Когда я стану барабашкой

Для тех, кто читал "Плач барабашки":
Этот рассказ написан на тот же сюжет, только адаптированный для взрослых.
               


Говорят, любопытство сгубило кошку. Хоть у неё и девять жизней. Если так, то у меня есть все основания предполагать, что в прошлой жизни у меня был длинный пушистый хвост и острые коготки, спрятанные в подушечках лап.
 
Пока, впрочем, меня оно ещё не совсем сгубило, хотя количество отпущенных мне жизней  сократило более чем наполовину, если подсчитать число критических ситуаций, в которые я попадал по причине своей неуёмной страсти к исследованию всего, что можно и чего нельзя.

В этот раз, правда, первым моим побуждением подойти к старику с объёмистой сумкой, сидящему на скамейке в палисаднике, было не любопытство, а  элементарное участие: он держался за сердце и тяжело дышал.
 
- Помощь нужна? – спросил  я как можно более деловито, потому что мне встречались люди, которые в принципе не верят в сочувствие и принимают его именно за праздное любопытство. – Может, «скорую» вызвать?

- Нет, - покачал головой старик, - «скорую» я уже вызвал, как только прихватило. Вернее, - он испытывающе посмотрел на меня, - помочь-то нужно, и даже очень, но не мне. Малыш попал в западню и может погибнуть, если его вовремя не вытащить.

Спасти младенца – это святое, даже если придётся рискнуть (я сразу представил себе горящую квартиру на пятом этаже, ребёнка в окне и себя в роли неизвестного героя, карабкающегося по водосточной трубе), тем более что как минимум три жизни из девяти у меня ещё остались.

- Куда идти и что делать? – выпалил я, готовый сорваться с места.

- Вы присядьте, - просипел старик, - это не то, что вы думаете, время ещё есть. Я должен  кое-что объяснить, но боюсь, вы не поверите, как и все другие.

- А вы попробуйте объяснить так, чтоб поверил, - ответил я, чувствуя, как постепенно разгорается внутри пламя моей роковой страсти.
 
- Я попробую, - проговорил он, с трудом поворачиваясь на скамейке в мою сторону, и, отдышавшись, начал:

- Малыш, о котором я говорю, не человек, хотя и разумное существо. Он петрофаг.

Так, понятно, не зря он меня предупреждал. Я хоть и не знаток греческого, но оба корня этого слова мне известны. По-русски это слово означает камнеед. Науке подобные существа, тем более разумные, неизвестны. Для любого здравомыслящего человека того, что сказал старик, уже достаточно, чтобы попытаться перевести разговор на менее скользкую тему, о погоде, например, и при первой возможности удалиться под благовидным предлогом. Но не для меня: несмотря на сильные сомнения в адекватности рассказчика , я уже крепко сидел на крючке любопытства.

- Петрофаги, - продолжал старик, - совершенно особые существа, неизвестные науке. Они состоят из так называемой  «тонкой» материи, которая может существовать только внутри обычного вещества в твёрдом состоянии. В жидком тоже, но, забегая вперёд, скажу, что петрофаги в воде самостоятельно передвигаться не могут, только по течению. А воздух для них  абсолютно непреодолимая преграда, куда более прочная , чем для нас – каменная стена, которую мы в принципе можем пробить ломом или кувалдой. Питаются они, как ясно из названия, камнями, но не прогрызают ходы в каменной толще, а, проходя сквозь неё, всем телом захватывают микрочастицы минералов, не нарушая структуры камня.

Старик сделал паузу, чтобы отдышаться, и я ею воспользовался, чтобы задать вопрос, который с самого начала вертелся у меня на языке:

- А как вы-то сами узнали о существовании камнеедов? Насколько я понимаю, увидеть их невозможно…

- Зато можно услышать. В юности я увлекался спелеологией, на всей территории бывшего Союза не осталось, наверное, ни одной приличной пещеры, которую бы я не посетил. Позже я выбрал специальность геофизика, и снова спускался в пещеры, уже вооружённый приборами для измерения радиоактивности, гравитационного и электромагнитного полей, звуковых колебаний… И вот однажды мой прибор зарегистрировал ультразвуковые сигналы, распространяющиеся только в твёрдой среде, и мгновенно затухающие в воздухе. Уже в лаборатории я преобразовал их в слышимый звук, и оказалось, что он очень похож на человеческую речь, только на неизвестном языке. И я задался целью их расшифровать. Я месяцами просиживал под землёй, вылавливая эти звуки, и за несколько лет собрал солидную фонотеку. Но как расшифровать чужой язык, не зная ни единого слова на нём? Не зная к тому же абсолютно ничего о жизни тех, кто говорит!  Отчаявшись найти решение, я предпринял последнюю попытку, которую, если честно, считал безнадёжной: записал своё обращение к неизвестным  «собеседникам», преобразовал его в их ультразвуковой диапазон и отправил в недра земли. И едва не взвыл от досады, что мне не пришло в голову сделать это лет на десять раньше: ответ пришёл на чистейшем русском языке. Они-то, как оказалось, были вполне в курсе наших дел, но не видели необходимости идти на контакт. Со мной они, впрочем, разговаривали охотно, много чего рассказали о себе.

Я понимаю, что вам не терпится узнать подробности, но боюсь, что тогда не успею сказать самого главного, поэтому скажу только, что куда бы я ни обращался со своим открытием, меня везде поднимали на смех, говоря, что подобные записи в наше время может сфабриковать любой студент технического вуза, обладающий достаточной для этого фантазией. К тому времени я как раз вышел на пенсию и ушёл с работы, чтобы  полностью посвятить себя изучению петрофагов. Кстати, нашёл себе занятие, полезное как для людей, так и для камнеедов, к тому же необременительное и довольно прибыльное. Оказывается, маленькие камнееды, в смысле дети, очень любопытны и частенько попадают в опасную  ситуацию. Совсем как у людей, наши дети ведь тоже любят совать нос во всякие подвалы и щели. А для них щель – это, например, стена дома. Каменный дом для них – целый лабиринт! Вот и лазают, и частенько застревают. Дело в том, что тонкая материя, из которой состоят их тела, гораздо сильнее расширяется при нагревании и сжимается при охлаждении, чем обычное вещество.  Попав из холодного подземелья в тёплую, нагретую солнцем или батареями отопления стену, они сильно увеличиваются в размерах. И застревают, начинают биться, стучать, могут картину со стены сбросить или посуду в буфете разбить. Люди говорят – полтергейст, или их ещё барабашками называют. Считают злыми духами и очень хотят избавиться.

Вот я и решил помочь и тем, и другим. Дал объявление в газеты и в Интернет: «опытный экстрасенс избавит вашу квартиру от полтергейста». И стали звонить, приглашать, деньги платить. Уже и в другие города приглашают, потому что только я надёжно избавляю квартиры от барабашек, остальные – просто шарлатаны. Сегодня тоже получил очередной заказ, вышел из дома – и вот на тебе! Так что у меня большая к вам просьба: сделайте работу за меня, а деньги можете себе взять, мне же главное – малыша освободить. Откройте, пожалуйста, сумку.

Я открыл, и увидел внутри прибор, с дисплеем, размером с планшетник, но явно самодельный и с металлическим штырём в верхней части, и большой металлический баллон с рычажком и отверстием распылителя.

- Это моё изобретение, коммуникатор, - продолжил старик, -  он переводит русскую речь на язык камнеедов, а их ответы высвечиваются на дисплее бегущей строкой. Надо только приставить его штырём к стене. А здесь баллон с хлорэтилом, охлаждающей жидкостью. Надо три раза хорошо спрыснуть им стену с интервалом в три минуты, этого обычно хватает, чтобы освободить барабашку.
Услышав приближающуюся сирену «скорой помощи», он  торопливо вручил мне бумажку с записанным адресом клиента и свою визитку.

- Вы уж, пожалуйста, не подведите меня, молодой человек! – прокряхтел он напоследок, лёжа на носилках, уносимых дюжими санитарами.

«Скорая» уехала, а я остался стоять перед раскрытой сумкой, оставленной стариком. Сказать, что я чувствовал себя очень глупо, значит ничего не сказать. Я чувствовал себя полным идиотом, потому что знал, что сейчас возьму эту сумку и потащусь по указанному адресу изгонять барабашку. И не потому, что поверил в этот бред про камнеедов и барабашек, а потому что моё проклятое любопытство просто не позволит мне поступить иначе.

По дороге я решил, что буду действовать строго согласно полученным инструкциям независимо от результата, а если меня прогонят в шею, то так мне и надо.

Когда на звонок по домофону женский голос спросил  «Кто там?», я на голубом глазу представился:

- Специалист по полтергейсту.

К моему удивлению, дверь открылась без дополнительных вопросов. Я поднялся на третий этаж. Женщина лет сорока в дверях квартиры недоверчиво оглядела меня и спросила:

- Вы Пётр Иванович?

- Нет, я его ученик. Пётр Иванович сейчас в больнице, у него сердечный приступ. Пока он болеет, выполнять заказы буду я. Не беспокойтесь, всё будет в порядке, у меня есть опыт, - снова соврал я.

- Но мне рекомендовали его, как опытного экстрасенса, а вас я не знаю. Может быть…

- Как скажете, - перебил я, - только учтите, у Петра Ивановича, возможно, инфаркт, он может пролежать ещё долго, а спрос  на наши услуги большой. Если сейчас вы отказываетесь, то попадаете в конец списка, и ваша очередь подойдёт где-то через полгода.

- Нет, давайте тогда сейчас, - вздохнула хозяйка, - Полгода я не вынесу, достал уже этот дух, весь хрусталь в серванте перебил, мужу картину на голову скинул, когда он на диване смотрел телевизор… Вы ведь гарантию даёте?

- Как всегда!- заявил я. А что ещё я мог сказать, если старик ни словом не обмолвился о каких-либо гарантиях!

К счастью, дополнительных вопросов не последовало, и хозяйка провела меня в гостиную. Диван и сервант были  заранее отодвинуты от стены, видимо, по требованию Петра Ивановича.

- А теперь, пожалуйста, выйдите из комнаты и закройте дверь, - строго сказал я. Не знаю, было ли это требование обязательным у Петра Ивановича, но лично мне представлялось совершенно невозможным удержаться от смеха, если я начну разговаривать с «полтергейстом» в присутствии хозяйки. К моему облегчению, она сочла это требование вполне естественным.

Оставшись один, я открыл сумку и вытащил коммуникатор. Включил, приставил штырь к стене. И, исключительно для очистки совести, нагнулся к прибору и спросил вполголоса:

- Эй, ты как там, жив ещё?

Хорошо, что никто не видел меня со стороны, когда из стены вдруг раздался стук, а по экрану побежали буквы:

«Я застрял! Хнык! К маме хочу! Хнык, хнык! Дяденька, помогите мне, пожалуйста, я больше не буду! Хнык, хнык, хнык!»

Ни фига себе, думаю, приборчик, даже плач барабашкин на русский язык переводит! Я, конечно, понимал, что с целью мистификации можно записать в прибор любой текст, который будет появляться на экране при звуках человеческой речи, но… но ничего не мог с собой сделать. Мощнейший импульс сострадания к этому малышу, к несчастной родственной душе врезал мне по сердцу, как удар дефибриллятора (меня как-то пытались оживить с помощью этой штуки, не заметив, что я уже ожил сам - неслабое ощущение).
 
- Подожди немного, малыш! Всё будет хорошо, я тебя освобожу!

Я отложил коммуникатор и взялся за баллон. Струя белого тумана с шипением ударила в стену, которая немедленно покрылась инеем, и от неё повеяло холодом.  Через три минуты повторил  обработку, потом ещё раз. Взял коммуникатор, воткнул в стену.

- Ну, как ты там, малыш? Освободился?

Снова послышался стук, на этот раз посильнее, даже стена затряслась. И строчка по экрану: « Не могу! Хнык! Зацепился за что-то. Оно меня не пускает! Хнык, хнык! Холодно! Хнык, хнык, хнык, хнык!»

 Вот тебе и раз, о таком меня старик не предупреждал! Что ж это за гвоздь такой в стене, за который может зацепиться барабашка? Если ему даже стальная арматура внутри стены – не помеха! Присмотрелся я повнимательнее, и заметил под потолком квадрат более ярких, чем по всей стене, обоев. Открыл дверь, спросил хозяйку:

 - Что у вас там, под свежими обоями?

 Хозяйка подумала немного и сказала:

 - А, там у нас детский уголок был. Из стены железная труба торчала, мы на неё качели вешали, когда сын маленький был, а когда подрос, это у него турник был, он на нём подтягивался. А когда он уехал в другой город учиться, мы его убрали, а дырку обоями заклеили.

 Я сразу понял, в чём дело. Барабашка за дырку, за пустоту зацепился, она же для него, как для нас – торчащая из стены железяка. Залез на табуретку, нащупал пальцем дырку под обоями, проткнул бумагу. Спросил хозяйку:

 - Цемент в доме есть? Или хотя бы пластилин, замазка какая-нибудь? Надо дырку замазать.

 - Нет, ничего такого нету.

 Чем же, думаю, эту  чёртову дырку залепить? Трубу обратно вставить, если её не выбросили? Так она всё равно внутри пустая. Пошёл я по квартире посмотреть, может, хоть деревяшка какая найдётся, по размеру подходящая.
 
 Зашёл на кухню. А там в буфете разные крупы, сахар, соль… На пачке так и написано: «соль каменная». Если бы не было написано, что каменная, я, может, и не сообразил бы. Попросил хозяйку в чашку соли насыпать, чуть-чуть воды добавить и размешать. Хорошая кашица получилась, не хуже цемента. Забил я дырку солью, и снова за коммуникатор:

 - Ну что, малыш, отцепился?

А в ответ: «Чавк, чавк, чавк! Отцепился. Чавк! Ой, какая вкусняшка, можно я покушаю чуть-чуть, а потом вылезу? Чавк, чавк, чавк!»

 Этого ещё мне не хватало! Кто бы мог подумать, что соль – любимое лакомство барабашек! Стена-то снова нагревается, что ж мне, всё сначала начинать? А вдруг хлорэтила не хватит?

 - Вылезай немедленно! – заорал я. – А то снова застрянешь, я тебя больше вытаскивать не буду!

 «Чавк, чавк, чавк! Сейчас…  Чавк-чавк! Уже. Чавк-чавк-чавк-чавк! Всё, вылезаю!» И стук снова послышался, но уже откуда-то снизу. Я подождал ещё пару минут и спросил грозным голосом:

 - Вылез уже или нет?!

 «Вылез! Спасибо, дяденька! И за вкусняшку тоже!»

 Воспитанный малыш оказался, вежливый!

Покидал я коммуникатор и баллон в сумку, вышел из комнаты и сказал хозяйке:
 
 - Всё, выгнал я вашего полтергейста. Больше не должен появиться, но на всякий случай выковыряйте соль из дырки и залейте цементом, так надёжнее будет.

 Так действительно надёжнее, а то ещё какой малыш учует вкусняшку и полезет сдуру в щель.

А хозяйка смотрит на меня с уважением и говорит:

 - Вы, наверное, очень сильный экстрасенс! Обычный человек не решился бы так кричать на злого духа. Я даже испугалась немного за вас.

Две бумажки по пять штук достала, суёт мне. Не хило, однако, старик зарабатывает! Вышел я из дома, позвонил старику. Ага, щас. «Аппарат выключен или находится вне зоны действия сети». Через полчаса – то же самое. И так до позднего вечера. У меня уже возникли самые худшие предположения, и чтоб мне провалиться, если я хоть на минуту сомкнул глаза в эту ночь. Утром – опять за телефон. Только к десяти часам он, наконец, ответил:

- Что случилось? – спросил встревожено. Конечно, проснулся утром, включил телефон, а там полсотни моих неотвеченных звонков. Ему, оказывается, ещё вчера вечером операцию на сердце сделали, теперь лежит, отдыхает.
 
Отчитался я о проделанной работе и взмолился о встрече. Как говорят врачи, «по жизненным показаниям». Может, для кого другого «лопнуть от любопытства» - всего лишь фигура речи, но я эту угрозу ощущал уже почти физически!
 
К моему счастью оказалось, что к нему в отдельную палату уже посетителей пускают. Операция-то была не очень сложная, даже без наркоза: запихнули в вену на руке какую-то хитрую трубочку, протащили до сердца, она там растопырилась и сосуд засорившийся расширила. А пациент сам это всё наблюдал на экране, подвешенном над операционным столом.

Конечно, «за бесплатно» такую операцию пришлось бы ждать годами, а отдельная палата так и осталась бы несбыточной мечтой, но Петру Ивановичу, как я уже понял,  «средства позволяли».

Прилетел я в больницу. Старик был ещё очень слаб, но языком ворочал довольно бойко. И был вовсе не против поделиться со мной информацией, которую вынужден был скрывать долгие годы во избежание риска закончить свои дни в психбольнице.

Петрофаги – очень древняя цивилизация, она насчитывает миллионы лет. Человечество – тоже, разница в том, что камнееды, достигнув некоторого уровня развития, позволяющего им существовать безбедно и комфортно, остановили дальнейший прогресс, а люди останавливаться не способны. С периодичностью примерно в сто тысяч лет они достигают вершин технического прогресса, после чего, исчерпав запасы углеводородного сырья, без которого техническая цивилизация существовать не может, скатываются обратно в каменный век. При этом численность человечества в результате голода и войн за последние ресурсы снижается в тысячи раз. До наших дней дошли только легенды о Лемурии, Атлантиде… Это были два последних взлёта человеческой цивилизации, о более ранних не осталось даже легенд.

Тут я ему возразил:

- Такого просто не может быть. Как может развиться следующая техническая цивилизация, если все энергетические ресурсы Земли были исчерпаны предыдущей?

- В этом-то всё и дело! – старик в возбуждении попытался приподняться на кровати, но тут же со стоном рухнул обратно на подушки. – Вы в курсе, что среди учёных до сих пор нет единого мнения по поводу происхождения нефти? Одни считают, что нефть образовалась из остатков древней флоры и фауны, другие – что углеводороды поднимаются из глубинных слоёв земных недр. Если бы хоть одна из этих гипотез была верна, её бы наверняка уже доказали. Но дело в том, что обе они не имеют ничего общего с действительностью. А она заключается в том, что организм петрофага совершенно не усваивает углеводороды, они являются отходами его жизнедеятельности. Как цивилизованные существа, они избавляются от отходов в специально отведённых для этого местах. Оказывается, две цивилизации находятся в тесном симбиозе, если так можно выразиться, хотя одна из них понятия не имеет об этом. К тому моменту, когда очередная человеческая цивилизация начинает нуждаться в углеводородном сырье, его месторождения уже заполнены до отказа!
 
С минуту я переваривал полученную информацию, потом спросил:

- Вы только что сказали про симбиоз двух цивилизаций, но симбиоз подразумевает взаимную выгоду! Они дают нам необходимое сырьё, а мы-то чем можем быть полезны камнеедам?

Пётр Иванович смущённо опустил глаза и, понизив голос, пояснил:

- Видите ли, за сотню тысяч лет их, как бы это сказать, все возможные выгребные ямы  переполняются, а профессию ассенизатора они за миллионы лет существования так и не освоили, как я понял, по религиозным соображениям.

Ничего себе религия, подумал я. Они что, считают уборку их дерьма высшим предназначением человечества? Наверное, эта мысль слишком ясно читалась на моём лице, потому что Пётр Иванович поспешно пояснил:

- Нет, они вовсе не считают людей низшей расой. Просто не видят причин нарушать порядок, заведённый Всевышним с начала времён. Более того, они считают себя воплощениями душ умерших людей. По их представлениям, души людей состоят из той же тонкой материи, что и их тела, и после смерти уходят в землю, воплощаясь в камнеедах.

- Хм, это не так уж далеко от человеческих религий, - заметил я. - Даже в самых древних из них  существовали представления о подземном царстве мёртвых. Аид, Навь, Нижний Мир, в современных религиях – ад.

- Это так, но имеется коренное отличие. Все перечисленные тобою места нельзя назвать уютными и комфортными обителями душ. А камнееды вовсе не считают место своего обитания адом. Скорее наоборот. Я так и не сумел толком понять, чем они там занимаются, наш язык оказался слишком беден для этого, но уяснил, что живут они, все без исключения, полной, творческой жизнью, а после смерти уже их души переходят в какую-то ещё более тонкую материю и то ли воссоединяются с Создателем, то ли образуют коллективный разум, по могуществу  не уступающий Ему. И, что самое интересное, многие из них утверждают, что помнят наиболее яркие эпизоды своей прежней, человеческой жизни! Это же благодатнейшая тема для исследований! Найти сведения о личности, которая перевоплотилась в того или иного петрофага, и сопоставить их с его воспоминаниями...

- Это, конечно, очень интересно, - прервал его я, - но мне кажется, что есть более важная и неотложная задача.

- Какая же? – насторожился старик.

- Расширять ваш бизнес по всей стране, выходить на международный, в перспективе – на глобальный уровень. И я готов  работать без выходных и отпусков, чтобы осуществить эти планы.

- Что, заработок понравился? – насмешливо спросил Пётр Иванович.

- Заработок хорош, но не в этом дело. Просто я хочу быть уверенным, что когда я стану барабашкой, застряв в стене на сто шестнадцатом этаже нью-йоркского небоскрёба, меня будет кому вытащить.