Ожидание Ветра

                1


   ... Некоторое время он с любопытством смотрел на забавную игру дедушки с малышом в синей прогулочной коляске, которую неожиданно выхватила из миллионов жизненных вспышек камера наружного наблюдения. Всего лишь несколько секунд... Затем старый и малый - один ушёл, а другой уехал, а он отвёл взгляд от монитора и утомлённо закрыл глаза. Одиноко... Пусто... И вновь страшный звук от судорожно дёргающейся стрелки электронных часов заполнил всё пространство.
   Как глупо, бездарно и бесконечно пошло проходила жизнь! Но не это его беспокоило, и, вернее, мучило.
   Он знал, что он чужой на этой планете и нисколько не жалел проходящих лет, уносящих с собой его жизнь.
   Его жизнь?! Нет! Его жизнь была не здесь! Она была давно и очень далеко отсюда, и ещё - будет. Скоро или нет - знать ему было не дано, но что - далеко, это точно. Причём гораздо дальше отсюда, чем когда-то...
   Уже не было сил подгонять Время, и уже не было воли быть похожим на всех, хотя и старался. Изо всех нейронов его, сейчас человеческого, мозга.
   Но и это "серое" усмирялось Другой Сущностью, жившей в нём, жившей давно, и уставшей, но уставшей от иного "давно", того, что по человеческим, земным меркам, и стремившейся назад, в Другое, Домой! Или вперёд, но - туда же!
   Но - потерять милое, единственное существо на этой планете, её, которая верила ему, которая почти вспомнила Другое, Вечное, было выше его сил, выше любимых Звёзд, сильнее Времени, внезапно и бесконечно затормозившего своё течение, заковав его в этом теле, в этой человеческой ипостаси, так ему ненавистной.
   Но - быть здесь, быть человеком, единственный пока способ быть рядом с ней, той единственной из бесконечно далёкого Прошлого и беспросветно далёкого Будущего, с такой же инакой Душой, хотя до сих пор (слишком мало земных лет, слишком небывалые рассказы его, слишком на первом месте - "серое") не выглянувшей окончательно, но это и спасало её от кошмара окончательного же понимания...

                Издревле мир людей жесток.
                Как ненавижу я своё обличье!
                Взлететь бы Ветром к стаям птичьим
                И рухнуть вниз, и лечь у ног
                любимой Женщины...

   Он её любил! Любил всегда: давно, сейчас и потом! Не было такого слова Любви и Нежности, какое могло изобрести человеческое "серое", которое он не смог бы подарить ей уверенно и полно. И - дарил!
   Но что слова?! Когда энергия древней Другой Сущности жгла тело, не находя выхода в словах, и всё ещё недоступная до конца для неё...


                2


   "Скоро стемнеет", - подумалось ему. И, затем, новое, вскользь:"Хорошо..."
   Он не боялся одиночества, а здесь - даже любил. Но и оно стало тяготить его. Когда Вечность - час просто ничто, ибо нет таких понятий как час, год, век... Они не имеют смысла и всегда были чуждыми ему. Но, когда День - час становится огромным, долгим, и, не раз, его охватывало ощущение нескончаемости часа в страшном, невыносимо густом потоке здешнего Времени-мутанта.
   Так жутко барахтаться в этой желеобразной субстанции коротких расстояний и конечного временного урода, придя из Вечности и бесконечных Пространств!
   Но как всё это объяснить? Хотя бы ей? Впрочем - только ей! А кому ещё?
   ... Другие так и не научились находить, узнавать и открываться друг другу. Хотя догадывались, и подчас знали почти наверняка о существовании своём на Земле, существовании не одиноком, но - в одиночестве...
   Одиночество в медленно, как вулканическая лава, текущем земном Времени, и так же испепеляющем, но оставляющем в сохранности, не изменяя Сущности Другого, и оттого более страшном.
   ...Открылся, немного, мизерную щёлочку, через которую со своим собственным, впрочем, довольно бесстрастным любопытством, проник сюда ослепительный луч - отблеск Чёрной Радуги, сияние чёрных полупрозрачных ледяных глыб у края Времён...
   Увидела, почти поняла, потом - почти испугалась...
   А сейчас? Уже не было в нём прежнего восторга и уверенности что - увидела, поняла...
   Не приняла?
   Ах, это человеческое "серое"! Оно ещё так сильно в ней! И от этого ещё медленнее ползло искорёженное земное Время, словно подчиняясь судорогам электронной стрелки.И всё сильнее беспокоило его одиночество. Одиночество, как мера понимания. Или - непонимания...
   Но на все шесть с лишним миллиардов пониманий или, что скорее, непониманий ему было наплевать! Кроме одного её...


                3


   Темнота опустилась вдруг, словно в тот краткий миг, когда моргнули его усталые, всегда с оттенком грусти, а, скорее всё же, печали глаза.
   ...Она так любила эти глаза, когда он смеялся, или даже просто улыбался. Это был один из признаков её. Это было у неё ещё тогда, раньше...
   Чёрное зеркало! Это дождь, уже не удивляющий декабрьский дождь, вычернил асфальт и заставил его заблестеть.
   Рубиновые огни стоп-сигналов ужасно ярко вспыхивали и, отражаясь, удваивались числом, превращая обыкновенный автомобиль в некую сюрреалистическую абстракцию, стремительную и объёмную.
   Он любил подобные шедевры, находя в них что-то чужое этой планете, что-то Другое. Другой, он и радовался другому, и грустил, и (тем более!) любил по-другому и из-за другого. Понимая людей, он так редко встречал понимание в них. Но он никогда и не ожидал, во всяком случае с тех пор, как пришло Понимание, иного...
   Шуршание шин проносящихся машин казалось шуршанием медленно просачивающегося на Землю Времени, Тонкими струйками, разорванное! Как же его здесь было мало, и Боже! как оно медленно текло, сливаясь, но плохо срастаясь в один поток...
   ... Он не любил людей, и они, в большинстве своём, рано или поздно, отвечали ему взаимностью...
   Ветер, Ветер, Ветер, почти обретавший видимость при порывах, нелюдимый Ветер в дождливой декабрьской Ночи...


                4


   И, всё-таки, он благодарил Творца. И, наверное, не только за то, что Он в бесконечной милости своей позволил ему найти и узнать её здесь, на этой планете, после стольких немыслимых и неосмысляемых метаморфоз.
   Найти и узнать!
   "Слава Богу!", - говорил он и продолжал терпеливо "жить" и - ждать...



                15.12.2006 г.