Старая пластинка

Старая пластинка

   Дребезжащая пластинка на старом патефоне. Многие слова уже нельзя было разобрать, но Олег снова и снова возвращал мембрану к началу пластинки. Он слушал знакомую песню, и душа его трепетала от встречи с любимым певцом,  уже давно забытым, а для многих и неизвестным.
   «Бедное сердце мамы ищет покой…» Дальше  слов уже нельзя было разобрать, но Олег помнил их, как помнил и то, что происходило с ним, Бог знает когда. Целая вечность прошла, эпоха… 
   Он не был в ней выдающимся, или, по крайней мере, таким себя не считал. Просто был маленьким винтиком в государственной машине, каких  было много.  А без них, этих винтиков, государственная машина просто развалится. И чтобы ни говорили нынешние государственные мужи, страна исчезнет, провалится в тартарары, потому что любой механизм состоит из маленьких винтиков, шайбочек, гаечек… Не станет их, не станет и механизма.
   Олег снова вернул мембрану к началу пластинки, и вслушиваясь в песню, налил себе в чашку, видавшую виды, с отбитой ручкой, желтоватой жидкости с сивушным запахом, которую сам готовил. Он брал чашку в левую руку – так было принято в его прежней жизни, опрокидывал жидкость в себя, заедал кусочком чёрствого ржаного хлеба, и снова возвращался к началу песни.
   У него эта старая пластинка, единственная в своём роде, было то самое, что дороже всего на свете.  Словно дорожка в прошлую жизнь.
   Когда-то, давным-давно, Олег Ломов был бравым морским офицером, командиром подводной лодки, бороздил океанские глубины, подплывал к чужим берегам, подслушивал по эфиру иностранные речи и ждал приказов.
…Война уже громыхала на чужой территории. Заканчивался сорок четвёртый. Они шестые сутки караулили фашистский караван. У  советской субмарины почти не осталось запасов пресной воды. Команда была в напряжении, с беспокойством поглядывала на своего капитана, и ждала сигнала к бою. Команда не знала деталей операции. О ней было известно только их командиру и его заместителю. А сам Ломов отлично понимал, что им вряд ли удастся уйти живыми, потому что находились они в такой зоне, откуда выйти было почти невозможно.
  Но вот это «почти» и было той слабой надеждой, тонкой ниточкой, которую решил он использовать и спасти свою команду. Он сделал это тогда, и их подлодка уничтожила вражеский караван. И Ломов вернулся в родной Владивосток.   После доклада командующему, он сразу хотел попасть домой, где его должны были ждать любимая жена Лариса и маленький сын, которому едва минуло шесть лет. Адмирал сообщил ему, что команда представлена к наградам, а он, вероятно, получит Героя.
   Ломов как-то не среагировал на сказанное – все его мысли были о Ларисе и Артёмке. Он откозырял адмиралу, вышел на улицу, и тут его остановил штурман сторожевого тральщика.
 - Домой собрался, капитан? – спросил он у него.
 - Да, извини, дорогой, спешу, спешу, -смущённо улыбнулся Ломов.-По дому соскучился, по сыну, по жене.Они,понимаешь,не ждут меня,ничего не знают…
 - А, может, пропустим по рюмашке, не отставал штурман. – Расскажешь о своих подвигах. Я тебе доложу, что у нас тут и как…
 - Нет-нет, не могу,  извини, - и он, распрощавшись со штурманом, быстро ушёл.
  Штурман задумчиво смотрел ему вслед. Он-то знал, что Лариса давно уже принимает у себя Геннадия Иваницкого, начальника торгового порта. Но не смог сказать правды Ломову. Рассчитывал, что скажет ему в «забегаловке», пропустив пару рюмок. Не успел.
   Запил Ломов по  чёрному. Сначала его списали на берег, а потом и вообще с флота. Героя, естественно, он не получил. Уехал на Урал, где жила его сестра в далёком таёжном посёлке. Какое-то время поработал в школе, преподавал физику – до войны он учился в МГУ – но потом и из школы его «списали».
  Как-то ездил он в районный центр, и купил в комиссионке пластинку Петра Лещенко. Вот с тех пор она постоянно с ним. Как его не отговаривала сестра, он ушёл в тайгу и жил там один в лесной сторожке. Пил самогон, слушал старинную пластинку, и единственным собеседником был приблудившийся пёс по кличке Дружок.
   Он отрешил себя от мира, и только одно его с ним связывало – детекторный приёмник. Как-то он услышал, что новым секретарём избран...Он не дослушал кого.Ему было всё равно.
  Ломов отключил свой самодельный приёмничек, и снова поставил пластинку, на которой  любимый певец выводил грустную песенку.
… Бедное сердце мамы…