Единственный образ спасения

В изумрудную исповедь города бросилось тело,
Истощенное падалью в грязных коммунах трактиров.
Оно громко стонало и, кажется, медленно тлело,
Отгоняя от духа горячкой любимых сатиров.

Сотрясаясь в припадке, то тело взывало: " Слепые!
Вы пошлою лестью глаза свои изувечили!
Не знают пощады идиллии ваши скупые,
Что руки художника спицами искалечили.

Запястья мои навсегда останутся крепкими.
Титановой кистью вы будете мной обесцвечены.
Ваш жадный оскал я красками выражу терпкими,
На блёклом холсте вы останетесь увековечены.

И застынут на стенах улыбки, до дрожи зловещие;
И насытится запахом ладана чистая улица;
И воскреснут на старом мольберте ведения вещие,
Да спина моя слабая вновь перестанет сутулиться.

Я останусь забыт и непонят толпой непреклонною,
Мне вряд ли удастся избегнуть чумы и гонения.
Я выбрал искусство как юноша деву покорную,
Я выбрал искусство - единственный образ спасения."