Как писатель писателю

               
 Писатель Анатолий Стреляный в радиопередаче "Ваши письма"
 комментирует письма слушателей. Помещаю его комментарий к моему письму.

 Читаю письмо из Ростовской области, слушайте во все уши. «Революция, о
 которой так долго мечтали большевики, свершилась!», - радовался Ленин в
 Семнадцатом.  А социализм пал в девяносто первом, о чём они не могли
 мечтать. В это я, преподаватель экономики, внес свой вклад. А дальше? Учить
 тому, как растащить социалистическую собственность? Этому учить было не
 надо. Учить тому, как хозяйствовать после социализма? А меня кто-нибудь
 этому обучал?  Так я потерял квалификацию и отказался от желания
 продолжать педагогическую деятельность. Куда податься? Мы с женой стали
 искать заповедные места в нашей необъятной отчизне.

       Такой уголок мы нашли. Жизнь в природных условиях, ручной труд и
 повседневная забота о выживании сделали меня,  в прошлом подчиненного
 режиму человека,  хозяином своей судьбы. Проживаем в глухом хуторе
 Ростовской области. Живем полноценной независимой жизнью, без денежных
 затрат на пищеварение. Научились получать от Земли и Природы все.
 Овладели секретами земледелия, и не тратим сил на выращивание двадцати
 восьми огородных культур. У нас богатая библиотека, фонотека в тысячу
 дисков, пианино (я - классик-любитель), синтезатор, тарелка - слушаем и
 смотрим весь мир, кроме "советчины", - пишет Евтушенко Василий Игоревич.

       Он приложил стихи на злобу дня, пишет их постоянно, помещает в
 Интернете, выразил готовность обеспечивать ими и меня. В ответ я написал
 ему, что лучше бы он подробно рассказал слушателям «Свободы» о своём
 хозяйстве. Пришло следующее письмо.

       Читаю: «Здравствуйте, Анатолий Иванович! Пока муж не стал писать
 стихами, я отвечу вам прозой. Приехали мы на хутор 6 июля 1992 года. После
 покупки дома и переезда осталось 64 рубля. Жили без денег!  Это было
 интересно!, - восклицательный знак. - До выхода на пенсию обоим оставалось
 еще пять лет. Через неделю началась уборочная, и мы пошли грузчиками на
 ток. Заработали двенадцать мешков пшеницы, перемололи, получили семь
 мешков муки и стали жить на этих хлебах. Через день ходили на рыбалку.
 Жители хутора говорили про нас: это те, которые не ходят в магазин. Они
 поддерживали нас, давая картошку, сало, овощи, молоко, яйца. Подарили "на
 завод" уток, кур, коз. Потом муж, получивший здесь кликуху "Профессор"
 (хотя до приезда он был всего-навсего доцент, кандидат экономических наук),
 стал работать скотником на ферме, откуда таскал корма нашим животным.
 Минимальные деньги получали от продажи сена, хотя муж впервые здесь взял
 косу в руки.

       На следующий год стали осваивать огородничество, благо, земли у нас
 оказалось вдоволь. Зимой завели шестнадцать папок по всем огородным
 культурам, агротехнике, переработке урожая и заготовкам и стали
 накапливать знания. За короткое время освоили новые технологии и стали
 получать удивительные для хуторян урожаи. А новым для них оказалось то,
 что мы все культуры возделываем только в грядках, землю никогда не пашем,
 не вскапываем, а только рыхлим с помощью плоскореза Фокина (автора-
 изготовителя ручного инструмента), что не требует больших физических
 усилий. При этом исключается применение всех традиционных орудий.
 Особый успех достигнут нами при выращивании картошки: в грядке палкой
 протыкается дырка на глубину пятнадцать сантиметров, закладывается туда
 клубень, засыпается; после появления ростка снова засыпается  на десять
 сантиметров, после следующего ростка - снова на десять (не более), и ждем
 урожая - без окучивания, прополки и жуков. Результат стабильный - десять
 ведер с одного ведра.

       Помимо основных культур, - продолжает Любовь Николаевна, - 
 выращиваем и другие: сахарная свекла, сахарная кукуруза, сахарное сорго
 для получения патоки, которая идёт на варенье и пиво. Пиво (не брага!) - это
 живое пиво, на хмеле и пивных дрожжах. На первых порах (пять лет) хлеб я
 выпекала на хмелинах, а когда "пошла" пенсия, приобрели хлебопечку и
 другую утварь. Перерабатываем свой урожай сами (крахмал, соки, пасты,
 соления, заморозки, вина, джемы). Излишки продаем и раздаем (недалеко дом
 престарелых).  У нас две молочные козы, козлят раздаем. На столе у нас всегда молоко, творог, сыр, брынза. В основном, деньги расходуются "на культуру".
 Анатолий Иванович! У меня вопрос: почему люди так боятся земли и жизни в
 деревне? Ведь мы же  крестьянские дети. Неужели колодезная вода хуже
 водопроводной, а ванна лучше бани? С уважением Любовь Николаевна».
   
       О, Любовь Николаевна, причины у нас, детей села, - в печёнках. Первая и
 главная: не у всех даже потомственных селян лежит душа к земледелию,
 огородничеству, скотоводству. На свете сотни занятий и призваний, сельское
 хозяйство – только одно из...  Веками крестьянство было не просто родом
 занятий, а сословием: родился мужиком – мужиком и помрёшь. Где родился,
 там и пригодился, нравится  тебе копаться в земле или не нравится.
 Изживание сословий было великим благом и огромным шагом вперёд.
 Родившись мужиком, уже можно было  сделаться профессором или танцором.
 Затем…

       Сельский труд – тяжёлый, жизнь хлопотная и беспросветная. Только на
 большого любителя, да от нужды… И главная причина. Если бы человечество,
 как того хотел Лев Толстой, не знало иного труда, кроме
 сельскохозяйственного,  оно не могло бы выжить,  было бы невозможно
 прокормить растущее население. Господу было угодно, чтобы наше стадо
 росло, а чтобы его прокормить, большинство двуногих надо было выгнать в
 города. Именно город  оснастил сельского хозяина так, что он один теперь
 может кормить чуть ли не целый город.

       Жизнь семьи Евтушенко, секрет её успеха и счастья, а это - счастливая
 семья, в кои то веки «Свобода» получила письмо от счастливой русской семьи,
 - секрет в том, что у этих людей была, кроме пропитания, интереснейшая для
 них творческая задача… Они решили хозяйствовать по науке и по уму, тогда
 как практически все сельские жители и сегодня, как вчера, хозяйствуют - по
 крайней мере, в своих усадьбах -  по традиции, а традиция - это не только
 благо, но и гири на ногах. Я криком кричал прошлой весной своим друзьям в
 селе: не гонобитесь с лопатами, сажайте картошку, как я вас учу: проткнул
 дырку в земле и кидай туда клубень, а то и просто положи его на землю и
 присыпь мусором. Ни один меня не послушался. Крутят у виска… Они крутят
 у виска, глядя на меня, а я кручу у виска, глядя на них. Им указ –традиция,
 как деды-прадеды делали, а то, что деды-прадеды мёрли, как мухи,  во
 внимание не принимается.

       На этом Анатолий Иванович заканчивает, а я начинаю публиковать 
  "Мои свидетельские показания".