Парящие в небесах, 16 глава

 - Пятнадцатого мая, тысяча девятьсот сорок второго года, - начал призрак, - мне стукнуло семнадцать лет. Я жил в Москве. Меня звали Алексей Комонов.

Год назад, как ты знаешь, началась война. Ты, наверное, много слышала о ней, правда? И я много слышал. Но ещё больше видел. Это было очень страшное время.
Мой отец был на фронте, мать целыми днями пропадала на заводе, были у меня ещё две сестры – Катерина, старшая, и Настенька, младшенькая. Катерине уже двадцать было, она маме помогала на заводе и, как могла, нам пропитание искала. А Настеньке только пять годиков исполнилось.

А я… Я не мог никому помогать. С десяти лет я был инвалидом, не мог ходить. О, как я ненавидел себя, особенно во время войны! Мне хотелось воевать, хотелось защищать, да даже матери помочь!.. А приходилось лишь смотреть, как мать с Катериной загибаются… Настенька и та умудрялась им помогать!

Но однажды… Боже, это событие перевернуло всю мою жизнь!

Однажды вечером я поехал на своей инвалидной коляске к нашей знакомой, она передавала нам яблоки, у неё в саду их было много. Она жила совсем не далеко от нашего дома. И тут, по пути к ней, я стал свидетелем ужасной картины. Три наших солдата догоняли девушку. Она была безумно красивой! 

Я засмотрелся на неё… Её лицо было немного искривлено в ужасе, но и так она была прекрасна. Я не мог оторвать взгляд от её лица, от её длинной пепельно-русой косы, от её тела, движений, напоминавших мне кошачьи.
Солдаты догнали девушку. И я испугался. «Они её убьют! - пронеслось у меня в голове. – Я её больше никогда не смогу увидеть!» Эти мысли были ужасны, и я понял, что не смогу допустить её смерти. Я не знал даже имени этой великолепной красавицы, не знал, занята она или нет, может быть, она уже была замужем, но я кинулся к солдатам, державшим её.

Она вырывалась, но не издавала ни звука, угрюмо сжав губы. Я подкатил на своей коляске к солдатам и спросил у них:

 - Зачем вам эта девушка?

 - Не твоё дело! – ответил один из них, и в тот же момент влепил сильную пощёчину девушке.

Она немного обмякла. На месте удара остался красный след. Я вздрогнул, глядя на это.

 - Да нет, что же ты, Гриша, - сощурившись, посмотрел на меня другой солдат, - пусть знает, за что мы эту дрянь поймали.

Девушка с ненавистью взглянула на говорящего и сильно прикусила губу. Я думал, что из губы сейчас хлынет кровь, но не показалось ни одной капли.

 - Так зачем? – повторил я вопрос.

 - Зачем-то не зачем, - усмехнулся второй, - а за то, что немецким войскам помогает!

Я взглянул на неё. Она? Против наших?

 - Я не помогала! – воскликнула красавица. – Я писала письмо своему отцу! Он там, в Германии!  - последняя фраза была сказана не для меня и не для солдат, она произнесла её, как бы вспоминая отца.

  - Не ври, паскуда! – Гриша снова влепил ей пощёчину.

Я отвернулся, не желая смотреть, как лицо красавицы снова исказиться в ужасной боли.

 - Но с чего вы взяли, что она врёт? – поразился я.

Я, не утерпев, снова взглянул на неё. Она смотрела на меня с какой-то благодарностью. Это даже подбодрило меня.

 - А с того, братец, что не всё в наши времена так просто, - покачал головой третий солдат, державший девушку.

Последующие события происходили настолько быстро, что я только через некоторое время смог понять, что произошло. Внезапно, красавица вырвалась из цепкой хватки солдат и со всех ног рванула в ближайший переулок. Все трое рванули за ней. Мне хотелось бежать за ними, но я понимал, что на своей коляске мне их не догнать. Но я прекрасно слышал всё:  громкие крики ругани солдат, топот их ног, звуки борьбы, крик девушки и выстрел.

Я, как зачарованный, слушал тишину, наступившую внезапно на улице. «Нет, нет, она жива», - твердил я.

Из переулка вышли те трое солдат.

 - Шёл бы ты домой, парень, - глядя на меня, сказал один из них.

Я ничего не ответил на это. Только когда они чуть отошли, я осмелился крикнуть:

 - Она мертва?

 - Надеюсь, - расхохотался один из них.

Я больше ничего не посмел спрашивать. Некоторое время я, ничего не осознавая, стоял на месте, и перед глазами стояло прекрасное лицо той девушки. Я не сомневался, что она была не виновна.

Спустя какое-то время я решился поехать в тот самый переулок, куда побежала красавица. Я проехал на коляске совсем немного и тут же увидел её. Она лежала бездвижно на земле. У меня перехватило дыхание от этого ужасного зрелища. Она лежала ко мне спиной, и я не мог видеть её лица, но я и не хотел видеть её лицо, искажённое смертью. Я хотел запомнить её живой, поэтому даже не подошёл к её телу, а развернулся и поехал обратно.
 
Я уже было хотел отправиться домой, но в последний момент вспомнил про яблоки и покатил к нашей знакомой. А в глазах у меня стоял образ до сих пор незнакомой девушки, и мне уже было не суждено узнать её…

* * *

Была ночь двадцать третьего июля. Прошло четыре дня с того вечера, как я стал свидетелем убийства той чудесной девушки. Я каждую ночь вспоминал её. Да что там каждую ночь! Каждую минуту я думал только о ней. Она никак не выходила у меня из головы.

Вот и этой ночью я лежал на кровати, мечтая, чтобы она ожила… От мечтаний меня отвлекло что-то, открывающее моё окно. Первой моей мыслью было то, что немцы добрались и до Москвы. Я с отчаянием отметил то, что я абсолютно беззащитен. Но около моей кровати стояла табуретка, и я решил вооружиться ей. Окно находилось около моей кровати. Я, замерев от страха, наблюдал, как окно медленно отворилось, но то, что я увидел далее, поразило меня до глубины души.

В окно влезла там самая девушка, труп которой я видел! От удивления я выронил из рук табуретку. Девушка оглянулась на грохот и,  увидев меня, приложила палец к губам, умоляя меня молчать.

Хоть я и мечтал, чтобы она ожила, осуществление моего желания безумно испугало меня. Я отодвинулся на самый край кровати и с ужасом смотрел на девушку. Она приближалась ко мне ближе. Несмотря на сковавший меня страх, я не мог налюбоваться на неё, она была также великолепна.

 - Не бойся, - зашептала она, умоляюще глядя на меня, – я вовсе не мертва.

 - Но я же видел!.. – заикаясь, сказал я.

 - Нет-нет! Они выстрелили, но совсем немного промахнулись, а я притворилась мёртвой, - опустила она голову.

 - Что ж, это всё объясняет, - я немного приосанился, но всё же подозрительно вглядывался в эту странную девушку.

 - Ах, да! Мы же не знаем имени друг друга. Меня зовут Ольга, - она протянула мне руку.

 - Я Алексей, - я протянул руку в ответ.

 - Очень приятно, Алексей, - она улыбнулась, и я, как завороженный, смотрел на её улыбку. Как же она была прекрасна!

 - Как ты нашла меня? – спросил я.

 - Лучше не спрашивай, - она присела на краешек моей кровати.

Я перестал зажиматься в угол и попытался присесть, как мог, не чувствуя ног.

 - Ты, наверное, думаешь, что я предаю нашу русскую армию? – грустно улыбнулась она.

 - Нет, - воскликнул я. Она приложила палец к губам, и я перешёл на шёпот: - Я не думаю, что ты виновна. Но ты должна рассказать мне, как всё на самом деле.

 - Да, конечно, - кивнула Ольга. – Мой отец ещё до войны был в Германии, а уж когда началась война, возможность приехать обратно в Россию сошла на нет. Мы переписываемся, на свой страх и риск. Ну, и, как видишь, страхи оправдались.

 - Где же ты скрывалась? – взволнованно спросил я.

 - Как получится, - усмехнулась Ольга.

 - Ты можешь жить у меня, - неуверенно предложил я.

 - Ты же живёшь не один! – отрицательно помотала головой она.

 - Да, со мной живут мама и две сестры. Но если ты сможешь помогать им, то сможешь жить у меня, - я уже загорелся этой идеей, мне нравилась мысль, что Ольга будет рядом.

 - Но меня же могут найти! – тогда Ольга впервые дотронулась до меня, не считая скомканного рукопожатия. Мою кожу будто обожгло, и я вздрогнул.

 - Нет, всё будет хорошо. Они же думают, что ты умерла! – мне жутко захотелось ещё раз дотронуться до этой волшебной красавицы, и я поддался своему желанию, дотронувшись до её плеча.

 - Алексей, я сразу поняла, что ты очень хороший человек! – на её глазах выступили слёзы, и она обняла меня. Я задержал дыхание и осторожно приобнял её в ответ, не веря, что она рядом.

 - Ты, наверное, спать хочешь? – прошептал я ей почти в самое ухо.

 - Да, ты прав, хочу, - прошептала она мне в ответ. – Я очень устала.

Я показал ей, где лежит раскладушка, она разобрала её, постелила и легла. И вскоре уснула. А я почти всю ночь не спал, всматриваясь в черты её идеального лица и пытаясь запомнить наизусть каждую ямочку.

Так Ольга начала жить у меня. Утром я представил её матери и сёстрам, немного переврав её историю, боясь, что родные не поймут меня. И пошли чудесные дни. Днём Ольга, как могла, помогала матери и Катерине, а я что-то делал по дому с Настенькой. Вечером Ольга выходила со мной на улицу или, если была плохая погода, мы сидели в комнате. Я полюбил её всей душой. Полюбил так сильно, и она… Она отвечала мне взаимностью. Я целовал её, обнимал, говорил всякий бред, как всякий без памяти влюблённый человек. А она смеялась, целовала меня в ответ и таяла в моих объятьях.

Ольга быстро наладила контакт и с Катериной, и с матерью, и с Настенькой. Мне казалось, что я нахожусь в какой-то волшебной сказке. Иногда мы вспоминали нашу с ней первую встречу и смеялись.

Но нам всё же пришлось поплатиться за своё счастье. В тот вечер мы были с ней в саду. Я сидел в своей инвалидной коляске, которую, кстати, с появлением Ольги я перестал так ненавидеть, а моя любимая сидела передо мной на скамеечке и держала мои ладони в своих. Она что-то увлечённо рассказывала мне о своём дне, а я даже не помню, что именно, потому что в этот момент я любовался ею. Её глазами, лучившимися радостью,  её волосами, её нежными губами…

Но это неважно. Те минуты счастья были жестоко оборваны. В наш сад кто-то вошёл, я это явно слышал. Даже не так. В сад вбежали, громко топча мамины цветы сапогами. Потом раздался мамин крик: «Нет!» Ольга, сидевшая лицом к калитке сада, мигом поменялась в лице. Я узнал эту гримасу ужаса и страха. Такое лицо у любимой было только когда…

Я обернулся и почувствовал, как в меня вошла пуля. Всё остальное была, как в замедленной съёмке. Я мигом увидел тех самых солдат, что гнались за Ольгой, перекосившееся лицо матери, её крик, который я именно увидел, а не услышал, блеснувшие слёзы из её глаз. Ольгу я не видел, она была за спиной. А дальше…