Рассвет на горе Глава 3

                Саша
Я одинок. Нет не так. Вокруг меня всегда полно людей, но не складываются у меня с ними отношения. Мамуля говорит, что я сильно высокие требования предъявляю к друзьям и подругам. Может я и не прав, но меняться не собираюсь. Вот, что я делаю на бабуленой даче? Малину собирать, так это не мужская работа. Грядки полоть? Я тебя умоляю, кто меня к ним подпустит. Вот с гитарой на животе валяюсь на надувном матрасе под яблоней и пою, скорее уж завываю, балладу «Гусарская исповедь» Дениса Давыдова, героя войны тысяча восемьсот двенадцатого года:

«Я каюсь! я гусар давно, всегда гусар,
 И с проседью усов - все раб младой привычки:
 Люблю разгульный шум, умов, речей пожар
 И громогласные шампанского оттычки.
 От юности моей враг чопорных утех,-
 Мне душно на пирах без воли и распашки.
 Давай мне хор цыган! Давай мне спор и смех,
            И дым столбом от трубочной затяжки!

 Бегу век сборища, где жизнь в одних ногах,
 Где благосклонности передаются весом,
            Где откровенность в кандалах,
            Где тело и душа под прессом;
 Где спесь да подлости, вельможа да холоп,
 Где заслоняют нам вихрь танца эполеты,
 Где под подушками потеет столько ...,
              Где столько пуз затянуто в корсеты!

 Но не скажу, чтобы в безумный день
 Не погрешил и я, не посетил круг модный;
 Чтоб не искал присесть под благодатну тень
                Рассказчицы и сплетницы дородной;
 Чтоб схватки с остряком бонтонным убегал,
 Или сквозь локоны ланиты воспаленной
                Я б шепотом любовь не напевал
                Красавице, мазуркой утомленной.

 Но то - набег, наскок; я миг ему даю,
 И торжествуют вновь любимые привычки!
 И я спешу в мою гусарскую семью,
 Где хлопают еще шампанского оттычки.
 Долой, долой крючки, от глотки до пупа!
 Где трубки?.. Вейся, дым, на удалом раздолье!
              Роскошествуй, веселая толпа,
              В живом и братском своеволье!
Ради бога, трубку дай!
 Ставь бутылки перед нами,
 Всех наездников сзывай
 С закрученными усами!
 Чтобы хором здесь гремел
 Эскадрон гусар летучих,
 Чтоб до неба возлетел
 Я на их руках могучих;
 Чтобы стены от ура
 И тряслись и трепетали!..
 Лучше б в поле закричали...
 Но другие горло драли:
 "И до нас придет пора!"
 Бурцов, брат, что за раздолье!
 Пунш жестокий!.. Хор гремит!
 Бурцов! пью твое здоровье:
 Будь, гусар, век пьян и сыт!
 Понтируй, как понтируешь,
 Фланкируй, как фланкируешь,
 В мирных днях не унывай
 И в боях качай-валяй!
 Жизнь летит: не осрамися,
 Не проспи ее полет.
 Пей, люби да веселися!-
 Вот мой дружеский совет.»

Как только у бабули и соседей терпения хватает слушать моё пение. Я так понимаю ради того чтоб любимый единственный внучок был рядом, она и не такое вытерпеть готова. Пора заканчивать этот кошачий концерт, сейчас пойду в домик, наемся пирожков с луком и яйцом, рвану в город. Наташка наверно уже с практики вернулась, в клуб сходим. А уж после него к ней отправимся, пока её родители в Турции загорают.

Чтоб бабулечке сказать? Она же знает, что я в отпуске ещё две недели буду. Как обманывать старушку не хочется. А и скажу правду, что к подружке поеду. Лишь бы потом не замучила вопросом о будущих правнуках. Сказано, сделано. Вот теперь трясусь в стареньком садовом пазике, в одной руке гитара в другой пакет с горячими пирожками с двумя видами начинок: малиной и щавелем. Запах наивкуснейший плывёт по автобусу, народ с голодной улыбкой смотрит на меня. Пятилетний малыш у молодой мамочки запросил кушать. Девица задёргалась, разнервничалась, беспомощно втолковывая ребёнку что-то на ушко. Подошёл к ним, кое-как извернулся, пакет и гитара маневрировать мешают, и обратился к пацану.

-Пирожки любишь? Тогда бери смело самый вкусный и кушай на здоровье и маме тоже дай. Это мне моя бабушка напекла.

Подумав, пошёл по салону угощать не многочисленных пассажиров. В основном не отказывались. Последний сам с удовольствием съел. Хорошо. А то переживал, как к Наталье явлюсь, ещё подумает, что я решил, что её стряпню кушать не могу. А какой нормальный мужик в трезвом уме и при памяти от беляшей с мясом откажется? Всё правильно, ни какой.

В клуб мы не пошли, забрели в спальню, где Наташа должна была переодеться для похода в клуб, да там, в постели, и остались. Утомившись от любовных игр уснули. А вот пробуждение было, как бы подобрать сравнение. Короче, открываю глаза, а надо мной нависает, я так понимаю, моя будущая тёща. И так хитренько на меня сквозь прищур своих серых брызг смотрит. А что я? Сразу ей в лоб:

-Готов жениться. Люблю вашу дочку, всю в вас красавицу.
-И не надейся.

Глаза у предполагаемой тощеньки сверкнули, зрачки вытянулись, как у змеи, полыхнули огнём. И вот он я с голым, извиняюсь, с голой филейной частью на помойке какого-то старинного города сижу, глазами хлопаю. Через минуту на меня с неба падает вся моя одежда и кроссовки с гитарой. Гитарная дека пребольно стукнула меня по лбу, звякнула всеми своими струнами и аккуратно улеглась у меня на коленях. И что это сейчас было? Встал, отряхнулся от луковой шелухи, оделся неторопливо, поднял гитару, потёр голову в месте удара, обнаружил шишку, глубоко вздохнул и стал осматриваться вокруг себя.  Куда попал? Как и так ясно. Тёща ведьма попалась, ну ничего вернусь, я её научу зятя любить. О! Наташеньке пожалуюсь. Две ведьмы уж как-нибудь кровь друг другу попортят. А может ну их.

-Здорово, Санёк!

Что за напасть?

-Кто здесь?

Оглядываюсь ещё раз вокруг себя, никого, кроме чёрного помойного кота.

-Да не вертись ты. До чего с вами двуногими трудно.

Задрав хвост трубой, ко мне медленно стал подходить упитанный чёрный котяра.

-Чего глаза выпучил? Как здесь оказался в костюме Адама не удивлялся, а тут на тебе. Спешу тебя обрадовать. Ты попаданец, а я твой земной друг Яшка. Да не пучь очи! Ты ещё истерику закати, упади на землю и головой об неё побейся. Что молчишь? Встречи не рад? Хорошо. Гору рассвета помнишь, что загадывал со мной и Пашкой, встречая закат? А как в третьем классе к матери моей втроём пришли и пытали её вопросами: откуда дети берутся. Помнишь, как сорвался ты с яблони у тети Кати в палисаднике, упал на колышек и из правой ноги кусок мяса вырвал, тебе потом в больнице зашивали и тебя твоя мать из дому месяц не выпускала?

-Яшка, это правда, ты?
-Правда, правда. Что стоим? Пошли от сюда, а мышь для опытов Ланке завтра поймаю.
-А кто такая Ланка?
-Ведьма местная. Я у неё живу. Губы только не раскатывай, у неё муж есть – вампир.
-Нет, не пойду. Хватит, одной встречи с каргой.
-Не дури. Если ты ещё не понял, то объясняю, что она наша с тобой единственная надежда вернуться домой. Да и не ведьма она, а дракон. Драконы меж мирами ходят, а это только учиться, подождать придётся.

У меня голова пошла кругом. Другой мир, друг сюда попал – котом стал. Мама не горюй! И в кого я не дай Бог превращусь. Ну, Галина Николаевна, вернусь, все ваши мётлы переломаю. Медленно бреду за хвостатым другом. Всё понимаю, почитывал в своё время фантастику, но что сам окажусь участником фэнтазийных приключений даже в голову не приходило. Вот она жизнь, какая бывает! Ах, ведьм не бывает. Ах, все экстрасенсы шарлатаны. А вот вам на, и распишись. У меня ж там… Нет, лучше о доме пока мысли не нагружать. А вот интересно! Если мы с Яхой тут, то Пашка где?
Не уж-то парню не повезёт и к нам не свалится на голову. Обидно будет. Всю жизнь вместе, а тут такая неудача.
 
-Ях, а Пашка с тобой?
-Нет. Я уж тут лет десять кукую. Привык. Что смотришь, трудно поверить? Вот так как-то и живу. Мышей не ем и не ловлю, хотя умею.
-Сколько ты тут?
-Я ж сказал, почти десять лет.
-Как десять, когда мы всего с тобой с неделю как расстались.