Герой не нашего времени. Часть 2. 33-1

    И вот который уже час я шёл, слуга нёс, тропа не кончалась.
Море блестело, иногда появляясь в просветах удушливого рададендрума. Ко всему прочему меня начал донимать внутренний голос, который рассуждал о новом романе, знакомом мне ещё со школы. В сознании мелькали образы, неясные, расплывающиеся в чистом воздухе гор. И правая кисть, словно окрылённая гусиным пером, изображала в воздухе полёт по белому листу бумаги.
    Да, сподобил Господь на сотворение великого романа! Зачем? Он и без меня его прекрасно написал бы. Я ведь, чего доброго, и не вспомню всё содержание, перепутаю героев. Получится винегрет на веки вечные. Не скажет мне за это спасибо поэт. Что же делать?
     А ничего, будем притираться, а там посмотрим...
К вечеру тропа расширилась, приобрела видимость дороги, утыканной оттисками копыт и изрезанной линиями колёс. Пахнуло дымком, послышались голоса и вдруг из леса мы вышли на простор. Ни деревца, только трава заливного луга, да редкие бугорки кустов на ней. Впереди деревянные башни, высокий частокол и тяжёлые ворота. Вот она, крепость, вернее древний форпост наших Российских регулярных войск на Кавказе.
     С вышки зычно закричал часовой: "Ваш бродь, едут! По всей видимости наши."
Ворота заскрипели, отворились и нас встретил видимо комендант.
"Максим Максимович",- представился он: " А о вас господин поручик, я наслышан, да и письменное предписание было. Я вам уже комнату приготовил и постель. Смотрите, располагайтесь. А потом ко мне, поужинаем, новости расскажете. Офицеров здесь нет, я один. Теперь вы, всё не так скучно будет время коротать."
   Судя по внешности, капитан был рода простого, не знатного. Мундир топорщился на нём во всех местах, да образования особого в его угодливо и наивно мерцающих глазах, не наблюдалось.
   Первое время Максим Максимович опекал меня, как избалованного барчука. Впрочем, наверно я таким и казался. Разве сравнить Михаила Юрьевича с Платовым? Нет конечно, последний выиграет бесспорно.

     Но однажды, на крепость напали чечены. Или не напали, а просто хотели увести вольно пасущихся на лугу коней... Словом, завязалась перестрелка.
Меня как подменили, я вдруг пружиной выскочил с кровати, схватил саблю, пистолет и побежал к воротам, там стояло несколько осёдланных лошадок. Не секунды не раздумывая, ловко, даже изящно взлетел в седло и помчался прямо туда, где вспыхивали огоньки выстрелов и клубился едкий пороховой дым.
   Тут же, не мешкая, в сёдла попрыгали казаки и с гиканьем поскакали за мной. Горцы ретировались, даже ружья по дороге потеряли. Одного несчастного пуля прошила насквозь. Похоронили его тут же, наскоро закопали. Подобрали трофеи и отправились восвояси.
   Капитан стоял у ворот, встречал отряд и смотрел на меня как-то по особому, с отеческой теплотой что ли. С тех пор так и повелось: на охоту вместе, на рыбалку тоже. Но его компания меня тяготила, хотелось побыть одному.
    Рано утром садился я на коня и скакал, куда глаза глядят. Любовался видами гор, туманами ползущими по ущельям, полётом одиноких орлов... Словом всем тем, что есть на Кавказе. Иногда, тот внутри, вдруг что-то припоминал и пытался изменить ситуацию. Но сила обаяния тела, его молодость брали своё и полёт продолжался...
      Природа есть природа, хотелось любви, женщину. Голова кружилась, ночи превращались в мучительные липкие сны.
      И тут случай сам привёл к развязке. В крепость приехал татарин торговать лошадей, наверно краденых. Оружием он тоже приторговывал. Я вышел из любопытства и купил у него кинжал, украшенный рубинами и серебром. Клинок был знатный! Сталь отменная! И вот этот торговец, завидя меня, через толмача  стал приглашать на свадьбу сестры. Громко разговаривая и цокая языком: "Рус! Рус!"
   Я понял, что им не хватает свадебного "генерала" и не мешкая согласился. Максим Максимович и рот открыть не успел, что бы предостеречь, где там, душа уже летела, как бабочка на огонёк.
   Поехал я не один, капитан настоял взять с собой двух дюжих казаков. пусть коней стерегут, да за вами наблюдают. И строго настрого приказал им не пить, а ежели что и головы пообещал поснимать с них самолично. С тем и отправились.

    Я всё больше ловлю себя на мысли, что поступаю по какому-то сценарию, играю роль в какой-то пьесе и жду, что вот вот появится режиссёр и скажет: "стоп, всем перерыв..."
Но режиссёр не появлялся, декорация, сама природа, не исчезала. А актёрам позавидовал бы сам Станиславский и проглотил  своё "не верю!", от удивления.

      Свадьба, как свадьба: Шум, толчея, говор. Невеста в белом, жених в чёрном. Сели за стол, на столе: вино, мясо, соусы, салат, фрукты...
Я боковым зрением вижу своего знакомого торговца. Он встал из за стола и нырнул в ночь. Я тихо последовал за ним.
      Вдруг слышу, что он с кем-то спорит. Понять ничего не могу, вижу только, что рядом с ним стоит девушка, покрытая шалью с головой, а напротив неё рожа в папахе, заросшая волосами аж до ушей. И мой знакомый, этой роже что-то объясняет и всё показывает на девушку, даже покрывало с неё снял. Мелькнула мысль, торгует её за коня...
       Вот оно, началось. Щёки мои запылали, внутри что-то ёкнуло.Не помню как я очутился рядом с казаками, как мы скакали в крепость.

       Утром Максим Максимович сообщил мне: " Вовремя вы уехали. Там на свадьбе ссора возникла, нашего с вами знакомого с местным конокрадом из за коня. Уж больно он приглянулся этому торговцу, сестру свою не пожалел."
    Да да видел, так оно и было, пролепетал я, теряясь в догадках.
Текст романа был забыт, а события разворачивались сами по себе.
    Я даже подумал, что всё уже видел однажды. Места эти очень походили на те, что рядом с нашей дачей в посёлке Кутаис в районе Горячего Ключа. И озеро и луг, и речка, а крепость стоит как раз на месте нашего дома. Такого правда не может быть, ведь Лермонтов никогда не бывал в этих местах.