Про фотографа

Ночь опускалась на город, размывая длинные тени алыми красками догорающего заката. По освещенной дороге, в престижной машине, к себе домой, ехал уставший фотограф, среднего возраста. Его голова была полна мыслями:
«...а что он хотел? Лицо слабое и не интересное во всех ракурсах. Глаза безвольные, выражение отсутствующее, улыбка мимически неприятная, душевно неестественная... Я считаю, что сделал даже больше, чем, все что мог. Не принять такою работу...хмм, ну пусть кто нибудь, попробует сделать лучше... Боже, как надоело в серости и обыденности искать красоту и незаурядность. Как же хочется делать искусство, делать классику, создавать вещи нетленные в веках. Но где взять время, где взять формы, где увидеть содержание? О господи! Дай мне найти. Дай мне увидеть. Дай мне создать. Да, знаю, что прошу тебя выйти из логики, но пусть, хотя бы раз, два плюс два не будет четыре!»
Фотограф подъехал к подъезду, поманеврировав, поставил машину на привычное место, заглушил двигатель; фары остались гореть в режиме «проводи меня до дому». Мужчина вышел, открыл заднюю дверь, вынул две большие сумки с профессиональным оборудованием, закрыл дверь, и направился к подъезду. В ксеноновых лучах ближнего света немецкой машины, он увидел человека, лежащего в кустах раскидистой сирени.
Проходя мимо, фотограф, взглянул на лежащего и остановился. Помедлив, он подошел ближе и снял очки. В это время машина погасила фары. Мужчина поставил сумки, пошел, включил дальний свет, вернулся, покачал головой и сходил еще раз, переключил фары на ближний. Потом достал из кармана маленький фотоаппарат, сделал несколько снимков лежащего человека и внимательно посмотрел на экран. Лицо фотографа перестало быть беспристрастным и бледным, а легкая улыбка сделала его даже красивым.
«Вот это фактура! Вот это колорит. Какие драматические скулы, какая роскошная текстура кожи, а борода, а одежда. Эти линии дадут такие трагические тени... Марк три здесь не возьмет, нужен динамический диапазон никона, и простой пятидесяти миллиметровый фикс... только бы пристроиться....»
Он достал и разложил штатив, затем вынул крупный фотоаппарат, на котором заменил объектив с большого на маленький, и прикрепил его к головке штатива. Затем уверенными движениями настроил камеру и сделал снимок. Сменил позицию, сделал ещё один, потом ещё..., человек захрипел и зашевелился. Мужчина зашептал: «Подожди родной, не шевелись, не шевелись... успокойся».  И посмотрев на полученные снимки, зашептал чуть громче: «Да, это оно, оно самое».
Хрип лежащего, перешел в кашель, сухой и резкий, и, одновременно, устало слабый. Человек открыл глаза и кашель вновь стал хрипом, постепенно затихающим где-то в глубине груди.
«Какие чистые, голубые глаза и такие влажные... только бы не моргал», - про себя сказал фотограф и нажал на кнопку. Человек не моргнул, но снимок не понравился, и мужчина достал две фотовспышки. Одну он закрепил сбоку от человека, а вторую сверху и слегка сзади, надев на неё октобокс. Закрепляя свет, мужчина увидел, как огромные, распухшие кисти лежащего, делают, те же, расфокусированные движения, какие делал его сын в первые месяцы своей жизни. «Красивые, большие, мужские руки, рабочие руки.», - подумал он, - «Нужно что бы они попали в одну из фотографий». Первый же снимок был прекрасен, второй еще интереснее. Во время третьего у человека появилась слеза в углу левого глаза, после пары снимков, фотограф аккуратно промокнул её платочком, удивившись тому, что человек моргнул только одним этим глазом и очень медленно, как будто с неохотой, а второй глаз, так и остался смотреть, куда-то в бесконечную даль звездного неба. Еще несколько снимков, несколько ракурсов, несколько световых схем, композиционных решений и, довольный и возбужденный, он осторожно убрал всю аппаратуру, потушил фары мерседеса и поспешил домой. Где, в тихой обстановке за чашечкой хорошего кофе, начал долгую и трудоёмкую работу над полученными снимками.
В семь часов рассвело, глаза устали и «замылились», они больше не могли отслеживать изменения насыщенности, цветности, яркости. Жена  перестала просить лечь спать. Сын умывался, потихоньку собираясь в школу. Фотограф встал из-за стола и вышел на балкон. Посмотрев вниз, он увидел человека, все еще лежащего в кустах возле лавочки. Мужчина оделся и вышел из дома.
На волосах и бороде человека была роса, один глаз, хоть и помутнел, но все также смотрел в небо, второй образовал узкую темную щель.
«Кажется не такой уж старый, жаль, это будет расценено как стилистический изъян, а не как некая недосказанность. И нужно скорую вызвать, а то сын сейчас выйдет, а тут труп лежит...», - подумал мужчина, посмотрев на человека.