Бюро небывалых путешествий

Тихо звякнули колокольчики над дверью и я переступил порог "Бюро небывалых путешествий". Однако, присмотревшись к внутреннему убранству, поежился и подумал:
 "А может быть, не стоило?"
Потому что, по всему магазинчику были развешаны кумачовые лозунги "Вперед, в светлое будущее!", "Слава советскому народу!", "Мир, труд, май!", "Слава труду!", вымпелы, огромные простыни с самыми разнообразными значками и медальками. На полу лесом стояли гипсовые бюстики вождей. Как такое могло образоваться в сердце старого Таллинна - уму непостижимо. И уж тем более непонятно, для чего? Единственная мысль, пришедшая в голову, была о том, что бюро закрыто, а вместо него открыли лавку сувениров.
В лавке, на первый взгляд никого не было, но вскоре я разглядел за прилавком, покрытым алым сукном, мирно дремлющего старичка, лет восьмидесяти. Обрадовавшись тому, что можно незаметно уйти, я попятился было назад, но тяжелая дубовая дверь, не согласная с таким развитием сюжета, мягко и настойчиво поддав по пятой точке, впихнула обратно, заставив по инерции сделать пару шагов вперед. По неосторожности я задел один из бюстов. Белый слепок Вождя закачался, опасно кренясь из стороны в сторону, и я замер, боясь дыхнуть, с выпученными глазами наблюдая за развитием событий. Несколько раз бюстик наклонялся так опасно, что у меня в горле пересыхало. Но статуэтка каждый раз возвращалась в равновесие. Совершенно некстати вспомнилась легенда, которую рассказывал еще дед про производство этих самых бюстов, что для устойчивости делали их на манер неваляшек. Наконец, раскачивания прекратились. Облегченно выдохнув, я повернулся к выходу и тут же за спиной раздался такой грохот, словно рухнула с пьедестала Статуя Свободы. Я замер, боясь обернуться и обозреть масштабы трагедии, потому что, если судить по звуку, рухнула не одна статуэтка, а как минимум десять.
- Да-да! - забормотал старик, очнувшись от сна. - Чем могу служить?
Я, наконец, повернулся, мысленно пытаясь прикинуть сколько же придется заплатить за разбитые бюсты, и хватит ли наличных? А если не хватит, то принимают ли здесь к оплате карточки? Старик, тем временем, нашарил на столе очки и водрузил их на нос. Осмотрев сначала меня, потом пол, покрытый черепками, а потом, переведя взгляд снова на меня, он спросил:
- Вы, молодой человек, по какому вопросу?
Говорил старик по-русски, но со странным акцентом, совершенно не таллиннским, добавляя в последние слоги лишние согласные.
- Извиняюсь, - забормотал я, стараясь не испачкаться в гипсовой пыли, поднявшейся с пола. - Случайно совершенно вышло. Хотел в бюро зайти, но, видимо, оно уже давно не работает. У вас тут магазин сувениров, как я понимаю?
При последних моих словах старик заулыбался и закивал головой, словно китайский болванчик:
- Да-да-да, это все сувениры. Вы не переживайте, я и сам уже не знал куда их девать.
Вздох облегчения вырвался из моей груди. Слава богу, не придется платить за этот разгром.
- Если хотите, я помогу все убрать, - предложил я свою помощь.
- Да что вы! - совершенно искренне возмутился старичок. - Как можно? Вы же клиент!
- О, нет, нет, - тут же замахал я руками, - я не интересуюсь старой символикой. Я просто хотел поинтересоваться насчет необычных путешествий.
- Так вы же как раз по адресу, - старик потер ладони в предвкушении выгодного клиента, - бюро "Небывалых путешествий" к вашим услугам.
- А, так это бюро? А я-то принял ваш офис за магазин сувениров.
Мы оба хохотнули над глупой шуткой. После чего старик пригласил присесть. Вытащил из-под прилавка толстую тетрадь, раскрыл ее где-то на середине и приготовился записывать.
- Так... Вы, я полагаю решили обратиться в бюро в первый раз? И четкого желания, куда бы хотелось совершить путешествие, еще не имеете?
Совершенно растерявшись, я кивнул головой. Не то, чтобы я не имел четких желаний, но и сформулировать внятно, куда бы хотелось поехать, не мог.
- Ну, - пробормотал я, - хотелось бы нечто необычное, романтики странствий какой-то, что ли. Но не любовной. Откровенно говоря, я бы не хотел сейчас никаких любовных приключений, так что Таиланд, кокосовые острова и прочую экзотику, не предлагать. Хочется сугубо мужской романтики, если вы меня понимаете. Неизведанные миры, песни у костра под гитару.
- Конечно, я вас прекрасно понимаю, - закивал старичок, - не представляете, какие туры люди заказывают. То приходит бизнесмен, и просит устроить экскурсию в племя людоедов. Экстрим ему, видите ли, нужен. То приходит группа молодых людей в странной одежде и просится в мир постапокалипсиса.
Я постарался сдержать улыбку, поскольку никаких толп желающих в магазинчике не наблюдалось. А старик все продолжал жаловаться:
- То какие-то девочки, мечтающие познакомиться с принцами. А после выхода этих фильмов про Средиземье, все как с ума посходили. Валом валят желающие попасть в мир гномов, эльфов и драконов. Кили, Вилли, Троллины какие-то. Не понимаю я этого всего.
- А что, вы можете достать пропуск на съемочные площадки? - вдруг заинтересовался я последними словами про гномов и драконов. - Интересно попасть на съемки, только не фентези, а фантастического фильма.
- Ах да нет, что вы. Мы предоставляем настоящие путешествия в эти миры. Хотя, впрочем, если желаете, можно устроить путешествие по киносъемочным студиям.
Я задумался. Фраза про миры показалась, мягко говоря, несколько странной. Но, после секундного размышления я списал все странности на почтенный возраст  агента. Старик же с озабоченным лицом листал "гроссбух", разыскивая что-то, потом вдруг просиял и заявил:
- Постойте-ка. Я же совсем забыл! У меня осталась одна комплексная путевка на пять путешествий разом. То есть вы сможете совершить пять необычных путешествий.
- Э-э-э-э... а цена? - осторожно поинтересовался я у старичка.
- Да в том-то и дело, что это был оптовый заказ для нефтяников. Все было оплачено. Но один человек не явился.
Это заявление напрягло еще больше, поскольку с детства в мою голову было впечатано утверждение о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
- То есть как, не надо платить? Совсем? - переспросил я.
Старичок вместо ответа достал договор, на котором стоял огромный штемпель - "Оплачено".
- Вот тут, - он ткнул узловатым, трясущимся пальцем в пустую графу, - тут поставите свое имя и... ах да. Страховочку надо оплатить.
От сердца отлегло - не бесплатно. Ибо стоила эта страховочка столько, что ой-ёй-ёй. Я бегло просмотрел документ. В нем говорилось о том, что бюро "Небывалых путешествий" обязуется предоставить "экскурсионный" (слово было выделено жирным шрифтом) тур по пяти различным мирам. Что клиенту гарантируется 134% безопасности. А в случае "непредвиденных обстоятельств" (опять-таки выделено жирным шрифтом) бюро обязуется решить их за свой счет. Бюро снимало с себя всякую ответственность, ежели клиент решал остаться в понравившемся ему мире. Для этого требовалось всего произнести условную фразу. К договору были приложены целые простыни всяких обязательств, страховок и прочих непонятных бумаг. Даже удостоверение личности, незаполненное и без фотокарточки. Именно обилие документов, как ни странно, оставило какое-то странное ощущение театральной постановки, или элементарного розыгрыша. Что-то вроде телепередачи "Скрытая камера".
- Ага, ну я дома почитаю это все на досуге, документы подготовлю и на днях как-нибудь загляну, - вежливо сказал я, не торопясь ставить подпись.
- Конечно-конечно, смотрите, посоветуйтесь. И обязательно приходите, - с этими словами старый продавец привстал, чтобы проводить меня до порога, - вот сюда, пожалуйста.
"А контора вроде солидная, - подумал я, - за клиентами не бегают. Другой бы агент вцепился мертвой хваткой, но не выпустил посетителя".
Ничего не подозревая, я шагнул через высокий порог и потерял сознание.


Мир первый

Первое, что я увидел, открыв глаза - было ослепительно голубое небо, с медленно плывущими по нему огромными белыми облаками. А какой воздух! Пахло чем-то невыразимо сладким, свежестью, ветром, степью и одновременно лесом и земляникой. Да, пахло земляникой. Я лежал, смотрел вверх и наслаждался этим чудом. Очень скоро понял, что лежу на земле, точнее не на земле, а на взрыхлённой грядке, а подо мной какие-то низкие растения. Я сжал ладонь и в руке оказалось несколько спелых ягодок. Кто-то может назвать вещь вкуснее, чем горсть свежей земляники, сорванной прямо с грядки?
Я лежал на грядке, ел землянику и смотрел в небо, чувствуя, что приближаюсь к состоянию нирваны. Где-то далеко тонко пели кузнечики, наполняя тишину успокоительно-монотонным гудением. Если для того, чтобы попасть сюда надо было зайти в это странное бюро, то ей богу, оно того стоило.
Вот в небе проплыло небольшое облако, очень похожее на тарелку с пирожками, а следом словно лодка, или даже космический челнок. А вот облако, похожее на птицу. А это...
Размышления были прерваны ведром ледяной воды, которое вылила на меня рыжеволосая красавица.
- Ах, ты ж! - закричала бесстрашная воительница ведра и колодезной воды, пока я, подскочив с земли, отряхивал воду, листья и красные ягоды. - Повадились тут землянику портить. Мало того, что топчут, дак этот еще, как боров поваляться решил. Совесть есть у тебя?
Девушка кинула в сердцах ведро, так, что оно гулко загудело, ударившись оземь.
- Простите, - забормотал я, сунув руку в карман и судорожно пытаясь нащупать деньги, - не знал, что это ваша земляника. Если угодно, я возмещу.
- Чего? - рыженькая даже глаза округлила от удивления. - Какого лешего ты тут городишь? Земляника эта колхозная, хочешь возместить, к председателю иди. Да только нужны ему твои двадцать копеек. У нас, знаешь, какой колхоз? Миллионер! И выращиваем мы фрукты и овощи для детского лечебного профилактория. А ты жрешь, да валяешься тут.
Сердито нахмурившись, она стала осматривать поврежденные кусты, то и дело сокрушенно покачивая головой. Мне стало так стыдно, что я даже не обратил внимания на заявление девушки про колхоз. А она, управившись с земляникой, подперев мятые кусты веточками, обернулась и подозрительно прищурившись, поинтересовалась, наконец, моей личностью.
- А ты вообще кто такой? Я в колхозе что-то тебя не встречала. Городской?
Я промолчал, понимая, что рассказ про бюро "Небывалых приключений" на фоне колхоза-миллионера, выращивающего клубнику для детского профилактория, будет смотреться глупо.
Рыжая незнакомка, тем временем прищурилась, и отрицательно покачала головой:
- Не... Не похож на городских. Городские же в кедах всё и в рубахах с капюшонами.
Я уже занервничал, представив, что придется общаться с органами правопорядка и долго удостоверять личность. Уверять полицию в том, что я не клубничный маньяк, а турист. Но рыжая вдруг просветлела лицом и взвизгнула.
- Ой, мамочки, да вы же космонавт, да? Сейчас, сейчас... Вещенко да? Это же вы восемь лет назад в первое межпланетное на Марс ушли? Ой! - она вдруг несказанно похорошела, расцветая той улыбкой, которая бывает только у молодых, двадцатипятилетних девушек, осознающих, что нравятся мужчинам. - А можно с вами сфотографироваться?
Смекнув, что быть героем-космонавтом вернувшимся с Марса куда лучше, нежели антисоциальным элементом, ворующим землянику у больных детишек, я кивнул.
- Можно, только недолго, пожалуйста. Мне пора. Надо же доложить о прибытии.
Девушка понимающе закивала, вытащила из кармана джинс нечто, очень напоминающее мобильник и стянула с волос резинку. Рыжие кудри рассыпались по плечам, и тут же подхватились ветром, полыхнув на солнце кумачом.
- Вы уж простите, что вас облила, - стала извиняться она, прихорашиваясь. - Не узнала сразу. Как долетели? А на Марсе все красное? А в космосе не холодно?
Череда вопросов внезапно оборвалась и я понял, что она поймала лучший ракурс. Сдвинув сурово брови, я выпрямился и мужественно выпятил подбородок, стараясь соответствовать образу героя покорителя космических просторов. В тот момент я и не представлял себе, что "Небывалые путешествия" и в самом деле забросят меня в далекий космос. Брызнула вспышка, и через мгновение девушка затараторила снова:
- Ой спасибочки, девчонки же поумирают все от зависти. А давайте к нам в колхоз? Отдохнете с дороги. Расскажете, как летели, что видели.
- Рад бы, но не могу, - сурово отклонил я приглашение красивой колхозницы, - надо выходить к условленной точке. За мной уже и вертолет выслали.
Распрощавшись с девушкой, пошел в лес. Попытавшись припомнить о том, что было написано в документах касательно тура, вспомнил о том, что путешествие рассчитано на пять дней. Раз путешествий пять, следовательно, в каждом из них я задержусь не более чем 1 день. Вполне приемлемо, так и без денег даже можно обойтись. Однако, в бюро так не считали, ибо в кармане куртки я нашел трехрублевую бумажку с изображением какого-то незнакомого вождя и мелочь - сорок семь копеек.
"Вот скупердяи, - подумал я тогда, - ну что на трешку купишь? Жвачку разве что, или чупа-чупс. Могли бы полштуки выдать. Мне вот интересно, куда они меня закинули, в Белоруссию что ли?"
Побродив совсем немного, неожиданно вышел на дорогу. Мимо пылил старенький УАЗик. Я махнул рукой, и водитель тормознул.
- До города подбросишь?
Водитель охотно согласился:
- Давай, а то скучно.
Я влез в кабину. По радио играли бравурные марши, и хор пел что-то про знамя Ильича, и счастье на всей земле.
- Ну как международное положение?
Водитель пожал плечами:
- А чего там. Америка рапортует, что уже отсеялись. Я так думаю, урожай в этом году богатый будет.
- Ну да, опять мексиканцев придется на уборку нанимать, - я постарался показать, что в курсе сельскохозяйственных новостей, но сказал, видимо, глупость.
Ибо водитель покосился и удивленно пробурчал:
- Какая еще Мексика? Мексика давно, в девяностые, объединилась с Кубой и Канадой. Союз социалистических стран - СССКМК.
Я хлопнул ртом, а водитель продолжил:
- Но Америка против них не тянет, конечно. А что ты хочешь, аграрная провинция.
- Аграрная провинция? Это кто провинция? Америка, или разговор о Мексике сейчас идет?
Водитель рассмеялся так заливисто, словно услышал какую-то очень остроумную шутку.
- Ну, ты даешь! - водитель расщедрился и, вытащив из кармана пачку сигарет, протянул мне парочку. - Угощайся, ну, юморист.
Я понял, что как-то не очень вписываюсь в международное положение этой игры, когда Америка вдруг стала аграрной провинцией и не может составить конкуренцию ни Мексике, ни даже Кубе. Остальную часть дороги, в основном, молчал, изредка поддакивая и впитывая, как губка обрывки ценных сведений, которыми щедро делился мой водитель.
Выяснилось, что по сценарию этой игры, в семидесятые годы начался в странах капитализма серьезный экономический кризис. Империалисты, надеялись уничтожить социалистический лагерь и избавиться от перепроизводства товаров, обретя новые рынки сбыта для всего, чего угодно. Кризис в Америке усугубился тем, что в Индии и Китае Советским Союзом было построено несколько крупных заводов-гигантов и атомные электростанции. Занятость населения и возросший уровень благосостояния отвернул навсегда лица третьего мира от капиталистического пути развития. В девяностых Америка объявила себя банкротом. А через пять лет практически перестала существовать, превратившись в аграрный придаток СССМКМ.
На планете восторжествовал социалистический путь развития и плановая экономика. Разом как-то ослабло демографическое давление. И войны стали прекращаться сами собой, поскольку воевать при плановом хозяйстве было невыгодно. Да и из партии могли попереть за военные конфликты с соседями.
Минут через двадцать мы и въехали в город, обозначенный придорожными указателями, как город Дзержинск. Вооруженный полезными знаниями, я распрощался с водителем, попытался было сунуть ему трешку за проезд, но водитель денег не взял, сославшись на то, что ему вполне зарплаты хватает - шестидесяти рублей в месяц.
- Ну, бывай тогда, - я пожал его мозолистую ладонь и пошел навстречу приключениям.
Иду и оглядываюсь на заводские трубы. Трубы эти, по словам водителя, уже лет сорок, как не работают. Ну, не получилось у неизвестного американского миллиардера подписать секретный договор с СССР по поставке реагентов для производства стиральных порошков и прочей бытовой химии. Заводы стоят, но на благосостояние народа это никак не повлияло.
Широкий проспект, утопающий в зелени. Высокие, чистые дома с отремонтированными и выкрашенными фасадами. Машин, правда, удручающе мало, на мой взгляд москвича, привыкшего уже к многокилометровым пробкам. Да и машины все однотипные, незнакомых моделей, видимо местного производства. Импортные есть, но на раз-два.
Пешеходов много. Автобусы очень часто ходят. И совсем нет рекламы. Это, пожалуй, бросается в глаза, прежде всего. Скромные вывески редких магазинов: "Мясо", "Гастроном", "Хлеб", "Универсам", "Продуктовый". Я, конечно же, поспешил зайти и посмотреть, каким же ассортиментом балуют советских людей третьего тысячелетия в "Универсаме".
В магазине несколько отделов: продукты, одежда, и мелочи для дома. Я решил начать экскурсию с отдела одежды. Прошелся по длинному ряду мужского ассортимента и остался в сильном удивлении. Костюмы чистой шерсти, джерси, льняные пиджаки, чисто хлопковые и льняные рубахи без примеси синтетики. Выбрал один костюм, примерил. Конечно, не Франция, но вполне презентабельно. Ценник поверг в легкий шок. Стоил добротный шерстяной костюм пятьдесят рублей. Даже в восьмидесятые, по-моему, таких цен не было. Я прошелся дальше по ряду: джинсы (индийские, очень качественные) - двадцатка; футболки (китайские, качество не сравнить с сегодняшним) - десять-двадцать рублей; туфли, кроссовки - пятнадцать. В женский отдел заходить не стал, но вид девушек, увлеченно меряющих разноцветные платья, убедил в том, что и тут с ассортиментом порядок. Платья были всех цветов радуги, ситцевые вроде, или еще какие, это я уж не знаю, поскольку в женской моде не очень разбираюсь.
В отделе для дома - куча техники. Дизайн необычный, но телевизоры, мобильные телефоны, компьютеры вполне современны и узнаваемы. Люди приглядываются, придирчиво осматривают выставочные образцы. Моделей немного, но есть из чего выбрать. Цены до смешного низки. Я то и дело щипал себя за руку, чтобы убедиться в том, что это не сон. Четырех-ядерный комп "Космос" - двести пятьдесят рублей. Телевизор, огромнейшая плазмища в два метра "Рассвет" - двести. Взяв в руки мобильное переговорное устройство и включив, я дико пожалел о том, что в кармане у меня всего три рубля, а не сорок. Ибо ровно столько стоил этот, не побоюсь слова, шедевр социалистической промышленности. На большом сенсорном экране располагались значки: карты, кинозал, мировая библиотека, музыкальное обозрение, игры и прочее. Я открыл пару сайтов, пробежался по играм и был удивлен качеством и скоростью работы. Обслуживание телефона, вместе с подключенным безлимитным интернетом стоило, если верить ценнику, семьдесят копеек за год! Стал судорожно соображать, как бы договориться с устроителями игры и вынести отсюда хоть пару таких девайсов. Телек, выполненный в виде почетной грамоты, или телефон с серпом и молотом на крышке вместо яблочного огрызка - это же бомба просто!
Совершенно обалдевший, перешел в отдел продуктов питания. И тут цены добили окончательно. Стоять и спокойно смотреть на витрины - сил никаких не было. Ливерная колбаса - полтора рэ, литр молока - восемнадцать копеек, хлеб - пятнадцать копеек, говяжья вырезка - два двадцать. И никаких красителей, косервантов, усилителей вкуса и стабилизаторов. Вот лежит вареная колбаса, на ценнике состав: мясо, молоко, лед, специи. Срок годности - двадцать четыре часа. И возле хлебных полок пахнет хлебом, а не ароматизатором идентичным хлебному. И мед... каюсь, не сдержался, поднял ложку и слизнул тяжелую золотую каплю, тут же задохнувшись от душистого аромата.
Почувствовав голод, собрался было набрать продуктов, но вспомнил, что готовить мне негде. Решил перекусить в кафе, понадеявшись на то, что общепит достиг таких же невиданных высот, как и промышленность. Купил только пачку сигарет за пятнадцать копеек. Вышел, закурил, осматривая улицу на предмет обнаружения ресторана, или кафе. Кафетерий обнаружился через пару кварталов. Веселое заведение, украшенное довольно футуристично, в виде космического корабля.
Я сел, заказал подошедшему официанту комплексный обед за рубль двадцать. Поглощая борщ с мясом, прислушивался к болтовне компании молодых людей, которые собирались после выпускного встречать рассвет.
- Да что ты их слушаешь! Дался тебе Египет. Подумаешь ресторан в пирамиде и сфинкс безносый, - отговаривал красивую девушку один из парней. - Жара и мухи везде. Давай с нами, во Владик. Загружаемся в самолет, ночь спим, а утром мы самые первые встречаем рассвет!
Девушка что-то прикидывала, думала, а я, доедая вкуснейшее картофельное пюре с самым настоящим сливочным маслом и рыбной котлетой, уже твердо решил - лечу! Игра это, или нет, но страшно захотелось осуществить мечту детства, ступить ногой на берег Тихого океана. Расплатившись по счету, узнал нужный номер автобуса и рванул в аэропорт. Времени в обрез оставалось. Только у окошечка кассы вспомнил, что документов у меня нет.
- Куда билетики брать будем? - поинтересовалась кассирша, видимо уставшая ждать, пока я что-то скажу.
- Да хотел во Владивосток, только, кажется паспорт дома оставил, - сокрушенно ответил я, хлопая по карманам.
Кассирша хмыкнула:
- Рейс во Владивосток отправляется через два часа. Билет два рубля. Паспорт не нужен.
Я ошалело протянул два смятых рубля и получил на руки яркий билет, где было указано посадочное место и номер рейса. Этот эпизод окончательно убедил в том, что все кругом постановочное, вроде развлекательного городка. Меня волновало одно, когда кончится эта комедия и подойдут люди с кинокамерами? До посадки, или когда я пристегнусь в кресле?
Однако ни при посадке, ни при взлете никто не подошел. Протолкнувшись сквозь пассажиров с баулами, детьми и домашними питомцами (с которых, кстати, никто и не подумал спрашивать никаких документов), я совершенно свободно прошел на посадку. Никаких металлоискателей, никакой полиции. Вообще, такое впечатление, что про террористов и угоны самолетов тут слыхом никто не слыхивал. Я сел, пристегнулся и стал ждать окончания необычайного путешествия в прошлое. Но самолет завел мотор и вырулил на взлетную полосу.
Утро я встречал на берегу Тихого океана. Огромный огненный шар вскоре должен показаться из-за горизонта. Уже все кругом стыдливо порозовело в ожидании первого луча. Рядом стояли вчерашние школьники, прилетевшие из самых разных городов страны встречать рассвет, с которыми я за семь часов полета успел подружиться.
У кого-то оказалась с собой гитара, и вскоре хрипловатые, ломающиеся голоса парней и звонкие девичьи завели такие песни, от которых у меня чуть слезы из глаз не полились.
Я даже вдруг подумал, а вдруг это все на самом деле? Эх, остаться бы тут. Устроиться гидом, ну или таксистом. Нафиг зачуханную контору, в которой шеф мозги парит всем за пятнашку штук в месяц? Да я тут даже бесплатно работать согласен. Просто за еду!
Но вот, наконец, ослепительный тонкий луч рванул вперед, оставляя на волнистой поверхности океана пунктирную линию тире и точек. И сразу же за первым лучом вышло солнце, разом осветив взволнованные лица детей, мелкий песок, задумчивых крабов, что-то пытавшихся нашарить в полураскрытых мидиях и меня - Николая Анатольевича Томского, начинающего программиста двадцати девяти лет от роду, отчаянно сморкающегося в носовой платок, и пытающегося скрыть блестящие глаза. Поддавшись общему настроению, я скинул ботинки и пошел в воду.
- Остаю…! - закричал я, подхватывая мощный клич бывших школьников: "Поехали!".
Но договорить слово не успел, все поплыло, реальность стала растворяться в пространстве, я вновь потерял сознание, жутко жалея о том, что успел увидеть так мало.


Мир второй

- Может быть все-таки посторонитесь? - услышал я за своей спиной недовольный женский голос и на автомате сделал шаг в сторону.
- Еще два шага! - повелительно приказал голос.
Тут я уже возмутился:
- Что, неужели такая толстая, что боишься не пройти?
Обернувшись, увидел невысокую девочку лет двенадцати, смотревшую довольно злобно из-под спутанных длинных волос.
- Отойди еще на два шага в сторону, - процедила она сквозь зубы. - Не желаю никаких контактов.
- Можно подумать, - пробормотал я, делая пару шагов в сторону.
- Ходят тут всякие. Сосредоточится не дают, - девочка вскинула голову и прошла мимо быстрым шагом.
А я в это время пытался сообразить - куда и в какую эпоху попал. Недотрога была одета не слишком современно, длинное платье в пол, расшитое золотом, впереди и сзади в виде передника, из-под которого виднелась нижняя рубаха, или платье, тоже до земли из легкого струящегося шелка.
Проводив взглядом странную девочку, осмотрелся кругом. Я определенно находился в городе. Причем в ультрасовременном городе, может быть, даже устроители необычной игры хотели город будущего изобразить. Почему я постоянно убеждал себя в том, что все это лишь постановка? Потому, что мозг не мог смириться с тем, что возможны такие антинаучные вещи. Но, вернемся к городу. Город, конечно, был сработан на отлично. Высоченные здания из стекла и стали. Причудливые машины, припаркованные у подъездов. Причем, машины явно предназначались для полетов, у них не было ни колес, ни полозьев. Тротуары залиты пластиком. А в центре улицы, где обычно пролегает проезжая часть - тек неглубокий ручей.
Декораторы молодцы, конечно. Постарались. Все как на картинках "Город будущего". Уж не знаю из чего они это все сотворили: голограмма, или макеты какие-то, наподобие рекламных банеров - смотрелось все, почти как настоящее. С одним только переборщили - с текстурами. Можно же было для правдоподобности ржавчинки добавить. Где-то надпись на стенке, где-то бумажку бросить, или огрызок банана. А тут, все блестит. Все отполированное, новенькое, чистенькое, стерильное. Все... неживое. Как театральная постановка. Явно же видно, что никто не живет, так, слепили по-быстрому мирок, а машины эти, наверняка, без моторов.
С недоверчивой усмешкой подошел к одной из машин и наклонился, чтобы повнимательнее рассмотреть, что внутри. Полупрозрачная дверца тут же отъехала в сторону. Я оглянулся. На улице по-прежнему никого не было и тогда я рискнул сесть внутрь. Внутри все было отделано с кропотливой тщательностью. Приборная доска, кнопочки-лампочки, экран. Экран, кстати, сразу же включился, стоило мне сесть в кабину и тихий голос спросил:
- Пункт назначения?
Я растерялся, а потом решил подыграть и заявил:
- Гостиница.
- Ближайшие гостиницы: "Шанс", "Покой", "В путь".
- Давай в "Шанс", - решил я.
"Ну, - думаю, - поглядим, как это дизайнерское корыто летать умеет".
Дверь закрылась и машина поднялась вверх. Безо всяких моторов, дрожания и рывков. Просто поднялась вверх, как воздушный шарик, наполненный гелием и полетела куда-то мимо вяло текущей речки и зеркальных высоток. Первое время я, конечно, беспокоился и даже делал попытки уговорить машину сесть обратно на землю, но потом, видя, что полет устойчив, успокоился. Гостиницей оказался здоровенный зеркальный шар, который пузырился во все стороны, глупо сверкая вокруг как переросток дискотечного шара. Выбравшись из воздушного такси, я направился к гостинице, обыскивая карманы на предмет наличия денег. На этот раз там было пусто. То ли в этом мире денег в принципе нет, то ли я сам должен их как-то добыть.
В огромном вестибюле никого не было. Я прошелся туда-сюда, кашлянул для приличия, но, поскольку никто на шум не отреагировал, то я, нажав какую-то кнопочку на стойке, заорал:
- Кто-нибудь есть? Или у вас обеденный перерыв?
Послышались шаги и вскоре в вестибюль вошел невзрачный человек в кимоно. Смотрелось это, по крайней мере, странно, если не дико. Поскольку на китайца или японца он абсолютно не был похож. Да и двигаться не умел в этом наряде. Ткань запаха сбилась и торчала из-под пояса нелепыми складками. Плюс ко всему, человек был совершенно мокрый. С волос стекала вода, оставляя на мраморном полу некрасивые капли.
- Ах, прошу простить. Я пытался утонуть, - проговорил он, сокрушенно качая головой.
- И как? Удачно? - саркастически поинтересовался я.
- Нет, - со вздохом ответил мужчина, - полтора часа на дне лежал. Может быть вечерком еще раз попытаюсь.
"Приехали, - подумалось мне,- похоже, я очутился в мире шизофреников. Девчонка социопатка. Мужик самоубийца-неудачник. Следующий кто? Дядя с бензопилой? Понятно теперь, почему народ по улицам не ходит."
- Мне бы комнату, - осторожно напомнил я о цели своего визита.
- Да, конечно, - мужчина уткнулся в экран компьютера и сообщил. - Вы в каком секторе желаете номер? Утопление, самосжигание, прыгнуть со скалы?
- Чего? - не поверил я своим ушам.
- Ну как чего? - удивился мужчина, приведя, наконец, в порядок свой халат. - Вы же бессмертный. И прибыли в город для того, чтобы попытаться завершить свой жизненный путь?
- С ума сошли? Я не бессмертный. Я турист и самоубиваться тут не намерен.
- Вы не бессмертный? - казалось человек в кимоно не может поверить своим ушам. - Это шутка?
- Нет! - резко ответил я, не подозревая, что через несколько минут стану сенсацией на этой земле.
А спустя полчаса гостиница буже была забита до отказа.
- Ой, а можно с вами сфотографироваться?!
- А можно мне?
И десятки напряженных глаз, смотрят с такой надеждой и недоверчивым обожанием, что я уже и не знаю куда деваться. Я по-прежнему в вестибюле, только он уже не пустой. Он забит народом так, что и яблоку негде упасть. Всем хочется посмотреть на единственного смертного человека планеты бессмертных. Случилось так, что году в двухтысячном, в одном из измерений кто-то изобрел лекарство от смерти. Изобретателя, конечно же, сразу убили. Все материалы экспериментов конфисковали и упрятали в самые глубокие тайники спецхранов. Но разве можно удержать такой секрет?
Кровавая полоса убийств тянулась за этой тайной на протяжении почти пятидесяти лет до тех пор, пока...
Пока в один день человек, сбитый машиной, не встал с дорожного полотна и не принялся собирать мозги, размазанные по шоссе. Потом, то тут, то там инфарктники стали уходить из больниц с остановившимся сердцем. Правительство принимало решительные меры. Со страниц газет и с экранов телевизоров ученые мужи убедительно доказывали аморальность и губительность бессмертия для человеческого общества. Бессмертных вылавливали, отправляли в лагеря, где пытались сжечь, утопить, заливали напалмом и даже сбрасывали ядерные бомбы.
Но все было бесполезно. Ибо производство эликсира бессмертия было настолько простым делом, что с этим мог справиться даже ребенок пяти лет. Начавшаяся в одной стране эпидемия бессмертия захватила весь мир. С целью упреждения, некоторые страны расстреливали целые города, где проживали, пока еще не ставшие бессмертными, люди. Это помогало незначительно. Наконец, спустя двести лет после открытия эликсира, человечество победило смерть. Отныне и навсегда никто больше не умирал и не рождался. Больше не нужны были врачи и лекарства, потому, что от болезней перестали умирать. Наступил Золотой век, продолжавшийся тысячу лет. А потом...
Потом появились первые слухи о людях, которым надоело это бессмысленное существование, которые успели и испытали за долгую жизнь все, что только было возможно испытать. И даже то, что обычному человеку испытать невозможно. И как ни парадоксально бы это ни звучало, человечеством овладела идея смерти. Все вместе и каждый в отдельности мечтали о том, чтобы найти способ прекратить свое существование в этом мире, избавиться от ежедневной рутины жизни.
Появились научно-исследовательские центры, занимающиеся этой проблемой. Раз в двадцать лет именитые ученые съезжались на семинары, где делились с коллегами своими неудачами на этом поприще, разрабатывали новые бесполезные стратегии. А простые граждане, когда им до чертиков надоедали одни и те же лица, бесконечные разговоры об одном и том же, приезжали в отпуск в города для самоубийц и маялись в безуспешных попытках отойти в мир иной.
А тут я появился и весь бессмертный мир сошел с ума. Все мечтали, хоть одном глазком, увидеть меня. А я уже и не знал куда деваться. Единственное, чего хотелось - это убежать, спрятаться, чтобы меня оставили, наконец, в покое.
- Разойдись! В сторону! - раздался вдруг мощный крик в толпе и когда толпа, повинуясь этому приказу, расступилась, я увидел людей в черной униформе.
- Смертный? - спросил один из них и я кивнул, разом поняв, что вляпался в очень неприятную историю.
Меня тут же подхватили под руки, ничего больше не спрашивая, вывели из отеля и усадили в машину с тонированными стеклами.
- Не волнуйтесь. - успокоил меня все тот же человек, - это для вашей же безопасности. Кто знает, что может прийти в голову обезумевшим от вечной жизни людям. А то, ведь какой-нибудь маньяк решит, что ваша кровь и есть эликсир смерти. А мы о вас позаботимся.
Я поёжился, ибо никакой заботы не хотелось, хотелось, чтобы меня оставили в покое, но спорить не стал. Сейчас лучше быть тише воды, ниже травы и не усугублять положение глупыми истериками. По возможности надо прикинуться дурачком, дабы на меня смотрели снисходительно и не слишком напрягались в плане охраны.
Летели мы долго. Как я понял в другой город. Когда машина приземлилась, солнце уже опускалось к горизонту и на этот раз я порадовался, что пребывание в чужих мирах так непродолжительно. Осталось продержаться всего пару-тройку часов.
Меня, тем временем, завели в высоченное здание из черного гранита. Вызвав лифт, сопровождающий успел позвонить кому-то и сообщить, что "все в порядке". На лифте мы спустились вниз, этажей на двадцать. Видимо это был какой-то научный центр, ибо за стеклянными дверями в кабинетах стояли многочисленные научные приборы, шастали люди в черных халатах, занимаясь, судя по всему, какими-то экспериментами.
Меня завели в одну из таких лабораторий. Тут же деловитые лаборанты уложили на кушетки и стали подцеплять провода, датчики и еще непонятно что. Я попробовал было возмутиться, но сопровождающий пояснил:
- Всего лишь небольшое обследование. Вы же не откажетесь помочь человечеству?
Пришлось согласиться. Сделать я все равно ничего не мог. Когда стали брать анализы крови, в лабораторию вбежала растрепанная женщина лет тридцати, очень красивая, с гордо вздернутыми бровями и взволнованно спросила:
- Это правда?
Мой мучитель кивнул головой. А женщина расплакалась, плюхнувшись на стул, заботливо подставленный одним из помощников.
- Боже мой, неужели это правда и мы сможем наконец все умереть? - и было в ее глазах столько надежды, что мне стало страшно.
- Обещаю тебе, - уверенно ответил мужчина, разглядывая в микроскоп мазок моей крови. - Мне кажется, все дело в предсмертном электрическом импульсе, который заставляет отделиться жизненную энергию от тела. У нас эта связь нарушена. Надо исследовать этот момент во всех подробностях. Хорошо, что у нас есть экземпляр для опытов.
- Можешь делать все что угодно. Я желаю только одного - смерти.
Ученый ухмыльнулся и обернулся ко мне с явным намерением произвести изучение момента смерти. Я дернулся, выдирая руку из датчиков и проводов и почувствовал, к великому облегчению, что снова проваливаюсь в другой мир.


Мир третий

По стеклу стучат капли дождя. Я открываю глаза и только сейчас очень ясно понимаю, что все, произошедшее со мной в эти два дня не розыгрыш, или чья то глупая шутка. Нет, все, что происходит - это реальность. Почему я понял это только сейчас?
Потому, что невозможно подделать глаза этой женщины, которая плакала от счастья, узнав, что может умереть. Невозможно сотворить запах ветра в том поле, аромат земляники, выросшей под другим солнцем и то, что я успел увидеть, скользя между мирами. Да, в этот раз я ухитрился не потерять сознание, мне было интересно. В следующий раз я этого не сделаю, человеку такое видеть нет необходимости.
По стеклу стучат капли дождя и я нехотя поднимаюсь с койки, откинув одеяло, подхожу к окну. За мутным от разводов капель воды стеклом улица без тротуаров и машин, с редкими люками для стока воды. Горят оранжевым светом фонари.
Странная планета.
Похоже, что тут нет ничего, кроме одинаковых пятиэтажных домов, расставленных ровными колоннами вдоль дорог. Первые несколько часов я осматривал их в надежде найти людей, но потом устал, вымок, замерз и решил просто зайти в первый попавшийся дом и выспаться. Дома, одинаковые снаружи и изнутри, были как близнецы. Длинный коридор и небольшие комнаты-казармы с нарами в два этажа на шесть человек. Дверь, окно, стол и две скамейки. В каждой комнате на постелях аккуратно сложенная одежда одного размера. На столе сухой паек на шестерых, жестяная баклажка со свежей водой и больше ничего.
Ни зверей, ни людей, ни птиц, даже насекомых тут нет. Несмотря на заброшенность, ни одно стекло в домах не сломано, ни одна дверь не заперта. Все новенькое, словно вчера сделано, даже пылью не покрыто. Первое время у меня уши закладывало от ватной тишины этого мира. Кроме шума дождя - ничего. И такое впечатление, что дождь тут идет всегда.
Кто были эти люди, построившие город-казарму? И люди ли это были? Дрожа от холода, стянул с себя промокшие вещи и переоделся в униформу, лежавшую на ближней койке. Косоворотка темно-коричневого цвета, такие же штаны и ватник, из непромокаемой плащевки.
"Хватит! - внезапно решил я, почувствовав усталость. - Больше никуда не пойду".
Судя по одежде, строили дома явно люди, причем и рост у них человеческий был и пальцы имелись, чтобы пуговицы застегивать. Даже конструкция брюк была вполне земной, только вместо молнии куча мелких пуговиц. Управившись кое-как с застежками, я присел за стол и раскрыл упаковку пайка. В небольшой коробке лежало несколько печений, ломтики вяленого мяса, рыба, кажется, тарелка с сухой лапшой, и нечто очень напоминающее шоколад. Неплохо для сухого пайка. Я залил водой лапшу, чтобы отмокла и осторожно попробовал мясо. Вполне съедобно, только пересолено уж очень. Когда лапша отмякла, превратившись в холодный малоаппетитный комок слизких червей, я поел, закусывая галетами и мясом. Рыбу есть не стал, уж больно она пованивала и вообще была слишком жирной. Может уже испортилась, а может и должна была так пахнуть, кто знает. Но я не стал экспериментировать. Тем более, что кроме воды, никаких дезинфицирующих средств тут не было.
Лег, хотел отдохнуть, да все никак не мог уснуть. Все думал о том, кто же были эти люди, почему именно этот мир, и увижу ли я здесь хоть кого-то? Наконец надоело лежать и я встал.
Из всех миров - этот был самым странным. Серо-оранжевый. Серый внутри домов, оранжевый снаружи от света фонарей. И молчание. Хотя даже не молчание, а безмолвие. В таком мире, наверное, отлично думается и если пожить тут подольше - лет пять, скажем, можно до многого додуматься. Может быть даже осознать что-то важное. Меня же в этот момент вдруг страшно заинтересовали не проблемы мироздания, а куда более приземленные физиологические аспекты бытия.
В общем, для тех, кто не понял, мне срочно понадобилось посетить комнату для размышлений.
Я вышел в коридор и пошел вперед, заглядывая в каждую дверь, поскольку мир хоть и был пустой, осуществлять физиологические отправления в жилой комнате, было как-то неудобно. А мокнуть на улице не хотелось.
Обошел уже два этажа и по-прежнему ничего, кроме казарм. Но я продолжал настойчиво искать, поскольку, раз еда была вполне человеческая, то и потребности должны быть у нас схожие. В процессе поисков, я дошел до пятого этажа, но безрезультатно. Открывая очередную дверь, видел все те же стандартные комнатушки-казармы с тремя двухэтажными койками, столом и одним-единственным окном на дорогу. Я вошел в последнюю комнату, понимая, что придется все-таки идти на улицу.
Но, постойте, а для чего, в таком случае, они ширинку на штанах соорудили? Может быть, я плохо смотрю?
Выйдя в коридор, я стал внимательно оглядывать стены и вскоре, к превеликой радости, заметил, что кирпичи в стене у лестницы сложены как-то неестественно. В виде арки. Значит тут была дверь? Или она и сейчас есть?
Я протянул руку и коснулся кирпичной кладки.
Чуда не произошло. Никакого портала, или фальшстены. Обычная, заложенная кирпичом стена, хоть и раствор кладки явно отличался от того, из которого был выстроен дом, причем в худшую сторону. Когда я попытался поскрести застывший цементный потек, на ладонях остался песок.
"Скорее всего, тут раньше была дверь на лестницу, а потом ее перенесли", - решил я, и вышел на лестничный пролет, чтобы спуститься вниз. - А интересно, какой дурак проделал первоначально дверь, в углу? Ежу же понятно, что гораздо удобнее дверь, которая выходит прямо на лестничную клетку".
Я обернулся, чтобы воочию удостоверится в правоте размышлений и слегка подзавис, потому что, с этой стороны никакой заложенной арки не наблюдалось. Была самая обычная, ровная кирпичная кладка. Не веря своим глазам, я сделал шаг назад, дабы взглянуть на стену с другой стороны. Там арка была. Это что же получается? Стена, толщиной в один кирпич, с одной стороны имеется заложенная кирпичом арка, а с другой стороны ее нет? Позабыв про неотложное дело, я вернулся назад и тщательно осмотрел стену с обеих сторон. С одной стороны арка, заложенная кирпичом, была, и даже не просто заложена, а заложена явно наспех, и кирпич был другого оттенка. С другой стороны, ровная кладка, даже кирпичи, как положено, вразгон уложены.
Я попробовал отковырять один из кирпичей, которым была заложена арка. Но, цемент, хоть и крошился, держался довольно крепко. Только ногти обломал. Я зашел в первую же комнату, взял со стола ложку и ею стал выбирать старый цемент, между кирпичами. Дело пошло. И вскоре, первый камень поддался и вылетел куда-то внутрь, грохнувшись о пол. Я заглянул в образовавшееся отверстие, но ничего не смог разглядеть, поскольку, было довольно темно. На всякий случай шагнул на лестничную клетку, там, как и ожидалось, стена осталась в неприкосновенности. Тогда я с удвоенным азартом взялся за кирпичную кладку и вскоре выломал еще один кирпич, бросив его прямо под ноги. Ухватившись руками за выступы, стал расшатывать стену, которая на удивление легко поддавалась моему напору.
Раз, еще, еще один толчок вперед, вся арка с глухим треском разошлась в стороны и кирпичи полетели прямо на меня. С трудом успел отскочить в сторону, ободрав кожу с рук. Пыль еще не улеглась, а я уже нетерпеливо протолкнулся внутрь, осматривая помещение.
Это оказался всего-навсего санузел! Дыра в полу - унитаз простейшей конструкции, системы - "Горный орел на вершине". Чугунный бачок заржавел так, что слоиться. Я попробовал дернуть за сливную рукоять, но та обломилась, рассыпавшись в руках в труху. В отличие от остальных помещений, тут все выглядело жутко антисанитарным и насквозь прогнившим. Кафельный пол едва угадывался под толстым слоем грязи. Раковина для мытья рук, когда-то белого фарфора, а теперь пего-серая, покрытая плесенью, слизью, треснувшая пополам.
Мерзость.
И воняло в этом сортире соответственно. Непонятно, почему все в домах в великолепной сохранности, а туалет...
Тут я вышел, брезгливо утерев руки об униформу, оставив на ней следы ржавчины, спустился вниз на четвертый этаж и осмотрел стену. Та же история. Заложенная арка с одной стороны и ровная стена с другой. Пройдясь по этажам, я нашел еще несколько таких арок, некоторые из которых оказались даже прямо в казармах.
"Ладно, хорошо, - подумал я. - Оставим пока в покое тот факт, что здесь наблюдается искривление пространства и резкий контраст в отношении сохранности интерьера. Но зачем было замуровывать все туалеты?! Или они пользовались ими поочередно, дожидались, пока не загадится один. Замуровывали его и делали другой? Или они все разом перешли на безотходное функционирование? А может в духов превратились и им не нужны уже ни одежда, ни дома, ни еда? Ничего не понятно... Нет, непонятно было с самого начала. А теперь вообще бред какой-то получается".
Так и не решившись воспользоваться этой вершиной сантехнической мысли местных, я спустился вниз, вышел на улицу и вернулся через пару минут в здание, вымокшим до нитки. Стянув с себя ватник, я вошел в комнату-казарму и стал переодеваться, размахивая руками, пытаясь согреться, ибо на улице была ночь и довольно холодно, а в здании никакого отопления.
Запахнувшись в сухое, я присел, соображая, как бы развести огонь и подогреть воду. Горячего чаю захотелось. И вдруг, совершенно явственно услышал как где-то, на верхнем этаже, что-то упало.
Первым моим желанием было кинуться наверх и посмотреть, кто там шумит. Но, пока поднимался по лестнице, в памяти всплыли кадры из американских фильмов ужасов, где таким вот любопытным "чувакам", добрый дядя с бензопилой очень быстро и профессионально подрезал ноги или голову. Нет, если так подумать, не просто же так обитатели этого измерения замуровали свои туалеты? Что-то же должно было их сподвигнуть на такой решительный шаг. Сбавив скорость, я замер в пролете на третьем этаже и прислушался, затаив дыхание.
Поначалу все было тихо, и я уже было опять начал подниматься, как вдруг расслышал осторожное царапанье, очень-очень тихое, словно кто-то провел по стеклу тонюсенькой иголочкой. Звук был едва различимый, очень слабый, но не понравился он мне настолько, что волосы на теле стали дыбом.
Сердце заколотилось с бешеной скоростью, виски и лоб разом взмокли, нехорошим, холодным потом.
"Оружие надо бы какое-нибудь" - подумалось мне.
Проскользнув в коридор, очень медленно раскрыл дверь в первую же комнату и осмотрелся. Ничего, что могло бы послужить оружием. Разве что, разломать кровать, или скамейку. Но, хорошенько подумав, я решил не шуметь. Лучше всего будет спуститься, выйти на улицу и спрятаться в каком-либо другом доме. Просто переждать. Нет, конечно, я помню, что Бюро гарантировало безопасность в любых ситуациях и все такое. Но проверять на своей шкуре как-то не очень хотелось. Особенно, после этого вот тихого царапания по стеклу. При одном только воспоминании об этом звуке в ушах от страха зазвенело.
Чувствуя себя последним трусом, спустился вниз, стараясь не дышать лишний раз и неся в руке кроссовки. Ноги замерзли в тонких носках, но я не обратил на это внимание. Перед входной дверью быстро надел обувку, руки дрожали так, что даже зашнуровать никак не удавалось. Плюнул, и, скомкав шнурки, затолкал их под язычок кроссовок.
И вдруг снова этот тихий скрежет по стеклу. И совсем уже близко!
Я вылетел на улицу и бросился бежать, не оглядываясь. Бежал долго, до тех пор, пока легкие не взбунтовались от недостатка кислорода. И даже после, когда не было сил сделать вдох, из-за острой режущей боли в груди, я по инерции прошел еще несколько домов, прежде чем остановиться и оглядеться.
Осмотревшись, осознал, что в этом мире что-то непоправимо изменилось от моего вмешательства.
Фонари больше не горели.
Дождь перестал и резко похолодало. Дорога, не успев высохнуть, затянулась тонкой корочкой льда. Как я умудрился пробежать метров двести и не навернуться на таком катке - уму непостижимо. Стоило мне попытаться двинуться вперед, как ноги тут же разъехались в стороны и я едва успел ухватиться за стену дома, с трудом удержавшись от падения. Отдышавшись, снова попытался дойти до конца дома, и завернув за угол, отыскать входную дверь. Было очень холодно, я успел закоченеть, несмотря на довольно теплый ватник. Стена за это время успела обрасти инеем, причудливые выросты которого выдавались вперед, словно экзотические растения.
Теперь я не пытался идти, а стал скользить, словно бы на коньках. Двигаться стало легче, и вскоре пальцы нащупали угол дома. Попытался навскидку определить, сколько же нахожусь в этом мире, и скоро ли будет перемещение в следующий. Но чувства молчали. Ел я тут раза два. Даже поспать успел. Так что два часа прошло, или двадцать, понять было совершенно невозможно.
Крак... крак... крак...
Со всех сторон одновременно! Эти маленькие коготки, скребущие по стеклу, окружили меня, и постепенно приближались, обдавая волнами животной ярости, нечеловеческого ужаса, чего-то невообразимо грязного и отвратительного. И нельзя было бежать. Потому что они шли на меня сразу со всех сторон.
Я сложился вниз, чувствуя, как сознание покидает взбесившийся от страха мозг, от души надеясь, что это переход в следующий мир.


Мир четвертый

Голубой песок под ногами и серое море. Коричневатое солнце над головой, но почти не жарко. Видимо, эта звезда затухает и скоро погаснет. Но как скоро? Может быть в ближайшие пару десятков миллионов лет, а может и больше. Что, впрочем, совсем не мешает местным жителям резвиться на пляже, загорая до бронзы, под лучами своего затухающего светила.
Мне под ноги вылетел мяч и девушка в микроскопическом купальнике махнула рукой, приглашая присоединится к компании. Но я отрицательно качнул головой и отбросил мяч обратно. Пусть играют, мне надо отдохнуть. Ведь мне, в конце концов, уже не двадцать, и даже не двадцать пять. Да и слишком уж намерзся в том странном пустом мире. Суток в полном одиночестве хватило с лихвой и теперь, окруженный со всех сторон молодыми, загорелыми людьми, я отдыхал и душой и телом.
Развалившись на теплом песке, стал наблюдать за возней молодежи, которые, очевидно, думали, что играют в пляжный волейбол, но на самом деле вся игра сводилась к принятию эффектных поз перед представителями другого пола, да стрелянию глазами. Спустя час, когда я достаточно насмотрелся на этот праздник здорового образа жизни, организм потребовал чего-нибудь питательного не только для души, но и для тела. Кафе нашлось легко, стоило лишь отойти от берега метров на двести. Удивительно, но здешняя цивилизация не знала денег. Ешь, сколько влезет. Заходи в магазин и бери все, что душа пожелает. Захотел отдохнуть? Пожалуйста, заходи в первый попавшийся дом, узнай, где свободные квартиры и живи сколько хочешь. Коммунизм, да и только.
Едва я устроился в кафе за столиком у окна, как тут же подбежала хорошенькая девушка официантка и поинтересовалась, чего бы мне желалось откушать.
Я пожелал свежевыжатый апельсиновый сок, морковные котлеты и жареную курочку. Заказ бы выполнен моментально, словно бы повар уже заранее знал, чего мне захочется. Пока официантка расставляла на столе тарелки с едой я, взяв в руки стакан холодного, покрытого изморозью апельсинового сока, спросил:
- А почему не видать людей постарше? Работают?
Девушка на секунду удивленно напряглась, вздернув брови, а затем, дружелюбно улыбнувшись, объяснила:
- Так это же город семнадцать - двадцать пять. Для тех, кому от семнадцати до двадцати пяти лет. Все кто старше, живут в других городах. Двадцать пять - тридцать пять. Тридцать пять - пятьдесят. Так удобнее. Никто никому не мешает. Не читает нотаций. Да и вообще.
- Понятно, - только и смог выдавить я, пораженный таким мироустройством.
Нет, конечно, так удобнее жить. Когда все кругом разделяют твои увлечения. И ночью старушка-соседка не станет долбить в потолок, если вы с друзьями затусите до рассвета. Но... Кто тебя будет лечить, когда заболеешь? Восемнадцатилетняя соплячка? Или трубы кто прочистит?
- А скажите, - не удержался я от вопроса. - А если вам срочно понадобиться помощь и опыт старшего поколения?
Девушка так недоуменно сморщила лоб, пытаясь представить себе эту ситуацию, что мне стало понятно, ни у кого до меня таких вопросов в принципе не возникало. И сразу захотелось попасть в город моего возраста.
- А до города двадцать пять - тридцать пять далеко? - спросил я у официантки.
- Да нет, - пожав плечами, заявила она. - Вон там автобусная остановка. Сядете на маршрут "25-35" и через полчаса уже будете там.
Поблагодарив за обед и консультацию, я отправился к остановке. Хотелось увидеть как можно больше и понять принципы существования этого мира. На остановке стояло несколько человек, парней и девушек, с серьезными лицами. Эта их серьезность выглядела немного комично из-за того, что многие были в карнавальных костюмах. А на двоих даже были надеты блестящие колпачки, какие обычно надевают именинникам. Вместе со всеми я зашел в автобус, сел поближе к непривычно притихшей компании и постарался завести разговор, едва автобус тронулся.
- Тоже на экскурсию? - спросил я, стараясь говорить, как все в этом городе, бодро и быстро.
Но сказал я, видимо, совершенную непотребность, потому что на меня посмотрели, как на идиота, страдающего размягчением мозга.
- Время развлечений закончилось. Работать пора, - сказал парень, поправляя заплечник.
- В смысле работать? А до этого вы не работали?
- До этого были детские игрушки. А теперь, когда нам исполнилось по двадцать пять, впереди настоящая работа.
Больше расспрашивать я не решился. Подумал, узнаю все на месте. А зря. Потому что, через полчаса автобус остановился у огромного карьера, на дне которого, словно муравьи трудились несколько сотен человек.
***
Задыхаясь в каменной пыли, я толкал тачку, наполненную камнями, к большой транспортерной ленте и проклинал страшными словами этих идиотов, а заодно и себя. Это же надо было придумать!
До двадцати пяти лет, все живут как в раю. Ни забот, ни хлопот. Веселись, учись, отдыхай. А после двадцати пяти - рабский труд на благо подрастающего поколения. На выбор, до пятидесяти лет можно было стать рабочим в карьере, чтобы строить все новые дома и увеселительные заведения. Потом перебраться на завод химической, или тяжелой промышленности, или же пойти батрачить на полях. Какая-то гипертрофированная забота о детях, выродившаяся в такое уродливое существование общества. Все старшее поколение призвано обслуживать ораву молодых бездельников.
- Идиотизм! - громко заявил я и бросил тачку. - В конце концов, я не нанимался!
Сделав это заявление, медленным шагом направился к выходу. Пусть только попробуют меня остановить. Мои попутчики посмотрели с недоумением, но остановить никто не пытался. Только у выхода один из парней поинтересовался:
- Куда?
- Мне надоело, - с вызовом ответил я, приготовившись дать отпор и изо всех сил надеясь на то, что меня поддержат товарищи по рабскому труду.
- А, ну так иди на станцию, ехай в тридцать пять пятьдесят. - С улыбкой ответил он и повернулся ко мне спиной.
Беспрепятственно покинув карьер, я направился к автобусной остановке.
- Когда ближайший автобус в семнадцать-двадцать пять? - спросил я в справочной.
Девушка по другую сторону окна изумленно выпучила глаза и ответила:
- Автобус? Обратного маршрута нет. Есть только вперед.
Я кивнул головой, и взял билет в следующий город, где должны были проживать люди от тридцати пяти до пятидесяти. В ожидании рейса, зашел в столовую. Коммунизм, как я понял, заканчивался границей города для молодых. Ибо через всю стену в столовке висел внушительный лозунг, на котором метровыми буквами было намалевано:
"Кто не работает, тот не ест!"
И чуть пониже, у окошка раздачи, простенькое, намалеванное от руки:
"Без рабочего талона, не отпускаем. Вообще! И даже не просите, алкашня".
Поняв, что мне не светит даже стакан сока, я пошел на перрон и сел в зале ожидания. Там обреталось несколько измученного вида мужчин и две женщины. Не знаю, сколько на самом деле им было лет, но явно не тридцать пять. Выглядели они на все пятьдесят. И я подумал: "А дай-ка порасспрошу о том, что ожидает этих людей в пенсионном возрасте".
Пересев поближе, я улыбнулся и спросил:
- Ну как настроение перед следующим рывком?
Один из мужчин, с унылым, распухшим от постоянных пьянок лицом, пожал плечами:
- А какое может быть настроение? Самое дерьмо впереди.
О как! Оказывается работа в карьере, не самое худшее занятие? Выглядели, конечно, эти люди совсем не так жизнерадостно. И не выражали готовность посвятить свой труд счастью подрастающего поколения. Нет, это просто были усталые, обреченные мужчины и женщины, которым очень не хочется ехать дальше, а ехать надо.
- Дерьмо?
Мужчина кивнул, вытащил сигареты, закурил.
- Это еще повезет, если попадешь на завод по переработке использованных памперсов. Или в прачечную - пеленки стирать. А не дай бог в ясли, или в детский сад нянечкой.
Я отшатнулся. Сославшись на внезапную боль в животе, пошел к выходу, но там, молодцеватого вида парни перегородили выход, очень выразительно кивнув на скамейку для ожидающих.
- Едешь, так иди, сядь и жди автобус, куда рыпаешься, - сказал один из них, поигрывая двуглавой мышцой.
- Живот, - прохрипел я, сгибаясь в три погибели. - В туалет надо.
- Туалет там, - указал мне парень на две одинаковых дверцы в конце зала.
Пришлось идти туда. На мое счастье, в туалете оказалось маленькое окошко для вентиляции под самым потолком. Поначалу я труханул, лезть туда показалось опасным. Но вспомнил о перспективах работы в яслях, влез на толчок, подпрыгнул, подтянулся на руках и через пару минут улепетывал от этой автобусной станции во все лопатки.
М-да... думаете далеко сбежал? Поймали, не успел я даже с вокзала выйти. Ну а как же-ж, все едут, а какой-то "умный" решил избежать счастливого будущего? Не пойдет, пусть и он с нами. В общем, скрутили мне руки, закинули в автобус и поехали. Пейзажи за окном были невеселые. Сплошь заводы, производства, шагающие в разных направлениях люди, обеспечивающие новому поколению безбедную жизнь.
Первое время я пытался разговаривать, пытался доказать этим людям, что необязательно тратить жизнь на то, чтобы обеспечить молодых бездельников всем необходимым.
- Посмотрите вокруг, жизнь не заканчивается в двадцать пять! - говорил я. - Можно заботиться о детях, и одновременно продолжать получать удовольствие от жизни!
Но меня не слушали. На лицах мужчин была угрюмая обреченность и я не в силах был пробить эту стену непонимания. Наконец, автобус остановился у какого-то высокого здания и стон отчаяния прокатился по салону.
- Приехали, выходим, - объявил водитель.
Пассажиры потянулись на выход. Спрыгнув со ступенек, я направился в небольшую приемную, где всем выдали белые халаты, маски и хлопковые перчатки.
- Курсы все проходили? - поинтересовалась медсестра.
Стоявшие кругом меня мужчины закивали головами. И я кивнул вместе со всеми, поддавшись стадному инстинкту.
- Ну, отлично. Значит, заходим, берем по одному и идем наверх в ясельное отделение.
С этими словами медсестра распахнула двери и мы очутились в родильном отделении. Там было всего три женщины, но они орали так, словно в бой шла целая дивизия. Вокруг них суетились врачи и медсестры. Наша провожатая прижала палец к губам и указала на место, где мы должны стоять и дожидаться детишек. Роды принимались быстро. То и дело одна из медсестер относила к пеленальным столикам очередного малыша, а в зал ввозили новую орущую мамашу.
- Держи, папаша, мальчик у тебя, - заявила вдруг медсестра, протягивая мне маленький орущий комочек, с крепко сжатыми кулачками и согнутыми в коленках ножками, – давай-ка быстренько пеленай и наверх, на взвешивание, на первый осмотр.
Я неловко взял, протянутого мне человечка и тут же уложил на пеленальный столик. Ему явно было холодно и очень неуютно, так что я набросил на него байковую пеленку и обернулся к стоявшему позади меня мужчине с просьбой помочь запеленать его. Но не тут то было.
- Эй, папаша! - весело улыбнувшись, окрикнула меня медсестричка. - Поторапливайся! Тройня у тебя!
С этими словами, девушка подхватила из бюкса еще двоих и направилась прямиком ко мне. Тут мне стало так плохо, что я не выдержал и потерял сознание.


Мир пятый

Где-то очень далеко, словно за ватной стенкой трезвонил телефон. Старенький звонок советских времен. Вставать не хотелось и я понадеялся, что звонившему надоест и он даст отбой. Но человек, видать, настойчивый попался и он вновь и вновь продолжал накручивать мой номер на диске. Почему на диске? Да потому, что так звонить могли только старенькие телефоны с диском для набора номера. Поняв, что не удастся отвертеться от разговора, что надо вставать и брать трубку, я преодолел слабость, открыл глаза и осмотрелся.
Стены бревенчатой избы, здоровенная выбеленная русская печка в углу и метель за окном.
- Алло, кто это? - спросил я, подняв трубку допотопного телефонного аппарата.
- Придешь? - ответили мне вопросом на вопрос.
- Приду, - ответил я, чувствуя, как подкашиваются ноги от одного только тембра этого бархатистого низкого голоса.
Женщина на другом конце провода тихо рассмеялась.
- Так я жду, - сказала она и дала отбой.
- Я бы не пошел, - пробурчал кто-то у меня за спиной.
Обернувшись, я увидел на лавочке большого черного ворона и рыжего мордатого кота.
- Не пошел... - пробурчал кот. - А кто тебя приглашает? Солоха же не тебе вызвонила, а Николаю.
Я вздрогнул, услышав свое имя. Откуда они его знают? И что это вообще такое? У меня галлюцинации уже начались из-за младенцев-тройняшек? Сознание, как за спасательный круг, ухватилось за знакомое имя.
- Солоха? Это какая Солоха? - спросил я, чувствуя себя совсем уже дураком, разговаривающим с котом и вороной.
- Так Солоха же, - пояснил кот, - опять ведьме приспичило свежатинки отведать.
Сказать, что по спине мурашки побежали - не сказать ничего. Ибо, вспомнил я, кто такая Солоха.
- Солоха... - пробормотал я и, ухватив с гвоздя, вбитого в стену, овчинный тулуп, вылетел на крыльцо прямо в метель.
- Остался бы, парень, - вякнул кот мне вслед, задирая ногу пистолетом. - Баба Яга обещалась скоро придти. Она бы в баньке тебя отпарила, ужином накормила. А?
Я отрицательно покачал головой и спустился с крыльца. Домик на курьих ножках отчаянно не хотел меня отпускать. Огромная куриная лапа сгребла снег и, сваляв снежок, запустила мне в голову. Полуметровый снежок обсыпал c ног до головы, залепив лицо. Отряхнувшись, я погрозил вредной избушке кулаком.
- Вот найду кладенец, поглядим тогда, как ты снежками покидаешься. Хвост отрублю! - пригрозил я, потому, что избушка проявила поползновение идти следом.
Избушка, поджав куцый куриный хвост, втянулась обратно за забор и, выглядывая из-за калитки, жалобно поскрипывала половицами. Я пошел напрямки, через лес, чтобы срезать дорогу до Солохиной избы. Лес, это конечно сильно было сказано, так, подлесок с тремя березками. Но все равно, идти было страшновато, потому что луны на небе не было, и метель нещадно резала замокшее от снега лицо.
Позади раздался хруст снега, словно кто-то мчался большими скачками за мной вдогонку.
"Не иначе избушка, все-таки ломанулась вдогонку" - радостно подумал я. Уже даже приготовился слегка пожурить любопытную курочку-избушку, а после, влезть на теплую печку, и скомандовать, чтоб она оттранспортировала меня. - "Нет, на самом же деле! Я дурак! Надо было сразу с избушкой договориться. Чего я, как Иванушка-дурачок, на мороз поперся? Лежал бы сейчас на печи, как Емеля".
Но это была не избушка. Огромный волк, ростом в холке, достававший до плеча, выглянул из-за дерева. Я онемел со страху. Такой - ногу с одного раза перекусит и даже не заметит. У него же клыки пять сантиметров.
- К Солохе? - хрипловатым голосом спросил волк.
- А? - разинув рот и выпучив глаза от удивления, переспросил я.
- К Солохе, спрашиваю?
- А?
- Ах ты, Господи, еще один Иванушка-дурачок? К Солохе идешь? - сокрушился волк.
- К Солохе, - выдавил наконец я, постепенно приходя в себя, и видя, что волк не желает немедленно меня сожрать, - и меня Николаем зовут, а не Иваном.
- Серый, - представился волк, протянув здоровенную лапу.
Я пожал её, неожиданно горячую, с капельками растаявшего снега.
- Ну и чего ты у этой ведьмы забыл? Давай к Кощею? А? Как раз трое нас будет, он же сегодня пробу со ставленной бражки снимать будет.
Я совсем уже было собрался идти с Серым, да совершенно кстати вспомнился мне низкий грудной смех и три слова, взволновавшие мое сознание настолько, что словно последний Иванушка потащился я ночь в полночь, сквозь метель и лес к ведьме. А волк, между тем, видя моё колебание, добавил:
- Тем более Кощей-то вон где живет, а Солоха и-и-и-и... как далеко.
- Не... ну, если недалеко, то можно зайти, минуток на пять, погреться, - решил я, вдруг представив себе как капает бражка, перегнанная сквозь змеевик. Как берешь рюмку, наполненную еще теплым самогоном, опрокидываешь в рот, замираешь, чувствуя с восторгом, как катится огненный дракон по пищеводу и плюхается в желудок, тут же пронизывая каждую клеточку организма своим жаром.
Сказал и сам не заметил, как очутился в горнице с низким потолком, сидящим за столом, где была выставлена вареная картоха, политая сливочным маслом, и жареная кура, и соленые огурчики с капусткой, и резанные грибочки в уксусе на закуску.
Кощей оказался неожиданно молодым мужчиной с короткой бородкой, косая сажень в плечах. Приветливо улыбнувшись волку, который неловко оборотился криволапым мужиком в овчинном тулупчике, супостат выставил на стол бутыль свежайшего самогону. Я крякнул. Ловко разлив выпивку по деревянным плошкам, Кощей подкинул к столу вяленой рыбки и провозгласил тост:
- Ну, за космонавтов наших. Чтобы леталось им там ни пером, ни пухом!
Выпили. Закусили куриной шкуркой и грибочками.
- А теперь за знакомство и дружбу мужскую, нерушимую, - заявил волк, когда плошки были наполнены во второй раз.
- Хорошо сказал, - одобрил Кощей, - за дружбу надо выпить.
Выпили мы и за дружбу, и за мир во всем мире, и за то, чтобы войны не было, и за баб, не про ведьм будет сказано. Тут я вспомнил про звонок и про то, что дожидаются меня, и засобирался.
- Не ходил бы ты паря к Солохе-то, - жалобно стал отговаривать меня Кощей.
- Да чего вы все прицепились ко мне - Не ходи, да не ходи к Солохе?! - пьяно разозлился я. - Хочу вот и иду!
Волк только лапой махнул:
- А-а-а, совсем пропащий, оставь его, пусть топает. А мы с тобой еще по одной накатим.
Оставив волка пьянствовать с Кощеем, я продолжил свой путь. Метель за это время улеглась. В небе высветился месяц и дорога осветилась миллиардами брызг-отсветов от снежных звездочек. Хорошо-то как было в этом мире, самое настоящее сказочное очарование. И даже по-настоящему захотелось остаться. Нет, ну а что? Завести себе избушку на курьих ножках, болтать с рыжим котом, забегать иногда к Кощею на свежий самогон. Затребовать себе меч-кладенец и стать местным богатырем. Неужели не лучше это житьё-бытье, сидения перед монитором? Вспомнился мне пункт в договоре о том, что бюро снимает с себя всякую ответственность, если путешественник решит остаться и произнесет условленную фразу. Закрутилась эта фраза у меня в голове, вот только произнести ее я не решался.
Но вот, дотопал я до Солохиной избы и робко стукнул кулаком в косяк. С волнением услышал шаги, скрип половиц, дверь распахнулась и на пороге возникла ведьма...
В голове завертелись дичайшие совершенно эпитеты (Ах, боярыня красотою лепа, червлена губами, бровми союзна), но по другому описать эту женщину никак было невозможно.
- Ну? Коля, - улыбнулась Солоха, - Заходи, что застыл. Али передумал?
- Остаюсь, - выговорил я и... перешагнул через порог.