Таша Прозорова 3 тур

17.1
Мост
http://www.proza.ru/2014/01/25/1491

Жил-был шумный  город возле  реки полноводной . На берегу правом, крутом и обрывистом  -  большая часть со старинным центром и  приросшими современными районами.  Тут и дома высокие, и проспекты широкие, и ведомства важные. Её называли привычно  – Город. На берегу левом, низком и болотистом, дома лепились друг к дружке одноэтажные, травой поросли кривые улочки, вдоль заборов лавочки и цветники пёстрые, черёмуха цветёт, яблоки зреют. Словом, деревня Заречье, ставшая в одночасье районом городским, а по сути так и осталась провинциалкой  патриархальной.

Соединялись Город и Заречье издавна паромной переправой.  Скрипела целый день переправа, перевозила горожан по делам  нужным или праздным, гостевым, но управиться с жаждущими на другой берег попасть не в силах, сколько не старалась. Власти городские над проблемой задумались, да и затеяли  построить через реку большой новый мост. Как решили – так и сделали.

Открывали мост торжественно: с громкими речами, разрезанием красной ленточки, с фейерверками и гуляниями народными .

***

Отшумели речи, ветром унесло обрывки красной ленточки, погасли огни салютов – наступили будни обыкновенные. Один день на другой похож как братья-близнецы. Мост круглые сутки работал, а   переправа поскрипывала редко и натужно  – превратилась в забаву для туристов, развлечений ищущих.

Мост минуту каждую собственным отражением в речных водах любовался: ажурными коваными решётками, высокими пролётами, яркими фонарями вдоль широких пешеходных тротуаров.  Над неказистой старухой -переправой посмеивался:

- Посмотри на себя, старая развалина, кому ты теперь нужна?

- Никогда не знаешь, что случится может, иной раз и щепка кому-то жизнь спасает, - вздыхала переправа обречённо: время  жизни её истекало с каждою минутой.

- Скажешь тоже, щепка, - фыркал  Мост горделиво, а в лица пешеходов вглядывался внимательно: может, кому-то  из них срочно помощь требовалась?

Пешеходы помощи не просили: гуляли по Мосту с превеликим удовольствием, встречали рассветы, провожали закаты, хвастались нарядами, жёнами-мужьями, словом, считали Мост почти что городской набережной. Множество любовных признаний и предложений руки и сердца слышал Мост, и гордился собой ещё более.

Вскоре у молодожёнов  местных традиция затеялась  новая: в пятничный свадебный день женихи несли невест на руках по Мосту – в новую жизнь. Движение надолго приостанавливалось, но водители терпеливо ждали, понимали: не просто так, а для дела наиважного.

Мост радовался чужим радостям и огорчался досадным огорчениям.  Так сладко понимать ему, что и он вместе со всеми полной жизнью живёт. Однажды на пешеходной дорожке-тротуаре появился первый продавец-голубятник. Он продавал молодожёнам право выпустить белых голубей из клетки прочной  - на счастье. К голубятнику вскоре пристроились лоточки с пирожными и лимонадами в жару летнюю или глинтвейном горячим в дни холодные. Воздушные шарики, замки для запирания счастья семейного, ленточки, цветы, воздушная вата – на всякий товар находился свой покупатель. Художники рисовали портреты желающим, музыканты радовали ладной игрою.


Получился многолюдный ежедневный праздник, шумный и пёстрый, особенно по пятничным дням – свадебным,  про праздничные да выходные и говорить не приходится. Дни будние деловиты, зато вечера многие на Мосту проводили.  Не Мост – главная улица получилась, почти пешеходная.

Тротуары тесны стали, по проезжей части люди ножками топали. Машины же выстраивались в одну полосу и ползли скоростью черепашьей. Тут и паром старый сгодился – на нём быстрее можно с берега на берег попасть, чем по Мосту широкому. Времени колесо будто вспять повернулось.

Кто разрешал столь вольное использование сооружения инженерного - точно сказать не могли в кабинетах чиновничьих,   препятствий не чинили, наоборот - приезжали общаться с горожанами попросту. Мост причину понимал до тонкостей, но помалкивал – привычка сильней доводов разума.

Однажды встретились посреди Моста две свадьбы пышные. Мост замер: случилось событие редкое, такое может единожды за целую жизнь не сделается. С виду просто всё: дрУжка жениха  свадьбы зареченской встретился взглядом с подружкой невесты свадьбы городской. Мир закружился в вихре стремительном.

Мост вздохнул глубоко: долгая волна трепетная прокатилась по пролётам высоким, раскачала фонари узорные, уткнулась в берег правый, шевельнулась камышами   берега Зареченского. Исчезли гуляки праздные, гости свадебные, машины гудящие. Двое на Мосту остались. Он – третьим свидетелем чуда обыкновенного – любви рождения. Настоящей, не придуманной.

***
Дни томительные потянулись… Мост в шаги вслушивался. Юноша и девушка приходили редко, говорили мало, но молчание было понятнее самых красивых слов. Разве можно словами  о любви рассказывать?


Была в том молчании горчинка тревожная, понимали оба  - не суждено влюблённым соединиться вместе, не перенести  на руках юноше желанную по Мосту. Он родом из Заречья, она – из Города.


По законам неписаным, невесты зареченские - самые выносливые, ловко управлялись они с хозяйством немалым, торговали на базаре молоком и овощами, всякую домашнюю работу исправляли как надобно. Городские девушки слыли  неженками, к ведению дома  мало пригодными - не парой для зареченских парней, ценивших в жёнах,  прежде всего,  будущую мать здоровых наследников, рода продолжателей.


Выйти замуж за человека не своего круга зазорно и городским девицам. Они учёны грамоте и разным другим наукам, научены обхождению и манерам, избалованы сверх меры, капризны и знают цену себе, и цена та  высока.


Да разве для любви предрассудки преграда? Юноша зареченский и девушка городская о свадьбе задумались, слово друг дружке дали, чтобы вместе  в горе и радости… Про родных позабыли беспечные влюблённые!


Мост в ожидании извёлся весь, не радуют его многолюдные гуляния, букеты-конфеты, фейерверки ежедневные. Толчея и гомон людской раздражает до невозможности. Причины понять не может – размолвка меж парочки заветной разлучницей пробежала, или другое  - непоправимое? Невдомёк ему, что парня под арест домашний заперли, в жёны девушку соседскую с младенческих лет сосватали, смотрины затеяли, сватьи  расходы-прибытки свадебные подсчитывают. Гостей созывают.
 

Возлюбленной и того горше: вольна ходить куда дела требуют, а за спиной – охранники с двух сторон, истуканы  молчаливые. И побежала бы к любимому, да как бы беды не случилось от шага безрассудного? Истосковалась, исхудала несчастная, про друга желанного заикнуться страшно – гневлив отец, власть большую имеет, со свету сживёт неугодного.


А в Заречье день свадебный  назначили, гости платья-костюмы от пыли трясут, подарки лентами обвязывают, предвкушают угощенье сытное… Жених бедный чернее тучи мечется, а и  деться-то  ему некуда: мать за сердце хватается, во взгляде мольба жалобная, отец кулаком по столу стучит, обиду выкрикивает родительской воли противнику. Родных обидишь – счастья не будет во веки вечные.

 
Наступила чёрная пятница…

Не выдержала девушка, побежала-полетела на крыльях любовных, охранников далеко позади оставила, не смогли угнаться за безумным отчаяньем. На Мост вбежала и… в толпе увязла как в киселе густом. Продавцы кричат – товар нахваливают, зеваки еле ноги переставляют, медведи пляшут, мороженщики тележками дорогу перегородили. Карнавал бразильский, не дорога проезжая. Женихи привычно жилы тянут, щёки надувают – невест с одного конца Моста на другой тащат – традиция, будь она неладна. А как откажешься?


Локтями, пробивала дорогу девушка, а едва на четверть пути продвинулась. Остановилась, заплакала, со счастьем единственным прощается. И не знает того, что юноша с другой стороны Мост ногами попирает, проталкивается – сбежал с пира свадебного! Не родителям с нелюбимой жить, пусть принимают такую невесту, какую сам выбрал, для сердца и души, не по выгоде.


Девушка за перила держится, паромщика на помощь зовёт. Да немощен паром,  скрипит, едва тащится. Тросы лопнули, под Мост течение несёт, соломинку помощи протягивает – пусть прыгает девушка отважная.  Взобралась она на перила, замерла на мгновение. Тишина на Мосту стала полная, слышно, как муха на той стороне жужжит. Остановилась  сутолока, страх людей обуял. Глядят – а с другого конца по перилам юноша идёт, покачивается, равновесие руками удерживает. Шаг сделали влюблённые навстречу, другой, третий…


Опомнился Мост от оторопи. Вспомнил: соединять обязан, а он - разъединяет день каждый. Увлёкся праздниками, себя уваживал, прихотям самолюбивым потакал, а на поверку – за счёт чьей-то радости гордыню свою лелеял. Стыдно и горько Мосту беспечному. Думу виноватую думает, мысли одна вперёд другой скачут, толкаются. От удовольствия трудно отказываться, а придётся, иначе как себя уважать?

***

Это происшествие чудное потом в городе обсуждали долго-долго, головами качали, не верили, переспрашивали, приукрашивали.

Мост раздвоился вдруг. Один как и прежде выглядит, с народом, балаганом ярмарочным, толкотнёю и давкою. А рядышком – копия точная качается. И  пусто – беги, куда нужно, не мешает никто. И Мост тот призрачный  влюблённых  приглашает будто – не бойтесь, прыгайте! Они и прыгнули и навстречу побежали, на лицах улыбка счастливая.
 

А как встретились - туманом всё заволокло. Густым туманом. Спустя время короткое исчез туман, а с ним - и Мост призрачный, и влюблённая парочка тоже пропала. Куда – неведомо. А куда счастье исчезает спустя годы? Наверно, туда же точнёхонько.


А на мосту, что Город с Заречьем соединяет и поныне, никаких торжищ не стало. Машины ездят, да пешеходы деловитые торопятся.


Эту историю забывать начали, а только ходят слухи упорные: случаются редкие ночи, когда Мост двоится, и если по той волшебной половинке пробежаться из одного конца в другой – жизнь счастливая будет. И были такие парочки, только они об том рассказывать не любят. Потому как счастье спугнуть – дело мимолётное, а где его потом искать никто не знает.

Ещё говорят, что живёт в Заречье человек один странный – никогда по Мосту в Город не езживал. Живёт хорошо, семейно, а в глазах  - тоска неизбывная.

Изредка приезжает в Город дама успешная, жена банкира известного. Приедет, возле Моста постоит молча, да прочь уходит.

17.2
Качелька
http://www.proza.ru/2014/01/27/1555

Когда-то давно, когда деревья были большими, а нынешние бабушки и дедушки – девчонками и мальчишками, на одной из городских окраин жил-поживал огромный пустырь.  На просторном пустыре  играли в футбол и волейбол, в картошку,  двенадцать палочек и прыгали на скакалках на счёт.

Чуть поодаль от футбольной площадки стояли высокие качели: крепкая верёвка перекинута через перекладину, соединявшую два высоких деревянных столба. На верёвке ладно устроилась широкая и длинная доска. На доске той качались сразу несколько человек. Возле качели всегда шумно и весело. Когда качели раскачивали сильно-сильно, то всем казалось, что взлетают они прямо в небо, к облакам и звёздам.

Время шло, старые дома снесли, на их месте выстроили новые, многоэтажные. Пустырь сжимался до тех пор, пока не превратился в не очень большую детскую площадку. Старые качели сломали, на их месте появились маленькие, металлические с сиденьем только на одного седока. Кто-то пренебрежительно назвал эти маленькие качели качелькою. Так у Качельки появилось собственное имя.

Пусть Качелька, что с того? Зато она могла и проявляла характер – скрипела, когда малыши жадничали и не уступали места другим, тоже хотевшим покачаться. Качелька боролась за справедливость!

Ночами она  разглядывала звёздное небо и мечтала. О разном мечтала наивная маленькая Качелька: вот бы полететь туда, к Млечному пути, посмотреть на мир с огромной высоты, подружиться со звёздами и облаками. А, может быть, долететь до самого солнца!

Однажды в гости к мечтательнице прилетели звёздочки, маленькие-маленькие, родившиеся совсем недавно. Они наслаждались свободой и летали куда захотят, пока их не запишут астрологи в толстые книги и не прикрепят к каким-нибудь созвездиям.

Звёздочки вели себя как обычные земные девчонки – смеялись, шушукались, рассказывали нехитрые секреты. И наперебой приглашали Качельку в гости. Она вздыхала и думала о том, что не умеет летать…

Как хотелось Качельке туда, где дует незнакомый звёздный ветер и сыплется алмазная звёздная пыль, почувствовать  холод бесконечности и его величественное безмолвие!  Она раскачивалась сильней и сильней, но самое большее, на что была способна – это подняться над перекладиной и, замерев на мгновение, рухнуть вниз, к земле. Земля держала крепко и надёжно. Ах, вот если бы у неё были крылья!


Как-то раз прилетела поглядеть на удивительную Качельку старая важная Звезда.
 
- Разве для полёта обязательно нужны крылья? – строго спросила она.

- У птиц есть, у стрекоз и даже у муравьих, а мне остаётся только мечтать, - печально отвечала
Качелька.

- Когда ты поймёшь главное, ты взлетишь. – Звезда жила слишком долго и знала множество важных истин, но полагала, что дорогу к собственным открытиям должен пройти каждый своими ножками. Или головой. Или сердцем. И никогда не подсказывала, такою она была мудрой.

- Спасибо, я попробую, - ответила вежливая Качелька и задумалась. Она размышляла целый день, а потом ещё и ещё, но никак не придумала, как можно взлететь, не имея крыльев.

Погода тем временем совсем испортилась: шли бесконечные дожди, небо затянули толстые мокрые тучи, хотелось плакать от одиночества. Так Качелька и делала. До той самой ночи, когда к ней пришла серая Кошка. Она запрыгнула на мокрое сиденье, удобно устроилась, поджав под себя лапки и свесив вниз длинный хвост. И даже негромко мурлыкала, словно снова стало лето и светило солнце.

Кошка любила молчать и глядеть в серое небо. Днём она была ничейной дворовой кошкой, пряталась от собак на ветках деревьев, зимовала в подвалах, убегала от назойливых малышей и гонялась за воробьями. А ночами превращалась в таинственную и необыкновенную Кошку…

- Что ты там видишь? – спросила как-то Качелька у ночной гостьи.

- Звёзды,  я вижу звёзды. Их так много и они все такие разные, - ответила странная Кошка.

- Ка-какие звёзды? Небо в тучах и тумане?

- Ну и что? Ты знаешь и я знаю – там далеко-далеко светят звёзды. А раз они есть, то что мешает их увидеть?

- Но тучи и вообще… - промямлила неуверенно Качелька.

- Подумаешь, тучи, - фыркнула недовольно Кошка. – Я не такая как все! Я вижу гораздо больше, чем все!

- А я?

- Не знаю. Но ты мечтаешь о полётах, так почему бы и тебе научиться видеть то, что не каждый умеет?  Всё дело в желании, верно?

- Наверно, Вы правы, уважаемая Кошка. Я попробую тоже, как Вы…

И Качелька стала учиться видеть то, что скрыто от обыкновенного взгляда. И даже научилась видеть звёзды тогда, когда хмурые облака или густой туман прятали их, даже днём, при ярком солнце в небе светили звёзды,  и удивительное дело - их было видно!

- Вот бы научиться летать, - мечтательно сказала Качелька однажды. Кошка согласно кивнула.

- Ничего в полётах нет хорошего! – раздался хриплый голос откуда-то снизу. Это вступил в разговор старый Футбольный Мяч. Он, как Кошка, тоже был ничей. Им играли в футбол днём, а ночью он скучал под кустами или подслушивал ночные разговоры Качельки с Кошкой.
 
- Но ведь ты летаешь, пусть и не слишком высоко! – возразила удивлённая Качелька.

- Вот именно, летаешь, - добавила Кошка лениво, - хотя у тебя нет крыльев, да и желания тоже нет. Разве я не права?

- Права-права, - признался Футбольный Мяч. – Чтобы полететь, необходимо, чтобы кто-то тебя пребольно пнул. А потом больно падаешь. Ничего в полётах хорошего не нахожу. Вот вам моё слово!

Мяч громко фыркал, подскакивал вверх и укатывался подальше от глупых разговоров. Они его раздражали до невозможности. Но на следующую ночь он снова тихо подбирался поближе и ловил каждое слово, каждый вздох двух мечтательниц. Ему было очень скучно одному, забытому когда-то хозяином на детской площадке.

А потом Кошка пропала. Не пришла через день, неделю и даже спустя целый месяц! Качелька волновалась, вглядывалась в ночную тьму и дневную суматоху. Кошки не было нигде. Даже Футбольный Мяч не мог сказать ничего нового о пропавшей, хотя он мог катиться далеко и подпрыгивать высоко.

Одинокая Качелька раскачивалась туда-сюда, выше и выше. Ей на мгновение показалось, что она чуть-чуть смогла оторваться от земли и почувствовать новое незнакомое ощущение. Она была свободна. Тот  маленький краткий миг свободы обрушился ликованием, ожиданием неизвестного, тревожного и необычайного. Свобода пахла счастьем и уверенностью в близких переменах.

Как хотелось поделиться важным открытием радостной Качельке! Футбольный Мяч разве поймёт? Вот если бы Кошка…

Кошка пришла сильно исхудавшая и лёгкая-лёгкая. Она с трудом взобралась на сиденье.

- Ты знаешь, я, кажется, поняла, в чём дело, - не выдержала молчания Качелька.

- Всё дело в свободе. Только в ней. -  Медленно произнесла Кошка.

А, может быть, не сказала - подумала, но Качелька поняла бы и без слов. Она раскачивалась сильней и сильней, вот уже Кошка очутилась вровень с перекладиной и поднималась выше и выше.

Качелька захлёбывалась от восторга. Вокруг бушевал взбесившийся, сумасшедший ветер, переходящий в самый настоящий ураган. Далёкие огни мелькнули и исчезли, затянутые серой пеленой. А впереди разлеглось бесконечное звёздное поле, и юные свободные звёздочки сложились вдруг в нестерпимо яркую дорогу.


- Крылья – они внутри каждого из нас! – вот что не захотела сказать когда-то мудрая старая звезда мечтательной смешной Качельке.

Внутри. Иногда очень глубоко. И иногда не хватает всей жизни, чтобы понять простую истину.

Одинокий Футбольный Мяч подолгу  смотрит в ночное небо. Иногда ему кажется, что удаётся увидеть там, в чёрной-чёрной вышине звёздные качели с лежащей на них кошкой. Качели раскачиваются,  и в такт им шевелится пушистый кошачий хвост.