Благо-деятельница

Сюзанна лежала в своем спальном мешке за 300 долларов и никак не могла уснуть. Воздух с комнате был холодным, даже морозным, хотя стоял только октябрь, и снег еще не лег на горы. Она лежала в малюсенькой неотапливаемой комнатке горного отеля с глиняным полом, стоившей только 10 долларов за ночь, и перед ее глазами пробегали картины пережитого за эту последнюю неделю.

Перелет в Катманду с командой телевизионщиков и 500 килограммовыми рюкзаками с камерами и необходимым оборудованием, включая качественные спальные мешки, теплую одежду, ботинки для поднятия в горы и другое нужное в горах оборудование современных западных людей.

Сюзанна должна была быть главным героем, или скорее героиней, будущего телешоу, целью которого было собрать как можно денег для гуманитарных проектов. Деньги должны были собираться по мобильному телефону во время показа программы по центральному телевидению, вечером в субботу, когда все семьи сидели около этого гипнотического устройства, чтобы забыть на время о событиях прошедшей трудовой недели.

В это-то время было решено пустить жалостливую программу о бедных детях, бедном мире, полном несправедливости и жестокости. Ведь после рабочей недели и сытного ужина с 100 долларовым вином на столе легче выманить у публики 10 долларов пожертвований на благо-творительное дело.

Поэтому Сюзанну и отправили в горы Непала для снятия жалостливого фильма о горных женщинах, рожающих своих детей в антисанитарных условиях. Сюзанна работала на телевидении несколько лет в программах, показывающих разные стороны современного общества. Ей было за 50, она вошла в истерический возраст климакса, но еще не совсем увяла, поэтому ее было легко вынудить к слезам или истерическому смеху, меняя внешнюю ситуацию. То есть, она была эмоционально-неуравновешенна, впрочем, как и большинство ее сестер по западной цивилизации с их погоней за модами, сексуальными удовольствиями, ботоксом и так называемой самореализацией, кончающийся часто истериками и таблетками счастья.

Ее и послали туда, в Непал, для съемки этой программы, потому что знали, что она будет громко кричать и даже плакать при виде бедности, неустроенности, антигигиены в этом наркотическо-счастливом горном государстве. И хитрый план заведующего программой полностью удался.

Уже в Катманду Сюзанна пришла в ужас от грязных улиц, проституток, примитивных отелей и замурзанных уличных детей. Правда, население было здесь улыбчивое, мирное, всегда готовое к помощи - даже бесплатно - но это в расчет не бралось. Главное - не так, как у нас, в стерильной западной, искусственной цивилизации с отелями Кемпинского и промышленными фабриками по выпечке хлеба с десятком искусственных добавок и волшебными и дорогостоящими таблетками от всего! А тут вот - не так! Всё не так!

Но это было только начало. Дальше начался следующий виток ее эмоциональной спирали. Телевизионщики договорились с местными проводниками за мизерную плату и стали готовиться к подьему на Гималаи. Целью съёмочной группы был горный поселок, рядом с которым лежала клиника  -  единственный родильный дом в горах. Подъем проходил поэтапно, в 5 дней, и проводники тащили на себе тяжелые камеры, готовили на костре супы из гороха, ставили на ночь палатки, то есть занимались полным обслуживанием этих за западных киношников и Сюзанны, одетой в чистое шерстяное белье, ботинки  ценой в 300 долларов  и которая поднималась вверх с трудом, тяжело дыша при подъеме, а к вечеру у нее болела голова, живот пучило от гороха и плохого кофе, а так же от отсутствия нормального туалета. Она осунулась, стала еще более историчной - как раз такой, какой было нужно директору программы для съемок. Она ругалась, чуть не плакала, но шла вверх.

Проводники же - плохо одетые, темные от горного солнца, с глубокими морщинами и поджарыми выносливыми телами -  они шли и улыбались все время, а над Сюзанной посмеивались во  время коротких остановок и за ужином.

Питьевая вода была из многочисленных горных ручьёв - кристально чистая и холодная. Звезды ночью заполняли все небо до отказа, и в холодным морозном горном воздухе был слышен звон, неописуемый звон - может оттого, что на высоте более 4 километров давление заставляло кровь работать быстрее, сердце билось чаще, и в голове был звон и пустота. Это тоже прибавляло новый виток к истерикам Сюзанны. Она не могла собраться с мыслями и контролировать ситуацию, как ей этого хотелось. Мысли скакали, как редкие птицы в горах, и она чувствовала себя все время усталой и невыспавшейся.

Но внутри нее кипело негодование: она изменит этот мир к лучшему! Она внесет свой вклад в распространение западных идеалов в эти горы! Ведь она -  как она считала себя - была благодетельница или  - как она говорила о себе другим - благо-деятельница! И она упорно шла выше и выше -  налегке, без рюкзака, с двумя специальными палками в руках, которые создал дизайнер туристического горного оборудования в далекой Америке. А за ней шли навьюченные проводники в стоптанных ботинках, сгибаясь под тяжестью оборудования для съёмок фильма Сюзанны.

Сейчас она ворочалась в своем спальном мешке и не могла никак заснут. Они дошли до горной деревни  вчера около полудня и уже отсняли первые часы программы о горном роддоме. Она уже увидела этот родильный дом - глиняную хату с пластиком от рисовых мешков вместо оконных стекол и без электричества. Там, в этих двух комнатах, и совершалось таинство рождения новых жителей гор под надзором двух сестер милосердия из Катманду, которые жили здесь, иногда спускаясь вниз за нехитрым оборудованием - новыми щипцами, ватой, полотенцами.

Она уже увидела этих горных женщин -  в цветных, вышитых бисером головных уборах и широких многоцветных, не очень чистых юбках, с темными лицами и широкими улыбками, которые ждали своей очереди войти в клинику. Они пришли сюда издалека, проводя в дороге несколько дней и ночей, но выглядели все свежими, радостными, несмотря на то, что привела их сюда болезнь или время родов.

Как же эти беременные женщины могли идти пешком несколько дней, неся в животе плавающего там и довольно тяжелого младенца, Сюзанна не знала. Она родила своего сына более 30 лет назад в стерильном госпитале после 18 часов страданий, уколов, кислородных масок и с целым полком врачей, медсестер и даже мужа, смотрящего с ужасом на происходящее. А тут?

Нет! Эти антисанитарные условия и примитивных инструменты? Сюзанну уже информировали, что каждый третий ребенок в горах Непала умирал в течении первых трех дней после родов. Смертность среди рожениц тоже была гораздо выше, чем в Сюзаннином мире - гораздо выше. Она попыталась поставить себя на место этих бедных женщин - нет! Она бы точно умерла в таких условиях, да и ее сын вряд ли бы выжил в антисанитарии и в отсутствии электричества! И у нее на глазах навернулись слезы! Она сделает эту программу! Она внесет в субботний мир сытых семей картинки бедных беременных тибетских матерей! Она соберет деньги и откроет новую, современную клинику для рожениц здесь в горах! Она спасет матерей и детей!

На следующее утро - не выспавшаяся и готовая на битву за будущих детей, Сюзанна вылезла из мешка и стала будить киносъемочную команду. Мужчины - а именно они были в ее команде операторов - просыпались нехотя. Они спали всю ночь хорошо -  без снов и угрызений совести, и теперь с неохотой просыпались для работы.

После умывания холодной горной водой, они побрились вечными бритвами жилет и стали готовить нехитрый завтрак, так как отель за 10 долларов завтрака туристам не предоставлял. Из огромных рюкзаков они достали кока-колу, мюсли, яблоки, растворимый кофе. Сюзанна их торопила. Она поела мюсли с яблоком, которое никогда не росло в этих горах, попила растворимого кофе, в котором была тень кофейных зерен из Бразилии и наполнила свой живот пузырящейся энергией американской кока-колы, производимой по лицензии в Катманду, куда, как говорили, добавляли на фабрике  настоящую коку для крутости - но никто про это вслух не говорил. Кока придала ей бодрости и желания бороться с несправедливостями мира. Немного успокоился и её живот, который работал с заметными перебоями в высокогорном климате Непала, где не были предусмотрены западные сидячие туалеты. Она была готова к съемкам и рвалась к камерам, как рвется жеребец в поле с созревшим овсом.

Операторы не торопились. Они уже были с камерами и в Сирии, снимая демонстрации и войну, и в горном Афганистане, снимая тайные опиумные тропы, и на Украине, где население жгло костры в ночи около здания парламента, борясь за свое будущее и  -  как оно думало - демократию. Они видели через глазки своих камер, что мир несправедлив и необъясним. Кто-то в нём был счастлив, но в большинстве мир был коррумпирован, нездоров, драчлив и неуправляем. Но им и не нужно было понимать этот мир. Им было просто нужно зафиксировать этот мир на пленку, как было раньше, а теперь - на флешку или на компьютер. Навсегда. Они замораживали куски мира, отдирая их от общей картины живой действительности, и закладывали эти неживые куски информации в свои хранилища.

Но если бы это были просто куски информации - их, эти куски, никто бы и не смотрел - кому интересна действительность? Главное случалось после, в телевизионной студии - там производилась умная манипуляция с этими кусками и превращение их в эмоциональные кнопки, давящие на смотрящих фильмы с особой силой - чем большей, тем было лучше для распространителей телевизионных программ и шоу. Программы продавали, перепродавали опять, а потом бросали их на головы смотрящих потребителей.

Цель была одна - деньги! Хорошие программы приносили хороший доход. Сюзанна была лишь куклой, нужной для того, чтобы программа из обычных съемок превратилась в психологический молоток, стучащий по голове, сердцу и карману смотрящего. Выманить даже 10 долларов из кармана смотрящего было делом нелегким, поэтому материал съемок тщательно дорабатывался дома, в студии, где в программу включались звуковые эффекты, неожиданные повороты с  замедлением кадров или наоборот - с ускорением, то есть занимались прямой манипуляцией материала с одной целью - произвести на публику нужное и запрограммированное впечатление. И это обычно умному создателю программ удавалось на все 100%.

Он-то прекрасно знал, что большая часть от сбора денег нужна была телевидению для покрытия расходов и оплаты работ и операторов, и Сюзанны, и носильщиков, и отелей и авиабилетов для съемочной группы. Часть уходила на рекламу, стоящую с каждым годом все больше и больше. Часть передавалась в благотворительные организации, где тоже были работники, получающие зарплату. Малая часть переводилась  на сами проекты. Да и зачем вмешиваться в естественный ход событий? - думал мудрый создатель программы?

Он-то знал, что закон Дарвина - выживание сильнейшего и наиболее приспособленного - нарушаемый много лет на цивилизованном западе - привел к существованию цветущей медицинской индустрии, ежедневным психологическим проблемам среди взрослого и даже детского населения, безработице в связи с перенаселением планеты и рождению хилого поколения. В так называемых неразвитых странах с их примитивным стилем естественной жизни выживали только сильнейшие, передавая свои здоровые гены, способные к адаптации, следующему поколению. И несмотря на отсутствие комфорта и мюсли, именно в этих неразвитых странах люди были более улыбающимися, более добрыми, более духовными и даже душевными, без малейшей примеси воинствующего фанатизма.

Там были проблемы, конечно, но свои, не западные, естественные, решаемые местными средствами шаманов и бабок-повитух. Слабые дети не выживали, а значит, не нужны были дорогие лекарства для поддержания жизни в хилых телах.

И слава богу! -  думал создатель программы, которую снимала команда операторов вместе с Сюзанной в горах Непала.

Он сидел в своей современной, стеклянной конторе в центре Скандинавской столицы. Его ноги чувствовали тепло от нагреваемого электричеством пола. На столе стояла чашка с его любимым кафе-лате, где молоко было взято от экологических коров. На нем был надет твидовый пиджак оксфордского покроя. Он был слегка небрит - ровно настолько, чтобы казаться более сексуальным для красногубных отлакированных секретарш в передней оффиса. Он ждал отснятые материалы и Сюзанну, которая в то время, вкладывая всю свою истерию климакса, снимала душераздирающий фильм о роддоме в горах Непала.

Программу должны были показывать в начале февраля, после всех этих зимних рождественских сказочных шоу, когда люди будут усталыми от зимы, холода и наиболее предрасположены к сентиментализму и чувствительности. Вот тогда-то он и запустит эту благо-творительную программу в эфир.

А пока за окном стучал по асфальту октябрьский дождь, и где-то в горах Сюзанна стояла перед камерой и чуть не плача рассказывала о несчастной жизни непальских женщин, которые тут же сидели около клиники и застенчиво улыбались, когда оператор наводил на них камеры. Они не понимали, зачем Сюзанна пришла в горы и кому нужен этот фильм. Они были рады, что у них была в горах есть эта маленькая клиника, и  что можно придти туда издалека и рожать. Они привыкли ходить в горах помногу и любили свою жизнь - с горной водой, холодными ночами и бесконечным небом над горами.

Они любили сидеть и вышивать свои головные уборы и считали, что их горы - самые красивые в мире, фасоль - самая вкусная, а их жизнь - нет, не самая хорошая, но такая как она есть. Они верили в Будду и идею реинкарнации. Может, следующий раз они придут на землю как Сюзанна, в ее некрасивых толстых черных штанах, с редкими перекрашенными волосами на голове, с её отяжелевшим телом и с золотым бриллиантовым колечком вокруг безымянного пальца. Они про это не думали. Будда сам решит, кем им быть опять на земле. Они просто жили в горах, дышали свежим горным воздухом, ели горох и фасоль, пили молоко буйвола и были....... даже страшно написать....... по своему  были даже очень счастливы, поэтому-то и улыбались так часто. Ведь их никто не заставлял улыбаться или учил, как НАДО улыбаться на дорогих курсах по медитации...

Лира Белла (из сборника Калейдоскоп 2014) 31.01.2014 14.54