Тридцать три сестрицы из-по пера Надежды Корончук

               
                На одной живут странице
                ровно тридцать три сестрицы,
                тридцать три сестрицы эти
                всех волшебнее на свете.
                Вам сложила я из них
                интересный добрый стих.
               
                Как-то тридцать три сестрицы
                отпросились у страницы
                по лесочку погулять,
                да в корзиночки набрать
                сладких ягодок, грибочков,
                любоваться на цветочки.
                В полдень А сестриц созвала,
                что пора уже, сказала
                возвратиться всем сестрицам
                на заветные страницы.

                По лесной идут тропинке,
                переполнены корзинки,
                на пенечках отдыхают,
                ровный строй не соблюдают.
                Буква Е сказала У:
                «- На страницу не хочу!».
                У ответила в ответ:
                «- Е, и мне охоты нет!»
                Захотели эМ, эЛ,  В
                с ними спрятаться в траве
                и пойти назад к ручью,
                где купались Я и Ю.               
                Впереди шагает Е,
                впятером к ручью, в ручье
                Я купается опять,
                как с собой ее не взять?
                Бросив у ручья корзинки,
                вшестером сошли с тропинки.
               
                Час идут, идут другой
                под березой, под сосной
                веселятся и играют,
                за игрой не замечают
                светлый как пейзаж исчез,
                а вокруг дремучий лес.
                Ни грибочков, ни цветочков,    
                мухомор растет на кочках,
                опустили ели лапы,
                лапы елей так мохнаты,
                Ворон где-то наверху:
                «- Кар! Кар! Кар!»,
                а рядом: «- У-у-у!»
                Испугалась буква Я:
                «- Спрячьте поскорей меня!»
                Е, У, В и эЛ, и эМ
                так расплакались совсем:
                «- Заблудились мы сестрицы!
                Как нам путь найти к странице?»
                Волк зубастый плач услышал
                из-под ели к буквам вышел,
                прорычал:
                «- Вы кто такие?
                Я вас вижу здесь впервые, 
                хоть неголоден, а съем!
                Пусть раскаркает всем-всем
                Ворон, что зубастый  Волк
                страшен очень, будет толк –   
                меньше будут здесь ходить,
                веселиться и шалить!»
                Вдруг сказала буква В:
                «- Я живу всегда в тебе
                и попробуй, съешь меня,
                станет только от тебя
                олк, какой тебе здесь толк
                если зваться будешь олк?» 
                Подбоченилась и эЛ:
                «- Олк, представь, меня ты съел
                и от олк лишь будет ок,
                ни союз и ни предлог.
                Не бояться будут дети
                как узнают, что по свету
                ходит-бродит серый ок,
                ну, какой тебе здесь прок?»   
                «- Что ли буквы вы из книжки?
                В книжке вас читал, малышки!
                Эко, Волку нагрозили?!
                Чую, что вы заблудились, -
                махнул лапой:
                - вам туда,
                там и солнце, и вода».
                И пошли куда махнул
                Я, В, Е. эМ, эЛ и У.

                Час идут, идут другой,
                повстречались вдруг с Лисой.
                На ней пестрая косынка,
                в лапке модная корзинка,
                сарафан на ней в горошек,
                отгоняет веер мошек.
                Лиса когти распустила,
                глазки к небу закатила:
                «-Хи-хи-хи!», да « -Ха-ха-ха!
                Нет ли с вами Петуха?
                Где-то вас уже встречала,
                да забывчивая стала,
                хоть и ужин через час,
                буду кушать вас сейчас!»
                Лисе хором буквы все
                У, эМ, эЛ. В, Я и Е:
                «- Мы ни блинчики, ни пышки,
                а мы буковки из книжки!
                Долго-долго Вас искали
                для того чтоб Вы сказали
                букву эЛ съедят тогда,
                как читать будут «Лиса»?
                Волк без эЛ читать пытался,
                как он только ни старался
                не понятно о ком речь».
                Им в ответ Лиса:
                «- Беречь
                нужно вас и вас учить,
                чтобы правильно сложить
                без ошибок все слова.
                Волк – пустая голова,
                пусть себя без эЛ читает
                и без У пусть лес пугает.
                Влево топь, направо вам
                до опушки, к трем дубам».
             
                Час идут, идут другой
                ни опушки, ни дубов,
                все же тот дремучий лес,
                ни лоскутика небес.
                Глаз зеленый засветился,
                моргнул красный, желтый скрылся
                в непроглядной тьме густой,
                закричали буквы:
                «- Ой!»
                «- Кто мою спугнул здесь снедь? –
                вырос вдруг из тьмы Медведь.
                - Кто такие вы? Куда?
                Скоро ночка, господа!
                Вот возьму сейчас и съем!»
                И сказала буква эМ:
                «- Ищем Вас мы целый день,
                нам нисколечко ни лень
                десять раз лес обойти
                не случайно Вас найти,
                не случайно Вас спросить,
                как без буквы эМ Вам жить?
                Называть Вас как без эМ?»
                «- Мне без эМ нельзя совсем!
                Буква эМ во мне живет,
                эМ со мной рычит, поет,
                я без буквы эМ  не я,      
                кто без эМ моя семья?
                Вижу с вами буква Е,
                Е живет во мне  вдвойне,
                я без вас не то, не се…
                далеко еще село,
                чуть правее есть тропинка,
                вдоль нее растет малинка,
                дуб высокий там стоит,
                рой пчелиный день гудит
                у большущего дупла,
                там поближе до села».
               
                Час идут, идут другой,
                озарился лес луной,
                тени черные ползут
                на тропинку, там и тут,
                Филин ухает, стращает,
                а скорей предупреждает –
                впереди беда крадется –
                видят: зуб один смеется,    
                нос крючком и прут волос
                от в былом красивых кос:
                «- Ах вы, светики мои!
                Не боитесь знать луны?
                Ночью ищете в лесу
                злого Волка, аль Лису?
                Здесь вокруг одно болото,
                под луной идет охота…
                Вам одним смогу помочь,
                взять домой к себе на ночь».

                Буквы в фартук собрала,
                подлетела к ней метла,
                на нее она вскочила,
                над деревьями кружила,
                взвилась в воздухе стрелой,
                буквы только:
                «-Ай!», да «- Ой!»
                Буквы в фартуке лежат,
                только слышат, как дрожат
                стены, крыша и труба –
                это вертится изба,
                скрип двери, ползет засов,
                их из фартука на пол.
                Печь среди избы стоит,
                на лежанке Кот лежит,
                потянулся он, зевнул,
                паутину с лапы сдул,
                в тишине Сверчок запел,
                комом Кот с печи слетел,
                в лапы взял сухой камыш
                и по всем углам:
                "- Кыш! Кыш!"
               
                Буквы в страхе задрожали,
                стало ясно, что попали
                в лапы злюк презлых лесных
                и добра не ждать от них.
                Не грозят здесь, что съедят,
                молча, ходят и сидят,
                растопилась печь сама,
                в рот ее летят дрова,
                на огонь котел летит,
                за  котлом ведро бежит,
                лишь мгновенье от беды,
                к счастью нет в ведре воды.
                Как хозяйка разозлилась,
                за метлу ногой схватилась,
                буквы в угол замела,
                пнув ведро, Кота взяла,
                на лежанке растянулась,
                захрипела и уснула.

                Плачут буковки в углу:
                «- В эту страшную беду
                по своей вине попали!»
                «- Ну, зачем мы убежали
                от сестричек светлым днем?»
                «- Мы к сестрицам не дойдем!
                Нас за завтраком съедят!»
                Шепчет им Сверчок:
                «- А я
                покажу, где пол прогнил,
                дырку мусором прикрыл,
                лаз готовый разгребайте
                и подальше убегайте!»
                Дружно ладится работа
                до почти седьмого пота,
                в лаз – трухлявую дыру
                первой Е, за нею У,
                Я, за Я, В, эЛ,и эМ,
                и от страшных дальше стен.   
               
                Ночь глубокая стоит,
                луна круглая летит,
                через тучи сеет страхи,
                вокруг «ухи», вокруг «ахи»,
                буквы за руки взялись
                и бегом с опушки вниз.
               
                Час бегут, бегут другой:
                темный лес вокруг густой,
                появившись из-за туч,
                мрак разрезал солнца луч.
                Вдруг над елками метла,
                на ней та, кто их мела,
                до того наточен зуб,
                что трещит от страха дуб.

                Буквам Волк бежит навстречу:
                «- Очень жаль, что снова встретил
                вас опять в глухих местах
                со слезами на глазах!»
                «- Волчек, милый, помоги,
                от нечистой затаи!»: -
                плачет, просит буква В.
                «- Все бегом к моей норе!»
                Только в нору забежали,
                хрип знакомый услыхали:
                «- Серый, кто здесь пробегал?»
                «- Никого я не встречал».
                «- Коль соврешь, не плачься, милай!» -
                захрипела с большей силой,
                меж деревьев полетела
                то направо, то налево
                головой своей вертит,
                Кот на фартуке висит. 

                Буквы из норы и в путь,
                ни присесть, ни отдохнуть,
                дальше от тропы лесной
                час бегут, бегут другой.
                Нет вокруг еще цветочков,
                мухоморы, мох на кочках,
                скудный в дебрях солнца свет,
                из кустов:
                «- Привет! Привет! –
                прыгнула Лиса навстречу, -
                не ждала приятной  встречи,
                жаль ни сладится беседа,
                ищут вас, идут по следу!
                В куче хвороста укройтесь,
                ни о чем не беспокойтесь!»
                Только хворостом прикрылись,
                как над кучей закружилась,
                со свистом в воздухе метла,
                на ней та, кто их мела,
                Кот к спине ее прилип
                и знакомый страшный хрип:
                «- Коль соврешь, предупреждаю,
                по колючкам погоняю!
                Кто? Когда? Куда бежали?»
                «- Я спала, во сне едва ли
                видеть можно что вокруг…»
                Над Лисою, сделав круг,
                ввысь метла опять взлетела
                и к тропинке полетела.

                Из-под хвороста и в путь –
                ни присесть, ни отдохнуть.
                час бегут, бегут другой
                и березой, и ольхой,
                лес запах, запахло липой,
                медом пахнет, земляникой. 
                На цветущий клеверок
                летит желтый Мотылек,
                на фиалку и ромашку
                Шмель жужжит, ползут Букашки.
                Вон ручей, а вот тропинка,
                вдоль нее растет малинка
                и высокий дуб стоит,
                у дупла рой пчел гудит.
                Медведь ходит по малинке,
                рвет малинку он в корзинку,            
                видит буквы, к ним идет
                и в корзинку их кладет,
                накрывает их листвой,
                тут же рядом хрип и вой: 
                «- Эй ты, Липовая Лапа!
                Косолапая растяпа!
                Кто? Когда? Куда пошли?»
                «- Час назад здесь буквы шли:
                Я, Е, В, У, эМ, и эЛ,               
                был обед и  я их съел».
                «- Съел? А как закон лесной?
                Мне добычу, как старшой!
                Первой, как хозяйке леса!»
                «- Не было в добыче веса!
                Буквы пахли красной краской,
                через силу ел, с опаской,
                и, послушай, в животе:
                У, В, эЛ, эМ, Я и Е-е-е!»
                Круг за кругом вьет метла,
                но, а та, кто букв мела
                не печалит, не смеется,
                а ругается, плюется…
                Рой пчелиный разозлился.
                догонять метлу пустился
                и метла с пчелиной тучей
                полетела в лес дремучий.

                А сестрички из корзинки
                спрыгнули все на тропинку,
                благодарствуя Медведю,
                попрощались. След за следом
                входят буковки в село,
                их встречает дом, окно,
                книжка и ее страницы,               
                где родимые сестрицы.
                Но родимые сестрицы
                ровным строем на странице
                не стоят, а в кучку сбились,
                меж собою заблудились.
                Плачет Б и плачет Д:
                «- Где же В?», а «- Где же Е?»,
                Громче всех рыдает Ю:
                «- Я! Я так тебя люблю!»
                Хнычет К и хнычет эН,
                ищут эЛ и ищут эМ.
                Т и эФ сестрицу У,
                стало ясно, что в беду
                двадцать семь сестриц попали,
                оттого, что шесть пропали.

                И беглянки прослезились,
                как сбежали, заблудились
                в полном страхами лесу,
                про тропинку, про Лису,
                про Медведя и про Волка
                говорили без умолка.
                Как метла их след вела,
                и про ту, кто их мела,
                про Кота и про камыш,
                про Сверчка и про «Кыш-кыш!»,
                чтоб простили их сестрицы,
                чтоб простили их страницы!
                И, конечно же, сестрицы
                в слове русском мастерицы,
                шесть родных сестриц простили,
                двадцать семь без них ни жили б,
                ни писались, ни читались,
                алфавитом ни считались.
               
                Вам хочу сказать, детишки,
                буквы эти в первой книжке,
                буквы умные учите,
                каждой очень дорожите! 
               
                конец