Вороной конек, играя...

Вороной конек играет –
забавляется, торопит...
по укатанному снегу,
по заказанной дороге,
по мостам, по переулкам
вороной конек, играя…
Там лошадка золотая в
белых саночках хозяйку…

В легких саночках катает –
не воротится, не глянет
белолицая красотка,
и лошадка золотая…
И по розовому снегу
переулками, мостами…

След от санок пропадает –
солнце ясное заходит.

. . . . . . .

В государственной карете –
на шестерке, без охраны –
вороненый пистолетик
он с собою возит храбро,
подъезжает как на службу –
предлагает мир да дружбу
и лошадка золотая
притормаживает сани…

Вороной конек не плачет –
от мороза слезы мерзнут,
и совсем по-человечьи
этим вечером тверезым –
вороной конек, играй же! –
две гнедых, да две буланых,
пара серая такая
чуть покачиваются пьяно…

Золоченые монеты
огоньками рассыпая,
за наемную карету,
за глоток живого рая…
У девчонок дрогнут плечи,
лошадей укроет вечер…
И лошадка молодая –
не монета, нет, не монета…

. . . . . . .

Вороной конек понурый –
или грива поседела?
Мы свернем с дороги утром,
мы поправим это дело!
Это ведь иней – не седины,
ты да я – так мы мужчины,
и по розовым сугробам…
– Оставайтесь, а ну вас к Богу!

По не езженой дороге,
по следам чужого зверя,
где такие злые волки,
что друг друга переели!
Перетаяли все льдины,
слышен топот лошадиный
и кобыла вороная
оглянулася…
а грива! –
чёрна-шёлкова, как кудри
у наездницы упрямой –
у девчонки молчаливой…

Мы свернем с дороги утром,
мы свернем с дороги прямо,
ничего, что Вы упрямы –
по прямой и путь короче –
мы догоним, мы попросим!

Не уютного ночлега,
не глоток воды, не хлеба,
не вина, не сладкой ночи –
нам бы что-нибудь попроще!

Нам бы что-нибудь такое –
чтобы кони за оградой,
чтобы девушка смеялась.
– Ты, порадуй нас, порадуй!
Нам бы что-нибудь такое,
чтобы девушка смеялась,
чтобы кони за оградой –
ну, пожалуйста, порадуй…



* * *












.