Белый камень

Мне позвонил друг и предложил в выходной махнуть на Жиздру. И вот мы подъезжаем к месту, которое выбрал Алексей. Оно называется «Белый камень». Я давно мечтал провести ночь на рыбалке, в окружении мира речной природы и уединении. Поэтому огорчился, когда на последнем повороте мелькнуло вдруг чьё-то белье на верёвочке. Алексей сказал:

-А я знаю этого мужика, он был здесь в мае.

-Рыбак?

-Да.

Мы остановились чуть дальше. Выгрузив пожитки, решили пройтись по берегу без удочек, осмотреться. Потом друг предложил навестить «деда», то есть рыбака-соседа.


ОГОРОД НА БЕРЕГУ

Рыбак оказался худощавым, ничем не примечательным с виду мужчиной лет около семидесяти.  Он тихо копался возле костерка, рядом были его крытые пленкой хоромы - нечто среднее между палаткой и шалашом. Дед приветливо поздоровался с нами.  Было ясно, что ему вовсе не чуждо человеческое общество. Нас, конечно, интересовал клев, и Алексей без обиняков спросил об этом.

- Эх, клев..., - смущенно почесал в затылке старик и указал на свои жерлицы. - Вон, стоят. И всего несколько поклевок за все время. Правда, однажды плотва хорошо  шла  во-о-он там.  А так - ни черта. Не берет. Мало рыбы стало. Теперь уж за мной скоро должны приехать. Я бы уже уехал, да лук жалко.

- Какой лук? - не понял я.

-Да вон, указал дед и провел меня к самому берегу.

Там я увидел весьма примечательную картину. На небольшом клочке обработанной земли была грядка лука. Его мощные темно-зеленые перья радовали глаз.

-Да ты здесь давно, дед!

-А-а, уж месяц.

-И комары тебя не съели?!

Рыбак только улыбнулся, поправив вязаную шапочку на голове. Оказалось, что Робинзон-то местного замеса, но живет сейчас в Калуге. И каждый год надолго поселяется на берегу любимой Жиздры. Ловит рыбку, воюет с комариными  полчищами и думает свои стариковские думы. Теперь я уже совсем другими,  восхищенными глазами смотрел на тщедушного старичка. Алексей тоже не остался равнодушным. Распрощавшись с дедом, он сказал: «Профессионал. Не то, что мы».


ВЕЧЕР МОЕЙ УДАЧИ

Первым делом мы позаботились о крыше над головой. Для этого пригодился огромный кусок пленки, который предусмотрительно захватил Алексей. И, как оказалось, не зря: уже чувствовалось приближение очередного циклона.

На берегу Алексей на правах гида показывал, где какая рыба может клюнуть, где поглубже,  где  он  в  прошлом  «брал экземпляры».  При этом нередко звучали магические слова: «лещ», «голавль», «жерех»... Как бы в подтверждение его слов на струе нешуточно ударила крупная рыба, будто приглашая нас потягаться смекалкой и силами. После такой психологической обработки я поспешил размотать удочку.

Алексей со своей собачкой удалился вниз по течению, а я остался в районе лагеря. Меня окружал прекрасный лес, более изреженный на нашем берегу и совсем уж девственный, густой - на другом. Мы обосновались прямо над перекатом. Дно реки в этом месте изобилует камнями, и мелкая вода с шумом проносится над ними.

Первым делом я сходил к большому камню, который и дал название этому живописному  месту.  Он лежит в воде у противоположного берега и, как я понял, прибывшая  от дождей  вода значительно скрыла его от меня. Я долго вглядывался в тупую макушку камня, пытаясь представить, какие катаклизмы довелось ему испытать, прежде чем оказался он тем, чем есть, и там, где есть. Я поймал  пескаря, нашел подходящий шестик и поставил жерлицу как раз напротив знаменитого камня.  Кстати,  камень вовсе и не белый. Назвать его таким можно лишь за то, что он не черный.

Жерличку свою я прилежно проверял, но поклевки так и не увидел, даже привык  к  этому, и мне уже казалось, что хожу не к жерлице, а проведать камень. Лишь однажды на его серый лоб присела пара перекликающихся куличков. Других  событий  с камнем так и не произошло. Поймав еще несколько пескарей, я нацепил одного на крючок удочки и пошел вдоль берега, облавливая приглянувшиеся местечки.

Вот удобный закуток: течение здесь затихает, да и глубинка  чувствуется,  а возле  берега  небольшая  коряжка. Проплывая возле нее, поплавок вдруг лихо ушел под воду, исчез в один миг. С этого мгновения сердце рыбака начинает биться с утроенной энергией. Ведь никогда не знаешь наперед,  какая  щука  взяла: небольшой «стрелок» или солидный «крокодильчик».

Выждав пару минуток, я сделал размашистую подсечку. Первое ощущение - зацеп. Но уже в следующий миг что-то живое властно потянуло в глубину. Старенькое  удилище-трехколенка  тревожно скрипнуло на стыках. Сильная рыба ходила кругами, то приближаясь к берегу, то снова бросаясь в глубину или под корягу. Вершинка удилища  своей упругостью гасила отчаянные потяжки щуки. Вот они уже слабеют, на поверхности появляется бурунчик и что-то мелькает и снова скрывается, но я настойчиво сужаю степень свободы хищника. Вот снова вывел наверх и попытался завести  в опущенный в воду подсачек. Не тут-то было! Рыба испугалась его как черт ладана и рванула мимо. Пришлось продолжить вываживание. 

Но вот она уже в подсачке и отнесена наверх, на берег, положена в траву. Из уголка ее пасти торчит зацепистый двойник. Теперь можно вкусить особый запах свежего щучьего тела, полюбоваться на это хитро присмиревшее чудовище, тем более, как по заказу выглянуло солнышко, чтобы засвидетельствовать  мою  победу. В его лучах золотисто поблескивают пятнышки на боку добычи. «Ну, что, золотая, не отвертелась?» - сказал я с притворным сожалением.


Отнес ее к стоянке, посадил на кукан и пустил гулять на отмели. На такой привязи она может жить долго. С высокого берега еще раз глянул вниз - в воде просматривался неясный длинный силуэт пленницы. Успокоившись, я собрался еще ловить, но вдали показалась фигура Алексея. Увидев в моих руках подсачек, он еще издали закричал:

-Шурик, зачем ты сачок таскаешь? Разве не знаешь, что крупная рыба клюет раз в десять лет?

-А у тебя как дела? - ответил я вопросом на вопрос.

-Никак.

-Как никак?

-А так - ничего.

-Совсем ничего?

В моем голосе звучало недоверие.

-Говорю же!  Даже  ни одной поклевки.  Все, хорош.  Я развожу костер, к черту такую ловлю.

Потом он вспомнил обо мне.

-А у тебя как?

-Да-а, почти так же. Одного щупачка зацепил, - ответил я равнодушным голосом.

Но Леша захотел посмотреть. Я показал вниз, на отмель.

-Где?

-Да вон же, видишь, на кукане стоит.

-Где? Не вижу.

Пришлось спуститься вниз и вытянуть рыбу. Когда добыча ударом хвоста обдала нас счастливыми брызгами, Алексей воскликнул:

-Ничего себе «щупачок»! Целая щука! На полтора точно потянет. Ну, ты даешь!

-Ничего и не даю! Просто я сюда приехал рыбу ловить, - с напускным достоинством промолвил я и от души рассмеялся.

Если  бы я сказал, что  Алексей позеленел от зависти, то сильно согрешил бы, у нас так не принято. Тем более,  что рыба в компании все равно делится поровну. Но негласное соревнование все же существует. И хорошо поймать хочется каждому. Вообще-то мои друзья - отпетые рыболовы и соревноваться с ними очень нелегко.

Завечерело. Уже протянул через речку первый вальдшнеп. Небо все более хмурилось,   приближалась непогода.  Алексей остался кашеварить, а я отпросился  еще  половить.  Мой друг успел сварить лишь гороховую похлебку из пакета и зачерпнуть воды для чая, а я уже возвращался. И причиной был не только  начавшийся  дождь  и  наступающая темнота. Мою руку оттягивала вторая  щука, ничуть не меньше первой. Алексей встретил меня «по-братски»: «Ты что, обнаглел?! Ну, все, я тебя больше не возьму. Браконьер!».


ДАШКА

Алексей хлопотал у костра на общее благо, в то время как друг, то есть я, занимался созерцанием поплавка. Поэтому мне хотелось внести какую-то лепту, чтобы  загладить   свою «вину».  Варить уху было уже поздно, да и не в чем, а вот посолить суп хотя бы - вполне посильная задача для уставшего рыбака. Что я и сделал. Но Алексей, увы, не заметил моего рвения. Тогда я, без ложной скромности, похвалился, что моя соль белая, как снег, и очень соленая, потому как мельчайшего помола.

-К тому же она йодированная, - добавил я.

-Вот и соли свои огурцы. А суп не трогай!

-Как не трогай? А я уже...

-Ой, ну я не могу!

-Ты же забыл соль дома.

-Концентрат уже соленый, дурень.  Дашка, иди и ты посоли, хуже не будет.

О Дашке стоит рассказать особо. Эта небольшая упитанная собачка рыжего цвета с белыми  лысинкой,  грудью и  кончиками лапок принадлежит моему другу.  Мне  она  сразу  же очень понравилась своей вежливостью и послушанием.  Она  ненавязчива, подачку просит глазами, а не вырывает ее из рук, как некоторые. Алексей в ней души не чает.

Вот мы идем по тропинке. Даша лениво  трусит впереди. Алексей говорит:      «Даша, устала, миленькая, иди на ручки». Собачка послушно разворачивается и бежит к хозяину, «на ручки». По ее мордочке ясно, какое это блаженство, когда хозяин несет на руках и говорит ласковые слова.

Но однажды Дашка сильно опрохвостилась. Встретив где-то дерьмо, она, согласно  непонятному  инстинкту, легла на спину, потерлась и, конечно, принесла  нам стойкий «аромат». Алексей негодовал: «Ах ты, вонючка! Ну-ка марш под машину! И чтоб носа оттуда не показывала!»

Поджав хвост, всем своим видом показав оскорбленную невинность, Даша пошла под машину и сидела там до тех пор, пока хозяин не позвал ее. Они отошли в сторону, и Алексей хорошенько потаскал ее по мокрой траве. Инцидент был исчерпан, и дружба восстановлена.


ИЮНЬСКАЯ НОЧЬ

Она была сырая, дождливая, но теплая. И прошла спокойно. Отужинав уже в темноте, мы постелили себе прямо на земле. Мерно шумел перекат. Искры костра уносились куда-то к небу через высокий шатер из дубовых ветвей и листьев.
Мы долго болтали. Алексей все курил одну за другой. Потом мне захотелось декламировать  стихи  калужских  поэтов. Какой уж тут сон. Я лежал с открытыми глазами, давил комаров, смотрел в черное небо, вспоминал вчерашнюю удачу. Воображаемые поплавки сотни раз со свистом исчезали под водой. Я думал о том, что уже навсегда полюбил «Белый камень» за красоту окрестностей, за подарок, этакий незаслуженный куш.

Писатель Алексей Толстой для главного героя своего произведения «Князь Серебряный» избрал местом гибели реку Жиздру. Где-то на ней, якобы, может быть, возле этого серого камня как раз и погибли Никита Романович Серебряный со своею дружиной,  посеченные татарами. 

Дождик барабанил по пленке. Или это татарская конница пробирается по редколесью? Все перемешалось в голове, Не сон  ли это? Но явственно ощутился  запах  паленого.  Я вскочил, заворочался и Алексей. Виновницей переполоха оказалась Дарья. Видимо, спасаясь от комаров, она сунула морду в горячее кострище.

Я снова прилег.  Вспомнился  Иванов Петр Федорович, дядя Петя. Колоритная была фигура. Этот большой любитель выпить имел, однако, золотые руки. Семейный  дебошир  был в то же время знатным рыболовом и просто интересным человеком. Небось, помнит его «Белый камень», не раз ночевал и он здесь со своими  сыновьями-«иванятами»:  Александром  и Евгением. Много воды утекло с тех пор.  Иных уж нет... Только камню все нипочем, у него другая мера времени.


УТРО НОВОГО ДНЯ

-Ты что притих, спать собрался?- напомнил о себе Алексей, прикуривая сигарету. - Уже светает. Сейчас рыба пойдет.

А ведь и, правда.  Рассвет даже задержался из-за пасмурного неба. Но и оно не смогло обмануть утро. Контуры деревьев гляделись уже четко. Живцов на щуку у нас опять не  было. Поэтому на совете было решено, что я иду ловить верховодок. Себе же Алексей «выдал путевку» на ловлю крупной рыбы. Я хотел взбунтоваться, но все же покорился.

Шелестел дождик. Я стоял под обрывом и высматривал в воде «шитиков» - личинок ручейников. Найдя наживку, нацепил ее на крючок и стал спорить в быстроте реакции с шустрыми верховодками. Дождь усиливался, становилось неуютно, но несколько бойких рыбок все ж таки перекочевали в мою посудину.

Рассвело совсем. Послышалось пиканье дедовского приемника, и голос диктора объявил шесть часов утра. Как-то быстро посветлело небо, дождь перестал. И тут же ласточкин  народ  повалил  из норок  за моей спиной. Воздух на самых разных высотах наполнился этими жителями обрыва, их разудалыми зигзагами  и непонятным разговором-щебетанием, гимном длинному летнему дню.


ЖАДНОСТЬ СГУБИЛА

Я подошел к уже известному местечку и подбросил за щетинку из осоки крючок с  насаженной верховодкой. Через несколько секунд поплавок резко ушел под воду, и после непродолжительной борьбы в моих руках оказалась щука граммов на 600.  Ее размер соответствовал той особи, которую я увидел еще вчера. Дело в том, что точно на этом месте была поклевка.  И я тащил рыбу, но на  поверхности воды щучка яростно затрясла головой и... сорвалась. И вот сегодня эта сорвиголова снова поспешила доказать, что она щучьего роду-племени. Доказала.


ХОРОШ СИНЕЦ, НО РЫБАЛКЕ КОНЕЦ

Алексей изловил-таки на утренней зорьке хороший экземпляр - крупного синца. Эту рыбу, напоминающую густеру, но поуже, мне раньше не то что ловить, но и видеть не приходилось. Вообще синец редко попадается на крючок рыболова, поэтому утреннее преимущество друга было неоспоримо. Но на счастливого человека он что-то не смахивал: стал нервничать, придираться ко мне, рычать на собаку. Оказалось, что у него закончилось курево. Мы засобирались домой.

По дороге я сказал, что хочу написать очерк о нашей рыбалке.

- Гонорар поровну, - поставил Алексей шуточное условие.

- Ладно, согласен. Только я буду писать всю правду.

- Какую такую «правду»?

- А что рыбу ты ловить не умеешь.

Алексей в ответ лишь ухмыльнулся и резко затормозил возле чернышенского магазина.

- На-ка деньги, сходи лучше за сигаретами, правдолюб.


Фото автора.