У нее не звонил телефон

Потерянные и нелепые, мы стояли в шерстяных свитерах с горными лыжами наперевес. «София враждебна» - красовалась надпись на посадочном талоне самолета, доставившего нас в Болгарию. Враждебность была своеобразна – нас встретило яркое солнце и абсолютно обнаженный асфальт. В уме мелькнула реклама нового сервиса в московском аэропорте: «сдай на хранение шубу – получи шорты». Но сдаваться не хотелось, ибо получить кайф мы хотели именно от лыжных покатушек.
В горы нас мчал в меру обшарпанный автобус. Проезд дорогой – цены на бензин непомерно высокие. У заправки заметили дореволюционную бабушку, обложенную канистрами сомнительного водочного разлива с надписями «Водка Флирт». Интересно, кто на это клюет? Метров через триста, в поселке пенсионного типа, хлынул поток… Нет, не ликеро-водочной продукции, а лавочек со свадебными платьями! Бедные болгарские мужики…!
Вспомнилось, что пора телеграфировать домашним типовое «все ок». Это смогли сделать все, кроме Нади. Ее телефонная связь прервалась еще в туалете московского аэропорта. Сотовый самоотверженно покинул ее в ответственный разоблачительный момент. Задний карман джинсов в отличие от унитаза оказался не достаточно глубоким. Телефон отважно погрузился в холодную воду и испустил дух, издав протяжное «Буууль». Теперь Надя с нетерпением ждала остановки у магазина, чтобы купить новый.
Телефон был куплен. Первые два дня работал исправно. С туалетами на горных трассах проблем не было. У кафе висела табличка «Поход налево стоит евру». Неподалеку была еще одна табличка, где мелким шрифтом было нацарапано: «При походе в елки не наткнитесь на иголки». Туда по три раза в день ходила Надя разоблачаться. Более того, включив на полную бдительность, положила телефон в рюкзак, который снимала только в гостинице. 
На третий день градус нашей спортивности достиг апогея: от солнца снаружи и от ежедневных возлияний – изнутри. Температура + 12, насыпанный пушками снег был чем-то средним между безе и крем-брюле.
Очарованная прелестью молочного покрытия, Надя оценила свое состояние как «некатабельное».  Но – как это часто бывает – неудача подстерегает у финиша. Снежная смесь с аппетитом поглотила Надины лыжи и спасший Надину спину заветный рюкзак. Правда при этом увечья различной тяжести получили лежащие в нем банан и телефон, а также еще пара лыжников. Вниз Надя скатилась в состоянии аутизма. В кафе жизнь в Надю вдохнул бокал глинтвейна. Это был, пожалуй, первый случай, когда он произвел отрезвляющий эффект. Появилась идея: смазать мазью от ушибов не только ноги, но и банан с телефоном, а для надежности закутать телефон в бинт. После снежного купания звонящий телефон смахивал на покашливающего больного, перевязанного шарфом.
«Все, на трассе никаких рюкзаков», - с трагизмом в голосе сказала Надя и переложила телефон в передний карман горнолыжных штанов. Прошло два счастливых дня. Погода шептала, телефон хрипел, солнце грело. Надя решила привести себя в порядок и постирать одежду. Штаны с забытым телефоном оказались в стиральной машине. В торжественный момент запуска замачивания мне с Надиного телефона пришло сообщение: «Истек период ожидания абонента». Так оборвалась жизнь второго за последнюю неделю сотового.
Мы решили, что для Нади надо разработать специальный телефон с водонепроницаемым, противоударным и огнестойким корпусом. И назвать в ее честь «Надежда».