Аня

     Ане было уже сорок семь. В этом возрасте очень трудно объяснять, почему ты до сих пор специалист по продажам, и Аня стремилась к погонам всяческими путями. Она каждые полчаса выходила попить кофе и покурить то с Юлькой, то с главбухом Инной Вальтеровной. Активно ввязывалась в обсуждение любых тем и проблем, которые затрагивались в офисе. Рассказывала Василычу, нашему инженеру, об особенностях устройства светового реле, давала советы Саше, который когда – то работал слесарем в автосервисе, как чинить автомобили, сосредоточенно изучала накладные, в поисках ошибок, она делала всё, что могла, но не совсем то, что от неё требовалось. Были у Ани и привычки, которые высаживали на коня всех, заставляя демонстративно переглядываться, нарочито громко разговаривать по телефону  и  давится смехом под столом. Аня была удивительно жадной до еды, особенно до халявной. Она жевала целый день: щелкала засохшими сушками, грызла подточенные временем пряники, уминала салат из пластмассовой банки, ела почти всегда. А если в офис приносили образцы продукции, то тут начиналось страшное. Аня делала бесконечные подходы к снаряду, хлопала крышками, шумно всасывала сок от консервированных помидоров и огурцов, облизывая их, прежде чем заглотнуть, наваливала себе полную тарелку всего, утягивала это на свой стол и начинала  хрумстеть. Затем возвращалась, добавляла и под конец выпивала маринад прямо из банки. То же было с любой едой, которая так или иначе попадала на кофейный столик офиса. Когда случались офисные посиделки, Аня первая начинала таскать бутерброды, ещё до того, как к столу подтянется народ и озвучит первый тост, из-за стола она выползала последняя, изрядно потяжелевшая, но с громкими заверениями с завтрашнего дня сесть на диету. Выпивала Аня тоже легко и с удовольствием. Напивалась быстро и становилась очень откровенной. Во время этих откровений Аня жаловалась на свою тяжкую долю, её  жалели и прощали проглотство. Ребенка Аня родила в шестнадцать, от кубинского студента, который учился в каком- то минском ВУЗе. Мать её была против этого события, но Анна до последнего надеялась уехать на солнечную Кубу и аборта не делала.  Не срослось. Дочку Любу воспитывала одна. Жили в частном доме с восемнадцатью кошками. Когда Любе исполнилось четыре года, Анна подцепила женатика. Бегала к нему на свиданки и обрушивала на него всю нежность истосковавшегося женского сердца, была чуткой, понимающей. Мужика из семьи, в конце – концов, увела. Старый дом пошел под снос вместе с кошками, а Аня получила отдельную квартиру в новом районе. Тут же перессорилась с матерью и родней из-за жилплощади, и перестала навещать мать, которая жила с ней в одном доме, говорила о ней с нескрываемым раздражением и упреком.
    Любила Анна и долгими вечерами перед телевизорам тяпнуть рюмочку другую водочки на пару с мужем. Однажды после такого «тяпа» вывалилась на лестничную площадку, поскользнулась и скатилась вниз по ступеням. В результате пролежала год в кровати с переломанным позвоночником. За это время сильно поправилась, набралась какой-то злости и измучила домашних капризами и нытьём.
    Второй, после еды, Аниной страстью была дочь Люба. Она любила её какой-то зверской садистской любовью. В перерывах между процессом жевания Аня зависала на рабочем телефоне в подробном допросе и инструктаже тридцатиоднолетнего чада. Весь офис часами слушал: « Ты поела?  Смогла разогреть? Что отрыгнулось? Закололо в боку? Таблетку выпила? Какой стул? Съешь риса и отварное яйцо. Лучше? Погрей сырников. Что наденешь? Лучше зеленое. Как поджарить котлеты?» и так до бесконечности. Про Любу в офисе знали всё. И в какой клуб она идет на девичник подруги, и какая у неё будет прическа (мама обзванивала парикмахерские), и что у Любы болит, и что не получается. Все знали, что у Любы престарелый женатый любовник, который периодически лажается в кровати. И хохотали  до слёз в туалете, пересказывая Анины советы дочери, как нужно стать, где прогнуться и куда двинуть ноги, чтобы немолодой мачо чувствовал себя героем. Люба и сама звонила матери по поводу и без. Она заставляла Аню носиться по магазинам в поисках особенного риса, парного мяса и груды грейпфрутов для моно диеты. Люба отчаянно хотела замуж. И Аня хотела того же для Любы. Аня придирчиво осматривала всё мужское составляющее офиса, демонстрировала фотографию дочери  с возгласом: « Я была бы счастлива, иметь такого зятя». Саша, как самый молодой и неженатый, старался с Аней не встречаться,  и шутил, что не хочет такой жены Любы, но больше всего не хочет такой тещи Ани. Однажды Аня даже умудрилась сообщить самому заму, Алексею Николаевичу, что он мужчина в её вкусе и она была бы счастлива… Но о  счастье они не договорились, так как Алексей Николаевич быстро ретировался в свой кабинет и закрыл дверь, приговаривая, что женат, и что у него трое детей.
           И вот чудо случилось.  По интернету Люба познакомилась с турком. Он выразил желание встретиться,  и уже через месяц был в Минске со своим другом. Аня с мужем перебралась жить к ненавистной матери, оставив Любу в своей квартире с иноземными гостями. Турки гостили месяц. Аня по телефону диктовала рецепты котлет и способы заварки чая, заказывала билеты в театры и резервировала столики в ресторане, отчаянно ругалась с матерью, но терпела. Люба расцветала на глазах. Анины финансы таяли параллельно Любиному расцвету. Наконец турки покинули гостеприимный дом, пригласив и Любу к себе погостить.  Люба на крыльях Любви рванула в Турцию. Аня начала готовиться к свадьбе. Через неделю Люба вернулась. Аня помрачнела. Офис опять стал слушать бесконечное: « Ты поела? А что? А теперь запей!»