Приход Представителя Власти

Помню, приезжал деятель оппозиции. Он был вроде как и с нами, но одновременно с этим и бесконечно далеко, всё равно, что стоял спиной.
Он вышел из своей большой блестящей дорогой машины и обращаясь к народу, стоял в своём шикарном костюме, на фоне всей нашей серости: полуразвалившихся неремонтированных домов, совершенно разбитой дороги, полной ям, собачьего говна, пустых бутылок, грязи и пробивающихся ростков травы. Это было очень особенным явлением, на которое сбежались люди со всех дворов, чтобы посмотреть на большого человека.
Рассказывал про то какая хорошая жизнь начнётся, если сменить правительство. Он пел как соловей, никто из нас так не умеет. Право сказать, мы даже не понимали большую часть того, что говорил этот бесконечно умный человек.
Являясь весьма прозорливым, я заметил одну вещь, которая, вероятнее всего, была тайной для остальных. После этого открытия, я ещё больше зауважал деятеля оппозиции, ведь надо было иметь просто несокрушимую силу воли, чтобы так хорошо подавлять столь гигантское отвращение ко всем нам, мерзкому сброду черни. Его брезгливость была столь сильна, что переходила в некое подобие фобии, в непереходящий ежесекундный страх. Примерно также, некоторые девушки бояться червей или насекомых, а достопочтенный человек переступает через разлёгшегося в подъзде бомжа. Было видно, что ему стоило очень большого мужества даже просто стоять рядом с нами, не говоря уже о том, чтобы вести беседу.
Но я хочу подеметить очень важную вещь. Этого замечательного человека ни в коем случае нельзя было винить за такое отношение, ведь мы такие люди, что нам даже самим с себя противно. Нам стыдно признавать своё происхождение, которое сколько хватает взору - включает в себя людей в высшей степени неприятных, совершенно дикие обычаи, нищету по собственной вине, алкоголизм, подавление личности (чужой и своей собственной), мракобесие и всевозможные другие мерзости. Даже те из нах, кто как-то поднимались над всем этим совершенно непробиваемым глухим болотом - далеко не уходили, впадая в другую дикость, совершенно неадекватной нерациональной ксенофилии, граничащей с мазохизмом. (Возможно даже граничашей именно за пределами этой самой границы, находясь со стороны мазохизма).
Неожиданно, я заметил на лбу деятеля оппозиции маленькую капельку пота, чистую как слеза младенца. Постепенно, его самообладание начинало всё больше сдавать позиции, ведь держать подобную маску любви к народу - занятие отнюдь не простое. Это тебе не по телевизору поздравлять всю страну с новым годом, делая это среди камер и света. Не так то просто стоять среди всей этой мерзости, вшивых грязных курящих детей, гнилозубых мужиков в шлёпанцах, шортах и белых майках с пятнами жира, давно выживших из ума старух и каких-то совершенно ужасных толстых женщин в спортивных костюмах и с бородавками на бульдожьих лицах.
Его глаза растопыривались в противоположные стороны всё больше. Пот тёк по лбу уже целыми ручьями, грозившими перерости в реки. Слова становились всё более выдавленными через силу, а фразы всё более несвязанными. Зрачки расширялись. Глазные яблоки, казалось, вот-вот выстрельнут из глазниц от чудовищного давления. Вена на лбу пульсировала всё сильнее, грозясь лопнуть...
В конце концов, он не выдержал. Он до последнего, честно старался, но не выдержал. Схватился обеими руками за голову, так сильно, что из под пальцев на перекошенное ужасом лицо потекла кровь. Весь вжался в себя. Застонал. Из глаз потекли слёзы. Затем, распрямляясь, издал жалобный протяжный крик, словно нежные ребёнок, которого сильно ударили по лицу ржавой лопатой или изнеженная столичная проститутка, не привыкшая к побоям и впервые получившая оные. Ещё этот крик, переполненный бездной отчаяния, напоминал жалобный вопль беспричинно побитой домашней собаки.
Рыдая в голос, словно дитя, он метнулся назад, в спасительную машину и, всхлипывая, отдав приказ водителю, уехал прочь, забрызгав нас грязью.

В целом же, мы отнюдь не какие-то там либералы и ни в коем случае своим тёплым приёмом оппозиции не проявляем и мельчайшего неуважения к официальной власти. Постараюсь объяснить суть этого феномена, как я его понимаю...
Наш народ бесконечно метается между двух огней, двух властей. Одна власть государственная, другая оппозиционная, но обе эти власти - головы одной и той же гидры, поэтому мы любим каждую из них, отдаваясь им поочерёдно. Надо сказать, гидра эта обладает такой особенностью, что в случае отрубания одной головы (официальной государственной власти) сразу передаёт её функции другой голове (власти оппозиционной) и моментально отращивает новую голову (которая становится новой оппозицией), дабы всё становилось на свои места. Это составляет бесконечной цикл нашей пламенно любимой стабильности.
Архиважно подметить, что любовь наша всегда была даже без тени притворства, чистой, словно вода из альпийских горных источников. Я принципиально настаиваю на её непродажной искренности, даже в случаях, когда любовь эта несколько раз переходила от одного обладателя к прямо противоположному, с ничтожно малыми интервалами.
Народ наш можно сравнить с вечно пьяной дворовой девицей, которая каждую ночь отдаётся по любви другому парню, но никогда не берёт за это денег. В её безумных пустых от алкоголя, ничего не смыслящих глазах - чистая любовь, и пусть цена ей совершенно нулевая, как у любой вещи лёгкой для обладания и утраты, зато бесконечно искреняя. Да, никчёмная. Да, жалкая. Да, валяющаяся на дороге, среди прочьего мусора. ЗАТО СВОЯ, РОДНАЯ!

Самое большая радость для простого люда вроде меня - это лобызать попов в попы, вдыхая сладкий запах церконого ладана, с дурманящей примесью конопли. Чтобы было больше разнообразия, к нам в местный храм, порой, привозят различные святые мощи (остатки мёртвых тел), дабы мы могли приходить к ним на поклон и лобызать их тоже, страстно, с языком, всей душой отдаваясь этому процесу, который по своей сути является русским эквивалентом медитации будистов. (с тем лишь различием, что в нашем исполнении этот процесс гораздо более духовный и глубокий)
Иногда, когда лобызаешь попа в попу, раздвигая руками толстые волосатые ягодицы и стараясь протолкнуть язык прямо в тугой сфинктер, поп поворачивается и испускает мироточение прямо на лицо, из святого источника своего поповьего жезла. После этого, он обычно берёт верующего за шею и благословляет ударами своего священного жезла по губам.
Внешнему человеку не дано понять церковь, ведь сакральное не постигаемо на уровне интеллекта. Оно гораздо выше! Его можно только прочувствовать. На этом уровне духовности, мы, порою, даже выше больших людей, которые вместо этого предпочитают своё бренное богатство и мимолётный земной уют. Это наша награда за ту священную миссию, которую мы, простые люди, выполняем...
А миссия наша заключается в том, чтобы трудится в поте лица, работая наизнос, дабы БОЛЬШИЕ ЛЮДИ могли вкушать плоды всех наших трудов, живя непринуждённо и благодаря этому - иметь больше времени, чтобы выбирать курс нашего общества, на своём горбу держа всё его развитие и продвижение в светлое будущее.
Наша священная миссия - быть убогими всей своей сутью, с тем, чтобы БОЛЬШИЕ ЛЮДИ на нашем фоне выглядели ещё лучше и БОЛЬШЕ, чем они уже есть. Мы как мрак, на фоне которого они ешё больше сияют, это как инь и янь, это как звёзды в черноте ночного неба.
Наша священная миссия - своим уродством и невежеством создавать выгодный фон для их красоты и интеллектуального развития. Ведь не возможно в полной мере вкусить радость еды, не зная голода, получить полноценную радость от красивого пейзажа, никогда не видя помойки.
И всё величие этих БОЛЬШИХ ЛЮДЕЙ - должно всегда быть предметом нашей гордости, порождающей чистое искреннее счастье. Наша радость, это падать ниц, едва завидя их и преклонятся перед всем тем, что они имеют благодаря нам, поскольку это яркий сконцентрированный символ всего безграничного могущества нашего народа. Любой же, кто как-то смеет не любить их или тем более ненавидеть - всего лишь завистник и отступник от священной миссии нашего народа.

Как актёр Панин, я всей своей душой хочу отсосать, но только не в кадре, а у Патриарха Русской Православной Церкви. Потом, разумеется также само почтить глав Иудейской и Исламской веры, дабы показать, что наше общество едино, ведь его объединяют монументальные духовные скрепы, суть которых - неизмеряемо большой монолит, размером с целую вселенную.
Но если говорить о глубоко духовных вещах, то всё существование нашего народа и каждого его отдельного представителя, с момента рождения до самой смерти - является неким глубоко духовным сакральным актом астрального отсоса. Можно даже сказать, что отсос - это наша историческая миссия, наш особый отдельный от всех остальных путь.

Соборность... Я ещё в детстве приобщился к этому. Важно быть частью общины, растворяться в ней полностью, ради общего блага. Нет отдельного лица, есть общий лик народа, который с гордостью носят БОЛЬШИЕ ЛЮДИ. И мы все, неизбежно являемся частью этого, какие бы взгляды ни носили на данный момент.
Когда я пел в церковном хоре и меня оставлял поп, чтобы, оперев телом на алтарь, в очередной раз пропихнуть свою морковку мне в зад - я через свой задний проход соединялся с чем-то ЗАПРЕДЕЛЬНЫМ, идущим своими корнями в вековую древность... со всей историей и традициями своего великого русского народа! Все великие РУССКИЕ ГЕРОИ: Александр Македонский, Михаил Кутузов, Царь Николай - они ВСЕ шли ко Мне через него...
Позже я временно отошёл от церкви, предпочитая вину церковного причастия -  бутылки дешёвого пива в компании неформалов, среди засранного кладбища. Мы носили майки с Виктором Цоем (одним из неофициальных святых русского народа!) и поклонялись сатане. Лёжа рядом с лужами собственной блевотины, мы на том кладбище становились старше, росли душой познавая (в библейском значении) мрачных готических дев, прибывая под дурманом наркотических вещейств и стараясь не обращать внимания на вонь гниющей дохлой кошки, лежащей где-то неподалёку. Так мы встречали вечера под музыку Мэрлина Мэнсона, доносящуюся в перемешку с русским роком из наших грошовых китайских мобильников, коверкающих звуки до неузнаваемости. Большая часть тех девок сейчас уже смыли с себя штукатурку, разжирели как свиньи и сидят дома с вечно кричащими, обосранными уродливыми детьми, в ожидании, пока их Василий пьяный доковыляет домой с работы и снимет свой спортивный костюм, чтобы усесться в трусах перед телевизором и нехотя жевать ужин за просмотром новостей. Несмотря на это, тёплые воспоминания у меня останутся всегда. 
Далее, моей религией стала любовь ко всему западному. Подобно японскому камикадзе, я хотел взорваться ради своей высшей цели! Дабы западные европейские ценности восторжествовали! Я просто выворачивался наизнанку ради любых, даже самых малочисленных и неадекватных меньшинств. Более того, я всегда был готов бросить на алтарь этой новой веры всё, что меня окружало, даже в ситуациях, когда это являлось актом неприкрытого мазохизма, не имевшего под собой ничего рационального. Ведь между любовью и ненавистью один только шаг. Создавая себе образ ярого непримеримого врага ЭПОХАЛЬНОГО САМОДЕРЖАВИЯ РУССКОЙ ИМПЕРИИ, я был русофобом, но на самом деле всегда являлся латентным русофилом. Ведь по сути, я оставался тем же самым оголтелым фанатиком и мракобесом, просто принявшим иной образ.
Время шло, на меня накатывали приступы то одной, то другой идеологии, которые были подобны лёгкому налёту на зубах, легко сходящему от зубной щётки. Но правда была в том, что вне зависимости от внешней оболочки, я неизменно оставался собой - простым русским пареньком, ещё вчера бравшего за щеку у попа. И как-либо уйти от этого невозможно, делая громогласные заявления и меняя идеологические вывески. Нельзя уйти от самого себя, от своей глубинной сути.

КАТАРСИС...
Катарсис наступил вчера, когда в нашу глушь зашёл предстаитель власти. Надо сказать, подобные события в нашем захолустье - это большая редкость, последней раз наблюдавшаяся лишь людьми прошлого поколения. Народ моментально высыпал на улицы, сбежавшись со всех разбитых нищих углов коммуналок, пивных и даже уличная шпана перестала нюхать клей на время.
Он стоял в защитном костюме, словно рыцарь в блестящих на солце доспехах, а дубинка его была подобно эскалибуру, когда он вертел ей в руках. Машина его была для наших мест словно блестящее и чистое НЛО. Его лицо было как гранит, оно воплощало в себе всю мощь, справедливость и неприклонность государственной власти, агент которой был в каждом из нас, даже если мы это отрицали.
Он стоял и молча смотрел на нас какое-то время и взгляд его ощущался физически. Он был словно лучи рентгена, которые нас пронзали насквозь, сканируя каждый атом, каждое мгновение и создавая ощущение теплоты. Не все могли выдержать этот взгляд, по лицам людей обильно текли слёзы счастья, многие падали на колени и начинали ему молиться, поскольку он был представителем государя, а государь есть Божий Помазанник - соответственно молитва этому замечательному человеку была равносильна молитве самому БОГУ.
Его красоту невозможно описать словами. Скажу лишь, что в ней было всё. Все лишения, которые мы терпели (протекающая крыша, сыплющиеся потолки, годами не меняющаяся сантехника) - были сконцентрированы, помножены на миллион и пущены в снаряжение его и ему подобных людей, вызывающих у народа обожание.
В конце концов, я потерял самообладание, ведь я не мог больше сдерживаться. Я свалился на землю прямо перед ним и плача в голос принялся целовать его ботинки, отчищая их от пыли, которая неизбежно липла к любому, кто ступал на наши грязные дороги. Меня всего трясло и счастье подступало к горлу несдержимыми потоками, один за другим, один за другим, как миллионы оргазмов каждой клеткой тела.
Скозь слёзы я благодарил его за всё. За то, что такие как он следят за нами, чтобы мы, УБОГИЕ (У-БО-ГИ-Е!!!) своими действиями не вредили прежде всего самим себе. Я благодарил его за духовные скрепы, за христинскую веру и бесконечную гордость русского народа.
Какое-то время это благороднейший из всех людей молча смотрел, потом нетерпеливо сказал - "Ну всё, хватит... Достаточно... ДОСТАТОЧНО, Я СКАЗАЛ!".
Затем он !!!САМОЛИЧНО!!! ко мне прикоснулся, поднимая из грязи своей большой могучей ручищей и отшвырнул в сторону...

... Я же, получив ускорение, поскорее побежал домой, в свой гадюшник, смотреть по телевизору футбол, поедая РОЛТОН и с нетерпением ожидая олимпиаду.