поэма

 Напоминание.
Историческая поэма.

Как ныне сбирается Вещий Олег
Отмстить неразумным хазарам.
Их сёла и нивы за буйный набег
Обрёк он мечам и пожарам.
      *   *   *               
- Скажи мне, кудесник, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною
И скоро ль на радость соседей - врагов
Могильной засыплют землёю.
          А.  С.  Пушкин.
Самарская область над Волгой рекой,
А, Санкт – Петербург от неё далеко,
А там, за границей России, у Балтики,
Есть вновь испечённые страны Прибалтики.
Я к ним никогда не питал интереса
И знаю лишь то, что муссирует пресса.

Мне у Волги хорошо. Здесь красот не меряно.
Побываешь в Жигулях, рай и непотерянный.
А еще, без похвальбы, к слову  будет сказано,
Что Самара, как ни как, с космосом повязана.

Тут ни красное словцо, не пустые тары – бары,
Космонавты- то взлетают на ракетах из Самары.
Песенные фестивали под гитарный перезвон.
А людей-то…, а людей-то, не совру, под миллион.

Да, в народе говорится то, что курица не птица.
Да, в народе говорится, а Самара не столица.
Когда ж дело не до шуток,
Не до плоских прибауток,
Жаром задницу пригреет
Про запас её имеют.
Ягодка Самарина
Бункер в ней для Сталина.

От Самары корабли ходят до Атлантики…
Нам забот своих хватает, нам не до Прибалтики.

Я не скучаю, не маюсь без дела,
Но в прессе меня не на шутку задело,
Что русскоязычных и попросту русских
 Держат в Прибалтике в рамочках узких.

Мало того, что в правах ущемляют,
Там и фашисты рты разевают.
Множат неприязнь и ненависть множат,
Могилы солдат почему-то тревожат.

Коммун, коммунизма в России не знали.
Народы России о них не мечтали.
Эта придумка, отнюдь, не холопа,
Слово не русское. Адрес. Европа.

Мы не родители Маркса и Энгельса.
Мы не родители Гитлера, Гебельса.
Такие  заскоки учёных не наших.
Всё это творчество умников ваших.
Правда, потом уж, за эти идеи
Очень страдали в Европе евреи.
Фашизм, коммунизм это ваше рагу.
За них вы у нас в неоплатном долгу.
                *    *    * 
Во время всемирной военной истерии
На голову бывшей Российской империи
Насильно надели нелепый картуз
С названием глупым «Советский Союз».

Такого отроду не знала планета,
Контор с окончанием слова «совета».
От деревенской избы – сельсовета
До дома кремлёвского – Дома Советов.

Кажется, что же плохого в советах?
Только мы знаем за вывеской этой
Не зайка пушистый, звериная пасть,
Пряталась самая страшная власть.

«Вся власть Советам» просто затравка
И митинговая фраза. Кричалка.
Власть настоящая – мудрая партия,
Мудрого Ленина верная гвардия.

Ленин – фигура! Соперник богов.
Воспитанник волжских крутых берегов.

У нас Волга не просто река.
У нас Волга – большая дорога.
На дорогах в любые века
И купцов и разбойников много.

У бандитов и купцов общая природа.
В их профессиях важна позарез свобода.

Хотя Вова Ульянов рос в достатке, по  барски,
Он хлебнул ни купцовской, бандитской закваски.
У бандита с талантом безудержная страсть,
Чхать на трупы людей, взять бы высшую власть.
 
Взял! И теперь в филиале музея
Его тело лежит внутри мавзолея,
С головою пустою, лишённой мозгов,
Но всё сделано чётко, не видно следов.

Посетители ходят, спокойно глядят,
Для одних он кумир, для других - экспонат.

Ленин и ленинцы власти хотели.
Так хотели, что песню трагичную пели:
«Мы смело в бой пойдём за власть советов
И как один умрём в борьбе за это!»

России ленинцы осознано вредили.
Банки грабили, боевиков плодили,
Рабочих к забастовкам подстрекали.
От зарубежья деньги получали,

На них газету «Искру» издавали.
Загранразведки тайно помогали
Большевикам. Убежище давали.
И этому не следует дивиться.
Сегодня то же самое творится.
Такие же приёмы и амбиции
У нашей несистемной оппозиции.

Они все иностранные агенты
Желают называться оппоненты.

Когда большевики до власти дорвались,
Им заграница говорила: «Брысь!».
И снова помогала заграница
Тому, кто с властью был готов сразиться.

 Обычно и привычно. Всё как водиться.
 Причём тут власть? Нужна между усобица.
Приём древней, чем писаны истории.
Что дядям надо? Верно. Территории.

Не важно, малые или огромные,
Надо чтоб были им подконтрольные.

Царя на войны ленинцы не звали,
Столыпина они не убивали,
Распутина ни ленинцы терзали.
Ни ленинцы царя с престола гнали.

 Ни ленинцы власть первыми схватили
И за рубеж царя не отпустили
Ни ленинцы, а царская элита.
Элита на царя была сердита.

Царь ждал удара с лева, били справа.
Аукнулась отмена крепостного права
И затряслась великая держава.

Что нету царя и того государства,
Как ни странно, но это заслуга дворянства.
Были траты огромны и потери огромны.
И велись для народа ненужные войны.

А когда меж собою грызётся элита,
Богатства и власть достаются бандитам.
              *    *    *
Откуда на Русь приходили напасти,
Смутьяны различной породы и масти?
Да, ниоткуда. Мутило сознание,
В первую очередь, образование.

Каста пытливых дотошных искателей.
К ним примыкают изобретатели.
Люди упёртые. Боги толкового.
Это создатели всякого нового.

Случился в России промышленный бум
 В научных кругах начинается шум.
Кроме металла и разного прочего
Буму нужны мастера и рабочие.

Много рабочих – рождение класса.
Рождение класса и новая масса
Вопросов, запросов и новых проблем,
К решенью, которых не найдено схем.
Скудеют деревни, растут города,
А если всё сразу и много – беда.
Такая беда, как и в реках вода.
Явилась беда и со сцены тогда

Сметаются все созидатели,
Выходят на свет улучшатели.

«Мы мир насилия разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был никем, тот станет всем!»

А кто был всем, станет никем.
И очень постарались,
За это храбро дрались,
Кем были  тем остались.

Я сижу, смотрю балдея,
Гениальная затея!

Они понимают всё это буквально.
Об этом поют громогласно, нахально.
Здесь ни фразёрство и ни обман.
Это у них стратегический план.

Сначала идёт разрушение.

Но этим словам не придали значения.
А дамы в каретах, в одеждах хороших
Ручками машут, в перчатках ладоши.
Улыбки прекрасны, прекрасны манеры
Им нравятся ре –
                Волю –
                Ционеры.

Дамы были чересчур либеральны,
Они были по уму ненормальны.
И не знали они, в чём таится угроза,
Что смертелен не яд, а чрезмерная доза.

Они были беспечны, они были капризны,
А ведь это закон сохранения жизни.
Из закона выводится закономерность –
Пресекать, без раздумий, любую чрезмерность!

Жандармы смутьянов, естественно, знали.
Их часто ловили и в тюрьмы сажали,
Но силой серьёзной тогда не считали.
Они в кошки – мышки охотно играли.

О тюрьмах и ссылках напишут газеты…
Раз срок отмотали – авторитеты.
Слух расползётся, молва растрезвонит,
Что Ленин и Сталин бандиты в законе.

Клясться не надо, не надо поруки,
И так всё понятно, у них же кликухи.

А ленинцы сразу, как власть захватили
Воров и бандитов на волю пустили.
А где же дворяне тогда пропадали?
На Западном фронте они воевали.

За что и зачем они толком не знали,
Но честно работу свою выполняли.

Власть, то не шапка, схватил и бежать.
Самое главное – власть удержать,
А не удержишь и скатишься,
Своей головою расплатишься.

Ленин ни промах, а ушлый мужик.
Своя же, ценнее, чем сотни чужих.
Он атеист, он других позовёт,
А сам умирать, как Христос, не пойдёт.

Ленин – ни валенок, Ленин – ни лох,
Пусть и картавил, стратег был не плох.
Он ботать по-фени, конечно, умел
Не зря же в тюрьме, и в ссылке сидел.

К тому же юрист и знал языки
И знал, что бандиты не все дураки.
Как всякий бандит был он дерзок и смел,
Он понял тогда их спасёт беспредел.

А для того, чтоб легко отмываться,
Им может помочь демагогия Маркса.
Даже кто хочет, и будет стараться,
Вряд ли сумеет в ней разобраться.

Эту муру и мудрец не поймёт.
А слишком доверчивый русский народ
Поверит на слово, не глядя на муки,
Марксизм - о-го-го, он вершина науки.

А кто при царизме записан в изгои,
В новой истории станут герои.
 Нам же известно, при коммунистах
Стали героями все декабристы.

Богатые вельможные сановники,
Французской революции поклонники.
Враги царя, стоявшие у трона,
И, представлявшие, себя в Наполеонах.

С них началось. Рвались в Наполеоны,
Используя гранаты и патроны,
Убогие умишком террористы
И с разными идеями  бомбисты.

Их не страшила мягкость наказания.
Хотелось славы, от друзей признания.

И Герцен – сотрудник английской разведки,
В «Колокол» строчит лихие заметки.
Как говорится «Свояк свояка
Видит и чувствует издалека.»

И, с лёгкой ленинской руки,
Князья, дворяне, казаки,
Купцы, попы и кулаки,
Зажиточные жители
Записаны в грабители.

А пострадавшие у нас
Известно кто – рабочий класс.
И Ленин издаёт приказ,
Что гегемон – рабочий класс.

Раз гегемон уже не раб.
Поэтому иди и грабь.
Под грозный окрик: «Не визжи!»
Пошли повсюду грабежи.

А Ленин эту акцию
Назвал экспроприацией.
Чтобы не замерло сердечко
Нашёл не русское словечко.

Бандит цивилизованный
Был «дюжа» образованный.

Тут следом указ. Войну прекратить,
Немедля солдат по домам распустить,
Со всей коалицией мир заключить.

Не надо скупиться, не надо рыдать,
А всё что потребуют сразу отдать.

Правда, в ЦК слегка порядились,
Упёрлись немного, потом согласились.
Немцам отдали весь запад империи,
А туркам еще половину Армении.

Недаром, ему помогала Германия,
Он выполнил данные ей обещания.
И этим добился того, что хотел.
В стране появился и рос беспредел!

С Невы символично пальнула «Аврора»,
Вставала заря диктатуры, террора.
А залп одинокий поведал всем с грустью
Начало большого глумленья над Русью!

Начало разрухи богатой страны,
То было начало гражданской войны.

А Ленину в этом тогда помогали
И очень надёжно его охраняли
Нет, не рабочие, не казаки,
А латышские стрелки из Прибалтики.

Перед началом кромешного ада,
Точно как в цирке, была клоунада.
В премьерах правительства выскочка, сноб,
Речеболтливый пустой губошлёп.

Чудом его не коснулась параша,
Малоизвестный Керенский Саша.

После свержения русской монархии,
Столица упилась разгулом анархии.
Хлебала бездумно потоки речей
И прозевала приход сволочей,

И прибежала от жира царизма
Сразу в голодную пасть коммунизма.

Страна погрузилась в пучину позора.
В стране воцарились Содом и Гоморра,
А этот позор в своей резолюции
Верховный Совет назвал революцией.

Под звуки оркестров и под овации
Людей выводили на демонстрации.
Сражались за то, чтоб явилась свобода.
Явилась. В обличии бати народов.

В сплошное бесправье скатился народ…
Был в жизни России такой эпизод.
С тех пор, как Россия увидела свет,
Протопало более тысячи лет.
        *    *    *
К названьям мое отношенье
Внимательное
 Я в школе заметил, что я
 – прилагательное.

В Калмыкии - калмык, в Мордовии – мордвин,
В Якутии – якут, а вовсе не якутский.
А я же из славян, и значит славянин
В России же не рос, а почему-то русский.

Вроде Россия до русских жила
И русских от Бога потом родила.
Или Россию сначала сложили,
А русских к России потом приложили.

Создал Россию какой-то злодей
И всё получилось ни как у людей.
И как не верти, начиная с названия,
Нация русских уже уникальная.

Но пращуры были в полном сознании,
Когда назывались этим названием.
Они ж не амёбы и не трава.
Видимо бабушка в чём-то права.

Как-то мы просо для веников парили
И, между прочим, о прошлом гутарили.
- Ба, непонятное что-то творится.
Наше село, а рядом станица.

Мы одинаково пашем и варим,
Мы одинаково с ними гутарим,
Мы одинаково ходим молиться
С права на лево стоя креститься.

Влагой питают одни родники,
Мы мужики, а они казаки.
Сотни в селе, сотни в станице,
Как и когда мы смогли разделиться?

- Тю-ю!
Мы и прадеды под данью ходили,
Они никому никогда не платили,
Ни шаху, ни хану, ни нашим князьям
Тем более пришлым чужим королям.

Носили нагайки, носили папахи.
Они по укладу с рожденья вояки.
Сами чинили набеги, захваты…
- Дошло! Казаки – то степные пираты?

- Дошло, хорошо, а пиратов не знаю,
Я тильки псалтырь и то редко читаю.
 - Их комиссары, кажись, расказачили?

- Их расказачили, Русь раскулачили,
Ране немногие в сёлах батрачили.
Ныне в колхозах одни батраки
И мужики и казаки.

Ране батрачил, хочь знал на кого,
А ныне батрачат и нет ничего.

Много лихого они натворили,
Много народу за зря погубили.
В баржах топили, газом травили,
Голодом, холодом тоже морили.

(Да. Комиссары дел натворили.
Они не царя же в подвале убили.
О них, как о людях, подумать противно.
Убили семью. Семью гражданина.

Не на природе поставили к стенке,
А по бандитски, в подвале. В застенке.

Невинная кровь пусть сияет во времени
На трупе вождя – Владимира Ленина.
И тот, кто приходит ему поклониться,
Пусть знает, что Ленин - подлейший убийца!

 Чего тут скрывать? Пусть знают ребята,
Что он отомстил за убитого брата.
Брата судили, брата казнили.
Правда, Ульяновых всех не убили.
Судьи ошибку тогда допустили?)

- Пошто же их, гадов, в войну не убили?

-  Нельзя так. С врагами они воевали,
Вместе с народом страну защищали,
Гибли с народом и взяли мы верх,
Своих, убивать, это подло и грех.

Страну потерять перед предками – стыд
И предок любой нам того не простит.
Навоз поначалу, зловоньем шибает,
А через год удобрением станет.

Всему своё время. Всё сбудется в срок,
А сроком, ты знаешь, заведует Бог.
Не мельтеши, зачем торопиться,
Как Богом намечено, так и случится.

А казаков им не выбить из стремени,
И мужики поумнеют со временем.
Души у нас не растоптали,
Мы веру свою не потеряли.

Церковь сплотится, храмы отстроятся…
Ставай на колени! За это помолимся
И по старинному Богу поклонимся.

Став на колени мы помолились,
 Двуперстием быстро перекрестились,
Богу с колен до земли поклонились.

Вечер надвинулся с тучею серой.
- Мамка гутарила – мы староверы…
- Старообрядцы, а вера не старая.
Вера едина и православная.

Чтоб было понятней тебе, например,
Князь Вещий Олег был старовер.
Старообрядцем был Дмитрий Донской,
Разбивший, Мамая за Доном рекой.

Новообрядство началось с  Петра.
Ну. будя балакать. Прибраться пора.

Но не балакать, уже я не мог
Пусть бабушкин голос был резок и строг.
- Пошто ж комиссары так напоганили,
Нету дворян и дворян раздворянили?

- Ой, не кажи. Много им чести.
Дворяне остались, дворяне при месте.
- А де ж это место, не уж то в чулане?
- Та не, все чиновники это ж дворяне.

- Та шо, комиссары и тута наврали?
- А то. Государство ж они не убрали.
- Шо государство…
- Ни шо государство, а кто государство.
- Ну, кто государство?
- Все вместе чиновники, а у чиновников есть государь.
Названье другое, по сути, он – царь.

Вот тут заковыка и возникает,
Не сразу понятно кто кем управляет.
Царь из дворян, так было ране,
Ну и чиновники были дворяне.

Генсек – коммунист, они атеисты,
Ну и чиновники все коммунисты.
Шо изменилось? Тильки название
Из-за названия столько страдания.

Позже подумав над бабкиной фразой,
Дошло до меня и, конечно, не сразу,
Коль государство – группа чиновников,
Собственность чья? Ну, уж точно не дворников.

Тут, кажется, логика вещь не напрасная.
Когда у народа? Тогда, когда частная.

Раньше наукой, столетья подряд,
К частности с детства готовил уклад.
Земством, общиной разрушив уклад,
Людей превращали в бездумных солдат,

А уничтожив в стране кулаков,
Стали готовить из них дураков.

Грамотность есть, а что с неё толку,
Если тебе задают установку.
Колхозы создали, людей разорили,
Вот так комиссары страну погубили.

Сейчас уже мало указы строчить.
На частника надо с рожденья учить.
И можно понять, тогда без пророчества,
Как масса людей превращается в общество.
           *    *    *
Карта Европы перед лицом.
На карте славянское полукольцо.
На юге этруски, в Прибалтике – пруссы,
А между ними маячили русы.

В Причерноморье славяне хазарские,
Славяне в Прибалтике были варяжские.
Те, кто для них не имели значения,
В лесах, на болотах были ничейные.

Жили они без написанной хартии,
Жили они по своей демократии.
Когда ж в демократии сплошь забияки, 
То вече ни вече без криков и драки.

Коль крики и драки, понятно, нет дела
И демократия им надоела.
Чтоб к скулам своих не тянулась рука,
Решили в князья пригласить чужака.

Надеюсь, ни первого встречного брали,
Надеюсь, по вере своей выбирали,
Ни на авось, не рубили с плеча
И объяснились без толмача.

И Рюрик, который из семени рус,
Сказал, что согласен и княжить берусь.

А князь, то не тихенький тронный сиделец,
Он, в первую очередь, землевладелец.
Землевладелец в ком кровь бушевала,
Обскачет надел и подумает: «Мало!»

Такие же думы были у хана,
У короля и атамана.
Думать не грех и мечтать - не потеть.
В думах и дурень мог богатеть.

Но рядом того же соседи хотели
И надо суметь, чтоб соседи не съели.
Для этого дела у князя дружина.
В ней должен быть смелый и сильный мужчина.

Критерий отбора в дружину простой,
Кто преданный князю, тот русский и свой.
Не важно, варяг, печенег или смерд,
«За други своя!», кто готовый на смерть,
Жесток, неподкупен, не дрогнет в бою
За князя, за род свой, за землю свою.

А принцип в дружине – всё вместе решать,
И всяких обид никому не прощать.
Вот так. По лесам и болотам ютились,
А русскими стали и вдруг засветились.

Силу обидчиков просто не мерили
И мстили самой Византийской империи.
За то, что там плюнули князю в лицо –
Убили в Царьграде российских купцов.

Но преступали моральные грани
Подло и часто соседи славяне.
В библии притча о братьях не зря.
«Не обольщайтесь!» нам говорят.

 Образ мышления, вера другие
Для русских славян, абсолютно, чужие.

Я не читал украинской истории.
Знаю, что Киев  русские строили.
Вроде, логично всё без прикрас.
Вот бы на этом закончить рассказ.

Но князь-то с дружиною шёл на кормление.
Точнее, за подать с того населения.
А если быть проще, князей приглашали,
Чтобы с дружиной они крышевали.

Термин блатной, здесь мало уместный,
Не будем лукавить. Он всё-таки честный.
Дружина – охрана, так можно сказать.
(А США, как стремиться весь мир охранять.
Сказать, а зачем ей всё это, не смеет.)

 «Кто, что охраняет тот, то и имеет».

Взглянешь на это и вроде не плохо,
А время идёт и время жестоко.
Князь же женился. Жил без затей.
Княгиня, раз девка, рожала детей.

 Не просто детей, а новых князей.
У новых князей опять без затей
Княгини рожают не просто детей…

И так на Руси с течением времени
Уйма князей им надо кормление.

А за кормленье, спаси Богородица,
Между князьями возникла усобица.
К этому делу, чему тут дивиться,
Что подключается и заграница.

Между роднёю ужасные страсти…
И так на Руси появлялись напасти.
   *      *      *
 По мне Украина уже заграница,
А  в те времена мир не знал украинцев.

В Карпатах и рядом жили славяне,
И назывались они  волыняне.
И что? Жили чехи и ляхи
Правда, ляхов сейчас называют поляки.

Может там и с другими названьями жили,
Может, жили, но все они нерусью были.

Помню, нам «Слово…» в классе читали,
Как Игоря братья в бою предавали.
Помню, как в школе нам говорили,
Вроде  мы в братских республиках жили
И братские страны нас окружали,
Однажды проснулись, а братья пропали.

Что братья они, коммунисты лукавили.
Их братьями быть коммунисты заставили.
Пропали и ладно. К чему огорчение?
Можно поздравить себя с облегчением.

Мы же все знали, а были младенцы,
Что в Прикарпатье живут западенцы.
Толи австрийские, толи венгерские,
Толи шляхетские, толи немецкие.

А прибалтийцы совсем не советские,
А оставались всегда пронемецкие.
А комиссары, как водится, врали
И Крым Украине по блату отдали.

Хотя западенцы, то закраинцы,
А никакие не украинцы.

Русские русских так называли,
Тех, кто у края Руси проживали.
Нам же понятно, что значит «окраина»
Слово понятное и для татарина.

Есть же у нас местечковые говоры,
С этим, я думаю, вы бы не спорили.

Акают же москвичи, окают волжане,
Ну и пусть себе живут, укая южане.
Мы для Бога все равны, его прихожане.

Край есть у тазика,  край есть у поля,
Край у свободы, за краем – неволя.
В рамках свобода. А как вы хотите?
Даже кометы летят по орбите.

Соседи ругались язык не французский.
Если хохол то, не значит не русский.
Просто они вспоминали зверинец,
А, колы як цап – не украинец.

Даже москаль , это ж название
Только лишь места его проживания.
Разве скрываем и разве секрет,
Что вместе с мордвою мы тысячу лет.

Они не английские и не французские,
А по критериям княжеским – русские.
Русь родилась. А русский народ,
Начало берёт с новгородских болот.

Хочу, чтобы вы обратили вниманье,
В нации русских не только славяне.
Вывод из этого будет простой.
Кто предан России тот русский и свой!
     *     *     *
По тропам, воде даже по грязи,
Нужны для народов торговые связи.
Я думаю, слышал из вас кто-нибудь,
Что в этих местах проложен был путь
По речке Днепру, через малые реки,
Тот путь был проложен из Балтики в греки.

Заметили? Это же тоже дорога.
На ней и купцов и разбойников много.
А чтобы купцам не чинили порогов,
Надо иметь контроль над дорогой.

А Киев находится выше порогов
И разве князей вы осудите строго,
За то, что те  бились за этот контроль?
Чьи реки в округе, там тот и король!

Хотя б для сравнения ты вспоминай,
Как римляне бились за речку Дунай.
Реки начало берут с родника
И много богатства приносит река.

Если в историю глубже взглянуть
Можно увидеть в ней «Шёлковый путь».
Он древний. Мир русских не знал,
Но сам без России везде торговал.

Были буддизм, христианство, ислам.
Христьяне делились уже пополам.
Торговля, культура и связи заставили
Князя Владимира взять православие.
 
Был в этом, пожалуй, момент и тщеславия.
А для того, чтоб с Византией сблизиться,
Не малую роль сыграла Кирилица.

Аз, буки, веди. «Аз есмъ свет миру»!
Большое спасибо за это Кириллу.
Не вспомнить при этом о брате негоже.
Большое спасибо Мифодию тоже.

Стоял над Днепром в позолоте на круче
Перун,
 «тай слухав, Днепро як бушуе ревуче».
Перуна сожгли. Появилась София.
Через столетье сжигается Киев.

Напали на Киев степные куманы.
Народ говорит – половецкие ханы.
Но ханы не просто, же так появились.
Контроль над дорогою взять устремились.

И русские люди тогда разделились.
На Малую Русь и на  Белую Русь,
И стала рождаться Великая Русь.
Смотрите? Трое. Эта основа
И на картине у Васнецова.

Кто жил в прикарпатье бежали от страха
И попадали в объятье к полякам.
Меньшая часть побежали в Литву,
А большая часть за реку Москву.

В истории русских другая глава.
На свет появляется город Москва.
Ему появиться способствуют муки,
Его основатель князь Долгорукий.

В том месте, в котором ведут переправу,
Князь Юрий сначала поставил заставу.
Устроить людей – не простое занятие,
Оно у князей изменило понятие.

Приходится быть и охранителем
Приходится быть и устроителем.

В Руси для князей появлялись наделы,
Князья на наделах охраной сидели
Они подчинялись Великому князю,
Который из Киева, слал им приказы.

Правил всегда, кто по возрасту старший
И  Русь, как земля, понималась, как наша.
Считалось, что Русь – это собственность рода.
А почему? Так велела природа.

Но суздальский князь, заселяя надел,
С презреньем на Киев тогда поглядел,
Родне заявил , что я свой надел
Уже превращаю в богатый удел.

Он мой навсегда остальное всё ваше.
Явилось моё; вытесняется наше.
Наше - исчезло с русской земли.
Так появились на свет «москали».

Когда москвичи вокруг поглядели,
Москва оказалась на водоразделе.
Хош, делай ладьи, хош, делай челны
Влезай, доберись до любой стороны.

В Москву прибегали бойцы-молодцы,
И с ними лихие южане-купцы.
Они прибегали в Москву не балдеть
Они то, уж знали, как богатеть.

Но снова на юге случилась беда
На юг накатилась с востока орда.
Куда – то исчезли куманы, хазары,
Зато водворились на юге татары.

Они появляются там не случайно,
Они выполняют приказ Чингизхана.
Направил он их не народы пугнуть,
А контролировать  «Шёлковый путь».

Сорняк, как мы знаем, ни кто не сажает,
Он сам по себе и везде прорастает.
Разбойников тоже никто не плодит,
Но каждый разбойник торговле вредит.

Он и послал из Китая отряды,
Чтобы они наводили порядок.
Они наводили, а был у них почерк,
Такой же, как выдумал Мишка Япончик.

Вы знаете, схема довольно простая,
(До Мишки придумал мудрец из Китая.
Если не знали или забыли.
Ханам князья оброки возили.)

Потом эту схему использовал Сталин.
Колхозы в стране создавать он заставил.
А повзрослев поумнел уркаган.
Слово, оброк - изменили на план.

Не выполнил план – в тюрьму, брат, дорога,
Всегда под вполне благовидным предлогом.
Не нравитесь людям и даже народам.
Сегодня жаргон другой у ребят,
Всё тот же оброк,  называют откат.

Купцам же не дело торговлю терять,
Вот и приходится князю пенять,
Что тот не умеет пути оседлать.

Волга и Дон, коль на карту взглянуть,
Очень удобный и выгодный путь.
Запад, восток всего Закавказия.
Византия, Персия, Средняя Азия.

И там же не бяка или что нибудь,
А очень заманчивый Шёлковый путь.
И хочешь, не хочешь, раз надо изволь
Биться с Ордою за этот контроль.

Посланец от Грозного «бить по рукам»,
Явился с писулькой к Донским казакам.
И казакам, уже без помехи,
Пришлось помаленьку осёдлывать реки.

История что? Документы и хроника.
А движет людьми всегда экономика.

Что ж прибалтийцы и западенцы
Вам хочется очень работать на немцев?
Вам хочется к счастью с Европой идти?
Вперёд. А у нас обходные пути.

Идите, работайте, очень старайтесь.
И постепенно там растворяйтесь.
     *     *     *
Я прагматичен, а богово чудо
Лишь в том, что добра не бывает бес худо.
Этот феномен понять очень сложно,
Но факт, что бес худо добро невозможно!

Какая беда у этого чуда?
Чем больше добра, тем больше и худо!
Зависимость, эту однажды заметив,
Жрецы поместили свой рай на том свете.

Марксисты хотели построить на этом,
Решив, что они обладают секретом.
А вы пораскиньте, но трезвым умом,
Что предки всегда называли добром?

Добро просто так никому не давали.
Добро постепенно трудом наживали.
А худо? А худо, тогда говорят,
Когда в одночасье лишились добра.

Не будем вникать в философские сложности.
Закон есть. «Единства противоположностей.»
Зная закон, сделай вывод не сложный.
Проект коммунизма – проект невозможный!

Закон есть закон. Пусть он трижды проклятый.
Без бедных, увы, не бывает богатых!
А без богатых одни шуры-муры,
Без них невозможно возникнуть культуре.

Идеи возможны. К чему- то стремление,
Без денег они не найдут воплощения.
Без денег унылое однообразие.
К развитию стимул – разнообразие.

Вокруг посмотрите, какая природа.
Разнообразна даже погода.
И каждый из нас становится хмур,
Когда всё одно и его чересчур.

А делать добро, делать и худо,
Могут погода и люди. Не чудо.
  *     *     *
Стонут в России: «Ой, иго!», «Ой, худо!»
«Помилуй, Господь!», «За что!» и «Откуда?»
Мудрец изрекает: - Вы стонете зря.
Терпите. Трудитесь и ждите добра!

Мудрец изрекает. Мудрец понимает.
Проблема в орде уже возникает.

Хан жён набирает, живёт без затей,
А ханши для хана рожают детей.
Не просто детей, а новеньких ханов…
Что будет в дальнейшем? Открыта поляна.

К усобице ханов подсуетиться,
Что было в орде, тем поживиться.
Мы знаем, князья подсуетились,
Что было в орде, всем  поживились.

Жаль, что ордынцы мало построили,
Зато получили её территории.
Правда потом и это не странно,
Пришлось испытать месть Тамерлана.

С Европою хуже. Освобождали
И коммунистов в ней насаждали.
Думали, что не появятся сложности?
А закон противоположностей?

Борьбою за мир нам мозги промывали,
А сами марксистской идеей пылали.
И прилагали ресурсы, старание,
Чтобы достичь мирового влияния.

Считали в ЦК они гении. Что ты?
А беспартийные все идиоты.
Так же считают и демократы.
Вы ошибаетесь очень, «ребяты».
             *    *    *
 Власть захватив, комиссары старались,
Властью своею они упивались,
Губили народ , чтоб все их боялись.

От беспредела, где жизнь без гарантий,
Стремились за край из страны эмигранты.
Раз лозунги – липа и липа – законы
Сбежали, бежали, бегут миллионы.

Но эту реальность нельзя показать,
И комиссарам приходиться врать.
«Заводы рабочим!», «Землю крестьянам!»
Кто не захочет,  силой заставим!

Для бестолковой задуренной публики,
Империю делят быстрей на республики.
Закон принимают, закон сатаны,
Ведь в нём предусмотрен развал для страны.

Республикам право дают уходить,
Как будто всё ведают, что впереди.

Они атеисты, не веруют в Бога,
Считают, теперь им открыта дорога,
Разрушив уклад, к переустройству,
А с ним прямиком к мировому господству.

Но не учли,  что сила воздействия,
Равняется силе противодействия.

И с коммунизмом случился прокол,
А Ленин не бьёт свою кепку об пол.
У Ленина мысль, он в восторге орёт:
- Шажочек назад и два шага вперёд!

На удивленье толковая  репа,
Вернулись в царизм, но с названием НЭПа
.
А с коммунизмом жалко расстаться.
Как Ленину можно не удивляться?
У Ленина всплеск вдохновенья и раж:
- Пусть коммунизмом станет мираж!

Народ же в шеренгах, развёрнутым фронтом
Двинется бодро за горизонтом.
А горизонт – страна с того берега,
Ей для начала будет Америка.

 Нам же нельзя допускать реализма,
Будем показывать рай коммунизма.
Ну, а примеры для райского чуда,
Мы позаимствуем у Голливуда.

Спустились они на приступочек вниз,
И взялись отстраивать социализм.
А так как момент был не критический
Ввели реализм социалистический.

Срочно на съезд созывают прослойку,
Прослойка встаёт наизготовку.
Рисуют в докладе в стране обстановку
И объявляют: - Момент не критический

Партии нужен от вас реализм,
Но так как мы строим социализм,
Пусть будет ни чеховский, то бишь, критический,
А в ногу со временем – социалистический.

(Ой, лексикон коммунистический,
Полу-русский  какой-то, не поэтический.
Что такое «Капитал»? Это «НА-КОП-ЛЕ-НИЯ»!
Я замираю от изумления.

Что переводчики слова не знали?
Вроде бы мелочь такие детали.

Но строй бы тогда стал НА-КО-ПИ-ТЕЛЬ-НЫЙ!
Возможен другой – РА-СТО-ЧИ-ТЕЛЬ-НЫЙ!
Для разных укладов множество шансов,
Ведь между ними сотни нюансов.

И сиди, выбирай. Что за сложности?
Перед носом противоположности.
Выбрал строй, разрабатывай схему.
Схема есть – конструируй систему.

Есть система – пиши конституцию.
На кой хрен создавать революцию?
Пусть народ по порядку их обсуждает,
А потом по порядку их утверждает.)

Сегодня всё делают наоборот.
Что получается? Видим. Урод.
Под конституцию строят систему,
Сами себе, создавая проблему.
.
И не понятно, кто идиот,
Толи правительство, толи народ.

Говорили они на немецком, французском.
Даже думать они не умели на русском.

Когда говорят капиталистический,
Сразу образ встаёт демонический.
И вот что обидно. Ни как не созреют,
И думать на русском пока не умеют.

Видимо, очень мешают им знания
Нашего высшего образования.
Думать на русском придётся учиться
В Кембридже или в иной загранице.

А, может быть, ленинцы очень умели,
Только на русском сказать не хотели?
Чтоб все, обучаясь, при этом тупели
И думать на русском совсем не умели?

Нет бы Европе и штатам сказать:
- На демократию нам наплевать!
А тот, кто нам громко о ней заорёт
Пусть перечислит, а кто не народ.

Мы обойдёмся без ваших основ.
Без на чужбине нахватанных слов.

Как можно подумать о жизни счастливой
И как до тебя достучаться, Россия?
Когда перестанешь, ети твою мать,
Нам через задницу, зуб вырывать?
    *     *     *
Увидев, узнав, что в России творится,
В Европе сказали: «О, Но!» коммунистов.
А немцы же знали, что эти идеи,
Распространяли по миру евреи.

А немцы серьёзны, немцы не стадо,
Сказали, что им коммунистов не надо.
Наш коммунизм - не наша охота,
А результаты переворота.

А наци насильно  власть не свергали,
Их легитимно там выбирали.
Не нравился ленинцам русский народ,
За то, что их сленга, никак не поймёт.

Вроде мы жили все эти века,
И были немыми, без языка.
А наци всё делали наоборот
Перехвалили немецкий народ.

В этом их разница. В чём же их сходство?
Хотели они мирового господства!
Но и японцам земли не хватало
Они воевали с девизом «Нам мало!».

Вот и бодались с командой команда,
А первым этапом в войне – пропаганда.
Учение Маркса и Ленина знающая,
Поэтому всё и всегда понимающая,
Поэтому вс ё и всегда объясняющая,
Поэтому всё и всегда обещающая,
Поэтому видит и знает грядущее,
В это грядущее смело ведущая,
И диктатуру народам несущая,
Поэтому, хочет, не хочет, но врущая.
Партия интернационалистов,
Состоящая, из коммунистов.

Нам снова нужны философские сложности.
Закон «Единства противоположностей»
Как только сомкнулись ряды коммунистов,
Тут же явились когорты фашистов.

Они появились, чему тут дивиться?
Закон есть закон. От закона не скрыться.
Раз появились, куда им деваться?
Закон есть закон. Будут бодаться.

Только сначала должны побрататься.

В Закавказье песенку поют:
«Каждый хочет проживать в раю.
Каждый ищет выгоду свою.
Выгодно купить, выгодно продать,
Чтоб побольше взять и поменьше дать.
Ай, джан, джанай джан.
Ай, джан, джанай джан.»

Гитлер со Сталиным поговорили,
При разговоре, конечно, хитрили.
О том, что не пишут, не сказано вслух.
Они выясняли, кто больший лопух.

Толи бандит с политическим стажем,
Толи мечтатель с воинственным ражем.
 Гитлер сказал, чего хочет Германия.
Хочет, чтоб ей покорилась Британия.

А с остальными она разберётся.
Сталин кивает, Гитлер смеётся.
Сталин – товарищ, наверно, не прочь
Немного Германии в этом помочь?

Мы возвращаем, что отдал нам Ленин
И можете ставить их на колени
Надо нам хлеба и база на Севере
И мелочь, ну, чтобы друг другу мы верили.

Проводим границу, подводим войска:
- Ауфдерзеен! – До встречи. Пока.

(Ну, что, западенцы, какие секреты?
Вы были всегда, лишь разменной монетой.
И демократам пора бы сказать:
- На демократию нам наплевать.

У демократии тот лишь народ,
Под дудочку США, кто за деньги орёт.
А кто не поёт, всем уже видно,
Тем угрожать демократам не стыдно.)

И до сих пор вспоминает Европа
С подписью пакт и Рибинтропа.
Негодование хлещет ключом,
Вроде Германия тут не причём.

Ой, как не стыдно, всемирный конфуз.
Ой, что наделал Советский Союз.
А что он наделал? Земли вернул.
Правда, потом эти земли продул.

Тут не уместны ни вздохи, ни критика.
Это работа такая. ПОЛИТИКА!

Но, факт это факт. Обратите внимание.
Европа, как сука, встаёт под Германию.
Встали и стойте если приятно.
Россия не встанет. Это понятно?
             *    *    *
И начинаются приготовления.
Сталин упорно ждёт нападения.
Это ж война. В ней не жалко народ.
Важнее, кто первым из них нападёт.

Британия – остров. В России – просторы.
Зачем же за остров вели разговоры?
Зачем же на остров напали сначала?
Затем, чтоб Британия им не мешала.

Британию стали упорно бомбить.
Так Сталина Гитлер хотел обхитрить.
Чтобы война с Советским Союзом
Прошла без затяжки и без конфуза.

Готовились долго разумно и с сердцем,
С дотошностью той, что есть только у немцев.
Кроме самих коренных европейцев,
Им помогали белогвардейцы.

Служили в СС и другие полки-
Грузины, армяне и казаки.
Все западенцы, с ними татары,
Как говорят «Всякой твари по паре.»

Анализ, разведка и звёзды твердят,
Что Гитлер и вермахт в войне победят.
И все согласились топтать сапоги,
Заметьте, - идейные были враги.

Там за идеи сжигались евреи
И эти пошли умирать за идеи.
Чего не учли? Чего не поняли?
В Союзе на эти идеи плевали.

Не важно, о чём они пели в строю,
Вставали в атаки и гибли в бою.
За веру, за род свой, за землю свою.

Словно пружина Россия сжималась,
При этом о Волгу в борьбе опиралась,
И, наконец – то, по старым следам,
Взобрались враги на Мамаев курган.

И глядя за Волгу, забыли тогда,
Что там же была Золотая Орда.
А это предвестник их же беды.
Пружина разжалась, и нету орды.

Всё получилось, как было. Хоть тресни.
А память народа останется в песне.
«По берлинской мостовой
Кони шли на водопой,
Шли, потряхивая гривой кони-дончаки.
 Запевает верховой – Эх, ребята, не впервой
Нам поить коней казацких из чужой реки.
Казаки. Казаки. Едут, едут по Берлину наши казаки.»

Так было всегда! За Дунаем и ближе!
И кони казацкие шли по Парижу!
Они по просторам не просто бродили.
России они свою службу служили.

Они по просторам не просто скакали,
Границы России они расширяли.
Они для России просторы столбили,
Потом те границы надёжно хранили.
И мужики к ним потом подходили.
  *    *    *
Информация к размышлению.
Историческая справка из книги Иоакима Кузнецова.
1777 год. Ещё не существует ни Ставрополя, ни Екатеринославля.
Приехав в управление, Якоби начал свой рабочий день с чтения бумаг, которые были получены вчера из Петербурга от наместника Астраханской, Азовской и Новороссийской губерний князя Потёмкина. Первая бумага требовала установить жёсткий контроль за сбором налогов, пошлин и податей с населения, навести порядок в губернском казначействе – прекратить взяточничество и мотовство. Вторая бумага наместника предписывала генералу Якоби выехать на кавказскую границу, лично осмотреть местность и наметить на карте позиции для строительства десяти оборонительных укреплений от Моздока до Азова.    Два года назад, заступив на должность губернатора, Иван Варфоломеевич ахнул: «Бог мой. Владения Астраханской губернии охватывают не только нижнюю Волгу, но и земли Терского казачества, граничат на юге с Кабардой, Чечнёй, Кумыкией; а по Кубани – с карачаевцами, ногайцами и черкесами». Глядя на карту, он увидел, что кавказская граница на семьсот вёрст тянется от Каспийского моря до Азовского. Первый двухсотвёрстный участок охраняется войсками генерала Медема, расположенными в крепостях Кизляр и Моздок, да тринадцатью станицами гребенских и терских семейных казаков, и здесь было сравнительно тихо. Второй же участок, от Моздока до Азова  длиною в пятьсот вёрст, совершенно гол. Горцы, жившие за реками Малкой и Кубанью, вместе с ногайскими татарами, подданными крымскому хану, собирались в больше отряды и на резвых скакунах беспрепятственно проникали в южные губернии России – на Дон, на Хопёр, в низовья Волги, грабили поселения, угоняли скот, уводили в плен мужчин, женщин, детей и продавали их в турецкое рабство.
5 мая 1776 года Потёмкин представил императрице Екатерине доклад, в котором изложил прошпект переселения на Кавказ казаков с Волги, «кои в наказание за участие в злодеяниях Пугачёва подлежат ссылке». Узнав о таком плане, Якоби с огорчением подумал: «Разве можно заткнуть пятисотвёрстную дыру на границе пятьюстами семей казаков? Это же капля в море! Затея князя Потёмкина лопнет, как мыльный пузырь».
Так и получилось.    
(Естественно. Надо же додуматься до такого. Один казак на версту границы. Они казаки, но они же не идиоты. Конечно, они ушли в Сибирь и там растворились.)
Однако, приказ есть приказ. Якоби выполнил предписание и приехал в Петербург с картой на доклад.
24 апреля 1777 года Екатерина утвердила доклад князя Потёмкина. 20 мая наместник вызвал Якоби и вручил ему ордер, в котором Иван Варфоломеевич прочёл: «…Учреждённые на Линии от Моздока до Азова укреплённые селения именовать: 1-е святые Екатерины, 2-е святого апостола Павла, 3-е святыя Марии, 4-е святого Георгия, 5-е святого апостола Андрея, 6-е святого Александра Невского, 7-е Ставрополь, 8-е Московское, 9-е Донское, 10-е Владимирское».
- Понятны ли названия? – спросил князь Потёмкин.
- Понятны, ваша светлость, за исключением одного – Ставрополь. Что сие означает?
- Ставрос – крест, полис – город. Город креста, ежели перевести с греческого на русский,- отметил наместник.
На лице Якоби появилась тщеславная улыбка:
= Сим именем седьмое укрепление вы нарекли в честь креста, поставленного на карте моей рукой?
Потёмкин холодно взглянул на генерала:
- Нет-с, милейший, в честь города Святого креста, сооружённого рукой Петра Великого!
Якоби недоумённо открыл рот. Наместник заметил немой вопрос на лице астраханского губернатора и самодовольно спросил:
- Скажи честно: ведомо ль тебе было, что в 1722 году Пётр Великий заложил крепость на реке Сулак, в местечке, называемом Ставрополь?
- Нет, ваша светлость, - краснея признался Якоби.
- А когда поставлены на Тереке Кизляр и Моздок? Историю поселения тринадцати казачьих станиц между ними знаешь?
- Нет, ваша светлость.
- Как же ты, милейший, чиня управу над самой южной губернией государства Российского, не знаешь, как, когда и какой ценой завоёваны были те земли?
- Не  в- ведаю…- уже начал заикаться Якоби.
Князь Потёмкин сердито топнул ногой и крикнул:
- Должон знать! Губернатор – это и историк, и политик, и дипломат!..Иначе ждут тебя впереди провалы, особливо в политике на Кавказе с горскими племенами. Съезди в Военную коллегию, возьми обзор, в коем изложена  история поселений на землях по Тереку. Изучи. Понял? – уже мягче сказал князь. Подошёл к столу, взял два пакета, опечатанных сургучом, и вручил Якоби.
- В первом ордер войсковому атаману Войска Донского Иловайскому о направлении на Линию двух полков для прикрытия работ. Сии полки выставишь на постах и дозорах. Во втором- ордер командиру Хопёрского казачьего полка полковнику и премьер-майору Устинову о переселении на Кавказ. Съездишь на Хопёр сам, учени там смотр полку Устинова. Отбери  шесть сотен здоровых, крепких, сильных казаков. Остальные пусть живут пока на Хопре для комплектования. Скажи казакам: едут на великое дело, лично им порученное матушкой – императрицей. Государыня жалует каждому казаку по тридцать десятин земли, есаулам – по шестьдесят, полковому командиру – триста десятин. В посулах не скупись. Распоряжение относительно переселения волжских казаков, передислокации Владимирского драгунского, Кабардинского пехотного полков и двух егерских батальонов уже сделано. Послано также предписание о подвозе к урочищу Маджары продовольствия, шанцевого инструмента, железных изделий, пушек и прочих принадлежностей из Саратовской, Воронежской и твоей, Астраханской, губернии. Деньги на строительство получишь перед отъездом из Петербурга в Главном казначействе…
Новохопёская, в которой располагался штаб Устинова, была невелика и неказиста. По правую и левую сторону улицы стояли низкие хаты, большей частью крытые камышом, усадьбы огорожены плетнями, на которых сушились сети, лежали перевёрнутые вверх дном челноки и лодки. Хопёрцы, кроме хлебопашества, занимались рыбным промыслом. Станица казалась пустой. Якоби увидел всего лишь трёх казачек, в длинных юбках и коротких кофтах, да стайку грязных ребятишек, игравших на лужайке. Взрослые казаки, очевидно, были в поле или на покосе. В центре станицы стояла крепость, обнесённая земляным валом, - свидетель минувших сражений с крымскими и ногайскими татарами. Теперь крепость была не нужна, оборонительная Хопёрская линия оказалась далеко в тылу, и хопёрское казачество утратило свое былое значение. Строения внутри крепости посерели обветшали. Якоби велел остановиться у большого старого здания – станичной избы. У входа в длинный полутёмный коридор сидел бедновато одетый казак и из куска корневища выделывал кривым ножом деревянную ложку. Увидев перед собой генерала, казак вскочил, ошалело тараща глаза, отрапортовал:
- Нарочный вестовой Пархоменко, вашескородие!
- Голубчик, проведи-ка меня к полковому командиру, - попросил Якоби.
- А их нема в избе. Они уехали в свою Кононовку. Там людишки ихние чуток того… подрались. Вот Конон-то, Устинов-то, в седло и ускакал туда, того… Усмирять.
- Далеко ли до Кононовки?
- Пешком – далёконько, на коне – рукой подать.
- Съезди, голубчик, за полковым командиром. Скажи, генерал Якоби прибыл по весьма важному делу.
- Сей момент! – откозырял вестовой.
В коридоре появился средних лет казак в холщёвой рубахе и штанах с лампасами, вправленными в короткие голенища сапог.
- П-полковой п-писарь К-клешня, ваше п-превосходительство. – представился он и пригласил генерала в писарскую, давно не белённую комнатушку.
В ожидании приезда Устинова, Якоби узнал, что Клешня заикаться стал давно. Причиной тому дикий случай, произошедший несколько лет назад. Писарь стерёг ночью табун лошадей – казаки по очереди их пасут. Налетела шайка воров конокрадов, отбила косяк и погнали на рысях. Клешня за ружьё, застрелил одного. Другому шашкой руку отсёк, но и казаку досталось: изловчился один басурман, ударил по голове прикладом, рассёк череп. С тех пор и грешит речь Клешни.
- Доложите о своем командире полка, - попросил Якоби.
Писарь рассказал, что Устинов из верхушки казачества. Человек ухватистый, строгий. В полковые командиры был избран на большом войсковом круге в 1775 году. До него командиром полка был ротмистр Капустин, которого сместили с должности за то, что Хопёрский полк, участвуя в действиях против Пугачёва в 1773 – 1774 годах, не проявил особого рвения в сражениях. Грозили даже сослать полк на поселение в Забайкалье. Устинов крепко взял в руки казаков, живущих на территории полка в станицах Новохопёрской, Алфёровке, Пыховке и Красной, навёл порядок. Начальство Военной коллегии очень довольно им, присвоило звание армии премьер – майора, которого удостаивается не каждый командир казачьего полка…
В открытое окно донёсся дробный топот конских копыт. С гнедого жеребца-дончака соскочил высокий, широкоплечий, с длинными, свисающими усами, казак. Войдя в писарскую, пружинисто вскинул широкую ладонь к седеющему под околышем фуражки виску. Густым окающим басом доложил:
- Конон Устинов, полковник и армии премьер-майор, командир Хопёрского казачьего полка!
Якоби удивило не только телосложение предводителя хопёрских казаков и его окающий бас, но и необычная, вопреки воинскому регламенту, форма доклада: на первое место он ставил не воинское звание и должность, а имя и фамилию, как будто слова «Конон Устинов» в его жизни были наиглавнейшими, выражали суть его личности.
Якоби представился в свою очередь, но строго по воинскому уставу, словно говоря этим: «Вот как надобно докладывать начальству». Не спеша извлёк из сумки пакет и подал его Устинову:
- Это вам от князя Потёмкина.
Полковой командир не торопясь вскрыл конверт, развернул бумагу и, шевеля губами, по складам, стал читать её. Крякнул от досады:
- Мудрено написано, не пойму чтой-то, - и заставил читать писаря.
Клешня взял бумагу.
- « О- ордер Х-хопёрского»
- Перестань заикаться! – крикнул Устинов на писаря, да так, что у того в руках задрожала бумага. Но окрик подействовал. Клешня начал читать более сносно, почти без запинки.-«Ордер Хопёрского казачьего полку господину полковнику и армии премьер-майору Устинову.
По высочайшему Ея Императорского соизволению, казацкий Хопёрский полк имеет следовать к переселению с семейством своим на Терек, где как земли со всеми угодьями, так и на обзавод на каждый двор по двадцати рублей из казны получить и состоять в команде г. Губернатора генерал-майора и кавалера Якобия, которому по поручению от меня все то, что касается до переселения и до учреждения его в шести сотнях…»
- Постой! – бесцеремонно прервал чтение Устинов. – Кого учредить в шести сотнях?
Клешня пожал плечами.
- Т-тут сказано: «его»
-В этом месте, наверно, напутал писец князя Потёмкина, - вмешался Иван Варфоломеевич.- Переселиться полком в составе шести сотен – так следует понимать.
- Читай дальше! – приказал Устинов, хмуря лохматые брови.
- «В следствии чего и имеете вы явиться к упомянутому губернатору и по предписанию его о касающихся до сего полку чинить исполнение по прибытию его в Хопёрскую крепость, представите ему как назначенных в тот полк людей, так и остающихся к комплектованию оного. Впрочем , имейте вы именем моим обнадёжить всех и каждого особенно в оном полку находящихся, что я при настоящем переселении их все то, что от власти и ходатайства моего зависит; особливо же стараться о том, чтобы доставить полку сему несравненно лучшие против нынешнего выгоды и что от переселения домовства своего не потерпят они никакого убытку. Князь Потёмкин. Май 19 дня 1777 г.»
Конон Устинов крякнул, взял у писаря бумагу, сердито сказал Клешне:
- Выдь отседова!
Когда Клешня скрылся за дверью, Устинов гневно глянул на Якоби и потряс ордером:
- Ведь энто ссылка! Свою угрозу князь Потёмкин всё ж таки привёл в действие! Не в Забайкалье, так на погибельный Кавказ!
- Голубчик, какая ссылка? – мягко сказал Якоби. – Великое доверие матушки-императрицы и светлейшего князя…
- «Доверие»! – прервал его полковой командир, - Сорвать с обжитых мест шесть сотен казаков, заставить их бросить дома, дворы, ухоженные пашни, сады, огороды, скотину пустить под нож и поехать на дикое место – энто доверие!?... А там, на Кавказе, всё начинать сызнова – строиться, подымать целину, с одной коровы и овцы разводить скот!.. Может статься так: мы сгоношим гнездо, а его враг спалит, скотину угонит, людей в плен захватит! Энто вы называете доверием?!..
Якоби подумал: «Вот она, опора и надежда матушки-императрицы! Ежели сам полковой командир так бунтует, то что говорить о нижних чинах. Знать неспроста светлейший князь определил хопёрцев на поселение. может быть, там, под пулями горцев, они поумнеют».
- Господин полковник и армии премьер-майор, - переходя на официальный тон, сказал Якоби, - От горячности вашей не изменится суть ордера светлейшего князя. Ордер подлежит неукоснительному исполнению. Растолкуйте своим казакам, что потери здесь с лихвой окупятся на Кавказе. Матушка-императрица каждому казаку, кроме двадцати рублей из казны, жалует по тридцать десятин земли, есаулам – по шестьдесят, а вам лично – триста. Будут и другие вознаграждения  за усердие в службе.
- Вы, ваше превосходительство, не ублажайте меня землёй и почестями. У меня и здеся земли и почестей по самую завязку, - сердито отвечал Устинов—Ежели вам не потребна земля, казакам нужна, - Якоби старался склонить полкового командира на свою сторону.
- Да, казакам земля потребна. Казачья голытьба клюнет на энту приманку. Но чем она станет корчевать целину, обрабатывать энти тридцать посуленных десятин?.. Парой коней? Единой сохой? Единой бороной? .Да и когда  заниматься землёй, коли сторожевую службу следует несть.- сказал Устинов волнуясь, тяжело вздохнув, посмотрел на ордер, помял его в огромных ручищах и уже примирительно добавил
, -Что ж, станем исполнять повеление князя Потёмкина. Но токмо не за посулы, а ради святого дела – упрочения границ государства Российского.
- Вот с этого и надобно было начинать наш разговор, голубчик,- повеселел Якоби. – Когда приступим к отбору казаков на переселение?
- Я уж сам отберу, - не поднимая глаз, ответил Устинов, - Мне с ними службу несть и строить новое поселение на границе. Вы уж срок определите, когда выезжать.
- Неделю на сборы хватит?
- Нет! – мотнул головой Устинов. – Надобно снять урожай, приготовить семена для посева на новом месте. Телеги привести в исправность. Лемеха для сох, зубья для борон, гвозди, крючья для дверей хат наковать. Скарб разный собрать – пилы, топоры, котлы для варки еды, ложки, миски…- по-хозяйски перечислял он то, о чём не думали не князь Потёмкин, сочиняя ордер, ни Якоби, называя недельный срок на сборы.
- В конце июля тронемся в путь, не раньше, - подытожил полковой командир.
- В конце июля?! Да вы что, голубчик?
- Раньше не смогем. В такую даль ехать не готовыми – головы на плечах не иметь, - отрезал Устинов.
Иван Варфоломеевич подумал: «А ведь, пожалуй, прав этот бунтарь полковник… Ежели и велю я ему выезжать раньше, всё одно приказ не будет исполнен».
- Теперь касательно семей… Семьи я не возьму! – решительным тоном заявил Устинов.
- Как это «Не возьму»? – озабоченно глянул Якоби. – В ордере предписано ехать с семьями и будьте любезны…
- Мало ли что «предписано»! – бесцеремонно прервал генерала полковник. – Тащить жинок, ребят малых, стариков на голое место глупо. – И уже потише: - Вот возведём на Кавказе жильё, тогда и семьи приедут. И остальных казаков помаленьку перетянем.
И на этот раз Якоби вынужден был согласиться с Устиновым.
- Теперь о маршруте следования на Кавказ. Вначале доедите до Царицына. Там соединитесь с волжскими казаками и общей колонной двинетесь через калмыцкие степи на реку Куму до урочища Маджары.
Отдав Устинову последние инструкции, генерал выехал в Черкасск.
Якоби рассчитывал, что в Черкасске уже готовы полки донских казаков к передислокации. Однако адъютант, встретив его здесь, доложил: атаман Иловайский спрятал ордер Потёмкина «под сукно» и бровью не ведёт.
- Где атаман?
- Сидит в войсковой избе и трубку раскуривает…
Иловайский оказался  человеком немолодым, с густыми седыми усами, в старинном алом кафтане с парчовой отделкой на рукавах, и саблей, украшенной крупным алмазом. На вопрос Якоби: «Почему до сих пор не подготовлены полки к передислокации на Кавказ?», он не торопясь вынул люльку изо рта и ответил недружелюбно:
- Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Якоби вскипел:
- Предписание светлейшего князя не сказка! Чтобы через два дня полки выступили на Линию!
- А ты, господин генерал, шибко не ерепенься. Отрядить два полка – не трубку выкурить. У нас ведь нерегулярные войска. Казаки двойную лямку тянут – службу несут и хозяйство ведут… Вот соберу сход старшин, там и порешим, какие полки из Войска оторвать до осени на охрану Линии…
Только на третий день в войсковую избу съехались на сход казачьи старшины. Сели на лавки, достали кисеты, трубки, закурили и начали не спеша, вполголоса вести разговоры между собою.
«Уж слишком чванливы старшины, не признают начальства. Каждый сам себе голова» - с огорчением подумал Якоби.
Когда собрались все атаманы и командиры полков, Иловайский приказал войсковому писарю, суховатому старичку, зачитать предписание князя Потёмкина. Писарь с важным видом развернул бумагу и прочёл её. Иловайский пристальным взглядом обвёл старшин:
- Ясна суть?
- Шо ж тут не понять? Чи нам уши позатыкало, чи голов на плечах нема?- сказал усатый старшина, выбивая  о носок сапога табак из трубки. – Зараз требуют два полка, через месяц – ще два. И пойдёт раздербай войску. А там, чего доброго, с Дона зачнут переселять цельными станицами. Помыкают казаками, як скотыною! 
- Не давать полки! Пусть берут с Яика, с Волги, с Оренбуржья! – сердито выкрикнул кто-то.
- К бисовой матери писульку потёмкинску!
- Кобелю под хвост!
- Не давать!
И пошло гулять «не давать» по войсковой избе.
Но сколько ни шумели старшины, всё-таки выделили два казачьих полка для прикрытия работ на Линии…
Через неделю эти полки собрались на берегу Дона у небольшого парома около крепости Дмитрия Ростовского.
Казаки стали рубить шашками камыш и делать из него небольшие плоты. Потом разделись  догола, завернули в брезент сёдла, одежду, продукты, оружие, верёвками привязали всё это  к плотам и спустились на воду. Держась за гриву коня и за конец верёвки, казаки, сотня за сотней, поплыли на тот берег.
«До чего же находчива казачья чернь! Бесстрашные головы! Им, наверное, море по колено!» - с восхищением подумал Якоби, садясь в коляску, в которой ожидал его адъютант на паромчике…
В Моздок, во временную резиденцию астраханского губернатора и постоянную – главного строителя Линии на Кавказе – Якоби прибыл в конце июля. В первых числах августа он послал курьера в Петербург с донесением князю Потёмкину о том, что два донских полка обосновали охранные посты и дозоры вблизи мест, где будут возводиться укрепления.
Сформированный для переселения Хопёрский казачий полк уже на пути следования в Царицын. Туда же прибыл Волжский казачий полк. Владимирский драгунский полк и два егерских батальона двигаются к месту сосредоточения колонны. Кабардинский пехотный полк выступил из Астрахани…
К этому следует добавить.
Иван Варфоломеевич Якоби начинал службу в русской армии прапорщиком.
Николай Алексеевич Ладыженский- главный строитель Кавказской Линии. Помещик из Калужской губернии. Служил в армии на разных инженерных должностях. Был бригадным фортификатором. Когда из Пруссии и Голштинии хлынул в Россию поток немецких колонистов, Екатерина распорядилась отпустить из казны огромную ссуду для устройства их на новом месте. В Саратове была создана контора опекунства иностранных переселенцев. Потребовался понимающий в строительстве управляющий. Вспомнили об отставном  инженере-фортификаторе и предложили ему нелёгкую должность. Ладыженский согласился и за короткий срок на левом берегу Волги сумел возвести отличнейшие поселения. За это был награждён орденом Анны и назначен командиром Кабардинского пехотного полка Астраханского корпуса..
Александр Васильевич Суворов – главный смотритель (контролер) оборонной Линии. Кто такой  А. В. Суворов, думаю, известно многим. Полагаю, мало кому известно, что в эти годы он договорился с Крымским ханом и, подобно Моисею, вывел армян с семьями из Крыма и поселил вблизи Ростова – на Дону.
После этого на Кубань были переселены запорожские казаки.
Так начиналось освоение предкавказья.

 *    *    *
В речи Устинова вырисовывается прежний казачий уклад. Вдумайтесь. Князь и губернатор отдают приказ к переселению и совершенно не задумываются, как казаки будут его осуществлять. Ни одежда, ни оружие, ни питание, ни телеги, ни корм для скота, или как говорят в армии «тыловое обеспечение» их не волнует. А атаман даже не спрашивает об этом. Т. Е. ни жёны, ни дети, ни отцы, ни матери не  будут выть. Приказ и все начнут собираться. В станице должны  быть: свои кузнецы, тележные мастера, строители, агрономы, плотники, каменщики, столяры, скотники, а то, что лошади для казака святое, так это само собой понятно. И, в придачу к этому, свой священник, который обучает детей грамоте, и свой доктор. А коммунисты это всё разрушали. Умники. Благодетели. Попробуйте сейчас создать такой уклад.
Смычка князей и казаков
Не стоит при этом забыть про купцов,
Которые первую скрипку играли,
Просьбой о том, чтоб страну расширяли.

И церковь была не последней фигурой,
Посредством неё возникала культура.
Вместе с культурой в народ приходила
Грамота - с нею познание мира.
Больше границы, больше и рать,
А главной наукой – уметь воевать.

Чтобы такою страной управлять,
 Надо в начале, свой строй понимать.
Страна, как станок. Вы об этом не знали?
Она состоит из различных деталей.

Прислушайтесь к слову, хотя бы монархия
Или пусть будет оно – демократия.
Мне интересно, кто-нибудь знает,
К какому предмету их прилагают?

 В думе, на улицах выплески страсти,
Много претензий к правящей власти.
Заметили, к власти, не к строю,
А может над строем задуматься стоит?

Если теперь представить картину
Стоят два станка, а вы видите спину,
Станок не бывает демократическим,
Станок не бывает и монархическим,
Станок не бывает, увы, либеральным,
Станок не бывает, увы, сексуальным.

Для секса бывает, но это ведь «Для»
Страна нам нужна, интересно, а «Для»?
Чтобы в ней быстренько обогатиться,
Потом поскорее, смотать за границу?   
               
Тот человек станком управляет.
Скажите, он правильно спину сгибает?
Уверен, что спросят: - Станок-то какой7
На русском скажите, какой у нас строй?

И для кого же он нужен такой,
Про европейский и воровской?
                *    *    *
Вождь и учитель разок обратился,
Призвал нас: «Учиться, учиться, учиться»!
Ленин был главным у активистов,
Кто ненавидел капиталистов.

И неужели учитель не знал,
Что знания - важный для всех «Капитал»?.
Я поражён, к моему удивлению,
Он призывает людей к накоплению!

И получается, наши марксисты –
Самые главные капиталисты.
Вот парадоксы, а всем в назидание
Вводят всеобщее образование.

Веяньем новым в Союзе подуло.
«Слушайте  степи акына Джамбула.
Слушай Кескен, Кескелен, Каракон.
Я славлю, великий советский закон.

Закон, по которому радость приходит,
Закон, по которому степь плодородит,
Закон, по которому едут учиться,
Дети аулов в ВУЗы столицы».

А с повышением образования
И возрастает самосознание.
С самосознанием – самозначение,
С самозначением – самовнушение.

Мы ж образованы! Мы ж европейцы!
Вторят прибалтам с Карпат западенцы,
Вторит Молдова, вторят грузины,
Но недоволен восток Украины.

А что же Россия? Задворки Европы!
А кто на задворках? Одни недотёпы!
И переняв у Европы занятие,
Взялись Россию учить демократии.

Многоголосье вокруг. Ой, потеха.
Им помогают и Познер, и «Эхо».
Над Волгой с гитары звенела гитара:
«Мы рядом, мы рядом, но мы же не пара»!

Смотрю я на карту и вижу на карте,
Что мы на Восходе, они на Закате.
И сразу понятно, какая ж мы пара?
Не зря же их Свет называется Старый.

Ну, что же, старуха, даёшь ты уроки.
Всё время с подлянкой, с подвохом намёки.
Придётся теперь без  тебя обходиться.
Придётся теперь у китайцев учиться.

Меня западенцы не удивили.
Эх, бы скорее стряхнуть эти гири.
Мы знаем, что наши богатства в Сибири.
Просто хочу, чтоб они не забыли.

Вы с упоением слушали Гебельса.
Он же подвёл вас. Гитлер обделался.
Вы там живёте. Привыкли. Не знаете.
Жидкостью Гитлера сильно воняете.

Вы там не местным мозоль отдавили.
Вы расплевались в душу России.
Такого мы вам никогда не простим,
Момент подвернётся, за всё отомстим.

От Олега до ныне лет минуло не мало
И соседей – врагов у России хватало.
Всем врагам недотёпой Россия казалась
И со всеми она не спеша  разбиралась.

Быть врагами России вам хватило ума,
Что ж скучает у нас без врагов Колыма.
Вы читайте. На плитах могильных набито.
«Ни кто не забыт! Ни что не забыто»!
 *    *    *
Перехожу не речь бытовую.
Тему другую теперь посмакую.
В прошлое я беспристрастно взглянул.
Династии создали нашу страну!

Династии, церковь - вот что отмечу я,
Символы нашего тысячелетия.
И символы эти нельзя оскорблять.
За оскорбление строго карать.

А что коммунисты, ста лет не прохрюкали,
Кусочек не малый бездарно профукали.

Царь, тот Аляску, но всё же, продал.
Горбач пол Европы за орден отдал.
Пришли демократы, друг другу хамили,
Собрались втроём и Союз развалили.

Что было, то было. И что не скажи,
Итог неизбежный при жизни во лжи.

Династии эту страну создавали,
Уйдя за границу, с собой не забрали.
И я представляю, на сколько, возможно,
Царём быть не просто, а тяжко и сложно.

Если взглянуть на его положение,
Опасность ему в его окружении.
Князей заменили сначала бояре.
Боярам на смену явились дворяне.

Дворян упразднили, но трон не упрочили,
Генсека убрали. И кто? Да, рабочие.
Сменялся в России всегда гегемон.
С право на лево смещался уклон.

И, видимо, время! Пришёл наш черёд!
Пора превращаться в обычный народ!
Пусть будет династия, нас не объест,
Как гордость России, как тяжкий наш крест.

Если, конечно, она сохранилась,
Если, конечно, по форме плодилась.
Мы ж видим партийные наши нахалы
Страну на трильоны уже обобрали.

Пусть будет династия не управляющей,
А статусом веским стране помогающей.
Вписать  в конституцию статус не сложно,
Тем более, это разумно и можно.

Пускай с остальными монархами дружат,
Пусть учатся в школе и в армии служат,
Не там где захочется или красиво,
А только в России и только в России!

Пусть будут балы. Нас чем удивишь?
Работа её на российский престиж.
Строй – инструмент! Его надобно знать
И принцип работы его понимать.

 Строй – инструмент повседневный, обыденный,
Должен быть всем нам, удобный и выгодный.
Выбор главы, конечно, свободный.
Не демо-
            кратический, а всенародный.

Пора бы понять, ушло это время,
Когда мы делились на арист и демо.
А тот, кто задумает, как то делиться,
Границы открыты. Вон заграницу.

И это уже криминальный состав –
Лишает гражданства, имущества, прав.
Нам же известно, для блага страны
Профессии разные, очень нужны.

Их сколько, не знаю, считать не возьмусь.
«Все работы хороши, выбирай на вкус».
Не надо нам тратить сил на старание
Сделать в России для всех процветание.

Ведь процветание тоже замучает
Лучше надёжное благополучие.
   *    *    *
19 января 2014 года.
Николай Алексеевич Проценко.


Я верующий. Крестили меня сразу после рождения родители в храме.
Но я религиозно необразованный. Поэтому мои представления в этой сфере, возможно, не соответствуют каноническим. И, скорее всего, это так. Однако, на всякий случай, я их изложу.
Есть религиозный праздник – Троица.
Троица: Бог- отец, Христос – Сын божий, Святой дух.
В моем понимании: Бог- отец – создатель всего сущего. Подробнее, всего существующего вокруг нас. Есть ли он? Я считаю – есть. До тех пор, пока у человечества будет хоть один вопрос к окружающему его миру, до тех пор не                стоит сомневаться в присутствии Бога – отца. Бог-отец – тайна, которую человечество пытается постичь.
 Атеист – это тот, кто решил, что он уже всё знает и всё может.
 Христос  - человек, давший нам молитву: «Отче наш, иже еси…». Т. Е. форму обращения с просьбой к Богу-отцу. Я обращаюсь к нему, через посредство этой молитвы, добавляя в конце свою просьбу. Главная моя просьба – терпение.
  Святой дух – память.
 Тело всего существующего мы видим или чувствуем, а память не видим и не чувствуем. Есть память одного человека, и есть память человечества.  Благодаря памяти у человека появляются возможность сравнивать.                Возможность сравнивать – разум.
Кроме разума у человека есть инстинкт.
Инстинкт – это сигналы тела разуму.
Я уже упоминал о философском законе. Единства и борьбы противоположностей.
Согласно этому закону возможны два противоположных состояния. Между ними, разумеется, много нюансов.
Первое состояние. Разум выполняет сигналы тела, подчиняясь им. Т.е. тело командует разумом. Примеры: алкоголики, наркоманы, курильщики и т.д.
Второе состояние. Разум командует телом. Говорит телу: - Нельзя. Тело сопротивляется болезненным состояниям. Разум говорит: - Терпи. Привыкнешь, и всё будет хорошо.
Так вот, пост, в моём понимании, приучение человека ко второму состоянию. Т.е. тренировка силы воли.
С уважением. Раб божий Николай.
В своём произведении, я упоминаю о церкви и династии. С церковью всё понятно, а вот о представителях династии не имею ни малейшего представления. Ляпнул, с бухты-барахты, в результате нахлынувшего настроения, а потом  очухался и подумал, если есть живые члены династии, им это надо?
Не могли бы Вы связаться с зарубежной  церковью и прояснить этот вопрос? Может, будут, какие-либо замечания, предложения или уточнения, то можно всё подкорректировать. Слово – не воробей, улетит - не поймаешь. Обижать людей бесцеремонностью не хочу. Спасибо и за то, что прочтёте.