышал этот идиотский указ, и несмотря на срочные дела на вашей планете, не подхожу ближе трехсот мегаметров. Я конечно не особо надеюсь, но таки возможно с третьего раза вы, лейтенант, поймете что я говорю. Во-первых яхта класса «Отдых» не годится на роль орбитального бомбардировщика или десантного транспорта. Во-вторых, и это гораздо важнее, я не турист, не залетный коммерсант, а заместитель министра финансов планеты Хеврон. Если вы, лейтенант, не в состоянии вспомнить, то я подскажу – Хеврон входит в ту же Систему, что и Маска. Соседи мы.
 Этот насмешливый, язвительный голос, несущийся из динамиков в рубке связи орбитальной крепости «Брест 5», заставлял несчастного лейтенанта то краснеть, то бледнеть, то судорожно сглатывать. Больше всего, в эти минуты лейтенант опасался, что его собеседник задаст какой-нибудь конкретный вопрос. Он лихорадочно щелкал по клавишам, пытаясь связаться с вышестоящим начальством, но похоже проблемы возникшие на крепости «Брест 5», кроме него самого, никого не волновали.
 Собственно говоря, лейтенант вовсе не был уверен, что жмет на нужные клавиши. На крепость, он лейтенант полиции, попал меньше суток назад, когда гарнизон, состоявший из ветеранов ВКС, не объясняя причин, в полном составе покинул «Брест 5». Насколько было известно лейтенанту, то же самое произошло на всех остальных крепостях и планетарных базах.
- Ну так что? – вновь раздался голос из динамиков. – Вы похоже решили вздремнуть, лейтенант? Или задумались? Нет, только не это! Это не ваше!
- Послушайте! – взмолился лейтенант. – Послушайте меня хоть минуту. Вы сказать ни слова не даете!
- А у вас есть, что сказать? – удивление в голосе казалось неподдельным. – Ну так валяйте, я весь внимание.
- Вы поймите, господин Гольдберг, - быстро заговорил лейтенант, - я же ничего не решаю. Я ни то что не решаю, я тут даже ничего не понимаю! Я полицейский, а не космонавт.
- Так какого черта вы делаете на крепости? На Маске кончились все бандиты и воры? Вам нечем заняться внизу?
- Да подождите вы! – в сердцах воскликнул лейтенант. – Я же пытаюсь объяснить. Гарнизоны крепостей и баз… как бы это сказать… ну дезертировали… Не думаю, что они испугались рудного флота. Не такие парни здесь сидели. Просто… Они похоже не согласны с нынешним правительством.
- Ага! А вы стало быть согласны? Или вам пообещали внеочередную звездочку? Или дополнительную косточку? Как Бобику?
 Лейтенант не выдержал и заорал:
- Нет! Ни звездочек, ни косточек мне не обещали! Всем полицейским, имеющим хоть маломальское представление о флоте, приказали прибыть на космодромы и отправиться на крепости. А чтобы у нас не возникало ненужных мыслей, сообщили, что наши близкие, в целях безопасности разумеется, вывезены в отдаленные районы планеты! Ясно вам?!
 На несколько секунд в рубке повисла тишина.
- Извините. – В голосе из динамиков ощущалось смущение. – Что же вы сразу не сказали?
 А вы давали говорить? – огрызнулся лейтенант.
- Ну ладно… Скажите, как вас зовут? А то «лейтенант, лейтенант», неудобно как-то…
- Виктор Савельевич, можно просто Витя.
- Хорошо Витя. Меня зовут Исаак Аронович Гольдберг, и я действительно замминистра финансов Хеврона. И мне действительно нужно на Маску.
- Я понимаю, но и вы поймите… - лейтенант Витя вздохнул. – Вы конечно можете беспрепятственно идти к планете. Никто стрелять не станет, не захочет…  Да и не сумеет, даже если захочет. Никто же ничего тут не соображает! Здесь, знаете, даже надписи на пульте все какие-то странные… Ничего не понятно… Но у нас приказ…
- Ясно, ясно! Но хотя бы связаться с начальством вы можете?
- Не могу! В том-то и дело. Я же говорю – надписи на пультах… ерунда полная!
 Гольдберг рассмеялся.
- Понятно! Флотские шуточки! Это, Витя, у ветеранов традиция такая – все штатные шильдики менять. Что там понаписано?
 Лейтенант оглядел многочисленные пульты и начал перечислять:
- «Мочалка», «Тараканы», «Дырка», «Лампасы»…
- О, то что надо! Попробуйте-ка, Витя.
 Лейтенант, пожав плечами, нажал клавишу со странной подписью.
- Крепость «Брест 5» на связи… - едва начал он и тут же получил ответ.
- «Брест 5»! – загудел в рубке командный голос. – Что у вас происходит? Почему не выходите на связь?
 Лейтенант беззвучно выругался и бодро ответил:
- Небольшие технические проблемы, незнакомая аппаратура. Сейчас уже разобрались.
- Молодцом! – одобрил командный голос и поинтересовался: - Кто на связи?
- На связи лейтенант Назаров! Разрешите доложить обстановку?
- Докладывайте.
- Яхта класса «Отдых» просит посадочный коридор. На борту замминистра финансов Хеврона, господин Гольдберг, - отрапортовал лейтенант.
- Гольдберг… - командный голос стал задумчив. – Ладно… Дайте ему коридор. И вот что, соедините-ка меня, лейтенант, с Исааком Ароновичем…
 Через несколько минут лейтенанту Вите удалось наладить приватную связь.


                *  *   *

- Ну и напугали вы меня, заразы! – от души хлопнув Нефедова по плечу воскликнул Семенов.
- А сам-то! – расхохотался Петр Петрович стискивая друга в объятиях.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - сказал Семенов. – И Лёва уже на подлете. Вы обогнали его буквально минут на десять.
 Бурные приветствия закончились. Они стояли возле джипа и молча смотрели друг на друга.
- А дальше вы что делать будете? – с почти детской наивностью спросила Лариса.
- М-да… - буркнул Нефедов. – И впрямь, что же дальше, Володя?
 Семенов поглядел куда-то в сторону. Петр Петрович проследил его взгляд и увидел стоящий возле АКИС флаер. Машина казалась изрядно изуродованной, но Нефедов моментально понял смысл этих переделок. Семенов сумел (или думал, что сумел) приспособить атмосферный аппарат для полета в космос.
- Понятно…
- Времени маловато было. Впрочем, - Владимир Яковлевич взглянул на часы, - У нас есть еще почти два часа. Если ты поможешь…
- Я-то помогу, - перебил его Нефедов. – Но хотелось бы подробностей. Или я уже вне игры?
- Дурак ты, Петя, - очень душевно сказал Семенов. – Это уже давно и твоя игра. Твоя планета, тебе с ней и разбираться.
- Тем более ты, вроде как, собираешься эту планету покинуть, - Нефедов кивнул на флаер.
- И надеюсь ты составишь мне компанию. Заодно с Гольдбергом повидаешься.
- Это как? И вообще с каким именно Гольдбергом? Их тут, знаешь ли, до черта.
- Точно, - усмехнулся Семенов.- Гольдбергов тут до черта. И сейчас у них период повышенной активности.
- Ты по-человечески можешь говорить, чтобы понятно было?
- Могу. Сейчас начало двенадцатого по столичному времени. С тринадцати до пятнадцати часов в восьмой причальной зоне нас будет ждать яхта Изи Гольдберга с Хеврона. По человечески? Понятно?
- Вполне… Понятно… Но каким образом?
- Я же говорил кто вытащил меня с военной базы. Так вот Мойша действовал по наводке Изи, а сам Изя сейчас идет к Маске. Свою яхту он оставит на причальной орбите, спуститься на пароме в Столицу, все коды на яхте будут сняты. Ну а дальше – дело техники.
 Пару секунд Нефедов переваривал услышанное.
- Лихо. Ничего не скажешь, лихо придумано. На Изиной яхте можно хоть на другой край Галактики. – Нефедов замолчал и внимательно поглядел на Семенова. – Но я никак не могу понять две вещи. Первое – почему ты не прихватил на базе ботик? Он всяко понадежнее твоей самоделки. И второе – как ты уболтал Изю одолжить тебе яхту? Он же в свою, как её… «Сарочку» буквально влюблен. И он вряд ли получит её обратно.
- Те ботики, что я видел на базе, не надежнее соплями склеенной бумажной лодки. Все украли до нас. А вместо «Сарочки» он получит гораздо больше.
- Что сейчас можно получить на Маске… - начал Петр Петрович и осекся на полуслове.
- Вот-вот, - кивнул Семенов. – Кликуха-то у Изи какая? Правильно, Банкир.
- Но антибанковские законы…
- Какие сейчас на Маске законы? – риторически спросил Владимир Яковлевич. – Изя дело туго знает. Он уже начал что-то вертеть. Нечто вроде старинных биржевых операций. Впрочем я в этом не бельмеса.
- Я тоже, - сознался Петр Петрович. – Биржи, банки, фонды… Слишком плохо этот бизнес пахнет. Хуже «радости».
- Намного хуже, - хмыкнул Семенов. – Вся наркота мира не разрушила столько судеб, жизней, да целых стран, сколько банки и биржи.
- Ну уж у меня на Маске, этот номер не пройдет! – взревел Нефедов.
- О! «У меня на Маске». Это хорошо. Это в тему, – рассмеялся Семенов, но наткнувшись на угрюмый взгляд Петра Петровича, поспешил его успокоить: - Да ничего такого Гольдберг не наворочает. Ну срубит деньжат, нервишки кое-кому изрядно потреплет. Причем подумай – кому именно он сейчас будет нервы трепать.
 Нефедов улыбнулся.
- Верно! Пусть Изя этим деятелям устроит несколько горячих денечков. Они сейчас мою «Астроруду» делить начнут, а тут Изя, со своим прохиндейством. Неплохо!
- Стараемся, - с деланной скромностью промолвил Владимир Яковлевич.
- Так это ты его надоумил?!
- Скажем – подкинул сырую идею. А обкатал её сам Изя. Мне такое не по зубам.
 Нефедов недоверчиво покачал головой.
- Я все больше и больше укрепляюсь во мнении, что тебе все по зубам, - тут его взгляд скользнул по изуродованному флаеру. – Кроме пожалуй техники. Смотри – эти дефлекторы установлены – тупее некуда! И еще куча мелочевки по дебильному сделана. Все, хорош отдыхать, пошли работать.
 
                *   *   *

 К половине второго флаер, по мнению Нефедова, был готов к полету.
- А без этих твоих усовершенствований я бы не дотянул до орбиты? – мрачно спросил Семенов, когда они закончили работу.
 Петр Петрович пожал плечами.
- Ну почему же… Дотянул бы пожалуй. На пределе.
- Спасибо, Петя, - искренне сказал Семенов. – Я с техникой не очень дружу.
- Не прибедняйся. И не равняйся на меня. Я с космической техникой столько повозился… Я гравипанели вручную, без приборов калибровал! Ничего – работало!
 Семенов пристально посмотрел на Нефедова и едва слышно произнес:
 - Это хорошо…

                *   *   *
 Лёву все-таки удалось уговорить остаться на планете. Он ни за что не хотел оставаться, и кажется даже не замечал испуганных, умоляющих взглядов Ларисы.
 Но Семенов был тверд.
- Ты не летишь, - только и сказал он, предоставив Нефедову самому разбираться с Калдвеллом.
 Пока те яростно препирались, Владимир Яковлевич уложил в багажник флаера таинственный шарик свалившийся с орбиты и подошел к Антоновой.
- И еще раз - огромное вам спасибо, - сказал он. – Без вас мы бы пропали.
- А вам обязательно?.. – Лариса посмотрела на флаер.
- Увы. Вы Лариса за Лёвой тут приглядывайте, чтобы он глупостей не наделал. А то начнет еще партизанский отряд сколачивать. Сидите тихо, не высовывайтесь, никто вас не найдет.
- И долго нам так сидеть? – с вызовом спросила Антонова. – Тихо, не высовываясь?!
- Недолго, - ласково сказал Семенов. – Не более двух суток, я думаю.
- Двое суток? Но мятеж…
- Через пару суток с мятежом будет покончено. Петр Петрович вернется на Маску и скорее всего станет законным президентом. Вы мне уж поверьте.
 Лариса робко улыбнулась.
- Я вам верю. Но я боюсь…
- Приглядывайте за Лёвой, - повторил Владимир Яковлевич и зашагал к флаеру.
 Боковым зрением он видел как Нефедов обнял Лёву, шутливо погрозил ему кулаком и тоже направился к их чудо – аппарату.
 Когда они уселись, Нефедов кивнул на багажник:
- Это и есть та фигня за которой ты пёрся в Фильтр?
- Нет, это десять килограммов контрабанды.
- Так зачем были нужны такие сложности? – хмыкнул Нефедов. – С таможней я бы договорился.
- Это кристаллический вакуум. Через таможню не протащишь даже ты.
- А! Ну если кристаллический вакуум – тогда конечно! Ладно, не хочешь говорить – не надо. Я принципы «Ответа» начинаю усваивать. Скоро стартуем?
- Сорок две секунды. Идем строго вертикально. Ты приготовься, перегрузка будет до восьми единиц.
 Нефедов тяжело вздохнул и заворочался поудобнее устраиваясь.
- Старт, - шепнул Семенов.
 Флаер свечой взмыл в бледное, мутное, даже здесь, в полупустыне, затянутое высокой облачностью небо. Перегрузки нарастали столь стремительно, что Нефедов почти вырубился. Он не замечал ничего вокруг, даже когда они вырвались из атмосферы и кабину залил беспощадный свет солнца. Он думал только о том, как тяжело дышать, как лихорадочно заходиться сердце и неожиданно понял, что уже отнюдь не молод, давно прошел пик физической формы и возможно просто не выдержит… не выдержит всего этого…
- Черта с два, - хрипло прошептал он. – Черта с два!
- Держись, держись, Петя, - так же хрипло сказал Володя. - Уже скоро. Сейчас маневрировать начну. Тоже перегруз, но полегче.
- А скорость? У нас же скорость ниже орбитальной. Провалимся!
- Скорость уровняю. Гольдберг врубил на полную все гравикомпенсаторы, и оставил открытым грузовой шлюз. Войду прямо в него. Ну, может тряхнет слегка…
- Ты псих! – Нефедов бы заорал, если б мог. – Это невозможно! Так никто не может летать!
- Фигня…
 Что дальше говорил Володя, Нефедов не слышал, он все-таки потерял сознание.

                *   *   *

- Хлебни, хлебни, Петя, - зудел чей-то голос. – Ты уже очухался, хлебни.
 Петр Петрович открыл глаза и увидел Семенова подносящего ему ко рту высокий бокал.
- Опять ты меня поишь… Алкаш…
- Я не алкаш, я бармен! Поить людей - моя первая специальность. Причем людей я пою вкусно и иногда даже полезно.
 Нефедов огляделся и понял, что они уже на яхте, в роскошной кают-компании. Он кряхтя приподнялся с дивана, взял бокал, принюхался.
- Это что?
- «Невесомость».
- А… Ну да… Как в старину – вначале перегрузки, потом невесомость.
 Он отхлебнул и довольно причмокнул.
- Талант у тебя, Володя. И зачем ты из барменов в суперагенты подался?
 Семенов предостерегающе приложил палец к губам.
- Не стоит посвящать Гольдберга во все подробности.
- Он, что здесь? – изумился Нефедов. – На борту?
 Семенов не успел ответить. В кают-компанию вошел высокий, тощий как жердь старик.
- О, Петенька, уже оклемался? Ну я рад, рад! – старик присел на диван рядом с Нефедовым и с отеческой заботой спросил: - Как себя чувствуешь, Петенька? Жив - здоров? Как вы летели! Как летели! Пилота своего ты не в психушке ли нашел? Может лучше его туда обратно отправить?
- Интересная мысль… - Нефедов пожал Изе руку и спросил: - А ты почему не стал на Маску высаживаться?
- Ой, Петя, - Гольдберг горестно воздел глаза, - подумал я как следует, да и решил на яхте остаться. Если я сам на Маску явлюсь, там такой кипишь поднимется…
- А сейчас там какой кипишь?
- Да там сейчас просто детский утренник! Ничего серьезного.
- Ты, Изя, учти! – Нефедов покачал пальцем перед самым носом Гольдберга.- Сейчас на Маске ты можешь крутить любые аферы. Но это все – пока я не подавлю мятеж! Если после моего возвращения обнаружатся хоть легкие следы какого-нибудь… как его… инвестиционного фонда или чего подобного…
 Изя постепенно отодвигался от Нефедова, лицо его мрачнело.
- Ну что ты, Петя, в самом то деле! Я же твоих врагов потрошить собираюсь.
- Это ладно. За это спасибо. Но знаю я, Изя, что зараза халявных денег хуже наркоты. Только что Володя по этому поводу говорил. У меня на планете люди работают, а не финансы крутят. И не надо подавать им плохих примеров. Короче – я тебя предупредил! Никакого вовлечения населения в твои аферы, я не потерплю.
- Да на кой мне то население?! – в голосе Гольдберга мешались обида, недовольство и разочарование. – Да я просто не успею! У меня от силы два-три дня на все про все!
 Нефедов недоуменно взглянул на него. Гольдберг покачал головой.
- Ты, Петя, хоть новости про родную планету слушаешь?
- Какие там новости! Планетарное вещание только и орет о сплочении и единении под знаменем борьбы с мафией. Федеральные каналы вообще пару слов вякнули и замолчали. Откуда новости?
- Да от твоего же Бутицкого, - Гольдберг усмехнулся. – Не ожидал от него? Не ожидал… А он наладил подпольное вещание по всей планете. В твою поддержку конечно. И поддержка у тебя, Петя, о-о-очень хорошая. Повсюду забастовки. Ветераны покинули все базы и крепости, да еще заблокировали все боевые системы. В полиции массовое дезертирство. В хунте грызня идет – мама дорогая! Нет, что-то у них не так пошло, совсем не так. На что-то другое они рассчитывали.
 Нефедов и Семенов переглянулись.
- Вот значит как… - Петр Петрович привычно потер виски. – Так-так… Вот только хорошо ли все это? А, Володя?
 Гольдберг удивленно уставился на него. Он-то считал Владимира Яковлевича простым пилотом и не мог понять, почему Нефедова интересует его мнение.
- Тут возможны варианты. Может это и хорошо, а может и нет. В любом случае нужно спешить.
 Гольдберг выглядел уже не удивленным, а потрясенным.
- Да что все это значит?! Петя, этот психованный молодой человек, он кто такой вообще?
- Потом, потом, Изя, - Нефедов взял старика за локоть и повел к выходу из кают-компании. – Пойдем лучше новости посмотрим. А Володя, тем временем по быстрому подбросит нас в нужное место.
- По быстрому! – взвизгнул Гольдберг. – Ты хочешь, чтобы я доверил свою «Сарочку» этому шизику?! Видел я его «по быстрому»! Он что из клуба самоубийц?
- Эх, Изя, - улыбнулся Нефедов, – похоже мы все из этого клуба.

XIII  Бар «100 дирак».

- Вы смотрите и слушаете круглосуточный чрезвычайный информационный канал «Новости сопротивления». Не переключайтесь! – известный всей планете баритон Бутицкого несколько подсел, но звучал, как и прежде завораживающе-доверительно. – Только что нам стали известны интереснейшие детали происходящих на планете событий, - Бутицкий с искренним удивлением перечитал лежащий перед ним текст, и многозначительно хмыкнув продолжал. – Думаю, все мы, ребята, заметили, что у борцов с кровавой мафией, как-то не совсем заладилось. Они явно рассчитывали на гораздо больший энтузиазм со стороны народа. Хотя, странно конечно, ожидать энтузиазма от людей, которых объявили баранами и погнали на стрижку всех семи шкур разом. Или они считали нас всех идиотами? – Бутицкий подмигнул в объектив. – Нет, ребята, идиотами они нас не считали. Они хотели нас сделать идиотами! Как? А давайте попросим рассказать об этом уважаемого гостя нашей студии профессора психофизиологии, ученого с мировым именем, которое однако мы не станем называть из соображений…
- Бросьте, Майкл! – в кадр шагнул пожилой, но очень энергичный мужчина. – Я профессор Николай Можайский, и не вижу оснований скрывать свое имя, - он сел в кресло рядом с Бутицким. – И сразу-то было понятно, что мятеж обречен, а уж теперь, после того что стало известно… - он пренебрежительно махнул рукой.
- Вот-вот, Николай Иванович. Расскажите, что такое интересное удалось узнать?
- Скорее глупого, чем интересного, - презрительно сказал профессор. – Если коротко, мятежники рассчитывали использовать в своих целях, так называемый «генератор собачьей преданности». Идея абсолютно бредовая. Подобные аппараты действуют, и то не очень надежно, лишь на людей с крайне слабой волей и крайне завышенным самомнением.
- Например на разжиревших полицейских и продажных чиновников?
- Да. ГСП действует на тех, для кого любой, пусть даже преступный, приказ начальства – безусловное руководство к действию. Словом, действует аппарат на тех, кто и без всякого внушения готов на любые гадости и подлости.
- И кто же автор этой «великолепной» идеи? Удалось выяснить?
- Удалось. На нашей единственной военной базе, куда меня пригласили в качестве эксперта, обнаружен выведенный из строя ГСП большой мощности и его горе-создатель – небезызвестный генерал Колесов, - Можайский поморщился, как от кислого. – Когда-то Колесов был моим студентом, но ушел с третьего курса и подался в пропагандисты. Признаться, мне стыдно, что среди моих учеников, пусть даже самых бестолковых, оказался такой неуч.
- Не стоит расстраиваться, профессор. Вам есть кем и чем гордиться, - воскликнул Бутицкий. – Но возникает вопрос – кто уничтожил этот чудо-агрегат, и какова судьба гарнизона базы?
- Гарнизон, ко времени моего прибытия, весь разбежался, - усмехнулся Можайский.- Что касается тех, кто солдатиков разогнал и разрушил генератор, это несомненно очень скромные люди. Они мне не представились, но я на них не в обиде. В отличии от генерала Колесова.
- А ему есть, за что на них обижаться? – сдерживая смех спросил Бутицкий.
- Ну, морда у него была разбита здорово, - с явным удовольствием сказал Можайский. – А его самомнение оказалось разбитым и вовсе вдребезги. Сейчас его допрашивают. Если применение ГСП было не индивидуальной инициативой Колесова, а общим решением хунты, то я им не завидую. Любые попытки контроля сознания (пусть и безуспешные) являются преступлением против Человечества.
- Подобные преступления находятся в компетенции Федерального суда…
- Несомненно. И мне представляется, Майкл, именно это обстоятельство объясняет отсутствие уважаемого господина Нефедова.
- Извините, не усматриваю связи, - сказал Бутицкий, хотя по его хитрой роже ясно было видно, что все он прекрасно усматривает.
- Ну как же? Позавчера вечером, перед орбитальным ударом, господин Нефедов успел укрыться в консульстве Земли.
- Мы вместе были, - вставил Бутицкий.
- Это не существенно. Существенно то, что Петр Петрович, не предпринял никаких действий могущих привести к кровопролитию. Его атаковали, но он не ответил ударом на удар, хотя имел такую возможность.
- Да и сейчас имеет, - по неистребимой журналистской привычке снова встрял Бутицкий.
- Несомненно. Но господин Нефедов не допустил эскалации конфликта. Пусть его называют крестным отцом мафии, но в данном случае (очень серьезном, заметьте, случае), Петр Петрович действовал в рамках закона. Уверен, ему было известно о преступных приготовлениях мятежников, и эта информация, через консульство Земли, несомненно доведена до федеральных властей. Сейчас требуется только подтверждение намерений мятежников применить средства контроля над сознанием. И эти подтверждения скоро будут получены.
- И ждет на федеральный десант! – радостно воскликнул Бутицкий.
- Не думаю, что в этом есть необходимость, - Можайский вновь по профессорски пренебрежительно махнул рукой. – Уже сейчас мятежники контролируют лишь незначительный участок Столицы, не располагая никакими силами, кроме небольшой кучки самых трусливых полицейских, еще не решившихся удрать. Полагаю арест хунты произойдет в ближайшие часы и без всяких эксцессов.
- Ждем не дождемся! – Бутицкий вскинул руку держа пальцы буквой «V», - Ребята, все слышали, что сказал дяденька профессор? Хунта сгнила в рекордно короткие сроки и скоро сдохнет сама собой! Так что шалить не надо! Не надо штурмов и партизанских налетов. Давайте обойдемся без крови. Господин Нефедов ясно показал, что порой полезнее не дергаться, а спокойно ждать. Вот давайте и подождем, недолго осталось!
 Это канал «Новости сопротивления». Не переключайтесь!

                *   *   *

- Не ждал, вот ей богу, не ждал такого от Майкла, - растроганно произнес Нефедов, входя в рубку. – Надо же, какой молодец! Ты знаешь, Володя, что он сейчас рассказывал?
- Угу… - рассеяно сказал Семенов, пристально вглядываясь в экран радара.
- Что «угу»? Что «угу»? – возмутился Петр Петрович.
- Слышал я, - Семенов ткнул пальцем в динамик на стене. – Все я слышал.
- А-а-а… Понятно. Ну и что дальше делать будем, в свете, так сказать, вновь открывшихся обстоятельств?
- С Кендзо я уже связался. Федеральный ордер на арест хунты подготовят в течении шести – семи часов. Вот с этим ордером ты и вернешься. Лады?
- Еще бы!
 Нефедов прислонился к комингсу, сесть в тесной рубке было некуда. Здесь стояло единственное пилотское кресло, которое занимал Семенов. Петр Петрович поверх его плеча взглянул на приборы.
- А ты не торопишься, - сказал он приглядевшись к спидометру.
- А некуда торопиться, - ответил Владимир Яковлевич, и указал точку на локаторе. – «Скадовск» на удалении пятисот мегаметров.
- О! – Нефедов придвинулся поближе. – «Скадовск», старая ржавая жестянка! Это мой рудовоз.
- Знаю. Одолжишь на денек?
- Могу вообще подарить, – заявил Нефедов. – Забирай, не жалко. Все равно через полгода на списание.
- Добрый ты… - пробурчал Семенов.
- А то! – Нефедов пребывал в самом радужном настроении. – И как хорошо, что я тебя и Кендзо послушал! Не наломал дров, не дергался, а спокойно ждал – как сказал самый честный журналист планеты. Да было бы ему известно, что меня при этом буквально за шкирку держали!
- Так уж и за шкирку…
- За шкирку, за шкирку, - уверил Нефедов. – Как мне хотелось этих сволочей порвать!
- Сами порвались.
- Да уж… Но я возвращаюсь к своему вопросу. Каковы дальнейшие планы?
 Семенов оторвался от мониторов, задумчиво посмотрел на Нефедова.
- Планы… Мои планы не изменились, а твои… Сам решай.
- Если требуется моя помощь – говори прямо. Я с тобой до конца. И не только потому, что очень многим тебе обязан. Не люблю быть должным, но тут не в этом дело, - Петр Петрович потер виски. – Просто я считаю, что так будет правильно. Твоя игра еще не закончена, а ставки в ней явно выше одной провинциальной планеты. Поэтому я с тобой.
- Спасибо, Петя, - слабо улыбнувшись сказал Владимир Яковлевич. – Да, мне не помешает твоя поддержка. Но это будет опасно. Очень опасно.
- А до этого мы в крестики-нолики играли? На щелбаны?
- Вроде того, - твердо сказал Семенов.
 Нефедов несколько опешил. Он совершенно искренне полагал, что все опасности уже позади. О конечной точке маршрута Семенова он успел подзабыть.
- На Пирамиде вполне безопасно, - осторожно заговорил он. – Подойдем на «Скадовске», он хоть и старая калоша, но еще крепок и надежен. Все системы внешней защиты, на всех моих судах, в идеальном порядке, ты уж поверь. Я своими людьми не рискую. Отсекающие поля, дефлекторы, силовые сети – все имеется, все работает. Это же рудовоз астероидного класса. Он защищен похлеще иного крейсера. А можно вызвать и любой другой корабль. Это быстро.
- Не в этом дело, Петя. Ты видать забыл, что у меня там встреча назначена.
- Помню я! Научная экспедиция торигусов. Не знаю правда сумели ли они в этой кутерьме получить необходимые разрешения…
- Сумели. Все разрешения у них в порядке. Твоей визы, на тот момент, не требовалось, ты был не у дел. А так у них все в норме.
 Нефедов, сам того не осознавая, начал привычно анализировать ситуацию. Много времени на это не потребовалось.
- Провокация… Я прав? – спросил он и не дожидаясь ответа продолжил: - Либо с твоей, либо с их стороны готовиться некая провокация. Возможно, даже вероятнее всего, с обеих сторон. Они считают, что подцепили тебя на крючок, ты, в свою очередь, полагаешь, что держишь их за глотку. Но уверенности нет. И тебе требуется свидетель. Компетентный, имеющий вес в обществе свидетель, на тот случай если черепахи переиграют тебя. Так?
- Как всегда мастерский анализ. Добавлю только, что переиграв меня торигусы постараются ликвидировать и компетентного, имеющего вес в обществе свидетеля. Сечешь?
- Ну, убирать свидетелей это вообще старая, добрая традиция, - отмахнулся Нефедов.- Ясно. Значит я реально могу тебе пригодиться. И все вопросы сняты. Идем вместе.

                *   *   *

 Чтобы окончательно не расстраивать старого Гольдберга, Владимир Яковлевич особо не гнал, и на сближение со «Скадовском» ушло больше часа. Когда до рудовоза оставалось около десяти километров, Семенов уравнял скорости и кивнул Нефедову.
- Давай, Петя, выходи на связь.
- Здесь Нефедов, - Заговорил Петр Петрович по ближней связи.- Яхта «Сарочка» вызывает рудовоз «Скадовск». Здесь Нефедов. Отвечайте. Прием.
 Он ожидал немедленного, и чего скрывать, восторженного отклика, но «Скадовск» молчал.
- Что за чертовщина? Володя, а связь у нас в порядке? – недоуменно спросил Нефедов.
- Вроде бы да, - столь же удивленно отозвался Семенов.- Давай, вызывай. Я подключаю все резервные частоты.
- Здесь Нефедов, - в голосе босса послышался металл. – Здесь Нефедов. Яхта «Сарочка» вызывает «Скадовск». Немедленно отвечайте.
- Смотри, смотри! – воскликнул Семенов указывая на монитор внешнего обзора.
 Громада рудовоза неожиданно расцветилась целой россыпью огней. Обычно эти огни зажигали в особо сложных условиях навигации, когда необходимо было четко видеть габариты огромного корабля. Огни начали ритмично мигать, что вообще-то не предусматривалось штатной программой.
- Я кажется понял, - пробормотал Нефедов и сказал в микрофон: - «Скадовск», если вы нас нормально слышите, дайте серию из пяти вспышек.
 Рудовоз ответил.
- Отлично! «Скадовск», открывайте причальную палубу и готовьтесь принять яхту. Аккуратненько принять!
 Огни рудовоза замигали. Мембранное поле, перекрывающее причальную палубу, плавно сменило цвет с темно-фиолетового на голубой, что означало готовность принять гостей.
- Ну вот, порядок, - облегченно вздохнул Нефедов. – Но что у них могло случиться? Странно… Они нас слышат, но ответить не могут. Ерунда какая-то.
- Всякое бывает, - туманно сказал Семенов, с ювелирной точностью направляя яхту к причалу.
 «Сарочка» с грацией холеной кошки скользнула сквозь поле и мягко угнездилась на одном из посадочных мест.
- Добрая машинка, - одобрительно сказал Семенов похлопав ладонью по пульту.
- А то как же! – раздался голос Гольдберга нарисовавшегося в дверях рубки. – И вот что я вам скажу, молодой человек. Хоть вы и явно удрали из дурдома, но лучшего пилота мне видеть не доводилось.
- Благодарю за комплимент, - улыбнулся Владимир Яковлевич. – Двигатели глушить? Или вы нас уже покидаете?
- Покидаю, - торопливо ответил Гольдберг. – У вас свои дела, у меня, знаете ли, свои. Так что спасибо за приятную компанию и до свидания.
- До свидания, Изя, - тепло сказал Нефедов. – И тебе большое спасибо, старый мошенник.
- Вот таки сразу и старый! – обиделся Гольдберг.
 Нефедов вновь взял микрофон.
- «Скадовск», мы на борту. Поле пока не переключайте. Двое сходят, яхта отбывает. Поле не переключать!
 Лампы внутреннего освещения палубы согласно мигнули три раза.
- Да что за фигня! – возмутился Нефедов. – Связисту лично морду набью! Безобразие!
 Гольдберг проводил их до пассажирского шлюза, пожал руки и поспешно задраил люк.
- Переволновался Изя, - с нескрываемым сарказмом сказал Нефедов.
- Пойдем, пойдем, - поторопил его Семенов. – Он уже стартует, еще попадем под луч.
- Ага, Изя пилот, тебе не чета. При его старте рядом лучше не стоять.
 Почти бегом они покинули посадочную площадку. Семенов наблюдал как медленно, несколько неуверенно, всплывает над палубой яхта, а Нефедов недоуменно оглядывался вокруг.
- И почему это нас никто не встречает, - риторически вопросил он в пространство. – Хозяин как-никак прибыл.
- Какой экипаж на рудовозе? – спросил Семенов, не отрывая взгляда от яхты, уже прошедшей поле и удаляющейся от корабля.
- По судовой роли - восемнадцать человек, но иногда…
 Он не успел договорить. Ослепительная вспышка залила нестерпимым белым светом причальную палубу. На месте где, доли секунды назад, была «Сарочка» быстро разрасталось газовое облако.
- Что?.. Что такое?!! – прохрипел Нефедов.
- Суки! – заорал Семенов. – Что же вы творите, гады?!!
 Он лихорадочно озирался вокруг, но палуба оставалась пустой.
- Выходи сволочь! - еще громче завопил Владимир Яковлевич. – Выходи!
 Совершенно обалдевший Петр Петрович переводил взгляд с орущего товарища на рассеивающееся облачко на месте сожженной яхты, и силился хоть что-то понять. Он даже не заметил, как Семенов выдернул из его наплечной кобуры «Сталкер», и угрожающе размахивая оружием бросился к выходу с палубы.
 В тот момент когда Семенов достиг люка, тот стремительно открылся и на палубу, согнувшись в три погибели, шагнула огромная фигура. Даже запредельная реакция агента отряда «Ответ», не шла ни в какое сравнение с нечеловеческой реакцией этого существа. Гигант взмахнул конечностью с такой скоростью, что движение невозможно было заметить, и автомат вырвавшись из рук Семенова улетел неведомо куда. Семенов отпрянул от существа, но продолжал что-то яростно орать. А Нефедов был не в силах не пошевелиться, не вымолвить хоть слово. Он не хотел верить своим глазам, однако приходилось. Он видел то, чего не должно, не могло быть. На палубе человеческого корабля высилась громадная, трехметровая фигура торигуса - воина.
  Неожиданно Семенов замолчал, перевел дыхание и хотя и весьма громко, но достаточно спокойно сказал:
- Вы идиоты. Что вы творите? У нас были четко оговоренные планы. Что за отсебятина? Вы захватили человеческий корабль! Вы сожгли яхту члена планетарного правительства Хеврона! Ваши черепашьи мозги вообще работают или нет?
- Не стоит оскорблять воина, обезьяна! – угрожающе пророкотал Чужой. Из-за особенностей голосового аппарата, он говорил с чудовищным акцентом, но русский язык, похоже, знал превосходно.- Ты в нашей полной власти, не забывай об этом. Здесь мы диктуем условия. И меняем планы, так как нам удобно.
- Недоумок, - презрительно процедил Семенов. – Ну и как вы собираетесь менять планы? И чем вас прежний не устроил?
- Тем что он не удался.
- А теперь, когда вы захватили корабль, сожгли Гольдберга, теперь все пойдет как по маслу? – вновь заорал Семенов. – И где экипаж «Скадовска»?! Их вы тоже убили?
- Члены экипажа заперты и лишены средств коммуникации, - ответил торигус. – Корабль передан нашей экспедиции законным правительством Маски. К Единственному народу не может быть никаких претензий.
- А Гольдберг?!
- Яхту «Сарочка» уничтожили либо корабли рудного флота Нефедова, либо оборонительные системы планеты, - люди не понимали мимику Чужих, но можно было не сомневаться, что появившаяся в этот момент на морде торигуса гримаса соответствовала довольной усмешке. – В любом случае это вызовет эскалацию напряженности в системе.
- К черту напряженность! - зарычал Семенов. – Я же объяснял вам…
- Замолчи человек! – рявкнул Чужой. – Твои слова пусты! Ты пытался обмануть нас! Ты вел на Маске свою, непонятную игру! Наше доверие исчерпано! Немедленно сообщи где обещанный тобой груз. Только этим ты можешь сохранить жизнь себе и своему спутнику.
 Семенов через плечо посмотрел на Нефедова. Петр Петрович слепо шарил в пустой кобуре, не понимая куда делось оружие.
- Мой спутник – господин Нефедов, - вздохнул Владимир Яковлевич. – Если бы не эта милая встреча, мы за пару часов могли решить все вопросы, и все остались бы довольны.
- Мы решим нужные вопросы за две минуты. И нам плевать, окажутся ли довольны все, - заявил торигус и требовательно напомнил: - Груз!
- Да забирайте, - равнодушно сказал Семенов.
 Только сейчас Нефедов заметил у него за плечами рюкзачок, в котором угадывался некий шарообразный предмет. Владимир Яковлевич снял рюкзак и протянул его Чужому. Торигус поспешно схватил его, раскрыл и заглянул внутрь.
- Хорошо, - сказал Чужой. – Воины держат слово. Если это действительно обещанный груз – вам сохранят жизнь. О дальнейшей вашей судьбе поговорим позже.
 Не обращая больше внимания на людей гигант согнулся, и с трудом протиснувшись в люк, вышел с палубы.
 Семенов сел на низенькие перила опоясывающие палубу и захихикал. Нефедов был слишком ошарашен всем произошедшим, чтобы сформулировать более или менее разумный вопрос. Максимум на что его хватило – это оглядеться вокруг в поисках автомата. «Сталкер» валялся шагах в двадцати, но подойдя ближе Петр Петрович увидел, что оружие безнадежно испорчено, погнуто чудовищным ударом торигуса. Нефедов вздохнул и задал один из самых универсальных вопросов в мире:
- И что все это значит?
- Да ничего особенного, Петя, - бодро отозвался Владимир Яковлевич.- Эх, Гольдберга жалко! Вредный старикашка был, но все равно – жалко.
 Нефедов подошел к нему, присел рядом. Мысли его быстро приходили в порядок, пережитый шок отступал, дисциплинированный мозг начал вычленять главное.
- Что ты им продал? – спросил Петр Петрович. – Что было в этом шарике?
- Ты как всегда великолепен, - переставая хихикать сказал Семенов. – Сразу понял вокруг чего весь сыр-бор. Так вот – я не соврал.
- Не понимаю… Кому не соврал? Когда не соврал?
- Тебе не соврал. Тогда, перед рывком на орбиту, помнишь? Ты спросил, что это за шарик, и я тебе честно ответил. Кристаллический вакуум. Пять тысяч дирак недиффундированного кристаллического вакуума.
- Не понимаю… - повторил Нефедов.
- Чего тут не понять! Я продал торигусам КВ.
 Петр Петрович почувствовал, что мысли у него опять путаются и разбегаются. Он пристально посмотрел на Семенова и с надеждой сказал:
- Это бессмысленно… Они не имеют ни малейшего представления о КВ – физике.
- Конечно бессмысленно, - подтвердил Владимир Яковлевич. – Для них даже полное и подробное описание КВ – технологии столь же полезно, как чертежи флаера для клювохрена бескрылого.
 Нефедов неуверенно улыбнулся и вдруг в его замороченной голове полыхнуло полное понимание происходящего. Он стремительно побледнел и прошептал:
- Пирамида… Истощение КВ…
- Ну да! Сам понимаешь, чтобы ставить опыты по истощению КВ, необходим сам КВ. Причем недиффундированный.
- Конечно, - Нефедов непроизвольно отодвинулся от Семенова. – Любое КВ – устройство может выйти из строя. Но определить причину Чужие не смогут… Могут просто управляющие цепи накрыться…
- Вот именно. Поэтому им и требовался сырой, недиффундированный вакуум. Я им его и доставил.
- Это какая-то искусная подделка? Та самая провокация?
- Нет, это самый настоящий кристаллический вакуум.
 Нефедов понимающе кивнул, оглядел палубу и постучав себя пальцем по уху, хитро улыбнулся.
- Да, нет же! – отмахнулся Владимир Яковлевич. – Слушают они нас или нет – какая разница. Я тебе говорю правду. И надеюсь ты меня правильно поймешь.
 Петр Петрович сухо спросил:
 - И что именно я должен понять?
 - Все очень непросто…
- Не сомневаюсь. Но ты уж постарайся, - голос Нефедова стал холоден как кристаллический вакуум.
 Семенов встал, зашагал по узкому тротуару оббегавшему палубу. Остановился, сосредоточенно потер лоб рукой и собравшись с духом заговорил:
- Когда мы выпивали и закусывали у тебя в зимнем саду, ты шибанул об пол хрустальный бокал, чтобы наглядно показать, что ждет Человечество в ближайшем будущем. Развал, распад, раскол. Почему же так происходит? Почему так стремительно набирает силу сепаратизм? – вопросил он, и тут же сам ответил: - А потому, что Человечество слишком сильно! Любая, самая захудалая  человеческая планета, обладает технологией КВ, может полностью обеспечить себя энергией, а стало быть и всем остальным, включая сюда и оборону. Люди никого и ничего не бояться. У нас нет реальных противников в Галактике. Мы сильнее всех и это отнюдь не идет нам на пользу. Большинство людей считает, что всё уже достигнуто, что идти дальше по пути прогресса не то что не надо, а просто некуда! Повсюду застой. Человечество зажралось и нуждается в небольшой встряске.
 Нефедов несколько секунд переваривал услышанное.
- Небольшая встряска… Что ж неплохо, неплохо… - сказал он. – Значит все твои действия продиктованы исключительно заботой о благе Человечества. То есть не стоит говорить об обычном предательстве, измене… Все делалось с самыми благими намерениями… Чудненько. Но помниться, ты сказал, что продал КВ Чужим. Я не ослышался?
 Семенов криво усмехнулся.
- Нет, не ослышался, - ответил он. – И продал очень даже недешево.
- За сколько, если не секрет? – с пугающей мягкостью в голосе спросил Нефедов.
- Двадцать миллиардов.
- Сколько?! – Петр Петрович готов был расхохотаться. – Это пожалуй раза в два больше, чем вся моя «Астроруда» стоит! И как же ты такую прорву денег собираешься легализовать? Не подумал поди-ка?
- Подумал, будь спокоен, - Семенов повернулся к Нефедову и посмотрел ему в глаза. – Возможно ты помнишь, лет восемь назад, при кораблекрушении в Резервной зоне, был утерян сейф-контейнер с бесценными произведениями искусства. Да Винчи, Рублев, Рафаэль, Мане, Пикассо, Дали, Сурд… Помнишь? Была объявлена премия за находку сейфа – те самые двадцать миллиардов. Нашли сейф торигусы, но наши деньги, как и наши картины им без надобности. А вот КВ иметь им очень хотелось. Мы и махнулись.
 Все продуманно. Я на своей «Принцессе» где только не мотаюсь, вот и наткнулся на сейф. Законное вознаграждение, честь, слава и почет. Вот так-то.
 Если до этого откровения у Нефедова еще оставались какие-то сомнения относительно истинного лица Семенова, то теперь они исчезли. Перед ним стоял предатель. Нефедову очень хотелось прямо здесь и сейчас убить мерзавца, желательно каким-нибудь особо изощренным способом. Но он прекрасно оценивал свои шансы в рукопашной, и огромным усилием воли пытался сохранить спокойствие.
 Кроме того требовалось выяснить еще кое-что.
- Складно врешь, - стараясь говорить ровно, сказал Петр Петрович. – Но думаю, останешься ты ни с чем. Черепашки шарик-то твой – тю-тю, забрали. Сейчас вскроют, исследуют, поймут что ты им туфту впариваешь. А уж как они после этого поступят – догадаться не сложно. Не завидую я тебе, ох, не завидую.
 Семенов продолжал криво улыбаться.
- Не вскроют. Это во-первых, - сказал он. – Шарик могу вскрыть только я. И в нем не туфта, а именно КВ. Это во-вторых.
- И где же ты раздобыл недиффундированный КВ? – небрежно спросил Петр Петрович, хотя именно к этому вопросу он старательно подбирался. – В наши магазины, последнее время, такой дефицит чего-то не завозили.
- В наши тоже. Но достать можно. Могу адресок подсказать. Планета Земля, Западная Сибирь, город Омск, бар «100 дирак».

Окончание следует