Из свидетельских показаний следует...

 30 мая 1999года в Минске у входа на станцию метро « Немига» погибло 53 человека. Средний возраст погибших двадцать один год. 30 мая меня в городе не было. Я возила пятиклассников  на экскурсию в Полоцк, обратных билетов до Минска мы не купили, и нам пришлось  задержаться до 31 мая.  Были бы билеты, была бы на Немиге. Там была вся моя КВН-овская команда, ребята, которые увлекались компьютерами,  тусовались в этом районе  в компьютерном клубе, и вообще там было  много детей  нашей школы,  очень много.  По радио была хорошая реклама мероприятия.  Народу  собралось достаточно. Вечером мне рассказали, что  на празднике пива, устроенном заводом « Оливария», погибли люди, что была давка, что  закрыли двери в метро, много пострадавших, много неопознанных тел.  По телевизору шли репортажи, плакали  родители, держали в руках фотографии своих детей, просили отозваться всех, кто их видел. Одна женщина держала в руках портрет хрупкой  темноволосой девушки и повторяла в камеру: найдите моего ребенка! Это была учительница младших классов из нашей школы, и в руках её была фотография дочери Ани, которой  исполнилось 22 года. Аня была маминой гордостью, отличница в университете, подающая надежды поэтесса. Я набрала номер телефона директора нашей школы  и спросила , сколько наших там?  Она ответила, что двое погибших точно, взрослая дочь нашей медсестры, которая была на празднике с мужем, и Аня. В больнице пока человек пятнадцать, но, вроде,  живы. Обзвонили родителей и больницы, остальные были живы, хоть  и в состоянии сильного шока.
   Позвонили из исполкома, объяснили, что администрация школы, должна выразить соболезнование родителям погибших детей и передать материальную помощь. Мы с Галиной Оксентьевной пошли, как велели из исполкома, она директор, я завуч. Пошли бы и без исполкома. Как пошли все учителя и дети  школы, как пошли все нормальные люди, потрясенные случившимся.
    Первой была Лена. Она только закончила одиннадцатый класс, впереди у неё должны были быть выпускные экзамены.  На празднике пива  она была со своим другом - одноклассником. Когда начался дождь, как и все бросилась к метро. Как её раздавила толпа, Лена   не расскажет. Её друг вытащил тело любимой  из давки, подносил его к машинам скорой и просил вылечить Лену. Ему отвечали, что трупы не берут, только раненых. Он понес Лену ко второй больнице, его догнали милиционеры и отобрали тело. В гробу Лена лежала в пышном свадебном платье. Мертвая.
   Потом Марина. Марина закончила седьмой класс. Она была под опекой семидесятилетней бабушки. Так нельзя, но пришлось уговаривать органы опеки и попечительства на этот шаг. Мать Марины была лишена родительских прав, отбывала  за что-то срок.  За две недели до трагедии освободилась, вернулась к дочери. Марина забегала в мой кабинет и рассказывала, какая хорошая у неё мама:  бросила пить, восстановится в родительских правах, будет любить её, Марину, и ухаживать за бабушкой. Марина была счастлива, светилась такой невероятной радостью, что наворачивались слезы. В этот день Марина попросила маму и бабушку отпустить её на праздник вместе с двоюродной сестрой- восьмиклассницей, не на долго - на часок. Разрешили, дали денег на мороженое. Два гроба стояли рядом, в одном Марина, в другом её сестра. Свадебных платьев не было. На Марине было некогда парадное мамино кримпленовое и поролоновый цветок  на груди.
   У Ани мы были в день похорон. Для пущей торжественности и демонстрации заботы, всех было велено хоронить в один день на восточном кладбище, рядом. Около Аниного дома стояла тысячная толпа. Плакали. Я узнавала молодых литераторов, училась с ними в университете. Читали Анины стихи, талантливые, терпкие. Я не могла сосредоточится и разглядывала одну девушку в облегающем  коротком кружевном черном платье с декольте, черных лаковых шпильках, шляпке с маленькой  вуалью и черных  перчаточках. Девушка держала в руке темно вишневую розу и очень себе нравилась. Меня раздражала шляпка. Я была в папиных тапочках, никакая другая обувь почему – то не налезала на мои внезапно отекшие ноги.
  На кладбище подъехало сразу несколько катафалков. Около одного из них стояли двое мужчин и держали  под руки нашу медсестру. Узнала её не сразу. Почему то подумала, что хоронят не дочь, а её. Всех выстроили в колонну. Командовала  процессией исполкомовский зам по делам здравоохранения и образования Бурьяк Людмила Владимировна. Она всё руководила и руководила, а окаменевшие от горя люди всё никак не могли стать как надо. Двинулись. Людмила Владимировна, громко закричала, что все бестолочи, что сначала надо крышку нести, а потом гроб. Захотелось посмотреть на её похороны. Потом помню только стук песка о крышки гробов.            
   Вечером после похорон видела в магазине маму Марины. Она стояла в кассу, в корзинке был только хлеб. Стояла пришибленная. Кассирша, просила её рассчитаться, она не слышала, внезапно очнулась, посмотрела на кассиршу и спросила: « Зачем теперь жить?» И ушла. Хлеб остался в корзинке. 
  Одноклассники Лены от экзаменов были освобождены. Они сидели на корточках поникшие около своего классного кабинета, а когда услышали, что экзаменов не будет, просветлели, заулыбались и ушли. Вечером пели песни во дворе под гитару, правда, грустные.
   Лениного парня родители отправили на месяц в Крым на реабилитацию, он вернулся уже с новой подругой.
   Медсестра нашей школы сошла с ума, а её зять повесился через пару месяцев после похорон жены.
   Пострадавшие дети потихоньку поправлялись и выписывались из больницы,но  уже совсем другими. Рассказывали много страшного...
   А дальше были  летние каникулы, и ещё много веселых городских праздников.И сорок роз и тринадцать бронзовых тюльпанов на ступеньках у входа в метро " Немига".