Эх... Вы... племя молодое, незнакомое!

Вместо  последнего  урока   физкультуры,  по  скучной  программе  патриотического  воспитания,  в актовом  зале  должен  был  выступать  какой – то  блокадник.  В  толпе  учащихся  Тимофей  увидел  ЕЁ  и  сердце  его  замерло.  Она  везде  выделялась,  как  яркая  бабочка,  как  королева  эльфов  в  стране  грёз.  Тоненькая,  длинноногая,  воздушная,  со  светлым  ареалом  пушистых  волос.   Алена  из  параллельного  десятого  класса.
Тимофей  даже  не  мечтал  с  ней  познакомиться,  он  просто  хотел  быть  к  ней  поближе.  Однажды  он  вдохнул  пряный  запах  её  волос  и  буквально  задохнулся  от  счастья.  А  она  это  заметила  и  рассмеялась  так  искренне  и  просто,  что  он  замер  от  обожания.

Их  школа  располагалась  в  самом  центре  Санкт – Петербурга  и  считалась  «престижной».
Алену  привозили  и  отвозили  из  школы  какие - то  угрюмые  качки -  телохранители.   Впрочем,  многих  «богатеньких  буратино»  доставляли  экипажи  с  личными  водителями,   а  Тимофей  шествовал  по  своему  любимому  морозному  Питеру  с  его  широкими  проспектами,  Фонтанкой  и  Невой,  Адмиралтейской  иглой  и  львами  на  мостиках.  Он  шел,  любовался  городом,  и  мечтал …о  встрече  с  Аленой.
Вот  и  сейчас,   в  актовом  зале,  будто  бы  невзначай,  он  занял  место  невдалеке  от  Алены.

Директор  школы,  пожилой  человек,  подвел  к  стулу  совсем  уже  древнего  старичка  с  палкой  и  попросил  тишины  в  зале.
А  затем  старик  начал  рассказывать  о  Блокаде  Ленинграда  во  время  Великой  Отечественной  войны.  Он  явно  щадил  своих  слушателей,  но  того  что  он  рассказывал  было  достаточно,  чтобы  в  зале  установилась  мертвящая  тишина.
Пред  внутренним  взором  Тимофея  возникла  пурга  на  улицах  города,  по  которым  шли,  спотыкаясь,  изможденные  голодом  люди,  падали  и  умирали.  А  матери  везли  на  санках  тела  своих  умерших  детей,  чтобы  их  похоронить.
В  вымороженных  квартирах  люди  варили  столярный  клей  вместо  киселя,  ловили  мышей  и  крыс  для  еды.

Тимофей  вырос  в  семье  коренных  ленинградцев,  со  скромным  достатком,  и,  привык  уважительно  относиться   к  продуктам  питания,  особенно  к  хлебу.  Для  него   было  совершенно  невозможным  делом  выбросить  кусок,  даже  черствого  хлеба,   в  помойное  ведро.  Его  дед,  выживший  блокадник,  буквально  свирепел  при  виде  такого  непотребства,  но  о  блокаде  ничего  не  рассказывал   «Не  надо  тебе,  Тимоха,  знать  лишнего.  Еще  малой,  придет  время,  хлебнешь  своего  горя!».

Старик  на   сцене   рассказывал,  что  детям  полагалось    всего  125  граммов  хлеба  на  день.
Как  вдруг  раздался  звонкий  голос  его  Алены,  -  А  я  вообще  хлеба  не  ем!
И  зале  разразился  хохот.
Тимофей  вскочил,  и,  глядя  в  смеющееся  очаровательное   лицо  Алены,  выдавил, -  Ты … ты!  И  бросился  вон  из  зала  под  оглушительное  улюлюканье  школьников.

Старый  блокадник  дернулся  как  от  удара,  и  побрёл  к  выходу  со  сцены,  тяжело  опираясь  на  трость.
Директор  школы  подошел  к  микрофону,  и  отчужденно  посмотрев  в  зал,  сказал, -  Эх ...  Вы ... племя  молодое,  незнакомое!