Гл. 8 В Германии ч. 12

    В пятницу Сохрутин пахал поле после уборки пшеницы. Когда закончил работу, поставил лошадей в стойло и засыпал корма. Скотина была подоена, коровы уже поели. В воротах конюшни появилась Женя. Через задние ворота вошёл Василий.
      - Беда, - сказал Вася – Девушка немка сказала, что Евгению завтра заберёт полиция. Хотели сегодня приехать за ней, но что-то там стряслось. Что будем делать? Надо спасать девчонку.
      Сохрутин всё лето ждал этого момента, когда придётся что-то предпринять важное и опасное. Немцы были здорово заняты, раз не нашли след Евгении быстро.
      - Что думаешь? – спросил Михаил вечером.
      - Выход один - уходить. Сегодня надо бежать. Не раньше часу ночи, - сказал Сохрутин – Тебе, Михаил, надо сохранить все мои вещи и марки. У нас не должно быть ничего немецкого. Галифе своё отдам тебе, а себе возьму русские сапоги. У Жени только пару платьев. Вещей не много. Ещё надо шинель Якубову взять. На первое время нам понадобиться покрывало от холода в горах. Ночи сейчас холодные. Далеко мы не пойдём. До выходных высидим в ельнике. Потом в Ляр подадимся. Бутербродов возьмём и яичек. На сутки хватит. Постараетесь к воскресенью ещё еды насобирать. Нам передадите. Связь держите в Лярах и у больницы. Там всем расскажешь. Перевод делать будешь самостоятельно, а Скиба будет переписывать. Не бросайте это дело. Конец войне приближается.
      - Как Женя выберется со второго этажа? – спросил Михаил.
      - Мне может, не удастся поговорить с ней много. Могут заподозрить. Передай ей, что надо разрезать простынь лентами и скрутить верёвкой. Надо к деревянной кровати привязать один конец. Внизу немка живёт. Я её предупрежу, что ночью будем бежать. Она не поднимет шум. Женя окно пусть откроет с вечера. Другого выхода нет.
      Сохрутин перед ужином успел переговорить с Женей. Она поила телят в коровнике.
      - Я боюсь, что не удержусь на верёвке.
      - У тебя два выхода или смерть или жизнь. Страх надо побороть. Не засни, ровно в час я буду под окном. Окно держи с вечера открытым, чтобы при открытии не сделать шуму. Если удастся, подставлю лестницу, тогда меньше по верёвке спускаться. Немка будет молчать. На ужине вида не подавай, а то заподозрят хозяева.
      Ужин прошёл скучно. Обычно Василий отмачивал разные штуки, от которых все смеялись. После ужина товарищи собрались, чтобы обсудить разные непредвиденные обстоятельства. Немцы могли послать по следу собак. Это тревожило Сохрутина.
      - Табак! – ответил Вася – У нас есть самосад и его можно использовать. Посыпать место ухода от окна и по дороге ещё.
      Табака было много. Весной товарищами был посажен самосад на грядках у хозяина. Ещё в бураках и в лесу были маленькие плантации. Высотой табак вырос до метра. Листья были собраны и высушены. Самосадом товарищи снабжали многих своих знакомых.
      Быстро приготовили табак для прикрытия и на дорогу. Сохрутин смекнул, что приличное количество табака может сгодиться, как доказательство, что беглецы недавно с России.
      В полночь Сохрутин с Васей к стене дома подставили лестницу, которая доставала до окон первого этажа. В горной местности фундамент обычно делали два метра. Внутри за толстыми стенками находились кладовые, котельные, коптильни. У Бранта была отдельная комната с копчёным мясом. Ассортимент был большой. Колбасы были сухие копчёные, окорока, корейки. Хозяин в разговоре, как то отметил, что не боится и пяти лет войны. Мясо хранилось отлично, и его было вдоволь. Сохрутин был на экскурсии в заповедной комнате. До потолка было завешано всё ветчинами и колбасами.
      - Не портиться мясо-то? – спросил тогда Сохрутин.
      - Нет! – ответил хозяин – Здесь оно хорошо сохраняется. У нас немцев не должно ничего пропадать. Русские не умеют ничего сохранять. Сало пересоленное и жёлтое, а у меня много лет лежит и как свежее.
      Сохрутин тогда вспомнил отца, который был искусным колбасником. Он тоже знал секреты сохранения ветчин и вкусовых добавок.
      Около часу ночи Евгения стала спускаться по простыни. Всё обошлось тихо. Собрав необходимые вещи, беглецы ушли в заранее намеченное место, где можно было переждать пару дней. Дальше тоже было опасно передвигаться. Немцы быстро рассылали описание беглецов по окрестным районам.
      Двое суток Сохрутин с Евгенией пробыли в ельнике, ожидая новостей. Когда хозяева уехали молиться, в условленное место пришёл Михаил. Он принёс бутербродов и баклажку кофе.
      - Утром хозяин разразился проклятиями. Потом через час приехало начальство с собаками. Но след не взяли. Побегали, понюхали. Вася там ещё перца подсыпал. Собака на дорогу выбегала, скулила, чихала, а потом заскулила и улеглась. Немцы посовещались и укатили. Немку допрашивал сам хозяин, но она ничего не видела. На том всё и успокоилось. Хозяин мне сказал, что когда Евгения пропала, он понял, что и поляка нет.
      - Что ему не хватало? Его хорошо кормили? – досадовал хозяин на побег польского рабочего.
      - Мы все пожимали плечами. Хозяин обещал привезти нового работника или двух. Вася пока при скоте и телят поит и кормит. Я при лошадях, - рассказывал Михаил – Сами куда пойдёте?
      - Подальше надо отсюда. И нужно узнать какие города сильно пробомблены. У меня план такой, чтобы прикинуться с разбитого транспорта. Будем русскими рабочими, которые попали под бомбёжку. Сейчас бомбят круглосуточно. Может, удастся этот номер. Рёбра, наверное, пересчитают. На восток не пробиться. Сам бы пробрался, а с Женей не получится. Я бы, как рабочий с поля, прошёл далеко. Миновать только города большие. В Польше ещё проще. Но Женя! Еле сюда дошла. Страх отобрал у неё все силы, - говорил Сохрутин – Попадаться нам поблизости нельзя. Мне лагерь, ей смерть. А лагеря разные бывают.
      - Да. Дело плохо, - сказал Михаил – Раз решили уходить, надо идти. Завтра мне приходить?
      - Нет. Мы завтра уйдём. Наведывайтесь в Ляры. Пропаганду не останавливайте. Ты и Вася всё знаете. Будьте предельно осторожны. Возможно, будем в Лярах некоторое время скрываться. Если принесёте питание, то нам передадут или другим. Прощай! Не знаю, увидимся или нет. Если через недели 3-4 не приду, не ждите. Поделите моё добро с Васей. Бог даст, другое наживу.
      На следующий день к обеду Сохрутин с Женей пришли к Лярам. Решили переждать до вечера. Когда стемнело, Сохрутин пошёл в имение. Пока шла оправка лошадей, Сохрутин поднялся к полякам в комнату. В это время Юзек зашёл в комнату и застал беглеца. Он не удивился.
      - Ты как здесь?
      - Поужинайте, а потом расскажу. Сейчас время нет. Длинная история получается. Скажи всем ребятам, что я здесь. После соберёмся.
      После ужина все собрались в комнате. Сохрутин рассказал свою историю про уход от хозяина.
      - Можно у вас укрыться на время? На чердаках пересидим с неделю.
      Хотя это было опасно для всех, но ребята согласились спрятать на время беглецов. Проблема была провести Женю в имение. Хозяева и немецкие рабочие не присматривались к мужчинам, а к девушке явно присмотрелись бы. Ночью ворота запирали на запоры. Договорились на то, что Сохрутин придёт с Женей через час. Ребята дадут знать, когда можно безопасно пройти за ворота.
      В середине недели, которую беглецы пережидали в Лярах, Сохрутину удалось лесными тропами сходить в Ширен. От Михаила с Васей он узнал, что была сильная бомбёжка Дортмунда, где пострадали сильно железные пути. Обломки шпал и рельсов торчали на большую высоту. Было много жертв и разрушений.
      - Вот и пора уходить на запад. Надо будет подготовиться, - сказал Сохрутин, уходя от ребят.
      Сохрутин сбрил усы. Перед зеркалом он гримасничал, чтобы измениться в лице. Всех ребят в Лярах он предупредил, что на следующий день уходит.
      - Можете меня узнать без усов с таким лицом? – спросил Сохрутин у товарищей, немного скривив мину.
      - Пожалуй, и нет, - сказал Юзеф – А ещё щёки раздуй немного и глаза расширь. Так и родная мать не узнает.
      Сохрутин и сам себя не узнал в зеркале.
Окончание следует...