Зеркало

ЗЕРКАЛО
(мистический рассказ)

«Лишь в сумерках  мелькнет порой
В туманном зеркале старинном
Размытый облик твой».
                Б. Асанова

                ***

 - Вот! – с торжествующим видом молодой человек бросил на колени своей жены газету.  На распахнувшейся странице сразу же попалось на глаза объявление, жирно обведенное красным маркером. – Я обещал и я нашел! Читай! – и он ткнул указательным пальцем в коротенькую заметку, набранную мелким шрифтом.
 
 Женщина, мельком пробежав эти несколько строк, восхищенно прошептала: - Наконец-то! Мы так долго искали что-то подобное…

 - Нет, не подобное, - перебил ее муж, - а именно это. Этот дом! Невероятно: он – продается! А ведь еще месяц назад невозможно было найти его хозяина.

 - Насколько мне известно, - задумчиво произнесла молодая женщина, - этот особняк пустовал лет двести с лишним.

 - Ты знаешь об этом купеческом доме? Гэла, - обратился он к ней, - ты никогда мне не рассказывала. Очень интересно, что ты знаешь о нем?

 - Ну, не так уж много, - медленно проговорила она. – Пока ты чихал от пыли в местном архиве, пытаясь найти наследников, я побывала … у градоначальника, то есть, мэра, - рассмеялась она.

- И что дальше? – его начала раздражать игра в «кошки-мышки».

- Да все нормально: документы в порядке, этот дом всегда принадлежал одной семье в течение четырехсот лет…

 Мужчина в удивлении округлил глаза:

 - Четырехсот? Ты ничего не перепутала?

 - Нет, - снисходительно улыбнулась она, - Ирбит – старый купеческий город. И четыре сотни ему точно есть. Уж поверь мне – я здесь родилась.

 - Да, я знаю. Но жила очень не долго.

 После его слов она впала в глубокую задумчивость и почти не слышала, о чем он говорил.               

 Лишь некоторые обрывки фраз доносились до ее слуха: «… ты помнишь…, я заблудился, потерял дорогу,… почти полночь…, и вдруг – ты, как будто из воздуха возле этого дома,… мы  познакомились в ту ночь…»
 
- Ты прав, - прервала она, - я жила не долго, здесь.

***
 
 На следующее утро они уже осматривали этот старомодный купеческий  дом из красного кирпича.

 Особняк выглядел снаружи вполне добротным, но внутри имел запущенный вид. Кое-какая мебель еще осталась, но пришла в полную негодность, ее основательно поел жучок. Ничто не представляло интереса, кроме венецианского зеркала, намертво вмонтированного в стену залы, когда-то обитой зеленым штофом, клочья которого свисали, будто поверженные флаги.
 
 Риелтор единственной в городе фирмы по продаже недвижимости опоздал на полчаса и вновь куда-то спешил.   
 
 Рассыпаясь в извинениях, он вручил ключи супружеской паре и предложил им все здесь осмотреть и обратить внимание на размеры земельного участка, когда-то бывшего прекрасным парком, но теперь запущенного до ужасного состояния.

 - Но ведь все можно исправить и восстановить, - с елейной улыбкой произнес он, удивляясь, насколько могут быть падки люди до всякой старины и рухляди.

 - А, скажите, - обратился молодой архитектор к представителю фирмы недвижимости, - какова история этого дома?

 Тот пришел в замешательство:

 Ну… обычная… В революцию этот купчик слинял за границу со всем своим семейством и капиталом… вот и вся история…

  Гэла с иронией и легким презрением взглянула на него:

 - Извините, но Вы не владеете точной информацией: род купца Бердникова окончил свое существование в 1815-м. – И, насладившись всеобщим замешательством, продолжила:  -  Почти двести лет этот дом простоял закрытым. Ни революция, ни Гражданская, ни Отечественная войны не смогли открыть двери этого дома. Любая организация, поселившаяся здесь, в считанные дни прекращала свое существование.

 Риэлтор, в ужасе осознав, что ему попались на редкость въедливые покупатели, попытался правдиво отбрехаться: его-де ждут другие покупатели. Впопыхах он отбыл по несуществующим делам.
 
 Гэла лишь презрительно взглянула на отъезжающую машину… 

***

 - Ты же не предполагаешь, что у дома  скверная история? – С нервным смешком произнес ее супруг.

 - Нет, не предполагаю.  Я уверена, что это так.

 - Тогда, наверное, нам не следует его покупать, - нерешительно сказал он.

 - Почему нет? Мне он нравится. Кажется, я вновь за долгие годы обрела свой дом, - в словах Гэлы он уловил некоторую насмешку.

 - Ты не шутишь? Мне нужно через три дня дать окончательный ответ.

 - Можешь дать его сегодня, Макс. Мы покупаем этот дом, - взгляд ее глаз цвета морской воды был спокоен и безмятежен.
 
 - Ты хочешь еще здесь осмотреться? - спросил  он свою молодую супругу.               

 - Нет, я уже видела все, что меня интересовало, - равнодушно ответила Гэла.

***

  Через несколько минут она уехала, а Макс еще немного побродил по запущенному участку, осмотрел вконец обветшалые хозяйственные постройки, решив, что их нужно разобрать (они не собираются держать никакую живность) и зашел в дом.

 Пустынный зал с единственным предметом - старинным венецианским зеркалом - необъяснимо манил его.
 
 Он подошел к нему вплотную. Альмагама, подернутая патиной времени, отражала его образ: мутно, но вполне узнаваемо. Забыв обо всем, выпав из реальности, он стоял перед зеркалом и пристально всматривался в свое отражение…

 Макс машинально поправил  упавшую на лоб темную прядь волос, провел рукой по подбородку, чувствуя, что тщательное утреннее бритье уже совсем не идеально. Его светло-серые глаза вглядывались в отражающую поверхность с  настороженностью и ожиданием чего-то тревожного.

  Мутное зеркало  осветилось… Изнутри, клубясь, расплываясь и  вновь поднимаясь, возникал образ: пышные волосы украшены гирляндой миниатюрных роз, низкое декольте алого платья прикрыто ожерельем, сплетенным из мелких желтых роз, уже несколько увядших. 

 Он подошел к зеркалу так близко, что смог увидеть тонкие струйки засохшей крови от шипов ожерелья. И … он понял: это маскарадный костюм: «Девушка 200 лет назад  могла появиться в таком виде только на маскараде», - невесть откуда пришла   эта мысль.

 Видение в зеркале печально вздохнуло и медленным жестом поправило прядь волос.

 «Поразительно похожа на Гэлу»…

 Поверхность венецианского стекла подернулась непроницаемой дымкой: Макс не мог различить даже своего отражения.

***
 
  Ремонт завершен. Старинный купеческий дом, возрастом в 400 лет обставлен в стиле «хай-тек». Молодожены решили сыграть на контрастах: снаружи добропорядочная старина, внутри – новомодные штучки.

 Лишь тусклое венецианское зеркало, мутно отражая происходящее, не вписывалось в интерьер. Новый хозяин требовал от мастера, руководящего ремонтом, снять эту пришедшую в ветхость безделицу. Но старый строитель только разводил руками:

- Никак не возможно его от стенки отсоединить: ни долотом, ни дрелью…

- Так попробуйте что-нибудь более современное! Что же вы, кроме древних инструментов ничего не знаете?

Мастер почесал затылок, сдвинув бейсболку на лоб:

 - В том и дело, что современные-то совсем не работают: перегорают они.

 - Так вы, должно быть, дешевыми инструментами пользуетесь, - не скрывал раздражения молодой архитектор. – Вот возьмите, - протянул он прорабу несколько тысячных, - купите качественный инструмент и уберите к дьяволу эту хрень как можно быстрее!

***

 На следующий день молодой хозяин купеческого особняка зашел проверить работу. Время лишь перевалило за полдень. Нанятая бригада должна была трудиться в поте лица.

 Но тишина говорила, что дом пуст. Он пару раз споткнулся о разбросанные по полу инструменты, в том числе и те, что были куплены недавно: на столе прораба, прижатые пассатижами, лежали вчерашние чеки.

 Макс подошел к злополучному зеркалу. Вокруг не  было ни царапин, ни сколов, ни других следов, показывающих, что бригада пыталась хоть немного поработать сегодня.

Его взгляд упал на увесистую кувалду, и неудержимая злость, нахлынувшая, будто извне, подхватила тяжелый молоток… Широко размахнувшись, он «ахнул» по проклятому зеркалу.…               

мНо то, чего он ожидал, не произошло: ОНО осталось в сохранности: ни мельчайшего осколка не отлетело от него.

***

- Но, Макс, почему ты так беспокоишься об этом зеркале? Что оно тебе?

 - Ты ведь сама понимаешь: оно – лишнее. Конечно, это зеркало стоит дорого, и я бы с удовольствием его продал, если б можно было его выковырнуть из стены. Я знаю его ценность, но оно здесь не к месту.


 И, притушив свой голос,  не глядя в глаза своей молодой жене, - он произнес: - Ты представляешь, я пытался разбить его кувалдой, но потерпел неудачу…

- Очевидно, раньше умели делать вещи, - безапелляционно произнесла она.

 Он понял, что не стоит рассказывать ей о некоторых странностях: исчезновении бригады, о поломке современных инструментов, о его видении, в котором он уже сомневался. Что она может знать? Это только напугает ее.

- Милый, давай оставим все как есть, - нежно произнесла она, подходя к зеркалу. – Ведь все готово. А зеркало - лишь незначительная деталь, несоответствующая интерьеру. По-моему, оно лишь добавляет пикантности.               

Вся ее стройная фигура полностью умещалась в  периметре венецианского стекла. Глядя на свое отражение, она улыбнулась и, печально вздохнув, поправила и без того идеально уложенные волосы.

 Он заметил, что отражение в зеркале несколько запаздывало: совсем чуть-чуть. Всего лишь секунда.

 Его кожа  покрылась мурашками. Но он промолчал. «Должно быть померещилось».

***

 На новоселье собралось больше народу, чем ожидали. Но молодые радостно принимали всех. Многие хотели познакомиться с талантливым и подающим надежды архитектором. Даже мэр не отклонил приглашение. В какой-то степени это была деловая встреча: Макс и он, уединившись, обсуждали проект загородной усадьбы для мэра.

- Извините, что помешала…, - хозяйка дома в алом платье возникла в проеме дверей, - прошу за стол. Все готово, ждем только вас, - лукавая улыбка мелькнула в глазах. Казалось, она обращалась лишь к мэру.  Руки ее машинально поправили ожерелье из мелких желтых роз.

 Главной темой беседы, конечно же, был купеческий особняк, так тщательно отреставрированный и ставший настоящим украшение города.

- Я думаю, - произнес мэр, вставая и поднимая фужер, - это будет образцовый дом, - и, обращаясь с вкрадчивой улыбкой к хозяйке дома, потянул ее за руку, приглашая встать. Остальная публика, учуяв важность момента, резво покинула свои стулья.

Последним поднялся Макс. Он был хмур и раздражен.

- Предлагаю выпить за прелестную хозяйку, Ангелину Демьяновну, - и, приблизив свои губы к изящному ушку молодой женщины, страстно прошептал: - Какое у Вас восхитительное имя-отчество: Вы - одновременно и ангел, и демон.  – Но, заметив, что гости с вымученными улыбками ждут продолжения тоста, вспомнил о хозяине и добавил в голос немного пафоса: - … и хозяина, который приложил максимум труда, чтобы восстановить этот прекрасный памятник архитектуры.

 Макс скривился от этого энтузиазма и едва сдерживал себя, чтобы не врезать градоначальнику за пристальное внимание к своей супруге.               

 Он с неожиданной неприязнью взглянул на свою жену: она с милым равнодушием улыбалась мэру. Бездушная кукла!

 «Как ей удается это? Ведь и на меня она нередко так смотрит. Хочет казаться любезной, и в то же время, ей все равно… Теперь она флиртует с мэром, а до него – со мной?»

 Вскоре глава города откланялся, и разговоры гостей, освободившихся от начальственного присутствия стали более непринужденными и раскованными.

 Макс, замкнувшись в своей ревности, не принимал участия в обязанностях хозяина дома.               

 Гэла, интуитивно поняв его настроение, взяла на себя развлечение гостей.

 Веселье продолжалось до трех часов ночи. Гости пили, закусывали, танцевали, играли в карты и бильярд. Все развлечения, какие только могли предоставить хозяева, были им доступны.

 Все они бесконечно восхищались Гэлой. Такой красивой женщины и гостеприимной хозяйки купеческий городок давно не видал.

 Макс невольно прислушивался к разговорам изрядно подвыпивших гостей:

- Вы в курсе? – сухонькая старушка в темно-сером платье из тафты, будто пролежавшем в сундуке пару столетий,  театральным шепотом  обращалась к молодой дородной женщине в светлом костюме с люрексом, - этот дом проклят!!!
 
 Женщина, не ожидая такой информации, содрогнулась всем своим мощным телом: – Ой! Что вы говорите?
 
 -Да! Проклят! Это еще мой прадед утверждал! А ему рассказал его дед.  – И она, придвинувшись к дородной женщине, стала шептать ей на ухо:

 - Двести лет назад, или около того, купеческая дочка исчезла при странных обстоятельствах. Кстати, ее тоже звали, как нашу милую хозяюшку. Молва решила, что она сбежала с живописцем, который был приглашен в купеческий дом для написания портретов всего многочисленного семейства. Родители, не сумели вернуть беглянку и, чтобы спасти честь семьи, обставили ее исчезновение, как смерть от угара в плохо протопленной бане. Полицейским чинам был предъявлен труп дворовой девки, телосложением похожей на купеческую дочь.

 - Ну, надо же? Вот это дела! – воскликнула крупномерная женщина.

 Выцветшая старушка, войдя в раж, продолжала: - Но и родители не знали правды! Их дочь не сбежала с молодым художником. Он убил ее в припадке ревности. А тело так и не нашли…

- Ой! – взвизгнула женщина в костюме и, взглянув на собеседницу, подозрительно произнесла: - Да откуда Вы  знаете? Это ж было два столетия назад!

- Так я ж Вам  и объясняю: мне дед мой рассказывал, а ему – его прадед. Жуткая история! Дальше – еще страшнее, -продолжала она пугать свою собеседницу. – Родители ее верили, что она сбежала с тем художником. А художник был внучатый племянник моего прадеда. А тот служил привратником в этом доме.  Теперь понятно, откуда я  знаю эту историю? – обратилась она к своей собеседнице, явно запутавшейся во всей этой родословной. И, понизив свой слабый голос до едва различимого шепота, она прошелестела: - Представляете, иногда, лунными ночами ее отражение появляется в старом венецианском зеркале, которое до сих пор висит в зеленой зале. И говорили, что бедняжка, печально вздыхая, все поправляет цветы в  растрепавшейся прическе. А на шее у нее…

 По телу тучной женщины пробежали мурашки, хоть это и не было видно под костюмом с люрексом.

 Макс, невольно оказавшийся молчаливым участником этого разговора, больше не смог его выносить. Он зашел в буфетную, достал из шкафа массивный стакан,  плеснул изрядную порцию виски. И проглотил ее в один прием.

 Он выпроводил бы всех гостей сию минуту, но молодая хозяйка, нежно прикасаясь к своему супругу, успокаивала:

 - Пусть веселятся, пусть гуляют. Помни: ты приобрел купеческий дом. В какой-то мере ты должен играть роль хлебосольного купца.

- Ничью роль я не желаю играть. Мне надоели эти гости и пусть они убираются!

- Ты неприветлив к своим гостям! – глаза его жены враз потемнели, превратившись из цвета ясной морской воды – в грозовые.

- Да, ты – права! Особенно к мэру! К нему я – очень неприветлив.

***

 Последний гость исчез из этого таинственного дома далеко за полночь. Было 03:06.

 Гэла подошла  к старинному зеркалу, пристально разглядывая свое отражение. Колье, сплетенное из желтых роз, совсем увяло. Острые шипы обнажились.

- Ты - очень ревнив! – сказала она Максу с вызовом и отвернулась от венецианского стекла…,

 повернувшись лицом к нему. А зеркало по-прежнему отражало… ее лицо.

 Ее лицо смотрело в зеркало и в то же время – оно было перед ним.

 Она подошла к нему вплотную. Тонкие, почти прозрачные руки легли на его плечи. Длинные холодные пальцы провели по лицу.

Он с ожесточением отбросил их:

 - Не пытайся морочить меня, Гэла! Я – не идиот, и видел твой флирт с этим престарелым «мэрским» Фавном! Зачем он тебе?

- Мне жаль, что ты не помнишь, - насмешливо произнесла она.

- Не помню… что? – Макс был обескуражен.

 Она взяла его за руку и подвела к зеркалу:

 - Смотри.

 Мутная альмагама медленно прояснялась. Расплывающиеся силуэты двух фигур постепенно приобретали четкость. Макс с ужасом и отвращением увидел свою жену в объятиях местного градоначальника.

 - Это что? – в растерянности произнес он… - Что это значит? – в его голосе звучал гнев, - Что ты себе позволяешь? – в ярости он схватил Гэлу за шею и сжал со всей силы так, что шипы ожерелья впились в вены. Густые струйки крови темными ручейками потекли по груди,  скрываясь в низко вырезанном декольте.

 Запрокинув голову, Гэла расхохоталась:

 - Вот мы и встретились. Неужели ты забыл меня, Макс? Неужели, ты не помнишь, как убил меня. Второй раз тебе это не удастся. Теперь ты навсегда будешь со мной.

 Вытянув руку, она слегка коснулась  венецианского стекла. Поверхность его тут же пошла рябью, как от брошенного в воду камня. 

 Маленькой черной точки, образовавшейся в зеркале лишь на мгновение, было достаточно, чтобы зеленая гостиная опустела.