Безликий Гл. III

    Андрей пытался успокоиться и ещё раз тщательно взвесить своё нынешнее положение. Он вернулся на кухню и рылся по шкафчикам в поисках чая или кофе. Исходно лишь интуитивный отказ от вызова полиции или врачей быстро получил и рациональную мотивацию. "Я даже не знаю адреса, где нахожусь!", но это была явная мелочь, тем более, что он даже в своем состоянии отчетливо понимал, что адрес легко определят по номеру, достаточно самого факта звонка. Гораздо страшнее и серьёзнее было иное: его опознают, если вообще опознают, как старого хозяина нынешнего тела, и в любом случае не поверят ни единому слову о том, что с ним случилось, тем  более, что он крайне мало помнит о своей настоящей жизни. А дальше будут лечить, чтобы вернуть личность старого хозяина тела... Андрей понятия не имел о том, есть ли у него шанс вернуть своё тело и понять, что вообще случилось, но, с учётом уже случившегося, игнорировать такую возможность было бы глупостью. А вот обращение к официальным структурам заведомо исключало подобную возможность. "В конце концов, сдаться в психушку я всегда успею" - на этой оптимистичной мысли он всё таки нашел остатки дрянного растворимого кофе. Ещё несколько минут поисков, и он смог изыскать и сравнительно чистую чашку, а также пару кусочков сахара. Вскипятив отдающую запахом ржавчины водопроводную воду в видавшем виды электрическом чайнике, он заварил ею найденную пародию на кофе. Он несколько опасался, что эта дрянь, выпитая на голодный желудок, вызовет изжогу, но даже такого кофе хотелось слишком сильно. Ему нужно было хоть немного придти в себя и собраться с мыслями и силами. Несмотря на то, что признаки похмелья с момента его пробуждения исчезли, ему совершенно не хотелось есть. Он чисто автоматически отметил это и решил, что поесть придется даже через силу, так как он не в том положении, когда можно пренебрегать своим состоянием. Его лицо скривилось в саркастической усмешке: "Какая ирония! Решил позаботиться о чужом теле, когда потерял своё!".
    Андрей допил чашку кофе и несколько минут провел в полузабытьи, наслаждаясь жалкой иллюзией покоя, но потом  спохватился насчет того, что не удосужился обработать след укуса на шее. Сам факт того, что его нынешнее тело несло след укуса, столь похожего на стереотипный укус вампиров, был совершенно вопиющим, но терялся из вида по сравнению с заменой тела.
    Воспоминание об укусе придало новое направление его поискам и мыслям. Он начал искать в доме хоть что-то похожее на аптечку, при этом размышляя об укусе и связи укуса с изменением своей внешности. В том, что речь идет именно о замене тела, а не о метаморфозе его собственного, он не сомневался, хотя и отдавал себе отчет, что этому пока нет объективных доказательств. Теперь он был в бешенстве. И без того безумная и противоестественная ситуация оборачивалась для него необходимостью учитывать и всерьёз принимать в расчет те факторы, которые он всегда воспринимал как детские сказки или в крайнем случае экзотический антураж для ролевых игр, постельных в том числе.
    Что он в сущности знал о вампирах? Да ничего. А что вообще можно ЗНАТЬ о тех, кто присутствовал в человеческой культуре лишь в виде легенд и художественных произведений? И что делать с тем, что легенды разных народов, как он смутно помнил, говорили о вампирах далеко не одно и то же, а порой впадали в прямые противоречия? Оставался единственный путь - руководствоваться разумом и исходить лишь из имеющихся фактов, используя лишь самые общие места  из легенд. При том, что розыгрыш оказался исключен, реальность укуса не вызывала сомнений, тем более, что он был болезненным при прикосновении. Тогда возникал и становился ребром вопрос о том, кто или что этот укус совершило. Хищные животные исключались заведомо, так как им было нужно мясо, а не кровь, расстояние же между зубами прямо говорило о том, что летучая мышь-вампир также исключена, так как они не бывают столь огромными. Зато это расстояние было весьма и весьма подходящим в предположении, что кусал человек или кто-то на него сильно похожий. Оставалось лишь принять как данность, что вампиры существуют... Связь же между укусом и перевоплощением была отнюдь не столь явной. След укуса должен был бы остаться на старом теле, но если вдруг предположить, что укус привел к перерождению и старению всего тела со сменой цвета глаз, то должны были бы остаться шрамы и родинки, но если даже нет, то едва ли могла измениться комплекция, потому что если хоть как-то допустить перестройку за столь короткое время всей плоти, то вот перестройка костей за такое же время представлялась совершенно невозможной. С той лишь оговоркой, если после уже случившегося ещё имело смысл использовать понятие невозможного. Значит произошла смена тела, но как? Если бы вампир менялся телами с жертвой,что могло бы показаться логичным, например, ради замены постаревшего тела на новое, если вампиры вообще стареют, то укусы оказывались бы на том теле, в которое они переходят. Но это так, только если предположение верно исходно, а механизм при этом более сложен. Андрей напряг память: кажется где-то ещё в юношеском возрасте в какой-то художественной книжке про вампиров он читал, что обращение новых вампиров происходит не так же, как обычное питание. Что было особенно забавно - одно из научных доказательств против существования вампиров было построено на геометрической прогрессии возрастания их численности в мире в случае превращения в вампиров всех укушенных с неизбежным поголовным превращением в вампиров всех жителей планеты. Отсюда следовала мысль о том, что по, крайней мере из математических соображений, идея из книги была вполне разумной. Или же о том, что вампиры могут осуществлять жесткий контроль своей численности, истребляя лишних себе подобных, а то и вообще преимущественно питаясь друг другом. Во всех вариантах получалось, что его оставили в живых совершенно сознательно, но также и то, что, с огромной вероятностью, он теперь тоже вампир... Обмен телами исключал любые трактовки вампиризма как вируса или болезни, а значит вампиризм был сцеплен с личностью, и тогда, при переходе личности (души???) из одного тела в другое, его старое тело с сознанием жертвы переставало быть вампиром. И скорее всего должно было неизбежно умереть, если легенды про вампиров хоть немного правдивы. А раз так, то его должны были обратить после обмена телами, но зачем? Как много всяких "или" и "если"... Андрей всей душой ненавидел столь неопределенные и зыбкие построения, но о какой опоре в рассуждениях могла идти речь, если её не оставалось даже в реальной жизни?