Революционер

               
               
                1

    И вот Императора всея Руси, Александра Второго, не стало. Перед этим на него было произведено несколько неудачных покушений. А сейчас, последнее из них, увенчалось
для террористов успехом.
    Мальчик Леня не понимал – почему злобные подданные подбросили бомбу царю, устранившего крепостное право? Люди, кажется, должны благодарить великодушного хозяина страны, давшего волю, зависимых от помещиков, гражданам. А они, неожиданно, оказались неблагодарными тварями. Как же так?
    Со своими грустными размышлениями малыш отправился к дедушке, потомственному адвокату. Матери у него не было, она умерла еще при родах. Папа, Петр Семенович Ярославский любил сына. Поэтому вдовец даже вторично не женился. Будучи, как и все его предки, юристом он имел достаточно богатую практику, и знал изнанку многих семей. И у него выработалось твердое убеждение, что любовь женщины к своим детям осчастливливает их. А к чужим – несет, невидимые для посторонних глаз, капли яда, убивающие детские души. Поэтому одинокий мужчина побоялся приводить в дом мачеху своему ребенку. Но и уделять много внимания  сыну не мог из-за большой загруженностью работой.
    А с дедушкой всегда можно было побеседовать. Он такой умный, и никогда не ссылался на свою большую занятость
    - Как так можно? – Леня, со слезами на глазах, бросился на грудь старика. – Царь освободил крестьян, а они его убили? Разве так можно? Дедушка, ведь это совсем не честно!
    - Успокойся, внучек! – нежно обнял мальчика старик. – Крестьяне никогда не поднимут руку на помазанника Божьего. Они сейчас дружно все молятся в церквях за дарование ему Иисусом Христом царства небесного. Убийство императора – это дело рук злодеев революционеров.
    - А кто они такие? Где они взялись? И почему им разрешают бросать бомбы под ноги его величества?
    - Милый мой, некоторым нашим обеспеченным соотечественникам кажется, что они знают больше других. И поэтому умники эти пытаются перевернуть наш мир по собственному усмотрению. Себя такие люди называют революционерами, а свою деятельность - революцией.
    - А почему остальные люди их слушаются?
    - Ленечка, Ленечка! – это такая большая загадка, на которую не может дать ответ ни один человек в мире. 
    - И нельзя понять – почему они убили царя?
    - Нельзя. Одно могу сказать – для всех, обуянных идеями, людей чужие жизни не имеют никакой ценности - хоть простых крестьян, хоть министров, хоть святых отцов, хоть императоров. Да и себя они ни в грош не ставят. Были, около пятидесяти лет назад, граждане с достатком, герои многих битв, некоторые с них даже друзья царя. И вот, ради  идеи, они не пожалели ни своей, ни чужих жизней.
    - И что же это за идея такая?
    - Хотели освободить крестьян.
    - Но их же освободили!
    - Сейчас, но не тогда.
    - Подождали бы немного.
    - Революционеры не привыкли ждать. Они хотят получить сейчас, сегодня и все. Им не присуще трудиться.
    - И что их заставляет так делать?
    - Масса причин. Кто-то хочет стать знаменитым. Таких людей очень много. Кому-то так жить веселей. Кто-то думает, что он творец истории, что мысли его, если они овладеют человечеством, перевернут мир.
    - Революционеры, наверно, очень злые люди?
    - Не все. Среди них попадаются и хорошие, честные подданные царя. Но судьбе их не позавидуешь.
    - Почему?
    - Потому, что разного рода проходимцы используют таких людей в своих интересах. Их всегда все обманывают.
    - Пусть обманщиков этих в тюрьму посадят.
    - Много их, к сожалению, деточка. Тюрьмы на всех не хватит. 
    - А Бог накажет революционеров за убийство царя?
    - Конечно, дитя мое, накажет. Только когда и как он захочет это сделать – никто не знает. Пути господние не исповедные.
    - Я никогда не буду революционером.
    - И правильно. Не нужно делать счастливыми кого бы то ни было помимо их воли. Каждый сам знает – что он хочет.
    В тот вечер мальчик сидел на лавочке возле дома, смотрел на красные облака, освещенные заходящим за горизонт солнцем, и ему казалось, что они напитались кровью царя.
    - Боже милый, Боже всесильный! – молча молился он. – Не прощай злых людей. Накажи их.

                2

    После окончания гимназии, Леня поступил учиться в Петербуржский технологический институт. И там он впервые встретился с живым революционером, парнем, обладавшим чудными фамилией, именем и отчеством – Ледником Фридрихом Вельгельмовичем.
    Многие вечера, после занятий, сокурсники проводили в беседах. И, однажды, Фридрих сознался, что состоит членом подпольной организации « Союза борьбы за освобождение рабочих».
    - А что, крестьян революционеры передумали спасать, и переключились на промышленных тружеников? И императора убили даром? – удивился Ярославский. – Что за переквалификация у вас такая произошла?
    - Жизнь показала, что хлеборобы не та общественная сила, которая способная взять власть в свои руки и вывести все человечество в его светлое будущее. Они, по своей натуре, всего лишь мелкие собственники. Будущее за пролетарием, в которых нет ничего кроме их рабочих рук. Но руки эти много могут сделать.
    - И много в твоей организации рабочих? И кто их надоумил, что им нужно освобождаться?
    - Еще нет ни одного. Но мы пытаемся наладить связи с рабочим классом. И думаю, нам это удастся сделать.
    - Почему вы, люди далекие от физического труда, взялись спасать несчастных тружеников? Не лучше ли им самим побеспокоиться о своем спасении? Мне кажется, они лучше знают, что им нужно.
    - Ты мыслишь сильно упрощенно. Идеологию своей борьбы наемный труд не в состоянии выработать самостоятельно. У него для этого нет ни знаний, ни свободного времени. Такое по плечу только лучшим представителям передовой интеллигенции. Впервые обосновали неизбежность рабочего движения за свое освобождение немецкий журналист Маркс, и его друг – капиталист Энгельс.
    - Капиталист?
    - Да, да – капиталист! А ученики основателей нового учения внедрят в широкие массы сознание того, что рабочие обречены править миром, и поведут их на бой за светлое будущее всех нас.
    - А может не нужна трудящимся, выработанная интеллигенцией, теория их светлого будущего?
    - Вопрос так не стоит: нужна, или не нужна рабочим теория их освобождения? Она уже существует, как система научных принципов, выработанная лучшими умами человечества на протяжении многих лет. Если хочешь, я дам тебе почитать литературу по социализму. Так называется общественный строй, который обязательно должен прийти на смену, ныне существующему капитализму.
    - Хочу. Интересно все-таки почитать, что умные люди придумали – как будем жить дальше.
    - Тогда, в первую очередь, тебе нужно прочитать «Капитал» Карла Маркса, а потом ознакомишься с работами Энгельса, его лучшего друга и соратника. А дальше сам уже будешь выбирать литературу по своему вкусу. Ее очень много. И на разные темы. Нет ни одного жизненного вопроса будущего, не отработанного подробно учеными.
    Всю следующую неделю Леня старательно штудировал толстую книгу с прозаическим названием «Капитал», и…ничего в ней понять не смог. В этом он честно признался Леднику.
    - Не переживай! – рассмеялся Фридрих. – Это проблема всех, кто впервые взялся за изучение Библии нового учения.
    И он очень просто изложил другу непонятные места книги. А в заключение своих объяснений сказал:
    - Вот видишь, социализм неизбежно появится на свет. И задача всех здравомыслящих обитателей планеты Земля принять роды нового вида человеческих отношений как можно безболезненно для всех. Карл Маркс допускает такой случай, когда земляне смогут откупиться от капиталистов. Только лучше, если произойдет революция. Она более беспощадно сметет все пережитки прошлого. Недаром революцию многие торжественно величают – локомотивом истории!       
    Незаметно для себя Ярославский втянулся в чтение довольно таки обширной марксистской литературы. Помимо работ Маркса и Энгельса, были многочисленные труды немецких, австрийских, английских и других европейских социалистов. Русские мыслители того времени тоже внесли некоторую лепту в исследование общества будущего. Среди них выделялся Плеханов своими умными замечаниями по поводу некоторых моментов нашей, как он считал, дальнейшей жизни.
    Со всего прочитанного, словно с отдельно взятых блоков, в голове Лени складывался план прекрасного общества всеобщего равенства, которое обязательно построят мозолистые руки пролетариата.
    Экономисты приводили свои многочисленные расчеты, утверждавшие, что капитализм обречен. Особенно в этом смысле отличился Маркс. Его знаменитый «Капитал» был переполнен цифрами. Создатель учения своего имени очень гордился проделанной им работой. Он утверждал (а так и было), что в его книге всей его жизни перевернут Монблан фактического материала. И поэтому ниспровергатель капитализма считал, что запустил в голову буржуа (в том числе и земельных собственников) самый страшный снаряд, от которого тому никогда не оправиться. Цифры всегда внушают к себе доверие. Их магии поддался и Леня. И не только он один.
    Несколько поколений философов многих стран мира создали самые невероятные формулы развития человечества. И все они сходились в едином мнении: частная собственность должна уступить место всеобщему владению всеми богатствами, созданными человечеством.
    Логика мышления многих ученых авторитетов с мировым именем не могла не отразиться на умственном восприятии окружающего мира молодым студентом. И, не заметно для себя, Леня стал марксистом.
    Критика мировоззрений Маркса и его учеников существовала, но какая-то не убедительная. По-видимому, серьезные экономисты и философы девятнадцатого века игнорировали новое учение. Считали ниже своего достоинства с ним спорить. И потом, широкая общественность лояльно относилась к людям, жаждущих освободить хоть крестьян, хоть рабочих от ига их поработителей. Как-то в одном из журналов Леня вычитал:
    - Конечно, Маркс не прав, но его учение служит оружием в руках тружеников, борющихся за свои права. Поэтому подвергать его острой и основательной критике не стоит.
    Естественно – подобное «опровержение» марксизма не могло кардинальным образом повлиять на воззрение студента.   
    Сложно объяснить почему? Но большинство интеллигентов России, активно участвовавшие в общественной жизни страны тогда, жаждало острых ощущений. «К топору зовите Русь!» - было модным выражением в их среде. Этот странный период жизни большой империи ждет еще своего вдумчивого исследователя. А факты говорят о том, что богатые сахарозаводчики тайно, на собственные деньги, издавали стихи поэтов, восхищавшихся разбойниками, которые «резали все, что паном звалось без милосердия и зла». На таком тревожном фоне, негативно настроенных масс, Маркс выглядел мудрецом, обладающим непререкаемыми истинами.
    От Петра Сергеевича не укрылось опасное увлечение сына протестными идеями. И однажды за ужином он заметил отцу:
    - Кажется, наш отпрыск заболел модной сейчас лженаукой. Той самой, которая хочет  весь мир перевернуть.
    - Это вполне естественно. - возразил старик. – Молодежь всегда, во все века отличалась критическим отношением к власти. Кто не хотел улучшить мир, его окружающий, тот не был молодым. Вспомни себя в его годы. У твоего сына болезнь крепнущего организма. И, поверь мне, она проходит. Наш мальчик не глупей других, и все скоро станет на свое место.
    - Дай-то Бог! – неодобрительно покрутив головой, проворчал родитель, больного молодостью сына.
    Внимательно читая Энгельса, Леонид никак не мог избавиться от, постоянно терзавшего его сомнения: если социализм сообщество равных личностей, что же, в таком случае, послужит движущей силой прогресса в нем? Монастыри, где все монахи живут единой семьей, не предложили человечеству ни единого изобретения. Там извечная, однообразная жизнь всем довольных, ленивых ретроградов.
    Своими размышлениями он поделился с Фридрихом, и тот расхохотался:
    - Ты воспринимаешь людей будущего как бездельников-лицеистов. А все не так. Это будут свободные личности, озабоченные проблемами человечества и задачами его дальнейшего развития.
    - И с чего, вдруг, такая озабоченность появится в них? Кто их озарит благородными мыслями?
    - Ты так говоришь, потому что еще не до конца усвоил теорию марксизма. А гласит она (в русле ответа на, интересующий тебя, вопрос) так: житие определяет сознание. Помещик думает иначе, чем крепостной крестьянин. А почему? Да потому, что тот и другой росли и воспитывались в неодинаковых условиях. Поэтому и смысл жизни, и внутренняя обеспокоенность судьбой страны у них разные. Так вот, новый общественный строй сформирует и нового человека, думающего о прогрессе всего человечества, а не только за себя. Ясно?
    -Подумать нужно.
    - Думай, думай, дружище!
    И с этими словами Ледник хлопнул по спине своего приятеля.
    Как-то, прогуливаясь вечерним городом, Леонид перебирал в уме события, происходившие вчера на собрании нелегального кружка. На нем обсуждалась возможность создания единой общенациональной партии.
    И тут ему повстречалась миловидная девушка, тоже окунувшаяся в свои какие-то размышлявшая.
    - Мы с вами, случайно, думаем не об одном и том же? – поинтересовался у нее парень. Очень уж ему хотелось, чтоб незнакомка обратила на него внимание.
    - Мои мысли вертятся вокруг передвижников. А ваши вокруг чего? – ответила вопросом на вопрос незнакомка.
    - И кто же такие - передвижники? Друзья ваши? Или хорошие ваши знакомые, которые вас обидели?
    - Вам интересно это знать? – поинтересовалась  девушка, лукаво взглянув в лицо молодого человека.
    - Конечно.
    - Нет. Они не друзья мои. И не хорошие мои знакомые. Не так давно, более точной даты я вам не могу сообщить, и не потому, что не хочу, а потому, что не знаю, четырнадцать русских художников демонстративно покинули Академию художеств. И сейчас протестанты самостоятельно устраивают выставки своих творений в разных городах страны. За это их прозвали «передвижниками».
    - И что же послужило камнем преткновением в отношениях братьев по художественному ремеслу?
    - Сюжеты на полотнах.
    - Сюжеты? Разве не вправе каждый служитель муз рисовать все, что ему вздумается? Он же свободный человек.
    - Мелом на заборе – да! Там каждый вправе выражать свои, самые неожиданные в реальной жизни, мечты и пожелания. А в искусстве – нет. Там существуют только ей присущие законы, которые нельзя нарушать всем, кто причислил себя к миру прекрасного.
    - Я заинтригован. Мне бы хотелось посмотреть на картины бунтовщиков, из-за которых разгорелся сыр-бор.
    - Нет ничего проще! Сейчас передвижная выставка находится в нашем городе. И вам не составит труда ознакомиться с ней
    - Вы не хотите составить мне компанию в качестве экскурсовода? Я, честно говоря, не великий знаток изобразительного искусства.
    - С удовольствием! – согласилась девушка, и протянула незнакомцу правую руку в перчатке. – Я Соня.
    - Я Леня! – отрекомендовался Ярославский, и с удовольствием пожал узкую руку своей новой знакомой.
    В тот вечер парень светился от счастья, и никак не мог дождаться, когда закончится такая долгая, никому не нужная, ночь. На следующий день молодые люди пошли знакомиться с экспозицией мастеров искусства, пустившихся, не понятно почему, в свободное плавание.
    Основная масса, там выставленных полотен, правдоподобно отображала бытовые сцены. Персонажи их представляли самые разные прослойки населения: купцы, чиновники, извозчики, рабочие, крестьяне, пьяные попы, бедные дети, с трудом тянущие зимой сани с бочкой воды, грязные шахтеры, замученные работой поденщицы на заводе, и другие, реально существующие везде и всюду люди. Художники словно кричали: смотрите – как мы плохо живем! Были на выставке и пейзажи, и, великолепно воспроизведенные кистью мастеров, Библейские сказания, и похождения героев древних мифов, но таких картин было очень мало.
    - Ну, и какие у вас остались впечатления от всего увиденного? – поинтересовалась «гид» в своего «экскурсанта» когда они вышли на улицу, после продолжительного нахождения в залах с картинами.
    - Умеют рисовать! – восторженно воскликнул Леонид. – Смотришь на полотна - словно в окно!
    - Рисовать-то бунтари умеют. Но не красоту они воспроизводят в своих творениях, а мерзости повседневной жизни. Скоро свалки и туалеты привлекут их внимание! – мрачно возразила Соня. – Искусство - на то и искусство, чтоб радовать человека, и вызывать в него возвышенные чувства.
    - Разве быт не может быть сам по себе красивым?
    - А ты повесил бы в своей квартире холст с ликом несчастного, горбатого рабочего, держащего в руках молоток?
    Леонид задумался. Действительно: одно дело – видеть изображение грязного шахтера в музее. И совсем другое – с утра до вечера любоваться им на стенке в гостиной, или в своей спальне.
    - Нет, конечно! – ответил он девушке. – Итак, если я правильно понял, передвижники наслаждают свой взор совсем не так, как их собратья по Академии художеств. И поэтому они восстали.
    -Вот, вот!
    - А как воспринимают красоту те, кто не захотел присоединиться к хулиганам от искусства?
    - Как вечно существующие законы идеальных пропорций, познанных еще в древних Греции и Рыме. Как непреложные нормы идеалов. Венера Милосская всегда будет радовать человеческий глаз, потому, что она сотворена по всем канонам красоты. А фигура, согбенной превратностями жизни крестьянки – вряд ли. Жалость к себе она ни может, ни вызвать. Только сострадание – не разновидность чего-то прекрасного, существующего всегда везде и всюду.
    - И почему, по-твоему, взбунтовались передвижники?
    - Капризничать начали некоторые наши известные художники. Другого объяснения их поведению у меня нет.
    Леонид улыбнулся, но спорить не рискнул. Тем более что специалистом в изобразительном искусстве он себя не считал. Молодому человеку не хотелось неудачным замечанием оттолкнуть от себя Соню. Она ему нравилась. И, более того, студент, кому только сказать, боялся своей  подруги. Раньше ничего похожего, ни с одной женщиной, у него не было. Как-то парень намерился поцеловать девушку, но ее гневный, недоуменный взгляд сразу же остудил жаркие порывы ухажера.
    Кода же Леонид провел девушку домой, то долго еще бродил по городу, переваривая в голове впечатления, от увиденного им творчества людей, посчитавших, что мир, их окружавший, не очень красивый.
    - Конечно, - рассуждал он, - разругались художники не за разное видение прекрасного. Красивое одинаково нравится всем. Не подлежит сомнению и то, что передвижники желают выразить (вполне возможно – неосознанно) протест порядкам, существующим в России. Стоп. Что значит -  не осознанно? Так что, они действительно, капризничают? Тьфу ты, черт, что-то тут не так.
    Ярославский даже не заметил, что с некоторых пор, мир, окружающий его: культуру, быт, искусство, внутреннее взаимоотношение сограждан, внешние отношения государства с другими странами – все рассматривать через призму взаимоотношений разных слоев населения. Иначе говоря, исходя с классовых позиций, как сказал бы Ледник.
    - Что-то похожее, - размышлял он дальше, - происходит и с художественной литературой. Многие поэты и писатели передумали воспевать нежные чувства между женщинами и мужчинами, необыкновенные подвиги богатырей, благородные поступки богатых людей, и так далее и тому подобное. А принялись описывать совсем иные случаи в жизни. Как мелкий чиновник долго копил деньги на новую шинель, и как ее в него украли. Как один крестьянин спас от голода, на необитаемом острове, двух генералов. Как бедный извозчик в огромном городе не мог найти внимательного собеседника, чтоб рассказать ему о смерти сына. У граждан государства явно накапливалось недовольство им. Но где, как и почему?
    Леонид разговаривал со многими людьми, недовольными жизнью, и не мог понять причину их недовольства.
    -Ну, что, из действующих решений правительства, вам не нравится? – иногда он спрашивал своих знакомых.
    - Все не нравится! – чаще всего звучал ответ, ничего конкретного не выражающий. Словно слова нищего: «Все люди звери!».
    - Права, наверно, Соня. – начал рассуждать парень. – Капризничают люди. Назову-ка я состояние общества, когда основная масса граждан всем не довольная (или довольная), не зная - почему? - «Тонусом гражданского каприза». Такое состояние людей очень даже влияет на судьбы всех стран. Когда-то в России народ не воспринял своего царя, и на престол взошел бродяга с небольшой шайкой своих собутыльников. Сильный и могучий Китай стол добычей кочевников, потому что население севера его ненавидело сограждан юга, и наоборот. А жители огромной Америки равнодушно наблюдали за небольшой бандой конкистадоров, разоряющих их страну. И таких примеров в мировой истории великое множество.   
    Своими размышлениями Ярославский поделился с Ледником.
    - Ты никому не говори о своем «Тонусе». – рассмеялся Фридрих. – Все настроения людей формирует лишь, окружающая их, среда. И ничего больше. Если граждане страны недовольные властью, значит – она плохая. И никаких тут нет «капризов».
    Леонид ни с кем больше не делился своим «открытием», но мысленно всегда к нему обращался, когда анализировал реальную обстановку в стране.   
    Несколько лет учебы в институте Ярославский будет вспоминать в дальнейшем как самые счастливые дни всей своей жизни. Потом судьба начнет посылать ему испытания – одно суровей другого. Сначала умер дедушка, кристально честный человек. Потомственный адвокат ни разу, за всю свою жизнь, не брался защищать преступников, хоть какие бы большие деньги ему за это не предлагали.
    - Мой дедушка был праведником, - поделился личным горем опечаленный внук со своим другом, - он за всю жизнь не обидел ни одного человека. И точно попал в Рай, где вечная жизнь.
    -Ты, действительно, веришь в сказки о потустороннем мире? – удивился Фридрих, насмешливо посматривая на собеседника.
    - Да. Я верующий.
    - Ты же умный человек! – не унимался приятель. – Откуда мы знаем о существовании Бога? Только с Библии. А более наивную книгу найти тяжело. Если верить, так званому Святому писанию, Творец всего сущего создал сначала день и ночь, а потом только – Солнце? Возможно ли такое? Или взять хотя бы легенду о всемирном потопе. Как это Ною удалось собрать вместе белого медведя с Арктики, пингвина с Антарктики, кенгуру с Австралии, льва и муху цеце с Африки, тигра с Индии, быка с Америки и лягушку с гор Кавказа – не знаешь?
    - Не знаю.
    - И я – не знаю. Ты же революционер! Поэтому не смеши ни меня, ни друзей наших своим суеверием.
    Леонид промолчал. Только вера во Всемирный Разум у него по-прежнему осталась. Парню страшно было сознавать, что его любимый дедушка, после смерти, ушел в никуда, а не в мир иной – лучше нашего.
    Потом последовал арест. Во время домашнего обыска полиция нашла обширную литературу, призывающую свергнуть существующий государственный строй. Особенно потрудиться сыщикам при этом не пришлось. По своей беспечности, Леонид, компрометирующие его книги не прятал. Они лежали стопкой на столе в его спальне, возле подсвечника со свечами. Столь же легкомысленными были  и некоторые его друзья. Среди них оказался и Ледник. Несколько лет спокойной нелегальной жизни притупили бдительность осторожного конспиратора. Все время быть настороже – тяжело, и не всегда удается. Суд приговорил диссидентов к нескольким годам принудительного поселения в Сибири.

                3

    Дорога в ссылку оказалось длинной. Незнакомые ранее места, открывающиеся перед арестантами, впечатляли бескрайними просторами. Раздольные степи сменялись дремучими лесами. Горы разрезали могучие реки. Озера удивляли своими размерами и чистотой воды в них.
    Изредка за Ярославским и его друзьями молча наблюдали толпы бедно одетых людей. Взгляды их выражали полнейшее равнодушие к страдальцам за счастливую долю сограждан.
    - Тонус гражданского каприза у них держится на нолю. – в такие минуты думал государственный преступник.
    Ему тогда казалось, что никакие идеи не в состоянии поднять этих инертных особей на борьбу за свое радостное будущее. И тоскливое уныние холодной волной обдавала душу недавнего студента.
    В поселке, на берегу таежной реки, уже находились политические заключенные, ранее засланные туда для отбывания наказания за свою противоправную деятельность. Они активно помогали, вновь прибывшим, товарищам освоиться на новом месте жительства.
    Государственных преступников никто не охранял. В этом не было необходимости. На многие сотни километров вокруг отсутствовали всяческие селения. Правда, возможные беглецы могли наткнуться в пути на охотничью избушку с небольшим запасом еды. Только она все равно не спасла бы смельчаков от голодной смерти. И это притом, что вокруг бродили дикие звери.
    Жизнь на дальнем поселении была непривычной для городского человека, но назвать ее тяжелой – язык не поворачивался. Люди добывали себе пищу тут охотой и сбором ягод, которые буквально сплошным ковром устилали землю за последним домом поселка. Собирали их не по одной, как в лесу под Петербургом, а маленькими граблями. Теперь Леонид понял – почему перелетные птицы летом устремляются на север. Там их ожидает изобилие кормов.
    Еще местные жители занимались оленеводством и немного – коневодством. Если олени легко переносили низкие температуры, то кони страдали от них не меньше людей. И массово разводить их не имело смысла. А морозы в той части Сибири, куда выслали на поселение Ярославского, отличались своей свирепостью. Плевок человека долетал до земли уже ледышкой. Поэтому дома сибиряки сооружали только с деревянных брусьев, и не большие за размерами, чтоб легче их обогревать
    Леса в тех местах, как такового, не существовало. Все деревья там росли кустарниками. И лишь одни лиственницы достигали высоты четырех – пяти метров. Вечная мерзлота не давала возможности растениям пустить глубоко в грунт свои корни. И деревья часто сами падали на землю. Их местное население и резало на дрова.
    Леонид быстро сдружился с товарищами по несчастью. Враги царя и отечества летом ходили на охоту, ловили рыбу, парились в бане. А зимними ночами собирались вместе и спорили. Словесные состязания не носили враждебного характера. Но каждый спорщик, с пеной на губах, старался доказать свою правоту. А взгляды на жизнь осужденных революционеров сильно разнообразились между собой. Были люди, считавшие, что будущее России кроется в сельской общине. И лишь когда крестьянство твердо станет на наги, тогда уже можно строить фабрики и заводы. Им возражали «экономисты». Они твердо верили, что спасти родину могут только постоянные, непрерывные реформы, борьбу за которые нужно вести везде, всегда, и в городе, и в деревне. И задача всех сознательных граждан – активно требовать от правительства преобразований на законодательном уровне. Вплоть до демонстраций, забастовок и акций неповиновения. Только без революций и стрельбы. Потому что разного рода вооруженные перевороты способные лишь ломать то, что было ранее создано. А основная же миссия человечества на Земле заключается не в разрушении чего-либо, а в постоянном улучшении, имеющихся у него, ценностей.   
    Активными спорщиками проявили себя и разного рода националисты. Особенно неистовствовали, во время общения с русскими, поляки. Их ненависть к Российской империи не знала границ. Эти люди мечтали иметь собственное государство от моря до моря (от Балтийского до Черного). Поляков совсем не смущало, что их «Великая Речь Посполитая» при этом поглотила бы земли других народов. Вообще, тонус гражданского каприза, всех без исключения, отъявленных патриотов, вместе с враждебностью к оккупантам, жаждал чужих территорий. По их мнению, только государство, где все разговаривают на одном языке, молятся одному Богу, придерживаются единых нравственных ценностей, может осчастливить своих граждан. 
    А агрессивней всех, по отношению к инакомыслящим, вели себя марксисты. Они резко критиковали всех, кто в чем-то был с ними не согласен, не стесняясь в выражениях. Такая идейная твердость своих единомышленников Ярославскому нравилась.
    - Только, будучи до конца уверенными в своей правоте, люди могут быть столь неуступчивыми в диспутах! – считал он.
    Общаясь со многими политическими заключенными, Леонид сделал вывод, что со всей огромной массы претензий к государству, выдвинутыми гражданами, можно выделить несколько с них, которые поддержат все, без исключения, оппозиционные силы общества. И этим нужно воспользоваться.
    - А нельзя ли, - поделился он своим открытием с Ледником, - выделить, общие для всех революционеров, требования к правительству, и единым фронтом добиваться их осуществления?
    - Можно. – ответил тот. – Такие предложения уже поступали от некоторых, переживающих за судьбу отечества, подданных императора. И для этого не нужно быть революционером. Достаточно стать честным чиновником, и до конца дней своих разрешать один или два жизненно важных конфликта. Марксисты все общественные противоречия намерены уничтожать сразу, раз и навсегда. От этого все человечество только выиграет.
    Местное население с улыбкой относилось к словесным перебранкам своих, принудительно навязанных, соседей.
    - С жиру бесятся, господа хорошие! – считали они. – От безделья не знают – чем заняться, вот и придумывают себе различные шумные мятежи, чтоб разогнать скуку. А нам все эти баловства ни к чему.
    Коренных обитателей необъятных северных просторов интересовали отношения с бунтарями лишь на бытовом уровне: кому сдать в наем квартиру, кому продать дрова, мясо или теплую одежду? А кто будет деловым партнером – марксист или националист, таежников не интересовало. Как не интересовали их и любовные интриги приезжих мужчин с поселковыми женщинами (если, конечно, в них не были замешаны чьи-то жены или дочери).
    Леонид, по примеру многих, познакомился с незамужней вдовой, Катей Алексеенко, и перебрался к ней жить. Вернее сказать, женщина сама предложила парню, намного моложе ее, поселиться в нее, пообещав не брать с постояльца плату за жилье. Молодой человек сделал даже нерешительную попытку отказаться от заманчивого предложения дамы:
    - У меня в Петербурге есть девушка.
    Но «соблазнительница» проявила настойчивость:
    - Ради бога, я не собираюсь ее отбивать у тебя. И потом, Петербург так далеко отсюда, что никто не заметит твоей измены.
    И парень «сдался».
    Лежа вечером того дня в постели с хозяйкой бесплатного жилья, квартирант принялся оправдывать свою недавнюю нерешительность
    - Ты так просто сказала: «Иди ко мне жить», что я растерялся.
    - Ничего «так просто» в жизни не случается, я за тобой наблюдала не один день. Знаешь, как у нас тяжело одинокой женщине подыскать себе более-менее нормального мужчину? Если он местный и женатый – нужно прятаться ото всех, чтоб наши бабы не задавили, не дай бог, где-нибудь в овраге. Тут тебе не Петербург и не Москва – никто никого искать не будет. А если арестант какой-то появляется, как ты, например, нужно выяснить – не больной ли он, или не бандит. Среди вас, мужиков, попадаются иногда такие изверги, что жизнь с ними хуже всякой каторги. А не приведи боже с алкоголиком связаться или с занудой, которому и то ни так, и другое ни то. Приезжают и больные сюда. Как потом лечиться?
    У Кати и Ярославского сложились отношения, если так можно выразиться, ненавязчивого партнерства. Жить – они жили вместе, но в душу, друг к другу – «не лезли». Разговоров о любви, о планах на будущее, о вкусах, пристрастиях и духовных интересах  - не вели. Если Леонид собирался к друзьям на собрание или в баню, Катя никогда не спрашивала его: «Куда идешь?» или «Когда придешь?». В свою очередь и сожитель не донимал сожительницу вопросом: «Где была?». Соседи, иногда обсуждая их отношения (соседи, на то и соседи), спорили: «Они живут как муж и жена?» или «Они живут как брат и сестра?». К единому мнению посторонние наблюдатели обычно не приходили. Некоторые с них не стеснялись даже подглядывать за странными мужчиной и женщиной. Но безуспешно.
    Катин муж утонул в реке. Пьяным шел по льду, провалился в полынью, и ушел под лед. Пьянство на Руси процветало повсеместно. И приносило оно столько несчастья людям, сколько, наверно, не причиняла им ни одна война, за все время их существования. И Леонид не раз ловил себя на мысли:
    - Ради того, чтоб сделать жизнь сограждан трезвой – стоит совершать революции.
    Он действительно верил, что, освобожденный от идеалов капитализма, человек пьянствовать перестанет.
    Жизнь на заброшенных окраинах огромной империи требовала ежедневных забот, которые нельзя было отложить «на потом». Тут к холодам все готовились заранее. Зима   в местах перебивания ссыльных революционеров длилась около шести месяцев, и отличалась крутым нравом – через пятнадцать минут, нахождения на улице, человек в европейской одежде погибал. И, естественно, Леонид хорошо понимал Катин страх жить в одиночестве. Помимо всего прочего, коротать время одному в доме продолжительные зимние ночи – занятие не для слабосильных духом людей.
    Вести с родных мест в Сибирь доходили скупо. В одном из редких писем, Ярославский старший писал, что арест Леонида немного уменьшил круг его клиентов и знакомых.
    -Но это не страшно! – уверял он сына – Главное, чтоб ты окончательно определился в жизни.
    В конце письма, словно мимоходом, отец сообщал, что Соня Дъякова вышла замуж за, известного в городе, ювелира. Девушка и его приглашала на свадьбу, да Петру Семеновичу что-то не здоровилось, и он остался дома.
    Сообщение о замужестве его первой любви очень расстроило Леонида. Мрачное настроение квартиранта не ускользнуло от внимания Кати.
    - В чем дело? – поинтересовалась она. – Кто тебя обидел? Неужели националисты обозвали Карла Маркса «бородатым козлом»? Так он такой и есть. Стоит ли за правду обижаться? Или поляки заявили свои права на все земли России до самого Урала? Или украинцы объявили своим гетманом Ивана Грозного?
    - Ни то, ни другое, ни третье. Соня замуж вышла.
    - А ты что ожидал?
    - Я хотел, по возвращению в Петербург, жениться на ней. Я люблю ее. И мне казалось – она меня тоже. 
    - Милый мой, девичий век короткий. После десяти – пятнадцати лет расцвета, наступает период нашего неумолимого увядания. Каждая девушка, на месте твоей Сони, не захотела бы бесконечно долго ходить в невестах. Ты мог бы пообещать, кому бы то ни было, что по возвращению в Петербург, станешь послушным подданным царя? И никогда не вмешаешься в различные уличные передряги?
    - А как же – любовь?
    - А как же – семья, дети, естественные человеческие отношения и спокойная размеренная жизнь до глубокой старости? Как же твердая рука поддержки в тяжелые годы жизни?
    - Ты хочешь сказать – одно другого стоит?
    - Нет. Но все должно отвечать своим времени и месту. Ты мечтал о Соне, как о своей жене и матери твоих детей?
    - Да.
    - Тогда – какого черта ты поперся в революционеры? Почему не был рядом с невестой всегда и везде? Нам, женщинам, это очень нужно. А если тебя нет рядом – тогда извини. Женщине без семьи никак нельзя. В своих мечтах она, возможно, тебя никогда не забудет. Только спать будет с другим мужчиной, и растить общих с ним детей. Не исключено, что одного с мальчиков бывшая невеста даже назовет твоим именем. Вот и все. А ты и дальше занимайся преобразованием мира – очень достойным делом. А главное – всем нужным. Я, например, жду не дождусь – когда вы, наконец, мою жизнь перевернете. 
    - Не ехидничай! На душе и так не хорошо.
    - Твоей душе не хорошо?
    - Не хорошо.
    - А о Сониной душе ты подумал?
    Когда Леонид рассказал о своей печали Фридриху, тот похлопал товарища по плечу, и начал его успокаивать:
    - Мужайся! Общечеловеческая любовь – непозволительная роскошь для революционеров всех времен и народов. Главное – не падать духом. Мы еще встретим женщин – революционерок, готовых пойти за нами и в огонь, и в воду. Кто такая – Соня? Мещаночка, с которой, на второй день совместной жизни, не будет о чем поговорить. А нам нужны жены-товарищи, способные обсудить с нами экономическое и политическое положение в стране. И всегда готовыми стать, рядом с любимыми мужьями, на баррикады, и последовать за ними в ссылку.
    После таких слов друга отвергнутый жених немного успокоился. Но тоненькая Соня все равно временами тревожила его мысли.
    Постоянно, секретными путями, к ссыльным поступали сведения о деятельности товарищей, оставшихся на свободе. Были среди них и хорошие, а были и плохие. Радовало, что делегаты тайных кружков «Союзов борьбы за освобождение рабочих» попытались в городе Минске создать партию. Но очень опечалило сообщение, что всех организаторов единого марксистского центра, власти арестовали.   
    Стало известно - армия революционеров на свободе постоянно растет. Среди них выделялся организаторскими способностями Владимир Ильич Ульянов, больше известный подпольщикам под фамилией – Ленин. Он обратился с открытым письмом ко всем социалистам, в котором в резкой форме требовал отстраниться им от товарищей, считавших главной задачей рабочих – борьбу за свои экономические интересы. Нет, утверждал неистовый враг капитализма, основная цель пролетариата в истории – захват всей власти в свои руки! Чувствовался волевой характер автора письма.
    Среди государственных преступников ходила с рук в руки еще и книга Ленина «Развитие капитализма в России». В ней неугомонный революционер доказывал, что не крестьянской, а буржуазной будет в ближайшее время Русь. Но на Леонида она никакого впечатления не произвела. Он и сам видел -  как строятся железные дороги, фабрики и заводы. Книга воевала с теми, кто считал, что империя пойдет по своему, особенному, крестьянскому пути. Но, таких людей уже было мало.
    А вот открытое письмо Ульянова не давала Ярославскому покоя:
    - Ну, возьмут рабочие власть в свои руки. И как они узнают – что, когда и сколько им производить? И кто будет заниматься торговлей?
    Ледник тоже ничего вразумительного объяснить не мог. Он только заметил:
    - Возьмем власть в свои руки – там увидим.
    - Как увидим? На кого смотреть нужно? Кто смотреть будет? – долго мучился такими вопросами Леонид.
    А потом решил:
    - Действительно, чтоб знать – как собирать грибы, нужно, сначала, хотя бы в лес
попасть.

                4

    По окончанию срока своего пребывания в Сибири, Леонид простился с Катей.
    - Плакать и обниматься не будем. – спокойно сказала женщина. – Со мной ты жил не своей, а вынужденной жизнью. Так что, и жалеть нам не о чем. Определяйся в жизни, уже не мальчик, слава богу. А не одумаешься, не угомонишься – милости просим. Ты уже знаешь – где я живу.
    В Петербурге Леонид снова окунулся в бурную жизнь революционера. Скрытные собрания, выступления на митингах, печатанье и распространение листовок – забирали все его свободное время. А потом ему поручили работу нелегального корреспондента и распространителя партийной газеты «Искра».
    Печаталась газета за границей, и поступала в Россию несколькими каналами. Ее доставляли моряки торгового флота, проводники международного железнодорожного сообщения, контрабандисты и агенты, одним с которых числился Ярославский. Одетый по последней моде, он выезжал в Берлин или Лондон с чемоданчиком, оборудованным секретным двойным дном, а потом возвращался на родину с десятком экземпляров «Искры». Той самой искры, которая предназначалась для разжигания пожара на территории всей царской России.
    Ограниченному в финансах, агенту приходилось ночевать и в гостиницах, и на вокзалах, и в чистом поле. Питался полноценно он в редкие дни. И бывали случаи, когда суточный рацион его состоял только с чая без сахара и бутерброда. Иногда гонец за прессой ездил в сопровождении нескольких товарищей. Его радовало, что в желающих заниматься, не безопасной для своей личной свободы, делом недостатка не было.
    За время вынужденного безделья в Сибири Ярославского, идеи Маркса широко внедрились в массы. В этой связи его поражал тот факт, что многие богатые люди выделяли свои деньги на выпуск периодического издания, призывающего лишить их собственности. Такому явлению он долго искал объяснение и, в конце концов, пришел в выводу, что ценности социализма настолько реальные и неотвратимые в своем дальнейшем развитии, что даже враги марксизма это понимают. И тонус гражданского каприза их настроен на обобществленное производство.
    Когда Петр Ярославский узнал, что сын его снова увяз в «трясине, мудрствующих лукаво, умников», он при первом же удобном случае попытался образумить свое непутевое чадо:
    - А я считал тебя, способным учиться на своих и чужих ошибках. Что еще должно случиться такого, чтоб ты поумнел?
    - Отец, - возразил Леонид, - ты считаешь дураками образованных, обеспеченных соотечественников, материально поддерживающих нашу партию? Партию, призывающую всех отказаться от намерений - одних стать богаче других?
    - Глупостью наших людей я всегда поражался.
    - Нет, не глупость это, папа, а осознание истинности учения Карла Маркса, и его всесилия.
    - Ладно! Бог с тобой, сынок! Делай как знаешь! Главное, чтоб в конце жизни ты не пожалел о напрасно прожитых годах. А истинное учение Карла Маркса, или неистинное учение Карла того же Маркса – время покажет.
    - Если у меня хоть на одно мгновение возникнет сомнение, в правильности избранного мною жизненного пути, я тут же все начну с чистого листа.
    - Хорошо, если будет не поздно, и чистый лист окажется под рукой.
    Отец и сын расстались не довольные друг другом.
    Перед «Искрой» ставилась задача – подвести общественное мнение к осознанию необходимости основания марксистской партии. И газета оправдала, возложенные на нее, ожидания. Через три года существования ее, все члены отдельных, разрозненных кружков считали своей первостепенной задачей – создание единой всероссийской организации.
    Имея горький опыт Первого съезда, делегаты Второго – собрались за границей. Сорок три депутата со всех концов России, после тридцати семи заседаний, объявили о создании партии. Но руководство новой организации, основательно переругавшись, раскололось на две основные (не считая несколько мелких) группы, с разными взглядами на дальнейшую работу. Одни с них назвались меньшевиками, другие – большевиками. И те, и другие считали себя истинными марксистами. Лидер большевиков – Ленин во всеуслышанье заявлял: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». А один из главных меньшевиков – Плеханов, имел за плечами шесть лет совместной работы с самым Энгельсом.
    Своей душевной тревогой за разногласия, возникшие в партии в самом начале ее существования, Леонид, как всегда, поделился с Ледником:
    - Поразительно – учение одно, а люди друг друга не понимают! И как тут разобраться: кто с них прав, а кто – нет?
    - Ничего страшного! – успокоил его Фридрих. – Одинаково мыслящие люди всегда имеют разные взгляды на достижение единой цели. Это в порядке вещей. Возьмем, например, религию. Там есть православные, католики, протестанты и множество-множество сект. Но все верующие беспрекословно поклоняются единой Библии, и молятся единому Богу. И это их всех объединяет. Так и у нас – меньшевики и большевики не сошлись в мелочах. Но в главном, что нужно строить социализм с помощью революции – они единые.
    Да только, как оказалось потом, Фридрих Вильгельмович многого недопонимал в происшедшем расколе марксистов. В дальнейшем меньшевики и большевики то разъединялись, то объединялись для общей работы, и, в конце концов, превратились в непримиримых врагов.
    Социалистическое мировоззрение населения с каждым днем все крепло, а власть империи неуклонно слабела. Этому во многом поспособствовала война с Японией. Интересы правящих кругов России и страны восходящего солнца столкнулись на территории Китая, и переросли в жестокую войну, начатую по инициативе островного государства.
    Когда самураи объявили войну русским, в стране патриотические настроения граждан били ключом. Тонус гражданского каприза вылился в победную эйфорию.
    -Мы их, узкоглазых, шапками забросаем! – ухмылялись жители «обиженной» захватчиками страны на улицах, в хижинах за ужином, в ресторанах за бокалами шампанского, в министерских кабинетах.
    Но дни шли, и вместо громких побед происходили бесславные поражения. Полностью погиб флот, пришедший (приплывший) с Балтийского моря на Дальний восток. Произошли потери некоторых территорий, принадлежавших ранее империи. Тысячи русских пленных обживали чужие острова. Люди, еще недавно восхищавшиеся родиной, начали возмущаться бездарным командованием, продажностью царского окружения, и заговорили о загнивании существующего режима. Требование социалистов: «Немедленно закончить войну!» - начало обретать все больше сторонников. То, что еще вчера считалось  глупостью – сегодня выдавалось за мудрость.
    - Как это: немедленно прекращать войну, когда страна несет огромные территориальные потери? – возмущенно спрашивал сына Петр Ярославский. – Нужно всем собраться, и дать отпор агрессору! Иначе нас будут бить не только японцы с китайцами, а и всякие африканцы с тасманийцами.
    - Гибнут простые люди, - возражал ему Леонид, - а ради чего? Ради больших прибылей кучки капиталистов? Пусть император вместе со своими министрами и воюет за их интересы.
    Такие споры происходили не только в семье Ярославских. Людей, считавших себя социалистами, было уже много. Более того, даже стало модным ими называться. К борцам за всеобщее равенство причисляли себя националисты, террористы, разного рода демократы и просто лица, решившие хоть как-нибудь прославиться. Чтоб не выглядеть со всеми одинаково, твердые марксисты начали называть себя социал-демократами, не забывая при этом уточнять – меньшевики они или большевики. 
    Всеобщее увлечение рабочим вопросом не могло не беспокоить власть. По инициативе главного полицейского города Москвы создавались легальные организации, с помощью которых наемные работники могли заглаживать острые спорные вопросы со своими работодателями.
    И самое интересное – церковь также не осталась в стороне от, назревающих в стране, противоречий между трудом и капиталом. Один петербуржский поп создал собственную организацию: «Собрание русских фабрично-заводских рабочих». На многолюдных собраниях паствы святой отец постоянно убеждал прихожан, что все их проблемы можно решить, не бунтуя против православия, монархии и классового противостояния.
    Проповеди священника имели большой успех среди населения. И когда, однажды, в городе вспыхнула всеобщая забастовка, он, в одно с январских воскресений, организовал мирную манифестацию к царю. Мужчины, женщины и даже дети с иконами и флагами отправились к самодержцу с коллективной просьбой в письменном виде о некоторых уступках государства рабочим. Многолюдное уличное шествие расстреляли войска. Погибло более тысячи человек.
    Царя в тот день в правительственной резиденции не было. И не по его команде стреляли защитники отечества в подданных монарха. Но, погибшие мирные жители от пуль своих (а не вражеских) солдат раз и навсегда забрали с собой в могилу трепетное отношение к освященному правителю огромной империи.
    - Ну, как, - спросил Леонид отца в «кровавое воскресенье», - теперь ты хоть осознал, что только революция может спасти наш народ от нищенского существования, и от, позорящих человеческое достоинство, отношений между богатыми и бедными?
    - Произошло страшное недоразумение! – возразил Ярославский старший, - Не спорю – возможно, есть смысл лишить нашего императора части его неограниченных прав. Но все ломать единым махом – это уж слишком. Нельзя ничего гнуть через колено. С этого ничего хорошего получиться не может.
    - Ну-ну, папа. Подождем еще более страшных преступлений власти. Может, они когда-нибудь заставят тебя задуматься и признать мою правоту. А вернее сказать – не мою правоту, а правоту сотен ученых голов.
    Со дня расстрела мирного шествия людей на Дворцовой площади Леонид окончательно превратился в атеиста. До этого в него еще теплилась вера в Бога, которую он стыдливо скрывал от друзей. А сейчас революционер полностью отчуждал от себя веру в сверхъестественные силы:
    - Всевышний, если бы Ты был, то обязательно бы наказал преступников, стрелявших в Твой лик, и в лик матери Иисуса Христа. А если этого не произошло – то нет Тебя на небе.       
    После «кровавого воскресения» в стране начали происходить беспрерывные народные волнения. То тут то там возникали забастовки, крестьянские волнения и восстания в некоторых воинских частях. Марксисты решили, что в России назревает революция, и вознамерились подтолкнуть ее. Из-за границы приехало все руководство партии. Большевики, во главе с Лениным, начали создавать боевые рабочие дружины. Одну из них возглавил Ярославский. По заданию руководства партии он подобрал надежных парней, и ждал только команду к началу активных действий.    
    Пик всеобщего брожения трудящихся масс пришелся на декабрь месяц. Именно тогда боевая группа Ярославского, вместе с несколькими другими, получила приказ начать вооруженное выступление. За несколько дней до начала нового года Леонид, вместе с десятью добровольцами, принялся, на одной из улиц Петербурга, сооружать баррикаду.
    Беспорядочное заграждение, служащее защитой бунтарям, возводить, с никому не нужных вещей - не сложно. Но это тогда, когда за дело берутся возбужденные толпы людей. А инициатива небольшого коллектива врагов правительства не вызвала энтузиазма у жителей домов, находящихся рядом с будущим местом военных действий. И боевикам понадобилось полдня, чтоб соорудить укрытие для уличного боя. Потом почти столько же времени пришлось выделить на разборку мостовой. Камни с нее планировалось использовать как «ручные» снаряды. Кроме них в «уличных» вояк имелись всего два охотничьих ружья, и один пистолет в их командира.
    Под вечер того дня на баррикаду последовала атака конной полиции. Ее удалось отбить. Лошади шарахались от брошенных в них камней, а всадники не могли успокоить напуганных животных.
    Следующим утром перед повстанцами появился плотный строй солдат. Люди в серых шинелях твердым, размеренным шагом, держа перед собой винтовки, двигались на внутренних врагов отечества. Леонид выстрелил по ним с пистолета. Солдаты остановились, подняли винтовки на уровень глаз, и произвели оружейный залп. Два человека, за невысоким валом баррикады, погибли сразу, а четверо получили разной тяжести огнестрельные повреждения. Среди раненных был и Леонид. Пуля навылет прошла сквозь плечо его левой руки. Дальше сражаться не имело смысла. Боевики, подхватив на плечи тяжелораненых товарищей, растворились в проходных дворах Петербурга.
    Отряды других дружинников тоже долго не продержались. Уличные бои, спланированные большевиками, не послужили детонатором революции, на которую рассчитывали партийное руководство. Что-то они не учли в первой своей попытке свергнуть царя.
    В это время меньшевики активных действий не предпринимали. Члены другой разновидности марксистов считали, что общество в его развитии торопить нельзя. Все исторические события должны созревать сами по себе, и стрельбой тут не поможешь. Мысли людей не котлеты, которые можно поджарить каждому, когда ему вздумается. А пули не огонь газовой плиты.
    Петр Семенович спрятал своего воинственного наследника на даче. Там ему оказал и первую медицинскую помощь врач-хирург, хороший знакомый Ярославских. В полночь, перед началом очередного двенадцатимесячного отрезка времени своего существования на Земле, дачники открыли бутылку шампанского.
    - Сынок, скажи, только честно, - попросил отец сына ответить на его вопрос, - зачем тебе нужно было производить выстрел в сторону солдат с пистолета? Ты же с десяти метров в корову не попадешь. И дело даже не в этом. Неужели своим выстрелом ты хотел нагнать страху на воинов, знающим – что это такое?
    - Нет, конечно, папа, пугать я никого не собирался. И один мой выстрел не делал погоды в уличном бою. Чтоб не понимать этого – нужно быть сумасшедшим. Но поступок мой оставил в сознании людей осознание того, что есть смельчаки, готовые стрелять по вооруженным слугам ненавистного императора. И в случае их прозрения -  что можно жить иначе, они обратятся за помощью к нам. Рано или поздно -  так оно и будет.  Классовое прозрение масс не за горами. И мы им поможем в этом. Как писал наш любимый поэт: «Россия вспрянет ото сна!».
    - Ленечка! Ты меня пугаешь! Как я счастлив, что ваша предновогодняя авантюра с треском провалилась! Одумайся, дитя мое.
    - Папа, процесс истории неотвратим. Да, репетиция революции оказалась неудачной. Но победная поступь ее неотвратима
    - Репетиция? Представляю себе – какое представление вы готовите для всех нас! Шекспир от ужаса - в гробу переворачивается.
    - Да, отец, такое представление будет, что чертям на планете жарко станет.
    - И тебя не останавливают возможные жертвы, во время вашего будущего спектакля? Предварительная подготовка к нему уже ознаменовалась смертями твоих друзей.
    - Нет. Прогресс всегда был пожирателем живых душ. А на месте моих товарищей мог быть и я.
    - Чем же вы тогда отличаетесь от нашего императора, если и ему и вам людей не жалко? И вы, и он заявляете, что служите истине (которую, между прочим, каждый понимает по-своему), и поэтому награждаете себя правом распоряжаться жизнью сограждан. Но так нельзя делать! Это преступление.
    - Ну, ты и сравнил! Наш помазанник Божий, убивая врагов своих, спасает свой трон. А революция на костях мертвых деспотов хочет построить благополучие живых рабов.
    - Я считаю – кости не тот строительный материал, на котором нужно что-то строить?
    - Я тоже, только нужно, чтоб враг не сопротивлялся.
    - Тогда почему же у ваших единомышленников, меньшевиков, прогресс – не кровожадное животное, нуждающееся в жертвах? Они ведь не зовут своих сторонников на беспощадные войны с соотечественниками.
    - Если послушать этих, так называемых, марксистов, то всеобщее равноправие наступит у нас лет через сто, а может и позже.
    - А вы, значит, хотите порадовать социализмом уже нынешнее поколение людей, пригласив его к нам пинками в зад?
    - Именно так.
    - Да-а-а, не хотел бы я жить в твоем «светлом будущем», построенном насильственным путем. Я представляю себе сейчас, как опечалилась душа дедушки, услышав твои безрассудные речи.
    - Папа, не сгущай краски! – отмахнулся Леонид. – Мы новый год празднуем. А время все расставит на свое место.

                5

    С наступлением весны массовые антиправительственные выступления населения сошли на нет. Царь, напуганный недавними бурными событиями в стране, дал согласие на введении в его владениях Думы, собрания копирующего парламенты европейских стран, но с урезанными правами. Новый орган в системе управления государством был выборным, и люди зауважали правительство.
    Дума несколько раз избиралась гражданами, и разгонялась правительством, но все равно функционировала. Большевики сначала игнорировали буржуазное законодательное собрание, но вскоре передумали, начали принимать участие в выборах, и имели в последнем, четвертом по счету, шесть своих депутатов. Для партии, открыто плюющей на существующие порядки в государстве, это было много. Тонус гражданского каприза не был полностью на стороне своего императора.
    Помимо Думы, граждан России сделал доброжелательней к правительству экономический подъем в стране. На заводах и фабриках росли объемы производства. Увеличивались железнодорожные перевозки, а, значит, и заработная плата уже не огорчала трудящихся. Поэтому возмущаться, бастовать, сражаться на баррикадах им не хотелось. На сытый желудок идеи как-то не «лезут» в голову.
    Наиболее активные организаторы общественных беспорядков, не попавших в сети полиции, словно перелетные птицы, потянулись за границу. За ними последовал и Леонид. Он выехал в Германию. На родине остались только хорошо законспирированные группы единомышленников
    Жизнь эмигрантов в Европе не была легкой. Находиться вдали от родных мест, и в полном неведении своей дальнейшей судьбы – тяжело. Тем более, чувствовать себя в чужой краях временным, инородным телом. Единственное – там не нужно было прятаться от полиции. Местные стражи порядка ни своих, ни чужих «умников» не преследовали. Другое дело, что неутомимые царские сыщики иногда выслеживали местонахождение известных марксистов. И тогда, на уровне межгосударственных отношений, Россия требовала высылки их за пределы того государства, где они, на то время, находились. В таких случаях местные власти, в вежливой форме, просили господ революционеров поменять свое местожительство.
    Вынужденным беглецам приходилось экономить каждую копейку. Когда возникала потребность членам партии совместно обсудить тот или иной вопрос, они, обычно, собирались вместе в теплую погоду за городами, прибывая туда пешком и босиком. Многие борцы за «светлое будущее» своих соотечественников объединялись в небольшие коммуны. Так легче было выживать. Чаще, чем в себя на родине, изгнанники обзаводились семьями. Кроме всего прочего, тут играли свою большую роль чувства одиночества и материального неблагополучия.
    Женился и Леонид. С Ниной Щербак, своей будущей женой, он познакомился еще в России, когда агентом «Искры» скитался по стране. Девушка, дочь помещика, не один раз прятала в поместье отца «вредную» газету. Несколько раз Нина сопровождала Ярославского за границу в качестве «невесты». Но решение – стать мужем и женой, молодые люди приняли только в Берлине.
    Молодожены вечерами прогуливались улицами чужого города, изучая вживую немецкий язык. А дни проводили в библиотеках, работая над проблемой обмена и потребления благ в условиях совместного производства. Они перевернули массу литературы, но добраться до полного понимания, интересующего их вопроса, так и не смогли.
    Маркс и Энгельс – их идейные вожди, подходили к товарообороту при социализме очень просто. По их утверждению, стоимость товара – это количество часов труда, затраченного на его изготовление. Значит, новому обществу деньги не нужны. Отработал кто-то, например, сто часов на заводе, пусть идет на общие склады и отбирает там себе  нужные ему вещи, на изготовление которых другие люди потратили тоже сто часов своего рабочего времени.
    Все марксисты воспринимали теорию стоимости своих учителей за непреложную истину. Не подвергали ее сомнению и Леонид с Ниной. Но, когда они задумались о конкретном применении безденежного обращения товаров на практике, то столкнулись со многими вопросами, на которые не могли найти ответ. Как узнают люди будущего – что и сколько им производить? Где, каких и сколько нужно строить общественных складов? Каким образом фиксировать отработанные часы граждан, и почему деньги неприменимы для этой цели?
    - Странная получается картина, - заметила однажды Нина, - если весь набор, нужных людям вещей, будет заранее поступать в общие магазины – тогда, действительно, деньги никому не нужны. Потому что все будут жить как солдаты.
    - И тогда, - подхватил ее мысли супруг, - «светлое будущее» должно отказаться от моды, украшений, салонов красоты, ресторанов, личного транспорта, индивидуального пошива одежды, желания его членов как-то выделиться среди толпы и иметь что-то необыкновенное – не такое, как во всех. И будут жить в этом обществе существа, полностью посвятивших себя проблемам всего человечества – как мы с тобой. Только всем ли будет нужна такая жизнь?   
    Своими сомнениями супруги поделились с Лениным.
    Ну, батеньки, - одарил тот своей улыбкой Леонида и Нину, - я думаю, нашим, ставшим свободными, соотечественникам, действительно, придется отказаться от некоторых излишеств в нарядах. Мы все наше золото пустим на строительство туалетов. И потом, люди ведь не обезьяны, чтоб навешивать на себя всякие блестящие побрякушки. Они, батеньки, найдут себе занятие более достойное их человеческой сущности.
    - Ты знаешь, Ильич меня не убедил. – в раздумье произнес Леонид, когда он остался наедине с Ниной.
    - Меня тоже, – рассмеялась супруга, - но будем надеяться, что мы что-то упустили в своих размышлениях. Жизнь нас поправит.
    - Однако закрадывается мысль – так ли прав Маркс во всем? А, вдруг, его теория - всего лишь фантазия кабинетного отшельника.
    - Прав, прав Маркс! Это мы с тобой в чем-то ошибаемся.
    Идею Владимира Ильича: построить туалет с чистого золота, много лет спустя в карикатурной форме осуществили националисты буржуазной Украины. Они снесли в столице страны памятник вождю мирового пролетариата, и на пустом  пьедистале вместо него установили, покрашенный в "золотой" цвет, унитаз.
    В условиях бездействия, внутри партии возникли разного рода разногласия по вопросу: «Что делать дальше?». Брожение умов было всеобщим. Предлагались самые различные варианты дальнейших действий: на время распустить нелегальные ячейки партии, оставшиеся в России, отозвать своих депутатов с Думы, взять курс на вооруженное восстание, начать борьбу за реформы, высказать ультиматум правительству, чтоб оно добровольно ушло в отставку и так далее.
    Но самое необычное предложение выглядело так: нужно превратить учение Маркса в религию. Подобным образом собирались поступить закоренелые богоненавистники! Библию заменял «Капитал» Карла Маркса. Возлагать крестное знамение на себя, все верующие в партию, должны были со словами: «Во имя Маркса, Энгельса, Духа всеобщего равенства, истинно!». Слово «истинно» произносилось вместо слова «аминь» -  церковного происхождения.
    Молитву «Отче наш» предлагалось видоизменить следующим образом: «Коммунизм наш сущий повсеместно, да освятится имя твое. Да придет царствие твое. Да будет воля твоя на Земле везде и всегда. Хлеб наш насущный подавай нам на каждый день. И прости нам грехи наши, и мы прощаем всякому, восставшему против тебя. И не введи нас в искушение обогатиться, пагубное всеобщему благу. Истинно!».
    Коммунизм, в понимании всех марксистов, вторая фаза социализма, и является наивысшей стадией развития человечества.
    Была попытка определить двенадцать апостолов нового учения, но она с треском провалилась. Не удалось найти человека на роль Иуды Искариота. Почти все ученики Маркса еще были живы, и на роль предателя никто не соглашался.
    Во время длительной эмиграции марксисты занялись также теоретическим построением будущего общества. Сторонники единого учения спорили между собой до хрипоты, определяясь – как будут жить люди в государстве, которое они собираются построить. «Архитекторы нового мира» не подбирали «интеллигентных» слов для доказательства своей правоты. «Иуды», «оппортунисты», «ренегаты», «предатели интересов рабочего класса», «приспешники капитализма», «тайные агенты царской охранки» - вот, далеко не полный, арсенал «деликатных» выражений звучавший во время дискуссий.
    Свои собственные взгляды на одни и те же вопросы товарищи по партии высказывали при личных встречах, на страницах газет и журналов, и во время бурных прений на конференциях и съездах.
    Когда мнения двух групп спорщиков резко отличались между собой, и оппоненты никак не могли выработать компромиссного решения, тогда одну с групп исключали с партии. Потом восстанавливали в прежних правах, и снова исключали. Единые решения принимались очень тяжело. Становилось ясно – марксисты твердо верили, что в обществе будущего не нужна частная собственность, а как оно будет реально функционировать – не представляли себе. В конце концов, партийное большинство пришло к единому мнению – революция нужна, а что делать дальше – подскажет жизнь. Короче – необходимо экспериментировать. Под лежачий камень, как говорится, вода не течет. А зачем нужна вода под камнем? - Как-то не хотелось думать.
    С родины приходили вести, не очень радующие революционеров. Промышленность и сельское хозяйство успешно развивались, и люди лояльно относилось к правительству. В России установились тишь да гладь, да Божья благодать. В среде низвергателей капитализма вселилось уныние. Так ведь никто с них не доживет до осуществления своей розовой мечты. Даже такие неистовые с них, как Ленин, и те считали, что социалистическая революция – событие далекого будущего. Всякий раз, когда он высказывал такое предположение своим друзьям, слезы невообразимой печали наворачивались на его глазах.
    С некоторых пор некоторые известные марксисты (среди них были и те, кто общался со своими учителями лично), начали утверждать, что нынешнее капиталистическое общество (империализм – как было принято его называть) может, с помощью удачных реформ преобразоваться в «сверхкапитализм». То есть превратиться в общество, способное смягчить непримиримые противоречия между трудом и капиталом.
    Ленин резко выступил против подобных «еретических» высказываний своих заграничных друзей. Владимир Ильич рос с мыслями о революции, восхищался ее идеалами, и не воспринимал себя в жизни никем другим – как истопником «локомотива истории».
    Можно сказать - сама жизнь сделала этого человека таким непримиримым к обществу. По крайней мере, она приложила к этому руку. Мать будущего предводителя большевиков, Мария Александровна, в молодости числилась фрейлиной императрицы. Потом, неизвестно почему, но вряд ли по собственному желанию, придворная особа оказалась на Поволжье, и замужем за местным учителем.
    По поводу переезда будущей супруги школьного преподавателя со столицы в захолустье империи – ходят всякие сплетни. К ним можно относиться по-разному, но то, что Мария Александровна не привила своим детям любовь к царскому правительству – не вызывает сомнение. Старшего сына ее казнили за покушение на императора, а четверо меньших детей полностью посвятили себя революции.
    Круг знакомых семьи Ульяновых составляли, в основном, люди, критически относящиеся к власти.
    Отец Ленина умер рано, и большого влияния на мировоззрение малолетних детей оказать не мог. Но самоотверженная работа учителя-демократа (каким он был на самом деле), на ниве просвещения малоимущих слоев населения, не могла не заронить в юные души искры потребности – что-то делать полезное для блага отечества.
    И вот волевая натура, с протестным жизненным багажом, знакомится с учением, доказывающим необходимость и возможность свержения насильственным путем существующий строй. И Володя Ульянов воспринял его как путеводную звезду на всю оставшуюся жизнь. Литературное наследие Владимира Ильича составляет более сорока увесистых томов. И в них нет ни единой запятой, которая противоречила бы его учителю, Богу и духовному наставнику в едином лице.
    И тут, вдруг, появляются заявления, что мир может и дальше развиваться без взрывов и катастроф. Такое «словоблудие» противоречило теории Маркса, изложенной в его трудах. Подобного «безобразия» вождь большевиков никак не мог допустить. И он засел за огромный труд, в котором, используя конкретный материал, доказывал, что современное народное хозяйство полностью монополизированное, а, значит, в него нет другого выхода – как стать социалистическим.
    Сторонники Ленина в партии объявят работу своего товарища «Новой ступенью в развитии социально-экономического учения Маркса в экономических условиях, сложившихся к началу двадцатого века». Ни больше, ни меньше. К тому времени, в сознании многих партийцев, уже успело внедриться убеждение, что на небосклоне борцов за народные права засияла звезда нового гения.
    Нужно отдать должное верному продолжателю дела Маркса и Энгельса. Владимир Ульянов, помимо непоколебимой верой в истинность своих взглядов на историю развития человечества, обладал еще и неуемной энергией в достижении своей цели. Даже сознавая, что ему не удастся дожить до осуществления своей мечты, он организовал во Франции школу для подготовки партийных кадров с рабочих. Слушателей отбирали туда нелегальные организации всей России. Это происходило в то время, когда многие его сподвижники отошли от политической деятельности и сделались простыми обывателями.
    Пройдут годы, люди (как и Ленин) поймут, что монополии, действительно, тормозят развитие народного хозяйства. И чтоб они не превратились в социалистические предприятия, в буржуазных странах, на законодательном уровне, начнется с ними непримиримая война. Правда, не всегда успешная. В споре стойкого большевика и сторонников «сверхкапитализма» Владимир Ильич оказался неправ. Но, чтоб удостовериться в этом, человечеству пришлось пролить море крови.
    Супруги Ярославские тоже прочли антимонопольную книгу. Леониду показалось, что автор ее пытается убедить в своей правоте не столько читателей, сколько самого себя. И при первой же встрече с Лениным спросил его:
    - А почему вы отвергаете возможность видоизмениться империализму в какую-то свою новую форму? Сначала у него была первая - «дикая» стадия. Сейчас вторая – монопольная. Почему не может появиться третья – сверхкапиталистическая?
    - Батенька, нужно внимательно читать Маркса. Тогда вы будете знать, что капиталистический способ производства ведет к обнищанию масс. А нищие люди – не та среда, которая питает процветающее общество.
    - Как-то не убедительно звучит.
    - Объясните – почему?
    - Объяснить не могу. Просто, душа не воспринимает подобного разъяснения.
    - Батенька, наукой доказано, что души в человека нет. Не впадайте в мистику. Мы же с вами материалисты, и наша Библия – «Капитал».
    Спорить Леонид не стал, но сомнения по поводу обязательной гибели империализма  - у него остались. И не просто сомнения, а сомнения, замешанные на чувстве необъяснимой тревоги: а вдруг капитализм еще не потерял способность развиваться дальше? Тогда, на кой черт нужен социализм? С ума сойти можно. Неужели все, что он делал до этого – всего лишь погоня за призраком?
    В один с промозглых осенних дней Петр Семенович навестил сына. Старик очень обрадовался, когда узнал, что его непутевый наследник наконец-то женился. Леонид не писал отцу об изменении в своей личной жизни, чтоб не раздражать его сообщением о невестке-революционерке. А врать отцу не хотелось.
    Гость устроил хозяевам съемной квартиры торжественный обед. И, подняв полный бокал шампанского за праздничным столом, произнес речь:
    - Наконец-то мой Ленечка поумнел. Как бы обрадовался сейчас за него наш дедушка. Я не в ободе на вас, что не пригласили меня на свое торжество. Главное, мои дорогие детки, чтоб вам было хорошо. Никто даже представить себе не может – как я рад, что самый дорогой мне человек сделал свой первый шаг на пути излечения от болезни именуемой революцией. Что такое революция? Это возмущение, обиженных обществом, масс умноженное на фантазии обеспеченных соотечественников, возомнивших себя творцами истории. Сегодня, возмущения, обиженных обществом, масс уже нет. А от фантазий, будем надеяться, сынок, тебе поможет избавиться твоя прекрасная половина. Давайте же выпьем за полное выздоровление моего сына, и за прочную новую семью славного рода Ярославских.
    Все дружно выпили шампанское, и дружно набросились на еду. Кушали молча. Прошло немного времени, Нина раскраснелась от выпитого вина. В глазах женщины заиграли вдохновенные огоньки, появлявшиеся всегда в пламенной сторонницы Ленина, когда она громогласно и беспощадно клеймила позором всех, кто хоть в чем-то был не согласен с ее кумиром.
    - А знаете, Петр Семенович, - твердо заявила молодая жена. – Мы с вашим сыном единомышленники. И лечить его, как вы выразились, от фантазий обеспеченных людей, мечтающих преобразовать мир, я не собираюсь. Более того, если только мой супруг хоть на мгновение усомнится в нашем общем деле – торжестве идей Маркса, я его тут же оставлю, хоть и очень его люблю.
    После этих слов невестка с вызовом посмотрела на тестя.
    - Милое дитя! – взмолился Ярославский старший. – Вам нужно детей рожать, а не политикой заниматься. Оставьте это неблагодарное дело мужчинам.
    - А вы никогда не читали стихи одного нашего, очень уважаемого, поэта: «Поэтом можешь ты не быть, а гражданином быть обязан!»? Вот и мы с Леней, в первую очередь, граждане своей страны, а родителями станем в новом государстве, где не будет и ни рабов, и ни господ.
    - И ваши вожди - так же думают?
    - Представьте себе – да! В Ленина и его жены-соратницы тоже нет детей.
    - Странно! – Петр Семенович, с нескрываемым осуждением, посмотрел на сына. – А я-то надеялся, что с возрастом ты поумнеешь! Думал – институт закончишь, делом займешься, деток растить будешь. Ведь уже не юноша. Недавно я видел Соню Дьякову, твою бывшую подругу. Шла она в сопровождении маленьких мальчика и девочки, и мне так грустно стало, что они не мои внуки.
    - Папа, не будем ворошить прошлого. Его уже не вернешь. – возразил Леонид отцу, до этого молча наблюдавшего за его перебранкой с Ниной. – Я все делаю осознанно. И на этом остановимся.
     - Неужели никакие сомнения в правильности своего выбора не мучают тебя? И ты спокойно спишь ночами?
    - Мучают, папа, и сильно мучают. И спать иногда мешают. Но внутри меня уже поселился червь желания построить общество всеобщего равенства на Земле. Это невидимое животное не дает мне покоя ни днем, ни ночью. И нет у меня такого средства, чтоб вытравить его с мозгов. Ты уж извини, что я не оправдал твоих ожиданий, но жить иначе мне уже не удастся.
    - У меня сложилось впечатление, что твоя воля, парализованная чьими-то фантазиями. Поэтому ты не в силах остановиться, и дать трезвую оценку своим действиям. Скажи - что тебя толкает, как загнанного псами зайца, в пропасть?
    - Все не так, папа! Мои сомнения – это не сомнения запуганного животного, а путника, ищущего в лесных дебрях поляну счастья. Нет путешественника, не испытывающего тревоги в пути своего следования.
    Расстроенный гость в тот же день уехал домой. Он даже не захотел, чтоб его провожали сын с невесткой.
    Леонида, действительно, иногда посещали невеселые мысли. Его, например, озадачивала жизнь видных европейских марксистов. Многие с них официально работали в разных государственных учреждениях, и состояли в дружеских отношениях с высокопоставленными чиновниками. Они могли за партийные деньги строить себе дачи или отдыхать на модных курортах. Такое поведение борцов за всеобщее равенство смущало Ярославского. Своими мрачными размышлениями он как-то поделился с женой:
    - А что, если после победы социализма, мы также начнем строить личные дачи за счет партии и народа? 
    - Разве ты никогда не читал трудов Энгельса? – возмутилась Нина. – В них однозначно указывается на то, что при диктатуре пролетариата ни подчиненных, ни начальников быть не должно. Руководство экономикой превратится в занятие коллектива. И поэтому, кому-то жить за счет кого-то – не получится. В условиях частной собственности некоторые наши товарищи могут позволить себе расслабиться. Это не хорошо. И в обстановке всеобщего равенства такие взаимоотношения между людьми будут недопустимые.
    - Да-а-а, - улыбнулся Леонид, - ты у нас человек начитанный.
    - А как же! – улыбкой на улыбку ответила супруга.
    Все, что писали Маркс Энгельс и Ленин, было для Нины непререкаемой истиной.
 
                6
 
    Дальнейшее мирное существование, вечно что-то ищущих, обитателей вселенной прервала первая мировая война. Всемирную бойню затеяли монополии всех развитых стран. Чтоб понять это – не нужно было иметь семь пядей во лбу. Своим согражданам капиталисты, конечно, своих замыслов не афишировали, а лишь усиленно вдалбливали в головы соотечественников чувство патриотизма и страстное стремление сражаться до победного конца. Но сами монополисты продолжали и дальше торговать между собой, без всяких поправок на преданность отечеству. Немецкие солдаты ели в окопах русский хлеб, а защитники России стреляли по ним немецкими пулями. Поэтому стойкие марксисты всех воюющих стран призвали соотечественников брататься с врагами, и во всеуслышанье заявили, что желают поражение своим странам. «Пораженцы» твердо были уверены в том, что неудачная война обязательно перерастет в мировую революцию.
    Гражданская позиция социал-демократов первое время не пользовалась успехом среди солдатских масс. Имелись в наличии пушки, вынужденные стрелять. Было командование, расстреливающее непокорных подчиненных. И никуда не девалась, воспитанная с детства, гордость за родину. Но война длилась долго, и на фронтах появились случаи братания и дезертирства.
    Чета Ярославских, как верные ленинцы, считала войну преступлением, развязанным денежными мешками, и везде, где только могла, высказывались за неуспех своих солдат в кровавой схватке с врагами. При этом супруги очень часто нарывались на искреннее возмущение соседей, родственников и друзей.
    Когда Петр Семенович узнал о странных взглядах сына на вооруженный мировой конфликт, он очень опечалился. Первое время старик словно потерял дар речи. Он мог, часами молча сидеть у камина, и, не мигая, смотреть на огонь. А, однажды, взяв чистый лист бумаги, написал Леониду полное горечи послание:
    - Сынок, нет ни вероисповедания такого, ни учения, ни мечты, ни мести, ни цели в жизни – которые оправдывали бы людей, благословляющих захватчиков на овладение собственной землей. Родину, которая дала жизнь и взрастила тебя, а сейчас нуждается в твоей помощи, ты хочешь отдать на растерзание супостату! Как так можно? Такие циники хуже Иуды. Тот хоть тридцать серебряников получил за свое предательство. А ты отвернулся от священных могил наших предков просто так, ради призрачного будущего, о котором не имеешь ни малейшего представления. Это преступно глупо.
    Ты знаешь – почему исчезли навсегда грозные империи прошлых веков? Если – нет, я тебе расскажу. Они ушли в небытие совсем не потому, что на них обрушились более мощные захватчики. А потому, что жители их не захотели защищать свои жилища от чужестранцев. Так исчезли с лица планеты целые племена и народы. Где этруски? Где арии? Где хазары? Где скифы? Где сарматы и многие, многие другие? Нет их. Ты хочешь, чтоб и русских, через сто лет, вспоминали только историки да археологи, раскапывающие фундаменты наших дворцов? Если – да, тогда ты на верном пути. Дерзай и дальше. Только без меня.
    И еще, Ленечка, считай, что немцы победили нас. И победители убили меня. И я для тебя умер раз и навсегда. Ты же хотел поражения нашим? Теперь пожинай плоды своего умствования. Больше не беспокой покойника своими письмами. Мертвым они, как сам понимаешь, уже не нужны.
    Муж и жена, Ярославские долго обсуждали письмо старого адвоката. И в конце концов, пришли к единому мнению: глупым предрассудкам подвержены не только отсталые, неграмотные крестьяне, а и умные, образованные люди. У трудящихся нет, и не может быть родины. Это, одно с основных положений учения Маркса, еще никому не удалось опровергнуть. Лозунг: «Пролетарии всех стран - объединяйтесь!», есть, был и будет основным призывом к сплочению всех угнетенных классов для борьбы с угнетателями и мироедами.
    Единого, авторитетного центра ведения войны – русским наладить не удалось. И победы у них постоянно чередовались с поражениями. Это не значит, что вооруженные силы России не имели Генерального штаба, и не было начальников с генеральскими погонами, получавших приказы на ведение, согласованных со всеми частями, действий. Все это было. Но командовали крупными армейскими подразделениями командиры, которые не редко могли, по собственному усмотрению, выполнять распоряжения свыше, или начхать на них вообще. Естественно, прямого неповиновения с их стороны не отмечалось. А вот всякого рода отговорок типа: части не полностью укомплектованы, и проводить сейчас наступательные операции нет смысла. Или – из-за затяжных дождей не удалось подтянуть артиллерию, и прикрыть перегруппировку соседней части не получится – было много.
    Объяснялось подобное поведение высоких армейских чинов очень просто – они находились в тесных дружеских отношениях с царем, слабохарактерным, по сути дела, человеком. И многое они могли себе позволить.   
    Как-то один с русских фронтов, в составе четырех армий, совершил дерзкий прорыв вражеских позиций на широком пространстве, и, сметая все на своем пути, устремился на территорию, занятую австро-германскими войсками. Одних только пленных солдат он отправил в   свой тыл свыше четырехсот тысяч. Если бы смелую операцию поддержали соседние фронты, конец войны был бы неминуем. Но, переживая, что слава победителей над врагом может достаться кому-то одному, командующие соседними армиями не посчитали нужным развивать, не ими начатый, успех. Момент был упущен. И кровавая бойня продолжала перемалывать и дальше живых людей в пушечное мясо.
    Боевые действия, в первом мировом противостоянии народов, носили в основном позиционный характер, и растянулись на долгие четыре года. Они основательно надоели всем – начиная от солдат, и заканчивая генералами, не говоря уже о гражданском населении. Дезертирство чем дальше, тем больше разбавляло ряды воинов, сражавшихся за родину и батюшку царя. Недовольство правительством нарастало в империи со все возрастающей силой. Начали распространяться слухи, что царица (немка по происхождению) тайно помогает своим землякам.
    Нужно было что-то делать. И тогда, наиболее богатые и известные люди страны, совершили революцию. То есть, они заставили помазанника Божьего отречься от престола, и уехать на временное жительство за Урал, подальше от столицы. И, еще совсем недавно, всесильная личность отправилась, со всей своей семьей, в свою последнюю в жизни поездку как простой гражданин.
    Бунтарями оказались финансовые тузы, захотевшие разбогатеть еще больше, генералы, стремившиеся стать маршалами, чиновники, мечтавшие превратиться в министры, и прочая публика, хорошо жившая и раньше, но стремившаяся жить еще лучше. И самодержец никак не вписывался в их планы.
    - Как все просто! – подумал Леонид, когда известие о государственном перевороте достигло Швейцарии, где он тогда проживал. – Стал не нужным царь – его прогнали. Без демонстраций, протестов, взрывов и пуль. Может, действительно, не нужна никакая диктатура пролетариата, а все в жизни должно совершаться естественным путем?    
    Но он тут же прогнал от себя «странные» размышления:
    - Только решительные действия в состоянии разрешить непримиримые классовые противоречия, существующие сейчас в обществе. А превращение империи в буржуазную республику – всего лишь полумера.
    После нескольких реорганизаций, новое (Временное) правительство, с высочайшего позволения сильных мира сего, возглавил человек, по мнению многих, не отличавшийся выдающимися способностями. Но был он великолепным оратором, и, конечно же, социалистом (социалистом-революционером). Когда он выступал на многолюдных собраниях – дамы плакали. Обычно он уверял публику, что очень любит родину, что скоро все его сограждане будут жить хорошо (такое слушать, сутки напролет, готовы люди всех времен и народов), что его, замечательно, воспитал отец-просвещенец. За иронией судьбы, чудесный воспитатель учил и Ленина.
    Капиталисты всех стран не боятся правительства, состоящего с дураков. Хоть умный, хоть глупый премьер-министр - все равно он обречен исполнять их волю. Конечно, никто не спорит, хорошо когда глава правительства человек с мозгами. Он сможет хорошо обманывать людей. Но буржуям России, после их революции, такой умник на глаза не попался, а то обязательно бы взяли к себе на службу. Были же у них министрами марксисты-меньшевики. А почему и нет? Пусть себе говорят, что хотят, только шкоду не делают. Мир денежных интересов – самое демократическое сообщество, но в нем нужно полагаться только на себя. И в этом весь его ужас: не всем дано самостоятельно найти свое место в жизни.
    Богатеи, захватив власть в свои руки, не додумались закончить войну, и таким образом успокоить, обозленное всеобщей бойней, население. А побеспокойся они о мире – всемирная история пошла бы совсем иным, менее кровавым, путем. Призывами к «свободным согражданам» - сражаться до победного конца, многие капиталисты поплатились своим богатством, а некоторые и жизнью. И Россию, своей глупостью, они на многие годы утопили в эксперименте, с которого она долго и болезненно будет потом выбираться.    
    Узнав о низвержении императора России, Ленин заметался в изгнании, словно тигр в клетке. По его твердому убеждению – всякая буржуазная революция может перерасти в пролетарскую. А он сидит за тысячу километров от судьбоносных событий, и никак не может повлиять на их течение. Тогда Владимир Ильич обратился за помощью к европейским друзьям, которых, между прочим, не раз критиковал за их непоследовательность в деле освобождения рабочих. Вожди социалистических партий зла на, порой не согласного с ними, товарища не таили, и обратились к кайзеру Германии с просьбой пропустить неистового революционера на родину через свою территорию.
    - А вы можете гарантировать, что ваш единомышленник – враг русскому правительству? – поинтересовался у просителей немецкий король.
    - О, ваша светлость! – в один голос воскликнули боссы европейских марксистов. – Он больший враг ему, чем даже вы.
    Свободно проехав Германией, русские бунтари прибыли в Финляндию, а оттуда своим ходом перебрались в Петербург, где занялись подготовкой революции, о которой мечтали Маркс и Энгельс.
    Социалистическая революция была настолько отработанным вопросом, что началась она без Ленина. Он в это время скрывался от Временного правительства на территории Финляндии. Такого оборота событий Владимир Ильич стерпеть не мог, и, под чужим именем, поспешил в столицу, чтоб возглавить события, развивавшиеся без его участия.
     Большевистский захват власти произошел бескровно в октябре месяце. И событие это первое время называли «октябрьским переворотом» или «октябрьской заварушкой». Со временем заварушка превратилась в социалистическую революцию, а она, в свою очередь, в – Великую Октябрьскую Социалистическую революцию. А социал-демократы начали называть себя коммунистами.
    Дальше «демон российской истории» собрал правительство новой, так называемой «Советской власти». Что такое советы? Это выборные органы. До октябрьского переворота считалось, что диктатура пролетариата будет осуществляться через советы. Но в действительности - все было не так. Местные, республиканские и общегосударственные выборные органы никогда не пользовались правом что-то решать в экономике страны. Они полностью контролировались партией. Возникло государство, название которого не отображало его истинной сути. Как-то Леонид указал Ленину на существующее недоразумение. Тот надолго задумался, потом ответил:
    - Вы правы. Но, наше общество еще не достигло того возраста, когда оно в состоянии самообновляться. Это издержки роста.
    Плеханов, во время совершения октябрьского переворота лежал при смерти. К нему пришли рабочие, сторонники меньшевизма, и спросили своего вождя:
    - Нужно ли нам поддерживать большевиков?
    Старик вздохнул, подумал и ответил:
    - Ленин, конечно, не прав. Но, друзья мои, созданное им правительство – рабочее правительство. Поддержите его.
    Первые декреты (так назывались указы) новой власти были о мире, и о раздаче земли беднякам. Декрет о мире имел форму призыва ко всем народам вселенной - немедленно прекратить войну. Естественно, Ленин не был наивным фантазером, и хорошо понимал, что такой документ ни одно государство всерьез не воспримет. Но свой народ он взбодрит. Люди подумают: «Наконец-то появилось правительство, не желающее воевать!». То есть, мирная инициатива нового государства была всего лишь умным политическим ходом, привлекшим на свою сторону широкие массы населения, до которого не смогло додуматься буржуазное правительство.
    Потом началась гражданская война. И очень жестокая война. Помимо внутренней контрреволюции, более десяти стран мира набросились на территории, умирающей, как они считали, империи, чтоб застолбить за собой, интересующие их, пространства. В самые тяжелые моменты для марксистов, только четверть территории бывшей царской России принадлежала им. И они все равно победили. Это невероятно, но – факт.
    Ленин умел заключать договоры с неприятелями, сталкивать своих противников лбами, собирать силы в единый кулак, и направлять их против самого сильного врага. Такая ответственная, сосредоточенная деятельность главы государства требовала сверхнапряжения физических и моральных сил. Когда, после смерти Владимира Ильича, ученые вскрыли его черепную коробку, они были поражены: мозги там, как таковые, отсутствовали. Вместо них было твердое что-то – результат полного износа серого вещества. Человек весь сгорел за свою идею.
    Леню партия направила комиссаром на фронт. Институт комиссарства не новшество марксистов. Его изобрел Конвент, высшее законодательный и исполнительный орган Первой республики во Франции в период Великой Французской революции. Большевики хорошо знали историю, и положительно оценили деятельность лиц с общественно-политическими функциями в армии. И социалистическое правительство взяло на вооружение то, что прошло воспитанием временем.
    Комиссар в одинаковой степени с командиром части отвечал за боевые действия воинского подразделения. Помимо этого он регулярно проводил агитацию за советскую власть, как среди солдат, так и среди мирного населения. В его обязанности входило также - регулярно посылать в центр отчеты о политических взглядах командного состава.
    В будущих исследователей, читающих отчеты комиссаров, могут возникнуть представления, что они держат в руках кляузы на командиров, а не доклады о чьих-то действиях. Люди вправе иметь свое мнение о событиях давно минувших дней. Но они не могут проникнуться тем временем, в котором не жили сами. Леонид не считал, что он сочиняет доносы. Свои письменные сообщения в центр верный ленинец искренне воспринимал как ознакомление партии с реальной обстановкой на фронте. Ведь в пролетарском государстве всеми армейскими структурами, начиная от рот и заканчивая фронтами, командовали люди часто не владевшие азами военного искусства. И то, что они побеждали профессиональных военных, была не малая заслуга и комиссаров.
    Помимо этого, на службе в коммунистов числилось много царских офицеров, перешедших «на сторону народа». Новое правительство хотело контролировать и их военную деятельность.
    Противостояние красной армии (армии нового государства), и белой гвардии (соединений контрреволюционных сил) отличалось непомерной жестокостью. Практически, как одни, так и другие не знали понятия – «пленный». Попавшим к ним живыми, воинам противоборствующей стороны иногда предлагали воевать против своих. Только, это редко было. А чаще всего их просто убивали. Но не всегда. Бывали случаи, когда врагов истязали самым изощренным образом, на какой только способная фантазия, обозленных постоянной враждой, людей. Особенно была распространена «невинная» забава победителей – ставить в ряд безоружных пленных, и потом, на полном скаку, стараться одним ударом сабли сносить им головы. Безнаказанность людей еще никогда не делала их ангелами.
    Ходили легенды, что некоторые богатыри могли клинком рассечь противника, от головы до ног, на две равные половины. Но это лишь «поэтический» вымысел, существующий во всех, без исключения, народов. А вот звезды на спинах красноармейцев белогвардейцы действительно вырезали. И по живому телу.
    Такой жестокости нечего удивляться. Ну, куда красной или белой армиям девать военнопленных? За собой возить их не станешь. А отправлять их в тыл, не будучи уверенным – чей он будет завтра? – Вряд ли кто захочет. И партизан вокруг разных масса. Да и кормить, и охранять «дармоедов» нужно. Это при том, когда с продуктами туго, и каждый солдат позарез на передовой нужен. И потом, классовая ненависть – не пустой звук, а горькая реальность.
    Неопытные руководители вновь организованного государства ухитрились создать себе дополнительные проблемы в гражданской войне. На территории бывшей царской России (на левобережье Украины) находился чехословацкий корпус (пленные времен первой мировой войны). Новые хозяева земли Русской разрешили ему уехать домой через…Владивосток, два океана и Францию. Почему так «просто»? А черт его знает! Наиболее вразумительное объяснение официальных лиц, организовавших странное путешествие иностранцев, звучало следующим образом: «Чтоб не подвергать страну риску контрреволюционного выступления бывших немецких союзников». Не нужно сбрасывать со счетов и тот фактор, что все западные границы были под контролем немцев. Но все равно, людям нужно каждый день что-то кушать. И запуская их во внутрь страны, ничего хорошего от них ожидать - не следовало.
    Огромная масса военных бездельников принялась дебоширить на широких просторах Сибири неисходимой. Простора много – контроля никакого. Солдатам, почувствовавшим свою безнаказанность, лучше на глаза не попадаться. Ехали чехи и словаки до Владивостока два года (пешком быстрей бы получилось), и везде, где только могли, устраивали себе «веселую жизнь». Тоска по родным местам их почему-то не беспокоила. Непрошенные гости, наверно, еще долго добирались бы домой, если б их не поторопила, наконец-то окрепшая к тому времени Красная армия. Продав новым хозяевам страны на прощание, за бочку золотых монет, бывшего царского генерала, бродяги вдруг вспомнили, что их ждут на родине, и удалились восвояси.
    Помогали чехам и словакам хозяйничать в Сибири местная контрреволюция. И на беду для бывшего русского императора «союзники» решили овладеть городом, в котором тот отбывал бессрочную ссылку. Городская власть посчитала, что опасно отдавать в руки мятежников живого, хоть и свергнутого с престола самодержца, и расстреляла его. Бывший «хозяин земли Русской» мог стать знаменем борьбы для всех врагов Советской власти. Кроме царя погибли его супруга, сын, дочери и повар, не пожелавший оставить в последнюю минуту жизни своего господина. На Руси святой верных до гроба слуг всегда имелось в избытке.
    Весть о гибели помазанника Божьего Леонид воспринял спокойно. Когда-то смерть другого императора, казненного другими революционерами, его, тогда еще маленького ребенка, ужаснула. А сейчас, гибель еще недавнего главы огромной империи, воспринималась революционером как ничего не значащее событие на фоне знаковых свершений истории. На его веку было столько крови, что жалеть царскую – он уже не мог. Подумаешь – царь! Чем он хуже или лучше других? Не путайся под ногами пролетариата, шагающего победной поступью в свое светлое будущее.
    Намного сильней осадок в душе Ярославского оставила смерть двух «простых» людей. Недавно ему пришлось вешать на старом дубе молоденького лейтенанта и пожилого крестьянина. Местные жители перед этим указали командованию дивизии на дом, где прятался раненный белогвардеец. Был ли парень идейным врагом, или попал в армию с другим цветом кокарды на его фуражке по принуждению – теперь уже никто не узнает. Как и не узнает никто – почему старик приютил раненного молодого человека? И почему соседи донесли на него?
    - Дорогой ценой достается равноправие всех людей. – думал комиссар революционной армии, наблюдая как, плачущему навзрыд, юноше набрасывают на голову веревочную петлю. – И как будет страшно, если не дай Бог окажется, что мы идем неправильным путем.
    Нина на фронт не попала. Она числилась на ответственной работе в Москве, родила девочку, маленькую куколку, которая еще не знала, что ее родители – большевики, и они строят ей новое, светлое будущее.
    Как-то на фронте установилось затишье, и Леонид, с позволения начальства, поехал навестить семью, и увидеть наконец-то дочь. О своем приезде он сообщил жене телеграммой, содержащей всего одно слово: «Еду!». И Нина встретила его на вокзале.
    Если сказать, что встреча супругов была теплой, значит – ничего не сказать. Они все время обнимались, часто и долго смотрели друг другу в глаза, глупо улыбались, и страстно, словно в юности, не обращая внимания, на окружавшую их, толпу, целовались. А дома, увидев свою маленькую «принцессу», почувствовал себя совершенно счастливым. Его красавица-малютка оказалась еще и храброй, и умной: она смело уселась ему на колени, и начала рисовать птицу-крокодила.
    Но когда муж и жена вечером за ужином начали обговаривать текущие дела в государстве, их радостное настроение превратилось в тревожное. Нина рассказала, что после покушения на Ленина (он получил тяжелое пулевое ранение) и на некоторых известных его соратников, в стране (по примеру французской революции) объявлен «красный» террор, в ответ на «белый». Суть его заключается в том, что судьбы всех граждан, подозреваемых в антиправительственных заговорах, вершит трибунал всего с трех человек. Расследования при этом практически не ведется, и такой скорый суд обжалованию не подлежит. Наиболее частые приговоры таких «троек» – расстрелы. Нередко людей лишают жизни по анонимному доносу. Многие сейчас так сводят счеты со своими, недружелюбно настроенными к ним, знакомыми или соседями. И страдают, в основном, хорошие люди. Им-то писать кляузы совесть не позволяет. Недавно был казнен гениальные поэт. Вся вина его заключалась в том, что он не донес представителям власти на своих приятелей, готовившимся организовать тайную офицерскую организацию.
    - Может не нужно так жестоко лес рубить, чтоб такие щепки летели? – спросила жена мужа. – Когда происходили покушения на императоров, «белого» террора никто не объявлял. И всегда велось предварительное следствие.
    - Нина, ты не видела – сколько людей гибнет на фронте. – ответил ей  Леонид. И все они умные, и обязательно в чем-то талантливые личности. А еще, на некоторых территориях, где очень уж агрессивно настроено против нас население, мы берем заложников, и бывают случаи, что их расстреливаем. Таким образом, страдают совершенно невиновные граждане, которым все равно – победит революция, или – нет.
    - Я понимаю, что революция должна уметь себя защищать. Но должен ведь быть и какой-то разумный предел этой защиты. – в задумчивости произнесла супруга.
    - В гражданской войне обязательно нужен победитель. Переговоров о перемирии там не ведутся. Мы сейчас находимся в такой ситуации когда  - или враг нас убивает, или мы его. Другого не дано.
    - Как страшно!
    - Это путь революционера.
    - Если бы жизнь можно было начать сначала, я бы стала учительницей младших классов.
    - Не получится, матушка, не получится.
    - Я знаю. И поэтому на душе так не хорошо, что выть хочется. Скажи – почему люди не могут все свои проблемы решать мирно.
    - Потому, моя дорогая, что за всеми ими стоит материальный интерес. А это такая страшная сила. Постараемся ее остановить.
    От своих знакомых Леонид узнал, что Петр Семенович смертельно болен. И сын, невзирая на проклятие отца, заехал в Петербург, чтоб его проведать.
    Ярославский старший действительно доживал свои последние дни. Он мрачно посмотрел на неожиданного гостя, и тихим голосом спросил:
    - Все воюешь, сынок?
    - Да. И представляешь – небеса на стороне нас, марксистов. Простые солдаты и рабочие бьют боевых генералов и в хвост, и в гриву.
    - Э-хе-хе, дорогой мой! Бог иногда дает победу тому, с кого хочет потом посмеяться. В свое время монголы овладели, чуть ли не всем миром. А кто они теперь? Как были нищими пастухами, так ими и остались. И нет у них ни городов, ни дорог. А территории, разоренные семьсот лет назад бравыми вояками, превратились в развитые государства. Почитай учебники истории. Они переполнены описаний деяний смельчаков, умеющих стрелять с луков, пушек и винтовок. И очень редко встретишь там упоминаний о мудрых хозяйственниках. А действительные победители всех сражений – они, а не те, кто побеждает врагов на поле боя.
    - У нас не тот случай, папа. Мы победим в гражданской войне, станем хозяевами экономики, и деяния наши восхитят мир.
    - Да-а-а читал я ваших Маркса с Энгельсом. Большие они утописты. И вы, ученики их, никого никогда не восхитите. А только станете посмешищем для будущих поколений. И это в лучшем случае. А в худшем – вас проклянут.
    - Это почему же?
    - Ну, подумай сам. Ваши учителя призывают вас передать всю власть рабочим. А в работяг нет возможности разумно распорядиться предприятиями. Они неотлучно находятся на каком-то небольшом участке одной, отдельно взятой, отрасли, и практически не в состоянии охватить мысленно все связи народного хозяйства как единого целого. А без видения общего в частностях, а частного в общем – руководить производством нельзя. Помимо сказанного, у пролетария нет еще и стимула собственника, чтоб всецело посвящать себя работе для общего блага.
    - По-твоему, частная собственность должна быть всегда, везде и всюду? И нет, и не будет ей никогда альтернативы?
    - Не знаю. Но твердо уверен: пока человечество само от нее не откажется, насильно устранять личную заинтересованность – сизифов труд. Она обязательно появится снова – хоть как ее не уничтожай. Все в мире должно происходить естественным путем.
    - Пройдет немного времени, папа, и ты увидишь – как прекрасно будут жить люди в условиях диктатуры пролетариата.
    - Нет, сынок. Вашими, так званными – социалистическими предприятиями будут руководить не рабочие, а свора наглых вождей с их холуями.
    - Мрачную картину ты нарисовал нам.
    - Да нет. Это я только рассказал тебе о цветочках, которые ждут вас, марксистов, в случае победы. А будут еще и ягодки.
    - И какие же они?
    - Горькие, дорогой, горче не бывает. Перегрызете вы друг друга, словно голодные крысы в одной клетке, покуда не останется среди вас один – пахан. Ты же был в тюрьме, и знаешь, что так называют одного из заключенных, которому все подчиняются, потому что его боятся. И забудете вы своих Карлов с Марлами, униженно кланяясь проходимцу, сумевшему всех обхитрить, и взять власть над вами в свои руки.
    - Откуда такие странные рассуждения?
    - Я хорошо изучил французскую революцию. И там уже такое было. Их пахан – Наполеон много зла людям доставил. А ваш, еще пока никому не известный, самодур наделает неприятностей, как своим согражданам, так и жителям других стран, намного больше. Возможностей для злых дел у него за сто лет увеличилось. Прогресс, понимаете ли, на месте не стоит.      
    Спорить с больным, старым человеком, обозленным на веяния нового времени, Леонид не стал. Зачем старику отравлять последние минуты его земного пути? Пусть умрет с полной уверенностью в своей правоте. Так всем будет спокойней. Хоть отец никогда не приветствовал революционной деятельности сына, и часто его ругал, все равно Леонид не мог избавиться от тревожного чувства потери чего-то доброго, искреннего, прекрасного.   Того, чего уже никогда не будет в его жизни.
    Закончилась гражданская война для Ярославского в Крыму. Там он наблюдал как, по приказу командующего Южным фронтом, пулеметчики скосили несколько тысяч безоружных белогвардейцев, не успевших удрать от Красной армии в Турцию.
    - Вы считаете, что мы все правильно сделали? – спросил Леонид своего начальника, бывшего военного фельдшера, ставшего волей революции полководцем. – Ведь мы торжественно обещали не лишать жизни всех, кто добровольно сдастся в плен.
    - Я сам в недоумении. – Но это распоряжение Ленина. Будете в Москве – спросите его сами: почему он так сделал?
    Конечно, Ярославский спросил вождя Октябрьского переворота о его жестоком решении.
    - Батенька! – ответил тот. – Мы не можем оставлять свои тылы на откуп побежденного врага. Если помните, первых пленных офицеров, под честное слово, что они не будут больше воевать с нами, мы отпускали на все четыре стороны. И что? Белогвардейцы своего обещания не выполняли.
    - Владимир Ильич, разве можно судьбы людей отдавать на усмотрение одного человека? – Возразил Леонид.
    - Ни в коем случае! – согласился с ним его собеседник. – В дальнейшем правосудие должно вершиться выборными народными представителями. А сейчас у нас, к сожалению, жестокое классовое противостояние, и тут никуда не денешься.
    - Но нас это морально не оправдывает, тем более что гражданская война, практически, уже завершилась.
    - Для нас аморально только то, что вредит делу освобождения рабочего класса. А вот, чисто по-человечески, посочувствовать людям, оказавшимся, во время больших перемен, в мясорубке истории – стоит. Печально, что наши соотечественники гибнут за ценности, утратившие ценность, но это их, а не наша беда. К сожалению, ничто новое в общественном сознании без крови не утверждается.
    Слова Леонида, по-видимому, возымели какое-то действие на Ленина. Несколько декретов об амнистии поверженного врага Советское правительство позже издало, и более ста тысяч эмигрантов возвратилось на родину.
    Долго Леонид с Ниной обсуждали трагедию белогвардейцев, погибших в Крыму. В конце концов, они пришли к единому мнению: жертв в гражданской войне было много, и все их оправдать нельзя. Но нужно сделать все возможное, чтоб они оказались не напрасными.
    Пройдут годы, а от беспокойных взглядов, ничего не понимающих ребят, погибающих от пуль, обещавших им жизнь, соотечественников, Ярославский избавиться уже никогда не сможет.

                7
 
     После гражданской войны страна лежала в развалинах. В Поволжье бушевал голод, и намечалась реальная опасность распространения его на всю страну. Нужны были какие-то срочные и неординарные меры. И Ленин, в очередной раз, проявил свою политическую изворотливость. Он, невзирая на отчаянное сопротивление многих своих соратников, объявил о введении в стране, победившего пролетариата, новую экономическую политику. Суть ее состояла в том, что крестьянам разрешили торговать своей продукцией, допускалась деятельность мелких частных предприятий, и разрешалось привлечение иностранного капитала для восстановления промышленности. На резкую критику многих членов партии, Владимир Ильич отвечал, что это маневр – временное отступление.
    Многие, до мозга костей, революционеры не смогли вынести, как они считали, предательства своего вождя, и покончили жизнь самоубийством. Уступку империализму эти люди восприняли как пощечину им и их товарищам, сгоревших в пожаре гражданской войны.
    Леонид и Нина тоже посчитали, временное отступление от идеалов революции, за тактический ход. Их смущало другое. Почему новое, более прогрессивное, ведение народного хозяйства не в состоянии справиться с назревшими проблемами? Почему марксисты обратились за помощью к отвергнутым ими порядкам и жизненным принципам? На свои вопросы они так и не смогли дать себе исчерпывающие ответы.      
    Первое время после революции в среде всех государственных структур царил дух коллективизма, взаимопонимания и взаимопомощи. И начальники, и подчиненные имели одинаковые квартиры, вместе ходили в магазины за покупками, и везде передвигались пешком, как обыкновенные простолюдины. Портреты видных деятелей партии тогда массово не тиражировались, и широкой общественности лица их были не знакомые.
    В Председателя народных комиссаров (так тогда называли министров) служебная машина имелась. Но личной охраны при ней не было. Однажды ночью, транспорт, обслуживающий главу государства, остановили бандиты. Они бесцеремонно обобрали всех его пассажиров, и отобрали у Владимира Ильича его личный пистолет. Какое бы грозное оружие не было в человека, нужны еще и навыки в его использовании. А вождь Октябрьского переворота был далеко не суперменом. Так вот, уличные злодеи даже не догадывались, что грабили самого Ленина. А когда узнали (после задержании), очень расстроились. Ведь они по «служебной халатности» лишили себя удовольствия – убить главного большевика.
    Идиллия в среде борцов за всеобщее равенство длилась недолго. Когда Ленин, после очередного приступа своей болезни, появился на рабочем месте, он ужаснулся чудовищным бюрократизмом в партийных органах, и по его указанию начала создаваться комиссия по борьбе с канцелярщиной. Враги Советской власти шутили над Ленинской инициативой: обстоятельств требуют создать систему комиссий по борьбе с бюрократами в комиссии по борьбе с бюрократизмом.
    Чем дальше, тем больше партийные лидеры начали «одаривать» себя льготами – как на работе, так и в быту. У нового руководства страной появились многокомнатные квартиры, со вкусом обставленные кабинеты, дачи за городом в особняках бывших фабрикантов, служебный транспорт, прислуга, охрана, гувернантки детям и многое-многое другое. Леонид часто задавал друзьям, пожелавшим ни в чем себе не отказывать в жизни, один и тот же вопрос:
    - Зачем ты делаешь все это?
    Самым распространенным ответом было:
    - Нужно немного пожить для себя. Разве я мало сделал для революции? Неужели мучительно долгие страдания, изведанные мной, в тюрьмах, ссылках и на фронтах гражданской войны не дают мне право на некоторые поблажки от государства, которое я годами создавал?
    - Дело не в льготах. – возмущался Ярославский. -  разве нельзя установить их каждому, отдельно взятому, революционеру, учтя его заслуги перед страной? А так мы создаем высокооплачиваемые должности, на которые, со временем, начнут претендовать люди без всяких заслуг перед обществом. И тогда появится у нас чужеродная народу прослойка надменных типов, не знающая жизни. Они будут руководить государством, не ведая его нужд, и, будучи далекими морально и материально от своих сограждан.
    - А партия зачем? – обычно возражали ему.
    - Сейчас, к сожалению, партия пополняется людьми, не знакомых с учением Маркса, но желающих сделать собственную карьеру. Как, разбавленная такими людьми, партия будет себя контролировать?
    - Ну, Леня, тут с тобой тяжело согласиться! – начал ни то возражать, ни то оправдываться один с его собеседников. – Чем выше должность, тем большая ответственность. Тем больше люди там выкладываются и физически и морально. А, значит, таким товарищам нужны особенные условия и работы и отдыха.
    А потом подумал, подумал и добавил:
    - Ну, как отказываться от большой заработной платы, если жена каждый день пилит, что ей нужны золотые сережки, дочери сапожки, а теще с тестем – хорошая квартира. И я мол, заслуженный революционер, полжизни кормивший в Сибири вшей, не в состоянии создать нормальные условия жизни для семьи. У тебя дома не так?
    - Но ведь не для этого мы делали революцию!
    - Конечно, не для этого. Но таких, как мы с тобой страдальцев за общее дело, мало. И родина не обеднеет из-за чуть большего внимания к нам, чем к другим, далеким от революции, людям.
    Со временем в новом государстве выделилась зажиточная привилегированная прослойка населения, живущая обособленно от остальных сограждан, но управляющая ими. Это «Лучшие представители нации, способные воплотить в жизнь политику диктатуры пролетариата» - мрачно шутил Леонид. 
    Генеральный Секретарь партии даровал себе право пользоваться царскими привилегиями. Он жил на полном государственном обеспечении, и все его пожелания исполнялись беспрекословно. Канули в Лету времена, когда с Лениным могли спорить все.
    В партийного босса было тринадцать ближайших помощников (Иисус Христос имел только двенадцать). Они тоже пользовались всеми жизненными благами, что и их предводитель. Единственное – у них не было права противоречить «благодетелю».
    Во время общегосударственных массовых демонстраций (а их в году проводилось две: весной в честь Первого мая – дня солидарности со всеми трудящимися мира. И осенью – в годовщину Октябрьской революции), люди несли с собой цветы, флаги и портреты партийной верхушки. Самый большой «образ», его часто везли на колесах и впереди колонны, был, конечно же, главного коммуниста. Потом несли (обязательно меньших размеров) изображения его помощников.
    Этих, спрятанных от народа за высокими заборами, людей, радио, средства массовой информации и ораторы на всех общих собраниях превозносили как великих тружеников. Их именами называли парки, институты, улицы, фабрики, заводы и целые города. Своих таинственных руководителей страны граждане воспринимали, чуть ли не как небожителей. Иногда можно было услышать в общественном транспорте города Москвы разговор двух женщин:
    Первая – вчера я видела, как выезжал с Кремля сам (и тут она называла фамилию одного из великих тружеников).
    Вторая- Боже, представляю себе – какая ты была счастливая. 
     Помимо главных партийцев, было десять официальных кандидатов в «святую триннадцатку». Мало ли какие сюрпризы в жизни случаются! А страну нельзя оставлять без присмотра. Но этот дублирующий состав партийного руководства люди знали мало. Они жили хоть и хорошо, но в тени. Еще ниже рангом стояли партийные деятели республик, областей и районов.
    В хозяйственников была своя градация. Должность премьер-министра занимал или, по  совместительству, глава партии, или один из его друзей. Другими словами, вопрос главы правительства решался келейно. В его подчинении находились министры и их заместители. А те, в свою очередь подбирали директоров заводов и председателей колхозов. Все, без исключения, хозяйственники числились членами партии, и получали хорошую заработную плату. Ставка председателя колхоза, находящегося в самом низу государственной служебной лестницы, составляла три среднестатистические заработные платы его подчиненных. Ну, и плюс к тому, каждый начальник мог безбоязненно брать (открыто воровать) на, подведомственном ему, предприятии его продукцию. А сколько? Все зависело от характера берущего. Кто-то стеснялся брать много, а кто-то – нет.
    Каждый, кто становился начальником, до конца дней своих зачислялся в специальные списки «номенклатурных единиц». То есть, признавался вечной «руководящей личностью», хоть как бы плохо не работал.
    Сразу после революции Советская власть отказалась от многих буржуазных реалий. В армии были отменены погоны, звания и награды. Министров начали называть народными комиссарами, а их указы – декретами. В стремлении побороть пьянство – в Неву слили все, имеющиеся в Петербурге, запасы вина, и так далее. В русле борьбы с пережитками прошлого, одним из первых своих декретов, новое правительство отменило сословное деление людей в государстве, и все гражданские чины, отмеченные в «Табели о рангах». Его, двести лет тому назад, ввел в России один с императоров-реформаторов. Согласно этому законодательному акту, присвоение того или иного чина чиновнику давало право на назначение его на определенную должность. И вот теперь, победившие всех врагов, марксисты снова возвратились к, отвергнутым ими ценностям, только в другом виде.
    Леонид часто обсуждал с Ниной появление в новом обществе правящей элиты.
    - Представляешь! – говорил он супруге. – Оказывается, диктатура пролетариата осуществляется без пролетариата. Чертовщина какая-то, а не марксизм.
    - Я сама в растерянности! – мотала головой Нина.
    - Единственная радость, что новых власть имущих не много, и может партия еще воспрянет от дремоты, и свергнет их. Странные существа – люди. Те, кто всю свою сознательную жизнь добивались равноправия, первыми же забыли о нем, как только появилась в борцов за светлое будущее возможность возвыситься над массами. А это странное, детское желание – назвать своим именем улицу или город, откуда появилось в них? Смешно, ей-богу.
    - Многие бунтари, к сожалению, это люди, жаждущие или прославиться или обогатиться. Первые Древнеримские императоры тоже своего рода революционеры. Они вели кровавые гражданские войны ради того, чтоб причислить себя к богам, и назвать своим именем один из месяцев года. Ты же знаешь, что слова: июль и август достались нам в наследство от тех бурных времен. Генерал французской революции Бонапарт хотел дать свое имя созвездию Орион. Мы совершили государственный переворот. И нет сейчас никого, кто бы запретил нашим тщеславным товарищам увековечить свое имя на карте страны. 
    - Как я раньше не подумал! – немного поразмыслив, произнес Леонид. – Действительно, люди без чрезмерных амбиций не возьмут себе такие громких партийных псевдонимы как: Богданов, Володарский, Каменев, Молотов, Сталин, Киров.
    -  Что это еще за вещество - киров?
    - Нет такого вещества в природе. На псевдоним вдохновило человека не горная порода и никакая-то железяка а имя известного древнеперсидского царя Кира, прославившегося своими завоеваниями в мире
    - Я и не знала.
    - Зачем тебе знать всякую ерунду?
    - И то, правда! А ты, когда становился революционером, - хотел прославиться или обогатиться?
    - И не то, и не другое. Я, действительно, поверил в идею всеобщего равенства, и в небывалый расцвет производительных сил человечества на его основе.
    - А сейчас уже не веришь?
    - Не то, что не верю. Мне кажется – мы где-то в чем-то ошиблись. Иначе же можно разувериться в людях как в разумных существах.
    - Вот-вот, я тоже так думаю. Ну, что же, нам ничего другого не остается, как наблюдать за событиями дальше.
    Сразу же после Октябрьской революции, между главными действующими лицами самого дерзновенного спектакля в мире началась борьба за власть. Носила она «идеологический», а не личностный характер. Со стороны все выглядело так: Люди на съездах, и многолюдных собраниях высказывали разные точки зрения на одну и ту же проблему, и требовали, чтоб их оппонентов исключили с партии как «врагов народа». Не избежал нападений от соратников и Ленин. Но ему удавалось мощью своего авторитета пресекать пожар внутрипартийных трений. А только Владимир Ильич умер, и упокоился в Мавзолее на главной площади Москвы, драка за первенство в стране советов вспыхнула с невероятной жестокостью.
    В конце концов, обхитрил всех Сталин. Вольно или невольно помог ему в этом умерший вождь. Когда друзья Иосифа Виссарионовича Джугашвили (назвавшего себя Сталиным) предложили выдвинуть его на пост Генерального секретаря партии, Ленин не возражал. До этого такой должности не существовало, и рассматривалась она в среде революционеров как чисто техническая.
    - Зачем вы это сделали? – спросил тогда Леонид Ленина. – С вашего позволения один человек наделяется огромной властью. И нет никакой гарантии, что он не воспользуется ею не самым лучшим образом.
    - Батенька, - ответил тот, улыбаясь своей лучезарной, неповторимой улыбкой, - как бы не распорядился наш общий друг, предоставленной ему властью, он все равно будет работать на благо диктатуры пролетариата.
    Но Сталин так бурно начал борьбу за свое возвеличивание, что его недавний покровитель испугался. Дошло до того, что Иосиф Виссарионович грубо облаял супругу Владимира Ильича за то, что один из ее поступков не понравился Генеральному секретарю. Ленин написал открытое письмо на имя очередного съезда партии с требованием – немедленно лишить должности, прямо на глазах растущего, хама. Но было поздно. Смерть помешала ему довести до конца, начатое им, исправление собственной ошибки.
    Ярославский хорошо знал Сталина по гражданской войне. Трудно сказать, чем больше он отличался во время боевых действий – трусостью или тупостью. Во всяком случае, его отозвали в Москву, как должностное лицо, не справившегося со своими прямыми обязанностями, и хотели судить. Но за него, как за своего друга, вступились, пользующиеся авторитетом, лидеры партии. И провинившегося комиссара не только не судили, а еще и сделали кавалером нового, пролетарского ордена. Умел человек влезть в доверие к нужным людям. Потом все «благодетели» его, за свою доброту, поплатились жизнями. Их приятелю не нужны были в дальнейшем не очень хорошие воспоминания о нем.
    Ни до, ни после революции Иосиф Виссарионович ничем не выделялся с общей массы революционеров. Недоучившийся семинарист говорить не умел, иностранных языков не знал, теоретических трудов не имел, за исключением небольшой статейки о национальном вопросе. Ленин как-то прочел ее, и взял Джугашвили в первое свое правительство народным комиссаром по делам национальностей.
    Все, кто знал Сталина до его карьерного вознесения, были уверены, что это бесхитростный, добродушный, отзывчивый, общительный, не претендующий на высокие должности, товарищ. Он никогда никому ничего не советовал, никого не критиковал, не вступал в споры, умел слушать других и старался не высказывать своего мнения во время различных диспутов. Не человек, а сгусток добродетели. После первого знакомства с ним, Ленин сообщил супруге: «Сегодня встречался с чудесным грузином». По-видимому, он искренне верил в наигранную скромность Иосифа Виссарионовича, когда соглашался с его назначением на ответственную должностью в партии.
    На тропе к Олимпу Сталин избрал очень простую, но действенную тактику. Карьерист высокого полета непомерно восхвалял всех руководителей государства за исключением одного с них, намеченного на устранения со своего пути. Ежедневно, ежечасно он третировал «врага» не брезгуя ни ложью, ни слухами, ни лестью, ни секретными сговорами с другими видными членами партии. Когда, наконец, его жертву низвергали с пьедестала «героя гражданской войны», и лишали всех должностей, он тут же переключался на следующего партийного деятеля, мешавшего ему стать первым среди первых.
    Сначала, лишенных званий и доброго имени, конкурентов Сталин отсылал на работу подальше от столицы или за границу. Потом начал добиваться суда над ними и отправлять в Сибирь в лагеря. А дальше принялся стрелять всех, кто пользовался хоть малейшим авторитетом в государстве, без сюда и следствия. Его любимым выражением стало: «Нет человека – нет проблемы!».
    Ярославский поражался: сегодня именем человека город называют, а завтра его объявляют врагом народа или английским шпионом и казнят. Многих «врагов народа» Леонид знал лично, и был твердо уверен, что все обвинения против них в измене государству – надуманные.
    Естественно, своих, наиболее известных широкому кругу населения, соперников «за советский престол» Сталин уничтожал не лично сам. Происходили открытые суды, на которых присутствовали иностранные и русские журналисты. Подсудимые дружно сознавались во всевозможных преступлениях. Дело в том, что их предварительно пытали и запугивали.
    Антипартийным элементом стала и вдова Ленина. «Кто она такая?» - с презрительными нотками в голосе вещал новый лидер нации с трибуны очередного съезда, давая этим понять, что старую революционерку он воспринимает всего лишь как подстилку вождя Октябрьской революции. Расстрелять ее он не решился, но ходили упорные слухи, что одинокая женщина была отравлена. Так ли это? Скорей – да, чем - нет.
    Хам, по своему способу мышления, сразу же дал простор ничтожной своей душе разгуляться, как только власть оказалась в его руках. Он мог пригласить на праздничный обед видных людей страны вместе с женами, и за столом бросать в разрез декольте дам кусочки хлеба. Своей жене, во время многолюдного застолья, вдруг пьяным голосом рявкнул: «Эй ты, пей!». Оскорбленная таким обращением супруга (она когда-то работала с Лениным, и привыкла к другому обращению) застрелилась. Женщина оставила мужу гневное письмо, в котором корила его за то, что он по трупам пришел к власти. А так делать нельзя. 
    - Стерва, предала меня! – сделал свой вывод деспот, прочтя предсмертное послание к нему.
    Генеральному секретарю партии не хватало такта делать замечание дочери с глазу на глаз, а не орать на нее в присутствии посторонних лиц. Недоучившемуся семинаристу представляло удовольствие выслушивать палача – как вел себя перед смертью его мнимый или действительный враг.
    Чем дальше тем больше Иосиф Виссарионович начал бояться за свою жизнь. Он окружил себя многочисленной охраной, и старался как можно меньше бывать среди народа. Каждый день глава государства менял дорогу, по которой ехал в Кремль на работу. Так у него выработалась мания преследования. Спасался от нее он самым неожиданным образом. Сталин поселил в тюрьмы кого-нибудь с близких всех своих непосредственных помощников. Жены, братья, сестры государственных деятелей, чьи портреты несли люди во время демонстраций, гнили в тесных тюремных камерах. Все бывшие диктаторы мира от злости переворачивались в гробу оттого, что не смогли до такого додуматься сами.
    Кремлевский затворник окружил себя нечистоплотными, как в быту, так и в политике, типами. Время от времени он устраивал громкие судилища над каким-нибудь одним из своих темных дел работником. Такого неутомимого труженика на ниве злодеяний (вполне заслуженно) обличали, как отпетого негодяя, за все содеянные им проступки, и казнили. Вместо расстрелянного козла отпущения появлялась не менее одиозная фигура. И в результате такого выборочного правосудия, Иосиф Виссарионович воспринимался народом как справедливый, честный глава государства, и многие его прегрешения навсегда становились тайной.
    Некоторые известные зарубежные журналисты и писатели, после встреч с главным коммунистом России, оставили о нем самые положительные воспоминания. Все дело в том, что к каждой такой встрече Сталин старательно готовился заранее, и обязательно залезал в личину человека, ведущего пристойный образе жизни. Всем им он, без тени любования собой, называл себя скромным учеником Ленина. Недаром один с его врагов
назвал Кремлевского авантюриста «гениальной посредственностью». Леонид же считал его «злодейски гениальной заурядностью».
    Сразу же после революции коммунисты повели непримиримую войну с религией как с «опиумом для народа» Церкви повсеместно разрушались или превращались в каморы. Но в Кремле все храмы остались в неприкосновенности. И Сталин часто заходил в один с них, и там страстно молился. Главный атеист государства не был настолько глуп, чтоб не понимать – он злодей.
    После окончания гражданской войны Ленин, с присущей ему энергией, принялся восстанавливать с руин нищее государство. Под его руководством был разработан план развития народного хозяйства на основе электрификации страны на ближайшие десять лет. План поражал своей грандиозностью, как русских, так и иностранных экономистов. Некоторые даже прозвали главу нового государства: «Кремлевским мечтателем».   
    Вообще-то Ленин был настолько «влюблен» в электричество, что даже свое понимание коммунизма (второй фазы социализма) выразил следующей формулой: «коммунизм – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны». Леонид подозревал, что Маркс вряд ли погладил бы по лысой головке своего ученика за подобное высказывание. Сильно упрощенно он воспринимал новую общественную структуру. Так говорить тогда, когда в стране еще не было социализма, по меньшей мере, наивно. Но, величие замыслов вождя -  его восхищало.
    «Мечтателя» интересовали все новинки в сфере электрификации технологических процессов. Он лично присутствовал при испытании электрического плуга. Такое сельскохозяйственное орудие труда инженеры, действительно, создали. И глава государства радовался как ребенок, наблюдая за его работой. Но практического применения техническая новинка не нашла. Изобретатели не смогли придумать – что делать с проводами во время работы? И этот факт очень расстроил Ленина. Он болезненно переживал за малейшие неудачи в жизни страны.
    Положительный тонус гражданского каприза в первые годы существования Советской власти бил ключом. Это видно было с картин и плакатов того времени. Красные решительные фигуры на таком же фоне невольно вселяли в души зрителей возвышенный трепет участия их в судьбоносных событиях истории. Леониду иногда хотелось встретиться с Соней, и спросить ее – по канонам красоты они нарисованы, или – нет? А если – нет, то почему они имеют столь сильное влияние на людей?
    Писатели того времени тоже освещали революцию и гражданскую войну в таком свете, что даже самые отвратительные стороны кровавого противостояния граждан страны не вызывали в читателей протеста. Особенно запомнился Леониду один рассказ. В нем повествовалось о том, как красноармейцы изнасиловали всех женщин, ехавших с ними в одном поезде. И лишь одну попутчицу они пожалели. Она держала на руках сверток с солью, который выдавала за своего ребенка. Когда же обман раскрылся, солдаты женщину убили. Автор настраивал читателей воскликнуть:
    - Так ей и нужно, стерве! Чем она лучше своих попутчиц? Ишь хитроумная какая нашлась! Бог шельму метит!.
    Этот рассказ Ярославский всегда сравнивал с другим, который читал еще, будучи гимназистом.  Там излагалась история бедного чиновника, в которого своровали шинель. И обычное для всех времен событие, рассказчик подал так, словно во всем было виновато царское правительство. Был тогда совсем иной тонус гражданского каприза.
    Из-за границы домой начали возвращаться, убежавшие, в смутные времена, в чужие края интеллигенты. Создавалось впечатление, что жизнь в Советской России налаживается. Но все было нарушено с приходом к власти Сталина.

                8

    Ленинский план электрификации страны был перевыполнен, но уже после его смерти. Дальше Россия перешла на выполнение Сталинских пятилетних планов. Сталиномания к тому времени перешагнула все разумные рамки. Помимо того, что в стране Советов было несколько (не один) городов с его именем, каждый (буквально каждый) населенный пункт имел улицу, площадь, район, увековечивающие уже «великого» Сталина. И не просто великого, а и выдающего зодчего, корифея всех наук, вождя мирового пролетариата, короче, - очень необыкновенного, неземного существа, которых земля рождает один раз в несколько миллионов лет.
    Портреты великого, умного и прочая, и прочая, и прочая висели во всех учреждениях, где постоянно находились два и более человека (кроме бань и туалетов). А бюстов и статуй его в полный рост – никто и сосчитать не мог. Писатели и поэты, не опубликовавшие ни единого хвалебного слова в адрес мудрейшего из мудрейших, могли стать врагами народа. И люди писали.
    Во всех научных учреждениях изучались труды новоявленного гения. С некоторых пор в Иосифа Виссарионовича, совсем неожиданно для тех, кто его знал раньше, прорезался талант глубоко мыслящего марксиста. Он первым «научно» обосновал возможность победы коммунизма в одной, отдельно взятой, стране. Естественно, что размышления, выдающегося мыслителя того времени, фиксировались в многочисленных в статьях и монографиях, и огромными тиражами (хорошего должно быть много) расходились по Руси великой.
    Сталинские пятилетки ставили перед страной грандиозные задачи. Выполнение их требовало слаженного труда хорошо организованных, профессионально подготовленных, рабочих. А всего этого в наличии как раз и не было. Вопрос организации трудовой деятельности граждан в масштабах всей страны и контроль над технологическим процессом при диктатуре пролетариата, не был отработан классиками марксизма. Они лишь указывали, что рабочие сами, с невероятным энтузиазмом, отрегулируют производство. А как? Никто не знал.
    Ленин пытался нащупать суть ведения хозяйства по- коммунистически, но его потуги в этом деле не могут не вызвать улыбки потомков. Он долго мучился над проблемой: «Как организовать соревнование?». Прораб нового общества вполне серьезно считал, что соревнование создает возможность трудящимся «развернуть свои способности, обнаружить таланты, которых в народе - непочатый родник и которые капитализм мял, давил, душил тысячами и миллионами». Он даже не задавал себе вопрос: а почему это, вдруг, рабочие захотят соревноваться?
    А, понаблюдав за бесплатной работой людей на субботнике, где трудился и сам, восторженно воскликнул: это же «великий почин!». Такой бескорыстный труд Ленин хотел видеть после полной победы социализма. То, что будущее поколение придет к соревнованию и общественной деятельности не ради вознаграждения, а ради собственного удовольствия – он ни минуты не сомневался. Имея одежду, питание, жилье, и избавившись от гнета капиталистов, люди обязательно заживут творческой жизнью, радуя друг друга своими успехами, изобретениями и достижениями.
    Может, со временем, все так бы и произошло (хоть верится с трудом), а пока общественно полезная деятельность советских тружеников не отличалась ни дисциплиной, ни высокой производительностью труда. Рабочие норовили напиться, бездельники мечтали непременно отдохнуть, а жулики что-то своровать. Предприятиям досаждала высокая текучесть кадров. А уравненные в гражданских правах с мужчинами, женщины стремились обвешаться разноцветными украшениями, и носить такую одежду, которой не было в продаже.
    Мириться с подобным порядком вещей Сталин не желал. Так стране грозил упадок, и о мировой революции можно было забыть раз и навсегда. Маркс, Энгельс и их верные ученики твердо верили, что пролетарская революция, начавшись в одной стране, обязательно распространится на весь мир. А нужно сказать, что Сталин (как и последующие шесть Генеральных секретарей партии) верил своим учителям больше, чем верующие Богу.
    Сначала новый вождь нации пошел по стопам умершего предшественника, и развернул бурную (а главное – громкую) деятельность по налаживанию социалистического соревнования. Во всех отраслях народного хозяйства партийные ячейки подобрали добросовестных тружеников, и помогли им во много раз перевыполнить производственное задание. Имена таких «ударников труда» знала вся страна. А журналисты газет и радио настойчиво призывали остальных рабочих равняться на них. Но, как и следовало ожидать, расчеты на всплеск трудового энтузиазма в стране не оправдались. Вполне возможно, что где-то кому-то и захотелось равняться на прославившихся тружеников, но массового повышения производительности труда не последовало. Не вдохновились люди на подвиг у станков – и все тут. Наверно, они не полностью осознали величие времени, в котором жили.
    И решил тогда великий кормчий (умеют же злодеи-подхалимы подыскивать тиранам проникновенные слова, ласкающие их  опустошенные души) разговаривать с подданными жестче. Особенно пострадали крестьяне. Единоличники упорно не желали добровольно объединяться в коллективные хозяйства (колхозы). Чтоб образумить их, Сталин организовал голод в нескольких районах страны. На выездах с «зон перевоспитания» находились заградительные отряды. Они строго следили за тем, чтоб люди, обреченные на смерть, не могли проникнуть на территорию, где продуктов питания было в избытке.
    Наиболее пострадали Украина и Кубань. Миллионы людей погибали с мечтой о кусочке хлеба. Чего-то подобного не устраивал своему народу ни один правитель всех континентов мира. Но своего Иосиф Виссарионович Джугашвили добился – в деревни нагрянул социализм. Все крестьяне с мелких предпринимателей вмиг превратились в колхозников. А чтоб счастливые, освобожденные от помещичьего гнета селяне, чего доброго, не разбежались кто куда, им запретили выдавать паспорта. И таким образом свободных советских колхозников прикрепили к земле словно крепостных. Заработную плату, осчастливленные революцией, жители деревень не получали. Им лишь отмечали, отработанные ими, часы на общественном поле. А в конце каждого года продукцию, оставшуюся после обязательных поставок государству, коллективное хозяйство распределяло между своими тружениками пропорционально их выходам на работу. Все происходило по Марксу – каждый получал по труду.
    Когда коллективизация была полностью закончена, Иосиф Виссарионович опубликовал статью. В ней он остро критиковал партийные органы на местах за то, что они иногда силой загоняли крестьян в колхозы.
    Параллельно с разрешение крестьянского вопроса Сталин формировал и армию безотказных, дисциплинированных рабочих. Такими достоинствами могли обладать только заключенные. И в стране развернулась дикая кампания массовых арестов. Органы внутренних дел, словно конвейер, штамповали «врагов народа». Сыщики каждую ночь ездили по квартирам на черных машинах, прозванными в народе «черными воронами», и выискивали свои жертвы. Снова суд «праведный» вершили «тройки» времен гражданской войны. И толпы дешевой и послушной рабочей силы следовали на рытье каналов среди болот, прокладки железных дорог за полярным кругом, возведение огромных сталелитейных комбинатов в пустынной местности.
    А тружеников, живущих на свободе, держали в постоянном страхе. Для этого всем областям огромной России «спускали сверху» план по физическому уничтожению «вредных элементов». Расстрелы людей за неосторожно сказанное слово или по анонимному доносу производились регулярно. Помимо этого был издан закон, по которому рабочих строго наказывали за мелкие кражи и опоздание на работу. Активно функционировал, так называемый, секретно политический отдел, следящий за словами, мыслями и действиями советских граждан, и в первую очередь за – интеллигенцией. Тонус гражданского каприза застыл на нулю. Обижаться на власть ни у кого не хватало смелости. А восхищаться ею - вменялось в обязанности каждому. Ни о каких собственных мнениях не могло быть и речи.
    Свои крайне жестокие методы руководства страной Джугашвили научно обосновал. Он дополнил учение Маркса аксиомой: «С развитием социализма классовая борьба не ослабевает, а усиливается со все возрастающей силой».
    Экономика страны делала семимильные шаги в своем развитии. Заводы росли как грибы. Пятилетки, считавшиеся зарубежными экономистами нереальными, плодом больной фантазии, выполнялись раньше срока. После завершения двух долгосрочных планов собственного имени, Сталин объявил о создании « в основном» в стране социализма. Деловой человек, достойный восхищения! И главное – во всем придерживался самого передового в мире учения. Вселенная была восхищена стремительным ростом экономической мощи России, и в большинстве стран земного шара начали появляться свои коммунистические партии.
    Ярославский, внимательно наблюдая за хозяйственной жизнью страны, пришел к твердому убеждению – социалистическое народное хозяйство может быть только плановым. И никаким другим. Порядок, последовательность и сроки выполнения работ должны заранее определяться как во всей промышленности и сельском хозяйстве в целом, так и на отдельно взятых предприятиях, и на каждом рабочем месте в том числе. В противном случае – в государстве возникнет хаос.
    - Но почему тогда нужно перевыполнять планы? Ведь может нарушиться единая цепочка ведения общегосударственных работ. – мучился он постоянно подобными вопросами. – И вообще, чем руководствуются составители планов, когда определяют будущие пропорции отдельных отраслей между собой?
    Леонид как-то побеседовал с одним из ответственных работников Государственной плановой комиссии, и, к своему большому удивлению, узнал, что единого, конкретного правила составления пятилетних планов у них не существует. Плановики исходят с тех цифр, которые указывает партия. А та, в свою очередь, руководствуется сложившейся в стране ситуацией. Какая-то сплошная неопределенность. Бесплановость планового хозяйства. Капиталист, перед тем как запустить производство, изучает спрос на свою продукцию. И это служит ему отправной точкой в его работе. А в плановой системе Советской России такого изначального пункта не существовало. Ни Маркс, ни его ученики не выработали системы равноправного распределения благ.
    С некоторых пор, беседовать дома Леониду стало не с кем. Во время массовых арестов пострадала и его супруга. Ее судили как японскую шпионку, и заслали на десять лет туда (какая ирония судьбы), где отбывал наказание, еще, будучи студентом,  ее муж. Нина писала, что в поселке, где когда-то он жил без охраны, произошли существенные перемены. Там сейчас находится лагерь с бараками, обнесенный колючей проволокой. Заключенных каждый день водят на работу, в шахту оловянных руд. Полезное ископаемое, рядом с поселком, нашли сравнительно недавно. Женщине повезло – она работает поварихой на кухне для арестантов.
    Ярославские знали, что в стране свирепствует цензура, и письма свои они писали иносказательно. Однажды муж получил письмо супруги:
    - Тут находится Ледник Фридрих Вильгельмович, враг народа, долго скрывавшийся под личиной верного Ленинца. Что-то не похоже, чтоб он покаялся.
    С письма Леонид понял, что, его незаслуженно репрессированный, друг по-прежнему верен партии и идеалам коммунизма. Превратности судьбы не сломили стойкого марксиста. После революции Ярославский виделся с Фридрихом только на съездах партии. Во время гражданской войны друзья находились на разных фронтах. А потом работали далеко друг от друга. Переписываться, у них не было времени.
    Чтоб сообщить жене о продолжающихся в стране арестах, он ей писал:
    - Враги отечества не унимаются. Они, к сожалению, проникли во все поры нашего общества. Только верные Сталину чекисты (так величали работников внутренних дел), беспощадно расправляются с волками в овечьей шкуре. И где только берется столько много врагов народа?
    Арест Нины неблагоприятно отразился на судьбах ее супруга и дочери Валентины.  Девушку исключили с молодежной коммунистической организации и отчислили с третьего курса юридического университета, как родственницу шпионки. Потерял работу и Леонид. Чтоб не умереть с голоду, он пошел работать сторожем на одно с предприятий Москвы.
    Валю родители любили, уделяли ей много внимания, с восторгом рассказывали о своей работе. Они старались привить ребенку чувства патриотизма к родине, преобразованной с их помощью в самую счастливую страну мира. Поэтому, вынесение матери обвинительного приговора советским судом стал для девушки тяжелым испытанием. Она чувствовала себя морально раздавленной. И что делать дальше – не знала. Отец тоже был не в состоянии ей в чем-то помочь. Единственное – он пообещал поговорить со Сталиным.
    - Ну, какая с мамы японская шпионка? – успокаивал Валентину отец.- Я думаю, Иосиф Виссарионович и сам посмеется с такого странного приговора старой революционерке, которую лично знал.
    Чтоб записаться на прием к вождю, Леонид обратился за помощью к его секретарю, своему давнему знакомому. Самый почитаемый чиновник страны внимательно выслушал приятеля, и начал настойчиво отговаривать его от задуманной им встречи:
    - Ничего хорошего с твоей затеи не получится. Ты сделаешь себе только хуже. Он ведь и мою супругу упрятал в тюрьму. Я на коленях умолял его помиловать ни в чем не повинную женщину. Но в ответ лишь услышал: «Не товарищ Сталин ее судил, и не ему ее освобождать».
    - И твою жену выслали в места не столь отдаленные? – удивился Ярославский.
    - И не только мою. А и Председателя Совета Министров, и Председателя Президиума Верховного Совета, и многих-многих других. Сибирь осваивают и жены многих маршалов, и министров. Разве ты раньше этого не знал?
    - Доходили разные слухи, только я им не верил.
    - Напрасно, напрасно! Это стиль работы с подчиненными Генерального секретаря нашей партии.
    - Ну, ты все равно скажи своему начальнику, что я напрашиваюсь к нему на прием. Не зверь же он, в самом деле, что с ним и поговорить нельзя. Мне приходилось с ним стыкаться во время гражданской войны – вроде не плохим мужиком был.
    - Когда это было?
    - Ну, ты все равно замолви за меня словечко.
    - Сказать-то можно. Да будет ли толк? Приходи завтра в это же время, и будешь знать результат моих стараний.
    На следующий день, на вопрос: «Ну, как?» Ярославский услышал ответ, которого совсем не ожидал:
    - Доложил я хозяину о нашем вчерашнем разговоре. Он очень удивился, что ты еще живой, и сказал: «Долго жить революционеру – не рекомендуется. Так можно и славы всей своей лишиться», а потом добавил, что не желает общаться с мужем иностранного агента.
    - Неужели, Сталин такой грубый с людьми?
    - Грубый – не то слово! Он может схватить каждого, своего помощника, за волосы, и бить головой об стол. Ты думаешь – почему я назвал его хозяином? Так величают, между собой, нашего Генерального Секретаря партии все, кто с ним работает.
    Дома Леонид подробно рассказал дочери о своем походе в Кремль. На второй день Валя сказала отцу:
    - Я поеду к матери.
    - Зачем?
    - Что мне тут делать? Всю жизнь числиться изгоем? А так я буду рядом хоть с одним мне близким человеком. Тебя, папа, я тоже люблю, но с тобой даже поплакать нельзя.
    - Подожди немного. Может все еще наладится.
    - Нет, папа, ничего уже не наладится. Это общество - проклятое Богом. Кто тебя просил – делать революцию? А маму? Сколько нужно служить верой и правдой Советской России, чтоб стать сторожем на заводе или японской шпионкой? И почему японской? Никакой фантазии. Объявили бы диверсантом африканского племени тумба-юмба или боевиком от пингвином с Антарктиды.
    Слова Вали звучали как пощечина, как плевок в лицо. Отец не знал, что ответить дочери, и не стал удерживать ее от поездки к матери.
    Через несколько месяцев после отъезда дочери Леонид получил от нее письмо. Она писала, что доехала хорошо, с матерью видится каждый день, нашла работу юриста. Еще девушка сообщила, что снимает комнату в местной жительницы – Екатерины Алексеенко, очень приятной женщины. Пожилая хозяйка небольшой избушки живет одна, и поэтому, наверно, обрадовалась еще одной живой душе в доме. А дальнейшие строки письма дочери очень расстроили отца:
    - Я рассказала маме о твоей неудачной попытке встретиться с нашим общим знакомым. Сообщение о твоей одиссее маме не понравилось. Она считает, что ты, скорей всего, нашел себе другую женщину, и придумал в свое оправдание «страшную историю». Ты извини, папа, но мне кажется, - она права. Зачем человеку столь высокого полета так недостойно вести себя? Вокруг него могут быть разного рода глупцы и перестраховщики, чьими жертвами мы стали. А государственный деятель мирового масштаба не станет сочинять, кому бы то ни было, разного рода глупые обвинения. Ну, да ладно. Не будем на этом обострять внимания. Бог, обязательно, всем воздаст по заслугам его.
    Леонид оправдываться не стал. Все равно ему  никто не поверит. А то, что Нину судили по личному распоряжению Сталина – он ни минуты не сомневался. Так он хотел унизить его, ее мужа. Но зачем? Долгими днями и ночами, сидя в сторожевой будке, пытался это понять Ярославский, и не мог. И только, когда он прочел, впервые появившийся на прилавках магазинах, «Краткий курс партии» - все сразу же прояснилось в голове ночного сторожа.
    «Научный труд» содержал лишь статьи, прославляющие хозяина. Он, оказывается, был организатором партии и двух революций. Страдал за народ в Сибирских снегах. Проявил себя смелым и талантливым командиром в боях с белогвардейцами. Творчески дополнил марксизм новыми научными положениями. Победил в жестокой, бескомпромиссной борьбе многочисленные отряды врагов народа. Провел коллективизацию сельского хозяйства и индустриализацию промышленности, послужившие основой победившего социализма. И многое, многое другое.
    А чтоб все выглядело правдиво, авторам пришлось очернить всех истинных героев революции и гражданской войны, уничтоженных Сталиным во время борьбы за власть. И не вспоминать тех, кто как Ярославский, были втоптанные в грязь необоснованными обвинениями, и не могли протестовать против явной лжи.
    Леонид отнесся к, объявленному в стране, социализму не однозначно. Да, люди были одеты, обуты, имели работу, бесплатное медицинское обслуживание, была уничтожена безработица. Это радовало. Но не такой он представлял себе первую фазу коммунизма. Его учителя учили, что пролетариат, взяв власть в свои руки, будет вести народное хозяйство коллективно, проявляя при этом чудеса энтузиазма.
    В действительности, всем общественным процессом изготовлением материальных благ управляли профессиональные руководители. А рабочие были всего лишь наемными работниками, выполнявшими, вместо указаний фабриканта, план. Какое тут могло быть воодушевление, связанное с работой? Требование, строгого выполнения, наперед указанного, задания угнетает человека, а не вызывает в него чувство восторга общественного собственника.
    Как-то Леониду приснился отец. Он не мог не прийти во сны сторожа по воле вождя. Сын часто вспоминал, в последнее время, родителя, предсказавшего появление, пахана в правительстве России.
    - Ну, что, сынок, - спросил, давно умерший, потомственный адвокат своего, по его мнению, непутевого сына, - ты такую жизнь хотел построить всем нам?
    - Нет, папа, мне даже в страшном сне ничего подобного не грезилось. Я мечтал совсем о другом.
    - И что думаешь делать дальше?
    - Даже, не знаю. Я похож на путника, шедшего любоваться красотами неведомого мира, а оказавшегося в непролазной трясине.
    - И будешь начинать жизнь сначала?
    - Наверно – нет. Отказываться от мечты всей своей сознательной жизни – не так-то просто. Да, я немного растерян, и мысли мои застыли как реки Сибири зимой, но в душе еще теплится надежда, что весна не за горами. Маркс и Энгельс не могли ошибиться. Это мы что-то неправильно сделали.
    - Даже издевательства над семьей не привели твои мозги в естественное состояние – думать? Боже, как еще нужно унизить человека, чтоб он возмутился, и сказал: «Хватит! Я больше так не могу!».
    - Ты прав – я морально растоптан, но человеком, а не системой. Жизнь должна все расставить на свое место. Она еще осудит Сталина, и сделает людей счастливыми. Практическая деятельность, в процессе дальнейшей жизни, подскажет партии пути превращения существующего ныне социализма в более демократическую его форму. То, что мы имеем сейчас – еще не окончательный результат нашей революции.
    - Извини, я и не подумал, что ты революционер. А революционеры не могут не творить людям добро, вопреки их воле.
    - Вот и дочь мне то же самое сказала. Но это всего лишь эмоции. Мир обязательно станет лучше. Иначе быть не может. Первые шаги в нужном направлении уже сделаны. Нам лишь необходимо разобраться – почему они получились не такими многообещающими, как ожидалось? И мы непременно получим ответ на этот сложный вопрос. Нужно только время.
    - Ты неисправим, сынок! Жизнь тебя так ничему и не научила.– воскликнул отец и растворился в тумане.
    Леонид проснулся, и долго не мог уснуть снова. С мрачным видом он о чем-то размышлял до самого рассвета. И только утром забылся в тревожном сне среди пустой квартиры.

                9

    Вторая мировая война началась в Европе, и очень быстро распространилась на весь мир. Если где-то не стреляли пушки, там остро стоял вопрос: «Какой из воюющих сторон помогать добровольцами и финансами?». Боевые действия велись во многих местах планеты, но решающие события разворачивались на полях сражений между Россией и Германией.      
    Нацисты (сокращенно: национал-социалистской партия Германии, фашисты - итальянцы) напали на коммунистов внезапно, и сразу добились значительных успехов. В первые же месяцы войны огромные территории Советского Союза оказались оккупированные вероломным захватчиком. Немецкий фюрер(вождь), Гитлер, осуществил неожиданность действий своих войск очень простым, но коварным приемом. Он вел со Сталиным секретные переговоры о присоединении Советской России к тройственному союзу капиталистических стран – Германии, Италии и Японии. А когда все было готово к подписанию договора о превращении агрессивной троицы в квартет, фюрер двинул танковые колонны на землю обманутого «друга».
    До вооруженного конфликта, между русскими и немцами существовали добрососедские отношения. Страны часто обменивались делегациями, и военными в том числе. Более того, советские военные училища готовили офицерские кадры для нацистской армии. Почему социал-демократам не помочь национал-социалистам? Тем более что в тех и других  государственные флаги - красные. Перед «ссорой» «друзья» по-братски поделили Польшу, и не мешали друг другу вести захватнические войны на разных концах Европы. Поэтому фюреру обмануть вождя - не составляло труда. В этом мире, лжи и заговоров, доверять нельзя никому.
    Сталину было очень обидно, что его обвели вокруг пальца. Он так расстроился, что несколько дней не мог ничего сказать своим подданным. А когда собрался с мыслями, и выступил по радио, то назвал их братьями и сестрами. Надо же – это после массовых расстрелов, страшного голода и бессовестной фальсификации истории.
    Наверно сам Бог разрушил тесную дружбу двух главных мировых агрессоров. А не будь этого, они точно овладели бы всем миром. Очень уж огромными людскими, природными и техническими ресурсами они обладали. К тому же, изготовление атомной бомбы тогда, - было реальным делом. И потом дальнейшее противостояние сообщников плохо бы закончилась для человечества. А драка между «друзьями» обязательно возникла бы. Гитлер не нуждался в мировой революции пролетариата. А главному коммунисту была чужда племенная работа «друга», по выведению чистопородных арийцев, (Гитлер посчитал, что немцы – арийцы, и их нельзя смешивать с другими «низкими» расами). Ну, была такая навязчивая идея у фюрера. Каждый из нас со своими тараканами в голове. Верил же Джугашвили в диктатуру пролетариата.
    Война на русско-германском фронте отличалась обоюдной жестокостью. Собственно говоря, человеческие бойни и не могут быть другими. Иначе бы «умные» люди никогда бы их не развязывали. И, тем не мене, противники всяческих сражений обычно придерживаются некоторых писанных и неписанных правил ведения войн. Принято, например, не беспокоить мирное население, убивать пленных, считать гонцов неприкосновенными лицами и так далее. А вот, когда живодерни возникают на идеологической основе (сюда нужно отнести гражданские вооруженные противостояния, и драки на почве религиозного фанатизма), тогда люди забывают о том, что они люди.
    Немцы выжигал целые населенные пункты вместе с их живыми обитателями. Среди пленных они выискивали членов коммунистической партии, и расстреливали идеологических противников на месте. Оккупанты брали заложников, и строили комбинаты по физическому уничтожению представителей «низших рас». Особенно, по мнению новоявленных селекционеров, ценные качества человечества портили евреи и цыганы. Их уничтожали в первую очередь.
     У Сталина ненависть к немцам была «навыворот». Он считал всех, кто был в них в плену, предателями родины. То есть, по его мнению, воины «портились» во время прямого соприкосновению с врагом. Иосиф Виссарионович даже сына своего, попавшего в нацистский концентрационный лагерь, после контузии, не захотел обменять на родственника гражданской жены Гитлера. И не понятно: то ли в Сталина была странная любовь к своим детям, то ли он безгранично любил родину, то ли ненависть к бывшему «другу» застилала его разум.
   В этой связи интересен такой факт: фюрер подсылал убийц к вождю, а тот – нет. Иосиф Виссарионович хотел заполучить обидчика живым, и судить его своим праведным судом. Гордый горец обид не прощал.
    Начали войну немцы в начале лета, а осенью уже стояли у стен вражеской столицы. Сталин, для поднятия духа своих подданных организовал на Красной площади Москвы военный парад в честь двадцать четвертой годовщины Великой Октябрьской революции. Стояла пасмурная погода – не летная для авиации противника.
    - Бог на стороне коммунистов. – произнес, ухмыльнувшись в свои пышные усы, первый атеист страны.
    Когда Леонид узнал о словах Генерального Секретаря партии, во время приема парада, он вспомнил отца, и подумал:
    - Интересно: когда и как Всевышний отдаст на посмеяние народ, которому он намерен подарить победу в его Отечественной войне?
    Ярославский обо всех событиях в стране был хорошо осведомлен. Он изредка общался со старыми революционерами, до которых Сталину не было дела, и с многочисленными друзьями по прежним работам. Поэтому слова главы государства, сказанные им на Мавзолее, в тяжелую для страны минуту, для него не составляли секрета.
    Под Москвой немцы потерпели первое крупное поражение. Много «высокопородного» человеческого материала осталось тогда навечно лежать в холодных снежных полях    неприветливого Подмосковья.
    Но потомки арийцев (дались им те арийцы) отыгрались летом в битвах на востоке Украины, и в Крыму. Полностью уничтожив несколько советских армий, они вышли к Волге и рвались на Кавказ. Им навстречу готовилась выступить Турция. В блокированном Ленинграде (бывшем Петрограде) продолжали умирать люди. Во многих местах многонациональной России население встречало захватчиков хлебом-солью. Около полумиллиона советских граждан воевало на стороне чужеземцев. Среди них было много военнослужащих, и даже генералы. Положение Советского Союза стало критическим. Мир застыл в жутком ожидании – устоит, или не устоит Россия?
    И в это время Сталин «запустил» новую волну расстрелов. Тогда массово начали казнить людей, до того осужденных лишь на ссылку или на долгое заключение.
    - А, вдруг, это конец! – размышлял он. – И враги мои останутся жить после моей смерти. Не бывать этому!
    Ярославский в тот, тяжелый для страны, год получил от жены неприятное известие. Она сообщила, что, по решению суда, Ледника и еще двадцать бывших видных деятелей страны расстреляли в лагере за бараком.
    - Как страшно! – размышлял Леонид.- Один человек встал утром не с той ноги, и сотни людей за это поплатились жизнями.
    Фридриха, да и себя в некоторой степени, Леонид сравнил с лесником, захотевшим согреться у костра. Собрал человек сухие ветки, а когда поджег их, то произошел пожар, в котором сам же и сгорел.
    - Не смогли мы разумно оценить свойство горючего материала, в который бросили искру. – понурив голову, подумал старый революционер.
    А еще через месяц Нина сообщила, что их дочь умерла от простуды. Впервые в жизни Ярославский заплакал. Он выпил залпом бутылку водки и совсем не опьянел. Такого с ним никогда раньше не было. Потом одинокому сторожу снился сон, что его Валя горит в лесу, а он ей ничем не может помочь
    Война закончилась поражением Германии. Леонид, проанализировав все события, связанные с ней, пришел к выводу, что иначе и быть не могло.
    Во-первых, сам план агрессии не предполагал полного уничтожения жертвы нападения. Немцы намеревались только оттяпать в русских их земли по речку Волгу, и там остановиться. Это тогда, когда они вели войну на два фронта. Другими словами, Гитлер намеревался съесть плод, который не мог сразу проглотить. Что тут было больше: наивности , глупости, безрассудства или самоуверенности – трудно сказать. Жаль только, что бредовые мысли сильных мира сего требуют человеческой крови. А она, вопреки утверждению всех националистов мира, одинаковая, как в представителей «низких», так и      
в представителей -  «высоких» рас.
    Во-вторых, коммунистам помогали техникой и продуктами две самые богатые страны мира – Великобритания и Соединенные Штаты Америки. Расовая теория пугала их больше, чем мировая революция.
    И, в-третьих, огромная заслуга в успехе Советского Союза принадлежит Сталину. И не потому, что он показал себя великим полководцем. Чего не было – того не было. А в том, что этот человек заставил всех считать себя главнокомандующим, которому нужно беспрекословно подчиняться. Единое твердое руководство военными операциями, пусть и не всегда умное, очень много значит. Иногда единовластие таки имеет преимущество перед демократией.
    Вождь мирового пролетариата хорошо понимал, что в случае поражения русских, ему не даст убежища ни одна страна мира. А если кто-то и рискнет приютить в себя беглеца, то поселит его (как Англия Наполеона) на каком-нибудь маленьким островке. И примутся, словно обезьяну в зоопарке, показывать за деньги многочисленным туристам. Это был еще один дополнительный повод лично ему вникать во все события на фронте. Бестолковых военноначальников Сталин или физически устранял, или безжалостно разжаловал невзирая ни на бывшие заслуги, ни на личные с ним отношения. Он, даже, дошел до того, что некоторых, ранее осужденных, генералов, за надуманные им же грехи, освободил с тюрем, и направил в армию. Наступил, как говорится, собственной песне на горло. А что делать? Обстоятельства не мама – по головке не погладит.
    И еще, Сталину удалось демонтировать, и вывезти с оккупированных территорий все большие заводы за Урал. Эта операция стоит победы в нескольких решающих сражениях. И провести ее без твердой руки «сверху», в условиях всеобщего отступления, практически невозможно.
    По окончанию войны Иосиф Виссарионович уговорил союзников судить международным судом своих бывших «друзей». Многих с них обвинили во всех грехах, и повесили. А вот Гитлер – ускользнул от мести. Фюрер покончил с собой, а за компанию убил и жену, с которой перед смертью сочетался законным браком, и любимую собаку.
    На радостях от победы глава государства решил отдать любимому товарищу Сталину должное как военному гению, и компенсировать страх, пережитый им во время «стояния» врага у стен Москвы. Он присвоил себе звание генералиссимуса и назвался Героем Советского Союза. Пошил мундир, достойный высокого воинского звания, на кителе которого блестели пуговицы с чистого золота. А также порадовал себя победителя орденами: «Победы» - два штуки, и Суворова первой степени – одна штука.
    До этого Иосиф Виссарионович был всего лишь Героем Социалистического Труда, и имел награды попроще: орденов Ленина – три штуки, орденов Красного Знамени – три штуки, и несколько медалей.
    Награды за победу над нацистами, по-видимому, ему полагались за две поездки на фронт. Во время первой с них будущий генералиссимус застрял в грязи, и вернулся домой. А вторая была более удачной – он недолго побывал на командном пункте одного из командующих фронтом.
    - И зачем взрослому, пожилому человеку такое большое количество почетных знаков отличия? – размышлял Леонид. – Ленин их совсем не имел. А Гитлер, до конца дней своих, оставался ефрейтором – в том звании, которое ему присвоили во время первой мировой войны.
    Устроил праздник, по случаю краха Гитлеровских планов, Генеральный Секретарь коммунистической партии и для широких народных масс. В один из теплых летних дней он организовал парад, во время которого, специально подобранные, воины бросали к подножью Мавзолея Ленина флаги разбитых воинских частей поверженного врага. Торжественное мероприятие, по моральному унижению жестокого захватчика, отозвалось в душах советских граждан неподдельной гордостью за свою Родину с большой буквы, и ее кормчего. Очень уж не просто досталась им победа. Практически не существовало в стране семьи, в которой не было бы убитых или покалеченных, если не близких так дальних, родственников.
    По первоначальному сценарию, Парад Победы, на белом коне, должен был принимать, от одного из своих прославленных маршалов, лично Сталин. Но во время репетиции генералиссимус упал с коня, и его роль, в дальнейшем, исполнял другой, не мене прославленный полководец, что не сделало праздник менее торжественным.
    На этом Иосиф Виссарионович не остановился в прославлении себя как великого военного гения. Во всех учебниках истории появился параграф под названием: «Десять Сталинских ударов». В нем повествовалось о самых выдающихся битвах, во время второй мировой войны, лично спланированных вождем, и повергших врага в небытие.
    После торжеств по поводу Победы, Сталин занялся «чисткой» армии. Трудно сказать – кто подсказал ему такую идею, и какую цель она преследовала? Но многим офицерам она стоила жизни. Среди них оказался даже один бывший маршал, Герой Советского Союза. Все люди, попавшие под горячую руку «чистильщика», были фронтовиками, сражавшимися за родину.
    - Вполне возможно, что многие с них неудачно командовали вверенными им подразделениями. Но разжаловать же можно неумелых командиров и лишить наград. А убивать их зачем? – размышлял Леонид. – Сам-то отец всех народов (и так иногда величали Джугашвили перепуганные подхалимы) не всегда умные решения принимал.
    Расправа с плохими военнослужащими служила лишь разминкой перед сведением счетов с плохими народами, которые, по мнению генералиссимуса, опозорили себя сотрудничеством с немцами во время войны. Речь шла о судьбах миллионов людей. Армия окружала населенные пункты, где проживали сплошные коллаборационисты. Всех, до единого человека (хоть детей, хоть стариков, хоть бывших фронтовиков), грузили в товарные вагоны, и отправляли в, заранее отведенные, места их дальнейшего проживания. Много переселенцев гибло в дороге, а потом во время осваивания новых территорий.
    - Как жестоко умеют насмехаться над нами небеса! – мрачно усмехнулся Ярославский, когда узнал, что крымских татар уже нет в Крыму. – Нации изгоняет, с их насиженных мест, министр по делам национальностей в первом марксистском правительстве, после социалистической революции.
    Сталинское решение национального вопроса – веками отработанный прием. В Соединенных Штатах Америки местное население можно увидеть только в резервациях. Тасманийцы, стараниями европейцев, вообще исчезли с лица Земли. Турки избавились от армян «на своей» земле с помощью винтовок. Евреев извечно гоняли все страны всех континентов. Даже странно как-то – почему они еще не вымерли? И таких примеров достаточно много. Национальный вопрос – одна из наиболее болезненных проблем всего человечества.
    - Так стоило ли делать революцию и вести жестокую гражданскую войну, чтоб указывать своим гражданам – где кому жить? Царское правительство и само бы управилось с такой «несложной» проблемой. – думал часто старый революционер ночами в своей пустой будке.
    Основательно разрешив национальный вопрос, вождь мирового пролетариата принялся за врачей. По доносу одной медицинской сестры (ее за бдительность наградили орденом Ленина), начались массовые аресты известных в стране докторов. После непродолжительного «умелого» следствия, все они сознались в таких страшных преступлениях, что советские граждане устраивали демонстрациях с требованием – повесить извергов. Трудоспособности Иосифа Виссарионовича можно было только позавидовать.
    Как-то в руки Ярославского попала книга древнего писателя, повествующая о первых Римских императорах. Его поразила схожесть жизни их и Сталина. А один с императоров -  Тиберий, был словно матрицей хозяина страны советов. Леонид скуки ради сделал для себя выписки с жития этого деспотического правителя, когда-то очень грозного государства:
    «… поначалу он повел себя как хороший гражданин…Постепенно он дал почувствовать в себе правителя. Долгое время поведение его, хотя и было переменчивым, но чаще выражало доброжелательность и заботу о государственном благе…пользуясь свободой уединения, словно недосягаемый для взора общества, он разом дал полную волю всем своим кое-как скрываемым порокам…К обоим своим сыновьям никогда не испытывал отеческой любви…он взял советниками в государственных делах двадцать человек из первых граждан Рима. Из всех из них уцелели, быть может, двое или трое – остальных он погубил под разными предлогами…он преследовал друзей и даже знакомых, внуков и невестки…Никакому доносу не отказывал в доверии. Всякое преступление считалось уголовным (у Сталина – политическим), даже несколько невинных слов…Он вечно трепетал за свою жизнь…Наконец он сам себе стал постылым…заботился о себе сам, без помощи и советов врачей (своего лекаря вождь выслал в Сибирь) …писал стихи (Сталин тоже)…не отказывался ни от пиров, ни от иных наслаждений – отчасти от необузданности, отчасти из притворства».
    Эти выдержки с рукописи, давно умершего, историка Леонид, забавы ради, прочитал одному из своих старых приятелей, и спросил:
    - Как ты думаешь – о ком речь?
    - О Сталине, конечно. Только у него, помимо двух сыновей, есть еще дочь, Светлана. Ты эту писанину никому больше не показывай, а то головой поплатишься. Сам видишь – какие сейчас у нас времена.
    - А вот и не угадал! Тут речь идет о древнеримском императоре Тиберии, который умер две тысячи лет тому назад.
    - Леня, да тебя, за такие исторические аналогии, расстреляют без суда и следствия. Запомни – ты мне ничего не читал, а я ничего не слышал
    Свои выписки с исторической книги Ярославский больше никому не показывал, но для себя сделал однозначное умозаключение: безграничную власть одному человеку доверять нельзя, хоть какой бы идеологии он не придерживался. Поэтом не прав был Ленин, когда соглашался на введении в партии должности Генерального Секретаря партии. Кому нужна диктатура пролетариата с диктатором во главе?
    За несколько лет до своей смерти, Сталин каждый год, первого апреля, публиковал в газетах огромный список товаров, на которые снижались цены. И люди боготворили своего вождя. Когда он умер, большинство граждан Советского Союза восприняли его смерть как личную трагедию. Они горько рыдали дома на работе и на улице, не стесняясь своих слез. Плакали его сотрудники, которых он постоянно унижал. И плакали даже многие заключенные, подвергшихся несправедливым гонениям. Леонид не плакал, он думал о том, что в стране появился шанс стать ей более демократичной.
    Жители всей огромной страны начали съезжаться в Москву, чтоб проститься с «отцом нации». В один с поминальных дней, на центральных улицах столицы возникла давка, и погибло много людей.
    - Какая-то мистика! – крутили головами редкие стойкие враги вождя. – Невольно подумаешь, что черти организовали пахану «достойные» проводы.
    Прозрачный саркофаг с телом покойника установили в Мавзолее, рядом с таким же стеклянным гробом Ленина. И долго потом на государственных флагах и плакатах изображали вместе профили четырех лиц – Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. И все коммунисты мира изображение квартета главных марксистов воспринимали как икону.
    После ухода Иосифа Виссарионовича в мир иной, разгорелась борьба за власть между его бывшими соратниками. Повторилась ситуация, возникшая после смерти Ленина, но на этот раз завершилась она малой кровью. Был расстрелян, как английский шпион, всего лишь один претендент на пост Генерального Секретаря партии. И победил, конечно, самый скромный товарищ из ближайшего окружения Сталина. А его, ранее боле известные стране, соперники доживали в безвестности свой век, как простые граждане.
    Новый глава государства, на одном из съездов партии, подверг резкой критике всю деятельность бывшего вождя, насаждавшего в стране культ собственной личности, и предложил открыто осудить антинародные, несовместимые с марксизмом поступки умершего тирана, а тело его предать земле без всяких почестей. Поддержка предложения нового Генерального Секретаря была единогласной. При наличии в стране прослойки профессиональных руководителей, все инициативы начальства поддерживались единогласно. Были распущены сталинские лагеря политических заключенных, и темпы роста национального дохода в стране с каждым годом начали падать
    Комиссия по перезахоронению, созданная государством, однажды, под покровом ночи, вынесла останки, грозного когда-то, «отца народов» с Мавзолея. Были срезаны с кителя, и сданы в банк золотые пуговицы. Под стенами Кремля рабочие с комиссии вырыли яму, и начали запихивать туда деревянный гроб с телом «бездомного» вождя. Вырытое углубление для захоронения оказалось узким, и ящик с покойником никак не хотел опускаться в, предназначенную для него, пустоту. Тогда молоденький солдатик выскочил на крышку последнего пристанища Джугашвили, и начал на ней танцевать. Гроб опустился на дно ямы, а в «танцора» со временем появилась неизлечимая болезнь ног. Не то, что танцевать, а просто ходить – стало для него с тех пор проблемой. Э-хе-хе, нельзя насмехаться с тиранов – даже мертвых. Карать кого-то – прерогатива Бога, а не людей. Не нужно землянам присваивать себе, не присущие им, функции.
    После всеобщего осуждения Сталинских методов работы, в стране начались массовые реабилитации (многих посмертно, как Ледника Фридриха Вильгельмовича). Восстановили незапятнанную репутацию и старой революционерки Нины. Но ехать в Москву, восстановленная в своих правах, женщина не захотела. Мужу она написала коротенькое письмо:
    - Тут могила Вали, и я буду ухаживать за ней. А к тебе мне и поздно, и незачем возвращаться. Мы давно уже стали чужими друг другу людьми.
    Нина так и не смогла простить супругу его бездеятельность во время своего ареста, и пребывания в Сибири.
    Леонид с восторгом воспринял осуждение волюнтаризма в партии. Только время шло, и новый Генеральный Секретарь начал постепенно превращаться в очередного вождя, чьи слова воспринимались в стране за непререкаемую истину. Одни его действия действительно были умными, а другие не выдерживали никакой критики. Как уже было отмечено -  умственные способности главы буржуазного государства мало беспокоят его подданных. Там хозяева предприятий, земли и жилья сами знают, что и когда им нужно делать. А в обществе нового типа глупость вождей очень больно отражается на жизни «простых» граждан. Все возвращалось на круги своя. И глухая тоска, словно невидимая жидкость, переполняла душу старого революционера.
    Во время второй мировой войны, на пути к Берлину, русские войска заняли территории многих государств. И везде они помогали, как могли, местным коммунистам прийти к власти. Так в Европе возникло восемь стран «строящих социализм». Сталин пытался над всеми ими установить свой контроль. Делал это он с помощью оккупационных войск, советников с большими полномочиями, дипломатов. Использовались также экономический шантаж, разведка, различного рода заговоры и многое другое. И таки во многом добился своего. Большинство правительств стран, с новым общественным строем, не имели самостоятельных мнений на события внутри своих отечеств. И, в знак преклонения перед генералиссимусом, называли его именем свои города.
    В Азии также, не без помощи России, появилось несколько государств с марксистской идеологией.
    Советские ученые, с подачи Сталина, объявили о наличии в мире лагеря социалистических стран, а поэтому можно говорить о том, что социализм в России победил «полностью и окончательно». Пойдут годы и еще один Генеральный Секретарь партии объявит, что при нем социализм стал «развитым». Но до этой счастливой минуты Ярославский уже не дожил.
    Столь стремительное распространение социализма в мире очень напугало бывших союзников Советского Союза по антигитлеровской коалиции (Великобританию и Соединенные Штаты Америки). И по их инициативе между бывшими товарищами по оружию разразилась сначала «холодная» (идеологическая), а потом и «горячая» война в…Корее.
    На чужой территории мировоззренческие враги испытали в боевых условиях свои новые виды оружия. Полигоны не дают достаточного и полного представления о том, как поведет себя, недавно изобретенное, средство уничтожения людей на поле боя. Пролив массу человеческой крови, противники согласились на ничью. Северная часть страны, как была, так и осталась социалистической, а южная – капиталистической. Дело в том, что после войны с Японией (союзником Германии), одну часть Корейского полуострова оккупировали американцы, а другую – русские. И каждый освободитель постарался привести к власти на «своей» земле нужное ему правительство. Стало ясно – весь мир разделился на две общественно-политические группировки, постоянно экономически изматывающих друг друга. Действительно, люди жили бы спокойней, если бы произошла мировая революция, или - если бы она совсем не начиналась. Поэтому, не прав был Ленин, как заметил еще Плеханов, затеявший Октябрьский переворот в одной, отдельно взятой стране.
    После смерти Иосифа Виссарионовича «братские» европейские и азиатские страны не избавились от вмешательства в свои внутренние дела Советского Союза. «Умные» русские требовали от руководства, освободившихся от пут капитала, народов как можно быстрейшего обобществления промышленных предприятий и земли. Кто-то не очень торопился выполнять советы «умудренных жизненным опытом марксистов», а кто-то был более податливым. В одной из стран, где поторопились перенять опыт России, возникло восстание.
    Насильственная коллективизация земель очень болезненный для крестьян процесс. Сталин справился с ним с помощью голода, и других жестоких мер. Использовать русский «прошедший испытание временем» метод превращение свободных крестьян в колхозников – никто не решался. Не то уже время. Но отказываться от приведения в полную боевую готовность всех силовых структур, при изъятии в потомственных хлеборобов их сельскохозяйственных угодий – безрассудство.
    Бандиты как грабят? Наставляют на нас пистолеты, и проникновенным голосом говорят: «Выворачивайте, козлы, карманы!». Мы не возражаем. Молча отдаем всю свою наличность, и счастливые, что остались живыми, идем домой. А если бы злые люди подошли, и сказали: «Вы…того…отдайте, пожалуйста, свои деньги на общее дело». Мы бы возмутились. И негодование наше было бы прямо пропорциональным нашим силе и возмущению.
    Крестьянский гнев, вызванный действиями коммунистов-реформаторов страны, где разгорелось восстание, был беспощадным. Бунтари выискивали везде своих обидчиков, подвешивали их за ноги вниз головой, и вспаривали потом животы. Тонус гражданского каприза в их среде бурлил с невероятной силой, и выплескивался за пределы всех разумных рамок. От увиденных расправ, одна из жен советских дипломатов сошла с ума, и до конца дней своих шарахалась от людей на улице.
    Происходящие события в стране и за рубежом не могли не настроить Ярославского на мрачные размышления:
    - Плановая система предполагает единый центр ведения народного хозяйства. И центр этот единый всегда будет возглавлять только один человек, который непременно превращается со временем в правителя- всезнайку. Поэтому во всех, без исключения, социалистических странах, даже в тех, в которых Советскому Союзу не удалось наладить свой контроль, были диктаторские режимы. Иначе и быть не может. Оказывается, социализм стал таким, как он есть, не по вине Сталина. Не будь его, появился бы какой-то кормчий Железякин, и страна другой не получилась бы. Как не крути, а я всю жизнь тирании служил. Потом же, прав оказался Иосиф Джугашвили - с развитием социализма усиливается классовая борьба. А что такое – классовая борьба? Это торжество насилия. А без постоянного контроля со стороны карательных органов, люди никогда не откажутся от намерения приобрести что-то еще сверх того, что выделяет им общество. Ведь не зря же возникла  дурацкая история с Берлинской стеной. 
    После победы над Германией, одну часть вражеской территории заняли русские, другую – их союзники. И, как и следовало ожидать, в бывших владениях фюрера, возникло два государства – одно капиталистическое, другое социалистическое. Берлин оказался в советской зоне оккупации, но выделенный победителями в особый район, где находились верховные органы союзнических военных администраций. Со временем русская (восточная) часть города стала столицей марксистского государства. А другая (западная) – превратилась в особое буржуазное политическое образование со своим Парламентом. И, естественно, многие «восточные» немцы начали убегать в Западный Берлин. Почему – естественно? Да потому, что заработная плата опытных рабочих и успешных ученых в социалистической Германии, мало чем отличалась от вознаграждения за труд основной массы тружеников. Так завещали делать, давно умершие, умные немцы – Маркс и Энгельс. А всегда есть амбициозные люди, считавшие, что заслуживают жить лучше других. И свободные граждане убегали туда, где, по их мнению, ценят таланты. Среди беглецов, действительно, попадались очень ценные специалисты.
    И тогда, с помощью Советского Союза, посреди древнего немецкого города, вырос высокий забор, дополнительно охраняемый солдатами внутренних войск, чтоб устранить дальнейшую «утечку мозгов». Сталин вообще причислил всех граждан России, желающих уехать за границу, к предателям родины. Некоторые его подданные по долгу службы покидали пределы России. Но дома в них оставались близкие родственники (которые молчаливо воспринимались всеми как заложники).
    Отток высококвалифицированных специалистов от бедных к богатым странам – большая проблема для развивающихся наций. Компенсаций, за подготовленные кадры для мощных чужих экономик, им нет никаких. А желательно бы на межгосударственном уровне отрегулировать этот вопрос. Государства, утопающие в роскоши, придерживаются двойной морали по отношению к правам человека. Если они не могут заполучить нужного им специалиста, то сразу же бурно возмущаются: граждан лишают возможности свободно передвигаться, и это ничто иное, как надругательство над личностью. А когда к ним приезжают на постоянное место жительства толпы нищих – они их к себе не пускают. Ни Сталинский режим (никого никуда «не пущать»), ни Берлинскую стену оправдать нельзя, но понять можно.
    Леониду, столь наивное отгораживание от внешнего мира, людей, жаждущих осчастливить весь мир, казалось сразу и смешным, и проявлением полного бессилия.
    С некоторых пор Ярославский начал чувствовать недомогание во всем организме, и все чаще появлялось беспокойство, что жить ему осталось немного. И тогда он решил съездить в Ленинград (бывший Петроград) на могилки деда, матери и отца, чтоб попрощаться с ними.
    Захоронения родителей, как и следовало ожидать, оказались в запущенном состоянии. Он поменял покосившиеся кресты, покрасил оградки, подправил могилки, заказал в церкви молитвы за упокой душ умерших и устроил поминальный обед. В последнее время искреннее неверие старого большевика в Бога было несколько поколеблено. С некоторых пор он почему-то верил, что обязательно встретится на небесах с близкими ему людьми. По крайней мере, закоренелому атеисту этого очень хотелось.
    Исполнив сыновний долг, Леонид собрался ехать домой, как вдруг, неожиданно для самого себя, решил проведать Соню, свою первую любовь. Знакомыми улицами бывший жених отправился к бывшей невесте. По ним он, тогда еще совсем молодой паренек, не раз провожал юную красавицу, очарованную законами красоты, домой.   
    На его звонок в, совсем не изменившихся за много лет, дверях появилась худенькая пожилая женщина.
    - Вам кого? – спросила она.
    - Соню Дьякову можно увидеть? – вопросом на вопрос ответил Леонид.
    - Она перед вами. – заверила хозяйка квартиры гостя. – Чем могу быть полезной? И кто вы такой?
    Леонид растерялся. В сморщенном лице старухи он не нашел ни единой знакомой черты, и, сам не зная почему – соврал:
    - Я друг Леонида Петровича Ярославского, и хотел бы с вашей помощью разыскать его. Вы же как-то общаетесь с ним?
    «Да ты, оказывается, врать мастак!» - удивился своим новым способностям «друг Леонида Петровича».
    - Ой, Боже! – рассмеялась женщина. – Да я его уже сто лет как не видела. Заходите в гости, чайку попьем. И вы мне расскажете – когда и где в последний раз видели Ленечку.
    Когда гость зашел в гостиную, то застыл на месте от неожиданности. Все стены ее, словно в картинной галереи, были сплошь увешены картинами.
    - Вы рисуете? – поинтересовался он.
    - Да, пишу в свободное от работы время. А сейчас его у меня хоть отбавляй. И как вам мое мастерство?
    Леонид указал пальцем на одно из полотен. На нем были изображены девушка и юноша. Взявшись за руки, они стояли на фоне моря и гор.
    - Девушка чем-то напоминает вас.
    - Вы не ошиблись. Там, действительно, как вы выражаетесь, нарисована я, а рядом наш общий знакомый. У меня были с ним романтические отношения. Более того, я даже любила его. Как я ругала себя, после его ареста, что не позволила ему ни разу не поцеловать себя. А он так пылал страстью ко мне.
    - Вы такая жестокая?
    - Ни в коем случае. Это была игра. Мне ведь казалось, что мы будем, до конца дней своих, вместе. А он, к сожалению, оказался мальчиком нетрадиционной ориентации – променял меня на бородатого Маркса.
    - Вы женщина с юмором.
    - А как же иначе? Юмор – защитная реакция человека, чья жизнь сложилась не так, как он мечтал.
    - По-вашему, сильные мира сего юмора совсем не понимают?
    - Отнюдь. Только в них он выливается в хамство.
    Леонид хотел что-то возразить, но Соня запротестовала:
    - Нет, нет, нет. Спорить не будем. Мне совершенно все равно – кто, почему и как смеется. Расскажите лучше: что вам говорил обо мне ваш друг?
    - Говорил, что вы нравились ему, что он обязательно разыщет вас. Поэтому я и приехал сюда в поисках своего друга.
    - Ну, вы, мужчины, и баламуты. Зачем меня искать? Нужно, просто, прийти – и все. И когда вы его видели в последний раз?
    После этих слов гостю захотелось назвать свое настоящее имя, но он одернул сам себя: «Опомнись, старый хрыч! Ты давно уже, приятель, не мужчина. Раньше нужно было сюда наведаться», и снова соврал:
    - Перед войной.
    - Он, наверно, в государстве большие должности занимал? Все-таки в ссылке побывал человек за идею.
    - И не только в ссылке, а еще и воевал на нескольких фронтах гражданской войны. Но больших постов не занимал. В одном министерстве лишь руководил тремя отделами. Не умел он расталкивать сослуживцев локтями на пути к карьере. Ему почему-то казалось, что все при социализме должны быть честными, благородными гражданами и неустанно трудиться на благо родины. А товарищи сами по достоинству оценят его способности. А в действительности, вы сами видите, люди после революции совсем не изменились. Они, как и раньше, рвутся к деньгам и славе, не брезгуя никакими аморальными приемами в драке за чужое место под солнцем.
    - Да, не всякий умеет это делать. У нас в Ленинграде, во время войны, очень много для обороны города сделал второй секретарь обкома партии. Ему лично сам Сталин написал благодарственное письмо. А вот за должность человек держаться не был научен. И «благодарный» вождь уничтожил честного коммуниста.
    - Откуда у вас такие сведения?
    - Моя подруга, двоюродная сестра, репрессированного ни за что, ни про что труженика победы, рассказывала. Говорила она также, что высокие чины с органов внутренних дел, после гибели брата, приезжали искать личное письмо вождя. Только не нашли. Родственники догадались хорошо спрятать от посторонних лиц письменную благодарность главы государства. После смерти Сталина, мне дали почитать его письмо. И как только можно – наговорить много хороших слов человеку, а потом убить его? Уму не постижимо. Не нужно было Ленечке в политику встревать. Только жизнь себе исковеркал. Да и мне - тоже.
    - Вполне с вами согласен. А вы, наверно, в союзе художников состоите? Очень мне нравятся ваши картины.
    - Нет. Не могу я писать в современном стиле. В стиле так называемого «социалистического реализма».
    - А пытались продавать свои работы?
    - Очень редко. Сколько нужно одному человеку денег для жизни? Да, иногда, и жалко расставаться со своими полотнами. В каждом с них теплится частичка моей души. Это только кажется, что они вещи неодушевленные.
    - У вас никого больше нет с родственников?
    - Мужа чекисты расстреляли. Он был ювелиром, и какой-то завистник написал на него анонимку. Сын, Леня, рядовой Советской армии, где-то без вести пропал в белорусских болотах. Дочь погибла на работе, во время бомбардировки. Не успела спрятаться в бомбоубежище во время налета немецкой авиации. И бомбили, и снарядами забрасывали нас постоянно. Так и живу одна.
    - Говорят, во время немецкой блокады, в городе свирепствовал страшный голод. Так ли было, в самом деле?
    - Правду говорят. Много людей умерло. Даже были случаи каннибализма. А как страшно смотреть на скорченные трупики детей, или слышать их жалобное: «мама дай хлеба». Если бы не припрятанные мужем, перед самым его арестом, золотые украшения, я бы тоже не дожила до сегодняшнего дня. Люди за маленький заплесневелый сухарик отдавали все, что у них было. Кто-то хорошо нажился на человеческой трагедии. Будь прокляты все политики вместе взятые.
    Во время всего разговора Соня все время внимательно разглядывала гостя. И как-то не выдержав, спросила:
    - Раньше мы с вами нигде не встречались? Что-то мне ваше лицо знакомо. Вы никогда раньше в Ленинграде не были?
    - Нет. Я впервые в вашем городе, в колыбели, как теперь принято говорить, Великой Октябрьской Социалистической революции.
    - Как для меня – лучше б такой колыбели никогда не было. Или у вас на этот случай другое мнение.
    - Нет. Я с вами полностью солидарен. Пойду я, наверно.
    - Может, посидим, и еще чайку попьем?
    - Нет, спасибо за гостеприимство. Дела, понимаете ли, ждут меня неотложнее. Тут я в командировке.
    - Ну, что ж - не буду задерживать вас. А если встретите Ярославского, скажите ему – пусть заглянет ко мне.
    Леонид раскланялся и ушел. Настроение у него было далеко не радужным. Конечно, ни о каких нежных чувствах к пожилой женщине, которая даже отдаленно не напоминала молодую Соню – и разговора быть не могло. Но воспоминания о юной девушке, к которой бывший молодой студент даже притронуться боялся, отозвались в его душе тягучей тоской. Лучше б он совсем не окунался в свое прошлое.
    В Москве, по дороге домой Леониду на глаза попался лозунг: «Партия торжественно провозглашает – нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме!». Под ним располагался второй: «Принцип коммунизма: от каждого – по способностям, каждому – по потребностям». Старый марксист громко рассмеялся:
    - Совсем скоро появится общество, где люди будут ходить на работу, когда им вздумается, делать только то, что умеют, и брать за это все, что им понравится – съязвил он, грустно улыбнувшись. – Да труд всегда был актом принуждения и контроля. При капитализме их совершает буржуй, при социализме – государство через своих профессиональных надсмотрщиков. А надоумливает людей трудиться – голод.
    Ярославский зашел в гастроном, купил две бутылки водки и круг ливерной колбасы. При выходе с магазина внимание его привлекли красные облака. Такими их сделало,     заходящее за горизонт, солнце. В памяти старика всплыл вечер с далекого детства, когда погиб император, освободитель крестьян от крепостного права. Немного подумав, произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:.
    - Итак, друг мой, будем ставить огромную жирную точку. Устал я жить. Пустота какая-то вокруг.
    Ярославский еще не знал – почему он так сказал? Но уже чувствовал – завтрашнего восхода солнца он уже не увидит.
    На кухне хозяин квартиры выпил стакан водки, и обратился к себе с вопросом:
    - Что нам хорошего дал наш социализм?
    Немного подумав, он также сам себе ответил:
    - Нет миллионеров и нищих, обладателей дворцов и бомжей. Что еще? Ага – имеем бесплатное медицинское обслуживание и обучение всех уровней. Да, чуть не забыл! Устранил вечную, изнуряющую тело и душу, погоню за деньгами. Только, вот беда, людям нашим этого как раз и хочется. Не учли классики марксизма-ленинизма человеческий фактор.
    А какие потери? Взамен императоров мы получили деспотов. Вместо крестьянина- единоличника появился крестьянин-колхозник с более низкой производительностью труда. А рабочие, как были наемными работниками, так ими и остались. Какая уж тут диктатура пролетариата? Диктатура может быть либо собственников, либо государственных чиновников. Вот так-то, товарищ Ленин! Мы хотели уничтожить с вами монопольный капитализм, а приобрели монополию государственной собственности. Ведь каждое наше предприятие избавлено конкуренции. И ни один советский руководитель не стремится модернизировать подведомственное ему производство, чтоб не усложнять себе жизнь.
    Что получается? Мы одно социально-общественное дерьмо поменяли на другое.
    И вообще, что такое социализм? Это общество, где все производственные предприятия – государственная собственность. Вот и все! Как просто! Чтоб понять это, не нужны ни «Капитал» Карла Маркса, ни другие умные книги его учеников, ни разные философские формулы.
    Обобществленное производство существовало везде и во все времена, но только там, где это было необходимо людям. А деятельность всеобщей государственной собственности, созданная насильственным путем, оказалась нерентабельной. И капитализм обязательно возьмет реванш. Когда? Дело времени. Может, когда-то в будущем, социализм и нужен будет человечеству, но внедрится он без крови и революций.
    Когда-то вы, товарищ Маркс, назвали коммунизм призраком, скитающимся по Европе. Наведался он и к нам в Россию со своей революцией, поломал судьбы многим людям, и скоро и побродит дальше. Зачем вы надоумили нас иметь с ним дело?
    Вот так, вот – нет истории печальнее на свете, чем история российского революционера. Люди добрые, простите меня все, кого я лишил жизни за идею, в которой сам не разобрался.
    Ярославский допил водку, приставил к виску наградной пистолет времен гражданской войны, и выстрелил.

   
      
 
      
 


   
   
   .