Заиграло...

 Недавно одни симпатичные мне люди обмолвились в разговоре, что почему-то хотели бы узнать меня чуть-чуть лучше и попросили написать пару слов о детстве. Я подумал: ну что же можно им рассказать такого, чего бы у них самих не было? Ведь это же только после школы у всех судьбы разные. А детство оно и есть детство.
        Но тут внезапно понял – СТОП! У них же не было СОВЕТСКОГО СОЮЗА. А я, хоть еще и сам пока не старый, но всё же чуть-чуть успел застать его. А по сему, быть может, подобный рассказ окажется интересен не только моим знакомым, но и кому-то еще. К тому же, большинство когда-либо опубликованных воспоминаний о закате Советского Союза относятся к Москве или Питеру. Я же простой парень из провинции, и если не напишу правду, то она так и уйдет в историю. Так что, уважаемые мои – читайте, а если чего не так – не судите строго.

Глава 1
Хиросима

        Когда-то давно, еще во времена Второй Мировой, американцы сбросили атомную бомбу на японский город Хиросима. Сволочи! Они сделали это 6 августа, испортив мне, родившемуся в этот день много лет спустя, все детские дни рождения. Каждый год в пионерском лагере мой день рождения начинался с траурных мероприятий, посвященных памяти жертв атомной бомбардировки. Не могли, гады, в другой день бомбу сбросить! А пионерскому лагерю имени Аблукова, что в Ульяновской области, я посвятил почти все каникулы своего детства.
        Итак, на дворе 6 августа 1986 года. Жара невыносимая. Но сегодня не простой день. Сегодня день скорби. В 11:00 весь пионерский лагерь собирается на торжественную линейку, где старшая пионервожатая поочередно с начальником лагеря будут всячески клеймить американских капиталистов, применивших ужасное оружие против несчастных японцев, которые всю свою жизнь только и делали, что журавликов из бумаги вырезали и никому не причиняли никакого зла даже в мыслях.
        Форма одежды – парадная. Белую пионерскую форму с золотистыми пуговицами мы ненавидели. Еще бы. Ведь ее же надо СТИРАТЬ и ГЛАДИТЬ. Для десятилетних мальчишек это было слишком. Если с обычной одеждой все обстояло просто – в лагерь из дома брался чемодан чистого белья, которого хватало на весь отдых, то с пионерской формой все было не так. Пионерская форма у каждого была в единственном экземпляре. Запаса не было. А если явишься на торжественную линейку в мятой или грязной форме – огребешь от воспитателя или вожатой по полной программе. Нет, бить, разумеется, не будут, но вечернего кинофильма лишат запросто.
        К одиннадцати часам всеобщее построение было закончено. Как обычно, под звуки горна, на огромный флагшток подняли флаг СССР, право подъема которого предоставили пионерам, тщательнее других мывшим веранду своего корпуса накануне. Уборщица полагалась только в младших отрядах. Остальные отряды вели всю хозяйственную деятельность самостоятельно. Лучших в качестве компенсации премировали правом поднятия флага.
        Старшая вожатая достала откуда-то из-за спины толстую папку. Пионерские ряды тяжело вздохнули – по самой скромной оценке читать содержимое этой папки вожатая будет часа полтора. По опыту мы знали – пока не дочитает, не разойдемся. А тут еще она, видимо, увлекшись торжественностью обстановки, забыла после поднятия флага отдать команду "вольно". Поэтому стоять было нужно прямо, руки вдоль туловища. И было ясно, что раз уж чтение речи началось, то команды "вольно" до окончания линейки не будет. Спасти нас мог только дождь, но, как на зло, на небе не было ни облачка. От безысходности мы попытались вникнуть в суть читаемого, но повествование об "агрессии акул мирового империализма" почему-то мало нас трогало.
        Прошло чуть больше часа. Многие из стоящих уже представляли себя пионерами-героями, погибшими от солнечного удара. По спине текли струйки пота. Но старшей вожатой было хоть бы хрен. Она стояла с микрофоном в тени дерева и увлеченно вещала. Причем собственная речь, видимо, успела ее весьма взволновать. С монотонных интонаций она перешла на призывно-патриотические. Напряжение на поляне достигло своего апогея.
        И тут случился подвох, которого от составителей речи вожатая никак не ожидала. Очередная патриотическая интонация завершилась предложением: "После полученного в результате бомбардировки радиоактивного облучения многие выжившие японцы несколько месяцев страдали кровавым поносом".
        Пауза длилась не долго, секунды две, после которых дикое ржание сотрясло тишину леса. Стоящие по стойке "смирно" пионерские ряды, хватаясь за живот, падали в траву и громко, безудержно и заразительно хохотали. Начальник лагеря, а за ним и все воспитатели тоже не выдержали. Смех скосил всех. Представьте себе пятьсот с лишним человек в парадной форме, изнемогающих от смеха на лесной поляне вокруг государственного флага, посреди которой стоит всё руководство лагеря, которое тоже ржет.
        Вакханалия продолжалась минут пять, после чего начальник лагеря забрал микрофон у старшей вожатой и, похрюкивая и давясь, произнес: "Все, линейка окончена, расходимся".
        Всё ещё давясь от смеха, мы уходили с поляны. В этот раз, вопреки пионерским традициям, без барабанной дроби и горна. Горнисты и барабанщики играть были не в состоянии. В общем, траурное мероприятие удалось на славу. А вечером нас ждал кинофильм. Наказывать никого не стали.
        Как мне потом рассказала мама, работавшая в этом же лагере заведующей столовой, для старшей пионервожатой история тоже закончилась благополучно. Сначала, конечно, в заводском парткоме ее пытались осудить, но как только парторг изложил суть дела, в зале начался хохот и процедура голосования не состоялась.

Глава 2
Шакалы

        Пионерский лагерь имени Аблукова принадлежал Ульяновскому механическому заводу. И отдыхали в этом лагере, соответственно, дети работников завода. Но кроме лагеря, к сожалению, был еще у завода подшефный детский дом, воспитанников которого так же вывозили на лето в лагерь. Было их не много, человек пятнадцать, но за лето они успевали в той или иной мере нагадить всем остальным Аблуковским жителям.
        Ненавидели детдомовцы всех остальных детей по одной единственной причине – другие дети имели родителей. И формы ненависти были далеко не безобидными – от банального грабежа до физических издевательств. Воспитатели и вожатые были бессильны, и даже всемогущий и уважаемый начальник лагеря ничего не мог с ними сделать. На лето здание детдома закрывали на ремонт, и вышвырнуть всю эту компанию из лагеря было просто некуда. А отправить их на зону было пока нельзя – возраст маловат.
        Сирот принято жалеть. Помогать им по мере сил. Но, не смотря на то, что со времен моего детства прошло уже много лет, при слове "детдомовец" откуда-то из сердца всплывает какашка и кулаки пытаются рефлекторно сжаться.
        Меня детдомовцы ненавидели вдвойне. Я был не просто "домашний". У меня прямо в пионерском лагере работала мама. Это было страшным преступлением с моей стороны в глазах детдомовцев.
        От общежития, где жила моя мама, до столовой вела дорога, которую детдомовцы избрали местом засады. Каждый раз, когда я возвращался от мамы, толпа шакалов окружала меня.
        - Ну, чё, сука, ходил мамочке жаловаться?
        Я никогда на них не "жаловался мамочке". Стучать и жаловаться у ребят моего круга даже в детстве считалось страшным грехом, совершив который "настоящий пацан" должен был умереть от презрения к самому себе. Но детдомовцам было наплевать на это. Раз у меня есть мамочка, значит я жалуюсь ей по любому.
        В детстве по своей комплекции я немного превосходил сверстников. Это не было следствием каких-либо физических упражнений, просто так вышло, что от природы я был "большой". Не толстый, как сейчас, а именно большой. И хотя мой пацифистский характер был общеизвестен, все понимали, что если я все-таки стукну, то будет больно.
        Посему детдомовцы никогда не нападали на меня в одиночку. Втроем, а лучше вчетвером. Как шакалы, стаей. Один всегда заходил сзади.
        - Ну, чё, сука, ходил мамочке жаловаться?
        - Ага. Все про вас расскажу, вас в колонию для несовершеннолетних отправят, - пытался я надавить на их разум.
        В колонию для несовершеннолетних они не хотели. По детскому дому ходили очень грустные истории о тех, кто в такую колонию попал. Воспитатели же, по понятным причинам, делали всё, чтобы такие истории популяризовать и приукрасить. На какое-то время детдомовцы задумывались, и каждый раз мне казалось, что появился шанс уйти небитым. Но, увы, история всегда заканчивалась дракой.
        Естественно, у одного против троих шансов ноль. Слава Богу, это был пионерский лагерь, а не дикий лес, и на помощь быстро прибегал кто-то из взрослых. Но я уходил побежденным и помятым. Часто грязным и порванным, за что получал неизменный нагоняй от матери, типа "я тут корячусь, стираю, а ты лазишь чёрт знает где и пачкаешься".
        Неизвестно чем все могло бы кончиться, но решение пришло само.
        В лагере большое внимание уделялось детскому творчеству. Одним из самых посещаемых кружков был кружок выжигания по дереву. Сейчас этот вид творчества почти забыт, однако раньше выжигать умел каждый мальчишка. На доску карандашом наносился рисунок, после чего он прожигался специальной раскаленной иглой. В результате получались неплохие поделки.
        Зайдя как-то раз в кружок выжигания, я увидел сидящего там детдомовца, одного из любителей подкараулить меня. Недолго думая, я схватил включенный в розетку выжигатель и запихал его сзади обидчику за шиворот.
        Раздался дикий вопль. Запахло жареным мясом. Детдомовец от болевого шока хлопнулся в обморок. Задымилась рубашка.
        Руководитель кружка не растерялся, быстро обесточил рубильник и окатил спину пострадавшего водой из графина. Вскоре прибежала врачиха и привела детдомовца в чувства. Ожог получился сильным, долго заживающим и очень болезненным.
        Мать меня выдрала и через неделю отправила из лагеря в город, от греха и сплетен подальше. Но я не особо расстроился, ибо тем же летом поехал с отцом в Москву, где посмотрел в мавзолее на Ленина (тогдашняя мечта любого пионера).
        Вернувшись на следующий год в пионерский лагерь, я с удивлением обнаружил, что детдомовцы от меня отстали. Ожёг того шакала давно прошел, но урок ими был усвоен – со мной лучше не связываться. Пришлось им искать другую жертву. А я на всю жизнь запомнил простое правило – если тебя достают, то есть только один способ прекратить это – достать в ответ более жёстко, чем доставали тебя.

Глава 3
Длинный, зеленый, пахнет колбасой

        Хотите загадку? Что такое "длинный, зеленый, пахнет колбасой"? Человек, родившийся после перестройки, никогда эту загадку не отгадает. А если узнает ответ, то не поймет где тут логика, ведь это поезд "Москва-Ульяновск".
        А все потому, что в провинции люди за продуктами не ходили в магазин, а ездили в Москву. На выходные. Закупались там на всю неделю. Чтобы до следующих выходных хватило. Конечно же, макароны, хлеб, молоко и баранки покупались по месту жительства. Но на этом постоянный ассортимент провинциального магазина заканчивался.
        Была, правда, в местных магазинах кроме молока и баранок ещё и колбаса двух сортов. По два рубля десять копеек и по два рубля восемьдесят копеек. Но продавалась эта колбаса по талонам – два килограмма в месяц на человека. Не наелся – езжай в Москву. Там без талонов.
        Комичнее всего было то, что продовольствия в Ульяновске производили много - хоть обожрись. Огромная кондитерская фабрика, мясокомбинат, молочный комбинат – все это пахало в три смены, только вот продукция прямо с конвейера шла в Москву. А ульяновцы ее потом на поезде пёрли обратно. Да-да. Отец часто привозил из Москвы отличную ветчину, купленную в фирменном магазине ульяновского мясокомбината.
        Разгадка подобного идиотизма весьма проста – если бы в Москве жизнь людей хотя бы отдаленно напоминала жизнь в провинции, то взбунтовавшиеся граждане смели бы советское правительство в два счета. Никакая идеология не спасла бы. Поэтому в Москве искусственно создавался коммунистический рай. Со всей страны обирались последние крохи и везлись в Москву. А бунта в провинции правительство не боялось, ибо кого там свергать?
        В нашей семье питались вполне сносно, так как отец постоянно ездил в командировки. Если не в Москву, то через Москву. Да еще к тому же на самолете, где продукты, в отличии от поезда, испортиться не успевали. Мы с мамой тоже пару раз ездили.
        Помню, мама однажды не рассчитала соотношение количества рук и количества сумок, прикупив слегка лишнего. До Казанского вокзала в Москве мы кое-как медленно добрались перебежками. Но тут стало поджимать время. Один из пакетов пришлось пинать ногами по перрону до самого нашего вагона.
        Но вернемся в пионерский лагерь. Естественно, что при таком порядке вещей, лагерь был тем местом, где все усиленно отъедались, так как продуктами детские учреждения снабжались не из магазинов, а с оптовых баз. Конечно, изобилия в лагере, по теперешним меркам, не было, но мясо, колбасу или рыбу давали дважды в день – на обед и ужин. А по утрам вместо мяса был сыр. Вкусный такой...
        Этих бутербродов с сыром я потом ждал всю зиму. И когда следующим летом снова приезжал в лагерь, первым же делом наливал стакан какао с молоком и неумеренно лопал тот чудный сыр. Это я мог себе позволить, поскольку мама была заведующей столовой и все излишки продуктов, не украденные шеф-поваром и врачами, оседали в ее комнате в общежитии.
        Многие люди сейчас часто взывают к ностальгии по Советскому Союзу. Да, там было много хорошего. Там прошло наше, без иронии, счастливое детство. А то, что было плохого, память человека вообще всегда стремится забыть. Поэтому лучше записать.
        И тот, кто восклицает: "В СССР были дешевые, доступные простому человеку продукты" должен обязательно уточнять, что они были ТОЛЬКО В МОСКВЕ.
        В провинции же, что такое сгущенка, некоторые дети в 80-х годах знали только теоретически, пересказывая друг-другу ее вкус словами, а мармелад, зефир и мандарины вручались детям в качестве дорогого подарка, и то лишь по очень большим праздникам, на Новый год, например.
        Правда, мы, будучи детьми, особо по этому поводу не комплексовали. Мы ведь не знали, что в жизни бывает как-то по-другому, и потому спокойно жили и радовались.
        Сейчас мы, конечно, вряд ли согласились бы удовлетвориться простым советским ужином. Может быть, мы просто зажрались?

Глава 4
Встаньте, чилийцы!

        Пионерский лагерь жил строго по распорядку. В фойе "Дома Творчества" всегда висел огромный стенд с планом мероприятий на месяц.
        Но еще устойчивее плана была детская традиция его поганить. Так, например, из года в год, из месяца в месяц, перед словосочетанием "Банный день" кто-то подрисовывал букву "Ё", а в словосочетании "Пионерская игра ЗАРНИЦА" слово "зарница" исправлялось фломастером на "задница".
        Поскольку стенд был большим и красочным, оперативно менять его у начальства не получалось, и пионерам приходилось ежедневно созерцать плоды собственного творчества.
        Вообще, подобного рода пионерское творчество было несколько однообразным и почти не отличалось на территории всего Советского Союза. В каком бы городе вы не жили – вспомните свою "пионерскую комнату": в ней одна из стен была традиционно увешана портретами пионеров-героев. Так? При этом у героя Вали Котика обязательно присутствовали подрисованные кошачьи уши, а под портретом с надписью "Марат Казей" непременно дописывалось "насрал в музей".
        Господа, кто-нибудь из вас помнит какой подвиг совершил Марат Казей? Нет? Вот и я, к сожалению, запамятовал. А картинка с надписью про музей в памяти осталась. Наверное, так и рождаются народные былины.
        Ну да Бог с ним, с Маратом Казеем. Вернемся к лагерному распорядку. Среди прочих, по большей части все-таки интересных мероприятий, в плане значились и такие как "День политического плаката" и "День политической песни".
        День политического плаката скорее напоминал день антивоенных рисунков. Обычно фантазии вожатых хватало только на то, чтобы заставить детей нарисовать на ватмане перечеркнутую атомную бомбу или ракету, снабдив сие художество надписью "миру-мир". А вот про день политической песни стоит рассказать особо, ведь такого соревнования по идиотизму я не видел больше никогда в жизни ни до, ни после.
        К этому дню готовились заранее. Суть конкурса была проста – каждый отряд должен разучить и исполнить песню политического содержания. Побеждал тот отряд, который, во-первых, выбрал песню наиболее актуальную с точки зрения мировой политической ситуации, и, во-вторых, который исполнил эту песню наиболее проникновенно и душещипательно.
        И это требовали от детей шести-тринадцати лет!
        Большинство отрядов подошло к процессу выбора песен, как сейчас говорят, "не креативно". Взяли что-то типа "Гайдар шагает впереди" или "Взвейтесь кострами, синие ночи!". Спеть такую песню считалось, конечно же, очень патриотично, но победить с ней в конкурсе было нельзя, ибо пели эти песни каждый год и по несколько раз. А наша вожатая непременно хотела победить. Вожатыми в лагере работали студентки ульяновского пединститута, и от победы отряда могла зависеть оценка вожатой за летнюю практику.
        Марине Владимировне нужна была только пятерка. И она нашла где-то настоящий шедевр дебилизма.
        В песне рассказывалось о том, как чилийские полицейские убивали чилийского коммуниста. Экзекуция была публичной. На стадионе. У этого самого коммуниста каким-то образом оказалась в руках гитара, под которую он бесстрашно пел куплеты следующего содержания:

Встаньте все люди,
Встаньте, чилийцы!
Мы ещё вам отомстим,
Кровопийцы!

Мы никогда
Не падём на колени!
В наших сердцах русский вождь,
Русский Ленин!

        Убивали его путём частичного отрезания рук. Сначала пальцы отрезали – поёт! Потом кисти – поёт и играет. Потом по локоть – наяривает на гитаре прямо как Пол Маккартни. И проклинает буржуев.
        В довершение ко всему, этот бред был наложен на приставучую попсовую мелодию, и наш отряд, выигравший конкурс по единогласному мнению жюри, дважды пел её со сцены "на бис". При этом дети помладше РЕАЛЬНО ПЛАКАЛИ от жалости к замученному коммунисту, а дети постарше и взрослые до слез ржали, глядя на серьезные лица поющих.
        О причинах крушения Советского Союза написаны тома. Но это всё тома лжемудрствований. Ведь причина-то эта в действительности проста до безобразия – коммунистическая идеология, бывшая фундаментом государства, превратилась для людей в посмешище.
        Коммунизм теперь ассоциировался не с социальной справедливостью, а с подобного рода идиотскими конкурсами и глупыми лозунгами. Взрослые презрительно называли нашу Родину "совком", вступали в компартию не для того, чтобы строить коммунизм, а для того, чтобы приобщиться к партийным льготам и ДАЖЕ НЕ СКРЫВАЛИ ЭТОГО от нас, детей. Учителя в школе трогательно рассказывали о подвигах строителей коммунизма, а мы, приходя из школы домой, видели как взрослые высмеивают между собой все то, чему нас учили в школе, рассказывая анекдоты и просто злорадствуя.
        И мы сделали вывод, что коммунизм и советский строй есть всего лишь объект для оплёвывания. А если коммунизм плох, то что тогда хорошо? Правильно! Хорошо тогда – капитализм! Все наше поколение приветствовало падение СССР, хотя нам и было тогда по 15-16 лет.
        Девятнадцатого августа 1991 года в пионерском лагере имени Аблукова закончилась третья смена. Пионеры разъехались по домам. Я приехал в Ульяновск на день раньше. Тогда я уже был не пионером, а работником лагеря - библиотекарем. И девятнадцатого числа, в понедельник, мне предстояло явиться в заводскую библиотеку чтобы сдать отчет о летней работе. Проснулся я утром от телефонного звонка. Звонил отец, который тогда уже не жил с нами. Сказал, что придет помогать повесить полку и заодно, как бы между прочим, сообщил о государственном перевороте.
        Сейчас, задним числом, многие люди говорят о том, что не хотели крушения СССР, но я ТОЧНО ПОМНЮ как тогда АБСОЛЮТНО ВСЕ ЛЮДИ, которых я знал, желали чтобы государственный переворот, направленный на спасение страны, провалился. И когда через три дня коммунизм все-таки пал, на улицах были народные гуляния. Во ВСЕХ средствах массовой информации царило ликование. Никто не удостаивал членов ГКЧП не то что добрым, а хотя бы, неругательным словом. Это легко проверить – возьмите в любой библиотеке подшивку газет за конец августа 1991 года.
        Это уже потом, когда стало ясно куда ведут страну так называемые "демократы", у ГКЧП задним числом стали появляться сторонники, которые, якобы, всегда были против. Но это ложь, с помощью которой поколение наших родителей пытается оправдать собственную глупость. Тогда никто не был против. Вся страна в едином порыве радовалась крушению коммунизма. А что за крушением коммунизма немедленно последует распад СССР, было очевидно.
        Что же касается пионерского лагеря, то уже в следующем году там не стало ни конкурса политического плаката, ни конкурса политической песни. С аллеи героев убрали портреты пионеров. Больше детям не нужно было тратить вечер на стирку пионерской формы и прихорашивание галстука. Отменили все торжественные линейки. Не вспоминали больше жертв Хиросимы. Сняли лозунги. Меню в столовой пополнилось деликатесами.
        В общем, всё, о чем мы мечтали, будучи детьми, сбылось. И было совсем непонятно, почему на сердце нет никакой радости по этому поводу. Может потому, что детство ушло?
        Недавно, сидя в Интернете, я набрал в поисковике строчку из той дебильной песни: "Встаньте все люди, встаньте чилийцы!". Песня, как ни странно, нашлась. И текст, и ноты, и аккорды. Но поразило не это. Поразила статистика, выданная поисковиком. Оказывается, за текущий месяц эту песню искало 17392 человека...

Глава 5
Школа

        Класс у нас не был дружным. Главный показатель недружности – по окончании школы практически никто друг с другом не общается. У нас нет даже такого привычного всем понятия, как вечер встречи выпускников.
        Однако, это вовсе не означает, что школа была плохой. Наоборот, я очень благодарен своим учителям, сделавшим всё возможное, чтобы дать мне образование, позволившее позднее поступить в университет на бесплатное отделение.
        Мой четвертый учебный год пришелся на середину восьмидесятых. Если помните, это время компаний по сбору макулатуры и металлолома, где каждый класс должен был сдать некоторое количество килограммов различной дряни. Руководитель класса-победителя получал за это неплохую премию. А пионерам – просто почёт, что тоже считалось неплохо.
        Как правило, ученики приносили из дома подшивки старых газет и журналов, потом всё это взвешивалось и погружалось в машину, присланную из пункта приема сырья.
        В теории – скучно. На практике – сплошной креатив.
        Как вы думаете, сколько весит пачка газет? Килограмма три? А вот и нет! Если внутри пачки вырезать отверстие и спрятать там пару кирпичей, то подшивка будет весить килограмм десять-пятнадцать! Разумеется, приемщик не будет потрошить каждую пачку! Вы просто сложите всё на весы, а потом сами же закидаете в кузов грузовичка.
        Существовали и другие, более изощренные способы утяжеления собранного. Например, в пачку газет между страницами можно равномерно распределить килограммчик песка, или, ещё лучше, отнести макулатуру на денёк в школьную столовую, на кухню, там где пар и повышенная влажность. Впитавшая влагу бумага, как известно, тяжелее сухой, причем значительно. И ни один приёмщик придраться не сможет.
        Учителя смотрели на это сквозь пальцы, фактически, молчаливо благословив. Очень уж всем хотелось победить и получить почёт и деньги.
        Увы, в тот раз все старания нашего четвёртого класса пропали даром, и приз выиграла математичка Александра Антоновна. Она чем-то умаслила библиотекаршу, которая отдала ей полтонны списанных учебников, накопившихся в кладовке за всю историю школы.

Глава 6
Кем быть?

        Мне с детства хотелось стать журналистом. Не знаю почему. Просто хотелось. В то время считалось, что человек должен работать соответственно полученному образованию. То есть для того, чтобы тебя взяли на работу в газету или на телевидение, необходимо было закончить журналистский факультет.
        И я готовился. Посещал кружок журналистики при дворце пионеров, писал небольшие заметки в газетах, в общем, поставил себе цель и, по мере возможностей, шел к ней.
        Существовала, правда, одна проблема – в ульяновских ВУЗах факультета журналистики не было. Требовалось ехать в Москву или, на худой конец, в Екатеринбург.
        Увы, когда я уже учился в 11 классе, на семейном совете мать категорично заявила, что никуда я не поеду. У матери вообще было ко мне очень собственническое отношение, она просто панически боялась одиночества. Отец, который раньше особо не выступал против журналистики, на этот раз уцепился за позицию матери и тоже заявил, что денег на поездку в Москву не даст. Деньги у него были, но он решил не напрягаться. Ну что ж, зато мои теперешние скромные достижения – только мои, и я никому ими не обязан.
        Тогда же мне было настоятельно рекомендовано готовиться к поступлению в местный университет под названием УГУ на Экономфак. Типа, престижная перспективная профессия, бла-бла-бла, и т.д. и т.п.
        То, что меня никогда не интересовала экономика, никого из родителей не волновало. Главное, что престижно, модно, и есть чем перед друзьями похвастаться.
        Я потерял к учебе всякий интерес. На университетские подготовительные курсы практически не ходил. Про домашнее задание в школе не вспоминал вообще, предпочитая все свободное время проводить со своей девушкой.
        Учителя до последнего момента буквально за уши пытались натянуть меня на золотую медаль но я, в результате, всё равно закончил школу с четырьмя четвёрками.
        На Экономфак, я, естественно, при таком отношении к учебе, не поступил ни в этот год, ни на следующий. Причем дело было даже не в знаниях. Не желая быть экономистом, я просто не явился на один из экзаменов.
        Но, как говорится, нет худа без добра. Дабы избежать службы в армии, поступил я на машиностроительный факультет ульяновского технического университета, и даже сейчас, спустя много лет, не согласился бы променять годы, проведенные там ни на что другое! Кстати, во время вступительных экзаменов мошенники умело развели мою маму на бутылку хорошего коньяка. Мама сомневалась, что я поступлю и стала искать обходные пути через знакомых. "Хорошие знакомые" сказали ей, что всё уладят, нужно только декану через них коньяк передать. И, типа, передали. Нереальная скромность взятки маму почему-то не смутила. А через два дня я узнал, что благополучно прошел по конкурсу, набрав достаточно баллов, без всякой посторонней помощи.
        Бытует мнение, что в университет на бесплатное отделение нельзя поступить без взятки. Это чушь! Этот бред распространяют недоумки, у которых не хватило мозгов, чтобы нормально сдать экзамены. И я, и абсолютно ВСЕ мои товарищи, поступили учиться законно, без всяких денег и связей. Так что, господа, не слушайте дураков, а просто тренируйте мозги.
        Ну, вот и всё. Кончилась школа, кончилось детство. Учеба в ВУЗе и все что было потом – уже совсем другая история.