Записки старого бухгалтера 4

        ПРО ЧЕРТА
  Стопочка за стопочкой, поллитра за поллитрой - начал я спиваться... Происходило это незаметно, в каждодневных коллективных загулах - то крестины, то именины, то свежина, то после баньки... Маманя, конечно, ругала меня сильно и отец оглоблю об меня сломал, но результата это не приносило... Месяц не бываю трезвый, второй... И вот как-то вечером, в канун Рождества, после очередной попойки возвращаюсь "на рогах" домой - кое-как скинул валенки, полушубок... сил хватило доползти только до, стоявшего в углу передней под вешалкой для одежды, большого сундука; свернулся на нём калачиком и отключился...  Маманя меня одеялом укрыла, а поверх - тулупчик накинула, перекрестила и аминь, спи сынок... Среди ночи чувствую - мерзну, открываю глаза - мама мия! в предрассветной мгле стоит подле меня черт и одеяло с меня на себя тянет... Я - цоп! за ускользающий уголок и - к себе... А он - к себе... и смотрит так... свирепо, а у самого глаза красными раскалёнными углями горят; ростом это адское отродье - ну может, с метр или чуть выше, шерсть на нем - перец с солью, как на миттельшнауцере, рога-уши - не разглядел, а бородка - седенькая, козлиная... и главное - хвост... толстый, как канат, и он им всю дорогу виляет, как будто, дирижирует, внимание отвлекает, падла. Тянем мы одеяло друг у друга и чувствую - дьявольское отродье побеждает, поднатужился чуток и... нечаянно вырвалось, дал газу... Черта как волной смыло... был - и нету... А я взмок от борьбы, мне и не холодно уже, только во рту пакостно... пошел попил водички - еще хуже стало... "Simila similibus curatur - подобное лечи подобным"... Помню, что с собой бутылку с водкой недопитой приносил и от глаз маминых подальше, за сундук, поставил. Сунул руку - здеся родимая... Достал, поставил на стол, а сам - к буфету, за рюмкой... Оборачиваюсь... а у меня аж рюмка из рук - хрясь на пол, но не разбилась (половичок спас)... Пресвятая Богородица!.. прыгают по столу вокруг бутылки штук пять чертенят (ростиком - чуть повыше бутылки) и у кадожого в руке махонькая рюмочка!.. прыгают и галдят:"...мне налей!.. мне!.. и мнееее!.." Ах ты, мать твою через растак!.. хватаю кочергу и давай их окучивать! кого по балде, кого - поперек спины, кого - под зад... загнал всех к едрене фене в печное поддувало, закрыл плотно дверку и для верности подпер ее кочергой... Сил уже ни на что не оставалось... посмотрел с тоской на бутылку, махнул рукой и лег на сундук, укрылся, отвоеванным у черта, одеялом, сверху накрылся, поднятым с пола, тулупчиком и мирно уснул. Услышав, как встала ото сна мама, тоже открыл глаза... Она заметила, что я уже не сплю и, поднимая с полу, оброненную мной,рюмку, спросила:
- Яш, а ты с кем под утро воевал-то?.. гремел чем-то... я уж хотела встать-поглядеть, да слышу потом - всё успокоилось...
- Да я, Мам, это... водички попить поднимался, да наткнулся впотьмах на что-то... ну и - загремел...
- Ну-ну! я и вижу, что за водичку ты собирался попить - строго нахмурила брови маманя, скосив глаза на бутылку, стоящую на столе - бросал бы уже пить!.. ну сколько же можно? А поддувало зачем кочергой подпер?..
  Мне опять стало до жути холодно, потом кинуло в жар... " Допился..." - жужжала в голове нудная пчела, " до чертиков допился". Я быстро встал, умылся и начал спешно собираться.
- Далёко ты?, спросила мама.
- Скоро вернусь.
- А с этим что делать? - мама держала за горлышко бутылку.
- Не знаю, вылей на улицу..
- "На улицу"... а вечером деньги будешь искать на опохмелку... в буфет поставлю, чтобы не искал...
- Как знаешь...- буркнул я и , нахлобучив на голову шапку вышел из хаты.
На улице глотнул свежего морозного воздуха, подождал пока глаза привыкнут к режущей снежной белизне солнечного дня и торопливо зашагал на противоположный конец села, по направлению дома, в котором жила баба Нюра, известная в деревне тем, что вела асоциальный образ жизни - верила в Бога и собирала у себя в церковные праздники других богомолок, а еще приторговывала бражкой и самогоном. Со встречными здоровался, не смотря, что праздник, торопливо и стыдливо, ни на ком внимания не задерживая - отвык видеть людей трезвыми глазами, да и люди от меня от трезвого, чего греха таить, отвыкли. Евреев баба Нюра недолюбливала (хотя, не просто найти человека, испытывавшего к нашему брату иное чувство, чем нелюбовь) и потому увидев меня на пороге своего дома и узнав, что жиденок пришел к ней "в такой день" вовсе не за выпивкой, весьма удивилась:
- Ну проходи в избу, чай будем пить - только самовар согрела...
  Я разделся прошел в горенку и сразу оторопело остановился, встретившись глаза-в-глаза со Спасом...Нерукотворным... Взгляда этого я выдержать на себе не смог, медленно опустил глаза и прошел к столу... сел на указанное место. Баба Нюра молча потчевала меня горячим чаем с, только что вынутой из печи, стряпней; сама пила со мной чай и терпеливо ждала разъяснений, чем вызван был мой столь ранний и странный визит. Я пил чай, заедал вкусной сдобной булкой и все думал с чего начать... потом кое-как из себя выдавил:
- Я, теть Ань, сегодня черта видел... - баба Нюра невозмутимо дула в блюдце, остужая чай и вкусно хрумкала колотым сахарком; хитро, с прищуром глядя мне в глаза хмыкнула::
- Так тебе ж мама твоя поди говорила, не пей ее проклятую? Надо слушаться родителев, а не вытворять по селу, что ни попадя..., - грузно поднялась, подошла к углу с иконами, сняла одну с гвоздя, протерла белоснежным передником, поцеловала и протянула образ мне, - " Купина Неопалимая"... в аккурат для таких...
  Я принял ее обеими руками:
- А что мне с Ней делать-то?... я же, вроде как - комсомолец...
- Допивай чай и ступай с Богом, - было мне ответом.
Мама подивилась, когда увидела меня, скоро вернувшегося и трезвого, еще больше округлились от изумления Ее глаза, когда я, пройдя в горницу, бережно вынул из-за пазухи "Купину...", положил Ее на тумбочку, потом снял полушубок, валенки... В переднем углу на уровне головы приладил полочку и поставил на нее иконку.
- А Ленин как же ? - спросила мать указав на большой портрет, висевший посреди противоположной стены над диваном.
- Потерпит... - пробурчал я в ответ.

  Утром, к девяти отправился я в правление с целью определения своего дальнейшего статуса в моей колхозной биографии. Кроме агронома Андрея Васильича там еще никого не было. Зная его острый язык, я,  не боясь быть им осмеянным, рассказал ему всё, что со мной приключилось прошлой ночью, а так же - про визит к бабе Нюре. Андрей Васильевич внимательно меня выслушал, на протяжении всего рассказа наморщивая лоб и хмуря брови, потом прояснел лицом и добродушно похлопав меня по плечу, глядя мне в глаза, тихо с улыбкой произнес:
- С Богом, брат "Титаник", всяк сходится по разному, а с чертом, почему то - все одинаково... - я ошалело выпучил на него глаза:
- А вам-то, старому коммунисту, откуда это известно?
- Да оттуда же, откуда и всем... Ты думаешь, почему все эту рожу одинаково расписывают? И с какой стати горе-художники эти знают, как правильно его надо рисовать? Вот то-то и оно! Попей с месячишко-другой ее родимую - и сам чертей рисовать начнешь, что с тобою и приключилось... Пройди по деревням русским да посмотри сколько по углам "Купин..." поразвешено... и призадумаешься... Ладно, не кручинься... давай, работать будем...