6. Извечный вопрос

Извечный вопрос

– А я вот не смог бы жениться на женщине с некрасивыми руками. – Сказал Павел Иванович.
– Да напридумывал ты себе всякого, – парировал Александр Андреевич, – ну что такое руки? Сам посуди! Руки могут быть золотыми, даже если и некрасивы. И скорее будут, уверяю тебя!
– Не могу, – вздохнул Павел Иванович, – точно говорю, не могу ,...  как бы все проще было,...  но никак.
– Да что ты, право, такие глупости! Вот Мария Акинишна пальцами своими толстыми так кулебяку заворачивает, что пальчики оближешь! – облизнулся Александр Андреевич скорее своему каламбуру, нежели воспоминанию. – Или вот взять, допустим, Ольгу Анатольевну, – продолжил Александр Андреевич, все более воодушевляясь, – так страшна, что на пальцы и не взглянет никто! А какая, обрати внимание, чудесная хозяйка! Давно ли ты видел Петра Семеновича? Он аж лоснится весь! Довольный ходит, живот рукой придерживает, а кода садится с солидным вздохом в кресло, то сразу видно – вот господин сидит, муж, счастливый человек! И даже кресло под ним уважительно поскрипывает. А все почему? Потому что вовремя и вкусно накормлен, обласкан. В доме чисто, спокойно, светло. Захочется ему, допустим, после работы нарзана, и никого просить, никому приказывать не нужно, только обмолвился случайно и забыл. А уже послано, и вода доставлена как раз к ужину.
А стала бы какая-нибудь красотка за ним так смотреть? Да никогда! И думать нечего. Наоборот, – снова погрозил Александр Андреевич пальцем своему чересчур возвышенному другу, – ты за ней будешь бегать, на любой ее каприз на край света понесешься. И все равно, – надавил Александр Андреевич, – будь ты самым чутким и внимательным мужем и любовником, нет никаких гарантий, что ее не унесет на крыльях любви с первым же ветром в голове, напевшим ей какой-нибудь романтической дряни о новой жизни и невероятных приключениях.
– Ну как же так?! – вскричал, наконец, Павел Иванович. – Ведь нужно же духовное единение, порыв, общий смысл, в конце концов! О чем ты с ней говорить будешь? О кулебяках?!
– А зачем мне с ней говорить о высоком? –  искренне удивился Александр Андреевич. – О высоком я с тобой говорить буду. Ты, между прочим, понимаешь в этом во сто крат лучше любой, даже самой умной женщины. А вот готовишь ты скверно, нужно заметить. – Улыбнулся он, ткнув вилкой в недоеденную котлету. Они сидели за ужином у Павла Ивановича.
– Да что вы все о бабах, да о бабах, будто других тем нет! – вошел с мороза Антон Дмитриевич. – Я вот вчера такую шубу себе прикупил – заглядение! – провел он с удовольствием руками по мягкому меху от груди к животу, где левая рука так и осталась, не устояв перед соблазном уютного кармана, а правая стала неторопливо расстегивать гладкие, еще пахнущие смолой пуговицы.
– Да что же в ней интересного? – улыбнулся другу Павел Иванович. – Она и полпальца не стоит самой завалящей женщины!
– Ну, стоит она, допустим... – многозначительно покивал головой Антон Дмитриевич. – А вот чего интересного в этих твоих женщинах, я никак понять не могу...  Все они одинаковые, и все шлюхи! – заявил Антон Дмитриевич с высоты однообразного, в силу удивительной похожести выбираемых им женщин, опыта.
– Нееет, – протянул с удовольствием Павел Иванович. – В умной женщине можно разбираться бесконечно и находить все время что-то новое и интересное.
– А зачем в них разбираться-то? – спросил Антон Дмитриевич из прихожей, бережно вешая свою шубу на плечики. – Особенно если она некрасивая.
– А Александр Андреевич вот считает, что только на некрасивых и нужно жениться. – Сказал с улыбкой Павел Иванович, отправляя в рот последний, пойманный, наконец, грибок.
– Ты, как всегда утрируешь, мой дорогой друг, – ответил Александр Андреевич, наливая ледяной минералки в дрогнувший, но устоявший стакан. – Я не против красоты, если девушка не очень высокая, и черты лица не слишком вызывающие. Я говорил о рисках, о том, что чаще всего эта игра не стоит свеч, и плата за проигрыш порой слишком высока.
– А как же глаза, шея, волосы, пальцы...
– Жопа, – перебил вдруг Антон Дмитриевич, перекладывая себе на тарелку очередную котлету. – Вы уж простите, друзья, но никак нельзя упустить сей важнейший элемент женского естества. Образующий и основывающий элемент, друзья. Да и вообще, давайте-ка лучше выпьем,  потому что это как раз тот редкий случай, – заговорщически наклонился Антон Дмитриевич к друзьям, – Где каждый прав!