Сердце аристократа. Часть 4

Франция, Париж,
август 1792 года

В таверне "Друг патриота" царило оживление. В определенной степени оно отражало то лихорадочное возбуждение, которое началось три года назад в Париже и подобно разгорающемуся пламени, охватило всю страну. Время общественных потрясений и слома прежних устоев, казавшихся ранее вечными и незыблемыми. В одночасье они были смяты и сметены восставшим народом, словно карточные домики. Время революции...

Молодая красивая женщина лет двадцати семи толкнула массивную дверь таверны, над которой висела табличка с неизменным теперь лозунгом "Свобода, равенство, братство или смерть!", привычно и уверенно зашла внутрь. Она действительно бывала здесь уже не раз. И постоянные посетители также ее знали. Несколько человек, сидевших за столиками, приветствовали вошедшую кивками головы и дружелюбными патриотическими возгласами. Женщина улыбнулась в ответ на приветствия и подошла прямиком к стойке, за которой стояла полная женщина в нахлобученном на голове красном колпаке. Неизменный атрибут сознательного патриота.

- О, гражданка Мертенс! - приветствовала ее толстуха. - Рада тебя видеть. Да здравствует республика!
- Да здравствует республика, - отозвалась молодая женщина, кладя перед владелицей заведения несколько монет. - Принеси ка мне вина, немного хорошего сыра и жаркое. Я посижу здесь немного.
Владелица заведения понимающе кивнула, сгребая со стола монеты узловатыми пальцами с грязными ногтями.
- Сию минуту, гражданка, - заискивающе улыбнулась она. - А гражданин Станислав? Он сегодня будет? Просто ребята уже ждут - не дождутся его выступления.

Она кивнула в глубь зала, где за центральным столом сидела компания уже изрядно захмелевших патриотов в неизменных красных колпаках.

- Придет, - спокойно ответила молодая женщина. - Я сама его жду. Но как ты знаешь, у Станислава много общественных дел. А сегодня еще дополнительное выступление в якобинском клубе.
- О да, конечно знаю, - хозяйка таверны закивала головой. - Но как он говорит! Каждый раз слушаю и думаю, какой же талант у человека. Какая сила слова! Да от его речей только что камни не оживают, что уж о людях-то говорить! Как заводит-то он всех!
- Я все это знаю, милая моя, - с легким раздражением в голосе ответила молодая женщина. - Итак, красное вино и сыр. И будь любезна, поскорее, я умираю от жажды.

Повернувшись, молодая женщина направилась к неприметному столику в самом углу таверны. Он пустовал. Сев за стол, она  расстегнула верхние пуговицы ярко-красного жакета и сняла с головы небольшую шапочку, прикрывавшую густые темные волосы.

- Лизетта! - заорала толстуха, свесившись пышным бюстом через стойку. - Ты где там, чертовка?

Отлепившись от компании "патриотов" и оправляя блузку, смуглая темноглазая девушка живо подошла к владелице заведения.
- Принеси гражданке Мертенс вина, да самого лучшего! - приказала толстуха. - Еще самый лучший сыр и жареную баранину. Да поторапливайся!

Девица кивнула и поспешила выполнять поручение.

Вскоре перед гражданкой Мертенс стоял кувшин вина, нарезанные ломти хлеба и сыра и кусок жаркого. Молодая женщина откусила кусок сочного мяса, запивая вином и оглядывая собравшуюся в таверне публику. Некоторые завсегдатаи были ей уже хорошо знакомы. Они собирались здесь почти каждый вечер после работы. Некоторые приносили с собой газеты и листовки и устраивали публичные чтения, горячо обсуждая последние политические события в стране.

Вот, дверь открылась, и в таверну зашло еще двое людей. Проходя мимо столика молодой женщины, они приветствовали ее и также спросили, придет ли гражданин Станислав.

- Да, он скоро будет, - ответила гражданка Мертенс, откусывая ломтик сыра.
- Отлично, - улыбнулся один из мужчин и положил перед ней газетный листок. - Последний выпуск газеты гражданина Марата, только что из типографии. Почитай, гражданка.
- Благодарю, гражданин, - ответила молодая женщина, взяв в руки газету и пробегая глазами по строчкам.

Одна из самых непримиримых и яростных республиканских газет была в своем репертуаре.

- Всех аристократов надо перерезать, как свиней! - гласил один из лозунгов газеты "Друг народа". Далее предлагались еще более радикальные меры, которые гражданин Марат предлагал применить ко всем врагам республики, этим зажравшимся франтам и аристо, столетиями пьющим кровь трудового народа...
"И теперь своей голубой кровью они должны ответить за все тяготы и лишения простых людей. Час возмездия пробил", - прошептали губы молодой женщины, читающей газету. Ее длинные ресницы слегка дрогнули, а ладонь непроизвольно сжалась в кулак.
- Да, должны, - повторила она. - Должны... И они ответят. Наш час пробил.
Гражданка Мертенс сделала небольшой глоток вина, и память вновь перенесла ее в тот июньский день почти десятилетней давности...
Тогда, когда ее звали просто Ламбер. И она до сих пор не могла его забыть.


***

В тот день, вернувшись домой после встречи с Лоуви, она выслушала возмущенную брань отца.
- Простите, батюшка, - пролепетала Ламбертина, опустив голову и закрывая длинными волосами мокрое от слез лицо. - Я незаметно уснула возле реки, а затем попала под ливень. Поэтому... меня так долго не было.
- Смотри у меня! - бросил отец, подозрительно разглядывая ее. - И приведи себя в порядок, а то грязная вся да растрепанная. Завтра суббота и мы с тобой отправимся в гости к семейству Молье.
- Зачем? - испуганно спросила Ламбертина, сердце которой сжалось от нехорошего предчувствия.
- Насчет помолвки твоей, дочь. Сын мельника, Франсуа Молье - отличный жених для тебя. Парень честный, работящий. Я уже спрашивал у него, нравишься ты ему. Да и лучше мужа тебе здесь в деревне все равно не найти. Так что не вздумай отцу перечить, - он нахмурил брови, увидев, как у дочери задрожали губы.
- Но я не хочу замуж! - воскликнула Ламбертина, чувствуя, как из глаз опять побежали слезы. - Вообще не хочу... и не выйду ни за кого. Никогда!
- Ишь ты! - прикрикнул отец  и схватил ее за руку выше локтя так сильно, что дочь вскрикнула от боли. - Ишь ты, как заговорила! Не хочет она! Да кто тебя спрашивает? Такова моя воля и воля твоих старших братьев. Ты выйдешь за Франсуа и точка. А сейчас иди, помойся, причешись, да найди платье получше для завтрашнего дня. Ты поняла меня?
Он опять с силой сжал запястье дочери.

- Да... поняла, батюшка, - всхлипнула Ламбертина.
- Ну все, ступай.
Отец отпустил ее руку и слегка хлопнул по плечу.
- Да не плачь. Потом еще спасибо мне скажешь.
- Но я... я не люблю его, - с отчаянием сказала девушка.
- Ничего... стерпится, слюбится, - грубо оборвал ее отец. - К тому же ты совсем не знаешь Франсуа. Парень он отличный, работящий, добрый. Полюбишь. А если и не полюбишь - тоже не беда. И без любви люди вместе живут, не помирают.

Продолжение: http://www.proza.ru/2014/01/31/2191