Чемальский патмос

 Главы из повести "Я ЕСМЬ ЛЮБОВЬ"

"Этот удивительный скалистый остров в центре Катуни, который был освящен еще в 1855 году епископом Парфением во славу Святой Троицы и  в честь Иоанна Крестителя. Через 60 лет здесь появляется храм Иоанна Богослова и утверждается восприятие этого скалистого островка как Нового Патмоса, то есть того великого греческого острова, одного из любимых мной, мне там посчастливилось часто бывать, жить какое-то время..."
     Из интервью с А.М. Лидовым, историком искусства и византологии Российской академии художеств
 
Летим на Патмос в ритме сердца,
Вкушая скорое свиданье
С таинственно-священным местом
Благословенного Алтая.

Чемальский Патмос! Чудо века!
Стоим в объятиях Катуни.
"Я есмь Альфа и Омега..."
О, Апокалипсиса струи...

Висячий мостик до церквушки
Над бездной кубовой стихии.
И женский скит доверит души
Предстательству Девы Марии.

Ей внятно все - мой трепет, слезы.
Благоговение отрадно.
По кругу тихо ходят сестры
От свечки к свечке и лампадам.
 
Когда-то здесь камлали камы,
Взывая с диким завываньем
Пред идолами-божествами,
Но их сменил хранитель-ангел.
 
О, инокиня Михаила!*
Улыбка кроткая младенца...
Рукой своей благословила
Представшее несовершенство...
 
* настоятельница женского скита

 
 
     - Держись крепче! А то снесет тебя в пучину!   Патмос любит бдительных...
 Горная Катунь - неистовая, клокочущая стихия, несется внизу сапфирным потоком, индиго.
  Ветер относит в сторону предостережение. Но, Николка, держась за железные проволочные перильца, пробует, как альпинист, забыв об опасности, упрямо двигаться к цели. А вот и Иоанно-Богословский храм!
  Он еще не знает, что начало его зарождению было положено  в первой половине IХХ века , когда иеромонах Макарий (Невский), постигнув алтайский язык, пылал дерзновенным желанием привить любовь к Христу в сердцах иноверцев.
  Па;тмос. Патм (греч. ;;;;;;) — небольшой греческий остров на юго-востоке Эгейского моря, в 70 км от Турции, один из Южных Спорадских островов... Остров скалист и практически безлесен. Он был местом ссылки у римлян. Согласно преданию, сюда был сослан апостол Иоанн Богослов и в одной из пещер имел откровение, составившее содержание Апокалипсиса.
  Как же Патмос перекочевал в Россию -  в Горный Алтай?
  Остров на Катуни обласкало сердце епископа Парфения, озаренное пророческим созерцанием места ссылки апостола. 9 августа 1855 г. им был освящен этот островок в честь  любимого ученика Иисуса Христа евангелиста Иоанна Богослова.
   Державный порфироносный дух Алтая  кажется готов принять всех притекающих сюда: свободных жизнерадостных паломников и тех страждущих, несчастных, искавших исцеления от тяжких недугов  на  источниках высоко в горах - Челушманском, Кара-Кебек, Большом Яломанском на высоте две с половиной тысячи метров и даже на Джумалу на склоне Южно-Чуйского хребта.
  Нечто врачующее, для кого-то чудачина, человечественное, исцеляющее душу царствут в этом божественном уголке природы, скрывающего очи от суетного мира. И хотя в церкви за 24 часа не проходит тот положенный круг богослужений, начиная от вечерни, полунощницы до девятого часа и Божественной Литургии, но ощущение блаженного покоя, отреченности от ига всякого насилия над тобой не покидает тебя, а  будто растекается светлейшим омофором Пресвятой Девы Марии в покроительстве надежд на мир даже с тем, с кем он был прежде невозможен...Это - тайна намоленного Патмоса.
"Помилуй мя, Боже..."
Вхожу осторожно
Под кров возгоранья свечей.
И стыдно, и горько:
Что может быть строже
Причастия-бденья очей...
  Казалось, в Степане Прохоровиче проснулся тот ранний поэт-"стихоплетушка", как раньше могла  сказать бабушка, чтившая  предков-миссионеров, которые  явились сюда, чтобы присосоединить Алтай  к единому  вселенскому могучему горному кряжу Сион-Фавор...
  Вся его жизнь - благоденстие, счастье, здоровье зависела от священной ложки  иерея, в которой он вкушал с детства Святые Тайны - плоть и кровь Христа. И хотя причастие должно было совершиться назавтра, но молитва, пришедшая с тайной вечери апостолов, трепетала покаянным чувством ожидания: "... но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во царствии Твоем,"
  Для Николки - жителя Прителецкой тайги это был совсем иной мир не то, чтобы развлекающий чем-то остросюжетным, а сдержанный в своих чувствах, воспитанный на примерах  добродетели самых кротких доверчивых людей. Надо было подавлять восторг и восхищение, беспечность и задор, чтобы почувствовать торжественность вхождения в радость Самого Бога.
  Но почему дед Азий никогда не говорил о Нем?
"Ты будешь хорошим охотником, - предсказывал ему он, - если научишься читать следы лесных зверей.Вот видишь на илистой почве глубокие отпечатки... Вглядись! Это когтистые пятипалые лапы медведя. Дождь прошел, а тебе, как чтиво. Мишка - косолапый идет по лесу - носки внутрь. а пятки наружу. Когти на передних лапах в два раза длиннее, чем на задних. Деревья он метит в основном хвойные, присмотрись, кора поранена закусами да задирами. А то щепу сдирает..."
  Духовное ли это было просвещение? Бог весть. Но внук охотника-язычника не хотел бы быть  темным и невежественным, когда весь мир строил большие и малые храмы Тому, Кто его создал. И надо ли было добывать в тайге золотистых соболей, белковать в трескучие морозы, а весной и летом ставить капканы на бурундуков и кротов?..
 Стоит только  задержаться возле комля свежепомеченного медведем дерева, где ах, как травушка примята, до корешков обнажена... и ты уже Николка-следопыт. Кора играет на солнце отполированной гладью, кедровая смола отдала зверю свой эликсир: да не будет тебя жалить гнус!
 Топтыгин уже не страшен душе, как в сказке, замороченный хитрой лисой. Ты думаешь о нем, как о дружелюбном существе  таежной глубинки. Вот он безмятежно катается по земле, как ты в детстве на берегу Бии, и вдруг поднимается во весь рост, точно по зову предков, встает на задние лапы и начинает тереться о кедр, не щадя груди, холки и лба. Смотри, как он счастлив! Зверь запрокидывает голову и будто что-то шепчет небу, задерживаясь чуть-чуть на белом клубковом облаке, и, обняв лапами ствол,  водит по нему своим лбом, пытаясь вразумиться мудрыми наставлениями зеленого друга Алтая.
   Откуда это в тебе, Николушка?  По весне ты можешь чувствовать дни, когда медведь покидает берлогу. Южные склоны освободились от снега и льда, и от белой лазурной теплыни явились посланцы переливчатой весенней радости - кроткие цветочки-желторотики мать-и-мачехи, сирененького кандыка и солнцелюбивой ветренницы. 
  Мишку качает от голода. Он вгрызается в землю клыками, выкапывает корни и глотает молодые побеги растений. Все  во имя спасения  жизни - личинки короедов, муравьишки,набухшие почки ивняков. И самое любимое лакомство - кедровые шишки, перезимовавшие под снегом с осени, как говорят на Алтае, тушкен.
- Спорим, дядя Степа, что ты не знаешь, сколько у нас в Прителецкой тайге живет медведей...
  Степан Прохорович несколько сконфужен. Он не любит выглядеть в глазах других неучем:
- Не хаживал я медвежатником в таежные дебри, в заповедные места в верховья Катуни и Чарыша... Не встречался один на один с медведем-шатуном...
- А мой дед  сказал бы точно: на протяжении десяти километров  26 берлог! - не без гордости заявляет юный хозяин тайги...